Глава 51
— У него крен на левый борт, — произнёс Датч, всматриваясь в ночную темноту через очки ноктовизора и одновременно руля лодкой. — Ощутимый. Краны повалило. И ход маленький. Походу, шторм они там тоже не безболезненно перенесли…
— Что-то не нравится мне всё это… — буркнул я, тоже поправляя закреплённый на голове прибор ночного видения. Подкрутил настройки прибора, настраивая дальность. — Хм, а он ещё и дымится. Горит даже кое-где, вроде…
— Может, ходовые огни? — ноктовизор капитана был похуже, чем мой и видно в нём было не так чётко.
— Неа, ходовые я вижу. Но их мало… Короче, неплохо так их потрепало…
И даже буковки на корме побило…
От гордого названия «Arctic Sunrise» — «Арктический рассвет», осталось лишь «r…un». Уж не знаю, что там у них произошло, но на корме у них явно не всё в порядке…
Часть ходовых огней корабля не горели, прожектора и иллюминаторы не светились, не говоря уже о том, что никакого движения на палубах корабля не наблюдалось.
«r…un». «Run»
«Беги». Очень символично.
А шторм ли всему этому виной?..
Мы подошли к идущему ровным малым ходом рефрижератору на расстояние нескольких сотен метров… И поняли, что дело явно нечисто.
Кто-то успел врезать по «Арктику» ещё до нас.
Борт был в нескольких местах пробит попаданиями то ли гранат, то ли снарядов. Та же корма, к примеру, была практически начисто разворочена. Кое-где виднелись следы пожаров…
— Пираты? — предположил Мао, держа корабль под прицелом своей «эмки», увенчанной трубой глушителя и ночным прицелом.
О'кей, пусть будут пираты. Вот только пираты, насколько мне известно, не слишком любят пользоваться слишком уж тяжёлым вооружением типа станковых гранатомётов или крупнокалиберных пушек. Им больше по душе крупнокалиберные пулемёты и малокалиберные автопушки.
На «Арктике» имелись и такие следы попадания, но их было немного. Да, пусть ночь, пусть скверная зеленоватая картинка ноктовизоров… Но если знаешь, что должен видеть и не находишь этого — такое, по меньшей мере, странно.
Из ещё одной странности — на носу корабля обнаружилась небольшая вертолётная площадка, ранее замаскированная под скопище нехарактерных для рефрижератора контейнеров на палубе. Как я это понял? А из-за того, что там стоял небольшой лёгкий вертолёт.
Странно… Корабль весь покорёженный, а хрупкая вертушка — цела…
— Приготовились.
Мы приблизились к кораблю поближе, и я взял со дна лодки тяжёлый пневматический гарпуномёт. Хлопок, и тяжёлая зазубренная стрела, разматывая за собой тонкий прочный трос, намертво врезалась в борт идущего «Арктика».
Подошли вплотную, смотали излишки троса, более-менее зафиксировали лодку. Датч заглушил мотор и взял бухту с крюком.
«Санрайз» кораблём был не слишком крупным — не танкер и не лихтеровоз, так что высота борта у него была всего метров пять.
Здоровяк раскрутил «кошку» и зашвырнул её наверх, зацепившись за ограждение палубы. Зафиксировал, подёргал, проверяя надёжность фиксации.
Я закинул «томмиган» за спину и начал карабкаться наверх.
Раз, и мягкие подошвы «джанглов» коснулись палубы. Быстро перебежал, нашёл укрытие около рубки, огляделся по сторонам, достал пистолеты с глушителями…
— Чисто, — тихо произнёс я в усик рации.
Из-за борта показалась почти анекдотично размалеванная чёрными полосами рожа Датча, держащего в одной руке револьвер. Здоровяк огляделся по сторонам, одним махом перемахнул на палубу и занял позицию напротив меня. Взял под контроль другой сектор пространства, достав второй револьвер.
Последним поднялся Мао, настороженно поводящий из стороны в сторону стволом винтовки.
Обменялись несколькими быстрыми жестами, заняли позицию около входа в рубку.
Хорошая всё-таки штука — беглый АНБ-шный компьютерщик. Для такого достать планы какого-то там рефрижератора — легче лёгкого…
А с планами корабля и план штурма составлять несложно. Всё по революционным заветам — захватывать почту, мосты и телеграф… То есть с поправкой на конкретные условия — установить контроль над ходовой рубкой, радиорубкой и машинным отделением, и ни в коем случае не шуметь на начальном этапе операции…
Мао встал с одной стороны двери, Датч — с другой, я — прямо перед ней, держа «матчи» перед собой. Правая рука вытянута, левая прижата к груди, корпус повёрнут боком.
Здоровяк взялся за рукоять люка, китаец показал три пальца, затем два пальца, потом один… Сжатый кулак!
Пошёл!
Дверь распахивается, я влетаю внутрь. Фронт — чисто, левый фланг — чисто. Укрываюсь за углом, беру на прицел лестницу.
Внутрь влетает Датч, следом Мао.
Здоровяк в два громадных шага преодолевает лестничный пролёт, останавливается на площадке, прижимается к стене, берёт на прицел верхний пролёт. Темно, ни один фонарь не горит. Странно… Без ночного виденья-то и убиться в таких потёмках недолго…
Мимо проносится Мао. Отмашка, я бегу следом.
А вот и вход в рубку. Люк слегка приоткрыт, но ожидаемой полосы света из него в коридор почему-то не падает. Любят интимный полумрак? Ну-ну…
Схема открытия та же — Датч, открывает, Мао прикрывает, я вхожу.
Три… два… один… Пошёл!
Влетаю внутрь, нога скользит на чём-то мокром, но глаза уже вычленяют три силуэта — двое справа, один по центру.
Сухо щёлкают «матчи», пули с влажными шлепками входят в плоть.
— Чисто, — произношу я… И на мгновение элементарно теряюсь, когда понимаю, что в нос мне шибает тошнотворный запах смерти.
И это не эвфемизм — у смерти есть свой запах.
Человеческая плоть — то же мясо, которое в тепле стремительно протухает. А если в деле поучаствовали ещё и пули или осколки, то человека обычно выпотрашивает. А что внутри потрохов? Правильно, ничего аппетитного.
Я непроизвольно прижал к носу тёплый пластик «матча», чтобы запах оружейной смазки и горелого пороха хоть немного перебивал витающий в рубке «Арктика» смрад.
Датч осторожно заходит внутрь и тоже замирает на месте.
— Всё уже украдено, — произношу я, оглядываясь по сторонам. — До нас.
Потёки и на стенах, и даже на потолке. Пол в рубке буквально залит… Ну, явно не кетчупом или горчицей. И пусть в неровном зеленоватом свете ночного видения не видно всего, но что не видят глаза, то додумает мозг.
Сидящий перед штурвалом человек явно умер не от моих пуль. Прибитые к подлокотникам запястья рук — тому подтверждение, как и вырезанная нижняя челюсть.
Ещё один мертвец подвешен на проходящей под потолком трубе. И ноги его касаются пола, так что это явно не он сам решил тут повеситься на ночь глядя.
Это если не брать во внимание выколотые глаза и воткнутый в разрезанный почти до ушей рот вырванный из стены динамик от интеркома.
Последний труп стоит прямо передо мной около… фиг знает, как называются эти иллюминаторы. Фронтальные, ветровые — не суть важно.
Две дыры в спине мертвеца от пуль сорок пятого калибра, думаю, его сейчас мало волнуют, потому как внутренности трупа прибиты по всей передней стене рубки, а сам он насажен на воткнутый в пол металлический штырь.
Воткнутый. В металлический пол.
— Какого… — лицо здоровяка вытянулось.
— Был бой, — произнёс я, оглядываясь по сторонам и указывая стволом пистолета на отметины от пуль на стенах. А затем и на валяющийся в дальнем углу помещения револьвер. — Те, кто был в рубке, били по входу, стреляя по тем, кто шёл к ним… Но Они всё равно прорвались и убили всех.
— Теперь точно ясно, что мы нарвались на Скульптора.
— Все в ходовой рубке мертвы, но корабль движется… Ты же моряк, Датч, — я указал на разбитые вдребезги навигационные приборы и заклиненный штурвал. — Это нормально?
— Корабль неуправляем, — произнёс здоровяк. — Даже авторулевой не работает. Остаётся только машинное…
— Вы там скоро? — подал голос Мао.
— Пошли, — махнул Датч, поворачиваясь назад… и застывая на месте. Я тоже повернулся и увидел…
— «Часть корабля — часть команды», — прочитал здоровяк расплывшуюся надпись, сделанную кровью. — «Часть команды — часть корабля»…
— И опять ты сталкиваешься с чем, что не можешь понять до конца, — раздался позади меня голос полковника Коннорса. — И что ты будешь делать на этот раз, сержант?
Заткнись. Тебя нет. Тебя. Нет. Ты мне просто мерещишься. Просто. Мерещишься.
— А что тогда для тебя реально, сержант?
Я не слушаю тебя. Я не слушаю свои галлюцинации.
Неожиданно пискнул помехами динамик в углу рубки, отчего мы с Датчем натурально подскочили на месте и едва не расстреляли злосчастный агрегат.
— …Ну как — весело? Мне очень, — прохрипел чей-то мужской голос. — Вы до сих пор думаете, что умнее меня? Вы действительно думаете, что умнее меня?
По рубке раскатился искажённый помехами хриплый хохот.
— Радиорубка, — в один голос произнесли мы с Датчем и рванули вперёд.
Вниз по лестнице, вниз, ещё ниже… Вход на нижнюю палубу…
— Наготове, — скомандовал здоровяк, занимая позицию. — Бить по любой тени. На счёт три.
Раз… Два… Три!
Тяжёлая металлическая дверь откидывается в сторону и вперёд проскальзывает Мао, держа наготове винтовку. Следом иду я, целясь в царящую в переходах корабля темноту из пистолетов поверх головы китайца, Датч — замыкает и прикрывает с тыла…
И почти сразу же в нос шибает удушливый запах смерти.
Всё вокруг забрызгано кровью, кое-где на стенах ею же начертаны странные письмена и схемы. Ноги скользят на металлическом полу, иногда под подошвами ботинок что-то хлюпает, но лучше просто не задумывать, что это…
Задуматься лучше только об одном: Какого. Чёрта. Здесь. Происходит!!!
Из динамиков, развешанных по всему кораблю, льётся всё тот же заунывный хриплый голос:
— Теперь это достаточно реально для вас? Вы не сможете дойти, не сможете уйти… Ситуация больше не под вашим контролем. Вы до сих пор думаете, что умнее меня?
Кто ты, мужик? Ты и есть тот самый Скульптор? Тебе весело? Мы берём на абордаж твой корабль, который больше походит на скотобойню, а тебе весело? Тебе, твою мать, весело?! Круто. Не, реально круто — ты крут, хотя и обречён, чувак…
Первый труп — за поворотом.
Белый мужчина лет сорока в рабочем комбинезоне.
Полчерепа снесено, грудная клетка разрублена. Через пару метров — ещё один матрос. Мёртвый. Подвешен за шею на обрывке кабеля под потолком, ноги переломаны. И кровь, кровь повсюду…
Это уже было.
Мёртвый корабль, мёртвый воздух и мертвецы вокруг. Это уже было со мной.
…Радиорубка должна быть за следующим поворотом…
Идущий первым Мао остановился и поднял руку. Спустя секунду какой-то малопонятный шум донёсся и до меня. Что-то… Что-то вроде чавканья?
За очередным поворотом прямо перед входом в радиорубку на полу лежал очередной труп…
А над ним на корточках нависала громадная тень. Длинный светлый плащ и пейнтбольная маска, из под которой выбивались неровно подстриженные свалявшиеся волосы. Что-то бормоча себе под нос, с влажным хрустом вырезает громадным ножом из мёртвого тела куски…
Старый знакомец, так? Так, да не так — волосы-то тёмные…
Этот урод нас заметил или?.. Вроде, нет.
Мао приник к левой стене, держа широкую спину непонятного типа на прицеле М4. Я бесшумно шагнул к правой стене.
Датч осторожно прикоснулся к моему плечу. Обменялись несколькими жестами.
Я спрятал один пистолет в кобуру, вытащил ка-бар и медленно двинулся вперёд.
Обстановка на «Арктике» настолько непонятная, что нам сейчас позарез нужен был «язык»…
По мере того, как расстояние между мной и этой пародией на Джейсона сокращалось, бормотание становилось немного разборчивее, хотя всё равно было крайне невнятным.
— Часть корабля — часть команды… Часть корабля — часть команды…
Голос низкий, с рычащими нотками. И такое ощущение, что говорящему в лицо вкатили порцию местного наркоза, либо разбили всю рожу.
Нос защекотал непонятный запах, напоминающий аромат медицинских препаратов.
— Ни с места, — негромко, но властно произнёс я, нацеливая увенчанный трубой глушителя пистолет в затылок «джейсона». — Кто ты такой?
Или что ты такое?
«Джейсон» замер и медленно поднял голову, даже не пытаясь обернуться.
— Я — часть команды, — проклокотал громила.
— Брось нож.
Шлемоголовый несколько секунд провёл в неподвижности, а затем с влажным хрустом выдернул нож из трупа и отложил его в сторону.
— Часть команды — часть корабля, — произнёс «джейсон». — Часть корабля — часть команды.
— Что здесь произошло? Отвечай, пока я не вышиб тебе мозги!
— Неверные. Смерть неверным, — равнодушно произнёс «джейсон». — Кровь для Кровавой богини.
Громила неожиданно стремительно крутанулся на одной ноге, пытаясь подсечь меня. Схватил лежащий рядом с ним на полу нож.
Я подпрыгнул вверх и назад, уходя от удара, и одновременно выстрелил.
Лязг затвора, лязг попавшей в металлический пол пули — промах!
Коротко прострекотала «эмка» Мао, выбивая дорожку отверстий в полу — китаец тоже промахнулся, «джейсон» оказался неожиданно шустрым для своих габаритов.
«Матч» хлопнул ещё раз, дырявя грудь громилы. Я отшиб ногой в сторону руку с занесённым ножом, и полоснул зажатым обратным хватом ка-баром, распоров «джейсону» правое плечо. Клинок со стуком отскочило от пластиковой маски. Громила быстро отпрыгнул назад, выпрямляясь во весь рост, и рванул вперёд по коридору.
Вскинул пистолет и всадил две пули в спину беглеца. «Джейсона» швырнуло на пол, но он успел выставить руки, рухнул на колени… И начал подниматься!
Рядом со мной из зеленоватой темноты вырос Мао. Отрывисто захлопала «эмка», и очередь пуль перебила ноги громилы.
Я рванул к упавшему шлемоголовому, тот ещё шевелился. С натугой пинком перевернул его на спину…
Рука громилы откинулась в сторону, в темноте мелькнул какой-то округлый предмет. Послышался щелчок…
Знакомый щелчок!
— Граната! — заорал я, отпрыгивая в сторону, в дверной проем радиорубки, и больно ударившись плечом.
Взрыв!
В узком коридоре он оказался невероятно оглушителен; противно взвизгнули рикошетящие осколки, простучав по металлическим переборкам.
Вот и взяли «языка», вот и не пошумели.
— Все живы? — уже не таясь, крикнул я в коридор, поднимаясь на ноги.
Пистолет и нож — обратно по местам, «томмиган» из-за спины — достать!
— Порядок, — отозвался Датч. — Сам?
— Тоже.
Огляделся по сторонам…
Мда, передача явно велась не отсюда. Почти всё вокруг носило следы то ли боя, то ли разгрома, а в рации и вовсе торчал воткнутый с нечеловеческой силой топор.
Движение в углу!
На полу обнаружился привалившийся к стене молодой парень-латинос, держащийся за торчащую из груди рукоять ножа. Удивительно, но он хоть и хрипло, но дышал, хотя ему явно оставалось недолго.
Подошёл поближе, немного подумав, отвёл ствол автомата в сторону и присел рядом с умирающим.
— Кто… здесь… — едва слышно просипел парень на довольно приличном английском.
— Что здесь произошло? — спросил я.
— «Дрезден»… придёт… «Дрезден»… за нами… псы… Доар… ликуэ…
И всё. Последние секунды своей жизни потратил на какой-то бред. Вот же дрянь.
План катится псу под хвост.
— Что тут у тебя? — заглянул в радиорубку подошедший Датч.
— Ничего, — поднялся я на ноги. — Переходим к плану Б.
— Это паршиво, что мы всё-таки переходим к плану «Бляха-Муха»…
— Угу.
Так, раз всё пошло прахом, придётся по большей части импровизировать…
— Новая задача? — спросил я, пока мы неслись по тёмным, пустым и залитым кровью коридорам «Арктика».
— Прочесать корабль и найти этого говоруна.
— …весело? Мне — очень. Вы до сих пор думаете, что умнее меня?..
Всеми руками за. Этот уродский голос у меня уже в печёнках сидит…
Так, если я всё правильно помню, то через несколько метров должен быть спуск на следующую палубу, где…
Поворот, спуск, один пролёт узкой лестницы, другой… У них тут что — нигде свет не горит, что ли? Как они вообще…
Подсвеченный зелёным ночным видением мрак в коридоре сгустился в полдюжины уже до боли знакомых фигур громил в длинных светлых плащах и масках, неспешно идущих куда-то.
Всё, к чёрту разговоры — штурм и зачистка, зачистка и штурм!
Глухие хлопки «эмки» почти начисто потонули в басовитом рокотании «томмигана». С такого расстояния мы с Мао в два ствола положили половину громил в первые же секунды, а затем поверх наших голов оглушительно загрохотал «атчиссон» Датча.
Что может быть лучше скорострельного дробовика для боя накоротке? Правильно — ни-че-го.
С такого расстояния картечь мало уступала по убойности малокалиберным снарядам, поэтому «джейсонов» буквально размазало по полу и стенам.
А не такие вы уж и неуязвимые, уроды…
Вперёд, к следующей двери…
Мао с натугой дёргает тяжёлую дверь, я проскакиваю внутрь… И почти сразу же на меня слева наваливается громадная даже по моим меркам тень с ножом в руке.
Автоматом кое-как отпихиваю руку с клинком в сторону, бью локтём правой руки в подбородок нападающего… Ч-чёрт! Сраный пластик! Больно, блин.
Поворот, бью локтём левой в грудь, отталкивая врага, добавляю ногой в живот. Доворачиваюсь и почти в упор бью из «томмигана». В ослепляющих вспышках дульного пламени видно, как в стороны летят ошмётки разрываемого тяжёлыми пулями плаща. В лицо брызгает чем-то тёплым и липким, пахнущим кровью и медикаментами.
«Джейсон» валится на спину, перечёркнутый очередью, с превращённой в сплошное крошево пластика, плоти и костей головой.
Слева из-за угла выныривает ещё один, по нему бьёт Мао. Винтовка китайца пару раз хлопает и замолкает — кончаются патроны. Рвущемуся к нему громилу пару раз дёргает, он слегка замедляется, но по-прежнему идёт вперёд. Поворачиваю ствол «томмигана», чтобы снести и ему голову, но Датч успевает раньше, и сноп картечи заставляет голову «джейсона» буквально взорваться.
Правильно — надо бить в голову. Ничто живое не уцелеет без мозга и на голове не может быть надетого под одеждой бронежилета.
Чёрт, а эти уроды явно видят в темноте явно не хуже нас даже без ноктовизоров…
Так, куда теперь? Сюда, что ли? Не помню на плане этих дверей… Похожи на лифтовые. И что мне не нравится — как будто развороченные чем-то вроде лома или кувалды…
Незамеченная с первого взгляда дверь позади нас с лязгом распахнулась, и оттуда вылетело ещё несколько громил.
Первого скосила очередь «томмигана», разорвавшая ему грудь. Второго отшвырнули пули, выпущенные из «эмки». Третьему картечь оторвала левую руку в плече, он пошатнулся и в ворохе кровавых брызг неожиданно прыгнул прямо на меня.
Резкий удар под дых набравшей внушительную инерцию туши, весом раза в полтора большей моей, выбил из меня весь воздух и отшвырнул прямо в полураскрытые двери неучтённого прохода…
Который оказался проходом в шахту, типа лифтовой.
Я выпустил «томмиган», и тот с лязгом упал где-то внизу. Намертво вцепился в какую-то металлическую балку… И почувствовал, что вот-вот рухну вниз — в темноту, возможно, полную всяких неприятных и острых металлических штуковин…
А все из-за громилы, ухватившего меня за пояс оставшейся рукой!
Тяжёлый, ублюдок! Не… не вытяну, нет… Да отцепись ты уже от меня!..
Зацепился носком ноги за какой-то малюсенький выступ, повис на правой руке, а левой ударил по пластиковой маске держащегося за меня «джейсона».
Удар, другой, третий… Ни в какую!
Не особо задумываясь о наилучшем варианте действий, рванул с пояса ка-бар и полоснул острым лезвие по руке громилы. Ещё! Ещё! Сдохни!
Наконец «джейсон» разжал свою хватку и рухнул вниз в темноту. Спустя пару секунд послушался металлический лязг и влажный хруст. Это я правильно решил не прыгать вниз, а то сейчас был бы как шашлык насажен на шампур…
— Вайс, ты жив там? — донеслось сверху.
Поднялся голову. А нехило я так пролетел — метра два где-то…
— Живой! — крикнул в ответ.
— Мы сейчас спустимся.
— Не надо. Давайте на нижнюю палубу в обход, а я по шахте спущусь.
— Добро.
Назвался тузом — полезай в колоду. Хотя, конечно, стоило бы сначала думать и только потом уже действовать, но, увы…
Как назло начал мигать и рябить помехами ноктовизор — видать, хоть и для армейской, но всё-таки тонкой техники все эти удары и встряски оказались не так уж и безболезненны…
Паршиво.
Подтянулся, уселся на балке. ПНВ окончательно вышел из строя, так что я сдвинул его на макушку, и начал нащупывать в одном из карманов, разгрузки небольшой фонарик…
Удивительно, но нашёл я его почти сразу же. И вообще мрак вокруг оказался не таким уж и непроглядным — скорее просто плотные такие сумерки, где всё хоть и не слишком отчётливо, но разглядеть всё-таки можно… Не хуже картинки в ноктовизоре.
Странно, никогда раньше не замечал за собой ночного зрения…
Так, теперь спускаемся… Спускаемся, ноги на балку, руками цепляемся за этот выступ. Что внизу? Похоже на искорёженную кабину лифта… Да, и оборванные тросы видно. Так. А где тело однорукого бандита? Плохо…
В несколько приёмов спустился вниз, осторожно спрыгнул на полуразрушенную кабину лифта, достал пистолет, прицепил фонарик к нему. Огляделся.
Странно, но я продолжал видеть в темноте — исключительно в серых тонах, но видел.
Так. Что это у нас?
Наклонился, провёл двумя пальцами по измазанному чем-то липким куску металла, поднёс к носу… Кровь и медикаменты. А вот и след… И где-то здесь должен валяться мой «томмиган»… Где же он? Ага! Ишь ты, куда улетел-то…
Нос защекотал уже знакомый запах каких-то лекарств.
Слева!
Поворачиваться всем корпусом на угрозу, выставляя пистолет, оказалось ошибкой.
По руке ударило что-то тяжёлое, от резкой боли я выпустил рукоять «матча», а уже в следующее мгновение меня намертво схватила за горло здоровенная лапища и прижала к стене.
Всё тот же «джейсон», всё такой же неубиваемый.
Вместо левой руки — лишь кровавые лохмотья от разорванного плаща, правый бок пропорот и испачкан кровью. Маску расколота наискось, из-под неё вырывается тяжёлое сиплое дыхание пополам с каким-то бульканьем и рычанием. Но правая рука держит мою шею намертво; чувствую, что ноги отрываются от пола. В глазах темнеет…
Разжать хватку? Не выходит. Ударить по голове, отправить в нокдаун? Крепкий орешек, не получится… Ну, тогда…
Ка-бар, вновь настало твоё время!
Схватил с пояса нож и несколько раз резко ткнул в левый бок «джейсона». Ещё и ещё!
Хватка противника постепенно начала ослабевать. На высунувшейся из-под рукава руке в районе запястья отчётливо выделялись едва-едва зажившие глубокие порезы…
Едва-едва зажившие?..
Разжал мёртвую хватку громилы и оттолкнул его прочь. Выхватил пистолет и разрядил в него половину магазина. Тяжёлые пули продырявили грудь «джейсона» и раскрошили пейнтбольную маску. Громила рухнул на колени и упал лицом вниз на пол.
Резко выдохнул, наклоняясь вперёд, упираясь руками в ноги и пытаясь унять сбившееся дыхание. Немного перевёл дух, спрятал в кобуру пистолет и нож, подобрал второй ствол, а затем вооружился и валяющимся поблизости «томмиганом». Подошёл поближе в лежащему в расплывающейся лужи крови «джейсона» и со злостью пнул его в бок.
— Весело тебе, да? — сплюнул я. — Мне — очень!
Перевернул его пинками на спину, наклонился и сорвал остатки раскрошенной маски.
Злость прошла, как будто её и не было.
Даже продырявленная несколькими тяжёлыми пулями, морда громилы на нормальную человеческую походила мало.
Кожа — с язвами и струпьями самого отвратного вида. Как будто бы этот урод гнил заживо. Губ нет, а вот зубов наоборот — даже избыток. Обычные человеческие зубы, но почему-то сразу в два или даже в три ряда.
— Что же ты такое? — тихо произнёс я, выпрямляясь.
— Задай этот же вопрос, сержант, глядя с утра в зеркало, — голос Коннорса шёл словно бы отовсюду и ниоткуда одновременно. — Возможно, это именно тот вопрос, который ты до сих пор ищешь?
Да иди же ты к чёрту! Возвращайся в Ад, ублюдок!
Ладно, надо отсюда выбираться… Так, выход в конце этого коридора. Единственный Ну, значит, мне туда… А по дороге надо бы открутить глушители у пистолетов, а то особого смысла таиться уже, как бы, и нет, а вытаскивать такие лыжи каждый раз не слишком удобно и умно.
Подошёл к выходу — за ним обнаружился тёмный коридор, в котором было не меньше двух десятков дверей по обе стороны. Нехороших таких дверей — стальных, с зарешёченными окошками и прорезью для получения баланды. Как в тюрьме или психушке прямо… Некоторые были распахнуты настежь, некоторые закрыты, и вновь повсюду была кровь, трупы и непонятные то ли схемы, то ли письмена на любой пригодной поверхности…
Шагнул внутрь, и тут же позади меня раздался тонкий писк и шипение. Из стены выдвинулась тяжёлая дверь и намертво перегородила дорогу назад. И рванулся к ней, осмотрел всё вокруг в поисках какого-нибудь электронного замка или просто рычага, но увы.
Похоже, что теперь мне предстояло двигаться только вперёд.
Перешагнул через одного из мертвецов. Мужчина, белый, лет тридцати. Одет странно — то ли балахон, то ли вообще мантия белого цвета с окантовкой… Грудь вскрыта чем-то вроде топора… А может и просто ножом — чем чёрт не шутит, учитывая силищу «джейсонов».
Ещё один дохляк. Один к одному как первый, только вместо пробитой груди отрубленная голова
Так, теперь пошли камеры… Первые четыре открыты — внутрь просто месиво из кровавых ошмётков, в которых с трудом угадываются человеческие останки.
А вот эта закрыта, на двери намалёван какой-то непонятный символ. Внутри какие-то шорохи.
Включил фонарик, посветил сквозь зарешёченное окошко… Внутри обнаружилась забившаяся в угол худая девушка в больничной рубахе, держащаяся руками за голову, беспрестанно раскачивающаяся и что-то бормочущая себе под нос.
Выпустить? Угу, и что я буду делать с такой обузой на корабле, полном всяких отморозков? Раз она всё ещё жива в отличие от валяющихся в коридоре балахонщиков, значит, и ещё немного продержится. Зачистим корабль и вернёмся сюда.
Ещё камера. И ещё, и ещё.
Везде одна и та же картина — дверь заперта, украшена одним и тем же символом, а внутри человекоподобное существо, которое ничего не соображает и не реагирует на внешние раздражители. Уже один только свет от фонарика должен был бы вызвать хоть какую-то реакцию, но нет же… Похоже, что это действительно логово Скульптора и все эти девки — его несостоявшиеся жертвы… Которые, тем не менее, уже успели тронуться умом.
Паршиво. До паршивого паршиво.
Ладно, последняя камера осталась. Тоже закрытая, тоже с каракулей на двери, разве что немного иной по очертаниям, но, в принципе, можно даже и не заглядывать… Выбираться… Надо отсюда выбираться, Алекс, надо…
Неожиданно в зарешёченном окне возникло худое бледное лицо девушки лет двадцати пяти, частью закрытое спутанными волосами.
— Кто здесь? — прошептала она, слепо глядя по сторонам…
Не видит? Хотя да, вокруг же темнота — это я почему-то всё более-менее вижу, а она наверняка нет…
Язык английский, акцент янки. Американка?
— Ты не из этих, — прошептала девушка. — Выпусти меня отсюда.
Ну уж нет, подруга. Балласт мне сейчас совсем ни к чему…
Я по возможности бесшумно двинулся вперёд — проход в конце коридора открыт…
— Ты, вонючий сукин сын, — неожиданно зашипела пленница. — Только попробуй просто свалить, и я заору так, что сюда сбегутся уроды со всего корабля! Вытащи меня отсюда, живо!
Однако… А девчонка не промах… Сохранить рассудок и злость в таких условиях? Неплохо, неплохо… Наверняка из новеньких, что ещё не успела сломаться…
Но крики мне сейчас действительно ни к чему. А вариант с тем, чтобы тихо завалить девку, чтобы не шумела, даже не рассматривается — это не в моих правилах.
Шагнул к двери и негромко произнёс почти в самое лицо пленницы:
— А почему бы мне тебя просто не прикончить, дорогая?
Девушка от неожиданности отскочила вглубь камеры, но затем вновь рванула к двери и вцепилась пальцами в решётку.
— Тоже неплохо, — криво улыбнулась она. — По крайней мере, быстро.
Я наградил пленницу тяжёлым взглядом, пару секунд подумал… А затем с лязгом отодвинул наипростейший, но тяжёлый запор. Стальная дверь со скрипом открылась, и я включил фонарик, направив сноп света в сторону.
— Держи. И держись рядом. Только под ногами не путайся.
Ой, дурак же ты, Саня, ой дурак… Сдохнешь ведь когда-нибудь из-за этой своей дурости… И никакие самовнушения, что, дескать, чтобы не предали тебя — нужно предать первым, не помогут…
Всё равно ты так никогда не сможешь сделать.
Протянул фонарик рукоятью вперёд, стараясь не светить на своё лицо. Не из соображений паранойи, а чтобы не сбить невесть откуда взявшееся ночное зрение.
— С-спасибо… — тихо произнесла освобождённая, принимая из моей руки фонарик.
Потом меня будешь благодарить, когда (про «если» лучше даже не думать) отсюда выберемся. А сначала…
— Можешь сказать, что здесь происходит? — спросил я, минуя выход и не услышав шипения закрывающейся автоматической двери, как немного опасался. — Только покороче.
— Это какие-то сектанты, — голос девушки слегка дрогнул. Она шла, стараясь светить фонариком не мне в спину, а исключительно себе под ноги. Разумно, да… — Они поклоняются Кровавой Богине. Это…
— Я знаю, кто такая Доарликуэ, поэтому мне это неинтересно. А интересно мне, что здесь произошло от силы день-два назад, когда корабль превратился в скотобойню.
— Я… я не знаю, что именно произошло… — в голосе бывшей пленницы прорезался сарказм. — Я ведь сидела в клетке, получила на руку письмена и уже готовилась сдохнуть во славу Даорликуэ, но тут… Начался шторм. Потом… Потом, кажется, были выстрелы и взрывы. А потом… Потом началось.
— Началось — что?
— Безумие. Настоящее безумие. Сектанты начали убивать друг друга. Жестоко убивать. Вырубился свет. Но крики и выстрелы никуда не делись. Убили нескольких пленниц, которые сидели в соседних камерах… — голос девушки сорвался. — Но меня не тронули. Кто-то стоял около двери, смотрел на меня… Было темно, но я знаю, что из темноты на меня кто-то смотрел. И решал. Жить мне или умереть. Это место и раньше было Адом, но сейчас мы спустились на самое дно Преисподней…
— Поэтично, — ровным тоном произнёс я, не останавливаясь и не оборачиваясь назад. — Как ты во всё это влипла?
— Мы вели раскопки на одном из островов… Потом нагрянули пираты. Потом мне что-то вкололи, и затем я очнулась здесь, в камере. И даже не знаю сколько я тут уже…
— Понятно, — но на самом деле мне было ни хрена не понятно. — Теперь молчи, а увидишь какое-нибудь движение — сразу же гасишь фонарь и прячешься. Поняла?
— Поняла.
Ну, вот и славненько, люблю сообразительных девочек…
Чёрт, Саня! Нет, Вайс! Какого хрена ты творишь? Кому ты позволяешь быть за твоей спиной? Правильно! Тому, кого ты вообще не знаешь! Тебе мало Локхарта и всего, что было до него? Мало, да? Ты же просто-напросто напрашиваешься — ну, подставьте меня! Ну, ударьте в спину! На словах я — наёмник крутой, а на деле — дурак простой.
Ты же не армия спасения, Вайс! Там какого же рожна ты нацепил на себя эту обузу? Испугался, что она действительно бы заорала? Да и пёс с ними, с криками — на «Арктике» и так уже очень шумно, а при тебе оружие и гранаты. Прорвался бы, как прорывался всегда и везде.
Так в чём же дело? Так почему же? Почему?!
Почему. Ты. Делаешь. Глупости.
Потому что до сих пор пытаешься, несмотря ни на что, верить в людей и людям? пытаешь жить по совести? Эх, ты…
Эх, я. Но я не могу иначе.
— Благие намерения, — Коннорс шёл рядом со мной, заложив руки за спину. — Снова благие намерения. Думаешь, на этот раз всё будет иначе? Вряд ли. Ты ведь часть той силы, что вечно хочет добра, но творит…
Я не слушаю тебя. Я не слушаю тебя. Я не слушаю тебя.
Новая дверь. Да когда же уже кончатся все эти двери и коридоры? Не «Титаник» ведь, небольшой корабль, в принципе…
Открываю дверь, и по глазам тотчас же ударяет хоть и неяркий, но неприятный после сплошной темноты электрический свет.
По ту сторону — средних размеров просторный зал, уставленный манекенами и какими-то коробками…
Манекенами? Твою мать, манекенами…
Их много — десятка два или даже три. Они стоят рядами вдоль стен, «лицами» к центру. На пластиковых подобиях человеческих тел была натянута одежда, преимущественно женская одежда…
Но главное — на их головах грубо прикреплены куски самой настоящей человеческой кожи. Сморщенной, как будто бы высохшей, но без сомнения настоящей. У каждого из манекенов она закрывает лишь половину «лица», а сверху падают сухие и блеклые волосы. Тёмные, светлые, русые, рыжие. Длинные, и не очень. Правые руки матово поблёскивают телесного цвета пластиком, а вот вместо левых — иссохшиеся мумифицированные культи с судорожно сжатыми костлявыми пальцами.
На той стороне — выход. Прямо перед ним тело очередного «джейсона». Явно непростого «джейсона». Вместо длинного светлого плаща — грубое подобие бронекомбинезона из множества металлических и керамических плит разного размера и очертаний. На голове не привычная уже пейнтбольная маска, а шлем с тяжёлым глухим забралом и смотровой щелью из толстого бронестекла. Рядом валяется пулемёт — кажется, «миними».
И нет, это вовсе не его доспехи чёрного цвета, а просто он весь с ног до головы покрыт жирной копотью И всё отчётливее витающий в помещении запах палёного человеческого мяса… Кто-то просто спалил «джейсона», несмотря на всю его броню.
Осторожно иду вперёд, держа на прицеле лежащее на полу тело, а то мало ли что… Позади негромко ступает освобождённая мной пленница.
Шаг, другой… Всё спокойно и тихо, нет?
Нет.
Скрип. Ещё скрип.
Закованные в тяжёлые трёхпалые перчатки руки «джейсона» скребутся по металлическому полу. Рывок, и он неожиданно выпрямляется. Подтягивает за приклад ручной пулемёт поближе, берёт его в руки. Начинает подниматься.
Да что же это!..
Бью из «томмигана» по «джейсону». Его грудь дёргается от попаданий, но хоть и мощные, но всё-таки пистолетные пули пробить его броню не в силах. А на гематомы и переломы ему, видимо, наплевать. Терминатор, мать его!..
Бронированный громила поднялся на ноги и вскинул пулемёт к поясу.
— Назад! — рявкнул я, только сейчас вспоминая о пленнице позади. Надеюсь, она сообразит и не сдохнет по дурости…
Я сам рванул к постаменту ближайшего манекена, который был сделан из объёмистого металлического ящика. Укрылся за ним.
Надеюсь, что от пуль.223 калибра он защитить сможет в случае чего.
Высунулся, дал очередь по «джейсону», целясь в голову. Бронешлем, не бронешлем, но шею ему сломать можно. Это ж у него кустарная самоделка, а не настоящая броня «джаггернаута»…
Громила в ответ дал размашистую очередь от пояса, перечёркивая весь зал. Пули с визгом отскочили от металлических стен. И одна из них попала в здоровенный распределительный щит, висящий позади меня. Он брызнул искрами, полыхнул огнём, и тут же со светом начала твориться какая-то ерунда.
Лампы начали в хаотическом порядке то гаснуть, то вспыхивать, превращая комнату в подобие дискотеки со стробоскопами. Все движения начали складываться из отрывочных картинок, разбивая привычный ход времени. Ни тьма и не свет, не работает ни обычное, ни откуда-то появившееся ночное зрение.
Высунулся из-за ящика. Поймал распадающуюся на смазанные кадры фигуру громилы, дал очередь…
На части разлетается раскуроченный тяжёлыми пулями манекен. Чёрт, а где враг? Он же только что был там!
Нет, уже у другого ряда. Шустрый, гад!
Пули звякают по моему укрытию.
Быстро высунуться. Дать ещё одну очередь…
И ещё один манекен разлетается на куски, а «джейсон» снова оказывается у другого ряда, медленно, но верно наступая на меня и ведя малоприцельный огонь из пулемёта.
Ещё очередь. Ещё манекен! А враг снова оказывается совсем с другого края.
Да что за чертовщина?! Он не может двигаться так быстро!
Ещё очередь! Ещё!
Один за другим разлетаются манекены, но громила снова и снова непостижимым образом оказывается то в одном, то в другом месте.
Какого хрена!..
Автомат замолкает. Всё когда-нибудь кончается, полсотни патронов в барабане «томмигана» — не исключение.
Перезарядиться… Быстрее, надо перезарядиться… Да давай же, вылезай, сукин ты сын!
Барабан в сторону, коробчатый магазин из разгрузки — достать! Вста…
Тяжёлый размеренный топот раздался совсем поблизости. Совсем-совсем поблизости! Не успеваю! И пистолеты бесполезны!
Резким ударом руки опрокинул манекен на «джейсона». Волчком крутанулся вокруг своего убежища, выскочив прямо перед носом подобравшегося вплотную противника. Резко выпрямился и пнул ствол пулемёта в сторону. Пули прогрохотали мимо меня.
Пинок подошвой в живот, поворот и удар под колено. Кулаками бить по этой куче брони себе дороже!
«Джейсон» оседает на левое колено, поднимает пулемёт, пытается повернуться, но в громоздких доспехах это сделать быстро не получается…
Захожу ему за спину, вырываю из ножен подаренный Дедом кинжал и, сжав двумя руками, со всей силы бью громилу сзади. Попадаю в узкое сочленение между задним краем шлема и высоким стоячим воротником из кевлара и металлических пластин.
Раздвоенное жало «дабл шэдоу» с хрустом вошло в шею «джейсона». С натугой провернул клинок в ране, дёрнул в одну сторону, в другую. В нос ударил запах гари, крови и лекарств.
Выдернул кинжал, и противник с грохотом рухнул лицом вниз на пол.
Кое-как перевёл дух. Отдышался. Стряхнул с клинка кровь и задвинул обратно в ножны. Подошёл к лежащему в луже крови противнику, пнул для верности. Хотя этого и не требовалось — после того как такой здоровенный тесак фактически перерубает позвоночник, выжить крайне затруднительно.
Подобрал валяющийся «томмиган», вставил в него новый магазин и взвёл затвор. Пустой барабан тоже не стал оставлять — редкая штука всё-таки, и запихнул его в пустой карман обширного подсумка прямо над задницей.
Свет продолжал мигать.
— Задолбал, — сквозь зубы процедил я, доставая пистолет, всаживая ещё пару пуль в раскуроченный электрощиток и погружая зал в темноту. — Эй, ты там! Жива?
— Жива, — послышался слабый голос из-за одного из манекенов. — Кто это был?
— Неважно.
Плюнул на всё, подобрал ручной пулемёт и, проверив остаток патронов, повесил его на плечо. И нет, не из соображений жадности, хотя и стоит «миними» неплохо. Марш-бросок мне в полной выкладке не бежать, а пулемёт сейчас не помешает… Бронебойность у него всё-таки повыше будет, плюс где-то около сотни патронов в коробе. Лось я здоровый, так что от перегруза пока не помру.
Дверь. Лестница наверх. Мне, пожалуй, сюда…
Три осторожных шага, держу верхнюю часть лестницы под прицелом. Поднимаюсь вверх. Вроде всё чисто… Поворачиваюсь назад и начинаю осторожно двигаться задним ходом, держа под прицелом проход…
Движение!
Даю короткую очередь и в два прыжка слетаю обратно вниз, оттолкнув слегка замешкавшуюся девку к стене, чтобы её случайно не зацепило…
Позади меня металлические ступени дырявят две порции… картечи?
— Датч? — крикнул я, — на всякий случай прижимаясь к стене и не опуская автомата. — Это ты, гад?
— Вайс? — я вздохнул с облегчением, услышав голос здоровяка. — Какого хрена палишь?
— Нервы, — слегка нервно хмыкнул я, слегка помедлив и всё-таки опустив ствол «томмигана». — У тебя там порядок? Коротышка цел?
— Я тебя сейчас пристрелю, — донёсся и голос Мао.
— Ладно, я иду, — махнул рукой девушке. — Пошли, это свои.
— Кто это — свои? — уточнила бывшая пленница.
— Глупые и несвоевременные вопросы — после. Ты же не спрашиваешь, кто я такой.
— Тоже верно…
— Это кто? — при виде девки остальные члены «Чёрной Скалы» моментально вскинули опущенное было оружие и взяли её на прицел.
— Да так… — поморщился я. — Подобрал тут…
— Чего это тебя на добрые дела-то потянуло?
— Возникшая необходимость.
— Ладно, потом разберёмся. Мисс… эээ…
— Фрост, — коротко произнесла девушка. — Кэролайн Фрост.
— Мисс Фрост, от греха подальше — держитесь позади нас и в случае чего сразу же падайте и ищите укрытие. Хорошо?
— Да не дура, поняла.
— …Вы не сможете дойти, не сможете уйти… — если на предыдущей палубе этого придурка из громкоговорителя слышно не было (возможно, ввиду отсутствия этих самых громкоговорителей), а здесь этот диджей опять изгалялся вовсю.
— Скульптор? — кивнул я на хрипящий динамик в углу коридора. — Будем брать?
— Живьём брать демона, — кивнул Датч. — По возможности.
— Идём прямо?
— Ну да. Кстати, ты чего без ПНВ? Как вообще видишь-то?
Чёрт, и правда слетела это трахома с головы, пока отстреливал всяких громил… Где, когда? Хрен знает. Ну, и ладно.
— Потерял. Вижу удовлетворительно.
— А чего раньше скрывал, что как филин ночью видишь?
— А раньше и не видел. О сколько нам открытий чудных готовит корабля захват…
— Ладно, хватит болтать, — усмехнулся здоровяк. — Пошли.
Следующая дверь по коридору удивила. Её явно пытались в спешке заварить, но довести до конца дело не смогли. Дверь была просто-напросто выворочена наружу. Явно не взрывчаткой. «Джейсоны»? Единственные кандидаты, что могут искорёжить стальную дверь посредством лишь собственной грубой силы.
К крови на полу и стенах добавились россыпи золотистых гильз пистолетного калибра. Выбоины на стенах. И одновременно перестали попадаться трупы обычных людей — взамен них кое-где валялись тела почти разорванных в клочья громил. Местами виднелись следы пожаров.
— На обычный захват корабля не слишком похоже, — негромко произнёс Датч, оглядываясь по сторонам. — Так долго экипаж сопротивляться не смог бы — оборону бы уничтожили ещё на верхней палубе. Скорее, бой возник внутри корабля, причём сразу в нескольких местах.
— Какой захват, о чём ты? — хмыкнул я. — Тут явно были более-менее обычные люди и большие живучие твари в плащах. И потом одни начали убивать других. Почему-то.
— Чертовщина какая-то… Что же здесь произошло-то? — задал в общем-то риторический вопрос капитан «Фрейи».
Ещё дверь, ещё проход. Полдюжины трупов «джейсонов». М-мать, да сколько же их было здесь на корабле? Несколько десятков?..
На этот раз гильз много. На стенах, полу и телах громил следы огня и пуль. В воздухе витает запах горелого человеческого мяса и бензина. А вот и пулемёт с погнутым стволом, валяющийся в углу. Кто-то пытался сдержать продвижение «джейсонов»? А вот и этот кто-то… Точнее, всего лишь голова. Больше от тела ничего не осталось.
Идём дальше.
Собранные наспех баррикады, больше похожие на кучи мусора. Следы ожесточённого боя. Много гильз, много крови. Тела «джейсонов» просто валяются, а вот трупы обычных людей «аккуратно» распяты на стенах. Часть команды — часть корабля, так?
Ещё один проход, перегороженный металлическим шкафом… Частично перегороженный, потому что импровизированная баррикада почти полностью разрушена.
Шум впереди!
Быстро затихаем и крадёмся вперёд, занимая позиции около прохода.
Я и Датч осторожно заглядываем в проход.
Довольно просторный зал. Чёрт, ну и перепланировано же тут всё в отличие от добытых планов корабля!..
Хоть и скупо, но освещён несколькими тусклыми зарешёченными фонарями. Так что ноктовизоры Мао и Датчу лучше будет снять, чтобы не засветить приборы ночного видения…
Баррикада у прохода. Около неё десяток громил, методично растаскивающих её на части. Пара дохлых валяются поодаль. Последний рубеж обороны?
Датч подаёт сигнал — готовим гранаты. Американские М67 — наиболее дешёвые и массовые гранаты на Карибах. Наступательная, так что одной-двух даже на такое небольшое помещение будет маловато — убойности может и не хватить.
Одна граната, вторая… С натугой выдёргиваю кольца. Приготовились…
Три… два… один… Бей!
С щелчками отскакивают предохранительные рычаги. Полдюжины металлических кругляшей улетают вперёд. Укрываемся.
Бах!
Или Брамс. Ну, определённо что-то из классики.
Шесть взрывов сливаются в один затяжной. Визг и стук осколков.
Врываемся внутрь. Стреляем в любую подозрительную тень. Неподозрительные подозреваем и всё равно стреляем.
Удивительно, из десяти «джейсонов» взрывы гранат пережили восемь. Некоторых буквально распотрошило или поотрывало конечности, но они всё ещё продолжали подавать признаки жизни. Невероятная неубиваемость, отсутствие болевого шока.
На обдолбанность наркотиками и надетые под одежду бронежилеты это уже не спишешь…
Добили подранков экономичными выстрелами в голову — пока что это было наиболее действенным методом борьбы с этими тварями.
Подошли к баррикаде…
В одном из проёмов между накиданным хламом высунулось странного вида дымящееся дуло, и мы порскнули в сторону уворачиваясь от прорезавшей темноту струи огня.
Ни хрена себя! Огнемёт! Или это у них там дракон завёлся с плевательной трубкой в зубах?
Я потянулся за гранатой — сейчас мы этого фейерверкера достанем…
— Стой! — остановил меня Датч. — Зацепишь огнемёт, и никуда мы не двинемся, пока там всё не выгорит.
— «Флешка»?
— Принимается. Мао, граната на тебе. Кидаешь, мы с Вайсом двигаем этот ящик, и ты идёшь вперёд.
— Есть.
Достал с пояса чёрный цилиндрик светошумовой гранаты М84, увенчанный двумя шестигранными шайбами. Кинул её китайцу, а сам повесил автомат на плечо и ухватился за лежащий поверх баррикады помятый металлический кофр.
Даже считать не надо — это уже на уровне инстинктов.
Мао выдернул чеку и закинул «флешку» в узкий проём поверх импровизированной баррикады.
Вспышка!
Уши моментально заложило от оглушительного хлопка, но это ещё цветочки — ягодки достались тому или тем, кто был внутри. Вдвоём с Датчем сдвинули кофр в сторону, освобождая проход, в который тут же запрыгнул китаец. Сухо защёлкала винтовка Мао.
— Чисто!
Первым на баррикаду забрался Датч, а затем проскользнул внутрь, держа в руках револьверы — для совсем уж ближнего боя его «атчиссон» подходил мало. Следом последовал и я.
Внутри обнаружилось небольшое светлое помещение и три человека. Уже знакомые белые балахоны с алой окантовкой рукавов и подола, напоминающих какие-то монашеские одеяния…
Которые дивно гармонировали с пистолетами-пулемётами МП-5 у двоих и ранцевым огнеметом у третьего. Кстати, огнемётчик из всей этой братии был единственным более-менее целым. Разбитый ударом металлического приклада лоб — не в счёт, потому как остальные его собратья сейчас медленно подыхали, получив по несколько пуль в грудь и живот.
— …весело? Мне очень. Ситуация больше не под вашим контролем. Вы не сможете дойти, не сможете уйти… Теперь это достаточно реально для вас? Вы до сих пор думаете, что умнее меня? Вы действительно думаете, что умнее меня?
— Угомонись, — ласково произнёс я, выпуская пару пуль в висящий на стене громкоговоритель.
— Сильно, — оценил Датч, оглядывая пленника. — Но аккуратно. Впрочем, я бы не особо огорчился, если бы ты его пристрелил.
— Опасался баллоны с огнесмесью зацепить, — признался Мао, подходя к следующей двери, ведущей ещё куда-то. — Ого! Сейфовая дверь, электронный замок с… да, похоже, что с автономным питанием. Так просто не взломать.
— А если взломать непросто? — я мотнул головой в сторону ацетиленовой горелки с баллонов, валяющейся в углу.
— Дельно, — удовлетворённо кивнул Датч. — Мао, займись дверью. Вайс — на тебе пленник.
— Обожаю свою работу… — буркнул я, наклоняясь к лежащему без сознания сектанту и доставая нож.
Срезал лямки огнемёта и отпихнул его подальше. Привёл пленника в сидячее положение и зарядил ему пару увесистых оплеух.
Мужик лет сорока. Совершенно ничем не примечательный внешне. Слегка полноват, слегка лысоват. Дядька, каких полно.
— Проснись, Нео! Матрица имеет тебя.
Сектант кое-как разлепил залитые кровью из рассечённого лба глаза.
— Святотатцы… — прохрипел он. — Как вы смеете… ступать в обитель…
Ещё одна оплеуха.
— Очухался? — осведомился я, почёсывая планкой гарды ка-бара у себя за ухом. Не слишком удобно и практично, но смотрится внушительно. — Доброе утро, Спящая красавица! Свет мой зеркальце скажи, да всю правду доложи. Кто ты такой и какого чёрта у вас тут творится?
— Богиня… да покарает тебя…
Лааадно… Не хотим по-хорошему, будет по-плохому.
Легонько зарядил пленнику под дых. Если бы бил со всей дури, то мог бы и зашибить, а так и чувствительно, и несмертельно.
Сектант поперхнулся воздух, согнулся пополам и закашлялся… Но тут же был схвачен за горло и прижат к стене.
— Не знаю, как там конкретно ваша Богиня, а общепринятый Бог дал всем людям по два глаза, — я с наивозможно дружелюбным выражением лица поднёс острие ка-бара к левому глазу сектанта. — Предусмотрительно, верно? С запасом, так сказать. У людей вообще много чего с запасом создано — два глаза, два локтевых сустава, два уха, две коленных чашечки, а пальцев так вообще целая куча… Улавливаешь, дружок? Поверь, я не слишком хочу тебя пытать, но ты же меня просто вынуждаешь. Чёрт! Я же пацифист! Я против насилия! Но… Надо. Понимаешь? На-до… Так. Нет, с глазом будет слишком много возни. Лучше займусь-ка я для начала ухом… Семь раз отмерь — один раз отрежь. Ох, приятель, что ж ты со мной делаешь-то…
Аккуратно начал резать ножом мочку его уха — не опаснее пореза от ножа при чистке картошки, зато сколько впечатлений, когда на месте картошки твоё собственное ухо!..
— Что… что вам нужно? — прохрипел пленник, явно сильно перетрусивший.
— Давай для начала познакомимся, а? — дружелюбно предложил я. — Я — Вайс, я стреляю в людей. А у тебя какое хобби?
— Я… служу… Кровавой богине…
— Доарликуэ, — понимающе закивал я. — На Тортуге находят обезображенные женские трупы, а в полицию пишет шедевры эпистолярного жанра какой-то Скульптор. Ваших рук дело, нет?
— Ритуал… — просипел пленник, так что я решил слегка ослабить хватку на его горле. — Посвящённые… Плащ из тридцати сердец… Возродить Владычицу…Ещё более великой и могущественной, чем когда-либо…
— Тааак… Кто у вас тут главный? Обер-мясник или старший маньяк — как вы его там зовёте-то?
— Первый жрец. Мы последняя защита Первого жреца.
— Хмм… — я задумчиво прищурился. — Он за этой дверью?
Пленник молчал.
Вновь почесал гардой голову, вздохнул и вновь протянул нож вперёд.
— Д-да, — несколько нервно произнёс сектант.
— Вооо… Теперь второй наиболее важный на текущий момент вопрос — что за хрень тут у вас происходит?
— Мецтли… Она прислала своих человеческих наймитов… Был бой… Мы послали в бой Кровавых псов, но они взбунтовались и начали убивать всех…
— Вроде и по-английски говорит, а ни фига не понятно, — сокрушённо произнёс я. — Мецтли?
— Всё вышло из-под контроля, — с неожиданным отчаяньем в голосе произнёс сектант. — Ритуал уже не завершить — они же убили нужных посвящённых и вернули в реальность тени. Владычица накажет нас… Накажет нас, накажет всех нас, накажет всех нас!..
— Заткнись, — скривился я.
— Накажет нас! Накажет всех нас! «Дрезден» уже вышел из гавани Миктлана и ищет нас… Мы умрём или исчезнем! Умрём или исчезнем!
— Да заткнись ты уже! — рявкнул я, отвешивая пленнику ещё одну оплеуху.
Сектант повалился на пол и, сжавшись в комок, начал причитать:
— Умрём или исчезнем… Умрём или исчезнем… Умрём или исчезнем…
Позади раздался какой-то шум, и мы с Датчем сразу же отскочили в разные стороны, беря на прицел выход.
Впрочем, тревога оказалась ложной — это была всего лишь освобождённая мною пленница.
Сейчас её хотя бы оказалось возможно более-менее рассмотреть. Лет двадцати с небольшим, европейской внешности. Волосы тёмно-русые, собранные в неряшливый хвост. Немного бледная и худая, но в целом довольно симпатичная. Одета в просторную больничную рубаху зеленоватого цвета.
— Вы про меня забыли! — немного обиженно заявила… Как там её?.. Хрофт? Крофт? А, Фрост, вроде бы…
— Живее сюда, мисс Фрост, — вежливо скомандовал Датч.
Девушка кивнула, начал лезть через баррикаду… И, неожиданно вскрикнув, исчезла обратно в темноте.
Не сговариваюсь, мы с Датчем рванули вперёд. Спасение спасением, но если к нам с тыла зашёл противник, то его нужно нейтрализовать как можно скорее.
Первым через завал перелетел я, по дороге сбросив с плеча громоздкий пулемёт и беря наизготовку «томмиган»…
И почти уткнулся в спину бредущего прочь «джейсона», тащившего яростно упирающуюся девушку за волосы.
— Пусти меня, ты, урод!..
— Тень должна исчезнуть, — клокотал не слишком разборчивый голос под маской. — Тень должна исчезнуть. Тень должна…
Короткая очередь, выпущенная практически в упор, перечеркнула спину громилы, швырнув его вперёд. Но хватку он не разжал и упал на выставленную правую руку, тотчас же начав подниматься.
Ещё одна короткая очередь бьёт «джейсона» в левую руку. Мощные пистолетные пули почти перебивают локтевой сустав, заставив громилу выпустить волосы Фрост из разом обмякшей руки…
Противник резко вскочил на ноги и ударил правой по «томмигану», выбив его из моих рук. Лично у меня не хватило бы отмороженности так со всей дури бить кулаком по оружейной железяке…
Я схватился за рукояти пистолетов, почти выхватил их… Но «джейсон» в это время вцепился в висящую плетью левую руку…
И оторвал её.
Хлестнул меня своим жутким оружием, выбив пистолеты из рук, и ударяя в грудь. Сила в замахе громилы оказалась такова, что меня буквально отбросило назад, вышибив весь дух.
Недалеко впереди догорала выпущенная из огнемёта зажигательная смесь. Идущий на меня «джейсон» отбросил в сторону собственную оторванную руку, наклонился к полыхающему чадящему пламени и без малейших колебаний сунул оторванную культю в огонь.
Пламя лизнуло разорванную плоть, с шипением поглотив льющуюся в огонь кровь. Ткань стандартного светло-серого плаща вспыхнула, но не загорелась, потому как была хлопчатобумажной, а не синтетической.
Здоровяк выпрямился, со свистом вдохнул воздух сквозь отверстия в маске и рванул ко мне.
И нет, я не лежал всё это время бревном, а наивозможно шустро вскочил на ноги и рванул к ближайшему ко мне пистолету.
Пальцы левой руки сомкнулись на тёплой шершавой пластиковой рукояти «матча», я выпрямился. И одновременно с этим до меня добрался «джейсон» и попытался достать размашистым ударом.
Я перехватил правой рукой толстенную лапу громилы, крутанулся на месте, используя инерцию разогнавшегося врага, и швырнул его через плечо.
Выпустить руку «джейсона», довернуться, вытянуть собственную руку с зажатым в ней пистолетом.
«Матч» трижды рявкнул, разнеся голову громилы. Всё-таки пейнтбольная маска — неважная защита от пуль сорок пятого калибра.
Быстро огляделся по сторонам. Ну, и куда там запропастился этот чёртов Датч? Вместе же выходили… А, вот он.
Здоровяк как раз тоже добивал из револьвера ещё одного «джейсона», а рядом лежали тела ещё троих, как и то ли сознательно выброшенный, то ли выбитый «атчиссон» Датча.
Подобрал второй пистолет, сунул их в кобуры, взял «томмиган», подошёл к капитану «Фрейи».
— Ещё две двери здесь есть, оказывается, — произнёс Датч, перезаряжая револьвер. — Надо бы хоть растяжки поставить, если новые гости пожалуют…
— Я только пару осколочных и одну «флешку» брал. Всё потратил.
— Ладно, сам поставлю — у меня ещё есть… Если Мао там закончил, то вскрывайте дверь и берите уже этого говоруна. Да, и что там с мисс Фрост?
— Если её здесь нет, то она наверняка свалила в более безопасное место, я думаю, — заметил я. — И думаю, что это очень разумно.
Особа по фамилии Фрост обнаружилась в том самом загашнике, где была дверь в покои Скульптора. А ещё тут обнаружился труп пленного.
— Мао, какого хрена? — спросил я, глядя на продырявленную грудь сектанта.
— Он на девку кинулся, вот я его и пристрелил, — флегматично ответил китаец, прилаживая к продырявленной автогеном броневой двери кусок пластиковой взрывчатки. — Орал что-то про то, что тень должна исчезнуть.
— Ясно. А какого хрена ты лепишь С4? Автоген тебе на что?
— Ну, заправь его газом и будет тебе автоген, чего уж. Там смеси-то было — только крокодилу на слёзы.
— Хреново. Эй ты, не ранило?
— Вообще-то я не «эй, ты!», — огрызнулась девушка. — У меня имя, между прочим, есть.
— О'кей. Эй ты, с именем, тебя не ранило?
— Нет!
— Ну и прекрасно, — хмыкнул я. — Мао, ты там ещё…
— Неа, — китаец невозмутимо воткнул в прилепленную взрывчатку цилиндрик детонатора с отрезком оранжевого огнепроводного шнура, достал мятую пачку «мальборо» и зажигалку. Достал одну сигарету, подкурил и затянулся…
— Ты обалдел? — осведомился я.
— Неа, — всё так же невозмутимо повторил Мао и поджёг тлеющей сигаретой фитиль. — Бойся!
— Придурок! — рявкнул я, хватая за руку девку и перемахивая через баррикаду, которую преодолел буквально только что.
Вот сволочь китайская! Мог и бы сказать, что будет взрывать, чтобы я туда-сюда не лазил!
Взрыв!
— Эй, про взрывчатку речи не было, — нахмурился подошедший Датч. — Зачем взрывали?
— А иначе никак было.
— Хм… Ну, ладно. И разберите хоть немного вы уже эту баррикаду! Мне не двадцать лет, чтобы как горный козёл прыгать туда-сюда через препятствия… Так. А где Мао?
— Я здесь, — донеслось сквозь выходящий из комнаты лёгкий дымок.
Китаец обнаружился сидящим за каким-то металлическим шкафом, флегматично курящим сигарету и ковыряющимся пальцем в ухе.
— Нормально жахнуло, — заявил Мао.
— Ты отморозок, — сообщил я.
— Быть может.
Замок и массивные дверные петли были хоть и не оторваны начисто, но изрядно покорёжены, и тяжёлая дверь явственно приоткрылась.
— Так, парни, за дело, — Датч встал напротив двери. — Мисс Фрост, держитесь позади, но не слишком позади. Приготовиться…
Датч кинул имеющуюся у него «флешку» мне, я поймал её и выдернул чеку.
Мао с натугой открывает дверь, я швыряю внутрь гранату. Хлопок, вспышка. Датч влетает внутрь с дробовиком, следом иду я, сразу же уходя вправо и держа пространство под прицелом автомата…
Только этого не особо и требовалось.
По ту сторону бронированной двери оказалась средних размеров комната.
В стене слева — ряд иллюминаторов, на стене справа — несколько огромных карт с малопонятными пометками. Карибский архипелаг, Исла Сорно, Тортуга…
У дальней стены стояла каменная статуя. И хоть я и не знаток, но ничего более отталкивающего в скульптурном плане в жизни своей не видел. Какие-то две оскаленные драконьи пасти, растущие из шеи отдалённо напоминающего человека существа. Причём, не какого-нибудь благородного дракона из дешёвой фэнтэзи, а злобной и мерзкой рептилии.
Вместо рук — когтистые лапы, вместо ног — тоже. Пояс из человеческих черепов, и одеяние из чего-то, напоминающего сердца… И в случае пояса и плаща это были не просто там какие-то элементы статуи, а самые настоящие человеческие черепа и сердца.
Так вот ты какая — Кровавая богиня Доарликуэ, Та-что-в-платье-из-крови…
Перед статуей курились несколько чаш… Ну, наверное с благовониями. Хотя как по мне это были просто вония, ни разу не благо-. Несколько золотистых кубков с крайне подозрительной тёмно-красной жидкостью, куски мяса и масса побрякушек. Сделанных с закосом под драгоценные висюльки всяких там ацтеков и майя… И, чем чёрт не шутит — возможно что и действительно золотых и серебряных.
От каменного основания статуи отходило… множество кабелей.
Да, именно кабелей, ведущих к расставленным в беспорядке в центре комнаты полудюжине компьютеров… Которые сейчас были буквально разнесены на части, разломаны, а большая часть проводов оборвана или перерезана.
За самым большим монитором, который по размерам приближался к средних размеров плазменной панели, спиной к нам сидел какой-то седоволосый человек.
— Эй ты! — крикнул я, наводя на него автомат, не найдя более опасных целей в помещении. — Лапы в гору и держи их так, чтобы я их видел!
Ноль реакции.
— Ты, твою мать, оглох? Руки вверх, или я вышибу тебе мозги, придурок!
Помехи на экране монитора неожиданно сменились картинкой сидящего в кресле человека с длинными седыми волосами, чьё лицо было скрыто отполированной до блеска овальной золотистой маской с узкими прорезями напротив глаз.
— Ну как — весело? Мне очень, — подозрительно знакомым голосом прохрипел уже осточертевшие слова мужик в золотой маске. — Ситуация больше не под вашим контролем. Вы не сможете дойти, не сможете уйти… Теперь это достаточно реально для вас? Вы до сих пор думаете, что умнее меня? Вы действительно думаете, что умнее меня?
Я прицелился в монитор, но Датч неожиданно остановил меня.
Изображение пошло помехами, дёрнулось и голос неожиданно продолжил говорить:
— Х-ха… Х-ха… — булькающе попытался рассмеяться человек. Из-под маски закапала кровь. — Мы можем сидеть здесь всю ночь. У нас же уйма времени! Вы до сих пор считаете, что умнее меня? Вы до сих пор так считаете? Вы считаете, что вы, нелюдь, нечеловеки, сможете превзойти Первого Жреца Кровавой Богини? Вы хотите… О, да… Точнее, вы НЕ хотите… Вы же этого добиваетесь, да? Вы все такие слабые, жалкие… Но никто из вас не сможет остановить это. Никто! Контроль над ситуацией вам уже не вернуть. Вы всё равно проиграете. Я скажу вам как на духу — у вас такой вид, будто вас всё это забавляет, но на самом деле развлекаюсь я. Я! И я не хочу, чтобы это веселье заканчивалось. Доарликуэ проклянёт вас… Уже прокляла! А её избранники… Да, настоящие избранники! Они найдут вас. О, да! Они найдут вас даже среди гор, пустошей и морей Миктлана. И на этот раз вы уже не вернётесь из мёртвых. Потому что ритуал всё равно будет исполнен! Потому что Доарликуэ так или иначе возродится! Ещё более великая и могущественная, чем когда-либо!
Человек в маске вновь попытался хрипло засмеяться, но почти сразу же тяжело закашлялся.
— Вы считаете себя умнее других? Вы действительно так считаете? Но я скажу вам — у вас нет ни единого шанса. Вы обречены! Вы ведь не знаете с кем имеете дело, верно? Вы… Вы же этого даже не представляете… Х-ха… Х-ха… Ну, давайте… Давайте! Вот он я! Давайте!.. Если не вы меня, то я сам сдела…
Экран потемнел, послышался какой-то непонятный то ли клёкот, то ли шипение, а затем раздался хриплый крик, переходящий в бульканье.
Не сговариваясь, мы с Датчем двинулись к сидящему к нам спиной человеку. Я ускорил шаг, подошёл первым и развернул крутящееся офисное кресло.
В нём сидел невысокий мужчина в белом балахоне с красной окантовкой и замысловатым алым символом на груди. На лице — там самая золотая маска, обрамлённая длинными спутанными седыми волосами. Вполне современная гарнитура рации на голове на фоне всего этого смотрелась абсолютно чужеродно…
В правой руке вычурный нож с волнистым клинком чёрного цвета. Кажется, каменным с золотой рукоятью. Вроде бы это обсидиан…
Горло человека было перерезано.
Я осторожно снял с лица человека маску — под ней оказался белый мужчина лет шестидесяти с искажённым гримасой лицом, залитым кровью. Ран на лице, кстати, видно не было — казалось, будто кровь вытекала из носа, глаз и даже просто из пор кожи.
— Я ни хрена не понимаю, что здесь происходит, Датч, — признался я, машинально пихая увесистую маску в подсумок-мародёрку.
— Аналогично, Вайс, — дёрнул щекой здоровяк. — Осматриваемся здесь, собираем всё самое ценное и важное, и уходим. Миссия окончена.
— Миссия окончена только когда подразделение возвратилось на базу… — пробормотал я, задумчиво вынимая из руки мертвеца каменный нож. Фиг знает, ценный он или нет, но Тому подарю — он же ножи любит. Баш на баш, так сказать…
И в этот момент корабль содрогнулся от мощного взрыва где-то вдали.
По всему корпусу пронёсся жалобный скрежет, и палуба под ногами слегка качнулась.
В кабинет Первого Жреца буквально влетел Мао, а следом за ним Кэролайн.
— Датч, мне тут некомфортно, — с ходу заявил китаец.
— Мне тоже, — без тени улыбки кивнул здоровяк. — Надо делать отсюда ноги, пока не сдохли.
— Там в трюме ещё есть пленницы в камерах! — протестующе воскликнула Фрост.
— Тебе надо — ты и спасай их, — буркнул я. — Только и их не спасёшь, и сама помрёшь.
— Но…
— Никаких «но», — возвысил голос Датч. — Все уходим. И это приказ!
— Уходим, как пришли? — уточнил я. — Больно долго выйдет.
— Долго, — эхом слов здоровяка вдали грохнул ещё несколько взрывов. — Но здесь я вижу дверь и думаю, что она должна вывести в какой-нибудь спасательный отнорок.
И Датч указал на едва заметную дверь позади жуткой статуи Доарликуэ.
— Тогда — ходу!
Рванули вперёд.
Дверь оказалась заперта, но мы слишком уж торопились, так что на эти мелочи внимания не обратили. Правда, попытку Датча высадить её плечом с разбега дверь высокомерно проигнорировала. Зато, когда здоровяк, выругавшись, снёс замок и петли выстрелами из дробовика, моментально сдалась.
Небольшая каморка и узкая винтовая лестница. Открыть один люк в вертикальной переборке, выйти на ещё одну, миновать ещё один люк, ещё одну лестницу… Небольшое тёмное помещение. Откуда-то доносятся слабые порывы свежего морского воздуха. Мы уже определённо где-то на верхней палубе, а значит выход близок… Короткий тёмный коридор… И тупик. Я со злостью пнул стену, которая неожиданно жалобно лязгнула металлом и заходила ходуном. Двери? Двери! Контейнер!
— В сторону! — рявкнул Датч, вскидывая «атчиссон».
По ушам ударил оглушающий грохот автоматического дробовика буквально разорвавшего картечью металлические двери… И мы выбежали прямо на палубу корабля.
На носу корабля, что немаловажно. А наша лодка сейчас пришвартована почти у самой кормы в районе ходовой рубки…
Которая сейчас вовсю полыхала и была наполовину разворочена мощным взрывом.
— Какого… — протянул Мао.
И тотчас же воздух разорвал вой налетающих снарядов.
Без лишних команд мы дружно рухнули на палубу там же, где и стояли, только Кэрол китайцу пришлось укладывать принудительно, пока она непонимающе хлопала глазами.
Громыхнули несколько взрывов — три, вроде бы. Два подняли внушительные фонтаны около правого борта корабля, а вот третий угодил в корму, отчего «Арктик» начал хоть и понемногу, но отчётливо крениться на левый борт.
— Хана нашей лодке, — флегматично заметил Мао, поднимая голову и глядя на полыхающую рубку. — Или нам хана, если попробуем до неё добежать.
— А что насчёт этого? — на удивление первой нашлась Фрост, указав на стоящий на палубе вертолёт.
— «Белл», — прищурился Датч. — Вперёд!
— Твою мать, — я вскочил и рванул следом за здоровяком. — Ты это серьёзно?
— Более чем!
Вертолёт был старенький, лёгкий, но проверенный временем.
В кабине обнаружились и два его пилота в новеньком камуфляже… У одного была дырка в шлеме, у второго — окровавлен китель на груди.
— Кровью тут всё заляпали… — буркнул Датч, открывая дверцу вертушки, выбрасывая труп на палубу и садясь на его место. — А мы теперь ещё и размазали… Сначала заляпали, а потом размазали…
— Живым надо уступать, — пробормотал я себе под нос, тоже открывая переднюю дверцу и скидывая с сиденья труп.
Уселся в кресло, захлопнул дверцу, положил автомат поперёк колен и затравленно посмотрел на целую кучу переключателей и тумблеров в кабине вертолёта.
— Ты хоть знаешь, как её заводить? — с подозрением осведомился я у здоровяка.
— А то, — Датч, похоже, действительно знал, что делал. По крайней мере щёлкал переключателями и что-то врубал вполне уверенно. — Вождение наиболее массовой техники вероятного противника… Базовый курс обучения…
На задние сиденья залезли Мао и Кэрол. Девушка нервно вцепилась в спинку моего кресла перед собой, а вот китаец хладнокровно пристегнулся и вскинул винтовку стволом вверх.
— Датч, а ты точно уве…
— Абсолютно!
Заревел мотор вертолёта, и несущий винт начал раскручиваться. Вой взлетающей вертушки перекрыл звук летящих снарядов, поэтому новая порция взрыва оказалась для нас довольно внезапной.
И что особо неприятно, из трёх на этот раз в корабль попали целых два снаряда, причём легли ближе к центру «Арктика». Ещё немного бы, и мы…
— Держитесь за задницы, дамы и господа, — ухмыльнулся Датч, вцепляясь в рукоять управления. — Поехали!
Ещё один взрыв, и корабль уже отчётливо начинает крениться на левый борт. Лыжное шасси вертушки начало со скрежетом скользить по палубе, и «белл» начал понемногу скатываться к борту…
Я витиевато выругался по-русски, Кэрол на всякий случай заорала, Мао со скучающим выражением на лице завыл ей в унисон. Датч же расхохотался и поднял скользящий по палубе вертолёт в воздух, заложил вираж вокруг полыхающей кормы, и направил «белл» вперёд, постепенно набирая высоту.
Здоровяк нацепил висящие рядом с креслом наушники. Я повертел головой, нашёл вторую пару и последовал примеру капитана «Фрейи».
Дельная мысль. А то перекрикивать рёв работающего вертолётного движка — то ещё занятие.
— Куда мы летим? Катер ведь в другой стороне! — крикнул я.
— А куда мы там сядем-то? — резонно заметил Датч. — Тут в полудюжине миль есть небольшой остров — сядем там и будем ждать «Фрейю».
— У нас из отпуска вышли телепаты? Как они нас найдут?
— На крайний случай у меня с собой есть аварийный радиомаяк.
— Ты не говорил!
— А ты и не спрашивал!
Позади нас тонул горящий «Арктик Санрайз», унося с собой на дно очень много тайн… Даже его гибель и то оказалась окутана неясностью — кто же расстрелял корабль из пушек? Кому это было нужно? Уж явно не каким-нибудь пиратам — они предпочитают захватывать груз, а не топить его.
Скульптор, «джейсоны», кровавые ритуалы и богини… «Арктик» задал намного больше вопросов, чем дал ответов, и нужного мне среди них не было. И единственная, кто может пролить хоть немного света на произошедшее — это некая Кэролайн Фрост…
Я скользнул рассеянным взглядом по приборной панели, скупо освещённой в темноте… И неожиданно зацепился за беспрерывно крутящийся компас.
— Датч, это что?
— Где?
— Да вот же! Разве это…
Огоньки внутри кабины вертушки начали в хаотическом порядке гаснуть и зажигаться, надрывно взвыла система аварийного оповещения, а «белл» затрясся в воздухе.
— Что происходит? — проорал я, вцепляясь в ручку над дверью.
— Не знаю! — крикнул мне в ответ Датч, отчаянно пытаясь выровнять машину.
Где-то внизу под нами мелькнуло и начало усиливаться синевато-зелёное мертвенное свечение.
Над поверхностью моря словно бы сам по себе плыл зеленоватый туман, растянувшись огромным многокилометровым облаков, а в его глубине светилось и пульсировало… Нечто.
Призрачные танцы неведомого сияния складывались в очертание чего-то… Чего-то. Чего-то смутно знакомого, но всё-таки непонятного.
В воздухе раздался оглушительный грохот артиллерийского залпа, и на мгновение призрачный туман рассеялся в самом своём центре. А там, освещённый выглянувшей из-за облаков Луной…
Там, по морю скользил огромный корабль, чьи полупрозрачные очертания беспрерывно размывались, раздваивались и наслаивались друг на друга. Полторы сотни метров в длину, стремительные обводы, наводящие на мысли о беспощадном океанском хищнике-одиночке. Три старомодные трёхорудийные башни — одна в носу, две на корме.
Корабль двигался легко, а из его единственной дымовой трубы не вырывалось ни облачка, ни языка пламени.
Вертолёт, управляемый яростно ругающимся сразу на нескольких языках Датчем, резко провалился вниз и начал стремительно уходить прочь от непонятного корабля. Мы стремительно теряли высоту, в отчаянии выла система предупреждения, а впереди в море вырастали тёмные очертания небольшого островка.
И перед тем, как почти неуправляемый «белл» с заглохшим двигателем рухнул вниз — в в заросли мангровых деревьев, я с некоторым отстранением успел подумать… Успел подумать о довольно безумном и нелепом.
Что самое последнее, что я ожидал увидеть на крыше носовой орудийной башни странного корабля, так это чёрного паука нацистской свастики в белом круге.
