Глава 12
Суббота, ночь
Пока такси доехало до кольцевой, на улице уже стемнело.
– Бибирево-6? – переспросил водитель. – Сдаться и в городе можно. Вас все равно сюда отправят.
– Сдаться?.. Сдаваться никто не собирается.
– Андрей, ты что задумал? – тревожно спросил Вадик. – Мне-то, сам понимаешь… А вот тебе…
– Так куда едем?
– В полицию, – уверенно ответил Андрей. Таксист откинул панель терминала и провел пальцем по тактильной клавиатуре. На экране появилась карта. Он снова дотронулся до панели, и карта начала наплывать, пока на ней не осталось две улицы и четыре дома.
– Через двадцать пять минут будем на месте, – сказал водитель, въезжая в сложный лабиринт развязки.
– Значит, на раздумья осталось двадцать четыре, – усмехнулся Андрей. – Я смотрю, у тебя терминал… Человека по нему можно найти?
– Все можно.
– Тогда ищем. Белкин Иван Петрович.
Таксист потянулся к клавишам, но Андрей его остановил:
– Я сам. Надо же учиться когда-то. Куда здесь тыкать?
– Не тыкать, а нажимать. Вот сюда…
Он объяснил, как вводятся данные, – Андрей, чертыхаясь и путаясь, набрал фамилию, имя, отчество и необходимую команду. Терминал пиликнул и выдал список. Это оказалось не так уж и сложно.
Белкиных Иванов Петровичей в Москве было зарегистрировано семнадцать, двое – дряхлые старики, остальные младше сорока лет.
– Не те…
– Эльзу свою проверь, – посоветовал Вадик.
Андрей повторил операцию.
Эльза Васильевна Хон в Москве не проживала.
– Да он у тебя не работает! – воскликнул Вадик.
– Работает, – сказал таксист. – Вы, наверно, не там ищете.
– А Кембридж… Есть такой город?
– Понятия не имею. Надо посмотреть.
– Я сам!
Андрей, следуя инструкциям водителя, задал вопрос терминалу. Кембриджей нашлось аж две штуки – в Северной Америке и в Западной Европе. Ни в том, ни в другом Эльзы не было.
– Точно не работает, – сказал Андрей.
– А кто она, эта Хон?
– Моя старая наставница.
– Можно в блоках поискать.
– Чего?!
– Такое с людьми бывает, – сказал таксист. – Я уже сталкивался. Вот недавно тоже. Вез мужика к подружке, приехали – ее нет. Пропала. Я говорю: адрес не тот, а он мне: не делай из меня дурака, я тут на прошлой неделе был. Начали выяснять. Ну, и выяснили. Баба эта в Ясеневе-16 обитает. Статус у нее рухнул – с пятисот сразу до восьмидесяти. Вот такая беда…
– А мужик?
– А что мужик?.. Поехал к другой. Не в блок же ему переться, к черке… – водитель осекся и ненароком глянул на пистолет. – Извините.
– Извиняем, – сказал Андрей. – Значит, в блоках? Посмотрим…
Он по памяти набрал команду и, увидев ответ, невольно сжал рукоятку.
«Хон Эльза Васильевна, 21 год. Бибирево-6, блок 23, дом 2, квартира 113».
Терминал подержал сообщение и, не получив дальнейших указаний, выдал на экран крупную карту с пунктирной стрелкой наиболее удобного маршрута.
Таксист свернул с кольцевой и предупредил:
– До полиции минут семь.
– Едем по стрелке, – решил Андрей. Водитель покосился на карту и опять свернул. При этом он вроде повеселел.
Двадцать третий блок вынырнул из темноты, как ледокол. Фонари вдоль дороги не горели, а луна висела слишком низко, поэтому, когда из-за деревьев появились четыре дома – грязно-серых, с редкими квадратами тускло светивших окон, Андрею стало не по себе.
– Квартира сто тринадцать – это в первом подъезде, – сказал водитель.
Андрей вылез из машины и помог Вадику вытащить мешок. Затем сунулся в салон и три раза выстрелил по терминалу.
– Ого! – крякнул таксист. – Погоди!
– Что, деньги?
– Еще в дверь. В мою, левую. Пальни, пожалуйста.
– Страховка? – догадался Андрей. Он проделал в двери несколько отверстий и убрал ствол.
– Благодарю… Связи у меня больше нет, в блоке я обращаться не буду. До первого поста в городе доберусь через десять минут. И… боюсь, мне придется назвать адрес.
– Не бойся, называй.
Андрей вручил пакет Вадику и, хлопнув его по спине, направил к дому с большой цифрой «2».
Зайдя в подъезд, Вадик остановился у лифта, но Андрей приложил к губам указательный палец и повел его к пожарной лестнице.
– Куда мы? – шепнул Вадик.
– Так надо.
– Нет, я вообще… Зачем мы сюда?
– Раздевайся. – Андрей бережно извлек из мешка коробку с контроллером, остальное вывалил на пол. – В Бибиреве модные тряпки не нужны.
– Ты за эти тряпки человека убил!
– Не за тряпки, за принцип. Снимай штаны, а то и тебя…
Вадик, беспомощно улыбнувшись, посмотрел ему в лицо – и отпрянул назад. В лестничном полумраке ему померещилось, что перед ним стоит не Андрей, а кто-то другой, чужой и незнакомый. Кто-то хищный.
– Ты изменился… – молвил он, расстегивая пуговицы.
Андрей переоделся первым и, свернув вещи, уложил их обратно в пакет.
– Готов? Значит, так. Ждешь меня здесь, сторожишь тряпки и никуда не рыпаешься. Не орешь, не сопишь, воздух не портишь. Это легко, ты справишься. А я за тобой приду. Тоже справлюсь, и приду.
Вадик собирался что-то возразить, но Андрей тихонько постучал стволом ему по макушке и, не оборачиваясь, пошел наверх.
Поднявшись до шестого этажа, он постоял на внутренней площадке, пока не успокоилось сердце. Вскоре пульс выровнялся. Кроме быстрого подъема, его, пульс, ничто не сбивало.
Андрей прижался к стене и тронул дверь. Закисшие петли негромко клацнули. В коридоре никого не было. Он прикинул, где находится сто тринадцатая квартира, – получалось, что она расположена почти напротив лестницы, немного левее.
Андрей открыл дверь пошире и, отойдя назад, поднял ствол на уровень лица. В щель было видно половину коврика, облезлую алюминиевую ручку и кнопку звонка.
Пистолет сработал бесшумно. По крайней мере, звонок в сто тринадцатой квартире тренькнул гораздо громче – тренькнул и умолк. Пластмассовые осколки осыпались на чистенький коврик.
Дверь медленно отворилась. В проеме показался мужчина – молодой, крепкий, весь какой-то напружиненный. В хорошей одежде и с опрятной прической. Правую руку он держал чуть за спиной.
Молодой человек осмотрелся – одними глазами – и застыл, прислушиваясь. Вместо того чтобы хмыкнуть или, на худой конец, обозлиться. Когда он начал поворачиваться к разбитому звонку, Андрей выстрелил ему под колено.
– Хахх!.. – вскрикнул мужчина и, выронив оружие, схватился за ногу.
В квартире раздался какой-то шум, и оттуда выскочил второй – тоже спортивный, тоже с пистолетом.
Андрей, не целясь, вогнал ему две пули в живот. Если в магазине он поддался горячке и убил случайно, то сейчас действовал абсолютно осмысленно. Сознание оставалось ясным, как летнее утро. Именно рассудок, а не страх, диктовал Андрею, что делать. Никогда раньше он не чувствовал себя таким собранным и свежим.
– Мыхх… – выдохнул второй мужчина, тяжело опускаясь на пол.
Андрей врезал по своей двери и отпрыгнул в сторону. Раненые продолжали ворочаться на пыльном кафеле. Маленькие блестящие пистолеты лежали совсем близко, но применить их парни даже не пытались.
– Третий будет? – крикнул Андрей из-за простенка. Из квартиры снова донеслись какие-то звуки, на этот раз они напоминали борьбу. Потом послышался щелчок и чье-то падение.
– Андрей? Андрей, это я!
В коридор выглянула Эльза – растерзанная, с поцарапанной щекой и, кажется, в слезах.
– Третьего не будет. Можешь выходить.
– Я сам решаю, когда и что делать! – отозвался он, не выпуская из виду ни Эльзы, ни двоих на полу. – Пушки у них забери!
– Они не стреляют.
– Забери, сказал! Кидай сюда.
Он схватил проехавшие по полу пистолеты и вновь скрылся за стеной. Пистолеты оказались разрядниками. Андрей поставил флажки регуляторов на «ноль» и рассовал разрядники по карманам.
– Андрей, я одна! Выходи!
– Серье-езно? А по-моему, у вас тут целая…
Не договорив, он бросился вперед – сбил Эльзу с ног, метнулся на кухню, сорвал занавеску в душевой и, наконец, влетел в комнату. Под столом лежало неподвижное тело, больше в квартире никого не было.
– Я его сама, – всхлипнула Эльза. – И еще током, для гарантии. Ты все-таки пришел! – добавила она восторженно. – Я ждала…
– Не ты одна.
– Они появились час назад. Сказали, ты убил кого-то. Продавца какого-то. Но я-то понимаю, зачем ты им нужен.
– А я – нет, – ответил Андрей, забирая со стола еще теплый разрядник.
– Ты ведь не убивал? Продавца этого. Верно?
– Эльза… В смысле, Эльза Василь… – Андрей зажмурился и потряс головой. – Лучше просто Эльза.
– Лучше, – согласилась она.
– Эльза, – повторил он. – Сколько мы с тобой знакомы? Год?
– Год и два месяца…
– Как я могу убить? Ты меня за Барсика ругала, что я с ним чересчур нежен, а тут люди! Те, в коридоре, – не люди, – быстро поправился Андрей. – Подонки…
Ему почему-то было важно, чтобы Эльза, Эльза Васильевна, его наставница, не разочаровалась и не заподозрила в нем злого человека. Хотя сегодня эти категории уже казались Андрею смешными. Тем не менее его это по-прежнему волновало.
Андрей хотел оправдаться получше, возможно – дать клятву, лишь бы Эльза не сомневалась, но вместо этого он спросил:
– Ну, как твоя учеба? Как твой Кембридж? Кстати, какой из двух?
– Оба неплохие… – рассеянно произнесла она. – Меня заставили, Андрей! Неужели ты подумал, что я с ними, с «неотложкой»?!
– Я не думал, я был уверен. А что еще прикажешь?.. Ладно, собирайся. Вещи возьми какие-нибудь. Продукты, если есть.
– Я только утром переехала. Вчера тестирование проводили – выборочное, внеплановое. Праздничное… При чем тут праздник?.. Выяснилось, что мой интеллект-статус ниже ста пятидесяти. Разве не чушь?
– Чушь… После расскажешь. Уходить надо.
Он взглянул на индикатор боезапаса. «104». Сто четыре выстрела каким-то образом умещались в небольшой и не очень массивной рукоятке. Возможно, это было не самое грандиозное достижение науки, но Андрея оно поразило. И еще он подумал о том, что в свои тридцать два года впервые воспользовался сетевым терминалом. Люди наизобретали много всякой всячины, и Андрей не понимал, почему он раньше этим не интересовался. Он чувствовал себя варваром. Но самым странным было то, что это чувство ему почти нравилось.
Андрей убрал пистолет за пояс и выволок из-под стола парализованного бойца. Его правая скула была длинно рассечена по горизонтали и уже успела опухнуть. Мужчина был полностью обезврежен. Что подействовало сильнее – электрошок или удар по голове, мог определить только врач.
– Ты левша? – спросил Андрей.
– Что?.. – сказала Эльза, не переставая укладывать сумку.
Одежды у нее было порядочно – красивой, не затасканной одежды, которую новоиспеченные черы привозят с собой в блок. Первые два-три года такого человека видно издалека. Но постепенно вещи изнашиваются, и однажды настает время, когда дорогой костюм из центра выглядит паршивей, чем барахло из гуманитарки.
Андрей с сожалением наблюдал, как Эльза сворачивает короткое ярко-синее пальтишко.
– Левша, говорю? Этому, по морде…
– А-а… я ногой, – не отвлекаясь, ответила она. Андрей выгнул брови, но говорить ничего не стал. Вежливо отобрав у Эльзы пальто, он положил его на кровать.
– Уже тепло, оно тебе не понадобится. А к осени… Осенью все переменится.
Застегнув сумку, он закинул ее на плечо и повлек Эльзу к выходу.
Первого, раненного в ногу, в коридоре уже не было. Лифт надрывно гудел – судя по редким каплям на полу, боец добрался до него довольно быстро. Второй, с большим пятном на рубашке, неподвижно лежал возле двери. Из его ладони выкатился карандаш микротерминала с подмигивающим огоньком на конце.
– Они вызвали подкрепление, – сказала Эльза.
– Таксист тоже вызвал.
Эльза не поняла, но решила, что донимать Андрея вопросами сейчас не время.
Они кинулись, к пожарной лестнице и побежали вниз. Между этажами на ступенях сидел Вадик.
– Знакомьтесь…
– Да мы знакомы, – отозвался он.
– Пошли, пошли! – поторопил Андрей. Он запихнул сумку в мешок и, утрамбовав, взвалил его на Вадика.
– Что у вас там? – спросила Эльза.
– Гостинцы из центра. Я раздобыл контроллер.
– Для чего?
– Пригодится. Можно твой ИС проверить.
– И ты ради меня тащил его из города?
– Сам контроллер весит немного… – начал Вадик, но Андрей невзначай наступил ему на ногу.
– Я тебя, вообще-то, убить собирался, – сказал он Эльзе.
Снаружи хлопнула парадная дверь. Андрей достал ствол и, отщелкнув предохранитель, вышел к лифтам. Сквозь мутный витраж было видно, как от подъезда удаляется хромающий человек. Лампа над крыльцом еле светила, и через два шага скособоченный силуэт растворился в черном дворе.
Андрей выглянул на улицу – раненый, не оборачиваясь, ковылял в сторону детской площадки. Андрей вытянул руку и прицелился ему под левую лопатку, но, поразмыслив, опустил пистолет и вернулся на лестницу.
– Быстро! – бросил он.
Когда они вышли, боец уже скрылся. Из кустов раздавался треск и сдавленные стоны.
– Не пройдет, – заметил Вадик. – Тропинки только по углам.
– За мной! – скомандовал Андрей. – Мешок донесешь?
Не дожидаясь ответа, он ободряюще потрепал Вадика по плечу и направился вдоль домов. Обойдя двор по периметру, он жестом велел пригнуться.
Из-за кустов все трое наблюдали, как перед подъездом остановился легкий фургон с нарисованным эскимо. Задняя стенка откинулась вверх, и на землю спрыгнуло человек десять в непроницаемых шлемах. Каждый держал какую-то палку, слишком короткую для обычной дубинки. Двое из группы встали по бокам от крыльца, остальные без звука забежали внутрь.
– Многовато, – сказала Эльза.
– Это еще не все.
Спустя минуту у парадного затормозили три патрульных машины. Оглушительно захлопали дверцы. Полицейские – без шлемов, зато с тепловыми винтовками – устремились к подъезду, но люди из фургона преградили им дорогу. Слов разобрать было невозможно, но разговор явно шел на повышенных тонах.
– Вот мы и выяснили, – молвил Андрей.
– Что мы выяснили? – спросила Эльза.
– То, что «неотложка» – не государственная организация. По крайней мере, официально.
– Я бы и сама тебе это сказала.
– А ты много про нее знаешь?
– Немного… так, кое-что.
– Еще обсудим. Пошли. Потихоньку.
Андрей не разгибаясь двинулся в сторону темно-синего прогала улицы. Эльза семенила слева, Вадик, пыхтя, плелся позади.
Добравшись до соседнего блока, Андрей разрешил выпрямиться. Вадик со вздохом опустил мешок и утер пот.
– Дальше сам неси, – сказал он.
– Без проблем. А ты, если что, стрелять будешь.
Андрей сделал вид, что собирается отдать пистолет, и Вадик тут же поднял пакет.
– Куда идем-то?
– Туда, где не будут искать.
– Поясни, пожалуйста, – сказала Эльза.
– Они думают, что я не чер. Я тоже так думаю, но на время готов об этом забыть. От меня ждут нормальных, трезвых поступков. Но здесь не город, здесь иная логика, черовская. Будем вести себя предельно глупо.
– Красиво, – оценила Эльза. – А конкретнее?
– Конкретней – идем ко мне домой. Надо же нам где-то переночевать.
– К тебе? – ужаснулся Вадик. – Там, наверно, человек сто, с ружьями и собаками.
– Андрей прав, – согласилась Эльза. – Чтобы после этой заварухи прийти домой, нужно быть полным кретином. Кретином тебя, похоже, не считают.
– А почему тогда не ко мне? – с ревностью спросил Вадик.
– Тебя тоже проверим, – отозвался Андрей. – Сомневаюсь я, чтоб у тебя ниже ста пятидесяти было.
– Я и сам сомневаюсь. Какой я чер?! Баллов семьсот, не меньше! Вон, Ленка сказала – у меня собственная система символов. Ясно? Если б у всех черов были собственные системы…
– Пойдем. – Андрей подтолкнул его в спину и, улучив момент, когда Эльза отвернется, шепнул:
– Ни слова про магазин.
– А я-то уж объявление в Сети давать хотел, – огрызнулся Вадик.
До тридцать седьмого блока они добрались примерно через час. Окон в домах горело все меньше – в окраинных районах энерголимит попусту не тратили, и спать ложились рано. Те же, у кого еще были дела, предпочитали сидеть в сумерках при лампочке в двадцать ватт.
Улица все время оставалась справа. Света от ее фонарей во двор попадало ровно столько, чтобы приклеить тусклые отблески на лица. Напротив тридцать третьего блока по дороге лениво прокатила патрульная машина. Чуть позже, разбрызгивая лужи, проехал пустой автобус – видимо, последний рейс. Где-то в дальних дворах орали коты. Других признаков жизни Бибирево-6 не подавало.
Интуиция Андрея не подвела: ни в коридоре, ни в квартире засады не было. Осторожность требовала забыть о лифте, но все слишком устали, чтобы тащиться на пятнадцатый этаж по лестнице.
Андрей запер дверь и, приняв у Вадика мешок, вынул контроллер. Сумку с вещами Эльзы он поставил у кровати – другого места в комнате не было. Костюмы от убитого продавца он, не вынимая из пакета, бросил в гардероб – показывать их Эльзе было бы неразумно.
Наведя порядок, Андрей осмотрелся. Кажется, он не был дома целую вечность. Все вокруг было до тошноты знакомое и – какое-то чужое. Прожив в этой квартире многие годы, он почему-то чувствовал себя в ней посторонним. Всего сутки в центре – и так возненавидеть свой дом… Впрочем, нет, ненависти Андрей не испытывал – разве что к тем людям, по чьей воле он был записан в черы. Но то – люди, а стены и мебель ненавидеть нельзя. Это можно лишь презирать.
– Андрюш, я тут в кресло… – промолвил Вадик. – Отдохну, а? Уморился…
– Андрей, ты что, переезжать хотел? – спросила с кухни Эльза.
– С чего ты взяла?
– Еды нет никакой. Ладно – у меня, я еще не устроилась. А ты чем питался-то?
– Чем питался… – буркнул Андрей, заходя на кухню. – Сама не знаешь?
– Ты чаем постоянно угощал, это я помню. Если честно, я тебя просто обижать не хотела, а так меня от твоего печенья… – она запнулась и подняла голову. – Опять печенье?!
– Мне и самому противно, веришь?
– Это не очень полезно для здоровья.
– Иногда еще суп. – Андрей томно хрустнул суставами и сел на табуретку. – Но суп – такая проблема! Варить его, то-се… У меня перловка есть. И горох. И мяса немножко сублимированного. Или это рыба?..
– Отодвинься, мешаешь, – бросила Эльза, доставая кастрюлю.
Андрей пересел в угол и минуты две молча наблюдал.
– Ты прямо как в фильме, – сказал он наконец.
– В каком фильме?
– В дурацком. При тебе в людей стреляли, сама пяткой головы расшибала, а теперь стоишь тут, вся из себя невозмутимая, супец готовишь. Хозяюшка примерная, да? В жены набиваешься?
– В же-ены?! – возмущенно протянула Эльза, но вдруг перестала притворяться и, отложив нож, без сил опустилась на соседнюю табуретку. – Это я… это я от страха, Андрей.
– Ты кушать хочешь?
– Нет.
– И я не хочу. Сейчас чайник поставлю.
– Спасибо. А суп… ну его! Завтра сварю.
– Мне кажется, сегодняшний день не кончится никогда, – признался Андрей. – Как утром приехал на конвертер, так все и завертелось – не остановить. Или нет, это еще вчера началось. Праздник… Праздничек… Слушай, ну как ты ему ногой-то? Под глаз!
– В детстве занималась, – скромно ответила она. – Все уже потеряла, одни рефлексы сохранились, да и то примитивные. Ты лучше расскажи, как в кнопку попал.
Андрей задумался над словом «рефлекс», и вопрос про кнопку пропустил мимо ушей.
– Где стрелять научился? – повторила Эльза. – От пожарного выхода до моей двери метров семь. А звоночек – ма-аленький.
– Не знаю. Я старался, прицеливался.
– Если б я прицелилась, я бы промазала, – многозначительно сказала она. – При том, что ты пистолет первый раз в руки взял. Или до этого практиковался?
– Где? У нас тут тиров нет… Странно, что он вообще стреляет. Утром пистолет был моделью, пугачом. Для Вадика пугачом. Для меня – испытанием… Не стрелял он утром!
– Тебе его Сергей Сергеевич подарил?
– Не совсем подарил, но… А откуда ты знаешь?
– Нетрудно догадаться. Когда мне сообщили, что у тебя меняется наставник, я это вначале приняла на свой счет. Подумала – чем-то не устраиваю гуманитарную службу. Про Кембридж почему наврала? Да чтоб тебя не травмировать. Это они мне так объяснили. Вернее – он, Сергей Сергеевич. Я тогда еще не подозревала, что он из «неотложки». А про саму «неотложку» у нас давно слухи ходят. И про то, что среди черов… ой, извини…
Андрей махнул рукой – к нему это уже не относилось.
– …что в блоках у некоторых людей интеллект-статус повыше, чем у членов Этического Совета, – закончила Эльза. – Чайник закипел. Я налью?
Андрей усадил ее обратно и полез на полку за чашками. Вместе с чашками он по привычке достал и пакет печенья.
– Давай, – обреченно согласилась Эльза. – Его зато варить не надо.
– Слухи про «неотложку», – поддержал Андрей. – Что за слухи?
– Сюда, в блоки, попадают асоциальные элементы. Это известно, правда? Дело в том, что асоциальным элементом принято считать… кого? Лентяя, алкоголика, тупицу – тех, кто будет обузой для общества. Гораздо спокойней загнать их в такие вот резервации. Не силой, конечно, не принуждением, а мягко – создать им условия, при которых среди нормальных людей они жить не смогут. Загнать и бесплатно обеспечить всем необходимым – это дешевле, чем позволить им куролесить на воле.
Эльза отхлебнула чаю и надкусила крекер.
– Далее. Ты ведь имеешь право голосовать на референдумах? И учиться. И работать. Ты полноправный гражданин. Попробуй найти в Конституции хотя бы один пункт, по которому твои права ущемлены, и ты станешь героем года!.. Не найдешь, не пытайся. Все твои права реализованы, в полном объеме. Но в действительности от социального процесса ты отстранен. Это самое большое достижение нашей цивилизации. Мы построили замечательную машину: в ней все винтики смазаны, но крутятся лишь те, что нужны в данный момент. И к асоциальным элементам, оказывается, относятся не только тупицы, но и… пардон, гении. Что нужно любой системе? Стабильность. А что эту стабильность подрывает? То, что не укладывается в рамки. Современные гуманисты, унаследовав машину, сумели ее модернизировать: понятие «социально бесполезной личности» они слили с понятием личности «социально опасной».
– И в блоках поселились те, кому не нравится этот мир, – заключил Андрей.
– Рядом с типами, ведущими растительный образ жизни. Рядом с идиотами – и в статусе идиотов. Институт тестирования ИС превратился в социальный регулятор. В четверг утром я хотела с тобой связаться. Вечером мне прислали уведомление о необходимости пройти внеочередной тест. Праздничный. В пятницу я его прошла. В субботу мне предоставили бесплатную квартиру в блоке.
– Боже, какая дрянь… Все так здорово начиналось – прогресс, объединение. Новейшая Эра в две тысячи шестьдесят втором году…
– О-о-о! – удивилась Эльза.
– Это Сергей Сергеевич, его лекции.
– Начиналось, Андрей, тоже не здорово. Хочешь настоящей жути – загляни в учебник истории. Люди никогда не жили в справедливом обществе. Каждая система объявляла себя идеальной, но ей на смену приходила другая и объясняла недостатки предыдущей. А ту, естественно, меняла третья… Тотальная Демократическая Республика появилась на основе Федеративной Демократической Республики Земля. В нее входило всего пять стран: Китай, Объединенная Европа, Россия, Соединенные Штаты и Япония. И эти пять стран создали новый мировой порядок. Остальные государства присоединились уже после – некоторые охотно, некоторые под давлением, а некоторые… Рядом с материком Северная Америка раньше был остров под названием Куба. Теперь его нет. А на месте Беловежского моря когда-то была суша. И люди. Были. Это не из жестокости, это ради всеобщего блага. Просто они его так понимают – благо.
– ТДР – плохая система, – вполголоса повторил Андрей. – И хорошей никогда не было…
– Ее и не может быть. Общество в первую очередь заботится о себе, и во вторую – о человеке. Хотя общество, казалось бы, это и есть – че-ло-ве-ки. Много человеков. Но наши интересы часто не совпадают. Однако и вне системы мы не живем, вот в чем штука. Мы выбираем разные системы по принципу наименьшего зла. Получается, мы всегда выбираем заведомое зло.
Андрей долил чай и высыпал в вазочку остатки печенья.
– Тебе дали квартиру сегодня утром? – спросил он. – Сразу эту? Обычно предлагают несколько.
– Несколько, – сказала Эльза. – Четыре разных квартиры в разных блоках. На выбор. Только квартиры здесь все одинаковые, это я уже знаю. А блоки… девятнадцатый, двадцать первый, двадцать третий и двадцать пятый. Все – в Бибиреве-6.
– И даже по одной стороне от шоссе. Кому-то очень не хотелось, чтоб мы с тобой разминулись.
– Мы и не разминулись…
– «Неотложка» постаралась? Но в чем ее функция?
– Вероятно, поддерживать порядок. Не «новый мировой», а самый банальный, на бытовом уровне. «Общество», «система» – понятия достаточно отвлеченные. Кто-то должен все это делать физически.
– Опускать ИС, ликвидировать тех, кто лезет не туда…
– Так это тоже правда?!
– Тоже. Я познакомлю тебя с одним интересным стариком. Все считают его полудурком… и я считал… По-моему, он копнул это дерьмо основательно. Он что-то там нашел.
– А ты? Что нашел ты? Почему за тобой гоняются целые отряды?
Андрей долго думал, прежде чем ответить. Эльза за это время успела допить вторую чашку и схрумкать несколько пересушенных крекеров.
– Я нужен «неотложке», – сказал он. – Лучше б я понадобился дьяволу. Гореть в аду с чистой совестью или ходить в штиблетах из крокодиловой кожи. Но по колено в крови… Это смахивает на то, о чем ты говорила. Они хотят, чтобы я выбрал их.
– Я слышала… – неуверенно начала Эльза, но умолкла.
– Что ты слышала?
– Якобы «неотложка» наполовину состоит из бывших черов. Они отбирают потенциальные кадры для своего ведомства еще на первом контроле, в пять лет. И выращивают эти кадры в блоках. Меньше образования – меньше рефлексии. Девяносто девять процентов не выживают, я имею в виду – интеллектуально. Люди становятся подлинными черами, попросту тупеют. Но тот, кто умудряется сохранить себя…
Эльза закрыла лицо ладонями.
– Ты… когда ты стрелял по кнопке звонка… тебе было трудно? Я хочу сказать… с чего ты взял, что попадешь?
– Я видел в кино… – пробормотал Андрей и сам себе не поверил – настолько нелепо это звучало.
– Врожденное… – молвила Эльза. – У нас в секции русбоя занималась девочка… Ее никто ничему не учил, но она… Потом она куда-то пропала… не важно… Боюсь, они в тебе не ошиблись, Андрей. У меня было подозрение – когда эти трое уродов явились засаду устраивать. Но я все же надеялась… А так у тебя нет выбора даже из двух зол. За тебя давно выбрали. И я не знаю…
Свет на кухне внезапно погас. Андрей, успокаивая, погладил Эльзу по ноге и вышел в комнату. Вадик похрапывал, нелепо раскидавшись в кресле. Света в комнате не было.
Андрей пощелкал выключателями в душевой и возле двери – лампочки не загорались. Он подошел к счетчику и, прищурившись, попытался разглядеть цифры. Разглядывать там было особенно нечего – бесплатный энерголимит закончился, и в окошке мерцал круглый ноль.
«Как всегда, – раздраженно подумал Андрей. – Одного дня до следующего месяца не дотянул».
Вернувшись на кухню, он застал Эльзу за мытьем чашек.
– Тебе это обязательно? – спросил он. – Все равно не видно.
– Я так нервы успокаиваю.
– У тебя дома должно быть чисто.
– Нет, – сказала она. – Дома у меня больше нет. И друзей. И родственников. Все реагировали на редкость однообразно.
– У меня и того не было. Мать помню очень смутно… Вернее, не мать, а грудь. Представляешь? Закрываю глаза, хочу вспомнить маму… а перед глазами – сиська. И сейчас… темно… как будто глаза закрыты.
Андрей прижал Эльзу к себе и ткнулся носом в ее жесткую макушку.
– Мне вот кажется… кончится этот день – и кончится весь этот кошмар, – сказал он.
– И наступит новый.
Она на ощупь поставила чашку в раковину и, повернувшись, так же на ощупь нашла его лицо.
– Ты бы здесь убрала… А то в комнате Вадик.
– С бывшим подопечным… с будущим сотрудником «неотложки»… Меня, наверное, должна мучить совесть, – сказала Эльза, покорно освобождая стол.
Этот день все-таки закончился – но гораздо позже, когда за окном уже рассвело.
