Мелких, не крупнее средних размеров астероида, но исключительно ярких звездочек было около четырех десятков. Они двигались навстречу Рубежу, словно сверкающий рой крупных светлячков. За несколько мегаметров до золотого тора эти микрозвезды вспыхнули еще ярче, и от этого казалось, что их размеры увеличились втрое или больше. Однако все они свободно уместились в просвете Рубежа. Рой прошел сквозь «бублик» и начал стремительно гаснуть. Вскоре от светлячков остались только едва различимые искорки. Они уже не выглядели загадочными и не внушали опасения. Даже несмотря на то, что теперь они двигались не по орбите вокруг Торбана, а куда-то в глубь нового пространства. Двигались целенаправленно, по разным векторам и с каждым мгновением все быстрее. Искорки летели уже почти со скоростью света, когда их яркость окончательно сошла на нет…

Но то, что они стали невидимы, вовсе не означало, что они исчезли. Они нырнули в гиперпространство, и если бы там нашелся некий наблюдатель, то его взору могла предстать довольно зловещая картина. Звезды не исчезли. Они перестали светиться в видимом диапазоне и теперь мчались, каждая в своем неведомом направлении, абсолютно черными снарядами. Снова стать сверкающими болидами им было суждено только по выходе из гиперпространства. На подходе к целям…

Министр торговли Лишенко глубоко вдохнул свежий весенний воздух. Здесь, на Марте, весна была самым восхитительным временем года. Наверное, потому первые поселенцы и дали планете это скромное название. В отличие от жаркого и тяжелого Гефеста – соседа по планетной системе, – Марта была удивительно нежным миром. Мягкий климат, обилие воды и зелени, насыщенный ароматами воздух. Таким разнообразием флоры не могла похвастаться ни одна Колония. Даже природный мир Земли, пожалуй, проигрывал великолепию местных джунглей и райских уголков на тропических островах посреди спокойного и теплого океана.

На балконе торгового представительства ОВК появились промышленники и банкиры консорциума «Марта-Гефест». Выбранное министром Лишенко место для переговоров должно было настроить их на благожелательный лад. От успеха этих переговоров зависела судьба немалых капиталовложений в проект «Вектор». Проект предусматривал освоение третьей пригодной для жизни планеты в системе небольшой, в меру горячей и не слишком яркой желто-оранжевой звезды эпсилон Эридана. Львиную долю затрат принимала на себя Земля, но Марта с Гефестом также понимали, насколько прибыльным в недалеком будущем может оказаться освоение Вектора. Планета была богата полезными ископаемыми и располагалась в одной с ними системе – что могло быть выгоднее?

Вся фигура Лишенко излучала уверенность и благостное расположение духа. Крупный, уверенный в себе министр Объединения Вольных Княжеств выглядел просто символом преуспевания. Недаром Гордеев отправил на переговоры именно его, а не тщедушного министра экономического развития. Формально причиной замены был доклад, который в эту минуту делал эконом-министр в Совете ОВК, но члены консорциума понимали, что это лишь повод. Лишенко имел несравнимо больший вес (и не только фактически, но и фигурально). Если дело контролировал сам министр торговли, гарантия того, что оно будет прибыльным для всех участников, была почти стопроцентной. Да Лишенко за сомнительные дела и не брался. Вот такая существовала взаимосвязь: и прямая, и обратная. Спокойный фон переговоров был фирменным стилем Лишенко. И наряду с непринужденной обстановкой это действовало исключительно благотворно на все: от настроения участников до размеров их инвестиций. Неспешно и расслабленно поговорив о перспективах и технических деталях проекта, они обычно проникались к министру абсолютным доверием и выкладывали все свои козыри.

Обменявшись приветствиями и любезностями, участники переговоров расселись в удобных креслах за круглым столом.

– Итак, Вектор, господа. – Лишенко улыбнулся и указал в безоблачное небо. – Тридцать световых минут от Марты, час от Гефеста. Практически у вас под боком ждет своего часа огромная шкатулка с драгоценностями. И, само собой, этот час близок. Создав консорциум, вы сделали первый шаг к освоению богатств соседней планеты, так давайте же сделаем шаг номер два. Ведь сами собой бриллианты Вектора нам на головы не свалятся, их придется добыть…

Он снова указал на небо.

– Извините… – За спиной министра появился офицер внутренней охраны представительства. – Господин министр, срочное сообщение…

– Настолько срочное, чтобы мешать нашей беседе? – Лишенко был недоволен.

– Да. – Офицер перехватил его взгляд и, в свою очередь, указал глазами на сверкающее в зените солнце.

– Что? – Министр прищурился и попробовал взглянуть на светило. – Что вы мне подмигиваете? Кто-то летит?

– К звезде приближается некий объект, – торопливо прошептал офицер. – Курсом атаки!

– Атаки? – Лишенко обвел удивленным взглядом собравшихся. – Атаки чего? Марты? Гефеста?

– Нет, это скорее похоже на атаку… самой звезды.

– Что за чушь вы несете?! – возмутился министр. – Какие еще атаки?!

– Я бы порекомендовал спуститься в убежище, – ответил охранник. – Наблюдатели не могут определенно сказать, как будет развиваться ситуация.

– Вы срываете мне переговоры, – сквозь зубы процедил Лишенко. – Извольте выяснить определенно, что происходит, а уж после приходите с предложениями.

– Я…

Офицер не договорил, поскольку в ту же секунду ясный весенний день превратился в одну большую вспышку гигантского блица. Лишенко невольно прикрыл глаза рукой, а все его собеседники зажмурились. Охранник грубо схватил министра за ворот пиджака и потянул куда-то внутрь здания. Лишенко потерял равновесие и завалился на пол вместе с креслом. На помощь первому офицеру подоспел еще один, и уже вдвоем охранники поставили грузного шефа на ноги. Действовали офицеры практически вслепую. Зажмурившись, они подхватили министра под руки и потащили через холл к лифту. Когда они были уже у никелированных дверей, в спину им ударила волна нестерпимого жара. Лишенко обернулся, вытаращив покрасневшие, слезящиеся глаза, и рассмотрел, как на широком балконе дымятся корчащиеся силуэты недавних собеседников, как вспыхивают яркими огоньками рассаженные вдоль перил цветы, как пламя охватывает весь балкон и врывается внутрь здания. Казалось, что горит даже воздух. Министр задержал дыхание и прыгнул в раскрывшийся лифт. Внутри металлической коробки было еще не так жарко, но металл нагревался с немыслимой быстротой. Спустя пять секунд к стенкам лифта нельзя было притронуться. Охранники все еще прикрывали Лишенко собой, но их кожа уже начала покрываться крупными волдырями, а лица с мутно-красными невидящими глазами перекосило от боли. Министр схватил пиджак за полы и, выворачивая, накинул его на голову. Лифт закрылся, но почему-то никуда не поехал. Министр ткнул в самую нижнюю кнопку, но автоматика будто умерла. Лишенко сполз по горячей стене на пол и завыл от боли и отчаяния. В этот момент лифт вздрогнул стальным телом и быстро скользнул вниз. Остановился он так же резко, с неприятным скрежетом. Двери не открывались. Министр оттащил от дверей бесчувственные тела охранников и, ломая ногти, попытался раздвинуть створки. Металл обжигал пальцы, а перед опаленными глазами Лишенко плавали радужные круги. В душегубке стального ящика почти не осталось воздуха. Цветные разводы сменились сгущающимися сумерками. Министр почти потерял сознание, но тут левая створка подалась, и в образовавшуюся щель ворвался поток прохладного воздуха. Лишенко приник к щели, но снаружи в нее просунули какой-то железный прут, и министру пришлось отпрянуть.

– Сейчас! – пообещали снаружи. Дверцы медленно разъехались в стороны, и в одежду Лишенко вцепились несколько сильных рук.

– Живой! – крикнул один из спасителей. – Срочно в лазарет! Носилки! Быстрее!

Министр торговли зашелся сухим надсадным кашлем, и к его лицу кто-то тотчас прижал кислородную маску. Он почти ничего не видел, цветные и темные пятна трансформировались в сплошную красную пелену, сквозь которую проступали только силуэты суетящихся вокруг людей.

– Этих в холодильник… – послышалось за спиной. – Пожарная команда готова? Ну так чего вы ждете?!

– Вода кипит!

– Тогда углекислотой тушите! Порошком!

– Перекрытия третьего этажа просели! Выше все вообще расплавилось. Несущие конструкции повело, плиты рушатся…

– Герметизируйте убежище, вентиляцию на замкнутый цикл!

– Там, может быть, еще кто-то остался.

– Там сейчас тысяча градусов в тени… если она есть!

– Генераторы не запускаются!

– Аккумуляторы используйте!

– Да сели они, почти все… А, черт! Током бьет!

Откуда-то издалека послышался характерный треск замкнувшей проводки. Искр Лишенко не видел, а запах для него теперь существовал только один – запах гари. Горелого пластика, металла, дерева, ткани, обожженной плоти и паленых волос…

– Что происходит?! – сорвав с лица маску, прохрипел он.

– Лежите, господин министр. – Его насильно уложили, и чьи-то проворные пальцы начали быстро наносить на лицо, шею и руки министра какую-то мазь. – Это солнце…

– Я получил солнечный удар?! – Министр истерично рассмеялся и снова зашелся кашлем.

Те же руки снова надели на его лицо маску. В плечо вонзилась игла, затем еще раз… Шипение баллончика, и снова пальцы наносят на лицо и открытые части тела какое-то лекарство, на этот раз в виде пены.

– Что-то случилось с нашим солнцем, – пояснил все тот же голос. Лишенко только сейчас осознал, что говорит с ним не тот, кто занят лечением. Колдовала над ожогами явно женщина, а отвечал на вопросы мужчина. – Дневная сторона Марты в огне. На ночной тоже не прохладно. Градусов пятьсот. Вся атмосфера полыхает.

– А Гефест? – промычал сквозь маску министр.

– Гефест оказался почти в разбухшей короне… Там сейчас как в мартене. Нет, одним словом, больше Гефеста.

– Но как?! – простонал Лишенко.

– Кто его знает – как? Говорят, что-то вынырнуло из гиперпространства и врезалось прямо в солнце. Не сгорело в короне, а ударило прямо в фотосферу. Ну, а там уже и рвануло… Но вы не волнуйтесь, господин министр, это надежное убежище. Его строили с расчетом на термоядерную бомбежку. Тут можно год в автономном режиме продержаться. Жалко вот людей мало спаслось. Человек сорок всего, и только одна медсестра на всех…

– Сорок?! – Министр приподнялся на локтях. – Только сорок?!

– Да. – Невидимый собеседник вздохнул. – Из сорока миллионов. На Марте шестнадцать таких убежищ, но вряд ли в них успело спуститься больше народа, чем в наше. Стихнет пожар, попробуем с ними связаться.

– О, госп… ди… – простонал Лишенко, опускаясь обратно на носилки. – За какие грехи? Ответа на этот вопрос не знал никто…

– Главный орбитальный маяк Харона-2, прошу проводку. – Шкипер марсианского сухогруза «Энола» развернулся к экрану гиперсвязи.

– В проводке отказано, – равнодушно ответил кибер маяка.

– Не понял. – Шкипер удивленно поднял брови и обернулся к единственному пассажиру. – Как это – отказано? Зону закрыли?

– В проводке отказано, – повторил автомат.

– И что мне теперь, в гиперпространстве дрейфовать? – Спорить с машиной было бессмысленно и даже немного странно, но шкипер разговаривал скорее с самим собой. – Прошу проводку к резервному маяку.

– В проводке к резервному маяку отказано.

– Чертова железка! – Капитан озадаченно уставился на пассажира. – Что будем делать, господин генерал?

– В системе есть другие маяки? – Генерал Родионов бросил взгляд на звездную карту.

– Только военные. Но наш груз может вызвать у военных массу ненужных вопросов. Такое количество немаркированного оружия и сомнительная полетная карта… – Они могут догадаться, куда мы направляемся. Ведь порталы Харона-2 ведут только в двух направлениях: в Солнечную и к Данае.

– Предоставьте это мне. – Генерал усмехнулся. – Как разговаривать с младшими офицерами-навигаторами я знаю.

– Любой каприз за ваши деньги. – Шкипер переключил частоту. – Сухогруз «Энола» вызывает базу «Черчилль».

– Дежурный по базе лейтенант Форбс, – ответил нормальный человеческий голос. В отличие от кибера главного маяка, дежурный навигатор военной базы был чем-то встревожен. – Ждите указаний, «Энола».

– Опять двадцать пять! Что тут происходит?! – возмутился шкипер. – Got damned, Forbs! What's happen?!

– Чрезвычайная ситуация, – строго ответил дежурный. – Следите за своей речью, «Энола».

Харон-2 был марсианской Колонией, но Устав Объединенных Флотов ОВК предписывал вести все служебные переговоры по-русски. Родионов жестом предложил капитану уступить право вести беседу, но марсианин уже вскипел и набросился на Форбса сам.

– Я не могу затормозить без привязки к серьезной массе, «Черчилль»! – снова перешел он на общий язык. – А чтобы оставаться в гиперпространстве, мне потребуется сохранить скорость. А я уже начал ее сбрасывать для выхода из прыжка. Что прикажете делать?!

– Ждите указаний, – как-то рассеянно повторил дежурный.

– Сынок, – наконец вклинился генерал. – Говорит генерал армии Родионов. Мне некогда ждать твоих ценных указаний.

Генерал попытался произнести это с иронией, но на лейтенанта не произвело впечатления ни звание пассажира «Энолы», ни его отеческий тон. Казалось, что внимание дежурного сосредоточено на чем-то более важном, нежели щекотливая ситуация, в которую попало грузовое судно Марсианского Триумвирата. Капитан «Энолы» снова сменил частоту и включил обзорный гиперскан. Ждать указаний можно было неопределенное время, а выходить из прыжка следовало в ближайшие десять минут. Не позже. Иначе могли полететь активаторы индивидуального портала. Перепрограммировать их управляющий блок можно было за пять секунд, но перепад напряжения – от постепенной активации выходного контура к резкой нагрузке на входной – мог превысить порог и без того потрепанной защитной системы. Выход из ситуации был только один – просканировать трассу по вектору выхода из прыжка и выйти без проводки. В насыщенном искусственными спутниками, космическими станциями, доками, орбитальными фабриками и вспомогательными модулями пространстве вокруг, например, Марса или Земли такая самодеятельность была строго запрещена, но у Харона-2 пространство было не так забито техникой. Если выбрать вектор «160»… Да, пожалуй, этот вариант вполне годился. Тормозной тракт в этом направлении был свободен вплоть до астероида Шлиман – вполне приемлемой тормозящей массы. Оставалось только дать предупредительный сигнал, но шкипер был опытным космолетчиком и сообщать навигатору о своих планах не спешил. Совсем не предупреждать о маневре, конечно, нельзя, но и выслушивать увещевания или ругательства целых десять минут подряд капитану не хотелось. Сообщить он, конечно, сообщит, но секунд за тридцать до маневра… Шкипер вкратце поделился задумкой с генералом, и тот его план одобрил.

– «Энола»! – вдруг крикнул лейтенант Форбс, выйдя на запасную частоту. – Назад!

Шкипер даже вздрогнул. Неужели офицер предугадал его намерения? Чтобы скрыть смущение, он откашлялся и ответил как можно спокойнее:

– Слышу вас, «Черчилль», повторите приказ.

– Назад! Вектор проводки «300»! Уходите за Трайдент!

– Вы что, с ума сошли, лейтенант?! – возмутился шкипер. – Что я забыл на самом краю системы?!

– Уходите! – Голос Форбса сорвался. – Конец…

Эфир неожиданно очистился. Капитан «Энолы» тронул сенсор поиска, но на всех частотах воцарилась гробовая тишина, словно в системе звезды К2Е-5690 не осталось ни одного спутника, ни одной радио и гиперрелейной станции, ни одного корабля, маяка или орбитального аппарата. Будто вся система внезапно погрузилась в котел с густой вязкой тишиной. Шкипер Удивленно развернул уловители гиперскана в сторону Харона-2 и включил видеообработку сигнала.

От того, что он увидел, шевельнулись волосы на его голове. Обычно такая спокойная и не слишком яркая звезда К2Е-5690 вздулась, словно перекачанный косматый шар. Ее корона растеклась в пространстве гигантскими ручьями извивающихся протуберанцев и сияла так, словно силилась перещеголять сверхновую. Темный округлый силуэт в прицеле одного из ее толстых щупальцев тоже сначала раздулся, но в конце концов прекратил расширение и начал съеживаться. При этом он все больше светлел, наливался оранжевым, затем ослепительно белым цветом, и наконец…

Шкипер невольно отпрянул от экрана. Силуэт Харона-2, некогда Колонии Марсианского Триумвирата, а ныне полноправной планеты ОВК, места проживания девяти миллионов человек, лопнул, разлетаясь на множество мелких кусков, а последовавшая откуда-то из центра лопнувшего шара вспышка слилась с губительным сиянием звезды. Плазменный шторм донесся до Шлимана, оплавил поверхность равнодушного астероида, немного сдвинул его орбиту и помчался дальше… До края системы – газового гиганта Трайдента – было почти два часа, но сила вспышки оказалась настолько велика, что капитан «Энолы» не сомневался – по первое число достанется и Трайденту. Растерять такую энергию за два световых часа было просто невозможно.

– Полный назад, – приказал сам себе шкипер. – Пристегнитесь, генерал.

– Что за черт?! – Родионов не отрывал взгляда от экрана. – Что вы собираетесь делать?

– Будем менять курс и попробуем прыгнуть сразу к Данае.

– Вы рискуете перегрузить силовую установку, – забеспокоился генерал. – Если откажет защита, мы можем потерять управление индивидуальным порталом.

– К дьяволу перегрузки защитной системы! – Шкипер ожесточенно помотал головой. – К чертовым собакам – перепад напряжения! Выходить в пространство, объятое таким кошмарным катаклизмом, равносильно самоубийству. Уж лучше лишиться индивидуального портала и заплатить штраф за неумышленную порчу оборудования.

– Но запас топлива…

– Его хватит на три таких маневра! – Капитан набрал код нужной команды.

Компьютер возмущенно пискнул, но все же перебросил энергию с выходного контура на входной. Следом за главным блоком недовольно запиликал блок гиперпорта. Перегрузка по «красному коду» была ему практически приговором. На мостике запахло озоном, горелой проводкой и пластиком.

– Держись, «Энола», – пробормотал шкипер, напряженно следя за показаниями приборов. – Вывози, старушка…

«Старушка» звякнула сигналом перегрузки силового агрегата и внезапно вздрогнула всем корпусом. Шкипер пораженно замер и перевел недоверчивый взгляд с экрана гиперсканера на показания ходового блока.

Потеряв контроль над системой перекрестной подачи энергии на контуры, сухогруз «Энола» выходил из прыжка. Такой подлости от верной посудины капитан никак не ожидал.

– F… s.. t! – бешено заорал шкипер. – Будь ты проклята, механическая дрянь!

– Капитан! Делайте что-нибудь! – крикнул, в свою очередь, Родионов.

– Я ничего не могу поделать. – Шкипер устало откинулся на спинку кресла. – Придется вашему князю Бородачу обойтись без этой поставки… и без вас. Мне очень жаль, генерал.

– Жаль?! – Родионов вскочил. – Что значит – жаль?! Немедленно исправить! Пошлите сигнал бедствия!

– Его никто не примет. – Капитан указал на обзорный экран.

Зеленоватое свечение выходного кольца индивидуального портала смешалось с плазменными потоками солнечной бури. Едва выйдя из гиперпространства, «Энола» потеряла все надстройки и антенны и закувыркалась, словно перекатываемый ветром комок бумаги. Автоматика попыталась выровнять полет несколькими вспышками маневровых двигателей, но не справилась с задачей и наконец сдалась. Вектор движения судна сменился, скорость возросла, и теперь оно летело точно к Шлиману.

Сухогруз еще не приблизился к астероиду, а ходовая рубка уже потеряла ббльшую часть бронеплит и керамической обшивки. Поэтому, когда масса оплавленного каменного обломка притянула к себе изувеченное тело судна, пугаться столкновения было уже некому. Нет, шкипер и пассажир были в тот момент еще живы, но боль от ожогов не позволяла им думать о чем-то постороннем. О чем-то, кроме сползающих лохмотьев сгоревшей одежды, кроме боли в глазах, помутневших, словно зажаренный белок яйца… О чем-то, кроме крови, испаряющейся из трещин в обугленной, лопнувшей коже…

Сухогруз «Энола» достиг кипящего каменного плато точно в ту секунду, когда капитан корабля издал последний стон и сердце его остановилось. Одновременно остановилось и термоядерное сердце «Энолы». Генерал Родионов прожил на секунду дольше и успел услышать оглушительный скрежет сминающегося металла и гул кипящей лавы…

А надгробием им стал взрыв реактора, расплескавший каменную жижу по плавящемуся астероиду на многие километры…

Многокилометровый слой углекислотных облаков и адское пекло под ним. Пустыня. Здесь нет жизни, кроме той, что принесли люди. Кроме той, что укрыта под огромными сверкающими куполами. Их великое множество, и в большинстве своем они являются всего лишь прозрачными крышами зарывшихся в грунт зданий. Десятки этажей вниз, тоннели-переходы, просторные зеленые гроты с маленькими искусственными солнцами и резервуарами, в которых плещутся крохотные озера. Жилые кварталы и паутина монорельсовой сети. Перекрестки пешеходных и транспортных развязок, по привычке именуемые площадями, колодцы шахт и тупики штолен, тоннели и вместительные залы промышленных предприятий. Все спрятано под грунт. Все живет своей размеренной жизнью. И прекрасно обходится без вида на неприветливое низкое небо и раскаленные камни. Для чего нужны эти хрупкие купола, если сквозь них все равно не видно ни солнца, ни звезд? Гораздо проще было бы оставить на поверхности лишь посадочные площадки да бронированные шлюзы. Меньше возни с обслуживанием, практично и экономно. И никакого риска…

Карпов-младший заложил руки за спину, словно выражал несогласие с мнением несуществующего оппонента. Да, именно так: расточительно и неоправданно. Вот все, что можно было сказать об идее возведения над крупными зданиями-подземельями прозрачных куполов. Но… почему же он стоял сейчас здесь, на смотровой площадке, и как зачарованный пялился на измученную парниковым эффектом и жутким атмосферным давлением пустыню? Стоял в одном ряду с сотней таких же бездельников и не мог отвести глаз от унылого желто-серого пейзажа. К его услугам были панорамные видеоокна на курортном уровне «Земля-2», или он мог приказать гостиничному голотерминалу создать прямо в номере достоверную имитацию любой климатической зоны любой освоенной планеты. Но этого ему почему-то не хотелось. С упорством обреченного он раз за разом, в любую свободную минуту выбирался на ближайшую площадку и смотрел на раскинувшийся вокруг города холмистый ад. На бегущие по куполу струйки кислотных дождей, на клубящиеся прямо у поверхности и выше облака смертоносных испарений, на редкие фигурки взлетающих и садящихся кораблей, на деловую суету роботов, меняющих изъеденные кислотой и коррозией детали поверхностных механизмов и коммуникаций… Увидеть за стеклом человека было нереально. В такой агрессивной среде, при средней температуре в пятьсот градусов, да еще при давлении в сотню земных атмосфер, даже в скафандре повышенной защиты – из металлокерамической брони, с титановым экзоскелетом – никто не продержался бы и десяти минут. Только тяжелые бронированные механизмы. Они заботливо, словно садовники, ухаживали за диковинным парком, где вместо деревьев росли причальные мачты и ажурные башни диспетчерских, вместо цветов – тарелки антенн, а роль фонтанов исполняли застывшие водопады куполов.

Венера была, пожалуй, единственной планетой класса «А», не подвергшейся терраформированию. Или, на сленге специалистов: «оземлению». На вопрос «Почему?» ответить было некому. Проблемами освоения занималась специальная комиссия, но в ее задачи входила разработка планов преобразования в подобие Земли планет дальнего внеземелья, таких, например, как Вектор в системе Марты и Гефеста. Ведь это были дикие территории, и их превращение не требовало особых юридических формальностей. С Венерой дело обстояло иначе. На ней уже более ста лет жили люди. Миллионы людей. Большинство из них родились на этой планете, под этими куполами. Чтобы заняться превращением кислотного парника в пригодную для жизни копию Земли, требовалось убедить каждого из них в целесообразности проекта. Проекта не бесспорного, дорогостоящего, долговременного. Представьте, что к вам домой вваливаются строители и говорят: «Твой дом полная развалина, мы построим на его месте настоящий дворец, но ты пока поживешь в палатке, посреди стройплощадки. Недолго, лет двадцать. А еще заплатишь за новое жилье половину своего пожизненного дохода. Не сразу, в рассрочку, за те же двадцать лет». Кто согласится на такие условия? Особенно если дом на самом деле, возможно, и не слишком удобен, но крепок, надежен и быт в нем отлажен до мелочей…

Карпов покачал головой. Скорее всего Венере суждено остаться пустынной ядовитой планетой до скончания веков. Или до тех пор, когда технологии трансформации планет достигнут такого совершенства, что превращение углекислотной атмосферы в азотно-кислородную станет делом одного рабочего дня. А очистка и дезактивация почвы целой планеты будет таким же обыденным делом, как прополка средних размеров огорода.

Карпов взглянул на циферблат. До посадки на космолет оставалось три четверти часа. Еще сорок пять минут, и о мрачной Венере останутся лишь воспоминания. Он улетит на свою удобную, давно освоенную Европу и надолго забудет о желто-серых тучах и о противном жжении где-то под ложечкой от беспокойства за надежность прозрачных куполов. Забудет о жарком, тяжелом мире, который летит в пространстве так близко от Солнца, но не видит его даже в полдень…

Или… все-таки видит? Карпов удивленно поднял глаза к зениту. Что это за разрыв в облачном фронте? Блик от посадочного факела очередного космолета? Карпов почувствовал, как в груди формируется тугой прохладный комок. Предчувствие больших неприятностей было вполне отчетливым. Желтое пятно на фоне облаков становилось все ярче. Оно ширилось, разгоралось, его блеск уже не пробивался сквозь тучи, а рвал их завесу в клочья… Карпов невольно попятился.

Лифт! Скорее к лифту! Что бы это ни было, лучше убраться подальше. Лучше спуститься на самый нижний уровень и досмотреть этот странный эпизод по каналу внутренней инфосети. Карпов наконец пересилил любопытство и бросился к заветным створкам. Там уже толпились люди. Пока их суета не имела признаков паники, но самообладание утекало из этих, любителей экзотических пейзажей, словно вода из пробитой цистерны. Когда Карпов прорвался к лифту, сияние в небесах разгорелось до яркости софита, а люди с воплями ринулись на штурм кабин.

Какой-то мускулистый мужчина в форме техника оттолкнул Карпова в сторону и ворвался в лифт первым. Следом за ним в кабину запрыгнули еще трое не растерявшихся верзил. По пути один из них отшвырнул в сторону хрупкую девчушку. Она упала почти под ноги Карпову, и о нее тут же начали спотыкаться остальные страждущие. Карпов присел и вытянул девушку из-под ног толпящихся беженцев. Кажется, ей успели сломать руку и, возможно, пару ребер. Она была страшно бледной, по щекам текли крупные слезы, но девушка переносила боль молча.

Скоростные лифты не справлялись с нагрузкой. Толпа редела слишком медленно. А свечение за спиной разгоралось слишком быстро. Оно было уже таким ярким, что в нем утонули все наружные постройки и соседние купола. Оно заливало ослепительными лучами не помнившую ничего подобного поверхность планеты на тысячи километров вокруг, от горизонта до горизонта. Карпов невольно прищурился и, схватив девушку под локоть здоровой руки, потянул за собой. Вдвоем пробиться к лифту им не светило, а времени на терпеливое ожидание в очереди уже не оставалось. Они торопливо доковыляли до аварийной лестницы и…

В этот момент купол загудел от тяжелого удара. Волна низкого звука ударила по перепонкам и заставила невольно пригнуться. Почти сразу за ударом последовал громкий скрежет, еще более громкий хруст, и по центральным секциям купола поползли длинные трещины. Карпов бросил на свод всего один короткий взгляд, но этого оказалось достаточно, чтобы осознать всю безвыходность ситуации. Тем не менее он решительно подтолкнул спутницу, и они затопали по гулкой металлической лестнице вниз. Пролет… другой… третий… За спиной послышалось шипение – это смыкались герметичные створки между этажами. Карпов подхватил спотыкающуюся девушку на руки и ускорил шаг… Девять… Мало! Двенадцать… Створки шлюз-камер хлопали уже совсем близко. Что же там произошло?! Неужели ударная волна неведомого взрыва была настолько сильна, что не только разрушила купол, но и заставила сработать автоматику на уровне двенадцати… нет, уже четырнадцати этажей под поверхностью! Руки устали и сами собой выпустили девушку. Идти она не могла. Первая стадия болевого шока – стадия возбуждения – прошла, и теперь спутница не могла даже пошевелиться. Карпов снова поднял ее, но теперь не на руки, а забросил на плечо. Девушка вскрикнула и обмякла. Видимо, потеряла сознание от боли, ударившись о плечо Карпова сломанными ребрами… Двадцать этажей вниз, а переборки все хлопают, отрезая бушующий наверху пожар от подземного города… Пожар в углекислотной атмосфере! Вроде бы абсурд, но Карпов отчетливо видел, как над треснувшим куполом взвились языки белого пламени! Или это было не пламя, а потоки плазмы? Но откуда? Неужели… Неужели это вспыхнуло… Солнце? Но какой силы должна быть вспышка, какой гигантский протуберанец должна была выбросить его корона, чтобы пробить атмосферу Венеры?!

Переборка двадцать третьего этажа сомкнулась прямо за спиной. Карпов из последних сил рванулся вперед, но опоздал. Двадцать четвертый шлюз закрылся прямо перед его носом. Он остановился, осторожно опустил девушку на пол и замер, прислушиваясь. Кроме собственного тяжелого дыхания и далекого отзвука аварийных ревунов, он не слышал практически ничего. Никакого гула бушующего пламени или стона плавящихся конструкций. Возможно, это было неплохим прогностическим признаком, но тишина чаще всего бывает обманчива. Карпов уселся на пол рядом со спутницей. Девушка была жива, но в глубоком обмороке.

«Наверное, это не худший вариант для нее… Что бы ни произошло… Пусть она очнется в лучшем месте. Не в крошечной душной секции между этажами, а там, где не будет боли и страха. Либо в лазарете, либо в раю…»

Карпов тяжело вздохнул. В отсеке становилось жарко и душно. Плазменный пожар приближался. Карпов сел спиной к двадцать четвертой переборке, подтянул колени и сложил на них руки. Голову он откинул назад, прижавшись затылком к относительно прохладному металлу коварной шлюз-створки. Он почему-то больше не боялся. Ничего. Наверное, потому, что теперь уже бояться было глупо. Он снова покосился на спутницу. Совсем еще ребенок…

«Да, она-то, пожалуй, очнется в раю… Жаль, что мы больше не встретимся…»

С самого утра Великий Князь чувствовал себя отвратительно. Он давно уже забыл, что такое быть здоровым и полным сил, но сегодня его загадочная болезнь обострилась. Он с огромным трудом поднялся с постели и, кое-как приведя себя в порядок, с помощью слуг добрался до тронного зала. Руки отчетливо дрожали, ноги подкашивались, а голова словно налилась свинцом. Гордеев отпил из поданного слугой стакана пару глотков воды и откинулся на спинку кресла.

– Что-то солнце сегодня… – Он взглянул за окно.

Над столицей собрались тяжелые дождевые тучи, но даже сквозь их темно-серые бока просвечивал светлый диск солнца. Выглядело это довольно странно.

– Вспышка, говорят, – негромко пояснил слуга. – Гелиофизики через метеоцентр предупреждение передали. Просят граждан без необходимости на улицу не выходить, а если и выходите, сказали, только в шляпах, темных очках и белой одежде.

– Такая сильная вспышка? – Гордеев удивленно взглянул на слугу. – А ну, позови кого-нибудь…

Слуга поклонился и выглянул за двери. В покои тут же ворвался адъютант-полковник. Он подскочил к трону и срывающимся голосом запричитал:

– Беда, Великий Князь! Солнечная на грани катастрофы! Меркурий горит! Корона Солнца разбушевалась! Вспышка там, огромная, невиданная! В фотосфере факелы гигантские, корона протуберанцы выбросила… До Венеры! Что там в ее атмосфере теперь творится – одному богу известно! Инженеры говорят – конец венерианским городам. Не выдержат купола такой нагрузки. Наша ионосфера светится по всем широтам, Луна в три раза блеск увеличила. Магнитные бури почти заглушили эфир, только гиперсвязь и работает!

– А ну успокойся! – Гордеев шлепнул адъютанта по щеке. Не сильно, но обидно. – Тряпка!

– Ваша светлость, – полковник покраснел, – я… виноват… неожиданно все.

– В чем причина вспышки? Что говорят ученые?

– Да это нам и без них известно, – сдавленно просипел адъютант. – Ниоткуда появилась… словно из-под земли… То есть из-под… неизвестно чего! На гиперсканах все чисто было, в обычном пространстве тоже. Но вдруг вынырнула из какой-то норы и прямиком к звезде! Мы даже сообразить не успели, а она уже в фотосфере!

– Постой, кто «она»?

– Неизвестно, ваша светлость! Внешне – как обычная водородная звезда, яркая и по спектру излучения похожа, но только размером… с астероид и движется самостоятельно, почти по прямой. Вынырнула из ниоткуда и в Солнце!

– Черти бы вас всех задрали! Неужели нельзя было ничего предпринять?!

– А что тут предпримешь, ваша светлость?! Звезда же! Не ракетами же в нее стрелять!

– Звезда? Размером с астероид и с точно проложенным курсом? Ополоумели все от страха?! Стратегическое оружие от звезд отличить не можете?! Вероятный расчет траектории сделали?!

– Так точно, от Рубежа, получается, шла… шло…

– Что говорит Преображенский?

– Не проходили в его дежурство никакие звезды сквозь кольцо, а вот раньше – могли. Так и сказал. И еще про плен свой что-то сказал, только я не понял.

– Дай мне его на связь!

– Слушаюсь…

Гиперсвязь с постом Преображенского установилась только через десять минут. Взрыв на Солнце – военные, в отличие от гелиофизиков, называли вещи своими именами – не повлиял на устойчивость гипер связи, но серьезно разладил компьютерные системы ее активации.

– Сергей, что там у тебя за тайные знания об этих диверсионных звездах? – даже не поздоровавшись, спросил Гордеев.

– Здравствуйте, ваша светлость. Ничего тайного. Просто я видел такие в небе над Торбаном, а после мне подвернулась под руку разведсводка, и я составил модель. На модели выходило, что звезды должны пройти сквозь Рубеж. Но на деле, когда наступил такой момент, они просто исчезли. Во всяком случае, до сегодняшнего дня в нашем пространстве их никто не видел.

– Ясно. Как считаешь, тайное оружие?

– Все может быть. Я давно задумывался – зачем технократам выбрасывающиеся силовые ловушки, если чиниды сражались с ними только при помощи лучевых орудий?

– Ты там случайно трофеями не разжился? Нам бы такие ловушки сейчас тоже пригодились.

– Я отправил восемь трофейных крейсеров с фронтовым буксиром «Родина». Он сейчас где-то на пути к Медее. Но все захваченные корабли повреждены и не имеют энергоресурса. А переставить катапульты ловушек на наши рейдеры не так-то просто. Да и не справятся ловушки со звездами. Масштаб не тот.

– Что же теперь – просто сидеть и ждать, когда чиниды забросают нас этими звездами?

– Сомневаюсь я все-таки, что это инициатива чинидов… Будь у них такое оружие, ни ядерные снаряды у нас они бы не выпрашивали, ни с Технократией резину не тянули. Давно врезали бы по Ромме или ее звезде, да и вся война…

– Чиниды нас приложили или нет – не важно. Они все равно свое получат. Не за это, так найдется за что еще. Вопрос в другом…

– Я понял. Нет, сидеть и ждать нам не стоит. Надо выслать подкрепление Попову и захватить несколько кораблей технократов целыми и заправленными. Заодно выспросим у их капитанов, для чего изначально предназначались ловушки. И если для диверсионных звезд, то чьи это звезды на самом деле. Разрешите?

– Твоя задача – стеречь Рубеж, – возразил Гордеев. – Попову помогут «беркуты». Они как раз освободились. Осаду Данаи теперь инженерно-пехотная армия держит.

– Прорваться не удалось?

– К твоим-то? Знаю я о героях, доложили… Нет, пока, Сергей Павлович, не удалось, но флаг над Д453 по-прежнему наш. Значит, не все потеряно…

Князь Бородач полулежал в кресле коменданта крепости Д300, отчего его изображение на экране видеосвязи казалось немного карикатурным. Сам Бородач этого не осознавал, зато Блинова и двух его ротных непропорциональность видеофигуры князя веселила от души.

– Я знаю, что у вас есть десантный транспорт, – лениво говорил Бородач. – Можете улететь в любую минуту. Задерживать не стану.

– И мы вас не станем, – спокойно ответил майор. – Правда, за осадную армию я ручаться не могу. Ею командует генерал Шабалин, а он шутить не любит.

– А ты, значит, любишь? – Князь сохранял относительное спокойствие, но чем дальше в тупик заходила беседа, тем заметнее становилась его нервозность. – Твоя крепость, майор, для меня как прыщ. Ничего особенно не значит, но для порядка его лучше бы удалить. Понимаешь меня? Можешь, конечно, до пенсии сидеть в подвалах, только зачем тебе это? Пользуйся моментом, пока я добрый. Улетай…

– Лучше сдайся, князь. – Блинов усмехнулся. – На суде зачтется.

– Вроде на одном языке говорим… – Бородач притворно вздохнул. – Ну что мне с тобой делать? Разбомбить?

– Так пробовал уже. – Десантник покачал головой. – Я в долгу не останусь, ты меня знаешь.

– Больно высокого ты о себе мнения. Кто ты такой, чтобы я тебя знал?

– Я тот, кто брал твой. дворец, – Блинов усмехнулся, – а заодно и хранилище.

– Ах вот что! – Князь немного напрягся. – Но я тогда уже на Земле был. Не видел я твоего героического захвата пустых покоев. И, кстати, разве не Преображенский ту акцию возглавлял?

– Он, а я ему помогал.

– Ну, герои, герои, не спорю… – Бородач снисходительно махнул рукой. – Только тут не Европа, а Даная. Тут тебе ничего не светит, майор… Слушай, а почему ты всего лишь майор? Отдельный батальон у тебя, а звание какое-то несерьезное.

– Мне хватает. Да и разве это главное? Вот ты – князь, а кто тебя уважает? Твоя банда?

– Ты меня утомил, десантник. – Бородач начал наливаться багрянцем. – Час даю. Не уберешься с планеты…

Окончание угрозы утонуло в шквале помех. Блинов удивленно взглянул на ротных и указал глазами на дверь кабинета. Для переговоров он, как и князь, оккупировал канцелярию своей крепости. Первый ротный выглянул в коридор и тут же отпрянул, пропуская разгоряченного лейтенанта технического взвода.

– Радиационная тревога, господин майор!

– Ядерный удар?! – Блинов вскочил.

– Никак нет! Крупная солнечная вспышка! Армия отошла в тень спутников, связь с ней потеряна. Только на гиперчастотах, но магнитная буря не позволяет запустить аппаратуру – компьютеры зависают или просто отключаются. Системы наведения в порядке, но локаторы не работают…

– Надо наблюдателей на башни поставить – вдруг, Бородач под шумок бомберы пошлет, – предложил командир второй роты.

– Нельзя, господин капитан, – возразил техник. – Там, наверху, сейчас настоящее пекло. Озоновый слой как решето, радиационный фон раз в двадцать выше нормы, яркость светила такая, что самые темные фильтры не спасают. Но и атмосферных бомберов можно не опасаться. Магнитная буря не только наши системы разладила. По всей планете электроника молчит. Не взлетят самолеты. Просто движки не смогут запустить.

– Слушай, а если наши не успели сесть на спутники?! – ужаснулся первый ротный.

– Космическим аппаратам вся эта иллюминация не страшна, они и не к таким вещам приспособлены, а вот если они сели и укрылись в городах… – Лейтенант покачал головой. – Электроника куполов наверняка тоже отключилась. Там сейчас, как в затонувшей подводной лодке, – душно, холодно и некуда всплывать.

– У нас здесь тоже не сахар. – Второй ротный пощелкал выключателем мертвого кондиционера.

– Мы хотя бы на планете, атмосфера кругом… – Техник вздохнул. – Кончится вспышка, все наладим. А вот ребятам, которых беда на безвоздушных спутниках настигла, точно не позавидуешь. Одна надежда на химические регенераторы и теплоизолирующую броню куполов.

– Да, однажды, помню, малый рейдер «Ветер» сутки без электропитания дрейфовал… – негромко произнес Блинов. – Выжили ребята. Но это в глубоком космосе случилось. Там поблизости ни звезд, ни планет не было. Всей радиации – только от собственного реактора. А тут вон что творится. Излучения сколько хочешь, да еще на выбор, от гамма до рентгеновского.

– И корона распухла, – добавил лейтенант. – Плазма атмосферу сжигает, как автоген. Если не закончится этот катаклизм в течение суток, на Данае станет ненамного уютнее, чем на спутниках.

– Эх, сейчас бы Д300 взять! – Первый ротный с Досадой хлопнул себя по колену. – Такая ситуация сложилась! Может, в тяжелые скафандры запакуемся Да махнем?..

– На чем? – остановил его комбат. – Сказано тебе – не заведутся сейчас никакие машины.

– Космолеты-то заведутся!

– Опасно это, – возразил техник. – Да и бронированные спутники наверняка тоже пока в строю. Может, связи с ними у Бородача нет, но автоматическая программа в них наверняка действует. Не ответим на «свой-чужой», и амба…

– А я бы попытал счастья! – не унимался ротный. – Господин майор, может, попробуем?

– Нет, Трошкин, остынь. – Блинов покачал головой и перевел взгляд на лейтенанта-техника. – Судя по всему, тот же случай, что и везде?

– Так точно, – техник мрачно кивнул. – Тридцать третий по счету. Нам еще везет – можно сказать, по-божески жарит. А вот на других Колониях… От Марты и Гефеста одни угли остались, а Харон-2 вообще взорвался…

– Так это что, не только на местном солнце вспышки? – догадался ротный Трошкин.

– В том-то и дело. – Блинов положил на стол сводку. – Не хотел я вас раньше тревожить, но теперь уж… Вот. Почти по всем обитаемым системам град прошел. Какие-то не то звезды малокалиберные, не то энергоракеты. Генштаб грешит на чинидов, только… мне показалось, что генералы и сами ни в чем не уверены. Слишком масштабная бомбардировка получилась. Так что не время сейчас друг друга воевать. Неизвестно, сколько нас теперь по всей Галактике живых наберется.

– Резонно. – Второй ротный скептически прищурился. – Еще бы князь Бородач это осознал. А то ведь он может не понять требований времени и, в отличие от нас, все-таки поднимет космолеты. Под шумок, так сказать…

…Сообщения о звездах-диверсантах приходили отовсюду. Операторы гиперсвязи Генштаба вели учет всех сообщений, и с каждым новым докладом атмосфера в штабе становилась все более наэлектризованной. Тридцать четвертое сообщение было наверняка не последним – хотя после него наступила долгая пауза – и до боли типичным.

«Системообразующая звезда спектрального класса G4V-3121 атакована неизвестным межзвездным объектом. В результате столкновения в короне звезды начались сильные возмущения вещества, выброс энергии магнитных полей в короне и хромосфере составил до десяти в двадцать девятой степени джоулей. Наблюдается десятикратное увеличение яркости хромосферы, рентгеновское и радиоизлучение превысило норму в десять раз. Плотность солнечного ветра на уровне двух обитаемых планет – Колонии Самсон и Колонии Форпост – увеличилась соответственно до полутора тысяч и девятисот двадцати частиц в кубическом сантиметре…»

И прочее, прочее… Некоторые рапорты изобиловали еще не такими подробностями, но главное в них было единым: стратегическое оружие неизвестного врага направлено на звезды спектрального класса от F до G, К и С, умеренной светимости и небольших размеров, вокруг которых вращались обитаемые планеты. Нападение было хорошо организованным, неожиданным и стремительным.

В двадцати пяти звездных системах (из тридцати четырех подвергшихся атаке) солнечные вспышки оказались настолько мощными, что некоторые обитаемые звездные спутники просто вспыхнули круглыми плазменными факелами. А вместе с ними вспыхнули примерно тринадцать миллиардов душ…

Таких потерь человечество не несло даже во времена страшнейших Четвертой и Пятой мировых войн…

Ударный крейсер «Старинов» шел в узком, по космическим меркам, пространстве между двумя массивами энергооблаков курсом к двойной планете Килла. Там была назначена встреча с подкреплением из отдельной эскадры «Беркута». По данным дальней разведки, у Киллы не было крупных сил технократов, но там располагалась главная рембаза их флота. Захватить несколько вражеских кораблей в этом секторе представлялось Попову наиболее вероятным. К тому же сектор Киллы постепенно приближался к Рубежу, а значит, уйти в свое пространство соединенной эскадре можно будет в один короткий прыжок. Условия казались вполне благоприятными для успешного выполнения задания.

– Боевое охранение на прямой, – доложил оператор связи.

– Слушаю, – контр-адмирал включил видеоканал.

– Вижу патрульную группу противника, – доложил капитан ведущего крейсера. – Пять космолетов крейсерского класса. Лежат в дрейфе, никаких действий не предпринимают.

– Не видят вас? – спросил Попов.

– Орудийные порты открыты, башни сориентированы в нашу сторону, но ходовые двигатели не активированы. И на связь не выходят. – Капитан в сомнении потер подбородок. – Странно как-то.

– Как вы оцениваете их позицию?

– Хорошая позиция. Самое узкое место в этом межоблачном тоннеле. «Шайбу» между ними точно не закатить – опасно. Да и силовые ловушки могут отбросить наши снаряды прямо в облака.

– В бой не вступать, – приказал Попов. – Даже лучевым оружием не баловаться. Попробуйте установить с ними связь.

– Есть, – неуверенно ответил капитан. – Только мы ведь уже попытались, господин контр-адмирал. Молчат как рыбы. А мы всего в мегаметре. Прикажете тормозить?

– Тормозите и ожидайте абордажники.

Попов отключил связь и отдал распоряжение пропустить вперед абордажные корабли. Едва флот землян перестроился, от боевого охранения пришел новый рапорт.

– Господин контр-адмирал, противник зашевелился! Вижу шестой корабль! Это земной рейдер. Наш малый рейдер. Трофейный, наверное.

– Откуда он взялся?

– Видимо, из трюма одного из крейсеров.

– Они собираются направить его для переговоров?

– Никак нет, господин контр-адмирал, он лег на курс… Черт, куда это он собрался?

– На какой курс? – В душу Попова закралось нехорошее предчувствие. На мостике «Старикова» вдруг стало неуютно и душно, словно испортилась система регенерации воздуха.

– Прямо в облако… – Капитан запнулся. – В облако!

– Беглый огонь! – крикнул контр-адмирал. – Перехватить!

– Огонь! – не отключая связь с флагманом, заорал капитан ведущего крейсера. – Второй, третий – полный вперед! Магнитозахваты на полную мощность! Перехватить рейдер!

– Эскадра, разворот оверштаг! Прыжок! – крикнул Попов по общей связи.

Контр-адмирал на глаз оценил расстояние от рейдера до облаков и понял, что из этой ловушки его эскадре не выбраться. Корабли разворачивались ужасно медленно, а маленький рейдер уже приближался к мерцающему краю энергооблака. Его силовой щит малиново светился от прямых попаданий, но пока держал, а бросившиеся на перехват крейсеры безнадежно отставали. К тому же по ним самим стреляли все пять больших кораблей технократов. Попов зачарованно следил за этой безумной погоней и мысленно отсчитывал секунды… Последние секунды жизни.

Вот рейдер – медленно, словно в тягучей патоке, – утонул в энергооблаке, вот одновременно прекратили огонь вражеские крейсеры, вот обреченно легли в дрейф три корабля боевого охранения… Контрадмирал перевел взгляд на экран гиперскана. Эскадре не хватило буквально нескольких секунд. Вокруг длинного носа крейсера тылового охранения, ставшего после разворота на сто восемьдесят градусов ведущим, вспыхнуло зеленоватое кольцо индивидуального портала, а за кормой сверкнула вспышка экстренного ускорителя… Вспышка…

Вспышка термоядерной тяги. Такой же, как и у нырнувшего в энергооблако рейдера. Вспышка ударила по глазам, ослепила, закружила, словно в калейдоскопе, водоворотом ярких бессмысленных картинок… Вспышка… но не от ускорителя крейсера. Гораздо более крупная. Вспыхнули пространство, энергия, корпуса кораблей и человеческая плоть…

Цепная реакция понеслась по немыслимым просторам энергетических массивов зарубежья со скоростью света, и теперь уже некому было оценить, насколько грандиозной и ужасной была та, самая первая, маленькая вспышка – всего лишь форсаж термоядерного ускорителя крошечного рейдера…

…Когда «беркуты» вынырнули в том секторе пространства, где должна была ждать эскадра контр-адмирала Попова, их взорам предстала захватывающая, но мрачная картина. На многие миллионы мегаметров прямо по курсу полыхал пожар. Это, конечно, весьма условное определение того, что увидели земляне, но иного им в голову так и не пришло. Бескрайний фронт энергооблаков детонировал, превращая космос в фантасмагорическую палитру. Входить в опасную зону корабли не рискнули и, тщательно проверив пространство гиперсканами, вернулись на свою сторону Рубежа…

– Прикрывай нас, Чато! Корабли технократов не должны прорваться к Килле-1 ни при каких условиях! И тогда мы уничтожим Диллен! Мы выжжем этот город дотла! А если у технократов не останется главной местной базы, падут и обе Киллы!

Темник Темулен воинственно потряс оружием.

– Принято, темник, – ответил командир флот-скот группы Чато. – Вам не помешает ни один корабль. Мы собьем их еще на подлете.

– За эту операцию Тиран даст нам звания Правителей! – распаляя себя, крикнул Темулен. – Ты хочешь стать Правителем, Чато?!

– Мне хватит звания «стратег флота», – Чато усмехнулся. Все эти офицеры силемании были немного чокнутыми.

– А я хочу быть Правителем! – отрезал темник. – Диллен будет стерт в порошок, и к Тирании присоединятся сразу две планеты! Я бросаю вызов славе Ергелана!

– Ах вот ты с кем соревнуешься! – Командир флотской группы многозначительно скривился. – Чтобы обогнать Ергелана, тебе следовало штурмовать Семри, а не Киллу.

– Ничего. Он взял Семри не сразу, а я завоюю Киллу с первой попытки, – немного спокойнее ответил Темулен. – Я начинаю наступление!

– Да пребудет с тобой Сунджа…

Темулен выбежал из шатра и сразу же впрыгнул в кабину одноместного командирского летуна. Силемания была уже готова к атаке…

На лица воинов опущены щитки шлемов, лучеметы взяты наперевес, барабанщики выбивают дробь-сигнал «готовность»… Второй линией стоят высокие бронемашины. Они сверкают зеркальными отражателями и хищно щетинятся многочисленными стволами залповых лучевых систем. Атмосферные летуны нетерпеливо покачиваются над самой землей, балансируя на струях конвертированной энергии… Да, пожалуй, все готово… Город впереди укреплен, и его стены усилены энергощитами, но для настоящего натиска это не проблема. Столица Киллы падет и будет втоптана в пыль тяжелыми ботинками силемании Темулена!

– Приготовиться! – чуть приподнимаясь на сиденье, крикнул темник. – Чато… Терминал летуна ожил.

– На связи, Темулен.

– Стреляй!

Серебряная стрела летела не правдоподобно медленно. Она прочертила в синем небе Киллы-1 длинный белый след и снизилась под очень крутым углом. На мгновение темнику даже показалось, что стрела упадет не на город, а прямо к его ногам, но ничего подобного не произошло. Далеко, почти у горизонта, полыхнула вспышка, и над Дилленом поднялось белое грибовидное облако.

Летун темника дернулся и резко выбросил из днища опорные штанги. Чато предупреждал Темулена, что, пока не начнется пожар, следует отключить все электронные приборы, но темник почему-то решил, что к его личной машине это не относится. Теперь летун умолк, и все попытки снова поднять его в воздух оказались бесполезны. Плюнув на капризную технику, темник взобрался на пригорок и поднес к глазам оптическую трубу.

Вспышка! Яркая, как оба солнца над Киллой-1! А затем… Ужасная, сокрушительная огненная буря! Ревущий ураган, сметающий на своем пути дома и оборонительные конструкции! Пожар, превращающий в пепел людей, машины, оружие, деревья, выжигающий землю! О, как это было прекрасно! Как был восхитителен в своем безумии этот ужасающий, волшебный огонь! Он заставлял захлебываться кровью сердца, заставлял людей благоговейно подгибать колени и склонять голову! Вот он, истинный бог! Вот он – Великий Сунджа, судья миров и властитель судеб!

– Вперед! – снова приподнимаясь, заорал Тему-лен. – Растопчите остатки этого нечистого гнезда, мои воины! Мы завоюем весь мир!

– Весь мир! – откликнулась многотысячная армия.

Сотни тысяч ног почти разом шагнули вперед, и едва успокоившаяся после взрыва земля снова загудела…

Спустя час войско Темулена смогло войти в сгоревший город, а спустя еще час – вышло на его противоположную окраину, не сделав по пути ни единого выстрела. Враг был полностью уничтожен всего лишь одной серебряной стрелой. Все в войске уже не раз слышали о могучем оружии из-за Рубежа, но до сих пор его использовало только войско зарубежного Правителя Бордачи, союзника стратега Ергелана, и увидеть воочию, что оставляют после себя серебряные стрелы, никому из воинов Темулена еще не удавалось.

– Чато, – попытался связаться с орбитой темник. – Чато!

Терминал нового летуна почему-то молчал почти все время, пока войско шло по дымящимся, раскаленным руинам города. Теперь он ожил, но все равно разговору мешал треск сильных помех.

– Слушаю… лен… – донеслись обрывки ответа.

– Ты видел это раньше? – Темник указал на руины. – Это какое-то… это… оружие ада!

– Да, я видел… на Семри… – протрещал эфир.

– Пепел, сплошной горячий пепел… – В голосе темника промелькнули нотки страха. – Я видел тени… черные тени людей. От них не осталось даже костей! Только тени. Мои воины не нашли ни одного уцелевшего. Даже в подземельях. И никакого оружия, никакой добычи… Это… не правильная война, Чато!

– Это новая война, – пробился сквозь помехи ответ. – Возвращайся в стан, Темулен… Корабли будут к утру… На Килле-1 делать больше нечего, но Киллу-2 защищают четыре крепости, и они гораздо мощнее. У меня осталось только три серебряных стрелы. Будет тебе и настоящая война.

– Хорошо бы, – буркнул темник, высовываясь из летуна. – В маршевые колонны! Идем в стан!

Ему внезапно показалось, что земля как-то странно качнулась. Темник оперся о борт летуна и непроизвольно согнулся почти пополам. Его вырвало на крыло прямо на виду у солдат. Темулен вытер губы рукавом и Удивленно взглянул на запачканную ткань.

– Это чума, темник! – прохрипел тысячник Читан. Его лицо было бледным, даже немного зеленоватым, а белые губы дрожали. – Этот город отравлен! Это месть технократов! Они мстят нам даже с того света!

– Чума не живет на пепелищах! – возразил темник, и его снова вывернуло наизнанку.

– Все войско погибает от этой болезни! – Чигана тоже вырвало. – Надо звать лекарей! Надо улетать с этой проклятой планеты! Надо… надо…

Тысячник упал на колени, обхватил руками живот и уткнулся лбом в землю.

– Ча-ато! – проревел Темулен. – Сажай свои корабли немедленно! Прямо сюда! Мы не дойдем до стана!

– Но ведь мы решили – утром! – удивился Чато. – Что произошло?

– Чума! Мы умираем! – прохрипел темник. – Вывози нас отсюда! Вызывай лекарей…

– Лекарский обоз сейчас идет к Мосите. – Командир группы задумался. – Это совсем в другой стороне. Можно вызвать госпиталь на Торбане… Но там нет эпидемиологов.

– Все равно у них должно быть лека-арст… о-о… – Темулена снова прополоскало.

– Сейчас свяжусь с Торбаном, – решил Чато.

Он совещался с планетой долгих пять минут. За это время половина маршевых колонн Темуленова войска успела просто свалиться в черную сажу, а другая половина билась в судорогах и корчилась от желудочных спазмов, сидя, стоя на коленях или пытаясь опираться о технику. Некоторые из упавших уже не двигались, другие пока еще слабо шевелились, но остальные из последних сил держались, и темник поклялся их спасти.

– Ча-ато! – снова взвыл он, потрясая слабеющим кулаком над головой. – Сажай корабли!

– Лекари вылетели, – сообщил Чато. – Сказали поднять всех уцелевших на борта, но запереть в трюмах… Чума может оказаться очень заразной.

– В трюмах… – Темник уже плохо соображал. – Поднимай нас… на борта.

Корабли флотской группы Чато появились в небе спустя еще десяток минут. Темулен смотрел на снижающиеся серебристые точки отрешенно, уже почти не понимая, что происходит.

Не понял он, что случилось, и когда цвет неба неожиданно сменился с темно-синего на почти белый, а затем прямо с этого чистого полотнища посыпались миллиарды кривых золоти сто – голубых молний. Они пронзали небо, вспахивали землю и заряжали воздух, превращая его в сплошное электрическое месиво. Те-мулен судорожно вдохнул и вдруг понял, что не может дышать. И дело было не в молниеносной чуме, поразившей его войско, а в том, что белое сверкающее небо отравило атмосферу. Темник на мгновение очнулся и поискал взглядом космолеты Чато. Их нигде не было видно. Темулен поднял голову и огляделся по сторонам. Далеко на востоке горели тяжелым красным пламенем какие-то костры… Скорее всего это и были корабли Чато…

Ловушка захлопнулась, но темнику было уже все равно. Он безвольно уронил голову на броню летуна и судорожно вдохнул. Легкие захватили воздух, но в нем теперь не было достаточного количества чистого кислорода. Молнии заполнили все пространство вокруг города, но по какой-то странной прихоти не коснулись пепелища. Их золотисто-синие ветви вытягивались от земли прямо в космос, они полосовали тело Киллы непрерывными разрядами, не пропуская ни одного квадратного сантиметра, кроме городских руин. Почва планеты светилась… Но оценить все великолепие этой грандиозной картины было уже некому… Свечение Киллы-1 стало ярче, насыщеннее, затем из синеватого с золотыми искрами превратилось в ослепительно белое и наконец резко увеличило яркость, превратив планету в гигантский огненный шар…

Спустя несколько минут та же участь постигла Кил-лу-2, и разрушительная волна детонации энергетических полей понеслась дальше… К двойной звезде…

Взорвать желто-зеленое светило энергия не смогла. Она лишь получила в коронах обеих звезд-двойняшек дополнительный импульс. Хотя вряд ли какие бы то ни было импульсы требовались цепной реакции в бескрайних энергомассивах. И все же что-то в момент контакта взрывной энергетической волны и солнечной короны произошло… Что-то такое, чему не смогли найти названия ни изумленные наблюдатели с лекарского корабля, идущего от Торбана, ни разведчики технократов…

– Этому нет разумного объяснения, – старший техник Миллор развел руками. – Детонация энергооблаков началась в двух часах от Киллы. Я могу даже указать точное место. За минуту до ее начала мы получили рапорт от патруля инженер-лейтенанта Сторруса. Он охранял подход к Килле в межоблачном тоннеле 23167. Вот он, на карте… На теперь уже бесполезной карте… Корабли его блокпоста – пять, крейсеров – были атакованы превосходящими силами землян. По словам Сторруса, это была целая эскадра. Но следующая часть его доклада прозвучала как-то странно и сбивчиво.

– Вот с этого места – дословно, – сурово хмурясь, потребовал Главный инженер Кноппус.

– Извольте: «Малый рейдер! Земляне зашли с тыла! Что он делает?! Огонь!»

– Это все?

– Так точно. После был взрыв, положивший начало чудовищной детонации едва ли не всех энергозапасов нашего пространства.

– Значит, это диверсия землян? – Кноппус в сомнении потер подбородок. – Но зачем?! Ведь это нелогично! Погубить такие запасы энергии! Скоро они окончательно превратятся в тепловое излучение, а оно, в свою очередь, покинет пределы ближайших Галактик. Вокруг Рубежа воцарится абсолютная пустота, и мы будем вынуждены вернуться к малоэффективным двигателям темных веков, а земляне так и будут тратить огромные силы и средства на изыскания своего урана и преобразование водорода. Где логика?! Если бы так бездумно поступили чиниды, я бы даже не удивился, но земляне…

– Рапорт Сторруса однозначно указывает на землян.

– Вот потому я и пытаюсь найти в этом происшествии логику.

– Возможно, это логика войны.

– И чем она, по-вашему, отлична от логики мира? Нет, война тут ни при чем. Если это сделали земляне, они преследовали какие-то глобальные, очень далеко идущие цели. Либо это были все-таки не они.

– Но рапорт!

– Да погодите вы с рапортом! Вспомните, как началась эта война! Как чиниды вывели на позиции триста – вдумайтесь, триста! – наших кораблей и ударили по землянам. Вы считаете, что вывести на рубеж атаки один малый рейдер сложнее, чем запрограммировать триста наших крейсеров?

– Восемьдесят процентов территорий Тирании находится в самой гуще энергомассивов, – возразил Миллор. – Чиниды, конечно, непредсказуемые дикари, но они не дураки. Взрывать самих себя они бы не стали.

– Занятно… – Кноппус хмыкнул и прошелся по кабинету. – Землянам – нет резона, чиниды – не дураки. Что же получается, облака взорвал наш Сторрус?

– Вряд ли.

– Тогда кто?

– Кто-то еще… – Миллор поднял на Главного инженера задумчивый взгляд. – Кто-то еще. Например, тот, кто сначала отворил Рубеж, а затем и вовсе соединил наши пространства. Тот, кто так «выгодно» для нас уничтожил почти все Колонии землян. Тот, кто идет.

– Тот, кто идет, – зачарованно повторил Кноппус. – Если это так, то лучше бы нам умереть до его прихода.

– Если это так, то нам лучше было вообще не рождаться, – загадочно заметил Миллор.

Но Главный инженер его прекрасно понял и в ответ лишь обреченно кивнул…

– Девяносто миров превратились в пепел! Рассыпались в прах! Стерты в пыль! – Стратег Ергелан простер руки к небу. – И среди них все мои владения! За что такая немилость, Великий Сунджа?!

– Стратег… – негромко позвал Конта. – У меня две новости. Первая незначительная, но полезная. Вернулись разведчики от князя Бородача.

– Будь они прокляты, эти земляне, – перебил его Ергелан, сверкнув гневным взглядом. – И ты вместе с ними! Вот чем обернулась бессмысленная война с пришельцами! Тирания в огне! На многие парсеки вокруг ни одного клочка энергии! Все поглотила эта безумная цепная реакция! Несметные богатства в считаные минуты превратились в пыль! Даже мельче пыли! В элементарные частицы! В излучение! Где они теперь?! Нет их! Нет их, Конта! Были и нет! Ушли на световой скорости в разные стороны!

– Разведчики докладывают, что у землян положение еще хуже.

– И я должен этому радоваться?! – перебил его Ергелан. – Что мне с того, даже если из сорока их планет пострадали тридцать девять?

– У Тирании больше нет грозного врага, только разрозненные, израненные княжества… – попытался оправдаться Конта.

– У кого?! У какой Тирании?! У этого жалкого огрызка, потерявшего в галактическом пожаре и Тирана, и большую часть войска, и девяносто процентов территорий?! Ты идиот, советник!

– Но… – Конта терпел и готов был терпеть дальше. Причина была проста. После того как во взрывах энергооблаков погибла столица, а с ней заживо спекся старый Тиран, его место должен был занять самый родовитый, богатый и – что тут лукавить – сохранивший наиболее сильную армию стратег. Ергелан подходил по всем статьям, и, хотя кое-кто из советников заметил, что Ергелан потерял свои владения в мировом пожаре, а значит, не настолько уж богат, его признали все выжившие планеты Тирании. Что, кстати, тут же восстановило за Ергеланом статус самого богатого. Было пять планет, стало десять. Тиран Чин начинал вообще с трех…

– Ты идиот. – Стратег словно бы выдохся. Он устало сел на подушки и схватился за голову. – Мы стали жалкими.

– Мы по-прежнему сильны… Великий Тиран Ергелан, – наконец-то вставил Конта намек на вторую, но главную новость.

– Как… – Стратег весь подобрался и уставился на советника цепким взглядом. – Как ты меня назвал?!

– Совет Старейшин Тирании одобрил вашу кандидатуру, Великий Ергелан… Старейшины надеются на вас и вашу армию. Наши враги в сложном положении, но они еще не уничтожены. К тому же не погибла и Технократия. От ее миров осталась лишь Ромма, но даже в одиночку эта планета достаточно сильна и опасна.

– Все эти миры будут нашими! – Ергелан решительно поднялся. – Эти и еще множество других. Великая Тирания снова станет державой ста планет!