Глава двадцать четвертая

Таких сумасшедших дней, как этот, у военного коменданта Цитадели Вики Тим, пожалуй, не выпадало ни разу в жизни.

Начать с того, что денщик (на самом деле это был обычный кастрированный слуга-раб, но Вике нравилось называть его ныне забытым словом «денщик») разбудил ее ровно в семь часов утра.

На естественный вопрос, заданный спросонья, «какого хера он себе позволяет, когда знает прекрасно, что госпожа комендант встречала друзей и поздно легла?», он с непроницаемым видом заметил, что «госпожа комендант вчера сама изволила отдать строгий наказ поднять ее в это время, не взирая на все ее, госпожи коменданта, вопли и угрозы отрезать давно уже, кстати, отрезанные яйца».

Пришлось вставать и приводить заспанный и несколько похмельный организм в состояние боевой готовности при помощи контрастного душа и двух больших чашек горячего крепкого кофе. Впрочем, не так все было и плохо, как показалось в первые минуты пробуждения – Вика Тим давно заметила, что, если вечернюю выпивку сочетать с хорошим ночным сексом, то утреннее похмелье окажется вполне терпимым.

А секс вчера был очень даже неплох. Непонятно, правда, куда делся потом этот охотник… Арт Жес. Постеснялся остаться? Может быть. Оказывается, и свободных мужчин иногда трудно понять. Но – к делу. Что у нас сегодня среди первоочередных задач? Ну, конечно. Инопланетный корабль и прием высокого начальства. Ну и вообще… гостей. Если город будет решено оставить, то без паники не обойдется. Конечно, большинство ринется на юг. Но и сюда, наверняка, доберется столько народу, что всех Цитадель не вместит. Значит что? Правильно. Надо будет организовывать временный лагерь вокруг. А кому организовывать? И снова правильно. Военному коменданту.

Вика Тим не ошиблась. К рассвету у стен Цитадели скопилось около пяти сотен машин, и теперь, прибывшие из города сестры-гражданки, требовали убежища и защиты.

Около двенадцати часов дня ей доложили, что на подлете гравикоптер с важными лицами на борту. Но Вика Тим уже успела на этот час вникнуть во все животрепещущие вопросы и проблемы Цитадели, отдать самые необходимые распоряжения, умело раскидать трудоемкие и нудные хлопоты среди подчиненных и теперь могла встретить высокое начальство со спокойной совестью.

– Ты улетишь, – сказал Хрофт Шейд. – Вместе с Первой и Йолике. А я останусь.

– Но… – попытался возразить Рони Йор.

– Даже и не начинай, – оборвал его Хрофт.

За окном короткая летняя ночь медленно уступала место серому рассвету. К этому времени они успели сделать невероятно много. Отобрали почти четыреста лучших бойцов-мужчин и несколько десятков оперативниц Службы FF, способных к индивидуальным действиям.

Снабдили всех плеерами с наушниками и записями древней рок-музыки.

Проинструктировали.

Пришлось на месте организовать целое производство по копированию тех записей, что имелись у Мары Хани и немногих остальных, которые сумели найти в городе. Оказалось, что это не так просто, так как абсолютное большинство сестер-гражданок предпочитало слушать совершенно иную музыку – современную и гораздо более «легкую». При этом надо было продумать и распланировать не только сами боевые действия против мутантов, но и предусмотреть возможные пути отхода. Потому что умирать не хотелось никому. Одно дело больно укусить врага и отскочить в сторону, и совсем другое – вцепиться в него мертвой хваткой. Во всех смыслах этого слова. А ведь нужно было еще организовать встречу и безопасный вывод из Трещины тех сотен и сотен людей, которые сейчас, надеясь на помощь своих бойцов-мужчин, шли по руслу подземной реки, спасаясь от нашествия крыс.

«Ваша задача, – инструктировал Хрофт Шейд командиров, – партизанская война. Никаких затяжных боев. Нанесли огневой удар из засады и тут же отошли. Пусть они думают, что нас много, и мы со всех сторон. Пусть боятся, пусть не спят и паникуют. Не забывайте, что мы наверняка лучше вооружены и подготовлены. И вообще, мы – люди. А они мутанты. И они хотят отнять у нас то, что мы буквально вчера завоевали с таким трудом. Отнять навсегда. Помните об этом, и тогда у вас все получится, Нужно продержаться несколько дней и постараться все-таки не пустить мутантов в город. Иначе выковыривать их потом отсюда будет совсем тяжело. За эти несколько дней сестры-гражданки обещали переформировать остатки своей армии, полиции и Службы FF, мобилизовать резервы и подготовить для врага еще парочку сюрпризов, о которых я предпочитаю сейчас не распространяться. Потому что, если кто-нибудь из вас или ваших подчиненных, не дай бог, попадет в лапы мутантов, то лучше будет для всех поменьше знать. Если совсем припрет – так, что деваться некуда, отступайте за Трещину, через мост. Дороги на юг, после того, как сестры-гражданки покинут город, будут заминированы. Но в этом случае, если придется уходить на восток, и мост через Трещину взорвать за собой надо будет обязательно. То есть, любой ценой…»

Да, сделано было много. Но еще больше сделать предстояло. И решение остаться Хрофт Шейд окончательно принял около часа назад и теперь лишь доносил его до своего заместителя.

– Ты пойми, – тяжело вздохнул Шейд, заметив, каким бесстрастным сделалось лицо Рони Йора. – Если уж так вышло, что я стал вождем и лидером, то теперь я не имею никакого права бросать тех, кто мне доверился. Эти четыре сотни бойцов, что мы отобрали, уверен, справятся сами. На это и весь расчет, им не требуется один командир на всех. А вот тем почти двум тысячам наших людей, которые сегодня покинут город и уйдут к Цитадели, такой командир нужен. При этом он нужен не только им, но и мне. И не просто командир, а хитрый и умный политик. Не забывай, что все наши договора с сестрами-гражданками пока… как бы это сказать… не более чем слова. Но и не менее. Где гарантия того, что, нанося удар по мутантам, они заодно не прихлопнут и нас? Или того, что, опять же, против мутантов они постараются в первую очередь выставить наши силы, а потом, когда мы истечем кровью, захотят одержать победу сразу и над ними, и над нами?

– В таком случае, – сказал Рони Йор, – мне не очень понятно, зачем мы вообще лезем в эту авантюру под названием «партизанская война с мутантами». Пусть бы себе эти уроды захватывали город, а мы бы сберегли людей.

– Это политика, Рони, – устало ответил Хрофт. – Я мог бы долго объяснять, зачем это необходимо, однако не хочу – ни времени нет, ни сил. Считай, что это жест доброй воли, сделать который мне подсказывает моя, никогда не подводящая, интуиция.

– То есть, я должен только умело делать вид, что мы с сестрами-гражданками союзники, – уточнил Йор, – а на самом деле смотреть, чтобы нам не ударили в спину?

– Почти верно, – кивнул Хрофт. – Но только почти. Ты не должен делать вид. Ты должен знать, что мы союзники. Но также должен знать и то, что всякий союзник в определенных изменившихся обстоятельствах может стать противником. Вот и все. Ничего сложного.

И он весело подмигнул Рони Йору красным от бессонных ночей глазом.

«Со стороны, наверное, мы представляем из себя фантастическое зрелище, – думал Симус, пристроившись за спиной Каны Кейры в тесном пространстве между сиденьем механика-водителя и танковой башней. – Около трех тысяч, шагающих друг за другом под землей с фонарями и факелами, людей, – мужчин и женщин, детей и стариков – и медленно ползущий за ними самый настоящий танк. С башней, длинной пушкой и включенными фарами-прожекторами. Да только некому на это глянуть со стороны. Разве что богу. При условии, что он существует и не очень занят в данную минуту иными делами».

Они догнали соплеменников, ведомых Шнед Ганном, на следующий день ближе к вечеру.

Симус Батти вовремя догадался, что Харику Су нужно идти далеко впереди танка, чтобы не напороться на серьезные неприятности.

– Больше некому, Харик, – извинительным тоном сказал он. – Из меня с моей раной ходок не очень, а наших танкистов-женщин вперед не пошлешь – пристрелят еще их с перепугу-то.

– Ну, с перепугу-то и меня пристрелить могут, – проворчал трудень, которому, естественно, совершенно не хотелось шагать в полном одиночестве по темному подземному руслу.

– Тебя не пристрелят, – заверил его Симус. – Тебя, после твоих подвигов, каждая собака знает и уважает. А вот если мы сунемся к ним в танке без предупреждения – сожгут за милую душу. Там у них есть, чем жечь. И кому.

Оказалось, что догадка хвата была абсолютно верной – первыми, кого Харик обнаружил, была вооруженная группа из четырех трудней, крадущаяся ему навстречу. Они и объяснили Харику, что после того, как вчера до людей Подземелья донесся шум далекого обвала, Шнед Ганн выставил на ночь усиленные караулы, а утром было решено выслать назад разведчиков.

– Вообще-то, – признался совсем юный командир группы, – мы думали, что вы с Симусом вчера погибли, прикрывая наш отход. – Уж больно взрыв был… мощный. И потом, когда вы быстро нас не догнали… А оно вон как вышло! Все будут очень рады.

Теперь танк Каны Кейры полз вслед за людьми, замыкая нескончаемое шествие.

На его броне густо разместили тех, кто совсем обессилел и не мог идти, башенный стрелок уступила свое место одной из женщин с грудным ребенком на руках, а к командирскому сиденью Каны Кейры пристегнули ремнями больного старика, которого до этого несли на носилках. Сама Кана уселась за рычаги, потому что умела водить танк лучше своего башенного стрелка и так ей было спокойнее.

Симус же Батти неожиданно для самого себя оказался за спиной Каны в тесном и малоудобном пространстве и теперь уже не собирался менять своего местоположения.

Во-первых, рана все-таки побаливала, и он не хотел ее тревожить при ходьбе, а во-вторых, в какой-то момент Симус понял, что ему просто хорошо, когда он находиться рядом с этой невысокой и ладной женщиной-танкистом. Смутно он до сих пор ощущал то спокойное тепло, которое исходило от ее тела ночью, когда они лежали рядом. И воспоминание об этом тепле согревали его сейчас изнутри.

«Странно, ведь между нами ничего еще и не было, просто я ненароком обнял ее ночью, а она не отодвинулась, – старался разобраться в своих чувствах хват, сзади и чуть сбоку глядя на трогательный завиток темно-русых волос, выбившихся у Каны из-под шлемофона. – Хм, мне нравится это «еще»… Оно предполагает, что я намерен предпринять недвусмысленные попытки к сближению. Намерен или нет? Намерен. И еще как. Каким, вот, только образом это осуществить… Она ведь свободная сестра-гражданка, да еще и военный человек. А я всю жизнь имел дело только с женщинами из гурта да – иногда – с теми пленницами, которых сам и захватил. Но это, как мне почему-то кажется, совсем не то. Это совсем другое и все мои прежние ухватки и привычки здесь совершенно не годятся. А что годится? Как, черт возьми, дать понять свободной женщине, что она тебе нравится, и ты не прочь лечь с ней в постель со всеми вытекающими последствиями?»

Он попытался вспомнить те немногие, изданные еще до войны книги, которые он прочитал и в которых хоть как-то описывались довоенные же отношения между мужчинами и женщинами, но не припомнил ничего, что дало бы ему хоть какую-то практическую подсказку. Ясно было одно: действовать нахрапом здесь нельзя.

«Да и боязно, честно говоря. А ну как обидится? Тогда – все, восстановить добрые отношения будет трудно. Нет, погоди, если бы ты был ей противен, она наверняка дала бы это понять еще прошлой ночью. Но ведь лежала, не отодвигалась и, уж тем более, кулаком по морде не била. Так или нет? Так. С другой стороны, когда человек спит, то, бывает, ничего не чувствует. А перед рассветом я руку убрал… Эх, а ведь как просто было иметь дело с этой моей… последней. Касей Галли, да».

Он вспомнил, как и почему это у него было с Касей, затем то, что случилось после этого и невольно поморщился. Оказалось, что обида, нанесенная командиром пластунов Бесом Тьюби, в душе еще не зарубцевалась. Как и не зарубцевалась рана от его ножа на груди.

«И все-таки. Как же мне…»

Танк остановился.

Кана Кейра стянула с головы шлемофон, запрокинула голову и встретилась глазами с Симусом.

– Передохнем чуток, – пояснила она с улыбкой. – Пусть люди вперед уйдут подальше. А то я боюсь, что усну и наеду на задних ненароком.

Она не отводила взгляда, и Симус почувствовал, как его медленно охватывает жар.

– Ну, и чего ты ждешь, дурачок? – тихо осведомилась Кана.

В шуме работающего на холостом ходу двигателя, Симус не расслышал, а, скорее, увидел ее слова и, поняв, что она сказала, неловко протиснулся сбоку поближе и поцеловал теплые податливые губы.

А потом как-то само собой оказалось, что он уже полулежит в кресле механика водителя, а непонятно когда и как выскользнувшая из комбинезона Кана Кейра полулежит на нем самом, осторожно касается его груди своей грудью и ритмично покачивается вверх и вниз, слегка прикусив нижнюю губу и постанывая от наслаждения.

Когда все закончилось самым великолепным образом, и лейтенант заняла свое место за управлением, а Симус перебрался за спинку кресла в свое уже обжитое тесное пространство, он не удержался, подался вперед и благодарно прижался к раскрасневшейся щеке Канны своей.

– Ты колючий! – засмеялась она и взъерошила ему волосы. – Потом обязательно побреешься, ладно?

И, не дожидаясь ответа, взялась за рычаги и плавно двинула бронированную махину с места.

Проснувшись, но еще не открыв глаза, Арт Жес почувствовал под своей правой рукой что-то удивительно теплое, мягкое и в то же время упругое. Вчерашние сексуальные приключения вспомнились немедленно, и охотник предположил, что под рукой у него не что иное, как грудь Лилу Тао.

Предположение оказалось верным.

Стараясь не разбудить пылкую оперативницу (после прошедшей ночи он еще не чувствовал себя вполне способным на дальнейшие подвиги), Арт Жес осторожно убрал руку и поднялся.

Позднее утро заливало комнату веселым солнечным светом.

Охотник поискал глазами свою одежду, увидел штаны и поднял их с пола.

– И куда ты торопишься? – нежно осведомился женский голос за его спиной.

Арт Жес вздрогнул и обернулся.

Сбросив одеяло и подперев голову левой рукой, Лилу, улыбаясь, смотрела на него и медленно накручивала на указательный палец правой руки локон своих темных, почти черных, волос.

Охотник едва заметно вздохнул и уронил штаны на пол.

Второй раз он выбрался из кровати где-то через час. Теперь уже вместе с Тао. Да и то лишь потому, что на прикроватной тумбочке затрезвонил телефон и не умолкал до тех пор, пока Лилу, помянув крепким словцом телефонную связь вообще и неизвестного звонящего в частности, не сняла трубку:

– Алло, – сказала она, и Арт Жес подивился, насколько быстро может измениться тон у женщины, которая только что с придыханием шептала ему на ухо самые нежные и откровенные слова. – Кому там жить надоело?

После чего внимательно выслушала то, что ей сообщили на другом конце провода, буркнула: «Ясно, скоро буду» и положила трубку.

– Удивительное дело, – поведала она Арт Жесу. – Второй раз подряд за относительно короткое время мне с утра ломают все удовольствие телефонным звонком.

– А когда был первый? – совершенно естественно поинтересовался Арт, закидывая руки за голову.

– Хм… – Лилу быстро наклонилась и поцеловала его в краешек рта. – Ты был великолепен, мой друг, – похвалила она. – Поэтому я пока не буду тебе рассказывать много про свою жизнь, ладно?

– Как знаешь, – согласился Жес. – Мне, вообще-то, и так хорошо.

– Вот и славно. Тогда встаем и одеваемся. Звонила Кася Галли. Оказывается, пока мы тут с тобой кувыркались, в Цитадель на гравикоптере прибыло наше начальство. Первая, Йолике Дэм, и этот ваш… Рони Йор, кажется. Кася говорит, что нас ждут через… – она глянула на часы, – сорок пять минут на важное совещание. Хотелось бы до этого успеть выпить чашку кофе и что-нибудь съесть.

– Ну, вообще-то, для меня они не начальство, – уточнил Арт Жес. – Ни Первая ваша, ни даже Рони Йор, которого я, честно сказать, помню только, когда мы оба были мальчишками. Да и то смутно, потому что он младше меня. Но я хотя бы родился и вырос среди людей Подземелья. А уж Румт и вовсе никакого отношения не имеет ни к ним, ни к вам, сестрам-гражданкам.

– Так ты что же, не пойдешь? – осведомилась Лилу.

– Отчего ж не пойти? Пойду, – ответил, секунду подумав, охотник. – И даже Румта позову с собой обязательно. Но только потому, что привык всякое дело доводить до конца.

– И на том спасибо, – Лилу соскочила с кровати и сладко потянулась всем своим великолепным телом.

– Я в душ, – сообщила она. – Встретимся в буфете или уже на совещании. И не опаздывайте с Румтом, ладно? Наша Первая этого не любит.

И, показав Арту язык, Лилу рассмеялась и быстро скрылась за дверью ванной комнаты.