Глава десятая
Кажется, застыла не только минутная стрелка на часах, но и секундная превратилась в эстонскую улитку, позабыла положенный ритм и все норовила оцепенеть на месте. Хоть отмеряй остановившееся время очередями. Очередь, короткая, на три патрона, отползти назад, теперь пробежаться влево, осторожно, чтобы не шелохнулась ни одна ветка, залечь, высунуться, наметить цель…
Пулемет с каждым разом становился все тяжелее. А ведь помимо него еще есть и автомат, и запасные магазины в разгрузке. Тоже не бросишь, даже не положишь никуда. Фортуна переменчива, вдруг не удастся вернуться?
Не забыть навестить бойцов. Они как раз должны набить очередную ленту на сотню патронов.
– Еще на разок хватит, а дальше только то, что в БМП, – предупредил капитана Артузов, по случаю раны в ногу занятый снаряжением лент.
Ни фига себе, как незаметно время летит! А казалось, ползет. Вообще-то, есть еще одна коробка на двести пятьдесят патронов, но таскаться с такой… Пусть остается на возможный прорыв. Если с брони, нормально.
– Ты-то как?
– Терпимо, товарищ капитан. Много нам еще осталось?
– Вот эту ленту набьешь, и поедем, – Александр отстегнул коробку от пулемета. Там еще оставался десяток гостинчиков, да не таскать же из-за них! Еще разок добежать до правого фланга, и назад. В смысле, и к БМП, и в тыл.
Где-то неподалеку с негромким хлопком разорвалась мина. Ну, таким редким огнем вычислить в лесу нескольких человек довольно трудно. Хотя накрыло же Артузова! Не повезло парнишке. Ведь стреляли же наугад, а разорвалась в двух шагах. Еще довольно легко отделался. Могло бы и совсем… Вон, Корольков словил пулю, и все. Пойдет двухсотым грузом. Наповал, даже не мучился. Снайпера работают, чтоб их!
Мимолетные мысли о потерях скорби сейчас не вызывали. Чувства притупились, если не вовсе атрофировались, и любая смерть воспринималась как отстраненный факт.
Очередь, отползти, перебежать… Все, хватит. Полчаса уже прошло, от фланговых рот уже стрельбы не слыхать. Сейчас как рванут в атаку, а один пулемет да пара автоматов на такой фронт – несерьезно. И так потихоньку начали сближаться. Почуяли, что бойцов против них стало меньше.
– Товарищ капитан! – Наводчик-оператор Зырянов наверняка нашел Александра по грохоту пулемета. – По рации передали. Сейчас артиллерия заградительный огонь откроет. Чтобы уходили.
– Остальные?
– Предупредил. Подтягиваются.
– Хорошо. – Не утерпел, нашел залегшего неприятеля, старательно прицелился и плавно надавил на спусковой крючок. Но, кажется, в цель не попал.
Если бы каждая пуля убивала, то войны заканчивались бы за время, достаточное для сближения. Увидели вдалеке врага, все дружно выстрелили, покурили, пошли искать следующих…
Вот уж фантастика!
Успели вовремя. Александр запрыгнул на броню, дал отмашку, и машина сразу рванула вдоль небольшой просеки. И почти сразу за спинами загрохотало. Хорошо, что есть такая штука: артиллерия!
– Мы с Комаром наблюдаем за левой стороной, экипаж – передней, остальные за правой! Не расслабляться, мужики! Могут быть сюрпризы!
Вместо пулемета в руки автомат. Действовать им с рук гораздо удобнее. Лес окружает со всех сторон. Противник вполне может быть где-то здесь, просочиться, и теперь идти на звук ползущей машины. Нормальной скорости не дашь, порою приходится объезжать поваленные взрывами деревья, свежие воронки, да и просека достаточно условна, не дорога, так, набросок к ней.
Возбуждение боя еще не схлынуло. Огонь артиллерии был короток, минуты две-три от силы. Богам войны тоже наверняка приходилось несладко. Ответные гостинцы прилетали только так. Тут единственный способ действовать – дать несколько залпов и немедленно менять позицию. Пока самих не накрыли. Пусть спутниковая разведка у врага нарушена, зато беспилотники наверняка летают, словно злобные вороны.
Или не летают? Подействовало секретное оружие или нет? Вспомнить капитан не смог. Не привык к новым технологиям войн, да и внимание поглощало более важное, чем тени в небе.
С одной стороны, противнику после артналета понадобится время прийти в себя, с другой – там тоже не дураки и обязаны понять: обстрел, когда пехота сошлась едва не вплотную, означает торопливый отход. Но сразу ли возобновится наступление или немного погодя, будут ли прочесывать лес или рванут по дороге на технике – уже вопросы, на которые невозможно дать ответы.
Ладно. При прочесывании все равно не догонят, а дорога проходит несколько в стороне. Вот нарваться на какую-нибудь просочившуюся разведгруппу намного хуже. Бой в лесу при ограниченной видимости всегда чреват неожиданностями. Александр прекрасно помнил об афганской зеленке и о неизбежных потерях. Как забыть, особенно – свой последний бой на той никому сейчас не нужной и неинтересной войне? А ведь еще придется преодолевать поле – подальше, между очередными лесами. Открытое место, которое не является подарком уже по определению. Заметят с беспилотника да накроют артиллерией. Еще хорошо, что боятся ПВО и стараются лишний раз не летать.
Тишины не было. Изредка постреливали сзади, порою выстрелы доносились с разных сторон, еще хорошо, что прямо впереди не слышалось звуков мимолетного боя. Впереди и несколько в стороне пару раз вспыхнули перестрелки, только угасли быстро. И непонятно, кому повезло выйти победителем из скоротечного боя?
Интересно, где рота? За полчаса быстрым шагом можно преодолеть километра три. Лес же, сколько помнил Александр, в ширину был поменьше. Если на опушке ждали машины, ладно, пусть хотя бы одна, не так много бойцов осталось в строю, сейчас уже могли с налета проскочить поле. Если же нет и с транспортом напряженка, то солдатики еще бредут по открытому пространству. Тогда дело дрянь. На своих двоих не оторвешься.
На опушке никого не было. Лишь вдали, уже у следующего леса, вроде мелькнул грузовик. Удалось?
Теперь уже можно было не ползти и не пялиться напряженно по сторонам. Водитель сразу прибавил скорости. Бээмпэшку стало швырять на колдобинах, как корабль во время небольшого шторма. Только держись, чтобы не слететь. Смотрели уже не по сторонам, все больше вперед, далеко ли до спасительного леса, или назад, не появились ли преследователи.
Где-то со стороны дороги послышался взрыв, а следом – еще один. Похоже, сюрпризы Минакова подействовали. Жаль, не узнать результатов. Но вряд ли совсем уж вхолостую. Зато ясно: противник уже тронулся вперед и теперь катит по магистрали.
– Капитан, – Комаров тронул Александра и кивнул вдаль.
Там на небольшой высоте скользил маленький, похожий на игрушечную самоделку, самолетик.
Все-таки летает, тварь. Просчитались где-то ученые. А то подвели простые работяги, этакие сборщики-монтажники. Не секрет: культура производства сильно упала с советских времен. Тогда быть рабочим было не очень престижно, но сравнительно прибыльно, и во всяком случае, нормально. С развала же людям старательно вбивают в головы, что пора кончать работать, пора зарабатывать, и труд – дело бездарей и лохов. Нормальные же люди обязаны потреблять, потреблять, потреблять…
– Не достанем. Интересно, какой у него обзор? Не круговой же! Да и готовность у пушкарей…
Доставать не пришлось. Далеко, почти у линии горизонта, чужой аппаратик без каких-либо видимых причин вдруг нырнул к земле. Дальнейшее было скрыто деревьями, но что может быть при ударе о землю? Только обломки.
Лес надвигался. До него было рукой подать, первые деревья росли метрах в пятидесяти до стремительно мчащейся машины, когда где-то дальше, в глубине, вдруг громыхнул взрыв, а затем густо заговорили автоматы.
– К бою, мужики! В лесу чуть сбросим скорость…
Уходили по возможности быстро. Очередные раненые и убитые погружены на БМП, все живые и здоровые идут пешком. Одно слово: пехота. Оружие, бронежилеты, остатки боеприпасов, прочее имущество – солдату всегда приходится не сладко. Да и лесная просека – не ухоженная пешеходная дорожка. Но подгонял страх, желание как можно скорее оказаться подальше от опасных мест. Пока шел бой, люди стреляли, ползали, оттаскивали товарищей, и трудно было заставить покинуть назначенное место. Даже о собственной смерти почти не думалось. Мозги работали совершенно иначе, если работали вообще. Теперь же – дело другое.
Замыкающим шел Сурен. Подгонял отстающих, порою оглядывался назад, туда, где все еще звучали выстрелы.
– Шевели мослами, если хочешь их сохранить! Ходу, бойцы, ходу!
– Слушай, может, отстанем? – шепотом предложил Серанцев Максиму.
– Блин! Ты что, сдурел, по приколу?
– Наоборот. Сдадимся, не звери же они! Да и объясним, забрили, мол, силой. Подержат немного и отпустят. Они же только порядок восстанавливают, а не воюют.
– Скажи тем, кто погиб, – мрачно бросил Максим.
– Так то в бою. Не чеченцы же они! Пленных резать не будут. И в рабство не продадут. А с гражданскими вообще не воюют согласно конвенциям и политическим программам.
– Гражданский нашелся! – Сынок многозначительно посмотрел на форму.
– Не по своей же воле! Отойдем в кусты, будто по нужде, и никто искать ведь не будет. Эти драпают, а заградотряд по ходу движения, но не в стороне неприятеля.
– А старшина следит. Не зря позади идет. Нет, шастать по лесу, блин, я не собираюсь. Если уходить, то в городе надо. Чтобы переодеться как нормальные пацаны, в штатское, и тогда все равно, кто вокруг. Даже пиндосы ни в какой лагерь не сошлют. С поднятыми руками, нет, еще прежде начнут стрелять, потом посмотрят: в кого? Они тоже своих потерь нам не простят. Думаешь, им настолько сладко, что только над нами трястись будут и пылинки сдувать?
Вообще-то, Максим мог просто назвать свою фамилию. Вряд ли кто-то станет особо строго судить сына состоятельного человека. Еще и попытаются использовать имя в качестве своеобразной рекламы. Даже заработать можно. Не деньги, так некоторое положение за бугром. Только враг сейчас воспринимался именно врагом, а не какими-то абстрактными людьми. И общаться с ними не хотелось. Разве что через прорезь прицела.
Сергей посмотрел по сторонам и согласился с приятелем. Очень уж неуютно выглядел лес. Местами разбитый снарядами, какой-то мрачный, да тут еще потянуло дымом близкого пожара. Еще сгоришь живьем! Мрачная перспективочка!
Коренной москвич, Серанцев природу не любил и очень неуютно чувствовал себя, если вокруг не было жилищ или многолюдья – когда выбирался на ролевые игры. Поневоле хотелось побыстрее оказаться дальше отсюда. Действительно, лучше уж бежать в городе. Там хоть переодеться можно будет, раствориться среди мирных жителей. Если еще получится уйти. Вон как стреляют повсюду! Да и пешком быстро не получается.
Оказалось, о последнем подумали. Около опушки роту дожидались два стареньких грузовика, и ротный махнул рукой:
– Убитых и раненых перегрузить в первую машину! Остальным – во вторую и на БМП. Шевелись!
Действительно, шевелились. Задерживаться не хотелось никому, а техника давала неплохой шанс покинуть район недавнего боя. И уже не очень думалось, будет ли лучше там, где окажутся в итоге. Во всяком случае, не хуже. Куда хуже-то?
– По сторонам наблюдать! Не на празднике в городе!
Легко сказать, когда над кузовом натянут брезент! Сам ротный взгромоздился в башню бээмпэшки, кто-то залез в десант, но в основном предпочитали ехать сверху.
И – новый лес. Лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Машины трясло, кузов был переполнен, зато с каждой минутой отдаляешься от линии фронта, а там пусть повоюет кто-нибудь другой.
Дальнейшее произошло неожиданно. Из кустов с дымным следом вылетела граната, ударила в борт шедшей в голове БМП. Грохот взрыва, чей-то полный боли крик…
– Из машины! Занять оборону! – Ехавший с бойцами Сурен подал пример, первым выскакивая на землю.
Брезент лопнул в нескольких местах. Обычная плотная ткань, не броня, даже иллюзорная. Куда ей устоять под пулями? Тут уж как кому повезло. Кто-то сидел у борта и оказался на пути свинца, кто-то услышал лишь противный свист. Самые проворные уже выпрыгивали прочь, и, чего уж, если большинство не забыло про оружие, так лишь потому, что оно было в руках.
Засада вышла идеальной. Небольшая продолговатая поляна слева, плюющиеся огнем кусты по ее краю, и, главное, все почти в упор. Что такое от силы полсотни метров для автоматических винтовок и пулеметов? Даже если выскочил, это еще не гарантия, что удастся остаться целым. Кто-то из бойцов оказывался на земле и сразу падал, чтобы биться в агонии или же стонать от боли – смотря куда попала пуля. Другим везло больше, и они залегали сами, а кое-кто даже открывал ответный огонь. Только голову держать приподнятой было трудно.
Максим не сплоховал. Каким-то инстинктом при приземлении рванул в противоположную сторону, залег за колесом и уже оттуда осторожно выставил ствол автомата, и почти не целясь, нажал на спуск. Рядом лежал Серанцев, только предусмотрительно не высовывался, лишь оглядывался назад, удастся ли благополучно скрыться в лесу, или пока добежишь, вражеский свинец вопьется в спину? А ведь тут до деревьев и десятка метров не будет. Но пули так и стригут воздух, предупреждая об опрометчивости любого лишнего шага. Напоминанием разлеглись сразу двое. Тоже думали проскочить опасный рубеж, да не сумели.
Еще подальше стрелял Худойбердыев. Он словно не ведал о страхе. По восточной ли вере в судьбу, которую не изменить и не отменить, от отсутствия ли фантазии… Командир приказал, значит, надо.
Бээмпэшка рванула вперед. Повреждение было не смертельным. Борт – не двигатель, это люди пострадали, а машина оставалась на ходу. И даже башня грозно разворачивалась влево. Еще одна граната пролетела мимо, то ли поторопился стрелок, то ли экипажу повезло с рывком, однако дымный след прошел рядом с крутой кормой и уперся в дерево. Дым, грохот, и перерубленный ствол стал падать, но был подхвачен соседними кронами, не рухнул окончательно.
Грузовикам пришлось намного хуже, чем бронированной машине. Они так и застыли на месте, продолжая впитывать в себя поток свинца. Возле кабины второй из них лежал последний из взводных. Выскочить лейтенант успел, а вот дальше… Дальше просто не повезло.
Уходящая БМП напоследок все-таки открыла огонь. И сразу стало легче тем, кто залег под машинами, за всевозможными кочками и пнями. Тридцать миллиметров, да практически в упор – тут уже не до ответной стрельбы. Быть бы живу…
Как раз расстояние спасло многих на той стороне поляны. Снаряды прошли выше. Некоторые взорвались от встречи с кустарником, другие лишь прошили его и сработали дальше.
Максим воспользовался паузой, в несколько шагов достиг леса и там упал за первым широким стволом. Сразу подтянул ноги, вспомнив наставления людей бывалых, постарался сжаться так, чтобы ни одна пуля не сумела достать какой-нибудь части тела. А вот Сергей среагировать не успел, и ему осталось лишь перекатиться на освободившееся место за так и не пробитым колесом. Грохот автомата Худойбердыева почти над ухом привел в некоторое чувство, заставил осознать старое правило. Не хочешь быть убитым – стреляй!
«Калашников» повело в сторону и вверх, рядом посыпались гильзы, и сразу стало как-то легче. Вдруг какая-то из пуль сможет зацепить противника, склонит чашу весов в нужную сторону?
Теперь стреляли практически все уцелевшие в первую минуту. Те, кто выскочил без оружия, теперь подбирали автоматы убитых. Сурен вообще завладел бесхозным пулеметом, разве можно пропадать такому добру, только, в отличие от многих, старшина старательно целился, выискивал прячущихся в кустах противников. Большинство же бойцов лупило по кустам, совсем не думая о боеприпасах. Хотя далеко не у всех имелись при себе запасные магазины – кое-кто снял разгрузку на время поездки, а другие так и не удосужились набить опустевшие рожки.
Веселое дело – перестрелка в упор. Непонятно, чем бы это все кончилось, только ротный не выходил из боя. Бээмпэшка лишь проскочила чуть дальше, затем застыла и открыла фланговый огонь по кустарнику.
Собственно, на этом и закончилась активная фаза боя. Одно дело: громить врага из засады, другое: лежать под вражеским обстрелом и не иметь возможности привстать, чтобы выстрелить в ответ из гранатомета. Если вообще было кому стрелять после случившегося.
Было, наверное. Кто-то же убегал прочь. Или отползал – в зависимости от темперамента. Благо, лес – прикрытие хорошее, и перестрелять в нем всех не сходя с места вещь практически невероятная. А погоню организовать было некому. Да и бойцы нужны другие, более подготовленные и управляемые.
Хотя нет. В той стороне тоже вдруг раздалась какофония короткой перестрелки, и лишь затем, предваряя появление Александра, послышался крик:
– Не стреляйте! Свои!