Часть III
Кладбище бессмертных

Визит мастера Чеснокова не вписывался в довольно плотный рабочий график Шуйского, однако отказать члену цехового Совета, да еще и Смотрителю, глава Совета не мог. К тому же, если у такого высокопоставленного Вечного возникли затруднения, с которыми он не сумел справиться самостоятельно, к делу следовало отнестись со всей серьезностью. Шуйский так и отнесся. Он отменил одну из второстепенных встреч и вписал в освободившееся «окно» фамилию Чеснокова. Получаса сразу после обеда могло не хватить, Смотритель любил вести беседу обстоятельно, но Шуйский надеялся, что у него получится сразу вычленить суть проблемы и сделать разговор предметным, без лишних рассуждений.

К сожалению, конкретизировать разговор удалось не сразу, и понять, за каким лешим 31 декабря, за считаные часы до наступления нового, 2009 года, явился Смотритель, мастер сумел только к исходу отпущенного на встречу времени.

– Простите, Смотритель, – прервал нудный монолог Чеснокова Шуйский, – позвольте мне для себя предварительно суммировать то, что вы сказали. Вы увидели в вещем сне нечто тревожное, даже опасное для Цеха, но вы почему-то сомневаетесь, что увиденный вариант событий реализуется. Почему?

– Понимаете, Юрий Михайлович… – Смотритель снял и протер очки, которые носил исключительно для солидности, у Вечных никогда не было проблем со здоровьем, в каком бы то ни было виде. – Понимаете ли… это трудно объяснить тому, кто никогда не видел вещих снов.

Чесноков явно желал о чем-то умолчать, но не мог сообразить, как это сделать, не нарушая логической цепочки своих рассуждений.

– А вы не объясняйте, просто изложите, в чем видите проблему. Я пойму. Я никогда не видел вещих снов, но уже почти тысячу лет общаюсь со Смотрителями. Кое-что в вашем промысле я понимаю, уж поверьте.

– Хорошо, – Чесноков, сдаваясь, тяжело вздохнул. – Очень скоро, не позднее марта наступающего года, начнется большая война между нами и Хамелеонами. В ней погибнут многие Вечные. Я не видел, кто конкретно канет в Вечность, но видел, что нас останется гораздо меньше, чем погибнет.

– Интересно, – Шуйский сохранил невозмутимое выражение лица.

– Интересно?! – На скулах у Чеснокова вспыхнули розовые пятна. – Вы… не верите мне?!

– Помилуйте, Смотритель! – мастер поднял руки. – Конечно же, верю! Но я предпочитаю не паниковать раньше времени. Я вообще не паникую последние лет восемьсот, отвык, знаете ли. К тому же вы обнадежили меня еще в начале беседы, сказав, что сомневаетесь в неотвратимости такого развития событий. Все-таки почему вы не уверены в этом крайне мрачном и в то же время очень важном прогнозе?

– Понимаете, – Чесноков сцепил пальцы в замок, навалился животом на стол, подался вперед и перешел на полушепот: – Я видел ужасную картину! Огромное кладбище. Десятки тысяч могил! И на всех надгробиях выбита одна дата смерти. Точнее – один год, 2009, наступающий. Между могилами бродили Вечные, но все они были дряхлыми, словно обычные старики, и было их очень мало. Очень мало!

– Действительно скверный сон, – спокойно согласился Шуйский. – Неудивительно, что он произвел на вас такое гнетущее впечатление. И что было дальше?

– А дальше я увидел то, что и заставило меня усомниться в неотвратимости этого кошмара, этой… катастрофы. Я увидел Хамелеона! Нет, сначала я не понял, что это Хамелеон, он выглядел Вечным, и никто из наших на него не нападал, поскольку от него не пахло врагом! Он был словно… словно…

– Наполовину Вечным, – подсказал Шуйский.

– Звучит нелепо, но… да, так я и подумал, там, во сне. И еще я почему-то подумал, что именно он повинен во всем этом кошмаре, понимаете?

– Вполне, – Шуйский кивнул. – И поэтому вы решили, что прогноз сомнителен?

– А что еще я должен был решить? – Чесноков откинулся на спинку кресла и расцепил пальцы.

– Ну да, ну да, – задумчиво пробормотал мастер. – Больше ничего не видели?

– Образы были, но слишком общие, – Чесноков неопределенно помахал рукой. – Знаете, такие… вроде видеоряда к музыкальному клипу. Какие-то пейзажи, надо признать, красивые, горные. Какие-то странные кадры, будто бы снятые электронным микроскопом, например частицы угольно-черной пыли, кровяные тельца, спираль, похожая на ДНК. Еще было ночное небо, лица на фоне огня… В общем, ничего конкретного.

– Это плохо, – все так же задумчиво проронил Шуйский. – Чьи лица, не определили?

– Смертных, – уверенно сказал Чесноков. – Думаете, это важно?

– Пока не знаю. Если позволите, Смотритель, еще вопрос. Хамелеон был один?

– Не знаю, – Чесноков развел руками. – Конечно, тысячи Вечных не могут погибнуть от руки лишь одного врага, но… смотря чем он воспользуется. Если каким-нибудь оружием массового поражения…

– Вряд ли, – Шуйский покачал головой. – Мы жестко контролируем эту сферу деятельности смертных. Хамелеоны не дослуживаются даже до полковника ни в одной армии мира. Есть вариант, что врагам помогут террористы, но вряд ли у них найдется настолько серьезное оружие. Спасибо, Смотритель, я тщательно проанализирую ваше предупреждение. Даже если этот вариант развития событий реален, у нас в запасе целых три месяца.

– Два, – возразил Чесноков. – От силы два с половиной.

– Все равно достаточно времени, – Шуйский покосился на часы.

– Спасибо, что выслушали, мастер, – Смотритель поднялся, но к двери пошел не сразу.

Он будто бы хотел сказать что-то еще, что-то очень важное, возможно, даже в чем-то признаться, настолько озабоченным и отчасти виноватым было выражение его лица, но никакого признания или дополнения к сказанному не прозвучало. Чесноков помялся пару секунд у стола и покинул кабинет.

Шуйский был уверен, что Смотритель увидел чуть больше, чем рассказал главе Совета. Например, он увидел несколько имен на могильных плитах и точные даты под этими именами. Возможно, среди этих имен было даже имя Шуйского, но у Смотрителя не хватило духа рассказать об этом мастеру. Или же он решил, что, раз предсказание сомнительное, незачем лишний раз расстраивать начальство. Что ж, Смотритель имел право рассказывать лишь то, что считал нужным рассказать. Он мог вообще промолчать о том, что видел вещий сон, если считал это необходимым. Такими были правила Цеха, не сегодня установленные, и не сегодня их было менять. Да и незачем.

Мастер усмехнулся. Смотритель наверняка не увидел мастера Шуйского среди выживших. Зная характер Чеснокова, слабоватый, честно говоря, и склонность к чинопочитанию, мастер мог утверждать со стопроцентной уверенностью, что приятной новостью Чесноков поделился бы всенепременно и в первую очередь. «Между могилами бродили Вечные, и вы, мастер, были на переднем плане…» И насчет дряхлости в этом случае он не стал бы упоминать. А раз не сказал ничего приятного, то в лучшем случае не видел мастера ни среди живых, ни среди погибших. А в худшем – видел среди последних, потому и промолчал.

В принципе, Шуйский был благодарен Смотрителю за это умолчание. Кто в здравом уме захочет узнать точную дату собственной смерти? Достаточно года. Мастер снова невесело усмехнулся. В отличие от Смотрителя Шуйский не сомневался в правдивости предсказания. Он знал, что Хамелеон, который кажется наполовину Вечным, это не какая-то нелепица, а реальность.

«Значит, все начнется в марте? Стоит подготовиться. И в первую голову следует наконец решить задачу с единственным неизвестным: найти выродка. Без помощи Службы безопасности не обойтись, но кого из службистов посвятить в тайну происхождения выродка, надо подумать десять раз. Единственный безусловно надежный Вечный в этой службе – Джонатан, однако только его помощи будет недостаточно, нужна команда. Кто еще?»

Шуйский подошел к окну и задумчиво уставился на хмурый вид за окном.

«Через каких-нибудь три часа серая картинка исчезнет, сменившись сверкающими видами ночной Москвы, а еще через двенадцать вернется вновь. Естественный ход событий. Пытаться его изменить – напрасная трата сил. Может быть, появление этого полукровки тоже естественно? Может быть, пришло время перемен? Чистые Вечные и Хамелеоны больше не соответствуют требованиям Вечности, не могут обеспечить нужную ей степень присутствия в этом мире? Но тогда нет смысла сопротивляться наступлению новой эры. С другой стороны, Вечность никогда не делала резких движений. Если что-то менялось, то менялось постепенно. Тем самым естественным образом, о котором я и подумал. Война на уничтожение, попытка одним махом решить свои проблемы – это не метод Вечности, куда ей спешить? Так ведут себя только те, кто ограничен во времени. В первую очередь – люди, во вторую – Хамелеоны. В таком случае никакой естественности в развитии событий нет и быть не может, а значит, надо попытаться оказать сопротивление. Или не надо? Головоломка, однако».

Лирическое отступление помогло мастеру упорядочить мысли, и он понял, что начинать ему следует не с формирования команды охотников, а с визита в особый отдел архива, в котором хранилась толстая папка с документами по делу выродка… то есть полукровки, то есть Генриха. Шуйский так и не научился думать о нем, применяя последние два варианта идентификации. Называть его выродком было все-таки точнее, хотя словечко определенно резало слух.

Не откладывая дело в долгий ящик, мастер покинул кабинет и спустился на скоростном лифте в подземелье офиса, где с недавних пор располагался цеховой архив.

Смотрительница архива, очаровательная Наталья Августовна не задала ни одного лишнего вопроса. Даже когда мастер изъял из секретной папки почти все документы, оставив в ней для вида пару никчемных листков, Натали воздержалась от вопросов. По лицу было видно, что ей страшно любопытно, какая жестокая необходимость заставила главу Совета изымать секретные документы, но немалый жизненный опыт помог ей справиться с любопытством. Все, что она себе позволила, – задать один короткий вопрос:

– Вернете?

– Вряд ли, – честно ответил Шуйский. – Пришло время дать делу ход. Но саму папку сохраните. Мало ли?

Наталья Августовна исполнила намек на книксен и любезно проводила мастера до дверей…

…Мастер Шуйский так и не дал ход этому делу. Вплоть до начала марта он пытался разобраться в нем самостоятельно, не привлекая даже своего ближайшего помощника Джонатана. Когда же неизвестный Хамелеон принялся уничтожать Вечных по одному и оптом, стало ясно, что предсказание Смотрителя начинает сбываться, и мастер Шуйский, занервничав, допустил роковую ошибку. Вместо того чтобы бросить в бой резервы, он решил лично проверить, кто на самом деле противостоит Цеху в начавшейся скрытой войне, какой-нибудь особо сильный Хамелеон или полукровка. Зачем это понадобилось мастеру, знает лишь Вечность. А почти все бессмертные в Цехе знали другое: Шуйский вылетел чартером в служебную командировку и уже не вернулся.

«Почти все», поскольку члены Совета и ближайшие помощники мастера знали кое-что еще. Мастер погиб не в авиакатастрофе, а чуть позже. Уничтоживший его Хамелеон дал мастеру время «вернуться», а затем убил. Зачем он это сделал: чтобы выпытать у Вечного секреты или чтобы потешить свою больную душу, – никто не знал, да и не хотел знать. Для того чтобы в сердцах Вечных вспыхнула особо жгучая ненависть к Хамелеону, достаточно было самого факта столь зверского убийства.

И последнее. Лишь один из Вечных знал главное. Знал, почему Хамелеон убил именно мастера Шуйского, кто его к этому незаметно подтолкнул и кому в результате достались бумаги мастера. Те самые, по делу выродка, которые Шуйский изъял из архива в канун Нового года. Последнего года своей жизни.

Враг едва передвигал ноги. Хамелеон легко мог нагнать противника, мог даже совершить обходной маневр и устроить засаду, настолько медленно шел по тягучей болотной жиже Враг. Видимо, массовый гипноз отнял у метиса все силы. И все-таки Храмовников не спешил. Да, каждая минута была сейчас на вес золота, Враг наверняка восстанавливался так же легко, как Вечные. Через полчаса или раньше он вполне мог прийти в себя и снова стать грозным противником. Да, это было Хамелеону невыгодно. И все равно Храмовников не спешил. Он отлично понимал, что им управляют эмоции, что добивать противника следует, пока тот слаб, но то ли уязвленная гордость, то ли желание доказать самому себе, что тоже не лыком шит, не позволяли Хамелеону расправиться с Врагом прямо сейчас. Храмовников продолжал тянуть время, и каждая секунда отсрочки взвинчивала его, приближая к тому самому состоянию, которое Хамелеон успел подзабыть и к которому подсознательно стремился. Он желал в полной мере ощутить инстинкт гнева, заполняющий все существо и не оставляющий никаких лишних мыслей или эмоций. Тот самый инстинкт, который так предательски оставил Хамелеона на растерзание Врагу после стычки с Тумановым.

– Слышь, стрелок, если не успеешь себя завести, я не виноват, – буркнул за его спиной Эфиоп.

– Ты читаешь мысли? – Хамелеон обернулся и пристально посмотрел в глаза наемнику.

– У тебя на лбу все написано, – Эфиоп усмехнулся. – И пыхтишь, как паровоз. Решайся скорей. Гад все бодрее топает. Еще пять минут – и уйдет в туман, ищи потом свищи.

– Я зайду справа, ты сзади, – после недолгой паузы сказал Хамелеон. – Если не увидишь меня на позиции, не сомневайся, стреляй на поражение.

– Не задену?

– Нет, главное – держи направление и правый фланг не обстреливай.

– А ты в невидимку решил сыграть? – Эфиоп недоверчиво скривился. – Это каким таким макаром?

– Долго объяснять.

– Загадочные вы все, куда деваться! Сначала полковник туману напустил, теперь ты выпендриваешься. Ладно. Как скажешь. Стреляешь хорошо?

– Нормально, а ты?

– Никто не жаловался.

– Черный юмор?

– Разве?

Хамелеон не ответил. Он взмахом указал направление движения Эфиопу и решительно пошагал, забирая вправо…

…Наемник выждал, когда стрелок скроется в зарослях, и, стараясь как можно меньше шуметь, пошел по следам бывшего босса.

«За мной идешь, Вахоб? – вдруг пришла в голову Эфиопу чужая мысль. – Отстань, хуже будет!»

– Куда уж хуже? – процедил сквозь зубы Эфиоп. – Чего спина-то взмокла, босс, от страха?

«Выстрелишь – убью!»

– Мертвые не убивают, – Эфиоп поднял оружие, но силуэт Врага вдруг будто бы подернулся серой дымкой, а в следующий миг и вовсе стал неразличим на фоне болотной грязи и тощих кустов.

«Растворился он, что ли?» Наемник опустил пистолет, изучил местность и снова вскинул оружие. Нет, бывший босс не растворился. Он даже не «прижег мозги», как это произошло полчаса назад неподалеку от дачки. Он применил маскировку. Что это за сверхновая маскировка, Эфиоп не понимал, но зато отлично видел, что, как и у любой другой, у этой есть свой изъян. В грязи оставались следы. Вот если бы вместе с невидимостью враг обрел еще и летучесть… а так…

Эфиоп проследил, куда уводит цепочка следов, и влепил три пули примерно туда, где должна была находиться спина убегающего противника.

В воздухе проступили очертания корчащегося от боли человека. Они были необычными, будто бы размытыми, а вся фигура казалась полупрозрачной, словно из стекла, но главное – пули нашли цель. Секундой позже справа так же трижды хлопнул «ПМ». Стрелка Эфиоп не увидел, как тот и обещал, но результат наемника устроил. Неизвестный союзник не врал, стрелял он прилично, без промаха, да еще и умудрился попасть куда следует – в обе ноги и шею.

Враг рухнул на колени и захрипел, медленно заваливаясь в грязь.

– Добивай! – донеслось справа.

«Эфиоп, загрызу!» – мысленно пообещал босс.

– Устанешь зубы точить, – пробормотал Эфиоп и начал движение в сторону корчащегося «кукловода».

Шел он не просто так, а стреляя на ходу. Сделав шаг, наемник на миг замирал и нажимал на спусковой крючок. В «глоке» полковника было как раз столько патронов, сколько шагов Эфиопу оставалось до врага. И ни одна пуля не пропала зря. Когда оружие разрядилось, тело противника представляло собой непривлекательное кровавое месиво. Тем не менее поверженный противник еще шевелился. Сначала Эфиоп решил, что это агония, но, присмотревшись повнимательнее, понял, что дело нечисто.

– Контрольный мой, – Эфиопа подвинул невесть откуда взявшийся стрелок.

– А поможет? – наемник шагнул в сторону и назад. – Что-то мне не нравится, как он подыхает. Будто и не собирается сдыхать вовсе. Смотри, как ровно дышит. И кровь не течет, на глазах запекается.

– Потому, что не я стрелял, – уверенно заявил союзник и дважды выстрелил боссу в голову.

Эфиоп ожидал, что в болотную грязь выплеснутся вражьи мозги, но ничего такого не произошло. Тело человека задергалось сильнее прежнего, он вытянулся в болотной жиже, выгнулся дугой, словно собираясь встать на борцовский мостик, а затем резко расслабил все мышцы и плюхнулся в грязь. При этом Эфиоп мог поспорить, дух из врага вон не вышел. Продырявленный в двадцати местах человек продолжал жить.

– Нож есть? – хрипло спросил стрелок.

– Нет, а зачем?

– Башку отрезать, – стрелок утер лоб, размазывая капли грязи и крови. – Иначе не убьем.

– Серьезное дело, – Эфиоп вдруг замер. – Погоди! Слышишь?

– Крадется кто-то, – стрелок зачем-то принюхался. – Штыков двадцать. Черт, это люди!

– Ясный день, не звери, – Эфиоп присел рядом с телом босса и пошарил у него по карманам. – Оружия нет, сбросил… зато нож имеется… но таким башку долго резать, не успеем.

– Тогда ноги, наемник! С этими людьми ни тебе, ни мне встречаться не резон.

– Бойцы полковника?

– Нет.

– Откуда ты знаешь?

– Желаешь проверить?

«Федотов! – вдруг вспыхнуло в мозгу у Эфиопа. – Ко мне! Убей этих тварей! Их двое, один – наемник, которого ты упустил!»

Эфиоп от внезапного приступа жгучей головной боли крепко зажмурился и, выронив нож с пистолетом, зажал ладонями виски.

– Что, в себя приходит, гад? – поинтересовался стрелок.

– Похоже на то, – прошептал Эфиоп. – И в эфир открытым текстом шпарит… на мозговых волнах… Федотова зовет, майора… из ФСБ.

– Знаю такого, – стрелок кивнул. – Вот тебе и подтверждение. Я направо, ты налево. Даст бог, свидимся.

– Не даст, не до нас ему, видать, раз такие дела творятся, – Эфиоп помотал головой, нашарил в грязи складной нож, раскрыл и с размаху воткнул в грудь бывшему боссу. – Еще пять секунд отсрочки! Бывай, стрелок!..

…Майор Федотов повидал за жизнь немало всякого, но пока ни разу не присутствовал при мистических таинствах. Впрочем, отсутствие опыта в подобных делах не помешало ему быстро сориентироваться и отправить своих людей прочесывать болото. Фактически только Костя Кирсанов, личный водитель и правая рука майора, видел, в каком плачевном состоянии находился клиент, когда группа Федотова примчалась на место происшествия. Но Костя потому и был тенью майора, что умел делать верные выводы и помалкивать, когда того требовала обстановка.

Федотов присел рядом с телом и наконец рассмотрел своего загадочного знакомца или работодателя – тут как повернуть. Внешность у гражданина была так себе, ничего примечательного. Корка из грязи и запекшейся крови мешала однозначно заявить, что этот парень – человек толпы, но рост, телосложение и одежда наводили именно на такую мысль. Встретишь, взгляд не задержится. Да еще если он вежливо мысленно попросит смотреть в другую сторону – точно пройдешь мимо. Идеальный шпионский вариант. Никаких тебе особых примет и злодейского разлета бровей.

«А вот здоровья у него на десятерых, – Федотов осмотрел раны. – Все пули легли в цель и почти все в жизненно важные точки. Вон две в висок попали. И нож в сердце торчит. Как он еще живет – непонятно!»

Клиент вдруг открыл глаза и уставился на майора вполне осмысленным взглядом. Федотов даже невольно отпрянул. Ни боли, ни страдания во взгляде человека не читалось. Он будто бы просто проснулся и теперь размышлял, с какой ноги ему удобнее встать. Майор покосился на пулевые отметины на виске у человека. Дырок уже не было, остались именно отметины, стремительно розовеющие по краям.

Человек сжал кулаки, разжал, согнул руки в локтях, оперся о скользкую землю, подтянул ноги к животу и медленно сел. Нож из груди он выдернул только после того, как поудобнее уселся. Причем сделал это легко, словно выдернул из одежды колючку репейника. Выдернул и отшвырнул в сторону. И никаких гримас боли на лице или стонов. Даже не пикнул.

– Услышал меня? – Человек откашлялся, потер шею и сплюнул сгустком темной крови.

– Услышал, – Федотов встал, сделал шаг назад и протянул человеку руку.

– Упустил их? – Человек отмахнулся от протянутой майором руки и самостоятельно поднялся на ноги.

– Болото – не побегаешь, – майор развел руками.

– Плохо, майор. – Человек сковырнул с виска коросты запекшейся крови.

Никаких пулевых отметин под коростами не было вовсе. Здоровая кожа и короткие волосы с редкими блестками седины. Отметина на шее исчезла тоже.

«Чертовщина какая-то! – майор едва удержался, чтобы не перекреститься. – Или опять глюк?»

– Ни то, ни другое, майор, – ответил на мысли Федотова человек. – Будет время – объясню. Вода есть? В глотке пересохло.

– Костя, – не оборачиваясь, позвал майор.

– В машине, сейчас принесу, – боец мгновенно исчез в кустах.

Скорее всего, ему тоже было не по себе от увиденного.

– Проболтается – убьешь, – человек кивком указал вслед Кирсанову.

– Он с головой пока дружит. Кто ему поверит, если проболтается? Только личное дело себе испортит. Нет, будет молчать, я уверен.

– Тоже так думаю, – человек кивнул. – Ладно, теперь к делу. Планы меняются. Что у тебя есть на Островского и компанию? Много компромата накопилось?

– Воз и маленькая тележка. А что?

– Подготовь рапорт – сухой остаток, без воды – и подай начальству.

– Я же не закончил еще! Фактов, конечно, много, но выводы делать рано. Я пока…

– Молчать! – рыкнул человек. – Подашь рапорт на основе того, что есть. Точка. Важен сам факт подачи, а не содержание. Попросишь под это дело дополнительные силы и расширенные полномочия. Ясно?

– Не дадут! – Федотов помотал головой. – Меня и так притормаживают все, кому не лень. Полковник Калинин, например. Могу на миллион поспорить – «крышует» Островского полковник! Но поперек его интересов даже начальство не пойдет. У него связи… на самом верху.

– Делай что сказано, человечишка, – раздраженно проронил клиент. – И ничего не предпринимай без моего разрешения. Когда получишь бумаги и людей, я скажу, что делать. Понял меня?

– Понял, – Федотов отвел взгляд и едва слышно скрипнул зубами. – Вы хоть примерно сориентировали бы! Чего я, как слепой щенок, тычусь?

– Хорошо, – после минутной паузы согласился человек. – Мне нужно, чтобы компания Островского оставалась на свободе, но под нашим контролем. Очень скоро они выведут меня на кое-что очень важное. Это я понял недавно, потому и поменял планы. Когда это случится, мы их возьмем или устраним – по обстановке. Что еще ты хочешь знать?

– На что важное они могут вывести? – Федотов недоверчиво взглянул на клиента. – На краденые золотые резервы?

– Нет. Еще вопросы?

– А смысл? – Федотов сунул руки в карманы. – Все равно прямо не ответите. Ладно, напишу рапорт и буду ждать ценных указаний. Вряд ли, конечно, мне дадут даже одного лишнего человека, а не то что расширенные полномочия…

– Это моя забота, – человек окинул скептическим взглядом свою одежду. – Мне надо переодеться.

– В машине полевая форма имеется.

– Идем. И запомни, Федотов, с этой минуты никакой самодеятельности. Забудь обо всем, что ты раньше знал об Островском и его фирме. Забудь о полковнике Калинине и его друзьях. Отныне вся собранная тобой информация становится полнейшей бесполезнятиной. Используешь ее для рапорта и в печку!

– Я не понимаю, почему?!

– Да потому, тупица, что ты шел по ложному следу. Тебе подсовывали дезинформацию, и ты с удовольствием ее проглатывал. Но ничего, я покажу тебе верный путь. Ты больше не занимаешься этим закрытым клубом без моего чуткого руководства. Ясно?

– Три года работы псу под хвост?! – Федотов возмущенно вскинул брови. – Я не верю!

– Не позже чем через сутки ты изменишь свое мнение, майор, обещаю. А чтобы тебе не было обидно, скажу еще кое-что. Ты теперь в такой заднице, что и представить не можешь.

– Вот уж утешили! Все равно не верю!

– Твои проблемы.

– А олигархи? Они тоже в ней?

– Тоже, и гораздо глубже, чем ты.

– Черт побери! – Федотов ударил кулаком в ладонь и зло сплюнул. – Три года!

– Они гораздо глубже, майор, – человек понизил голос. – Так что расслабься.

Басовитые нотки в голосе человека подействовали на Федотова как стакан настойки пустырника. Он прекратил злиться и почти взял себя в руки.

– Хорошо, согласен, – немного успокоившись, сказал майор. – Тогда не обидно. Да и не меняется ничего фактически. Кроме чуткого руководства.

Когда Федотов и клиент добрались до машины, неподалеку собралась вся группа. Как ни странно, никто из бойцов даже мельком не взглянул на сопровождавшего майора оборванца. Будто бы Федотов выбрался из зарослей в гордом одиночестве. Наверняка это равнодушие к собственной персоне обеспечил сам клиент. Бог знает каким способом, с помощью гипноза или особой визуальной маскировки, но факт оставался фактом. Единственным, кто, кроме майора, уделил странному человеку хоть какое-то внимание, был Костя. Он протянул гипнотизеру бутылку с водой, а затем, поняв Федотова с полуслова, вручил еще и комплект полевой униформы с майорскими звездами на погонах. Все это происходило при полном молчании троицы. Лишь когда человек скрылся в хитросплетении улочек дачного поселка, Федотов позволил себе тягостный вздох.

– Эх, не везет мне на знакомых! То жулье попадается, то вообще… нелюди. Может, не по тем тропинкам хожу?

– Не вы один, – угрюмо проронил Костя. – Полковнику Калинину тоже такие попадались. Помните, как он с невидимкой схлестнулся? Может, с этим же?

– С невидимкой? – Федотов задумчиво взглянул на подчиненного. – А что, возможно. Если ты угадал, многое проясняется. С полковником поговорить бы, да только… Нет, обойдемся. Седлай! Мне еще над рапортом всю ночь сидеть. До первых петухов как минимум. А то и вторых дождусь. Вдруг развеется чертовщина?

– Не развеется, – Костя запустил двигатель. – Среди бела дня чертовщина началась, значит, не помогут ни петухи, ни попы.

– Сам знаю, – Федотов уселся в машину. – Это и бесит больше всего!

У каждого поколения свои песни. Особенно сильно отличаются тексты. И дело не в том, что лет тридцать назад к рифмам относились более бережно. В тексты вкладывали другой смысл. Например, песни, на которых выросло поколение Туманова, не только развлекали, но еще и подсказывали верные шаги.

«…Вчерашний вечер остается тайной. В конце концов, зачем об этом думать, всегда найдется тот, кто после все расскажет». Толковый совет, не правда ли? Впрочем, конкретно сейчас Туманову был ближе другой текст: «…и нет ни слов, ни музыки, ни сил». Кроме того, что Виктор ничегошеньки не помнил о вчерашнем вечере, с утра он чувствовал себя совершенно разбитым, а в голове звенела абсолютная пустота. Скажете, пустота не звенит? Еще как звенит! Особенно в голове.

Туманов обвел взглядом интерьер просторного холла и ощутил приступ дежавю. Он уже бывал в этом здании, и не раз. Когда и зачем он сюда приходил, оставалось тайной, и раскрывать ее Виктору никто не спешил, но и без посторонней помощи Туманов понимал, что просто так его сюда не впустили бы. Значит, все верно, он здесь уже бывал и, возможно, имел какие-то дела с обитателями одного из многочисленных офисов, расположенных в здании.

Взгляд скользнул по вывешенному между лифтами длинному списку контор и предпринимателей. Ни одно из имен не вызвало у Виктора никаких ассоциаций. Теоретически, как частный детектив, он мог приходить в любую из фирм. Когда это было? Туманов поморщился. Какое-то смутное воспоминание все-таки зудело в глубине сознания, как муха в банке, но разбудить память этот зуд не мог.

«Но ведь зачем-то я сюда приперся!»

Туманов в сотый раз попытался вспомнить вчерашний вечер и в сотый раз сдался. Он помнил только сегодняшнее утро. Как встал, принял душ, как минут десять удивленно таращился на испачканную грязью и какой-то тиной одежду, как достал из шкафа и отутюжил старые джинсы и рубашку, как, чертыхаясь, отчистил туфли от все той же тины и как, совершенно не задумываясь, направился сюда, в Сити. Зачем? Этот вопрос возник, только когда Виктор вошел в холл офисного центра. И ответа на него Туманов не нашел до сих пор.

«Стоп, машина! А почему я пытаюсь вспомнить исключительно вчерашний вечер? Может быть, подсказка имеется в событиях вчерашнего полудня или утра?»

Виктор «напружинил извилины», но обнаружил в памяти все ту же пустоту. Он не помнил ничего ни о вчерашнем вечере, ни о прошедших сутках в целом. Более того, последние воспоминания относились к утру третьего августа, когда он получил заманчивое деловое предложение от кого-то из этого самого здания. Туманов поднял изумленный взгляд к табло с часами. Кроме времени на нем высвечивалась и дата – седьмое августа.

«Четыре дня амнезии?! – Туманов внутренне похолодел. – И что произошло за эти дни? Не в пробках же я все это время простоял! И почему приехал сюда на такси, а не на новеньком „Фокусе“? Что за чертовщина?!»

– Ждете кого-то, Виктор Алексеевич? – послышалось за спиной.

Туманов резко обернулся и недоверчиво уставился на рослого охранника. Бэйдж на лацкане: «Дмитрий Белозеров, сотрудник охраны» и гарнитура в ухе, а костюмчик от Кардена. Очень странное сочетание. И лицо вроде бы знакомое, но где встречались… хоть убей!

«Дмитрий Белозеров? Ведь и фамилия с именем знакомые! Владелец „Мерседеса Виано“ белого цвета! Точно! Но откуда я это знаю? Может, спросить, так это или нет, тогда еще что-нибудь всплывет?»

– Да, я… жду, – Туманов растерянно оглянулся и зачем-то посмотрел на наручные часы.

– Можно скоротать время в баре, помните, где он?

– Я… еще не освоился, – Виктор попытался уловить, откуда доносится запах кофе.

– Идемте, провожу, – дружеским тоном предложил охранник.

Бар оказался в противоположном конце огромного холла, но Туманов был уверен, что нашел бы его и без помощи охранника. Либо по запаху, либо с подсказками «автопилота», который и привел его в Сити.

«По запаху? Кондиционеры вовсю работают, расстояние метров сто, а я просто взял и унюхал. Интересный фактик. И ведь он тоже как-то связан с потерянными днями. Но как? Черт! А ведь дни на самом деле явно не потеряны! Просто воспоминания о них каким-то образом сыграли в ящик, и мне срочно нужен какой-то ключ или отмычка, чтобы открыть этот проклятый сундук с воспоминаниями».

В принципе, ключом могли послужить какие-нибудь имена и значительные факты, но какие? Туманов собрался с мыслями и решил применить проверенный метод косвенного анализа. Задаешь человеку неопределенные вопросы, но делаешь вид, что понимаешь, о чем спрашиваешь, и ждешь от него конкретных ответов.

– Дмитрий, а… они… вообще в офисе?

– Джонатан приехал час назад, а Островский здесь с шести утра. Или вы Мартова дожидаетесь?

– Всех троих.

– А почему не подниметесь?

– Мы договорились, что поедем по делам… а если подняться…

– Ну да, известный фокус, – Дмитрий кивнул. – В офисе всегда какое-нибудь дельце да прицепится. Можно два часа уходить, да так и не уйти. Вот бар. Приятного аппетита.

– Спасибо, – Туманов заглянул в бар и ничуть не удивился новому приступу дежавю.

Здесь он тоже бывал и даже легко вспомнил, какой заказывал кофе – двойной эспрессо. Вот только успел ли его попробовать, Туманов не помнил.

– Выйдут, я подскажу, что вы здесь, – охранник кивнул и удалился на свой пост.

Виктор уселся на табурет у стойки и слабо улыбнулся в ответ на приветственный кивок бармена.

– Эспрессо?

– Да, двойной, – Туманов мельком взглянул на прейскурант и судорожно сглотнул слюну.

Цены в баре были из ряда вон. Складывалось впечатление, что к ним по ошибке приписали по лишнему нолику. Но истина, как и искусство, требовала жертв, поэтому Виктор не сбежал из бара, а обреченно потянулся за портмоне.

– Не надо, – бармен качнул головой. – Кредит на вас уже открыт. Первый класс, если вы еще не в курсе.

Последнее предложение бармен произнес особо доверительным тоном, будто бы надеялся, что клиент запомнит оказанную услугу и когда-нибудь отплатит тем же, а возможно, и вдвойне.

– Я пока не разобрался… – Туманов продолжил игру, в которую пытался играть с охранником. – Первый класс? Это что значит?

– Уровень бригадира и выше, – в глазах у бармена мелькнула мечтательная искра. – По среднему курсу – больше миллиона.

– Обпиться, – Туманов недоверчиво улыбнулся. – Вы не путаете?

– Миллион евро ни с чем не спутаешь, – бармен коротко рассмеялся. – Вам разве карточку не выдали?

– Не до того все, – Туманов всеми силами пытался скрыть изумление, но, похоже, у него ничего не вышло.

Бармен позволил себе на секунду превратиться в снисходительного старожила и, подавшись вперед, шепнул:

– Это Цех, Виктор Алексеевич, здесь все серьезно, иначе и быть не может.

Туманова будто бы обожгло. Цех! Всего одно короткое слово, и сундук лишился замка, а по его мощной крышке поползла широкая трещина. Еще немного усилий – и воспоминания посыплются в разные стороны, как пиастры из пиратского сундука! Еще немного нажать и…

– Вот ты где!

Голос вошедшего в бар человека был Туманову хорошо знаком. Виктор обернулся и приветственно кивнул.

– Здравствуй, Джонатан, – само собой вырвалось у сыщика.

– Привет, Избранный, привет. Как с памятью?

– Честно говоря, хреново.

– Что и требовалось доказать!..

…Джонатан прибыл в офис, как обычно, к восьми утра, но к работе не приступил ни в восемь, ни в девять. Целый час он просто сидел в приемной собственного кабинета и тупо пялился на необычные часы с рекламой пива «Фостер». Стрелки на часах шли в обратную сторону. Цифры были расположены соответствующим образом. Что этим хотели сказать производители пива, Джонатану было неинтересно. Его больше интересовало, почему обратный ход стрелок заинтриговал его именно сегодня, хотя часы висели в приемной шефа цеховой СБ уже больше года. Из странного оцепенения Джонатана вывело только появление секретарши. Вечная, с милым именем Лана, явилась, как всегда, без одной минуты девять, и Джонатану пришлось уступить девушке ее законное место за конторкой.

– Вы ключ забыли? – поинтересовалась секретарша, указывая взглядом на дверь кабинета.

– Нет-нет, Ланочка, не забыл, – Джонатан вновь покосился на оригинальные часы. – Во всяком случае, не ключ. Ты вчера во сколько ушла?

– В шесть, – Лана открыла пудреницу и оценила макияж. – А что?

– А я?

– Потерялись во времени, господин Смотритель? – она улыбнулась. – В таком темпе работать вредно. Вы умчались около пяти вечера, но не отсюда, а прямиком из кабинета бригадира Островского.

– И куда я умчался?

– Серьезно посидели, – Лана снова усмехнулась. – Вы никому не сказали, даже мне. Думаю, в ресторан, раз сегодня ничего не помните.

– В ресторан? – Джонатан зачем-то ощупал затылок. – Что-то не похоже.

– Вы и в самом деле ничего не помните? – Лана отложила пудреницу и удивленно уставилась на шефа.

– Помню, как сидел в кабинете у Островского, мы обсуждали какую-то важную тему, а потом…

– Хотите, я вам виски налью? Со льдом.

– Нет, милая, спасибо, – Джонатан похлопал девушку по запястью. – Пойду к бригадиру, может, он в курсе, где мы вчера зависали и что этакое термоядерное пили.

– А я всегда вам говорила, берите с собой хотя бы одного непьющего. Он утром все и расскажет.

– Клянусь, в следующий раз пригласим тебя!

– Лет пятьсот это слышу, – Лана надула губки и притворно вздохнула. – В последний раз вы меня еще на ассамблею приглашали.

– В тысяча семьсот двенадцатом. Триста лет всего прошло.

– Ну, триста, – девица сделала шефу ручкой. – Ступайте, сударь, куда собрались. Все надежды на служебный роман с вами я похоронила примерно в то же время. Останемся при своих интересах. Вы – начальник, я – секретарша. А в ресторацию меня Мартов сводит.

– Не понял, почему именно Мартов?! – Джонатан притормозил на пороге и, обернувшись, погрозил Лане пальцем. – Старая плутовка, знаешь, на какие кнопки нажимать!

– Не такая уж старая, – Лана пожала плечиками. – Всего шестьсот тринадцать. Но с вашими «кнопками» успела разобраться, это верно. Кстати, Дима внизу сказал, что в баре вас Туманов дожидается. Вы в курсе?

– Туманов! – Джонатан с силой хлопнул себя по лбу. – Вот оно!

– Что вы так… разволновались! – испугалась Лана. – Сотрясение заработаете! Туманов. Ну и что? Что в этом такого?

– Спасибо, милая, – Джонатан послал секретарше воздушный поцелуй и ринулся к лифту.

– Милая, – проворчала вслед ему Лана. – Лицемер! Работа у вас «милая», а не я, господин Смотритель. Работа и только она.

Джонатан спустился в холл, казалось, за секунду. Будто бы вмиг распрямилась пружина, которую затягивали стрелки на «пивных» часах, и теперь время для Смотрителя летело в десять раз быстрее, чем положено.

Туманов сидел за стойкой бара и разглядывал безумно дорогой кофе, словно не решаясь попробовать напиток из опасения подавиться от сожаления о потраченных деньгах.

– Вот ты где! – с порога воскликнул Джонатан.

Виктор обернулся и приветственно кивнул. Выражение лица у него было именно таким, какое Джонатан ожидал увидеть. В первое мгновение на физиономии у сыщика отразилась напряженная работа мозга. Он пытался вспомнить, кого видит. Затем в глазах появилась искорка, и Туманов наконец включился.

– Здравствуй, Джонатан, – сыщик заметно расслабился.

– Привет, Избранный, привет, – Джонатан уселся на соседний табурет и протянул Виктору руку. – Как с памятью?

– Честно говоря, хреново, – Туманов пожал ему руку.

– Что и требовалось доказать! – Джонатан хлопнул товарища по плечу. – Рад, что ты снова с нами.

– А был отдельно?

– Реально память страдает, – Джонатан жестом заказал себе кофе.

Бармен, не уточняя, налил капучино.

– Кое-что я теперь помню. Как только тебя увидел, будто сундук в памяти открылся, в который четыре последних дня были упрятаны. Вот только последние сутки все равно в тумане. Помню, что очнулся в больнице, испугался кого-то, сбежал, а дальше… смутно. И чем ближе к вечеру, тем меньше воспоминаний. Может, ты подскажешь?

– Я и сам… – Джонатан покрутил пальцем у виска. – Что было после семнадцати ноль-ноль, будто отрезало. Говорят, умчался куда-то – и с концами. Только сегодня объявился.

– Может, мы вместе были, раз оба провалами в памяти страдаем?

– Скорее всего, – Джонатан задумчиво взглянул на электронные часы над выставкой напитков. – Ты где очнулся?

– Дома. Утром. Переоделся, умылся и сюда.

– И я дома, – Джонатан вынул из кармана телефон. – Сейчас у бригадира спросим, что за чертовщина с нами творится. Хотя постой!

Смотритель спрятал трубку и побарабанил пальцами по стойке, будто помогая себе сосредоточиться.

– Виски? – отреагировал бармен.

– Отставить, – Джонатан отрицательно качнул головой и снова обернулся к Туманову. – Я думал, это сон, но теперь до меня дошло. Это были фрагменты воспоминаний. Реальных воспоминаний. Мы ловили Врага, ты был приманкой, а Хамелеон загонщиком. Враг вышел точно на тебя, но ты успел сорваться с привязи и смыться. Враг тоже попытался улизнуть, но его зажали мои бойцы. Я почти поймал его, но получил пси-удар и вырубился, а потом каким-то образом вернулся домой. Не припоминаешь ничего подобного?

– Пси-чего ты получил?

– Ну, вроде гипноза, только внезапно, будто бы это был удар. Бац! И сознание отключилось. А заодно и в памяти провал образовался.

– У меня провал покруче твоего – четверо суток.

– Возможно, тебя этот гипнотизер отдельно обработал, в очном порядке, а не как нас, всех оптом.

– Логично. – Туманов сделал глоток кофе. – Но я все равно ничего не помню о последних двадцати часах. Нет, стоп, кое-что вспоминается. Мы были в каком-то убежище. Я, Женя и почему-то… Хамелеон!

– Все верно, – Джонатан кивнул. – Храмовников временно наш союзник.

– Вот как?! – Туманов удивленно хмыкнул. – А-а, понял! Наш главный Враг – это метис! Теперь вспомнил.

– Идем все-таки в офис, к бригадиру, – Джонатан крепко взял Виктора под локоток и настойчиво потянул к выходу.

– Я… кофе… – Виктор с сожалением взглянул на недопитый кофе.

– Островский лично кофе тебе сварит, – пообещал Джонатан и добавил едва слышно, склонившись Туманову к уху: – Идем, не упирайся. И поменьше болтай. Насчет метиса информация закрыта. Понял?

– Понял. А насчет…

– Насчет крота тоже, – Джонатан направил Виктора к лифту. – Все разговоры только в кабинете бригадира. Там надежно.

Все-таки скоро попасть в кабинет Островского Смотрителю и Туманову не удалось. Едва они подошли к лифту, вокруг засуетилась охрана, и к Джонатану, как реактивный снаряд, подлетел уже знакомый Виктору боец.

– Что случилось, Дима? – Смотритель обернулся и зафиксировал взгляд на одной из посетительниц офисного здания. – О как! Все флаги в гости к нам. Туманов, постой здесь, я встречу твою подружку… пока ее в уголке не придушили.

Охранники не собирались душить Женю в уголке, но заблокировали ее плотно. Она не сопротивлялась и не выказывала враждебности, только упорно требовала состыковать ее с Тумановым или с Джонатаном. Поскольку на стыковку вышел сам шеф СБ, охрана мгновенно угомонилась и оставила девушку-Хамелеона в покое. Понятное дело, неохотно, но все-таки оставила.

– Привет, дорогуша, что ты здесь делаешь? – спросил Туманов, дождавшись, когда Джонатан и Женя войдут следом за ним в лифт.

– А ты? – Женя взглянула на сыщика исподлобья. – Всю ночь не спала, мучалась. Только засну – кошмары начинают сниться. Про тебя, про Володю, вот про этих… Вечных и про Врага какого-то. С зубами… вот такими!

Она развела руки в стороны на полметра.

– Вот такими, – уточнил Джонатан, почти повторив жест девушки, только по вертикали.

– Ну, такими! – Женя дернулась. – Не прикапывайтесь, дядечка! Лучше объясните, что со мной происходит? Я почему-то уверена, что вы знаете.

– Ты вчерашний вечер помнишь? – спросил Туманов.

– Отрывками. Сначала сидели у братца в бункере. Потом он уехал в город, а мы рванули с дачки через болото. Вернее, я не помню, как рванули, очнулась уже на болоте. Без одной кроссовки. А потом снова пробел, и все… пришла в себя дома.

– В целом понятно, – Туманов обнял ее за плечи. – Не переживай, вспомним всё. И все.

– Так вы тоже с головой поссорились?

– Только с памятью. О чем мы говорили с твоим братцем, помнишь?

– О всяком. Как Врага поймать, головы ломали. О Цехе говорили, о том, кто более прав – Хамелеоны или бессмертные, о пути в Вечность… короче, о всякой ерунде.

– О пути в Вечность?! – Туманов едва не подпрыгнул на месте.

– Ну да, о пути, который ты хотел отыскать, чтобы бессмертные могли в Вечность свою дерьмовую вернуться.

– Барышня, подбирайте выражения, – Джонатан укоризненно взглянул на Женю. – Вы не в школе.

– Путь в Вечность! – прошептал Туманов. – Вот почему Враг обработал меня с особым старанием. Он хотел, чтобы я забыл обо всем, что связано с этим путем! Наверное, я почти догадался, как его отыскать, и Враг, прочитав мои мысли, решил меня остановить.

– Мог бы убить, так проще, – заметил Джонатан.

– А если не мог? – Виктор уставился на Смотрителя остекленевшим взглядом. – А что, если меня теперь никто не может убить? И как раз потому, что я не закончил свою миссию!

– Ага, надейся, – Женя фыркнула. – Избранный нашелся! Меня он тоже не убил, и Володю, а что толку? Сначала на месте топтались, теперь с дырками в памяти и вовсе ничего не понимаем. Миссия у него!

– Помолчи, пожалуйста, – попросил Туманов. – Дай подумать.

Подумать Виктору удалось ровно минуту, пока делегация покидала лифт, шла по коридору, а затем располагалась в бывшем кабинете мастера Чеснокова, а ныне – бригадира Островского, на разномастных стульях за хорошо знакомым Туманову круглым столом. Виктор старательно обогнул злосчастный трон и уселся в кресло попроще. На массивном дубовом троне с застрявшей в спинке пулей не без удовольствия расположился Джонатан.

– Судя по румянцу на лицах, вы о чем-то напряженно беседовали? – спросил Островский, окинув внимательным взглядом компанию. – Продолжайте, я вникну по ходу разговора.

– В первую очередь мы пытались решить проблему амнезии, – сообщил Джонатан.

– И у кого возникла такая проблема?

– У всех троих.

– Враг постарался?

– Кто же еще? Как только мы его зажали, он выложил свой главный козырь. Пси-удар – и был таков. Качественный финт.

– Скольких Вечных мы потеряли?

– Четверых, к сожалению, – Джонатан развел руками. – Кто мог знать, что так обернется?

– Крот, – вставил реплику Туманов. – Хамелеон вас предупреждал.

– Было дело, – признал Смотритель. – Предупреждал, но…

– Теперь я вспомнил практически все, – перебил его Туманов. – Храмовников вас предупредил, но вы поспешили атаковать Врага до того, как сумели устранить утечку информации. Еще четыре трупа на вашей совести, господа Вечные. Не тяжело?

– Только давай без морализаторства, – Джонатан поморщился. – Если копаться в деталях, виноваты не мы.

– А кто?

– Я, – тихо сказала Женя. – Это я позвонила в Цех. Хотела, чтобы все это поскорее закончилось. Ты разве не помнишь?

– И что нам оставалось? – снова пошел в атаку Джонатан. – Враг перехватил информацию и отправился по твою душу. Не подоспей мы вовремя, кто знает, чем все могло закончиться?

– Тем же, – уверенно ответил Туманов. – И Женя ни в чем не виновата. Ее звонок стал простейшим отвлекающим маневром Хамелеона. Прикинь сам. Враг появился возле бункера через считаные минуты после звонка. Почему? Да потому, что Хамелеон давно все спланировал. И то, что мы окажемся на дачке, и то, что Враг придет в убежище к семи часам, когда Храмовникова там не будет. А Женю он в очередной раз подставил, чтобы все выглядело реально.

– Скотина! – в сердцах воскликнула Женя.

– Нет. Он просто подстраховался. Ведь, не забывайте, Враг – гипнотизер и, возможно, телепат. Если бы он прочитал замыслы Хамелеона, вся операция пошла бы прахом. Твой брат, Женя, неплохой тактик.

– Все равно скотина!

– Ну, этого тоже не отнять, согласен, – согласился Виктор. – Но цель частенько оправдывает еще и не такие средства.

– Ты за него, что ли? – возмущенно спросила Женя. – Он снова нас подставляет, а ты его прощаешь?!

– На войне, как на войне, – Туманов пожал плечами. – Я его не прощаю и не оправдываю. Я его понимаю.

– Откуда вдруг такая снисходительность? – Джонатан прищурился. – Что ты недоговариваешь?

– Все просто. Он не может меня убить, значит, лично для меня не противник. К слабейшим я обычно снисходителен.

– Эк ты заговорил, – Джонатан усмехнулся. – Хотя имеешь право. Один вопрос: а к Врагу ты тоже снисходителен?

– Нет.

– Он ведь тоже не может тебя убить, как оказалось.

– Джонатан, не передергивай!

– Не буду, – Смотритель поднял руки. – Задам другой вопрос, не менее важный: Враг не может тебя убить или не хочет, потому что ты ему для чего-то понадобился? Ты такой вариант не обмозговывал?

– Кажется, я начинаю понимать, о чем вы спорите, – сказал Островский. – Враг имел возможность расправиться с Избранным, но не сделал этого, верно?

– Только мозги промыл, да и то для вида, – подтвердил Джонатан.

– И что он задумал, как вы считаете?

– Это надо спросить у него.

– Или у того, кто не попал под промывку мозгов, но присутствовал при всех событиях, – сказал Туманов.

– Кроме нас и погибших бойцов… – Джонатан пожал плечами, – не было таких. Эфиоп не в счет. Он человек и не в курсе наших дел, да к тому же в бегах. Его теперь с собаками не найдешь.

– А Хамелеон? – спросил Виктор.

– Он же в городе был.

– Ты уверен?

– Вообще-то… – Джонатан потер затылок, – нет, не уверен. Толком не помню, но… Храмовников действительно мог вернуться незадолго до развязки. Шишка вот тут… если бы Эфиоп врезал, исчезла бы еще вечером. А раз держится до сих пор, мог и Хамелеон приголубить.

– Зачем? – Туманов удивленно взглянул на Смотрителя.

– Чтобы я в полубессознательном состоянии в бой не рвался.

– Выходит, спас тебя Хамелеон, – бригадир Островский хитро взглянул на Джонатана. – Какой поворот!

– Будешь должен, дядечка, – добавила Женя.

– Не тебе, дорогуша, угомонись, – сказал Туманов. – Предлагаю окончательно прояснить ситуацию, а уж после делать выводы. Джонатан, ты согласен? Сможешь вспомнить дорогу к логову Хамелеона?

– Согласен, съездим, что нам терять? А насчет дороги, не волнуйся. В навигаторе все сохранилось. У машин память гипнозом не обнулишь…

…Островский не высказал желания присоединиться к коллективу, и его никто за это не осудил. У бригадира накопились дела в Цехе. К тому же при современном развитии технологий какая разница, где ты находишься физически? Можно быть в курсе всех событий страны, загорая в этот момент на другой стороне планеты. Собственно, так обычно и делалось – Джонатан работал в поле, Островский следил за процессом по видеосвязи. Нарушать заведенный порядок объективных причин не было. Да и чем меньше узнаваемых людей в кадре, тем лучше. Меньше излишнего внимания.

Зато, когда группа товарищей по несчастью подошла к лифту, откуда ни возьмись, появился Мартов. Адвокат, как заядлый скептик, без энтузиазма отнесся к идее навестить Хамелеона, но от предложения составить компанию не отказался. Особенно после того, как Джонатан вкратце пояснил, что случилось вчера вечером.

– Хотя бы один человек с трезвым взглядом среди вас должен быть! – торжественно заявил адвокат, попутно приложившись к заветной фляжке с коньяком. – Только я дико сомневаюсь, что Хамелеон задержался в засвеченном убежище. Какой ему смысл сидеть в бункере? Враг его тоже не любит, а вдруг явится поквитаться? Да и мы для Хамелеона нежелательные гости. Могу на литр коньяка поспорить, нет его в убежище.

– Против литра виски, – уверенно принял пари Джонатан. – Храмовников не только сидит в бункере, но еще и ждет, когда мы к нему явимся.

– Только если он сошел с ума.

– Увидим…

…Выиграл Джонатан. Храмовников был в здравом уме и действительно ждал делегацию, правда, не в бункере, а неподалеку от него. Нет, Хамелеон не прятался в кустах на случай, если вместо Вечных к нему в гости заявится Враг. Он просто загорал на небольшой, вытоптанной в бурьяне лужайке, покачиваясь в ротанговом кресле. На лице у Хамелеона отражалось полное душевное спокойствие и даже безмятежность. Словно ему не было никакого дела до окружающего мира со всеми его опасностями и проблемами.

Довольно странное поведение Храмовникова вызвало недоумение лишь у Жени. Джонатан и Туманов восприняли дислокацию и благодушие Хамелеона как должное, а Мартов, обернувшись к спутникам, состроил понимающую мину и покрутил пальцем у виска.

– Ничего подобного, – Виктор помотал головой. – Вы просто не все знаете, господин адвокат.

– Ну конечно! – Мартов неприязненно ухмыльнулся. – Я снова что-то пропустил. Трагедия всей моей жизни.

– Привет, привет, – открыв один глаз, пробурчал Хамелеон. – Женька, шаг влево, солнце заслоняешь.

– Смотри не обуглись! – Женя демонстративно отошла метра на три в сторону и отвернулась.

– Что-то долго вы собирались, – Храмовников открыл другой глаз. – Не могли прийти в себя после вчерашнего?

– А ты? – Туманов присел на корточки напротив Хамелеона и сорвал травинку. – Тебе вчера не досталось, верно?

– Чего? Подзатыльников? – Хамелеон коротко рассмеялся. – Нет. На меня у гада пороху не хватило. Я вообще его чуть не пришил.

– Герой, – Джонатан потер затылок. – И меня заодно.

– Ты обиделся? – Хамелеон, щурясь, взглянул на Вечного. – Не обижайся. Для твоей же пользы все сделал. Хотя было такое желание, не скрою. Инстинкты – штука трудная.

– Вы, позвольте уточнить, кого чуть было не пришили, метиса? – поинтересовался Мартов.

– Его, – Хамелеон нехотя перевел взгляд на адвоката. – Только это нереально. Теперь я точно знаю. Я ведь уже во второй раз попытался. Два магазина в него разрядил. И два контрольных в голову сделал – без толку все. Одно утешает: и он не всемогущий. С нами у него тоже ничего не выходит.

– Во-от в чем дело! – протянул Мартов. – Вы, получается, господа хорошие, теперь еще и неуязвимые! Поэтому страх потеряли, даже перед Врагом. Понятно.

– О чем я и говорил, – заметил Джонатан. – Литр с тебя, не забыл?

– Ты сжульничал, – Мартов погрозил Смотрителю пальцем. – Я тебе ничего не должен. Ты знал, что эти типчики окончательно переродились. В кого конкретно они переродились, не успел выяснить? Может быть, они теперь все трое заодно?

– Четверо, – негромко сказала Женя. – Я тоже всего вторые сутки живу. Ну, в смысле, по новому кругу.

– Еще забавнее. – Мартов выразительно взглянул на Джонатана: – И тебя это не беспокоит?

– А должно? – Смотритель усмехнулся.

– Постой, может быть, мы тоже теперь неуязвимы для Хамелеонов? Тоже переродились?

– Ты что-то почувствовал? – продолжил подтрунивать Джонатан. – Новый Оптимум?

– Можем проверить, – лениво процедил сквозь зубы Хамелеон. – Давно хотел размяться.

– Только дернись! – Мартов выхватил из кармана небольшой пистолет и сунул ствол под нос Храмовникову.

– Лучше так: а-а, – Хамелеон открыл рот, будто бы собрался проглотить ствол.

– Цирк какой-то устроили! – возмутилась Женя. – Мы для чего сюда приехали? Сравнивать, у кого длиннее и толще, или делом заниматься?!

– Получите, – хмыкнув, сказал Туманов. – Делом, Женя, делом. Хамелеон, вопрос номер два: что за оружие применяет Враг? Джонатан назвал это пси-ударом, но для меня этот термин ничего не значит. Ты что-нибудь об этом знаешь?

– Гипноз, – Храмовников пожал плечами. – Или что-то в этом роде. Особого оружия у него нет. Я думаю, теперь он и обычным оружием перестанет пользоваться. К чему оно? Нас из него не убить, а на Вечных ему сейчас размениваться некогда. Ну, а для всех прочих у него подручные имеются с пушками, из Конторы. Вон Джонатан их командира знает. Шустрый такой майор.

– Федотов? – Смотритель удивленно взглянул на Хамелеона.

– Скажешь, не знал?

– Плохо дело, – Джонатан нахмурился. – Это тебе не Эфиоп. Этот барбос упрямый, хуже некуда. Должность в Конторе, опять же, приличная. На этот раз Враг хорошего подручного заимел. Качественного.

– Мы тоже не бракованные, – твердо заявил Туманов. – Володя, как мы со стороны выглядели, можешь описать?

– Тебе зачем? – Хамелеон взглянул на Туманова с иронией. – Не стриги верхушки, сыщик. Зри в корень. Вон лучше Женьку спроси, что она чувствовала. Вас-то всех Враг просто оглушил, как бы по темечку – тюк! – и отдыхайте, а ее он пару раз до того пришпиливал. Помнишь, на МКАД? А потом ты ее на плече, как мешок, тащил по болоту, помнишь? Я к тому времени уже вернулся, видел все. Издалека, правда.

– Неужели? – вдруг вмешался Мартов. – Вернулись через минуту после появления Врага на сцене? Какое совпадение!

– Ой, только не надо гнусных намеков! – Храмовников поморщился. – Не делайте из меня Врага – и не услышите, куда вам идти. У меня свидетель имеется, наемник. Мы вместе с Эфиопом гада мочили. Кстати, полковник, твой «глок» утонул в болоте. Если хочешь, покажу место, но нырять будешь сам.

– Куплю новый. – Джонатан задумчиво взглянул на Женю, затем обернулся к Туманову: – А действительно, Витя, спроси.

– Только время тратим, – пробурчал Мартов. – Спроси – не спроси! Гипноз есть гипноз. Ничего она не чувствовала.

– Говорите за себя! – Женя вздернула носик. – Спрашивайте, дядечки. Только без интимных подробностей.

– Все равно не понимаю, – проворчал адвокат. – Мы для чего сюда приехали? С Хамелеоном беседовать или друг с другом? Девицу можно было и в офисе допросить.

– Andy, shut up! – резко приказал Джонатан и, смягчив тон, добавил: – Je vous remercie d’avance .

– Zu Befehl Herr oberst! – Мартов изобразил пародию на строевую стойку.

– Насобачились в языках за столетия, – хмыкнул Храмовников.

– Женя, только спокойно и неторопливо, вспомни, что ты чувствовала, когда Враг тебя гипнотизировал? – Туманов взял девушку за руки. – Может, были какие-то образы, слова, картинки?

– Образы… были, наверное, – Женя задумалась. – Мутные. И краски – как в радуге, полосками, только размытыми. Будто бы сквозь марлю смотрела. А чувствовала… трясло меня. Мелко-мелко, и всю, от макушки до пяток. По всему телу такой зуд от этой тряски шел! Почесаться хотелось ужасно! Только я даже шевельнуться не могла, и от этого было еще хуже.

– Очень ценная информация, – Мартов ухмыльнулся.

– А еще… на меня словно кто-то смотрел, – торопливо добавила Женя. – Нет, даже не на меня, а будто бы внутрь. Этот Враг, он будто бы изучал меня всю до последней клеточки, только изнутри. Прямо вот так, заглядывал внутрь и все там подробно рассматривал, как под микроскопом. Может, мне просто казалось, но ощущения реально были такие. Неприятные, честно говоря.

– До последней клеточки? – уцепился Туманов. – До последней… может, хромосомы?

– Это что? – Женя на миг удивленно вскинула брови, но быстро спохватилась. – А, ну да, может, и до нее. Или вообще… как там их называют, до генов, да? Короче – глубоко копал вражина.

– Слабые места Избранных искал? – предположил Хамелеон. – Понял, что Женька тоже Избранная, и решил для начала ее прощупать. Или еще что-нибудь искал. Например, хотел откопать информацию о воротах в Вечность.

– О чем? – Туманов удивленно уставился на Храмовникова.

– Ну, о воротах, не помнишь, что ли, мы в бункере эту тему обсуждали, – Хамелеон кивком указал на Смотрителя, как бы переадресовывая вопрос ему. – Может, вся эта беда где-то в нашей генетической памяти упрятана?

– «Генетическая память» – это такая фигура речи, – возразил Джонатан. – Хотя… что-то в этой мысли есть.

– Вакуум, – попытался съязвить Мартов.

– Не мешайте академикам думать, сударь, – Храмовников исподтишка показал адвокату кулак.

– Андрей, ты обещал воздержаться от комментариев, – напомнил Джонатан, а затем внимательно посмотрел на Хамелеона. – А ты, кстати, откуда про ворота знаешь? У Чеснокова выпытал?

– Чтобы выпытать, нужно знать, о чем пытать, – Хамелеон смерил Вечного неприязненным взглядом. – Эта информация мне в наследство от наставника досталась. Ему еще Смотритель Жерар рассказал и о Черной скале, и о воротах в Вечность.

– Смотритель Жерар? – Джонатан недоверчиво хмыкнул. – Он был убит двести лет назад. Это сделал твой наставник? Отец?

– Он самый, – Хамелеон с вызовом взглянул на Джонатана. – Не знал?

– Нет, – Вечный задумчиво потер подбородок. – И твой отец не пытался найти это место?

– Зачем? – Хамелеон пожал плечами. – Он был очень рациональным Хамелеоном. Тратить время на проверку легенд было не в его стиле. К тому же он был уверен, что, даже если легенда о Черной скале и воротах правдива, использовать артефакт против Цеха не получится. У отца не было ключа от ворот. Со слов наставника, я понял, что его нет и у Цеха. Утерян тысячи лет назад. Верно?

– Вроде того, – Джонатан отвел взгляд.

– Ключ? – Туманов поднял глаза на Джонатана. – О чем речь?

– Да так, – Смотритель махнул рукой. – Легенда в чистом виде, не загружайся. К текущему делу это вряд ли относится.

– Вряд ли? – Туманов погрозил Вечному пальцем. – Я ведь сыщик, Джонатан, ты забыл? Если у меня нет ясного представления обо всем, что происходит, я начинаю нервничать и копать. Так что говори сам, пока я не начал открывать все ваши шкафы со скелетами.

– Ладно, не кипятись, – Джонатан вздохнул. – Ничего особенного, легенда – как легенда. Тысячи таких в любом эпосе. Мы, бессмертные, попали в мир людей из Вечности. Это ты уже знаешь?

– Островский просветил, – Виктор кивнул. – Но зачем вы сюда явились, никто не знает. Или не помнит. Как вернуться домой – для вас тоже загадка. Дальше что?

– Да, собственно, и все, – Джонатан развел руками.

– Что за ворота? И ключ.

– Согласно легенде, вернуться все-таки можно, но для этого следует открыть ворота в Вечность. Говорят, в архиве хранятся координаты ущелья, посреди которого возвышается Черная скала. Один ее бок гладкий, как стекло, и является запертыми воротами в Вечность. Но открыть эти ворота можно, только если написать на них Формулу Вечности, своего рода код доступа, или, иначе говоря, ключ. Проблема в том, что Формула действительно была утеряна задолго до того, как наша община организовалась в Цех и начала вести архивные записи.

– Странно, – осмысливая информацию, заметил Туманов. – Координаты записать успели, а ключ нет?

– Довольно долгое время поблизости от Черной скалы существовало первое поселение Вечных. Но уже они не помнили Формулы. А когда поселение было уничтожено Хамелеонами… В общем, сохранили что смогли.

– И то не факт, – вмешался Мартов. – Что-то я ни разу не слышал от архивистов о карте с координатами ущелья. Треп был, но официального подтверждения, по-моему, не было ни разу.

– Погодите! – потребовал Туманов. – Формула Вечности… согласно вашей легенде… это что? Какая она – математическая? Или заклинание на древнем языке? Или что-то еще?

– Никаких данных, – Джонатан покосился на Хамелеона. – У нас, по крайней мере.

– Не зыркай, – Храмовников покачал головой. – Я тоже не знаю, что это за Формула. Я вообще думал, что это реально ключ, как было у Буратино. Наставник Бриан именно так и говорил – ключ.

– Ключ, формула, заклинание, код… – пробормотал Туманов. – Код? Может, все-таки код? Код… Постойте, постойте… Женя! А ну, повтори, что ты чувствовала?!

– Когда?

– Не тормози! Когда тебя Враг гипнотизировал. Как бы внутрь заглядывал, да? До самых генов тебя сканировал?

– Это твоя версия, – Женя помотала головой. – Я говорила, что он копал глубоко.

– Вот оно! – Туманов щелкнул пальцами. – Код!

– А еще меня трясло как припадочную…

– Это уже не важно.

– Это тебе не важно! – возмутилась Женя. – А мне так хреново было, что до смерти не забуду!

– Женька, угомонись, – на редкость спокойно попросил Хамелеон и с интересом уставился на Туманова. – Что ты открыл, Архимед? У тебя на лбу крупными буквами написано «Эврика!». Поделишься?

– Все внутри нас! – В глазах у Туманова полыхнула вспышка озарения. – Я понял! Весь мир, вся Вселенная – все в нас! Нам трудно это понять, но так оно и есть. Враг был прав, когда разбирал Женю до самых крохотных винтиков! Чтобы найти нечто снаружи, загляни сначала внутрь себя. Вот в чем соль! Заглянуть внутрь и увидеть то, что, казалось, спрятано где-то снаружи.

– Что за бред?! – Мартов поморщился. – Похоже, пси-удар не прошел для вас бесследно, Виктор Алексеевич.

– Именно так, Андрей Григорьевич! И я даже благодарен Врагу за встряску! Стараясь сбить с истинного пути, он подтолкнул нас к ответу на главный вопрос! К цели моей миссии! Если бы не его гипноз, я никогда не додумался бы, что и, главное, где следует искать!

– Может, коньячку? – предложил Мартов. – От бреда избавляет мгновенно.

– Или наоборот, – Джонатан поднял руку, призывая всех к молчанию. – Виктор, будь любезен, поясни. Что ты имел в виду?

– Попытаюсь, – Туманов потер виски и покосился на Мартова.

Адвокат мгновенно протянул фляжку. Сыщик пару секунд поколебался, но в результате отрицательно покачал головой.

– Зря, – Мартов приложился сам.

– Я имел в виду Формулу Вечности, – медленно, тщательно подбирая слова, сказал Туманов. – Формула – это не закорючки, нацарапанные на древних скрижалях, и не слова, спрятанные в глубинах памяти бессмертных. Формула – это что-то внутри нас, возможно, особая комбинация генов или какая-нибудь лишняя пара хромосом. Фактически – это мы сами! Формулу следует не написать на воротах Вечности, а предъявить! Как действует она и что конкретно в нас является ее составными частями, я пока не знаю, но уверен, что Формула – это не золотой ключик, а действительно код! Генетический код Избранного! Враг, похоже, о чем-то таком тоже догадывается, вот и шарит у нас в мозгах, копая так глубоко, насколько это возможно.

– Круто тебя ошпарило, – одобрительно кивая, сказал Хамелеон. – Я не догадался бы ни в жизнь. Хотя вроде бы все очевидно: ключ, формула, код… Здорово соображаешь, сыщик.

– Не совсем, – скептически заметил Мартов. – В теории господина сыщика нет места для вас, господа Избранные Хамелеоны. Да и для Врага тоже. Его сверхспособности вполне укладываются в понятие Избранности, но такое количество единственных и неповторимых противоречит здравому смыслу. Нонсенс! Избранный должен быть либо один, либо ни одного.

– Необязательно, – горячо возразил Туманов. – Я вполне допускаю, что Формула состоит из нескольких частей. Первая – генетический код Вечных, а вторая – Хамелеонов!

– Тогда уж таких, как мы, – вставил реплику Хамелеон. – Избранных.

– Да, я это и имел в виду, – Туманов торопливо кивнул. – Вот почему нас несколько, а не я один. От каждого вида по Избранному! В Формуле даже код людей может учитываться.

– Ерунда, – Мартов помотал головой. – Бредовые домыслы! Особенно в отношении людей. Допустим на секунду, что вы правы насчет генетического кода. Но из Вечности в этот мир пришли только мы, бессмертные, значит, и Формула должна быть исключительно генетическим кодом Избранного Вечного. То есть вашим, господин сыщик.

– А кто сказал, что из Вечности явились только вы, то есть мы? – Туманов указал на Хамелеонов. – А они откуда взялись? Да и с людьми, если копнуть, не все понятно. В то, что они произошли от обезьян, лично мне верится с трудом. Но главное – это же вполне логично – разделить ключ на три части. Самое надежное средство от случайного открытия ворот.

– А смысл? – упрямо спросил адвокат. – Зачем прятать ключ от нас? Почему Вечности потребовалось запирать нас в этом мире, зачем она лишила нас права вернуться домой, когда мы этого захотим?

– Не ко мне вопрос. Может быть, вы должны были совершить в этом мире что-то особенное? Или просто-напросто – созреть? Может, поиски Формулы были чем-то вроде теста на зрелость? Вечность запрограммировала ситуацию таким образом, что все три расы смогут открыть ворота только сообща, когда дорастут до понимания главного – им нечего делить и незачем истреблять друг друга?

– Когда поумнеют, – обобщил Хамелеон. – Логично.

– Получается, мы были сосланы в этот мир на перевоспитание? – Мартов усмехнулся. – Реальность – зона для малолетних преступников из Вечности? Оригинальная теория, нечего сказать.

– Притормозите! – потребовал Джонатан. – Дайте осмыслить. То есть, Витя, ты хочешь сказать, что, кроме тебя, к Черной скале должны явиться еще как минимум двое – Избранный человек и такой же Хамелеон. И в этом будет заключаться весь процесс предъявления, как ты это назвал, Формулы Вечности, так?

– Даже если так, вы, джентльмены, перескакиваете! – заявил Мартов. – Что конкретно составляет Формулу? Хромосомы, гены, шесть вариантов рисунка сетчатки, по паре на вид? Или особые гормоны? И что значит «предъявить»? Троица Избранных должна оставить на воротах Вечности в Черной скале отпечатки пальцев или вскрыть вены и окропить скалу кровью?

– Да хоть помочиться на нее, какая разница? – вмешался Хамелеон. – Главное – идея.

– Я понимаю, что идея получить статус Избранного вам, юноша, по душе, – Мартов ухмыльнулся. – Но пока не вижу убедительных причин, чтобы это признать. Хотя бы потому, что вы не одиноки в своем роде. Еще раз допустим, что Формула – это три генетических кода трех Избранных. От каждого вида по экземпляру. Но ваша сестра обладает в точности таким же набором достоинств, как вы. Двое Избранных на один вид? Снова нонсенс! Как вы объясните эту неувязочку?

– Дерьмо вопрос, – уверенно парировал Хамелеон. – Если Избранность – это действительно не мистическая данность, не подарок Вечности, а генетическая характеристика, нет ничего странного в том, что нас двое. Мы – родные брат и сестра. Будь у Туманова сестра или брат, вероятно, они получили бы карт-бланш тоже. Да и не принципиально это. Главное, что мы вот они, в наличии. Можно хоть сейчас ехать к Черной скале.

– Согласен, – сказал Джонатан. – Частично.

– Я удивлен, Джонатан, как легко ты проглотил столь сомнительную наживку! – Мартов недовольно скривился. – Даже если Туманов в чем-то прав, в этом деле нельзя идти от обратного, я уверен. Пока мы не будем точно знать, что же конкретно в каждом из этих Избранных является элементом Формулы, в ущелье к Черной скале идти нельзя! А если дело не в генетическом коде? Или предъявление Формулы должно сопровождаться каким-то особым ритуалом. Что тогда?

– Я тоже так думаю, – сказала Женя. – Ну приедем в ущелье, ну встанем в кружок. А дальше что будем делать? Песни петь? Или заклинания бубнить и ритуальные танцы бацать? Или воспользуемся бессмертием и будем тупо стоять перед скалой, ждать, когда она превратится в песок? А если кровью надо на нее капать, я вообще отползаю! Вены вскрывать! Оно мне надо?

– Вопрос уместный, – заметил Джонатан. – Просто встать перед скалой, как лист перед травой, может оказаться недостаточно.

– Вопросы без ответов, – немного сникнув, констатировал Туманов.

– Надо встать, а там будет видно, – упрямо заявил Хамелеон. – Сидя на месте, вообще ничего не добьемся. Действовать надо, действовать! Ввяжемся в драку, а там сориентируемся.

– Как я уже сказал, частично я на стороне Храмовникова, – заявил Джонатан. – Бездействие сейчас не в наших интересах. Враг не дремлет. Но в целом я готов согласиться с господином адвокатом. Не забывайте о главном – у нас пока некомплект Избранных. Среди нас нет даже просто стопроцентного человека, не то что Избранного.

– И точные координаты ущелья нам неизвестны, – воодушевившись поддержкой товарища, добавил Мартов. – Нет, господа, я категорически возражаю! Рано думать о том, что ждет нас в ущелье. Для начала следует разобраться с нюансами здесь, на большой земле!

– Слово за тобой, Избранный Вечный, – Джонатан обернулся к Туманову. – Сам-то что думаешь?

– Даже если я не прав, – Виктор бросил короткий взгляд на Мартова, – мы ничего не потеряем. Если окажется, что недостаточно привести к Черной скале троих Избранных, мы продолжим поиски. Будем искать другой способ активировать Формулу.

– У нас нет троих Избранных! – раздраженно перебил Виктора адвокат. – Сколько можно напоминать? В смысле – есть, но не те!

– Думаю, недостающий человек найдется, и очень скоро, – Туманов чуть повысил голос. – Избранные Хамелеоны и я, Вечный, нашли друг друга буквально в считаные дни, более того – нас легко нашел Враг, наверняка тоже Избранный в своем роде. А ведь мы могли до конца времен бродить по планете и не столкнуться! Значит, так угодно провидению, или Вечности, если хотите! Значит, и Избранный человек, если таковой существует, обязательно найдет нашу теплую компанию в самое ближайшее время.

– Теория еще более сомнительная, чем все предыдущие! – столь же уверенно заявил Мартов. – Она построена на голых фантазиях и традиционном русском «авось»! Мы потерпим сокрушительное фиаско, господа, если примем весь этот бред в качестве руководства к действию!

– Главное, чтобы Враг не помешал, – будто бы не слыша реплики Мартова, сказал Хамелеон. – Нас-то он уже врасплох не застанет, а вот человека… Вряд ли этот гражданин знает, что он Избранный. Перехватит его Враг на подлете к нашему аэродрому – и все, аборт миссии.

– Неужели меня никто не слышит?!

– Слышим тебя, Андрей, незачем глотку рвать, – спокойно откликнулся Джонатан. – Только спорить некогда. В отличие от тебя мы видели, что за зверь этот Враг. С таким только на опережение и можно играть. А до сих пор мы отставали. Теперь вот шанс появился, и, как бы ты ни стенал, его мы не упустим. Пусть и верхом на голых фантазиях, но мы просто обязаны обогнать Врага. Хотя бы на полкорпуса.

– Это колоссальный риск! Если Враг каким-то образом опередит нас и завладеет воротами в Вечность, мы потеряем все! Вы это понимаете?!

– Кто не рискует, тот не побеждает. И потом, если в нашем строю будут трое, даже четверо Избранных, как этот зверь сможет завладеть воротами? Тут уж, извини, Андрей, но это ты фантазируешь на голом месте.

– Хорошо, поступайте как знаете, но помните, я вас предупреждал! Без ясного понимания, что конкретно составляет Формулу, и без Избранного человека ваша авантюра провалится. Послушайте меня хотя бы раз, найдите для начала хоть что-нибудь!

– Первое найти будет трудно, второе – почти нереально, – проворчала Женя. – Только и остается, что обняться и плакать.

Метис чувствовал себя совершенно разбитым. Ему не хотелось ни шевелиться, ни говорить, не хотелось даже моргать. Да что там, даже дышать было тяжело и неприятно. Больше всего ему сейчас хотелось прекратить дышать и умереть. Просто и навсегда, как это происходит с обычными людьми. Но он не мог умереть. Ни просто, ни сложно. Никак. Это его бесило, добавляло мучений и усиливало желание умереть. Получался своего рода замкнутый круг. Такое с ним происходило не впервые. За двести с лишним лет ему приходилось умирать и возвращаться раз семь или восемь, но легче от такой статистики не становилось. Привычка к обеим «процедурам» так и не выработалась. Тем более что в этот раз все было иначе.

Враг все-таки нашел в себе силы, нашарил мобильный, но не поднес его к уху, а включил громкую связь. Абонент ответил после второго гудка. Как обычно.

– Это была ловушка, – голос метиса звучал глухо. – Мне пришлось пустить в ход все резервы. Теперь я измотан до предела. Даже в Сайгоне, когда вернулся после того, как сгорел заживо, я не чувствовал себя настолько отвратительно.

– Впервые слышу, чтобы ты жаловался, – в голосе собеседника на другом конце линии звучало сочувствие. – Тебя мучили?

– Мучили? – метис усмехнулся. – Нет. Всего лишь прострелили в двадцати трех местах, а потом еще и воткнули в сердце нож. Никаких особых мучений. Мне тяжело от другого. Я опустошен морально. Пси-удар требует колоссальных затрат энергии. Ты понимаешь, я говорю о так называемой ментальной энергии. Это все равно что попытаться за одну секунду доказать сложную теорему. В какой-то момент я даже испугался, что мой мозг вспыхнет и сгорит синим пламенем.

– Думаю, твоим противникам было не слаще.

– Какое мне дело до того, что чувствовали мои противники?! Я был вынужден защищаться. Все, что они получили, они заслужили. В таких ситуациях не существует понятия превышения необходимой обороны. Или я, или они. Но всех этих неприятностей можно было избежать, будь твои данные более точными. Почему я не знал, что в засаде остался Хамелеон? Почему я не знал хотя бы того, что Вечные заключили союз с Хамелеоном?

– Впервые слышу об этом. Видимо, Джонатан пошел на этот шаг по собственной инициативе, без разрешения Совета.

– Тебе следует работать активнее! Я должен заранее знать о таких серьезных переменах в тактике Цеха.

– Генрих, не дави на меня! – возмутился его собеседник – крот. – Что ты себе позволяешь? Возьми себя в руки. Тебе сейчас больно и обидно, но ты жив и в безопасности. Разве не это главное? Разве моя задача не в этом?

– Твоя задача – помогать мне остаться в живых!

– Вот именно. С нею я справляюсь. Разве не так? А твой нездоровый интерес к делам Джонатана и его приятелей я не одобряю и потакать ему не собираюсь!

– Этот интерес напрямую связан с проблемой моего выживания! Тем более что Вечные и Хамелеоны теперь заодно. Угадай, против кого они решили объединиться?!

– Не думаю, что им нужен ты. Не лезь в их дела, и они оставят тебя в покое. Они заняты поисками чего-то сверхценного, а ты им мешаешь. Вот в чем вся проблема. Отступись и будешь жить, как прежде.

– Как прежде?! Прячась и от тех, и от других? Почему я должен быть вечным изгоем? Разве я не достоин большего? Неужели ты не веришь в меня?! Мой Оптимум наступил по обеим линиям. Теперь я вдвое круче, чем любой из вас, и втрое, чем любой Хамелеон. Почему я должен оставаться бестелесной тенью, невидимкой?

– Вместо тебя говорит твоя гордыня. Впрочем, этого следовало ожидать. И что же ты намерен сделать, чтобы выйти из вечной тени?

– Для начала узнать как можно больше о делах Цеха в целом и компании Джонатана в частности, – метис немного успокоился. – И ты в этом мне поможешь.

– Я подумаю.

– Ты поможешь! – снова вскипел метис. – У тебя нет выбора! И не спорь! Пытаясь избавиться от сыщика, которого опекает Джонатан, я немного перестарался и пси-удар вышел с отдачей. Я на миг заглянул в мысли этого Туманова.

– Вот почему ты так скверно себя чувствуешь, – заметил контакт. – Разум Вечных имеет защитный барьер. В него нельзя влезть безнаказанно, это тебе не разум человека или Хамелеона. Бессмертных можно только атаковать с помощью пси-удара, ничего более. Тебе было сказано об этом тысячу раз, но к моим советам ты всегда относился пренебрежительно.

– Я все прекрасно понимаю, но так уж вышло. Не перебивай! Я увидел, что сыщик озабочен какой-то миссией? С чем она связана?

– Об этом следует спросить у него. Меня никто не посвящает в дела Избранного.

– Избранного? – метис невесело усмехнулся. – Кто решил, что эта бездарная ищейка Избранный?

– Совет. Туманов выжил после стычки с Хамелеоном, и мастера посчитали, что это знак от Вечности. Лично мне кажется, что они поспешили с выводами, но решения Совета не обсуждаются.

– Вот-вот! А ты еще смеешь заявлять, что вместо меня говорит гордыня! Конечно же, они поспешили. Поскольку не знают всей правды! Не знают обо мне, о моей исключительности. Это я должен считаться Избранным, вестником новой эры, а не этот сыщик! Где справедливость?

– Наверное, там же, где твои иллюзии, – в Вечности. В отличие от тебя Избранный считает, что должен сделать что-то полезное Цеху, людям и даже Хамелеонам. А ты печешься только о своем статусе. Это нехорошо, поэтому Избранный он, а не ты.

– Чушь! Что полезного может сделать этот недоумок? Что он ищет в компании с Джонатаном и парочкой Хамелеонов?

– Я не знаю.

– Но ты наверняка догадываешься, или же ты в курсе слухов, которые бродят по Цеху. Расскажи мне.

– И ты успокоишься? Оставишь Цех в покое?

– Все будет зависеть от твоего рассказа. Могу пообещать, что больше не трону никого из компании Джонатана. Этого достаточно?

– А остальных?

– Остальные мне вообще неинтересны. Если столкнусь с кем-нибудь из Вечных в темном переулке, скорее всего, убью, а специально охотиться не стану.

– Клянешься?

– Перестань! Какие клятвы в двадцать первом веке? Это дремучий средневековый пережиток. Сейчас вместо клятв и обетов руководствуются логикой и соображениями выгоды. Да, поначалу я хотел уничтожить этих выскочек – и Туманова, и странную парочку переродившихся Хамелеонов, потому что считал их своими главными конкурентами. Но теперь я понимаю, что пытался опередить события. Если Совет не ошибается и то, что ищет команда Джонатана, действительно имеет особую ценность, мне выгоднее не убивать их, а проследить за ними.

– А потом, когда они найдут, что искали, напасть и все-таки убить?

– Теперь ты пытаешься забежать вперед. Придет время – увидим. Пока им ничего не грозит. Точка. Выкладывай, о чем шепчутся в кулуарах Цеха.

– Хорошо, – крот сказал это неохотно. – По Цеху ходят разговоры об утерянной века тому назад Формуле, своего рода ключе, который сможет открыть врата Вечности. Большинство бессмертных считают, что Избранный появился для того, чтобы отыскать Формулу Вечности и открыть нам путь домой.

– Формула Вечности? – задумчиво переспросил метис. – В разуме сыщика не было ничего похожего. Только сумбурные мысли о некой особой миссии и каком-то пути. Ты тоже считаешь, что Туманов озабочен поиском пути в Вечность? И он действительно может отыскать этот путь, а заодно и Формулу?

– Не знаю. Все может быть.

– А что это такое, Формула Вечности?

– И этого не знаю. Никто не знает. В противном случае мы давно отыскали бы ее и без помощи Избранного. За все тысячелетия, проведенные в этом мире, мы так и не привыкли к новому дому. Желание вернуться в Вечность – наша вечная боль и вечная надежда.

– Допустим, – метис взял паузу. – Допустим, Формулу найти почти нереально, а что насчет ворот? Где они расположены?

– Где-то в горах.

– Где-то? Только не говори, что не знаешь, где конкретно, я не поверю.

– Можешь не верить.

– Выясни это.

– Нет.

– Что значит – нет?! Я настаиваю!

– Тебе незачем это знать.

– Я сам решу, что мне следует знать, а что нет!

– Постой, – в голосе собеседника появились новые нотки, словно у терпеливого родителя, объясняющего упрямому ребенку, что такое хорошо и что такое плохо. – Выслушай меня до конца хотя бы раз в жизни. Я могу рассказать, что произойдет, если я добуду для тебя карту, на которой указаны координаты ворот. Без Формулы ворота – всего лишь холодная скала. Ты не откроешь их, и это приведет тебя в ярость. Ведь ты считаешь, что Избранный – это ты, а не Туманов, и что открытие ворот может стать для тебя пропуском в высший свет. Или даже выше – на трон единого правителя Вечных и Хамелеонов.

– Это все твои выдумки! – метис вскочил, несмотря на усталость, и, сжав кулаки, склонился над телефоном.

– Я живу очень и очень давно, – спокойно произнес крот. – Поверь, существует не так уж много сценариев событий и вариантов человеческой реакции на них. Мне совершенно не нужно что-то выдумывать или читать твои мысли, достаточно покопаться в собственной памяти. Таких, как ты, в истории было мало, но ты не первый. И все до одного – как и ты – стремились доказать, что по праву рождения стоят выше ординарных Вечных, Хамелеонов и людей. Когда-то они называли себя полубогами, героями, позже помазанниками, пророками… ты пытаешься доказать свое превосходство, используя язык современной науки, но особой разницы между вами нет. Все они заблуждались так же, как заблуждаешься ты. Вечность назначает Избранных не по праву рождения, а исходя из каких-то своих соображений. Вряд ли мы когда-нибудь поймем ее логику. Так вот, не достигнув цели, ты придешь в ярость и натворишь массу глупостей. Например, пожелаешь разрушить Черную скалу, чтобы вместе с ней уничтожить ворота.

– Прекрати говорить за меня! Такого не случится!

– Случится. Такое уже было. И всего-то сто лет назад. Правда, глупостей натворил не такой, как ты, а обычный Вечный, который возомнил себя первым кандидатом на пост главы Совета. Его не выбрали, и он решил отомстить Цеху. Он устроил так, что во время очередного землетрясения ущелье было перекрыто обвалом, и горная речка, протекавшая по его дну, превратила ущелье в высокогорное озеро.

– Взорвал полгоры? – метис коротко рассмеялся. – Серьезно постарался. Наверное, перетаскал кучу динамита. Значит, Черная скала спрятана на дне высокогорного озера? Спасибо за подсказку.

– Она ничего тебе не даст, – крот вздохнул. – Ты неисправим. Вот почему я не верю в твои обещания и «соображения выгоды». И вот почему я не стану помогать тебе впредь. Ни в чем. Даже если это будет грозить тебе гибелью.

– Ты не посмеешь!

– Посмею. Ты слишком долго пользовался моей добротой, слишком долго и бессовестно играл на моих чувствах. Довольно. У меня больше нет сил. Ты вырос и не нуждаешься в опеке, теперь я знаю это точно. Одно дело, когда, лавируя между Вечными и Хамелеонами, ты боролся за выживание, и другое – когда начал войну с Цехом за господство над миром. Я не участвую в войнах. Тем более в качестве марионетки, шпиона. Я больше не желаю терпеть подобное.

– А что ты желаешь терпеть? Вечные муки в подвалах Службы безопасности Цеха?! Я могу это устроить. Один звонок твоему приятелю Джонатану, и все будет кончено. Он наверняка давно ищет того, кто обеспечивает утечку информации в мою пользу. Позвонить?

– Примитив, – крот снова вздохнул. – Какой же ты примитив, Генрих. Мне бесконечно жаль, что из тебя не вышло ничего путного. А ведь мы старались изо всех сил, воспитывали тебя в лучших традициях, дали хорошее образование, заботились о тебе. Более двухсот лет ты не знал нужды и был вполне доволен жизнью. Не понимаю, что же вдруг случилось. Почему в конце концов все пошло прахом? Неужели тебя настолько испортил жестокий двадцатый век? Но почему именно тебя? Это так… ужасно. И очень обидно.

– Хватит сантиментов! Или ты даешь мне координаты ущелья, или я звоню в цеховую СБ!

– Генрих, очнись. Неужели ты и впрямь считаешь, что твой звонок что-то изменит? Цех существует долгие века. За это время каждый Вечный совершил массу ошибок, зачастую еще более ужасных, чем мелкое предательство. Но никто из нас не гниет в подвалах СБ. В этом нет смысла. Тюрьма – не место для перевоспитания Вечных. И уж тем более такое наказание не может застраховать от повторения ошибок. Мы снисходительны и терпимы к проступкам сородичей. У нас просто нет другого выхода. Так что мой случай – всего лишь один из многих. Да, мое предательство отвратительно, косвенно из-за меня погибли многие Вечные, а в смерти мастера Шуйского, бригадира Мартынова и помощника бригадира Лукьянова моя прямая вина. Однако у меня имелась весомая причина. Джонатан меня поймет. Дело даже не дойдет до Совета. А если дойдет, трибунал будет коротким, а наказание стандартным. Меня отстранят от работы в Цехе и отправят отдохнуть лет на сто в Южную Америку. Ты ведь и сам это понимаешь.

– Чертовы Вечные! – метис скрипнул зубами. – Придет время – я вырежу вас всех! Подчистую! Перестреляю, как бешеных собак! Перевешаю на осинах! И ты будешь в первом ряду!

– Вот видишь, – с грустью в голосе произнес крот. – Ты неисправим. Вернее – неизлечим. Мне остается только умыть руки и дать тебе спокойно… кануть в Вечность. Прощай.

– Нет! – спохватился метис. – Погоди, не отключайся! Я погорячился! Не отключайся! Скотина! Мерзкая отрыжка Вечности! Ты мне еще ответишь! За все ответишь! Я порву тебя в клочья!

Ответом ему были только короткие гудки в трубке. На повторные вызовы телефон крота, естественно, не отвечал. Генрих коротко замахнулся и запустил мобильником в искусную подделку под древнюю китайскую вазу. Нервное истощение сказалось и тут, бросок получился неточным. Телефон пролетел мимо вазы и врезался в стену. Один из крупных обломков несчастной трубки (скорее всего, это была батарейка) отлетел вправо и ударил в центральную часть старинного трюмо. Враг бросил короткий взгляд на покрытое паутиной трещин зеркало и утробно зарычал. Нет, его взбесило не то, что он испортил сразу две хорошие вещи, и не то, что, согласно примете, в ближайшие семь лет ему светят сплошные неудачи. Если честно, дело было даже не в том, что крот вдруг решил выйти из игры. Метиса вывело из себя неожиданно посетившее четкое осознание того, что собеседник был прав. Вечность назначала Избранных не по справедливости, а по какой-то непонятной прихоти. И с этим ничего нельзя поделать.

«Нет, я не сдамся! Я заставлю эту проклятую Вечность изменить свое мнение! Я докажу, что в этом мире только я один могу быть ее посланником. Я найду Формулу раньше сыщика! А если не найду… просто убью всех и останусь единственным Вечным, а заодно и Хамелеоном! Стану Избранным за неимением других кандидатов! Ну и куда денется Вечность в этом случае? Никуда! Она будет вынуждена сделать ставку на меня, будет вынуждена признать меня Избранным! Проще простого! Проще! Простого!»

Генрих плюхнулся обратно в кожаное кресло и хрипло рассмеялся. Появившийся набросок плана действий казался ему вполне разумным и логичным. О том, что уничтожить всех Вечных будет трудно, он старался не думать.

«Времени хватит! Целые века впереди. Надо только набраться терпения. Успокоиться и набраться терпения. Успокоиться…»

Его трясло как припадочного, а на лице то и дело появлялись неконтролируемые гримасы. Промывка мозгов подручным из числа людей, пси-атаки на Вечных и отдача после контакта с разумом Туманова серьезно повлияли на психическое состояние метиса. Да еще напряженная беседа с кротом подлила масла в огонь. Мысли путались, а нервы были напряжены до предела. Метису даже казалось, что он слышит, как нервы гудят. Справиться с проблемой ему не помогала ни гранитная выдержка Вечного, ни железная воля Хамелеона. Полыхающий внутри гнев на Вечность, на врагов и даже на самого себя побеждал и то, и другое, и заодно доводы разума.

Успокоить расшатанные нервы Генриху удалось только через полчаса. Гнев при этом никуда не делся, просто перестал полыхать чересчур ярко и засвечивать своими огненными языками реальную картину происходящего. Решив, что теперь он более-менее адекватен, метис попытался вновь осмыслить новый план действий.

Немедленно приступать к уничтожению Цеха не было острой необходимости. Прежде всего следовало разобраться с Формулой и воротами в Вечность. Если Формула существует и действительно может открыть путь в изначальный мир, задача метиса существенно упрощалась.

«Сто против одного, что бессмертные, узнав об открытии ворот, ринутся в них наперегонки и полным составом. Уйдут они в Вечность или умрут, мне, в принципе, без разницы. Кто останется, того и выпотрошу как утку. С Хамелеонами еще проще. Их мало, и перебить всех этих тварей смогут мои подручные. Всех, кроме чертовой парочки. Но ее и сыщика я уничтожу сам, на месте. Ведь они обязательно явятся к воротам всей компанией. Остается найти Формулу. Где? Понятное дело, там, где она и хранится, даже если Вечные об этом не знают. В архиве Цеха! Без родительской помощи добыть и изучить содержимое архива будет трудно, однако в этом мире нет ничего невозможного! Если не получается войти в окно, войдем в дверь. Так даже логичнее. Надо предупредить Федотова».

Метис пошарил по широкому подлокотнику кресла в поисках телефона, но вспомнил, что произошло полчаса назад, и вновь сжал кулаки. Звонить Федотову со стационарного телефона означало засветить убежище, однако выбора не оставалось. Идти в ближайший салон за новым сотовым не было сил, заказывать его в сетевом магазине – долго, а с мысленной связью, равно как с гипнозом и внушением, в ближайшие два-три дня Генриху следовало быть предельно осторожным. Мозги были основательно перегреты, и любая оплошность могла привести к катастрофе.

«Сойти с ума за шаг до цели, возможна ли развязка глупее? Придется светить квартирку. В конце концов, не такая уж великая жертва. Рано или поздно Федотов ее вычислит. Хваткий человечишка».

Федотов ответил на звонок практически сразу, после второго гудка.

– Майор, слушай внимательно, – опуская приветствия и вступления, сказал метис. – Время пришло. Поднимай свою группу и отправляйся в офис Островского. Ордер на обыск тебе привезут прямо туда.

– Понял, – ответил Федотов. – Что конкретно будем искать?

– Архив. Подробности позже. Собирайся…

…Шеф службы охраны офисного здания Дмитрий Белозеров был невозмутим, как монумент. Поначалу Федотова это раздражало, но вскоре он успокоился и принял предложенную охранником манеру игры. Тем более что никаких препятствий проведению операции охрана не чинила. Все сотрудники были спокойны, вежливы и… Федотову почему-то казалось, что снисходительны. Одетые с иголочки, холеные, больше похожие на миллионеров, чем на охранников, мужчины взирали на шныряющих по кабинетам оперативников, как на заигравшихся в казаки-разбойники детишек. В какой-то момент Федотову стало даже неудобно за поведение подчиненных, хотя ничего постыдного они не творили. Даже наоборот, действовали четко, грамотно и корректно. Просто на загляденье действовали. А все равно было стыдно. Что уж такое читалось во взглядах охраны – не понять, но отчетливое ощущение, что ты сам и твои подчиненные совершаете редкостную глупость, не проходило.

Поддавшись моральному прессингу охранников, Федотов на какое-то время упустил из вида их шефа, попытался его найти, поиски привели майора к кабинету Островского, и он решил, что займется Белозеровым в другой раз. Побеседовать с самым главным подозреваемым майору было гораздо интереснее. Федотов решительно распахнул дверь приемной, но, сделав всего-то пару шагов, замер как вкопанный. Ноги вдруг перестали слушаться, а в голове словно вспыхнул бочонок с бензином. Нестерпимая жгучая боль растеклась сверху вниз по всему телу и буквально парализовала майора. Он не мог даже толком вдохнуть, так было больно.

«Я приказывал тебе забыть об интересе к Островскому?» – пришла чужая мысль.

– Да, – едва слышно прошептал Федотов.

«Зачем ты явился в офис?»

– Искать архив, – сквозь зубы процедил майор. – А в нем документы, в которых упоминается Формула Вечности и координаты Черной скалы.

«Правильно. Что тебе непонятно в этом приказе?»

– Все непонятно. Для меня все эти формулы и координаты – набор слов. Вот я и хотел спросить у Островского, что они означают и где он прячет архив.

«Островский никогда не скажет тебе, где спрятан архив. Ты должен найти его самостоятельно. Что еще тебе неясно?»

– Все ясно, – сдался Федотов.

«Вот и занимайся тем, что приказано! И запомни, майор, незаменимых нет. Будешь саботировать приказы, следующий мысленный контакт со мной станет для тебя роковым. Так что постарайся больше не давать мне повода для вмешательства в ход операции».

– Слушаюсь, начальник.

Жгучая боль отпустила, и майор снова обрел способность управлять своим телом. Он мрачно взглянул на недоумевающего секретаря за конторкой, затем на дверь кабинета Островского, беззвучно выругался и выполнил четкий поворот «кругом».

Выйдя из приемной, майор попытался со всей силы хлопнуть дверью, но дорогой импортный доводчик не позволил Федотову проявить собственную волю хотя бы в этом. Дверь приемной закрылась плавно и беззвучно…

…Едва Федотов скрылся за дверью приемной бригадира, Белозеров вошел в лифт и спустился на «минус второй». Что полагается делать в ситуациях, подобных сложившейся, он знал абсолютно точно. В первую очередь, не следовало ждать особых указаний от начальства.

Встревоженная смотрительница архива встретила Дмитрия на пороге.

– Дима, что стряслось?! Почему сработал сигнал тревоги?

– Недоразумение, Натали, чистое недоразумение, – спокойно ответил Белозеров. – Какие-то особо ретивые служаки из ФСБ решили устроить нам проверку на вшивость.

– Из ФСБ? – переспросила Наталья Августовна удивленно. – Разве мы не имеем прочных позиций в этой структуре?

– Имеем, поэтому не стоит особо волноваться.

– Дима, вы лукавите, – Наталья Августовна погрозила охраннику пальцем. – Если не следует волноваться, зачем вы пришли? Взять книгу?

– Нет. Чтобы с вашей помощью закрыть архив на консервацию. Вы же знаете, в таких случаях используется двойной ключ.

– Неужели все настолько плохо? – из голоса архивной дамы исчезли томные нотки. – Вы сообщили в Совет?

– Совет без Шуйского совершенно потерял бдительность. Сейчас его членов более всего занимает борьба за место главы нашего отделения Цеха. Бригадир Островский сообщил наверх о происходящем, но, похоже, там никто не воспринял угрозу всерьез.

– А Джонатан?

– Он в курсе, но занят более важным делом.

– Что может быть важнее этого… штурма?

– Не штурма, Натали, обыска. Давайте начнем, пока сыщики не обнаружили этот уровень. Я слышал, как их майор приказал искать именно архив.

– Они неплохо осведомлены, – заметила смотрительница, одновременно набирая на панели замка код консервации. – Вдвойне тревожный знак! Приложите руку к сканеру, Дима.

– К этому?

– Да, слева от двери.

Они подошли к двери и приложили ладони к разнесенным на три метра друг от друга сканерам аварийного замка. Как только система идентифицировала Вечных, свет в архиве погас, а где-то под полом загудели мощные электромоторы. На эвакуацию из архива у бессмертных оставалось ровно пятнадцать секунд. Впрочем, чтобы сделать один шаг через порог, этого было достаточно.

Ровно через пятнадцать секунд дверь архива закрылась, затем сработал электронный замок, и в довершение сверху, превращая углубление дверного проема в ровную стену, опустилась бронеплита метровой толщины. Даже с трех шагов этот участок стены подземелья теперь ничем не отличался от других.

Вечные не спеша дошли до лифтов и раскланялись. Белозеров собирался подняться сначала в холл, чтобы встретить экстренно вызванных цеховых адвокатов, а затем в приемную Островского морально поддержать бригадира. А Наталье Августовне инструкция для такого случая предписывала воспользоваться лифтом служебным, который поднимал только до парковки. На сегодня рабочий день смотрительницы архива был окончен.

Однако, поднявшись на уровень подземного паркинга, Натали позволила себе немного нарушить инструкцию. И тому имелись веские причины. Она открыла изящный телефончик и набрала номер Джонатана.

– Да, Наталья Августовна, – мгновенно ответил начальник цеховой СБ.

– Джонатан, здравствуйте. Простите, что отвлекаю, но у меня есть для вас очень важная информация. Я хотела бы поговорить с вами о том, что вы ищете.

– О чем хотели поговорить? – недопонял Джонатан.

– О Черной скале, милый Джонатан. Только, ради бога, не спрашивайте, почему я звоню именно сейчас, откуда я узнала, чем вы заняты и где нашла координаты ущелья, хорошо? Пусть это останется моей маленькой архивной тайной. Ведь у всех нас есть свои секреты, верно? Просто считайте мой поступок желанием выказать свою особую лояльность будущему Смотрителю. Нет, я не попрошу ничего взамен, не думайте! Мне будет достаточно вашего доброго отношения. Наш недавний разговор оставил у меня в душе неприятный осадок, поэтому я и хочу сделать так, чтобы вы больше никогда не сомневались во мне. Понимаете?

– Да, понимаю. Обещаю, что так и будет. Диктуйте.

– Честно говоря, не будь приписки, что это координаты Черной скалы, я ни за что не поняла бы этого. Судите сами, как можно разобраться в этой абракадабре? «51 с.ш. 86 в.д. 2520 н.у.м.». Галиматья какая-то!

– По-моему, все понятно, – Джонатан усмехнулся. – Спасибо. Вы оказали неоценимую услугу, Натали.

– Пожалуйста, Джонатан. И простите, я должна спешить, кажется, сюда идут.

– Кто идет?

– Когда мы закрывались, Дима Белозеров сказал, что сыщики знают об архиве. Вероятно, это они.

– Понял вас, еще раз спасибо.

– Звоните, если потребуется что-то уточнить. Я могу быть полезна и без архивных бумаг под рукой. Многие из них я помню наизусть.

– Хорошо, Натали, еще раз спасибо, я перезвоню…

Разговаривать по телефону за рулем Джонатан не любил, а потому сел в машину, только когда закончил беседовать с бригадиром Островским. Выглядел Смотритель спокойным, но в глазах у него читалась крайняя степень озабоченности. Видимо, ситуация в Цехе вновь изменилась, причем не в лучшую сторону. Джонатан молча завел двигатель, но «Тахо» так и не тронулся с места. Смотрителя отвлек новый звонок. На этот раз Вечный не проронил ни звука. Он просто выслушал чей-то рапорт, сложил трубку, затем снова раскрыл и вышел в Сеть. Минут пять он читал бегущие по экрану строчки, затем закрыл телефон и задумчиво уставился в окно. Поведение Смотрителя было настолько необычным, что озадачило даже Хамелеона.

– Слышь, Вечный, не томи, я нервничаю, – Храмовников потянул носом и недобро ухмыльнулся. – А когда я нервничаю, у меня просыпается инстинкт гнева. Еще цапну кого-нибудь.

– Придется сделать прививку от бешенства, – язвительным тоном вмешалась Женя.

– Я говорил с Островским и Белозеровым, – сообщил Джонатан, по-прежнему задумчиво глядя на поросший бурьяном дачный поселок за окном. – Первая беседа неожиданно прервалась, и почему это произошло, мне пояснил Дима.

– Дело кисло? – Хамелеон хмыкнул. – Цех начали глушить спецслужбы?

– Можно назвать это и так. Я рассказал бригадиру о наших догадках и версиях. Попросил, чтобы он пока придержал информацию, не докладывал в Совет. Но что он ответил, я не услышал, связь прервалась, и повторно дозвониться мне не удалось.

– Что конкретно ты сказал Островскому? – спросил Туманов.

– Изложил суть твоего прозрения и высказал опасение, что крот сольет Врагу информацию насчет Формулы и Черной скалы, если бригадир попытается сообщить об этом деле в Совет.

– Но проблемы все равно возникли. Если это происки Врага, получается, что крот перехватывает наши разговоры раньше, чем мы думали, – сделал вывод Виктор.

– Только сейчас дошло? – снова усмехнулся Храмовников. – Вы о засаде на болоте в Совет сообщали? Нет?

– Нет, – сказал Джонатан. – Только Островскому.

– То-то и оно, – Хамелеон состроил многозначительную гримасу.

– Что «то-то»? – Смотритель нахмурился. – Думаешь, сам бригадир информацию сливает?

– Необязательно. Но утечка происходит именно на его уровне, сто к одному. Короче, считайте, Враг теперь тоже все знает и непременно попытается нас остановить, чтобы не допустить открытия ворот вовсе либо чтобы открытие произошло под его контролем.

– Погоди, – Джонатан поднял руку. – Я не все рассказал. Проблемами со связью дело не ограничилось. Главный охранник офиса сообщил, что к нам пожаловали гости из Конторы. Здание оцеплено, а по этажам шныряют оперативники. Пытаются устроить нечто вроде выемки документов и всего такого прочего. По стандартной схеме. И командует этой вакханалией майор Федотов.

– Почему-то я не удивлен, – вставил реплику Хамелеон.

– К Островскому тоже пожаловали? – уточнил Туманов.

– Наверняка. Поэтому связь и прервалась. Видимо, бригадиру сейчас не до нас.

– И чего стоим? – очнулся Мартов. – Гони!

– Андрей, не спеши, – попытался возразить Джонатан, но адвокат энергично помотал головой.

– Конкретно мне надо именно поспешить! Я ведь адвокат, ты забыл? Срочно в офис, Джонатан! Э-э… пардон, господин Смотритель. Будьте так любезны.

– Ничего не скроешь, – Джонатан покачал головой. – Откуда знаешь, что я теперь Смотритель?

– Слухами земля полнится, – Мартов махнул рукой. – Едем-едем! Такое дело закрутилось, а мы на даче загораем. Цех в опасности!

– Погоди, адвокат, не суетись под клиентом. Дослушай. Лично мне самым странным показалось то, что бойцы Федотова сразу же начали искать архив. Дима услышал краем уха, как майор инструктировал оперативников. Чуете, к чему клоню?

– Чуем вонь до небес, – Хамелеон осклабился. – Но ты лучше расшифруй.

– Как-то все неправильно началось. Получается, что отмашку Федотову дал Враг, но что конкретно искать в офисе, метис изначально не знал, а потому подкинул вводную, только когда получил информацию от крота. Обычно так не делается.

– Ну и что? – опять вмешался Хамелеон. – Обычно не делается, а сейчас сделали. В порядке исключения. Говорю же, Островского крот слушает. Перехватил ваш разговор с бригадиром, сбросил запись Врагу, а тот быстренько позвонил Федотову, уточнил приказ.

– Не стыкуется, – возразил Туманов. – Кажется, я начинаю понимать, о чем толкует Джонатан. Чекисты прибыли в офис в тот момент, когда Джонатан звонил Островскому, тут все гладко. Но охранник позвонил практически сразу после того, как Смотритель закончил беседовать с бригадиром. Значит, Враг заранее знал, что цеховой архив спрятан где-то в офисе, и сразу приказал майору искать это место. Но Федотов – случайно или намеренно – довел приказ до подчиненных, только когда прибыл на место.

– Вот тупица! – Хамелеон коротко рассмеялся.

– Откуда ему знать, что у нас слух острее, чем у собак? – Джонатан пожал плечами.

– Честь мундира защищаешь? – Храмовников смерил Вечного скептическим взглядом.

– Вы оба ошибаетесь, – уверенно произнес Туманов. – Майор находится под контролем Врага, но ему это наверняка не нравится. Вот он и саботирует по мере сил. Правда, большего от него ждать не следует. Он простой человек и не сможет оказать Врагу серьезного сопротивления.

– И то хлеб, – буркнул Мартов. – Будем иметь в виду. Но предупреждаю сразу: этот ваш Федотов все равно попадет под раздачу. Сесть не сядет, но из органов вылетит однозначно. Обещаю.

– Не о нем сейчас речь, о нас, – вернулся к теме Джонатан. – Ведь что получается: либо крот заранее – и очень точно – просчитывает все наши шаги и даже угадывает мысли, либо…

– Либо это один из нас, – Туманов кивнул. – И он сливает информацию в режиме реального времени.

– Предъявите ваши мобильники, граждане, – недобро улыбаясь, сказал Хамелеон. – У кого включена связь на второй линии?

– Ни у кого, не скалься, – буркнула Женя.

– Может, гипноз? – Джонатан постучал пальцем по виску.

– Дохлая тема, – возразил Мартов, покосившись на Женю. – В мозги Вечным ему влезать так же опасно, как в трансформаторную будку. Пси-удар – это да, в его силах, а вот шпионить ему слабо. В ответ может так получить, что из ушей дым повалит. Что же касается Хамелеонов… не знаю. Но к этому типу я на месте Врага не стал бы в голову лезть, а вот к нашей юной леди…

Он кивком указал на Храмовникова и снова перевел взгляд на Женю.

– Задолбали уже, – нервно проронила Женя. – Чуть что, я слабое звено?! Ну, сканировал он меня, было, не спорю. Но я ему ничего не подсказываю, успокойтесь! Я и не знаю ничего толком. Про архив ваш, например, впервые слышу! Мозгами-то шевелите, прежде чем обвинения предъявлять.

– Все верно, – сказал Виктор. – Остается последний вариант, он же первый…

– Островский, – нехотя закончил его мысль Джонатан. – С одной стороны, все сходится, но…

– Не хочется верить, – хмуро проронил Мартов.

– Когда не хочется верить, надо проверить, – спокойно предложил Туманов. – Например, сообщить Островскому неточные данные. Если Враг отреагирует, бригадир с ним заодно, если нет… попросим прощения. Заочно. Так же, как и обвинили.

– Ладно, временно замяли тему! – решил Джонатан. – Остановимся на том, что крот пока не выявлен, а потому Враг снова впереди, и теперь это уже не теория, а натуральная угроза и нашему делу, и нашей личной безопасности.

– Я и говорю – в офис надо ехать! – снова вмешался Мартов. – Там мы будем на виду, по-тихому нас не возьмут. – Он пошарил в кармане и достал телефон. – Я сейчас еще ребятам на телевидение позвоню. Такой шум поднимем, у чекистов зубы сведет. Заодно и у Врага этого клепаного!

– Не суетись, говорю тебе! – Джонатан повысил голос. – Спрячь трубку! Белозеров машину за тобой выслал. Скоро будет здесь. Успеешь. Быстро там все равно ничего не закончится.

– Это верно, – Мартов спрятал телефон в карман. – Теперь эта бодяга надолго. Пока со всеми созвонимся, пока нужные шестеренки провернутся, потом сверху запрессуют кого следует… Ну, и ответный удар подготовить надо, согласовать, кого конкретно оборотнями в погонах будем объявлять. На месяц работы, не меньше.

– Вот именно, на месяц. А пока вырисовывается перспектива удариться в бега, – подытожил Джонатан. – Не думаю, что этот кризис затянется, но мы в нем главные фигуранты и лучше бы нам не светиться.

– А что Цех? – спросил Туманов, указывая в потолок. – Не поможет?

– Пока нет, – Смотритель задумчиво побарабанил пальцами по баранке. – Такое уже бывало. В тридцать седьмом один из Хамелеонов стал большим начальником в НКВД и попытался подключить к своей охоте служебный ресурс. Пришлось на несколько месяцев разбежаться кто куда. Лично я коротал время в Испании.

– А через несколько месяцев? – спросила Женя.

– Историю надо было учить, – Хамелеон иронично взглянул на сестру и усмехнулся. – Арестовали нашего деда… или кто он нам был… дядюшку, по-быстрому осудили, да и расстреляли. Тогда с этим все было просто.

– Почти угадал, – сказал Джонатан. – На самом деле его расстреляли без суда и следствия. Шлепнули. Тогда это так называлось. В подвале Лубянки. Там же и зарыли, вместе с револьвером, из которого расстреляли.

– Сурово, – заметил Виктор. – Наши шлепнули?

– Тогда иначе и не жили, – Джонатан кивнул. – Наши, кто ж еще? Пока я франкистов отстреливал под Мадридом, здесь большая работа велась. Мастер Шуйский ее проводил. К тридцать восьмому с проблемой более-менее разобрались, в тридцать девятом всех своих вывели из-под удара, а там и финская кампания подоспела. Не до охоты на Цех людям стало. Думаю, сейчас примерно по тому же сценарию все пойдет. Одно отличие – не Хамелеон Цеху противостоит, а метис-гипнотизер.

– Вот именно, – Храмовников снова усмехнулся. – В два года можете не уложиться. Даже с учетом того, что вам помогает бывший противник. Кстати, заметьте, граждане, какая занятная штука: я, Хамелеон, вам помогаю, а свои – нет. Где справедливость?

– Я тоже Хамелеон, – пробурчала Женя. – И тоже помогаю. Только не тычу всем в нос: смотрите, какое одолжение вам делаю! А кто, кроме нас и Вити, поможет?

– Я тоже не тычу, просто констатирую, – Хамелеон снисходительно взглянул на сестру, – мы по уши в дерьме, спасаем лучших представителей Цеха, а сам Цех… нервно курит, прячась на секретных фазендах в Бразилии. Новая ирония судьбы, не иначе. Или последний выдох умирающей справедливости, называйте как кому нравится.

Напряженную беседу, больше похожую на мозговой штурм, прервало появление на пыльной узкой улочке сверкающего черного «Мерседеса». Явление само по себе выглядело необычным, а уж когда из машины выбрались трое практически одинаковых мужчин в строгих дорогих костюмах, картинка стала казаться и вовсе абсурдной. Троица с иголочки одетых Вечных и сверкающий лимузин посреди пыльного, захламленного, полусгнившего дачного поселка. Не хватало подписи на рамке: «Москва – город контрастов».

– Ну, все, я в бой, – взбодрился Мартов. – Звоните.

– Фляжку забыл! – крикнул вслед адвокату Хамелеон.

Тот, не оборачиваясь, погрозил Храмовникову пальцем:

– Такими вещами не шутят, юноша.

Мартов захлопнул дверцу и торопливо направился к «Мерседесу». Хамелеон проводил его взглядом и покачал головой.

– Все равно ведь не пьянеет, зачем переводить продукт?

– Вкус, букет… – ответил Туманов. – Ну, и пьянеет все-таки, просто ненадолго.

– Все у вас, Вечных, не как у людей, – Хамелеон потянулся.

– Мы теперь не лучше их, – негромко заметила Женя, – и это самое обидное. Я сейчас с удовольствием нарезалась бы в дрова.

– Минутку тишины, – попросил Джонатан, снова отвечая на звонок. – Да, Наталья Августовна. О чем хотели поговорить? Да, понимаю. Обещаю, что так и будет. Диктуйте. По-моему, все понятно, – Джонатан усмехнулся. – Спасибо. Вы оказали неоценимую услугу, Натали. Кто идет? Понял вас, еще раз спасибо. Хорошо, Натали, еще раз спасибо, я перезвоню.

Судя по выражению лица Смотрителя, очередная новость была не такой тревожной, как предыдущие. Джонатан закрыл телефон с эффектным щелчком и тут же потянулся к навигатору. Некоторое время он что-то в нем настраивал, затем удовлетворенно хмыкнул и кивком указал на экран. Хамелеоны не проявили интереса к появившейся на экране карте (или сделали вид, что им неинтересно), а вот Туманов оживился, будто увидел знакомые места и названия.

– Справедливость все-таки жива и даже слабо попискивает, – пробормотал сыщик, изучив картинку на экранчике. – Это то самое место?

– Куда Макар телят не гонял, – Джонатан переключил режим своего продвинутого навигатора, и на экране вновь появилась карта Москвы. – Помощь пришла, как говорится, откуда не ждали. Из архива. Наталья Августовна заведует им уже лет триста и в курсе многих дел. Нашего в том числе. Правда, убей, не пойму, откуда ей известно, чем мы занимаемся, но сейчас важно не это. Важно, что мы теперь имеем координаты ущелья с Черной скалой!

– А не подстава? – осторожно спросил Хамелеон. – Эта ваша Наталья Августовна – проверенный человек?

– Не человек, Вечная, – поправил Смотритель. – Она знает, что очень скоро я могу занять высшую должность в нашем отделении Цеха, поэтому и решила помочь, не дожидаясь, когда мы к ней обратимся. Конечно, для полной уверенности я хотел бы лично увидеть документ, на который ссылается Натали, но сейчас это невозможно. Архив, как и другие особо важные объекты Цеха, переведен в режим консервации. Вплоть до особого распоряжения Совета. Теперь туда не то что Федотов, сам черт не проникнет. По Цеху объявлена тревога «красного уровня». Совет пока молчит, но в случае «красной» тревоги от него особых заявлений и не требуется. Все и так знают, что делать: лечь на дно или разъехаться в длительные отпуска. Все, как я и предполагал.

– А мы? – спросила Женя.

– А мы будем действовать, сударыня. Как и планировали еще на даче у вашего брата. Теперь мы имеем недостающее звено – координаты ущелья, и нам грех не воспользоваться этим преимуществом.

– Враг наверняка тоже их имеет, – заметил Туманов. – Так что преимущества у нас нет. И недостающего Избранного человека у нас нет. Шаг вперед, два назад вот, что мы имеем.

– Теперь ты у нас скептик вместо Мартова, да? – бодрым тоном спросил Джонатан. – Отставить пессимизм, господин Туманов. Командовать парадом буду я… если присутствующие здесь Избранные не против.

– По сроку службы имеешь право, – Хамелеон кивнул. – Я не возражаю, командуй, начальник. Витек, ты не возражаешь?

– Я подчиняюсь большинству, – Туманов жестом предупредил реплику Жени. – Если брать живую массу, они в большинстве.

– Это же смертельный риск, а вы все шутите! – возмутилась Женя. – Что с вами, е-мое, очнитесь!

– Выраженьица! – нарочито строго прикрикнул Джонатан. – Группа, слушай приказ! Выдвигаемся по указанным разведкой координатам и стремительным броском овладеваем стратегически важным объектом «Черная скала». Вопросы?

– Овладевают они, – буркнула Женя. – Овладевальщики. Как бы вами самими там не овладели. Далеко хоть выдвигаться?

– Тут рядом, на границу солнечного Узбекистана с не менее солнечным Таджикистаном. Проще говоря, на Памир.

– Опаньки! – Хамелеон усмехнулся и с подозрением взглянул на Туманова. – Реально на Памир?

Виктор спокойно выдержал изучающий взгляд Храмовникова и кивнул.

– Да. А что тебе не нравится?

– Я думал, ближе. А загранпаспорта не нужны?

– Нам – нет, – ответил Джонатан и бросил короткий взгляд на часы. – Сейчас закажу чартер. Вылетаем из Домодедова через два часа. Надо бы успеть.

– Тогда лучше на метро до Павелецкого, а оттуда на аэроэкспрессе, – сказал Туманов. – По пробкам можем не успеть.

– Метро! – Хамелеон закатил глаза, словно услышал самую большую глупость в жизни. – Еще трамвай предложи.

– Без нас не улетят, – успокоил Джонатан. – Кризис кризисом, а деньги никто не отменял. Особенно такие, какие мы платим за все эти чартеры. Можно было по личному самолету всем купить.

– И чего ж не купили до сих пор? – поинтересовался Хамелеон.

– Чтобы ты все взорвал? – Джонатан покачал головой. – Невыгодно. Да и опасно. Допустим, ради мастера ты готов угробить полсотни ни в чем не повинных людей, но ради парочки бойцов не станешь мараться, верно?

– Ну, допустим.

– Вот мы и летаем, как люди. Рейсовыми и чартерами. Для страховки. Ну все, завязали с лирикой, поехали.

– Бригадиру-то сообщишь? – Хамелеон ехидно ухмыльнулся. – Можно заодно проверить, на его уровне все-таки крот сидит или нет. Сказать, что летим на Кавказ. Или что самолет ждет во Внукове.

– Связи нет, – отмахнулся Джонатан. – И вообще, Володя, помолчи хотя бы до порта. Не только у тебя инстинкты имеются. От твоих ухмылочек и у меня кулаки начинают чесаться.

– Чумовая у нас команда получается! – фыркнула Женя. – Если Враг всем глотки не перегрызет, то мы и сами справимся.

– Есть такое дело, – согласился Туманов. – Поэтому предлагаю договориться на берегу. Инстинкты, здоровая конкуренция, естественный отбор… это все хорошо, но не в данном конкретном случае. Сейчас у нас одна цель – опередить Врага. Желательно во всем, начиная с прибытия к Черной скале, заканчивая изучением того, что находится по ту сторону ворот. Поэтому предлагаю отложить все выяснения отношений до конца этого… этой операции.

– Согласен, – сказал Джонатан. – Договоры на берегу – это полезная практика. Со своей стороны предупреждаю: в Вечность, буде откроется, пойду только я.

– Мы решили договариваться, а не предупреждать, – сказал Туманов.

– Верно, – Джонатан кивнул. – Только смотри, какая штука: если что-нибудь пойдет не так, кто сумеет закрыть ворота?

– Тот, кто открыл, – нехотя ответил Виктор.

– Вот именно. Заодно и в Цех надо будет доложить, что да как. Этим двоим, – Джонатан указал большим пальцем за спину, на оккупировавших задний диван Хамелеонов, – никто не поверит. Вот почему я не договариваюсь с вами, а предупреждаю: в ворота ни ногой. Это моя боевая задача. Только моя.