Глава 12

Однажды в ясный полдень, а других дней в этих землях не бывало, Трола, который не слезал с коня, ментально позвал Ибраил. При этом маг ощущался расстроенным, рассерженным или просто очень усталым. Он сидел на облучке повозки рядом с обычным погонщиком и обливался, как и все остальные, потом, глотал пыль и мечтал об отдыхе.

— Я тут, — проговорил Трол, подъезжая к повозке, которая не сбавила темп ни на одно мгновение.

Ибраил посмотрел на Трола, потом вытянул руку, и на его ладони Трол увидел какой-то маленький камешек, похожий на обыкновенную жемчужину, только в виде фасолины. Трол взял камешек и попробовал понять, что это такое. Кажется, это был какой-то дальний наводчик, или, как его еще иногда называли на Западном континенте, маркер, вот только непонятно — маркер чего или кого. Обычно в таких вот наводчиках играла крошечная искорка и камешек словно бы светился изнутри. Но этот изнутри не светился, был пустой и безжизненный.

— Кажется, это что-то значит? — спросил Трол.

— Верно, — хмуро согласился Ибраил. — То, что Нишапр Сакатарм, наш немного вероломный друг, убит. Скорее всего, имперцами, которым он служил.

— Понятно, — кивнул Трол. — Как только выяснилось, что он не сдал нас имперцам, а это стало ясно, когда они просеяли все содержимое круга, который замкнули на наших глазах, его казнили.

— Он оказался плохим другом, — задумчиво проговорил Ибраил, — но мне жаль его. — Он посмотрел Тролу в глаза. — Всегда жалко, когда умирает кто-то, с кем прошла твоя юность.

Трол кивнул и поскакал на свое место, во главу каравана. Теперь с ним все чаще на этой позиции скакал и Роват да-Куррс. Очевидно, он привык быть впереди, привык принимать решение за множество людей, и эта привычка все вернее брала в нем верх. Тем более это было важно сегодня, когда один из охранников каравана, уже немолодой и весьма жуликоватый человек, у которого оказалось несколько фирманов, причем все были, по его словам, настоящими, поскакал в близкий оазис, чтобы узнать, как обстоят там дела.

Ближе к вечеру, когда от каравана до оазиса осталось уже меньше двух дневных переходов, он вернулся. Очень усталый, с тремя бурдюками воды и злой. Завидев его, Зара решила разбить ночевку на пару часов раньше срока и вызвала к себе Трола со всеми его офицерами.

Когда они явились к ней, она мрачно обозрела их всех по очереди, потом резковато спросила:

— Маг, ты можешь сделать так, чтобы нас никто тут не услышал?

— Конечно, госпожа, — ответил Ибраил и плавным жестом охватил все стороны света. И сразу голоса людей, которые находились в крытой повозке, которую Зара считала своим домом на колесах, зазвучали по-другому — с заметным эхом, с неровными перепадами громкости, с какими-то металлическими щелчками, самопроизвольно возникающими в конце слов.

— Итак, — сказал Зара, как только поняла, что Ибраил выполнил ее условие, — теперь нас ждут во всех оазисах и у всех колодцев. Причем именно в этом направлении. Как вы это объясните?

— Очень просто, — ответил Крохан. — У них тоже есть люди, умеющие предугадывать действия противника.

Зара посмотрела на Крохана так, словно от его вида у нее давно болели зубы.

— Крохан, ты понимаешь, что теперь заходить в оазисы нам нельзя. Нас тут же схватят.

— Хорошо, — вмешался Трол. — Не будем входить в оазисы. И даже близко не будем подходить к колодцам. — Он помолчал. — Попробуем действовать так, как тут, без сомнения, ведут себя разбойники.

— Тут нет разбойников, — резковато, чуть набычившись, отозвалась Зара. — Их всех истребили еще триста лет назад.

— Неважно, есть они или их нет именно тут, — ответил Трол. — Важно, что они обычно пополняют свои запасы воды или продовольствия, грабя путников. — Он посмотрел на Крохана, на Ровата, который пришел с ним вместе, и вздохнул. — Мы, конечно, не разбойники, но мы вполне можем на этом не очень значительном от оазиса расстоянии обобрать пару-тройку караванов… Разумеется, заплатив им за воду и продукты.

— То есть ты хочешь, чтобы они сказали, что мы на них напали и их ограбили, чтобы у них не было неприятностей со стражниками? — спросил Крохан. Лицо у него слегка просветлело, видимо, потому, что уж очень неприятной показалась идея кого бы то ни было грабить, пусть даже и находясь в трудной ситуации.

— Учтите, воды нужно много, — сказала Зара. — На два месяца… Хотя один Кросс знает, как у нас это получится с бурдюками, вмещающими не более чем пятинедельный запас, и то — в лучшем случае.

— Скажи, Зара, — проникновенным тоном спросил Ибраил, — у тебя действительно на повозках какие-нибудь товары?

— Конечно, — удивленно ответила Зара. — Иначе меня не впустили бы в Империю, а товары и все остальное досматривают так, что обмануть мудрено — — Потом она вдруг застыла с открытым ртом. — Что? Ты предлагаешь?..

— Скорее всего, да, — твердо ответил Трол. — Товары и множество других вещей, о которых мы не знаем, скорее всего, придется бросить. Или выменять на воду.

— Но ведь это… Это же… — Зара не знала что сказать, у нее просто не было слов. — Вы же меня грабите!

— Нет, мы просто выполняем наше предназначение, — сказал Крохан.

— А мое предназначение — торговля. — Она еще раз обвела взглядом всех мужчин, которые смотрели на нее с жалостью и даже участием. — Нет, я не потерплю, чтобы вы так… вот так легко оставили меня без барыша!

— Если ты найдешь более толковое решение, как с пятинедельным запасом воды продержаться два месяца, как сама говоришь, мы тебя с удовольствием выслушаем, — сказал вдруг Роват.

Зара опустила голову. Потом механическим жестом набросила на лицо крыло бурнуса, мигом превратившись в замкнутого, сурового бойца.

— Зара, — проникновенно сказал Трол, — после всего, что ты для нас сделала, путь в Империю для тебя все равно закрыт. Они будут охотиться за тобой, как за дичью. И если ты не поймешь этого, то рано или поздно попадешься.

— Это значит, что всю свою жизнь, все деньги, которые мне удалось накопить, все долги, которые я еще не сумела отдать… Все, что я имею, должно превратиться лишь в удобный материал для выполнения вашего… — она ядовито ухмыльнулась, — предназначения?

— Да, — без тени колебания ответил Трол. — Вернее, превратиться в воду и пищу, в некое пусть и не очень надежное условие нашего двухмесячного перехода по пустыне.

— Это нечестно, — сказал Зара. Она поднялась. Посмотрела на Ибраила. — Я могу выйти из своей палатки?

— Разумеется, — ответил маг. — Но тогда звуковая непроницаемость будет нарушена.

Зара вышла, не оглянувшись. Ибраил чуть виновато посмотрел на Трола. Потом Крохан со значением хмыкнул:

— Она-то думала, что просто вытащит нас из Империи, пусть и с некоторым риском. А оказалось, мы втравили ее… — Он махнул рукой и тоже вылез из повозки через задний клапан.

На этой стоянке они простояли всю ночь и следующий день. Зара, кажется, расстроилась больше, чем показала вначале. Она не подходила к Тролу или кому-либо из его спутников. Она не подходила и к своим людям. А чтобы провести эту вторую ночь на одном и том же месте, ушла в пустыню, где нашла сухие колючки и разожгла себе небольшой костерчик.

Крохан подошел было к Тролу, предложив ему постоять на часах около караванщицы, незаметно посторожить ее на случай непредвиденных неприятностей, но Ибраил попросил его этого не делать.

— Еще подумает, что мы за ней шпионим, — сказал он.

А на рассвете следующего дня Зара вдруг разбудила весь лагерь.

— Вставайте, — орала она, бегая по лагерю, сдергивая с зимногорцев одеяла и пинками поднимая своих подчиненных. — Я выследила караван!

Она действительно увидела только что покинувший оазис караван, причем из ее не очень внятных слов выходило, что, судя по флагу, развевающемуся над главной кибиткой, это был караван одного ее знакомого по прежним торговых операциям.

Караван был готов к выступлению уже через полчаса, а часа через три усиленного марша, от которого даже у Трола в глазах временами темнело и в голове начинало тяжело биться только одно желание — выпить воды и неподвижно лечь на песок, они увидели средний, в полсотни повозок караван, идущий на запад.

Они догнали его под вечер. Причем последние мили этот караван определенно ждал, пока его нагонят. В этом проявилась известная вежливость караванщиков — не очень догадливые, отдохнувшие и неплохо снаряженные для дальнего перехода люди решили, что лишние попутчики им не повредят.

Когда до этого каравана осталось около двух фарлонгов, Зара пересела на свою любимую кобылу, невысокую, но очень выносливую иноходицу, и крикнула:

— Трол, поедем вдвоем. В случае чего — прикроешь. И вообще, объяснишь, что нам от них нужно.

Трол был готов, он думал, что примерно так события и будут развиваться. Когда они отъехали от их каравана на достаточное расстояние, он вполне дружелюбно спросил:

— Зара, ты все-таки решилась?

— У меня был выбор? — запальчиво, не поворачивая головы, ответила караванщица. — Вы же в любом случае сделаете так, как решили. А я не хочу отвечать за то, что вы там натворите, перед имперским трибуналом… Да это и невозможно — объяснить им хоть что-нибудь.

Этот ответ пока устраивал Трола, и он кивнул, соглашаясь с такой интерпретацией событий.

Новый караван они догнали без малейшего труда. И их сразу впустили в кибитку пожилого, очень надушенного, вероятно, чтобы не чувствовать запах собственного пота, восточника, который предложил гостям горячего чая с какой-то местной специей либо вина. Но когда он выслушал, что Зара предлагает ему просто обменять ее товары, пусть и не все, на воду, пищу и свежих, хорошо отдохнувших животных, он даже пролил предлагаемое вино себе на колени.

Сначала он решил, что Зара решила его ограбить. Но потом успокоился и уже через пару часов начал торговаться. Они торговались с Зарой до полуночи, перебирая ценность каждого из животных, которых Зара хотела обменять, оценивая качество чуть не каждого бурдюка с водой, считая ценность товаров по ценам трех рынков — восточному, архенахскому и кеосскому, причем по курсу сразу пяти денежных систем — имперской, западной, северной, действующей в пустыне и принятой между купцами в случае разного рода обменных операций.

В общем, надушенный восточник понял, с кем имеет дело, и, как оказалось, даже слышал о поисках, которые ведут в районе восточных пустынь имперцы. Он только не мог понять, как Зара, такая уважаемая и успешная, по его мнению, караванщица вмешалась в политику.

— Пойми, деточка, — говорил он, когда ему нужно было подумать, но и молчать он не мог, — ты же напрочь испортишь свою карьеру.

— Я ее уже испортила, — печально, но с заметным вызовом отвечала Зара. — Так что, если ты согласен…

И она называла очередную цену на что-то, о чем Трол не имел понятия.

И вот около полуночи, когда оба охрипли и лишь сидели, дули чай и сердито смотрели друг на друга, они договорились. После определенных предосторожностей повозки Зары были подогнаны к повозкам надушенного восточника, и караванщики принялись перегружать бурдюки, мешки, тюки и деревянные ящички из тонких, но достаточно жестких дощечек для хрупких товаров. А под утро Зара собрала своих подчиненных и удрученно произнесла:

— Люди, вы верили мне. И я не хочу заводить вас туда, откуда, может быть, нет выхода. То, что я теперь затеяла, что должна буду сделать, окажется очень опасным. Поэтому тот, кто не хочет рисковать, причем может оказаться, без надежного профита, может остаться с караваном моего старого знакомого. Он примет вас на тех же условиях, на каких вас нанимала я. И служба у меня будет вам засчитана как работа на него.

Из всех караванщиков Зары к восточнику перешли три человека. Остальные решили, совершенно неожиданно для Трол а, что решение Зары, скорее всего, продиктовано не тем, что ее поставили в безвыходное, по сути, положение, а тем, что у нее намечается колоссальный, невиданный даже для этих неплохо зарабатывающих людей доход. И они решили остаться, в надежде, что Зара Сабелыцица, иногда еще прозываемая Независимой, уж никак их не обидит при расчете.

А рано поутру, поменяв часть животных, набрав воды и продуктов, новый караван, облегченный сверх всякой меры, тронулся дальше. А караван восточника повернул на юг, чтобы запастись водой в ближайшем оазисе, но не в том, откуда он только что вышел, а в другом. Надушенному восточнику нужно было избежать объяснений, почему ему, только что набравшему запасов на месячный переход, снова нужна и вода, и все остальное. При некотором везении этот трюк мог сойти с рук, и тогда у восточника намечались новые доходные возможности для торговли.

А потом они снова пошли. Причем через земли, по сравнению с которыми жара и песок прежних переходов показались дружелюбной тренировкой. И лишь вот эти новые глинистые холмы, песчаные, без единой травинки, необозримые пространства, сумасшедшее количество змей, постоянный ветер, задувающий песок в легкие и глаза, в пищу и даже в плотнейшие бурдюки, — оказались настоящим испытанием.

К исходу месяца один возница Зары вдруг стал беспокойным и все время пытался повернуть свою повозку куда-то в сторону. Сначала его поймали и поправили, решив, что он попросту уснул. Второй раз его сняли с облучка и пересадили на одну из смирных лошадок. Но когда он в третий раз бросился в пустыню, причем галопом, стало ясно, что с парнем что-то произошло. Роват догнал его, но возница пытался отбиться от рыцаря длинным прямым палашом. Роват несильно пристукнул его, привязал к седлу и вернул в караван. Но парень, который спокойно поужинал и вполне добровольно улегся спать… поутру исчез. На это Зара сказала:

— Это называется пустынное безумие. Сомневаюсь, что даже наш маг сумел бы его вылечить.

Обыскав все соседние барханы, чтобы не оставить беднягу, если он ушел недалеко, и даже попробовав определить его местонахождение с помощью Ибраила, который почему-то оказался бессильным, караван тронулся дальше. На людей Зары это произвело угнетающее впечатление, но она держалась уверенно и жестко, поэтому очень большой неприятности это не вызвало.

Еще через две недели, которые теперь всем, даже самым опытным и привычным людям показались адом, стали умирать животные. Смерть первого была воспринята караванщиками как большая удача. Они располосовали тушу бедной скотины и вдоволь наелись сочного, парного, хотя и жестковатого мяса. Зато когда в течение следующих двух дней сдохли еще три вола, настроение в лагере резко изменилось.

Причем настолько, что как-то под вечер Зара пришла к костерку, разложенному зимногорцами, и сердито, словно обвиняла их, произнесла:

— Если завтра умрет хотя бы еще один бык, люди поднимут меня на свои сабли.

Роват, который в последние дни окончательно поправился и даже предлагал Тролу немного по-спарринговать, с неожиданным чувством отозвался:

— Зара, если они попробуют, мы будем тебя защищать.

Зара даже не посмотрела в его сторону.

— Тут всюду смерть, — сказал она едва слышно. — Я не уверена, что мы дойдем до места… Тем более что никто из вас не знает, где находится этот замок. И его, скорее всего, придется искать.

— Роват знает, — кивнул в сторону бывшего имперца Ибраил.

— Пожалуй, — начал было рыцарь, — я… Да, мне тоже придется искать.

— А воды у нас осталось меньше чем на неделю, — сказал Зара. — И с завтрашнего дня, если с утра не вспыхнет бунт, я попробую свести выдачу воды до трех четвертей от нормы для людей и до двух третей для животных.

Бунт не возник. И скорее всего, именно потому, что воду пришлось урезать. И это оказало отрезвляющее действие на самых несговорчивых. Просто все вдруг поняли, что ситуация действительно скверная и что ее никто не выдумал, а она сама оказалась такой непредвиденно тяжелой.

Они снова шли день за днем, снова и снова месили песок, по вечерам падали без сил с одним желанием выпить воды хотя бы и не досыта и просыпались с ощущением, что за глоток обычной влаги можно совершить все что угодно, даже самоубийство.

Они потеряли половину повозок к исходу этой самой трудной недели. А еще через день Зара, похудевшая, разом почерневшая, пришла к Тролу и почему-то шепотом сообщила ему, что придется урезать воду до половины нормы и для животных и для людей. Пищу тоже придется экономить.

— Сколько нам еще идти? — спросил ее Трол.

— Если бы я знала, куда мы идем… — горько ответила караванщица. А потом вдруг призналась: — Думаю, через неделю начнут умирать самые слабые.

И тогда Трол почувствовал, что их кто-то очень внимательно слушает. Это было странно. Он, кажется, просто забыл в этом безумном движении по пустыне, без воды и без достаточного количества пищи, что за ними могут наблюдать. Он обострил свое восприятие мира…

И тогда их всех мягко, словно во сне, накрыл непроницаемый, непроглядный ни для какой магии колокол. Трол посмотрел на Ибраила, который сидел на кошме и не сводил взгляд с костра.

— Ибраил, — позвал он, — кто это был? Встречный караван?

Должно быть, магу тоже досталось за последние дни. Потому что он ответил не сразу. Но когда ответил, веселее не стало.

— Это не караван, а настоящая армия. И идут они, чтобы уничтожить нас.

— Давно они следят за нами?

— Думаю, больше двух недель. — Ибраил вздохнул. — Каждый день, не переставая.

— Когда они появятся? — спросил Роват.

— Если мы не будем двигаться, то они подождут, пока мы будем терять силы. Если мы все-таки тронемся с места… возможно, завтра.

— Они так близко? — удивился Крохан и чуть испуганно посмотрел на Трола. По его мнению, Трол не мог подпустить противника, не почувствовав его. Кажется, он вообще считал, что Трол не ошибается, тем более так грубо.

Но Трол ошибся. Потому что все устали, потому что они недооценили трудность этого похода, потому что вообще не очень уже понимали, что делают и зачем это нужно.

— Кто командует этой армией? — спросил Роват.

— Кажется… — Ибраил на миг замешкался. Потом уверенно договорил: — Да, всю эту массу людей и животных ведет Убла. — Он даже попробовал усмехнуться. — Наш старый знакомый…

Трол попытался сосредоточиться.

— Тогда так. Воду экономить не будем, наоборот, необходимо напиться вволю, наготовить яств из лучших наших запасов… А потом… да, как можно быстрее двинем на юг. Пусть они подумают, что мы их, возможно, дурачили. И тогда они нападут, непременно нападут на нас. — Он сел прямее. — Зара, объясни, что после победы у нас будет вдоволь всего, даже воды. — Зара поднялась, холодным, непонятным взглядом осмотрела всех зимно-горцев и кивнула. И тогда Трол вспомнил еще кое-что. — Да, и скажи всем — пусть приготовят оружие. Похоже, драка будет серьезная.