Часть вторая
БЕЗУМИЕ НОРМЫ
Принятая в обществе норма душевного здоровья иногда выглядит безумнее самого серьезного помешательства. Возьмите, например, общество каннибалов. Не правда ли, своеобразная мораль, если рассматривать ее с позиции человека ядерной эпохи?
Из беседы нетрезвых людей у горящего мусорного бака
Варвара – Центру:
«Внедрение прошло успешно. Агентурная игра противника переместилась в зону воздействия Источника. Версия о его двойном назначении подтверждается. Первичные выводы соответствуют предположениям аналитиков, код „В-2/1“. Появился реальный шанс выйти на Подопечного».
Центр – Варваре:
Сервер не найден.
* * *
Мироздание вернулось из точки и заняло привычный объем. Но теперь это не казалось всплытием с большой глубины. На этот раз все происходило иначе. Зрение и слух возвращались постепенно, словно кто-то медленно прибавлял звук и яркость в телевизоре. Волк насторожился. В телевизоре? Что это за словечко? Телевизор… А-а… такой плоский ящик с экраном вместо одной из стенок. В Политехническом музее несколько таких экспонатов было, один даже работал. Только почему в голову пришло именно это сравнение? Условия новой игры?
Лейтенант открыл глаза. Высокий серый потолок, и в нем длинная угрожающая трещина. И что-то написано. «Галка шлюха». Кириллица. Занятно. И написано чем-то странным, будто бы копотью. А вместо точки в обвинительном заявлении приклеен какой-то маленький цилиндрик. Окурок. Снова подсказка игровой программы? Получается, будем играть в путешествие по трущобам Африки?
Волк осторожно сел. Вроде бы нигде особо не болело. Затекла шея, но это от неудобного положения. Кто знает, сколько пришлось лежать в этом…
Взгляд метнулся по сторонам. Справа дверь с висячим замком, прямо короткий марш заплеванной лестницы. На лестничной площадке пусто, если не считать пары пивных бутылок. Виден край двери, миллион раз перекрашенной, но все равно обшарпанной. Подъезд. Дверь выше – входная, дверь справа—в подвал (снова спасибо программе за подсказку).
Волк оперся о стену и встал на ноги. Воображаемый внутренний компьютер «протестировал системы». Ноги тоже целы. Осязание… Под пальцами мокро. Волк убрал руку, на стене обнаружились потеки. Помочиться в подъезде – святое дело. Все органы чувств окончательно запустились, и в нос ударил резкий аммиачный запах. Африка! Волк поморщился.
Пять шагов вверх. Площадка. А вот и любитель пива. Грязный ободранный тип сидел, прислонившись к стене, и уютно сопел. Волк перешагнул через его вытянутые ноги и толкнул входную дверь. Ржавая пружина немузыкально скрипнула, растянувшись, коротко брякнула о косяк и осталась в вытянутом состоянии. Дверь распахнулась и во что-то уперлась. Вернуть ее в исходное положение пружинных сил уже не хватило. Волк вышел из подъезда и почти сразу закашлялся. В нескольких метрах от подъезда чадила горящая помойка. Рядом с ней сидели на корточках двое каких-то оборванцев – еще грязнее, чем тот, который спал в подъезде, – и над чем-то колдовали. Волк потер слезящиеся глаза и отошел в сторону, туда, где дым не был таким густым. С новой точки стало видно, чем занимаются эти двое. Они внимательно следили, как на мангале из четырех кирпичей жарится тушка какого-то мелкого животного. Рядом на пластиковом ящике стояли два мутных стакана и небольшой флакончик с зеленоватой жидкостью. Видимо, эти двое решили устроить пикник. Непонятно только, почему у помойки.
Волк оглянулся. А вообще-то понятно. Более чистых мест поблизости просто не было. Прямо через загаженную собачьим дерьмом песчаную площадку стоял еще один дом. Волк оглянулся. Такой же, как тот, из которого он вышел. Слева и справа – торцы зданий аналогичной архитектуры. Пять этажей, квадратные окна с облезлыми деревянными переплетами, стены сложены из каких-то панелей. В просветах между домами узкие асфальтовые дорожки. Взгляд снова вернулся к дворику. Кроме песчаной площадки, в нем ничего примечательного не было. Помойка из четырех помятых мусорных баков да опрокинутая металлическая конструкция вроде примитивной детской карусели. Вдоль домов – неухоженные кусты и десяток кривых деревьев. Кленов.
Странно. Для Африки странно. Будь повсюду баобабы, было бы нормально, а тут – клены. Какие-то не африканские они. Ни внешне, ни на слух. Но название упрямо торчало между извилин.
Упрямо, потому что подсказка. Значит, коннект-серьга заработала. Наверное, кто-то отключил созданную Новаком блокировку. Отключил и перенес Волка в игровой парк, пока тот был в «отключке»? Вот только зачем?
За невысокими редкими кустами у дома напротив что-то происходило. Кто-то стонал одновременно и сладостно, и горько, две или три тени возились на земле, а еще несколько стояли вокруг и обменивались невнятными репликами и возгласами. Как болельщики в Мире Спорта. Только что за состязание проводилось в кустах, так сразу было не понять. По борьбе? Волк присмотрелся. В партере возились мужчины, «болели» тоже, а стоны были женские. И форма у «борцов» странная. С голыми задницами. А-а, нет, на земле лежала женщина, а сверху два голозадых «борца». Так вот что там происходит!
Лейтенант потянулся к кобуре, но ее не оказалось. Ах да, игра! Он здесь не законник, а… кто? "Обычный горожанин? Неужели такой же, как эти оборванцы?
Волк осмотрел свою одежду. Удивительно. Одежда была обычная, та самая, в которой он разгуливал весь день. На штанах даже остались следы подсохшей липучки. А в кармане… Лейтенант медленно вынул из кармана «беретту».
Вот это да! Палец нащупал рычажок, и на ладонь Волку упал магазин. Пять патронов. Как и говорил Ефимыч. Очень странно.
– Сема, зырь, какая волына, – просипел один из помоечных «поваров».
– Тебе-то че? Лучче наливай.
– Не готово еще. – Сиплый поправил алюминиевый вертел.
– Для разгону. По колпачку.
– Ну, разве что так… /
Сиплый торжественно отвинтил пробку зеленого флакончика и плеснул в оба стакана. Затем поднял их и на просвет сравнил уровень жидкости.
– Глаз-алмаз. – Его приятель расплылся в улыбке. Зубов у него было мало, да и те гнилые.
– Ну, давай. – Сиплый протянул собутыльнику стакан. – За Лариску.
– Ага, за нее, голохвостую. Чтоб жарилась побыстрее.
Второй запрокинул стакан с зеленой жидкостью, затем извлек откуда-то пластиковую бутылку с водой, налил, запил и удовлетворенно крякнул. Сиплый проделал то же самое. Когда ритуал был исполнен, оба закурили.
– Ништяк, бля…
Кто выдал резюме, Волк не разобрал. Где-то громко хлопнуло окно, и послышался звон разбитого стекла. Следом раздалась длинная нецензурная тирада. И еще одна в ответ. Какое-то рычание, снова звон и новая порция мата. Походило на семейный скандал. Ветер сменился, унося дым. Запахло гниющими отбросами. В кустах у дома напротив зашуршало: кто-то выплеснул на головы «борцов» ведро воды или помоев.
Возмущению компании не было предела. Один из «болельщиков» поднял камень и запустил в окно третьего этажа. Камень ударился в стену рядом с окном и упал прямо на «партер». Женщина взвизгнула и сбросила одного из кавалеров.
– Галка, сука, заткнись! – проорали из окна.
– Пошел в жопу, импотент! – визгливо ответила Галка. – Завидно, да?!
– Че, мало?! Щас я на вашу собачью свадьбу еще плесну! Кипяточку!
– А я щас вот поднимусь и выкину тебя из окошка на хрен! – пообещал один из «болельщиков». В противоположном углу двора взвыла кошка.
Новый порыв ветра усилил вонь и принес далекий отзвук сирен. Волк задержал дыхание и сосредоточился на том, чтобы побороть рвотный позыв.
Игра была странной, и это тревожило.
Справившись с коротким бунтом желудка, лейтенант вернул магазин на место и сунул оружие в карман. Затем прислушался – не к стонам, которые снова достигли апогея, а к технологическим звукам – и побрел туда, где слышался гул механизмов. В любой игре есть задание. Не всегда его можно уловить сразу, но в течение одного уровня – обязательно. Надо только внимательно смотреть по сторонам и анализировать факты. А еще не стоять на месте. Надо искать начало миссии, а чаще всего оно там, где техника.
Здесь это будет, наверное, какой-нибудь склад в промзоне, где Волка снабдят патронами, липовыми документами и снаряжением, а затем прикажут выкрасть какие-нибудь важные документы и вывезти их из страны под носом у африканской контрразведки. «Шпионская ходилка-стрелялка». В Мире Фантазий галерея таких игр располагается на восьмом этаже.
В Мире Фантазий… А почему одежда своя? И пистолет с пятью патронами тот же, что был в реальности. Что это за поправки? Новая программа? Или новая «слепая игра» Управления? Нет, не мог же Арзамасов реально забросить Волка в Африку. За каким дьяволом? Сплошные вопросы.
Выход из двора открывался в еще один почти такой же. Здесь не было площадки, а кусты росли только в одном месте. Судя по вони, там было организовано отхожее место. У одного из подъездов сохранилась лавочка, на которой сидели двое юнцов. Третий полулежал на земле, прислонившись к лавочке спиной. Все трое были абсолютно безучастны к окружающему миру, будто смотрели мыслефильм. Когда Волк проходил мимо, он увидел, как один из юнцов уронил пластиковый шприц и попытался достать из кармана сигареты.
– А Серого… прикинь, вставило… – пуская слюну, сказал другой. – Отъехал по полной.
– Прикинь, ему еще дунуть.
– Не-е, сами догонимся. А то у него, прикинь, мозги потекут. Сидит такой, а шары поплавились и по едальнику стекают. И, прикинь, извилины через нос вытекают.
– А он их… – первый сложил губы трубочкой и шумно втянул воздух, – прикинь, да.
– Ну-у. А череп пополам раскрылся, и ему, прикинь, за шиворот потекло… – Второй стеклянно уставился перед собой.
– Прикидываю. – Первый тоже застыл с пустыми прозрачными глазами.
Такие глаза Волк видел не раз, когда СЭБ ходил в рейды на экстази-притоны. Поначалу он даже удивлялся. Глаза юнцов, зависших на порталах с мысле-эфирной наркотой, были настолько ясными и чистыми, что казалось, будто они вот-вот должны выдать как минимум гениальное изречение. На самом деле любители «драйвануть» по «стазикам» в этот момент не могли связать двух слов. Эти трое вряд ли были подключены к местному аналогу «Мегаполиса», но определенно загрузились каким-то дурманом. Химическими наркотиками? Лейтенант покачал головой. Дело опасное и неизлечимое, но в Африке все возможно. Пили же те двое у помойки какое-то явно косметическое средство. Взгляд опустился к земле. Этот, третий, похоже, перебрал. Надо бы вызвать «Скорую», да только как? Чем они тут пользуются вместо телесвязи?
– Опаньки, а че мы тут делаем?
Из-за угла неожиданно вынырнули двое типов в коротких кожаных куртках, и Волк тут же забыл о химических наркоманах.
Вообще-то для такой одежды был не сезон. Если, конечно, не прячешь под ней оружие или она не является чем-то вроде униформы. На полицейских эти двое никак не тянули. Небритые рожи, нахальные взгляды, ухмылки… у одного под курткой что-то топорщится. Подсобный инструмент?
Точно. В руке у левого «кожаного» появился нож. Правый заложил руку за пазуху, но доставать оружие не спешил. Тактически грамотно. Чтобы испугать, было достаточно и ножа. А если жертва не испугается, тогда в ход пойдет главный арсенал. Эти ребята не выпендривались, а работали. Значит, начинать переговоры не имело смысла.
Волк молча вынул «беретту» и, щелкнув предохранителем, прицелился в правого.
– Не, мужик, ты не понял… – Левый мгновенно спрятал нож. – Ты ищешь кого-то? Можем подсказать. Задешево.
– Где… – Володя чуть повел стволом, – метро?
Второй «кожаный» медленно вынул пустую руку из-за пазухи и указал на проход между ближайшими домами.
– До Новогодней, потом направо, а через квартал налево. Только, смотри, дядя, там ментов сегодня, как грязи. Ларек утром взорвали.
– Вы? – Лейтенант усмехнулся.
– Нам это надо? Мы ж с него баблы имели…
– Что? Баблы? Дань, что ли?
–Ну…
– Легко же ты сдаешься. А если я… мент?
– Ты? – По лицу «кожаного» скользнуло сомнение. – Не-е… мусора сюда не забредают, да еще с такими пушками.
Второй тоже засомневался и снова сунул руку в карман.
– Леха, а не газовик ли это?
Волк не сразу осмыслил, о чем идет речь. Кто такие «менты», он догадался по интонации, а вот что означало на местном жаргоне слово «газовик»… Мастер по ремонту газовых горелок? И за что здесь не любили людей этой профессии?
Пока он соображал, «кожаные» зашли с флангов. Левый снова раскрыл нож, а правый, уже не стесняясь, достал из-под полы обрез двуствольного ружья. Волк сделал шаг вперед, чтобы оказаться с нападающими на одной линии. Если парень с обрезом не окончательный тупица, стрелять он не будет, чтобы не попасть в напарника. Выигрыш секундный, но этого было достаточно. Волк сместил прицел влево и нажал на спусковой крючок.
Звук выстрела метнулся от дома к дому и потерялся в кустах. Парня с обрезом отбросило назад и развернуло на полоборота. Ружье упало на землю. «Кожаный» побледнел и, схватившись за простреленную руку, процедил:
– Калоша, пидор… газовик, да?
– А че я-то? – Второй бросил нож на землю. – Дядя, мы сдаемся!
Волк пнул обрез подальше и попятился в направлении выводящей к метро улочки… Новогодней, кажется. Метров через пятьдесят он спрятал пистолет и зашагал нормально.
– Давай-давай, вали… – пробурчал ему вслед Калоша, – пока мы братву не свистнули.
Хотели б свистнуть, не предупреждали бы. Волк усмехнулся. Шпана. Нахватались верхушек бандитского дела и решили, что орлы. Африканцы…
Но какова иллюзия! Как ни присматривайся, почти никаких изъянов. Так прорисовать игру под силу только серьезной компании. Вот только не было – Волк мог поспорить – не было таких игр в Мире Фантазий. Неужели в Черном появились приличные художники, программисты и пси-инженеры? Возможно. Но все равно странно – где текст персонажа? Почему приходится гадать – куда пойти и что искать? Ведь вопрос про метро пришел в голову сам собой, как и предыдущие озарения про телевизор, клены и ментов. Или так задумано? Тогда остается снять шляпу: мыслеподдержка – высший пилотаж.
Волк уже неплохо ориентировался в окружающей действительности, но легкая оглушенность все равно сохранялась, и потому он не сразу сообразил, что вышел на улицу Новогоднюю. Когда же он это осознал, пришла пора снова удивиться. Улочка была запружена людьми. Люди разных возрастов толпились здесь, будто подключенные к премьере зрители-игроки на площади Гибсона – бесцельно и отрешенно. Они просто бродили, вяло толкаясь, обменивались негромкими репликами и периодически что-то поднимали с земли. Вдоль всей улицы посреди проезжей части стояли помятые автомобили. Два из них активно горели, и потушить их пока не удавалось, хотя этим делом занимались сразу пять пожарных машин. Красные фургоны поперек улочки, вдоль – вереница покинутых экипажей, бессмысленно снующие граждане, жара, дым и копоть…
Места, подконтрольные властям, были ничуть не лучше «независимых» двориков…
– Много набрал? Могу купить по сотне за штуку…
Рядом остановился парень в спортивном костюме и бейсболке. Держался он как-то настороженно, будто был готов мгновенно нырнуть в толпу.
– Я… – Волк оглянулся, – что собрал?
– Только пришел? – Парень немного расслабился и деловито кивнул. – Могу продать по триста пятьдесят. Дешевле не найдешь. Даже здесь. А в клубах вообще по пятьсот продают.
– О чем ты?
– Об этом, – он протянул на ладони пару каких-то розовых пилюль. – Гарантия качества.
На одну из пилюль налип какой-то мелкий мусор.
– С земли поднял?
– Ну и что? – Парень взял таблетку двумя пальцами и подул. – Вот. Чистая. Берешь?
– Это взрывом их так раскидало? – Волк усмехнулся. —. Из ларька?
– Откуда знаешь? – Спортсмен снова насторожился и спрятал товар. – Вы не подскажете, который час?
– Что? – Володя удивленно взглянул на преобразившегося дилера.
– Спасибо…
Тот юркнул в толпу и растворился.
Волк дернулся было за ним, но толпа оттеснила его на проезжую часть и вытолкнула прямо к входу в метро. Здесь никто ничего не собирал, но народу было еще больше. Все стояли, не отрывая взглядов от трехметрового по диагонали телевизора, который возвышался над стеклянным павильоном. Наверное, обычно на этом экране показывали рекламные ролики, но сейчас по телевизору шел какой-то репортаж. Камеру мотало из стороны в сторону, она снимала то ноги бегущих куда-то людей, то спины, то какие-то пожарища. Слов комментатора почти не было слышно. Их заглушали частые взрывы и выстрелы автоматического порохового оружия.
Толпа перед экраном молчала, и это было неестественно. Происходящее на экране явно не было постановочным эпизодом, это был живой репортаж, но зрители молчали и почти никак не реагировали.
– Кранты америкосам, – наконец негромко произнес кто-то рядом с Волком.
– А значит, и нам скоро… – пробормотал другой зритель.
– Мы-то здесь каким боком?
– Думаешь, эти уроды станут разбираться, откуда прилетело?
– Что они, совсем обмороженные?
– А что, нет? Чего им теперь терять? Жахнут на все четыре стороны всем стратегическим запасом, а уж после будут разбираться.
– С кем? Если жахнут, не с кем будет разбираться. С ЮАР и Аргентиной?
– Еще Новая Зеландия наверняка останется.
– Ну и какой с них спрос?
– Эти найдут, какой. Ур-роды…
Репортаж прервался, и на экране появилась заставка с двуглавым орлом на фоне трехцветного флага. Но толпа не расходилась.
Волков вдруг вспомнил свое недавнее видение о последних минутах странного города. Там человек на куполе театра размахивал таким же флагом. Если развернуть полосы на полотнище вертикально, получится флаг Новой Каледонии и Кергелена, а если не разворачивать, но добавить в центр зеленую звезду – один в один государственный символ Мадагаскара. Но у этого флага полосы шли горизонтально и без звезд. А такого странного герба и вовсе не было ни у одной страны. Даже в Африке.
А еще – почему американцы должны разбираться с Аргентиной? Ведь Аргентина – это и есть Америка. И что такое к ним «прилетело»? Что значит – «стратегический запас»? Ядерные ракеты? Но откуда?
Странная игра. Пока что в ее установочных данных были сплошные загадки. И главная загадка – в чем заключается миссия?
Неожиданно Волк почувствовал укол неприятного предчувствия. Народ вокруг продолжал пялиться на заставку, но минимум одна пара глаз смотрела в другую сторону. Точно на Володю. Он ощущал это кожей. Лейтенант украдкой оглянулся. Так и есть. Молодая женщина разглядывала его не слишком откровенно, но внимательно. Внешность у незнакомки была на «четверочку» и не вызывала никаких ассоциаций. Но смотрела девушка так, словно знала Волка не первый день и он с минуты на минуту тоже обязан ее узнать. Володя перебрал в памяти возможные варианты, припомнил даже школьных подруг, но ни к какому выводу не пришел.
– Здесь лучше не задерживаться. – Женщина едва заметно улыбнулась.
Серые глаза, не большие и не прекрасные, но вполне… Тонкие брови, высокий лоб, волосы светлые, собранные по-спортивному в короткий хвост. Прямой нос, губы… обычные, быть может, чуть тоньше, чем хотелось бы. Если подарить ей набор косметики, возможно, будет на что «приятно посмотреть», а так… Не начни она разговор, взгляд точно бы не зацепился. Разве что за фигуру. С ней у незнакомки полный порядок. Чем-то напоминает фигуру Леры или… Анны?
– Почему?
– Осталось слишком мало времени. Идем.
– Куда?
– Раньше я тебя не подводила.
– Анна?!
Волков взглянул на девушку более внимательно. Если надеть черные очки и кепи… Нет, все равно не стыкуется. Нос, губы, подбородок не те… Впрочем, коррекция внешности в игровых программах бывает еще и не такой кардинальной.
– Изольда, – усмехнулась девушка.
Сомнения развеялись окончательно.
– Как ты выбралась из лифта?
– Так же, как и ты.
– А здесь как очутилась?
– Удивлен? Мы с тобой не впервые встречаемся в странных местах.
– Но мы не сиамские близнецы, чтобы бродить повсюду вместе. Что ты здесь забыла?
– У меня осталось неоконченное дельце. Я не привела тебя, куда хотела. Забыл? Идем же, скоро здесь будет жарко.
– Куда?
– К Дому культуры имени Горького.
Она взяла Волка за руку и потянула в вестибюль метро. Определенно это была она, Анна. Та же настойчивость и энергичность. А еще что-то такое, чего не опишешь словами, но притягивающее будто магнит. Нечто превращающее любое прикосновение, взгляд и слово этой девушки в импульс, который заставлял сердце Володи на миг замереть, а затем биться учащенно. Странное чувство. Приятное, но странное. Даже при общении с Лерой ничего подобного не возникало.
Толпа была практически равнодушна к толкающейся парочке. Тем более что Волк и Анна были не единственными, кто устал смотреть на телевизионную заставку с необычным орлом. Народ начинал потихоньку двигаться и вниз, и вверх.
Эскалатор оказался до смешного коротким, но исправно работал. После влажной уличной духоты оказаться в подземелье было приятно. А когда идущая впереди поезда волна прохладного воздуха шевельнула волосы, стало совсем хорошо. Волк вдохнул поглубже и осмотрелся. Народу была тьма, но станция выглядела вполне пристойно, совсем не так, как загаженные дворики ближайших кварталов.
Голубые вагоны остановились и пшикнули автоматическими дверями. На таких древних экспонатах Волк еще не катался. Даже в играх. В очередной раз восхитившись прорисовкой деталей, лейтенант шагнул в вагон. Вернее, позволил толпе пассажиров внести себя в него и прижать к противоположным дверям.
– Следующая станция «Речной вокзал», платформа справа, – объявил невнятный механический голос.
Волк про себя чертыхнулся. Справа – это там, где он обосновался, а значит, процедура «выноса и вноса тела» повторится. Ничего страшного, но все равно напряг.
– Нам почти до конца, – сообщила Анна.
Волк повернул голову, и ее губы едва не коснулись его щеки. Она прижалась к Володе сзади. Ощущения не те, но все равно приятно чувствовать ее тепло и упругость тела.
Анализируя свои ощущения, Володя не заметил, как поезд пролетел по закрытому метромосту над рекой, снова нырнул в темноту тоннеля и остановился. Двери открылись, как и было обещано, справа. Волка вынесло на платформу, и он едва успел прижаться к массивной колонне. Иначе поток взвинченных граждан просто утащил бы его за собой к очередному символическому эскалатору. Метро в этом городе глубиной не отличалось, но переполнено как настоящее. Когда волна «исходящего» народа схлынула, лейтенант попытался внедриться в строй «входящих» пассажиров, но почувствовал, что его держат за руки. И далеко не так аккуратно, как Анна. Володя быстро оглянулся. Прицепившиеся типы были какими-то серыми и одинаковыми. Будто бы средним арифметическим безликой толпы. Но держали они не средне, а очень даже крепко и вполне профессионально. Локтевой сустав зафиксирован и повернут наружу, кисть – на болевой. Вырваться из такого захвата не сумел бы даже капитан Колодяжный – неофициальный чемпион СЭБа по части единоборств.
– Стоять смирно. – Один из серых ухитрился поймать в гуле толпы паузу.
Второй что-то добавил, но его слова утонули в гомоне пассажиров и вое подъезжающего встречного поезда. Волк поискал взглядом Анну. Внутри вагона ее, кажется, не было. Значит, не все потеряно. Хотя что может предпринять хрупкая девушка против двух схвативших Волкова «волкодавов» (как ни печален такой каламбур)? К тому же не факт, что их только двое. Зато не подлежало сомнению, что эти ребята не африканские контрразведчики, а родные агенты СВБ. Ведь с точки зрения игровой программы Володя пока не сделал ничего предосудительного, и арестовывать его было не за что. А вот с точки зрения внутренней безопасности Управления…
Двери закрылись, и поезд укатил в черное жерло подземного пути. Волк проследил за тем, как обнулился таймер над въездом в тоннель, как запрыгали оранжевые цифры нового отсчета, и расслабил руки. Когда бесполезно сопротивление, следует применять хитрость. Например, сделать вид, что подчиняешься, а как только ловцы ослабят захват, неожиданно исполнить сальто вперед. С платформы вниз, на рельсы.
– Там восемьсот пятьдесят вольт, – будто угадав его мысли, предупредил левый конвоир. – Не батарейку лизнуть.
– Веди себя прилично и будешь в порядке, – добавил правый. – Сейчас народ чуток рассосется, и пойдем на выход. Понял?
Володя кивнул.
– Молоток. Прилично себя ведешь. Полшоколадки заработал.
Волк бросил короткий взгляд на таймер. Восемнадцать секунд. Какой, интересно, тут интервал между поездами?
– Меня же реабилитировали. Или вас Колодяжный не предупредил?
Володя понимал, что вступать с «внутренниками» в переговоры бесполезно, и на ответ не рассчитывал. Ему просто требовалось потянуть время. На таймере двадцать три секунды… Если интервал, как в Сиднее, осталось семь… Волны воздуха не бьшо.
– Левое плечо вперед, – приказал конвоир.
Что он имел в виду, лейтенант понял не сразу, за что получил чувствительный тычок под ребра. Руки у ловцов были заняты, а значит, бил кто-то еще. Расклад стал яснее. Трое. Еще хуже.
Платформа более-менее очистилась, и конвоиры повели Володю к правому выходу. На таймере минута и четыре секунды. Медленно, слишком медленно бегут эти проклятые цифры! Еще десять шагов, и все, не вырваться…
Платформа снова начала заполняться людьми. Перед самым эскалатором образовалась плотная пробка. Володя было воодушевился, но тут же скис. Справа от движущейся лестницы обнаружилась еще одна, обычная, с истертыми мраморными ступенями и втрое шире металлического аналога. Там бьшо почти свободно.
– Не баре, прогуляемся, – хмыкнул левый конвоир, направляя Волка к мраморной лестнице.
– Что это за игра? – спросил Володя, из последних сил стараясь незаметно затормозить продвижение к выходу.
– Какие уж тут игры, – снова нарушил инструкцию словоохотливый агент СВБ. – Ногами-то перебирай!
Вдалеке послышался гул приближающегося поезда. Натиск встречного потока граждан стал сильнее. Конвой нехотя прижал пленника к стене, рядом с круглым мозаичным окошком. Вряд ли оно выходило на улицу, но Волк взял его на заметку.
Поезд поравнялся с платформой, чуть громче обычного зашипела пневматика дверей, и вдруг Волк почувствовал, что хватка конвоиров слабеет. Он удивленно оглянулся. Оба службиста, закатив глаза, медленно сползали по гладкой стенке на пол. Причина их неожиданного обморока была неясна, но где-то на краю поля зрения в руках одного из пробивающихся к поезду пассажиров мелькнуло нечто серебристое. Володя вспомнил чересчур громкое шипение в момент открытия дверей поезда. Он резко повернул голову, но пассажира с загадочной вещицей в руках уже не было. Да это и не имело значения. Стало ясно, что группой работали не только агенты Арзамасова, но и подручные Новака, а раз так, не все было потеряно. – Назад!
В живот Володе уперся ствол порохового пистолета. Как же он забыл о третьем, о том, который «объяснял», что значит «левое плечо вперед»?! Волк снова прижался спиной к холодной стенке. И снова удача оказалась на его стороне.
Толпа будто специально стиснула вооруженного агента так, что он был вынужден опустить руки и повернуться к Володе боком. Агент беспомощно завертел головой, но сделать ничего не смог, его уносило все дальше к левому выходу.
– Не спи! – совсем рядом послышался знакомый голос.
На этот раз Анна схватила его не за руку, а за пояс и, как ни странно, достаточно легко втянула Волка в переполненный вагон.
– Кто это был? – наклонясь к ней, спросил Володя.
– Федералы, местная безопасность. – Анна наморщила носик, показывая, что обсуждать произошедшее ей не хочется.
– Из игры? – Волк недоверчиво поднял брови. – А я думал, опять наши.
– Ты видел их оружие?
Лейтенант вспомнил направленный ему в живот пистолет.
– Это могло быть обычной маскировкой. Мы видели пистолет, а на самом деле у него был излучатель…
– Говорю тебе – федералы, – оборвала его Анна. – Пистолет был реальный. Такой же, как твой.
В подсознании негромко звякнул тревожный колокольчик. Почему – Волк не понял. Он невольно коснулся кармана. Оружие было на месте.
– Я бы не успел его достать…
– Я тебя не упрекаю. Стрелять в такой толпе бессмысленно и опасно. К тому же ты действительно не успел бы достать оружие. Но все обошлось, и это главное.
– Главное… – эхом повторил Володя. – Кстати, ты не прояснишь мне, в чем смысл этой игры?
– Игры? – Девушка усмехнулась. – Игры, друг мой, закончились. Здесь все реальнее, чем даже на уровне с пометкой «плис». Слышал о таких?
– «Приемлем любой исход»…
– На самом деле: «приемлем летальный исход»…
– Как бы то ни было, – лейтенант покачал головой, – в Мире Фантазий подобных игр нет. Даже в Черном это редкость.
– Потому что здесь не игра и не тренировочный симулятор. Это реальность.
– Ну да, – Волк понимающе кивнул. – Полигон. Я читал о программах спецподготовки, но сам ни в одной не участвовал.
– Ты меня не слушаешь? – Анна подняла на него осуждающий взгляд. – Ладно, приедем на место, сам все поймешь. Пока считай, что твоя миссия – найти Новака, а если этого мало – спасти мир. Годится?
– Спасти мир? Опять эти бредни? Почему же мне пытается помешать служба безопасности этого полигона?
– Станция… «Горького», – пробубнил под потолком автомат. – Выходя из поезда, не забывайте свои вещи. Следующая станция «Учительская».
Выбраться из вагона и протолкнуться к эскалатору оказалось проще, чем на «Речном вокзале», но на поверхности толпа была примерно такой же. И все смотрели на большой уличный экран. Увлечение местных жителей телевидением начинало выходить за границы разумного. Ладно бы на мониторы транслировалось какое-нибудь крупное спортивное событие. Но люди тупо смотрели на трехцветную заставку и чего-то ждали. Бесспорно, терпение – качество хорошее, но не до такой же степени.
– Федералы! – Анна толкнула спутника в бок. – Туда!
Они протиснулись по стеночке вдоль старого здания и нырнули в тесный дворик. Народу здесь было поменьше. В основном старики и дети. Все что-то негромко обсуждали. Волк прислушался.
– …Муки нет, смели с прилавков в момент…
– …Четыре мешка гречки, как их везти? Колька, зараза, машину не дает…
– …Нет, бомбоубежище под четвертым домом. Только загадили его, сволочи.
– А в нашем на заре перестройки магазин организовали. А двери поснимали и в утиль свезли…
– …Мам, я в туалет хочу.
– Потерпи, сейчас пойдем домой…
Второй выход из дворика смотрел на узкую зеленую улочку. Она была заполнена пустыми машинами так, что передвигаться по ней можно было лишь пешком. Анна осмотрелась и махнула рукой.
– Идем, кажется, чисто.
В метре от Волка что-то хрустнуло. Он обернулся и увидел, как в боковом стекле ближайшей машины образуются аккуратные дырочки. Одна, другая, третья… Стреляли откуда-то сверху. Скорее всего, с крыши дома через дорогу.
Упасть на тротуар и отползти на глазах у всех обратно во дворик было не сложно и не унизительно. Да никто особо и не смотрел. Людям было не до глупостей. Спрятавшись за углом, Волк достал пистолет. У Анны в руках было что-то похожее, но немного другой конфигурации.
– Обложили! – процедила она. – Идем обратно.
Волк хотел возразить, что обратно идти бессмысленно: уж если их обнаружили, то обязательно зажмут со всех сторон, но по штукатурке перед носом стукнула пуля, и возражения остались невысказанными. Володя отодвинулся еще дальше от угла. Как оказалось – вовремя. Пули зацокали по машинам, асфальту и стенам домов с частотой дождевых капель. При этом грохота, как в «шайбе» на Зубаревке, слышно не было. Видимо, стреляли из бесшумного оружия.
Когда свинцовый ливень стих, за углом послышался громкий топот множества бегущих ног, и во дворик заглянула знакомая физиономия.
– Жопу в горсть и за мной! – проорал Ефимыч. – Шевелитесь!
Волосы его были растрепаны, в бороде запутались какие-то соринки и кусочки штукатурки, но в руках он сжимал короткую винтовку с толстым стволом и потому вид имел довольно грозный.
Приказ был ясен, это вам не «левое плечо вперед», и Волк побежал за бородачом. Анна не отставала. Еще четверо одетых в гражданское бойцов прикрывали их отход в десятке шагов позади.
– На перекрестке направо и сразу в подвал! – предупредил Ефимыч. – Там переждем.
– Лучше убраться отсюда подальше! – Анна поравнялась с бородатым. – Найдут же!
– Шеф сказал: сидеть под кондитерской! – отрезал Ефимыч. – Торты кушать.
– Но агенты…
– Вот именно. Их только так и можно с хвоста сбросить. Они же «перехват» устроят на основных направлениях. Это им по силам. А вот прочесать тут все – обрыбятся. Видала, сколько народу?
Перекресток оказался рядом. Ефимыч осторожно выглянул из-за угла, поскреб в бороде и кивнул. Десяток шагов вправо, и беглецы скользнули в приоткрытую дверь, а их прикрытие бросилось в разные стороны, в толпу. Кондитерская лавка располагалась в полуподвале, но, когда компания проникла в подсобные помещения, оказалось, что там есть лестница на еще один «минусовой» этаж. Низкий, заваленный каким-то хламом и освещенный единственной тусклой лампочкой.
– Куда только местная санэпидслужба смотрит? – проворчал бородач. – Крысятник какой-то… Нюра, тут где-то секретная аппаратура должна быть. Чтоб за –обстановкой наблюдать.
Анна пошарила рукой по стене и щелкнула выключателем. В углу подвальной каморки зажегся экран размером в две ладони. Аппаратное обеспечение оказалось аховым. На деревянной тумбочке стоял какой-то ящик… Волк порылся в памяти… А-а… кассетный видеорекордер или как-то еще, а на нем вакуумный монитор. Изображение на экранчике было нечетким да к тому же черно-белым. И никакого звука. В общем, каменный век. Но функции свои анахронизмы выполняли. Входная дверь и центр лавчонки были как на ладони.
– Порядок, – удовлетворенно заявил Ефимыч. – Как в танке.
– А Новак где? – поинтересовался Волк.
– Утихнет буча, он объявится, не переживай. – Бородач расплылся в ухмылке. – Ну, как тебе тут? Я имею в виду – вообще…
Он указал пальцем в потолок.
– Такое впечатление, что я крепко треснулся головой в лифте и все вокруг – галлюцинация.
– Да-а, шмякнуло нас по-взрослому. Как зеленую соплю об асфальт, с оттягом, в брызги…
– Ефимыч, меня сейчас стошнит! – возмутилась Анна.
– Сколько угодно, но в сторонку…
– Я только не могу понять, как мы из-под Зубаревки в игру попали? Там у вас подпольный Мир оборудован?
– Мир? – Ефимыч немузыкально рассмеялся, проще говоря – заржал. – Нюра… ты его не просветила, что ли?
– Пусть профессор просвещает, у него преподавательский стаж больше.
Волк почувствовал нарастающее раздражение. Все вокруг знали что-то особенное, но очень уж хотели казаться значительными и загадочными. Подпольщики-недоучки.
– Может, вы покажете, где тут ближайший скип-переход, а еще лучше – главный выход с уровня? – Володя скрипнул зубами. – Мне надоели ваши недомолвки!
– Ну-ну, остынь. – Ефимыч прекратил смеяться. – Мы не издеваемся, просто нет тут никаких скипов. И уровней. И вообще это не игра.
– Ты хочешь сказать, что я провалялся без сознания целых шесть часов?
– Шесть часов? Почему шесть?
– Потому что, если это не игра, то мы в Африке, а до нее быстрее не добраться, даже на гравиплане.
– Суборбитальным челноком можно за два, – пробормотал бородач, – но это накладно. Нет, мы не в Африке. Что, не видишь, какая тут природа? И техника на грани археологии. А ежели до вечера доживем, я тебе еще кое-что покажу.
– Подсветку домов и улиц? Я и так заметил, что лампами тут не злоупотребляют.
– Нет, не то. Я тебе звезды покажу. Астрономию в школе учил?
– Проходил.
– Ну, хотя бы Южный Крест помнишь? Так вот, нет тут его. Все ориентиры на Полярную звезду настроены.
В животе у Волка похолодело. Не игра, не Африка, да еще и Полярная звезда… Черт знает что творится.
– Постой! – Он обернулся к Анне. – А как же уровень «плис»?!
– Это он и есть, – подтвердила она.
– Этот полигон расположен… в северном полушарии? Но это невозможно! Здесь не должно быть городов. Север радиоактивен. Смертельно радиоактивен! Если все эти люди не фантомы и не внушение игровой программы, они обречены… Да их просто не может быть!
– Да не трынди ты! – рявкнул Ефимыч. – Сами знаем. Однако факт есть факт. Уровень «плис» – это здесь. Полcта пять градусов северной широты, восемьдесят три – восточной долготы. И никакой это не полигон. Обычный город. Не мегаполис, конечно, – он усмехнулся, – но вполне. Только расположен на отшибе, вроде нашего Таунсвилла или Дарвина.
– Бред! Вы просто сами не знаете, где очутились. И с перепугу порете чушь. В северном полушарии городов быть не может, это игра, а из любой игры есть выход.
Волк решительно поднялся с хлипкого пластикового стула и поправил одежду.
– Куда?! – обеспокоился Ефимыч.
– Я ухожу!
– Куда ж ты пойдешь? Некуда тут идти. Надо ждать.
– Ждать чего?
– Я не могу объяснить, не владею. – Бородач развел руками. – Только Новак знает, чего мы тут ждем. Может, отсиживаемся, пока в Черном и Сиднее нас искать перестанут, а может, что-то еще… Но факт налицо – нет пока отсюда выхода. И когда он появится, никто, кроме профессора, не знает.
– Значит, воспользуемся входом. – Волк направился к двери.
– Ты дом-то запомнил? – негромко спросила Анна.
Лейтенант замер у порога. Дом-то он запомнил, вернее, некоторые приметы. Например, надпись на потолке в подъезде и горящую помойку поблизости. А вот номер здания и название улицы… Примерно пять кварталов от Новогодней. Ориентир – так себе. Перед внутренним взором проступила отчетливая картинка: бесконечные ряды ветхих панельных домов. Одинаковых, как капли грязной воды.
Володя вернулся и сел на стул. Пластик сиденья был еще теплым.
– Хорошо. Тогда будем думать. Рассказывайте все, что знаете. С самого начала и по порядку.
– Первые пять лет я помню плохо, а вот в семьдесят третьем повели меня родители в зоопарк…
Стул был легким и убить не мог, даже если запустить его со скоростью звука, но, чтобы выразить охватившие Волка эмоции, годился. Просвистев в сантиметре от головы Ефимыча, он врезался в стену и, треснув поперек спинки, рухнул на монитор. Бородач отреагировал довольно живо. Он сделал Володе подсечку, ловко перевернул упавшего лейтенанта на живот и, заломив ему руки за спину, уселся верхом.
– Ур-рою… – прохрипел Волк.
– Куда? Знаешь, как в зоопарке пишут: «Страусов не пугать – пол бетонный».
– Смотрите! – прервала их спарринг Анна.
Ефимыч поднял взгляд на монитор. Волку пришлось запрокинуть голову до боли в затылке. В кондитерскую вошли пять или шесть крепких мужчин. Двое были в форменных куртках поверх гражданской одежды. Один из них повернулся к телекамере спиной, и прочесть крупные буквы «ФСБ» стало несложно. Впрочем, кто эти люди, было понятно и без субтитров. Двое федералов направились в подсобку, и счет пошел на секунды.
– Здесь есть нора, но придется ползти на карачках. – Ефимыч откинул какую-то картонную ширму и указал на метровую дыру в стене. – Анюта первая!
– Почему я?
– Чтоб Володе приятнее было. – Бородач осклабился и слез с лейтенанта. – Ползите, я прикрою. Встретимся в аквапарке, у насосной станции.
– Нет, первым пойдет Волк!
– Может, не будем…
– У меня инструкции!
– Тьфу ты! – Ефимыч действительно огорченно сплюнул. – Вован, ну хоть ты не жеманничай.
Волк молча кивнул, встал на четвереньки и полез в дыру. Первым делом он ободрал ладонь о какой-то острый камень, затем порвал на колене штанину и треснулся макушкой о низкий потолок. Когда отсветы подвальной лампочки остались далеко позади, Володю догнала Анна. Ефимыча слышно не было, но пока это не тревожило. В оставленном подвальчике никто не дрался и не стрелял.
– У тебя фонарика нет? – Волк притормозил.
– А пивка или сигаретку? Ползи давай!
– При чем здесь пиво? – Володя как мог пожал плечами и двинулся дальше.
Довольно скоро вместо плотной земли и камней под ладонями и коленями загудело железо. Волк ощупал стенки тоннеля и пришел к выводу, что теперь ползет внутри трубы. Хуже это или лучше, понять было сложно. Скорее всего – никак, лишь бы нашелся выход.
Володя утер со лба пот. Становилось жарко и душно. Анна уже не толкала в пятки. Волк прислушался. Она ползла следом, но с приличным отставанием. Сели-таки батарейки у неутомимой амазонки? То-то. Нечего было выпендриваться. Лейтенант невольно прибавил. А как насчет такого отрыва? Слабо наверстать?
Руки вдруг провалились, и Волк больно ударился животом о край трубы. Но полежать, борясь с неприятными ощущениями, ему не удалось. Чьи-то руки вытянули его из трубы и поставили вертикально. Отпускать лейтенанта невидимые помощники не спешили. Более того, они завели ему руки за спину и защелкнули на запястьях наручники.
– Что здесь происходит?! – как можно громче крикнул Волк.
Ответа не последовало. Только увесистый подзатыльник. Невидимкам темнота ориентироваться не мешала. Володя прислушался. В трубе было тихо. Значит, предупреждающий рев услышали. И то хорошо.
Невидимые враги крепко ухватили лейтенанта под локти и потащили куда-то влево. Шли быстро и долго, но в конце концов остановились. Как выяснилось, чтобы обозначить, что дальше будет лестница.
Длинный марш, скрипучая дверь и свет. Тусклый, пробивающийся сквозь стекла, замазанные белой краской, но после кромешной тьмы подвала – нестерпимый. Волк, щурясь, взглянул на провожатых. Четверо, и все в массивных черных очках. Это в темноте-то. А-а… понятно, это не очки. Ночные визоры. Конвоиры сняли приборы и остались в черных шапочках-масках. Проделали это они на ходу, уже выводя пленника на усыпанный битым кирпичом, мусором и поросший травой пустырь. «Самое место для расстрела», – мелькнула невеселая мысль.
Конвой свернул за угол, и от души сразу отлегло. Там ждал фургончик с распахнутой дверцей. Волка запихнули в машину, усадили в кресло и пристегнули ремнем. Кроме четверых сопровождающих и водителя, внутри фургона оказались еще двое субъектов. Без масок и в официальных костюмах. В Сиднее такие пиджачные пары и галстуки носили высшие чиновники и дипломаты. Но ни те ни другие не разъезжали в фургончиках без окон по пустырям.
Один из «дипломатов» подался вперед. Свет от лампочки под потолком упал на его лицо. Волевое, крупное, открытое. В играх такие лица бывают в основном у второстепенных положительных персонажей. Например, у непосредственного начальства героя-суперагента или у напарника, которого злодеи убивают на первом уровне, а герой-полицейский за него мстит. На этом полигоне все было иначе. Враги имели положительную внешность, а друзья вроде Ефимыча вели себя, как обормоты. Но так было даже интереснее.
– Ну что, давайте знакомиться?
Говорил «положительный» тоже хорошо: мягко, без неприязни. Добрый коп. Значит, второй, предпочитающий оставаться в тени, будет злым. Понятно. Неоригинально, зато эффективно.
– Владимир. Руки не подаю, потому что гордый. Вот так. Кланяться не намерены!
– Красиво. – «Добрый» по-прежнему смотрел дружелюбно. – Это из какого фильма? Или сами придумали? Железная выдержка, уважаю. Меня зовут Георгий.
– Сочувствую.
– Вы напрасно принимаете нас за врагов, Владимир.
– Наручники считаются у вас атрибутом дружбы?
– Нет, это вынужденная мера. А у вас?
– Моя подружка иногда их использует. В постели, для остроты ощущений.
– Какая из подружек, Анна или Валерия?
– Что?! – Волк поперхнулся. Этот Георгий попал в яблочко. Вот только непонятно, как. Местная служба безопасности просто не могла знать таких подробностей. Получается, Анна ошиблась и Володю по-прежнему «пасут» свои, агенты СВБ. – Вас Колодяжный просветил?
– Это закрытая информация, но, чтобы установить между нами полное взаимопонимание и доверие, признаюсь: мы получили сигнал от одного из ваших товарищей. Жаль, что поздно.
– Лучше поздно, чем никогда… – Володя сказал это просто так, чтобы не молчать. Сам он в этот момент напряженно размышлял.
Кто и зачем сдал его этой ФСБ? По сути – тренировочной программе полигона. Какой в этом смысл? Когда «внутренники» ломились по пятам беглеца сквозь игры Мира Фантазий, все было предельно ясно: Арзамасов приказал задержать подозреваемого – ребята выполняли. Взламывали программы и пытались добраться до Волка. Теперь же все происходило вроде бы как раньше, но в то же время наоборот. Лейтенанта по-прежнему вела Анна, но службисты передоверили свои функции каким-то несуществующим программным коллегам. Где логика?
А вот где: Колодяжный и Арзамасов не знают, куда подевался Волк, и «сигнал» этим федералам поступил не от них! Тогда от кого? Кто, кроме службистов, заинтересован в задержании Новака и компании, к которой примкнул Волк?
– В нашем случае «поздно» и означает – никогда, – произнес Георгий. – Одна надежда на вас.
– На меня? – Волк удивленно взглянул на федерала. – Вы ничего не перепутали?
– На вас, на вас, – усмехнулся второй «дипломат», оставаясь в тени. – Владимир Волков, лейтенант Службы экономической безопасности, позывной «Волк», это вы?
– Да. Только я абсолютно ничего не знаю о своей миссии.
– Так даже лучше. Все равно ваша миссия отменяется. Сбежать вам не удастся, а выручить вас некому. Так что…
– Меня не бросят, и вам серьезно не поздоровится.
– Наивняк шестого разряда. – Федерал рассмеялся. – Вы, Владимир, в какой оранжерее росли? Гоша, ты понял? Его потому паровозом и пустили, что он «умственно одаренный», а еще слепой и глухой. Крот, да и только.
Георгий промолчал. Можно было подумать, что он совещается с кем-то по телесвязи, но на этом полигоне блага цивилизации не пользовались спросом, значит, агент просто размышлял. Тоже полезно.
– В общем, так, – вышел Георгий из задумчивости. – Побудете пока у нас. Если все пойдет как надо, долго вас задерживать не станем.
– Что пойдет? И как надо?
– Увидите. – Агент взглянул на часы. – Осталось два часа.
– До чего?
– До времени «Ч», если верить сигналу.
– И если не верить, похоже, примерно столько же, – совсем загадочно добавил его напарник.
– То есть вам от меня ничего не нужно?
– Выпытать военную тайну? – Георгий усмехнулся. – Нет. Нам требуется, чтобы вы посидели у нас в конторе. Два часа. Это не слишком обременительная просьба?
– А ресторан у вас имеется?
– Проголодались?
– Как волк.
– За двести лет – немудрено, – буркнул агент из тени.
– Не понял, – насторожился Володя.
– Ресторана нет, но есть вполне Приличный кафетерий, – заверил Георгий. – Чего вы не поняли?
– Насчет двухсот лет.
– Не берите в голову. У Левы свои понятия о юморе.
Машина мягко качнулась, и один из бойцов открыл дверцу. Вход в «контору» оказался практически рядом. Старинные, высокие, деревянные, с длинными медными ручками двери. Воины в масках встали попарно справа и слева, образовав короткий коридор. Агент Лева вышел первым. За ним Волк и Георгий.
В тесном вестибюле их встретил человек в форме – Володя замер – мадагаскарского офицера! Серо-коричневый, «городской» камуфляж, высокие ботинки, кепи с овальной кокардой – три концентрических кружка и звезда посередине, и по две звездочки на погонах. Широкий пояс с кожаной кобурой… Все-таки враги?!
Нет. Ошибочка. Позади офицера стоял темный деревянный стол, на котором рядом с антикварным телефоном лежал толстый матерчатый жилет и автомат, такой же, какой был у Анны. Все-таки это полигон уровня «плис», а не вражья вотчина. Реальным новомосквичам ни к чему маскировать излучатели под пороховики.
Полигон… А что тут отрабатывают, какой сценарий, для какой войны? Очередной захват Мадагаскара? Со времен Кука таких попыток было семь или восемь, но ни одна не увенчалась успехом. И не увенчается, если мадагаскарцев и впредь будут считать отсталыми варварами. «Мегаполиса» на острове нет, это верно, а вот современное оружие есть. И телефоны там без проводов, и вообще… посовременнее все, не такое убогое, как здесь. Ребята из внешней разведки частенько рассказывали, «как там у них». Совместные совещания служб Управления Волк посещал исправно.
За спиной послышался щелчок, и Володя почувствовал, что запястья свободны. Правая рука тут же коснулась бедра. Пистолета в кармане не было. Как изъяли – даже не заметил.
Без оружия было неуютно. Взгляд невольно вернулся к автомату на столе… Все тело вдруг словно пронзило током. Автомат! Пороховой, технологически такой же, как пропавший пистолет и та бесшумная винтовка в руках Ефимыча. Володя скрипнул зубами. «Лейтенант, ты не Волк, а натуральный осел!» Игра уровня «плис» началась не в подъезде ветхой пятиэтажки. Она началась еще под Зубаревкой! Даже раньше, еще когда Волк вынырнул из липучки. И не было никакого Ника и Ефимыча – их играли актеры, штатные актеры этого полигона!
Озарение не проясняло предмета игры, но все равно стало чуть полегче. Продвинуться к истине, даже не видя ее, хороший признак. Ведь это значит, что направление выбрано верное. Волк немного расслабился.
– Вы обещали кафетерий. – Он обернулся к Георгию.
– Направо. – Федерал указал на табличку «Столовая».
Трое бойцов последовали за вежливыми агентами и пленником будто тени. Четвертый остался рядом с дежурным офицером.
Выбор блюд Володя доверил Георгию, Когда же официантка принесла заказ, лейтенант опешил. Такое впечатление, что за столом сидели не трое, а пятеро. Причем все страшные обжоры. Но много – лучше, чем мало. А если не влезет, можно и оставить. Потому Волк быстро справился с сомнениями и принялся за еду.
– Приятного аппетита, фирма угощает, – пробурчал Лева. – Как раз на два часа кропотливого труда.
Бифштекс был вполне приличный. Володя на секретных схем «эвакуации» актеров, тут обязательно должны быть резервные скип-выходы для игроков. Что бы там ни говорили Ефимыч и Анна. Надо только сообразить, где их искать.
Новый звонок заставил Леву подпрыгнуть. Георгий повел себя более спокойно. Он неторопливо достал телефон и нажал кнопку ответа. Разговор был коротким. Да его в общем-то и не было. Просто агент выслушал приказ и встал.
– Владимир, позвольте откланяться. Нам с Левой приказано явиться к начальству.
– Ну да. – Волк хмыкнул. – Не сработало? Зря меня задерживали?
– Видимо, опоздали. Выход найдете? Всего хорошего.
Вот так. Подыхай Волк в ядерном пожаре на здоровье. Никакой цеховой солидарности. Бессердечные людишки. А ведь они начали Володе почти нравиться. Лейтенант притворно вздохнул. Посмотреть бы в глаза орлам, которые писали программу… Впрочем, тут и смотреть незачем. Ясно как божий день – скрытые «мэниаки» они. Или явные. Кто еще мог придумать такой симулятор? Ядерная война на обитаемых северных континентах… Кто-то там швыряется во всех подряд ракетами, а те ему отвечают. Трижды абсурд. Во-первых, кто и в кого, если континенты никогда не были обитаемы?
Но даже если на секунду допустить невозможное… Предположить, что когда-то на севере не было радиации.
Упоминаются китайцы, французы и фрицы – видимо, немцы. Если брать современный расклад, все – вполне приличные люди. Французов больше всего на Новой Каледонии, немцев в Аргентине, а китайцы живут везде. И никто из них никогда не ссорился ни между собой, ни с кем-либо другим.
Особенно в Австралии, где выделить человека по национальному признаку означало опозориться на всю оставшуюся жизнь. В общем, игра не выдерживает никакой критики. Сыро, спорно и нелогично.
Причем, судя по антуражу, время взято недавнее. То есть обозримое. И это вообще «мэниакальная» наглость. Так издеваться над новейшей историей! Ладно бы они играли в покорение племен майя Сантьяго Кортесом Новозеландским и убеждали, что Вальпараисо выстоял при штурме. Но тут-то… Все задокументировано, заснято и переведено в мыслесеть «М-4». Недавно же было. Как там говорил Лева: «двести лет»? Если отминусовать… Начало двадцать первого века? Как раз накануне запуска «Мегаполиса-1»? Что ж, вполне возможно. Автоматы, телевизоры, телефоны… Убедительно, только все равно бред. С тем же успехом можно было разыграть вторжение пришельцев или столкновение Земли с астероидом. Чушь. Рейтинговая, щекочущая нервы чушь.
Феномену радиоактивности севера были посвящены сотни гигабайт ученых трудов и тысячи часов научно-популярных мыслепередач. Естественное происхождение аномалии было доказано так же твердо, как тот факт, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот.
В целом программисты интерактивно-реального полигона «Двадцать первый век – ядерный абзац» заработали твердую «двойку». Беспокоило одно – пометка «плис».
Волков встал и направился к выходу. Найти скип за оставшиеся двадцать минут представлялось ему нереальным, но любоваться ядерным закатом почему-то не хотелось. Даже если это будет всего лишь лазерная имитация. Володе вдруг вспомнился фрагмент подзубаревского видения. Город, театр, толпа и ослепительная вспышка. Чтобы сымитировать подобный сполох, потребуется залп как минимум из десятка корабельных орудий. И стоять под таким обстрелом в полный рост будет до смерти глупо. Возможно, «до смерти» в прямом смысле.
Улица, на которой располагалась контора, была узенькой. Володя оглянулся по сторонам. Лучший вариант – метро. Поблизости ничего такого не было, но вправо по улочке виднелся широкий проспект. Может быть, там?
Лейтенант сыто потянулся и пошел в сторону проспекта. Людей на улице было немного. А те, кто был, никуда не спешили точно так же, как Волк. Вот только выражения их лиц были не довольными и снисходительными, а потерянными, отчужденными, обреченными, мрачными, испуганными… Какими угодно, только не спокойными. Володя почувствовал себя неуютно. А еще через десяток шагов ощутил беспокойство, грозящее перерасти в страх, а впоследствии, возможно, в отчаяние, настолько явственно был пропитан воздух отрицательными эмоциями окружающих. Он шел в потоке людей, уверенных в своей неминуемой и очень скорой гибели, и постепенно впитывал все их чувства словно губка. Волк этого не хотел, но капиллярные законы были неумолимы. Тревога накапливалась, просачивалась все глубже в душу, сдавливала сердце и сгибала волю. Лейтенант незаметно ускорил шаг. Красная буква «М» над стеклянным (удивительно сохранившимся) павильоном светилась, несмотря на белый день. Увидев ее, Володя негромко выругался и, проклиная себя за малодушие, побежал.
Черт с ними, со скипами. Позже. Все позже. Сначала переждать «катастрофу». У входа людей почти не было, зато внизу… Незанятым оставался лишь первый марш лестницы. Десять ступенек. Ниже пробиться было нереально. Тех, кто пытался это сделать, просто зажимали и давили, пока они не одумаются или не отключатся из-за нехватки воздуха.
Нет хуже зверя, чем отупевшая, перепуганная, воняющая кислым потом и злобой толпа.
Теперь Волку было понятно, почему никто из бредущих по проспекту не свернул к метро. Лейтенант тоже не стал спускаться. Он пошарил взглядом и присмотрел достаточно старый дом в каких-то ста метрах слева. У этого здания точно должен быть приличный подвал. Ударная волна – если таковая будет – превратит это могучее здание в груду кирпичей, и есть шанс остаться под ним навеки, но есть и другой шанс – спастись. А это уж точно лучше, чем сгореть заживо.
Проклятый полигон, треклятая программа! Где же подсказки?! И почему так страшно?! Откуда берется этот вымораживающий внутренности ужас перед неизбежным? «Плис»? Нет, ерунда. Дело не в глупой пометке. Она наверняка придумана рекламными агентами. Еще одна уловка. А тут… Тяжелый, густой воздух, в котором вязнут даже привычные звуки. Полное безветрие и духота. Так природа замирает только в одном случае: когда приходит смерть. Волк так разогнался, что едва не врезался в стену заветного здания. Где тут подвал? Укрыться! Скорее! Сколько осталось – минута, две?
Он попытался себя одернуть. Паника – верный путь в небытие. Но ведь промедление – путь еще и короткий. Где же чертов подвал?!
Нужная дверь оказалась с торца дома. Железная, внушительная, с оптическим глазком. Волк подергал ручку. Заперто. Постучал. На глазок набежала тень.
– Пароль… – донеслось из-за двери.
– Какого черта?! – Волк забарабанил по двери кулаками.
– Не угадал. Вали отсюда…
– Скип! – выкрикнул лейтенант первое, что пришло в голову.
– Шагай, шагай…
– Погоди, – послышался другой голос. – Эй, а что ты знаешь о Скипе?
– Все знаю, открывай!
– Отвечаешь? Если соврал, можешь пару лишних дырок в черепе заработать.
– Отвечаю!
Видимо, на местном жаргоне это означало «клянусь».
– Шайтан, впусти его…
Дверь приоткрылась, и наружу высунудась бритая голова. Черные глазки под густыми бровями внимательно осмотрели ближайшее пространство перед домом и замерли, уставившись на Волка.
– Как тебя?
– Волк.
– Не слыхал, – но по голосу чувствовалось, что Володин позывной Шайтана устроил. – Заходи…
Привратник отошел назад и в сторону. Волк быстро спустился вниз и остановился, осматриваясь. В подземелье было темновато. Когда глаза привыкли к полумраку, лейтенант разглядел второго «вратаря», того, который заставил поклясться.
– Волк, говоришь? – Второй подошел ближе. – Одиночка, которого ноги кормят? Такие кадры нам нужны. Как отгремит, тут много дел появится. Для снайперов – в первую голову. Только не уверен я, что сработаешься ты с бригадой. Ребята у нас компанейские, а ты одиночка. Может нескладуха выйти. Как думаешь?
– Где скип? – Володя пропустил речь встречающего мимо ушей.
– Занят он.
– Отведи меня к нему.
– А не боишься?
– Слушай ты, актеришка, мне ваши загадочные намеки уже вот где, – Волк провел ладонью по горлу. – Я хочу выбраться с этого полигона, и если ты немедленно не отведешь меня к скипу, я устрою тебе пометку «плис» голыми руками. Понял меня?!
– А это ты виде… – Привратник не договорил и направить пистолет на Волка не успел. Приемчик Володя применил тот же, что и против Ника в каморке саркофага. Оружие мгновенно перекочевало в руки гостя, и хозяин сразу же сменил тональность. – Отведу, чего ж не отвести! Тут недалеко. В конце коридора служебный вход в метро имеется, в технический тоннель. Скип сейчас там. И группы захвата тоже. Может, сразу какую из них возглавишь… ну там почта, госбанк, телецентр, мэрия… Или нет? Не хочешь?
Он подобострастно взглянул на Волка. Тот почти не отреагировал, просто толкнул его стволом в бок.
– Вперед!
В техническом тоннеле было не так тесно, как в вестибюле обычного метро, к тому же все собравшиеся там люди имели оружие. Спутник Володи протолкнулся сквозь толпу и махнул рукой какому-то важному, затянутому в кожу человеку. Тот беседовал с тремя не менее внушительными субъектами, подкрепляя свои слова скупой, размеренной жестикуляцией. За гулом толпы, о чем он говорит, было не разобрать, но, судя по отбиваемому рукой такту, «фюрер» толкал пламенную речь.
– Скип! Я тебе Волка привел!
Кожаный недовольно взглянул на привратника.
– Какого еще волка? Ты, сявка, почему не на посту?
– Так ведь… – «Вратарь» растерялся. – Он сказал, что вы знакомы… Братан, говорит, я Скипу почти кровный…
– Где он?
Проводник вытянул руку в сторону Волка. «Кожаный» бросил на лейтенанта холодный взгляд и покачал головой.
– Не знаю его. Казачок, наверное. Отведи в левый тупик и шлепни.
Володя попятился, но приказ Скипа услышал не только привратник. Находившиеся поблизости бойцы тут же схватили лейтенанта за руки и отняли оружие.
– Дай! – Проводник протолкнулся обратно и забрал свой пистолет у разоружившего Володю воина. – Лично ему чайник просверлю, подлюке!
Такой вот получился «переход». Вместо скипа – программной лазейки Скип – вождь зарождающейся революции. Волк только теперь заметил, что у всех толпящихся в этом тоннеле людей на рукавах одинаковые красные повязки с белым кружком и черной латинской «s» внутри. Идиоты! Нашли время! Тут не повязки надо на рукава цеплять, а в гермокостюмы и противогазы наряжаться. А еще лучше – уматывать куда подальше. Ведь если полигон действительно не имеет аварийных выходов и рассчитан на одну серьезную игру, режиссеры вполне могли устроить не имитацию ядерного нападения с помощью залпа корабельной батареи, а настоящее светопреставление. Килотонн на двадцать. А после такого фейерверка захватывать руины мэрии, облачившись в кожаные штаны, просто смешно…
Но все-таки… Как же так? Зачем? Кому и для чего нужны такие изуверские тренировки?
Провожатый затолкнул Волка в узкий коридорчик и сделал пару шагов назад. Четверо бойцов выстроились в шеренгу и клацнули затворами автоматов. Бежать было некуда. Метров через двадцать коридорчик заканчивался тупиком.
Вот и все. Полный «плис». Володя вдруг остро почувствовал, насколько был самоуверен. Более того, он был беспредельно туп в своем упрямстве! Он никак не мог признаться себе в очевидном. В том, что этот полигон не просто реален, но еще и неуправляем. Что за ним не следят никакие программы и его законы вовсе не соответствуют игровым. Теперь за свое упрямство ему предстояло заплатить жизнью. И что особенно обидно – он так и не понял, зачем его притащили в этот свихнувшийся город-призрак. В этот странный осколок безумных фантазий на тему альтернативной истории двадцать первого века…
Да и фантазий ли? Мысль была неудобной, но под прицелом пяти стволов думалось быстро и без поправок на здравый смысл. Вернее, на въевшиеся в подкорку догмы.
Если все, что творилось в городе, не было игрой – это первый удар по традиционному мировосприятию. И если город располагался в северном полушарии и жил по законам двухсотлетней давности – удар еще более сильный. С минуты на минуту здесь должен начаться ядерный апокалипсис – апперкот.
Но что, если это не выдумка?.. Мысль была абсолютно бредовой, и сознание упорно не желало ее принимать. Что, если в далеком двадцать первом все происходило именно по такому сценарию? Нокдаун.
Следствие было совсем уж фантастичным. Если злодеи хотят устроить «войну» в мире, стилизованном под прошлое, – ха-ха, привет программистам! Но… вдруг это действительно позапрошлый век и война будет реальной?! Нокаут?
Каким-то невероятным образом лейтенант экономбезопасности Волк очутился в далеком прошлом? Абсурд? Да, конечно. Но вовсе не абсурд эти пятеро палачей, что целятся в него из древних автоматов. Как же совместить здравый смысл с этим кошмарным сном-явью?
Дождаться залпа? Да, «смерть», бесспорно, даст окончательный ответ на все вопросы. Если это все-таки убедительная игра – даже полигонная, с пометкой «плис», будет шок, ментальное расстройство, курс реабилитации в спецклинике «Мегаполиса»… пожалуй, и все. А вот если это реальность… не будет ничего. Лейтенант Волк, как биологический индивидуум, исчезнет в пучине времен. С ума сойти можно. Если, конечно, это еще не случилось…
Волк попытался вспомнить все, что читал и осмысливал на тему путешествий во времени. Получилось маловато. В основном вспоминались аксиомы вроде «время одномерно и необратимо». Как же объяснить существование этого города? Параллельный мир? Что-то такое было в двух-трех кинороманах.
Но как и куда попадет лейтенант Волк, если ему суждено выжить и выбраться? В свое Управление, к себе домой или в новый мир? Ведь история цивилизации «Мегаполисов» не упоминает о ядерной войне в двадцать первом веке и о том, что жизнь в северном полушарии все-таки была…
Все эти размышления заняли буквально пару секунд. За это время расстрельная команда успела прицелиться.
«О чем я думаю? – Волк поднял тоскливый взгляд к потолку. – История, время, параллельные миры… трещины… Трещины?!»
По сводчатому потолку действительно ползла широкая зубчатая трещина. Она змеилась почти бесшумно, только шуршали осыпающийся песок и мелкая бетонная крошка. Стряхивая пыль, Володя провел рукой по макушке. Трещина переползла на потолок основного тоннеля и расширилась. Теперь из нее сыпались камешки и комья земли довольно угрожающих размеров. Бойцы тоже запрокинули головы кверху. Когда же на одного из них упал ком земли размером с тумбочку, воины проворно отпрыгнули подальше. На месте остался только незадачливый проводник. Он стоял по ту сторону трещины и никак не решался пробежать сквозь камнепад, чтобы присоединиться к товарищам. О приказе Скипа он давно забыл.
Следом за трещиной пришла ощутимая вибрация. Дрожали стены, а пол уходил из-под ног. Володя попятился, уперся спиной в тупик и замер. Чему быть, того не миновать. Но… Не расстреляли, значит, у судьбы другие планы. Может, и с камнепадом-землетрясением пронесет.
А потом и мозги на место вправит… Надо же, до чего додумался – в параллельное прошлое его занесло! Да еще в северное полушарие. Причем в самую точку, в момент катастрофы. Чокнулся совсем!
По главному тоннелю заметались вопли. Словно продолжение потолочной трещины, в полу образовался провал, только шире, и разверзся он со страшным скрежетом. Волк невольно зажал уши. Это помогло, но лишь отчасти. Потолок начал рушиться, и низкий тяжелый грохот обваливающихся глыб проникал прямо сквозь кожу. Свет в тоннеле погас, и стало совсем жутко. Грохочущая тьма вдавливала в холодную стену тупичка, оглушала и выворачивала наизнанку. Земля и камни сыпались, казалось, со всех сторон. Ноги не шевелились – Волка засыпало уже почти по пояс. Он прикрыл голову руками. Свободного пространства оставалось все меньше.
По пальцам больно стукнул камень. Еще немного и все – похоронен заживо. Последовал новый толчок землетрясения. Сколько же можно?! Одной ракеты им было мало? Хотят не просто стереть город с лица земли, но и заполировать?
Стенку тупика вдруг перекосило, и часть тяжелой земли осыпалась куда-то влево. Волк пошевелил ногой. Получилось. Стенка подвинулась еще – она будто бы открывалась на манер двери с левой навеской, – и лейтенант высвободил из грунтового плена другую ногу. В лицо пахнуло прохладой и сыростью. За открывшейся стенкой был проход!
– Заползай скорее! – пробасил знакомый голос. – Сыплется же!
Володя ничего не видел и потому вытянул перед собой руку. Пальцы вскользь коснулись чьей-то одежды, а затем волос. Если точнее – бороды…
– Ефимыч?
– Он самый, – буркнул в ответ бородач.
– Что ты здесь делаешь?
– Глупее вопрос я слышал только однажды, когда меня спросили: «Ефимыч, а какое у тебя отчество?» Что я тут делаю… Тебя спасаю, чего ж еще? Или ты думаешь, эту дверь сквозняком открыло? Пошевеливайся, на поезд опаздываем…
– На какой поезд? Анна с тобой? Я ничего не вижу…
– Надень…
Волк нащупал широкие тяжеловатые очки с резинкой вместо дужек. Нацепив их, он повертел головой, но почти ничего не увидел. Только контур Ефимыча и какие-то ломаные линии.
– Не работает.
– Ты подсветку-то включи, слева кнопка… Инфракрасная подсветка позволила увидеть подземный мир более отчетливо. Напротив деист вительно стоял Ефимыч, а вдоль узкого тоннеля громоздились разнокалиберные обломки. Потолок частично рухнул и здесь, но не так тотально, как в широком техническом тоннеле.
– Порядок.
– Тогда ходу! – Бородач протиснулся между куском плиты с торчащей арматурой и упавшим набок силовым шкафом. – И старайся ничего не трогать. Особенно голые провода. Подачи нет, но хрен его знает… Поезда ведь ходят. Не на атомной же тяге.
– Горные роботы и автономные транспортеры все на атоме, – беспечно заметил Волк.
– Это у нас, – многозначительно ответил Ефимыч. – Или ты что, до сих пор не врубился?
– Во что? В условия игры? – Лейтенант поморщился. – Конечно, врубился. Альтернативная история, ядерный конец некой цивилизации. Довольно похожей на нашу, но другой. Для пущей достоверности игра вынесена на полигон поближе к северу, возможно, в Африку или на Яву, и ей присвоен высший уровень сложности. Так?
– Это ты у Новака спросишь…
– Ты снова за старое!
– Нет, я серьезно, без ерзанья. Я же не специалист. Полигон это или все в натуре происходит, не знаю. Известно мне одно. Мы втроем в лифте упали, втроем же тут очутились. И у всех одна мысль – найти Новака. Подсказка игровой программы это или внушение какое-то, я не в курсе. А еще тут нас ждали и готовы к профессору проводить. Правда, быстро его найти не обещают. Теперь ты мне скажи, похоже на игру или нет?
– Конечно, похоже. Будем проходить уровни и выполнять миссии, а в финале дойдем до центра лабиринта – найдем Новака, который нам объяснит, ради чего была придумана вся эта аркада.
– Ну, раз так, уже легче.
– Ничего не легче. Пометка «плис» означает, что ошибаться тут нельзя. Обычно те, кто играет на таких полигонах, заранее диктуют завещание и подписывают отказ от претензий со стороны родственников на случай собственной гибели.
– Я ничего не подписывал.
– Я тоже, и это странно, только не имеет значения. Раз уж мы сюда попали, никто не станет спрашивать, добровольно или случайно. Так что умирать не рекомендую. Повторным прохождением уровня тут не обойдется.
– Вот профессор, вот жук! Ну, если не стоящее дело, он у меня попрыгает. Я его как родного принял, в Черном ему не жизнь, а малину устроил, а он меня на ядерный полигон!
– Неужели он никогда не намекал, что собирается сделать нечто подобное?
– Нет, конечно. Были у него моменты, говорил что-то о мировых проблемах, нависшей угрозе, изменениях из-за какой-то петли…
– Из-за какой еще петли? – Волк насторожился.
– А почем я знаю? У них же, ученых, всякого технического добра навалом. И все вроде бы нормальными словами обзывается, а копнуть – высокие технологии. И тебе контуры, и петли, и сети. А на самом деле – ни то, ни другое, ни третье. Абстракция сплошная.
– А насчет изменений он что говорил? Что из-за «контура-петли» должно измениться?
– Да не помню я! Может, вся история, а может, миграция тунца… А ты что, какие-то мысли на этот счет имеешь?
– Даже не знаю, что сказать.
– А ничего не говори. Вон уже поезд… Погоди… Они вышли на обычную с виду платформу.
Только пассажиров на ней было маловато, а на стенах не светились никакие указатели.
Между поддерживающих потолок потрескавшихся колонн Ефимыч выловил какого-то парня, коротко с ним поговорил и вернулся.
– Заходи в вагон. Спросил, на чем эти дрезины ездят. Электричества-то нет. Говорит, на соляре.
– Это что?
Ефимыч пожал плечами и плюхнулся на сиденье.
– Это горючее для дизеля, неучи. – Рядом с Володей села Анна. – Привет.
– Снова в сборе! – радостно резюмировал Ефимыч. – Эх, сейчас бы врезать граммов по сто за встречу! Все равно не меньше часа трястись.
– Куда?
– В кудыкину нору. – Бородач усмехнулся. – Тут недалеко. Специальная секретная зона Гольцово. Там такие чудеса под землей устроены… Раньше биологическое оружие делали. Потом под другие задачи помещения приспособили, еще более глобальные. Короче, сам увидишь.
Двери закрылись, освещение вагона потускнело, и поезд плавно нырнул в тоннель. Ломать голову над загадками полигонного мироустройства больше не было сил. Можно было попытаться наладить наконец-то нормальные отношения с Анной, но «соляры» не осталось даже на это. Так сильно лейтенант не уставал со времен «карантина» в Академии юстиции. Там инструкторы изматывали молодых курсантов примерно до такого же состояния. Примерно. Отличие нынешнего испытания заключалось в том, что Володя не знал, ради чего ему ниспосланы все эти «тяготы и лишения службы». Что мог он исправить в этом гибнущем мире, если ничего толком не делал? Просто болтался, как спортивная медаль на шее у Ефимыча, и упорно пытался выжить. Новак прояснит? Новак… Сволочь он, этот профессор. Заманил… вслепую… и экспериментирует, не спрашивая согласия… А вообще, нечисто тут что-то. Опальный ученый, который уже два года как скрывается в Черном, запускает высокобюджетную игру на первоклассном полигоне. Без особого покровителя и материальной поддержки так не развернешься… Флотская контрразведка и энтузиасты-северяне не в счет… Тут должна быть целая организация. А у нее серьезная финансовая база и разветвленная агентурная сеть… Серьезная, богатая, разветвленная… Уж кому, как не лейтенанту СЭБа это знать? Значит, собака глубже зарыта… и, наверное, не одна… Не одна…
Волк уронил голову на грудь и провалился в глубокий сон.
* * *
Варвара – Центру:
Аварийная сеть. Поиск сервера. Тестовый сигнал. Центр – Варваре: Сервер не найден.
* * *
– Хочешь взглянуть? – Ефимыч уступил место за пультом видеосистемы. – Подключено к перископу. Иначе не получается, слишком уж наверху фон серьезный, телекамеры отказывают.
– Разве они не защищены? – Волк взглянул на экран.
– Свинцовые кожухи, тяжелые стекла, – бородач кивнул, – но это все детские игры. Четверо суток полыхало, теперь вроде все погасло, но радиация-то осталась. А дыму и пепла… сплошная пелена!
– И на что в таком случае смотреть?
На экране клубилось серое нечто. Дым или туман. Периодически мелькали какие-то белесые хлопья. Вряд ли снег, хоть и называлось происходящее на поверхности «ядерной зимой». Скорее это были хлопья пепла. Свет сквозь все это безобразие просачивался с огромным трудом. Перископ был поднят на высоту пяти метров над землей, но освещенность все равно оставляла желать… Серая зимняя ночь.
– На это. Чтоб иллюзий не осталось. Неделю назад прямо был лес, чуть левее спальный район. Пять десятков домов в десять-двенадцать этажей каждый. Справа стоял научный центр…
– Не видно ни черта. Может, они и сейчас там стоят.
– А ты радар включи. Хотя нет, лучше эхолокатор. Видишь чего?
– Руины слева и справа, а впереди… пусто. До самого горизонта. Только холмы.
– Это пепел. Горы пепла. Даже головешек от деревьев не осталось… Такие дела…
Ефимыч уселся за стол и плеснул себе водки. Для защиты от радиации, как он сам говорил. Володя предпочитал штатную защиту – таблетки-радиапротекторы. За неделю, прошедшую с момента катастрофы, эти пилюли прочно вошли в рацион обитателей убежища. И, похоже, надолго. А что делать, если в игре «приемлем летальный исход»?
Бункер, в котором, кроме троицы «игроков», укрылись еще несколько сотен человек, не был государственным, и по каналам правительственной связи в его штаб никакой информации не поступало, однако обитатели убежища знали все основные новости. Тем более что было их немного. Если точнее – две. Первая: «жахнули» все. Вторая: по всей планете выжило меньше десяти процентов населения. Пока. Сколько умрет в скором времени от лучевой болезни, вопрос несложный: примерно половина. Сколько сохранит способность иметь здоровых детей – еще проще ответить: сотая часть от оставшихся. За какое время они смогут восстановить цивилизацию? Три человека в бункере могли уверенно ответить: за сто лет, но при условии, что все пойдет как по маслу. Вернее, как написано в учебниках «Мегаполиса». Но прежде чем возникнет новый мир, предстоят долгие годы преодоления противоречий и взаимного недоверия, а затем строительства и развития принципиально нового государства. А еще раньше, буквально в первый год после катастрофы, будет этап активной борьбы за место под солнцем. Причем в самом прямом смысле. За право обитать там, где светило хоть изредка выглядывает из-за туч, радиоактивный фон позволяет прожить хотя бы пять десятков лет и не идут отравленные дожди.
В учебниках этот этап имел другое обоснование, но важен был принцип. Там борьба за относительно «чистые» территории подавалась как обычный миссионерский поход новозеландского флота с целью обратить в новую религию весь мир: от Буэнос-Айреса до Киншасы и от Сиднея до Таити. В религию «Мегаполиса» – единого государства, всеобщего мыслепространства и процветания. Получилось, конечно, не очень гладко. Пострелять пришлось вволю, но все это преподносилось как издержки просвещения.
И никакой ядерной войны накануне. Север был радиоактивен еще с тех времен, когда вымерли динозавры. На острова в Арктике рухнул урановый метеорит, и полушарие пришло в негодность. Такова была версия «Мегаполиса», и никто в ее правдивости особо не сомневался. Разве что «мэниаки» да вечно голодные журналисты нелегальных газетенок…
– О чем кино? – В аппаратную вошла Анна.
– Мир дикой природы северных континентов. – Ефимыч отсалютовал ей стаканом. – Выпьешь?
– Меня и без этого постоянно мутит.
– Да-а? – Бородач многозначительно скривился. – А соленрго не хочется?
– Ой, только, пожалуйста, без этих тупых шуточек. Собирайтесь. Мы в списке пассажиров следующего рейса.
– Кого ты соблазнила? – Ефимыч удивленно округлил глаза.
– Неважно. – Девушка покосилась на Волка.
Тот постарался пропустить последние две фразы мимо ушей. Это у него почти получилось. Фигуры речи – какой с них спрос? И все же укол ревности был.
– Это не опасно?
– Конечно, опасно. Но пилоты обещают взлететь очень быстро. К тому же самолет оснащен дополнительной противорадиационной защитой, а пассажирам выдаются спецкостюмы. Выживем.
– Нам с тобой по свинцовому гульфику выдадут, а Нюре – пояс верности и бандаж из того же материала. – Ефимыч рассмеялся. – Ну что, на посошок?
– Некогда. – Анна открыла дверь. – Вылет через полчаса. Идите, вещи собирайте.
– Какие вещи? – Бородач встал, поправил «разгрузку» с запасными магазинами в кармашках, повесил на плечо «винторез» и взял со стола бутылку. – Я готов.
Волк вынул из-под стола вещмешок с мелочами вроде аптечки, патронов, гранат, противогаза и запасного комплекта униформы. Затем снял со спинки стула ремень с кобурой – подарок Ефимыча – и застегнул его на поясе.
– Я тоже.
– Тогда за мной…
Они уже входили в подземный ангар, когда к штатному неоновому освещению добавились сполохи красных аварийных ламп, и противно закрякала сигнализация.
– Внимание, угроза нападения! – торжественно заявил невидимый дежурный. – Опасность первой степени. Противник у шестого выхода. Всем группам быстрого реагирования прибыть в сектор шесть. Повторяю…
Первая степень означала угрозу реального взлома дверей. Причем не каких-нибудь, а самых широких. Шестым выходом именовались ворота ангара. Того самого, в который сейчас вошли «игроки». В общем, улетели… Чтоб он провалился, этот противник и дурацкие игровые правила, требующие на каждом уровне совершать какой-нибудь подвиг!
– Кто там может быть? – удивился Ефимыч, снимая с плеча «винторез». – Там же такой фон, что за час пятьсот рентген можно хапнуть. Никак не меньше. Даже если в танке ехать.
– Эй, пассажиры, вы летите или нет? – Из самолета выглянул одетый в скафандр пилот.
– Летим! – Анна помахала ему рукой и улыбнулась.
Волков скрипнул зубами.
– Ну так пожалте на борт! Вам еще скафандры надевать, а до вылета двадцать минут.
– А как же эти? – Ефимыч указал толстым стволом винтовки на ворота.
– Два десятка полудохлых нацистов. – Пилот усмехнулся. – Как живы до сих пор – непонятно, но и это ненадолго. У них и оружия-то нормального нет.
– А чего ж тогда первую степень объявили?
– Да… – Летчик махнул рукой. – Перестраховщики. Поднимайтесь, вы последние, движки будем запускать.
Надеть скафандры без посторонней помощи было тяжеловато, но втроем, следуя указаниям пилота, пассажиры справились с этой процедурой достаточно быстро. Двигаться в многослойных костюмах было не слишком удобно, но зато спокойно.
– Серьезное у вас обеспечение, – заметил Волк. – Тут человек девятьсот укрылось. И что же, на всех припасены такие дорогостоящие костюмчики?
– Почти. А иначе на фиг он нужен, этот Центр Спасения, без обеспечения-то? Чтобы стать братской могилой? Нет, тут серьезно дело поставлено. Службы, техника, оружие, продукты, спецсредства… все учтено, и каждый шаг каждого спасенного строго регламентирован. А вы разве не заметили?
– Да мы никуда и не ходили, – ответил Ефимыч. – Только до сортира и в столовую, когда звонок позовет. Как собачек подопытных. Звяк – пошла слюна и живот заурчал.
– О том я и говорю. У нас с этим строго. Дисциплина и четкость во всем, иначе никак… Вы «башмаки» из-под шасси не уберете? Забыл… а техник у нас один, он сейчас другую машину к вылету готовит.
Ефимыч рассмеялся. Волк не сразу понял, над чем.
– Я уберу. – Он спустился по гулкому трапу и вытянул тяжелые железки из-под колес.
Пока Володя возился с «башмаками», в ангаре вдруг стало слишком людно. Прогноз пилота насчет того, что враги по ту сторону ворот скончаются в ближайшие минуты без посторонней помощи, не оправдался. Все-таки «перестраховщики» были правы. Весомым доказательством серьезности угрозы оказались три мощных взрыва, встряхнувших ворота и даже бетонный пол подземного ангара. Выезд на взлетную полосу был сделан по принципу капонира: примерно стометровый, врезавшийся в землю уклон с вертикальными боковыми стенками, шириной в размах крыльев самолета плюс пара метров запаса. На таком откосе можно было поставить в ряд не меньше трех танков. Что, судя по отрывочным командам и переговорам офицеров группы быстрого реагирования, противник и сделал.
– Пока штатными лупят, не беда, а если бронебойным или кумулятивным звезданут – продырявят ворота на хер! – орал офицер в изогнутый ус микрофона. Одновременно он наблюдал, как слева от ворот вместо крупнокалиберного пулемета устанавливается безоткатное орудие. – Сейчас через амбразуру ответим, но это полумера. Одну машину возьмем, а две в мертвой зоне стоят… Надо выходить и делать их из РПГ… Да, кумулятивные у меня есть… Какой взлет?! Танки на полосе! Отсеките ангар и откройте ворота, иначе их раздолбают. После тут все равно дезактивировать… Да какая разница – на пять минут открывать или на десять, «мыла» столько же уйдет… Ну хапнем лишний рентген, да хрен с ним. Одним больше, одним меньше… А иначе прорвутся сволочи, и останемся без авиации! Есть!
Судя по всему, начальство дало офицеру «добро».
– Панов, как только ворота пойдут в стороны, долби левого через амбразуру! Гранатометчики, тандемные кумулятивные заряжай! Прицел на девяносто метров, работать по двое на машину, чтоб наверняка… Иначе они нашу «тушку» достанут прямой наводкой.
Последняя фраза адресовалась Волку.
– Нам подождать вне самолета?
– Ну, это как сочтете правильным. – Офицер усмехнулся. – Мое дело – предупредить… Бульдозер заводи! Группа зачистки, к бою! Оператор, открывай!
Волк обернулся. Позади завелся здоровенный бульдозер, желтый с черными буквами «КАТ» на борту. Его отвал был поднят так, что прикрывал кабину, а сзади к нему прицепились солдаты в скафандрах и с автоматами, похожими на «винторез» Ефимыча. Тот, кто оборудовал это убежище, предусмотрел почти все. И не поскупился на обеспечение.
Ворота поползли в стороны, и Волк понял, почему первый залп танков их не повредил. Обычными снарядами такие двери действительно не пробить. Створки толщиной не меньше метра ползли по широким рельсам с медлительностью уверенных в своей непобедимости гигантов. Волк торопливо закрыл щиток гермошлема.
Слева громыхнула пушка. Щель между створками увеличилась примерно до метра. В ней тут же плечом к плечу встали двое гранатометчиков.
– Видел всякое, но дуплет из РПГ – это нечто, – пробасил появившийся на трапе Ефимыч.
Снаружи прогрохотали два почти слившихся воедино взрыва. На смену первой паре встала вторая. И снова два выстрела слились в один, а чуть позже снаружи громыхнул новый двойной взрыв. Ворота открылись шире, и от горящих танков в сторону ангара потянулись смешанные с серым маревом хвосты черного дыма.
Офицер махнул рукой, и на склон выполз бульдозер. Воины группы зачистки спешились… и тут четкий боевой алгоритм контратакующих дал осечку. Противник открыл перекрестный огонь с откосов капонира. В считаные секунды группа была полностью уничтожена, а бульдозер повернул влево и уперся отвалом в стенку примерно на половине подъема. Волк придавил подбородком кнопку связи. Оставшийся без подразделения офицер требовал подкрепления.
– Оператор, закрывай ворота, только не полностью, оставь щель в полметра! Штаб, требуется подкрепление! Гранатометчики, огонь по склонам!
– Навеской надо, – подсказал Ефимыч. К почти закрывшимся воротам посыпались ручные гранаты.
– Все назад! В укрытие! Оператор, задраивай!
– Погодите! – Волков схватил офицера за рукав. – Двое ваших ребят еще живы, вон там, под бульдозером…
Даже сквозь серую мглу видно было, что между гусеницами «Катерпиллара» шевелятся два белых пятна.
У ворот раздалось несколько взрывов.
– Наступательные, – определил Ефимыч. – Хлопушки… Из подствольников надо склоны обработать, навеской. Иначе не получится, угол обстрела больно сложный.
– Ты, что ли, обработаешь?! – Офицер бросил на него раздраженный взгляд. – Вон, бери «револьвер»…
То, что он назвал «револьвером», лежало поверх груды амуниции рядом с трапом. На самом деле это был (как позже просветил подкованный в классификации древнего оружия Ефимыч) многозарядный гранатомет «буржуйского» производства «ММ-1». Волк взял оружие и бегло осмотрел его. Принцип действия был понятен. Сорокамиллиметровые осколочные гранаты, двенадцать штук в барабане. Остается выбрать правильный угол, что для опытного геймера «не есть проблема». Володя вспомнил знаменитую «игру-стрелялку» про Джона Айса. На пятом уровне там требовалось расстрелять десяток злодеев навеской через крепостную стену. Причем ориентируясь только на звук, а если честно – по большей части полагаясь на интуицию. Правда, не из такой вот железяки, а из плазмита, но разница невелика.
– Прикройте!
– Э-эй, ты чего?! – Ефимыч преградил ему путь. – Джеймса Бонда насмотрелся? Положи «муму» и лезь в самолет. Сейчас подмога прибежит, без тебя разберутся.
– Ты мне нянька? – Володя спокойно взглянул на бородача. Сквозь стекла шлемов это, возможно, получилось не особо выразительно, но подействовало.
– Володя, не надо. – Из самолета выглянула Анна.
Ей Волк вообще не ответил. То, что он собирался сделать, было правильным. Возможно, единственным правильным поступком за проведенную на этом полигоне неделю. У Волка имелся богатый опыт сложных миссий, а местным воякам его явно не хватало. И не имело значения, что опыт был чисто игровым. При том качестве программного продукта, которое предоставлял Мир Фантазий, вся разница между игрой и полигоном заключалась в цене ошибки. Там – возврат к началу уровня, здесь – к богу. Лейтенант поднял гранатомет стволом кверху и протиснулся в щель между створками.
Двенадцать гранат, и никаких звуков – скафандр же. Значит, только интуиция. Пятый уровень. Джон Айс выходит на тропу войны. Первый выстрел… перелет. Серьезное, однако, ружьишко. Второй – настильная траектория – есть! А не высовывайся! Влево! Навеска. Двоих одной гранатой…
Вражьи пули выбили из бетона десяток серых фонтанчиков. На фоне сплошной серой дымки это выглядело бледно и почти не страшно. Получи! Беглый огонь, три подряд… А вот уже и трактор… то есть бульдозер…
Волк укрылся в пространстве между стеной капонира и левой гусеницей. На ближнем склоне, похоже, чисто. С правого смотрит оптика. Но не стреляет. Не видит за серой пеленой и хочет достать наверняка? Выдержка для снайпера – первое дело. Только не сейчас. Володя влепил в срез правого склона две гранаты подряд и только после этого успокоился. Интуиция тоже молчала.
Лейтенант вытянул из-под бульдозера одного за другим раненых, усадил их у стенки, а сам забрался в кабину. Там аккуратно снял убитого водителя с кресла и уселся за рычаги. Разобраться в их назначении было не так-то просто. Волк вдруг отчетливо осознал, почему так тяжело ему играется на этом полигоне. Вовсе не из-за психологической нагрузки в связи с пометкой «плис». Без подсказок от вездесущего «Мегаполиса» приходилось думать. Постоянно, непрерывно. Думать, запоминать, мотать на ус, накапливать гигабайты информации – нужной и ненужной – но, главное, постоянно во всем сомневаться. Правильно ли поступил, верно ли все рассчитал, не переоценил ли свои силы, не сказал ли что-то лишнее… Сидя за рычагами в общем-то примитивного механизма, продвинутый лейтенант самой серьезной госконторы своего времени чувствовал себя абсолютным бараном. Обидно было как никогда.
– …Волк… – сквозь треск радиопомех донесся чей-то голос, – …схемы…
Схемы! Ну конечно! Старые добрые схемы! Вот же они, прямо на приборной панели. Видимо, как раз для «чайников» вроде супермена из будущего. Бульдозер дернулся, недовольно заворчал и дал задний ход. Затем снова дернулся и наконец-то пополз вверх по откосу. К чадящему, как резиновая покрышка, среднему танку.
– …Доза… – снова донесся обрывок реплики.
Обрывок был довольно понятный. Волк переложил рычаги. Работы осталось тоже немного. Сдвинуть последний бронированный костер, и можно возвращаться.
– …В сторону…
Ага! Хорошо. Так будет быстрее. Волк отогнал бульдозер в сторонку, спрыгнул на землю и побежал к началу взлетной полосы. Самолет уже выруливал на нее, подмигивая цветными огнями. В серой мгле цепочка фонарей вдоль «взлетки» выглядела завораживающей. Словно кто-то снял гирлянду огней святого Эльма с мачты «Летучего голландца» и растянул по земле.
Самолет остановился, и его двигатели начали выбирать мощность. Волк замер у переднего люка и запрокинул голову. Некоторое время ничего не происходило, но, когда Володя уже начал беспокоиться, люк открылся, и безликий человек в стандартном скафандре опустил раскладной трап. Волк поднялся в первый салон и без сил рухнул в ближайшее кресло.
– Офицер охраны просил пожать тебе руку, – сказал Ефимыч.
В самолете радиосвязь работала почти без помех. Значит, его действительно дооборудовали противорадиационной защитой.
– Он бы поиграл с мое. – Володя вяло шевельнул рукой.
– Идиот! – буркнула Анна. – Герой нашелся… Джеймс Бонд недоделанный…
В ее голосе слышались нотки искреннего беспокойства. Пережитого, отпустившего, но все-таки. Может, беспокоиться за Волка было для нее таким же заданием, как и привести его к Новаку или помочь в первые часы пребывания на этом полигоне… Может быть. Но все равно приятно. Хоть какая-то реакция. Еще не взаимность, но уже симпатия. Пусть и по долгу службы.
– Кстати, кто это, Бонд?
– Да так… – бородач взглянул на девушку с осуждением, – один местный.
– А летим куда?
– На север. В заснеженный город. В «Северный ветер» играл? Почти такие же пейзаж и условия жизни. Но мы там не задержимся.
– Поедем на собачьих упряжках к океану? – Волк усмехнулся.
– Зачем на упряжках? На подлодке.
– Серьезно. И кто спонсоры?
– Спонсоры те же.
– Новак? Откуда у бедного профессора столько денег?
– А я почем знаю? Я у него не казначей. Нюра, ты не знаешь, на чем наш благодетель себе капитал сколотил?
– Может, на патентах? – Анна пожала плечами. Шутить она была не настроена. Впрочем, как всегда.
– А может, вы опять врете? – Волк прищурился. – Может, вы не на него работаете?
– Или он. – Бородач многозначительно качнул головой и распрямил указательный перст. Волк поднял взгляд к потолку и застонал.
– Жаль, здесь стрелять нельзя… Грохнул бы тебя не задумываясь!
– Злой ты, – притворно «обиделся» Ефимыч. Он вдруг отключил радиосвязь, дождался, когда
Волк сделает то же, а затем прижал стекло своего шлема к стеклу Володиного. – А я ведь тебе толковые подсказки даю. Не хуже «Мегаполиса». Только ты их не используешь.
И тут же откинулся назад, незаметно включив связь снова. Со стороны эта секундная интермедия должна была выглядеть самым невинным образом. Пошутил, дождался реакции, наклонился, чтобы закрепить шутку пантомимой. Вот только… Волк повернул голову и обвел взглядом салон. Только от кого решил он «зашифроваться»? От Анны? Нелогично. От кого тогда? Кроме «игроков», на борту было примерно четыре десятка пассажиров, но вряд ли кто-то из них мог оказаться опасным, например, агентом Управления. С подчиненными Арзамасова Волку все давно стало ясно – след они потеряли, да и если снова нашли, что им делать в этом пекле? Ловить Новака? Незачем так рисковать. Не вечно же он будет здесь прятаться. Вернется в Сидней, а уж там его взять – дело техники.
Получается, Ефимыч опасался «местных»? Этих… федералов? Но они вроде бы все для себя решили и с Волком распрощались. Стоп! Сигнал. Уж не от «игроков» ли они его получили? Запросто. Но от кого? От Новака, Ефимыча или Анны? Кто-то из этих троих ведет свою особую игру? Чем дальше в лес…
Над этим стоило подумать. Как бы это ни было непривычно…
…Снег был неправильный. Его было много, сугробы возвышались вдоль посадочной полосы, как многоэтажные дома, а ветер сдувал с их верхушек длинные шлейфы снежной пыли, и все-таки снег был неправильный. Он не искрился в лучах солнца миллиардами крошечных бриллиантов, не ослеплял белизной и не вызывал детского желания взять пригоршню и слепить комок, чтобы весело запустить им в спину впереди идущего. Волк вспомнил, как однажды отдыхал в Новозеландских Южных Альпах. Снег и воздух там были идеально чистыми… Здесь же снег был серым, грязным и мертвым. И скользящая по верхушкам гигантских сугробов метель была серой и унылой. И солнце не играло бликами. Потому что на сером пепле бликов не бывает, а еще светило надежно скрывали низкие свинцовые тучи. Ракеты сюда не долетели, зато пришли грязные, ядовитые облака…
Рядом с бредущими вдоль полосы пассажирами рейса «огонь – лед» затормозила угловатая армейская машина. Водитель, в респираторе и прорезиненном балахоне поверх теплой одежды, был один. Он открыл правую переднюю дверцу и приглашающе махнул рукой.
«Игроки» сели в экипаж, и он помчался мимо вереницы одинаковых людей в респираторах, балахонах и с лопатами в руках, очищающих от снега местную «взлетку».
Вскоре сугробы стали пониже, а небо чуть светлее. Впереди показались одноэтажные домишки. Машина въехала в поселок, ничуть не сбросив скорости, и помчалась по его главной улице в направлении чего-то похожего на засыпанный снегом корабль. При ближайшем рассмотрении это действительно оказался корабль с высокой рубкой, широкой трубой позади и парой кранов над длинным полубаком. Шапки грязного снега делали его похожим на большой сугроб, вдающийся в покрытую ледком акваторию порта.
Водитель что-то промычал. Волк включил микрофон и динамик скафандра.
– Обычно все наоборот… – Респиратор глушил звуки, но при желании разобрать слова было можно. – Сначала солнце уходит, а потом снег. Полярная ночь только в октябре начинается. А сейчас видите какое дело… За неделю годовую норму навалило. Да все с нуклидами.
– А вода не совсем замерзла.
– Ну да, вон сухогруз застрял. Навигация еще не закончилась. Теперь, наверное, насовсем, как «Аврора», тут останется. Ледокол для проводки в большом порту есть, только куда теперь караваны проводить? Некуда.
Машина вырулила на дорогу вдоль береговой линии.
– Еще десять минут – и будем на месте. – Водитель обернулся к сидящим на задних сиденьях Ефимычу и Анне. – Причал номер восемь. Там ваших космонавтов – море… Только через блокпост придется ехать, мимо первого причала. Там какие-то особисты на ледокол грузятся. У вас документы в порядке?
– У нас все в порядке, – заверил Ефимыч. – А тебе-то что за беспокойство? Рули себе.
– Так ведь если пальнут, меня первого уложат! – Водитель помотал головой. – Неинтересно мне это!
– Чего ты хочешь? – Ефимыч как бы невзначай переложил поудобнее «винторез» – упер его в спинку водительского сиденья.
Шофер беспокойно заглянул назад и вниз, поерзал и признался:
– С вами хочу. Если возьмете, объеду блокпост.
– А если нет, подохнешь. Не военные пристрелят, так я сам.
– Ваше дело, – водитель пожал плечами, – едем прямо.
– Едем вокруг! – Бородач ткнул его стволом в поясницу, прямо через спинку сиденья. – Жить надоело?
– А плевать на такую жизнь! – Шофер пригнулся к баранке. – Нечего мне терять. Пали!
– Силен, бродяга. – Ефимыч рассмеялся. – Ты, кроме как рулить, что-нибудь умеешь?
– Слесарить могу, шестой разряд у меня… В армии служил. В штабе писарем. Документы умею составлять, боевые листки, сводки… Хозяйство могу вести… Да много чего могу.
– Ясно. – В голосе борбдача сквозило сомнение.
– Возьмем, – заявил Володя. – Хозяйство вести. Когда оно появится.
– Не обманете? – Шофер взглянул с недоверием.
– Отвечаю…
Машина тут же свернула на едва заметную дорогу, даже не на дорогу, а на колею, и затряслась в сторону ближайшего холма.
– Куда ты?! – возмутился Ефимыч – Как фонарь, будем торчать на сопке этой!
– Да вы кругом посмотрите! Сто метров видимость. Все будет как надо! Главное, не зарюхаться.
Он переключил какие-то рычаги, и машина загудела натужнее. Холм удалось перевалить успешно, но на другом склоне колея спряталась под обширным снежным переметом. Машина отважно бросилась вниз, но фары залепило снегом, и водитель был вынужден сбросить газ. Автомобиль тут же зарылся в сугроб и встал.
– Блин! – Шофер попытался сдать назад, затем тронуться снова, мотор взвыл, но толку не было.
– Объехали, – проворчал Ефимыч. – Я сейчас! Все сделаю, не волнуйтесь! Водитель вылез из кабины, попытался обойти машину спереди и тут же провалился по пояс в снег.
Кое-как выкарабкавшись, он пошарил под своим сиденьем и загремел какими-то цепями.
– Сразу не мог надеть? – Бородач добавил что-то неразборчивое, но явно нецензурное. – Опоздаем – пристрелю!
– В час крайний срок! Успеем! – Водитель зарылся в снег и принялся колдовать над колесом. – Поддомкратить бы…
– А воздушную подушку не хочешь? Где порт? Ефимыч открыл дверь и встал на подножку, всматриваясь в серую мглу.
– Там! – Шофер махнул рукой непонятно в какую сторону. – Километр примерно, если по прямой… Только пешком не дойти! Снегу по шею! И дозу хапнете – устанете лечиться! Да вы погодите, пять минут, и поедем!
– Пош-шел ты! – Ефимыч выбрался из машины. – Володя, Нюра, идем!
– Парень прав, – возразила Анна. – В машине хоть какая-то защита.
Она похлопала рукой по бронестеклу.
– Время – без четверти двенадцать. Уйдет лодка, на следующую нас не возьмут. Выметайтесь!
Волку было все равно. Каждый из спорщиков был по-своему прав. Но Ефимыч, наверное, «правее». Володя выбрался на снег и попытался нащупать под переметом твердую колею. Провалившись по пояс, он оставил попытки и просто пополз вперед, куда светили тусклые фары машины.
– Направо надо, через поле! – крикнул Ефимыч.
– Потише, – Волк выбрался на укатанную дорогу, – в скафандре орать необязательно. Идем по дороге. Времени достаточно.
– Лишний километр, а то и два.
– Зато не увязнем, как эта телега, и если драйвер вырулит – догонит. Мне кажется, это самый разумный вариант.
– Башка, – одобрил Ефимыч. – Нюра, ты с нами?
Девушка промолчала. Следуя примеру Волка, она выпала на снег плашмя и сразу поползла к твердому участку дороги. Бородач покряхтел, затем улегся на серый податливый сугроб и отправился за товарищами.
– Я догоню! – крикнул им вслед шофер – Пять минут!
Ему никто не ответил. Разочарованные пассажиры выползли на укатанную дорогу, поднялись на ноги и друг за другом скрылись в темноте.
«Вот тебе и „Аквилон – северный ветер“… Волк шагал размеренно, стараясь держать дыхание. Четыре шага – вдох, четыре – выдох. Ионообменные фильтры скафандра работали нормально, поддержки из кислородного баллона не требовалось, хотя идти было тяжеловато. Все-таки по колено в снегу, да еще костюмчик прилично весит. Аналогия с игрой была довольно условной. Просто по факту наличия снега и порывов сильного встречного ветра. Во всем остальном – ничего похожего. Мороз не обжигал, а снег не хрустел – этому мешали принесенные серыми облаками мельчайшие частицы сажи и пепла. Медведей поблизости вроде бы не наблюдалось… Володя невольно оглянулся. Вьюжная мгла надежно скрывала любые очертания на расстоянии более десяти шагов. Лейтенанту на миг показалось, что справа от дороги что-то мелькнуло, но он тут же отбросил опасения. Просто ветер поднял и закрутил очередной снежно-серый вихрь. Еще десяток шагов, и несколько вихрей взметнулись слева. Это уже настораживало. Волк включил нашлемный фонарик. Луч пробился всего на пять-шесть метров.
Вроде бы никого…
Лейтенант двинулся дальше, но был вынужден опять остановиться. Неужели… медведи?! Нет. Облепленные снегом серые комки двигались сквозь вьюжную пелену с другой грацией. Они не переваливались, как косолапые, и не раскачивали головами в такт шагам. Да и в холке эти животные были гораздо ниже. Но габариты компенсировались количеством зверей. Их было не меньше восьми. Полярные волки? Нет, больше похожи на собак…
Володя расстегнул кобуру. В перчатках достать пистолет было нереально. А если б это удалось, палец не протиснулся бы внутрь спусковой скобы. Лейтенант обернулся. Ефимыч и Анна серьезно отстали, сквозь вьюгу не было видно даже их силуэтов.
Стая собак вела себя не слишком агрессивно. Псы разошлись полукругом и замерли, будто размышляя, насколько им по зубам этот странный человек в толстом комбинезоне и со стеклянным лицом. Луч фонаря выхватил из полумрака самого крупного пса. Зрелище оказалось жутковатым и жалким одновременно. Снег облеплял собаку лишь там, где еще сохранилась шерсть – в основном на хребте, голове и задних лапах. Частично клочки шерсти с вмерзшими сосульками свисали с голых боков. Пес скалился, но в его мутных глазах не было злости. Только боль и тоска. А еще мучительный, немой укор. Животное словно бы понимало, кто стал вершителем его собачьей судьбы. Оно смотрело на человека с осуждением и обидой. За что такая награда? За многовековую верность? Разве так поступают с преданными друзьями? С преданными… Вот именно. В этом смысле. Люди предали самых лучших своих друзей.
Володя сделал пару шагов вперед и присел, протянув руку. Собака спрятала клыки и устало легла на снег. Лейтенант погладил ее по голове, стараясь не задеть голую кожу. Пес слабо вильнул хвостом и положил морду на лапы. Волков не был специалистом, но все было понятно и так. Друг умирал.
Стая – наверняка раньше все они бегали в одной упряжке – медленно собралась вокруг человека и умирающего вожака. Собаки сели на облезлые хвосты и склонили тяжелые головы. Совсем как люди. Ветер заносил их серым снегом, но псы сидели неподвижно. У них тоже не осталось сил на лишние телодвижения…
За спиной послышался щелчок затвора.
– Володя, я рядом! – возбужденно прошептал Ефимыч. – Вставай и два шага назад, только медленно… Я держу их.
Вожак тяжело вздохнул и затих. Крайний слева пес поднял морду вверх и тихонько завыл. Ветер перекрывал его вой, и потому казалось, что он просто смотрит в небо, следя за отлетающей собачьей душой. Первой из их упряжки, но далеко не последней. Старый вожак прокладывал путь остальным.
– Убери оружие. – Лейтенант положил руку на глаза уснувшего пса. – Они не опасны. Это просто собаки.
– Сейчас такое время, что даже кошки могут стать опасными. – Бородач зашел слева, не опуская оружия. – Тяпнут от огорчения – придется лечиться еще и от бешенства.
– Они не бешеные.
– Они несчастные. – Рядом с Волком присела Анна. Она погладила еще двух собак. Одно из животных доверчиво прижалось мордой к ее колену. – У меня сейчас сердце разорвется…
– И что ты предлагаешь? Взять их с собой? – Ефимыч повесил «винторез» на плечо, шофера?
Из темноты вдруг вырвались два круглых пятна света, и к вою ветра добавилось рычание мотора. Собаки подняли морды, но с места не сдвинулись.
– Прости, Буян. – Володя осторожно поднял обмякшее тело вожака и перенес его в сугроб на обочине. Мягкий снег провалился и засыпал пса сверху.
– Давайте, давайте, ребятки, в сторону. – Ефимыч осторожно подтолкнул двух собак стволом винтовки. Один из псов оскалился и зарычал. Бородач пощелкал предохранителем, и собака тут же все поняла.
Люди забрались в машину молча. Автомобиль выбросил из-под колес пару снежных фонтанов и покатил в сторону порта. Сидящие на обочине собаки скрылись из виду практически сразу, но Волку еще долго казалось, что он чувствует их тоскливые взгляды…
Такой вот получился «Северный ветер». Володя тяжело вздохнул. Реальность жестокого северного полигона была гораздо изощреннее фантазий благополучных сиднейских программистов. И позорного в ней было больше, чем героического. От мысли, что люди предали самих себя, было почему-то не так горько. Люди насквозь лживы и в той или иной форме делали это всегда. Но почему за их недостатки платит все живое?
Машина скрипнула тормозами и остановилась у причала. Наконец-то. К ней тотчас подбежали двое «космонавтов» с автоматами. Рассмотрев, кто выбирается из вездехода, они опустили оружие, и один махнул рукой, приглашая следовать за ним. Второй так же молча указал шоферу, куда ему следует отогнать машину. Водитель выполнил указание и уже через десять секунд догнал своих бывших пассажиров.
– Назад! – Второй охранник толкнул его локтем в грудь.
– Я с ними! Мне обещали!
– Нет указаний. Проваливай.
– Это наш… хозяйственник. – Волк обернулся. – Ему просто скафандра не хватило.
– Нет указаний, – повторил воин. – Приказано встретить троих.
– А насчет нехватки костюмов вы кому другому заливайте, – жестко добавил первый сопровождающий. – Или трое, или никто.
– Что-то ты борзой, – со скрытой угрозой заметил Ефимыч.
– Не борзее тебя. – Воин как бы случайно направил автомат бородачу в живот. – Не до сантиментов. Выживают сильнейшие. Ну так что, идете?
– Идем, – буркнул бородач. – Володя, пошли.
Волк чувствовал, что готов взорваться. Примерно как тогда, в ангаре. Сантименты! Бросить человека на верную смерть. Скотина! Даже не скотина – Володя мысленно извинился перед несчастными псами, – хуже!
Пока он закипал, второй воин попытался поставить точку. Он резко развернулся и ударил шофера прикладом в живот. Парень согнулся пополам, но когда охранник поднял оружие, чтобы добить водителя ударом приклада в затылок, Волк не выдержал…
Бить человека в толстом скафандре – занятие бесперспективное. Волк просто сделал подсечку и выхватил у воина автомат. Первый охранник рефлекторно дернулся на помощь товарищу, при этом развернулся, отводя ствол от живота Ефимыча, и тут же упад, получив прикладом «винтореза» по шее.
– Прекратить! – Из небольшого здания на причал высыпал десяток вооруженных «космонавтов».
Один из них подошел к месту схватки и остановился напротив Волка. За стеклом его худощавое лицо казалось зеленоватым, а строгие глаза темными, как глубокая холодная вода у причала. Сразу было видно, что этот человек привык командовать. Несколько секунд он внимательно смотрел лейтенанту в глаза, затем медленно поднял руку и ткнул в Володю в грудь указательным пальцем.
–.Хватит играть.
И все. Но этого было достаточно. Волк мгновенно остыл и даже почувствовал себя неловко. Действительно, приперся невесть откуда и взялся наводить свои порядки. Причем порядки рафинированные, игровые, абсолютно неприменимые к суровой реальности. И все же… полигон, конечно, круче игры, но надо иметь хоть немного совести.
– Этот человек мне нужен!
Командир охраны отвернулся, чтобы сделать внушение Ефимычу, и Володе пришлось схватить его за плечо. Офицер медленно повернулся и вдруг ударил Волка кулаком в живот. Гермокостюм смягчил удар, но в глазах все равно потемнело, а дыхание перехватило. Володя вспомнил сцену из «Тирана». Донгай и Орион. Сплошные аналогии, черт возьми. Выпрямляться было невероятно тяжело, но лейтенант справился. Правда, говорить он мог лишь отрывисто, подбирая слова покороче:
– Он… пойдет… с нами!
– Только вместо одного из вас. – Лицо главного охранника осталось непроницаемым. – Выбирайте.
Боль в животе немного утихла, и Волк снова закипел. Дело было уже не в справедливости законов выживания. Что уж скрывать, дело было в гордыне.
Этот бездушный актеришка не имел права командовать лейтенантом СЭБа, человеком из уважаемого слоя общества. Человеком, во всех отношениях в сто раз более достойным и благородным!
– С дороги! – Володя произнес приказ максимально спокойно, однако бушующий внутри вулкан придал словам особую, властную тональность.
У офицера дрогнули уголки губ. То ли он собирался рассмеяться, то ли снисходительно ухмыльнуться… то ли поддаться нахальному натиску этого странного выскочки. По такой каменной физиономии было не определить. Пауза затянулась. Нет, ронять свой авторитет и рисковать должностью из-за какого-то сентиментального пассажира офицер не собирался. С другой стороны, Волк тоже не отступал. Он сверлил взглядом начальника охраны и не шевелился, будто окаменев.
Ситуацию «разрулил» какой-то незнакомый голос в эфире:
– Майер, пропусти их… всех.
На лице офицера так и не отразилось никаких эмоций. Он молча указал двоим подчиненным на s ворота причала, остальным – на «дежурку» и с достоинством удалился.
– Фу-у! – Ефимыч изобразил, будто утирает пот со лба. – Ну вы тут и накрутили динамо. И как только светиться не начали от напряжения! Но, главное дело, ради чего? С чего ты вдруг осатанел? Нервишки сдают?
– Я не хочу превращаться в скота.
– А выжить ты хочешь?
– Да. Но остаться при этом человеком.
– Верно этот Майер сказал: играешь ты, Володя. Как в Мире Фантазий. Неправильно это. Сам ведь говорил, здесь заново уровень не пройти. Если умрешь, то навсегда.
– Думаешь, я не помню? – Волк обернулся к шоферу. – Эй, драйвер, вставай. Как тебя зовут?
– Игорь… – Водитель отряхнул снег, стянул респиратор на подбородок и сплюнул. Лицо у него было самое обычное. Простое, круглое, добродушное.
– Держись рядом со мной, Игорь, пока все окончательно не утрясется. Вроде адъютанта будешь. Согласен?
– Да… То есть так точно! – Он снова надел маску и, как мог, выпрямился.
Сейчас он был готов стать для Волка кем угодно: адъютантом, денщиком, хоть ковриком в прихожей.
– Ты же его совсем не знаешь, – укоризненно шепнула Анна.
– Так же, как и тебя! – Володя махнул рукой шоферу и направился к трапу в субмарину.
Девушка ничего не ответила. Просто пошла следом. Молча…
– …Все наверх! Пассажиры, пошевеливайтесь! Бодрый мичман поднялся на палубу первым.
– Однако приплыли – Ефимыч сунул под мышку «винторез» и выбрался через широкий люк следом.
Волк замешкался в проеме, потому что от холодного свежего воздуха у него закружилась голова. Ефимыч усмехнулся и кивнул на заснеженный берег.
– Гренландия, сэр…
Володя прищурился и окинул взглядом побережье. Солнце, как и везде, было скрыто тяжелыми облаками, но снег белый. Лодка подходила к причалу, у которого уже ошвартовались три таких же корабля. На высоком скалистом берегу были видны какие-то здания. Одинаковые двухэтажные бараки, все с крупными красными крестами на белых стенах.
– Госпиталь? – с надеждой в голосе прошептал Игорь.
Волк взглянул на адъютанта с сочувствием. Тот был просто зеленым от постоянной тошноты. Корабельные запасы лекарств с его стадией лучевой болезни уже не справлялись.
– И госпиталь, и этот… миграционный пункт, и просто экологически чистое местечко, – пояснил мичман. – Жить здесь, конечно, не фартово, холодно. Но не хуже, чем у нас в Североморске… было. Привыкнете, короче.
– Мы тут не задержимся, – уверенно заявил Ефимыч.
– Да? – Володя пытливо взглянул на бородача. – Откуда знаешь?
– Интуиция подсказывает…
…После тесного кубрика комната с тонкими дюралевыми стенками и небольшим окошком казалась дворцом. Она была рассчитана на четверых, но администраторы умудрились втиснуть в нее шесть коек. Проходы между ними стали узкими, как козьи тропы, и все равно тут было лучше, чем на подлодке. А еще Волку было по душе, что койку рядом заняла Анна. В Центре Спасения и на корабле ее селили отдельно, с другими женщинами, а устроители «перевалки» были менее щепетильны. На такие мелочи, как половая принадлежность, они внимания не обращали. Возможно, потому, что комендант и большинство администраторов были американцами и израильтянами, бывшими военными. В их армиях, исчезнувших вместе с государствами, женщины не пользовались особыми привилегиями. Так было и здесь. Чтобы не забивать голову особенностями нравов и морали разных стран и религий, эти особенности просто не учитывали. Предрассудкам, патриотизму и национальным табу был объявлен полный бойкот. И это наряду с немецким отношением к порядку, русской военной муштрой и восточной преданностью неизвестным «спонсорам».
Было, конечно, странно видеть бывших противников в одном строю, да еще когда одни имеют права начальства, а другие – вовсе не проигравшие и не пленные – им безропотно подчиняются. Но никаких проявлений недовольства или враждебности Волк не заметил, сколько ни смотрел. Все относились друг к другу подчеркнуто вежливо, говорили на английском и носили обезличенную черную униформу. Новая идеальная нация, да и только. Вот что значит – дать людям шанс. Здесь никого не запугивали и не обещали вернуть за плохое поведение на Большую землю. Это условие было будто бы растворено в воздухе, и каждый отчетливо понимал, что дышит в долг. О загадочных благодетелях ходили самые невероятные слухи, но никто из прибывающих на базу спасенных не мог похвастаться, что точно знает, кто они и почему спасли именно его. С одной стороны, это было странно, с другой – понятно. Любое действие имеет противодействие. Излишняя открытость в военное время не просто нежелательна, а категорически противопоказана.
Волка занимали несколько другие вопросы, но что-то в них было и от общего недоумения – «почему я»?..
…На третий день «карантина», точнее – вечер, ему удалось разговорить на эту тему Анну. Ефимыч к тому моменту уже спал, сдержанно похрапывая у стенки слева, а Игорь ушел в лазарет на вечерние процедуры. Волк сел на своей койке и уставился на спутницу.
– Скажи, мы особенные?
Девушка взглянула на него искоса. Но обычной неприязни в ее взгляде не было.
– Конечно. Мы же игроки.
– А если взять нас там, дома, чем мы выделялись из толпы, что в нас такого-этакого?
– Почему ты спрашиваешь?
– Я хочу понять логику Новака. Только не говори, что ее нет и он выбрал нас случайно.
– Вопрос не по адресу.
– Я понимаю, но неужели ты об этом не задумывалась? Тебе не интересно, кто и для чего нас тренирует на этом полигоне? Или ты это знаешь, но молчишь?
– Какая разница – кто?
– Если я получаю аванс, то хочу знать – за что! А вдруг это контракт на убийство?
– И какая разница?
– Что ты заладила? Как это – какая разница? А закон, совесть, мораль?
– Мы попали в мир, который вывернулся наизнанку. И выжили в нем. Отныне у него другие законы. А значит, и у нас должны появиться новые понятия. До тех пор, пока мы не пройдем все уровни полигона, наша жизнь принадлежит тем, кто ее спас. Теперь мы пользуемся ею как арендаторы-заемщики, в долг. И если хозяева прикажут этот долг вернуть…
– Нет, я не согласен. Мы можем отработать, отблагодарить, но становиться рабами – это слишком.
– Ты все время встаешь на позиции местных жителей. Зачем тебе это? У нас свой путь.
– А на каких позициях мне стоять? Ведь я ничего не знаю о сути главной миссии. Если, конечно, она на меня возложена.
– Возложена. – Анна вздохнула. – Но я не могу тебе ничего рассказать. Только Новак. Вот доберемся…
– А если не доберемся? Если на очередном этапе нас все-таки достанут: гранатой, торпедой, ракетой или чем-то еще?
– Это будет означать, что профессор ошибся в выборе игроков.
– И все?! А нашу безвременную кончину это не будет означать?
– Все умирают.
– А если я откажусь?
На койке слева заворочался Ефимыч.
– Ну, чего ты доскребся? Поспать не даешь. – Он зевнул. – Понятное дело, что абстрактность миссии тебя раздражает. Только не в той мы ситуации, чтобы свои требования выдвигать. Без Новака с этого полигона не выбраться, а его условие – выполнить задание. Значит, придется выполнять. И давайте на этом остановимся. Чего переливать из пустого в порожнее? Будет профессор – будет пища.
– А почему ты уверен, что Новак вообще будет? Или он и есть «спонсор» местного переселения народов?
– Он, не он… И охота тебе башку ломать… Отбой, граждане. Или, как обычно верещит Джерри: «Спокойной ночи, Сидней, добрых снов и приятного пробуждения в компании нашего мыслеканала!»
Анна выразила с Ефимычем полную солидарность и отвернулась к стене. Володю разговор взвинтил, и спать ему, естественно, расхотелось.
– Я пройдусь.
Он накинул теплую куртку с капюшоном и вышел из комнаты. В коридоре, кроме двоих солдат из наряда, никого не было. Володя прошел к выходу, коротко бросил дежурному «подышу» и вышел на крыльцо. Лагерь освещался плохо, лишь десятком фонарей, но белый снег отражал любой, самый минимальный свет, и хотя бы контуры в сумраке различить было можно. Ветер был слабым, и холод почти не чувствовался. Лейтенант несколько раз глубоко вдохнул и почувствовал, что раздражение уходит. «Сам себя завел, вот теперь и дыши…»
Из-за угла ближайшего барака вынырнули два силуэта. Шли они медленно, с остановками, явно не ориентируясь в расположении зданий.
До Волка долетели обрывки их разговора:
– Это был шестой, значит, седьмой дальше…
– А перед этим был первый. Черт поймет, какая тут система.
– Кто-то стоит, давай спросим… Эй, сударь… Hi, mister… нам бы седьмой корпус… block number seven.
– Здесь седьмой.
– Наконец-то! Все уже по кругу обошли!
– Здесь нет круга, только периметр под током. – Волк не то чтобы хотел кого-то обидеть или заранее выверить дистанцию, просто после разговора с Анной у него не было настроения. – Только прибыли?
– Час назад. Медосмотр прошли, предписание получили – и сюда.
Новички приблизились. Козырек крыльца бросал на лицо Володе тень, а вот незнакомцам лампа над входом светила прямо в глаза.
– Добро пожаловать… товарищи. – Волк усмехнулся. – На ведомственный транспорт опоздали или шпионите?
– В смысле? – растерянно спросил левый «товарищ».
– Нас сюда направили, – пробормотал второй. – Корпус семь, комната семнадцать.
– Так мы еще и соседи? Неисповедимы пути судьбы. Входите. Прямо по коридору, девятая дверь слева.
Новички почему-то не двигались с места.
– А вы…
– Короткая же у вас память, Георгий.
– Господин… Волков?
– Он самый. Да вы заходите, незачем на морозе торчать. В комнате поговорим.
– Лучше здесь. – Георгий неуловимо быстрым движением вынул пистолет и направил его на Волка.
– Выстрел услышат, – спокойно предупредил Володя.
– Говорите тише. Я все понимаю не хуже вас. Предлагаю сделку. Вы не поднимаете шума, а мы гарантируем вам жизнь. Идет?
– Нет причин отказываться. – Лейтенант усмехнулся. – Ваши внутренние проблемы меня не волнуют.
– Проблемы скорее международные, но я рад, что мы поняли друг друга. Проводите нас за территорию. Вы уже разобрались в планировке лагеря?
– Идите прямо, а когда закончится этот ряд бараков, сверните направо. Там будут скалы. Периметр там тоже есть, но если вы имеете минимальный альпинистский опыт, пройти над ним по скальному гребню будет несложно.
– Вы не поняли, Владимир, мы берем вас с собой как страховку, – наконец обрел дар речи второй шпион.
– Я немного разбираюсь в ремесле, Лева. Диверсанты не берут пленных. Идти с вами, чтобы встать к одной из скал, как к стенке, я отказываюсь.
– В таком случае… – Георгий поднял пистолет. Оружие было необычно компактным, но выглядело грозно.
– На шум выбежит наряд.
– Это бесшумный пистолет. Прощайте… Выстрелил он почему-то в землю. Сначала Волк не понял, в чем причина такой гуманности, но Георгий негромко выругался и, прижав простреленную руку к животу, бросился по улице. Володя воспользовался моментом и упал в снег рядом с крыльцом. Лева несколько раз выстрелил куда-то вверх, по окнам второго этажа, затем дважды в сугроб, где затаился Волк, и побежал следом за товарищем.
Володя поднял голову и утер снег с лица. Изнутри барака послышались громкий топот и возбужденные голоса. Наконец дверь распахнулась, и на крыльцо выскочил Ефимыч, а с ним дежурный и оба дневальных.
– Вован, живой?! – Бородач спрыгнул в снег и помог Волку подняться.
– Все нормально…
– Куда они побежали? – Дежурный офицер дернул затвор автомата.
– Я не заметил. – Волк взобрался на крыльцо и начал сосредоточенно отряхиваться.
Дежурный что-то сказал в приемопередатчик, получил ответ и, кивнув обоим бойцам, устремился влево по улице.
– Ефимыч, останься за меня!
– Ладно. – Ефимыч махнул воинам вслед и пристально взглянул на Волка. – А с чего началось-то? Ты их узнал?
– Они меня из трубы доставали. А когда пошел последний отсчет, быстренько смылись.
– Федералы? Значит, не нравится кому-то наша эвакуация. Как думаешь, почему?
– А тебе самому она нравится? Неизвестно кто перебрасывает народ по этапам неизвестно куда и зачем.
– Это понятно, неизвестность пугает. Но их-то какое собачье дело? У них своя система спасения, у нас своя. Завидуют?
– Ты сам говорил, военное положение. Хорошая разведка на войне – залог победы. А кто стрелял? Ты?
– Ну, вышел покурить, а тут тебя убивают… Вот я и шмальнул.
– Вышел покурить? И поднялся на второй этаж к торцовому окошку? Верю. Особенно если учесть, что ты не куришь.
– Ну… – Ефимыч усмехнулся.
Он спустился с крыльца и присел над утоптанным ногами шпионов снегом. На нем темнели капли крови и валялся пистолет Георгия.
– «ПСС», – Бородач поднял оружие, подцепив на один палец за спусковую скобу. – Бесшумные патроны. Семь – шестьдесят две. Держи.
– Зачем он мне? – Володя поймал брошенный пистолет.
– Носи его всегда в кармане, раз к ремню с кобурой привыкнуть не можешь. Чтоб не было больше таких конфузов. Пять патронов в нем осталось.
– Думаешь, не отстанут?
– Отстанут эти, другие найдутся. Теперь кругом сплошные конкистадоры. Всем новые территории требуются, новые ресурсы, чистый воздух… Кто знает, куда нас занесет, в чью зону? А занесет обязательно, и, подозреваю, прям завтра.
– Из-за этой стрельбы?
– Ага… Иди спать. Завтра будет еще тот денек…
…Началось все гораздо раньше, еще до рассвета. Волк проснулся от грохота взрывов и беспорядочной стрельбы, доносившихся со стороны моря.
– Надо уходить! – Рядом с кроватью уже стоял Игорь с двумя вещмешками в руках. – Анна ждет на втором причале.
– А Ефимыч? – Волк быстро оделся и взял свою поклажу.
– Он где-то снаружи. Сказал, что прикроет.
– Кто атакует, не знаешь?
– Какой-то десант. Вооружены, как наши. Помощник коменданта назвал их морской пехотой. Только высадились они не на берегу, пришли с востока.
– Через скалы перемахнули? Тогда точно «наши».
Ефимыча на улице не оказалось. Он объявился, лишь когда беглецы забросили вещмешки в гидросамолет, покачивающийся на холодных волнах у второго причала. Машина была просторной, но, кроме «игроков», на ней никто лететь не собирался. Волка это сначала насторожило, но вместе с бородачом прибежали трое летчиков и еще десяток пассажиров.
– Больше никого ждать не будем. – Ефимыч закрыл люк. – Командир, поехали!
Гидросамолет взял разбег и тяжело поднялся в хмурое небо.
– Куда летим? – Володя сел рядом с бородачом.
– Курс на Ньюфаундленд, – сообщил тот. – Там дозаправка и дальше, на Багамы. Оттуда через Коста-Рику и Галапагос до острова Пасхи. А там пересядем на другой транспорт и прямиком в Сидней.
– Разве здесь есть Сидней?
– Конечно. Здесь его давным-давно основали. Без нашего Кука обошлись.
– Странный полигон.
– Нормальный. Был.
– Вот именно… – Володя взглянул в круглое забрызганное водой окошечко.
За иллюминатором были только свинцовые волны холодного моря и низкое северное небо. Когда же самолет поднялся на высоту облачного слоя, исчезло даже это. Остались только безжизненные клочья облаков. Символы хаоса и неопределенности…
* * *
Варвара – Центру:
Аварийная сеть. Поиск сервера. Тестовый сигнал.
«Вы что там, вымерли все ?! Что за игры ?!»
Центр – Варваре:
Сервер не найден.