Глава восемнадцатая
Старлей попался навстречу сразу же. Каким бы безлюдным ни стал город, но слухи о начальственном обходе распространяются мгновенно даже при запрете до определенного момента пользоваться радиосвязью. Обычный солдатский телеграф, которому не помеха пустые пространства и любые расстояния. Словно некоторые новости передаются лишь силою мысли.
– Как настроение, Дима? – Капитан пошел навстречу недавнему начальству. Надо же понять офицера. Докладывать бывшему подчиненному даже неловко прямо.
– Нормальное. Хотя ждать…
– Добавь – и надеяться. Вдруг пронесет? – улыбнулся Александр.
– Не без этого, – улыбнулся в ответ старший лейтенант.
– Ничего. В городе им тоже придется несладко. Я же еще не забыл прочесывание кишлаков. Невеселое было дело. Пока что особого упорства в бою пиндосы не проявляли. Их, главное, вначале хорошо угостить, а там сами задумаются: переть ли дальше? Нам всего и требуется: продержаться до вечера.
Прошлый раз, в поле, это не удалось. Но имеется разница: на месте открытом или среди домов. Имелась бы, если погонять бойцов подольше, научить их вести бой в населенном пункте.
– Мы-то угостим, – с некоторым сомнением вымолвил Дмитрий.
– Главное, чтобы угощение им так понравилось, от любой добавки отказались бы. Ладно, веди, показывай хозяйство, пока не началось. В остальных ротах я уже был.
– Бойцы сидят по домам. Во исполнение приказа.
– Да знаю я. В каком настроении?
– Во всяком, – чуть замялся ротный. – Тяжеловато ждать.
– Подбодрим, – Александр чувствовал накопившуюся усталость, но старательно изображал веселую бодрость. Унылый начальник – хуже любого врага. Солдатики поневоле задумаются: вдруг дела не просто плохи, а попахивают всеобщим афедроном?
– Здесь у нас прикрытие командной брони. – Старший лейтенант кивнул на соседний дом, хотя нынешний начштаба это обязан был знать. С ним же и прикидывали, кого куда, еще во время утреннего визита.
Они зашли с торца дома. То ли бойцы не наблюдали за этой стороной, то ли не придали значения появлению офицеров, но из окна продолжала размеренно доноситься речь:
– Телка моя – что надо. Только иногда взбрыки заходят. Как у всех у них. Законный брак подавай или внимания обращай побольше. Особенно – как вернулась из Египта. Ее там, видите, посторонние мужики спасали. Когда они выбирались по пустыне, а на хвосте сидели не то какие-то спецназовцы, не то просто бандиты. Мол, если бы не те мужики, какие-то бывшие военные, писец бы пришел. А где ты в это время был? Где был, где был! Пиво пил!
– Гульнула? – с коротким смешком поинтересовался Макс.
– Говорит – нет. Может, и не врет, раз они драпали. Даже чуть под ядерный гриб не попали.
Александр невольно вздрогнул. Неужели? Бывают ли такие совпадения? Жизненный опыт подсказал: бывают. Даже и не такие. Мир только кажется большим, а порою в самом неожиданном месте встретишь если не знакомого человека, то человека, знающего твоих знакомых.
Но тогда выходит: Серанцев – таинственный гражданский муж одной особы? Что она в нем нашла?
Больно кольнуло сердце.
– Кому что, а эти о бабах, – неодобрительно произнес ротный, и голоса в комнате мгновенно стихли.
– Не о бабах, а о женщинах, – поправил Александр. – Эй, орелики! Как настрой?
Бодрый тон дался с некоторым трудом. Лишь рука стала нервно шарить по разгрузке в поисках сигареты.
Они появились в окне оба. Ставшие невольными приятелями товарищи по несчастью. Ни для кого не являлось тайной их отношение к мобилизации и всем последующим перипетиям. Но многие ли из остальных радовались случившемуся? Разве что добровольцы, да и то следовало говорить не о радости, а лишь об осознании долга. Что хорошего в том, что приходится умирать?
– Хороший настрой, – буркнул Макс. – Если до города не дойдут, будет еще лучше. А если сменят, то вознесемся на небеса от счастья.
– Насчет вознесения полегче, – поправил капитан. – На небесах могут услышать. Что до остального, дойдут или нет, сказать не могу, но смена будет обязательно. Приказ уже в штабе. Но – с наступлением темноты. Пока же придется держаться.
– Тогда – я за зиму. День короче.
– И оккупанты перемерзнут, – в тон Сынку дополнил Александр. – А нет, мы им такой счет за отопление представим, сами уберутся.
Солдатики послушно хохотнули. С начальством лучше не ссориться – эту нехитрую армейскую мудрость они уже явно успели усвоить. Но, чем лукавый не шутит, действительно начали уважать отцов-командиров. Без них-то уж точно давно бы пропали. Да и рисковали офицеры в бою наравне со всеми. Вон, только двое их и осталось. Если не считать старшины. Но тот и не офицер.
– Надо было другие счета выставить. Подключить моего папашку, он мигом придумает, за что. За пользование дорогами, за воду, за воздух. Даже за патроны, которые мы на них истратили.
– Придет время, выставим, – обнадежил капитан. – По всем сведениям, рейд выдыхается. Может, сегодняшний день уже последний. А не самый последний, так один из них. По радио передали: противник предложил руководству вступить в переговоры. Правда, пока никаких соглашений о прекращении огня не было. Так ведь на все требуется время.
– Честно, товарищ капитан? – совсем по-детски спросил Серанцев.
– Честно и честь – слова одного корня. Думаете, стану врать? За исход переговоров не поручусь, должность не та, так ведь их итог от нас всех зависит. Выше головы, орелики! Как говорил товарищ Молотов, победа будет за нами!
Говорил, сам же думал, прав ли в подозрениях насчет Серанцева? В лоб не спросишь, намеками неудобно… Вот ведь судьба – не первый же день вместе! Можно было исподволь что-то узнать. Но с таким… Александр боялся, что не является парой молодой и красивой девушке. Но является ли парой вечный парнишка? Одни либеральные взгляды чего стоят!
Хуже ругательства, чем «либерал», Карпов не знал с перестройки. Потому весьма активно успел поучаствовать в революции, потому был готов поддержать нынешнюю власть. А этот…
Однако выбран был именно он. По каким причинам… Но ведь не зря гласит мудрая пословица. Та самая, плодами которой пользуются козлы.
Или она с ним счастлива? Мало ли бывает вариантов, и самые лучшие по жизни люди далеко не всегда лучшие мужья.
Отослать в тыл под каким-нибудь надуманным поручением, чтобы выжил? Иначе как в глаза потом смотреть? Хотя, если быть честным, напротив, хочется убить.
На некоторое время капитан словно выпал из реальности. Что-то спрашивал бойцов ротный, те мялись и говорили в ответ. Пришлось кое-как взять себя в руки. Словно мальчишка, ей-богу! Разве так можно? Немолодой человек, а чувства, как у шестнадцатилетнего.
Не ко времени. Вот закончится день, тогда можно отдаться грезам. Если будет время и, главное, жизнь.
– Ладно, орелики! Ваше дело – по сторонам зорко смотреть и броню прикрывать. Помните: враги тоже люди, помирать не хотят. Реального перевеса в силах у них уже нет, а наступательный порыв мы этим самкам собаки порядком сбили. Вон, больше половины дня до окраины дойти не могут. Последнее усилие, и запросят мира, как миленькие. У них в своей стране проблем выше крыши самого большого небоскреба. Вот пусть и отправляются их решать, либераса их мать в разных позах!
– Давно пора. А то почему-то лезут сюда, по приколу, со своими проблемами, – пробурчал Макс. – И нам проблемы создают.
– Правильно мыслите, солдат! – Но почему все проснулось не вовремя, и вместо грядущего боя думается об одной прелестной девушке? И так больно, что ни в одном случае совместного будущего нет… Ну, не получается счастливая жизнь при любом раскладе!
Рация коротко пискнула, и сквозь треск раздался голос комбата:
– Противник вышел на окраины. Всем приготовиться к встрече!
– Все, орелики! К бою! Я – в штаб! – И Александр припустил вдоль улицы. Благо недалеко.
И почему-то вдруг вспомнился бывший боец роты, ставший теперь, напротив, шефом, а еще вытащивший отдохнуть на юга.
Как там Володя?
– Ну что ты маешься? Или мало досталось?
– Достаточно, – коротко отозвался Владимир.
Он до сих пор полностью не оправился после возвращения с юга. Дело не только в новых ранах, гораздо хуже было с сердцем. Волнения в возрасте просто так не проходят. Давление прыгало до сих пор, иногда в верхнем пределе достигая едва не двух сотен, и постоянно приходилось отлеживаться, глотать кучи таблеток, а что не в больнице, а дома, так много ли от врачей толку? Дома во многом спокойнее. Если вообще сейчас может быть покой.
Дела фирмы зависли, даже трудно сказать, есть ли реальный доход или придется перепрофилироваться, искать иной род занятий. Только иного во времена войны ждать нечего. Всем тяжело. Имеется кое-что на счету, и ладно. Как-нибудь проживем, перекантуемся, а потом будет видно. На самый худой конец есть еще руки, которые не забыли работу. Теперь-то уж власть поневоле будет вынуждена поднимать промышленность, можно будет устроиться простым рабочим, благо квалификация была неплохой и с голоду не пропадешь.
Жилье имеется, дети пристроены, а много ли вдвоем с женой надо? Жаль, с путешествиями придется покончить. Было у Владимира с супругой такое хобби: странствовать по миру. У каждого свои удовольствия, у них – повидать новые места. Где уже только не были! Даже до Карибского моря и Океании добрались. Повезло, сумели воспользоваться спокойными годами.
Но если разобраться, в нынешних условиях все равно не попутешествуешь. Везде бардак, еще вляпаешься в очередные местные или глобальные разборки. А с женой выбираться труднее, чем с проверенным другом. Тут повезло, однако стоит ли рассчитывать на постоянную удачу? Спаслись чудом… Особенно когда вдвоем с ротным остались прикрывать отход основной группы. Оба – заранее простившись с жизнью, зная, что шансов уцелеть практически нет…
Мысли поневоле переключились на Карпова. Мобильная связь не действовала, последний раз Александр сумел связаться по обычному телефону. Бывший командир так и остался в своем репертуаре. Дожил до таких лет, и все равно ведет себя, словно юный романтик. Как будто мало ему приключений на его веку! Умудрился вступить в ополчение, словно мало в стране молодых людей и без него не справятся. Теперь наверняка уже воюет, если не сложил свою голову. А тут переживай за старого дурака, если же откровенно – еще завидуй ему в глубине души.
Если бы не семья и побольше здоровья! Вот уж скрутило не вовремя!
– Ложись давай. Едва ведь ходишь. – Супруга была непреклонна. Любила, а тут поневоле приходилось быть строгой к больному. Мужчины ведь – словно дети. За ними постоянный присмотр нужен. Иначе такого натворят! Вон, отпустила их с Сашкой, все-таки друг, пусть поможет развеяться. Так даже на курорте умудрились вляпаться! Нет уж, покой и только покой! И без нее – никуда!
– Сколько можно лежать? Скоро пролежни будут. – Но на диван действительно тянуло. Опять прыгнуло давление, и в голове начинало шуметь.
Ни выйти толком, ни поработать… И это словно в насмешку называется жизнью? А тут еще переживай и за друга, и за страну! Пусть последняя вела себя частенько мачехой, но ведь родная, другой нет! Да и появилась надежда на то, что многое переменится. Все должно быть хорошо. После победы.
В победе Владимир не сомневался.
– Главное – не высовываться! Помнишь, чему учил? – Первую позицию Комаров устроил на крыше панельной пятиэтажки.
Двери подъездов выходили во двор, предоставляя возможность отхода, на крайний же случай можно было воспользоваться торцовыми окнами. Благо, стекол в них не имелось. А самое главное – вдоль кромки крыши шел невысокий бордюр, частично обвалившийся, позволяющий использовать прорехи в качестве дополнительных укрытий при стрельбе. И весьма неплохой обзор вдоль сразу трех улиц, не считая еще и перекрестка. Пусть с мертвыми зонами, однако идеальных позиций не бывает.
– Помню, – шмыгнул Илья.
Ему-то было как раз интересно, и постоянно тянуло приподнять голову, чтобы первому узреть вражеских солдат. Но приходилось наблюдать лишь в прорехи бордюра в полном соответствии с заповедями Вячеслава. Изредка на пределе видимости кто-то мелькал, только без оптики было непонятно: свои или чужие, а бинокля у Васильева не имелось. Метров с пятисот попробуй, разбери! Крохотный от расстояния человечек, да еще быстро перебегающий, старающийся не маячить на открытом месте. Ни формы не разобрать, ни какое у него оружие…
– Как говаривал Карлсон: спокойствие, только спокойствие! – Комарову было легче. С оптическим-то прицелом! Не говоря про опыт.
– Я спокоен. Нет, правда, спокоен. – На самом деле Илья, конечно, волновался, однако старался держать себя в руках.
– Это хорошо, – Комаров вдруг внутренне напрягся. Со стороны это ничем не проявлялось. Лежит человек, смотрит себе в прицел, словно выискивает внизу нечто особо прекрасное или просто интересное.
Не показалось. В отдалении между деревьями промелькнула коротенькая цепочка солдат. Затем медленно прокатилась «Брэдли». Пушка бээмпэшки смотрела куда-то в сторону, выискивая цель.
Ну вот и все. Сейчас выйдут на улицу Калинина, а там можно начинать работу. Жаль, броню взять нечем. Но это уже дело гранатометчиков. Им тут карты в руки.
– Илюшка, затихни. Все, как учил. Только не встревай. Автомат нас лишь выдаст. Да и трудно из него пока попасть. Стрелять лишь в ближнем бою. Понятно?
А вот и они. Согласно уставу, человека четыре по одну сторону улицы, три по другую. Идут, прижимаясь вплотную к невысоким домам, да высматривают окна на противоположной стороне. И броня чуть поодаль в качестве поддержки. С довольно большим углом возвышения, ладно, сейчас наводчик высматривает что-то на уровне вторых этажей.
Палец привычно и плавно надавливает на спусковой крючок. Что ж, кому-то не повезет в этот день и в этом месте на улице имени бывшего всесоюзного старосты.
Одинокий выстрел сравнительно громко прозвучал на крыше, однако за ее пределами потонул в общем грохоте идущего в разных частях города боя, отразился от стен, запутал, не дал понять, где его источник. Головной пехотинец послушно завалился на спину. Пуля ударила ему в лицо, и вряд ли бедолага успел осознать факт своей смерти.
Зато ее вполне оценили остальные. Солдаты дружно рухнули, словно сраженные той же пулей. БМП торопливо крутанула башней, пушка изрыгнула очередь непонятно куда и вновь затихла.
Вдали мелькнула еще одна группа противника, вновь в сопровождении брони. Но пока еще дойдут…
– Занимайте места на тот свет в порядке очереди, – пробормотал Комаров, тщательно выцеливая следующего пехотинца. Зря тот приподнял голову, ох, зря! Каска – штука неплохая против осколков, только пулю выдержать не способна. Разве что по касательной, чтобы кусочек свинца ушел в сторону рикошетом.
На сей раз не ушел. Не повезло. С другой стороны, зато война закончена без лишних мук. Почти без лишних. Солдат чуть трепыхался, словно спинной мозг у него был развит больше головного.
– Лежать! – прикрикнул Комаров, краем глаза уловив попытку напарника приподняться.
Тон был таков, что Илья мгновенно ткнулся носом в нагретую крышу.
– Еще раз поднимешься, отправлю вниз.
«Брэдли» пошевелила башней в очередной раз, задрала вверх тонкий орудийный ствол и явно наугад саданула по пятиэтажке. Где-то на уровне третьего-четвертого этажа. И сразу переключилась на пустующую соседку облюбованного Комаровым укрытия.
Солдаты старательно расползались в поисках надежных укрытий. Комаров поймал в прицел еще одного, прострелил ногу. Порою ранить гораздо лучше, чем убить. Стоны действуют на нервы живых, для вытаскивания подстреленного приходится задействовать уцелевших, а кампания все равно по-любому будет быстротечной, и излечиться, вновь принять в ней участие раненый уже не успеет.
Вытаскивать его не спешили. Солдатик попытался ползти сам, но очень неловко, хотя, что там нога? Пуля семь шестьдесят два – это же обычный калибр, не что-нибудь типа навороченной двенадцать и семь, где действительно рана, так рана. Или срабатывает извечное – моя кровь не чужая, а любая дырка в теле, даже не опасная для жизни – трагедия?
Цивилизация, блин!
Подождем. Терпения снайперу не занимать. Это настолько большая часть необходимых умений, что сравниться может лишь с меткостью. Которая, опять-таки, без терпения значит весьма мало. Тут как охотник в засаде: таишься и поджидаешь удобный момент.
Неужели у них никакого воинского братства нет? Вытащить, перевязать… Вот народ! Главное: следующая партия подтягивается, но настолько осторожно, что разве изредка кто-то мелькнет в перебежке. Вперед же идти не хотят. Даже броня подалась чуть назад. Навоюют такие, мать их самыми разными способами! Да и отца туда же.
Но все-таки кто-то особенно храбрый подполз к раненому, подхватил, стал тащить. Молчание стрелка тоже сыграло роль. На той стороне появилась надежда, что снайпер сделал дело и убрался на всякий случай, не желая ввязываться в серьезный бой.
Надежда частенько бывает лживой. Плавный спуск, и на этот раз попадание в руку. Только «санитар» решил не дожидаться следующей пули, вскочил, позабыв про товарища и норовя одним броском уйти в безопасное место. Пришлось истратить еще один патрон, на сей раз успокоив солдата навсегда.
Вновь замолотила автоматическая пушка БМП. Определить в городе, откуда раздался одиночный выстрел, очень трудно, и ответный огонь в очередной раз велся наугад. Не столько подавить, сколько напугать, заставить убраться подальше. Однако пара очередей вновь пришлась по пятиэтажке, причем одна легла чуть ниже балюстрады. Простейшая логика – снайпера любят крыши. Там лучше обзор, сектора стрельбы…
– Илюха, давай ползком. Взгляни по сторонам, чтобы не обошли. Только не высовывайся. Нам уходить отсюда рановато.
По расчету времени, обойти атакующие не успевали. Там же в разных дворах еще хватает бойцов, и далеко не каждый предпочтет уклониться от боя. Только береженого бог бережет. Эту простейшую истину Комаров усвоил еще с момента первой Чечни.
Сам он сдвинулся к следующему проему. Но цели, как назло, были труднодосягаемы, и приходилось вновь ждать, когда хоть кто-нибудь подставится.
– Я – Комар. Сдерживаю противника на углу Калининской и Садовой. Две брони с десантом.
– Принято, – отозвался на другом конце Александр.
Ни о каких решениях начштаба, понятно, не сообщил. Если кто и будет направлен проходными дворами, знать это обычному бойцу ни к чему. Но будет ли? Стрельба ведется и прямо, и справа, и едва не в тылу. Типичный для городских боев слоеный пирог, когда свои перемешаны с противником.
– Чисто все, дядя Слава, – подполз сзади Илья.
Да и как ему еще обращаться к напарнику? По имени – чересчур велика разница в возрасте. От звания Комаров открестился сам. Как и от отчества, на которое тратятся драгоценные секунды.
– Ты все равно наблюдай время от времени. Осторожненько так. Раз в лоб пойти они не рискуют, наверняка постараются зайти с другой стороны. Наше дело маленькое – задержать, нанести урон и вовремя смыться. Чтобы преподнести им сюрприз в другом месте. Ничего. Без малого на полчаса мы их придержали. Пока выкурят нас отсюда, минимум еще столько же. Так потихоньку, полегоньку и наступит вечер.
А тут солдаты все-таки двинулись вперед, очень осторожно, стараясь использовать малейшее укрытие, и стало не до разговоров…
