Книга: Взгляд сквозь солнце
Назад: Часть II
Дальше: 26

25

– Куда теперь? – пытаясь скрыть удивление, спросил Павел.
Мы стояли за стеной Матрениной избушки, на другой стороне межпланетного перехода, и настороженно озирались. Воины рассредоточились по перелеску и заняли позиции для отражения атаки. Вопреки ожиданиям нас никто не встретил ни огнем, ни приветствиями.
– Город на северо-востоке, значит, нам на запад или юг, – сказал я. – Мы должны выбраться из этой декорации.
Паша погладил теплый ствол ближайшей березы и покачал головой:
– Натурально как…
– Командуй, – я толкнул его в бок, – хватит медитировать.
Он очнулся и начал отдавать короткие команды. Офицеры бесшумно поднялись и организованно двинулись вдоль реки к югу. Мы шли где-то в середине их замысловатого походного порядка, напряженно выискивая несоответствия.
– Сугробы совсем растаяли, – шепнула Ира. – За один день…
– Вы слышите? – вдруг сказал Кузьменко.
– Ветер? – спросил я.
– Нет. – Алексей остановился. – Птицы не поют. Как будто нет их вовсе.
– Может, и нет, – заметил Паша. – А магнитофон с записью чириканья декораторы включить забыли. Так, Эрик?
Я кивнул. Кроме молчания пернатых, меня смущал еще один нюанс. В воздухе разливался едва уловимый сладковатый запах. Я взял за руку Иру:
– Ты не куришь, а значит, обоняние у тебя получше, чем у нас. Запах ощущаешь?
– Цветы, – предположила она, – или нет, фрукты.
– Да это талым снегом пахнет, – заявил Павел.
– Ну ты сказал! – Я усмехнулся. – Вдохни поглубже.
Старшина сначала хотел последовать моему совету, но внезапно передумал. Он подозвал своего помощника и шепнул ему на ухо пару фраз. Спецназовцы, получив приказ от командира группы, остановились и вновь залегли.
– Что случилось? – спросил я.
– Привал, – ответил Павел. – Пока не выясним, чем пахнет.
Мы уселись прямо на влажную землю и замерли в напряженном ожидании. Двое офицеров надели противогазные маски и, распаковав два прибора химической разведки, ушли вперед. Вернулись они достаточно быстро. Один из них, не снимая противогаза, показал три пальца, и все остальные офицеры зашевелились, тоже надевая маски.
– «Газы», граждане, – со вздохом сказал Паша. – Знаете такую команду?
Мы нацепили предложенные его помощником средства защиты и поставили оружие на боевой взвод. Противогазы были вполне современными и разговаривать почти не мешали.
– Психогенные отравляющие вещества, – сообщил один из разведчиков. – Что-то вроде «би-зет», только покруче. Точный состав с помощью этого приборчика не установить.
– Достаточно и того, что вы обнаружили, – одобрил Паша. – Хорошо, что мы вовремя спохватились, не то гоняли бы сейчас по лесу чертиков…
– Вижу объект прямо по ходу следования, – сообщил по рации один из воинов головного дозора. – Пожилой мужчина. Разрешите вступить в контакт?
– Пропусти, – приказал Паша.
– Он идет в вашу сторону, – предупредил офицер.
– Вон там, левее полянки, – подсказал Алексей, вытягивая руку вперед. – Видите?
Я тоже рассмотрел бодро ковыляющего по опушке старичка и чуть не присвистнул от удивления. Мурлыча себе под нос какую-то незамысловатую песенку, прямо на нас шагал не кто иной, как незабвенный дед Григорий. Он миновал цепь затаившихся спецназовцев и, по-прежнему не замечая никого и ничего, почти уткнулся в широкую грудь Старшины. Глаза старика были подернуты мутной пеленой, а вместо слов песни он бормотал какую-то бессвязную ересь.
Паша придержал деда за плечо, и тот послушно зашагал на одном месте, высоко вскидывая колени и при помощи счета вслух помогая себе держать ритм.
– Раз, раз, раз, два, три… – глухо сказал Григорий. – На месте… стой, раз, два!
Его ноги выбили из мокрой прошлогодней листвы пару фонтанчиков коричневых брызг и остановились.
– Ты сможешь привести его в чувство? – спросил Старшина своего помощника.
– Не уверен, товарищ полковник, но постараюсь, – ответил офицер, натягивая на лицо старика противогаз.
Воин подтянул засаленный рукав дедовой телогрейки повыше и наложил жгут.
Через пять минут после инъекции Григорий встрепенулся и тревожно посмотрел по сторонам.
– Кажется, сработало, – удовлетворенно произнес офицер и принялся сворачивать походный медицинский набор.
– Что за дела?! – Дед ощупал свою маску, но снимать ее не стал. – Что, снова поля с кукурузников опыляют? Вы почему молчите?
– Ты как здесь оказался? – выходя вперед, спросил я деда.
– О, никак сыщик?! – обрадованно воскликнул старик. – Опять приехал? А где мой дружище? Красавчик где?
– Как ты сюда попал? – более строго повторил я свой вопрос.
– Ты чего, Эрик? – Агроном удивленно заглянул в маски моих спутников и, обнаружив еще пару знакомых лиц, улыбнулся. – Я же здесь живу! Вы заблудились, что ли? Так идемте, я вас выведу! У меня там, дома, как раз полбанки первачка накапало. Посидим, поговорим за жизнь…
– Он пока еще не пришел в себя, – наклоняясь ко мне, негромко сказал Паша.
Я подошел к старику вплотную и резко сорвал с него противогаз.
– Он никуда из себя и не уходил, – прокомментировал я свои действия и обратился к Григорию: – Сам вынешь или тебе нос расквасить, чтобы током крови вымыло?
– А дышать как? – инстинктивно прикрываясь от меня руками, спросил дед.
– Противогаз я тебе верну, – пообещал я.
Старик нехотя поковырял пальцем в ноздре и вынул оттуда миниатюрный цилиндрический фильтр. Потом уловил мой полный отвращения взгляд и, скромно потупясь, прикрыл освободившуюся ноздрю, а затем высморкался, выбрасывая таким образом второй цилиндрик на землю. Я протянул ему маску, а он мне оставшийся фильтр. Я брезгливо взял вещицу двумя пальцами и тут же протянул Старшине. Паша к новой улике даже не стал прикасаться. Он кивнул помощнику, и тот подставил мне небольшой пластиковый пакет. Я бросил туда трофей и вытер пальцы о телогрейку Григория.
– Попался наконец, гранатометчик? – с удовлетворением спросил я. – А под психа ты «косил» вполне правдоподобно. Только от «би-зет» галлюцинации гораздо хуже и антидотов толковых к этим отравляющим веществам пока не изобрели, так что…
– Полный провал, – согласился Григорий, – но я готов сотрудничать.
– Что ты здесь делал?
– Донесение отправлял, – охотно соврал старик. – В тайник упрятал – и назад. Но тут ваших ребят заметил и решил прикинуться невменяемым…
Я поморщился и, подражая манере Красавчика, взял деда за небритый кадык:
– В твоем возрасте врать уже неприлично. Подумай, какой пример ты подаешь молодежи? Или ты решил, что мы тоже наглотались газа и теперь невменяемы?
– Все как на духу выкладываю! – прохрипел Григорий и неловко перекрестился.
– Что было в донесении? – сделав вид, что поверил, спросил я.
– Так это… ну… я его из города получил и просто переправил. Я же не читал…
– Придется применять силовые методы воздействия, – оборачиваясь к Паше, сказал я. – Неудобно бить такого пожилого человека, но придется.
– Не надо меня бить! – Григорий махнул рукой. – Я газу наглотался! Спуталось все в голове! Но сейчас уже проясняется! Вот прямо нутром чую – оклемался…
– Куда шел и откуда? – строго спросил я.
– На базу передовой группы, – пытаясь сглотнуть слюну, ответил старик.
– Что нас ждет по пути на эту базу, кроме отравляющих веществ?
– Ну, там, пара секретов, минное поле да десяток всяческих заграждений с сигнальными системами разных видов. – Григорий попытался улыбнуться, но по его лицу проползла только искаженная ухмылка. – Детский лепет – для таких орлов, как у вас…
– Веди, Сусанин. – Я отпустил горло пленника и, развернув старика к себе спиной, поддал ему коленом пониже спины. – Если дернешься, предупреждать не стану – застрелю сразу!
– Сталинист! – с обидой охарактеризовал меня дед и заковылял в сторону все той же полянки.
Я хотел двинуться следом, но Паша меня остановил:
– Пусть топает. Знаю я такие фокусы. С ним пойдут двое разведчиков, а мы подождем. Тропу ребята пометят, не волнуйся, на мины не наступим. Зато мы не вляпаемся в засаду. У таких курьеров, как этот старикан, всегда есть запасной маршрут, как раз на экстренный случай. Дедок в один прекрасный момент вполне может уйти в какой-нибудь крысиный ход, а весь отряд попадет под перекрестный огонь. Тебе это надо?
– Паша, – я едва сдержался, чтобы не выругаться, – я, конечно, уважаю твой богатый опыт… но ты осел! Этот «кадр» никакой не курьер! Он один из координаторов! То есть не самый последний человек среди врагов. А ты хочешь практически отпустить его на все четыре стороны! Ты думаешь, ему не помогут избавиться от двух пацанов?! Кругом чужая территория, да еще и предельно контролируемая противником! Ты решил меня подразнить или намеренно доводишь до инфаркта?
– Идем, умник, – мрачно ответил Старшина и первым догнал группу из старика и двух спецназовцев.
– Видел, какое получается «равновесие»? – спросил я, когда мы набрали темп. – У нас целая маска, а у них – сунул в нос два фильтра и гуляй.
– Спорный вопрос, – возразил Паша. – Может быть, в этом они нас и обогнали, но зато у них нет планеров и телепортов.
– У нас пока тоже одни планеры остались, – с грустью напомнил я.
– Извини. – Паша сочувственно хлопнул меня по плечу.
– Вот за этим леском первый заслон, – сообщил, притормаживая, Григорий. – Там человек полста дежурит. Одолеете?
– Нет, назад повернем от греха подальше, – с иронией ответил Павел. – Тебя солдаты знают?
Дед кивнул.
– А меня? – спросил я.
– Так… нет. – Старик уже сообразил, на что я намекаю, и теперь лихорадочно придумывал, как бы меня обмануть.
– Не лги мне, – приказал я. – Какой пост на самом деле занимает похожий на меня человек?
– Ну, это… – Григорий понял, что вывернуться ему не удастся, и признался: – Главный. Самый главный… Как вот он, только разведчик…
Старик указал на Пашу. Видимо, этот жук неплохо освоился на Земле, раз знал в лицо заместителя начальника Управления Федеральной службы безопасности по нашему региону.
– Чего же мы ждем? – недобро улыбаясь, спросил я. – Вперед!
– Нельзя так! – запротестовал Григорий. – У солдат ведь служба! Они без пароля даже московского эмира не пропустят!
– Я им сейчас новый пароль назначу, – пообещал я.
– Да не назначает никаких паролей такой важный человек, как твой двойник! – возмутился дед. – Он даже разговаривать с чином ниже капитана не станет, а тут самый главный командир – лейтенант сопливый. И потом, не ходит целый начальник седьмого разведуправления пешком по полям. Не его это дело!
– Раз наш без пяти минут шеф контрразведки ходит, то и ваш сможет. С солдатами будешь говорить ты, – упрямо заявил я. – Назад мы не повернем, не надейся!
– Какая уж тут надежда? – Григорий вздохнул и поплелся вперед.

 

К позициям противника мы подобрались практически бесшумно. Судя по тому, что маячивший на виду часовой курил сигарету, воздух здесь был уже чист. Мы на всякий случай сверились с показаниями прибора химической разведки и сняли противогазы. Спецназовцы рассредоточились в перелеске, а старик, я и трое воинов вышли прямо к блокпосту, на котором дежурили десять утомленных весенним солнцем солдат.
– Стой! – приказал сидящий на бетонном ограждении рядовой, даже не пытаясь принять предписанную Уставом караульной службы позу или спрятать окурок.
– А ну-ка, встать! – рявкнул Григорий неожиданно уверенным голосом. – Где начальник караула?!
– Кто там шумит? – донесся ленивый голос из приземистого бункера позади ограждения.
– Гулятдинов?! – узнал Григорий вопрошавшего. – Ко мне!
Внутри строения послышался шорох, и оттуда проворно выскочил взъерошенный сержант:
– Не узнал вас, господин подполковник!
– Что тут у вас за бардак?! – Дед насупился и обошел вытянувшегося перед ним воина вокруг. – Почему ты заступил начкаром? Где все офицеры?
– Во второй укрепрайон убыли, – ответил сержант, глядя на Григория виновато, словно отправил все начальство в упомянутую командировку самолично. – Там же взорвалось что-то. Говорят, диверсанты с Земли постарались. Наши теперь местность прочесывают. Почти вся застава туда выехала. На усиление.
– Вот видите, господин генерал, нехватка кадров! – Старик обернулся ко мне и развел руками.
– Знаю, – небрежным тоном ответил я. – Даже взвод собственной охраны пришлось урезать до двадцати человек. Остальные на пополнение ударной группы отправились…
– Я думаю, ваши ребята могут выйти из укрытий и присоединиться к нам, – посоветовал Григорий и, оборачиваясь к сержанту, добавил: – Видишь, до чего доводит расхлябанность?! Мы вас всех чуть не перестреляли! Даже позиции заняли для стремительного штурма. Ведете себя как шайтан знает кто! Мы даже засомневались, свои вы или диверсанты земные! Хорошо, что господин генерал вас пожалел…
– Но часового после караула – на гауптвахту! – строго приказал я. – На десять суток!
– Есть десять суток! – испуганно ответил Гулятдинов.
– Да не тебе, ему, – уточнил Григорий и ткнул пальцем в грудь побледневшего солдата, который все время нашей беседы стоял рядом ни жив ни мертв.
Между тем наш конвой сообщил основной группе, что путь свободен, и спецназовцы неторопливо, но очень быстро блокировали все важные точки на заставе. Поскольку оказывать сопротивление нашим воинам никто не собирался, а делать здесь нам было больше нечего, мы распрощались с сержантом и двинулись дальше. На лице младшего командира отразилось просто неземное блаженство от того, что встреча с высоким начальством обернулась такой мелкой неприятностью, как десять суток ареста, да и не ему, а одному из давно напрашивавшихся на это солдат.
– Схлопотал? – злорадно спросил сержант нарушителя дисциплины, когда мы скрылись из виду.
– Пароль они, кстати, не назвали, – обиженно буркнул воин.
– Значит, он не изменился, – назидательно ответил командир.
Я усмехнулся и временно выключил прибор слежения, который принимал теле– и радиосигнал от оставленных на блокпосту шпионских устройств…

 

Как и предсказывал Григорий, механические и электронные ловушки мы обошли без проблем. Хотя техника была нашим воинам незнакома, принципиальных отличий от земной в ней не было. Те же провода под током, датчики движения, телекамеры, сигнальные ракеты и мины. Через час нам оставалось преодолеть последний рубеж. Тот самый второй укрепрайон, куда срочно съехались все немезидские пограничники. Поскольку противник искал диверсантов, а мы ими и являлись – пусть не теми, которые устроили взрыв, но все-таки действовать нам предстояло предельно осторожно.
– После второй линии укреплений начинается переходная зона, – рассказывал Григорий. – Километров пять шириной. Ну а после нее уже без фокусов. Немезида в чистом виде.
– Сильно от Земли отличается? – доверительно, словно старик был не пленником, а партнером, спросил я.
– Как тебе сказать? – Григорий почесал в затылке. – Не то чтобы сильно… Ну, примерно как рай от ада…
После этих слов, сказанных дедом вполне серьезно, у меня пропало всякое желание задавать еще какие-то вопросы. Вместо меня это сделал Паша:
– В смысле, здесь рай или у нас?
– Сам увидишь, – пообещал Григорий. – Зачем я буду забивать тебе голову своими личными впечатлениями?
– Тоже верно, – согласился Старшина.
Примерно через двадцать минут пути мы вышли на берег неширокой речки с крутым и влажным от растаявшего снега глинистым берегом. Спуститься к воде по такому склону можно было только на пятой точке, поскольку ноги все равно проскальзывали вперед и удержаться на скользкой поверхности было совершенно невозможно. Григорий долго вздыхал, но потом уселся на сырую глину и съехал вниз одним из первых.
– Там, вдали, за рекой, – пробормотал он. – Перелесок видите?
– Второй укрепрайон? – предположил я.
– Севостьяновка, – отрицательно качая головой, сказал дед.
– Что же ты, старый хрен, кругами водить нас вздумал?! – возмутился Паша, за шиворот приподнимая проводника над землей.
– Ты выслушай сначала! – Григорий задергался, словно марионетка. – Поставь на место! Чего сразу драться-то?! Я же говорил, переходная зона начнется? Вот она и началась…
– Так. Все. Хватит. – Я уселся на торчащую из глины корягу и указал Григорию на реку. – Или ты в мельчайших подробностях рассказываешь обо всем, что вокруг происходит, или мы топим тебя в этом водоеме!
– Эрик, зачем такие строгости? – присаживаясь на то же отшлифованное волнами бревно, спросил старик и усмехнулся. – Не станешь ты меня топить. Да и полковник твой этого не позволит…
Я выразительно взглянул на Павла, и тот подал знак тем самым офицерам, что во время марша неотступно следовали за Григорием. Они, не меняя выражений на чуть усталых лицах, взяли проводника под руки и поволокли к воде. Шпион до самой последней минуты не верил в реальность происходящего и даже пытался сохранить на лице презрительную ухмылку, но, когда его бесцеремонно бросили в «набежавшую волну» и придавили сверху коленом, в его героических мозгах произошел серьезный переворот. Ира молча вцепилась в рукав моей куртки, и я, успокаивая, похлопал ее по запястью. Алексей все понял сразу и потому вовсе не показал, как относится к нашим жестоким действиям. По телу деда пробежала первая волна конвульсий, и офицеры ловко извлекли его из реки на воздух. Григорий отчаянно закашлялся и замахал тонкими руками. Все его лицо было испачкано глиной, и воины снова поволокли шпиона к воде, на этот раз чтобы умыть, но перепуганный насмерть старик упал на колени и завыл:
– Не губите! Старый я! Не враг вам! Грех это!
– Заткнись, – строго потребовал Паша. – Ты не старый, а опытный! Так что разжалобить нас тебе не удастся. Чего ждете?! Умойте эту лису!
Последние слова он адресовал офицерам. Те кое-как смыли с лица шпиона глиноземную маску, а заодно и довольно приличную часть великолепного грима. Заинтересовавшись метаморфозами нашего проводника, Паша приказал воинам продолжать, и через пару минут перед нами предстал совершенно другой человек. На вид ему можно было дать около пятидесяти, а то и меньше.
– Теперь поболтаем, – зловеще сказал Паша, разминая пудовые кулачищи. – Старый, говоришь?
– Виноват! – с готовностью ответил лазутчик. – Издержки профессии, вы же понимаете?
– Понимаем, – согласился Паша. – Но менять тебя пока не на кого, а таскать за собой в качестве обоза – расточительно. Что прикажешь нам делать? Только не вздумай шутить насчет освобождения…
– Я не обоз! – горячо возразил Григорий. – Я сейчас все объясню!
Я вдруг понял, что шпион вовсе не такой малодушный хлюпик, каким пытается выглядеть. Он намеренно тянул время! Сознавая, что наша группа не остановится, пока не наткнется на серьезную преграду, он упорно вел нас к реке, рискуя собой, но предоставляя своим соратникам время, чтобы собрать группу для уничтожения нашего дерзкого отряда. Здесь, под высоким обрывом, мы были как на ладони, и с минуты на минуту нас должны были атаковать наверняка превосходящие силы противника. Я тревожно взглянул на кромку воды. Снова купаться в холодной реке мне отчаянно не хотелось. Я перевел взгляд на Пашу, а затем на бойцов. Наверху остались четверо, все остальные были здесь. Старшина заметил мое беспокойство и тоже посмотрел на край обрыва. Там, в невидимой для нас зоне, было подозрительно тихо.
– К бою, – глухо приказал Павел, и наши воины бесшумно рассыпались вдоль берега, готовясь к отражению возможной атаки.
Григорий, осознав, что его план раскрыт, побледнел и упрямо сжал губы.
– Ад, говоришь? – Паша взял шпиона за отворот не до конца застегнутой телогрейки. – Молись, подполковник, чтобы твои друзья успели перестрелять всю мою команду раньше, чем мы сделаем сито из тебя!
Вражеский разведчик опустил потемневший взгляд к земле и скрипнул зубами.
– Как только начнется заварушка, отвинти ему башку, – приказал Старшина одному из офицеров, стоявших рядом с Григорием.
Тот в ответ понимающе кивнул. Шпион, уже не рассчитывая на снисхождение, снова сел на бревно и устало свесил голову. Мне стоило больших усилий отвести взгляд от нависающего над головой обрыва и задать Григорию так мучивший меня вопрос:
– Почему мы вернулись к реке?
– Мы в проекции точки проникновения, – нехотя пояснил шпион. – Пока не закроется переходный канал, куда бы мы ни шли, придем к центру «тамбура».
– То есть выбраться отсюда на обычную территорию невозможно? – уточнил я.
– Только если перейти на Землю, – ответил он. – Там другая ситуация. Там никто о точках проникновения даже не знает, а потому и не пытается их изолировать…
– Так это хитроумное заграждение сделано намеренно? – вмешиваясь в разговор, спросил Алексей. – Вами?
– Кем же еще? – Григорий пожал плечами. – Переход на другую планету – опасная игрушка, и мы стараемся избежать неприятностей. Зачем нам на Немезиде нужны вооруженные до зубов отряды диверсантов? А замкнув опасную зону в своеобразное кольцо, мы держим все под контролем. Ваше нынешнее положение – тому пример. Прочесать сотню квадратных километров трудно, но реально. К тому же мы знаем здесь каждый кустик, и все новые следы бросаются опытным солдатам в глаза, словно помечены светящейся краской. А солдаты у нас опытные, можете не сомневаться…
Я отвлекся и включил наручный приборчик слежения. Картинка с аппаратуры, оставленной нами на первом блокпосту, транслировалась вполне приличная. В метре перед спрятанным мной телеобъективом, на сером боку одного из бетонных блоков ограждения красовалась сделанная обломком кирпича свежая надпись: «Земляне – свиньи!» Чуть ниже была видна обидная приписка: «И бабы у них страшные!» Заметив, что Ира тоже смотрит через мое плечо на экран, я поспешно выключил прибор и смущенно хмыкнул. Слова Григория, таким образом, получили письменное подтверждение. Нас надули, как лягушек. Оставалась одна загадка – почему до сих пор не атаковали? Возможно, дело было в нашем пленнике?
– Если мы тебя отпустим, нам дадут уйти? – спросил я шпиона.
– Вряд ли, – признался Григорий. – Я всего лишь руководитель резидентуры. Таких, как я, подполковников у твоего двойника в штате знаешь сколько? Нет, не уйдете. Ни со мной, ни одни. Всех наших бойцов учили добротно. Ваши, кстати, инструкторы…
Пленник коротко рассмеялся.
– Спецназ ГРУ?! – вдруг понял я.
– Так точно, – ответил шпион. – Мы меняли пацанов еще в позапрошлое противостояние. Операция называлась «Дети зимы». Забирали ваших, подбрасывали своих и с помощью тщательно подготовленных агентов вели их по жизни. Случались, конечно, накладки. Ну, как с теми, что замерзли у Матрениной избы. Мы их вроде бы умыкнули, а они возьми да сбеги от конвоя. Спрятались, как зайцы в сугробе. Где их найдешь, когда вокруг ночь да пурга? Сами себя, в общем, детишки сгубили. Здесь мы бы их в интернат поместили, вырастили нормальными людьми. Как их двойников на Земле. Они же на ваших харчах неплохо подрастали. Потом выучивались на одни пятерки и при помощи отменной физической формы, хорошо развитых мозгов и протекции определенных лиц поступали в училища или попадали в элитные подразделения специальных войск. Служили тоже на «отлично», и их приглашали остаться на сверхсрочную… Так мы подготовили не меньше батальона таких ребят, что и в сказке не сказать. Ну, вы с ними еще встретитесь…
– Только ты этого уже не увидишь, – напомнил я развеселившемуся Григорию. – А что же ты таких ценных кадров нам под пули подставлял? Когда мы избушку штурмовали.
– У нас совсем другие законы, Эрик. – Он покачал головой. – Если ты проживешь чуть дольше, чем я надеюсь, то поймешь все сам…
– А сюда зачем вы нас заманивали? Отвлекали от направления главного удара?
– Удара? – Лазутчик удивленно поднял брови. – Какие могут быть удары, когда мы так успешно высасываем из вас нужные нам знания, навыки и технологии, а вы ни слухом ни духом?
– Григорий, тебя уже ничто не спасет, – стараясь говорить как можно более зловеще, сказал я. – Так зачем врать перед смертью? Чтобы заработать вместо легкой и быстрой кончины муки долгой агонии?
– Да хватит меня стращать! – Шпион зло сплюнул. – Пацан я тебе, что ли?! Говорю – никакого удара наносить мы не собираемся! У нас есть хорошо оборудованные и спрятанные базы. Реализуются несколько научных и обучающих программ, в которых участвует население. Есть экспериментальные клиники и лаборатории… Ваша планетка для нас прекрасный полигон. Ты стал бы захватывать район, где каждый месяц испытывают ядерные бомбы?
– Зачем же вы навели нас на точку проникновения и прочие свидетельства ваших неблаговидных экспериментов? – все еще стараясь получить подтверждение теории о том, что вся игра затеяна одной командой, спросил я.
– Тот, кто вас наводил, лежит в морге с переломом позвоночника, – ухмыляясь, ответил Григорий. – Мы только контролировали развитие ситуации. Поскольку наш шеф суеверен, он не позволял просто накрыть вас одним ударом… Скажи спасибо капризу природы. Не будь ты так похож на начальника седьмого разведуправления, лежал бы сейчас под холодным камнем.
Я не стал реагировать на его глупую попытку вывести меня из равновесия и задал последний вопрос:
– От кого вы прячете зону действия переходного канала?
– А кто сказал, что мы ее прячем? – Шпион снова ухмыльнулся. – Она открыта для всех. Вот только попасть в нее можно, а выйти – нет. Остается выбор: либо перебираться на Землю, либо ждать, когда закончатся вспышки на Солнце. Обычно такое ожидание длится месяцев шесть или восемь…
– Отлично. – Я потер руки. – Как ни старался, а пользу ты нам принес…
– В каком смысле? – настороженно спросил Григорий.
– В том самом, – терпеливо пояснил я.
Если шпион не врал, выходило, что мой двойник находится где-то рядом, а значит, мы имели призрачный шанс достать его первыми. Я незамедлительно поделился этой мыслью с Павлом, и он выразил полное согласие. Противник до сих пор молчал, а значит, объективных причин для отступления у нас не было. План получался в духе Красавчика, но ничего лучшего в голову не приходило.
– Веди. – Я ухватил Григория за воротник и поднял с бревна. – Это твой единственный шанс выжить.
– Куда? – сделав вид, что не понимает, о чем я говорю, спросил подполковник.
– К местному начальству, – пояснил я, – к двойнику моему! Как, кстати, его зовут?
– Эриком и зовут, – ответил шпион. – Думаешь, простое внешнее сходство между вами его бы впечатлило? На Немезиде мода на земные имена лет сорок назад началась, так за все эти годы я одного только Эрика и встретил, хотя всяких других просто жуть сколько знаю… Даже каких-нибудь Робертов штук двадцать видел… Наш начальник этим даже гордился. Мол, не подкачали родители, редкое имя выбрали… А тут наша разведка докладывает, что ты живешь в том же регионе, только на Земле, да еще и похожи вы как две капли и имя твое в вашем заснеженном крае тоже совершенно не распространенное… Тут-то мы и начали задумываться над некоторыми странностями и начали новую операцию под кодовым названием «Метаморфозы». Сюртукова нашего к делу привлекли и как заглянули в его подсознание – так и обомлели. Такой простор для деятельности открылся, о котором мы и не мечтали! Оказалось, что агентов не только по прямому назначению использовать можно, а еще и для выведения из игры множества настроенных на ту же «волну» землян. Почему он их всех чувствовал, для нас так загадкой и осталось. Может быть, действительно все люди – братья, а может, биополя у некоторых субъектов одинаковые или «астральная связь» между ними существует. Для дела это было не принципиально. Правда, его «братья по разуму» какими-то убогими оказались, как, впрочем, и он сам… Старались мы, старались, а пользы из Василия никакой не извлекли. Так и помер, болезный, за ненадобностью…
Я не стал уточнять, что Сюртуков скорее выжил, чем помер, чего не скажешь о следящей за ним аппаратуре. Насчет того, что повышенная чувствительность Василия являлась для немезидцев загадкой, Григорий беспробудно врал, но в остальном очередная версия произошедших событий казалась мне наиболее убедительной. Впрочем, прозвучала она из уст врага и относиться к ней следовало все же с подозрением.
– Что значит – Сюртукова нашего? – удивленно спросила Ира.
– Так ведь он один из «подмен», – ответил Григорий. – Им перед отправкой на Землю всем в головы приборы вшивали. Чтобы не возникла у мальчиков идея предать родную планету. Особого воздействия контуры на них не оказывали, так, слегка корректировали поведение да видение мира немного подстраивали – как изображение в телевизоре, ну и в крайнем случае помогали…
– Убивали? – уточнил я.
– Как тебе сказать? – Агент пожал плечами. – Шарахнуть током, чтобы мозги задымились, – им бы энергии не хватило.
– Что же тогда?
– Центр какой-то у человека в мозге есть. Его в случае опасности приборчик начинает стимулировать, и некоторые из желез принимаются вырабатывать гормоны в непотребных количествах… Они-то подопечных и губят. Красота, одним словом. Никаких ампул в воротник зашивать не приходится, а главное – терзаться сомнениями, хватит у него духу яд проглотить или нет? Сюртуков, например, вообще о родине ничего не помнил – сбой программы в его контуре был в свое время, – однако на этот раз все случилось как положено.
Я молча кивнул. Слова подполковника вполне соответствовали картине гормонального криза, который случился у Василия перед самым удалением принимающего контура из его черепа.
– А еще над какими странностями вы размышляли? – спросил я.
– Над теорией равновесия, – ответил шпион. – «Дикие» говорят, что есть такое дело между планетами и нарушать его никак нельзя…
– Кто такие «дикие»? – заинтересовался Паша.
– А, – Григорий махнул рукой, – вроде Гринписа вашего. Баламуты. Все скандалят да акции протеста устраивают.
В голосе агента мне послышалась неуверенность. Словно он пытался убедить в никчемности «диких» не только нас, но и самого себя. Взяв этот факт на заметку, я подтолкнул пленника, и мы побрели вдоль реки, выискивая место, подходящее для подъема наверх.
Внезапно Павел остановился и напряженно прислушался к сообщению по рации.
– Не понял, – сказал он, прижимая динамик к уху поплотнее. – Гаврилов, повтори…
Ответа не последовало, и полковник вновь скомандовал «к бою».
С этой минуты началось именно то, о чем нас предупреждал Григорий.
Над обрывом послышался шорох, еле слышно хлопнули несколько выстрелов, и к нашим ногам один за другим скатились два предмета. Первый был небольшим, круглым и вымазанным чем-то красным. Он подпрыгнул на кочке и упал в воду, в метре от берега. Пока один из офицеров вынимал это из реки, по склону медленно съехало тело незнакомого парня в черной одежде и маске. Экипирован он был точно так же, как те, кого мы с Красавчиком атаковали в Матрениной избушке. Признаков жизни солдат не подавал.
– Дояркин, – констатировал спецназовец, который вынимал из воды первый предмет.
Я обернулся и похолодел. Воин держал в руках отделенную от тела голову одного из наших ребят. За моей спиной раздался тихий стон. Ира пошатнулась, но ее поддержал Кузьменко.
Паша неприлично выругался и приказал бойцам разойтись двумя группами вниз и вверх по течению, а затем, построив из собственных рук и плеч акробатические пирамиды, выбраться наверх. На месте остались только я, он, стажеры и Григорий. Офицер, выудивший отрубленную голову, в нерешительности постоял на месте, потом осторожно положил останки товарища на землю и обратился к Павлу:
– Товарищ полковник, вы приказ насчет этого типа отменяете?
Паша мельком взглянул на побледневшего шпиона и мрачно ответил:
– Сам приведу в исполнение, иди…
Воин снова бросил ошалевший взгляд на голову Дояркина и побежал следом за второй группой.
– Это «дикие»! – выдавил из себя Григорий. – Теперь вам точно – крышка!
Стрельба на берегу продолжалась, но теперь работал только один автомат.
– А я думал, что это ваш спецназ, – указывая на мертвого солдата в маске, сказал я.
– Наш, – согласился шпион, – но такие зверства творят только «дикие»…
Паша в этот момент принял пару сообщений от командиров групп и что-то пробормотал в ответ.
– Если что – уходите на другой берег, – сказал он, оборачиваясь ко мне и моим сотрудникам. – Сейчас начнется…
Как бы в подтверждение его слов, сверху свалились сразу трое. Одного я узнал, это был Гаврилов. Лицо его было в крови, но горящие глаза свидетельствовали о том, что воин жив. Он пытался сменить в автомате магазин, но левая рука висела плетью вдоль тела, а выполнить процедуру одной правой у него никак не получалось. Алексей первым бросился к раненому и помог ему усесться на землю.
– Заряди, – хрипло потребовал спецназовец, протягивая ему «машинку».
Кузьменко сменил магазин и упер приклад в плечо, выискивая цель над краем обрыва. Гаврилов против смены владельца оружия не возражал. Он вынул из кобуры пистолет и развернулся спиной к реке.
– Кто атакует? – спросил Паша.
– Сначала были вот эти, – офицер указал на труп солдата, свалившийся нам под ноги еще в первый раз, – потом – те…
Он кивнул в сторону двух тел, съехавших по скользкой глине одновременно с ним. «Те» оказались гораздо более примечательными типами, нежели полностью экипированный вражеский воин. Во-первых, они были практически раздеты. На Немезиде было значительно теплее, чем на Земле, но погода все равно не располагала к прогулкам в одних трусах. Во-вторых, почти всю свободную от волос поверхность их кожи покрывали красочные татуировки. А в-третьих, один из агрессоров оказался женщиной. Я присел над телом погибшей и осторожно перевернул ее на спину. Женщина выглядела совсем юной. Ее лицо не выражало ровным счетом ничего, словно этой «амазонке» было совершенно наплевать на то, что она умирает. Правую руку девушка прижимала к животу, и между пальцами, расписанными восточными узорами, все еще сочилась кровь.
– Они голыми руками воюют? – спросил Паша, наклоняясь над вторым «диким»
– Холодным оружием в основном, – пояснил Григорий. – Выронили, наверное…
Я внимательно осмотрел склон и заметил какой-то вмятый в грязь предмет. С трудом вскарабкавшись на пару метров вверх, я распластался в грязи и подтянул предмет кончиками пальцев. В результате еще одного отчаянного усилия мне удалось схватил вещицу покрепче, и я съехал на животе обратно к кромке воды. Чтобы смыть глину, я окунул находку в реку и вынул ее обратно. Теперь предмет был вполне узнаваем. Им оказался отличный боевой арбалет с пятью металлическими стрелами в хитроумном магазине. Оружие было взведено, и я из любопытства нащупал предохранитель.
– Осторожнее с незнакомыми системами, – предупредил Паша.
– С импульсной винтовкой разобрался, – небрежно ответил я. – Эта игрушка не сложнее.
В ту же секунду над краем обрыва показался еще один голый торс, и я невольно вскинул трофейное оружие к плечу. Выстрелили мы с противником одновременно. К моему удивлению, «дикий» был вооружен вовсе не арбалетом, как его погибший товарищ. Полоснув меня по бедру, в воду вошел едва видимый тонкий луч. Тетива моей метательной машины глухо стукнула об упор и слегка загудела. Стрела с треском пробила грудину врага, и он медленно завалился вперед. Я едва успел отскочить в сторону, заодно отталкивая и остолбеневшую Иру. Правая нога начала неметь, и потому бросок у меня получился крайне неуклюжим. Враг упал в воду, утопив вместе с собой загадочную винтовку.
– Оружие он у наших отобрал, – комментируя произошедшее, пояснил Григорий. – Давай перевяжу.
– Его. – Я указал на Гаврилова. – Из меня много не вытечет.
Рана на бедре действительно была не такой уж глубокой, к тому же кровь запеклась прямо в просвете вскрытых сосудов и потому практически не сочилась. Тем не менее Ира, не спрашивая разрешения, вскрыла перевязочный пакет и наложила временную повязку на мое бедро прямо поверх одежды.
На высоком берегу перестрелка зазвучала с новой силой. Видимо, туда выбрались уже все наши воины, и теперь исход боя становился не столь очевиден.
– Почему они голые? – спросил я Григория, невольно покосившись на тело женщины.
– Ну дикие же, – словно этим все сказано, повторил он.
– Могли бы шкуры какие-то надеть. – Я бросил трофейный арбалет Ире и вновь поднял более привычный пистолет.
– А узоры? – Шпион усмехнулся. – Это же у них предмет гордости. Исколото все. Даже такие места, что при девушке и сказать неприлично…
– Товарищ полковник, – послышалось сверху.
Паша вытянул шею и взглянул туда, откуда раздался голос. Над краем обрыва показалось лицо одного из наших офицеров. Он махнул нам рукой и сбросил веревку с равномерно расположенными по длине узлами.
Мы выбрались наверх сами, а затем вытянули и Гаврилова. В перелеске раздавались возбужденные голоса и стоны. Стволы берез были забрызганы темно-красным, а на сырой прошлогодней листве то тут, то там валялись тела. Больше всего было расчлененных останков вражеских солдат. С нашей стороны погибли двое и три воина получили ранения. А вот трупов «диких», за исключением троих, свалившихся к нашим ногам с обрыва, видно не было.
Паша собрал группу и устроил короткий инструктаж. Я показал ребятам арбалет, свою рану от лазерной винтовки и объяснил, почему не следует ухлестывать за местными девицами. Старшина добавил к моей речи пару специфических фраз, и бойцы занялись сооружением «плавсредств» для переправки раненых и погибших на другой берег. Паша предлагал свернуть операцию, поскольку я тоже был ограниченно боеспособен, но, после того как Ира промыла рану и, вколов обезболивающее, наложила нормальную повязку, мне стало значительно лучше и уходить я отказался наотрез. Таким образом, отряд уменьшался на семь человек – двое должны были нести погибших, – но был вполне готов выполнить придуманную мной и Пашей боевую задачу.
Григория наши воины одаривали теперь уже совсем не такими безразличными взглядами, как прежде. Придушить пленника Павел не разрешал, но, отвечая на подобные предложения, неизменно добавлял: «до определенного момента».
– А лазерных винтовок нет, – сделал вывод Старшина, осмотрев поле недавней битвы. – Дикари утащили?
– Наверняка, – согласился я.
– Теперь они не отстанут, – тяжело вздохнув, сказал Григорий. – Тем более – деваться им некуда, «точка» же кругом…
– Откуда они взялись, красивые такие? – спросил я.
– Из метро, – ответил агент. – В городе они по подвалам прячутся, а здесь, видишь, разгулялись…
– Не похожи что-то их методы на акции наших «зеленых», – заметил Павел.
– Звери, – соглашаясь с критикой, ответил шпион. – Для них мы все – что с Немезиды, что с Земли – враги.
– А твои подручные от нас отстанут? – спросил я.
– Моим теперь на два фронта воевать придется, но их этим не напугаешь, – с гордостью ответил Григорий.
В ствол ближайшего к моей голове дерева вдруг ударила пуля. Я бросился на землю, больно ударив при этом раненую ногу, и замер. Стажеры и Григорий немедленно последовали моему примеру, а Паша лишь присел, высматривая среди берез какое-нибудь движение. Его спецназовцы разделились на две группы еще до того момента, когда начали сооружать плоты, и те, кто связывал бревна, продолжили работу как ни в чем не бывало, а спрятавшиеся дозорные тут же определили, откуда был сделан выстрел, и включили тепловые прицелы специальных винтовок. «Кукушке» не повезло. Его не скрывала листва, да и лес был редким. Стоило горе-снайперу сместиться из своего укрытия чуть в сторону, как ему тут же досталось сразу из двух стволов.
Других свидетельств присутствия поблизости того или другого противника наши наблюдатели не обнаружили.
– По методам борьбы с партизанами мои парни просто профессора и доценты, – сказал Паша. – Но «котелки» свои пригибайте все-таки пониже…
Я задумчиво взглянул на лежащий перед носом фрагмент чьей-то отрубленной конечности и, невольно задержав дыхание, встал. Кузьменко повезло меньше, чем мне, – он упал в обширную лужу крови, и теперь его рвало. Ира, мужественно сдерживая аналогичные позывы, поднялась на ноги и небрежно стряхнула с куртки несколько прилипших листьев. Но все же хладнокровие ей сохранить не удалось. Вставая, девушка оперлась о березу и запачкала ладонь. Теперь она тщательно вытирала уже очищенную руку о ствол другого, относительно не тронутого следами резни дерева.
– Не понимаю, – прополоскав рот водой из фляжки, сказал Алексей, – зачем резать врагов на куски?
– Для устрашения, – ответил Григорий.
– Только время тратят, – спокойно произнес Паша.
– Ты бы видел, какие у них тесаки… – Агент поежился. – Один взмах – и башка с плеч. Тут больше секунды не требуется.
Я обвел взглядом притихшую компанию и незаметно для других указал Паше на Иру и Алексея. Он в ответ кивнул и, откашлявшись, сказал:
– Дальше придется периодически падать на землю и вообще – воевать на пределе возможностей, так что, ребята, поймите меня правильно…
Ира удрученно вздохнула и развела руками. Кузьменко хотел что-то возразить, но взглянул на меня и почему-то передумал…
Назад: Часть II
Дальше: 26