Сергей проснулся от грохота разрывов, рева моторов и диких завываний всадников.

Еще не придя в себя до конца, он бросился к крохотному оконцу кельи.

Во дворе полыхали пожары, звенели мечи и свистели стрелы. В распахнутые ворота сплошным потоком вливались моранские всадники, но продолжавшаяся канонада говорила о том, что на этот раз их поддерживают ордосские танки.

Кое-как натянув одежду и схватив меч, с которым он теперь никогда не расставался, Сергей бросился во двор.

Здесь вовсю кипела рубка. Организованного сопротивления, как и следовало ожидать при таком неожиданном нападении, не было. Каждый действовал сам по себе, и лишь в одном месте атакующим не удалось продвинуться ни на шаг. Там над грудой поверженных врагов возвышалась могучая фигура сэра Персиваля. Зарево пожара от горевших хозяйственных пристроек хорошо освещало двор. Окинув взглядом общую картину боя, Сергей с горечью подумал, что ордосам вовсе не обязательно было возводить такое сложное устройство, как часовая башня, чтобы покончить с монастырем. Достаточно было неожиданного и хорошо подготовленного штурма.

Как показалось Сергею при беглом осмотре картины боя, наибольшей опасности подвергался сам сэр Персиваль, несмотря на всю его несокрушимую мощь. Мораны потеснили всех его соратников и окружили своего главного врага плотным кольцом. Помятый панцирь Персиваля был запятнан кровью от многочисленных ран. Сэру требовалась срочная помощь.

Постоянно меняя направление и обходя сражавшихся, Сергей стал пробиваться к Персивалю, то и дело нанося и отражая удары. Вскоре, несмотря на отчаянное противодействие моранов, пытавшихся оттеснить его от Рэма, он уже стоял рядом с ним, прикрывая спину могучего великана.

— Что нужно делать, сэр? Не пора ли спасаться бегством? По-моему, монастырская дружина практически уже разбита.

— Ты слишком спешишь с выводами, сын мой. Эти змеиные дети застали нас врасплох, но настоящий бой еще не начинался. И не стой так близко, ты мешаешь мне замахнуться, — произнес он, одним ударом разрубив пополам очередного врага вместе с его конем.

Вскоре выяснилось, что Персиваль знал, о чем говорил. Двери монастырского подвала неожиданно распахнулись, и оттуда сплошным потоком полилось странное воинство закованных в латы рыцарей. Они двигались так стремительно, словно не несли на себе тяжелую броню, а их мечи сверкали в отблесках пожара, как лопасти вертолетов. Сергей не мог заметить ни одного отдельного удара в этих мельницах смерти. Рыцари косили нападавших как траву, и одного вида этих воинов оказалось достаточно, чтобы мораны с воплями ужаса в поисках спасения бросились к монастырским воротам. Рыцари следовали за ними, не отставая ни на шаг и продолжая свою смертоносную работу.

Разрывы энергетических снарядов задержали воинов, но и они не смогли пробить их несокрушимую броню. Картина черных витязей, невредимыми проходивших сквозь пламя разрывов, надолго осталась в памяти Сергея.

Они неумолимо, шаг за шагом, продолжали приближаться к ордосским танкам, и в конце концов цепь несущих смерть машин дрогнула. Большая их часть повернула и на полной скорости унеслась в пустыню. Те, водители которых оказались менее расторопными, попали под удары сверкавших мечей, и выяснилось, что даже танковая броня не способна противостоять мечам черных витязей. Броня распадалась под их ударами, словно была сделана из стекла.

Стрельба танковых орудий прекратилась, и только теперь Сергей понял, что витязей, пришедших им на помощь, не так уж много. Несколько десятков, может быть, сотня — не больше. Но они мгновенно изменили всю картину боя. И сэр Персиваль, тяжело опиравшийся на свой меч, позволил себе перевести дух, поскольку врагов рядом с ними уже не осталось.

— Кто они? Демоны или люди? — спросил Сергей, поворачиваясь к Персивалю и с трудом выдергивая свой меч из груди последнего поверженного им врага.

— Они мои ученики, — не скрывая гордости, ответил Персиваль. — Тайное воинство нашей общины. Они бродят по всему свету и участвуют в битвах только на стороне правых. Но в час опасности, если их дому грозит беда, все они немедленно приходят нам на помощь.

Ордосы и мораны знают об этом и именно поэтому никогда не осмеливались нападать на монастырь. И хотел бы я знать, почему эти порождения гадюки решились на штурм сегодня? Что они замышляли? Должна быть очень серьезная причина для того, чтобы положить под стенами нашего монастыря столько своих прихвостней.

— Эй, Кантор! — крикнул Персиваль пробегавшему мимо прислужнику. — Где Ружана? Почему я не видел во время битвы эту чертову девку?

— Ее нигде нет, учитель. По приказу настоятеля я ищу ее с того момента, как началась битва.

— Мне это совсем не нравится! — прорычал Персиваль, и предчувствие близкой беды коснулось Сергея. — Иди за мной, сын мой, поищем ее сами!

Они миновали двор, заваленный трупами моранов, и оказались в коридорах первого этажа здания, где тоже совсем недавно шел бой. Трупы отсюда уже убрали, но осколки дорогих ваз, обломки доспехов и оружия, брызги крови на стенах свидетельствовали о том, что враг все-таки успел прорваться внутрь монастыря.

— Что-то им здесь было нужно. Что-то важное, раз они прорывались, не считаясь с потерями. И, обрати внимание, они шли целеустремленно, строго в одном направлении, не сворачивая в боковые коридоры, точно зная, куда идут. Нужно выяснить, откуда у них эти сведения…

— Однажды я попытался найти в монастыре келью вашей ученицы, но это мне не удалось. — Надежда все еще не покидала Сергея, и он хватался за соломинку, хотя страшная догадка уже посетила его.

— У ордосов, среди адептов второго уровня, есть волшебники, которых не остановят наши заклинания…

Они поднимались по лестнице почти бегом, словно скорость могла сейчас что-то изменить. Но внутри здания врагов не осталось, их давно выбили и уничтожили тех, кто пытался сопротивляться. Но остановили ли их вовремя, вот в чем вопрос, или они все же добились своей цели…

На втором этаже еще виднелись следы битвы, и, когда Персиваль распахнул наконец дверь кельи своей лучшей ученицы, оба с порога поняли, что оправдались их худшие опасения.

Здесь еще не успели убрать трупы. Десять или двенадцать зарубленных моранов вперемешку с высокими адептами ордосов, закутанными в окровавленные плащи, устилали пол.

Все в этой маленькой комнатке несло на себе печать разгрома и недавней отчаянной битвы. Вначале Сергей боялся заглянуть в лица мертвых, но почти сразу же понял, что Ружаны среди них нет. Словно прочитав его мысли, Персиваль сказал:

— Она была нужна им живой!

— Это сделал Жрен! И он дорого заплатит мне за это. Один раз убить этого негодяя оказалось недостаточно!

— Не понимаю, как им удалось уйти со своей пленницей? Через двор они пройти не могли, там работала моя дружина, их бы обязательно заметили…

Но Сергей уже не слышал Персиваля. Без сил он опустился на узкую жесткую койку, аккуратно заправленную забрызганным кровью одеялом. Ни одной мысли не было в его голове, только гнев и отчаяние. Картины одна страшнее другой вставали перед его глазами. Женщина, которую он любил и ради которой решился преодолеть барьер чужого мира, очутилась в руках его злейшего врага, человека, давно и безуспешно добивавшегося ее…

Голос Персиваля вернул Сергея к действительности:

— Мы их не догоним и не сможем немедленно предпринять ответный штурм часовой башни.

— Почему?

— Ружана была нашим главным оружием, и они это знали. Последние дни ее специально готовили к штурму. По моему приказу настоятель запретил ей видеться даже с тобой, она должна была накопить достаточно силы для своего сновидения, помочь нам открыть двери башни и сломать ее защиту — без нее мы бессильны.

— В таком случае я отправлюсь туда один.

— Это неразумно, сын мой. Тебя убьют, и ты ничем не сможешь ей помочь.

— Однажды она освободила меня из этой башни — теперь моя очередь. Но вы… Вы могли бы помочь. Ваши черные витязи сумеют прорваться сквозь их боевые заслоны, а я попробую открыть вход в башню.

— В тебе есть сила, но нет опыта, ты еще не умеешь управлять этой силой.

— Что же вы предлагаете?

— Ты должен пройти ускоренный курс подготовки, только тогда мы сможем надеяться на успех.

— И сколько это займет времени?

— На полную подготовку воина уходит два года, но, я думаю, основные приемы, связанные только с управлением собственными снами, ты смог бы освоить за месяц.

— Это совершенно неприемлемо. И не только из-за Ружаны. Башня почти готова нанести удар по монастырю. Я был там, и я это знаю точно. После очередного изменения реальности, направленного на этот раз непосредственно на монастырь, от вашей общины не останется камня на камне. Вот к чему приведет ваша осторожность. Одного я не понимаю… Если вы смогли обучить Ружану приемам сновидения, почему вы сами не можете ее заменить?

— Потому что для сновидения нужна не физическая сила. Когда-то такая сила у меня была, но с годами ее становилось все меньше, и теперь я способен лишь передавать свой опыт и знания ученикам. Махать мечом и разрушать ордосские крепости изнутри — это совершенно разные вещи, сын мой.

— Значит, вы не сможете мне помочь?

— Я этого не говорил. Иди к себе и постарайся уснуть. Посмотрим, удастся ли тебе хотя бы это. Если ты владеешь собой настолько, чтобы подавить собственную ярость и боль, заставить себя стать бесстрастным и даже заснуть, если у тебя хватит для этого силы воли, утром я соберу совет общины и постараюсь убедить их в необходимости немедленного штурма башни.

И еще одно. Не пытайся связаться с Ружаной. Ордосские маги немедленно засекут твою попытку и блокируют ее. А мы, чтобы не потерять преимущество внезапности, должны сохранить в тайне твои способности.

Сергей не помнил, как очутился в своей келье. Он рухнул на койку, и кровавый вихрь ярости и боли завертел его в своих объятиях. Какое-то время он плохо соображал, где находится и что с ним происходит, затем одна-единственная мысль пробилась на поверхность сознания:

«Я валяюсь здесь, в то время как Ружана оказалась в руках этого подонка! Уж лучше умереть!» И когда эта мысль овладела им полностью, он, забыв о просьбе Персиваля, вскочил с кровати и ринулся по лестнице вниз, к конюшням. Посреди лестницы ему пришлось остановиться. Он забыл взять оружие. Уголком сознания, сохранившего способность трезво мыслить, он понимал, что в таком состоянии бесполезно преследовать ордосов.

Даже если ему повезет и он на лошади сумеет догнать их танки, несущиеся по песку со скоростью не меньше восьмидесяти километров в час, даже если произойдет подобное чудо, он все равно не сможет сражаться с мечом против бронированных машин. Он сможет только погибнуть. Но этот горький выход был лучше мучительного ожидания и призрачной надежды на то, что совет общины поддержит его просьбу и пошлет в бой свою дружину. «Все в руках божьих» — за этими словами настоятель скрывал лишь собственную беспомощность. Но есть ведь еще черные витязи, ученики Персиваля… Да, это настоящие бойцы, но Сергей не знал, что ими движет, кому они подчиняются и захотят ли помочь ему. Сейчас им владела единственная мысль — ждать он не имеет права, он должен попытаться ее спасти, и делать это нужно немедленно, пока ветры пустыни не замели следов, пока ордосы не успели укрыться в своей неприступной башне.

Торопливо собрав свою дорожную сумку и пристегнув меч, он вышел во двор, стараясь держаться в тени и, не привлекая к себе внимания, забрать из конюшни свою лошадь. Но в эту кровавую ночь до него никому не было дела.

Община хоронила убитых и приводила в порядок монастырский двор. Никто не обратил внимания на одинокого всадника в монастырской одежде. Никто не преградил ему путь.

И лишь когда в неверном свете луны исчезли монастырские стены, Сергей услышал за своей спиной топот коней и придержал лошадь, чтобы выяснить, что нужно преследовавшим его всадникам.

Их было трое. Двое держали в руках смоляные факелы, ярко освещавшие могучую фигуру сэра Персиваля. Поравнявшись с Сергеем, он сказал, словно ничего не случилось, словно и не было предыдущего разговора:

— Я решил, что тебе может понадобиться помощь в этом походе. Ты ведь даже не знаешь толком дороги к тому месту, где собрался умереть.

— Я не смог последовать вашему совету. И не мог ждать утра.

— Считай, что это было испытанием. Я должен был знать, с каким человеком придется идти в такой бой.

— Но вас всего трое…

— Зато это лучшие. Остальные подойдут скрытно и вступят в бой лишь после того, как ордосы клюнут на эту жирную приманку.

Персиваль похлопал себя по огромному животу с такой силой, что его доспехи загудели словно колокол, и громко захохотал. Хотя Сергею было совсем не до смеха, он тоже согнулся в приступе истерического хохота, а когда наконец остановился и вытер выступившие на глазах слезы, то понял, что сковавшее его ледяное отчаяние исчезло, — он вновь обрел способность трезво оценивать ситуацию. В его душе остались только свист пустынного ветра и твердое решение вырвать Ружану из рук ордосов или погибнуть вместе ней.