Книга: Инструктор по выживанию. Чрезвычайное положение
Назад: Глава 3
Дальше: Глава 5

Глава 4

Дневного света пока хватало, Егор нашел в ванной полотенце, облил его водой из бутылки и осторожно вытер кровь с лица девушки. Нос вроде не сломан, заживет. Кровоподтеки сойдут недели через две-три, ничего страшного. А вот с раной на скуле придется повозиться.
Ольга открыла глаза, посмотрела на Егора, попыталась сесть, но скривилась от боли.
– Где болит? – спросил он.
– Здесь, – Ольга показала на правый бок, – и здесь. И голова еще… И щека.
– Голова просто болит или еще и кружится? Не тошнит? – допытывался Егор.
– Не знаю. – Ольга еще раз попробовала приподняться на диване и тут же свалилась обратно. – Кружится, – сообщила она.
– Так, только спокойно. Снимай, – Егор стащил с девушки плащ и осторожно кончиками пальцев надавил ей на ребра под черной водолазкой.
Ольга прикусила губу и тихо проговорила:
– Больно, и дышать больно.
– Трещина в ребре, наверное. Без рентгена не определить. Но может быть и перелом, хотя, скорее всего, просто ушиб. Плюс гематома, – он бесцеремонно задрал водолазку и уставился на впавший живот. Но заставил себя сосредоточиться на синих размытых пятнах в области левого и правого подреберий. – Ничего, заживет, могло бы быть и хуже, – поставил диагноз Егор, – а тут у нас что… Придется потерпеть, – заявил Егор после осмотра остальных повреждений и отправился на кухню. Хорошо, что не все запасы из дому выгреб, вот пузырек с перекисью водорода и пригодился. Какое-никакое, а все же дезинфицирующее средство. Ольга мужественно вынесла процедуру, лежала, крепко зажмурившись, и молчала, пока Егор осторожно обрывком бинта обрабатывал края раны. Кожа разорвана ненамного, сантиметра на четыре, но уж больно конфигурация раны причудлива, а значит, высока вероятность возникновения инфекционных осложнений. Шить нечем, поэтому выход только один.
– Зачем это? – Ольга смотрела, как Егор вырезает из широкого куска пластыря фигуру, похожую на песочные часы.
– Спокойно, больной, вам нельзя волноваться, – Егор наклонился над девушкой и улыбнулся, – ничего страшного, «бабочка» называется. Внимание, – широкая часть пластыря легла на неповрежденный участок кожи, а узкая перемычка протянулась через рану, стягивая ее края. Егор полюбовался на дело своих рук, подумал и накрыл рану еще одной повязкой из пластыря. Вот теперь хорошо, открытые участки можно антисептиками обрабатывать по мере необходимости, подсушивать. И обойдется без вторичного нагноения под швами, их не придется снимать, не останется дырок от швов. Разница между шитой и нешитой раной после заживления – только эстетика шрама, а он останется, этого не избежать.
Ольга потянулась к лицу, но Егор перехватил ее руку:
– Не трогай, там все нормально. Почти. Подожди, я сейчас.
Часть «аптечки» лежала в нарукавном кармане куртки. Егор достал блистер с капсулами и подал его Ольге вместе с бутылкой воды.
– Что это? – она смотрела то на дверь, то на лекарство в руках Егора.
– Обычный синтетический анальгетик, – успокоил он, – снимает болевой синдром средней и сильной интенсивности. Выпей одну, хуже точно не будет. Промедола нет, извини. «Да и не нужен он, уж больно коварная штука. Обезболивающий эффект не на высоте, угнетает центр дыхания, как и все опиаты. Для коктейля из димедрола и анальгина не тот случай, здесь не тяжелая сочетанная травма. Сейчас полегчает».
Сесть самостоятельно Ольга смогла уже через четверть часа, вжалась спиной в стенку и до подбородка закуталась в плед. Егор послонялся по квартире, выгреб с полок и из ящиков остатки полезного, бросил в рюкзак и вернулся в комнату. Ольга покосилась на него, вздохнула и подняла голову.
– Спасибо, – пробормотала она и отвернулась к окну.
– Не за что. – Егор склонил голову, тряхнул отросшими волосами. Зарос до безобразия, где-то тут была старая механическая машинка, надо ее найти и забрать с собой. И Пашку заодно подстричь, и деда. – Рассказывай, – крикнул Егор из ванной, перекапывая содержимое стенного шкафчика.
– Что рассказывать? – еле слышно отозвалась Ольга.
– Как ты дошла до жизни такой, – электричества не было, в старом барахле он копался наугад, уронил на пол почти полный флакон с шампунем, покрутил его в руках и понес в коридор. «Пригодится», – шампунь отправился в рюкзак, Егор остановился в дверях комнаты.
– Вот так, – Ольге даже удалось улыбнуться, – шла, шла и дошла.
– Понятно. А подробности? Только не говори, что ты с лестницы упала. Или о сучок поцарапалась, – Егор вернулся в ванную. Где она может быть, эта машинка, когда он ее в последний раз видел?
– Нет, не с лестницы. Я в больницу шла, когда они… – Голос сорвался и умолк. Егор помолчал с минуту и крикнул в коридор:
– Я слушаю, слушаю. Дальше, пожалуйста. Мне очень интересно!
И насторожился, услышав странный звук, – девушка то ли смеется, то ли плачет, то ли то и другое одновременно. Как бы с ней истерика не случилась, успокоительного нет, а по лицу она уже сегодня схлопотала.
– Я шла в больницу, там работает моя соседка, Марина. Мы с ней хотели уехать, я даже нашла машину и водителя, но платить нужно было вперед. Я собралась, ждала ее два дня, но Марина пропала.
– Откуда ты знаешь? – Егор уже орудовал в кухне, но вторичный обыск результатов не принес. «Выкинул я ее, что ли? Нет, вряд ли, не мог даже в состоянии аффекта», – он осмотрел шкафы и ящики столов еще раз. Придется разгребать залежи в соседней комнате, а это надолго. И уже темнеет, сейчас почти пять часов вечера, и обратно, в поселок, уже точно не успеть. Тогда и торопиться незачем.
– Она домой не пришла, – ответила Ольга, – и я пошла ее искать. И чтобы отдать кольцо.
– Что отдать? – не понял Егор.
– Кольцо золотое, с бриллиантом. Она мне его отдала, для водителя.
– Опять не понял, – Егор уселся в кресло напротив Ольги, – зачем кольцо? Кому отдать? Повтори, пожалуйста, для особо одаренных.
Он улыбнулся, губы Ольги шевельнулись, она коротко глянула на Егора и пояснила:
– Мы собирались уехать отсюда к моим родителям, они живут в деревне, в Вологодской области. Я договорилась с человеком, который согласился отвезти нас, но деньги брать отказался и потребовал золото. У Марины было два кольца, у меня тоже. Одно она отдала мне как предоплату. Мы должны были уехать позавчера, но Марина пропала, и я пошла ее искать.
– И не дошла, – продолжил за девушку Егор, – вот отсюда помедленнее. Я записываю.
Свести все к шутке не удалось, Ольга снова отвернулась и поежилась под пледом. Прошло минуты три, пока она собралась и закончила рассказ. Сегодня утром она пошла в больницу отдать кольцо соседке, по дороге напали трое, избили так, что она не могла даже кричать. Все происходило в сквере перед забором больницы, в это время подъехала и остановилась синяя машина, из нее вышли люди, человек пять, и направились к входу в корпус. Бандиты сбежали, Ольга пошла домой. Марину она не нашла, и кольцо осталось в кармане джинсов.
– Вон оно что, – протянул Егор, – я только одного не понял. А где же этот твой блондин? Он что, не мог тебя отвезти, у него же машина есть, я видел… Ты чего?
Ольга отложила плед, сползла с дивана и побрела в коридор. Голова гордо поднята, носом шмыгает, плечи трясутся. Присела на корточки, подобрала свой грязный, в пятнах крови плащ и принялась натягивать его. И все молча, ни звука, ни слова.
– Ладно, извини, – Егор вышел в коридор следом за ней, но Ольга даже не повернула голову. Кое-как поднялась на ноги, оперлась рукой о стену и принялась крутить дверную ручку.
– Открой…
Егор достал ключ и потянулся к замку. На улице грохнул выстрел, за ним еще один, еще – стреляли, похоже, из окна дома напротив.
– Бегом, – Егор схватил Ольгу за плечи и потащил в ванную. Втолкнул девушку в темную каморку, прикрыл дверь и остановился, придерживая ее за ручку. Перестрелка продолжалась, грохот одиночных перекрыла короткая автоматная очередь, в ней пропал чей-то крик. «Ничего себе! Серьезные люди тут собрались», – Егор смотрел на темное окно и прислушивался к каждому звуку. Бежит вроде кто-то, слышно, как топает по лужам. Еще один выстрел, еще, дальше короткий вопль и тишина.
– Ты чего? Выпусти меня, – возмутилась из темноты Ольга, но Егор захлопнул дверь и вытащил «макаров» из кобуры за спиной.
– Стреляют. Не слышишь, что ли? – буркнул он, вернувшись на пост. – Сиди там, не дергайся.
Выстрелы повторились, из автомата стреляли с улицы по окнам соседнего дома, оппонент огрызался одиночными. Бил редко, но, похоже, метко – крик, мат, топот, и снова тихо, да так, словно ты не в городе оказался, а посреди леса.
– Открой! – Ольга стукнула кулаком по двери. – Здесь темно, я ничего не вижу! Можно ведь на пол лечь, я читала, что при обстреле под подоконник спрятаться можно.
– Ага, а если пуля в окно влетит и от стены отрикошетит, ты от нее по комнате бегать будешь? От бетонных стен и потолка она сколько угодно раз отлететь может. Сиди там, не высовывайся. Я скажу, когда выходить можно.
Ольга притихла, Егор слышал, как шуршит ее плащ и стучат каблуки туфель по плиткам пола. Она повозилась немного, уронила что-то, вскрикнула и, судя по звукам, принялась искать вещь в темноте на полу.
– Надо же, от пули, как от ядерного взрыва, в ванной прятаться приходится, – гнусаво пробормотала она минуты через три и захлюпала носом.
– А ты откуда про ядерный взрыв знаешь? – поинтересовался Егор. Он вытянул шею и прислушивался к звукам с улицы. По лужам пробежали еще двое, грохнул выстрел, еще один, дальше застучал автомат.
– Я в школе по ОБЖ хорошо училась и почти все помню, – донеслось из-за двери, когда стихла стрельба. Егор усмехнулся и открыл дверь, пряча «макаров» за спину. Ольга сидела на краю ванны и что-то держала в руках.
– Да ты что? Молодец, не зря тебе пятерки ставили. А кто у вас преподавателем был? – Егор снова насторожился. Снова стреляют, но уже с другой стороны дома.
– Дяденька старенький, – вздохнула Ольга, – я даже его фамилию помню – Родин.
– Правда? – удивился Егор. – Я его тоже помню, он у нас НВП вел, «трояк» мне в аттестат поставил. Мы еще с пацанами над ним ржали – Родина мать зовет. Дураками были.
За окном снова грохнула очередь, и одиночные слились в один хор, паузы в перестрелке заполнял мат и топот ног – оппонентам потребовалась перегруппировка.
– А ты откуда про рикошет знаешь? И про то, что в ванной отсиживаться надо? – спросила Ольга.
Егор снова прикрыл дверь, посмотрел в стену перед собой. Обои так и не переклеил, а ведь собирался… И если здесь пальба, что тогда в поселке творится? Утром надо выходить, сразу, как рассветет.
– Или сам только что придумал?
Вот ведь язва, языком еле шевелит, а снова за свое.
– Работа такая, – Егор вытащил из пистолета полную обойму и щелчком загнал ее на место, – была.
– Что за работа? – не отставала Ольга. – Ладно, не скромничай. Я никому не скажу.
«Так я тебе и поверил», – Егор спрятал пистолет за пояс, прикрыл рукоятку полой свитера, шагнул вперед и остановился на пороге ванной.
– Моя должность в Управлении называлась: старший инструктор учебно-методического отделения специального центра, – сообщил он.
– Что за центр? – прицепилась к последнему слову Ольга. – Чем ты там занимался? Когда? Как? И что за Управление? – вопросами она прижала Егора к стене, хоть и сидела смирно и по-прежнему крутила что-то в руках. «Да какая теперь разница», – Егор вышел в коридор и прикрыл за собой дверь.
– Центр по поисково-спасательной и парашютно-десантной подготовке выживания летного состава, – отчеканил он по памяти и направился в кухню, вышел в лоджию. Все, кажется, отбой, можно выходить. Вокруг тихо, темно и очень холодно, так, что уши мерзнут. Егор закрыл балконную дверь и вернулся в коридор.
– И что? – встретила его Ольга. – Кого ты там инструктировал?
– Летчиков, конечно. Занимался выработкой у обучаемых психической и физической готовности к действиям в экстремальных условиях автономного существования и совершенствованием навыков выживания и эффективного применения средств спасения и жизнеобеспечения. Особое место в работе Управления занимала подготовка летного состава к выживанию после приземления на территорию, контролируемую противником.
Егор ухмыльнулся довольно – складно получилось и увесисто, а ведь так все и было. Звучит, конечно, громоздко, но что есть, то есть.
– Инструктор по выживанию, – произнесла Ольга, – а как все это происходило? Обучение? Лекции, конспекты?
– Не без этого, – разговор перестал нравиться Егору, пора заканчивать и думать, что делать дальше. Но Ольга не отставала и угрожающе щелкала чем-то в темноте. – Лекции, конспекты, методички – это все теория, недельку или полторы. Потом курс побега – одни бегут, другие догоняют.
– А ты – убегал или догонял?
Все, теперь точно не отвяжешься, и сам виноват – нечего было старое ворошить.
– По-разному, – ответил Егор, – в зависимости от вводной. Когда летчики проходят спецкурс выживания, то за ними в качестве упражнения гоняются всякие спецназы, то есть тренируются и те, и другие. Ни разу не было, чтобы пилоты прошли больше десяти километров. Хотя нет, вру, был у нас один товарищ. От бабушки ушел, от дедушки ушел, уж не знаю, как он исхитрился. И залез в пещеру, где прожил три дня, еле нашли. Правда, заразу там какую-то легочную подцепил, из леса прямиком в госпиталь угодил. Но довольный был, как слон, – Егор улыбнулся воспоминаниям.
Ольга замолчала и постукивала чем-то о край раковины. Егор ушел в комнату и выглянул в окно. Ни черта не видно, словно чернила разлиты. Да еще и трещина вполокна, одно стекло разбито, в стеклопакете остались еще два. Надолго ли их хватит?
– А в реальности потом, не в Центре, – донесся из темноты голос Ольги, и Егор вернулся в коридор, – как это все было? В жизни?
– Форы у пилота особой быть не может. Падение самолета фиксируется, в квадрат выдвигается на машинах или вертолетах группа захвата, а в ней уже спецы не в игрушки играть едут, – помедлив, отозвался Егор и добавил: – У нас в училище преподаватель был на этих вещах помешанный, на выживании. Неделями зимой в лесу жил, рыбу сырую ел, костер с одной спички развести мог. Я как увидел – обалдел и сам попробовать решил. Так вот, мужик этот, преподаватель, нам про экипаж «Ми-6А» рассказывал, как они в пустыне аварийно сели. Один двигатель отказал, при приземлении вертолет носовым колесом попал в арык, подломил носовую стойку, пробил аккумуляторный отсек, и в результате короткого замыкания батарей возник пожар. Экипаж в одних трусах – жара же – в этом состоянии выскочил из вертолета, при этом бортмеханик получил ожоги. Все сгорело дотла – сам вертолет, оружие, одежда, документы, деньги и НЗ… все, можно выходить, – оборвал сам себя Егор, но Ольга не шелохнулась.
– Дальше что было? – негромко произнесла она и завозилась на краю ванны, устраиваясь поудобнее, словно в кресле перед телевизором.
– Дальше другой борт привез им одежду, выгрузил продукты, воду и дрова, забрал пострадавшего, а сам улетел. Экипаж остался у вертолета в ожидании комиссии, – пересказывал Егор старую, полузабытую байку, ставшую когда-то легендой училища. – Оказалось, что в пустыне нет воды, а ночью, даже летом, очень холодно и топлива тоже нет. Все пригодилось. Однако погода резко испортилась, и вертолет с комиссией не вылетел. Летчики на это не рассчитывали, и продукты слопали почти сразу. Когда голод начал донимать, послали разведчиков на поиск еды. На их счастье, они встретили чабана, который барана им не дал, но дал ружье с патронами. С его помощью они стреляли тушканчиков и уплетали их за милую душу. Все закончилось хорошо. Выходи, – Егор настежь распахнул дверь ванной.
– А ты попробовал? – Ольга не двигалась с места.
– Что попробовал? – не понял вопроса Егор.
– Костер с одной спички, рыбу сырьем? На снегу спать? – уточнила Ольга.
– Попробовал. Меня поэтому в Управление сразу старшим инструктором взяли. Выходи, отбой воздушной тревоги, – он машинально шлепнул ладонью по выключателю.
Ольга поднялась, перешагнула порог и остановилась. Помедлила с минуту, вышла в коридор и остановилась перед зеркальной створкой стенного шкафа. Вытянула шею, повернула голову влево, оступилась и оперлась рукой о стену. Из рук девушки что-то со стуком свалилось на пол.
– Стой, – Егор нагнулся и подобрал с пола свою машинку для стрижки волос, уставился на нее, потом на Ольгу. – Ты где это взяла? Я ее полчаса искал!
– Она в коробке лежала, я ее уронила, случайно. Извини, – Ольга отклеилась от стены и подняла голову.
– Ну, что? Идешь? – Егор бросил машинку на рюкзак и вытащил из кармана ключ.
Ольга молча развернулась, зашла в комнату и закрыла дверь перед носом Егора.
– Спокойной ночи, – произнес он, обращаясь к глухой филенчатой створке.
– Спокойной ночи, – донеслось с другой стороны.
Егор потоптался перед закрытой дверью, достал из рюкзака НЗ – консервы и пакет черных сухарей. Есть, конечно, охота, но ужин отменяется, как и обед. «Компенсируем плотным завтраком», – Егор улегся на кровать в другой комнате и укрылся курткой. Потом спохватился и посмотрел на часы – половина одиннадцатого. Он повернулся на бок, посмотрел на черный экран телевизора, на трещину в оконном стекле. Тихо как, даже жутко, словно провалился в черную дыру, словно под окнами и не палили полчаса назад. Хотя нет, вот они, признаки жизни, – над головой, приглушенный плитами перекрытия, послышался шорох, словно мышь в погребе пробежала.
– Не проспать бы, – пробормотал Егор и закрыл глаза.
И проспал, конечно, вскочил с кровати, когда уже рассвело. И дождя, как назло, нет и не предвидится, за ночь ветер разогнал тучи, небо на востоке было розово-рыжим с лиловыми разводами. По лесу сейчас идти одно удовольствие. Если бы не одно «но».
Ольга лежала, свернувшись в клубок под пледом, ее туфли стояли в коридоре, плащ висел на спинке кресла. Девушка увидела Егора, улыбнулась, села на диване и дотронулась до пластыря на щеке кончиком пальца. Егор сел рядом и повернул лицо Ольги к свету. Отлично, воспаления нет, рана на фоне синего кровоподтека покрылась плотной корочкой. Схваченные пластырем края еще красные, но это пройдет.
– Нормально все, до свадьбы заживет, – после осмотра заявил он. Ольга улыбнулась еще раз и спустила ноги с дивана.
– Спасибо, – сказала она, – я пойду.
– Куда? – поинтересовался Егор.
– Домой, куда ж еще, – отозвалась Ольга, – мне идти больше некуда.
– И что делать будешь? Одна дома? – вопрос отчасти мог считаться некорректным, но Ольга лишь покачала головой.
– Не знаю. Жить.
– Как? – теперь пришла его очередь задавать вопросы, а их накопилось много.
– Как раньше – вещи на продукты менять, на воду, – чересчур легкомысленно отозвалась Ольга.
– А если стрелять будут? Как вчера? – напомнил ей Егор.
– Если будут – я в ванную спрячусь, – попыталась отшутиться Ольга, но неудачно, всхлипнула и отвернулась. Егор ждал, он ушел в кухню, поставил на стол банку тушенки, рядом положил пакет с сухарями. Не бог весть что, но сойдет. И вернулся в комнату. – А что мне делать? Что? – Ольга смотрела на него мокрыми глазами.
– Я тебе скажу, что, – негромко ответил Егор, – тебе надо уходить отсюда. В другое место.
– С тобой? – она снова отвернулась к окну.
– А что – есть другие варианты? Да не бойся ты, я там не один живу…
– А с кем? – Ольга крутанула головой слишком резко и зажмурилась. Понятное дело, здесь придется просидеть еще сутки как минимум. «Вот влип! Или дойдет, на обезболивающих, а там отлежится? Нет, далеко. И как она на каблуках по лесу пойдет… Ну, это мы решим», – варианты действий приходили в голову и отсеивались один за другим. Нет, ей надо еще время, вдруг у нее действительно сотряс? А дед, Пашка, Лиза? «Потерпят», – отогнал от себя ворох дурных предчувствий Егор и ответил:
– У меня там гарем. На даче. А ты будешь моей старшей женой. Потом домой вернешься, когда все закончится. Пошли, завтрак стынет, я тебе кофе в постель не понесу. Подъем, – он поманил Ольгу за собой пальцем и ушел в кухню.
Девушка приплелась следом и села на табурет у стола.
– Прошу, – Егор подал ей вилку и придвинул открытую консервную банку.
– Спасибо, – Ольга подцепила кусочек холодного мяса, отправила в рот, прожевала и взяла сухарь. Но передумала, положила обратно в пакет и принялась крутить в пальцах вилку.
– Жевать не больно? – Егор наблюдал за девушкой, взял сухарь и с хрустом разгрыз его.
– Нет, не очень, – она покачала головой.
– Тогда ешь, чего сидишь? Нам топать двенадцать километров, а тебе еще переодеться надо. Или передумала? – на всякий случай переспросил он.
– Не передумала. Мне есть не хочется. Правда, не хочется. И голова болит, – Ольга прислонилась к стене и снова потянулась к пластырю на щеке.
– Руки убери, – прикрикнул на нее Егор, – что ты как маленькая! Инфекцию занесешь – никакие антибиотики не помогут!
– Хорошо, – Ольга покорно опустила руки, – не буду.
Она положила вилку на стол и ушла в коридор. Егор дожевал сухарь и подтянул к себе банку с тушенкой, съел половину и тоже вышел из кухни. Ольга стояла перед зеркалом и рассматривала свою заклеенную щеку. Услышала шаги, повернулась и посмотрела на Егора.
– Ешь, и пошли отсюда, – заявил он, но Ольга покачала головой.
– Мне сначала кольцо надо отдать, – проговорила она и снова уставилась на себя в зеркало, поправила волосы, – я Марине обещала, она меня ждет. Сходи со мной, пожалуйста. Это недалеко, – попросила она и потянулась к своей обуви.
– Куда сходить? Ты вчера уже сходила. Мало тебе? Так и быть, побуду часок назгулом. Эх, сейчас бы чайку. Жаль, воды нет… – он накинул на плечи куртку и вышел в коридор.
– У меня дома есть, – повернулась к нему Ольга, – три литра, две бутылки по полтора. Я их даже не открывала.
– Сразу сказать не могла? – разозлился Егор. – Ключ давай, я принесу. И что еще надо – говори, только быстро, времени и так нет.
– Ты не найдешь, – возразила Ольга, – мне самой надо.
– Найду, у меня нюх, как у собаки. Говори, не тяни.
Через пятнадцать минут Егор открывал дверь в квартиру Ольги. Однушка на третьем этаже, очень чистая и светлая. Собрал в рюкзак все, что было велено, прихватил воду, оставшиеся запасы крупы и сахара и закрыл квартиру. По пути грохнул пару раз кулаком по металлической двери на втором этаже, постоял с минуту, но Ольгина соседка на стук не отозвалась. Егор осмотрел замочную скважину – нет, дверь взломать пока не пытались, ее явно закрывали и открывали «родным» ключом. И запаха нет, а времени прошло уже порядочно. Хоть что-то обнадеживающее. Под мелким холодным дождем Егор вернулся к себе и заявил с порога:
– Входная дверь у тебя хлипкая, такую плечом выбить можно, надо бы ее железом обить. И петли наружу выступают, их можно срезать или выбить оси. Замок тоже никакой, – раскритиковал Егор жилище Ольги, отдал ей рюкзак и предупредил: – Переодевайся и жди меня, я скоро. Где кольцо? – он поставил сумки на пол и протянул руку, ему в ладонь лег желто-золотой ободок с небольшим прозрачным камнем. – Турецкое, что ли? – Егор взял кольцо двумя пальцами и недоверчиво рассматривал его. – Это ж самоварное золото, выброси ты его.
– Не могу, – уперлась Ольга, – я обещала.
– Ладно, уговорила. Как подруга выглядит? Рост, вес, объем груди? – уточнил детали Егор.
– Волосы рыжие до плеч, глаза карие, ростом немного ниже меня, – перечислила Ольга особые приметы своей соседки.
– Иди ешь, чай пей, через час выходим. Где там Марину твою искать? Я весь корпус прочесывать не собираюсь, – предупредил он.
– В лаборатории, на первом этаже, там три окна с решетками, – объяснила Ольга и тут же спросила: – А чай на чем греть? Костер на балконе развести?
– Еще чего, – Егор достал со дна рюкзака еще одну часть НЗ – таблетку сухого спирта и коробок спичек, отдал все Ольге. – Спирт положишь в металлическую банку – на балконе в шкафу есть, поищи, поджигаешь, сверху ставишь чайник. Только не полный, – предупредил он, положил кольцо в нагрудный карман куртки и отдал девушке оба ключа. – Закрой, – стук задвижки он услышал уже с третьего этажа, вышел из подъезда и посмотрел на свои окна. За стеклом лоджии мелькнула и спряталась быстрая тень, Егор отвернулся и зашагал к больнице. До бетонных плит забора он добрался без приключений и остановился напротив ворот. Поблизости никого, от оставшихся позади домов ветер доносит голоса людей и пахнет дымом костра. И отовсюду несет канализацией, вонь преследует на каждом шагу. «Повреждена канализационная сеть, и нечистоты попали в воду», – вспомнились слова диктора. Отлично, скоро мы догоним столицу, к этому все идет.
Он пересек улицу и вошел в ворота, обогнул желтую реанимационную «Скорую» и повернул за угол здания. Вон они, три забранных решетками окна на первом этаже, дверей не видно. Правильно, вход, он же выход, здесь только один, и внутри, похоже, никого. Очень уж тишина тут странная – людей поблизости не видно, но что-то постоянно стучит, трещит и скрипит, тоскливо, как на кладбище ранним вечером.
– Посмотрим, – Егор достал пистолет и толкнул плечом дверь приемного отделения. В коридоре первого этажа было пусто, в кабинетах тоже. Перевернутые столы, содержимое полок и ящиков на полу, груды бумаг и битого стекла. Егор шел по длинному коридору, пока не оказался в тупике – перед стальной, намертво вмурованной в стену дверью. Ругнулся негромко, потоптался на месте, припоминая планировку здания, и двинулся назад. Возвращаться пришлось почти через все здание, идти к лестнице на второй этаж. Попасть в лабораторию можно было только через него – пройти через весь коридор, спуститься по лестнице с другой стороны корпуса. Егор поднялся на первую ступеньку и увидел перед собой две кровати на лестничной площадке. Одна была пуста, на второй что-то лежало. Егор натянул на нос ворот свитера и двинулся дальше. Человек на кровати умер уже давно – дней пять или шесть назад. Егор отвернулся, прошел мимо и едва не наступил на другое мертвое тело – оно лежало на ступенях лестницы. Идти дальше было невозможно – жуткий запах валил с ног, в глазах потемнело. Егор не выдержал – побежал обратно, с трудом сдерживая рвотные спазмы, вылетел на улицу и остановился у борта «Газели». Он привалился к желтому боку спиной, вытер покрытое испариной лицо и глубоко вдохнул несколько раз. Нет, так не пройти, нужно придумать что-то другое. Так, где их окна?
Разбить стеклопакет рукояткой пистолета было минутным делом. Егор вытащил из рамы остатки стекол, подтянулся, запрыгнул на подоконник. Осмотрелся в темноте и приземлился на кафельный пол. Запах здесь тоже чувствовался, но был не так силен, как этажом выше. А вокруг та же картина – пустые шкафы и ящики, перевернутая мебель. Егор обошел все помещения лаборатории, заглянул в каждую комнату, в каждый кабинет. Никого, как и следовало ожидать. Что ж, он свое дело сделал, можно возвращаться – сходил, проверил, никого не нашел, поэтому совесть его чиста. До «базы» под березой они успеют добраться засветло, а дальше можно рискнуть и выйти на дорогу. К полуночи в любом случае надо быть в поселке, дед уже, наверное, от страха с ума сходит. Егор дошел до тяжелой металлической двери с забранным толстым стеклом окошком – это был вход в лабораторию – и остановился. Боковым зрением он заметил справа в нише еще одну дверку, темную и неприметную, она была приоткрыта, за ней тихо. «Комната приема пищи», – прочитал он надпись на табличке и толкнул дверь носком ботинка. Створка дрогнула и не поддалась, изнутри что-то мешало. Егор убрал «макаров» в кобуру и толкнул дверь обеими руками. Образовалась довольно широкая щель, он втянул живот и пролез между створкой и дверным косяком, наступил на что-то мягкое, посмотрел себе под ноги и по сторонам.
Две женщины сидели на диване, привалившись друг к другу, еще одна, с рыжими волосами, лежала у двери. Егору пришлось сдвинуть ее труп, чтобы войти в комнату. Все женщины убиты выстрелом в грудь и голову, а та, на полу, – в живот. Она умерла не сразу, пыталась выползти из комнатенки, позвать на помощь. Но не успела. Егор закусил губу и осмотрел трупы – здесь было что-то не то. Картинка была жуткой, нереальной, луч света, падавший из коридора, освещал фрагменты мертвых тел. Егор стоял над ними и не знал, мерещится ему или то, что он видит, – правда. Егор отступил назад, осмотрел тела женщин, лежащие на полу, – то же самое. У всех отрезаны пальцы – у кого по два, у кого по три на каждой руке – и разорваны мочки ушей.
Егор вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. «Машина, сюда приезжала машина, – вспоминал он, – значит, Ольга видела тех, кто это сделал». Он прошел по коридору, толкнул тяжелую металлическую дверь, вышел из лаборатории. И вздрогнул от грохота за спиной – дверь захлопнулась от резкого движения, Егор бросился назад, но было уже поздно. «Кретин, мать твою, что ты наделал!» – он рванул дверь за ручку, раз, другой – бесполезно. Ее не взломать и не вскрыть, и возвращаться теперь придется тем самым путем, с которого он недавно бежал, – через второй этаж. «Хоть бы один пузырек с нашатырем, хоть один», – молил про себя Егор и, пока шел к лестнице, заглядывал во все кабинеты. Нет, ничего, везде пусто. «Иди быстро, смотри только под ноги», – скомандовал себе Егор, вдохнул глубоко и побежал на второй этаж. Смотреть только под ноги – это полдела, а как не замечать запах? Он проникал сквозь плотный воротник, не помогал зажатый нос – Егору казалось, что вся его одежда и волосы пропитались тяжелым гнилостным запахом тлена. Он брел, переступая через умерших, – мужчины, женщины лежали на кроватях и на полу, сидели в неудобных неестественных позах. И все они умерли в разное время – Егор видел это по внешнему виду тел, хоть и поклялся себе смотреть только на пол перед собой. Значит, те, кто еще был жив, какое-то время находились в одном помещении с мертвецом… Получается, что так. И многие тела были изуродованы – снова отрезанные пальцы, разорванные мочки ушей.
У мародеров было мало времени, они даже не пытались снять добычу, уродовали покойников. Егор остановился и секунд тридцать смотрел на труп у двери в одну из палат. Женщина перед смертью явно пыталась защищаться – кисти рук изрезаны, одежда на животе и груди темная от крови, рядом на полу давно засохшее черное пятно. Ее убили прежде, чем сорвать с шеи цепочку или крестик, и произошло это не так давно. Возможно, именно в тот день, когда бандитов видела Ольга. Егор двинулся дальше уже медленнее, он внимательно смотрел вокруг и заметил еще трупы нескольких умерших от ножевых ранений. А над головой еще целый этаж…
«Бегом», – скомандовал себе Егор, от смрада уже темнело в глазах, желудок скрутило, колени предательски подрагивали. Он добрался наконец до лестницы и уже через ступеньку прыгал вниз. Вырвался на воздух, вылетел из-под козырька приемного отделения и подставил лицо и голову дождю. Минута, две, три – все, погнали отсюда. Он, не оглядываясь, зашагал к воротам, пересек улицу и побежал к дому. Ветер швырял в лицо морось, Егор слизывал капли с губ и вытирал рукавом лицо. Между домов гулял ветер, его порыв взъерошил волосы, Егор накинул на голову капюшон и сбавил шаг. «Если надо, всю ночь буду идти», – поклялся он сам себе, когда подходил к дому. Уже вечереет, все окна темные, жуткие, и редко где видны всполохи огня. Последний рывок, прыгая через ступеньку, на четвертый этаж, и вот она, дверь родного дома. Открыта настежь, словно его там ждут с хлебом-солью.
– Твою ж мать, – Егор вытащил пистолет, опустил предохранитель и шагнул в квартиру.
В коридоре никого, дверь в комнату закрыта, внутри пусто. Он остановился на «перекрестке» – справа кухня, слева вторая комната, впереди ванная и туалет. С чего начнем? Выбор определил еле слышный стук и шелест, Егор взял правее и оказался в кухне. Половину стола занимает огромный бесформенный сверток из его собственного теплого свитера и старых газет. Холодильник дрожит, но звук странный, словно из него на волю рвутся оголодавшие мыши.
– Выходи, – скомандовал он и вышел на середину кухни.
Ольга сидела на полу между холодильником и мойкой, зажав себе рот ладонями. Бледная, глаза красные, щеки мокрые, край раны кровоточит.
– Ну, чего ты, чего, – Егор спрятал «макаров» за спину, схватил Ольгу за руку и рывком поднял ее на ноги, – что случилось?
– Егор, он там, в комнате, – Ольга улыбнулась сквозь слезы, но тут же всхлипнула еще раз, вытерла глаза.
– Кто – в комнате? – ответа Егор не слышал, он бросился назад. Заглянул в дверь, осмотрелся быстро – пусто. Сделал шаг вперед, потом еще один и остановился.
Человек лежал у стены на боку. Руки неестественно вывернуты – одна придавлена телом, другая чуть на отлете, ладонью вверх. И рядом на полу нож – кухонный тесак нехилых размеров. Егор оттолкнул его носком ботинка под диван, наклонился над лежащим на полу человеком.
– Здравствуйте, батюшка, – негромко проговорил он, рассматривая отросшую «лопатой» бородищу соседа, в которой копошились белые неторопливые насекомые, его грязные кисти рук и рожу в пятнах то ли экземы, то ли лишая. – Какая встреча.
Готов, конечно, уже холодный, рот открыт, пульс на сонных артериях не прощупывается, роговичный и конъюнктивальный рефлексы отсутствуют. Но крови не видно, следов драки вокруг тоже не наблюдается. И непонятно, что тут делает россыпь белых керамических осколков и множество желтых и белых монет с советским гербом на аверсе. Егор присел на корточки, перевернул «батюшку» на спину, посмотрел на его лицо, сдавил глазное яблоко с обеих сторон, и зрачок «батюшки» стал овальным. Точно готов, но повреждений никаких, кроме разбитой губы, – видимо, при падении. И все. И, тем не менее, человек мертв. В коридоре хлопнула дверь, послышались тихие шаги, но зайти в комнату Ольга не решилась, крикнула хрипло, не подходя к двери:
– Ну, что там? Что?
Что-что, труп в квартире, вот что. Егор поднялся на ноги, перевернул тяжелое тело мародера на живот, вышел в коридор.
– Рассказывай. – Егор усадил Ольгу на табурет в кухне, сам встал напротив, в дверях.
– Он жив? – спросила Ольга, схватила со стола вилку и вцепилась в нее обеими руками.
– Нет, конечно. С почином тебя. Ловко ты его, одним ударом вырубила, поздравляю. Научишь потом, ладно?
Ольга нервно рассмеялась и заговорила.
– Я шум слышала, сверху, вышла посмотреть. А он из квартиры напротив выскочил и меня обратно затолкал. Я даже заорать не успела, ничего не поняла. Он меня в спину толкнул, я к подоконнику отлетела. Поворачиваюсь, а он на меня с ножом прет, и все молча, даже не орет. Я на нож посмотрела, потом на рожу его. И ударила, он упал. Все, – закончила короткий, ничего не объяснивший рассказ Ольга.
– Ударила чем? – уточнил Егор. По виду трупа было непонятно, от чего именно сдох вломившийся в квартиру «батюшка».
– Свиньей, – тихо ответила Ольга.
– Чем-чем? – Егор подался вперед. – Чем ты его огрела? – Либо у него проблемы со слухом, либо Ольга повредилась в рассудке. Либо одно из двух.
– Свиньей-копилкой. Она на подоконнике стояла, больше под рукой ничего не было, – еле слышно пояснила Ольга.
«Не понял», – Егор вернулся в комнату, присел рядом с телом, перевернул тяжелый труп на спину, осмотрел голову убитого. Все верно, с левой стороны, прикрытый волосами, вздулся отек, из-под него расползалась гематома. Удар набитой под завязку тяжеленной копилкой пришелся в заушную область, в отросток височной кости. Таким ударом можно свалить слона, если знать, куда бить. Ольга же просто защищалась, схватила первый попавшийся снаряд и с размаху залепила им озверевшему «батюшке» в висок. Егор уселся на кровать, посмотрел то на убитого, то на заваленный барахлом подоконник и прикрыл рот ладонью. «Орудие убийства – свинья-копилка», – готовый заголовок для бульварной газетенки. Или так: «Фарфоровая свинья-убийца» – отличное название для дамского детектива. На что он тогда деньги у родителей клянчил? Да кто ж теперь вспомнит. А они ему копилку выдали – что накопишь, сынок, все твое. Вот и пригодилась толстенькая свинка, лет двадцать ждала, когда ею больную башку уроду проломят.
– Он точно умер? – подала голос Ольга.
– Точно, точно, – заверил ее Егор, – можешь не сомневаться. Звездочку себе где-нибудь нарисуй, я потом проверю. Ты зачем в подъезд полезла? Тебе мало вчера ввалили? Сиди там, не высовывайся. И дверь закрой.
Он еще раз осмотрел место происшествия. Копилка разбилась при падении, задев край секции радиатора отопления, и на покойника пролился денежный дождь. После смерти «батюшка» разбогател, но не слишком – монеты были мелкого достоинства. Егор натянул перчатки, вытащил труп на лестничную площадку и поволок его по ступеням вниз. Остановился на первом этаже, в тамбуре между дверями, выглянул за дверь. Никого, пусто, и начинает смеркаться, обстановка просто идеальная. Он протащил тело «батюшки» по дорожке под окнами первых этажей дома, свернул за угол, спустился по ступеням, ведущим к подвальной двери. Она была открыта настежь, с момента постройки дома подвал служил пристанищем для местных алкашей, наркоманов и бомжей. А теперь станет могилой, вернее, склепом.
Егор оттащил труп к стене, бросил на кучу мусора и вернулся к двери подвала. Глаза привыкли к полумраку, и под трубой в груде гниющих отбросов Егор рассмотрел очертания еще двух человеческих тел. Одно лежало на листе картона – правая рука на отлете, кисть не видна в темной луже, левая вывернута ладонью вверх, в нее лбом упирается голова с пучком редких волос на затылке. Второе – чуть дальше, от двери можно разглядеть только контуры, на фоне стены и в скудном свете уходящего дня виден острый нос над запавшими щеками и раздувшийся живот. Под ногами что-то зашуршало, раздался знакомый писк, Егор посмотрел вниз и в темноте разглядел двух крыс. Грызуны крутились рядом, принюхивались, одна тварь приподнялась на задние лапки и вытянула острую морду.
– Сдохни, – Егор пнул крысу носком ботинка, она с визгом отлетела к трупу «батюшки», врезалась в стену и свалилась покойнику на живот. Вторая тварь ускорения ждать не стала, прошмыгнула между ног, потащила свой облезлый хвост по ступенькам наверх и пропала из виду. Егор вышел из подвала, постоял под дождем и ветром с минуту, потом долго и старательно выдирал из слежавшегося песка и мусора не желавшую закрываться дверь, кое-как притворил ее. Все, этот склеп закрывается по причине отсутствия свободных мест, новый адрес сообщим дополнительно.
Осколки копилки и монеты с пола исчезли, ножа под диваном тоже не оказалось, зато у батареи скромно стоял тяжелый, синий с белыми цветочками, пластиковый пакет. Ольга смирно сидела в кухне и обнимала стоящий перед ней на столе сверток из свитера и газет.
– Повернись, – Егор осмотрел рану на ее щеке и потянулся к полке за пузырьком с перекисью.
Ольга прикусила губу, но процедуру вынесла молча и снова обхватила обеими руками шуршащий ком.
– Это что? – Егор убрал на место пузырек и уселся за стол напротив Ольги.
– Каша, – пояснила Ольга, размотала оболочку и извлекла из недр клубка закрытую крышкой кастрюлю, – кажется, еще теплая. Ешь. – И поставила кастрюльку на стол.
– Теплая? – Егор дотронулся до блестящего в полумраке бока кастрюли. Правда, теплая.
– Я воду вскипятила и гречку залила. Два часа, и каша готова. Я так делала, когда на диете сидела. Очень хорошо худеется. Ешь, – Ольга пододвинула кастрюлю к Егору. И банку с остатками тушенки. – Я сухари ела, с чаем, – объяснила она, – мне не хочется, честное слово.
– Оль, нам идти двенадцать километров, это четыре-пять часов пути. А то и все шесть. Это задача, связанная с приложением физических усилий и, как следствие, с расходом калорий. Дневная норма потребления калорий при таких нагрузках – больше четырех тысяч калорий. Из них шестьсот пятьдесят приходится на белок. Сколько белка было в сухарях? В обморок в лесу упасть хочешь? Я тебя на себе не потащу, учти, под сосной оставлю там на съедение волкам. – Егор умолк и одновременно с Ольгой посмотрел на потолок. Сверху, приглушенный плитами перекрытия, снова донесся еле слышный стон-плач.
– Вот, – прошептала Ольга, – я же говорю. Я полчаса слушала-слушала и не выдержала. Вышла посмотреть, а тут он…
Егор поднялся из-за стола и вышел в коридор, открыл дверь и посмотрел вверх-вниз. Никого, дверь квартиры напротив приоткрыта, оттуда несет гнилью и тухлятиной, постукивает что-то негромко. За спиной он услышал шорох газет и тихие шаги – Ольга вмиг оказалась рядом и смотрела выжидающе.
– Здесь сиди.
С тем же успехом он мог обратиться к набитому рюкзаку. Ольга вышла на площадку и на цыпочках кралась следом, остановилась двумя ступенями ниже квартирных дверей пятого этажа.
– Тихо ты! Слушаем! – шикнул на девушку Егор, и она послушно замерла в отдалении. Он подошел сначала к одной закрытой двери, потом к другой – все тихо. И остановился, присел на корточки перед дверью однушки, приложил ухо к обтянутой дешевым дерматином поверхности. В квартире кто-то был – за дверью слышались не только плач, но и шорох. Егор посмотрел на номер квартиры, стараясь вспомнить, кто жил здесь до того, как все началось. Что-то крутилось в голове, ускользало.
– Что там? – прошептала истомившаяся в ожидании Ольга.
– Тихо, – повторил Егор, – там есть кто-то. Живой.
– Кто? – потребовал объяснений шепот из-за спины.
– Мне через дверь не видно.
Егор поднялся на ноги, осмотрел дверное полотно, ячейку замка. И все пытался сообразить, кто здесь живет. И в соседних квартирах, похоже, пусто, иначе на шум давно бы кто-нибудь показался. За дверью снова зашуршало, кто-то всхлипнул еле слышно, заскреб чем-то изнутри по двери. И плач был не то чтобы тихий – слабый, так плачет ребенок. Конечно, ребенок! Девочка, ее зовут Даша, если он прав. Так, она жива, двигается, это не просто хорошо, это прекрасно. Егор снова присел рядом с дверью, крикнул негромко, чтобы не напугать девочку:
– Даша! Даша, ты меня слышишь? – и снова приник ухом к ободранной обивке.
Ответа не последовало, только плач и шорох, потом затихли и они. Егор крикнул еще раз, потом еще, а минуты через полторы его сменила Ольга.
– Хватит! – оборвал девушку Егор – в плаче он разобрал несколько слов, что-то вроде «да» и «страшно». Он вскочил на ноги, проорал во все горло: – Даша, отойди от двери подальше и сиди там. Не двигайся, поняла?
Выждал несколько минут – судя по звукам из-за двери, его услышали.
– Стой там, – это относилось уже к Ольге. Она шарахнулась назад, да так резво, что едва не слетела по ступенькам вниз, но успела ухватиться за перила. Егор оглянулся, убедился, что все в порядке, и вернулся к двери. Постоял, примериваясь, и врезал ногой по створке рядом с замком. Старая, сохранившаяся еще со времен постройки дома дверь сопротивлялась недолго, хватило четырех хороших ударов. Из дверного полотна со стороны квартиры летели щепки, корпус замка дрожал. Наконец, дверь распахнулась, с грохотом ударилась о выступ стены. Егор ввалился в квартиру, осмотрелся – в коридоре никого, рванул в комнату.
Девочка сидела на полу, она сжалась в комок и смотрела на людей, как затравленный звереныш. Бледная до синевы, на щеках мокрые дорожки от слез, одета в джинсовый комбинезон и тонкий свитер под ним. Когда Егор подошел к ней, Даша всхлипнула, поползла в сторону и врезалась плечом в ножку стола. Дальше ползти было некуда, девочка вздрогнула – от холода и страха одновременно.
– Тихо, тихо, – спокойно, вполголоса говорил Егор, он встал на колени, взял девочку за руку, осторожно привлек к себе. Она не сопротивлялась, только всхлипывала и дрожала, сердце у нее колотилось так, что Егор чувствовал это даже через толстую ткань своей куртки. – Все, все в порядке, пойдем со мной. У нас тепло и не страшно, – Егор говорил мягко и спокойно, проговаривал каждое слово, а сам оглядывал комнату. Кроме девочки, в ней никого не оказалось.
– Там тоже пусто, – шепотом сообщила Ольга, – в кухне и ванной.
Егор кивнул, поднялся на ноги, держа девочку на руках. Она посмотрела на лица людей и зажмурилась, отвернулась. Дашка была легкой, почти невесомой, Егору казалось, что он несет безжизненный полупустой сверток, а не живого человека. Ольга кое-как прикрыла взломанную дверь и примчалась следом. Даша уже лежала на кровати, забилась под плед и на всякий случай закрыла глаза. Егор сел рядом, взял девочку за руку.
– Ты меня помнишь? – спросил он. – Мы с тобой живем рядом, в одном подъезде.
Даша кивнула и вцепилась тонкими пальчиками в руку Егора.
– Вот, с сахаром, – Ольга принесла полную кружку еще теплой воды.
– Пей, не бойся, – Егор заставил девочку сесть, поднес к ее губам кружку, – это вода, просто вода.
Минут через двадцать Даша уже смогла рассказать, что бабушка сказала, что скоро вернется, закрыла дверь на ключ и ушла. Когда это было – не помнит, сказала только, что шел дождь, и все. Потом было очень холодно и страшно, особенно по ночам. Сначала она ждала, потом испугалась, плакала, но никто не приходил. Потом спала, просыпалась и снова засыпала. Потом сломалась дверь.
– Дождь уже неделю идет, – Ольга посмотрела в окно, потом на Дашу, – это сколько же она одна там просидела?
Егор не ответил, поднялся, вышел в коридор, поднялся на пятый этаж, приладил замок на место и захлопнул дверь. Открыть ее можно легким движением руки, но со стороны незаметно. Потом вернулся к себе, остановился на пороге комнаты.
– Поесть ей дай и спать, – распорядился он, глядя на темное, в трещинах стекло над головой Ольги, – завтра вставать рано и идти далеко. Я вас разбужу.
Он ушел в другую комнату, уселся на диван и стащил ботинки. Посмотрел на лежащую рядом куртку – что из нее сделать: подушку или одеяло? В стекло стучал дождь, за окном ветер мотал ветки рябины, где-то далеко залаяла собака, еще одна, к ним присоединилось еще несколько, и перекличка псов длилась минут пятнадцать, пока ее не перекрыли выстрелы. И снова тишина, жуткая, нехорошая. Егор поднялся и выглянул в коридор – из комнаты виден отблеск огня свечи, слышатся негромкие голоса. Он вернулся, положил «макаров» на пол рядом с диваном, плюхнулся на продавленное ложе и лежал, глядя в потолок, пока все не затихло. Егор повернулся на бок и накрылся курткой. Холодно, почти как на улице, да еще и ветер воет, как зимой, того гляди снег пойдет. Он поднес часы к глазам – половина одиннадцатого, длинный получился день, мутный, странный. «Все, что ли, на сегодня?» – мысли уже путались, наплывали один за другим образы и эпизоды прожитого дня, когда в коридоре послышались тихие шаги. Егор на ощупь нашел на полу пистолет и затолкал его поглубже под диван. В комнату вошла Ольга и села рядом.
– Спишь? – шепотом спросила она.
– Да, – отозвался Егор, – сплю. Что ты ей сказала?
– Что завтра пойдем в другое место, я и сама не знаю куда. Пришлось сочинять на ходу, – созналась Ольга, – а когда все закончится, вернемся назад.
– Пойди туда, не знаю куда, – передразнил ее Егор, – на, держи. Назгул просил передать, – он вытащил из нагрудного кармана куртки кольцо и отдал его Ольге. Она покрутила вещичку в руках и надела на средний палец. – Нет там никого, – выдал часть правды Егор, – я ее не видел. Она, наверное, без тебя уехала.
– Наверное, – вздохнула Ольга, поежилась от холода и спросила: – А там, куда мы пойдем, у тебя что – дом?
– Да, дом, целых два дома, – Егор обхватил Ольгу за плечи и уложил на спину, – и печка есть, и баня. И картошки полно, целое поле. Я тебе его подарю.
Ольга стукнула его кулаком по спине, фыркнула негромко и тут же вскрикнула от неловкого движения.
– Только ее еще сначала выкопать надо, – прошептал Егор на ухо девушке, чуть ослабил хватку и запустил руки под ее черную водолазку.
И еле-еле продрал глаза в шесть утра, оделся, стянул куртку с сонной Ольги и пошел в соседнюю комнату. Дашка не спала, стояла у окна и обернулась, услышав шаги за спиной. Егор подошел к девочке и тоже посмотрел на улицу. Дождя нет, что радует, мороза тоже, погода как на заказ.
– Все, девушки, – скомандовал он, выйдя в коридор, – строимся и выходим. Идем за мной быстро, молча, не отстаем. Одевайтесь и погнали, – он принялся зашнуровывать ботинки. На сборы ушло минут пятнадцать, Егор осмотрел личный состав и счел за благо промолчать. Ну, что можно сказать при виде белых, с черными ромашками резиновых сапог?
– Нет у меня других, – начала оправдываться Ольга, перехватив его взгляд, – а что, тебе не нравится?
– Все отлично, – Егор закинул за спину рюкзак, подпрыгнул с ним пару раз, – просто замечательно. Пошли.
Одетая в спортивный костюм, зимние сапоги и пуховик, Дашка вцепилась в Ольгину руку и не отпускала ее до тех пор, пока не вышли к сгоревшей АЗС. Постояли немного под голыми дрожащими ветками тополей, перебежали дорогу и оказались в лесополосе.
– Туда идите, – Егор показал на скудную тень деревьев, легшую на сырую траву от поднимавшегося багрового солнца, сам пошел сбоку и позади.
Бывший пост ДПС остался слева, и впереди показался забор коттеджа. Егор втянул в себя воздух – пахнет дымом костра и чем-то вроде паленой шерсти. Пса не слышно, голосов тоже. Пролетела над домом сорока, присела на крышу и тут же сорвалась, улетела, возмущенно захлопав крыльями.
– Теперь бегом вон туда, – Егор махнул рукой влево, – через канаву и в лес. Там тропа есть, не ошибетесь. Ждите меня, я скоро. Быстро! – прикрикнул он на Ольгу и проследил, пока она с Дашкой перебежит дорогу и исчезнет в зарослях камыша. Сам постоял немного под березой, стряхнул с плеча желтый лист и рванул следом. Нехороший дом обошли стороной, прячась за стволами деревьев. Дашка молчала и брела следом за Егором, пока не свалилась, споткнувшись о еловый корень. – Пятнадцать минут, – заявил Егор, посмотрел на часы и попросил Дашку: – Потерпи, нам немного осталось.
– Хорошо, – кивнула она, стащила с головы капюшон и уселась на поросшую мхом валежину.
– Простудишься, – Ольга накинула ей капюшон обратно и уселась рядом.
К «базе» под березой подошли после полудня. Последние полчаса Егор тащил еле живую Дашку на руках, Ольга плелась позади с его рюкзаком. Все дружно плюхнулись на хвою, и Дашка немедленно заснула.
– Час сидим, – распорядился Егор, расчистил под крышей «шалаша» небольшой участок земли и положил сверху пучок собранной по дороге сухой травы и елового «пороха». На них «звездочкой» легли толстые березовые ветки, Егор чиркнул спичкой и поджег траву. Огонек пробежал по растопке, взобрался на покрытые обрывками коры ветки и окреп, язычки пламени потянулись вверх. Егор поднял голову – дыма почти не видно, он рассеивается в ветках березы, и его невозможно заметить издалека.
– Здорово, – Ольга стояла на корточках возле костра и держала ладони над огнем, – сейчас бы шашлычка. Или супчика горяченького, – мечтала она, глядя на костер.
– Пожалуйста, – Егор осторожно пробрался мимо спящей Дашки к пеньку под густой, еще не успевшей облететь верхушкой березы и выудил из тайника две банки. Тушенку вскрыл тут же, поставил ее в середину маленькой «звезды», в крышке банки со сгущенкой ножом пробил дыру.
– Дай, – потребовала Ольга, Егор протянул ей банку, но передумал в последний момент.
– Это на десерт, – заявил он, – а тебе вообще вредно. Ты же на диете. Или уже нет?
Жир и сок в банке растопились, заскворчали, на отогнутую крышку полетели жирные капли. Егор вытянул шею и вдохнул запах от разогретой тушенки.
– Божественно, – пробормотал он и зажмурился. Так, а посуды-то и нет, не догадался сервиз на шесть персон с собой прихватить. Раздвоенная ошкуренная ножом ветка мгновенно превратилась в двузубую вилку, горячая банка стояла на еловых лапах. Егор подал Ольге «вилку», нашел в рюкзаке литровую кружку из нержавейки, вылил в нее остатки воды и поставил на огонь. Проснувшаяся от запаха еды Дашка сидела на ветках, нахохлившись, как совенок. С тушенкой сообща расправились в одно мгновение, чай со сгущенкой пролетел еще быстрее.
– А как ты рыбу ел? – вспомнила Ольга, пока Дашка расправлялась с остатками сгущенки. – Сырую?
– Как, как, очень просто, – ответил Егор, – поймал, отрезал голову и пузо, осталась спинка с хвостиком. Спинку разрезал вдоль, посолил и съел. Но уже третья с трудом лезет, даже с хлебом. Так что не советую. Лучше вот, – он обернулся и махнул рукой себе за спину, – муравьи. Щепку, лист бумаги, платок положил на муравейник или внутрь можно засунуть, достал, стряхнул в емкость, повторил.
– Они же живые! И ползают! – Ольга скривилась и забрала у Дашки пустую банку из-под сгущенки.
– Конечно, живые, – согласился Егор, – поэтому перед употреблением их рекомендуется растолочь в кашу и сдобрить любым растительным маслом – оно осаживает кислоты. По калорийности готовое блюдо не уступает красной икре, можно на хлеб с маслом мазать. Все, девушки, у нас не пикник. Надо идти. – Егор затоптал почти догоревший костер, раскидал угли и забросал кострище еловыми лапами. Ольга собрала в пакет мусор – чайные пакетики, пустые банки и бутылку. До низины добрались часа за полтора, по дороге останавливались только один раз. Егор дал по лесу крюк и вернулся на тропу с горстью желудей.
– Ты как белка, – съехидничала Ольга и протянула руку, – дай попробовать.
– Обойдешься, – Егор прожевал и проглотил тугую, истинно дубовую кашицу, – их сначала вымочить нужно, сырые желуди в пищу непригодны из-за обилия в них дубильных веществ. А вообще можно из них кашу варить, лепешки делать.
Он высыпал желуди в карман и посмотрел вправо. Дорога рядом, ее видно сквозь негустой здесь лесок, болото со ржавой водой и речка уже недалеко.
– А что еще в лесу можно есть? – подала голос Дашка.
– Есть в нашей полосе можно почти все. По-настоящему ядовитых растений мало. Болиголов, цикуту, растения семейства лютиковых, особенно акониты, вороний глаз, волчье лыко знать надо. Из растений, собственно говоря, все. Кору деревьев еще есть можно, заболонь называется – березы, сосны, осины, лиственницы, тополя вернее, внутреннюю ее часть, как северные народы в древности. Но я думаю, их желудки были покрепче наших… Подождите, я сейчас, – Егор подмигнул оторопевшей Дашке, скинул рюкзак и направился через лес к насыпи, взбежал по ней вверх и выглянул на дорогу. «Пассат» никуда не делся, все его двери были открыты, в салоне и рядом пусто, следов звериной трапезы не видно. Либо зверюшки научились убирать за собой, либо их кто-то опередил. – Интересное кино, – пробормотал Егор себе под нос и побежал по откосу вниз, пересек по кочкам болотину и вернулся на тропу.
– Долго еще идти? – спросила Ольга.
– Часа два-три.
Ответом был тяжелый вздох. Но до развилки у кладбища добрались уже в сумерках, Дашку мотало из стороны в сторону, и она спала на ходу. В поселок Егор внес ее на руках, они прошли мимо темного пруда, обогнули свалку, и Ольга швырнула в нее пакет с мусором.
– Народу сколько, – прошептала она, оглядываясь по сторонам, – как селедки в бочке. А где твой дом?
– Уже скоро, – они повернули влево, прошли мимо притихшего темного дома Костика и Кристиночки. За забором тихо, в доме через дорогу напротив тоже. И тьма непроглядная, видны кое-где отблески огня, но мало, очень мало.
– Света нет, – доложил похудевший и побледневший от напряженного ожидания дед, – с того дня, как ты ушел. Мы уж тут всякое подумали…
– Живы? Целы? Никто не приходил?
На все вопросы ответ был положительный. Егор бросил рюкзак на кресло и подтолкнул Ольгу с Дашкой к лестнице:
– Наверх идите, там разберетесь, – а сам снова повернулся к деду: – У соседей был?
– Был, – кивнул Авдеич, – там теперь люди живут, трое.
– Какие еще люди? – усталость как рукой сняло. – Что за люди, кто разрешил?
– Не знаю, – перепугался старик, – сказали, что у хозяев дом купили. Третий день… Картошку копают.
– Я понял, – Егор расстегнул куртку и вышел во двор. Да, у Тихоновых «гости» – во дворе горит костер, за оконными стеклами видны всполохи огня.
– Да ладно, черт с ними, – прошептал за спиной дед, – не надо.
– Надо. За мной не ходи. – Егор ринулся к кустам и пролез в заветную «дверь».
Новые жильцы устроились неплохо, в большом доме стариков их было всего трое – два мужика и квадратная, в клетчатой куртке, туповатого вида баба. Она с визгом вскочила с пластикового кресла и шарахнулась к дому, когда Егор пинком перевернул стоящую на огне кастрюлю с картошкой. Угли зашипели, над ними поднялся густой пар.
– Заткнись и пошла вон, – сквозь зубы приказал бабе Егор, но она продолжала голосить во всю глотку. Пришлось несильно врезать ей по оплывшей роже, тетка захлебнулась и вытаращила безумные водянистые глазки. – Катись. – Бабища всхрюкнула и покатилась к калитке, Егор вломился в дом. Второй «гость» Тихоновых, плотный нетрезвый мужичок лет под пятьдесят, смело вышел навстречу опасности, огреб в живот и промеж ног, к калитке пополз сам. Третий, помоложе и позлее, на рожон попер не с пустыми руками, поматерился, помахал топориком и задумался, глядя в дуло «макарова».
– Я этот дом купил, – заявил он, глядя на Егора мутными щелевидными глазенками.
– У кого купил? Как звать? Когда? За сколько? Пошел на хер отсюда. – Дважды повторять не пришлось. Егор подобрал брошенный «покупателем» топорик, проводил гостя до калитки и захлопнул ее перед носом пришедшей в себя тетки. Слушать ее истерику не было ни времени, ни сил. Егор вытащил из гаража Тихоновых две доски, гвозди и кое-как, наспех, заколотил калитку. Хлипкая баррикада получилась, но хоть что-то. «Егозу» бы еще по забору пустить и про свой не забыть, но где ж возьмешь такую роскошь… Егор раскидал дымящиеся угли и поплелся к себе. Личный состав встречал его на крыльце, Егор махнул им рукой, снял куртку, завернул в нее пистолет и потащился умываться.
– Ушли? – уточнил дед.
– Да, – ответил Егор, – спать идите. Завтра подъем в семь утра. Картошку копать пойдем. Все, без исключения. Кто не работает, тот не ест.
А сам мечтал только об одном – свалиться на кресло и отрубиться часов на восемь-девять, не меньше. И чтобы никто близко не подходил. Вообще никто. Даже есть неохота, сами разберутся.
«Гости» особо поживиться не успели, выкопали только две борозды, остальные опустели к полудню. На просушку урожай сложили в сарае, рассыпали на белых пластиковых мешках. Дед с довольным видом очищал от грязи крупные клубни, Дашка и Лиза болтались рядом.
– Отойди, – Егор перешагнул через расстеленный мешок и поставил на ящик две банки с домашними консервами, взял у Пашки третью и закрутил головой в раздумьях.
– Похолодает, и банки треснут, – предрек дед проблемы в недалеком будущем.
– Не успеют. Съедим. – Егор вышел из сарая и оценил запасы дров. До завтра должно хватить, с утра придется топать в лес.
– Я туда не пойду, – заявила Ольга, стоя в пару перед приоткрытой дверью сруба, – там грязно.
– Это не грязь, а сажа, – Егор подтолкнул Ольгу к бане, – она действует как абсорбент. Сажа полезна тем, что поглощает все дурные запахи и дезинфицирует помещение парной. Там почти как в операционной. Топай, никто там тебя не укусит. Не бойся, – это уже относилось к Дашке.
Она кивнула и первой шагнула через порог. Ольга глянула на Егора и вошла следом, закрыла за собой дверь.
– Вы там не увлекайтесь! – крикнул через дверь Егор. – Через час приду и вытащу вас, если сами не выйдете!
Ольга что-то ответила, Егор переспрашивать не стал и вернулся в сарай, принялся перекладывать просохший урожай в мешки. Он успел собрать почти половину, когда раздался тихий, негромкий стук. Кто-то подошел к воротам и неуверенно скребся по створке. «Отвалите», – Егор взялся за последний мешок, когда в калитку постучали еще раз. «Не отвяжутся», – Егор подошел к забору, положил ладонь на задвижку и крикнул:
– Чего надо?
Ответа не последовало, Егор слышал, как кто-то топчется с той стороны и бормочет себе под нос что-то непонятное. По доскам постучали снова, и Егор приоткрыл калитку.
– Чего тебе? – повторил он девице лет двадцати, бледной, тощей, с мелкими глазенками без ресниц. За ее спиной кто-то заныл, заскулил, девица обернулась и поставила перед Егором ребенка. Года три или чуть меньше, смуглый, глазенки мелкие, как у матери, но черные, с маслянистым блеском и очень узкие. Рядом мыкался второй такой же, поковылял к канаве, свалился и, сопя, полез из нее на четвереньках. Мать на помощь ребенку не спешила, подкинула на руках третьего, полугодовалого, широкоскулого, с блестящими бусинками-глазками, и заныла, наступая на Егора:
– Пустите пожить хоть на недельку, детки устали, спать хотят. Я отработаю, – она улыбнулась заискивающе, и под тонкими губами показались желтоватые мелкие зубки.
– Твои? – Егор кивнул в сторону ее выводка, и девица затрясла редкими, давно не мытыми волосенками:
– Мои, мои. Это Фаррух, – она подтолкнула в спину толстое кривоногое существо, оно шагнуло к Егору и подняло вверх давно не мытую физиономию с приоткрытым ртом. А девица продолжала, мотнула головой в сторону засевшего в канаве второго, – это Хайрулло, а это Афшона, – она сунула сверток в руках в щель калитки. Егор подался назад, отмахнулся от свертка и спросил:
– А что имена такие уродские? Не могла детей по-человечески назвать? – он рассматривал тощую героическую мать и ее желтолицее потомство.
– Халифчик так захотел, это отец их, – затараторила девица, – он у нас в квартире ремонт делал. Хайрулло старший, я еще в школе училась, когда он родился. Фаррух через год, а Афшона прошлой весной. Пустите, пожалуйста, – она пихнула старшенького к калитке и двинулась следом. Ребенок залопотал что-то на незнакомом языке и резво потопал вперед.
– Погоди, – осадил тетку Егор, – а этот, Халифчик твой, ну, муж, он-то где?
Девица загрустила, опустила глазки, но тут же собралась и бодрым голосом поведала, как мужественный Халифчик еще в конце августа уехал на родину, прихватив с собой все деньги. И ее, и сбережения ее родителей, с которыми в одной двушке проживала многодетная семья.
– Он сказал, что вернется через две недели, – мать подкинула на плече бесстрастного луноликого младенца.
– Понятно. А чего сюда приперлась? Иди домой и жди его там, – Егор захлопнул калитку и грохнул засовом. Тетка поныла еще с минуту, ей подскуливало темноглазое потомство. Но через минуту все затихло, девица убрела по лужам прочь, Егор вернулся в сарай и принялся перекладывать картошку в мешки. Но все валилось из рук, клубни летели мимо, закатывались в труднодоступные места и под старую мебель. Егор ползал на коленях и наугад шарил руками в полумраке. «Халифчик… Мать вашу. Это ж надо… – крутилось в голове, – «отработает» она. А мне потом что, в хлорке мыться?» Наконец, последняя картофелина, извлеченная из-за коробок, полетела в мешок, Егор поставил его к стене и вышел из сарая. Ольга с девчонками уже сидели около костра, Пашка с дедом ругались в кухне.
Егор остановился рядом и закинул носком ботинка в костер отлетевшую головешку. Лизка недовольно засопела, Ольга что-то прошептала девочке на ухо, и они дружно захихикали.
– Оль, пойди сюда, – позвал девушку Егор и остановился напротив.
– Сейчас, – она продолжала ворошить длинной палкой угли, над ними поднимались фонтанчики искр, и девчонки повизгивали от удовольствия.
– Пожалуйста, – повторил Егор и запихнул руки в карманы штанов, – подойди сюда.
Ольга отдала Дашке «кочергу» и поднялась на ноги, следом потянулась Лиза.
– Посиди тут, – остановил девочку Егор, – я сейчас приду, и мы картошку печь будем. Через пять минут, хорошо?
– Пять минут, – торговаться Лизка не стала и плюхнулась на подушку от старого кресла.
– Спасибо, – Егор поманил Ольгу за собой и направился к кустам малины. Но передумал на полдороге, взял влево, обошел сруб бани и оказался между бревенчатой стеной и забором.
– Что случилось? – Ольга обошла баню с другой стороны и остановилась напротив. Между ними было метра три, и Егор вмиг оказался рядом, посмотрел на ярко-розовый, уже без пластыря шрам на щеке Ольги, заглянул ей в глаза.
– Ты чего? – она улыбнулась и оперлась рукой о мокрое бревно сруба. – Говори, там девчонки одни. Вдруг в костер полезут, обожгутся…
– Вылечу, – буркнул Егор, – разберусь. Я вот что спросить хотел. – Он осекся и уставился на голые ветки кустов у забора.
– Спрашивай, – поторопила его Ольга и выглянула из-за угла. Егор дернул ее за рукав, повернул к себе.
– Ты, ну, пока все нормально было, что делала, как жила? – проговорил он и развернул Ольгу спиной к стене.
– В смысле – как? – не поняла Ольга. – Работала, конечно. Потом уволилась.
– Почему? – Егор прижал ладонью разлетевшиеся волосы. Зарос, как болонка, стричься надо, иначе скоро косы заплетать придется, как девчонки.
– Пять минут прошло! – донесся требовательный Лизкин вопль, и Ольга улыбнулась.
– Тебе пора, – она попыталась отойти от стенки, но Егор удержал девушку.
– Погоди, – в голове вместо стройной череды вопросов образовалась каша, от продуманных предложений остались слова и обрывки фраз. Егор выдал первое, пришедшее на ум: – Кем работала, когда, где?
– Экономистом, – не задумываясь, ответила Ольга, – но уже три года дома сижу. Уволилась.
– Молодец, – отозвался Егор, – а почему ушла? И не работала?
– Да какая тебе разница! – возмутилась она и попыталась вырваться.
– Отвечай, – Егор оперся ладонями о стену рядом с головой Ольги и снова посмотрел ей в глаза.
– Не ушла, а уволили, по соглашению сторон, – терпеливо пояснила Ольга, – а новую работу не нашла. Я их пугала своим красным дипломом, – еще одна попытка вырваться не удалась. Она попыталась проскользнуть под вытянутыми руками Егора, но он был начеку.
– Дальше что? – Вот теперь все было в порядке, в голове наступил порядок, и вопросы следовали один за другим.
– Собой торговала.
Шутка не удалась, Егор улыбнулся одними губами и уточнил:
– На панели, что ли?
– Почти, – вот теперь она испугалась – глаза распахнуты, губы дрожат, шрам на скуле побелел.
– Ну и как? Успешно? – дожимал ее Егор.
– Я была вне конкуренции. Мозги всегда в цене. Отпусти, – но трепыхаться было бесполезно. Егор не двинулся с места, Ольга врезалась затылком в бревно и зажмурилась. У костра завизжала Лизка, следом раздался Дашкин крик, но девчонок в два счета угомонил дед.
– Мозги – это как? Впервые слышу, – искренне удивился Егор.
– Очень просто, дипломы я на заказ писала и курсовые. Бухучет, аудит, финансовый анализ, финансовый менеджмент, – принялась перечислять Ольга свои достижения на научном поприще.
– Ладно, черт с ней, с работой. Ты мне вот что скажи. Блондина твоего я видел, а еще кто? – негромко спросил Егор.
– Тебе всех перечислить? – деловито поинтересовалась Ольга.
– Нет, всех не надо, – отказался Егор, – с черными у тебя что-нибудь было? Говорят, они ребята ласковые, с фантазией… Стоять!
Он оттолкнул рванувшуюся бежать Ольгу к стене и снова закрыл ее в капкан.
– Егор, ты дурак? – спокойно спросила Ольга. – Тебе чего надо? Я прямо сейчас уйти могу, если хочешь, – и снова рванулась из ловушки.
– Я тебе вопрос задал, – голос дрогнул, верхняя губа чуть онемела.
– Нет, не было. Доволен? – Ольга смотрела то ему за спину, то разглядывала свои ногти. Егор ударил ее по рукам, Ольга вскрикнула и отшатнулась к стене.
– А ты не врешь? – гнул свое Егор. – И в Турции никогда не была?
– Не вру, – вздохнула Ольга, – не была. И не тянет.
– А загар?
– Что – загар? – уставилась на него Ольга. – При чем тут загар? Я в солярий ходила, раза три или четыре. При чем тут Турция? У меня загранпаспорта нет и не было.
«Ни при чем», – Егор смотрел в стену над головой девушки. Солярий, оно, конечно, хорошо, и все же…
– Так что насчет арабов там, турок? Я не понял, – он улыбнулся, взял Ольгу за руку и сжал в ладони тонкую кисть.
– Я же тебе сказала – не было, – вырываться бесполезно, ее сжатые пальцы даже не шелохнулись. Егор молча смотрел на девушку и сдавил ей руку еще сильнее. – Сломаешь. – Ольга прикусила губу и отвернулась.
– Сломаю – починю, я этому пять лет учился, – сказал Егор, – ну, так что?
– Что, что? Я из лужи не пью, вот что, – капкан мигом разжался, Ольга оттолкнула Егора и зашагала к дому.
«Допустим. Но все равно я польщен», – Егор постоял у сруба еще немного и ринулся вслед за Ольгой. Но не успел, услышал только грохот двери и Лизкин крик.
– Ты обещал! – завопила она при виде Егора.
– Помню, помню. Сейчас все будет.
Он метнулся в сарай, выгреб из ближайшего мешка десяток картофелин и притащил их к костру. То, что надо, – огня нет, угли еще горячие, сверху покрыты седым пеплом. Подуть на них, поворошить, дровишек подкинуть – и можно снова котелок над огнем вешать. Но это позже. Егор отобрал у Дашки кочергу, разгреб головешки, положил картошку на горячую золу и засыпал сверху углями.
– Скоро будет готово, – заверил он девчонок и нахохлившегося после скандала Пашку, – ждите.
И ринулся в дом, едва не сбил с ног ковылявшего навстречу деда. Тот успел отшатнуться, проворчал недовольно и потащился к костру. Егор захлопнул дверь и остановился. Тихо, сумрачно и пахнет сыростью от бережно составленных на полку пластиковых бутылок с самогонкой. Он сам их первым делом вчера сюда перетащил и спрятал, как самое ценное. Надо бы протереть, все бока в плесени, а это негигиенично…
– Отойди от окна, я ничего не вижу.
Егор повернулся на голос.
Ольга сидела на мешке под лестницей и смотрела на Егора через щель в ступенях. Он шагнул к ней и остановился, уставился на руки девушки.
– Что это? – странно, вроде раньше он это уже видел, но давно.
– Хорошая вещь, только ее моль съела, – Ольга вытянула из старого свитера длинную нить и намотала ее на клубок, – можно что-нибудь новое связать…
– Ты что – вязать умеешь? – голос подвел, сорвался.
– Да, умею, – гордо заявила Ольга, – но только спицами. И по схеме.
– По какой схеме? – пришел в себя Егор. – Что за схема?
– Количество петель для каждого размера, узор, высота проймы, горловина, – объясняла Ольга и сноровисто разбирала по ниточке проеденный молью свитер.
– А без схемы? Без узора можешь?
Ольга покачала головой.
– Нет, не получится. Переделывать придется, а без узора некрасиво будет, – она подкинула клубок на руке и глянула на Егора, – я только два свитера связала. В основном шарфики.
– Шарфики тоже хорошо, – одобрил Егор, – а схему где брала?
– В журналах, конечно, – ответила Ольга, – они дома остались. И спицы тоже.
– Брось, – Егор отобрал у Ольги свитер и за руку вытащил девушку из-под лестницы. Плюхнулся в свое кресло, посадил Ольгу себе на колени и уткнулся ей лбом в спину. – Принесу я тебе твои журналы, – пробормотал он негромко.
– Принеси, – безразличным голосом произнесла Ольга.
– И принесу. Завтра же схожу. – Егор прислушался к голосам за дверью. Похоже, мелкая картошка в углях уже поспела, и дед руководил процессом извлечения еды из костра.
– Ключ возьмешь?
Ольга попыталась встать, но Егор удержал девушку, запустил руку за пояс ее джинсов и прижал ладонь к гладкой горячей коже живота.
– Ты что? – Ольга снова попыталась вырваться. – Отпусти сейчас же!
– Сиди, – Егор пнул к двери низкий тяжелый табурет.
Картошка получилась в самый раз – пропеклась отлично и почти не подгорела. С солью оказалось самое то. Егор счистил ножом горячую, покрытую пеплом кожуру и подал вилку с картофелиной Дашке. Она подозрительно посмотрела на предложенный ужин, но есть не торопилась.
– Тут грязь, – заявила она и показала на еле заметный темный штрих сажи.
– Это не грязь, – успокоил ее Егор, – ешь, не бойся. Уголь активированный когда-нибудь видела? Вот, это то же самое, только в порошке.
– Живот болеть не будет, – подбодрил девчонку Пашка и отправил себе в рот густо посыпанный солью горячий ломоть.
Даша улыбнулась несмело, отколупнула ногтем кусок белой мякоти и принялась жевать. Лизку такие мелочи не волновали. Она стрескала уже три штуки и терпеливо ждала, когда ей подадут следующую порцию. Егор проткнул остро заточенной деревянной палочкой следующий корнеплод и принялся чистить его. Ободрал, сбрасывая кожуру в огонь, и подал Ольге. И только сейчас заметил, что уже совсем стемнело, за пределами костра ничего не видно, в сумерках пропала и баня, и островерхая домушка в углу участка. Пора сворачиваться, чайник согреть можно и на печке.
– А мне? – надулась Лиза и приготовилась зареветь.
– Потерпи, – Егор потянулся за следующей картофелиной и замер. Издалека несся ровный, усиливающийся гул, он приближался, нарастал, и по улице мимо ворот одна за другой пронеслись две машины. Даже в темноте было видно, как побледнел Пашка, уронил в костер недоеденную картошку, вскочил, с его плеч свалился бушлат.
– Что это? – едва смог выговорить мальчишка и уставился на Егора.
– В дом все, быстро! – он потащил за руку неповоротливую Лизку, Ольга схватила под руки и понесла в дом оторопевшую Дашку.
– Быстрее, быстрее, – суетился в кухне дед, – сюда, скорее. А ты куда?
– Дверь закройте. Спички, свечи и фонарь не зажигайте, – Егор раскидал костер и безжалостно растоптал остатки ужина. Вот теперь вокруг настоящая осенняя ночь, холодная, с запахом дыма и ветром. И звуками пальбы – один за другим с края поселка прозвучали три одиночных выстрела.
– Егор, иди сюда, – крикнула Ольга.
– Кому сказал – дверь закрой! – огрызнулся Егор и положил ладонь на рукоять «макарова» в кобуре. Рюкзак в доме, запаска в рюкзаке осталась, а это не есть хорошо. Обойма полная, но черт его знает, как все обернется, лишние девять граммов не помешали бы.
Справа снова раздался знакомый звук, Егор бросился к забору, подпрыгнул и ухватился за край. Подтянулся и повис животом на досках, прячась под ветками старой яблони. В глаза ударил мощный свет противотуманок, Егор отвернулся и вжался в забор. Машина перла по колеям, поднимая колесами фонтаны грязи. Егор вытер со лба холодные брызги и поднял голову. Мимо промелькнул расписанный под «цифру» бок «ровера», дальше лез увенчанный «люстрой» «крайзер».
– Интересное кино, – Егор спрыгнул с забора и кинулся к воротам, – господа приехали в свои поместья? Или это царская охота? – он приоткрыл калитку, вытащил пистолет и вышел на дорогу. Слева щелкнули еще два одиночных, потом что-то глухо грохнуло, так, словно с дома упала крыша, и все стихло. Еще один выстрел, за ним крик, сначала короткий, потом еще один, низкий, длинный, переходящий в вой и оборванный на подходе к верхней точке. Егор выскочил на середину дороги, поскользнулся на свежей грязи и прыгнул назад. А над дорогой, там, где она делала поворот к пустым участкам и пруду, уже поднимался рыжий с алым бутон пламени, расцветал на глазах. Рядом поднялся еще один, поменьше, и между ними неспешно подрастал третий. Снова кто-то заорал, визгливо залаяла маленькая собачонка, и Егор услышал, как в воротах напротив грохнул засов.
– Что там? – раздался встревоженный шепот.
– Пожар. Горит что-то, – ответил Егор взъерошенному, тяжело дышащему от насморка соседу. Тот захлюпал носом, вякнул что-то и убрался к себе. Егор постоял еще немного, прислушиваясь к звукам из темноты. Больше никто из соседей выползти не рискнул. Крики постепенно стихли, зато слившийся в одно роскошный «цветок» на полнеба вянуть не торопился. Егор вернулся во двор и закрыл калитку. Подпереть бы ее чем, да толку. Это все так, для очистки совести. Пара «бокалов» «молотова» – и привет, сгоришь в своей норе. Егор толкнул дверь, вошел в дом и едва успел спрятать «макаров» за спину.
– Ну, что? – хором выдохнули все, даже задремавшая на коленях у деда Лизка зашевелилась и уставилась на Егора.
– Спать, что! – скомандовал он и посмотрел на бледного Пашку. – Все, нет тут никого, они уехали.
– А что там горит? – Дед осекся на полуслове и первым потащился наверх.
– Откуда я знаю – что? – шепотом проорал Егор. – Не знаю! Спать все, быстро! – и плюхнулся на свое кресло. Дождался, пока все угомонятся, лег и уставился в потолок. Снова тихо, слышны только трески и таинственные шорохи старого дома, да трогает веткой стекло на втором этаже старая яблоня. И что теперь прикажете делать? Три дома за несколько минут. Сами или помог кто? «Утром, утром, все утром», – Егор повернулся на бок и закрыл глаза, касаясь кончиками пальцев лежащего на полу рядом с креслом пистолета.
Грязь к утру подмерзла, в колеях на лужах появился первый лед. Егор прошел по обочинам вдоль заборов, постоял на перекрестке и двинулся прямо, на запах дыма. Обгоревший остов дома показался минуты через три, рядом дымился второй, за остатками забора дотлевал третий. Егор остановился на повороте дороги, присел на корточки. След протектора отлично виден, здесь внедорожник вынесло из колеи, и он едва не въехал в глухой дощатый забор. Хотя нет, въехал, скользнул бампером по касательной, вывернулся и двинул дальше. Егор посмотрел на свежую царапину на мокрых досках, забрызганную грязью створку наглухо закрытых ворот и пошел дальше, на запах дыма. Зрителей набралось с десяток, они бродили перед остатками домов, самые смелые подбирались к руинам вплотную. «Подъехали они с той стороны, машины стояли здесь», – Егор повернул еще раз и прошел по дороге между сгоревших домов, не сводя глаз с замерзшей глины. «А уехали вон туда», – следы протекторов уводили дальше по улице, в сторону бескрайнего пустыря за «околицей» поселка. Присматривались, что ли? Или это была пробная вылазка? В любом случае не последняя…
– Там трое и там еще один!
Егор поднял голову и повернулся на крик. Это орал кругломордый парень в кепке с ушами и длинном пальто, он ловко скакал по перекопанной колесами земле у дверей сгоревшего дома и тащил в руках какое-то тряпье. Кто-то охнул и попятился назад, кто-то, наоборот, решил рассмотреть все поближе. Егор вклинился в небольшую толпу и у развалин оказался первым. Да, так и есть, трое. Лежат под тем, что когда-то было стеной. Одежда обгорела, волосы на голове тоже. Двое мужчин и женщина, она лежит на спине, голова повернута в сторону, на правой руке нет двух пальцев. И у мужика тоже, одного, безымянного, на правой руке. Третьего не рассмотреть, из-под обгоревших обломков видны только затылок и часть спины.
В следующем доме та же картина, два покойника в дымящихся развалинах – один на пороге, другой в глубине дома. Можно даже не заходить внутрь, достаточно заглянуть через оконный проем в уцелевшей части фасада. Тело второго, видимо, сбросили с кровати, первый вышел встречать «гостей» и умер на пороге. Егор посмотрел на втоптанные в грязь пистолетные гильзы у порога и зашагал к третьему дому. Его жильцам выпало открывать бал прошлой ночью, двое убитых лежали под рухнувшим козырьком крыльца, еще двое успели добежать до укрытия. Да так в нем и остались – один с пробитой головой, лежал на боку, вторая рядом, на правой и левой руках нет двух пальцев. Итого минус девять человек за вчерашнюю ночь. Толпа увеличивалась, к пожарищу подтягивались зрители соседних улиц. Люди шли, как на экскурсию, переговаривались, обсуждали события вчерашней ночи. Егор посмотрел на часы, потом глянул еще раз на белый, едва заметный дым над сгоревшими домами, на рыжее колючее солнце, в тучах поднимавшееся над лесом. «Успею», – он отвернулся и длинным, кружным путем зашагал к ведущей в город дороге.
Назад: Глава 3
Дальше: Глава 5