Все последующие распоряжения, как подозревал Ростик, можно было бы и не отдавать, но людям нужно было думать, что он все еще решил оставаться Председателем, администратором, а не бойцом, каким был, вероятно, всегда. Поэтому он их все-таки сделал, и лишь к полудню с отрядом аглоров Рост оказался на аэродроме. Бессменный Серегин, узнав, в чем дело, рассвирепел, но потом вдруг понял, что находится рядом с невидимками, о которых по городу ходили самые ужасные слухи, и сделал все, что от него требовалось, довольно быстро.

Когда взлетели, Ким задышал полной грудью, словно вырвался из тесного и темного чулана, даже просьбу Бастена научить его работать на рычагах воспринял почти спокойно. Это был его первый вылет после ранения, на который Рост согласился только потому, что это был Ким и он обещал, что не будет сидеть за управлением без подмен. На котел встали, как Ростик ни возражал, Ихи-вара и Сурда'нит-во, отставив загребного волосатика. По всему было видно, что аглоры решили серьезно научиться летать, и с этим оставалось только примириться. Придет время, решил Рост, они потребуют в собственное распоряжение гравилет, а то и два. Вон они какие здоровые... Но их помощь и дружелюбие стоили любых гравилетов, даже, может быть, крейсера.

У Ихи-вара работать на котле получилось не очень, зато Сурда’нит-во словно родилась в гравилете. За весь перелет до Чужого у нее ни разу не случилось ни одного сбоя, она даже немного «перегребала», подкладывая топливо слишком часто, или слишком уж энергично крутила экватор.

Зули и Каса-вара просто присматривались. Хотя, возможно, они рассчитывали, что перелет окажется долгим и у них еще будет время поработать с летающей машиной пурпурных, теперь принадлежащей людям. Но они не успели, через час полета они уже садились перед воротами Чужого города, и пора было обдумывать, зачем они прилетели и как будут себя вести среди трехногов.

Впрочем, с этим как раз проблем не возникло, их впустили довольно спокойно, правда, Ростик еще не сказал стражникам, что он не один, а приволок с собой пятерых невидимок. Те тоже не очень-то обнаруживали себя, наверное, по привычке накинули капюшоны.

Уже знакомой дорогой, может быть, не самой короткой, но в которой Рост был уверен, они дотащились до главной площади города, где находилась библиотека, и тут по традиции, которую Ростик не решился нарушать, объявил одному из стражников с копьем, что им нужен Шир Марамод. Стражник куда-то ушел, не ответив, но Ростик давно замечал, что говорить на едином триффиды не любят. Зато они все понимали, и это, как надеялся Ростик, существенно облегчит в будущем любые переговоры.

Шир Марамод скоро появился, как всегда, в длинной, на этот раз какой-то серовато-сизой хламиде, с низками бусинок и металлических пластинок на шее. Видимо, он тоже получил какое-то повышение, возможно, за рождение новых Широв, решил Ростик. Марамод спустился в подвал библиотеки, потом довольно долго вел гостей коридорами, в которых, как заметил Ростик, пыли стало гораздо меньше. Видимо, у Широв дошли их деревянистые лапы, чтобы немного прибраться в общественных зданиях. Или они заставили сделать это червеобразных махри, но это значило, что установленный много тысяч лет назад порядок и принципы сосуществования между обеими расами понемногу налаживались, махри больше не хотели устраивать революцию. Возможно, в этом тоже сказывалось влияние близкого для трехногов Боловска.

Зато потом, когда они вошли в какое-то помещение, как всегда у триффидов не очень хорошо освещенное, и аглоры откинули капюшоны, случился конфуз. Марамод откровенно испугался. Он отлетел в угол комнаты так, как Рост и не подозревал за Ширами, а потом стал быстро, даже немного жалко что-то шипеть. Ростик подошел к нему намеренно спокойно, пытаясь выглядеть невозмутимым как... аглор.

— Все нормально, — говорил он, вытягивая вперед обе руки ладонями вверх. Этот жест, как он заметил еще в замке, успокаивал представителей самых разных рас. — Л-ру, понимаешь, Марамод? Л-ру! — Он почти в отчаянии оглянулся на аглоров.

Тогда и Бастен прошептал что-то похожее на «л-ру». Неизвестно, насколько теперь, когда они были уже внутри города это надо было говорить. По правилам, которые Ростик соблюдал ранее, это слово полагалось произнести перед воротами, но делать было нечего. У аглоров, вероятно, были свои предпочтения, например, не обозначать себя, если этого не требовалось.

Слово мира зеленокожего Марамода немного успокоило, он даже стал как-то менее напряженно прижимать руки к торсу, но отошел от стены совсем не сразу. Да, видимо, зеленокожие много знали об аглорах, если так реагировали на них. Нужно будет все-таки узнать, что же такого о них говорят в Полдневье, решил Ростик, а то вожусь с ними, а может быть, они дурачат человечество?..

Вслед за Бастеном слово мира произнесли остальные невидимки, из которых отчетливей всего оно прозвучало у Ихи-вара. Тогда Марамод, все еще покачивая головой, решительно повел гостей куда-то дальше, по другим уже коридорам, но в конце концов вывел... снова в библиотеку. Как-то сбоку, через не очень заметную дверцу они попали в главный зал с шестиосевым шаром, висящим на сложной каменной подвеске.

Молодые аглоры тут же разбрелись между штабелями, с Ростиком и Марамодом остались только Бастен и Ихи-вара. Они хотели присутствовать при переговорах Ростика с Широм, но их и библиотека здорово интересовала, они все время постреливали по сторонам глазами, в которых, даже несмотря на обычную алгорскую сдержанность, читалось неукротимое любопытство.

— Л-ру, — сказал тут Марамод и вытер лицо, видимо, у него, как у всех почти нормальных существ, страх вызывал слишком обильную потерю влаги. Потом он сделал странный жест своими тремя руками, как бы охватывая эти штабеля с текстами, чертежами и рисунками. — Гости могут осмотреть то, что здесь имеется.

Собственно, этого предложения он мог бы и не делать, потому что из-за ближайшего штабеля с табличками уже выходил Зули-вар, который нес в руках стопку табличек, внимательно вчитываясь в них на ходу. Слабое освещение ему совершенно не мешало. Еще издалека он закричал:

— У них есть книга на... — Последнего слова Ростик не понял, но, видимо, это было что-то из ряда вон, потому что даже Бастен подошел к нему и всмотрелся в то, что разглядывал Зули.

— Старый трактат об оружии, — пояснил он Ростику, перехватив его взгляд. — У нас он считался потерянным еще пятнадцать-двадцать поколений назад.

Ростик улыбнулся Марамоду, как бы подсказывая — видишь, как все хорошо получилось. Но тут в зал даже не вошли, а вломились чуть не два десятка трехногих стражников с копьями. Марамод тут же поднял руку вверх, требуя, чтобы они не торопились. Стражники, зло поглядывая на Ростика, подчинились и даже немного вытянулись, приставив копья к ноге.

Собственно, они зря прибежали сюда, решил Ростик. Даже против одного аглора у них не было бы шансов, а что они могли сделать против пяти невидимок? Ростик подивился их дисциплине и мужеству.

Растолкав стражников, в зал библиотеки вошел еще один трехног почти в такой же хламиде, которая была на Марамоде, только с большим количеством пластинок на шее. Он огляделся, закрыл глаза и что-то очень быстро прошептал на своем языке. Марамод кивнул почти с облегчением.

— Это один из тех, кто объяснит, что мы тут придумали, куда лучше, чем я, — пояснил он Ростику.

Отложив дощечки на специально устроенный для чтения каменный стол, Зули тут же подошел к Ихи-вара. Она уже готова была следовать за Марамодом. А вот Бастен, кажется, заинтересовался не на шутку. Почтительно поклонившись Марамоду, он проговорил на Едином:

— Не могли бы мы получить разрешение больше времени провести среди этого... — Он обвел рукой, ко торая на миг стала видимой и очень похожей на человеческую, весь зал разом.

— Я прикажу выделить вам помещение, где вы мог ли бы остановиться, — быстро проговорил Марамод.

Потом в полном составе они снова затопали по каким-то коридорам и попали в ярко освещенную комнату, Ростик даже зажмурился. Но тут же открыл глаза, потому что его обнимал за плечи... улыбающийся Георгий Пестель. Тот не испытывал перед аглорами никакого смущения.

— Ага, ты приволок своих невидимок! — в полный голос, что странно воспринималось в этом городе тишины, объявил он. — Здорово! Слушай, Рост, спроси их, можно будет исследовать их плащи невидимости? Вообще, что нужно для того, чтобы получить образец?

— Тихо ты, — попросил его Ростик. — Мы здесь почти с официальной миссией, а ты...

— Какая официальная миссия? — не понял Пестель. — Ага, ты же о «замазке» говоришь... Так все было готово еще дня два назад.

Теперь удивился Ростик:

— Что за «замазка»?

— Это один из наших планов по борьбе с пауками. Вот он придумал, — Пестель кивнул на самого главного, как решил Ростик, Шир Гошода, а затем, уже не обращая на него внимания, подвел всех к каменному столу, на котором привычно были навалены всякие приборы из стекла, меди и камня. — Смотрите.

Он откинул какую-то тряпку, и под ней оказался камень светло-серого цвета, чем-то неуловимо отличающийся от всех остальных конструкций, которые Ширы изготавливали методом каменного литья.

— Помнишь, мы из города пауков притащили кусок их башенного сооружения? Так вот, пока ты воевал, — Пестель блеснул глазами, — и по общему заключению, довольно удачно, мы тут работали, как... Как мыши в амбаре. — Ростик только головой покрутил. Выражения его очкастого друга иногда заставляли удивляться разнообразию русского языка. — И вот что обнаружили.

Пестель достал откуда-то молоток, отбил от общего каменного образца пауков немалый кусок и положил в большой металлический таз. Потом заботливо прикрыл изначальный образец все той же тряпочкой и принялся объяснять.

— Когда мы еще от Мурата получили приказ подготовить что-то экстраординарное, я и не думал, что мы сумеем... Но получилось вот что. — Он вытащил из под стола литров на пять бутыль с широкой горловиной, плеснул из нее немного густого, как клей, вещества на ладонь и обтер этой субстанцией отколотый камень пауков. — Теперь подождем, — предложил он.

Аглоры смотрели на Пестеля с заметным удивлением, словно видели перед собой слегка помешанного, а может быть, и не слегка. Это у них скоро пройдет, решил Ростик, привыкнут или... не привыкнут. Пестеля это все равно не изменит.

— Ты пока расскажи, как у нас там в городе дела обстоят? — предложил Джордж.

Обычная для Полдневья история — вести, слухи, информация, хоть какая-нибудь. Ведь ни газет, ни радио тут не было, а привычка знать, что происходит в мире, оказалась очень стойкой, вот и сворачивал разговор каждый раз на то, что знает собеседник... Ростик и за собой это замечал.

— Обычная чиновная и управленческая рутина. Все мои сведения — неинтересны. — Он огляделся. — Жорка, а где Эдик?

— Ты же сам его послал к пернатым, — отозвался Пестель. — Забыл? — Ростику осталось только поднапрячься и попытаться вспомнить. Вспоминать тут, среди аглоров и Широв, в незнакомой обстановке, резко отличной от его кабинета в Белом доме, не получалось. Пестель понял это по выражению его глаз. — Я не очень-то вникал, — пояснил он, — но, кажется, результатом его посольства должен стать договор, чтобы дикие волосатики не захватывали «зимние квартиры» пернатых, иначе тем негде прятаться от борыма. В записке, которую мы получили еще неделю назад, ты гарантировал, что человечество будет за этим особо следить... Так сказать, разведем наших союзников в разные углы ринга.

— Мне кажется, — Ростик помотал головой, — что у меня либо выпадения памяти, либо... я иногда действую там, в Боловске, в режиме измененного сознания. Командую, как полоумный, а что получается, даже не всегда могу вспомнить.

— Это от перегрузки, — пояснил Пестель великодушно. — К тому же у тебя появляется синдром администратора, если проблема решена, то о ней можно за быть. Вот то, что не завершено, остается у тебя в голове?

— В общем-то, — осторожно ответил Ростик, — да.

— О чем и речь. Сделал дело, и переключаешься еще на что-нибудь. — Он пожевал губами, как старуха. — Думаю, иначе и быть с тобой не могло... Иначе бы просто ничего не вышло. — Он взглянул в таз. — Или научишься работать в таком режиме, или... распределишь людей так, что все само заработает.

Рост тоже заглянул в таз. Образец, обмазанный желеобразной массой, оплывал, терял острые грани скола, даже как-то проседал.

— Поясни, что мы видим, — попросил Ростик.

— С самого начала, — заговорил Пестель почти лекторским тоном, — было несколько предложений, как воевать с пауками, как не давать им передышки. Кто-то из светлых голов в универе предложил использовать крыс. Но если пауки научились справляться с борымом, мы эту идею отвергли. Ким предложил бомбить их бабуринскими бомбами, либо вообще — сбрасывать на них «алмазные звезды» в живом виде... Но места тут хватит не на одну колонию пауков, это тоже, как я считаю, ни к чему бы не привело. И вот, поработав с Ширами, которые знают о камнях столько, что просто дух захватывает, мы нашли... Вот эту «замазку». Она, как видишь, разлагает какие-то органические составляющие в каменных блоках пауков, причем так основательно, что они теряют всякую механическую прочность.

— А это значит, — Ростик уже все понял, — что их башни просто растают.

— Как Гингема, когда на нее вылили ведро воды. — Определенно Пестель сегодня был в ударе по части сравнений. Или просто очень долго не говорил с людьми, вот из него и хлещет.

Аглоры тоже поняли, в чем дело, кажется, они понимали даже то, о чем говорил Пестель, потому что Бастен мельком улыбнулся.

— Сколько Ширы с твоей, конечно, помощью могут изготовить этой «замазки»?

— Да сколько угодно. У них для этаких вот штук целый завод построен... Тот, что мы приняли сначала за каменное кружево, помнишь?

Ростик помнил, как было дело. У Широв действительно имелось что-то вроде химического завода, сделанного, как и все у них, из камня или камнеподобного вещества за городом, в небольшой котловине. Люди обнаружили его в одно из первых своих посещений Чужого.

— Тогда, — Ростик почти торжественно обернулся к аглорам, — мы можем действовать очень быстро.

— Только знаешь что, — попросил Пестель, — трехноги и сами тут справятся, а ты лучше возьми меня с собой, когда будешь растворять паучиные башни, идет?

Ростик улыбнулся от души.

— Идет. Теперь, когда вы тут такую штуку выдумали, проси чего хочешь.

— Ого, — счастливо засмеялся Пестель, — да ты действительно в Председатели вырастаешь, а я думал — слухи!