– Н-ну как?

– Ну, так.

Восемь вечера, влажные сырые сумерки, троллейбусная остановка на проспекте Гагарина, полупустые скамейки. Две бабки, полтора бомжа да худая собака. Недавний дождь разогнал народец, некому глаза любопытные пялить.

Троллейбус, маршрутка, снова троллейбус. Почти пустые. А так – почти что неизменность Бытия.

Почти что – Шура сегодня тоже «пустой». Даже странно видеть его без привычного портфеля.

– П-портал новый д-делаем, «Харьков-арт», через п-пару дней можно будет в-взглянуть. Там м-мы наших бардов соберем, л-лучших самых – См-моляка, Юрченко. Если хочешь, т-твою страничку сделаем.

– Какой из меня «арт»? – махнул я рукой. – А что Смоляку страничку сделаете – правильно. Давно пора.

Кажется, наш дилер ничуть не расстроен, во всяком случае, по виду не скажешь. У Шуры не только весь Харьков знакомых, но и дел полным полно. «Харьков-арт» – ничуть не менее интересно, чем наша полусумасшедшая компашка, нелепое общество Пустых Циферблатов.

– Сайт н-наш уже н-не работает? Я смотрел с-сегодня утром.

– Ага, прикрыли. Фома всех собрал в своем офисе контракты подписывать. Там что-то о соблюдении конфиденциальности. Политика фирмы-с!

Я не пошел. Думал, прикидывал, почти решился – не пошел, ограничившись дежурной порцией «Десны», и заодно решив подождать Шуру.

Дождался. Хоть и «пустого», но дождался. Наш иначе, наш бывший дилер – телепат.

– Д-думаешь, у вас… Т-то есть, у них, выйдет? Если д-доставать напрямую, в-все, конечно, д-дешевле. И лаборатория – дело п-полезное…

Кажется, Шура на нас не в обиде, ему даже интересно. Ему – да, а вот мне…

– Не знаю. И знать, признаться, не хочу. Мы… они уже не вольные «наблюдатели». Погружение по заказу, не потому, что хочется, а службы ради… Не знаю, работать белой лабораторной крысой еще не пробовал. И не желаю! Главное же, что суета со статьей в «Форбс» – неспроста. И ренегатство Саргати, и молчание остальных – Мьюзеса, Уокера, тоже не зря. Возьмут нас под опеку, академиков подключат, проведут серию опытов по всему миру, а потом заявят, что Погружения – всего лишь путь в Q-реальность имени Джека Саргати. И – конец DP! Подсадят желающих на его чип, а нужные лекарства потихоньку снимут с производства. Или еще что-то придумают, уверен. Если уж данайцы начали принесить дары…

Странно, что все упирается в какой-то чип, и у Джека Саргати, и у мадам Гала. Только помогать не хочется – ни ей, ни ему. Складной Метр показала мне Смерть. Что предложит американский итальянец?

– П-помнишь, Арлекин, ты все зав-вязать хотел. З-завяжешь?

Я поглядел покрытое темными тучами небо, невольно поежился. Осень, скоро осень! Новый учебный год, первый семестр, три факультета. Шура молодец, нашел, чем заняться. «Харьков арт» – давно пора!

И мне – пора.

– Перерыв сделаю. Тайм-аут. Мы ведь, Шура, не просто ностальгией маялись, когда «три таблетки» глотали, мы разобраться хотели. Что да как, глюки или правда, твари мы дрожащие или, опять-таки, право имеем.

– Разоб-брался?

Как ответить?

Снова троллейбус, еще один, маршрутка. Почему сегодня так пусто? Впрочем, и это – не впервые. Очередная фаза Бытия.

…В прошлый раз на полупустой остановке мы говорили с Шурой о подобном исходе. Ошибся наш дилер – в Прекрасном Новом DP-мире он уже не нужен.

Итак, разобрался ли?

Мы ждем простых ответов на простые вопросы. Ждем – и не можем дождаться, потому что любой вопрос сложнее, чем кажется. Правда, что Земля круглая? «Да» – правда, «нет» – тоже правда.

Правда, что Dream of the Past – путешествие в Прошлое? Правда, что каждый живет не одной, а многими жизнями? Правда, что мы в силах достигнуть точки Омега?

Простых ответов не будет, «да» и «нет» не подойдет.

Правда, что люди слабы и готовы продать первородство за чечевичную похлебку? Правда, что есть тайны, которые мы не в силах познать, даже если подскажут ответ? Правда, что Человек никогда не сравняется с Богом, хоть и создан по Его подобию?

Может, когда-нибудь я узнаю это, но ответы тоже не будут простыми. И не надо! Слишком много их, простых.

Это я понял, и пока – хватит.

– Разобрался? Кажется, да.

– М-молодец! В-возьмешь чего-нибудь – п-перед т-тайм-аутом? У м-меня случайно ост-талось, н-немного, правда.

– Ты, Шура – змий. Искуситель который. «Черное» брать не стану, поберегусь, Новый-1 еще есть… А так, вроде, все. Стоп, не все! У тебя что-нибудь из старого осталось? Совсем старого?

191.

Атеист: Время – это понятие, то есть структура идеального, а не материального мира. Никаких «атомов» или же «квантов Времени», кроме тех, о которых я говорю, нигде, кроме как в нашем воображении, нет.

Верующий: Вечный бог создает Время умом человека для него одного – кому еще оно нужно? Только человек считает дни свои от рождения и до смерти и может продлить время Бога. Потому человек – Избранник…

Атеист: Но Избранник Бога – не Бог. Сколько бы ни складывали мы дни, не получится вечность. Бесполезно конечным измерять бесконечное, и Временем невозможно измерить вечность. Время – для смертных; но смертно все, кроме Бога, для него – вечность. Так, что ли, по-вашему? Где же выход?

Верующий: Не будет числа нам и не станет границ, тогда не будет и Времени, и вместе все мы будем – Сыном единым; а дни наши сложат вечность Его. Служа Богу, мы обретаем Бога в себе и устремляемся к истине, вставая на бесконечный путь к Отцу своему вечному.

Атеист: К истине мы приближаемся, служа не Богу, а нашей Вселенной. Бесконечным и вечным может быть только ничто – то, что не существует. Мы же – конечны и временны и, именно потому, мы – конкретны и дееспособны, разумны.

Верующий: Гордыня, друг мой, – любимая служанка Ошибки…

Атеист: Лишь Бог не знает ошибок. Но Он не знает вообще ничего. Я предпочту быть собою конечное Время в ограниченном числе мест, нежели – ничем всегда и повсюду!

192.

Испытания Машины Времени, созданной в лаборатории профессора МАИ Евгения Федоровича Каменкова, начались в 1988 году. В качестве объектов использовались белые лабораторные мыши. Первые подопытные особи погибли, выжила лишь седьмая по счету мышь. Зверушку спасла человеческая забывчивость. Обычно исследователи заглядывали в установку во время эксперимента. Но на этот раз про мышь элементарно запамятовали, и только когда отключили питание, первое, что увидели испытатели – красные бусинки глаз героического грызуна.

Происшествие позволило сделать важный вывод: несинхронное течение Времени в разных частях живого организма чрезвычайно опасно для него. Иными словами, вторжение в зону, где течение Времени изменено, пусть даже на доли секунды, недопустимо для живого существа. Это запомнили и записали как первое правило в экспериментах со Временем.