Машина, в которой не было ни малейшего намека на автопилот и я вынужден был сидеть за рулем, слушалась идеально. Это была дорогая, на редкость мощная и защищенная тачка, хотя, конечно, до броневика Абдрашита Самойлова ей было далековато. Но ведь и комфортность в этих машинах была разной. И назначение. Та должна была защищать, а в этой я мог хоть по всему миру колесить, и это никому не бросилось бы в глаза.

Стоп, если все получится, может, именно это будущее меня и ждет. Ведь одно дело – грохнуть Сапегова, который не кум и не сват, а совсем другое – убрать полноправного директора. В этом случае просто так от ищеек всех сортов и видов не отмажешься, придется побегать.

На территорию базы вела узенькая асфальтобетонная дорожка выцветшего оранжевого цвета. Автоматические пушки, замаскированные под плакаты, предупреждающие, что это частная собственность, провожали меня ненасытными мордами. Хотя нет, скорее наоборот, бездонными, потому что магазины у них почти наверняка насчитывали не одну тысячу патронов. Но все равно, вид у них был какой-то голодный.

Командир базы выслал встречать меня пятерых орлов в темных комбинезонах. Все – тролли, две из них девушки. Одна явно нервничала, вероятно, ей заложили слишком сильные реакции на вид начальства. Ведь я теперь начальство – сам Нетопырь. Перетекать в него мне пришлось почти всю вторую половину ночи и часть утра, но его видок получился на славу. Если бы не знал, что он – это я, сам мог бы ошибиться. В общем, кажется, я даже перестарался, но очень уж не хотелось напортачить под конец игры.

Командир не отрапортовал. Он поднялся, правда, из-за стола, но протянул руку для пожатия, а не поднес к виску, всем видом давая понять, что полицейские, пусть даже именитые, как Нетопырь, тут практически не котируются. Пришлось сесть в кресло для гостей и довольно спокойно, словно я купил тут все, до последней пылинки, осматриваться, пока он не начал нервничать. Эта нервность у него закончилась, наконец, приказом всем пятерым троллям подождать перед кабинетом. И вот когда они вышли, я сделал вид, что именно этого и ждал, просто не хотел ронять здешний командирский авторитет. И ровным голосом, в который все отчетливее подпускал странные певучие, скорее волжские, чем московские интонации, свойственные Нетопырю, объяснил, чего хочу. И что в случае отказа сумею донести до самого директора свое персональное мнение о серьезной помехе в ведении государственно важного расследования.

Собственно, эта база была секретной игрушкой Джарвинова, и он мог рассчитывать, что тут сработают только его команды. Именно отсюда сбили ракетоплан, на котором несчастный Джин пытался добраться до своего Харькова. Я вычитал ее статус и местонахождение в сознании Нетопыря, когда вылавливал информацию, которая могла мне пригодиться. Раньше, до того как я стал прокачивать образы Нетопыря через себя, я об этой базе не знал: или она была слишком свежим приобретением Гегулена, или настолько засекреченным, что покушаться с моими прежними полномочиями на информацию о ней было немыслимо. Но теперь я о ней знал и собирался использовать, вот только забыл имя командира. Такое бывает, особенно от ментальных перегрузок, а я устал от «перетеканий», да и раны вдруг разболелись, хотя я замазал их новенькой синтетической кожей из тюбика, который нашелся в аптечке этого мобиля.

Когда я кончил говорить, командир вспотел и разозлился. Но вспотел все-таки больше, и потому я знал, что в итоге добьюсь того, что мне нужно.

– Но как же вы, господин комиссар, будете…

– Для вас – господин комиссар по особым поручениям. Прошу обращаться ко мне вежливо. – Сам я, конечно, даже не присовокупил звание этого ракетчика за столом. Подавлять противника – так основательно.

– Я не понимаю, как работа моих операторов на пусковой установке теперь, спустя сутки, может способствовать расследованию, которое вы ведете?

– Полагаю, я лучше знаю, как и что тут разузнавать.

– Но меня никто не поставил в известность о вашем визите.

– К тому же я лучше знаю, о чем ставить вас в известность, а о чем – не обязательно, – безжалостно продолжил я.

– Но ведь там другая смена операторов, они ничего не знают.

Я сделал вид, что зверею.

– Хватит, наконец! Занимайтесь своими ракетами. А спецоперации оставьте специалистам. – Я посмотрел в окошко. Крохотный плац, три ничем не примечательных бетонных домика. Один из них – вход в подземный командный пункт, второй маскирует пусковую установку. Третий служит убежищем для наземного персонала на случай атаки. Я сделал вид, что успокоился. – Послушай, следствие ведется в высшей степени негласно. Я даже прикатил в одиночку, без горилл, а ты… В общем, так, эта смена расскажет даже точнее, что делали твои стрелки по ракетоплану, потому что не заинтересованы. Ясно?

– Я полагал, что вы расспрашиваете только свидетелей.

– Эти тоже знают достаточно. Они ведь просматривали документы, видели пленки, распечатки, могут все повторить в точности. Только, как уже сказал, незаинтересованно.

– Хорошо, – командир сел, оказалось, он так и простоял во время всего разговора. – Мне вас провожать?

– Нет.

– Допуски?..

– Надеюсь, будет достаточно, если твоя машинка проведет мою идентификацию по генокоду.

Не заметив на этот раз отданной по всем правилам чести, я пошагал к выходу. Тут уже была только одна троллиха, та, что, на мой взгляд, была красивее, но, кажется, по волнам, которые испускал командир, он думал иначе. Наверное, хотел хоть этим выказать свое непокорство… Месть холуйчика – наплевать и забыть.

Деловито поправляя ремень с автоматиком на плече и подсумки на поясе, она провела меня в идентификационный блок, устроенный перед самым спуском. Машинка работала по составу крови, по запаху, рисунку сосудов на глазном дне, по папилярному узору на руках, ногах и по массе других параметров. Но я рассчитывал только на один вид проверки и не ошибся.

Маленькая женщина за столом в темно-зеленом халате вытащила пистолетик для пробы крови. Я уверенно взял его у нее из рук.

– Прошу прощения, сестра, с детства боюсь уколов. – После этого я поднес крохотное отверстие сопла к строго определенной точке на пальце, где у меня находилась герметичная подушечка с чужой кровью. До сегодняшнего дня я носил в ней образец Джина, который так и не понадобился. Поэтому поутру я выкачал ее, промыл и вкачал немного крови Нетопыря. Разумеется, это была трупная кровь, но для грубой машинки, на которой меня собирались идентифицировать, годилась и эта.

Укол был почти неощутим. Крови пролилось чуть больше, чем нужно. Так всегда бывает, должно быть, введенный образец согрелся от моего естественного тепла и распер пластиковый мешочек. Пришлось оправдаться:

– Ох, какой я неловкий.

Медсестра даже улыбнулась, должно быть, от скуки.

– Ничего, много – не мало, как у нас говорят.

Делая вид, что меня не интересует идентификация, я осторожно промакивал ранку. Сестра завозилась с приборчиком, потом кивнула.

– Все в порядке, господин комиссар.

Я посмотрел на троллиху сопровождения. Она открыла следующую дверь, мы двинулись дальше. Вниз нас скатили лифты, потом пошли лестницы, какие-то бесконечные потерны.

Данные по Нетопырю у них явно были заложены в компьютер, иначе медичка так быстро не справилась бы. Но это меня уже не касалось, я был рад, что чин и мрачная известность избавили меня от другого теста, к которому я не был готов – например, к сканированию сетчатки. Но от слишком частой обработки глазного дна травмировалось зрение, поэтому этот тест проводили чуть реже, чем определение генокода. Я рассчитывал на это, и угадал. Теперь мне, скорее всего, ничего больше не грозило, разумеется, кроме охранников с их пушками и механических стволов… А вот с этим меня ждали сплошные сюрпризы, потому что об этих мерах безопасности я ничего вычитать в Нетопыре не сумел, он был уже в коме, и без приборов работать было тяжко. Да и я устал к тому времени.

Входной тамбур оказался на славу – угол перед тремя мужиками и открытая металлическая полка, куда полагалось складывать одежду, оружие, линзы – все, что принес с собой. Я вполне послушно разделся, расчетливо забыв снять спецбраслет с руки. Когда-то человечество носило на левой руке только часы, потом радиомаяки, потом портативные дальновиды… В случае Нетопыря это был целый вычислительно-коммуникационный комплекс, который только изучать полагалось бы месяца два. Нетопырь не сумел им воспользоваться, потому что я снял его, когда прикручивал к креслу в особняке шефа. А если бы сумел, у меня попросту не было бы шансов.

Троллиха, как самая решительная из охранников или самая развитая, что-то рыкнула и указала пальцем с кривым ногтем на мой браслетик. Я стянул эту машинку, которая иными своими панельками доходила чуть не до локтя, аккуратно уместил на полке поверх костюма. Все, теперь я был гол, как новорожденный. Один из охранников в углу пощелкал кнопками небольшого пультика, вмонтированного в стену, и надо мной открылась сливающаяся с остальным потолком диафрагма. Она открыла клемму какого-то прибора, я застыл на месте. Снова жужжание, потом диафрагма закрылась, тролль в углу кивнул.

После этого троллиха, как фокусник, вытащила из-за спины ослепительно белый одноразовый комбинезон. Я схватил его и, изображая естественную торопливость потерявшего в себе уверенность мужика, застегнул на все липучки. Рукава оказались длинны, а легчайшие мокасины, сделанные воедино со штанинами, болтались вокруг ступней, как скорлупки вокруг высохших ядер в орешках, но лучшего ожидать не приходилось. Лишь тогда один из троллей за металлическим столом, больше напоминающим бруствер, нажал какую-то кнопку, и узенькая дверка в дальнем углу отползла в сторону.

Я вошел в святая святых базы – центр управления всеми этими пушками, ракетами и защитными рубежами.

Комната была треугольной, треугольниками же были выставлены пульты управления. Трое операторов – двое мужиков и девица – сидели каждый перед своим столом, с интересом рассматривая меня, как экзотического зверя. Впрочем, в глазах старшего мелькала опаска, он слышал о Нетопыре и полагал, что именно его, как командира смены, будут главным образом терзать вопросами.

Девица сидела развалясь, выставив вперед почти обнаженную грудь. В помещении в самом деле было жарко, но она вела себя так не только от жары. Она была на редкость простоватой, настоящий технический червь, каких поискать. Настолько, что шансов у нее не было почти никаких, если бы не эти женские прелести, которыми она и пыталась сверкать даже не к месту. Разумеется, она вела себя так откровенно только тут, с мужиками, которых знала как облупленных не один год, с которыми проводила, наверное, больше времени в этом треугольном зале, чем со всеми остальными кавалерами, вместе взятыми.

Третий паренек был явным учеником. Кроме того, ему, как ни странно, нравилось все на свете – работа, чистая и спокойная комната, ответственность, масса времени, в течение которого можно было развлекаться компьютерными играми. Он настолько не ориентировался, что в мире происходит в действительности, что даже не боялся меня. Это мне понравилось, не будь я Нетопырем, я бы ему подмигнул.

Краем глаза, словно это в самом деле меня не интересовало, я осмотрел охранников. Их тоже было трое, опять же – все тролли. Одна из них девица. И в случае охранников, а не операторов, это было правильно. Этих мутантов отсюда не выпускали месяцами, а может, и вообще никогда. Практически они жили тут, а для этого, как известно, необходим определенный комфорт, в том числе и сексуальный.

В центре одной из стен были устроены открытые полки с тюфяками, одеялами и полупрозрачной загородкой. Тут охранники спали или просто валялись, если была возможность. Разумеется, сейчас, когда к ним нагрянуло начальство в моем лице, они изображали служебное рвение.

Другая стена демонстрировала дверь в заведение с душем и общим человеко-троллевым унитазом. Вот она была чуть прикрыта, наверное, из уважения к неизмененным людям – господствующей расе в нашем уголке мироздания. Я сразу вздохнул с облегчением, не потому, что очень нуждался в этом заведении, а по другой причине.

Потом я согнал паренька и осмотрел пульты управления. В стекла приборов, по которым я, словно бы от нечего делать, пощелкал пальцем, внимательно рассмотрел отражение пушек охранников. Как я и ожидал, это были слабые автоматические бластеры, не способные даже поуродовать дорогостоящую автоматику, если начнется стрельба. Но вот ручки у них являли собой образцы анатомического мастерства, подлинные шедевры эргономики. Под них подходили только лапищи тролля, которому принадлежал ствол. Я не мог бы ими воспользоваться, даже если бы вырвал такой инструмент из лап охранников. В моих ладонях он просто не заработает. Более того, такой пушкой не мог бы воспользоваться и ни один другой тролль, эти пушки были индивидуальны, как генокод. А это было плохо, очень плохо.

Чего-то подобного, конечно, я ожидал, но не думал, что будет так скверно. К тому же и временем теперь управлял не я. А мне еще следовало что-то придумывать.