Часть 1
Примерно на двадцатой минуте ожидания Сенин поймал себя на том, что ковыряется ногтем в зубах. Он отдернул руку и искоса посмотрел на секретаршу. Та занималась своими делами.
«Наверно, не видела, – подумал он. – А может, видела, но не подала вида. Они ж тут все воспитанные. Черт, надо учиться следить за собой».
Он откинулся на спинку стула и тихо вздохнул. Цифры на табло часов сменялись медленно. Ничего, нам ждать не привыкать. В профессии Сенина ожидать приходилось гораздо больше, чем действовать. Специфика такая. То взлета ждешь, то посадки, то приказа, то обеда. Бывало, по нескольку суток ничего не делаешь, только ждешь. Поэтому полчасика в приемной как-нибудь потерпим.
Он попытался разглядеть свое отражение в стеклянной дверце стеллажа напротив. Виден был только силуэт. Довольно внушительный силуэт – плечистый, квадратный.
Сенин знал, что парадка на нем сидит хорошо. Она ему нравилась, но надеть ее пришлось всего трижды за пятнадцать лет службы. Первый раз, когда закончил училище. Потом – когда провожали на пенсию. И вот теперь. А больше поводов не нашлось. Даже капитанские погоны вручили в тесном ржавом кубрике полицейского бота. Было это где-то то ли между рогами Тельца, то ли между ногами Девы…
– Спасибо за ожидание, старший менеджер готов принять вас, – донеслось до Сенина.
«Надо же, какие они тут вежливые, – подумал он, поднимаясь. – Ну, прямо тошнит от любезностей».
Открывая дверь кабинета, он всё еще надеялся, что менеджер по кадрам окажется милой юной киской, которую он тут же обаял бы своим образом отважного вояки. Но там сидела не киска, а немолодой мужчина с постным лицом и следами многочисленных искусственных омоложений. Он был такой же рафинированный и ухоженный, как и все предметы интерьера. Если б не шевелился, сошел бы за деталь собственного кресла.
Сенин вошел и остановился. Последовала пауза в полминуты. По негласному этикету это время отводилось, чтобы хозяин кабинета оторвался от насущных забот и обратил внимание на посетителя. Чиновники более высокого ранга могли растянуть процесс до минуты, а то и двух.
– Вы, если не ошибаюсь… – Лицо чиновника изобразило напряженную умственную работу.
Не давая ему перегореть от напряжения, Сенин подошел и положил на стол папку с документами.
– Капитан полиции в отставке Ганимед Сенин.
– Верно, верно. – Чиновник шевельнул папку, потом повернул к себе монитор. – Да вы садитесь, прошу вас.
Последующие три минуты кадровик перелистывал файлы.
– Так, а это что такое… – Он с недоумением нахмурился. – Что это за «Ган»? Кличка, что ли?
– Это… – Сенин напрягся. – Это радиопозывной. Ганимед – Ган…
– Кличка в официальном документе, – укоризненно сказал кадровик. – Такое только у вас в полиции бывает, верно?
– Я бы не сказал, что это кличка… – попробовал защититься Сенин, но его перебили:
– Привыкайте, уважаемый, к иному образу жизни. Избавляйтесь от кличек и от… – Его взгляд наткнулся на медальку Союза пацифистов, которая гордо блестела на груди Сенина рядом со штатными значками. – И от этого тоже.
– Да это…
– Знаю, знаю, это ваши полицейские прибамбасы. Вам придется понять, что в корпорации существует свой порядок, которому вы должны соответствовать.
«Не успел войти, уже получил взбучку», – с досадой подумал Сенин. Кадровик продолжал просматривать файлы.
– Ну что ж, – изрек он наконец. – Кадровая комиссия рассмотрела ваше заявление о приеме на работу в корпорацию «Русский космос» на должность инспектора по безопасности. Никаких препятствий для нашего сотрудничества мы не усмотрели.
Сенин ощутил облегчение. Препятствий и не должно быть, однако до сего момента червячок сомнения грыз – а вдруг забракуют. Тем более такое начало.
– Но, должен сказать, есть небольшая проблема. – Сенин тут же снова напрягся. – Результаты тестирования не идеальные.
Кадровик с искренним сожалением посмотрел на него.
– Мне сказали, я успешно прошел все тесты.
– Успешно. Но не идеально. Не принимайте это близко к сердцу. Вы много лет провели в дальнем космосе, в экстремальных и напряженных условиях, и поэтому… Ну, скажем так, вы не сможете сразу идеально войти в соответствие с корпоративной культурой и традициями фирмы. В чем мы, кстати, только что с вами убедились.
«Он намекает на то, что я грязное тупое быдло, – дошло до Сенина. – А как же обещанное сотрудничество?»
– И что это значит? – он невольно заговорил мягко и осторожно, чтоб, не дай бог, экстремальная полицейская натура не покоробила тихий корпоративный быт.
– Это означает ограничение на некоторые виды деятельности. По крайней мере, в первое время. У нас ведь есть очень деликатные направления – VIP-сопровождение, интеллектуальная разведка, охрана членов семей руководства. Ну, а потом посмотрим, всё в ваших руках. Корпорация открывает широчайшие возможности для служебного роста и внутреннего развития.
Эту песню Сенин уже слышал. Вернее, читал в рекламных буклетах «Русского космоса». Тем хуже. Он окончательно почувствовал себя дремучим дебилом, которого боятся подпускать к VIP-персонам. А всё так хорошо начиналось…
Впрочем, глупо было рассчитывать на то, что можно выскочить из полицейского комбинезона и тут же запрыгнуть в деловой костюм. Надо реально оценивать себя. Раз ты солдафон, то знай свое место.
– И чем я буду заниматься? – спросил Сенин, готовясь услышать любую гадость.
– Думаю, с вашим-то опытом и послужным списком ставить вас на караульную службу нецелесообразно. Но есть вакансия начальника тактического полигона на одной отдаленной базе. Будете учить наших ребят тому, что сами хорошо знаете. – Чиновник поощрительно улыбнулся.
«Ясно. Загонят в такую глушь, что света белого не увидишь. А я-то надеялся посидеть на кожаных диванах, попить из высоких бокалов. Э-эх, дурачина-простофиля…»
– Так что, если у вас нет возражений… – Кадровик отодвинул клавиатуру, намекая на скорое окончание разговора.
– А мои возражения что-то значат?
– Конечно. Можете изложить письменно заявление о вашем несогласии с решением, будет составлен акт, комиссия его рассмотрит…
«И назначит помощником младшего говновоза, чтобы впредь не умничал. Нет уж, лучше на полигон».
– От души поздравляю вас, офицер. – Кадровик протянул напудренную руку. – Вы приняты. В холле подойдите к администратору, вас поселят и накормят. Немного позже вы будете представлены Мелояну. Мелоян – это начальник Сектора, – укоризненно добавил он, наткнувшись на вопросительный взгляд нового сотрудника.
«Ах, простите, не выучил имена ваших повелителей», – подумал Сенин. Однако от слова «накормят» повеяло теплом. Хорошее слово. Означает, что здесь не придется жрать холодные консервы, выковыривая их ножом из банки. Это уже кое-что.
«И всё-таки как это у них так получается, – недоумевал Сенин, выходя из кабинета. – Вроде обласкали, поздравили, обращаются на „вы“; накормить пообещали… А всё равно понятно, кто ты здесь и где твое место. М-да, вникать мне еще и вникать в корпоративную культуру…»
* * *
«А рожа-то у меня обезьянья», – с досадой отметил Сенин, когда оказался в лифте и увидел в зеркальной стене свое отражение.
Рядом ждали своей остановки новоявленные коллеги. Они были холеные и отглаженные, лишенные всего лишнего и индивидуального. Сенин подумал, что не скоро научится различать их в лицо. Странно, но в полиции, где положена униформа и единообразие, люди больше стремились проявить индивидуальность. Каждая боевая группа имела свой фирменный прикол в обход униформы: кто белые шарфы носил, кто цветные платки на голову повязывал. Была даже команда, которая появлялась на людях не иначе как в ковбойских шляпах. Где они их только достали… Командиры, и Сенин в том числе, смотрели на это сквозь пальцы, потому что понимали: люди – разные, и они хотят выглядеть хоть немного разными.
Здесь же, наоборот, персонал загонял себя в общепринятый стандарт, чтобы ни в коем случае не выделяться. Вот, даже к жалкой медальке прицепились. Да весь полицейский спецназ носит медальки Союза пацифистов, все это знают, и ни один генерал не смеет встать поперек традиции.
Забавно было наблюдать, как чужеродная среда встречает появление нового объекта в лице Сенина, как обволакивает и изучает его. Он буквально кожей чувствовал быстрые любопытные взгляды. Но ничуть не смущался.
Наоборот, гордо демонстрировал себя, и свою ладную парадную форму, и несвойственное для местной публики независимое выражение лица. Назло им всем.
Выйдя в холл, он остановился и окинул взглядом убранство. «Вот уж кому деньги девать некуда», – прокралась завистливая мысль.
Огромное пространство, масса ненужных светильников, полированные панели, кожаные диваны у стен, горшки с пальмами. И ладно, если б всё это стояло где-нибудь на тверди земной. Нет же, оно болтается в ледяном вакууме, в сорока космических милях от ближайшего обитаемого мира. Называется «опорная база Сектора».
Интересно, сколько нужно воздуха, тепла, энергии, чтобы здесь, в глубоком космосе, работники корпорации могли цокать каблучками по стеклопаркету и носить полупрозрачные сорочки? Много, очень много.
Сенину приходилось бывать на таких базах. Правда, в несколько ином качестве. С гелевым ружьем наперевес и криками «Лежать, суки!». И теперь его тихонько грыз крошечный комплекс вины.
Администратор, сверившись с данными компьютера, выдал ему радиобрелок и ключ-карту от номера в гостинице. В этом летающем небоскребе было две гостиницы, а также большой ресторан, конференц-зал и еще много чего. Сенин считал, что у него будет время, чтобы осмотреть все достопримечательности и стать своим человеком в каком-нибудь баре. Как ни крути, а общения хотелось.
Номер порадовал сдержанной, лаконичной роскошью и качеством. Дверь шкафа отъехала без малейшего скрипа, кресло легко повернулось на оси и заботливо приняло гостя в свое мягкое удобное нутро. Идеально чистый телеэкран, на который удобно смотреть и с кресла, и с диванчика. Тут же – видеодиск «Русский космос: полтора века во Вселенной» в подарочной упаковке. Впрочем, такой подарок Сенина не растрогал. Пропаганды он наелся. В остальном всё очень даже неплохо.
Он поднялся с кресла и подошел к дивану. Надо бы снять ботинки, которые он не снимал часов четырнадцать, и дать ногам отдохнуть. Но тогда придется идти в душ, иначе пойдет такой запашок по стерильным гостиничным стенам… А в душ так сразу лень, передохнуть бы минут пять.
В конце концов Сенин скинул мундир и завалился на диван в ботинках. И тут же испытал странный прилив удовольствия от этого маленького преступления против местных порядков. Нечасто позволишь себе лечь в грязном на чистое. Обычно бывало наоборот.
Через минуту он понял, что не может расслабиться и полностью отдаться отдыху в уютной чистой комнатке. Тело еще не привыкло к этим условиям. Ему бы, телу, пристроиться полулежа, прислониться к какому-нибудь ящику в грузовом отсеке, тогда – да. И еще ранец под голову. И можно очень даже неплохо выспаться. А здесь что-то не то.
Надо привыкать. Скорее всего, на далеком тактическом полигоне тоже будут удобные хорошие комнаты. Всё-таки корпорация. Один промысловик, случайно встреченный Сениным в безвестном грузовом порту, сказал: «Мы зарабатываем деньги не для того, чтобы ползать на карачках по грязным ржавым коридорам».
Это верно. У них даже крошечные почтовые грузовички устланы ковровыми дорожками. И конденсат с потолка не капает, и не надо надевать теплый бушлат, когда ложишься спать. Частный капитал умеет себя холить и лелеять.
Сенин дотянулся до мундира, достал блокнот. Включил нужную запись и поставил экран на подушку перед собой. Ну, здравствуй, жена. Он давно знал сообщение наизусть, но всё равно пересматривал его раз за разом.
«Привет, бродяга. – На крошечном экране появилась женщина с насмешливыми глазами. – Всё носишься с ружьем, людей пугаешь? Я вот думаю, давно тебя не видно и не слышно. Забыл, наверно, законную жену? А меня пересадили на пассажирский лайнер. И я теперь – помощник капитана. – Женщина убрала с плеч рыжие кудри и гордо постучала пальцем по погону. – Видал? Теперь сама могу тобой командовать. Как ты поживаешь, Сенин? Голову даю на отсечение, тискаешь сейчас какую-нибудь повариху на базе. Точно? Ай-ай-ай, Сенин, как можно, при живой-то жене? Ладно, не обижайся. До гражданской пенсии мне осталось всего-то три с половиной года. Ты уж дождись. Кстати, отпуск мой откладывается – в связи с переводом. И когда мы теперь увидимся, ума не приложу. Ты уж придумай что-нибудь, Сенин, ладно?»
В груди у Сенина сладко заныло. «До чего ж хороша, бестия! – подумал он. – И годы ее не берут, и ничего с ней не делается. Жалко, трахается там направо и налево… „помощник капитана“. Ну, тут уж ничего не поделаешь, судьба у нас такая, сам грешен».
Сенин был одним из тех идиотов, кто женился сразу после выпускного бала на студентке гражданского летного факультета. Конечно, в тот момент всё было красиво: новая жизнь, золотые погоны, прощание с училищем, да еще юная жена-красавица. И сердце из груди рвалось, и слезы катились, и в любви до гроба клялись с исступлением.
Так многие делали. Однако подобные браки были скорее красивым романтичным ритуалом для выпускников. Такие семьи моментально самоликвидировались, месяца за два-три. И от былой любви оставалось лишь недоумение. Какая, к черту, любовь, если оба летают в разных концах света, и неизвестно, когда увидятся. Вернее, известно – на пенсии. Но это уж совсем ни в какие ворота, кому нужна такая «семья»?
А вот у Сенина с Элизой получилось не как у всех. Во-первых, им удавалось относительно регулярно встречаться. Хотя бы раз-два за год. Во-вторых, они искренне друг в друге души не чаяли, им вместе было всегда интересно и весело. Даже проведя пять недель отпуска в одном номере офицерской гостиницы, они друг другу не надоедали.
И поэтому, расставаясь, всерьез клялись встретиться снова. Хотя всерьез или не всерьез, кто там разберет… Элиз ведь серьезно говорить просто никогда не умела. Всё через усмешку. Сенин, наверно, и не удивился бы, если б при следующей встрече она рассмеялась: «Ты что, Сенин? Какая семья? Покувыркались – и хватит».
Эти мысли регулярно возникали и заставляли чувствовать себя дураком. Потому что ждешь, надеешься, вроде даже любишь, а что там на самом деле? И все, кто узнавал о его с Элиз семейной жизни на расстоянии, за его спиной пожимали плечами.
Впрочем, как раз на это Сенину было совершенно плевать. Пусть пожимают. Как ни крути, а он этой надеждой жил все эти годы. Вернуться, вселиться в полученную по закону усадьбу, привести ее в порядок – и дождаться Эли. Встретить ее в порту, обнять, усадить в машину, а потом, когда утихнут первые радости встречи, показать свой главный сюрприз…
И еще обязательно купить большую кружку для какао, с которой можно выходить по вечерам на крыльцо усадьбы и смотреть, как солнце прячется за горизонт.
От мечтаний его сердце снова сладко заныло. Но еще четыре года, черт их подери. Это ведь немало…
Всё равно, решимость дождаться счастливого момента не стала меньше. Наоборот, прибавилось сил. Сенин бодро вскочил с диванчика, решив наконец сходить в душ и привести себя в порядок. Тем более он помнил, что его обещали покормить, а значит, ждет столик в цивильном ресторане.
Он стащил с многострадальных ног ботинки и втянул ноздрями воздух. Можно было и не втягивать. Номер заволокло хорошо знакомым отвратным душком, который служил мотивом стольких баек и прибауток среди полицейских бойцов.
Сенин огляделся. Неплохо бы найти кнопку вентилятора, если таковой имеется. Хотя откуда здесь… Максимум – это пассивная вентиляция, которая день за днем вяло дует подогретым воздухом. Ладно, притерпимся.
Прежде чем идти в душ, Сенин всё-таки приоткрыл дверь – проветрить. Мало ли… Войдет горничная, а тут солдатский дух. Нехорошо будет.
Через пять минут он был свежим, бодрым и готовым жить дальше. От избытка чувств он полсотни раз отжался на чистом гостиничном коврике, а затем принял стойку и нанес несколько мощнейших ударов воображаемому противнику.
– О-о, узнаю доблестную звездную гвардию! – прозвучал незнакомый голос.
Сенин в изумлении обернулся. В двери стоял некто в лимонно-желтой майке и курортных бриджах.
– Простите, у вас не заперто.
– Ага, знаю.
– Можно войти?
Сенин пожал плечами. «Вот тебе, пожалуйста, – подумал он. – Первое знакомство с коллегами: в трусах, с вонючими ботинками посреди комнаты и с солдатским амбре в воздухе. Никакого тебе корпоративного порядка».
– Минуту, я оденусь.
– Необязательно, вы же у себя дома. – Нежданный гость прошелся по номеру, разглядывая обстановку. Разглядывать здесь было, конечно, абсолютно нечего, он просто дал хозяину время спокойно натянуть штаны и набросить рубашку.
Сенин в свою очередь успел украдкой рассмотреть незнакомца. Стильные усы и бородка, зализанные волосы, веселые живые глаза, крошечная серьга в ухе. Возраст не определить – особая порода вечно молодящихся мужчин. Но, слава богу, совсем не похож на ламинированных канцелярских крыс из корпорации.
– Еще раз извините, я тут восьмой день, всё жду транспорта. От безделья уже дурно. И тут вижу – вы появились. Решил, что это спасение свыше.
– Даже не знаю, как вас спасать, – ответил Сенин. Ему что-то не хотелось быть избавителем от безделья и скуки. Не клоун всё-таки. – Садитесь, что ли.
– Да, спасибо. – Прежде чем сесть, незваный гость опустил руку в задний карман и извлек плоскую бутылку с ликером. – Вот, как говорится…
Сенин тихо задвинул ботинки в душевую кабину. И затем включил музыку – она удачно заполняет паузы и спасает разговор от провисания.
– Я, честно говоря, тут первый день, – сказал он. – И заскучать еще не успел.
– По делам?
– Тут все по делам.
– Это верно. Меня, кстати, зовут Феликс. Феликс Рубен.
– А я – Ганимед Сенин. Работаете в «Русском космосе»?
– Нет, я наемник. Мой профиль – социопсихология. Беру разовые заказы то тут, то там.
– Социопсихолог, – проговорил Сенин. – Знаю, слышал про таких. Даже встречался. Но так и не понял, чем вы занимаетесь.
Рубен снисходительно усмехнулся.
– Лечим общество.
– От чего?
– Да мало ли… От депрессии, от иллюзий, от наивности. Люди ведь потрясающе наивны. Бросают всё, берут миграционную карту и отправляются во мрак и неизвестность. Думают, что уж там-то они построят такой порядок, чтобы всем было хорошо и сытно. А всем хорошо не бывает. И тогда начинается брожение в умах, поиск виноватых, в общем, проблемы.
– И вы их тут же решаете? – иронично усмехнулся Сенин. Ему с трудом верилось, что эдакий хлыщ способен как-то повлиять, например, на толпу бунтующих шахтеров.
– Ну, решает-то администрация. Мы только даем рекомендации. Чаще всего надо просто найти крайнего – снять с должности мэра, убрать с глаз долой префекта или там губернатора. Хуже, когда люди винят в своих бедах корпорацию. Тогда, конечно, вам слово, господин офицер.
– Я не обслуживал корпорации. Я пятнадцать лет служил в полиции.
– Вот как? – Рубен взглянул на китель. – Извините, не обратил внимания. Хотя какая разница?
– Вообще-то существенная. Корпорации охраняют только свои деньги, а полиция – законы Федерации.
– Нет никакой разницы, – категорично покачал головой Феликс. – Любая корпорация – это то же государство, где тоже есть внутренние законы. Ну а Федерация точно так же вкладывает деньги в освоение миров, и вы приставлены следить за их сохранностью. Разве не так?
– Всё-таки не так. Здесь всё решает слово хозяина, а там – закон. – Сенин, как и все военные люди, был приучен четко отвечать на провокационные вопросы. Иногда, если слова удавалось присыпать хорошей порцией харизмы, люди даже верили. Но Рубен был не из таких.
– Высокопарные слова. Поберегите их для начальства, но уж точно не для меня. Слушайте, может быть, уже пора за знакомство?.. – Он замысловато обвел рукой вокруг своей бутылки. Долю секунды Сенин сомневался. С одной стороны, почему бы не выпить ликера, если нечем заняться? Это сближает. Но он только что прибыл. И тут же за рюмку? А если начальство прознает? А как же тогда корпоративная культура?
– Благодарю. – Он демонстративно выставил на столик только один стакан. – У меня сегодня еще могут быть важные встречи.
Рубен развел руками: жаль, но ничего не поделаешь. Но себе налил.
– Тогда пью за вашу удачу. И, может быть, перейдем на «ты»?
– Легко. Друзья зовут меня Ган.
– Отлично, Ган. Надеюсь, станем друзьями.
Сенин заметил блокнот, где в застывшем кадре бесстыдница Элиза строила ему развратные глазки, и быстренько спрятал его в карман кителя.
– Так ты говоришь, что оставил службу, Ган?
– Разве я говорил?
– Да, ты сказал «пятнадцать лет служил».
– А-а… Да, служил. Теперь – пенсионер. И по совместительству начальник тактического полигона службы охраны корпорации, – непривычные слова выговаривались как-то с трудом. – Как раз с сегодняшнего дня.
– Ха, значит, и тебя подгребли. А сам высокие слова говорил. Закон, Федерация…
– Да, закон. В чем противоречие?
– Да ничего, это я так. А чего ж на пенсии не сидится?
– Рановато еще в кресло-качалку. И потом, жена выходит на пенсию только через четыре года. Надо где-то послоняться, пока жду.
– Ну, не знаю… Можно подумать, ты мало слонялся. Тебе ведь, кажется, офицерская усадьба положена?
– Да, положена. Пусть постоит, никуда не денется.
– Ладно, я всё понимаю. Сам такой же. Может, проглотишь каплю? – Феликс встряхнул бутылку.
– Давай, – решился наконец Сенин. – Капля не повредит.
– Это верно. За твой первый день на гражданке!
«А ведь действительно, надо бы как-то отметить, – подумал Сенин, смакуя глоток вишневой крепкой жидкости. – Только вот с кем?..»
– Где тут ресторан? – спросил он. – Мне намекали насчет обеда.
– Сейчас не советую, – сказал Феликс, глянув на часы. – Там переселенцы. Новая партия – человек пятьсот. Будешь два часа свободный столик ждать. И еще час – официанта.
– И что, больше негде поесть?
– Есть служебный ресторан для внутреннего персонала базы, куда тебя не пустят. И есть несколько кафе, но там придется платить.
– Ну, заплачу. Чай, не бедный.
– Не ходи. Порции там карликовые, а вот цены… Туда вообще-то люди пить ходят, а не есть.
– Пить мне еще рано. Может быть, вечерком покажешь, где можно хорошо посидеть?
– Конечно! – радостно рассмеялся Феликс. – Уж в этом не сомневайся.
– Договорились. А пока расскажи, кто такой Мелоян.
– О-о! – Феликс картинно приложил палец к губам. – Здесь он царь и бог земли и космоса.
– Он командует этой базой?
– Нет, конкретно базой командует комендант. А Мелоян вершит судьбы целого Сектора: у него шесть таких вот баз, два десятка обитаемых миров и целая космическая флотилия. В том числе боевые суда.
– Что-что? У корпорации есть боевые суда? Что за бред?
– Почему бред? Я их видел. На борту – эмблема «Русского космоса» с перекрещенными мечами. И выглядят очень внушительно.
– Ну, ясно, – рассмеялся Сенин. – Это не боевые суда. Это грузопассажирские транспорты для перевозки личного состава и техники службы безопасности. А нарисованные мечи пусть тебя не пугают. Это всё цацки и бутафория. Тяжелого вооружения там нет и быть не может.
– Ну, не знаю… – проворчал Феликс. – Слушай-ка, а почему тебя заинтересовал Мелоян?
– Мне сказали, что он меня примет для собеседования.
– А-а… – поскучнел Феликс. – На это ты зря рассчитываешь. Это лишь необязательная формальность. В лучшем случае поболтаешь с каким-нибудь третьим замом. Нужна очень серьезная причина, чтобы эта богоподобная фигура потратила на тебя хотя бы минуту.
– А ты не преувеличиваешь его богоподобность? – довольно резко ответил Сенин. – В конце концов, Вселенная принадлежит не «Русскому космосу» и не этому Мелояну лично. То, что он администрирует несколько стационарных баз…
Он примолк, потому что Феликс покачал головой и прижал палец к губам. Теперь уже безо всякой театральности. Сенин понимающе кивнул и сделал успокаивающий жест. Но раздражение осталось. Не привык он ломать шапку перед штатскими, и не скоро привыкнет. По крайней мере, он так думал. А в следующую секунду раздался навязчивый писк. Сенин долго рылся в карманах кителя, пока не нащупал радиобрелок. Звук был негромкий, рассчитанный только на хозяина устройства, однако Феликс притих и тоже услышал:
– Инспектор Сенин? Это приемная господина Мелояна. Начальник Сектора ожидает вас. Срочно.
Рука Сенина сама по себе потянулась к кителю. Куда-то сразу спряталось ухарское пренебрежение к начальству. Немое изумление на лице Феликса, естественно, ничуть не обнадеживало.
* * *
Сенин торопился по коридору, лихорадочно вспоминая, что от него может пахнуть ликером, что не брызнул лаком на ботинки и что даже не захватил личную папку, которая может понадобиться. Всё это вылетело из головы в суматохе.
В приемной он Мелояна не застал. Там сказали, что тот только что пошел к связистам. Но у связистов большого босса тоже не оказалось, и оттуда направили в аналитический центр.
И уже на дистанции между приемной главного энергетика и офисом финансового бюро ему наконец показали Мелояна – смуглого стремительного крепыша в белой сорочке, который прямо в коридоре давал взбучку кому-то из подчиненных. Рядом почтительно застыл молодой человек – видимо, референт.
Сенин встал рядом в ожидании своей очереди.
– …ясно было сказано: керамику выкладывать по второй схеме! Почему выложено по пятой? Вы там неграмотные? Вы не различаете простые цифры? Не надо мне говорить про допуски надежности, я сам разбираюсь в допусках. Свое мнение можешь изложить своей бабушке, а не мне. И углы сопряжения определяет не твое мнение, а длина волны, ясно? Лучше скажи, через сколько месяцев мне придется оплачивать монтаж новой оболочки?..
Сенин терпеливо выждал, когда большой босс выпустит пар.
– Я Сенин, – доложил он референту.
– Сенин подошел, – тихо передал тот шефу. Мелоян с недоумением обернулся, потом с еще большим недоумением оглядел полицейскую форму.
– И что?
– Капитан в отставке Сенин, инспектор службы безопасности, – внес ясность Сенин.
Мелоян поскреб лоб.
– Сенин! Точно. Ты мне нужен, пойдем.
Он быстро повлек Сенина по коридору, мгновенно отрешившись от неправильно выложенной керамики.
– Ты ведь командовал штурмовой полицейской группой?
– Последние три года, – подтвердил Сенин.
– Это хорошо… Ты-то мне и нужен, Сенин. Дело вот в чем… Постой-ка…
Разговор на ходу не получился, потому что Мелоян через каждые пять шагов останавливался и решал с каждым встречным какие-то вопросы. Пока шли, Сенин узнал, что на Новом Сахалине неправильно предсказали погоду, и челноки с энергоблоками не могут сесть, что теплоноситель с «Луны-4» не подходит для «Луны-6», что ребята с какого-то «Посейдона» отказались работать с каким-то Лякиным, что на Силикате подвели азотные фильтры и что инверсионные двигатели сейчас выгоднее продавать, чем покупать.
Оказавшись в кабинете, Мелоян рухнул в гостевое кресло и запрокинул голову, переводя дыхание. Сенин осмотрелся. Над столом висела огромная звездная карта с подсветкой и голографическими метками. Судя по их количеству, корпорация застолбила уголки во всех освоенных районах Галактики. Над картой горели эффектные алые буквы: «МЫ В ОТВЕТЕ ЗА МИРЫ, КОТОРЫЕ ПОКОРЯЕМ».
– Так, Сенин. Слушай меня… Ты обедал?
– Нет еще, – несколько удивленно ответил Сенин. Мелоян вызвал референта.
– Организуй обед на двоих, быстренько. И пусть Макреев зайдет.
«О, нет! – подумал Сенин. – Спасибо, конечно, за такую честь, но хотелось бы просто пожрать. Просто набить пузо. А не звякать вилочкой о фарфор, повязав слюнявчик и боясь лишний раз икнуть».
– Мне нужен командир группы активной разведки, – сказал Мелоян. – Срочно. Прямо сейчас.
Сенин даже не успел понять, кому это сказано и что имеется в виду. То ли шеф вызывает еще кого-то в кабинет, то ли…
– Тебя уже назначили? – спросил Мелоян.
– Предложили руководить тактическим полигоном. – Мелоян оглядел Сенина с головы до ног, кажется, впервые.
– Тебя – на полигон? – Он вздохнул и качнул головой. – Пенопластовые манекены на стрельбы выдавать?
Вошел Макреев – худощавый бесцветный тип в наглухо застегнутом деловом пиджаке. Он сел где-то в углу и уставился в одну точку, ничем себя не выдавая.
– Дай ему, – сказал Мелоян.
Макреев протянул Сенину бланк с красной полосой и логотипом гиперпочты. Все терпеливо ждали, пока он прочитает.
– И что скажешь? – нарушил молчание Мелоян.
– Сначала хотел бы послушать вас, – уклонился Сенин.
– Что тут слушать? Какой-то кретин прорвался к гиперпередатчику на основной базе Торонто-9, умудрился его включить, не умея им пользоваться. Прислал информационный массив, в который влезла бы вся история человечества в картинках, посадил генератор. При этом умудрился ничего не сообщить. Даже своего имени. Тем не менее это сигнал тревоги, на который как-то надо реагировать.
– Может быть, стоит повторно связаться с Торонто? – деликатно предложил Сенин.
– Связались, парень, конечно, связались. Сожгли уйму электричества, но связались. Губернатор лично нам ответил, что у них всё в порядке. А когда спросили про автора этого вот… – он ткнул пальцем в сообщение, – начал мямлить.
– Может, действительно недоразумение.
– Может или не может, мы всё должны знать точно. В освоение Торонто вложены немыслимые деньги, поселение только-только введено в товарно-денежные отношения. Не дай бог, если там что-то пойдет не так, а мы прошляпим… Вот я тебя и спрашиваю: какие есть мысли, что это может быть?
Сенин еще раз глянул на бланк, остановив взгляд на формулировках типа «это они психи чертовы», «волосы дыбом» и «схожу с ума».
– Странная стилистика для гиперсообщения. Сразу наводит на мысль о чьих-то больных мозгах.
– Ты молодец, конечно, но мы и сами об этом подумали в первую очередь, – кисло усмехнулся Мелоян. – Что еще? Подумай хорошо, привлеки свой опыт.
– Воздействие галлюциногенной флоры… Там есть опасные животные или бактерии?
– Ты не о том думаешь, Сенин. Об этом до тебя подумали, еще когда готовили мир к заселению. И с животными там небогато – прохладное местечко. Ты ищи человеческий фактор.
– Ну, может быть, месть или недовольство со стороны работников…
– Всё это, конечно, интересно, – потерял терпение Мелоян. – Но допуск к гиперсвязи не доверяется слюнтяям, психам и обиженным. А только надежным проверенным людям. И чтобы включить передатчик, нужно знать определенный минимум.
– А что можно определить по коду доступа? – спросил Сенин, взглянув на гриф сообщения.
– Проверяли, – махнул рукой Мелоян. – Это коллективный пароль какой-то профессиональной гильдии. Некоторым специалистам под очень строгую расписку дается пароль на случай критических ситуаций.
– Каким, например? – спросил Сенин.
– Ну… медикам, ксенобиологам. Юристам даже. Но в моей практике не было случая, чтобы какой-то чертов наемник полез в гиперканал через голову администрации. Ты вообще представляешь, что такое гиперсвязь?
Сенин представлял. На летающих базах отключалось всё энергоемкое оборудование, и даже меркли лампочки в гальюнах, когда начинал работать передатчик. Такая чудовищная требовалась энергия. Зато большие информационные массивы можно было передавать на любые расстояния почти мгновенно. Буквально минут за тридцать.
– Что из себя представляет сама база? – спросил Сенин.
– Основана пять лет назад. Полторы тысячи населения, статус префектуры еще не присвоен. Несколько промышленных установок – точная электроника, топливные компоненты, суперпроводники… Ты всё прочитаешь в документах.
– Как я понял, все производства вредные.
– Зато рентабельные, Сенин! А что ты хотел? Там полторы тысячи человек, и каждый кушать хочет. Прикажешь им матрешки расписывать? Или думаешь, мы их кормить будем до скончания веков?
– Я ничего такого не говорю, – вежливо, но твердо заметил Сенин, – я просто обращаю внимание на источники повышенной опасности. И хотел бы заранее узнать обо всех. Может быть, какие-то события предшествовали всему этому? Что там происходило последнее время?
– Да ничего там особенного не происходило. Последняя новость – запуск лептонного генератора. Всё прошло спокойно и организованно.
– У них есть лептонный генератор? – удивился Сенин.
– Да, он понадобится для питания климатических станций. Там прохладно, а сельское хозяйство как-то надо поднимать. Так, всё, хватит гадать. – Мелоян решительно встал и прошел за свой стол. – Всё равно нужно отправляться на место и там проверять. Ситуация серьезнее, чем кажется. У меня в гостинице три сотни переселенцев, ждут отправки на Торонто-9. Если в сообщении будет правды хоть на полмизинца, а мы без разведки сбросим туда триста душ… – Он развел руками.
– Всё понятно, – кивнул Сенин.
– Берешься? Только учти, думать некогда.
– Берусь. – В душе Сенин чувствовал облегчение, ибо жизнь обретала знакомые черты.
– Вы полетите вместе с поселенцами, – подал голос до того безмолвный Макреев. Голос у него оказался тихим и невыразительным, как шорох туалетной бумаги. – Транссистемный лайнер «Форум» отправляется через тридцать два часа. Кроме вас, в группе будет еще четыре человека. Группа активной разведки не является постоянным формированием, ее собирают по мере необходимости. На период выполнения задания вы будете ее командиром…
– Это, между прочим, твой непосредственный начальник, – сообщил Мелоян, указав глазами на Макреева. – Мой советник по безопасности.
– Я догадался, – учтиво кивнул Сенин. – Я только одного не понял, насчет своей команды. Как мне брать на себя ответственность за людей, о которых я ничего не знаю? Как мне им доверять в критической обстановке?
– Ну, насчет критической обстановки ты не преувеличивай, – предостерег Мелоян. – Ты там сразу в бой вступать собрался? Я понимаю, конечно, вас, полицейских хлебом не корми, только дай кому-нибудь в морду заехать. Только сейчас другой случай, никаких боевых действий. Вы – ревизоры, и вам нужно максимально корректно и тихо произвести проверку сигнала.
– Лайнер выйдет на орбиту, после чего вашу группу сбросят на невозвращаемом модуле «Скиф», – продолжал шуршать Макреев. – У вас двенадцать часов, чтобы проверить обстановку на базе. Если всё в порядке, лайнер отпускает платформу с поселенцами и идет дальше по маршруту. Если какие-то проблемы, поселенцы остаются на борту. А вы ждете эвакуации.
– Смотря какие проблемы, – вставил Мелоян. – Отмена высадки трехсот поселенцев – не шутка. Тщательно всё проверь и согласуй с капитаном лайнера и губернатором.
– Я знаю порядок, – сказал Сенин.
– И найди мне того мерзавца, который нам всё это устроил. – Мелоян хлопнул ладонью по бланку сообщения. – Спущу шкуру и с него, и с его гильдии. По закону, любая гильдия обязана гасить мне все материальные издержки, связанные с их бестолковыми специалистами.
– Не все, – деликатно уточнил Макреев. – Только если сигнал тревоги окажется пустышкой.
– Если, если… – проворчал Мелоян. – Сплошные «если».
– У вас не так много времени, инспектор Сенин, – продолжал Макреев. – Советую прямо сейчас идти в канцелярию и начинать оформление всех формальных процедур. Не забудьте о вакцинации. Впрочем, без нее вас и не пустят на борт. Что касается вашей команды, то с ней вы познакомитесь уже на борту «Форума». Идите, Сенин.
«А как же обещанный обед?» – подумал Сенин, покидая кабинет.
Макреев долго смотрел ему вслед, храня напряженное молчание.
– Что-то не так? – спросил Мелоян.
– Не знаю, – покачал головой советник. – Мы его первый раз видим и уже отправляем командовать разведгруппой. Непроверенного и, по сути, ненадежного человека.
– Успокойся, Макреев, он и надежный, и проверенный. Его досье тщательно изучено твоим же ведомством. Нормальный служака. Сейчас присягнет корпорации – и будет работать, как шелковый.
– Я тоже так думаю… вернее, надеюсь. Но я привык всё подвергать сомнению, а сомнениями я делюсь с тобой. Как и положено советнику.
– У этого парня есть несколько ценных качеств. Он не только быстро бегает и высоко прыгает. Он еще и имеет навыки предварительного дознания. А потому это самая лучшая кандидатура из всего, что у нас есть под руками. Возможности наших людей нужно использовать эффективно.
– Я всё понимаю. Но я бы поискал кого-нибудь еще, будь другой случай…
– Дорогой мой! – рассмеялся Мелоян. – Я б тебя самого туда отправил, будь другой случай. Но сам видишь: еле-еле собрали группу. А этих твоих тюленей, которые привыкли только начальству двери открывать, я командовать не поставлю.
– Может, ты и прав. Ладно. Раз уж дело пустяковое… Пусть слетает, заодно и себя покажет. И всё-таки я скажу ребятам, чтобы там к нему присмотрелись.
– Может, ты боишься, что он начнет стучать бывшим коллегам?
– Стучать? Думаю, он обязательно попытается стучать. – Макреев впервые улыбнулся. – Да только кто ж ему позволит что-то здесь узнать?
* * *
На борту «Форума» Сенину была отведена двухместная каюта второго класса. Именно в таких путешествовали рядовые работники корпорации. Переселенцы с бесплатными визами мариновались в «конюшнях» человек на десять-пятнадцать.
Каюта мало чем отличалась от гостиничного номера, поэтому Сенин уже привычно бросил сумку в шкаф и включил внутреннее радио. Играла легкая музыка, нежный женский голос объявлял фазы подготовки к старту.
Снимать форму и падать на кровать он не торопился, поскольку ждал гостей. Ровно в назначенный час они пришли – четверо молодых рослых парней в серой униформе, с эмблемами «Русского космоса» и перекрещенными мечами на рукаве. Пришли, тихо расселись и превратились в само внимание.
Сенин знал, что взаимоотношения с его новыми бойцами зависят сейчас от того, как он себя покажет в первые минуты. И не важно, строптивые ему попались люди или, наоборот, сама лояльность и покладистость. Если в первые минуты вложишь в человека правильный заряд, он будет думать о том, как угодить командиру. Если провалить первый разговор, у него появится другая настройка – как сделать дело поскорей да отвязаться от командира.
Они интеллигентно представились. Самого здорового звали Гордосевич, у него были поставленные «домиком» брови, и это придавало ему удивленный и немного обиженный вид. Следующий – Вельцер, блондин с тонкими чертами лица и при этом, с огромными кулачищами. Еще был узкоглазый наголо стриженный Муциев, из-под воротника которого выглядывала цветная татуировка. И наконец, Карелов – самый старший из всех, даже с легкой сединой. Довольно скромного и смирного вида. Сенин сразу подумал, что Карелов – такой же отставной полицейский, присягнувший «Русскому космосу».
– Первый раз в жизни, – сказал Сенин, – я десантируюсь в зону бедствия с людьми, которых до этого никогда не видел…
– Предполагаемого бедствия, – деликатно поправил блондин Вельцер.
– Что-что? – нахмурился Сенин.
– Я говорю, что угроза бедствия пока только предполагается, и мы еще сами не знаем, что там на самом деле.
– У нас теперь принято перебивать командира?
– Извините, – смутился Вельцер.
– Тем не менее это правда. Мы летим неизвестно куда, а я вдобавок – неизвестно с кем. Позже мы, конечно, хорошо познакомимся, я узнаю о ваших сильных и слабых сторонах, вы расскажете мне о своих увлечениях, тайных мечтах и проблемах внутреннего мира. Но сейчас на это нет времени. Исходя из этого, я устанавливаю следующую схему нашего поведения. Во-первых, мы безоговорочно выполняем все правила, предусмотренные для операций подобного рода. Во-вторых, вы делаете всё, что я говорю, и именно так, как я говорю – не быстрее и не медленнее, не лучше и не хуже. В-третьих, до окончания операции мы подразумеваем, что находимся на потенциально опасной территории, и ни на минуту не расслабляемся.
Сенин говорил и переводил взгляд с одного на другого. Для первой ознакомительной встречи он действовал достаточно жестко, а потому ждал сопротивления. Или хотя бы молчаливого протеста. Он готовился этот протест так же жестко подавить.
Но на лицах слушателей ничего нельзя было прочитать. Сплошное доброжелательное внимание.
– Все знакомы с правилами высадки в зону бедствия? – Кивают.
– Все имеют свидетельства по основам связи, транспорта, безопасности и медицинской техники?
Все имеют.
– Очень хорошо. Можете как угодно относиться к этому заданию, но моя цель – выполнить его и вернуть вас на базу живыми и здоровыми. За пятнадцать лет службы я потерял троих товарищей. Все они погибли по одной причине: в какой-то момент перестали правильно оценивать ситуацию. У кого есть вопросы? Нет вопросов? Тогда оглашаю последнее правило: несмотря ни на что, я являюсь вашим товарищем, к которому вы можете в любое время обратиться за любой помощью.
В глазах слушателей блеснуло любопытство. Как подозревал Сенин, в корпорации товарищеские отношения с начальством считались извращением. Что-то вроде интима с родной бабушкой.
Впрочем, традиции большого бизнеса и паркетный этикет Сенина сейчас мало заботили. Поблизости не было ни одного письменного стола, зато был злой холодный космос и неизвестность. Вот что главное.
– Скажите, – подал голос Карелов, – а как вас называть?
– Как угодно. Можно по имени, на «ты». Как удобнее для дела.
– Еще вопрос. – Это был лысый Муциев. – Можно узнать подробнее про ваших трех товарищей? Которых вы потеряли. Извините, если…
– Ничего, я отвечу. Один в шутку направил оружие на товарища и получил пулю в ответ. Другой захотел помочиться с края пусковой башни и был застигнут подземным толчком. Еще один просто зазевался и попал под пятитонный вездеход. Нужны подробности?
– Да нет…
– Как видите, нет никакой доблести в том, чтобы погибнуть на службе. Даже от пули. И даже от вражеской пули. Вы свободны. Готовьтесь к старту, а позже мы еще встретимся и обсудим детали операции.
Оставшись один, Сенин попытался критически оценить свое выступление. Впечатление произвел, это уж точно. Ребята, кажется, даже напуганы – и его манерами, и зверской физиономией.
Только не перегнуть бы палку. Вообще-то тяжело работать, когда подчиненного даже выматерить толком нельзя. Хотя не исключено, что можно. Это станет ясно со временем.
Его раздумья прервал дверной сигнал.
– Разрешите? – Это был Карелов.
– Прошу, – сказал удивленный Сенин.
Гость сел и некоторое время молчал. Сенин не мешал ему собраться с мыслями.
– Вы, насколько я знаю, недавно в этой должности, да и в корпорации вообще.
– И что?
– Я целиком поддерживаю всё, что вы нам сказали. Я всё понимаю и сам привык к делу относиться серьезно. Но хочу предостеречь от некоторых ошибок в общении с нами.
– Ну, понятно… – усмехнулся Сенин.
Карелов настороженно взглянул на него. Похоже, испугался, что его не так поняли.
– Давай-ка начнем общение с того, что перейдем на «ты», – предложил Сенин. – Тем более ты старше меня.
– Да, хорошо, – не очень уверенно согласился Карелов. – Хотя вряд ли я старше, просто… – он махнул рукой.
– Ты ведь тоже служил? – Гость кивнул.
– Чувствуется. И тоже в полиции?
– Нет, я… А разве вы… разве ты не смотрел наши дела?
Чувствовалось, с каким трудом ему дается это «ты». «Вот же замордовали человека», – подумал Сенин.
– Как раз собирался посмотреть, – сказал он.
– Ну, там всё увидите… Увидишь.
– Так что там насчет общения?
– Да-да. Дело в том, что в корпорации принят более демократичный стиль, чем в военизированных формированиях. Это касается и нашей сферы – безопасности.
– Очень интересно. Значит, я не отдаю приказ, а выношу его на голосование?
– Не совсем. Просто не спешите… не спеши с приказами. Придавай им форму предложения. Интересуйся, какие мысли есть у других. Создавай условия для коллегиальных решений. Это очень хорошо скажется на микроклимате в команде.
Сенин не выдержал и расхохотался. Карелов смущенно замолчал.
– Лет пять назад я и сам бы так смеялся, – сказал он. – Но есть вещи, от которых будет не смешно. По окончании миссии каждый из нас должен написать подробный отчет. И дать оценку каждому члену группы. В этой ситуации лучше не настраивать против себя людей.
– Я знаю про отчет. Думаю, лучший отчет – хорошо выполненное задание.
– Это ты так думаешь. Здесь всё не так. Знаешь систему «Протокол»?
Сенин знал. И ненавидел так же, как и все полицейские. Ее называли «око начальниково». Миниатюрная камера устанавливается на шлем, и еще одна – под ствол оружия. Изображение с первой камеры записывается в электронную память с частотой около двух кадров в секунду. Та, что под стволом, работала в хорошем качестве и разрешении и включалась нажатием на спусковой крючок. Это очень помогало устанавливать истину и разбираться в последствиях той или иной проблемной полицейской операции. Немало парней рассталось с погонами благодаря системе «Протокол».
– У нас у всех будет система «Протокол». И от того, что будет ею записано, зависит вознаграждение каждого.
– Вот оно как, – проговорил Сенин. – Выходит, будем не о задании думать, а кино снимать. У кого лучше получится, тому и главный приз.
– Не совсем так, всё сложнее. Еще раз повторю, я всецело на твоей стороне. Но в этой сфере надо быть осторожным, нужно соблюдать неписаные законы и обдумывать каждый шаг.
Сенин с досадой поморщился. Ведь Карелов, пожалуй, знает, что говорит. Впрочем, смотря про какие законы идет речь. Сохранять свое достоинство не менее важно, чем быть паинькой в глазах начальства.
«Любопытный персонаж», – подумал Сенин, когда гость ушел.
Он сел к терминалу и нашел личные дела своих бойцов. Итак, Карелов Герман. Надо б запомнить имена, потому что не дело называть своих ребят по табличкам на груди. Год рождения… действительно, на четыре года моложе. Последнее место работы…
Сенин удивленно присвистнул. Последним местом работы у Карелова был Федеральный суд. Непростой человечек оказался. Впрочем, может, он и в суде работал, как здесь, – на дверях стоял.
По поводу должности почему-то никаких данных не оказалось. Сенин нашел лишь такой странный факт: прослужил пять лет, уволен по собственному желанию с сохранением восьмидесяти процентов специальной пенсии.
Картинка не складывалась. Для восьмидесяти процентов пенсии слишком короткий срок службы в этом сугубо канцелярском учреждении. Даже если учесть командировочные, «летные», где месяц идет за три. Может, ранение, инвалидность? Но тогда он не прошел бы кадровые фильтры корпорации.
В следующую секунду до Сенина дошло. Только одно ведомство Федерального суда отправляло своих работников на пенсию через шесть лет. Это СИП – Служба исполнения приговоров. Федеральные киллеры, которые летали по всей Вселенной и искали заочно приговоренных к смерти. Ничего себе, подкинула судьба попутчика!
Сенин встречал этих ребят, которые на первый взгляд не отличались от обычных работяг – геологов, строителей, техников. Он знал, что на форме, которую они никогда не надевали, у них имеется буква «Н», что означает «неотвратимость». И песочные часы, которые так же олицетворяли неотвратимое течение времени. Говорили, что от них вообще нельзя спрятаться.
Ты подумай! А ведь такой скромный на вид. Что ж, будем иметь в виду.
* * *
Не откладывая в долгий ящик, Сенин просмотрел списки пассажиров лайнера и без труда нашел то, что искал. Его новый знакомый – социопсихолог Феликс Рубен – также был на борту. Что и неудивительно. Не так много через базу проходит транспортов дальнего следования.
Через несколько минут они встретились на смотровой площадке, обнявшись, как старые знакомые. Сейчас здесь собралось немало пассажиров, чтобы заказать мороженое и полюбоваться, как «Форум» будет отделяться от шлюзов.
– Ага, уже переоделся! – отметил Феликс, взглянув на новую форму Сенина.
– Старая форма мне больше нравилась, – ответил Сенин.
– На старой было больше блестящих штучек? Я заметил, что только женщины и военные так любят украшать себя побрякушками.
– Женщины – может, и любят. А военные просто выполняют устав.
Феликс на это лишь хитро рассмеялся.
– Я сгораю от нетерпения, – сказал он. – Зачем тебя позвал божественный Мелоян?
– Так, познакомиться. И не такой уж он божественный. Заодно первое задание дал.
– Для этого он с тобой встречался? Что же это за задание – спасти Вселенную?
– Нет, я… Я сопровождаю переселенцев.
– Ну, что ж, работенка непыльная. Уже присмотрел себе кого-нибудь?
– В каком смысле?
– Ну… – Феликс игриво повел вокруг глазами. – Надо же чем-то заняться в полете.
– А-а, вот ты о чем…
Они замолчали, разглядывая женщин. Переселенцев было видно сразу, их выдавали какие-то разрозненные неуловимые признаки. То ли волнение и легкий испуг, то ли решимость в глазах, то ли, наоборот, подавленность и ощущение последнего шанса.
Было очень много молодых пар, но и одиночек обоих полов тоже хватало. Почему-то они не объединялись в группы, не веселились, не смеялись. Каждый в тихом одиночестве встречал начало своего пути. Для кого-то, наверно, – самого важного пути в жизни.
– Куда летят, зачем летят?.. – подал голос Сенин. Он живо вспомнил неприветливую атмосферу заселяемых миров – лязгающая техника, горы щебенки, сквозняки, влажное постельное белье, еда с привкусом металла.
– Они знают, куда и зачем, – сказал Феликс. – Не нам их судить.
– Мы-то с тобой птицы перелетные, а этот молодняк просто не знает, что ждет его там. Ведь миграционная карта дается бесплатно, а вот на обратный билет заработаешь очень не скоро.
– Они мыслят другими категориями. И им не нужен обратный билет.
– Сейчас не нужен, а потом?
– Это будет потом. А я смотрю на них и думаю, что только распространение человечества во Вселенной не позволило ему заплыть жиром и сожрать самого себя. У людей наконец-то появился выход из тесной душной комнаты, в которую превратилась старушка Земля. Появилось дело, понимаешь? Дело с большой буквы. Наконец-то мужчина может почувствовать себя мужчиной.
– А женщина?
– А женщина – матерью и хранительницей очага. Но не инкубатором для производства новых безликих существ с заранее уготованной судьбой. Ты же видел – там мужчины носят на поясе большие ножи. Ты представляешь себе место на Земле, где можно показаться с ножом на поясе? На Земле не нужен нож, там и так всё порезано на дольки.
– Романтика, – усмехнулся Сенин. – А сам говорил, что лечишь людей от наивности.
– Романтика и наивность – разные вещи. Наивность – это неготовность к трудностям. И от этого, конечно, никуда не денешься, таковы люди.
Сенин почти залюбовался своим приятелем. Распалившись, тот, кажется, впервые примерил свое истинное лицо. Он уже не изображал из себя прожженного гуляку по Вселенной, из него больше не сочились цинизм и ехидство. Казалось, еще минута – и из его уст посыплются такие понятия, как долг, верность, служение, справедливость.
– Дружище, а сам-то ты давно не бывал на Земле? – спросил Феликс.
– Бываю время от времени.
– И наверно, ни черта не видишь.
– Что я должен был увидеть?
– Да то, что там тоска! Там у людей нет шансов. Они идут след в след маленькими шажками и разучились даже надеяться на что-то. Там судьба предопределена. Там можно прожить жизнь и не вспомнить ни одного мало-мальски интересного события. Люди развлекают себя какими-то несусветными шоу, какими-то препаратами, странными играми… Ничего настоящего! Вот тебе цивилизация, вот тебе культура и порядок. И неудивительно, что твои земные коллеги то и дело заняты поисками очередного маньяка-психопата. Потому что оно прет из людей.
– Что «оно»?
– Оно… – Феликс непроизвольно пожал плечами. – Что-то такое… Наверно, жажда силы, скорости.
– Готов всё это понять, – кивнул Сенин, – но я четко знаю одну вещь. Когда походишь с большим ножом на поясе, вдоволь накатаешься на вездеходе и нажрешься полусырого мяса – нестерпимо хочется в тепло, в мягкое кресло, к хорошо усвояемой пище. Я проходил это тысячу раз. Что бы ты ни говорил, человеку всё равно нужен комфорт, и он стремится создать себе этот комфорт.
– Да я и сам люблю комфорт, – чуть утих Феликс. – Но я не думаю, что смогу до смерти просидеть в этом комфорте, как овощ. Я ведь к тому и веду, что человеку нужно быть в движении, но не в вечном, а от одной цели к другой. Обрати внимание, уже пошла вторая волна миграций. Ты ведь наверняка уже везде побывал, а значит, видел и Небесный Орлеан, и Архипелаг Цветов. Там стоят большие города, на улицах ездят такси, работают рестораны, ходят вежливые полицейские – вот он, комфорт! Но и оттуда уже бегут люди. Им там тесно, хотя вокруг неосвоенные континенты! Летят дальше, хотят двигаться. Конечно, не обходится без разочарований, но…
– Верю, верю! – Сенин поднял руки, останавливая его. Он протяжно вздохнул. – О чем мы, собственно, спорим? Просто я уже наелся всего этого по горло, а они… – Он обвел взглядом вокруг себя и кисло усмехнулся.
– Ну, ладно, – произнес Феликс спустя минуту. – Расскажи хоть, куда везешь своих переселенцев. Если не секрет.
– Пожалуй, не секрет. Торонто-9. Бывал там?
– Нет, не приходилось. Это новое поселение?
– Мне говорили, пять лет от роду.
– Мне там пока делать нечего, – пренебрежительно махнул рукой Феликс. – Это общество еще не созрело для социальных катаклизмов.
– А какое созрело? Куда ты отправляешься?
– Розовый Бомбей. Красивое место, знаешь, наверно?
– Да, знаю. И что там, созрел катаклизм?
– Не знаю. Пока просто профилактическое исследование.
– Странно как-то это. Фирма называется «Русский космос», а поселения – то Бомбей, то Торонто.
– Да чего ж тут странного? Нет никакого русского космоса и нет американского космоса. Равно как нет страны Россия и страны Америка. А есть страна «Ай-би-эм» и есть страна «Мицубиси». Есть страна «Дженерал Моторс» и есть «Норвэй Спейс Агрегате». И есть страна «Русский космос», гражданином которой ты недавно стал. Сегодня люди живут не в географических границах, а в финансовых потоках. Кстати, Федерация в этом ряду небольшое такое княжество. Так же вкладывает деньги и получает прибыли.
– Я бы не сказал, что небольшое.
– А, ну да! Возможностей у нее побольше – законодательные органы, полицейская сеть, огромный флот, армия.
– Вообще-то у Федерации нет армии, – поправил Сенин.
– Ну, не армия, – отмахнулся Феликс. – Эти ваши полицейские отряды – чем не армия?
– Разница всё-таки есть. Ты опять путаешь понятия.
– Между прочим, странно мне всё это. Любое карликовое поселение спешит образовать отряд самообороны или хотя бы оборонный комитет. А у Федерации нет армии. И человечество пошло покорять космос на полицейском броневичке.
– Да, потому что у любого поселения теоретически могут появиться внешние враги. А у человечества в целом их нет. Мы одни во Вселенной.
– Насчет всей Вселенной я бы не торопился так утверждать. Разве мы везде побывали? Между прочим, я знаком с человеком, который коллекционирует загадочные артефакты. Все эти кварцевые спиральки, полосатые шарики, пластинки со знаками… Впрочем, бог с ним, никакие зеленые человечки нам пока не угрожают…
Сенин с любопытством посмотрел на собеседника.
– Ты так говоришь, будто знаешь другого врага.
– Я… скажем так, догадываюсь, кто может им стать.
– Ну-ну, очень интересно.
– Да вот они. – Феликс обвел руками смотровую площадку, где переселенцы прилипли к окнам в ожидании старта. – Они, вернее их дети и внуки, станут врагами Федерации.
– Вот они? Эти счастливые первопроходцы с горящими глазами?
– Да-да! Вскоре они там освоятся, понастроят теплых гнездышек, накопят жирок, и мозги их освободятся для мыслишек. И через какое-то время решат, сидя за пивом, что Федерация берет слишком большие налоги и сочиняет слишком строгие законы, что корпорации всё гребут под себя и не дают самостоятельно развиваться. И вот тебе, пожалуйста! Где-то вылупится маленький диктатор, где-то начнут устанавливать орудия на почтовые рейсеры.
«Интересно, – подумал Сенин, – почему врачи всегда пугают эпидемиями, синоптики – ураганами, а историки – революциями. Наверно, потому, что все хотят стоять перед лицом какой-нибудь ужасной угрозы. Вернее, хотят так выглядеть. А сдерживать реальную угрозу всё равно приходится другим. Мне вот, например».
– Откуда такие мрачные предзнаменования? – произнес он. – Есть информация?
– Нет, всего лишь уроки истории. Испокон веков люди не объединялись, они только делили и делили общее. Сепаратизм – он в крови каждого человека, и он только ждет своего часа.
– Ну, наверно, тебе лучше знать, ты у нас специалист по лечению катаклизмов. Только я в своей крови никакого сепаратизма не чувствую.
– Это потому, что у тебя ничего нет. А вот поселишься в собственной усадьбе, тогда посмотрим, захочешь ли ты иметь назойливых соседей, которые указывают, в какой цвет тебе красить забор.
– Что-то, приятель, ты бросаешься из крайности в крайность. Так красиво воспевал переселенцев и тут же объявил их врагами. А совсем недавно – помнишь? – называл их наивными и утверждал, что им всем будет плохо.
– А в чем именно я был не прав? Разубеди меня! Да – кругом крайности, противоречия. Таков человек, таким я его вижу после стольких лет изучения. Стоп… – Феликс непроизвольно схватился за поручни кресла.
Сенин и сам почувствовал, что корпус лайнера дрогнул. Они медленно отделялись от шлюзов. В обзорные окна стало видно, как база словно отваливается от них – исполинская железная башня опрокидывалась назад.
Стали видны нулевые уровни. Они напоминали обросшее ракушками днище – такое впечатление создавали мелкие суденышки, прилепившиеся к шлюзам.
Пока лайнер тащили на магнитах четыре маленьких буксира. В пятистах километрах от базы будет запущен двигатель. К этому времени все должны быть в каютах, потому что последует некая физико-астрономическая круговерть, из-за которой маленькие расстояния станут большими, а большие – маленькими; Сенин никогда не пытался вникать в эти подробности. Он знал только, что к ближайшей соседке Солнца Проксиме Центавра не подлетал ни один пилотируемый аппарат – почему-то она оказывалась слишком далеко от Земли. Зато в центр Галактики ходили регулярные рейсы, причем в полете можно танцевать, знакомиться, пить вино и отправлять сообщения близким.
Танцевать он не собирался, а вот передать Лизке последние новости про себя – это можно.
– Пора расходиться по каютам, – сказал Феликс. – Сейчас объявят.
– Пора, – согласился Сенин.
После непродолжительной паузы Феликс вдруг тонко усмехнулся.
– Всё-таки темнишь ты, приятель, – сказал он. – Не мог Мелоян тебя просто так позвать. Что-то у вас там происходит.
* * *
Невозвращаемый посадочный модуль «Скиф» хорош своей дешевизной и надежностью. Но больше ничем.
«Скиф» являлся прообразом самых первых спускаемых аппаратов, на которых в глубокой древности астронавты спрыгивали с орбиты на твердь земную. Толстая металлическая скорлупа, парашюты, элементы управления и примитивная, на уровне наручных часов, электроника.
Правда, со временем людям понадобилось спускать с орбиты не только себя, но и полезные грузы, поэтому скорлупа значительно выросла в размерах. Например, модуль «Скиф-5» мог нести в себе даже тяжелый вездеход или катер. Справедливости ради стоит сказать, что за последние сто лет ни один «Скиф» не потерпел аварию.
На этом его преимущества исчерпываются. Все, кому приходилось падать с неба в раскаленном трясущемся коробе, при одном упоминании слова «Скиф» страдальчески морщились.
После удара о землю команда выползла из люка, пошатываясь и отдуваясь. Даже многоопытный Сенин, знавший жизнь не по тренажерам, не скрывал своего состояния. Он сел, усиленно массируя виски ладонями. По нормативам, десантникам давалось десять минут после такой посадки, чтобы привести себя в порядок и приступить к активным действиям.
У Сенина вестибулярный аппарат восстановился немного быстрее, чем у других. У Карелова, кажется, тоже. Впрочем, это могло быть субъективным впечатлением.
Сенин упруго поднялся на ноги и отошел на десяток шагов от остальных, осматриваясь. Стояло раннее утро, предрассветные сумерки. На небе проступали облака – длинные, остроконечные, как сосульки.
Вокруг простирались невысокие бугры, словно застывшее море. Здесь было холодно. В углублениях почвы сквозь чахлую травку просвечивала снежная крошка. До базы – километров пятнадцать, оптимальное расстояние, чтобы в случае преследования запутать следы и вернуться пешком.
Сенин хотел почувствовать и запомнить здешний запах. Каждый мир имеет свой запах, и это самый верный признак, позволяющий отличить одну планету от другой. Потому что все новые базы похожи друг на друга. Природа – она отличается, но только при детальном рассмотрении. А вот запах – он везде совершенно разный. И, если однажды его запомнишь, то потом, даже спустя годы, можно сделать один вдох – и сразу всё вспомнить. Ни картинка, ни звук почему-то не могли так живо и быстро поднимать на поверхность старые наслоения памяти.
Неподалеку что-то зашевелилось. Зверек, похожий на небольшую собаку, выполз на вершину бугра, отряхиваясь от снега и мусора. Он хромал на все четыре лапы и выглядел жалко и безобидно. Заметив Сенина, настороженно застыл. Тот тоже не шевелился.
Здесь, в царстве холода и ветра, растения не получали достаточной жизненной энергии от земли и солнца. Поэтому очень многие из них питались живой плотью. Причем не только насекомыми. Зверек, очевидно, запутался в колючках, которые изранили ему лапы и напились его крови. Однако выжил и смог уйти, а ведь мог бы так и остаться там. На первом же инструктаже Сенина предупредили, чтоб остерегался здесь бегать босиком по травке. Эта травка может искалечить взрослого человека и досуха выпить его тело дней за десять. Впрочем, на таком холоде босиком и не побегаешь.
Зверек повернулся и торопливо поковылял прочь.
– Разбиваем лагерь, – сообщил Сенин, вернувшись к дымящемуся корпусу «Скифа». – Гордосевич – надуваешь палатку и разбираешь кухню, Муциев и Карелов – налаживаете периметр. Как закончите, перекалибруйте приборы на местное время, коэффициент – один и семнадцать. Вельцер – поднимаешь антенну и докладываешь на «Форум» о нашей посадке. Потом прощупаешь эфир. Я займусь джипом.
Почему-то положенной в таких случаях суеты и беготни не наступило. Сенин обнаружил, что все стоят и смотрят на него с крайним удивлением.
– В чем дело?
– Для чего это всё – палатка, кухня? – недоуменно спросил Вельцер.
– Ты не знаешь, для чего у нас палатка и кухня?
– Нет, я знаю, но… Разве мы не остановимся на базе?
Сенин одарил блондина долгим, весьма выразительным взглядом.
– Напоминаю для забывчивых, – сказал он. – По прибытии в зону бедствия группа должна в первую очередь обеспечить собственную базу, поставить защищенный лагерь. Место, где при необходимости можно отдыхать, питаться и получать медицинскую помощь. И если нас перебьют по дороге, тебе, Вельцер, будет куда вернуться, чтобы заклеить раны и связаться с основными силами. Это понятно?
– Понятно, но…
– Прекрасно. А теперь мне придется для каждого повторить, что мы не на прогулке. Мы находимся на потенциально опасной территории, выполняем все предписанные правила и подчиняемся всем моим требованиям. Еще есть вопросы?
Сенин заметил, что парни украдкой переглядываются. Наверно, думают, что старый полицейский пес решил поиграть в войну и погонять молодых через барьеры. Ладно, пусть думают что хотят. Не хватало только переживать из-за их настроения.
– В таком случае мы должны сделать еще кое-что, – не унимался Вельцер.
– Ну-ка.
– Включить систему «Протокол».
– Это еще зачем?
– Положено по правилам, – развел руками Вельцер.
– Хорошо, включаем «Протокол» и занимаемся делами.
«Им же платят за работу в кадре», – вспомнил Сенин. Он украдкой посмотрел на Карелова – нет ли у того в глазах немого укора. Вроде нет, работает парень, как все, таскает ящики, по сторонам не смотрит.
Чтобы вызволить на свет божий машину, пришлось поработать кувалдой. Есть такой замечательный инструмент в снаряжении любого «Скифа» – предназначен для выколачивания пригоревших замков на люках. Помахав кувалдой, Сенин согрелся и сразу почувствовал себя бодрее.
Чего нельзя было сказать о его команде. Пережив не самую мягкую посадку и оказавшись в безжизненном холодном пространстве, люди шевелились довольно вяло. «Надо будет перед выездом прогреть палатку и организовать горячий завтрак, – подумал Сенин. – Это их взбодрит».
Джип уже стоял на мерзлой почве. Песочного цвета, легкий и резвый, чуть приподнятый сзади, с широко расставленными подпружиненными колесами, он напоминал хищника перед прыжком. Сенин с удовольствием сел бы за руль, однако, по правилам, командир десантной группы не должен отвлекаться на вождение. Его дело – анализировать обстановку и принимать решения. В другой раз правилом можно было бы и пренебречь, но раз уж сам потребовал от других…
– Командир, – позвал его здоровяк Гордосевич. – Не поможешь?
Пористая ткань палатки, с которой возился Гордосевич, на холоде стала жесткой и неподатливой. Сенин мог бы показать, как в одиночку натянуть ее и вставить распорки, но сейчас решил просто помочь. Пусть смотрят и учатся помогать друг другу в любой мелочи.
– Интересно, здесь всегда такая погода? – проговорил Гордосевич, зябко поводя плечами.
– Наверно, не всегда. Сейчас ведь ранняя осень.
– Значит, на курортный сезон мы опоздали, – резюмировал Гордосевич, и его вздернутые «домиком» брови огорченно шевельнулись.
– А ты сюда загорать прилетел? – усмехнулся Сенин.
– Нет-нет, – испуганно проговорил парень и на некоторое время примолк. Но ненадолго. – Командир, а ты в такой палатке жил?
– Очень часто. А ты нет?
– Я? Я вообще первый раз вот так, в чистом поле. Мы всегда на базах останавливаемся.
– Заметно.
– Ты про Вельцера, что ли? Не обращай внимания. Он нормальный парень, просто любит права качать.
– Шел бы он тогда в профсоюз, там бы и качал… – проворчал Сенин.
За завтраком Сенин услышал в высшей степени странную новость.
– Эфир пустой, – растерянно объявил Вельцер. Все с недоумением переглянулись.
– В каком смысле? – не понял Сенин.
– В прямом. Слышу только несущие частоты, маяки и прочий аппаратный шум.
– То есть аппаратура где-то работает, – уточнил Сенин.
– Работает. Но люди молчат.
– Ты пробовал вызывать?
– Конечно. Та же история. Автоматика откликается, но ни одного живого голоса.
– Может, магнитные бури? – подал голос Муциев. Вельцер в ответ одарил его лишь мрачновато-ироничной улыбкой.
– У этого должно быть объяснение, – спокойно проговорил Сенин. – Люди тут есть, они выходили на связь с промежуточной базой… правда, давно. Несколько дней назад.
– Я хочу сказать, что «Форум» с орбиты сбросил сюда информацию о нашем прибытии. Но и он ответа не получил. Там не придали значения, наверно, тоже подумали про какие-то магнитные бури.
– А кстати… – вспомнил Сенин.
– Да, – кивнул Вельцер. – У меня связь с «Форумом» нормальная. Во всяком случае, была, потому что он, наверно, уже ушел за горизонт. Не хотят зря жариться на солнце.
– Когда снова будет связь?
– Можно выйти на него через навигационные спутники, но их тут всего девять. Ретрансляторов нет, потому что база только одна. Мне нужно перенастроить систему, потом просчитать маршрутизацию сигнала… Хотя, если сумеем использовать мощности базы…
– Ты можешь ответить, когда будет связь с «Форумом»? – потерял терпение Сенин.
– Или через полчаса, если успею на него настроиться, или часов через восемь, когда его увидят спутники.
– Полчаса или восемь часов… – Сенин напряженно забарабанил пальцами по шлему. – Хорошо бы передать на «Форум» то, что мы узнали. С другой стороны, передавать пока нечего. Информации-то у нас ноль… – Он остановился, сообразив, что его искания могут выглядеть как неуверенность.
– За восемь часов мы сможем всё выяснить, – объявил он. – Выдвигаемся через… – Он взглянул на часы и понял, что забыл перенастроить их на местное время.
– Сейчас шесть двадцать по местному, – подсказал Карелов.
– Отправляемся через двадцать минут. И заканчивайте скорее с едой, нам еще нужно пройтись по карте.
«А ведь Вельцер мне в рот смотрит. Прямо-таки жрет глазами, – с удовольствием отметил Сенин. – Так-то, мальчик. Стоило появиться первым непоняткам, сразу становимся тихими и начинаем слушать старших».
