Первый из небоскребов пауков возник в относительно ровной пустыне неожиданно. Вернее, Ростик понимал, что башню должно быть видно издалека, стоит перевалить горы, отделяющие Водный мир от той полосы, на которой обитали восьминогие, но почему-то рассмотрел ее, только когда они подлетели к ней километров на десять.

Дело тут было, видимо, в том, что пространство Полдневья, как уже в сотый раз замечал Ростик, сворачивалось, гасло, каким-то образом становилось психологически непроницаемым из-за своей безмерности. И даже очень крупные или высокие объекты, как башни в сотни метров высотой, в нем растворялись. Полдневье было слишком велико, чтобы вместиться в сознание человека, оно подавляло его способность ориентироваться. Либо что-то с самим Ростом сделали аймихо... Скорее всего выигрыш в одном, в данном случае в осмысленном и управляемом отношении к будущему, снизил его способность к ориентации.

Небоскреб ему показался еще более чуждым, чем в первый раз, когда Рост его только увидел. Но теперь он мог рассматривать его, так сказать, аналитически. Он даже спросил Кима, который сидел рядом и уверенно, даже немного небрежно работал рычагами антиграва.

— Зачем им такая махина?

— Ты меня спрашиваешь? — вопросом же ответил Ким, хмуро поглядывая на пауков, которые носились под их летающей лодкой. — Это ты у нас специалист по всяким ненормальным соображениям, которые потом оказываются правильными.

Рост стал думать, чтобы понять, зачем это было нужно паукам, и почти пропустил момент, когда следовало атаковать башню.

Лодка, в которой они летели, была не обычной, а грузовой, с двумя котлами и огромным трюмом между ними, медлительной, неуклюжей. Ее сопровождали два крейсера, которыми управляли Ада и Бабурин. В грузовике разместились бомбы, сделанные из стекла, заполненного жидкой «замазкой» Пестеля. Но около трети из них пришлось оставить на небольшом, но надежном на вид и легком для обороны островке в Водном мире. Ни Ада, ни Бабурин не согласились идти в бой, имея такие штуки на борту своих машин. Они и тащить-то их до мира пауков согласились с огромной опаской.

Гребцами на грузовике стояли Каса-вара и Зули, и гребли они куда лучше, чем это удавалось даже волосатикам. Только за счет их отменной, безошибочной работы грузовой антиграв тащился по небу, почти не отставая от крейсеров, хотя, как вся эта команда добивалась такой скорости, не понимал, кажется, даже сам Ким.

А вот Еву они не взяли, она была еще слаба. Ей едва хватало силенок сколько-нибудь успешно действовать на Бумажном холме, и, хотя она хотела отправиться в этот поход, даже примчалась от Цветной речки и пыталась кричать на Ростика, он ее безжалостно забраковал.

Снизу ударил первый выстрел. Он прошел близко к первому крейсеру и все-таки не задел, уж очень высоко они забрались. Но Ким намек понял, стал сразу петлять, временами даже летел слегка боком, чтобы неведомый стрелок внизу не очень точно представлял, куда на самом деле двигается его лодка.

— Выстрел все равно тебя догонит, — хладнокровно сообщил Ростик другу. — Тут не нужно делать упреждения, можно наводить эти пушки прямо на цель.

— Знаю, — сквозь сцепленные зубы прошипел Ким.

— Тогда — зачем? — резонно спросил Ростик. — Только скорость теряем на твоих маневрах.

— Так спокойнее.

Больше Ростик не спорил. До небоскреба оставалось уже километров пять, следовало подумать о том, чтобы вовремя выгружать из бомболюка привезенные «гостинцы. Он повернулся к Бастену, который сидел за стрелка.

— Бастен, перебирался бы ты назад, скоро будем бомбить.

Невидимка, который сидел с откинутым капюшоном, послушно задвигался, сполз по котлу с той стороны, чтобы сразу оказаться в трюме. Стал чем-то раскачивать лодку.

— Не пойму, он что, тяжелее обычного человека раз в пять? — снова зашипел Ким. Он был не в духе. Или ему аглоры почему-то не нравились.

Ростик как умел помогал Киму, но тот вдруг резким движением ударил его по ладоням, сжимающим рычаги, и оповестил:

— Здесь — я сам.

Рост послушно отпустил управление и от нечего делать стал смотреть на небоскреб. Чем ближе они подлетали, тем очевиднее становились под его каменно-клееной шкурой какие-то жилы, напряженные конструкции, непонятно из чего сделанные. Они придавали поверхности башни мелко-ребристую структуру дерева, с которого только-только сняли кору. А впрочем, внизу, у самого основания, и кора была, образованная жилыми или служебными постройками пауков. Она поднималась метров на пятьдесят, приклеившись к основной башне.

Грузовой антиграв поднялся очень высоко, почти на предельную высоту, где без масок тяжело было дышать. Ростик понял, что атаковать Ким хочет, стремительно скатившись с этой высоты, как на салазках, развивая максимально возможную скорость. Но небоскреб был так высок, что и этот запас высоты превосходил его всего-то метров на двести, не больше.

— Рост, — заговорил Ким, не поворачивая головы, — мы пройдем над этой башней всего раз, зависнуть я не рискну, наоборот, попробую пикированием немного скорости добавить. Так что ты скомандуй своему... подручному, когда я прикажу.

— Мне кажется, если ты будешь идти ровно, он и сам все рассчитает, не хуже тебя.

— Я же сказал, будем пикировать, тут глазомер особый нужен, а это только опытом нарабатывается.

Ростик предупредил о готовящемся маневре Баетена, но что тот ему ответил, почему-то не понял. Кажется, был так увлечен новой для себя возможностью — сбрасывать на противника гибельные для него заряды, оставаясь над ним, — что не очень-то обращал внимание на Ростиковы объяснения.

— Если все готово, — рассудил Ким, — тогда вперед.

Они сразу полетели быстрее, давление воздуха в лобовые стекла возросло. Крейсер Ады вышел вперед и тоже стал набирать скорость, Бабурин пристроился сзади и чуть в стороне.

А потом... снизу расцвел настоящий куст огневых сполохов, красивых, как салют в праздничный день. Только это был не салют, это был встречный огонь, который казался кустиком только потому, что они летели прямо в центр этой огневой завесы.

Первые попадания пришлись в Аду — Ее крейсер дернулся несколько раз, потом из кончика правого крыла в воздух поплыла струйка дыма.

— Метко ее подшибли, — прокомментировал Ким. — Если пауки сообразят, что главную угрозу несем мы, а не треугольники, тогда...

Что тогда могло случиться, он не пояснил, потому что было не до того. Вот теперь он маневрировал, но уже осмысленно, каким-то образом оставляя встречные шнуры горящего воздуха сбоку, или снизу, или чуть сверху. Небоскреб несся на них, почти не увеличиваясь в размерах, но может быть, потому, что общий вид на него не менялся — они все равно оставались сверху.

— Три, два, один... — считал Ким. Потом заорал: — Давай!

Ростик попытался перевести это маловразумительное по смыслу словечко на Единый, но каким-то странным чутьем понял, что аглор не промедлил, из люка-стали валиться стеклянные колбы почти сплошной цепочкой, одна за другой, каждая весом килограммов в пятьдесят. Почему-то Ростику, когда он высунулся в боковое окошко, они показались такими крохотными, что даже непонятно было — что они могут сделать паучиной башне?

Антиграв вышел из пике с разворотом и креном, да таким, что Рост едва сумел вернуться в кресло второго пилота. На миг ему заложило уши, а в плечах и ногах забилась ощутимая боль... Он встряхнулся. Ким уже выровнялся и пытался, по-прежнему петляя, уйти от небоскреба. По ним все еще стреляли, хотя уже не так слитно, как вначале.

Ким вытер пот, выступивший у него под полетным шлемом. Ростик никогда не видел, чтобы его друг так волновался во время атаки, а ведь бывало разное — приходилось брать в лоб во много раз превосходящего противника, вооруженного самыми мощными пушками... Что-то с ним было не то.

— Ким, — строго, даже ворчливо спросил Ростик, — ты чего такой?

— А ты поуправляй этой штукой, — отозвался пи лот, — это же летающая бочка, мишень для самых не умелых... А пауков, у которых есть ружья, тут навалом, может, миллион... И вообще, я считаю, — с неумолимой «логикой» завершил свое высказывание Ким, — если бы мы не отбили большую часть их стволов в битве у Перекопа, нас бы непременно сбили.

Он умолк, Ростик подумал и уверенно сообщил:

— В городе всего-то чуть больше четырехсот тысяч. Из них у башни собралась едва одна десятая часть. А ружья остались только...

— Откуда знаешь? — быстро перебил его Ким. Ростик пожал плечами.

— Ладно, проехали, — решил Ким, полуобернувшись, прокричал назад, словно аглор мог его понять: — Эгей, сзади, как там? Все целы?

Ростик задал тот же вопрос уже спокойным тоном на Едином. Бастен уверенно доложил:

— Сбросил четырнадцать стеклянных емкостей. Видел, как по меньшей мере десять разбилось о стену, но... остальные, может быть, оказались слишком прочными.

Тогда Ростик тоже понял, почему Ким так стремился набрать скорость, — чтобы стеклянные шары, ударившись о стены башни, не скатились вниз, не скользнули невредимыми, а все-таки разлетелись на осколки. Все было правильно, только поведение Кима удивляло.

— Если он сбросил четырнадцать штук, тогда следует лететь к другой башне, — решил Ким. — Колб осталось еще шестнадцать, а из-за двух-трех делать еще один заход — неразумно.

— Да что это с тобой? — в упор спросил Рос гик. — Неужели боишься?

Ким помотал головой, собирая слова в предложение.

— А ты разве не чувствуешь... Как пауки парализуют волю и мешают работать, когда оказываешься неподалеку от них?

Значит, дело было не в примитивной военной трусости и не в арахнофобии, как Ростик стал подозревать. Пауки, как и в битве у отравленного вала, что-то делали с сознанием человека, как-то тормозили его, заставляли подчиниться, отвернуть или вовсе не стрелять в паука, послушно дожидаясь гибели от встречных выстрелов или неминуемой смерти под его мощными, хитиновыми лапами.

— Я ничего определенного не чувствую, — сказал Ростик. — И тебе не советую, а то... Не вывернешь, так и вмажемся в их башню. А нужно еще многое сделать.

Ким передернул плечами, снял шлем и снова вытер пот на шее.

— Тебе легко говорить, — пожаловался он, — ты к акулам прыгал, и еще тебя аймихо тренировали... А что нам, простым воякам, делать?

К нему возвращалась привычка к зубоскальству. Что же, значит, он понемногу приходил в себя. Отойдя от города пауков на пяток километров, взяли курс на вторую башню, которая находилась на юго-востоке. На этот раз Ростик уже видел ее, теперь его сознание было разгружено атакой, смертельной опасностью, удачным ударом по паукам.

Внезапно, одним скачком, около них оказался крейсер Бабурина, и Рост по его маневрам догадался, что следует делать. Он выволок из пространства за их с Кимом сиденьями рацию, покрутил ручку, пощелкал тумблерами. И на миг услышал голос Бабурина:

— ...она докладывает, что возвращается на базу... отзовитесь, как поняли?..

Ростик стал еще более сосредоточенно крутить рукоять и орать в микрофон, что все понял, но, как только связь установится, пусть Бабурин подробнее доложит, что произошло на крейсере Ады... Но он отлично понимал, что связь могла не установиться всю будущую неделю, в Полдневье такое бывало.

— Успокойся, — рассудительно отозвался Ким, — отправимся на ночевку, все и выяснишь.

Рост в самом деле успокоился, отложил почти бесполезную рацию, выглянул в окошко, крейсер Бабурина висел чуть впереди, в его обычно блестящей броне из черного дерева были видны некрупные, но очень неприятные на вид пробоины. Еще больше было подпалин, исчеркавших его лобовые обводы. Количество попаданий, вероятно, исчислялось десятками. Если бы не отменная прочность брони, то даже хоронить с этого крейсера было бы некого, массой выстрелов пауки попросту сожгли бы всех, кто на нем летел.

Оставалось только удивляться, как удачно вышел из этой атаки Ким, ведь не получил ни единого серьезного попадания... Вероятно, пауки отбивались от крейсеров, и догадаться, что именно их весьма невоинственная машинка несет главный груз, предназначенный для разрушения башни, не сумели.

— Следующий раз полетим только на крейсерах, хмуро проговорил Ким, который думал о том же. — Атаковать на этой бочке — чистейшее самоубийство.

— Как скажешь, — согласился Ростик.

Потом они дотащились до второй башни, как и в первый раз атаковали сразу, без «реверансов», как высказался Ким. На этот раз он даже не пытался пикировать, просто заюлил, как и прежде, задергался из стороны в сторону и поднял скорость до максимума.

Рассматривая из бокового окошка, как ложатся бомбы, Ростик едва расслышал из-за давления ветра на уши полувопрос-полуутверждение Кима:

— Он что же, раньше времени стал бомбить? Точно, уже начал, без команды...

Действительно, на этот раз Бастен начал сбрасывать колбы чуть раньше, и они, описав полукруглую траекторию, врезались в нижнюю треть башни. Зато потом хлопнули по верхушке, только три последние залетели за башню и упали куда-то в постройки у ее основания с другой стороны.

Как и прежде, крейсер Бабурина пошел в боевой заход на небоскреб, поливая всю поверхность неприцельным, но очень плотным огнем из всех пушек. На этот раз встречный огонь показался даже не огненным кустом, а слился в подобие огненного костра, полыхающего в лицо... Лишь каким-то чудом тихоходный грузовик Кима и на этот раз не получил серьезных повреждений. Зато от крейсера Бабурина полетели обломки, и Рост, едва они выровняли полет, попробовал на глазок определить, в каком он состоянии.

Бабурин не горел, но тащился боком, очевидно, один из его котлов стал терять мощность. Они легли на обратный курс. Ростик достал рацию, но она была по-прежнему бесполезна.

А Ким, разложив на коленях карту, пытался вычислить самый короткий маршрут до того самого островка в Водном мире, где была назначена точка рандеву и где их ожидал запас новых бомб. Им оставался еще один вылет, чтобы атаковать третью, последнюю башню пауков, находящуюся на востоке от двух других, самую маленькую и наиболее приближенную к океану. А потом?.. Потом придется ждать, решил Ростик.

Он посмотрел на Кима, тот сидел, откинувшись на спинку кресла, в его глазах плавала какая-то странная, болезненная муть. Словно он только что перенес в высшей степени неприятную болезнь и, хотя уже потихоньку выздоравливал, впереди его ждал новый приступ этой болезни, и Ким об этом знал.

Все правильно, решил Ростик. Если мы собираемся обживать этот мир, а его непременно придется обживать, потому что другого места нам не дано, паукам тут не место... Но если даже молодчага Ким так на них реагирует, чего же требовать от остальных?

Все было правильно, вот только... Во время атаки на третью башню пауки уже будут знать, что стрелять нужно не по крейсеру, а в них. И что из этого могло выйти, Ростик не хотел даже представлять. Наверное, Ким был прав — лететь на новый штурм паучьих башен на этом гравилете было чистейшим самоубийством. Следовало менять тактику.