Все было как обычно, с десяток черных треугольников со всех направлений разом — чтобы ламарам некуда было бежать — сошлись, используя всю свою огневую мощь. Но даже этого удара оказалось недостаточно, потому что большая часть деревни была вкопана в крутой для этой местности берег озерца. Основная часть ламаров и сидела в этих норах, ожидая своей участи. Эти же норы и не давали пурпурным обнаружить эту деревню... Если бы не Ростик.

Тем не менее довольно скоро на поверхности было уничтожено все, что можно, потом на транспортных машинах подтащили с полсотни вас-смеров. Они высадились и закрепились на территории, окружив довольно жидким, но непреодолимым кольцом ту самую часть берега, где находились ламары. К тому же из воздушной орды антигравов высадились боевики пурпурных, подавили остатки сопротивления и принялись почти деловито забрасывать в эти норы, где прятались деревенские, дымовые шашки. Вот тогда-то ламары и полезли, некоторые еще стреляли из луков, кто-то пальнул даже из ружья, но в основном они сдавались. Их тут же собирали в толпы, вязали и грузили на корабли, чтобы отправить в тыл, в рабство.

К тому времени загорелся окружающий лес, расстилая над землей дымное полотнище, под которым даже Ростику с его тренированными способностями понимать то, чего никто видеть не мог, стало трудно ориентироваться. И тогда, как много раз уже бывало, на него накатила волна безразличия, отупения и отвращения к себе, к слишком успешным пурпурным, к жизни вообще.

Вот и еще одна деревня прекратила свое существование, вот и еще один обоз с рабами будет отправлен куда-то на северо-восток, к Вагосу. Вот и еще один кусок прекрасного леса с деревьями, похожими на колонны, подпирающие небо, будет сожжен, уничтожен, и на этом месте через пару недель обоснуются комши.

Первым делом они что-то сделают с местной травой, которая была больше всего похожа на плотный, почти без просветов, ковер из узорчатого кружева, где ни один листочек не повторял соседний. Особенно старательно комши уничтожат голубоватые цветы, пахнущие как сирень из Боловска и одновременно как раздавленная полынь — горьковато, вкусно и совершенно по-родному. Почему этот запах вызывал воспоминания о детстве, маме, друзьях и родном городе, Ростик не умел объяснить даже себе

А еще через месяц на этом месте не останется почти ничего, кроме голой земли, смешанной с золой, и комши начнут высаживать здесь свои клубни, а если плантация получится хорошей, то и переселят сюда несколько тысяч пауков. Те организуют подобие фермы и начнут размножаться с той страшной стремительностью, которая свойственна насекомым и которая у крупных и агрессивных пауков зависит только от количества потребляемой пищи.

Джар, как обычно в таких случаях, выглядел очень довольным, вслух подсчитывал наградные, которые они с Синтрой получат за удачную операцию, в особенном приступе самодовольства похлопывал Ростика по плечу, не высказываясь, но определенно радуясь тому, что именно ему выпала такая выгодная работенка по обслуживанию этого уродливого и непонятного парня малораспространенной, но такой эффективной расы.

Когда с деревней было почти покончено, что-то вдруг изменилось, пошло не так, как предполагалось. Потому что вдруг из тех же нор, из которых уже вышли женщины и дети, вдруг стали выползать какие-то прозрачные кляксы, медлительные, но и вполне расчетливые в своих движениях Сначала их даже никто не заметил. И появились они абсолютно бесшумно, только Рост понял, что они появляются, но даже ему было невозможно понять, что же эти новые враги пурпурных собираются делать...

А сделали они удивительную вещь. Приподнимаясь на каких-то щупальцах вырастающих из передней части все время меняющегося туловища, они вдруг... стали стрелять едва видимыми струями, тонкими и летящими по очень пологой дуге, в кружащие над деревней антигравы. И почти каждый из этих.. плевков попадал в цель. Тогда участь летающей лодки губисков была решена, потому что ее почти сразу начинало болтать из стороны в сторону, словно экипаж такого антиграва погибал... В конце концов почти все машины губисков, которые были поражены таинственными прозрачными кляксами, рухнули на землю и обратились в груды обломков. Некоторые, разумеется, взорвались. Тогда на происходящее обратили внимание офицеры.

Сначала в сознании Роста прозвучал негодующий вопль не в меру развитого в ментальном плане г'мета, потом поднялся вой, стон, и тогда даже обычным образом, со стороны солдат, расхаживающих по деревне с видом несомненных победителей, стали доноситься крики ужаса. Экипажи антигравов, которые наконец-то сообразили, что за опасность им угрожает, попробовали увести машины, но и это было непросто, потому что некоторые из прозрачных, чуть дольше, чем обычно прицеливаясь, добивали своими... выстрелами до целей, находящихся более чем за километр от деревни. Ростик едва верил своим глазам, он и не знал, что у ламаров существует такой эффективный способ защиты, что они умеют использовать таких удивительных... союзников.

— Боноки! — заорал вдруг и Джар. — Боноки!..

В этом вопле был такой ужас, что Рост даже привстал со своего сиденья за пушечками антиграва, чтобы получше рассмотреть этих зверей. Или не зверей, а существ, наделенных сознанием? Уж очень толково они подловили губисков... Даже некоторую, хотя и незначительную часть ламаров отдали, якобы в плен, чтобы противник собрался в кучу, чтобы можно было расстреливать его, как на стенде, чрезвычайно экономно и без промахов.

Антиграв, за рычагами которого сидели Джар с Синтрой, круто отвалил в сторону, Рост даже не помнил, чтобы эти пилоты закладывали такой вираж, а потом резко прибавили ходу... Вот только это мало помогло. Какой-то шипящий удар прозвучал резко и непривычно, словно в спальне кто-то вздумал резко ударить в гонг... Синтра сразу же, как автомат, вывела машину вниз и уже через пять-семь секунд они плюхнулись на высокую траву, зашелестевшую под обшивкой. Последовало несколько ударов, и Джар одним движением выскользнул в моментально открытый между пилотами люк... Рост сообразил, что покинуть машину обычным образом, через широкий и удобный выход в кормовой части антиграва по каким-то причинам невозможно. А потом понял, почему это невозможно — гребцы на котлах умирали, причем страшно, задыхаясь и издавая хрипы от невозможности вдохнуть воздух.

Нервно-паралитическая субстанция, подумал Рост, насколько возможно быстро проталкиваясь следом за Синтрой. Она слегка застряла в люке, но Джар уже выдергивал ее за ноги и так же попробовал выдернуть Роста, хотя тот еще только примеривался, чтобы протащиться через крохотное отверстие в днище антиграва. В итоге Джар ободрал ему спину даже под тканью комбинезона, чуть не вывихнул обе руки разом и к тому же изрядно приложил Ростика подбородком о край люка, вызвав звон в голове...

Но долго приходить в себя Ростику не позволили, Джар подхватил его и вместе с Синтрой, которая одной рукой держала человека под руку, а в другой сжимала небольшой полетный пистолетик и озиралась с видом дичи, загнанной в ловушку, поволок от машины прочь... Та взорвалась, едва они отбежали метров на тридцать. Волна раскаленного воздуха толкнула Роста, и он совершил кульбит метров на десять вперед, кажется, даже с сальто, что совсем не помогло его голове быстрее прийти в норму.

Потом они поднялись на ноги, Синтра едва ли не по-девчоночьи принялась отряхиваться, не выпуская оружие из рук. Джар впервые после этого приключения попробовал усмехнуться, демонстрируя великолепные зубы, между которыми, как у всех габатов, почти не было щелочек.

— Уф, кажется, вывернулись.

— Что... Что это такое? — спросил Рост.

— Боноки, — сквозь зубы буркнула Синтра, сунула пистолет за ремень на животе. — Подождем, пока нас найдут.

Сквозь дым пожара, который вдруг забился у корней травы, где, должно быть, имелись более сухие стебли, она попыталась рассмотреть, что творилось вокруг деревни. Там, судя по всему, кипел жестокий и упорный бой. Пурпурным изрядно доставалось. По крайней мере, даже вас-смеры, не умеющие отступать и всегда рвущиеся в сражение с пылом берсерков, на этот раз не спешили. Видимо, оборона деревни была выстроена более разумно, чем в тех поселках ламаров, которые этот отряд губисков накрывал прежде.

— Джар, — Рост отдал бы год жизни за глоток воды, но решил пока выяснить главное, — эта субстанция... которой плевались боноки, она же... как-то отравила наших гребцов, верно? Но почему загорелся сам антиграв?

Джар тоже смотрел на бой, грохотавший в полукилометре от них, но на вопрос Ростика среагировал. Он был все еще бледен, а с левой стороны у него по лицу расплывался огромный синяк, который было довольно необычно видеть на пурпурной коже губиска.

— Это какое-то составное вещество... С одной стороны оно, конечно, отрава, такая, что никто не способен вдохнуть воздух... Представляешь, нет силы в легких, чтобы дышать.

— Представляю, — кивнул Рост, в самом деле, парализующие дыхание яды — не такое уж открытие для человечества.

— А с другой, в ней есть какая-то гадость... — Джар начал, наконец, успокаиваться, стянул полетный шлем и вытер рукавом пот на коротко по меркам пурпурных стриженной голове. — Воспламеняется от колебаний, которые возникают в котле антиграва. Причем горит очень жарко, металл плавится, как медуза на солнце, и... В общем, как только меняется конфигурация направляющих ребер в котле, он взрывается. — Джар сел рядом с Ростиком, проверил свой пистолет, снова сунул его в кобуру. — Нам повезло, что бонок попал в корму, иначе... нас бы уже не было.

— Боноки разумны? — снова спросил Ростик.

— Нет, — буркнула как всегда крайне недовольным тоном Синтра, — их ловят еще молоденькими в лесах, потом... заставляют съесть одного из наших, лучше, чтобы это был маленький мальчик либо девочка. — Она по-прежнему озиралась. Чтобы расслышать ее слова, Рост должен был встать и подойти. — Тогда боноки становятся в какой-то мере разумными и могут... Да, становятся живым оружием ламаров.

— Слушай, Син, — заговорил Джар, — может, двинем к лесу? Там наших кораблей больше, кто-нибудь и нас подберет...

— Не хочу, — мотнула головой Синтра, — они тут все очень здорово продумали, могли в кустах и засаду организовать, вот для таких нетерпеливых, как ты. Пусть уж лучше пехота нас здесь отыщет, все равно они, наверное, с боноками справятся и тогда начнут обходить сбитые машины.

— Мы здесь как-то слишком уж...

— На ладони, — подсказал Рост. Джар, должно быть, от волнения заинтересовался, что эта фраза значит, пришлось ему объяснять. Джару это понравилась, он кивнул.

— Я так и знал, что ты из воинственного племени, не чета этим... — Он посмотрел на деревню, где бой, кажется, уже оборачивался в пользу нападающих.

— Как раз наше нынешнее положение доказывает, что они тоже неплохие бойцы, — отозвался Ростик.

— Мы их все равно сделаем, — отозвалась Синтра и вдруг навела пистолет на Ростика, а на ее лице появилось довольно сложное выражение. — Ты ведь не собираешься перебежать к ним, Рост-люд? — Она помолчала, Рост с интересом смотрел на нее. — Я не имею права потерять тебя.

Джар чуть отодвинулся в сторону, чтобы не оказаться под выстрелом Синтры, потом хмыкнул.

— Он еще оглушен посадкой, Син... Вспомни, он же был без ремней, когда я плюхнулся на землю. И надышался больше нашего.

А ведь и правда, подумал Рост, и только тогда понял, насколько он слаб и медлителен. Вероятно, часть отравленного воздуха, погубившего гребцов, все-таки попала ему в легкие, иначе он бы уже обдумывал новые сведения. Но... нет, скорее всего, дело было не в его замедленности. Предвиденье говорило: побег в этих условиях ничего не даст. Деревню все равно уничтожат, хотя под землей тут и имелись какие-то ходы, которые позволят немногим бонокам и солдатам-ламарам пробраться к лесу и скрыться.

Значит, все равно, если бы Ростик попробовал к ним перебежать, его бы, скорее всего, пристрелили, не размышляя, даже не по горячности, а потому, что у любого из ламаров не было бы возможности разобраться, что он, в общем-то, не губиск. В том-то и дело, что для них он — слишком похож на пурпурного... Нет, бежать сейчас было невозможно, тем более что и не справится он в нынешнем состоянии с Джаром и Синтрой. Оружия нет, а как рукопашник Рост не силен... Знакомая горечь от предательства и собственной слабости, неумелости и нерешительности затопила его, но Ростик не дал ей проявиться. Он остался спокойно-настороженным, даже слегка равнодушным.

— Дело не в той штуке, которой в нас плюнули боноки, просто я... — Он подумал и уже более уверенно завершил: — Когда вокруг слишком много смертей, я впадаю в апатию, мне трудно думать, трудно быть решительным.

— Он их чувствует, — слегка нараспев высказался Джар, поясняя Синтре, — и впадает в ступор.

— Ладно, — однако пистолет Синтра не убирала, и Джар к Ростику не приближался, — тогда потопали... К главному нашему отряду. Если уж ты чувствуешь ламаров на расстоянии десятков миль, то сможешь сообразить, где наших больше всего... Странно, что я не подумала об этом раньше.

Рост пошел перед ней, стараясь выглядеть таким же вялым, как прежде, размышляя об этих самых милях пурпурных. Строго говоря, они действительно были близки к человеческим милям, только не сухопутным или немецким, а морским. Основой послужил, как ни странно, кабельтов, который тоже был чуть больше земного.

Рост смотрел на траву, обмывающую, как зеленые волны, его полетные сапоги, иногда она поднималась до бедра. Откуда-то он знал, что эта трава была единственным, что могло противостоять клубням комши, единственным, что определяло — кто владеет этой территорией.

Нет, с раздражением на себя подумал Рост, нужно воспользоваться моментом и выяснить еще что-нибудь, что поможет в будущем убежать... Он вдруг понял, что его голова совершенно не слушается его, он был просто заморожен, но не ударом о землю, как думал Джар, а... неким присутствием в его сознании другого сознания, лояльного к пурпурным, или даже хуже — присутствием в себе чужой воли, которая не позволяла ему размышлять о побеге.

Вот это и было то самое, что нуждалось в выяснении. Росту следовало попробовать понять, что же с ним такое происходит? Следовало проанализировать и придумать, как избавиться от ментального пресса, который он теперь ощущал в себе.

Место сбора тех немногих пилотов, которые выжили после нападения боноков на антигравы, оказалось довольно далеко и, разумеется, не в стороне леса. Там-то как раз летающие лодки наткнулись еще на одну засаду, на группу пусть и менее подготовленных, но более многочисленных боноков. Они-то уж постарались... Там было сбито едва ли не больше машин, чем над деревней. Но и там бой уже иссякал. От десятка рухнувших машин лес загорелся, и теперь шлейф этого дыма едва ли не закрывал солнце.

— Джар, — Спросил Ростик, — почему ламары... так называются?

— Ламарами называют тех, кого обработали для того, чтобы они уже никогда не смогли быть свободными, — мерно проговорил Джар. Впрочем, Ростик заметил, его левая рука покоилась за ремнем, поблизости от рукояти пистолета. Синтра, кажется, вообще не сводила свой ствол с Ростиковой поясницы, обращаться к ней сейчас не хотелось, она нервничала. — А вообще-то, сами себя они называют восхунами... Неужели ты об этом не читал в книжках?

— А квалики?

— Из них иногда тоже делают ламаров, — ответил Джар. — Но они поддаются лишению собственной воли гораздо хуже, чем восхуны.

Последнее слово Джар даже не выговорил, а выплюнул, словно кусок какой-то гадости, случайно попавшей ему в рот.

— Значит, когда-то я тоже был ламаром? — спросил Ростик.

— Ты вернулся, — сказала Синтра, постепенно она сознавала, что Ростик ведет их правильно, боевиков-губисков и вас-смеров вокруг стало побольше, градус опасности явно падал. — Поэтому ты стал не ламаром, а людом... Как сам себя называешь.

— Я думал, что ламары — это раса. А оказывается, это обозначение...

— Обезволенного, — договорил Джар. — Чтобы они жили дольше и были более выносливы. — Он вдруг закричал какой-то группе пурпурных: — Э-гей, сюда!

Солдаты пурпурных обернулись на крик, потом бегом бросились к пилотам, конвоирующим Ростика.

— Обычно от тех, кто вернул себе сознание, — продолжила Синтра, вообразив, что отвлеченные вопросы обсуждать сейчас проще всего, — стараются избавиться.

— Уничтожают?

— А разве у вас нет системы законного устранения вредных членов общины? — Помолчав, Синтра добавила: — Вернувшийся — это тот, у кого не сработали оба элемента ламарского изменения, ты стал умнее, как мне говорила Карб, и более упорным.

К ним подбежал один из солдат, у которого, к Ростикову удивлению, даже росло что-то вроде бородки, козлиной, реденькой, но все-таки бородки. Усов правда уже не было, либо они были совершенно бесцветными даже на этом пурпурном лице.

— Господин... Вы отловили пленного?

— Это не пленный, — тут же резко, повелительно и визгливо заговорила Синтра, — это наш. Просто окружите его и не спускайте глаз, пока я не доложу командиру.

— Слушаю.

Вот и все, лениво, но и с облегчением решил Ростик. Искушение возможным побегом отпустило... Теперь-то бежать определенно невозможно. Ну и ладно, пусть пока так и будет. А то уж очень обидно было бы получить выстрел от Синтры или от восхуна... Вообще, любой выстрел. Если уж бежать, то чтобы все непременно удалось. Он вздохнул и подошел к одному из трупов пурпурных, солдаты вокруг него, душ восемь, едва ли не в один голос взревели, но Джар, который тоже был поблизости, успокаивающе поднял руку и пояснил:

— Пусть посмотрит... Теперь можно. Теперь он может делать, что хочет.

Да, про себя, на самом возможном из низовых уровней мышления, решил Ростик. Пора и вам привыкать, что я рассматриваю трупы убитых, может быть, по той простой причине, что рядом с убитыми солдатами, как правило, можно найти оружие. А может, для того, чтобы контролирующий мое сознание умник, где бы он ни находился, не удивился, если я однажды попрошу в библиотеке анатомический атлас... Пусть привыкают, все-таки побочные действия, которые не приводят к сложностям, самых осторожных делают беззаботными и чуть менее осмотрительными.