Книга: Линия разлома
Назад: Горганы Украинские Карпаты 14 июня 2020 года Бандеровщина
Дальше: Где-то близ Полтавы Ночь на 16 июня 2020 года

Зарисовки
Полтава, бывшая база 13-я ТБАД
ПВД 3d Special Operations Squadron (USAF)
15 июня 2020 года

От автора: эта глава пишется в тот день, когда автор увидел ролик в YouTube – БПЛА типа «MQ-1 Predator» или «Grey Fox», разворачивающийся над Днепром в районе Днепропетровска. Вот и над Украиной – полетели эти птички. Если хотите спросить, каково это, когда над головой реет «Предатор» – спросите пакистанцев, йеменцев, иракцев, афганцев. Как им живется? Как теперь будет житься вам?
Я поздравляю вас, украинцы.

 

Когда-то давно здесь жил народ. И великий, надо сказать, народ. Этот народ отправлял космонавтов в космос, поворачивал вспять реки и распахивал целину. В те времена здесь базировалась тринадцатая тяжелобомбардировочная авиадивизия, всего лишь маленький камешек в той великой стене, что построили эти люди, чтобы не стать жертвами нападения как в сорок первом. А еще раньше здесь, во время Великой Отечественной, какое-то время базировались американские тяжелые бомбардировщики восьмой и пятнадцатой воздушных армий. Они бомбили фашистскую Германию. Теперь не было больше того народа, а от грозной крылатой силы остался всего лишь музей, несколько самолетов, стоящих на бетонных стоянках – как в холле богатого дома стоит чучело медведя. Правда, между чучелом медведя и музеем на базе бывшей базы тяжелобомбардировочной авиадивизии есть некоторая разница. Те, кто ставит чучело медведя в холле, даже в мыслях не допускают, что кто-то примет его за живого медведя и испугается. А Украина считала, что она может превратить живого медведя в чучело, доставшиеся ей бесплатно после распада СССР первоклассные стратегические ВВС обратить в чучело, но ее по-прежнему будут уважать и бояться…
Увы, у всех ее соседей эти потуги вызвали только смех и брезгливость.
Небольшой внедорожник «GMC» скрытого бронирования остановился около одного из многочисленных ангаров, построенных здесь совсем недавно. Эти ангары – одновременно со сдвинутыми бульдозером в сторону старыми самолетами – сделали это место похожим на аэродром в Баграме, Афганистан. Там все было то же самое – наскоро построенные ангары, квадратные мили толстой пленки и быстровозводимые, похожие на стеллажи конструкции – для организации временных рабочих мест. В центре базы – клетки из тех же конструкций и сетки-рабицы – для PUC, persons under control, так сейчас называли тех, кто был захвачен и представлял опасность. Здесь, на временной базе ВВС США – базировались транспортные самолеты и вертолеты, относившиеся к Первому авиакрылу специальных операций, формации AFSOC – спецназа ВВС США и беспилотники. Беспилотники были самые современные – разведывательные типа «LM RQ-170 Sentinel» и ударные типа «General Atomics Avenger». Эти беспилотники были ориентированы на Россию и на контроль приграничья, только им разрешалось работать в этой зоне, напичканной русскими установками «РЭБ». Для контроля территории самой Украины применяли более простые и дешевые «MQ-1C Grey Fox» и «MQ-9 Reaper», которым не приходилось действовать в условиях постоянного противодействия. Все беспилотники относились к третьему, смешанному эскадрону специальных операций – новому слову в ВВС США. В него входил отряд беспилотников, как разведывательных, так и ударных, летный отряд вертолетов, летающий на «Ми-17», легкие самолеты – «Ан-32», польский «М28» и даже уцелевший «Ан-70», который они одновременно и применяли, и испытывали. А также несколько оперативных групп AFSOC, командования специальных операций ВВС, предназначенных для действий за линией фронта. Первоначально их называли спасатели, и их задача ограничивалась поиском и спасением сбитых летчиков за линией фронта. В Афганистане сбитых летчиков не было, и они превратились в воздушную скорую помощь: их задачей было вылететь по сигналу и доставить раненого в больницу в течение часа с момента ранения – тот самый золотой час, по истечении которого вероятность выжить сокращается в десять раз. Но сейчас, в условиях кризиса и сокращения оборонного бюджета – все рода войск жестоко боролись за финансирование, и ВВС не были исключением. Цель создания и оперативного развертывания третьего эскадрона именно в таком составе была в том, чтобы показать ОКНШ и генералам в Пентагоне, что ВВС США способны решать задачи в вялотекущих и локальных конфликтах проще, дешевле и незаметнее, чем любой другой род войск. У них имелся собственный воздушный компонент – разведывательный, ударный и транспортный: следовательно, они могли вести длительное наблюдение и реагировать быстрее и эффективнее, чем любой другой род войск. У них были ударные беспилотники – самое эффективное средство мгновенного реагирования в локальных конфликтах. У них был собственный компонент отлично подготовленного спецназа, обученного действовать за линией фронта, – и все возможности для его доставки, сопровождения, поддержки и эвакуации. У них были отличные технические части, способность и готовность быстро разворачиваться на незнакомых аэродромах и обеспечивать их безопасность: снайперы и контрснайперы ВВС неожиданно победили признанных авторитетов морской пехоты на крайних соревнованиях снайперов. У них были отличные медики, и это давало возможность осуществлять некоторые виды гуманитарных миссий. У них была отличная служба безопасности и контрразведка – еще со времен холодной войны – и это давало возможность как им защититься и защитить свои базы, так и оказывать практическую помощь местным союзникам, обучая их контролю и борьбе с инфильтрацией враждебных элементов. Наконец, ВВС в отличие от всех других родов войск привыкли сидеть на защищенных базах, и, таким образом, они не становились целями для засад, подрывов и обстрелов на дорогах, не вызывали раздражения местного населения и не попадались лишний раз на глаза журналистам. Короче, предложенный USAF план предлагал превратить ВВС из бездонной бочки с весьма малым коэффициентом полезного действия в малозаметные войска оперативного реагирования, содержащие и наземный, и воздушный компоненты и предназначенные для применения там, где воевать нельзя, но реагировать как-то надо. А это девяносто, наверное, даже девяносто пять процентов тех ситуаций, с которыми сталкиваются США в реальном мире.
Из ангара вышла не лишенная привлекательности женщина, где-то от тридцати пяти до сорока лет, но все еще сохранившая фигуру. Спокойные серо-зеленые глаза, модная стрижка «каре». В ВВС нет места толстякам, потому что каждый килограмм приходится перевозить по воздуху. Поэтому ВВС США были просто заповедником таких вот красоток в отличие, например, от той же морской пехоты, где служили мужланки и часто лесби… простите, лица альтернативной сексуальной ориентации.
Эта женщина уместно смотрелась и в штабной комнате, и в парижском ресторане… при этом она умела сохранять хорошие отношения и с простыми парнями из техобслуги, не переходя грань. У нее было очень необычное образование – она имела одновременно техническое образование (закончила ни много ни мало «MIT» – легендарный «Массачусетский технологический») и диплом математика. Его она получила… просто так, по сути – чтобы время занять. В Брюсселе она считалась одним из ведущих специалистов в области военного применения теории игр. Так же она была отличным специалистом по «комбинированному применению» – то есть применению ударных БПЛА и вертолетов в сочетании с отрядами спецназа, наводящими на цели и завершающими зачистку.
Это не говоря уж о том, что она могла сама разобраться и провести несложный ремонт и настройку аппаратуры ударного беспилотника, доступные на передовой базе.
– Офицер в ангаре! – крикнул заметивший ее первым летный техник ВВС.
– Вольно, парни…
В ангаре, на застеленном толстым полиэтиленом полу стоял ударный БПЛА типа «General Atomics Avenger» – малозаметная пташка с раздвоенным хвостом. В отличие от «Риппера» и «Предатора» она изначально создавалась как ударная и малозаметная. Поэтому – у нее был полноценный отсек для вооружений вместо подвесок под крыльями или брюхом и малошумный турбореактивный двигатель вместо турбовинтового, как у «Риппера» и «Предатора». Мало кто знает, что и «Риппер» и «Предатор» – довольно шумные птички, и даже когда они на большой высоте, их все равно можно услышать. Если в Пакистане это проходит, то здесь – уже нет.
Она подошла ближе к птичке:
– Выяснили, что произошло, парни?
– Да, мэм. – Техник кивнул на пол, где лежал какой-то бесформенный комочек. – Чертов воробей. Хорошо, что решетка его задержала. Если бы его засосало внутрь, боюсь, были бы проблемы.
– Посмотрите еще приемник. Были проблемы с определением высоты.
– Да, мэм…
Она достала небольшой планшетник, подошла ближе. Открыла лючок в отсек аппаратуры, привычно подключила переходник и запустила программу тестирования. Ни во флоте, ни в армии, ни в морской пехоте этого не сделали бы. Но это были ВВС, и здесь хорошим тоном считалось проверять и перепроверять все, что только можно, никакая проверка не считалась лишней. Отказ здесь имеет куда большую цену, чем в любом другом роде войск. Чаще всего он заканчивается жестким приземлением на территории, занятой противником.
Программа привычно тестировала машину, она присела на корточки, чтобы наблюдать за телекамерой. На этой машине была куда более продвинутая система разведки и опознания, ее вычислительная мощность отличалась от первых моделей на два порядка, и часть операций она могла выполнять сама, перегоняя на пульт оператора уже обработанные данные. Последнее было очень важно, учитывая, что БПЛА на вооружении американской армии было много и с каждым годом становилось все больше и больше, а линии связи имели ограниченную пропускную способность.
– Мэм…
– Да?
– Берт отваливает отсюда в эту пятницу.
– Вот как? Мои поздравления.
– Разрешите пригласить вас на вечеринку, посвященную этому событию.
Она посмотрела на часы:
– Боюсь, я смогу уделить вам немного времени, парни. Не более получаса.
– Мы будем рады и этому, мэм.
– Тогда договорились.
– Мы пошлем вам приглашение, мэм.

 

Тестирование завершилось успешно. Она отключила аппаратуру и расписалась в журнале текущего контроля, любезно поданном ей механиками. Ей не давал покоя датчик давления – при крайнем полете он дважды выходил из строя, но включался вновь. Это было ненормально, особенно в беспилотном аппарате – если в самолете отказал датчик, летчик еще может как-то выправить ситуацию, а вот с БПЛА – скорее всего, нет.
Надо написать мемку, пусть заменят датчик. Проблема в том, что это не так-то просто сделать. Точнее, сам-то датчик заменить просто… дело в другом. Сейчас какой-то умник придумал, вместо того чтобы закупать вооружения, брать их у производителя в лизинг, как какой-то трак. И круче того, заключались «контракты жизненного цикла», по которым производитель обязывался сопровождать свои изделия весь срок лизинга, в том числе и в зонах боевых действий. Те парни, которые сейчас работали с БПЛА, – они не военные, они гражданские специалисты, работающие по двухлетнему контракту с «General Atomics». Это было хорошо по многим причинам… начиная с той, что гражданские специалисты не попадали под все виды армейских страховок и обязательных выплат (в том числе за смерть или ранение в зоне боевых действий) и заканчивая тем, что, если с ними что-то случится, их гибель не будет зарегистрирована как гибель американского военнослужащего. И президент мог, не моргнув глазом, врать, что на Украине размещен только очень небольшой контингент советников. Проблема была в том, что такие вот гражданские контрактники не были интегрированы в командную вертикаль, и призвать их к порядку обычными в армии методами было невозможно. А фирмы, подобные «General Atomics», уже получили деньги за «контракт жизненного цикла» и теперь были заинтересованы в том, чтобы израсходовать как можно меньше. Нет, все положенные регламенты они выполнят, явные неисправности устранят. Им тоже нет смысла ссориться с могущественным Пентагоном. Но вот в ее случае… у нее нет ничего, кроме смутных подозрений, что с датчиком не все ладно. Что следующий раз он может отказать в полете и уже не включиться. И если раньше в таких случаях предпочитали заменить датчик и больше об этом не думать – то сейчас с этим будет большая проблема. Ее мемку будут долго рассматривать и постараются отклонить. Потому что фирме-подрядчику в общем-то выгодно, чтобы аппарат потерпел катастрофу. Доказать, что он потерпел катастрофу по халатности обслуживающего персонала – не удастся, а USAF выложит деньги за новый аппарат…
Ее звали Люсинда Ли, и она была подполковником ВВС США. Ее отец, Джекоб Ли, был командиром стратегического бомбардировщика, потом командиром тяжелобомбардировочной эскадрильи, участвовал в бомбежках Вьетнама. Она росла в военном городке недалеко от базы тяжелобомбардировочной авиации в Барксдейм и часто ходила встречать самолет отца, возвращающийся из патрулирования. Для нее была привычна атмосфера военной базы, она знала, что и как там крутится, но сама не хотела быть военной. Она хотела быть ученым, но произошло одиннадцатое сентября. И она поняла. Что должна что-то сделать для своей страны.
Вот только почему здесь ее все чаще посещает ощущение, что они делают что-то не то?
– Мэм!
Она обернулась. К ней от соседнего ангара спешили трое спецназовцев. Здесь их можно было опознать по бородам – многие ополченцы и партизаны носили бороды – и русским автоматам Калашникова, новым, со сбалансированной автоматикой.
– Мэм, не подбросите в штаб?
Она улыбнулась:
– Прыгайте.
Джип бесшумно ускорился – он был совсем новый и имел два мотора, один из них – электрический. Для поездок по базе его обычно хватало.

 

Спецназовцев она высадила около штаба спецназа – двухэтажное здание, состоящее из контейнеров и защищенное сверхпрочной сеткой. Сама она поехала дальше – надо было поставить машину на подзарядку, а это можно было сделать только у главного штаба.
Спецназовцы смотрели вслед, пока машина не скрылась за контейнерами, – пока старший чувствительно не толкнул в бок самого молодого:
– Закатай губу, салага. Ты не сможешь залезть ей под юбку, пока на тебе не будет генеральских погон. Так что собери мысли в кучу.
– Ну, я думаю, у Марка все же есть шанс, – вступил в разговор второй, – женщинам в таком возрасте нравятся молодые любовники.
– Ага. Только не такие козлы, как вы. От вас воняет за километр.
– Эй, от тебя воняет не меньше.
– Да, только я реально оцениваю шансы. На увольнительных двинем в город, там и сбросим напряжение. А сейчас – двигайте задницами.

 

Когда она грузила коробки у здания столовой: к ней подошел Исайя Гаррет. Здоровенный афроамериканец с туповатым взглядом, он больше походил на громилу, но впечатление было очень обманчивым. Он был отличным контрразведчиком и специалистом по безопасности. В молодости член криминальной группировки, он сохранил волчье чутье на неприятности и умение моментально оценивать степень опасности того или иного человека. В молодости это было необходимо, чтобы выжить, сейчас он просто выполнял свою работу.
У них были странные отношения. Нельзя было назвать, чтобы он домогался или даже просто присматривался бы к ней, она сама не допустила бы такого. Но они часто играли по вечерам в шахматы – больше было не с кем – и обсуждали прочитанные книги. Как и многие из тех, кто вырвался из ада бедных районов, полковник Гаррет много читал, и отнюдь не комиксы и «Плейбой» с «Хастлером».
– Ты напрасно это делаешь, – сказал он, глядя, как она грузит в багажник огромного джипа коробку с гуманитарными рационами.
– Айс, мы это обсуждали много раз, не начинай, – отмахнулась она, – лучше помоги. – Она показала на штабель коробок. – Давай…
Он не сдвинулся с места.
– Это не делает меня менее правым. Ты подставляешься.
Она сунула коробку в багажник, выпрямилась.
– Не знаю, как ты, – сказала она ему, глядя прямо в глаза, – а я не могу просто убивать людей, понял?
– Для всех, – ответил он, – для тебя, для командования базы, для ВВС США и даже для них было бы лучше, если бы ты просто убивала людей.
Она начала это примерно месяц назад – она и еще несколько женщин на базе. Она написала в «Твиттере» обращение с призывом собирать для украинцев гуманитарную помощь, а для командования написала записку с просьбой обеспечить ее транспортировку самолетами ВВС США. Конечно, дело было сомнительным… хотя бы потому, что администрация США была крайне не заинтересована в том, чтобы афишировался факт присутствия американских войск на Украине. Но обращение неожиданно нашло горячий отклик, и командование ВВС решило, что не помешает немного хорошего пиара. Мол, мы не только бомбим, но и помогаем. Тем более она отлично знала, что, какими словами и кому написать.
Так что с каждым рейсом с Рамштайна прилетала пара палет с гуманитарной помощью, а она, как только выезжала в город, загружала ею машину и передавала все местным благотворительным организациям. Дело шло, о ней даже написали в журнале ВВС…
Но полковник Гаррет был с самого начала категорически против этой затеи. Он утверждал, что с каждым ее выступлением по телевидению, с каждым выступлением в «Твиттере» или где-то еще она становится уязвимой. Потому что из «штатной единицы», ничем не отличающейся от любой другой, она превращается в публичную фигуру. Похищение или убийство которой даст гораздо больший информационный резонанс, чем похищение или убийство другого военнослужащего. Она не была с этим согласна.
– Если можешь помочь, помоги, – сказала она резче, чем следовало бы, – если нет, то просто отвали, о’кей?

 

С собой она взяла Джен Холифилд, аналитика отдела разведки. Довольно ветреная Холифилд особо и не скрывала, что в армии ей нравится большое количество мужиков.
На выезде к ним присоединился белый внедорожник «Форд». Пошел следом, не приближаясь, но и не скрывая своего присутствия. Она раздраженно посмотрела в зеркало заднего вида.
– У нас гости?
– Да… кое-кто обожает лезть не в свое дело.
– Он по тебе просто с ума сходит.
– Кто?
– Полковник Гаррет…
– Да перестань…
– Я серьезно, подруга. Ты напрасно строишь из себя…
– Джен… прекрати. Я не о том думаю.
Но подругу было унять не так-то просто.
– Тебе надо определяться. В твоем возрасте давно пора рожать. А кругом одни педики или любители местного дешевого мяса. Так что не тормози, подруга. У тебя есть шанс стать женой генерала в самом ближайшем будущем.
– С чего ты взяла, что он будет генералом?
– С того, что у него… темный цвет кожи, скажем так. Ему будет совсем просто продвинуться, черный генерал ВВС да еще с боевыми наградами и хорошим личным делом – то, что нужно для Конгресса. Вот попомни мои слова – через несколько месяцев он получит генеральские погоны и назначение в Вашингтон. Будет сидеть на заседаниях разных комиссий Конгресса, встречаться с подрядчиками и заколачивать бабки. А ты останешься с носом, как и всегда.
– Не останусь.
– Ну, как знаешь… – обиженно сказала Холифилд, – я тебе добра хочу.

 

Американский внедорожник, прокатившись по улицам Полтавы, остановился около здания бывшего детского сада, которое занимала украинская благотворительная организация «Каритас». Это была благотворительная организация украинских католиков, и, после того как все это началось, она получила серьезную поддержку и со стороны киевских властей, и со стороны Ватикана. Об этом мало кто задумывался… когда умирают от голода, мало думаешь о том, кто протянет тебе руку помощи, но это был очередной этап долгого, очень долгого процесса по отрыву Украины от единого православного и славянского цивилизационного пространства и втаскиванию ее в Европу. Несмотря на то что в Европе декларировалось равенство всех религий и свобода вероисповедания, равенства не было. Не будучи католиком или протестантом, стать одним из своих было почти невозможно – ни отдельному человеку, ни группе людей, ни целой стране. Ибо на Западе религия связывала воедино прошлое и настоящее страны, религия была важной частью истории и важной скрепой общества. Русским, прошедшим через семидесятилетний период воинствующего атеизма, а потом вернувшимся к религии снова – этого было не понять. Конечно… молодые поколения Запада мало обращали внимания на религию, у них были свои ценности и свои системы опознания «свой – чужой». Но у власти пока были не они – а были те, кого привели на субботнюю мессу за руку родители, кто учился в иезуитских школах, кто считал Библию моральным ориентиром общества. Для них, если ты был православным (ортодоксом), как это было принято, – ты был чужаком. Если ты был католиком или протестантом – ты был членом невидимого братства, частью европейской или американской истории. Для того чтобы быть «принятым» и «вхожим», правильная религия не менее важна, чем правильный язык или хорошая пресса. Иначе тебя будут продолжать считать дикарем, как считали тех лондонских затворников-олигархов, которые подмазывались к родственникам Его Величества, давали невозвратные кредиты, чтобы те ввели их в свет.
Внедорожник зарулил во двор, и вместе с волонтерами они выгрузили почти все съедобное из того, что прислали доноры. Армия США тоже постаралась – прислала почти просроченные «ИРП» – не самое лучшее, но дареному коню в зубы не смотрят. К ним вышел отец Леонтий, перекрестил каждую из них. Люсинда была прихожанкой Голландской реформатской церкви, как и ее отец, родом из голландских колоний в Южной Азии – а Холифилд была атеисткой. Но сейчас все они хотели только одного – помочь.
– Твоя страна заботится о тебе, дочь моя… – Отец Леонтий, худощавый, энергичный иезуит кивнул на белую машину, стоящую у входа.
– А, это… – Люсинда скривилась, – просто не могут отвязаться.
– Ты не права, дочь моя. Ты делаешь очень большое дело – и позволь Господу позаботиться о тебе…
Холифилд прыснула со смеху
– Что такое, дочь моя…
– Ничего… просто у Господа погоны полковника и шесть футов роста.
– Неисповедимы пути Господни, дочь моя, – строго сказал священник. – Господь помнит и заботится о каждом из нас, но никому не дано знать, как именно он это делает. Каждый из нас может исполнять волю Господа, как вы это делаете сейчас…
– Джен, посиди в машине, – резко сказала Люсинда.
– Да ради бога…
Когда Холифилд села в машину, Люсинда нервно закурила. Святой отец поморщился, но ничего не сказал…
– Простите ее, святой отец. Она добрая… искренне хочет помочь.
– Я вижу, – сказал священник. – Просто у нее нет веры. Она хочет сделать что-то доброе инстинктивно, а не осознанно, и потому у нее не всегда получается. Вера и доброта должны сосуществовать в человеке, доброта без веры – как человек без позвоночника.
Люсинда кивнула. Отец Леонтий прибыл недавно, но она уже успела понять, насколько мудр этот человек, окончивший иезуитскую школу. Иногда, после встречи с ним, она по несколько дней обдумывала сказанное им.
– Есть что-то новое?
– Как всегда… – пожал плечами святой отец, – беженцы, беженцы, беженцы.
– Я не про это.
– Ничего не будет, – сказал святой отец.
Это было действительно важно.
– Вы уверены?
– Конечно, на все воля Господа… – сказал святой отец. – Но не так давно было совещание полевых командиров Сопротивления. В Ростове. На нем ничего не было, обычные решения по боевой учебе, поставкам и распределению оружия и всего прочего. Принято решение соорудить еще два тренировочных комплекса на общий счет. Вряд ли кто-то стал бы заниматься этим перед самым наступлением.
Люсинда кивнула. Она тоже занималась сбором разведданных. Тут… ситуация походила на ситуацию с размежеванием Палестины и Израиля… на той стороне очень плохо оборудованной границы скопилось огромное количество озлобленных и готовых на все людей. Конечно, Россия могла бы их интегрировать… дать работу – но в том-то и дело, что России это было не выгодно. Россия вела свою игру на Украине, и игра эта заключалась в том, чтобы взять под контроль всю или по крайней мере большую часть территории страны. Сама Люсинда не видела начало конфликта, но подозревала, что, скорее всего, они переборщили. Если подбираешься к кому-то, то действуй тихо и незаметно, а не греми об этом на весь мир. Украина граничит с Россией, и одно это заставляет ее принимать самые экстремальные меры по обеспечению своей безопасности. Россия делает то же, что и Пакистан, – опасаясь Запада, она создает в качестве заграждения широкую зону нестабильности. Потому-то она финансирует организации беженцев, дает им оружие, тренирует, создает из них высокоподготовленные диверсионные части. Ей не выгодно, чтобы мужчины в лагерях оставили оружие и просто пошли работать. Там, за плохо оборудованной границей, куется смертельно опасный клинок. Люди, которые ненавидят не правительство в Киеве, а Запад целиком. В нужный момент этот клинок покинет ножны, и мало не покажется никому.
Поэтому-то они и здесь – отслеживают опасность, угрожающую блоку НАТО. В Варшаве уже был взрыв заминированного автомобиля – очень опасный симптом. В Киеве – группой пророссийских боевиков убит американский посол. Сейчас им надо понять, на что делают ставку русские: на взращивание террористических группировок и дестабилизацию обстановки в Европе или на создание армии, которая вернет Украину. Каждый год, как только наступало лето, они ждали общего наступления. Но его не было. Если брать информацию святого отца, сопоставить ее с другой полученной информацией, получается, что все-таки первое. Террор. Такое в Европе уже было: семидесятые годы – это рост по экспоненте коммунистического терроризма, убийство политических деятелей, бизнесменов, а в Италии все зашло так далеко, что НАТО готовило план действий на случай краха страны и коммунистического восстания.
Значит, террор. От России можно такого ожидать – она все-таки не хочет открытого столкновения. Вопрос в том, к чему это все приведет. Европа – явно на грани того, чтобы плюнуть на все и дать медведю то, что он хочет. В конце концов – он не их собирается сожрать.
Пока.
– Еще, дочь моя…
– Да, святой отец.
– В городе появились люди, которые прибыли издалека. Они молятся Аллаху, но делают это тайно. Поняла меня?
Этого только не хватало.
– Где они?
– Пока не знаю. Но они появляются не просто так, там где они появляются, бывает беда. Будь осторожна.
– Хорошо, святой отец.
Иезуит перекрестил Люсинду.
– Куда ты едешь сейчас?
– В больницу, святой отец. Там прислали несколько наборов для переливания крови. Надо передать.
– Господь с тобой…

 

Проводив взглядом отъезжающую машину, святой отец достал трубку мобильного и привычно вставил аккумулятор и одну из СИМ-карт, которые носил с собой, – навыки выдавали опытного подпольщика.
В конце концов, эта американка принадлежит к протестантам, так? Она, ее родители сознательно отвергли Господа и действовали для подрыва Святой церкви. Но пути Господа нашего – неисповедимы, и никому не дано знать, через кого и как он будет действовать. Принеся их в жертву, он добьется того, что ситуация опять обострится, и обострится надолго. А ему не нужно ничего, кроме времени. И страданий. Потому что только в страданиях приходят к Богу.
Его Богу.
Украина принадлежит Европе. И неважно, какую цену придется заплатить. Ибо все это угодно Господу.
A.M.D.G.

 

Но беспилотника над зданием Святой миссии, похожего на ворону, святой отец не заметил. А напрасно…

 

В больнице они быстро разгрузили остатки, выехали, и почти сразу же произошла трагедия.
Она с самого начала заметила этот огромный китайский самосвал. Просто инстинктом водителя поняла, что надо держаться от него подальше… на таких самосвалах кто только не работал, бывало, что и вообще без прав. Обычный китайский самосвал, высоченные борта – на таких два-три сезона отработают и бросают. Он шел медленно, она пыталась обогнать его, но самосвал внезапно мотнуло вправо, и он ударил ее внедорожник в бок. Она нажала на тормоз, последовал еще один удар – в припаркованную у тротуара легковушку. Хлопнув, раскрылись подушки безопасности в джипе.
– Вот же…
Машина службы безопасности ВВС притормозила сзади, двое бросились к кабине водителя, двое – к пострадавшей машине.
– Вы в порядке, мэм?
– Да… вот же…
– Осторожнее. Билл, открывай дверь. Сейчас я разрежу ножом подушку, мэм, потом вытащу вас, хорошо? Не двигайтесь.
Острый нож полоснул по подушке, подушка начала быстро сдуваться, стало видно, что происходит впереди, и она с ужасом встретилась глазами с молодым парнем с короткой бородкой – у него были въевшийся в кожу загар, черная шапочка на голове, короткая бородка, безумные глаза – и пистолет с глушителем, из которого он целился в спину американцу.
– На шесть! – крикнула она, но не успела.
Пистолет глухо хлопнул – и глаза американца вдруг стали какими-то другими… безразличными, что ли. Потом он повалился на капот, а выше и правее – длинной очередью застрочил автомат.
Пришибленная воздушной подушкой, ошеломленная столкновением и неожиданностью нападения, она попыталась добраться до пистолета – один был в сумочке, другой всегда лежал в бардачке, это было обязательное требование службы безопасности. Но подушки были везде, и что-то кричала Холифилд. А потом кто-то рванул дверь и выдернул ее на асфальт. Тяжелый ботинок ударил ее под ребра, она задохнулась от боли.
– Справа! – заорал кто-то по-русски.
– Салим, молчи!
– Шайтан!
Грохот двенадцатого – это, скорее всего, наши, здесь дробовики не носят ни армия, ни полиция, у всех автоматы. Снова дробный стук автоматов.
– Вали их!
Снова выстрелы. Вдруг все стихло, она увидела ботинки рядом.
– Эта?
Ее грубо перевернули на спину, она увидела лицо боевика – черная шапочка и борода почти до глаз.
– Она. В машину ее…
– Ваха, там еще одна.
– Кончи ее…
– Э! Чего встали!?
– Эфенди, в машине еще одна.
– Чего?
– Еще одна б…
– Бери ее тоже. За двух больше дадут…
– Время!
Ее потащили за руку по асфальту, потом сильно пнули, связали руки и затолкнули в багажник машины.
– Эту куда…
– Давай сюда. Я ей за щеку дам…
– Аслан, заткнись. Давай ее под ноги.
Хлопнула крышка багажника – и наступила темнота.
Взревел двигатель.

 

Примерно в километре от этого места, на одном из самопальных базарчиков на окраине города, на заднем дворе наскоро построенного из пеноблоков магазинчика, торгующего оптом всем (жратвой в основном) и за любые деньги, кроме гривен, стоял микроавтобус «УАЗ». Машина, как нельзя лучше подходившая для беспокойной местной жизни – проходимая, выносливая, тягущая, как ишак. В машине были какие-то мешки, и на них лежал человек. Лежал и спал. Второй – сидел, уставившись в монитор военного ноутбука последней модели.
Сцену захвата он отсмотрел от и до и презрительно щелкнул языком – дилетанты чертовы. Даже в такой ситуации – у них как минимум один трехсотый, а то и двухсотый: его подстрелили из ружья американцы. Грязно сработали и с бабами в машине – могли и их задеть, и сами пострадать. Америкосы, конечно, тоже молодцы – в кавычках. Про…ть такую ситуацию втроем…
Но как бы то ни было – захват состоялся. Значит, агент, проходящий в досье ГРУ как Алан – не соврал насчет готовящегося нападения на американский персонал. Агент этот – сильно поднялся после сирийских событий и представлял собой одного из троянских коней ГРУ в самом сердце ваххабитской террористической сети. Стучать он стал еще во время первой чеченской – не раскрыли тогда и сейчас не раскроют. Он думал, что если смоется в Пакистан, его не найдут… нашли, напомнили.
Сценарий провокации, в общем, простой, как три рубля одной бумажкой. Подобрали прилично выглядящую бабу в форме – такую, какая вызовет сочувствие у любого мужика, что телик будет смотреть. Организовали похищение. Скорее всего – уже готово и медийное сопровождение. Через пару недель – где-нибудь найдут отрезанную голову. Поднимется хай на всю вселенную. Провокации, в общем-то, однотипные, цель – выйти на новый виток эскалации противостояния Россия – НАТО, вызвать взрыв народного гнева на Западе, заставить замолчать голоса, которые все громче и громче интересуются – а зачем все это нам надо?
С другой стороны, цельный полкан американских ВВС – трофей дюже гарный. И не мешало бы кое-кому игру и обломать.
Наблюдатель легонько толкнул ногой спящего. Тот мгновенно проснулся:
– Что?
– Взяли.
Как и любой из них, их командир мог спать, но, пробудившись, врубался мгновенно.
– Чисто?
– Относительно. Один трехсотый у них. Несли, брыкался еще. Может, сдохнет еще по дороге.
– Куда двинули?
– На север. Думаю, барабан не соврал.
Командир протянул руку за ноутом.
– Иди, скажи левым. И Скорпу. Потом ложись. Два часа, потом двинем.
– Есть…
Назад: Горганы Украинские Карпаты 14 июня 2020 года Бандеровщина
Дальше: Где-то близ Полтавы Ночь на 16 июня 2020 года