09 июня 2015 года
Вашингтон. Округ Колумбия
Белый дом. Пенсильвания-авеню 1600

(Докку Умаров, Амир моджахедов Кавказа, предводитель Джихада).

Оперативное совещание, посвященное совершенному три дня назад террористическому акту, состоялось во второй половине дня девятого июня, тогда, когда оттягивать дальше было уже нельзя, первичной информации скопилось более чем достаточно, а политологи настоятельно порекомендовали президенту вернуться в Белый дом. Практически в тот же самый час уровень террористической угрозы был понижен с красного до желтого, обычного для наших неспокойных дней, — но совещание и необходимость возвращения президента в Вашингтон никак не были связаны с этим. Просто политические советники крайне настоятельно порекомендовали главе государства вернуться в Вашингтон, чтобы показать нации, что главнокомандующий по-прежнему находится у руля. Действующему президенту было, в общем-то, все равно, он дослуживал свой второй срок, возможности идти на третий не было, равно как и желания, но он послушался своих советников, ибо политическая жизнь в Вашингтоне не заканчивалась и выборы шестнадцатого года могли дать самые неожиданные результаты.

Так получилось, что террористический акт не был сравним с событиями 9/11 по тяжести последствий и символизму: согласитесь, что взорванное здание в зоне особого доступа совсем не то же самое, что два охрененно больших небоскреба, рушащихся на глазах у всего мира. Но этот удар многократно превосходил предыдущий по тяжести последствий для системы безопасности США — фактически она была пробита насквозь, а главные действующие лица ее погибли в адском костре, в который за доли секунды превратился конгресс-холл здания контртеррористического управления ЦРУ. Трехдневная задержка была обусловлена в том числе и этим — президент решал, кого можно привлечь к работе взамен погибших и как минимизировать причиненный вред. Итогом стало решение привлечь к работе «звездный состав» — профессионалов времен начала GWOT, которые по тем или иным причинам оказались в отставке и теперь могли подхватить выпавшее из ослабевших рук звездно-полосатое знамя.

ЦРУ, понесшее наибольший ущерб — фактически оно было обезглавлено, — представляли двое: Роберт Гейтс и Стивен Кейпс. Первый — легенда в мире разведки, человек, имеющий больше наград за отличие в разведдеятельности, чем любой другой человек из живущих или умерших, бывший министр обороны, по продолжительности полномочий уступивший лишь знаменитому Роберту Макнамаре из команды Кеннеди, человек, не менее тридцати лет занимавший высшие посты в системе национальной безопасности. Человек, воочию наблюдавший крушение монстра — Союза Советских Социалистических Республик — и в девяносто втором ступивший на Красную площадь со словами: «Здесь я совершаю одиночный парад победы нашей», доктор философии, специалист по русской литературе и истории. Второй — также доктор философии, профессиональный разведчик, бывший резидент в нескольких странах, в том числе в России, в Москве, затем заместитель директора ЦРУ, опытнейший аналитик. Министерство обороны представляли не менее именитые люди. Комитет начальников штабов — пока неофициально — представлял четырехзвездный генерал Дэвид Петреус, бывший директор ЦРУ, бывший командующий войсками в Ираке и Афганистане, ушедший в отставку в результате того, что кто-то вывалил на пол целую корзину грязного белья. Силы спецназа представлял его друг, сослуживец, человек, возглавлявший операцию по ликвидации Усамы бен Ладена, бывший боец военно-морского спецназа, контр-адмирал Уильям МакРейвен. Этого убрали в отставку по политическим причинам — позволил себе сказать лишнего в присутствии журналистов в отношении вице-президента — жесткого и обидчивого Джозефа Байдена. Но теперь нужны были они все.

ФБР представлял действующий директор, Роберт Каган, он был одним из немногих спецслужбистов высшего уровня, который решил не ехать на церемонию прощания с бывшим президентом и потому остался в живых. Невысокий, даже щуплый, в очках и с улыбкой пресвитерианского пастора — он не выглядел опасным, но те, кто начинал играть с ним в игры, быстро убеждались в том, что первое впечатление бывает очень и очень обманчивым. С ним приехал еще один человек, одна из легенд в мире разведсообщества США. Филипп Мадд, бывший заместитель директора ФБР по борьбе с терроризмом, один из ведущих специалистов в США по исламской террористической угрозе.

Министерство безопасности родины не представлял никто. АНБ — Агентство национальной безопасности — представлял заместитель директора, двухзвездный генерал Роберт Кормли. Директор АНБ погиб, и кого назначать на этот пост, президент пока не имел ни малейшего понятия. Кроме того, присутствовал Генеральный атторней и юридический советник президента.

— Джентльмены…

Президент вошел в ситуационный центр, расположенный в западном крыле Белого дома, один, без государственного секретаря, также погибшего, и без советника по вопросам национальной безопасности, бывшего на сей момент неизвестно где. Морской пехотинец — в связи с резким усилением террористической угрозы президента охраняли теперь не только специалисты Секретной службы, но и морские пехотинцы — закрыл за ними дверь.

Все поднялись.

— Я… предлагаю почтить память погибших молитвой, — сказал президент. — Кто прочтет?

Все молчали.

— Разрешите, я, сэр… — сказал контр-адмирал МакРейвен, младший по званию в этой комнате.

Президент кивнул, разрешая.

Все склонили головы. Контр-адмирал негромко и не совсем складно прочел простенькую молитву, такую, какую могли бы читать солдаты, отправлявшиеся за океан. Молитва была без вычурности, от души — такая, какая и была нужна сейчас, чтобы хоть ненадолго вернуться в нормальный мир из того, в который их выкинуло одиннадцатого сентября.

— Спасибо, друг…

Президент часто употреблял это слово. Именно так он назвал контр-адмирала, когда тот был в Джелалабаде, а он сам был в Белом доме и давал зеленый свет операции, приведшей к ликвидации Усамы бен Ладена. «Все в твоих руках, друг», — сказал он.

Все сели.

— Что произошло? — спросил президент. — Кто-то может толком сказать, как это могло произойти?

Все взгляды уперлись в директора ФБР, организации, наверное, лучшей на планете среди правоохранительных органов. Тот неловко поднялся.

— Сэр, по делу работают лучшие оперативники и криминалисты, мы уже добрались до эпицентра взрыва, извлекли тела и примерно восстановили картину…

— Сколько погибших? — спросил президент.

— Извлечено двести восемьдесят одно тело, сэр. Двести сорок уже опознано…

— Твою мать… — не сдержался МакРейвен.

Директор ФБР неодобрительно посмотрел на контр-адмирала — он был прихожанином Голландской реформистской церкви и неодобрительно относился к мату — и продолжил:

— Уже сейчас мы можем достоверно говорить о том, что эпицентр взрыва находился у самой кафедры, у трибуны. Мощность взрыва довольно велика — не менее двадцати фунтов мощной взрывчатки.

— Семтекс? — поинтересовался Петреус.

— Нечто другое, сэр, более мощное. Мы считаем, что это был модифицированный гексоген. Модифицированный с целью повышения мощности взрыва. Маркеров нет — но по картотеке мы установили, что это взрывчатое вещество производится в России на государственных химических заводах. Используется только в армии, ни для каких горных и прочих работ не используется. Чрезвычайно мощная и устойчивая к различным воздействиям взрывчатка.

— Россия… — недовольно сказал Кейпс.

— Вытопили из неразорвавшегося снаряда, — скорее не спросил, а предположил утвердительным тоном вице-адмирал, долгое время воевавший на фронтах GWOT и приобретший чрезвычайно широкие познания относительно изготовления и применения IED, самодельных взрывных устройств.

— Возможно, да, сэр, мы сейчас собираем всю открытую и закрытую информацию об этом типе взрывчатки, до какой только можем дотянуться.

— В любом случае, бомбу собирал профессионал, — сказал вице-адмирал. — Извлечь из снаряда взрывчатое вещество, да так, чтобы снаряд не рванул, потом еще перетопить — для этого нужен солидный опыт.

— Вероятно, сэр. Вопрос в том, как туда попала бомба.

Директор ФБР выдержал короткую паузу.

— Мои криминалисты еще не дали юридически значимого заключения, при столь мощном взрыве это представляет большую сложность. Но мы достоверно можем сказать, что эпицентр взрыва примерно совпадает с тем местом, где стоял или должен был стоять гроб с телом президента. Таким образом — нам не остается ничего, кроме как предположить, что взрывчатка была либо в теле, либо в гробу.

— Но как это возможно? — недоуменно сказал президент. — Как она могла туда попасть? Получается… она что — попала туда еще в Москве?

— Мы сейчас проверяем самолет командующего СЕНТКОМ, сэр, на котором тело было доставлено в Соединенные Штаты. Потребуется немало времени, сэр, — это боевой самолет, на нем могли перевозить все, что угодно. Мы конфисковали катафалк, на котором тело было доставлено в Лэнгли, криминалисты сейчас работают, разбирают машину по винтикам. Пока ничего не обнаружено…

— Разрешите?

— Да, Стивен.

— Если эпицентр взрыва совпадает с расположением гроба с телом, — заговорил Стивен Кейпс, один из двоих присутствующих аналитиков, — значит, нам ничего не остается, кроме как предположить, что взрывчатка была либо в гробу, либо в теле, либо в постаменте. Какого типа постамент использовался, на чем стоял гроб?

Гейтс пожал плечами.

— Насколько я помню, — продолжил бывший директор ЦРУ, — специального постамента для этих случаев у нас никогда не было, использовали пару подходящих стульев, накрывая их национальным флагом. Если это не изменилось с тех пор, как я покинул стены Лэнгли, — это значит, что в постаменте взрывчатки быть не могло. Ее просто не могли пронести в Лэнгли — там строгий пропускной режим, в том числе детекторы взрывчатки. Да и… сколько взрывчатки можно незаметно поместить в стуле? Фунт? Два? Никак не двадцать. Остаются либо гроб, либо тело.

— А если взрывчатку поместили открыто? — спросил Гейтс. — Ты же сам сказал, что стулья накрыты флагом.

— Да, но как ее пронесли? Какая гарантия, что стулья не захотят переставить перед тем, как ставить гроб. Двадцать фунтов — солидный вес, сразу будет заметно, что что-то не то.

— Согласен. Остается — либо гроб, либо тело.

— Кто осматривал тело? — спросил президент. — Есть какая-то процедура?

Все переглянулись.

— Хорошо, сейчас…

Президент встал со своего места, выглянул в коридор. И вернулся вместе с начальником дежурной смены охраны, здоровяком по имени Джим, бывшим нападающим в американском футболе…

— Джим, есть пара вопросов к тебе. Сможешь ответить как эксперт?

— Постараюсь, сэр…

Агент Секретной службы чувствовал себя не в своей тарелке — он не раз присутствовал на подобного рода совещаниях, но никогда не имел на них права голоса. Не видеть, не слышать, не говорить — вот чему их учили.

— Что будет, если меня убьют? — предельно ясно поставил вопрос президент.

— Сэр?

— Есть какая-то процедура, что-то в этом роде? — нетерпеливо спросил президент. — Что будут делать с телом?

— Сэр, мы должны немедленно доставить вас в госпиталь в Бетезде… точнее, ваше тело… извините, сэр.

— Не извиняйся, черт тебя дери. Что, если это произойдет за границей?

— То же самое, сэр. Как можно быстрее в аэропорт, либо в посольство, если, скажем, идет война или беспорядки и аэропорт недоступен.

— Так… а если я буду ранен, что делать?

— Сэр, в дежурной смене всегда есть опытный парамедик, и…

— Если это не помогает, если парамедик не может помочь. Давай, соображай, мы не просто так тебя спрашиваем.

— Да, сэр. При любом визите — частью его обеспечения является медицинское обеспечение. В каждом населенном пункте, который вы намерены посетить с визитом, мы подбираем лечебное учреждение на такой случай, иногда и несколько. Совместно с местными службами безопасности проводим стандартную проверку. Завозим туда лекарства, набор проверенных лекарств и несколько пинт крови вашей группы, сэр, на случай, если потребуется переливание. Где это возможно — мы держим наготове вертолет на случай медицинской эвакуации. Если что-то случилось — мы немедленно доставляем вас в больницу…

— Я… ну или мое тело, если все совсем плохо — могут остаться без наблюдения?

— Простите, сэр?

— Конкретный вопрос — врачи могут вшить в мое тело двадцать фунтов взрывчатки?

Начальник смены вытаращил глаза.

— Нет, сэр.

— Ты уверен?

— Абсолютно, сэр. По протоколу — кто-то из нас должен постоянно держать вас в поле зрения, такой порядок, сэр.

— Ну а если врачи попросят вас выйти? Надо сделать операцию… что-то в этом роде?

— Это невозможно, сэр. Даже в операционной должен быть кто-то из нас. Мы можем переодеться, вымыть руки, надеть халат — но кто-то из нас должен быть постоянно с вами, сэр. Это такое правило.

— Значит, это гроб, сэр, — заключил Кейпс.

— И такой порядок во всей Секретной службе? Я имею в виду — работа с президентом в отставке…

— Да, сэр.

— Ты уверен?

— Да, сэр, протокол всегда один. Я знал того парня, который обеспечивал безопасность мистера Буша… Мартин Фитцуотер, сэр. Настоящий профессионал, и он всегда делал все по правилам. Да, сэр, все по правилам…

Было видно, что агент едва сдерживает себя.

— Нам всем тяжело, Джим, — заметил Гейтс.

— Да, сэр.

— Еще один вопрос, Джим, — сказал президент. — Если меня убьют, где вы возьмете гроб? Насколько я помню, в ВВС-1 гроба нет.

— Нет, сэр! — сказал начальник смены.

— Тогда где вы его возьмете? Предположим, это произошло в Москве. Ведь вы же не повезете тело в брезенте или полиэтиленовой пленке?

— Нет, сэр.

— Так где вы возьмете гроб?

Начальник смены замялся.

— Вообще-то, этот вопрос при обеспечении безопасности не рассматривается, сэр. Если Москва… Москва крупный город… вероятно, обратимся в посольство, чтобы они подыскали приличное похоронное агентство. И там закажем гроб… пусть временный, только чтобы довезти тело до США. Накроем его флагом. Как-то так, сэр.

— И гроб, конечно, никто не проверит, — мрачно заключил Кейпс.

— А чего его проверять? — заключил Гейтс, человек проницательный и сохранивший всю остроту ума, несмотря на возраст. — Все дерьмо, которое могло случиться, уже случилось, и все по уши в дерьме. Конечно, гроб никто не проверит.

— Есть, наверное, какие-то детекторы в посольстве… на входе, — сказал Кейпс, — но если взрывчатку, точнее взрывное устройство, заложить уже на стадии изготовления гроба, обеспечить его герметичность — детекторы не сработают. А посольство наверняка работает только с одним похоронным агентством, с которым они и раньше имели дело, — например, если приходилось отправлять тела погибших американцев на родину. Если что-то работает хорошо — зачем это менять, на хрен.

— Спасибо, Джим, — сказал президент. — Вы нам очень помогли…

Темная комната. Черный флаг с белой вязью шахады: «Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед Пророк Его». Вооруженные автоматами Калашникова люди в масках.

«Бисмилло р-рахмону ир-рахим…» — Мерзкий, гнусавый голос. Президента передернуло — он бы предпочел никогда этого не слышать.

Заставка. Горы, флаг с бегущим волком. Двадцать девятое раджаба одна тысяча четыреста тридцать шестого года хиджры. Четырнадцатый год исламского сопротивления…

«Во имя Аллаха, милостивого и милосердного…»

Роберт Гейтс, свободно владеющий русским языком, переводил. Террористы говорили не на арабском, а, что было совсем непривычно — на русском.

«…мы, муджахеддины Имарата Кавказ, — обновляем тавбу (прим. автора — клятву верности) шейху Айману аль-Завахири, амиру Аль-Каиды, да приветствует его Аллах, и признаем, что являемся частью Аль-Каиды, действуем только по воле Аллаха и являемся солдатами Аллаха, ведущими войну против неверных везде, где бы те ни ступили на землю мусульман. Аллах Акбар!»

Несколько секунд молчания.

«Мы знаем о том, что американцы являются неверными, объявившими войну Умме (прим. автора — исламскому сообществу), на руках которых кровь миллионов мусульман. На руках американцев — кровь наших братьев, сражавшихся и продолжающих сражаться на фронтах джихада в Афганистане, Ираке, Сирии, Ливане, Пакистане и везде, где идет джихад. Много лет назад американцы обещали избавить нас от пяты русистов, но не выполнили свое обещание, и в том нет ничего удивительного, ибо они неверные, а значит — предатели и лжецы.

Американцы сказали, что Аль-Каида побеждена, но крах Аль-Каиды — это миф, очередная их ложь, призванная прикрыть поражения, которые они терпят в войне с нами. Мы и есть Аль-Каида. Нас десятки тысяч, а скоро будут — сотни тысяч и миллионы. Мы объявляем американцам и всем их приспешникам войну и будем убивать их везде, где только ни встретим, на Кавказе, в Русне или где-либо еще, иншаллагъ. Ни моря, ни границы не спасут вас от возмездия, иншаллагъ, которое падет на ваши головы за наших братьев, ставших шахидами на пути Аллаха.

Мы признаем… — спикер немного замялся, но тут же продолжил, — берем на себя ответственность за истишхадию, совершенную милостью Аллаха в Москве несколько дней назад. Нашим храбрым братьям и сестрам удалось поразить сразу двух предводителей неверных, да покарает их Аллах. Один из них уже проследовал в ад, где он сполна получит то, что заслужил за издевательства и убийства мусульман, второй вскоре последует за ним, иншаллагъ!

Мы также принимаем на себя ответственность за операцию, совершенную день спустя в Вашингтоне, в здании Лэнгли, в ходе которой отправились в ад несколько сотен американских муртадов, каждый из которых был лично виновен в смертях сотен мусульман, в издевательстве над мусульманами. Воистину, Аллах дал нам победу над неверными, заслуженную двумя десятилетиями крови и мучений. Аллаху Акбар!»

Американцы, сжав кулаки, слушали видео, выброшенное в Ютуб день назад. В чьей-то руке хрустнул карандаш.

«Мы призываем всех братьев, тех, кто сидит дома, — выходить на пути Аллаха и сражаться с неверными везде, где их встретите, убивать их, уничтожать их имущество, сеять среди них страх — ибо победа близка, иншаллагъ. Хвала Аллаху, мы увидим еще более удивительные победы, дарованные им верному ему воинству, как бы силен ни был враг — никто не может быть сильнее Аллаха и воинов его. Вставайте на джихад, братья. Убивайте русистов, убивайте американцев, лишайте их имущества! Приходите к ним в дома, убивайте их женщин, детей, убивайте всех, кого встретите, — тем самым вы лишь отомстите за то, что они делают с мусульманами по всему миру, воздадите им подобным. Убивайте неверных, убивайте их пособников, сражайтесь с любыми безбожниками и убивайте их. Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед Пророк Его. Аллаху Акбар! Аллаху Акбар!»

Запись оборвалась…

— Что такое истишхадия? — спросил президент после долгого молчания.

— Самоубийственный теракт с использованием смертников, если я еще помню веселые времена Ирака, сэр, — ответил генерал Петреус. — Это часть джихада…

— Да, спасибо…

И снова молчание…

— Сукины дети… — недобро сказал МакРейвен. — Мрази конченые. Это можно прекратить, только вбомбив ублюдков атомными бомбами обратно в каменный век. Твари…

— Я согласен на «Предатор», — сказал Петреус, — только побольше. И без правил, мать их.

— Придите в себя, — одернул самый старший из всех, Гейтс. — Это Россия, не Пакистан. Там только птицы летают…

— Поставить вопрос перед русскими, с кем они? — задумчиво сказал Кейпс, бывший морской пехотинец и резидент в Москве. — В конце концов, должны же они как-то отвечать за то, что развели у себя эту гребаную заразу, нет? Пусть допустят наши силы к проведению операций на Кавказе, пусть поделятся информацией.

— Они уже ведут операции на Кавказе, — сказал Гейтс, человек, который работал и министром обороны, и директором ЦРУ.

— Они — это не мы!

— Да, они пока держат Кавказ, в то время как мы уже унесли ноги и из Ирака, и из Афганистана, — согласился Роберт Гейтс. Доктор философии, специалист по русской истории, он если и не любил Россию, то, по крайней мере, старался относиться к ней объективно. И знал о ней многое такое, чего другие предпочитали не знать.

Никто ничего не ответил.

— Кто это такие? — спросил президент. — Как они там оказались, мать их? Почему мы ни хрена не слышали о них до этого? Как мы умудрились все это проморгать?

Заговорил Кейпс, бывший резидент в Москве.

— Сэр, это долгая история…

— А я никуда не тороплюсь… — повысил голос президент.

— Сэр, в начале девяностых от России фактически отделилась небольшая республика на Кавказе, называемая Чечения. Ее населяли чеченцы, воинственный народ горцев, покоренный русскими две-три сотни лет назад, но не смирившийся с оккупацией. Как только Чечения объявила о независимости, — русские начали карательную операцию против них. Это был одна тысяча девятьсот девяносто четвертый год (прим. автора — рассказ идет от имени американца, который к тому же хочет избежать ответственности за ошибочные решения).

— И мы начали помогать этим горцам, так? — осведомился президент.

— Примерно так, сэр.

— Оружие, инструкторы?

— Нет, сэр, просто международное давление на Россию. Она тогда была намного слабее, чем сейчас, их армия отступила с территории Чечении после ряда поражений и серьезных потерь. Русские за два года войны потеряли едва ли не больше, чем в Афганистане. И с девяносто шестого по девяносто девятый год Чечения стала почти полностью независимой, переименовавшись в Ичкерию. Но пошла по неправильному пути.

— На поклон к террористам.

— Да, сэр, к ваххабитам, — подтвердил Кейпс. — Но их можно было понять. Россия объявила им блокаду и отказалась сотрудничать. У них практически не было промышленности, не было выхода к морю, население надо было чем-то кормить. Они обратились к Кувейту, Саудовской Аравии, ОАЭ. И те им помогли.

Глядя на помрачневшего президента, Кейпс перестал докладывать.

— Продолжайте, Стивен, продолжайте…

— Да, сэр. В обмен на помощь они открыли в горной части Чечении лагеря подготовки террористов. Часть террористов выехала в Афганистан, в Пакистан, в Сирию, — потом мы встречались с ними и в Афганистане, и в Ираке, из всех иностранных наемников они были самыми опасными. В Чечении побывали и Усама бен Ладен и Айман аль-Завахири. Айман аль-Завахири в девяносто седьмом был задержан русскими пограничниками за переход границы без документов, несколько месяцев содержался в следственном изоляторе, но был отпущен — русские не смогли его идентифицировать, и у них против него не было ничего, кроме нелегального пересечения границы. Они отпустили его, и он скрылся.

— Твою же мать, — снова не сдержался адмирал МакРейвен.

— Потом, в девяносто девятом году, Чечения, ставшая Ичкерией, напала на Россию. Путин бросил на них русскую армию, и русские на сей раз одержали победу, ликвидировав Чечению, точнее — включив ее опять в свой состав и переманив на свою сторону нескольких особо авторитетных полевых командиров в обмен на амнистию. Но остатки бандитов стали террористами и открыли против России террористическую войну, которая продолжается до сих пор.

— И мы поддерживали их, так?

— Сэр…

— Давайте уж честно! — Президента прорвало. — Мы снова вступили в то же самое, мать его, дерьмо, в вонючую и мерзкую кучу дерьма. Мы стали поддерживать повстанцев против центральной власти, не замечая того, что они на самом деле — террористы и исламские экстремисты. Я нигде не ошибся?

— Сэр, они не сразу стали исламскими экстремистами. Первоначально они были борцами за свободу, и только в середине нулевых они стали провозглашать исламские лозунги.

— А Усама бен Ладен был там пятнадцать лет назад!

— Сэр, тогда его никто не разыскивал. Мы все считали его…

— Господин президент… — сказал Роберт Гейтс, — в задачу ЦРУ как разведывательного ведомства входит в том числе и ослабление врагов Соединенных Штатов Америки, как реальных, так и потенциальных. Россия представляла и представляет для США потенциальную угрозу, нам надо было что-то, чтобы торговаться с ними. За карточный стол не садятся без карт, сэр. Управляемый конфликт — одна из козырных карт. Если кто-то должен понести ответственность за это…

— Речь не об ответственности, — сказал президент, — я просто пытаюсь понять, как так получается, что те, кому мы помогаем, — вдруг становятся террористами и начинают убивать нас. Почему так происходит, а?

Молчание…

— Сэр. Имарат Кавказ включен в список террористических организаций Госдепартаментом США пять лет назад, — сказал Кейпс, — и мы помогали русским…

— Проехали…

Снова молчание.

— Что мы можем с этим сделать? — спросил президент. — Какие у нас возможности есть в этом регионе?

— Сэр, насколько я помню, есть две эффективные стартовые площадки в непосредственной близости, — сказал адмирал МакРейвен, опытный оперативник и бывший командующий SOCOM, объединенным командованием специальных операций. — Первая и лучшая — это Грузия. Небольшая страна, образовалась после распада СССР, называется так же, как наша Джорджия. Горная, достаточно бедная, население около пяти миллионов человек. Бывшая советская республика, в середине нулевых там победили прозападные модернисты, после чего начали сотрудничество с нами. В том числе и по части сотрудничества в сфере безопасности. В восьмом году они попытались вернуть себе территории рядом с Кавказским хребтом, после чего Россия напала на них. После этого они углубили сотрудничество в военной области, отправили в Афганистан едва ли не больше своих людей, чем Германия. Сотрудничество продолжается и сейчас. Они полностью наши и граничат с перспективным ТВД (прим. автора — театр военных действий). Кроме того, насколько мне известно, у них немало неплохих парней, которые прошли Афганистан, знают английский, наши стандарты и процедуры — при этом многие из них знают и русский, а также местные языки. Если мы не планируем…

Адмирал сделал паузу, но президент предпочел ее не заметить.

— …серьезное задействование американского персонала, то, полагаю, использование грузин будет оптимальным вариантом.

— И все будет хорошо, пока Москва не решит закрыть эту лавочку, — сказал Кейпс.

— Риски есть, — согласился МакРейвен. — Они усугубляются тем, что быстро оказать помощь мы не сможем. В Черное море мы не проведем наши авианосцы, Турция не согласится на это. Но все, в конечном итоге, зависит от России, мы вроде как ей услугу оказываем.

Вторая площадка — это Баку, Азербайджан. Тоже бывшая советская республика, дружественная. Больше, чем Грузия, и у нее есть нефть. Ее огромным плюсом является то, что она находится на берегу Каспия, огромного внутреннего моря. Дагестан — наша цель — вытянут вдоль Каспия, доступ не хуже, чем к Вьетнаму.

Напоминание было напрасным — Вьетнам в США никто не помнил и вспоминать не хотел. Что касается действий на Каспии — то адмирал завел речь об этом не просто так. Изначально боевой пловец, он предпочитал иметь рядом море, чтобы уйти под воду, как только станет жарко. Он знал, что большинство обычных армейских офицеров не знает, как бороться с врагом, способным действовать как в воде, так и на суше. А SEAL — боевые пловцы американского ВМФ, — имея отличный подводный опыт, за последние пятнадцать лет набрались уникального опыта наземной войны. Если 1SFOD «Дельта» была ориентирована на Ирак, то «морские котики» с самого начала были закреплены за Афганистаном.

— …Баку является дружественным нам городом, с отличной инфраструктурой, там построено немало отличных аэропортов, и каждый из них может быть стартовой площадкой. Баку — важный транзитный пункт в снабжении нашего афганского контингента, а теперь и баз в Средней Азии. Там есть международный аэропорт, и количество прибывающих иностранцев дает возможность затеряться нашим ребятам. К тому же в последнее время активно развиваются проекты по каспийской добыче нефти, там международные команды нефтяников, активное движение по акватории — залегендировать наши действия не составит труда, возможно, как-то удастся легализоваться даже в России.

— Звучит неплохо, — оценил президент, — а минусы?

— Минус первый. Азербайджану не нужны особо ни наши деньги, ни проблемы с Россией. Как только станет по-настоящему горячо — они могут попросить нас покинуть страну. Минус второй. Эта страна контролируется Великобританией. Они там главные, насколько я знаю, и активные действия без их разрешения могут быть расценены как недружественный шаг.

Президент промолчал. Он знал, что с Великобританией не все так просто. В отличие от Америки у них было немало неофициальных и полуофициальных инструментов влияния, какие Америке даже и не снились. И сейчас, когда Америка стала изгоем всего мира, Британия осторожно, но все более и более настойчиво гнула свою линию.

— Итак, ваше предложение?

— Начать готовить инфраструктуру уже сейчас, сэр. Если будет принято решение — мы будем готовы перейти к активным действиям в очень короткое время. Если решение принято не будет — мы не совершим ничего противозаконного и сможем вовремя остановиться. Если не считать противозаконной, например, рыбалку в чужих территориальных водах. Что ж, если мы попадемся, пусть русские оштрафуют нас.

Смеха это не вызвало. Было не до смеха.

— Роберт?

Гейтс, самый опытный и мудрый из всех, улыбнулся перед тем, как заговорить.

— Я думаю, господа, что не все понимают, с чем мы имеем дело. Я вот тут собрал немного материала… исключительно из открытых источников.

Тонкие папки пошли по столу.

— Просто распечатки из Интернета… я попросил перевести с русского. Проблема Кавказа давно переросла в принципиально другую проблему — проблему исламизации и ваххабизации России. Да, все еще большая часть террористической активности приходится на регион Кавказа. Но распространение идет пугающими темпами. Русский Север, там, где русские добывают газ и нефть, — ваххабитские общины, радикально настроенные мигранты, штурмы и специальные операции в городах. Южная Сибирь. Ваххабитские общины в городах, в которых все большую и большую роль играют украинцы и этнические русские. Татария, часть России, интегрированная республика на Волге. Терроризм, ваххабизм, проникновение агрессивного ислама, появление ваххабитских общин, убийства мусульманских священнослужителей, не желающих поддерживать радикальный ислам. В прошлом году отмечено появление первых лесных банд, находящихся на нелегальном положении. Ульяновск, город, где родился лидер большевиков Владимир Ленин. В пенитенциарном учреждении заключенные при помощи навещавшего их священнослужителя создали ваххабитскую ячейку и приняли радикальный ислам. Наконец Москва. Не менее четверти населения тайно или явно исповедуют ислам, часть из них исповедует ислам радикального толка. Сильная межнациональная напряженность, агрессивные вооруженные группы крайне правых — и создаваемые в противовес им отряды вооруженных боевиков общин. Проникновение агрессивного ислама идет сразу по нескольким каналам — из стран Азии, из Кавказа. Все больше и больше радикальный ислам принимают этнические русские, которые до этого были ортодоксальными христианами (прим. автора — православные) или атеистами. Я хочу показать вам, что нам придется иметь дело не с локальной проблемой, сконцентрированной на Кавказе, а с целой страной, зараженной ваххабизмом. Узел второй. В этой же папке вы найдете информацию об общинах выходцев с Кавказа, которые находятся в Европе и на Ближнем Востоке. Начнем с Европы. Только в Польше находятся, по меньшей мере, несколько тысяч чеченских беженцев, их количество посчитать сложно. Большей частью это лица, ранее воевавшие против русских в Чечне, принимавшие участие в террористических нападениях и акциях, после чего скрывшиеся в Европе от русских. Несколько тысяч — это самая скромная оценка, скорее всего их больше. По меньшей мере, какая-то часть из них поддерживает связи с исламским террористическим подпольем, продолжает придерживаться радикальных взглядов и готова к новым террористическим действиям. Скорее всего, еще более крупная группа беженцев с Кавказа осела на Ближнем Востоке. Они уже принимали участие в террористических нападениях на нас в Ираке, в Афганистане, они участвовали в боевых действиях в Ливии, в Сирии, в Мали и полностью интегрированы в международную террористическую сеть, в ее структуры и организации. Таким образом, мы имеем дело с угрозой, локализованной не только на Кавказе, не только в пределах России — но с угрозой мирового уровня. И мы должны быть готовы к тому, что как только мы начнем действовать на Кавказе, в ответ мы получим новые террористические атаки по всему миру, ничуть не менее опасные, чем атаки Аль-Каиды. У меня все, сэр.

Президент молчал.

— Черт… сэр, вы так говорите, что хочется купить виллу на необитаемом острове… — пошутил Кейпс.

Но опять-таки было не до смеха.

Президент думал. Он пришел к власти, наследовав человеку, который начал войну в Ираке и в Афганистане, отстаивая ценности и интересы, которые он считал американскими. Он сам занимал этот пост только потому, что жестко и последовательно критиковал этого человека. Он пришел к власти с искренним намерением избавиться от страшного наследства, от двух кровавых войн и начать все заново. Он знал, в чем Америка все еще сильна. Они могли попытаться… да что там попытаться — они могли радикально удешевить процесс получения энергии… это было бы революцией, сравнимой с появлением компьютеров. Они могли бы продолжить компьютерную революцию. Они могли бы попытаться заново открыть для себя и для всего человечества космос, сделав космический полет такой же обыденностью, как полет на Гавайи.

А вместо этого у него столица страны, полная трупов. И страна, которая не может выдержать еще пятнадцать лет долгой и страшной войны. Они все загнаны в угол, и выхода нет.

Выход, конечно же, был. И президент, чужак до сих пор в Вашингтоне, человек, начинавший как организатор местных сообществ, ставший президентом с минимальным политическим опытом — то есть, еще зрячий и способный здраво мыслить, — его отлично видел. Начать сотрудничать с Россией. По-настоящему, без камня за пазухой, приняв Россию такой, какая она есть, и не пытаться изменить ее. Просто решать именно ту задачу, которую сейчас надо решать, — борьба с терроризмом на Кавказе. Не пытаться научить Россию демократии, не пытаться продвинуть тех в России, кто отстаивает интересы России и Америки. Великий демократический президент Рузвельт, единственный, который был избран на пост президента США целых четыре раза, — когда началась Вторая мировая война, начал сотрудничать с Джо Сталиным, одним из самых одиозных коммунистических монстров, которых когда-либо рождала земля. И он сотрудничал с ним, поставлял в СССР военную технику и снаряжение, координировал совместные операции, ездил на конференции, сидел с ним за одним столом, жал руку и улыбался. И благодаря этому — обеспечил Америке шестьдесят лет процветания и доминирования в мире. А тех, кто был против сотрудничества с коммунистической Россией, он просто послал в… Увы, он — не Ф.Д. Рузвельт. Он не может послать подальше свою партию с окопавшимися в ней многозначительными ублюдками — политологами, выходцами из стран Восточной Европы, ненавидящими Россию на генетическом уровне, он не может отнять золото у богачей и послать безработных американцев строить Гувер-Дам, чтобы отрабатывать пособие по безработице. Потому что он — президент двадцать первого века, а не двадцатого. Века, в котором не осталось великих людей, а есть только…

— Ублюдки…

— Простите, сэр…

Президент США понял, что сказал это вслух.

— Ублюдки. Те, кто это все устроил, — сказал президент. — Ваши предложения по ситуации, Роберт, только конкретно.

— Пока начать сбор информации. Очень осторожно. Особое внимание я бы обратил не на саму Россию, а на Ближний Восток и Европу.

— Вот как? — сказал заместитель директора АНБ, до этого молчавший.

— Да, джентльмены, именно так. Видите ли, русские никогда и ни в чем не знают меры. Строя капитализм, они взяли из него все самое худшее и практически ничего из лучшего. Если мы хотим эффективно решить эту ситуацию — нам придется торговаться. Очень хорошо торговаться. Они не будут сотрудничать с нами только потому, что это необходимо для безопасности и процветания всего цивилизованного мира, они будут стараться получить что-то от нас в любой ситуации. Они не знают, что это такое — поступать правильно. Проще говоря — они будут торговаться даже над гробом. Для торга нам нужно иметь нечто вкусное для русских, то, что они не смогут получить без нас.

Президент кивнул, выражая согласие.

— Угроза для них — это те чеченцы, дагестанцы и прочие кавказцы, которым удалось ускользнуть из страны и которые осели либо на Западе, либо на Востоке. Они не могут добраться до них. Когда они попытались добраться до Яндарбиева, то получили чувствительный щелчок по носу и оставили ситуацию в покое. Но проблема эта существует — и принести головы их врагов им на блюдечке можем только мы. Тем более, как сейчас оказалось, это и наши враги тоже.

— Среди них есть полезные нам люди, — с сомнением в голосе сказал Кейпс. — Тут важно не переборщить, потому что, лишая Россию актуальных угроз, мы лишаемся и каких-либо рычагов воздействия на нее. Кроме того, я хотел бы напомнить, что русские не прекратили политику ликвидации врагов за рубежом, они просто переложили ее на руки лояльных им чеченских лидеров. Мы должны помнить, что, если Россия нам не враг, то уж и не друг точно.

— Ради бога! — сказал Гейтс. — Вы о чем, Стив? Вы думаете, у нас сейчас проблемы? Нет, у нас не проблемы, так — мелкая пакость. Всего-то взорвали Буш-Билдинг, полный народу. А вот если в России какой-нибудь ублюдок с фамилией на «-ов», тайно принявший ислам, доберется до пульта управления ядерным оружием и его не успеют остановить — вот это и будет проблема. Самая настоящая…

Президент поднял руку.

— Достаточно. Ваше мнение, Роберт?

Директор ФБР немного смутился. В отличие от многих, он не имел практически никакого отношения к GWOT. Но мнение у него было.

— У меня два замечания, джентльмены. Первое — произошло убийство. Пусть массовое, но все же убийство. Значит, и расследовать это надо как обычное убийство. Мы подберем лучшую бригаду криминалистов и пошлем ее в Москву. В конце концов, русские не могут публично отказываться от нашего права расследовать убийство.

— Они будут лгать, Роберт, — устало сказал Кейпс, который немало времени провел в посольстве в Москве. — Они будут лгать так, как вам и не снилось. Они лживы по сути, коммунистический режим искалечил их; чтобы выживать — приходилось лгать ежеминутно. И они научились лгать так, как вам и не снилось…

Директор ФБР отрицательно покачал головой.

— Ложь — это то, с чем мы имеем дело каждый день. Это наша работа — иметь дело с ложью. Вы думаете, убийцы не лгут? Мошенники не лгут? Растлители детей не лгут? Лгут, но не избегают наказания. Мы давно научились иметь дело с ложью.

Президент кивнул.

— Мне это нравится. Вам нужна помощь, чтобы отправить бригаду в Москву?

Директор ФБР задумался.

— Скорее нет, сэр. У нас есть отработанная схема действий в таких ситуациях, в посольстве работают люди из ФБР. Мы не раз работали с русскими в совместных бригадах. Если они на сей раз откажутся — нужна будет помощь Госдепартамента.

Президент пометил в блокноте.

— А второе?

— Второе… Сэр, я христианин, и мне не нравится то, что я вижу каждый день. Для нас бородатый ублюдок, поджидающий колонну в афганском ущелье, — исламский экстремист, а тот же самый ублюдок, поджидающий танк в пригороде Дамаска, — борец за свободу. При том, что это один и тот же ублюдок, с одинаковыми биографией, убеждениями, стремлениями, намерениями. Это не может так продолжаться, сэр, пора определиться, на чьей мы стороне. Не слушай его, ибо он лжец и отец лжи, что у вас может быть с ним общего? На территории США под защитой ЦРУ находится ряд лиц, которые участвуют или ранее участвовали в бандитских и террористических действиях на территории третьих стран. В том числе и выходцы с Кавказа. ФБР считает, что эти лица представляют опасность для Соединенных Штатов. Я предлагаю провести проверку этих лиц на предмет предъявления им уголовных обвинений, тем более что по законодательству США участие в террористических действиях на территории третьих стран является серьезным преступлением.

— Это преждевременно, — сразу сказал Кейпс.

— Вероятно, да, сэр, — поддержал его Гейтс. — Тогда мы не сможем эффективно работать дальше. Никто нам не поверит больше, если мы будем сажать в тюрьму людей, которым обещали укрытие.

— Отложим это до лучших времен, — сказал президент Соединенных Штатов. — Что же касается нашего текущего плана действий, то вот что я думаю…