Глава двенадцатая

– Ничего не понимаю, – Доктор устало выпрямился и вытер предплечьем заливающий глаза пот. – Как хотите, но у этого существа нет мозга.

Вычищенный и отмытый от крови и слизи «Мураш» стоял на берегу реки, в пяти километрах от деревни Охотника, ниже по течению.

Четыре часа назад они выползли сюда из леса, волоча за собой полусожженную тушу мёртвого противника и, пока Капитан, Механик, Штурман, Оружейник и Вишня занимались приведением вездехода в порядок (кроме гигиенических процедур требовалось также заменить некоторые сенсоры, которые всё-таки вывел из строя лазерный удар врага), Доктор и Охотник занялись анатомическими исследованиями. Умник же был отправлен в боевой дозор к деревне с приказом неусыпно следить за входом в чёртов тоннель и, в случае появления новых бородавчатых яиц на восьми ножках или чего другого непонятного или опасного, немедля об этом сообщать и возвращаться к людям.

– Всё-таки существо? – спросил Капитан, разглядывая сверху, с брони «Мураша», то, что осталось от бородавчатого яйца после точного выстрела из плазменной пушки, хирургического лазера Доктора и отточенного до немыслимой остроты стального ножа Охотника. – Не киборг?

– Если в нём и есть что-то от киборга, то я это что-то определить не могу. Во всяком случае – это не киборг в привычном нам понимании данного слова. Искусственно выращенное существо – вполне возможно. Но у него внутри нет ничего из металла, пластика или, допустим, керамики.

– А с помощью чего же он тогда в нас палил? – поинтересовался Оружейник. – Если это был не лазер, то я готов съесть собственный ботинок.

– Друзья мои, – вздохнул Доктор, – если вы думаете, что обычный корабельный врач способен за несколько часов полностью разобраться в анатомии совершенно неизвестного существа и объяснить устройство и функциональные особенности всех его внутренних и внешних органов, то вы ошибаетесь. Тут нужны глубокие и серьёзнейшие исследования целого коллектива учёных. И, разумеется, соответствующее оборудование. Но кое-что я всё-таки сказать уже могу. Во-первых, у этого существа прочнейший внешний покров. И одновременно очень гибкий. То есть я уверен, что, например, пуля его не возьмёт. Никакая. Но плазменный заряд – это плазменный заряд. Наш выстрел прожёг ему брюхо и достиг сердца, вследствие чего и наступила смерть. Или, вернее, прекращение жизнедеятельности. Потому что смерть называется смертью тогда, когда умирает мозг, а мозга, повторяю, у него нет. У него есть много чего другого – непонятного и сложного. Например, орган, который, вероятно, и служит своеобразным живым лазером, – не спрашивайте, как это может быть, все равно объяснить не смогу, потому что сам ничего почти не понимаю. Или взять его скелет…. Совершенно невероятная конструкция, обладающая чуть ли не абсолютной степенью свободы и в то же время необычайно крепкая – ни у одного вида известных мне живых существ нет ничего подобного. А с помощью чего он летает?! Очень подозреваю, что наш выстрел, прежде чем достичь сердца, сжёг ему антиграв. Чёрт возьми, если оно способно иметь внутри себя живой лазер, то почему бы ещё не быть и живому антиграву? В общем, существо уникальное и во всех смыслах удивительнейшее. Но. Есть одно «но», которое просто ставит меня в тупик. Повторяю ещё раз: мозга у него нет. Никакого. Есть нечто вроде маленького нервного узла в передней части туловища, которую весьма и весьма условно можно назвать головой – и все.

– Так, может, этот нервный узел и есть мозг? – спросила Вишня. – В конце концов в обитаемой галактике тысячи и тысячи видов животных, обладающих нервными узлами вместо мозга и…

– Да, – перебил лируллийку Доктор. – Вы правы. Но это примитивные животные. Простые. Данное же существо – сложное. У него анатомия высшего животного или даже разумного существа. А мозга, тем не менее, нет. Ну, мы же все взрослые и трезво мыслящие люди – должны понимать, что чем сложнее и многофункциональнее устройство, тем сложнее и система управления. Так вот. Устройство мы имеем – вот оно, перед нами. А система управления в нём отсутствует.

– Когда внутри нет системы управления, – подал голос Механик, задумчиво глядя в небо (он сидел у в траве, прислонившись спиной к колесу и курил неизменную сигарету), – ищи её снаружи.

– О! – поднял вверх указательный палец Доктор. – В этом что-то есть. Механик, ты гений.

– Нет, я просто механик, – Механик, затушил окурок о колесо вездехода, не спеша поднялся с травы, подошёл к Доктору и с напускным безразличием уставился на развороченные внутренности мёртвого врага.

– Я сидел, слушал вас и думал, – сказал он. – Думал о том, что вы говорили. И сейчас, и тогда, когда мы только встретились с этим… кстати, как мы его назовём?

– Назовём… А разве надо? – спросила Вишня. – Уж больно неприятно.

– Всё должно иметь своё название, – сказал Капитан. – Особенно, если нам ещё предстоит сталкиваться с подобными э-э… существами. Не приведи господь, конечно.

– Ну да, – согласился Оружейник. – Не называть же его «яйцо» в самом деле. Обидно, знаете ли, за яйцо.

– Во всех смыслах, – добавил Штурман.

Механик захохотал.

– А что здесь смешного? – непонимающе обратилась Вишня к усмехающемуся Охотнику.

– Не обращайте внимания, Вишня, – успокоил её Механик. – Со мной иногда бывает. Слушай, Охотник, может ты дашь ему название? Твоя планета, как никак!

– Название… Ты хочешь сказать имя?

– Нет, я хочу сказать название. Имя – это имя.

– Хорошо. Я понял. Назовём его «жах».

– Жах? Почему «жах»? Что это значит?

– На каком-то древнем языке Земли это значит «ужас». Я не помню на каком.

– А что, – сказал Капитан, – мне нравится. Жах. Коротко и ясно.

– И, главное, отражает внутреннюю суть и внешнюю форму, – тихо, но так, что все услышали, сказала Вишня. – Кстати, о сути. Мы утратили нить разговора. Механик, вы собирались нам рассказать о том, что именно вы думали, когда нас слушали.

– Да, спасибо, я не забыл. Так вот. Я крутил в голове три слова: «робот», «киборг» и «мозг». И так, и эдак, пока что-то не щёлкнуло, и всё встало на свои места. А щёлкнуло, когда Доктор сказал слово «управление». Чёрт возьми, подумал я, любой, самой сложной машиной можно управлять снаружи, на расстоянии, и для этого вовсе не обязательно, чтобы у неё был хорошо развитый электронный мозг. А что, если то же самое можно проделать и с живыми, но искусственно созданными существами? Вот и получается, что жахом этим, вполне возможно, управляют на расстоянии. Поэтому и мозга нет. Достаточно вполне нервного узла.

– Интересная гипотеза, – сказал Оружейник с явным уважением. – А что нам это даёт?

– Пока это только гипотеза – практически ничего, – сказал Капитан. – Но, при случае, учтём и её… О, минуточку! Умник на связи… Да, Умник, слушаю тебя. Сколько? И ещё выползают? Понял, понял. Они тебя не заметили, надеюсь? Хорошо. Снимай наблюдение и дуй к нам. В смысле беги. Да, как можно скорее. Мы уходим. Всё, конец связи.

– Что, – спросил Капитана Оружейник, – снова полезли?

– Да, жахи. Умник насчитал четырёх. И говорит, что выползают пятый и шестой. Медленно выползают, с опаской. Не так, как первый. Вот что. Одним нам не справиться – нужна помощь. Охотник!

– Я здесь, Капитан.

– Ты говорил, что на побережье живут эти… как их… ну, которые амфибии…

– Гойты.

– Да, гойты. У вас, вроде, с ними были хорошие отношения?

– Хорошие. Я даже немного знаю их язык. А они наш.

– Много их?

– Я точно не знаю, Капитан, – никогда не считал. Я и был-то у них всего три раза. Но не очень много – меньше, чем было нас. Десятка три. Может быть, четыре.

– Как ты думаешь, если мы к ним обратимся, они нам помогут?

– В войне против жахов?

– Во всём. Нам нужно попасть в подземелье с золотым шаром, чтобы выяснить, что случилось с людьми. Но, если там теперь жахи – а они там, раз вылазят из тоннеля, то одним нам не справится. Да, чуть не забыл, скажите, Вишня, вы что-нибудь слышали об этих гойтах? Амфибиях-гуманоидах? Лично я не могу ничего припомнить. Но я всего лишь капитан грузовика, а вы – профессиональный политик галактического масштаба.

– Ну, уж прямо и галактического… Но вы правы, – я обязана знать больше.

– И?

– Обязана, но не знаю. То есть мне известно две разумные расы амфибий, но они, во-первых, не гуманоиды, а, во-вторых, называют себя иначе.

– Получается, – сказал Механик, что эти самые гойты не входят в Галактическое Сообщество. Иначе мы бы о них знали.

– Или хотя бы слышали, – добавил Оружейник.

– Ладно, – сказал Капитан. – На месте разберёмся. Главное, что они дружественны людям, как утверждает Охотник. А нам необходим союзник. Значит, решение следующее: плывём вниз по реке к гойтам, все им рассказываем и постараемся склонить их к активному сотрудничеству. Тем более, что-то мне подсказывает, что появление жахов – это проблема не только наша, а и всех разумных на Тайге. О! А вот и Умник! Ну, что там?

– Все, как я докладывал, – сказал робот, резко затормозив перед Капитаном. – Они медленно расползаются по округе. В воду пока не лезут и не взлетают. Когда я уходил, их из тоннеля вылезло уже шестеро. Все одинаковые – не отличишь одного от другого.

– Ясно. В машину, Умник, мы отправляемся. Да, теперь этих существ мы называем жахи. Это, если во множественном числе. В единственном будет – жах. Уразумел?

– Да, – ответил корабельный робот. – Уразумел. Жах. По-украински – ужас.

– Ну, слава богу, – пробормотал Капитан, – и язык определили.

Плыть вниз по реке – занятие очень приятное. Особенно, когда сзади не притаилась смертельная опасность. Но и в этом случае изрядная доля приятности остаётся всё равно. Потому что опасность пока явным образом за тобой не гонится, а если и погонится, то неусыпный Умник вовремя о ней предупредит. Так что можно сидеть наверху, свесив ноги с борта, подставлять лицо свежему, пахнущему чистой речной водой и лесом, встречному ветру, щурить глаза на синее небо с облаками, холмистые, покрытые все тем же лесом берега, на гладкую, зеленоватую от отражённых в ней деревьев, воду или, обернувшись, следить за двумя расходящимися от быстро плывущего «Мураша» волнами. Если просидеть так достаточно долго, то можно увидеть и всплеск от рыбьего хвоста, и незнакомых птиц, перелетающих с одного берега на другой и даже, чем-то напоминающего помесь коровы с оленем зверя, вышедшего к реке на водопой и удивлённо провожающего вездеход большими влажными глазами.

Хорошо!

Иногда даже закрадывается безумная мысль, что ради этих минут стоило перенести все тяготы и невзгоды последних недель. И даже вполне вероятная перспектива никогда не вернуться на Землю и сгинуть на этой безвестной планете не кажется уж столь ужасающей.

А ночью, когда невозможно яркая луна этого мира прокладывает по реке серебряную дорожку, и «Мураш» летит прямо по ней, чуть задрав нос и с шипением рассекая мелкую речную волну!

А на рассвете, когда толстый белый туман укутывает реку от берега до берега!

Плотный, молочно-белый, влажный. В нём гаснут звуки, и тот, кто в это время на вахте, сбрасывает скорость до минимума, и вездеход еле-еле ползёт, ориентируясь лишь на показания приборов. И только едва слышный плеск воды о борт, биение собственного сердца да запахи подсказывают, что ты ещё жив и находишься в этом, абсолютно реальном и, увы, зачастую слишком жестоком мире.

Сменяясь по очереди за штурвалом и всего дважды сделав по пути остановку, они достигли устья реки на пятый день утром. Это расстояние можно было покрыть, вероятно, и за более короткий срок, но на реке им неоднократно попадались и опасные пороги, и коварные отмели. Охотник и приборы не могли бы вовремя предупредить обо всех, и поэтому следовало быть осторожными.

Тем более, что за всё время пути они трижды видели жахов.

Они появлялись в небе на северо-востоке, в той стороне, где осталась деревня Охотника, вход в тоннель и подземелье с золотым шаром и родным «Пахарем» на дне озера.

Группами по три жахи барражировали небо над лесистыми холмами, видимо, производя разведку. Всякий раз Умник замечал их вовремя (а один раз первым их увидел Охотник), и тогда «Мураш» погружался почти к самому дну и шесть человек, одна лируллийка и один корабельный робот продолжали свой путь уже под водой, время от времени всплывая и оглядывая небо через перископ.

Жахи, однако, быстро исчезали с горизонта. Видимо, смерть первого разведчика научила их осторожности, и теперь они не торопились, методично, квадрат за квадратом, прочёсывая окружающие леса.

К океану «Мураш», повинуясь указаниям Охотника, выплыл через левый, самый широкий рукав реки.

– Нам нужно выбраться на берег, – сказал Охотник и следовать вдоль него. Поселение гойтов не у самой реки, оно дальше.

– Далеко? – спросил Капитан.

– Не очень. Около семи километров, наверное. Там вроде как небольшая бухта, и в этой бухте они живут.

– Под водой?

– Корабль их под водой, но не очень глубоко. А на берегу, в лесу – несколько хижин. Склады, временное жилье и прочее.

– Корабль под водой, – вздохнул Оружейник. – Надо же. Прямо как у нас.

Бухта гойтов открылась во всей красе и сразу, как только они перевалили через длинный, поросший густым кустарником, отрог прибрежного холма. И даже не холма, а, наверное, почти горы. Образуя собой чуть ли не на три четверти замкнутый круг, бухта как раз и лежала между двумя, уходящими в океан отрогами этой горы. Словно блюдо с водой в руках великана.

Механик, лавируя между скальных выходов, спустился к самой кромке прибоя, и поехал на малой скорости в глубь бухты по узкой кромке плотного белого песка.

– Где-то здесь, – сказал Охотник.

– Понял, – Механик остановил «Мураш» в тени подступающих к самой воде деревьев. – Что дальше?

– Я думаю, – сказал Капитан, – что первым, чтобы избежать всяческих недоразумений, следует идти Охотнику. Гойты его знают.

– Я и сам так думаю, – блеснул зубами Охотник. – Разрешите идти?

– У тебя что, в наставниках потомки военных были? – поинтересовался Капитан. – Иди. Мы за тобой отсюда понаблюдаем.

– И, ежели что, прикроем, – добавил Оружейник.

– Я пошёл, – кивнул Охотник, и, открыв люк над головой, исчез.

Они сидели на дощатом полу в большой, искусно сплетённой из лиан и гибких ветвей кустарника, круглой хижине и разговаривали. Шестеро гойтов, люди и лируллийка Вишня (Умник остался снаружи с маловразумительным приказом смотреть в оба).

Сначала переводчиком был Охотник, но потом достаточно мощный для таких дел компьютер «Мураша» разобрался, что к чему, и беседа через переносной ретранслятор потекла быстрей.

Гойты несомненно являлись представителями гуманоидной расы.

Достаточно было одним взглядом окинуть их гибкие и стройные невысокие тела с двумя руками (по пять пальцев на каждой со слабым подобием перепонок между ними), двумя ногами и одной безволосой головой, на которой, опять же, имелось два больших кругловатых глаза, один нос и рот с вполне человеческими, разве что чуть более заострёнными, зубами, чтобы вполне в этом убедиться. И одеты они были вполне, с точки зрения людей, цивилизованно – в гладкие, матово отсвечивающие комбинезоны, чем-то напоминающие земные гидрокостюмы. А их способность дышать и жить под водой… так мало ли у кого какие способности! Древние земные йоги, как известно, надолго могли останавливать и запускать по собственному желанию сердце и вообще не дышать, что ж их теперь не считать за людей?

Разговор, как это и принято между всеми разумными расами, начался с личного знакомства и рассказа о том, кто здесь и откуда. Начали гойты, у которых было так принято, что хозяева первыми рассказывают о себе.

Выяснилось, что раса гойтов совсем недавно овладела принципом гиперперехода сквозь невообразимые пространства галактики и ничего не знает пока ни о Галактическом Сообществе, ни о Слепом Мешке. Точнее, они, гойты, которые сидят здесь, об этом уже знают. Но только лишь потому, что в Слепой Мешок попали сами, а о Галактическом Сообществе им рассказали люди, сородичи Охотника. Цивилизация же гойтов в целом – там, за пределами Слепого Мешка, на их родной планете и на немногих колониях, до сих пор может лишь предполагать, что она не одинока во вселенной. Поскольку ни разу не встречалась с представителями иного разума. Не считая, как уже упоминалось, присутствующих.

– Впрочем, – закончил свой недолгий рассказ высокий (относительно своих товарищей) гойт по имени Няса, чей ранг соответствовал рангу Капитана. – Мы здесь уже пять местных лет. За это время что-то могло измениться.

– Вряд ли, – сказал Капитан. – Мы, люди, входим в Галактическое Собщество. Входят туда и лируллийцы, прекрасная представительница которых находится среди нас. Мало того – лируллийцы являются одной из четырёх рас-основательниц Галактического Сообщества, а госпожа Вишня – чрезвычайный полномочный посол Лируллы на Земле и по роду службы знает практически обо всех известных разумных расах галактики. Во всяком случае о тех, кто сумел овладеть принципом гиперперехода – точно. Таких, кстати, не так уж и много. Раньше мы ничего не слышали о гойтах и теперь благодарим судьбу за то, что она дала людям и лируллийцам возможность обрести новых замечательных братьев по разуму.

И тут гойт Няса, а затем и остальные гойты весело рассмеялись. Во всяком случае те звуки, которые они издавали и мимику их лиц нельзя было истолковать никак иначе.

– Извините, – с явным трудом подавил смех Няса, блестящими круглыми глазами оглядывая несколько сбитый с толку экипаж «Пахаря» и внешне невозмутимых Охотника и Вишню. – Не смог удержаться. Вы, наверное, сами не заметили, но вы разговаривали со мной так, как в …э-э… плохих исторических романах более, как они считают, просвещённые и цивилизовпанные пришельцы говорят с менее цивилизованными аборигенами. Ещё раз прошу прощения.

Механик засмеялся.

– Ничего, – смутился Капитан, озадаченно почесал в затылке и улыбнулся. – Я действительно не заметил. Извините и вы меня, если так. А разве у вас тоже есть плохие исторические романы?

– А как же. У нас есть художественная литература. А раз есть литература, то, значит, есть и плохие романы. В том числе исторические.

– А кино у вас есть? – спросил Оружейник.

– Что такое кино?

Пришлось объяснить гойтам, что такое кино. Немедленно выяснилось, что подобный род искусства есть и у них. После обмена мнениями о литературе и кино присутствующие ощутили себя как-то раскованнее и свободней – всегда приятно найти нечто общее и одинаково любимое всеми.

– Хочу вас спросить как врач, – сказал Доктор, почувствовав, что наступил подходящий момент. – Подходит ли вам наша пища?

– Вполне, – ответил Няса. – Разве Охотник вам не говорил? Мы спокойно едим то же, что и люди. И наоборот.

– Хорошо, – кивнул Доктор. – А как насчёт напитков?

– Каких именно? – чуть улыбнулся Няса.

– Спиртосодержащих, – пошёл напрямик Капитан. – Вы употребляете хмельное? Оно вам не вредно?

– Разумеется. Мы умеем делать и пьём вино. И нечто вроде пива тоже. Известен нам с древних времён и спирт. А что?

– Э-э… дело в том, что у нас, людей, принято в знак дружбы и уважения… В общем, наш корабельный робот Умник готовит совершенно изумительный коктейль под названием «Милый Джон», и мы хотели бы вам предложить выпить за знакомство.

Все это Капитан выпалил одним духом, вытер пот со лба и выжидательно посмотрел на Нясу.

– С удовольствием, – сказал тот. – С удовольствием и одним условием.

– Каким? – насторожился Капитан.

– Вы тоже отведаете наш фирменный гойтский коктейль. Кстати, и время обеда как раз подошло.

– Условие принимается, – широко улыбнулся Капитан.