ГЛАВА 28
Хотелось есть.
И не просто есть, а чего-нибудь жидкого и горячего. Желательно похлёбки с гусиными потрохами и луком вприкуску. Но если с луком ещё так-сяк, то раздобыть нынче гуся в городе и окрестностях – это всё равно что выздороветь после того, как тебя коснулась Ржавая Смерть.
Стоп.
Вот оно.
Ржавая Смерть.
Я сделал это. Ввёл себе под кожу высушенный гной из язв Ронвы Умелого. Но когда это было? Два дня назад? Три? Вряд ли вчера, потому что первую ночь и следующий день я помню... Ну, почти. А сейчас ночь или день? Нужно попытаться встать. Кажется, в шкафу оставался хлеб и лук. А если хватит сил разжечь печку...
Чья-то тёплах и сухая ладонь легла на его лоб, и Йовен открыл глаза.
Надо же – девчонка. Ладно, пусть девушка. Только очень и очень молоденькая. Совсем юная. Девчонка, в общем. Что она здесь делает? Хотя лицо её кажется мне знакомым...
Он уже открыл было рот, чтобы задать соответствующий вопрос, но девчонка-девушка его опередила:
- Жар спал. Слава богу. Я думала, ты умрёшь. Сегодня ночью было совсем плохо. У меня дома все уже умерли.
- Ржавая Смерть не щадит, – высказал он очевидную истину и сам поразился, как слабо прозвучал его голос.
- Тебя, кажется, пощадила.
- Это не она. Это я сам.
Она засмеялась и убрала ладонь с его лба.
- Знала, что все мужчины хвастуны. Но такого хвастуна вижу впервые. Сам он! Ты сам тут трое суток в бреду и жару валялся. Хорошо я заглянула по-соседски.
По-соседски... Ну конечно! Это же дочь гончара Гонты с соседней улицы. Как же её звать-то? Ли... Лос... Нет, не помню.
- А... зачем ты заглянула?
- Искала, есть ли кто живой, – просто ответила она. – На твоей и на моей улицах почти никого уже не осталось, наверное. Все умерли. Стража и дружинники тоже уже два дня не появляются. Мертвяков убирать некому.
Йовен с трудом приподнялся на локтях, и она быстро и ловко подсунула ему под спину подушку.
- Спасибо... Так ты, значит, за мной ухаживала?
- Ну да. А куда деваться-то? Батюшку стража в Лисий овраг свезла четыре дня назад. Вслед за матушкой и двумя братьями. Но те раньше умерли. Одной дома страшно.
- Батюшка твой – гончар Гонта, верно?
- Да. Был. Ты у нас часто особые горшки для снадобий заказывал. Ты – Йовен, ученик Ронвы Умелого, я тебя знаю.
- А ты... забыл твоё имя, прости.
- Меня зовут Лестия. Лестия Кагано.
- Лестия... Точно! Значит, три дня и одной страшно было. А заразиться было не страшно?
- Ты же не боялся заразиться, когда к матушке моей и братьям приходил. Я помню.
- Я – лекарь. Мне положено не бояться. Работа такая. Да и не смог я им помочь, прости.
- Дело не в том, смог или нет, а в том, что приходил.
Йовен внимательно посмотрел на девушку и наткнулся на такой лучистый и распахнутый взгляд синих глаз, что смутился. Так на него ещё никто и никогда не смотрел. От этого взгляда оба сердца забились в груди, словно он хлебнул добрый глоток настоя корня региссы – известного возбуждающего средства. И почему-то ещё больше захотелось есть.
- Ты есть хочешь? – спросила Лестия, словно угадав его мысли. – Я похлёбку вчера сварила. На сале. С приправами разными.
- Спасительница, – улыбнулся он. – Давай свою похлёбку. Но сначала мне нужно встать с постели.
- А справишься? Если что, горшок под кроватью.
- Кхм... – смутился он. – Ты что же, и горшок под меня подсовывала эти три дня?
- Ну не в постель же было тебе гадить, – просто ответила она и поднялась со стула. – Иди, куда надо. А я пока печь в кухне разожгу.
- Вот такое предложение, если вкратце, – закончил я и выжидательно посмотрел на Рийма Туура.
Киркхуркх молчал. Вероятно, обдумывал сказанное. Или что-нибудь другое. По его пятиглазому, безносому (четыре дыхательных отверстия располагались у кикркуркхов по бокам черепа – по два с каждой стороны – возле ушных вибрисс, которые странным образом выполняли и обонятельные функции) и безбровому лицу трудно было сказать что-либо определённое, хотя я честно пытался это сделать. В конце концов, мы не первый раз общались, и я уже знал, что, например, улыбаться киркхуркхи умеют. А находясь в задумчивости, прикрывают один-два-три глаза нижним прозрачным веком.
Количество прикрытых глаз, вероятно, зависело от степени погружения в мыслительный процесс, а также индивидуальных привычек и особенностей организма данного конкретного киркхуркха. Но проверить сию гипотезу можно было лишь одним способом – задать прямой вопрос и получить такой же прямой ответ. А на это мне пока не хватало ни времени, ни, в общем-то, особого желания. Сойдёт и так.
Сейчас Рийм Туур сидел с двумя прикрытыми глазами из пяти, и я уж было потянулся за сигаретами, чтобы как-то скрасить ожидание, но тут наш уже дважды пленный и бывший имперский десантник встрепенулся и заговорил.
- Я давно хотел спросить, но не решался, – начал он. – Скажите, Мартин, вот эти дымящиеся палочки, которые вы называете сигаретами, часом, не выделяют наркотическое вещество?
- Выделяют, – подтвердил я, стараясь не подать вида, что удивлён этим вопросом не по теме. – Это никотин – лёгкий стимулятор, который содержится в земном растении под названием табак. А что?
- Мы тоже иногда пользуемся... лёгкими стимуляторами, – сообщил Рийм. – В свободное от службы время. Но, к сожалению, в этот поход ничего такого с собой не взяли. Это бы отвлекало от выполнения задания.
- Мудрое решение, – сказал Влад. – Но сейчас, когда обстоятельства резко изменились, можно немного и расслабиться, верно? Хотя бы время от времени. Особенно тем, кто останется на острове.
- Приятно, когда тебя понимают с полуслова, – сообщил Рийм. – Хочу также добавить, что у нас были некоторые запасы спирта для чисто медицинских целей, но они уже подошли к концу.
- Ну, насчёт спиртного можете не беспокоиться, – сказал я. – Полевые синтезаторы пищи, которые мы вам предоставим, легко можно настроить и на производство алкоголя. Правда, вам самим придётся следить, чтобы ваши люди... то есть, простите, киркхуркхи не спивались. Но вот что касается остального... Влад, что думаешь?
Влад повернулся к хранителю Пирамиды:
- Скажите, Оскар, Циля Марковна способна синтезировать то, о чём говорит Рийм?
- Вполне, – ответил Оскар. – Особенно если чуток этого вещества завалялось на дне какого-нибудь солдатского рюкзака. Так, чисто случайно. Вы его жуёте, если не ошибаюсь? – осведомился он у бывшего имперского десантника.
- Не совсем. – Мне показалось, что Рийм немного повеселел. – Скорее держим за щекой, пока не рассосётся. Или под языком – кому как нравится. Что же касается цинса – так мы его называем, – то это за мной. Думаю, если как следует поискать, то щепотка-другая найдётся.
- Значит, мы пришли к соглашению? – спросил я.
- Скажем так, – помедлив, сказал Туур. – Мы с вами пришли к соглашению о том, что я попробую уговорить своих товарищей на это дело. С учётом всех аргументов, включая синтез цинса, частичный возврат оружия и предоставление нам лёгких средств передвижения в пределах острова, думаю, что смогу набрать нужное число добровольцев. Кстати, сколько их нужно?
- Ну... – прикинул я, – большой отряд не годится – мобильность потеряется. Слишком маленький тоже – может сил и авторитета не хватить. Скажем, десять десантников, включая командира. Негоже, вероятно, человеку напрямую отдавать приказы киркхуркхам. Особенно с учётом последних событий. Значит, три тройки плюс один. По-нашему – отделение. Наберётся?
- Уверен. И не одно.
- Отлично, – сказал я. – Тогда прямо сейчас возвращайтесь в лагерь и приступайте. Думаю, нужно два отделения. Основное и дублирующее. На всякий случай. Значит, двадцать киркхуркхов останутся здесь, в лагере на берегу, для соответствующего инструктажа и подготовки, а остальные, как мы и договаривались, отправятся на остров. Если добровольцев наберётся больше, чем нужно, то право выбора наиболее достойных я оставляю за начальником экспедиции, Свемом и, разумеется, вами.
- Свем тоже пойдёт? – спросил Рийм, глянув всеми своими пятью глазами на молча развалившегося в кресле охотника.
- Да, – подтвердил я. – Как представитель расы, на чьей земле находится Пирамида. Надеюсь, вы ничего не имеете против?
- Нет, конечно. Просто уточнил.
- Тогда – за дело. Время не ждет.
- Считай это обычной командировкой, – сказала Марта. – Что с собой берут в командировку наши Патрульные и ваши Стражники? Смену белья, зубную щётку, иногда оружие, золото. Его всегда можно сменять на местные деньги. Чем меньше шмотья, тем лучше – это не отпуск. Можно и нужно захватить любимую косметику. Ты что, никогда в командировках не была?
Марта и Оля сидели в Олиной «квартире», и Марта пыталась настроить напарницу на деловой лад.
Выходило пока не очень.
Оля Ефремова явно пребывала в растрёпанных чувствах и даже не старалась этого скрывать.
А ведь вчерашний день прошёл в хорошем рабочем темпе, и ничего не предвещало, что сейчас, когда, в общем-то, можно уже отправляться, напарница впадёт в какую-то глупую бабскую растерянность.
Конечно, с одной стороны, Ольгу можно было понять. Во-первых, она не полевик-оперативник, а «щупач». Тонкая же нервная организация «щупачей», их необычное восприятие мира и частая смена настроения давно стали притчей во языцех, а также предметом розыгрышей и шуток разной степени остроумия как в Конторе, так и в Приказе.
То есть Марта хоть и не знала точно, но была уверена, что Стража Внезеркалья Мартина и компании в данном смысле мало чем отличается от её Патруля. На деле это означало, что «щупачи», являясь полноценными Стражниками и Патрульными, со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями, всё же держались несколько отстранённо и во внеслужебных отношениях предпочитали компанию себе подобных (обыкновенно вне стен Конторы «щупачи» заводили дружбу с людьми искусства, из-за чего личная жизнь и тех, и других была полна различных неожиданностей) или вовсе тяготели к одиночеству.
Во-вторых, Ольга сравнительно недавно появилась в Пирамиде и в отличие от всех остальных ещё не успела проникнуться её необычным духом и привыкнуть к тому, что отныне её место здесь.
Пирамида не спрашивала человека о его желаниях и тем более не стремилась их немедленно удовлетворить. Просто как бы само собой выходило так, что человек, живя в ней, хотел именно того, что могла ему дать Пирамида. Начиная от нерушимого здоровья и вечной молодости и заканчивая иллюзией всемогущества. Ну, или почти всемогущества.
И дело тут было вовсе не в каком-нибудь тайном излучении или гипнотическом воздействии. Просто это было такое место.
Поэтому в глубине души Марта чувствовала, что Мартин излишне беспокоится о столь тщательном подборе кадров. Достаточно, думала она, привести сюда любого адекватного и не слишком связанного личными обязательствами с родной реальностью Стражника или Патрульного (а таковых большинство) Внезеркалья, как сама Пирамида через некоторое время сделает его своим добровольным и преданным заложником. В конце концов, с ними именно так и произошло, и Марта не видела особых причин, почему с другими – теми, кого они с Ольгой найдут и приведут сюда – должно быть иначе.
Вот только Ольгу желательно привести в рабочую форму. Тонкая нервная организация – это, конечно, прекрасно и в какой-то мере извинительно, но – чёрт возьми! – в первую очередь она профессионал. А значит, должна задвинуть подальше свои «щупаческие» и прочие переживания и чувства и сосредоточиться на выполнении порученной миссии. Видите ли, дорожную сумку она собрать не может...
Стоп, стоп, подруга, сказала себе Марта. Остынь. Чего это ты разошлась внутри себя? С какой такой стати? Времени у нас, если разобраться, навалом. Часом раньше, двумя часами позже – ничего от этого не изменится. Значит, дай ей подумать, а ещё лучше – поговори с ней, помоги, успокой, если надо. В конце концов, вам вместе работать. Или... Может быть, всё дело в том, что тебе не особо хочется работать с ней? А почему? Из-за тех особых взглядов, которые она, как тебе кажется, время от времени бросает на Мартина? Ну, признайся, не обманывай себя, из-за этого, да? Может быть. Тогда тем более ты должна сделать всё, чтобы она с радостью пошла с тобой, а не осталась здесь, под боком у Мартина. Мужчины, как известно, существа слабые и в отсутствие жесткого контроля легко могут поддаться на всякие глупости и удариться в бега разного рода. Ищи потом, свищи.
- В таких командировках – никогда, – ответила Ольга.
- А что в ней особенного? – очень естественно удивилась Марта. – Брось, Оль. Сходим, присмотримся к обстановке, оценим ситуацию, может быть, поговорим с парой-тройкой человек и – назад. Всё пройдёт легко и непринуждённо, поверь мне.
- Легко и непринуждённо уже ничего не пройдёт, – вздохнув, сказала Оля. – Дальше будет только хуже.
- Эй, что за пораженческие настроения, госпожа «щупач»? Отставить пессимизм!
- Да не пораженческие они вовсе. Пойми, Марта, я не капризничаю.
- А что же тогда ты делаешь?
- Именно то, что и должна делать. Оцениваю ситуацию.
- Ага. Это теперь так называется?
- Это всегда так называлось. «Щупач» работает даже тогда, когда другим кажется, что он ничего не делает.
- Ой, вот только не надо этих разговоров, ага? Я сразу своего бывшего мужа вспоминаю.
- А кем у тебя был муж? – заинтересовалась Ольга.
- Никем он не был. Но считал себя великим поэтом. У него и правда было несколько хороших стихотворений и соответствующий вдохновенно-отстранённый вид. На что я, будучи совсем молоденькой девчонкой, и повелась.
- Знакомо, – улыбнулась Оля. – А потом?
- А потом нужно было кормить семью. И очень быстро выяснилось, что он предпочитает, чтобы этим занималась я. Потому что он, видите ли, работает, даже когда сидит часами перед телевизором.
Оля засмеялась так легко и заразительно, что Марта не выдержала и рассмеялась тоже.
Потом они быстро собрались (какое бы то ни было оружие Ольга отказалась брать наотрез, и Марта, подумав, согласилась с её решением), ещё раз уточнили легенду вместе с планом действий, и Марта связалась с Мартином.
- Мы готовы, – сообщила она. – Будем ждать вечера или отправляться прямо сейчас?
- Так, – сказал Мартин. – Вы где?
- У Ольги.
- Ага. Подходящее Окно выбрала?
- Да. В большом лесопарке на окраине Бердска.
- Место малолюдное?
- Совсем. Можно сказать, что это кусок слегка облагороженной тайги в черте города. Летом по субботам-воскресеньям там бывают люди, но сегодня будний день, и к тому же лето уже кончилось.
- Уговорила. Оружие?
- Я взяла.
- Ольга, значит, нет. Что ж, может, и правильно. Браслет-переходник?
- На руке. И у Оли тоже.
- Перекусить на дорожку?
- Уже, спасибо.
- Хорошо. Тогда встречаемся в зале перехода через десять минут. Должен же я вас проводить и сказать напутственное слово. На правах командора и старшего товарища.
- И только? – игриво осведомилась Марта.
- Я рад, что у тебя хорошее настроение. Но могу признаться, что очень за вас волнуюсь.
- Волноваться теперь входит в твои обязанности, – сказала Марта. – Но ты особо не переживай, мы всё-таки не девочки-стажёры. Да и у вас здесь тоже остаётся забот полон рот – есть о чём беспокоиться.
- Это верно, – вздохнул Мартин. – Всё, идите, я вас жду. Долгие проводы – лишние слёзы.
- Не заплачу, и не надейся, – сообщила Марта и, не дожидаясь ответа, отключила связь. Иногда последнее слово должно оставаться за женщиной, чтобы мужчина не возомнил о себе лишнего.
