Князь Бородач выплатит Тирании Чин компенсацию в размере миллиона рублей, – пообещал Гордеев, холодно глядя на посла Конту. – В дополнение к этому он будет обложен специальным налогом, как злостный нарушитель Устава ОВК, а его ударные силы будут расформированы. Это все, что я могу вам обещать, посол.

– Тиран имеет много сокровищ, – предпринял Конта последнюю попытку убедить несговорчивого и сурового Великого Князя. – Он будет признателен вашей светлости за справедливое наказание нашего обидчика, но компенсация ему не нужна. Он будет рад, если мы заключим на эту сумму договор о военных поставках. Серебряные стрелы стоят больше миллиона… рублей?

– Стрелы я вам не дам, – отрезал Гордеев. – Это мое последнее слово, господин посол. Если хотите, мы снарядим караван с товарами, предметами роскоши… У вас водятся пушные звери? Мы можем отправить вам первоклассные меха. Или золото. У князя Бородача его как раз избыток..

Великий Князь с усмешкой взглянул на пунцового Бородача. Тот был одет в парадный мундир – единственный из присутствующих, – и ему было жутко неудобно. Во-первых, оттого, что воротник мундира давил, словно затянутая петля, а во-вторых, на фоне прочих князей и офицеров он выделялся, как бельмо в глазу или как клоун в театральном партере. Гордеев хорошо изучил психологию князя и специально приказал ему явиться на посмешище окружающим в парадном мундире. В этом Бородач был уверен и просто бесился от стыда и бессилия… Он повел плечами, реагируя на струйку пота, ползущую между лопаток, и нервно вытер мокрые ладони о белоснежные брюки. На ткани тотчас прорисовались темные полосы. Это Бородача просто добило. Князь, нечистый на руку и в прямом, и в переносном смысле… Позор на всю столицу! И все из-за каких-то узкоглазых зарубежных уродов! Вернее, нет, не так… все из-за этого гада Преображенского! Провались он вместе со своим исследовательским зудом пониже спины! Струйка пота протекла до поясницы и впиталась в ткань там, где мундир был перетянут ремнем…

– Что ерзаете, князь? – Гордеев усмехнулся. – Объясниться, случаем, не желаете?

Бородач обвел взглядом лица присутствующих. Преображенский сохранял нейтральное, прямо-таки каменное выражение лица и смотрел куда-то мимо трона. Министр науки и исследований Розенберг, министр торговли Лишенко, начальник СБ ОВК Барышев и трое генералов из Генштаба сдержанно ухмылялись, а Конта смотрел с почтением, но как-то искоса.

«Башку бы ему отвинтили, да и все дела! Он же, как кот в мешке, прилетел – туда, не знаю куда…»

Бородач улетал из-за Рубежа последним и видел, что за землянами не проследил ни один корабль чинидов.

«Где они будут искать посла, если он случайно не вернется из своей ответственной командировки?..»

– А что тут объяснять, ваша светлость? – Бородач встал и поправил удушающий воротник. – Мы сели… Все честь по чести. Никого не трогали. А эти… местные жители вдруг огонь по нам открыли. Что мы должны были делать?

– А просто обратно улететь не пробовали? – съязвил Барышев.

– Так ведь… нет. – Князь смерил начальника охранки злым взглядом. – Под прицельным огнем взлетать не так-то просто.

– Под прицельным огнем чего? – уточнил службист.

– Чего, чего… лучевого оружия!

– Лучевого, – Барышев кивнул. – Высокой энергии?

– Я не замерял… Там были полевые орудия и стрелковые системы.

– Полевые и стрелковые. – Начальник СБ снова кивнул и перевел взгляд на генерала Шабалина – главкома Десантных сил. – У полевых пушек высокая энергия, Константин Петрович?

– Не вдаваясь в подробности – нет, – ответил генерал. – Для брони крейсера они не представляют ни малейшей опасности.

Комментарий он выдал, глядя на Бородача с нескрываемой иронией.

– Так ведь у этих… – князь кивнул на посла, – другие пушки! Они, между прочим, вообще в другом пространстве проживают. Чужие они, хоть и выглядят как люди.

– Уважаемый посол Конта, – Барышев обернулся к чиниду, – для чего предназначены орудия на позициях погибшего легиона? То есть были предназначены.

– Это переносные орудия, – охотно ответил Конта. – У легиона Асары не было тяжелых пушек. Все осадные орудия находятся в бригаде Урма, ближе к куполу. А легион стоял на берегу реки, там возникла опасность прорыва мелких пехотных отрядов противника, но не больше. Против пехоты мы использовали только переносное вооружение.

– Вот так, ваша светлость. – Начальник СБ снова вернулся к Бородачу. – Грубо говоря, из «пулеметов» по вашим танкам стреляли, а не из пушек. Из «пулеметов» и «автоматов». А вы с перепугу им Хиросиму устроили.

– А мне не до сортировки было! – взвился европейский князь. – Полез в драку – получи! А то, что противник сильнее оказался, – твои проблемы. Я оборонялся. В следующий раз они думать будут, на кого хайло разевать!

– Ты выражения-то подбирай, чай, не в кабаке, – оборвал его Гордеев. – Виноват – имей мужество признаться! А не устраивай тут сцены с заломленными руками… Значит, так, господин посол и все остальные. Решение я принял и озвучил. Министр торговли предоставит нашему гостю подробный список товаров. Если ничто из списка посла Конту не устроит, составьте новый – сырья или ценностей… У вас золото в ходу?

– Тиран Чин не нуждается в золоте, у него в подчинении сто планет. Они полны любых металлов! – с нотками отчаяния произнес Конта. – Оружие, вот что интересует…

– С оружием вопрос закрыт. – Великий Князь рубанул воздух ладонью. – Только холодное в подарочном исполнении. Это как раз в компетенции господина Лишенко. Если вопросов больше нет, все свободны, кроме князей Преображенского и Бородача. Господа генералы, совещание через час, не забывайте. Господа министры, позаботьтесь о том, чтобы послу Великой Тирании было предоставлено все необходимое, и подумайте о помещении для его посольства…

Последним из откланявшихся выходил Барышев. Великий Князь в этот момент встал с трона – якобы размяться – и придержал начальника СБ за плечо.

– Глаз с него не спускать!

– Разумеется!

– Разумеется… – Гордеев недовольно поморщился. – Ступай… словесник.

Он обернулся к стоящим посреди зала князьям и долго смотрел на них, словно решая, каким способом будет удобнее их казнить. Сергей чувствовал себя почти уверенно, но пауза его все равно тяготила. Бородач по-прежнему кипел и в такие тонкости не вникал. Время для него остановилось еще в начале аудиенции.

– Ну и что мне с вами делать, князья? – Гордеев немного смягчил тон. – Один в чужие пространства без спросу лазает, другой ядерными боеголовками швыряется… Что делать, я вас спрашиваю! Может быть, на кол посадить? По обычаям предков.

– Устарел обычай, – огрызнулся Бородач. – Теперь модно болты вставлять.

– Раскаленные, – парировал Гордеев. – Что вас понесло к этим чинидам? Каким ветром задуло?

– Мои люди нашли окно, вот я и решил посмотреть. – Преображенский развел руками. – Кто же знал, что так все обернется? Я Бородача с собой не звал.

– Это мне известно. – Великий Князь кивнул. – А без посла вернуться было никак?

– Никак, ваша светлость. – Сергей вздохнул. – После взрыва обложили нас. Только на таких условиях и выпустили.

– Выпустили и до дверей проводили?

– Не было никого, я последним шел, – встрял Бородач.

– Были. – Сергей покачал головой. – Они же не идиоты.

– Я же последним…

– Они не идиоты! – повысил голос Преображенский. – В отличие от тебя.

– Что?!

– Смирно! – прикрикнул Гордеев. – Преображенский, продолжай. Только по существу!

– До двадцати малых кораблей шли параллельным курсом под прикрытием энергооблаков до самого Рубежа. Но на нашу сторону перейти не рискнули. Хотя полностью в этом я не уверен. Если рассуждать логично, должны были перейти и проследить до самого пункта назначения.

– Вот, значит, почему этот Конта такой уверенный и спокойный? Не избежать, значит, нам дружбы с Тиранией?

– Значит, – согласился Сергей. – Виноват.

– Да нет, то, что мы их первыми нашли, а не наоборот, очень нам на руку. Видел, как он глазами сверкал? Стрелы серебряные ему подавай… Такому только дай стрелу, сам же ее в спину и получишь… Бородач! Ты хотя бы это понимаешь?

– Ну что вы совсем-то?! Понимаю, конечно.

– Конечно… – Гордеев погрозил ему кулаком. – Только попробуй ему бомбу продать! Лично башку оторву!

– Почему я должен ему бомбы продавать?! – возмутился князь. – За кого вы меня держите?!

– За того, кто ты есть, – жестко ответил Гордеев. – Свободны оба. Преображенский, зайди в штаб, оставь формулу расчетов перемещения этого «бублика». А тебе, Бородач, больше поблажек не будет! В следующий раз арестую и все имущество с молотка пущу.

– Я и так уже без штанов остался, – пожаловался Бородач. – Зачем вы целый миллион с меня содрали? Где я такие деньги возьму? Я же еще со штрафами не рассчитался. Мне что, флот теперь распродавать?

– В Солнечной хоть поспокойнее будет, без флота твоего. – Великий Князь указал на дверь. – Вас взашей вытолкать?!

Князья по-военному коротко поклонились и вышли. Сергей отметил про себя, что и в этот раз они вышли – Бородач слева, а он справа и снова на них смотрел не один десяток придворных. Обмен репликами выглядел бы сейчас как сцена из третьесортного фильма, но удержаться просто не было сил.

– Лучше бы ты эти деньги в карты спустил.

– Все равно я тебя достану. – Бородач наконец расстегнул воротник, но лицо его так и оставалось багровым. – За все получишь сполна!

– Совсем по миру пойдешь.

Сергей неторопливо спустился по лестнице и взглянул в зеркало, якобы поправить ремень. На самом деле он следил за реакцией Бородача. Тот стоял, сжимая и разжимая кулаки, словно собираясь броситься в атаку. Кто знает, чем бы закончилась его разминка, если б из зала, где принимала Великая Княгиня, не появилась целая делегация знатных дам. Одна из них отделилась от подруг и подошла к Бородачу.

Сначала Преображенского это удивило – кому нужен этот скандалист? Но через секунду он понял. Это была Нина!

Собирался князь Сергей необычайно долго. Перед тем как вернуть оружие в ножны, он попросил дежурного офицера протереть кортик, затем поправлял мундир, прическу, надевал шлем… И все это время смотрел в зеркало, где отражалась Нина.

«Надо же такому случиться! Злейший враг и его сестра… Человек, которого хочется придушить, и человек, которого хочется носить на руках, – одной крови. Воистину Судьба – злодейка… Она смотрит на меня? Смотрит? Нет, показалось. Или все-таки… Смотрит! Черт! Что это я млею, как сопливый кадет? Ну, смотрит. Надо обернуться, сделать ручкой. Сударыня, приветствую… Да и все переживания. Нет, не получается. Вот ведь беда! Краснею… Ой, как нехорошо… Только не оглядываться. И так все пялятся».

Он все же оглянулся и встретился взглядом с Ниной. Она смотрела на него так, словно… Преображенский не верил своим глазам. Нина смотрела на него так, словно для нее сейчас не существовало никого и ничего. Ни брата, ни придворных, ни дворца… Только он, князь Сергей Преображенский. Только он. Сергей почувствовал, как исчезает пространство, замедляется время, а где-то в глубине сознания рождается самый настоящий огненный шторм. Вот он вырывается наружу, секундная вспышка, и снова мрак… Так не «замыкало» Сергея со времен пылкой юности. Или даже вообще никогда. Он с трудом отвел взгляд и нетвердым шагом, словно оглушенный, направился к выходу. Хорошо, что проскочившую между ним и Ниной искру не заметил Бородач. Иначе в холле сейчас было бы по колено крови.

Только усевшись в машину, Преображенский немного пришел в себя и вспомнил, что надо было зайти к генералам, передать расчетную формулу. Возвращаться хотелось и не хотелось. Снова увидеть Нину, не имея возможности к ней подойти, было выше его сил. И все-таки вернуться следовало.

«Послать Гороха? Дел-то на копейку – бумагу передать…»

Нет, этот вариант не годился. Канонира не пустили бы даже на порог спецкабинета для военных совещаний. Сергей вышел из машины и быстро пересек холл, стараясь не смотреть на верхнюю площадку лестницы. Этот фокус ему не удался, взгляд сам скользнул туда, где минуту назад стояли Бородач и его сестра, но теперь там было пусто.

«И слава богу…»

Министра Лишенко этот маленький посол, в его расшитом светящимися узорами балахоне и шляпе, похожей на шляпку поганки, просто смешил. Если Великая Тирания была действительно настолько велика, то она могла бы прислать на переговоры кого-нибудь и попредставительнее. Например, такого, как земной министр торговли. В Лишенко было полтора центнера живого веса, и вся его фигура дышала солидностью и настоящей купеческой деловитостью.

Помещение под посольство министр подобрал быстро. Он проводил Конту в старое здание своего министерства. Это древнее, украшенное колоннами и облезлой позолотой на стенах здание стояло в сотне метров от Кремля. В длинной обстоятельной речи Лишенко объяснил господину послу, что ни одно государство не удостаивалось такой чести – иметь посольство на площади перед самым дворцом верховного правителя, и Конта остался этим весьма доволен. А позолота и мозаика кое-где сохраненных дизайнерами древних окон и вовсе привели его в восторг. Как выяснилось, в Тирании существовало нечто вроде культа древних цивилизаций. Чиниды никак не могли установить, какая же из них была изначальной, и свято берегли все, что имело возраст более двух-трех столетий.

– Эти картины напоминают мне росписи в храмах вормитов на Вурлахе, – тыча пальчиком в древние фрески, восторгался посол. – А здесь, над дверью, нарисован Хето, я узнаю его благостный лик! Это очень древний культ, его бережно хранят служители храмов на Пуритте. Как много общего у наших миров! И это при том, что нас разделяют миллионы световых лет!

– Да-да, я рад, что вам нравится. – Лишенко протянул руку к возвышению, на котором техники уже смонтировали общий терминал. – Отсюда вы сможете связываться с любым ведомством на любой планете ОВК. В торговых и дипломатических делах это огромное подспорье.

– О, благодарю вас, министр. – Конта расплылся в улыбке. – В первую очередь я хотел бы уладить все дела с вами, а затем немного посмотреть на вашу столицу.

– На нее стоит посмотреть. – Лишенко приосанился. – Великолепный город. Древний, с богатой культурой и традициями. И, конечно, очень гостеприимный… Что же касается наших дел, прошу к терминалу. Все списки будут выведены прямо на него.

– О, можно обойтись и без них. – Конта сделал вид, что все эти списки по сути простая формальность. – Великая Тирания Чин очень богатое государство, и все наши требования о возмещении ущерба… просто дело чести. Вы меня понимаете?

Министр кивнул. Ничего непонятного тут не было. Конта набивал себе цену и готовил почву, чтобы выторговать лакомый кусок. В торгашеских хитростях Лишенко разбирался досконально. Раз у посла не получилось добыть оружие напрямую, он будет искать другие подходы. Но от своего не отступится. «Сейчас начнет ходить по кругу, пока не нащупает лазейку. – Министр про себя усмехнулся. – Ох уж эти дипломаты…»

– Я понимаю, но слово Великого Князя для нас закон. – Лишенко провел пальцем по строчкам на эк ране. – Вот, пожалуйста, ювелирные изделия. Наши мастера очень искусны.

– О да, это интересно, но мне кажется, что следовало бы начать с более простых поставок. Например… например, партии машин и топлива к ним. В нашем мире все машины работают на чистой энергии, но ваши конструктивные решения весьма интересны, и мы могли бы использовать ваши машины в качестве образцов для усовершенствования своего технического парка.

«Много сказал, молодец, – подумал Лишенко, – завернул, так сказать, конфетку… Только кукиш тебе с маслом, дорогой пришелец».

– Машины? Нет ничего проще. Вас интересуют наземные экипажи, строительная техника, станки, роботы или летательные аппараты?

– Летательные, летательные, – Конта торопливо кивнул.

– Атмосферные или космические?

– Космические… и атмосферные.

– Извольте… Прекрасный образец достижений аэронавтики и космонавигации. Космолет «Витязь». Челночный режим полета, разбег и посадка с предельно малых полос, восемь тяговых двигателей «Локхид» и столько же малых поворотных – «Онега».

– Очень прекрасная машина! – Конта поцокал языком, закатил глаза и покачал головой, словно наслаждаясь неведомым ароматом. – А топливо?

– Классика. – Лишенко старался сохранять самое серьезное выражение лица. Он сразу раскусил хитрость посла, но просто поиздеваться над чужаком было мало. Его следовало надуть основательно. Так, чтобы он понял, что его обманули, только вернувшись в свою Тиранию. А еще, чтобы, поняв это, не смог бы напрямую обвинить землян в обмане. – Но рецептура и технология его изготовления должны остаться нашей тайной, поймите меня правильно, господин посол. Иначе не имеет смысла им торговать.

– Понимаю. – Посол сделал «круглые» глаза и перевоплотился в двуединое «понимание-сочувствие». Поставки топлива для этих космолетов будут очень прибыльной статьей доходов вашего министерства.

Он похлопал Лишенко по плечу, вернее, по предплечью – выше ему пришлось бы тянуться, а это было уже несолидно.

– С вами очень легко и приятно работать, господин посол. – Министр слегка поклонился, и Конта разомлел. – Топливо мы отгрузим после отправки партии машин.

– Хорошо, – согласился посол. – Хотя… я уверен, что нашим специалистам захочется испытать машины сразу. Будет не очень удобно, если топливо придет позже. Давайте сделаем так: половину машин и половину топлива вы отправите первым рейсом, а остальное вторым.

– Как пожелаете. – Министр вежливо улыбнулся. – По рыночным ценам мы должны вам четыре «Витязя» и восемьсот сорок тысяч тонн топлива. По сорок четыре полных заправки для каждого.

– Прекрасно! – Конта потер руки. – А на чем они полетят? Или вы обеспечите их дополнительным топливом на полет своим ходом?

– Ну зачем же! Их доставит наш рудовоз «Булгаков».

– Рудовоз? – Конта едва не потерял сознание от счастья. Все складывалось донельзя удачно. Эти хитрые земляне на самом деле были не слишком умны. Они были уверены, что посол Великой Тирании – обычный дикий кочевник. Конта видел, какие ироничные взгляды бросали на него эти гиганты. Но рост и ум не всегда сопоставимы. Земляне думали, что посол не догадался, в чем их секрет, а он-то уже все давно понял, как ни увиливали они от ответов и ни пытались увести его наблюдения по ложному пути! Конта сопоставил некоторые факты и сделал правильные выводы. В своей правоте посол был убежден. Топливо! Та самая руда, точнее, металл, которым заправлялись корабли землян, и был оружием! Именно из него делались серебряные стрелы! Именно этот металл, это топливо взрывалось со страшной силой и несло невообразимые разрушения. Они думали, что Конта этого не поймет! Наивные, жалкие черви-переростки! Но посол их перехитрил… А иначе и не могло быть. Ведь он советник самого Тирана… И далеко не последний советник. Даже один из первых… Ну, почти один из почти первых… Но теперь-то он станет первым без оговорок!

– Конечно, рудовоз. Он наиболее приспособлен для таких рейсов. Оба «Витязя» как раз уместятся на его верхней палубе, а топливо загрузим в трюм.

– Да-да, конечно. – Конта потер руки. – Я очень рад, что мы так быстро пришли к пониманию.

– Мы же разумные люди. – Лишенко расплылся в улыбке. – Погрузка будет закончена к утру.

– Так быстро? – вновь приятно удивился Конта. – Погрузить столько руды… и машины… А кто проследит? Нам не надо там присутствовать?

– Все автоматизировано, – заверил министр. – И подача «руды», и монтаж крепежных конструкций… Роботы, что вы хотите!

– Ну, тогда… – Конта снова с воодушевлением потер руки.

– Тогда прошу оказать мне честь быть вашим гидом, господин посол. Начать, я думаю, стоит с обеда.

– Да, конечно, но для обеда я должен переодеться. – Конта важно провел рукой по животу. – Это одежда для работы.

– Безусловно! – Министр поклонился. – Буду ждать вас в зале для посольских приемов. Ваши вещи уже в покоях, это на втором этаже. Вот по этой лестнице…

В кремлевском ресторане было красиво и уютно. Играла тихая музыка, сновали безукоризненные официанты, мягкий свет над столиками настраивался по желанию каждого посетителя, а звуковые поглотители отделяли каждый столик от соседних неосязаемыми преградами. Барьеры не препятствовали музыке и естественному звуковому фону, но смазывали речевые колебания настолько, что соседи слышали лишь невнятный гул. При этом общаться между столиками было все-таки можно, но для этого следовало обратиться непосредственно к интересующему субъекту, а не к соседу по столу.

Все эти технические хитрости произвели на Конту гораздо большее впечатление, чем изысканность блюд. Ел он осторожно, а пил и вовсе никак. В основном воду.

– За такими барьерами можно говорить о секретах? – Посол в который раз подавил желание протянуть руку, чтобы нащупать преграду.

– Можно, – подтвердил Лишенко. – Это последняя разработка. Против нее пока нет контрсредств.

– Последняя? Жалко.

– Последняя в смысле – новейшая. – Министр рассмеялся.

– А я пошутил. – Посол тоже улыбнулся. – А как поливают эти растения?

Он поднял взгляд к небольшому возвышению – оно было выполнено в виде живописной лужайки на каменном уступе. Там, среди кустов и невысоких деревьев, тоже стояли столики.

– Это голограммы, – пояснил Лишенко. – На самом деле ничего этого нет. Только столики и ковры. Остальное – объемные картины. Можно заказать имитацию полярных льдов или джунглей.,

– А-а… – Конта разочарованно улыбнулся. – У вас так много стекла и камня и так мало растительности… На борту рейдера мне показывали фильм. Там Земля более… живая. Там было много зверей и лесов. Очень красивых лесов. Это был вымысел?

– Нет, на самом деле на Земле до сих пор много уголков, где природа сохранилась в первозданном виде. К сожалению, поблизости от столицы ничего такого нет.

– Но где-то есть? Это хорошо. У нас… – Он вдруг как-то подобрался и оборвал свою речь на полуслове.

Министр проследил за его взглядом и чертыхнулся. Один из столиков «на лужайке» занял Бородач с сестрой и каким-то вельможей. Князь Европы был пьян и раздражен. Сестра пыталась его успокоить, но удавалось ей это с трудом, а вельможа тут был явно не помощник. Скорее всего он уже сто раз пожалел, что приударил за очаровательной княжной и не ретировался, когда она решила оберегать от неприятностей пьяного братца.

Ничего нового в этой композиции для Лишенко не было. Поведение придворных и приезжих дворян внутри кремлевских стен разительно отличалось от их поведения на публике. Зато ничем не отличалось от поведения самой публики, когда она варилась в котле сплетен и склок где-нибудь в «спальном» районе. И пьяные князья тоже мало чем отличались от пьяных, например, лейтенантов… Только первые устраивали дебоши в ресторанах Кремля, а последние – в офицерских клубах и кабаках. Но по сути все было то же самое… Вот, пожалуйста…

Бородач долго сидел, глядя в одну точку, а потом что-то сказал сестре. Нина не ответила, поскольку слушала какую-то занимательную историю из уст кавалера. Воспользовавшись безучастностью пьяного князя, вельможа пытался обаять его сестру, но ловеласа сгубила недостаточная бдительность. Бородач не простил спутникам такого невнимания к собственной светлости и разлучил их самым грубым образом. Нине он, конечно, ничего не сделал, зато пнул по стулу вельможи так, что тот свалился с «лужайки» вместе с мебелью.

Вызвать князя на дуэль придворный хлыщ не посмел. Краснея, бледнея и покрываясь пятнами, он расшаркался перед Ниной и очень быстро исчез. Это немного успокоило Бородача, и он снова уставился в точку. Сестра что-то шептала ему на ухо и гладила по руке, но князь на ее увещевания не реагировал. Накачался он изрядно.

– Князь по-прежнему расстроен? – Конта смотрел на Бородача даже с некоторым сочувствием. По мнению посла, этот Правитель был сильным воином. А глупые правила Великого Князя не давали ему проявить все свои способности в полной мере. Это было не правильно. В Тирании таких офицеров обязательно использовали по прямому назначению – в самых горячих точках. У того же Ергелана каждый второй темник был почти безумным, а тысячники и сотники – без «почти». Они были готовы воевать круглые сутки, нашелся бы враг.

– С его финансовыми трудностями это неудивительно, – заметил Лишенко.

Взгляд Бородача сдвинулся с мертвой точки и поплыл по залу. На секунду он задержался на пышущей здоровьем, дородной графине Капустиной. В компании известного музыканта Негина она сидела за столиком справа от посла и министра. Оценив грандиозные формы графини, Бородач буркнул что-то непристойное, и его взгляд поплыл дальше. Наткнувшись на Лишенко, он прояснился, а когда в поле зрения Бородача попал Конта, взгляд князя стал ясным как стекло. Правда, и таким же малоподвижным. Бородач привстал и, наклонившись вперед, проревел:

– А-а, и ты здесь?!

Этот возглас прошел сквозь все звуковые преграды, как нож сквозь масло. Посол вежливо улыбнулся и встревоженно взглянул на министра. Тот пока сохранял полное спокойствие.

– Приятного аппетита, – пожелал Лишенко высоким особам.

– Не пучит от нашей жратвы, а, посол?! – не обращая внимания на министра, спросил Бородач. Едва не опрокинув столик, он встал и на нетвердых ногах спустился с возвышения.

– Вася! – попыталась остановить его княжна.

– Мне очень понравилась земная кухня, – пролепетал Конта. От вида надвигающейся груды мускулов внутри у посла разлился неприятный холодок. Конта представил себе, что будет, если князь поступит с ним так же, как с тем вельможей. От такого пинка можно запросто лишиться здоровья. И тут уж не поможет никакой дипломатический иммунитет.

– Понравилось? – Бородач подошел к столику и заглянул в тарелку посла. – Что тут? Семга? Как ты можешь жрать эту гадость? Ты знаешь, что это такое? Это гигантский навозный червяк!

– Ну что вы такое говорите, ваша светлость? – укоризненно произнес Лишенко. – Стыдно…

– Что?! Ты меня стыдить вздумал?! Ты, вообще, кто тут такой?! А ну встать!

– Вася, успокойся! – Княжна Нина схватила брата за рукав.

– Отстань. – Бородач высвободил руку. – Ты что, не слышал меня, министр?! Встать, я сказал!

– Ваша светлость, прошу вас, ведите себя достойно. – Лишенко медленно встал и бросил салфетку на столик.

– Достойно?! – Бородач оперся о стол кулаками. – Значит, я веду себя недостойно? Ты утверждаешь, что я веду себя не как князь? Как быдло? Да? Ты назвал меня быдлом? Так, жирная свинья? Отвечай! Так?

– Выбирайте выражения! – не выдержал Лишенко. – Никем я вас не называл! Просто попросил вас хотя бы в присутствии гостя…

– Вася, идем домой, – взмолилась Нина. – Идем, ты там отдохнешь… поспишь.

– А я не хочу спать! – Бородач придвинул себе стул и уселся за столик. – Садись рядом! И ты, министр, садись! Будем гостя развлекать. Он же должен узнать, чем живут его новые друзья! Так, Контак?

– Конта, – поспешно исправил Лишенко.

– А один хрен, он не слова понимает, а сразу смысл. Да, Кондом?.

– Сразу смысл, – судорожно кивнул посол. – Но свое имя я понимаю прямо. Хотя, если вам трудно его выговорить, я вас не виню.

– Нет, почему трудно? – Бородач ухмыльнулся. – Кондак. Так правильно? Или нет… Колпак… Опять не то? Вот ведь незадача!

– Ваша светлость… – Лишенко запнулся и перевел взгляд на Нину. – Ваша светлость, я буду вынужден пригласить старшего офицера Службы Охраны! Оскорбления дипломатических представителей…

– Не надо, – неожиданно сказал Конта. – Трудности с произношением не могут считаться оскорбительными. Насколько я понимаю, князь находится под воздействием дурманящих веществ? Это его полностью оправдывает.

– Дурманящих? – Бородач сдержанно икнул. – Это не дурманящие, а опьяняющие вещества, Контра. Водка… У вас в Тирании водку пьют? Нет? А-а, откуда у вас водка?!

Он махнул рукой и отыскал взглядом официанта.

– Человек! По стопочке всем! За дружбу между Галактиками!

– Вася, нам пора домой, – в который раз попыталась урезонить его Нина.

– Я в норме, сестренка. – Бородач похлопал ее по руке. – Сейчас еще по одной, и пойдем. За такой тост не выпить – грех.

– Ваша светлость, наш уважаемый гость не пьет, – осторожно заметил министр.

– А что делает? Курит? – Бородач рассмеялся. – Лишенко, непьющих не бывает! Ты ему просто не предлагал! Не пойму, чем ты его развлекал все это время без водки? Поделись тайной. Это же просто немыслимая задача!

– Мы говорили о природе, – сказал Конта.

– О прирооде? – Князь состроил многозначительную физиономию. – Достойная тема… Восемь часов биологии. Не в каждой школе такой курс прочтут. Ай да Лишенко! Министр на все руки!

– Сначала мы занимались делами, – понимая, что князь иронизирует, добавил Конта.

– Дела-ами? – Бородач горько усмехнулся. – Денежки мои делили на кучки? Да? Ну и как? Что купил? Стеклянные бусы и зеркальца?

– Бусы? – Конта озадачился. – Нет, зачем нам бусы? Мы получили машины и топливо.

Лишенко понял, что надвигаются большие неприятности. Бородач был непредсказуем даже в трезвом виде, а уж в пьяном мог вытворить все, что угодно. И если Конта не прекратит рассуждать на тему компенсации, вечер может закончиться совсем не так очаровательно, как начался…

– Предмет сделки не имеет особого значения, – вмешался министр. – Здесь важна политическая составляющая. Открытие нового торгового пути, а значит – установление дружеских отношений…

– Торгового пути? – Бородач опять икнул и перевел взгляд на посла. – Так тебе этот боров машины продал?

– Летающие, – уточнил Конта.

– Вместе с топливом?

– Да, конечно. Ведь в нашем мире его нет. Мы используем межзвездную энергию…

– А на черта вам тогда наши космолеты? – удивился князь. – У их движков КПД вполовину меньше вашего, и топливо придется закупать у нас. Ты, посол, не подумав, товар хапнул… Или ты хитришь мало-мало? А, чингисхан карликовый? Хитришь?

– Ваша светлость! – уже совсем прошипел министр. – Еще слово, и я…

– И ты получишь в пузо кортик! – рявкнул Бородач. – Хочешь вызвать охрану? Зови! Только не мешай. Я тут с послом, может, мировую дружбу укрепляю.

Лишенко покосился в сторону официанта, но дать ему указание насчет охраны так и не посмел. А «мировая дружба» между тем уже балансировала на краю пропасти.

– Конструктивные достоинства ваших космолетов очевидны, – заюлил Конта. – Восемь тяговых двигателей и восемь поворотных – это… мы так не делали… нам будет интересно.

– Восемь чего? – Бородач уставился на посла с недоумением. – Ты про что говоришь, Кочан? Про танкер, что ли? На фига обычному кораблю восемь движков?

– Я говорю про космолет «Витязь», – пояснил Конта.

Лишенко издал едва слышный стон, а Бородач зашелся в хохоте. Смеялся он от души и долго.

– Денежки мои… не даром… потрачены, – сквозь смех выдавил он. – Ты, Лишенко, талант… Ничего не скажешь… Только хрен тебе, министр! Не получится ничего!

Он утер слезинку и, недобро улыбаясь, взглянул на Конту.

– Надули тебя, посол. «Витязь» – это музейная редкость, которая летает на обычном ракетном топливе.

– Да-да, на топливе, – согласился Конта. – Руда…

– Жидкий водород и кислород, – качая головой, пояснил Бородач. – Улавливаешь смысл?

– Жидкий?! – ужаснулся посол. – А как же топливо? Металл… Ведь ваши корабли используют металл?

– Дейтерий с тритием для термоядерных движков наши корабли используют, да уран с плутонием в реакторах-конвертерах, – заявил Бородач. – Только тебе эти слова все равно ни о чем не скажут. Так что бери свои «Витязи» и отваливай в Тиранию, Коттон! Земляне твоей дипломатии не по зубам. Тут волки кругом, а ты крыса. Вас много, вы зубастые, а все одно – грызуны. А мы хищники, понял?

– Ваша светлость!

У столика встали четверо офицеров Великокняжеской Службы Охраны.

– А, прилетели, «беркуты». – Бородач ухмыльнулся. – Ладно, ухожу…

– Мы вас проводим, – заявил начальник патруля.

– Да ладно, полковник, я дорогу знаю! Вот и сестренка проводит… Где сестренка? Нина!

– Княжна Нина ждет вас в экипаже, ваша светлость. Извольте следовать за нами.

– Пока, Колба! Тирану своему передай от меня персональный привет. – Бородач, шатаясь, встал и едва не растянулся прямо у столика в полный рост. Благо его успели подхватить офицеры. – А ты, Лишенко, талант!

Он расхохотался, и отголоски его смеха еще долго метались под сводами ресторанного зала…

Ужин закончился довольно быстро. В полном молчании министр торговли проводил посла до его апартаментов и, так же молча откланявшись, побрел на доклад к Гордееву. Первые двадцать шагов он шел медленно, напряженно размышляя, как бы подать всю эту историю Великому Князю, чтобы не навлечь на себя гнева больше, чем заслужил, но потом взбодрился и ускорил шаг. Задумано все было верно. Если бы не Бородач…

… – Вот скотина этот Бородач! – Гордеев сердился и едва сдерживал смех одновременно. – Ох, не к добру мы веселимся, Лишенко. Вот окрысится на нас вся их Великая Тирания, будет нам веселье! Так, значит, «Витязей» ему подсунул? Из запасников музея авиации и космонавтики? Хе-хе…

– По-моему, он убежден, что, если из урана наштамповать болванок, они будут взрываться, как настоящие ядерные боеголовки.

– Ну да, «серебряные стрелы», хе-хе…

– Поэтому, когда я сказал, что мы погрузим корабли и топливо на рудовоз, у него от счастья чуть не выпали глаза.

– Рудовоз? Ты сам придумал или вычитал такое название где-то?

– Мудрено ли?

– Да, ха-ха, Конта, страдалец… Обидели мы его, ничего не скажешь. Теперь придется у Рубежа заградительный полк держать. Не ровен час, полезут чиниды правды искать.

– А мне кажется, ничего не случится. Этот Конта, если бы на самом деле был уполномочен Тираном, прилетел бы сюда не на «Шторме», а на собственном корабле, да еще с эскортом. Чтобы произвести впечатление и продемонстрировать могущество своей Тирании. А он как шпион какой-то: шмыг туда, шмыг сюда…

– Так ведь он шпион и есть, – согласился Гордеев. – Потому и один, потому и без официального прикрытия. Тут он все верно рассчитал. Дурачком прикинулся, разведал и домой, выводы делать. Не так-то прост этот посол… пряный… как кажется. Мы еще хлебнем с ним…

– Он сегодня улетает.

– Вот именно – сегодня. А завтра вернется, сто пудов даю Теперь от этих братьев по разуму никакой палкой не отмашешься. Будут лезть по одному и пачками.

– Так торговлю надо налаживать!

– Налаживай, – согласился Великий Князь. – Пока воевать не начали. Там ведь поздно будет…

Конта метался по своим покоям, как загнанный зверь. Таких оплеух он не получал ни разу за всю карьеру. Даже будучи мелким писцом при штабе внутренней разведки Тирании, даже когда пошел на повышение и решал сложнейшие политические проблемы в системе десяти планет Провала. Никогда его не обманывали так нагло, так беспардонно и никогда над ним не издевались настолько открыто и откровенно. Эти заносчивые земляне поплатятся за свою гордыню! И не машинами или ураном, а кровью! Большой кровью! Но это позже. Сейчас еще не время. Вернувшись с такими ничтожными результатами в Тиранию, Конта был бы обречен навсегда остаться в третьих советниках второго эшелона. А с таким званием особенных успехов в жизни не добиться. Ему требовался безоговорочный, яркий, убедительный результат! Он и так серьезно рисковал, отправившись в чужое пространство без одобрения Тирана, всего лишь с благословения стратега. Формально приказа Ергелана было достаточно, однако мир Земли был особым, далеким миром. Миром за Рубежом. То есть местом, где еще вчера не было ничего, кроме пустоты, а сегодня вдруг вспыхнули мириады звезд и появились развитые цивилизации. Узнай Чин об этом, он наверняка предпочел бы отправить сюда опытных и титулованных дипломатов. Но пока о том, что Рубеж стал проницаемым, знали только Ерге-лан и Конта. Знали уже сутки биовремени, но не доложили ни во дворец, ни в Совет. Вместо этого они на свой страх и риск предприняли попытку разведать, что же за люди живут по ту сторону Рубежа, и за эту самодеятельность им предстояло ответить. Не имея на руках серьезных результатов разведки, ответить было нечего. Личные впечатления о людях и столице, примерное описание их кораблей и оружия, уран… Справочник выдал несколько значений этого слова. Древнее божество, планета, химический элемент… Советник попытался вникнуть в подробное описание последнего, но так ничего и не понял. Актиноиды, радиоактивность, серебристо-белый металл, атомная масса 238… Все изложено доступно, но проку от этого мало. Не имея образца металла, нельзя было и понять, что это на самом деле. Атомная масса выручить не могла. Ученым Тирании было известно более двух сотен химических элементов, но как высоколобые их классифицировали, Конта представлял себе смутно. Да и если бы представлял, у землян действовали свои шкалы и единицы измерения. В любом случае выходило, что нужен образец. А еще наверняка особые инструкции по изготовлению самих серебряных стрел. Ведь они взрывались, только ударив по врагу. А как их уберегали от детонации до этого момента?

Вопросов было много, ответов – ни одного. Возвращаться домой с таким багажом равнялось самоубийству. Следовало что-то делать. Что? Конта нервно потеребил кисть на витом поясе. Поступить следовало как-то нетривиально. Как-то так, чтобы все получилось хотя бы от неожиданности или с перепугу. Например… пойти сейчас к Бородачу и предложить ему… Да, предложить ему… Что? Решение всех его финансовых проблем? Пошлет подальше, это без сомнений. Финансы в этом мире считались необходимой, но какой-то немного неприличной составляющей культуры. А что тогда могло заинтересовать этого взбалмошного князя настолько, чтобы он пошел на сделку с Тиранией?

Трон Тирана? Конта усмехнулся. Любой военачальник его мира заявил бы именно так. Взять того же Ер-гелана… Трон! Ведь этот Правитель князь Бородач недаром вызвал у Конты отчетливые ассоциации с Ергеланом и его полубезумными темниками! Именно трон! Резной, из красного дерева, с высокой спинкой, электронными амортизаторами, широким сиденьем и обивкой из мягкой кожи.

Именно на таком троне восседал Великий Князь Гордеев…

…Князю Бородачу было не до светских бесед и уж тем более не до серьезных переговоров. После вчерашнего вечера страшно болела голова, а в желудке и ниже шла война. Не помогли ни ароматная ванна, ни шипучие таблетки, ни выпитая через силу рюмка «опохмеля-тора». Самочувствие оставляло желать лучшего и ни в какую не хотело выправляться.

Князь провел ладонью по щетине и уставился невидящим взглядом на Конту.

– За извинениями пришел? Так я не помню ничего, Конта.

– О, сегодня ваше произношение не страдает! – Посол улыбнулся.

– Зато я сам страдаю, – буркнул князь. – Ты болел когда-нибудь с похмелья? Ах да, ты же не пьешь.

– Значит, кое-что вы помните?

– Все равно не дождешься извинений. Правильно я тебя вчера обложил. Дурак ты, посол. Наивный кочевник, и только.

– Возможно. – Конта усмехнулся. – Но моя наивность происходит от неосведомленности. Ваш мир для меня сплошная загадка. Однако, по большому счету, он не настолько уж отличен от моего. У нас тоже достаточно несправедливости.

– Да? – Бородач кисло улыбнулся. – Мягко стелешь, Конта. Говори прямо – чего ты мнешься – за чем пришел? Все еще бомбу хочешь выпросить?

– Бомбу? А-а, серебряную стрелу… Нет. Раз Великий Князь сказал, что нельзя, значит, нельзя. Это я понимаю. Ваш Правитель Гордеев очень строг.

– Куда уж строже. – Бородач скрипнул зубами и добавил что-то крайне невнятное.

– Ну что поделать? Трон Великого Князя – это великая власть, но и огромная ответственность. – Конта притворно вздохнул. – Власть казнить и миловать, раздавать награды и назначать штрафы, переустраивать жизнь по собственным представлениям о справедливости, диктовать свои условия более слабым Правителям мелких княжеств… Это богатство и уважение. Огромное уважение… Да, я вас понимаю и никаких стрел просить не стану.

– Уважение… – Бородач, казалось, улавливал из речи посла лишь отдельные слова.

– Уважение всех, от мала до велика, от друзей до врагов. Статус! Такой статус, что не приснится и в самых приятных снах.

– Да, только во сне. – Бородач покосился на стоящего в дверях кабинета официанта. – Еще сто грамм, и свободен!

Слуга исполнил распоряжение и растворился. Бородач немного поколебался и, сам не зная почему, нажал кнопку аудиозавесы и постановки радиопомех. Теперь кабинет нельзя было прослушать ни снаружи, ни изнутри – если кто-то догадался подбросить Бородачу «жучков».

– А еще богатство.

– Ты уже говорил. – Выпив, князь взбодрился. – К чему клонишь, пришелец?

– К тому, что Правитель Гордеев уже немолод… Но, как я понял, у него нет наследника, только дочери. И это значит, что его место займет кто-то из благородных князей. Это будет, конечно же, самый достойный из воинов.

– Это будет не самый достойный из воинов, а самый ловкий из жополизов! – прорычал Бородач.

– Как это несправедливо и недальновидно! Сильным государством должен управлять настоящий воин. Сильный воин. Например, такой, как вы, князь.

– Ах вот ты о чем?! – Бородач рассмеялся. – Почву готовишь на будущее? Так ведь нет у меня шансов, Конта. Ни единого. Зря ты тут распинаешься. Не быть мне Великим Князем, даже если небо на землю рухнет.

– Кто может знать намерения Великого Сунджи? Но мне известно, что он справедлив и мудр.

– Ну, надеяться ты можешь на кого угодно: на Сунджу своего, на авось, на мудрость Вселенной, только против объективных факторов это все пустой звук.

– А если случится беда? Если вашему государству придется защищаться? Кто станет дороже Правителю Гордееву – вельможи или воины?

– Ты войну собрался затеять? – Бородач нахмурился.

– Нет, но в моем мире есть более агрессивные государства. Например, Технократия. Как только в ней станет известно о том, что Рубеж открылся, она наверняка пожелает расширить свои владения.

– Технократия? Это которую вы под купола загнали? – Князь усмехнулся. – Грозный враг, нечего сказать! Кому ты тут мозги пудришь, Конта? Если кто и полезет через Рубеж, так это твои тираны.

– Вы напрасно недооцениваете Технократию. – Посол покачал головой и грустно улыбнулся. – Она очень сильна. И в борьбе с ней придется тяжело даже вам, со всеми вашими серебряными стрелами.

– А-а, дошло. – Бородач похлопал себя по лбу. – Ты хочешь их спровоцировать? Чтобы Великий Князь с Технократией, значит, схлестнулись, а твои чиниды под шумок свои дела обставили?

– В военное время все неустойчиво и текуче, как ртуть. Несколько блестящих побед, и вы уже рядом с Правителем Гордеевым, еще усилие – и Великий Князь подпишет ваши права на наследование трона…

– Усилие? Какое такое усилие?

– Пожилым людям трудно выдерживать долгие нагрузки… А война с Технократией, смею заверить, вялой не будет. Их технологии очень совершенны. Воюют они динамично и напряженно.

– Да уж, под куполами они дрыхнут, наверное, очень напряженно. Динамика – не бей лежачего.

– Они расчетливы. Против войска стратега Ергедана у гарнизона Семри нет достаточных сил, а потому они ушли в глухую защиту. Но стоит им прийти к выводу, что контратака имеет шансы на успех, тут же развернется такая стремительная война, что многие солдаты даже не поймут, когда их успели убить.

– Забавно… – Бородач призадумался. – Только Гордеев крепкий старик. Нервотрепкой его не доконать.

– Великий Князь умрет, когда я пожелаю, – наклонясь к самому уху Бородача, шепнул Конта. – Стоит мне нажать кнопку, и он начнет тяжело болеть, а затем отойдет в царство Великого Сунджи, но никто и не подумает, что так было предопределено не судьбой, а мной и вами.

– Что?! Ты?! Как?!

– Пусть это останется моей военной тайной.

– А ты не боишься, что я сейчас сдам тебя Барышеву или придушу собственными руками?!

– Нет, – Конта снова улыбнулся. – Великий трон и уничтожение вашего заклятого врага – моя гарантия.

– Врага? Преображенского?

– Да, его.

– Постой, а взамен-то что? Что ты с меня потребуешь за все эти услуги? Душу?

– Я не Сунджа, мне нужны не души, а их дела.

– И что я должен сделать?

– Помочь мне завладеть эскадрой «Огненный шторм».

– Ага. Понятно. Только…

– Даже если у нас ничего не получится, к вам не потянется ни одной нити, великий князь.

Бородач откинулся на спинку кресла и прикрыл дрожащие веки. Замысел был слишком серьезным Замысел… нет, это называлось иначе. Это был заговор, а не замысел. Государственная измена. Хотя, если рассуждать дальше – измена государству, которого не станет, едва Великий Князь Бородач взойдет на престол, это уже и не измена. Государственный переворот – так еще можно назвать, но «измена» – нет. К тому же Конта рано или поздно нажмет свою злодейскую «кнопку», так почему бы не воспользоваться моментом? Этот посол думает, что очень хитер и коварен, но не учитывает того, что и земляне не лыком шиты. Он желает получить «Огненный шторм»? Завладеть его вооружением? Ради бога. Даже если у чинидов появится ядерное оружие, это ничего не изменит. Ведь у землян в рукаве есть более мощный козырь. Оружие термоядерное! Как называли их сами создатели – водородные бомбы. А это уже не «серебряные стрелы». Лидии хватило сотни, чтобы стать безжизненным обугленным мирком навсегда, а в арсеналах Земли и Марса ждут своего часа десятки тысяч таких ракет…

– Мне надо подумать, посол.

– Конечно, князь, думайте. Времени на размышления у вас будет немного, но достаточно. Я свяжусь с вами в нужный момент…

Нина рассеянно смотрела на витрину, никак не решаясь войти. Здесь, на старейшей торговой улице столицы, располагались самые престижные, известные всей Галактике салоны. Княжна перевела взгляд с роскошного бриллиантового колье на страшно дорогое бальное платье. Раньше Нина никогда не задумывалась над такими банальными вопросами, как цена тех или иных вещей. Теперь все изменилось. Братец окончательно разорил светлую княжескую фамилию. Признаться в этом даже самой себе было трудно. Еще вчера казалось, что положение в обществе и богатство – это нечто незыблемое, а сегодня княжна стеснялась войти в салон, поскольку даже на ее личном счете остались какие-то копейки Она вспомнила, как сочувственно улыбались подруги и ехидно посмеивались придворные дамы. Мыслимое ли дело – княжна Нина явилась на прием в том же платье, что было на ней во время торжеств по случаю Дня Объединения! Какой пассаж.. бедняжка Нина… князь Василий окончательно промотал наследство и довел своих родных до нищеты! Не счастные детки Нина и Кирилл! Девушке, при всей ее красоте, теперь никогда не видать удачного замужества, а юный княжич вряд ли сможет получить достойное дворянина образование! Ах, ах…

Нина закусила губу и едва удержалась от слез. Она была настолько расстроена, что даже не заметила, как рядом упала чья-то тень.

– Мне очень жаль, – произнес мужчина за ее спиной.

– Что? – Нина смахнула слезинки и обернулась. – Вы?!

Князь Преображенский поклонился и повторил:

– Мне очень жаль, что так получилось, княжна, но я был вынужден защищать своих подданных, свою планету.

Нина почувствовала, как сладко замирает сердце.

– Я ни в чем вас не виню, – пролепетала она. – Мой брат… он сам во всем виноват.

– Но в результате пострадала вся ваша семья. – Сергей опустил взгляд. – Поэтому я прошу прощения у вас, а не у Василия.

– Я думаю, это временные трудности. – Нина попыталась улыбнуться. – Европа живет, работает… Казна не будет пустовать вечно.

– Очень на это надеюсь. – Сергей улыбнулся в ответ. – А еще надеюсь, что у князя хватит благоразумия не затевать новых авантюр.

Нина согласно кивнула, но в ее взгляде появилось беспокойство. Последнюю фразу Преображенский произнес так, словно собрался откланяться. Девушка неожиданно для себя попыталась найти уважительную причину, чтобы его задержать. Она понимала, что это будет не по правилам, но ничего не могла с собой поделать. Ей отчаянно хотелось, чтобы Сергей остался рядом, хотя бы еще на несколько минут.

– Я хотела обновить гардероб… но… некому будет оценить и посоветовать, вот и брожу…

Получилось как-то бессмысленно, однако Преображенскому, похоже, смысл фразы был и не важен. Ему просто требовался знак, что Нина не против его общества, несмотря ни на какие политические разногласия между Европой и Каллисто.

– Вот это платье будет вам очень к лицу, – он указал на платье в витрине. – Но без примерки трудно сказать с полной уверенностью.

– Мне кажется, оно будет великовато, да и напоминает… – Нина замялась. – У меня уже было что-то похожее.

Она взглянула на Сергея чуть устало, словно ее действительно не так уж интересовал выставленный в витрине шедевр «высокой моды». Преображенский сильно сомневался, что у юной княжны много подобных платьев, особенно если учесть, что всеми деньгами распоряжался князь Василий, а он предпочитал покупать оружие и снаряжение для своей армии. Ни сестру, ни младшего брата он подарками не баловал.

– Я не видел вашего предыдущего наряда. – Сергей осторожно, но крепко взял Нину за руку. – Доставьте мне удовольствие, княжна, примерьте это платье.

– Оно слишком дорогое, – краснея, призналась Нина.

– Тем более его стоит примерить. – Преображенский улыбнулся. Но не снисходительно или иронично, а как-то по-доброму, как старый и верный друг. Нина вдруг почувствовала-себя легко и непринужденно.

– Хорошо, – кивнула она. – Хотя это будет похоже на самоистязание. Мерить, зная, что мне этого никогда не купить… Если я начну плакать горькими слезами, пеняйте на себя. А если оно будет мне по размеру, я начну плакать обязательно!

– Согласен. – Сергей указал на дверь, и она тотчас раскрылась. – Ведь это салон, а значит, платья здесь шьют точно по фигуре…

…Спустя два часа они сидели в уютном ресторанчике чуть дальше по той же улице, и глаза Нины просто светились от счастья. Преображенскому пришлось приложить немало усилий, но в конце концов девушка сдалась – он купил ей заветное платье. Без каких бы то ни было намеков или обязательств. Как бы в долг. И теперь она была счастлива. Сергей смотрел на нее и тоже улыбался. На княжну было не только приятно смотреть, но с ней было интересно поговорить. Сочетание редкое, особенно в случае молоденькой девушки. Преображенский не питал на этот счет особых иллюзий. В свои тридцать пять он повидал немало девиц, получивших хорошее образование, но так и оставшихся придворными пустышками. Нина была другой. Их разделяло семнадцать лет, но Сергей не чувствовал разочарования. С ней не было скучно, и это удивляло его вдвойне. Да что там удивляло! Он почти потерял голову, хотя и старался этого не показывать…

А после они долго бродили по тихим улочкам старого города, набережной, парку, сидели в открытых кафе и все это время говорили. Обо всем. И не могли наговориться…

А когда на востоке заалело, Сергей с сожалением проводил Нину до ворот европейского посольства.

– Завтра вечером я иду в Большой, – сообщила на прощание она. – А после…

– После будет прием у Вяземского, – закончил Сергей. – Я тоже приглашен.

– А послезавтра раут в посольстве Колонии Терция. – Нина вздохнула.

– А вот с него можно будет сбежать, – чуть наклонясь к ее уху, заговорщицки шепнул князь. – Легче легкого.

– Легче легкого, – тихо повторила Нина. Их лица были так близко, что она чувствовала его тепло и волнующий запах его одеколона…

– До завтра, – шепнул Сергей, чуть коснувшись губами ее виска.

– До завтра. – Нина потянулась к нему, но тут же спохватилась и отпрянула. Овладевшее ею чувство было настолько сильным и необычным, что княжна немного испугалась. Она горела с головы до пят, сердце выскакивало из груди, уши словно заложило ватой, а по животу и ниже разливалось сладостное томление. Такие ощущения были для нее в новинку, а еще из-за их явно эротического подтекста Нине стало немного стыдно.

Она снова покраснела и, смущенно улыбнувшись, торопливо скрылась за воротами посольства.

Преображенский еще долго стоял, будто пришпиленный к пятачку перед воротами. Избыток эмоций не давал сдвинуться с места. Сергей словно забыл, как совершаются простейшие движения.

– Ваша светлость, садитесь, пожалуйста, а то посольская охрана разволнуется, – вывел его из ступора недовольный голос Гороха.

Преображенский обернулся и обнаружил, что у тротуара стоит его «Викинг».

– Следил, что ли? – усаживаясь в машину, спросил он офицера.

– Охранял, – буркнул тот. – Вы ж не турист заштатный, а целый князь. Да и спутница ваша – не простая горожанка.

– Не одобряешь? – Сергей усмехнулся.

– Лично к княжне претензий у меня нет. – Горохов осуждающе качнул головой. – Но ведь фамилия-то у нее не «Иванова» или там «Бурундук-Птичкина».

– Это да. – Преображенский погрустнел.

– И вообще, я бы еще разобрался, чего это она вдруг на вас так неровно задышала.

– Это что еще за намеки?!

– Это так, мысли вслух, – дал задний ход Горох. – Только, доложу вам, и за Ниной следили. Причем не обычные агенты, а какие-то подозрительные типы.

– Ну, это ты загнул. – Сергей поморщился. – Естественно, княжну тоже охраняют. Но не «типы», а сотрудники европейской СБ.

– Вот и я говорю – подозрительные типы эти сотрудники. – Упрямства Гороху было не занимать.

– Закрыли тему, – приказал князь. – И больше не следи за мной!

– А больше и не потребуется. – Горох саркастически скривился и взглянул в зеркало. – Вы что же, Думаете, топтуны не донесут Бородачу, с кем проводит время его сестрица? Ей теперь грозит домашний арест – как минимум, а может, даже отправка на родину.. А вам, если продолжите ухаживать, грозит дуэль. Это тоже – как минимум.

– Накаркаешь. – Преображенский нахмурился. Канонир был прав на все сто, и это Сергея очень и очень расстраивало. Круг вот-вот готов был замкнуться, и выхода из ситуации князь пока не видел. До мира между Европой и Каллисто далеко, а значит, так же далеко и до Нины.

И это было невыносимо…