Бледное пятно света приблизилось и постепенно заполнило все пространство перед ними. Туннель кончился.

Это было мрачное место. Почва под ногами, скалы, на вершине которых запутывались облака — все казалось зыбким и непрочным. И дело было даже не в том, что пробегающие время от времени судороги у них под ногами создавали иллюзию вот-вот готового разразиться землетрясения.

Тогда в чем же? Может быть, в сумеречном освещении или в холодном ветре, дующем сверху, с предгорий Хорасана? Может быть, во всем этом вместе? Нет, главным виновником впечатления преддверия преисподней, в которую они вступили, был все же пейзаж.

Человеческий глаз привыкает к симметричности природных ландшафтов, к их определенной упорядоченности, к плавному изгибу рек, к четким границам леса здесь же все было смешано, создавало странную фантасмагорию несовместимых друг с другом обломков. Даже на свалках существует определенный порядок, даже в отбросах, выброшенных на задворки цивилизации, есть своя закономерность. Здесь ее не было. С паровозом двадцатого века соседствовал некий монстроподобный механизм с четырьмя согнутыми стволами, обращенными в небо, и беспомощно тонущими в пыли гофрированными шлангами ног. Тут же, неподалеку, валялась явно недоделанная свихнувшимся скульптором голова какого-то великана. То ли отлитая из металла, то ли вылепленная из папье-маше.

Водитель, доставивший их на дно каньона, какое-то время неподвижно сидел за рулем, словно ожидая чего-то. Но вот вновь раздался знакомый скрип, машина развернулась и исчезла в отверстии туннеля Они остались одни.

Чтобы окончательно не утратить ощущения реальности, оба, не сговариваясь, двинулись в сторону строения, издали напоминавшего нормальный человеческий дом. Им хотелось сузить перспективу и хоть немного прийти в себя от этого свистящего бедлама вокруг, замешанного на ледяном ветре. Но когда они подошли ближе — дом оказался чем-то вроде отстойника для нечистот, и, спасаясь от ужасной вони, они вынуждены были торопливо пройти мимо.

Впереди, среди куч мусора, консервных банок и битого стекла, возвышалось еще одно строение — нечто вроде замка, построенного из песка ребенком великана. Возможно, того самого, чью голову они только что видели неподалеку.

Оплывшие, покосившиеся башни, неровные стены, раза в три превышающие человеческий рост. Был даже внутренний двор.

Сам замок выглядел так, как и должен выглядеть замок, построенный из песка. Здесь не было дверей. А от стен веяло такой непрочностью, что они, не сговариваясь, повернули назад к отверстию в стене, двумя покосившимися башнями обозначавшему место несуществующих ворот. Оба невольно ускорили шаг, стремясь поскорее покинуть этот двор, где сами стены были готовы в любую минуту превратиться в лавину праха.

— Эти башни… Мне кажется, они шатаются. — Глен решительно ускорил шаг, и Олег охотно сделал то же самое, потому что ощущение нараставшей опасности, не покидавшее его с той минуты, как они вышли из педального экипажа, во дворе замка усилилось.

Снаружи их поджидали все тот же ледяной ветер и груды хлама различных эпох и цивилизаций.

— Откуда все это?

— Похоже, специально сюда свезли из разных мест. Здесь все новое. Даже мусор, даже обломки, даже искалеченные механизмы. Нет следов ржавчины, потертостей, следов износа, вообще никаких следов времени. Создается впечатление, что эти груды образовались относительно недавно. Больше всего меня удивляет, что каждый обломок, деталь механизма или здание являются чем-то самостоятельным, никакого отношения ко всем прочим предметам не имеют. Здесь трудно найти две или три части какого-то единого целого. Каждая из них самостоятельное произведение искусства.

— Ты называешь это искусством?

— Все зависит от точки зрения. Я знаю федералов, провозглашенных чуть ли не гениями, которые всю свою жизнь провели за странным занятием: они поэтизировали помойки. Они воспевали их в своих кинофильмах, картинах и поэмах. Они купались в них и умилялись ими. Они считали, что таким образом борются с окружающим злом, открывая людям глаза на ту мерзость, в которой те живут.

— И что же, на самом деле они этого не делали?

— Конечно, нет. Люди знали о своей жизни гораздо лучше их. А те лишь зарабатывали деньги. В помойках, знаешь ли, тоже можно найти золото. И, кстати, это намного проще, чем создавать настоящее искусство.

— Если я не ошибся, то вон там, левее, находится нечто такое, что совсем не походит на новую вещь. — Глен вытянул руку по направлению к огромному, ис-, калеченному прямым попаданием бронированному монстру. Даже издали было видно, что ржавчина основательно потрудилась над его останками, довершив, начатое разрушение, хотя во всех прочих обломках ее не было и в помине.

Заинтересованный Олег подошел ближе и долго осматривал разбитый механизм, не поленившись даже залезть под корпус машины.

— Ну и что ты там нашел?

— Заводской номер. Ты был прав. Этот механизм сделан на Земле. Это ракетный танк, снятый с одного из наших космических крейсеров. Выходит, здесь есть и настоящие вещи.

— Ты хочешь сказать, что все остальное не настоящее?

— Конечно, нет. Это всего лишь незаконченные или сломанные копии, муляжи, подделки — называй как хочешь. Ни одна из этих вещей не могла работать. Но кроме них были, очевидно, и образцы, с которых пытались копировать часть этого хлама.

— Работала же машина, на которой нас сюда привезли!

— Работала. Колеса вертелись. Педали тоже двигались. Мое утверждение относится к чему-то более сложному.

— А как же тогда водитель?

— А вот это уже совсем другой вопрос. И на него у меня пока нет ответа. Возможно, именно за этим ответом мы и спустились в Каньон Дьявола.

Затем они долго шли молча, каждый по-своему обдумывая увиденное и не замечая порывов ледяного ветра.

— Куда именно мы идем?

— До самого центра. До того места, откуда взлетают корабли Рутян.

— Но каньон слишком велик. Он простирается на десятки, если не на сотни километров. Понадобится не один месяц, чтобы дойти до его центра. Пешком мы с этим не справимся.

— Значит, придется поискать транспорт. Мне почему-то кажется, что если хорошенько поискать, здесь можно найти все, что угодно.

Весь день Олега не покидало ощущение слежки, но лишь к вечеру ему удалось заметить среди куч мусора мелькнувшую серую тень ростом чуть ниже взрослого человека.

Тень мелькнула слишком быстро, и он ничего больше не успел рассмотреть, однако теперь отпали последние сомнения — мертвый пейзаж обманчив. Среди обломков и куч мусора кто-то прятался. И если эти новые, неведомые противники на них нападут, они окажутся в невыгодном положении.

На открытой местности, по крайней мере, можно подготовиться к обороне здесь нападение могло последовать в любой момент, из-за любой груды мусора…

— Не оборачивайся. За нами следят, — предупредил он Глена.

— Ты тоже это заметил? Нам нужно подходящее на случай атаки место. Вон там, впереди, какая-то большая конструкция, возможно, она подойдет.

Железный остов разрушенного звездолета напоминал развороченное чрево кита. Олег не сразу понял, что это такое, все его внимание было сосредоточено на том, чтобы как можно раньше обнаружить преследователей и постараться определить, насколько они опасны.

Спины у них теперь были прикрыты, и это сейчас казалось самым важным. Сверху нависала часть разрушенного корпуса, они стояли внутри огромной пробоины метров трех в диаметре, упершись спинами в глухую переборку.

— Подходящее место, — пробормотал Глен, снимая колпачок с ядовитого наконечника стрелы от духового ружья.

— Что ты сделал со своим планетарным комплектом? — спросил Олег. — Бластер бы нам сейчас не помешал, в моем батарея давно разрядилась.

— Я его закопал, сразу же, как приземлился. С тех пор прошло много лет. Я так и не удосужился посмотреть, что с ним стало.

Олег усмехнулся. Он и сам поступил точно так же и хорошо понимал Глена. Оба они, попав на Остран, не собирались возвращаться. Приходить в новый дом с чужим оружием казалось им неприличным. Вот только он оказался не слишком гостеприимным, этот новый дом…

Прошло уже с полчаса, как они стояли, напряженно всматриваясь в обломки. Преследователи не подавали никаких признаков жизни. К тому же быстро смеркалось.

— Вероятно, они ждут, когда совсем стемнеет. Нам бы не помешал костер, но дерева здесь, как я понимаю, не найти.

— Зато в большом количестве имеется ситрилон. Этот пластик неплохо горит. Прикрой меня.

Олег вышел из отверстия, в котором они прятались, и вскоре вернулся с охапкой пластмассовых обломков.

Ситрилон разгорался с трудом, но потом дал ровное белое пламя без копоти. Правда, во время горения этого пластика в воздухе распространялось отвратительное зловоние. «Но, может, оно и к лучшему, — подумал Олег. — Не всякое существо способно вынести эту вонь».

Сами они довольно быстро притерпелись к резкому запаху горящей пластмассы и почти перестали его ощущать. Костер разгорался все ярче. Круг света белого пламени, похожего на свет ацетиленовой горелки, постепенно расширялся. Высветилась большая куча мусора метрах в десяти от их укрытия, а рядом они вдруг увидели шевелящийся черный холм.

Олег подбросил в огонь еще несколько кусков пластика, и, когда пламя разгорелось поярче, он заметил в очертаниях холма нечто знакомое.

— Это звезда…

— Какая звезда? — не понял Глен.

— Когда мы с Карилом проходили пустыню, нам встретилась такая, правда желтого цвета, похожая на песчаный бархан. Это очень опасная тварь — скорее даже не тварь, а биологический робот, созданный для убийства. И можешь спрятать свою трубку — к яду кота она не чувствительна.

— Как же вы с ней справились?

— Тогда у меня еще была заряжена батарея бластера.

На всякий случай Олег проверил индикатор своего бесполезного оружия. В окошке стояли одни нули.

Словно понимая, что ее жертвы никуда не денутся, звезда приближалась неторопливо, выбросив в их сторону два из шести своих лучей и медленно подтягивая все туловище.

— Чего мы ждем? Если она доползет до отверстия, мы окажемся в ловушке.

— Она может двигаться значительно быстрее, чем сейчас. Нам все равно ее не опередить. Придется драться здесь. Позиция не слишком удобная, зато ей не удастся охватить нас своими щупальцами: дыра для этого слишком узкая.

Не сказав больше ни слова, Глен спрятал духовое ружье и обнажил свой длинный, около полуметра, нож, скорее похожий на меч. В правой руке он держал другой, короткий и тяжелый, предназначенный для метания.

— У нее есть какие-нибудь уязвимые места?

— Я их не обнаружил. По-моему, она вся состоит из груды мышц и огромной пасти с мелкими, но острыми зубами.

— Пасти я пока не вижу.

— Ее ты увидишь в самый последний момент. Она расположена внизу, под туловищем, и появляется лишь после того, как жертва потеряет способность двигаться.

Медленные, неотвратимые движения звезды, повторявшиеся с четкой периодичностью, производили гипнотизирующее впечатление. Две ноги вперед, короткая остановка, подтягивание туловища. Затем цикл повторялся.

— Нужно что-то придумать — холодным оружием нам с ней не справиться.

Огромное, черное, слегка блестевшее в свете костра туловище заполняло теперь все пространство, которое они могли видеть из своей дыры. Оба инстинктивно отступили в глубь разбитого корпуса и уперлись спинами в переборку.

Звезда остановилась перед препятствием и, казалось, ощупью изучала его. Тонкие концы лучей скользили по кромке отверстия.

В их отчаянном положении оставалась лишь одна возможность — атаковать первыми. Выбрав момент, когда один из лучей, выдвинувшись на всю длину, начал изучать отверстие с внутренней стороны, в полуметре от них, Олег взмахнул топором и изо всех сил послал лезвие вперед, направляя его так, чтобы кромка отверстия сыграла роль второй части ножниц. Он немного перестарался и сам едва устоял на ногах. Инерция удара повлекла его вперед, и если бы не своевременная помощь Глена, он оказался бы снаружи.

Прямо перед ним на полу валялась отрубленная часть луча, не меньше сорока сантиметров в диаметре и длиной почти в метр.

Лишившись большей части одной из своих конечностей, звезда дернулась и подалась назад. Вслед за этим последовал сокрушительный удар в наружную часть корпуса, от которого задрожала вся древняя конструкция, прикрывавшая их от врага.

Сверху посыпались куски перекрытия, какие-то болты, и целое облако пыли обрушилось на них, на какое-то время лишив способности видеть окружающее.

Неожиданно снаружи возник новый, совершенно непонятный звук, словно кто-то равномерно бил в огромные металлические литавры.

Когда пыль немного рассеялась, они увидели, что их противник отступил назад, метра на два от отверстия. Но это не было следствием удара Олега, как им показалось вначале. У напавшего на них монстра появился новый противник.

— Ущипни меня, кажется, начались галлюцинации, — попросил Глен. Но потрясенный Олег никак не отреагировал на эту просьбу, думая, что было бы неплохо, если бы кто-нибудь ущипнул его самого.

Звезда в оборонительном движении приподняла вверх одно из своих уцелевших щупалец. Напротив нее стоял рыцарь трехметрового роста, закованный в сверкающие золотым блеском доспехи.

Он широко замахнулся своим огромным двуручным мечом, приподняв лезвие над головой, и вслед за этим обрушил чудовищный удар на отступавшую звезду.

Лезвие рассекло туловище монстра от верха до низа. Две половины гигантского туловища еще какое-то время судорожно вздрагивали. Лучи беспомощно приподнимались и опадали. Наконец звезда перестала шевелиться, и тогда рыцарь, не обратив ни малейшего внимания на свет догорающего костра и на них, пошел прочь.

Каждый его шаг сопровождался звоном доспехов, именно этот звук, напоминавший звон литавр, слышали они, пока не рассеялось облако пыли.

Вскоре блестевший в темноте панцирь затерялся среди куч мусора, шаги постепенно затихли, и они вновь остались одни.

— Что это было? Мы действительно видели рыцаря?

— Видели. Вспомни водителя. Здесь возможны любые формы.

— Откуда они знают, как должен выглядеть рыцарь?

— Оттуда же, откуда берут остальное — из наших снов, из наших видеокристаллов, из наших воспоминаний. Гораздо важней понять, почему он пришел нам на помощь.

— А что, если он уничтожил звезду вовсе не из-за нас, и мы оказались всего лишь случайными зрителями?

— Тогда это должно означать, что по какой-то неизвестной причине эти звезды не нравятся тому, кто его создал.

— Нам пора придумать для него имя.

— Возможно, это кибернетическая система или гигантский мозг. Назовем его Правителем. В конце концов, ведь он управляет большинством биологических объектов на планете.

— Похоже, не всеми.

— Да. И это странно, потому что, я думаю, создателем всех этих существ был именно он. На Остране нет нормальной биосферы — все здешние существа в той или иной степени связаны с Правителем, и почти наверняка их предки создавались искусственным путем.

— Любопытная теория…

— Это уже не теория — скорее, итог наблюдений. Сменяя друг друга и забываясь ненадолго коротким сном, они с нетерпением ждали утра. Наконец наступил ветреный холодный рассвет, несущий с собой новые заряды дождя.

Завтракали всухомятку. Ни одному из них не пришло в голову вновь раскладывать вонючий костер из пластмассы ради такого пустяка, как горячая пища. Солнце, выглянув в разрыве между облаками, разогнало туман, окружавший их в предутренние часы плотной стеной.

— Мне кажется, за ночь там что-то изменилось, — Глен махнул в сторону разрубленной надвое туши.

Внимательно всмотревшись в останки, Олег понял, что Глен прав. За ночь туша значительно уменьшилась, кто-то срезал большую часть щупалец. Вокруг было множество мелких следов, не похожих на следы известных им живых существ.

Ступней у ночных визитеров не было вообще или они оказались совершенно круглыми. Цепочки таких круглых лунок тянулись к туше со всех сторон.

— Разве мясо этой твари съедобно?

— Попробовать не пришлось, хотя Карил утверждает, что мясо всех живых существ здесь примерно одинаково на вкус, — пробормотал Олег, достав свой универсальный анализатор и набрав команду провести детальный анализ мяса.

— Аминокислоты, белки, углеводы. Нормальное строение клетки, нет ядовитых веществ. В общем, эта штука съедобна даже для нас.

— К счастью, продуктов у нас достаточно.

— Я хочу побольше узнать о тех, кто здесь был ночью. Меня беспокоит нож, которым резали тушу Куски отделяли каким-то острым орудием.

— В этом ты, несомненно, прав, хотя я не могу; понять, почему мы ничего не услышали во время этого ночного действа.

— Это меня тоже беспокоит. Как и та слежка, которую за нами ведут с начала нашего появления в каньоне. Надо поискать более подходящее оружие, чем наши ножи и трубки. Давай в первую очередь займемся этим. Будем искать сохранившийся Земной звездолет.

— Чем плох этот?

— Он слишком старый. Слишком давно здесь лежит. Все энергетическое обеспечение давно сдохло Нам нужны системы, способные зарядить батарею бластера. Здесь мы их не найдем, только зря потеряем время. Но раз есть один корабль — найдутся и другие. Над Остраном проходило много сражений, и ни разу нашей разведке не удавалось обнаружить обломки сбитых кораблей. Все они куда-то исчезали. Теперь мы знаем, куда именно.