Винтовка была удобной. Иван чувствовал себя так, словно всю жизнь владел именно этим оружием. Оптика давала возможность рассмотреть любые мельчайшие детали одежды и лица всех присутствующих в зале людей. Председатель должен был появиться с минуты на минуту. Взгляды гостей то и дело обращались к служебным дверям. Иван навел оружие на Валенштайна. Тот, как всегда безупречный и общительный, оживленно беседовал с каким-то бизнесменом. Анна стояла рядом. Она улыбалась и периодически раскланивалась со знакомыми дамами. Никакого волнения на ее лице не отражалось, но один раз Ивану удалось поймать ее взгляд. В глазах Анны можно было прочесть беспокойство и напряженное ожидание. Наверное, девушка была в курсе замыслов Отто и его подельников. Иван опустил перекрестье прицела на высокую грудь девицы, но тут же перевел его на висок Валенштайна. Ему страшно хотелось нажать на спусковой крючок прямо сейчас, не дожидаясь сигнала, но он совладал с эмоциями и продолжил наблюдение. Генерал Син беседовал с двумя высшими офицерами из спецотдела милиции в дальнем углу зала, почти у общего выхода. Начальник ЦГМ страховался, там он был в полной безопасности. Казак маячил поблизости от своего шефа. Иван поводил стволом из стороны в сторону. Да, так оно и было, развернуться, чтобы выстрелить в руководство спецотдела, диверсант не смог бы при всем желании – мешало ограждение балкона. Сектор обстрела был небольшим. С этой позиции можно стрелять только в сторону служебного входа и левее, до середины зала. Ну что ж, такая страховка была более чем разумной. «Призрак» ведь мог и пожертвовать собой ради светлого будущего страны. «Бины» это учли.

Иван поднял прицел и неожиданно для себя навел его на балкон левой стороны зала. Все ограждения были задрапированы флагами провинций и дружественных государств. Точно напротив Ивана перила укрывал красный флаг самого Китая. Что там за точка посреди одной из звездочек на национальном флаге? Дыра? Да, именно так. Аккуратная, почти незаметная прорезь. Один из реальных снайперов занял позицию зеркальную позиции Ивана. Казаков неожиданно для себя принял решение. Он сместился вправо и лег поперек балкона. Теперь оставалось угадать момент, когда поступит сигнал. Вернее, предугадать этот момент...

Служебные двери открылись, и в зал вошли двое офицеров охраны, за ними переводчик, пресс-секретарь и показалась фигура Председателя. Пока что его прикрывали идущие впереди люди, но буквально через пару шагов он должен был пересечь порог зала и полностью открыться снайперам.

Иван приник к окуляру прицела и, задержав дыхание, плавно нажал на спусковой крючок.

Прогремел выстрел, и в красной драпировке левого балкона образовалась хорошо заметная дыра. Чуть левее предательски прорезанной звездочки.

Дальше события завертелись с сумасшедшей скоростью. Дамы завизжали, кавалеры запрокинули головы, выискивая источник грохота, охрана принялась расталкивать гостей по углам, а телохранители Председателя быстро увели вождя нации подальше от опасной зоны. Иван отполз к балконным дверям и притаился. Из коридора доносился топот и возбужденные выкрики на китайском. Затем послышалась какая-то возня, снова выкрики, на этот раз ругательства, и на балкон выбежали двое «бинов». Иван приготовился к рукопашной схватке, но один из врагов неожиданно взмахнул руками и перевалился через ограждения балкона. Снизу послышался глухой звук упавшего тела, и дамы закричали вновь. Второй «красный охранник» развернулся к балконной двери лицом, бросил на пол пистолет и поднял руки. Его взгляд скользнул по лицу притаившегося слева от входа Ивана, и на губах милиционера появилась презрительная улыбка.

Казаков пока смутно понимал, что происходит, но сразу сообразил, что «бин» сдается вовсе не ему. На балконе появились двое людей в цивильных костюмах. Они сковали руки хунвейбину за спиной и вытолкнули его обратно в коридор.

Им на смену пришли еще двое человек в штатском. Один поднял и аккуратно упаковал винтовку Ивана в непрозрачный пластиковый мешок, а второй жестом приказал Казакову вытянуть руки перед собой. Иван не стал противиться столь вежливому приказу. То, что его не положили носом в пол, не пнули пару раз для острастки и не сковали руки за спиной, было неплохим признаком. Человек в штатском защелкнул магнитные «наручники» и указал на дверь. Иван, тоже молча, кивнул и вышел в коридор.

Где его встретил... улыбающийся Радар.

– Ты? – Иван беспокойно оглянулся. – Что это значит?

– Идем, – ликвидатор махнул рукой в сторону лифта. – Наган расскажет.

Они спустились на пару этажей вниз, перешли по длинному коридору в дальнее крыло здания и очутились в губернаторских апартаментах. Весь путь до места назначения разведчики и сопровождавшие их сотрудники охраны молчали. Лишь когда за спиной бесшумно сомкнулись створки дверей в специальную комнату для совещаний, Радар пробурчал: «Проходи».

Иван окинул удивленным взглядом помещение и неловко кивнул всем присутствующим. Кроме дышавшего над ухом Радара здесь были Наган, Отто, двое «ханей» из охраны Председателя, секретарь и сам Мао Чжан.

– Садись, – загадочно улыбаясь, предложил Наган.

– Куда? – не нашел лучшего вопроса Казаков.

– За стол, – Наган указал на свободное кресло. – Председатель желает лично поблагодарить тебя за свое спасение.

Иван сел и демонстративно положил скованные руки на стол. Мао скосил глаза на одного из офицеров, и «браслеты» с рук Ивана мгновенно исчезли. Председатель долго разглядывал Казакова и наконец сказал что-то секретарю. Иван неплохо знал китайский, но реплика была тихой, и слов он просто не разобрал.

Секретарь любезно улыбнулся Нагану.

– Товарищ Председатель считает, что прежде всего вы должны ввести всех присутствующих в курс дела.

– Извольте, – Наган кивнул. – На сей момент обстановка полностью под контролем верных правительству военных. Заблаговременная концентрация войск на важнейших направлениях и объектах города позволила отрезать и окружить ударные группы хунвейбинов до того, как заговорщики перешли к активным действиям. Сейчас составляются подробные списки этих групп, но наши коллеги из контразведки Китайской народной армии считают, что арестованы практически все участники заговора: от верхушки, во главе с генералом Хуан Сином, до последнего клона.

– А Казак? – перебил его Иван.

– Его пока не взяли, но это дело ближайших часов.

– Ему удалось уйти из Дома правительства? – удивился Казаков.

– Ему помог кто-то неплохо разбирающийся в схеме подземных коммуникаций, – Наган выразительно взглянул на Отто.

Валенштайн усмехнулся и пожал плечами.

– Издержки. Не так уж это и принципиально.

– Для вас, – заметил Наган. – А Ивану, например, не вернуться в нормальную жизнь, пока где-то будет бродить его двойник.

– Не отвлекайся, с деталями разберемся позже, – Отто виновато покосился на Мао.

– В результате успешно проведенной совместной операции китайского и российского контрразведывательных ведомств антиправительственный заговор полностью раскрыт. Виновные пойманы с поличным, а все материалы переданы китайской стороне, – формальным тоном закончил Наган. – Особо хочу подчеркнуть роль господина Валенштайна, который контролировал всю операцию от начала до конца, и лейтенанта Казакова, участвовавшего в ключевых акциях также от начала до конца.

Он чуть склонил голову и вежливо улыбнулся Председателю, давая понять, что закончил свой краткий доклад и больше добавить ему нечего. Наган вообще не собирался делать какие-то там заявления или читать доклады. Это не входило в его планы. Он хотел всего лишь забрать Казакова и быстренько слинять на родину. Но Мао Чжана охватило чувство благодарности, и он решил одарить союзников вниманием. Раз пошла такая пьянка, Нагану пришлось менять тактику и входить в роль оратора. Совсем быстро, коротким обменом рукопожатиями такие встречи не заканчивались – не солидно, и, значит, следовало о чем-то говорить. Естественно, не раскрывая секретов. Мао и его спецслужбы знали главное – русские помогли раскрыть заговор, поскольку давно почуяли угрозу со стороны ЦГМ, и этого было достаточно. Покушение на Мао было ярчайшим тому доказательством.

Вот почему Наган вел себя как заядлый бюрократ, а многие принципиальные вопросы оставались по молчаливому согласию не затронуты, так как это было делом дипломатов и военных высшего уровня. Кто разрешил русской разведке следить за ЦГМ на территории Китая, почему данные по заговору не были переданы в контрразведку провинции еще год назад, как соотносятся действия разветвленной агентурной сети среди русского населения провинции и существование Центра генмодификации? Можно ли надеяться, что подрывная деятельность подполья теперь, после ликвидации спецотдела милиции, будет прекращена?

Разведчики уровня Нагана такие вопросы не решали, и Мао это понимал, а потому встреча со «спасителями» закончилась все-таки быстро.

Председатель пожал им руки, поблагодарил и степенно удалился. Русские остались на попечении его свиты.

– А теперь, братцы, будьте предельно осторожны, – шепнул Валенштайн. – Мао нас облобызал и забыл, а эти ребята не забудут и не простят. Держитесь рядом со мной, иначе живыми отсюда не выйдете.

– Мы же им помогли, – наивно удивился Иван.

– Мы влезли со своим уставом в чужой монастырь, – возразил Отто. – Кстати, юноша, мне сказали, что вы целились в меня из ружья. С какой целью, позвольте узнать?

– С целью грохнуть, – Казаков мстительно улыбнулся. – За мои мучения и ради спасения мира во всем мире.

– Похвально, что не грохнули, – Валенштайн ответно усмехнулся. – Выйдем через служебный ход. На улице могут случайно встретиться недобитые хунвейбины. Уверен, что, если они на нас нападут, помощь от военных обязательно «немного запоздает».

– Вы действительно придумали всю эту комбинацию? – с уважением глядя на Отто, спросил Иван.

– Уже не дуешься за два года отсидки?

– Почти нет, но хотел бы понять...

– Дома, юноша. Все вопросы-ответы дома. Мы сделали, что от нас требовалось. Теперь дело за политиками. Если они не упустят момент и если здесь у власти останется Мао, постепенно, за несколько лет, Китай и Россия объединятся в прозрачную конфедерацию, и это выгодно всем. Таков мой прогноз.

– Конфедерация с «ханями»? – Иван недоверчиво покачал головой. – Трудно поверить.

– Ну, ЦГМ же мы сковырнули, – Отто усмехнулся. – Было бы желание. Вот увидишь, где-нибудь году к шестидесятому такой вопрос встанет ребром.

– К шестому февраля шестидесятого года? – уточнил Казаков.

– Может быть, и так, – Валенштайн рассмеялся. – Или ты по-прежнему считаешь, что перевернутые дни и слова не имеют магической силы?

– Уже и не знаю, – Иван вздохнул, – Отто...