Глава 4

Академия Жизни, как ни странно, славилась своими огромными и мрачными подвалами. Вероятно, прогулки там как нельзя больше способствовали размышлениям – как о ценности жизни, так и о ее тщетности. На самом деле это было случайностью – когда учреждали Академию, ей достались самые старые строения в комплексе Академии Истинного Знания. А предки, по не очень понятной причине, обожали зарываться в землю.

Впрочем, подвалы использовались отнюдь не для прогулок. Там было то же, что и наверху, – обычные помещения: рабочие, деловые, учебные и бытовые.

Великий магистр Ларис ре Чебрен через тайный проход направлялся в Ротонду – утопленное на три этажа сводчатое помещение, служившее для пребывания тех персон, которым нежелательно болтаться по Академии у всех на виду.

Магистр отворил дверь и бесшумно вошел. Ему уже доложили, что его гость, Просвещенный магистр Юн ре Аматис, уснул, едва успев войти.

Он и в самом деле крепко спал, откинувшись на шершавую каменную стену. Его сапоги и плащ были пыльными, словно у бродяги, а коричневая загрубевшая кожа выразительно свидетельствовала о каждом из долгих дней, проведенных под палящим солнцем Усодана.

– Аматис, – осторожно позвал Чебрен.

Гость моментально открыл глаза, а затем вскочил:

– Простите, редре, я сам не заметил, как уснул…

– Ничего, ничего, – замахал рукой Чебрен. – Я не стал бы тебя будить, но в моем расписании нет иного времени для нашего разговора.

Аматис сел на широкий деревянный стул, разминая лицо ладонями – тоже пыльными и загрубевшими.

– Я могу заказать обед, – предложил Великий магистр.

– Не беспокойтесь, прошу вас. Думаю, разговор у нас будет не слишком долгий, поскольку подробный отчет вы уже получили.

Великий магистр сложил пальцы в замок и некоторое время смотрел на них, размышляя, как начать разговор.

– Дорогой Аматис, тебе есть что добавить к докладу? – спросил он наконец. – Я имею в виду новости, которые ты хотел бы сообщить только мне, а не Магистрату.

– Конечно, редре. Для этого я ждал нашей встречи.

– Я слушаю тебя.

– Редре, я, возможно, не скажу ничего нового, но… Мы недооценивали деятельность послов Ширы в Усодане. Это уже не миссионерство, а нечто большее. Вы все прекрасно знаете, что Усодан никогда не имел внятной внутренней политики. Похоже, темные знахари окончательно решили взять этот вопрос на себя.

– Каким образом? – развел руками Чебрен. – Да, они открывают сельские школы и проповедуют Темное Знание, нам это известно. Но ведь и мы занимаемся тем же самым. В Усодане, если ты забыл, самый крупный филиал Академии…

– Редре, не обманывайте себя! – воскликнул Аматис. – Если бы только школы и проповеди! Все зашло гораздо дальше. Я насчитал два десятка новых часовен, где любой крестьянин может присягнуть Черному Солнцу. И они это делают каждый день, в массовом порядке! В школах теперь можно за пару месяцев получить лицензию темного толкователя, и желающих хоть отбавляй. В деревнях появились темные лекари, агрономы, дождевики, механики. Они не берут денег за услуги, работают фактически за еду. Вдумайтесь, когда такое было?! Я уж не говорю про торговцев темным товаром, которые торгуют за бесценок, но при этом исправно платят все налоги. Что это, по-вашему?

– Ты спрашиваешь, что я об этом думаю? – Великий магистр встал и медленно прошелся вдоль стола. – Думаю, что мы теряем влияние в Усодане. И мы предвидели это. Буду откровенен с тобой. Это несчастная, неграмотная, бесплодная во всех отношениях земля. Для усодов Истинное Знание – лишь обуза. Печально, если мы окончательно лишимся Усодана. Но если совсем уж откровенно… Не так уж велика эта потеря.

– Но почему гурцоры так не считают? – Аматис вскочил. – Почему они усердно вкладываются в этот бедный, проклятый небом край? Шира всегда жила обособленно, не претендуя на земли и влияние. Единственный их интерес – торговля Темным Знанием. Почему сейчас они делают все наоборот?

– Может быть, они просто хотят расширить торговлю? – пожал плечами Чебрен.

– В самой бедной части мира? Это глупо, редре, а гурцоры не дураки, и вы лучше меня это знаете.

Чебрен вернулся за стол.

– Вижу, у тебя есть свои мысли на этот счет?

– Мне не положено мыслить на вашем уровне, редре. – Аматис опустил глаза. – Мое дело – факты, наблюдения… – Он запнулся.

– И что же ты наблюдал на этот раз? – поощрил его магистр.

– Я совершил уже пятнадцать экспедиций в Усодан, редре, – очень тихо проговорил Аматис. – И никогда еще не видел там такого количества гурцоров. На обратном пути я встретил несколько огромных караванов со строительной техникой. В столице я жил в гостинице, и почти все номера были заняты инженерами, металлургами, механиками и счетоводами. И не только темными, редре, большинство из них – энейцы.

– Любопытно, – обронил Чебрен.

– Очень любопытно. И при этом в Усодане самое большое население. Оно не только большое, но еще безграмотное и неорганизованное, а значит, подверженное постороннему влиянию.

– И что это значит? – магистр немного нахмурился.

– Я не знаю, что это значит, – так же тихо продолжал Аматис, – но я знаю, что Усодан – наш ближайший сосед. И еще я знаю, что границ как таковых нет. Так же нет и армии, а то растерянное стадо, которое толчется в городских гарнизонах, я не считаю солдатами. И наконец, редре, среди наших граждан растворены тысячи нелегалов! Большинство из них – именно усоды. И этим вопросом никто не собирается заниматься.

Он замолчал, повисла напряженная пауза. И вдруг Великий магистр в голос расхохотался.

– Уж не хочешь ли ты произнести главное слово в твоей речи? – не переставая смеяться, спросил он.

– Какое, редре? – Аматису было не до смеха.

– Какое? Ты так и ходишь вокруг, но боишься подступиться. Это слово – война!

Магистр затих, ожидая, что скажет собеседник.

– Я не собирался произносить это слово, – ответил Аматис, глядя в сторону. – Но меня не оставляет ощущение, что темные к чему-то готовятся. Грядет нечто масштабное, непредвиденное и вряд ли полезное нам. Я это чувствую.

– Что это, если не война?

– Я не знаю… В часовнях не умолкают проповедники. Они твердят, что их Черное Солнце вот-вот откроется, и настанут какие-то кары… сами знаете, для кого.

– Ну, эту песню мы давно слышим, – буркнул магистр.

– Но не в таких масштабах, редре. Половина населения Усодана верит, что Черное Солнце действительно взойдет, причем очень скоро, в ближайшее лето.

Чебрен на некоторое время погрузился в размышления. Брови его были нахмурены.

– Мы оба знаем, что произойдет этим летом, дорогой Аматис. Во-первых, будет затмение, которое ведуны действительно нарекут восходом Черного Солнца. Неужели ты считаешь, что на столь хлипкой базе они смогут построить массовый обман? Да, для некоего скромного количества неграмотных крестьян и нелегалов это будет знаковое событие. Но окончательный результат – пшик… – Он развел руками.

– Мы не знаем, какого результата добиваются темные, редре. И узнать это заранее крайне трудно. Почти невозможно. Вам знакомо их отношение к нашим опытам в Роторном центре…

Великий магистр жестом остановил его:

– Кстати, Аматис, хочу тебя кое-что спросить. В твоем докладе фигурируют три ареста – ты сдал местной полиции одного знахаря и двух толкователей.

– Да, это так, редре.

– Что с тобой? Всего три ареста! Обычно ты размениваешь десяток-полтора. Что на этот раз? Ты слишком увлекся военными приготовлениями противника? – Он усмехнулся.

Аматис с досадой покачал головой:

– Вы ничего не поняли, редре. Разве вам самому не кажется, что подобная активность сейчас не совсем уместна?

– Охрана закона и Догмата уместна в любое время! Тебя этому учили в Академии.

Аматис покачал головой:

– Вы же знаете, редре, что культ Истинного Знания в Усодане приживается не лучше, чем винное дерево на голом камне. И что девять из десяти там носят Черное Солнце на одежде и приносят жертвы Изначальным.

– Да, знаю, и что?

– Стоит ли в такой обстановке еще больше настраивать народ Усодана против Истинного Знания. Знахари весьма авторитетны среди нищих крестьян-усодов, это вне сомнений. Гораздо более авторитетны, чем мы с вами.

– Увы, у нас нет возможности обучить каждого земледельца в Академии, – усмехнулся Чебрен.

– И не забывайте – там нет сколько-нибудь прочной власти. А знаете, что может стать властью в таком случае? Я вам скажу – ярость! Всеобщая ярость, которая в один момент поднимет сотни тысяч обездоленных, разочарованных граждан под знамя Черного Солнца.

– Опять ты за свое, – сокрушенно вздохнул Чебрен. – И ты считаешь, что своей лояльностью к преступникам ты можешь сгладить все острые углы?

– Нет, не лояльностью. Вы знаете, что может сгладить углы. В первую очередь я говорю о гражданской реформе. Еще нужно навести порядок на границах. Нужно заставить работать полицию. И уж совершенно точно – нужны боеспособные вооруженные отряды.

– Ты невыносим. – Великий магистр со вздохом поднялся и опять начал ходить взад-вперед. – Мне интересно, каким образом ты восстановишь границы? Наймешь тупоголовых вурдов для охраны перевалов? Так они больше разграбят, чем сберегут. А еще, знаешь, во сколько это обойдется казне? Спешу тебе доложить, мы сильно поиздержались за последнее время. Неурожаи год за годом. Тебе ли не знать…

– Но мы можем потерять все, если сейчас сэкономим на малом! – Аматис привстал, но затем снова уселся, безнадежно махнув рукой.

«Он слишком долго был оторван от Академии, – подумал Великий магистр. – Отсюда его мнительность и горячность. Пора думать, как его возвращать. Не в науку, конечно. Практическое преподавание особых специальностей – самое для него лучшее».

– Не горячись, солдат, – произнес Чебрен. – Всему свое время. Тебе не терпится в дело? У меня есть для тебя кое-что.

– Я вас слушаю, редре. – Аматис поднялся.

– Ты уже слышал, что произошло в Эшоре?

– Да, редре, об этом говорят повсюду.

– Этот город, который внезапно появился на побережье… – Великий магистр задумался на секунду, – …может, это и не город вовсе, но не в том суть. Ведуны забирают его себе. И это точно. На днях состоятся последние слушания, но уже и без того все ясно. Догмат полностью на их стороне.

– Может, оно и к лучшему, редре?

– Может, и так. Мы ведь ничего не знаем… Вот я и прошу тебя – прокатись в Эшор, посмотри, что там и как.

– Что именно мне посмотреть? И каким будет мое задание?

– Никакого особого задания. Будем считать, что это твой отпуск. В Эшоре гостеприимный народ, и ты прекрасно проведешь время и отдохнешь. А заодно оценишь обстановку.

– Я не очень понимаю, редре… Какое задание?

– И не нужно ничего понимать. – Великий магистр тихо рассмеялся. – Мое тебе задание – устроиться на отдых, который ты давно заслужил. За счет Академии, конечно. Если что-то там учуешь, ты и сам все поймешь.

– Следует ли понимать, что задание я получу, когда устроюсь на месте? – продолжал недоумевать Аматис.

– Заладил ты со своим заданием! – потерял терпение Чебрен. – Да! Пусть будет так. Сколько тебе нужно времени на подготовку?

– Ночь посплю, а завтра сменю одежду – и можно ехать, – пожал плечами Аматис.

– Быстрый ты, это хорошо, – удовлетворенно кивнул Чебрен. – Только не ехать, а лететь. Время дорого. Гораздо дороже, чем топливо для аэробота. И постарайся там никого не арестовывать без большой необходимости.

Капитан губернской гвардии Вито ре Таур был недоволен своими солдатами. Он понимал, что ленивая гарнизонная жизнь расслабляет до крайности, но всему есть свои пределы. Солдаты в мирное время должны быть как минимум послушны, энергичны, аккуратны.

А в период боевой операции требуются еще и другие качества: отвага, например, трезвый ум и многое другое.

Увы, его подчиненные ничем подобным не радовали.

В первые часы, когда отряд приблизился к подступам таинственного города, выросшего на побережье, гвардейцы примолкли и даже мало-мальски сосредоточились. Сообразно моменту они вели себя сдержанно и только вопрошающе поглядывали на командира.

Пока проводилась быстрая разведка в городе, они успели разве что натерпеться страху. Больше никаких качеств проявлено, пожалуй, не было.

Время шло, в городе ничего не менялось и никакой опасностью не веяло. Все успокоились. И затем все вернулось на круги своя: одетая кое-как форма, вихляющая походочка, брошенные в песок огнеметы и несанкционированные перемещения за пределами лагеря.

Временами Таур терзал себя мыслью, что он плохой командир. Но в других гарнизонах, где командовали даже более опытные офицеры, происходило то же самое! В мирное время солдат был приравнен к обычному городскому служащему: к нему нельзя применить и пятой части тех дисциплинарных мер, которые предусмотрены для действующей армии. А военного времени никто из этих молокососов даже не помнит.

Впрочем, и сам капитан его не помнил. Все, что выпало на его долю, – это вялые пограничные конфликты между Эшором и Усоданом, рейды против вурдских горных банд да несколько совместных с полицией операций, где городских гвардейцев использовали больше для массовости, чем для реальной помощи.

Вечером первого дня, незадолго до заката, на горизонте появились первые отряды вурдов. Капитан ждал их, правда, без особой приязни. Вурды подступили к городу и принялись обустраивать свои полевые лагеря, не обращая внимания на людей.

Глупо было ждать, что вурды первыми придут и представятся капитану, как требовал военный этикет. Никаких этикетов они не соблюдали, кроме собственного, весьма немудреного – кто сильней ударит, тот и молодец.

Незадолго до наступления темноты капитан позвал двоих гвардейцев, выбрав самых рослых, и потребовал привести форму и оружие в порядок. Одновременно он приказал механику готовить самоход. Таур собирался официально посетить лагерь вурдов.

Безбожно коптящий трескучий механизм, спотыкаясь на булыжниках, доставил их к вурдским палаткам. Здесь уже жгли костры и раздавали ужин – склизкое и вонючее мясо мулов, традиционное кушанье горных вурдов. Было слышно, как в клетках рычат и скребутся гомобы. Посты вокруг лагеря отсутствовали, капитан проник в него без всяких препятствий.

Правда, самоход решил оставить у крайних палаток, чтоб не раздражать обитателей треском его двигателя.

Найти палатку старшего водыря не представило труда – она была самая большая. Оставив сопровождающих гвардейцев снаружи, Таур откинул полог, попросил разрешения войти – и вошел, не дожидаясь разрешения. Как уже было сказано, этикет вурдов если и существовал, то совершенно бесхитростный.

Под пологом палатки вонь вареного мяса ощущалась особенно сильно. Водырь оторвался от ужина и поднял на капитана свои плоские, ничего не выражающие глаза, напоминающие капли нефти на воде. Испещренная складочками физиономия ритмично вздувалась – вурд жевал мясо.

– Я – Вито ре Таур, капитан городской гвардии, – почтительно представился гость. – Теплых камней вашим детям и неистощимых сил Великому Упору.

Изощряться в варварских приветствиях капитану мало нравилось, но он должен был соблюсти приличия. В отличие от вурда.

Водырь с усилием проглотил свою жвачку, поднялся и вытер трехпалые ладони о стену палатки. Металлические цацки, обильно украшающие его платье, звенели и бросали блики.

– Что хочешь? – спросил вурд, не представляясь. Стоя, он стал выше капитана, пожалуй, на две головы.

– Насколько я знаю, завтра на рассвете вы намереваетесь провести разведку на темной территории. Мы также планируем это сделать. Нам стоит обо всем договориться, чтобы избежать недоразумений. Да и просто не мешать друг другу.

Вурд некоторое время соображал, почесывая клешней отвесный морщинистый затылок.

– Вы нам не помешаете, – изрек он наконец.

– Может быть, – продолжал Таур, – имеет смысл объединиться. Мы оба не знаем, что ждет нас там и какие усилия могут потребоваться.

И снова водырь задумался.

– Мы не боимся, – родил его мозг следующую фразу.

– Мы тоже не боимся, но подобная предосторожность не будет никому обременительна, и при этом…

– Садись, – сказал вурд, прерывая капитана.

Садиться было некуда. Мебель в походах вурды не признавали, светских манер – тоже. Капитан остался стоять.

Между тем водырь выглянул из палатки и неразборчиво кого-то позвал. Ему ответил один голос, потом другой, третий…

– Сейчас будем говорить, – пообещал вурд, открывая флягу с кислым грибным молоком. Он сделал исполинский глоток, и по палатке расползся раздражающе-едкий дух.

Прошло немного времени, и полог палатки шевельнулся. Внутрь почти неслышно вошел некто в черной накидке с широким капюшоном. Он поднял голову на капитана, и под капюшоном блеснула серебром искусно выделанная маска.

Это был гурцор. И, судя по маске и одежде, не какой-то там сельский толкователь, а самый настоящий ведун, причем немалого сана.

– Приветствую храбрейшего сына избранного племени, – очень тихо проворковал он и чуть поклонился. – Рад, что с нами соседствует доблестная гвардия, – это внушает чувство спокойствия. Что привело вас на наш постой, редре, – желание дружбы или важное дело?

– Дело, – коротко ответил Таур. Он прекрасно понял, кто здесь главный. Теперь все придется решать с гурцором. – Прежде всего – дело, ну а дружбе мы всегда рады.

– Воистину так. – Гурцор снова едва заметно склонил голову.

– Я предлагаю уважаемому водырю разумный план наших действий. Утром и мы, и вы отправляемся на разведку. Я думаю, совместный отряд будет больше защищен от неожиданностей, нежели разрозненные группы.

– О, прекрасное предложение! – восхитился темный ведун. – Конечно, нам всем будет спокойнее, если нас охраняет прославленная гвардия. Уверен, ваше предложение придется здесь всем по душе. Нужно действовать вместе, тогда нам не страшны опасности…

Слушая ласковое воркование ведуна, Таур ни на секунду не впадал в излишнее благодушие. Гурцоры – прекрасные дипломаты, они ни за что не настроят против себя, пока на то не появится выгодный им повод. Какие бы сладкие слова ни говорил сейчас ведун, не следовало забывать: он – жрец Темного Знания. А значит, у него свои интересы и свой путь к ним. Редко бывало, чтобы Темное и Истинное Знания шли по одной дороге.

– Только стоит ли храбрым гвардейцам напрасно утруждать себя? – неожиданно сказал ведун.

– В каком смысле? – удивился Таур.

– Вам вовсе незачем входить на темную территорию и подвергаться возможному риску, – вежливо объяснил гурцор. – Гильдия все берет на себя: и риск, и труд, и необходимые расходы.

– У меня приказ губернаторского дома, – с некоторым недоумением проговорил капитан. – Я обязан провести разведку и доложить о ее результатах. Неужели это не очевидно для вас?

– О да, конечно, военные должны исполнять приказы без раздумий, я знаю это. Но мне кое-что известно, редре. Уже завтра этот приказ отменят, а вашему отряду велят возвращаться в столицу. Все, что здесь произошло, – компетенция слуг Темного Знания, и завтра это подтвердят документы из Вантала, столицы Мира. Советую вам не проявлять излишнего рвения.

– Мне ничего не известно об отмене приказа, – покачал головой Таур. – И я буду готовиться к его выполнению, что бы вы мне ни говорили.

– Уверяю вас, мои сведения верны, капитан! – воскликнул гурцор. – Вы убедитесь в этом завтра к полудню, может, раньше. Я не посмел бы обманывать гвардейского капитана.

«Он не хочет, чтобы мы входили в город, – подумал про себя Таур. – Почему? Что он вознамерился скрыть? Теперь-то я точно не отступлюсь…»

– Я верю вам, – сказал Таур, стараясь казаться дружелюбным. – Но у меня свои начальники, и я должен выполнять только их прямые приказы. Тем не менее спасибо за предупреждение. Завтра на рассвете мы выступаем на разведку.

Гурцор ненадолго примолк, быстро перебирая пальцами.

– Что ж… – проронил он. – В этом случае уважаемый водырь примет ваше предложение. Вам лучше держаться вместе.

– Рад, что мы поняли друг друга.

С этими словами Таур развернулся и вышел. «Теперь-то вурды от нас ни на шаг не отойдут, – подумал он. – Будут держать под присмотром».

– Я бы на вашем месте проявил благоразумие, редре! – крикнул ему вслед гурцор, но его слова ничего не могли изменить.

– Темные пытаются что-то от нас скрыть, – объявил Таур следующим утром перед построившимися солдатами. – Поэтому мы не выйдем из города, пока тщательно все не осмотрим. Спешить нам некуда. Обращать внимание на все подозрительное…

Капитан запнулся, потому что внезапно понял бесполезность своих слов. На что, спрашивается, обращать внимание, если там абсолютно все странное и подозрительное?

– Требую максимум внимания, – продолжил он. – Есть сведения, что зайти в город еще раз нам не дадут. Темные берут его под свою опеку, а нас, скорее всего, уже сегодня отзовут. Поэтому используем сегодняшнюю вылазку по максимуму. Губернатор потребует от меня подробнейшего отчета. Помните, что, кроме нас, у него нет здесь ни глаз, ни ушей.

На самом деле дополнительные глаза и уши вполне могли быть, например, среди вурдов. Это племя не служило никому и ничему, кроме денег. За достаточное вознаграждение любой из вурдских наемников мог работать на две, а то и на три стороны.

– В лагере остаются второй радист, дежурный и группа охранения. Остальные – за мной. – И Таур ловко запрыгнул в кабину самохода.

Вурды ждали их на окраине таинственного города. От нечего делать они взломали корпус одного из механидов и безбоязненно разглядывали его внутренности. Привязанные к какому-то столбу гомобы отчаянно рвались с ремней, брызгали желтой слюной и выли, не забывая выкусывать насекомых из складок кожи.

Быстро договорившись с водырем о схеме взаимодействия, Таур махнул своим гвардейцам рукой: начинаем.

Два отряда рассыпались в широкую цепь, захватив сразу три параллельных улицы. Тыл прикрывал самоход, из люка которого выглядывал пулеметчик. Там же, в машине, находился зеркальщик, передающий изображение в губернаторский дом. Радист слушал эфир, готовясь быстро передать капитану поступающие из столицы распоряжения. Пока все шло нормально.

Вурдов тоже сопровождал самоход, но не военный, а грузовой – со вместительной платформой позади кабины. Этого следовало ожидать: первое, что сделают вурды, – это набьют мешки трофеями. Потом они за бесценок продадут их в первом же городе, а затем темные вещи начнут всплывать то здесь, то там. И хорошо, если хотя бы половина их окажется безобидными.

Впрочем, Таур недолго об этом думал, переключившись на окружающие виды. Он быстро ощутил, что страха в нем почти нет, зато есть любопытство, и оно просто переполняло его. Он был словно мальчишка в лавке ископаемых диковин.

Их окружали дома – огромные странные дома с тысячами окон. Безусловно, здесь жили какие-то неведомые существа, повсюду их следы, их вещи. И похоже, они покинули это место совсем недавно – окружающая обстановка практически не несла признаков обветшания.

Повсюду были сотни, тысячи таинственных, ни на что не похожих предметов, принадлежавших исчезнувшим обитателям города. Ни капитан, ни гвардейцы не рисковали к ним прикасаться. Зато вурды не упускали возможности пощупать что-нибудь, сунуть в мешок или просто поддать ногой.

Так же бесцеремонно, голыми руками, они отодвигали в сторону механидов, если те преграждали дорогу самоходу. Было время, Таур удивлялся их звериной мощи, но теперь привык. Избыток силы у вурдов компенсировал недостаток мозгов, и это общеизвестный факт.

Оставалось неизвестным, что пережил этот странный город, почему он так разорен, почему его улицы засыпаны мусором, битым стеклом, тряпками, сучьями, а многие деревья выворочены с корнем. Еще больше хотелось узнать, что случилось с его обитателями.

Эксперименты с Темным Знанием не раз приносили самые неожиданные сюрпризы, но подобного Таур не мог припомнить. Целый город вырос на пустом месте, словно какая-нибудь клумба!

И очень хорошо, что именно ему выпало увидеть это в числе первых! Данный факт войдет в историю (не важно даже, в положительном ли смысле), а причастность к истории приятна любому из живущих.

Они шли уже довольно долго, а покинутые улицы все так же хранили молчание. Ничего не происходило, и, наверно, это к лучшему. Зато разведчики могли вдоволь поглазеть по сторонам.

Здесь было интересно. Никогда, ни в одном городе мира, Таур не видели такого многообразия. Впрочем, он повидал не так уж много городов, но все они были довольно однотипны: центральная площадь с резиденцией префекта или губернатора и городскими учреждениями, рынок, вокзал, вокруг – островки богатых кварталов, фабрики, а от них уже расползались вдаль неказистые домишки простых жителей. Были города большие, были – не слишком, но редко попадался город, в котором нашлось бы чему удивляться.

Здесь же удивление вызывало все! Сколько труда, сколько фантазии и любви вложено в каждое здание, в каждый перекресток, сквер! Нет сомнений: здесь жил счастливый и процветающий народ.

Неожиданно вурды радостно загалдели и все как один уставились в небо. Гомобы начали беспокойно подпрыгивать и вертеться волчками.

В небе плыл аэростат. Капитан нахмурился: водырь мог бы предупредить его, что они будут использовать воздушную разведку. Хотя аэростат – это хорошо. Меньше вероятность нарваться на неприятности.

Вурды продолжали веселиться. Водырь извлек из заплечного мешка небольшое зеркало, второе, очевидно, было на аэростате. Теперь все они могли видеть город с высоты. Они находили в отражении самих себя и безумно этому радовались.

Тауру тоже захотелось взглянуть в зеркало, но гордость не позволила проявлять перед вурдами несерьезное любопытство.

На одном из перекрестков Таур заметил, что отряд вурдов поредел. И их самохода не было видно. Машина вурдов работала на темной энергии, она была легкой и бесшумной, поэтому ее исчезновение произошло незаметно.

– Командир, вы не потеряли ваших солдат? – поинтересовался Таур у водыря. – По-моему, их стало меньше…

Вурд сначала подозрительно покосился на капитана – видать, не понравилось, что тот лезет не в свои дела. Ближайший к ним гомоб прижался к земле и угрожающе заворчал, не сводя с капитана налитые бешенством глаза.

– У нас все в порядке, – ответил водырь. – Мы увидели в зеркало, что неподалеку усоды грабят дома. Я отправил солдат туда.

«Хорошенькое дело, – с досадой подумал капитан. – Мог бы и предупредить. Впрочем, когда один грабитель мешает другому, нам лучше не вмешиваться».

Они без происшествий дошли до границы моря. Прохода дальше не было, дома уходили в воду ровными рядами, как строй тренированных солдат. Прибой швырял на их стены невообразимое количество мусора, поднятого с тротуаров. Вода здесь была грязная, почти черная. Один из гомобов попробовал хлебнуть ее и тут же отпрянул, недовольно ворча.

И люди, и вурды молча стояли, разглядывая эту необычную картину.

Водырь первым нарушил молчание:

– Мы пойдем туда. – Он указал мощной лапой параллельно линии прибоя.

– Ладно, мы с вами, – пожал плечами Таур.

Эта улица была не слишком широкой, зато весьма извилистой. Дома здесь стояли вразнобой, почти все они были небольшими – не больше трех этажей. Зато в глазах пестрило от обилия непонятных вывесок. Исчезнувшие чужаки имели свою письменность, и судя по всему, весьма сложную.

Торговые ряды, по которым часто прохаживался Таур, тоже были богато украшены, но куда им до яркости и разнообразия, которые царили здесь…

Мысли капитана вдруг прервала череда частых отрывистых хлопков, прокатившаяся где-то в глубине города. Его солдаты невольно замедлили шаг и переглянулись.

– Продолжаем движение, – сказал Таур. – Всем смотреть в оба!

Вурды тоже забеспокоились и возбужденно загомонили. Но и они не сменили маршрут. Их водырь вцепился в зеркало.

Улица вскоре вывела к большому прямому проспекту, который просматривался на тысячу шагов.

– Командир, кажется, там ваши солдаты, – произнес капитан, вглядываясь вперед.

Так и было – в небольшом отдалении можно было рассмотреть контур вурдского самохода. Только теперь он был нагружен. В кузове было что-то сложено, довольно большое. Вурды обтягивали груз полотнищем, скрывая от посторонних глаз.

– Тебя вызывают, – сказал вдруг водырь.

Вурдский радист уже стоял рядом, он протягивал капитану микрофон на толстом обрезиненном шнуре.

– Рад, что все благополучно закончилось, редре, – услышал Таур голос вчерашнего гурцора. – Вы можете немедленно возвращаться к вашим семьям. Я получил указание Гильдии и полностью беру темную территорию под свой контроль.

– Но… – Таур был несколько ошеломлен, он даже не знал, что сказать в ответ. – Мы, собственно, никуда не торопимся. Мы не собирались так рано возвращаться.

– Не беспокойтесь, это уже решено на самом высшем уровне. В ближайшее время с вами свяжется губернаторский дом и подтвердит мою информацию. Но вы уже сейчас можете возвращаться на базу.

«Дьявольское отродье, что они от нас прячут?!» – в бессильной ярости подумал Таур.

В ту же секунду его позвал связист из кабины самохода:

– Редре, вас просит гарнизонный управляющий!

– Быстро провернулись, – буркнул капитан, меняя один микрофон на другой.

– Капитан, это гарнизонный староста Ульман, – услышал он. – Вы должны немедленно покинуть город чужаков. Это прямой приказ Академии и Магистрата. Очень сожалею…

Чувствовалось, что и Ульман не находит себе места от злости. Только вот ничего не поделаешь, приказы такого уровня обсуждать бесполезно.

– Я понял вас, редре, – ответил Таур, стараясь быть спокойным. – Выполняю приказ.

Разворачивая людей в направлении базы, он мельком взглянул на вурдского водыря. Тот смотрел на них с нескрываемой насмешкой и превосходством.