– Воин Туркин, вы признаете себя виновным? – спросил Диктатор, едва Алексей переступил порог специального кабинета контрразведки.

Правитель сидел за массивным столом из натурального дерева и внимательно рассматривал вошедшего, словно пытаясь прочесть его мысли. Туркин вполне допускал, что Диктатор владеет некоторыми специальными наЁыками, а потому раскрыл сознание и на уровне мыслеобмена продемонстрировал свою безусловную невиновность. Поступок Воина не произвел на правителя никакого впечатления, и Алексей повторил свой ответ вслух:

– Мне не в чем оправдываться, господин Верховный главнокомандующий.

Он намеренно соединил цивильное обращение «господин» с воинским званием правителя, подчеркнув таким образом неправомерность действий последнего. Для расследования проступков Воинов имелся Совет, и за все время существования ордена никто из штатских правителей ни разу не посмел взять на себя функции трибунала. По мнению Алексея, Диктатору следовало ясно представлять себе, что, необоснованно вмешиваясь в дела Совета, он совершает если не переворот, то действие, близкое к передеду власти в государстве, причем не имея при этом в руках ни одной нити, управляющей военными, а не политическими силами.

– А если я призову на помощь «спрутов»? – продолжая сверлить Воина взглядом, спросил Диктатор.

– Мой разум доступен, как никогда, – спокойно заверил его Туркин. – Зовите хоть черта. Никакое мыслесканирование не даст подтверждения вашим подозрениям.

– «Спруты» могут повредить лобные доли вашего мозга, – предупредил правитель, – вы же знаете, что иногда их, так сказать, заносит.

– Если вы сочтете нужным провести «допрос с пристрастием», я готов, – невозмутимо ответил Воин. – Мне нечего скрывать, а повреждения обычно являются следствием нежелания испытуемого сотрудничать.

– Я знаю, о чем вы сейчас думаете, – Диктатор кивнул. – Экзамен под номером две тысячи девятьсот тридцать пять. Борьба со вторжением в сознание. Вы рассчитываете на то, что вам удастся скрыть от «спрутов» некоторые информационные фрагменты при помощи программы «Шелл»?

– Эта программа бессильна против новейших разработок контрразведки, – возразил Алексей. – «Спруты» появились через десять лет после того, как я закончил обучение в Академии, и у меня нет иммунитета к их вторжению.

– Что ж, задача облегчается, – правитель развел руками. – Познакомьтесь со старшим инспектором Мартовым, главой проекта «Спрут».

В дальней стене кабинета открылась служебная дверь, и к беседе присоединился невысокий, полноватый человек с длинными, схваченными на затылке в пучок волосами. Поблескивающие от возбуждения глаза инспектора находились в постоянном движении, словно он опасался задерживать взгляд на одном предмете дольше, чем на секунду. Туркин уже не раз встречался с Представителями этого отдела контрразведки и знал, что плавающий взгляд для инспекторов «Спрута» явление типичное; но ни у кого из них этот странный симптом не был выражен настолько сильно. Мартов смотрел как бы сквозь испытуемого и едва заметно улыбался.

– Об этом я никому не скажу, – пообещал инспектор, комментируя одну из поверхностных мыслей Алексея. – Мало ли, кто кого соблазнял? Прелюбодейство при дворе считается доблестью, а не пороком.

– О чем это вы? – подозрительно щурясь, спросил Диктатор.

– Об одной из фрейлин, – не оборачиваясь к правителю, ответил Мартов. – Но этих потаскушек вы для того и держите во Дворце, не так ли?

– Воинам они обязаны подчиняться в первую очередь, – успокаиваясь, согласился правитель. – Фрейлины – не леди.

–Можете не намекать, – произнес уже Туркин. – Мадам Сычева меня не домогалась.

– А вы ее? – невольно вырвалось у Диктатора.

– Я предпочитаю общаться с менее умными женщинами, – с оттенком иронии ответил Воин. – Чтобы не чувствовать себя ущербным.

– Продолжайте, – уже более благожелательным тоном приказал Мартову правитель.

– Ого, какая картинка! – обходя Алексея кругом, заявил «спрут». – Разве такие девушки водятся на Титане?

– Они же не дичь, чтобы придерживаться определенных ареалов обитания, – пробурчал Туркин. – Разбуди свою уснувшую совесть, инспектор, оставь это воспоминание в покое.

– В нашем случае совестью лучше не пользоваться, – ответил Мартов. – Насколько я понимаю, у вас имеются серьезные основания подозревать девицу в злом умысле?

– У меня нет прямых улик, – возразил Алексей. – То, что она исчезла из Дворца, – не доказательство.

– Нет, – согласился Мартов, – но подставила она вас, вольно или невольно, в полный рост. Вы думаете, что эта Таня – с Земли?

– Разве я так подумал? – удивился Алексей. – Я всего лишь предположил, потому что на Титане не видел никого, имеющего такую прелестную внешность. Возможно, с Земли, возможно, с Марса…

– А как же Кукла? – поинтересовался «спрут».

– Слушай, инспектор, занимайся слоем, в котором зарыты государственные секреты! – потребовал Воин. – Нечего лезть в мою личную жизнь!

– Вы сердитесь не напрасно, – Мартов приблизил свое лицо к лицу Алексея настолько близко, что едва не уперся лбом в его подбородок. – Что вы скрываете? Признайтесь.

–Да ничего я не скрываю! – Туркин мысленно вытолкнул инспектора из своего сознания. – Просто мне противно, когда в моих сокровенных мыслях роется такая холодная и скользкая тварь, как ты!

– Не пытайтесь меня оскорбить, – Мартов снова усмехнулся. – Этим вы сделаете хуже только себе.

– Очень страшно, – равнодушно проронил Алексей. – Смотри, клюв не обломай, моллюск головоногий.

– Кому вы платили по ведомости номер три? Там фигурируют восемнадцать зашифрованных имен. Это ваша агентурная сеть? По каким каналам вы получали деньги на содержание агентов? Кто финансировал вашу деятельность? Марсиане? Какая корпорация? «Спектр», «Беретта», «Газплан»? Это вы купили у Сватковского, главного инженера сто десятого модуля орбитальной верфи, чертежи линкора «Т-702»? Как вы связывались с Центром?

– Ну тебя понесло! – Туркин удивленно присвистнул. – Температуру измерял?

– Отвечать! – неожиданно хватая Воина за горло, взвизгнул инспектор. – На все вопросы! Последовательно!

– Убери щупальце, – брезгливо морщась, потребовал Алексей, – или я вырву его с корнем. «Спрут» поднял руки вверх и, сменив гримасу ненависти на сладчайшую улыбку, сделал шаг назад. Туркин покосился в сторону Диктатора и произнес вслух:

– Нервишки вашим секретным сотрудникам надо бы подлечить. Дайте этому юродивому бесплатную путевку на Крымские острова. После землетрясения двести двадцатого года на одном из них открылся просто чудесный минеральный источник. Лечит депрессии и мании лучше любой психокоррекции.

– Я сам разберусь, – равнодушно глядя на Алексея, ответил правитель. – А ты отвечай на вопросы, и тогда, возможно, мы действительно обойдемся без психокоррекции.

– Мне нечего ответить на весь этот бред, – Воин пожал плечами.

– Упорствуешь? – сделал вывод Диктатор. – Хорошо, упорствуй.

Он поднялся и медленно пошел к выходу. Уже в дверях он остановился и с одинаковой неприязнью взглянул на Воина и «спрута». Мартов поклонился и произнес только одно слово:

– Непременно.

Тон инспектора не предвещал ничего хорошего. Туркин вздохнул и приготовился держать удар, который не замедлил последовать, едва правитель вышел из кабинета. В голове Воина словно взорвалась небольшая атомная бомба. В сознание Алексея ворвался образ гигантского кальмара, и Туркин потерял контакт с реальностью. Щупальца «спрута» тянулись к самым потайным уголкам памяти, выворачивали наизнанку все накопленные знания и присасывались к навыкам, раздирая их на части. Воин невольно опустился на одно колено и зажал голову ладонями.

– Ты червь, заползший в сердцевину сочного, но отравленного плода, – скороговоркой бормотал Мартов, – ты инфузория, погибающая под жаркими лучами солнца, ты никто и ничто в сравнении с бесконечной вселенной. Растворись в океане вечности, отдай свои ничтожные тайны на великий суд времени…

Алексей невольно застонал и попытался встать, но в результате лишь снова опустился на колени. Инспектор склонился над поверженным Воином и продолжил свои нашептывания:

– Тебе нет смысла отпираться, мне известно то, о чем ты даже не подозреваешь. Я вижу твои воспоминания из далекого детства, я вижу стертые кем-то фрагменты и заложенные задолго до Академии программы твоего поведения. Ты оборотень, а не Воин! Ты – словно чемодан с двойным дном. Кто были твои истинные наставники? Открой мне этот подвал своей памяти добровольно! Не волнуйся, он не слишком тесен для того, чтобы мы поместились в нем одновременно. Нет, не пытайся заманить меня в лабиринт воспоминаний О войнах! Если ты не прекратишь прятаться в его коридорах, я взорву этот участок твоей памяти. Рухнув, его стены похоронят лишь одного из нас. Догадываешься, кого? Твой разум не выдержит моего вторжения, и ты умрешь! Прислушайся к своим инстинктам, что говорят? Разве ты не слышишь, как они взывают к сознанию? Разве ты не слышишь, как тебя умоляют открыться и отдать все никчемные тайны? Твой мозг и тело хотят жить, так дай им эту возможность! Кто ещё участвовал в твоей игре? Кого из Воинов ты привлек на свою сторону? Не бойся, я знаю, что ты невиновен в своем предательстве, это было уложено в фундамент твоего разума твоими создателями. Ты был запрограммирован, словно машина, на выполнение своей миссии и не мог бороться с так глубоко спрятанными психологическими установками. Но сейчас у тебя есть возможность все исправить. Просто доверься мне и вытолкни на поверхность зарывшийся в тину якорь чуждых замыслов. Ты Воин Диктатуры! Ты лучший из титанов! Ты больше не игрушка в руках воспользовавшихся тобой заговорщиков!

Инспектор опустился перед Алексеем на колени и приложил ладони к его вискам. Тело Туркина застыло, словно окаменев, веки сомкнулись, а губы беззвучно прошептали одно короткое слово:

– Олимп…

– Ты на верном пути, – одобрил Мартов, – продолжай…

Неожиданно глаза Алексея открылись, а правая рука медленно согнулась в локте. Инспектор сидел к Воину почти вплотную и не видел этого движения. Он продолжал смотреть куда-то в пространство, будто бы сквозь Туркина и нашептывать свои «заклинания». Алексей с огромным трудом протянул непослушную руку, к животу экзекутора и резко ткнул Мартова указательным пальцем в район солнечного сплетения. «Спрут» коротко выдохнул и начал стремительно синеть. Его глаза полезли из орбит, а из открывшегося рта вывалился язык. Словно действительно вырвавшись из объятий большого осьминога или кальмара, Алексей отпрянул от Медленно заваливающегося на бок инспектора и, тяжело дыша, уселся, опираясь руками о пол. Тайно наблюдавшие за допросом охранники тут же ворвались в кабинет и прицелились в Туркина из станнеров.

– Расслабьтесь, – посоветовал Воин. – Просто он меня достал.

– Загнется же! – с тревогой глядя на инспектора, пробормотал один из стражей.

– Мне-то что? – заметил Алексей. – Статьей больше, статьей меньше, один финал – полный «ластик»…

– Имей совесть, – потребовал надзиратель. – Он, конечно, ещё тот фрукт, но ведь не враг. Война же идет, нам такие «спруты» ещё наверняка пригодятся.

– Что ты меня уговариваешь, как девицу? – утирая пот со лба, сказал Туркин. – Я Воин, а не доктор. Если жалко стало, тащи его в лазарет. А меня или отпускай на волю, или веди в подвал. После такой беседы мне положено как минимум два часа крепкого сна.

– Я не знаю, куда тебя, – растерянно произнес страж. – Это должен был решить инспектор.

– Вот у вас служба поставлена! – Алексей покачал головой. – А если я прямо сейчас сбегу?

– Да ну тебя! – надзиратель испуганно шагнул назад и щелкнул предохранителем оружия. – Ты что, и вправду преступник, чтобы сбегать?

– Такой же, как ты или этот синюшный «спрут», – заверил Туркин.

– В подвал его! – постепенно приходя в себя, прохрипел Мартов. – Мы ещё не закончили…

– Ну, наконец-то, – с заметным облегчением произнес охранник. – Идем?

– А куда деваться? – Алексей усмехнулся. – Идем.

Убранство камеры было простым и вполне располагало к отдыху и неторопливым размышлениям. Туркин рухнул на жесткую койку и уставился в серый потолок. Спать Воину не хотелось. После сражения с инспектором в голове царила космическая пустота. На фоне разверзшейся в сознании бездны проплывали обрывки мыслеформ и забавных детских картинок. Алексей не помнил своих родителей, но сейчас ему казалось, что он видит их расплывчатые образы. Еще он наблюдал, как за проплывающим в пустоте окном восходит Луна. Ее диск был таким же неровным и колеблющимся, как и прочие видения, но Алексей твердо знал, что это именно Луна, самый крупный супермаркет Солнечной системы, верный и преданный спутник Земли…

«Неужели „спрут“ прав, и я просто не помню какой-то важной части своего прошлого? – пытался размышлять Воин. – Я титан, это сомнению не подлежит, иначе мне было бы не под силу выдержать три тысячи сто один экзамен Академии, но почему я помню, как восходит Луна? Сколько раз я бывал на Земле? Сотню, тысячу? Но я точно помню, что мне никогда не приходило в голову понаблюдать за этим процессом. Откуда в таком случае появилось воспоминание? А что за слово пришло мне на ум, когда инспектор взломал часть каких-то секретных воспоминаний? Олимп? Что это может означать? Место, где я родился и жил до Академии? Метафора? Случайное сочетание звуков?»

– Вот и мне интересно, – пришла извне мысль знакомой эмоциональной окраски. – Что же ты, голубь мой, валяешься на койке, когда родина в опасности? Окончательно от рук отбился?

– Арестован я, Аврелий Маркович, – охотно ответил в мыслеэфир Туркин. – За подрывную деятельность и шпионаж в пользу злых врагов этой самой родины.

– Совсем наш Диктатор страх потерял, – проворчал Громов. – Чем хоть аргументирует?

– Бумаги какие-то в моем доме обнаружились, – пояснил Алексей. – Ведомости на оплату агентурных услуг, планы диверсий… что ещё – точно не скажу, я их только издали видел.

– Нет, ты мне лучше скажи, «спрут» тебя до самой жопы исследовал?

– Примерно так, – согласился Туркин.

– Ну, и что этим контрразведчикам ещё потребовалось? Почему не отпускают?

– Не понравилось что-то кальмару-переростку, – сообщил Воин. – Какие-то детские воспоминания…

– Совсем уже чокнулись эти Дзержинские правнуки! – возмутился дед Аврелий. – Плюнь ты им в рожи да ступай на боевой пост. Тут Василий так развеселился, что чуть было не угробил твоего «Терминатора».

– «Разрушителя», – вежливо исправил своего председателя Алексей. – Я бы рад, Аврелий Маркович, уйти, но по Уставу не положено. Я же Воин дисциплинированный, не Семенов какой-нибудь.

– А что Семенов? – вмешался в их беседу упомянутый Туркиным титан. – Я, к твоему сведению, совершил натуральный подвиг! В одиночку отбил атаку целой флотилии агрессоров! Вот теперь пытаюсь вытребовать у Совета медаль, а они пинают меня, как мячик. Не до наград пока, говорят…

– Аврелий Маркович, дайте вы ему какую-нибудь медаль, – посоветовал Алексей, – душу же вынет.

– Сейчас! – саркастично заявил Громов. – Побежал на монетный двор заказывать медали специально для Семенова. Ему выговор с занесением в рыло полагается, а не награда! Он же свой подвиг совершил верхом на «Земле»! Как дал залп из курсовой батареи, от вражеского флагмана только броуновское движение отдельно взятых молекул осталось. Заодно, поганец, чуть не погасил нам «солнце»! Герой недозачатый! На таком-то дредноуте можно с целой армадой воевать, а не то что с флотилией из десятка крейсеров и одного линкора устаревшей модели.

– «Т-702»? – неожиданно спросил Туркин.

– Он самый, – подтвердил дед Аврелий.

– Занятно, меня «спрут» спрашивал насчет пропавших чертежей именно этой машины. – Алексей задумался. – И ловушка, с помощью которой нас заставили отправить в поход армаду, была установлена на машине из этой серии. Вы никакой связи не видите?

– Можно предположить, что чертежи были украдены теми самыми врагами, которые сначала обвели нас вокруг пальца, разыграв попытку похищения Диктатора, а затем предприняли сегодняшнюю атаку, – объявился в эфире рассудительный Ямата. – Привет, уголовник. Как отдыхается?

– Твоими молитвами, – ответил Туркин. – А как дела у вас?

– Все целы, настроение нормальное, – ответил Ямата. – Вася только нервничает. Боится, что ты, когда вернешься из каталажки, трепку ему задашь.

– Он в бою «Разрушителя» загубил или не уложился в маневр?

– В бою! – вступая в беседу, горячо заверил Василий. – Геройски прикрыл бортом корабля стратегически важный объект!

– Тогда живи, – разрешил Алексей. – Так и не определили, что за басурмане нас атаковали?

– Никаких вариантов, – с оттенком смущения ответил Ямата. – Громов говорит, что тактика похожа на классическую земную, а следовательно, это может быть кто угодно. Учебники по ведению баталий в составе флотских групп можно найти на любой колонии.

– Эх, мне бы к вам! – мечтательно произнес Туркин. – Я печенкой чувствую, что стоит мне хоть раз увидеть их своими глазами, вмиг прозрею!

– Мы похлопочем, – пообещал Ямата. – Вообще-то для того и прибыли.

– Так вы на планете?

– Этажом выше, – ответил Георгий. – Пробиваемся на аудиенцию к. товарищу Диктатору.

– Альдебаранский дракон ему товарищ! – гневно фыркнул дед Аврелий. – Вытащим тебя, голубь, не сомневайся. Нас тут целая делегация. А не прислушается к уговорам, я его в сторонку отведу, да и напомню кое о чем. Дрыхни, пока есть такая возможность, шпион марсианский…

– Рад стараться! – бодро ответил Туркин и закрыл глаза…

Активностью Воинов Диктатор был явно недоволен. Выслушав их аргументы в пользу Туркина, он даже поднялся с кресла и, заложив руки за спину, прошелся вдоль строя рослых просителей, на минуту задержавшись перед Громовым.

– Я и сам хотел бы ошибиться в таком щекотливом вопросе, – наконец выдал он резюме, – но факты свидетельствуют о том, что ваш товарищ замешан в деле, имеющем целью подрыв безопасности государства. Кроме вполне достоверных улик, в распоряжении следствия имеются показания самого подозреваемого.

– И много он «показал»? – заинтересовался дед Аврелий.

Несмотря на то что Диктатор трижды предлагал ему присесть в гостевое кресло, старый Воин стоял на правом фланге, каким-то чудом сохраняя гордую осанку. Правитель снова подошел к главе Совета и, запрокинув голову, посмотрел ему в глаза.

– Достаточно, чтобы оставить его под стражей, Аврелий Маркович.

– Это не ответ, – строго глядя на Диктатора сверху вниз, заявил Громов. – Одной из функций Совета Воинов является исполнение роли трибунала, когда это требуется. Если Туркин действительно в чем-то провинился, вам придется сообщить нам обо всех нюансах дела. Иначе вы нарушите условия Договора сто семидесятого года. Орден согласился на установление в Солнечной системе Диктатуры для того, чтобы во всех уголках Ойкумены царил порядок, а не произвол.

– Хорошо, – слегка побледнев от дерзости Воина, согласился правитель. – Вы уже знаете, что в доме Туркина были найдены весьма сомнительные бумаги? Так вот, теперь к этим вещественным доказательствам добавились доказательства нематериальные. Во время допроса из глубин сознания вашего товарища всплыло достаточно странное слово…

– Всего лишь одно слово? – не удержался от вопроса Семенов.

– Всего лишь, – Диктатор кивнул. – Вот вы, Воин Семенов, знаете, что такое Олимп?

– Гора, – ответил Воин. – Где-то на Земле или на Марсе.

– На Земле, – подсказал Ямата, – в префектуре Греция. А на Марсе есть такой потухший в незапамятные времена вулкан.

– Верно, – подтвердил их высказывания правитель. – Мы говорим именно о земной горе. А о связанных с ней легендах вы когда-нибудь слышали?

– На Земле по имени этой горы названы спортивные игры, – доложил Ямата, – но титаны к ним не допускаются. Только земляне, марсиане и жители нескольких галактических колоний.

– А о более древних легендах вам слышать не доводилось? – с легкой иронией спросил правитель.

– Слышали и о таких, – вместо молодых соратников ответил Громов. – Боги на этой горе проживали до рождества Христова. Зевс у них главнокомандующим числился.

– А как поселились боги на этой горе? – продолжал допытываться Диктатор. – Что за событие предшествовало установлению власти олимпийских богов над всем грешным миром?

– А, да, что-то припоминаю, – дед Аврелий пару раз кивнул. – Зевс сначала папеньку своего, Кроноса, пристукнул, а затем и всех остальных родственничков по отцовской линии послал куда подальше. Была такая легенда, спорить не стану.

– Не «куда подальше», а в Тартар! – теряя терпение, заявил правитель. – Победил и сбросил в Тартар, в вечную темницу! А назывались эти «родственнички» титанами! И сражение, которое они проиграли олимпийцам, называлось титаномахия! Но, как верно заметил Воин Ямата, на взбунтовавшемся Марсе есть свой Олимп, одна из самых высоких гор вулканического происхождения в системе. Улавливаете связь, господа Воины?!

– Пока смутно, – ответил Громов. – Ну, Олимп. Что дальше? Туркин обвиняется в том, что излишне образован? Так я побольше его на эту тему знаю. Меня вы тоже арестуете?

– Вы не храните в своем столе марсианские шифрованные ведомости, – возразил Диктатор.

– А почему вы уверены, что Алексей их хранил? – вмешался в спор Ямата. – Как бумаги попали из его дома, если они там лежали, во Дворец? Кто их вам принес? Быть может, Туркин не участник заговора, а его жертва?

– Вам не выгородить Туркина! – впадая в крайнее негодование, заявил правитель.. – Он будет сидеть в тюрьме до окончания следствия!

– С гораздо большей пользой он мог бы сидеть в рубке своего крейсера, – понимая, что Диктатора уже не переубедить, все же предпринял последнюю попытку Ямата.

– Вопрос закрыт! – отрезал правитель. – Будет сидеть! Господа Воины, вы свободны!

– Идите, голуби мои, – не глядя на товарищей, приказал Громов, сам между тем не двигаясь с места.

Воины во главе с Яматой покинули зал, и двое главных чиновников государства остались наедине. Понимая, какой разговор намерен начать Громов, Диктатор взмахнул обеими руками и помотал головой.

– Даже не вздумай устроить мне здесь сцену, Аврелий! – предупредил он Воина. – Лучше поставь себя на мое место! Идет война, и я не имею права на ошибку!

– У меня очень мало Воинов, – спокойно заявил Громов. – Может сложиться так, что мы проиграем войну, и за свои ошибки тебе станет не перед кем оправдываться.

– Один Воин ничего не решит, – возразил правитель.

– Если ты не отпустишь Алексея, мои ребята перестанут тебе доверять. Какой смысл защищать государство, которое стремится тебя уничтожить?

– О чем ты говоришь?! – возмутился Диктатор. – У меня нет претензий к остальным Воинам! Но я никогда не признаю факт того, что вы непогрешимы! Если мысль о том, что товарищ может оказаться предателем, способна выбить твоих соратников из колеи, грош им цена! В любом стаде найдется паршивая овца, и это надо переносить спокойно, как природные явления, вроде дождя или засухи. Не биться в истерике, а принимать как естественную выбраковку, которая рано или поздно должна была начаться даже в таком серьезном коллективе, как ваш орден! Вечной идиллии не бывает, Аврелий! Очнись сам и разбуди своих засидевшихся без дела юношей!

– Не дай тебе создатель ошибиться, – упрямо заявил Громов, грозя правителю узловатым пальцем. – Ты меня знаешь, Володя…

– Ты же видишь, даже имея на руках все необходимые доказательства, я не спешу с окончательными выводами, – правитель отвел взгляд в сторону.

– Послушай меня, как старого и опытного человека, – смягчив тон, попросил дед Аврелий. – Даже у ленты Мебиуса есть вторая сторона – её толщина. Взгляни на проблему повнимательнее. Самурай высказал дельную мысль. Так ли уж честен тот, кто раздобыл тебе эти улики? Нет ли у него своего интереса в этом деле? Подумай над этим, Вова.

– Я подумаю, – пообещал Диктатор. – Но ничего не обещаю…

– Подумать – это само по себе весьма ответственное обещание, – назидательно заметил Громов.

– Даже если документы – фальшивка, – уступая Воину, сказал правитель, – разве ты не чувствуешь, чем запахло это дело?

– Давно протухшими секретами? – Громов покачал головой. – Сомневаюсь я, товарищ правитель, что «Олимп» Туркина имеет отношение к делам давно минувших дней. Откуда могли взяться в голове молодого титана воспоминания о том, чего официально не было?

– Но ты же прекрасно знаешь, что Олимп не вымысел, – возразил Диктатор.

– Кому же об этом знать, если не мне? – дед Аврелий усмехнулся. – Таблицы умножения не хватит, чтобы подсчитать, сколько олимпийцев побывало в прицеле моего боевого костюма. Вот потому я и сомневаюсь. Разве мог хоть кто-то из них выжить в том аду?

– Возможно, сохранились какие-то летописи? – предположил правитель.

– Даже если так, – Громов упрямо покачал головой, – из ордена олимпийцев не уцелел ни один человек. Я лично проверял списки. Мы уничтожили не только самих Воинов Олимпа, но и всех их родственников, жен, детей и любовниц. Они не могут воскреснуть спустя семьдесят лет, да ещё и на Марсе, ведь в природе не осталось даже генетической памяти о существовании этих людей. Мы стерли и переписали заново не только часть истории, но и часть биологической программы развития человечества. Высшая ступень эволюции – титаны, и никто этот факт уже не оспорит!

– Но кто вложил в подсознание твоего Воина это слово?! Кто нас атакует?! Кто пытался изолировать меня при помощи направленного потока искаженного времени? Почему нет вестей от армады? Как ты ответишь на все эти загадки?

– Пока никак, но я подумаю, – спокойно ответил Воин и, не прощаясь, направился к выходу.