ГЛАВА 24
Внезеркалье

Чёрт, а ведь бок у Никиты и в самом деле выглядит неважно. Кожу ему заряд спалил начисто. Если и заживёт само по себе, то не завтра. А с учётом того, что медикаментов, считай, никаких под рукой, то и вовсе... Нет, правильно, что я этого невидимого и неведомого Оскара попросил о помощи, правильно. Язык не отвалился. Как он, интересно, собирается действовать в отношении Никиты? И кто он такой вообще? И где мы? Слишком много вопросов. Но задавать их все сразу погодим. Задавая вопрос тому, кто сильнее, и ожидая на него ответ, ты ставишь себя в заведомо подчинённое положение. А этого нам не надо.

Наблюдая за тем, как Никита снимает одежду и снова укладывается на диване, я машинально закурил, сделал пару затяжек и только потом вспомнил, что по правилам хорошего тона следовало бы спросить разрешения у хозяина.

Ладно, хрен с ним. Обойдётся. Или... нет, нехорошо.

– Курить-то у вас тут можно, Оскар? – по возможности небрежно осведомился я. – А то мало ли.

– Курите, – разрешил Оскар. – Вентиляция у меня везде хорошая. Но учтите, что сигарет здесь нет и быть не может. Кроме тех, что у вас с собой. Никита, вы готовы?

– Да, – ответил Никита. – Это как, не очень больно?

– Это совсем не больно, – заверил голос. – А может быть, даже и приятно. Закройте глаза и постарайтесь расслабиться.

– А нам что делать? – спросила Маша.

– Сидите и отдыхайте. Пока.

В следующее мгновение диван, на котором лежал обнажённый Никита, стал меняться.

Само ложе опустилось ниже к полу, спинка вытянулась вверх и нависла над Никитой, словно морская волна в замедленной съёмке.

Секунда, другая...

Ложе изогнулось навстречу и слилось со спинкой в одно целое, образовав нечто вроде цилиндра, края которого немедленно сошлись, округлились, и вот уже перед нами не диван и не цилиндр, а...

– Кокон, – сказал Женька. – Или пенал.

– Главное, чтобы не саркофаг, – мрачно заметила Марта. – Я очень надеюсь, что Никита выйдет оттуда целым и невредимым. Слышите, Оскар?

Оскар промолчал, но я почему-то знал, что он никуда не делся и по-прежнему незримо присутствует среди нас.

Потянулось ожидание.

Я докурил сигарету, подумал и достал вторую.

– Дай и мне, – попросил Влад, переставший отравлять себя табачным дымом несколько лет назад.

Но закурить он не успел.

Кокон дрогнул, медленно, словно нехотя, разошёлся посередине, и вот уже перед нами снова самый обычный диван, на котором лежит наш Никита. Живой и здоровый. Только спящий.

– Обалдеть, – Маша первой подошла к дивану и осторожно прикоснулась пальцами к гладкой чистой коже. – Как и не было ничего. Вы, Оскар, просто волшебник! Спасибо.

– Пожалуйста. Это было не слишком трудно.

– И тем не менее ещё раз громадное спасибо от всех нас, – произнёс я со всей искренностью, на которую был способен. – Его можно будить или пусть спит?

– Сейчас он сам проснётся, – заверил Оскар.

И действительно.

В следующее мгновение Никита глубоко вздохнул, улыбнулся и открыл глаза.

– Чудеса исцеления, – изрёк он, садясь и ощупывая совершенно здоровый бок. – Спасибо, Оскар, я ваш должник.

– Пожалуйста. Что же касается долга, то долг у вас и передо мной, и перед самими собой на данный момент только один – выжить.

– Выжить? – переспросил я. – А подробнее можно?

– Можно. Спрашивайте, попробую ответить. Но не ждите ответов на все свои вопросы. Я отвечу лишь на те, на которые сочту нужным.

– Спасибо и на этом, – вздохнул я. – Тогда первый вопрос. Где мы?

– Это не ваша Земля. Всё, что я могу пока сказать.

– Как мы здесь оказались?

– Перенеслись с помощью Камней Внезеркалья. Ну и моей, разумеется. Это очевидно.

– Почему мы не можем вернуться обратно?

– Ещё не время.

– Значит, мы оказались здесь не случайно?

– Случайность, закономерность... То, что случайно с вашей точки зрения, может быть закономерно с моей. И наоборот. У меня нет ответа на этот вопрос.

– Хорошо, я спрошу иначе. Мы должны здесь выполнить какую-то особую задачу, миссию?

– Да.

– Какую?

– Принять эстафету.

– От кого?

– От меня.

– А кто вы?

– Я – Страж. Страж Внезеркалья.

Вот это да. Страж Внезеркалья он. Сюрприз. А мы тогда кто, интересно?

– Ваша Земля – не пуп Вселенной, – добавил Оскар, словно бы сжалившись. – И человечество – не единственная разумная сила. Те, кто путешествует по альтернативным реальностям и даже пытается на них влиять, должны это понимать лучше других. Впрочем, я всего лишь воспользовался вашей терминологией. Так что смело можете считать это место настоящим Внезеркальем, а меня – его Стражем.

– Считать мы можем всё, что угодно, – постарался я вернуть инициативу. – Но хотелось бы знать истинное положение дел. Когда мы говорим «Внезеркалье», то подразумеваем, что наша реальность, реальность, в которой существует наша Земля и видимая Вселенная, является основной и незыблемой. Изначальной, если угодно. Остальные альтернативные реальности – лишь её отражения. Определённой степени достоверности. Что, кстати, и подтверждается экспериментальным путем – люди из альтернативок, попадая в нашу реальность, долго не живут. Развоплощаются.

– Особенно наши люди, – ухмыльнулась Марта и подмигнула.

– Вы – Альтерра, – сказал я. – Совершенно особый случай.

– Всё, о чём вы говорите, – безразличным голосом произнёс Оскар, – мне известно. Задавайте вопрос.

– Можно я, Мартин? – попросил Влад.

– Давай, – с некоторым облегчением согласился я. – А то меня, кажется, слегка не туда заносит.

– Скажите, Оскар, – чуть помедлив, осведомился наш аналитик-архивариус, – вы живое существо?

– Некорректный вопрос. Что есть жизнь?

– Спрошу иначе. Вы родились или вас кто-то создал?

– Да. Меня создали.

– Кто?

– Те, кого уже нет.

– Давно нет?

– Больше миллиона лет по вашему летоисчислению.

– Можно сказать, что это были ваши хозяева?

– Можно.

– Как нам лучше их в дальнейшем называть, чтобы не было путаницы?

– Так и называйте.

– Хозяева?

– Да.

– Это название соответствует истине?

– Абсолютно. Потому что они были хозяевами этой Вселенной. Единственными.

– Вы сказали, что их больше нет. Они ушли?

– Да.

– Куда?

– Туда, куда рано или поздно уходят все. За пределы этой жизни.

– И теперь... – Влад замялся. – Извините, Оскар, если мой вопрос покажется вам невежливым или даже оскорбительным. Теперь вам потребовались новые хозяева?

– Не мне. Мне никто не нужен.

– А кому?

– Не кому, а чему. Этому месту, Внезеркалью. Я слишком стар, чтобы оставаться на хозяйстве. Моё время на исходе.

Влад посмотрел на меня, как бы спрашивая, не хочу ли я дальше сам. Я не хотел и отрицательно покачал головой – он прекрасно справлялся, и вряд ли у меня вышло бы лучше.

– Вы думаете, что скоро умрёте? – продолжил Борисов.

– Не думаю, знаю. Никто не может жить вечно.

– И сколько вам осталось жить, по вашим расчётам?

– Это не важно. Важно, сколько осталось вам.

– Ну, миллион лет нам по-любому не протянуть, – встрял в разговор неугомонный Женька.

– Погоди, Жень, – остановил его Влад. – Не надо отвлекаться. Оскар, скажите, это вы сделали так, чтобы мы и пятиглазые оказались здесь?

– Да.

– Почему и мы, и они одновременно?

– Потому что я не в праве выбирать между вашими расами. Пусть выбирает судьба. Или случай. Или бог. Это уж как вам будет угодно. Хотя мне лично в силу многих причин трудно поверить в существование бога.

– Мы и не просим, – вроде бы пробормотала Марта, но так, что всё её прекрасно услышали. – Смешно просить уверовать в бога того, кто сам пытается играть его роль.

– Я бы с радостью, – не оставил без внимания реплику Марты Оскар. – Но – увы. Боги не умирают.

– Как сказать...

– Правильно ли я понимаю, – не отступал Влад, – что вы решили устроить между нами нечто вроде естественного отбора? Кто выживет, тот и станет хозяином этого самого Внезеркалья?

– Нет, не правильно. Это вы сами решили устроить естественный отбор. А я только предоставил всем равные шансы. Обе ваши цивилизации живут в одной Вселенной, умеют проникать в альтернативные реальности и находятся примерно на одинаковой стадии развития. По-моему, это справедливо, что я не отдаю никому предпочтения. Разве не так?

– То, что не отдаёте никому предпочтения, это, наверное, правильно, – мягко заметил Влад. – Хотя не нам судить. Но мне не очень понятен ваш пассаж насчёт того, что естественный отбор мы устроили сами. С чего вы это взяли?

– Как это – с чего? – в голосе Оскара слышалось искреннее удивление. – Разве вы сами не начали при встрече друг в друга палить из всех имеющихся у вас видов оружия?

– Э-э... прошу меня извинить, – на этот раз не выдержал Никита. – Но пятиглазые начали первые. Там, возле зимнего сада. Я прекрасно помню. Жаль, что Локоток не умеет разговаривать, а то бы не дал соврать.

– Локоток умеет разговаривать, – сказал Оскар. – В принципе. Но делает это крайне редко. Это я люблю поболтать, есть такая слабость. Думаю, во всём виноват мой возраст. В старости многие становятся болтливы.

– Вот и отлично, пусть Локоток подтвердит!

– В этом нет необходимости. Я всё знаю. На самом деле совершенно не важно, кто начал стрелять первым. Главное, что вообще начали. Но если уж мы ратуем за точность и справедливость... В общем, я вынужден вас огорчить. Первыми стрелять начали именно вы, люди. И не просто стрелять, а убивать.

Вот же, чёрт.

Я достал предпоследнюю сигарету из пачки, закурил и отстранённо подумал о том, что в сумке у меня ещё блок, а потом, вероятно, придётся бросать курить. Если, разумеется, к тому времени эта фантастическая ситуация не прояснится.

– Как это – мы? – не понял Никита. – Объяснитесь, пожалуйста.

– Да, – поддержал Женька. – Что за наезды, Оскар?

– Это не наезды, – сказал я. – Успокойтесь. Он может говорить правду.

– Я не могу её говорить, – сварливо уточнил Оскар. – Я её и в самом деле говорю. Вы, Мартин, первым и убили. Надо же, почти по Достоевскому вышло.

– Вы читали Достоевского? – хмыкнул я.

– Кого я только не читал... Жизнь длинная. Человечество, можно сказать, вообще на моих глазах родилось и выросло.

– Блин, я не учёл, что мы попали сюда не все вместе, – сказал Никита. – Мартин, вы не расскажете, как дело было?

– Обязательно, – кивнул я. – Дело в таких случаях всегда одинаковое. В живых остается тот, кто успевает первым нажать на спусковой крючок. Моя реакция оказалась быстрее. В результате пятиглазый умер, а мы с Мартой находимся здесь, среди вас. Кстати, Оскар, вы не подскажете, как на самом деле их зовут, пятиглазых этих? А то воюем и даже не знаем, с кем. Неудобно получается.

– С учётом того, что они вас называют «двуглазыми», зовите уже так, как зовёте. Впрочем, сами себя они называют киркхуркхи. Что в переводе означает «люди».

– Люди... – со вздохом сказала Маша. – Кто бы сомневался. Если двуногие и разумные, значит, люди.

– Киркхуркхи, – уверенно повторил Женька. – Почти урукхаи. Я запомнил. Кому надо, обращайтесь, подскажу.

– А кто такие урукхаи? – спросила Марта. – Между прочим, подтверждаю, что выхода у Мартина не было. Этот... урукхай нас бы сжёг на месте, не задумываясь. Он уже свой огнестрел поднимал. Но Мартин успел раньше. Слава богу.

– Урукхаи – придуманное название для придуманных же существ, – сказал Женька. – Потом, если сложится, дам тебе книжку почитать. А Мартин, я считаю, абсолютно правильно сделал.

– Экий ты, Женечка, кровожадный, – нежным голосом сказала Маша.

– Правильно или неправильно – это уже неважно, – подытожил Влад. – Главное – сделал. Назад не переиграешь. А значит, придётся и дальше играть по тем же правилам. Кстати, насчёт правил. Оскар, нас, людей, здесь шестеро. И на шестерых изначально было, как я понял, четыре пистолета. У Мартина, Маши, Никиты и Жени. А сколько этих... пятиглазых урукхаев?

– Было одиннадцать, – сказал Оскар. – Четверых вы убили. Значит, осталось семеро. И все вооружены. Предваряя ваш следующий вопрос, замечу, что условия равны. Ну, или почти равны. Киркхуркхов действительно оказалось больше чуть не в два раза, и оружие их, на первый взгляд, совершеннее. Но у вас быстрее реакция. И вообще вы сообразительнее. Что, собственно, и было продемонстрировано. Можете мне верить или не верить, но будь я азартен и если бы нашлось, где это сделать, то поставил бы на вашу победу. Хотя, повторяю, никто вас и киркхуркхов воевать не заставлял. Сами выбрали этот путь. Я же в данном случае только наблюдатель. Готов даже признаться в том, что не до конца контролировал ситуацию. Обстоятельства, знаете ли. При всех моих возможностях, трудно предвидеть и учесть всё. По моим расчётам, соотношение сил между вами и киркхуркхами должно было быть несколько иным. Впрочем, вы и сами прекрасно уравняли шансы. Но готов повторить в десятый раз, стрелять было не обязательно. Можно было и попытаться найти общий язык.

– Ага, – криво ухмыльнулся Женька, – как же. Вы ещё нам про великие гуманистические принципы расскажите. Про любовь и взаимопонимание между разумными расами Вселенной. А то мы не знаем, чем заканчиваются поиски общего языка. Всё равно кто-то в результате побеждает, а кто-то подчиняется. На равных разговор возможен лишь тогда, когда силы сторон равны. А они, как вы сами только что признались, были не равны изначально. Одиннадцать импульсных ружей – воспользуемся терминами из художественной литературы за неимением иных – против четырёх, пусть и очень хороших, но всего лишь пистолетов. А? Смешно мне вас, Оскар, слушать, право слово. Признались бы сразу, что с самого начала знали, чем дело кончится, по-любому честнее было бы.

– Я не знал, чем кончится дело, – мне показалось, или в голосе Оскара и впрямь послышались усталые нотки? – Я мог всего лишь предполагать. С той или иной степенью достоверности. Собственно, я не вижу смысла в нашем споре. Вы хотите меня в чём-то обвинить?

– Я хочу всего лишь ясности и понимания, – буркнул Женька. – И не хочу лицемерия и недоговорённости.

– Значит, мы хотим одного и того же, – сказал Оскар.

– Если вы только наблюдатель, то почему помогли Никите? – спросила Маша.

– Потому, что он страдал. Поверьте, если бы вы ранили кого-то из ваших противников, я бы тоже помог.

– Но мы никого не ранили, – констатировал Женька. – Сразу убили. Между прочим, Оскар, киркхуркхи знают о нас столько же, сколько и мы о них?

– Разумеется. Стороны должны иметь одинаково полноценную информацию.

– Ладно, хватит переливать из пустого в порожнее, – сказал я. – Мы уже всё поняли. Кроме одного.

– Чего же именно? – вежливо поинтересовался Оскар.

– Зачем всё это нам? – Я достал из сумки флягу, не торопясь, отхлебнул коньяка, закурил, смял пустую пачку и швырнул её в камин мимо Локотка, который даже не повернул головы. – Повторяю. Не вам, Оскар, неведомому для нас и, как вы сами признались, умирающему существу, созданному неведомыми же хозяевами невесть сколько тысячелетий назад с трудно пока уяснимой для меня целью. А нам, людям. Хомо, едрёна вошь, сапиенсам. Можете объяснить? Мотивация, Оскар, мотивация. Не нужно рассказывать, зачем Стражники нужны Внезеркалью. Объясните лучше, почему Внезеркалье необходимо Стражникам.