XXIV
Комнату, снятую им для свиданий с Магдой, Горн обратил в мастерскую, и всякий раз, когда Магда являлась, она заставала его за работой. Он издавал музыкальный, богатый мотивами свист, пока рисовал. Магда глядела на меловой оттенок его щек, на толстые, пунцовые губы, округленные свистом, на мягкие черные волосы, такие сухие и легкие на ощупь — и чувствовала, что этот человек в конце концов ее погубит. На нем была шелковая рубашка с открытым воротом, ладным ремешком подпоясанные фланелевые штаны. Он творил чудеса при помощи китайской туши.
Так они виделись почти ежедневно; Магда оттягивала отъезд, хотя автомобиль был куплен и начиналась весна. «Позвольте вам дать совет, — как-то сказал Горн Кречмару. — Зачем вам брать шофера? Я способен сидеть за рулем двенадцать часов сряду, и автомобиль у меня делается шелковым». «Очень мило с вашей стороны, — ответил Кречмар несколько нерешительно. — Но право, я не знаю… Я боюсь оторвать вас от работы, мы собираемся довольно далеко закатиться…» «Ах, какая там работа. Я и так собирался махнуть куда-нибудь на юг». «В таком случае будем очень рады», — сказал Кречмар, с тревогой думая о том, как отнесется к этому Магда. Магда, однако, помявшись, согласилась. «Пусть едет, — заметила она. — Хотя, знаешь, он последнее время начинает мне надоедать, поверяет мне свои сердечные дела, — он об этом говорит с такими вздохами, словно влюблен в женщину. А на самом деле…»
Был канун отъезда. По дороге домой из магазинов она забежала к Горну и повисла у него на шее. Присутствие маленького мольберта у окна и пыльный сноп солнца через комнату напоминали ей, как она была натурщицей, и теперь, торопливо снимая платье, она с улыбкой вспоминала, как бывало ей иногда холодно выходить голой из-за ширмы.
Одевалась она потом с чрезвычайной быстротой, подскакивая на одной ноге, кружась, поднимая в зеркале бурю. «Чего ты так спешишь?» — сказал он лениво. — «Подумай, нынче последний раз. Неизвестно, как будем устраиваться во время путешествия». «На то мы с тобой и умные», — ответила она со смехом.
Она выскочила на улицу и засеменила, выглядывая таксомотор, но солнечная улица была пуста. Дошла до площади — и, как всегда возвращаясь от Горна, подумала, а не взять ли направо, потом через сквер, потом опять направо… Там была улица, где она в детстве жила.
(Счастье, удача во всем, быстрота и легкость жизни… Отчего в самом деле не взглянуть?) Улица не изменилась. Вот булочная на углу, вот мясная, на выставке — знакомый золотой бык, а перед мясной — привязанный к решетке бульдог майорской вдовы из пятнадцатого номера. Вот кабак, где пропадал ее брат. Вот там наискосок — дом, где она родилась. Подойти ближе она не решилась, смутно опасаясь чего-то. Она повернула и тихо пошла назад. Уже около сквера ее окликнул знакомый голос.
Каспар, братнин товарищ с татуировкой на кисти. Он вел седло велосипеда с фиолетовой рамой и с корзиной перед рулем. «Здравствуй, Магда», — сказал он, дружелюбно кивнув, и пошел с ней рядом вдоль панели.
В последний раз, когда она видела его, он был очень неприветлив: тогда он действовал с приятелями сообща. Это была группа, организация, почти шайка; теперь же, один, он был просто старый знакомый.
«Ну, как дела, Магда?»
Она усмехнулась и ответила: «Прекрасно. А у тебя как?»
«Ничего, живем. А знаешь, ведь твои съехали. Они теперь в скверном квартале. Ты бы как-нибудь их навестила, Магда. Подарочек или что. Твой отец долго не протянет…»
«А Отто где?» — спросила она.
«Отто в отъезде, в Билефельде, кажется, работает».
«Ты сам знаешь, — сказала она, — ты сам знаешь, как меня дома любили. У меня пухли щеки от оплеух. И разве они потом старались узнать, что со мной, где я, не погибла ли я ? Не прочь на мне заработать — вот и все».
Каспар кашлянул и сказал: «Но это, как-никак, твоя семья, Магда. Ведь твою мать выжили отсюда, и на новых местах ей не сладко».
«А что обо мне тут говорят?» — спросила она с любопытством.
«Ах, ерунду всякую… Судачат. Это понятно. Я же всегда считаю, что женщина вправе распоряжаться своей жизнью. Ты как — с твоим другом ладишь?»
«Ничего, лажу. Он скоро на мне женится».
«Это хорошо, — сказал Каспар. — Я очень рад за тебя. Только жалко, что ты стала теперь дамой, и нельзя с тобой повозиться, как раньше. Это очень, знаешь, жалко».
«А у тебя есть подружка?» — спросила она улыбаясь.
«Нет, сейчас никого, мы с Гретой поссорились. Трудно все-таки жить иногда, Магда. Я теперь служу в кондитерской. Я бы хотел иметь свою собственную кондитерскую, — но когда это еще будет…»
«Да, жизнь», — задумчиво произнесла Магда и, немного погодя, подозвала таксомотор.
«Может быть, мы как-нибудь», — начал Каспар, но застеснялся.
«Погибнет девчонка, — подумал он, глядя, как она садится в автомобиль. — Наверняка погибнет. Ей бы выйти за простого хорошего человека. Я б на ней, правда, не женился — вертушка, ни минуты покоя…»
Он вскочил на велосипед и до следующего угла быстро ехал за автомобилем. Магда ему помахала рукой, он плавно, как птица, повернул и стал удаляться по боковой улице.
