11. Москва, октябрь 2014 г

Кто придумал отделывать стены и без того мрачной камеры-одиночки в стиле «мелкая бетонная волна», она же «крупная терка»? Закрыть бы этого «дизайнера» на годик в таком интерьере, а после побеседовать. Как бы он запел? А после него на месяц запереть здесь сантехнического гения-минималиста, который вмонтировал в углу камеры «очко», а над ним, в полуметре от пола, вывел кран. Смывать такая конструкция смывает, куда ей деваться, а вот для гигиенических процедур не годится вовсе. И откидная деревянная шконка вместо кровати, это для чего? Для пущего психологического эффекта? Но самое нелепое изобретение – треугольный в сечении брусок, прибитый в головной части прокрустова ложа. Это что, адская подушка? Единственное, что не удручало – матрас. Допотопный, ватный, «уссатый-полосатый», как шутили в детском летнем лагере, но если его хорошенько поколотить, вполне мягкий. В сравнении с дощатой шконкой.

С другой стороны, хотя бы так. Не в сырой яме на соломе. Да и кто обещал, что будет легко?

Грин в стотысячный раз измерил камеру шагами. Пять поперек и семь от двери до слепого «окошка» – на самом деле вместо окна красовалась вентиляционная решетка (а какие могут быть окна в заглубленном на двести метров бункере?). Хоромы были, как говорится, не царские. Но теснота камеры компенсировалась отсутствием тех, с кем можно было толкаться боками. То есть сокамерников.

Поначалу Грина этот факт вполне устраивал, никто не мешал ему детально поразмыслить над ситуацией. Но недели через три, когда все детали были обсосаны до блеска, а следователи почти перестали таскать Грина на допросы, Филиппу стало до одури скучно и даже тоскливо. А еще в голову начали лезть глупые сомнения. Редкие беседы с голосом извне все сомнения отгоняли, но проходило какое-то время, и трусоватые мыслишки возвращались. Ведь предвидение предвидением, а что ждет Грина в долгосрочной перспективе начавшейся новой жизни, не было известно ни ему самому, ни его загадочному советчику.

К исходу шестой недели заточения Филипп скис окончательно и начал обдумывать, как поизящнее выкрутиться из ситуации, а к середине седьмой – был почти готов признаться, что «не верблюд». Он хорошо представлял себе, какой будет реакция особистов, даже видел во сне их ухмыляющиеся физиономии. Он знал, что ему никто не поверит. Но Грин надеялся, что информация о его слюнтяйстве и слезных мольбах дойдет до Алексеева, и тот поймет, что Филипп передумал спасать человечество, то есть генералу пора вмешаться и спасти самого незадачливого «спасителя».

Да, будет стыдно, Грин это осознавал. Да, он слишком глубоко «вкрутился» и «выкручиваться» теперь будет нелегко. Да, его вряд ли выпустят на свободу, скорее переведут в другое изолированное помещение – для сумасшедших. Но там будет хотя бы шанс выжить. А здесь дело явно шло к «вышке», и никаких шансов избежать столь печальной развязки у Грина, похоже, не было.

Тогда, в середине седьмой недели, Грина остановила серьезная выволочка, устроенная голосом извне. Виртуальный душеприказчик едва не взорвал Грину мозг, рассказывая, насколько важна его миссия, и пытаясь убедить, что, кроме Филиппа, в мире не найдется никого, кто способен освободить человечество от губительной инертности и трусости, а заодно – заставить чужаков осознать, что им не место на нашей Земле, а потому следует вернуться восвояси. Большую часть пламенной речи Грин пропустил мимо ушей, вернее, мимо сознания, но кое-какие яркие моменты все же зацепились за извилины и заставили Филиппа слегка взбодриться. Ненадолго, дня на три, но все-таки. По крайней мере, последний день октября Филипп встретил все таким же кислым, вялым и сломленным, но пока непобежденным.

Грин взглянул на часы. 31 октября 2014 года, девять утра. Очередной день в заточении, пожалуй, только датой и отличался от всех предыдущих. Хотя нет, не только датой. Сегодня у Вики был день рождения. Самый любимый ее праздник. Вот только вряд ли она его отмечает. Какой смысл? Ведь нет ни настроения, ни компании, ни, соответственно, подарков.

Это случилось впервые за все пять лет знакомства. Грин не поздравил Вику с днем рождения. Да и если б поздравил, была бы она рада? Если поверила в предательство – нет, если все еще думает, что Грин попал под раздачу, – да. Как можно узнать? Никак.

Поначалу к Грину пускали хотя бы адвоката, но в последнее время изоляция стала вообще глухой. Даже следователи будто бы решили забыть о Филиппе и сдали все свои полномочия одному Рабиновичу. А с этим скользким типом поговорить о чем-то кроме сфабрикованного дела было нереально. Даже о погоде за просто так не расскажет, сволочь. Обязательно предложит меняться. Ты мне о своей подрывной деятельности, а я тебе о температуре и давлении в Подмосковье. А если хочешь узнать, как в Москве с погодой, тогда будь любезен и вовсе чистосердечное признание подписать. Не желаешь подписывать? Твое право. Тогда и с прогнозом обломись.

Так что узнать, как там Вика, Грину не светило, а передать ей весточку, хотя бы в одно предложение: «Поздравляю с днем рождения, Пух» – не светило в квадрате.

Грин прошелся по камере в сто тысяч первый раз и остановился под решеткой вентиляции. Обычно здесь можно было худо-бедно подышать, но сегодня из вентиляционной шахты не дуло вообще. Вот еще одно отличие нового дня. Просто событие! К чему бы это? Может, отпустят?

Грин горестно хмыкнул. Если назвался груздем и полез в кузов, то будь готов к тому, что дальнейший путь лежит только в рассол. Вернуться в лес, под уютное покрывало прелой листвы, не получится.

Грин поймал себя на мысли, что вновь возвращается к избитой теме, попытался переключиться, но болото уныния держало крепко и засасывало все глубже. Недель пять назад отвлечься помогали какие-нибудь упражнения, вроде приседаний или отжиманий от пола, ближе к середине октября Филипп запел – громко, фальшиво, путая слова, – это тоже помогло, и тоже ненадолго. Как быть теперь, Грин придумать не мог. Биться головой о стену?

«Хоть бы голос очнулся, поговорили бы о чем-нибудь. – Грин горестно вздохнул. – Или новости рассказал бы, дал пищу для размышлений. Эй, голос, слышишь меня? Поговори, будь человеком! Или музыку послушай и мне внуши. Трудно, что ли? Эх, ты… чурбан ты виртуальный, а не человек! Никакой от тебя пользы на самом деле».

Грин сердито протопал к двери, затем к койке, но не завалился на жесткое ложе, а встал как вкопанный, словно ему крикнули «Замри!». Он явственно различил какой-то посторонний звук, напоминающий звон. Причем звук был довольно мелодичным, будто бы где-то вдалеке звенел серебряный колокольчик.

«И это, по-твоему, музыка? – Грин мысленно усмехнулся. – Красиво, не спорю, но нельзя ли добавить инструментов и нот?»

Голос на просьбу не отреагировал. Звук по-прежнему был «серебряным» и одиноким, разве что чуть прибавил громкости.

Грин медленно уселся на койку и прикрыл глаза. В принципе, незатейливая мелодия колокольчика была приятной. Почему бы не послушать хотя бы ее? Послушать и представить, что сидишь не в карцере, а посреди луга, на берегу речки, вокруг пасутся какие-нибудь коровы, светит солнце, жужжат шмели, пахнет травой, пыльцой… навозом? Нет, пусть коровы пасутся где-то вдалеке! Поэтому пахнет только клевером, цветочной пыльцой и дымком от рыбацкого костерка. Сам Грин никогда не рыбачил, не было интереса, но костерок и уху всегда уважал. От первого уютно, второе – вкусно, почему бы нет?

Колокольчик зазвучал еще громче. Одна из коров направилась к речке. Грин поморщился. Сейчас накидает здесь лепешек, испортит весь кайф.

– Грин, уха готова! – вдруг донеслось откуда-то сзади.

Грин открыл глаза и обернулся. Позади была бетонная стена. А между тем оклик казался абсолютно реальным. Филипп снова закрыл глаза – и вновь очутился на воображаемом лугу неподалеку от реки! Причем, несмотря на ирреальность места действия, Филипп ощущал себя так, словно действительно сидел не на шконке в холодной камере, а в траве на солнцепеке. Мистика? Или новое предвидение? Но почему такое странное? Будто бы сон наяву. Для чистоты эксперимента Грин снова открыл глаза – каземат, закрыл – луг. Дальше экспериментировать смысла не было. Филипп представил, что оборачивается и пытается рассмотреть человека, который его окликнул.

Это было нетрудно. Рыбацкий костерок, над которым в закопченном котелке готовилась уха, был совсем рядом, метрах в двадцати от Грина. Еще столько же оставалось до реки. Кашеварил высокий светловолосый человек в длинном плаще странного покроя и обуви, никак не соответствующей ни рыбалке, ни лету. Издалека ботинки напоминали армейские «берцы».

К Грину человек стоял спиной, поэтому рассмотреть что-то еще Филипп не мог. Человек помешал варево в котелке длинной деревянной ложкой, посолил, снова помешал и попробовал. До Грина донесся аппетитный запах ухи. Филипп невольно сглотнул слюну и представил, что поднимается. Когда зовут обедать, пусть и в странном полусне, стоит ли отказываться?

Приблизившись к костерку, Грин заглянул в котел – на бурлящей поверхности плавали желтые круги, уха получилась наваристой, – присел и снизу вверх взглянул на кашевара. Это был незнакомый молодой мужчина, приятной, наверное (судить женщинам), внешности. На лице незнакомца отражались полнейшая безмятежность и явное удовольствие от процесса. Да и все его жесты, и какая-то общая расслабленность наводили на мысль, что этот парень отдыхает здесь и душой, и телом.

Грин окинул взглядом бивак. Аккуратно разложенное туристское снаряжение, удочки, пара рюкзаков, воткнутый в какую-то корягу нож и прочие детали подтверждали версию о том, что незнакомец – рыболов-любитель, отсидевший на бережке утреннюю зорьку и теперь наслаждающийся плодами своего терпения.

– Рака подцепил, представляешь? – Незнакомец усмехнулся. – Хотел в уху добавить, но передумал, отпустил. Зачем один рак в котле? Ни навара, ни удовольствия. Ведро бы наловить, да сварить, да потом под пивко, да?

– Не знаю. – Грин пожал плечами. – Никогда не пробовал.

– Серьезно? – Светловолосый искренне удивился. – Ловить не пробовал или вообще?

– Вообще. Я к таким продуктам равнодушен. К пиву тоже.

– А к чему неравнодушен, к пельменям и водке? – Незнакомец вновь усмехнулся. – Нет, а если немецкое, нефильтрованное?

– По барабану. – Грин мотнул головой. – Не понимаю. Даже в жару. Лучше вискарь со льдом. А еще лучше зеленый чай.

– Это легко. – Человек подцепил один из рюкзаков и вынул из него термос. – Угощайся.

– Спасибо, добрый человек. – Фил отвинтил крышку и понюхал.

Пахло хорошо, хотя бергамот можно было и не добавлять.

– Это не бергамот, мелисса, травка такая, – неожиданно сказал незнакомец. – Если не нравится, можем новый заварить.

– Нравится. – Грин налил себе чаю. – Мысли читаешь?

– Нет. – Парень отмахнулся от слепня. – Комаров тут нет вообще, но эти оводы… задолбали!

«Не оводы, а слепни», – мысленно исправил Грин.

– Ну, слепни, какая разница? – Человек, наконец, посмотрел на Фила.

Грин встретился с ним взглядом и обмер. У светловолосого были вертикальные зрачки! По случаю яркого летнего солнца – и вовсе тонкие щелочки на изумрудном фоне радужки. Незнакомец оказался… серпиенсом?!

– А кого ты хотел тут встретить? Кошатника?

Змеевик бросил ложку в котелок и тоже присел на корточки.

Какое-то время человек и серпиенс молча играли в гляделки, затем Грин не выдержал и отвел взгляд.

– На рыбалке логичнее встретить кошатника, – пробормотал он, уставившись на котелок.

– А на таком солнцепеке? – Серпиенс в очередной раз усмехнулся. – Виверры, чтоб ты знал, не любят яркого солнца и полуденной жары. Они вообще ночные жители.

– Почему же окопались в солнечном Сиднее, а не в туманном Лондоне? – Грин недоверчиво покосился на собеседника.

– У них не было выбора. Мы пришли первыми и выбрали, что поприличнее. В экономическом смысле. Кстати сказать, вечное солнце и нам ни к чему. Это все равно что для вас изобилие калорийной пищи. Можно ведь и объесться.

– И лопнуть, – не сдержался Грин.

– Не дождетесь! – Серпиенс рассмеялся и похлопал Грина по плечу. – Ну, ладно, Филипп, еда едой, а война по расписанию. Выкладывай. Что задумал?

– Разбежался! – Грин уселся на землю и сорвал травинку.

– Отказываешься? И какой смысл? Я ведь могу и сам это выяснить. Но я не хочу нарушать твои права как личности. Расскажи то, что меня интересует, и тогда все прочее так и останется твоей тайной. У тебя ведь наверняка есть маленькие секреты, как у всех. Например, в раковину мочишься или за соседкой через дырку в стене подсматриваешь и млеешь сильнее, чем с Викой в постели. Есть такое дело?

– Обломись! – Грин сунул травинку в рот и пожевал. Вкус был ожидаемым. Что бы ни творилось сейчас с Филиппом: иллюзия, галлюцинация, гипнотический сон, подстроено это было на высшем уровне. Виртуальная реальность отдыхает. – Мог бы выяснить, что тебе надо, уже давно бы выяснил. Чихал ты на мои права. А если спрашиваешь, значит, слабо тебе. Значит, только и умеешь с языка слова снимать да примеры из учебников приводить. Психолог хренов!

– Какой же ты упрямый, – серпиенс огорченно вздохнул. – А если я очень попрошу?

– А если я глаза открою?

– Открывай.

Грин попытался проснуться, но у него не получилось. Гипнотический сон держал крепко.

– Все равно обломись. – Филипп сложил руки на груди. – Ничего не скажу.

– Без скандала, как без пряников, да, Грин? – Серпиенс поднялся. – Хорошо.

Враг сделал пару шагов назад и зачем-то накинул капюшон плаща. Зачем – Грин понял через секунду. Небо вмиг потемнело, солнце спряталось за серой тучей, и на землю обрушился сильнейший снегопад. Костерок зашипел, задымил и вскоре погас. Более того, кипевшая в котле уха буквально на глазах остыла и подернулась ледком. Грин попытался стряхнуть с себя хлопья снега и встать, но получилось это у него не сразу. Пятая точка словно примерзла к земле, а тяжелое снежное одеяло придавило, словно сыплющаяся с неба замерзшая вода была не водой, а свинцом.

С третьей попытки Филипп все-таки справился с задачей. Выпрямившись, он окинул взглядом окрестности. Никакого луга и речки поблизости уже не было. Теперь человек и серпиенс стояли на узком скальном карнизе. Справа возвышалась промерзшая, почти вертикальная каменная стена, слева разверзлась пропасть. Грин осторожно заглянул вниз.

Внизу тоже плыли облака. Противники, казалось, зависли между небом и землей. Оглушительно завывал пронизывающий ветер, было ужасно холодно и не хватало кислорода. Новые реалии гипнотического сна выглядели далеко не так приятно, как прежние.

Надо было явно что-то делать. Но что? Грин никак не мог сообразить, чем ответить на провокацию врага. Представить себе место, где он будет иметь тактическое преимущество? И в чем должно выражаться это преимущество? В позиции на возвышении за спиной у серпиенса? В оружии? В каком? «Пилигрим» в одной руке, «кольт» – в другой?

Грин растерянно взглянул на свои руки. Никакого оружия не появилось. Плохо вообразил? Или дело в том, что этим сном способен управлять только противник?

«Эх, сейчас бы подсказочку от голоса извне!» Грин взглянул на серпиенса исподлобья. Враг стоял, словно изваяние, не двигаясь и вообще будто бы забыв о существовании Грина. Просто стоял и смотрел куда-то в туманную даль.

– Грин, это не та тропа! – донеслось до Фила сквозь вой ветра.

– Все правильно! – неожиданно для себя крикнул Грин, одновременно бросая взгляд на экранчик компактного GPS-навигатора, невесть как оказавшегося у него на запястье. Точка, обозначающая Филиппа, почти совместилась с кружком цели. Филипп пробежал взглядом по цифрам координат и расстояния до искомого объекта. – Осталось меньше чем полкилометра! Тащите сюда «Пилигрим»!

Серпиенс, наконец, шевельнулся. Он удивленно уставился на Филиппа и медленно стянул с головы капюшон. Когда он закончил, пришла очередь удивляться Грину. Перед ним стоял вовсе не тот серпиенс, что беседовал с Филиппом на лугу. Он был того же роста, светловолосым, но… теперь это была «она», женщина! Грин недоверчиво хмыкнул и поднял… дробовик!

Все получилось! Филипп не удержался от радостного выдоха с вплетенным в него «Да!». Ему удалось перехватить инициативу и взять «управление сном» в свои руки. Как это вышло, он не понимал. Как-то так. Как-то… как это случилось в подвале «стеклянного дома», когда Фил сумел усилием воли погрузиться в свое предвидение.

Грина будто прошило током. А что, если это тоже предвидение?! Что, если гипноз, в который Фила непонятным образом погрузил этот серпиенс… вернее – эта самка серпиенса… спровоцировал Грина на новый сеанс астральной самодеятельности? Филипп опустил оружие.

«Тогда надо срочно просыпаться! Ведь если мы оба видим предсказание, враг будет в курсе грядущих событий! С другой стороны, никто не волен изменить предначертанное судьбой, кажется, так сказал голос? А если никто – ни человек, ни серпиенс, тогда бояться нечего. Надо идти до конца. Или до того момента, когда предвидение истончится и позволит мне вернуться в реальность, а заодно – стряхнуть путы вражеского гипноза».

Грин кивнул в ответ на собственные мысли. Все верно, избавиться от навязанного противником наваждения Филипп мог, только полностью погрузившись в наваждение собственное. Погрузившись и просмотрев его до конца. Клин вышибался клином.

– Грин, осторожно! – крикнул кто-то за спиной. – Включаю «Пилигрим»!

– Все назад! – заорал кто-то сверху.

Грин поднял взгляд. Подхваченный ветром снег мешал отчетливо рассмотреть что-либо, если дальность превышала двадцать метров, но Фил все-таки увидел, что наверху есть еще один карниз и с него свешивается какой-то человек. Лица незнакомца Грин не рассмотрел, но это был человек, а не серпиенс, без сомнений. Во-первых, темноволосый, а во-вторых, он целился в Грина и его товарищей (судя по топоту и шумному дыханию за спиной, их было не меньше десятка) из порохового оружия.

– Пошел ты! – За спиной у Грина стрекотнул автомат.

Пули выбили из скалы фонтанчики крошева, но человек наверху не испугался, не спрятался, а пальнул в ответ. Позади Филиппа кто-то смачно выматерился, что-то тяжелое брякнуло о землю, и тут же началась натуральная канонада. Грин вскинул оружие и присоединился к стрелкам. На этот раз неведомый защитник женщины-серпиенса был вынужден спрятаться.

– «Пилигрим» повредил, скотина! – огорченно сообщил все тот же голос. – Грин, у нас минута! Надо вязать стражницу, пока ее оружие зависло!

Филипп, наконец, обернулся. Группу товарищей возглавлял Учитель.

– Действуйте! Только живьем брать демона!

– Вперед, залетные! – Учитель махнул рукой товарищам. – Кнопка полного отключения брони у нее за ухом! Только сильно не бейте!

– Вика здесь? – Грин пробежал взглядом по толпе, ринувшейся брать стражницу в полон.

– Ты чего, Фил, запамятовал? – Учитель огорченно покачал головой. – Совсем странный стал с предвидениями своими. Вика же у серпиенсов.

– Что?! – у Грина внутри похолодело так, что ледяной ветер показался ему майским бризом.

– Мы потому сюда и забрались. – Учитель кивком указал на крепко связанную стражницу. – Вот уж не ожидал встретить здесь еще и Арианну. Как ты догадался, что она рванет по этой тропе? Хотя о чем я спрашиваю, ты же у нас провидец.

– Я? – Грин рассеянно взглянул на Учителя. – А-а, ну да. Это ведь мое предвидение. Черт возьми, но как? Почему Вика у серпиенсов?

Учитель не успел ответить. Наверху что-то загрохотало – то ли гром, то ли лавина, – а каменный выступ под ногами начал мелко вибрировать. Учитель крепко ухватил растерянного Грина за плечо и потянул вниз по тропе. При этом он кричал и жестикулировал, призывая товарищей следовать за собой, но товарищи отреагировали с запозданием, и это стоило им…

Грин не мог сказать с полной уверенностью, чего им это стоило. Огромная масса снега свалилась сверху и полностью засыпала тропу в том месте, где еще недавно стояли Филипп и Учитель. Группа бойцов и захваченная в плен Арианна остались по ту сторону высоченного сугроба.

– Опять эта скотина! – рыкнул Учитель. – Лавину устроил, гад! Не побоялся даже, что его любимую Арианну завалит.

– Кто он?

– А ты не видел? Провокатор!

– Да, но кто…

Грин не закончил. Его вдруг скрутил непонятный приступ. Тело будто бы пронзили миллионы тончайших игл, в глазах потемнело, а уши заложило. Филипп не сумел удержаться на ногах и медленно сел на холодную землю.

– Грин! – Учитель встревожился. – Что случилось? Поднимайся! Здесь нельзя задерживаться!

– Не могу, иди один, – тихо сказал Филипп.

Он действительно не мог подняться. Все тело покалывало, как покалывает ноги, если засидишься в неудобном положении. Грин был буквально парализован этой дьявольской щекоткой.

– Нести тебя, что ли?! – возмутился Учитель.

Он шагнул к Грину, наклонился, но в этот миг земля вновь затряслась, и боец растянулся на тропе. Упал и почему-то затих. У Филиппа в душе шевельнулось нехорошее предчувствие. Очень нехорошее предчувствие, что он остался совсем один в этих непонятных горах.

Один против триллионов серпиенсов, виверров и еще кого-то очень могущественного и страшного. Против кого-то, кто способен раздавить, как муравья, не только Грина, но и все человечество. Против кого-то, кто в качестве утреннего моциона перед завтраком покоряет целые миры, а на прогулке перед ужином обходит по кругу всю Галактику. Филипп буквально кожей чувствовал невероятную силу загадочного существа. Ужасную и неодолимую. Противостоять этому властителю миров не мог никто, а уж тем более простой человек по имени Филипп Грин.

«Встань, – вдруг приказал знакомый мысленный голос. – Поднимайся и шагай по верхней тропе. Она свободна».

«Я шевельнуться не могу, а ты говоришь – шагай!»

«Я не могу!»

«Значит, напрасно!»

«Его логово здесь, в горах?»

«Чтоб ты провалился со своими предвидениями!»

Грин с трудом поднялся и сделал неуверенный шаг. Покалывание никуда не делось, но идти оно уже не мешало. Филипп оперся о холодную скалу и медленно двинулся по узкой тропинке вверх, в направлении карниза, с которого группу обстреливал провокатор.

Идти было нелегко, отчаянно не хватало кислорода, голова кружилась, сердце едва не выпрыгивало из груди, ноги медленно, но неотвратимо деревенели, но Грин шел, а местами карабкался, упрямо продвигаясь к цели.

На узком верхнем карнизе было по колено снега, но самое неприятное не это. Чуть левее того места, где Филипп выбрался на верхнюю тропу, стоял уже знакомый ему серпиенс. Это снова был тот мужчина, рыболов-любитель.

– Ты опасный человек, Филипп Грин. – В голосе серпиенса сквозило, как ни странно, уважение. – Как ты сумел превратить мой гипноз в свой?

– Секрет… фирмы, – ответил Грин, тяжело дыша. – Зачем ты снова… замаскировалась, Арианна? Это лишнее.

– Теперь я это поняла. – Рыболов как-то незаметно исчез, и вместо него материализовалась Арианна Дей, приор стражи.

Раньше Грин ее не встречал, но был наслышан о ее коварстве. От кого? Филипп не мог этого вспомнить. Возможно, рассказывала Вика, сразу после августовского разгрома, а возможно, информацию об этой Арианне Грину предстояло получить в промежутке времени между заточением в карцере контрразведки и тем днем, когда реализуется текущее предвидение. Сейчас такие мелочи не имели значения. Грин знал об Арианне достаточно, чтобы опасаться женщины-воина, но не настолько сильно, чтобы сдать назад.

– Если поняла, не мешай. – Грин сделал шаг навстречу приору. – Дай пройти!

Арианна не шелохнулась.

– Тебе нельзя идти дальше, Грин. Ты погибнешь. На тропе мои воины.

– Мои проблемы. – Филипп взглянул на женщину с удивлением. – А тебе-то что?

– Сама пока не понимаю, – вдруг призналась Арианна. – Как ты сумел вывернуть мое гипнотическое внушение наизнанку?

– Это не твое внушение, Арианна. – Грин усмехнулся. – Ты находишься в моем мире. В мире будущего. Взгляни на свои часы… или что там у тебя? Видишь дату?

Арианна удивленно вскинула брови.

– Этого не может быть!

– Вот именно. – Филипп махнул рукой. – Посторонись, я иду потолковать с вашим Великим Драконом.

– Ты сумасшедший?!

– Нет, Арианна, я в норме.

– Здесь не может быть Великого Дракона! Он никогда не покидает пределы метрополии!

– Даже в особых случаях? – Грин вновь усмехнулся. – Хватит ломать комедию, приор. Ты сама его вызвала, и он примчался.

– Я?! – Арианна рассмеялась – нервно и коротко. – Ты точно сумасшедший! Великий Дракон не стал бы меня слушать ни при каких обстоятельствах! Я стою на миллион ступеней ниже его!

– А вот поди ж ты, выслушал и явился. – Грин снова помахал рукой. – Отойди, отойди.

– Постой, Грин! Объясни, наконец, что происходит?!

– Нет, Арианна, я не стану ничего объяснять. Во всяком случае, сейчас. Возможно, мне придется это сделать в будущем, когда мы снова встретимся на этой тропе при аналогичных обстоятельствах, но сейчас мы будем играть по моим правилам. Прочь с дороги!

– Нет! – в свою очередь, закусила удила Арианна.

Она согнула в локте правую руку, направляя на Грина интегрированное в боевой костюм оружие. Дело запахло керосином, но Филипп вновь не испугался. Он уже и сам поверил, что в мире его предвидения ситуацию может контролировать исключительно он сам, и никто другой.

В принципе, так и вышло. Попыталась выстрелить Арианна или нет, осталось загадкой, но в результате Грин остался жив-здоров, а госпожа приор была вынуждена опустить руку, а вместе с ней оружие и прижаться спиной к скале, пропуская Грина вверх по тропе.

– Так и стой, кобра облезлая! – приказал донесшийся издалека знакомый голос.

Филипп оглянулся. По тропе, прихрамывая, ковылял Учитель. В руках у него был активированный «Пилигрим».

– Ты вовремя. – Грин улыбнулся. – Впрочем, как всегда.

– Было у старика две дочки и сын, – смахивая со лба пот, сказал Учитель. – Теперь девчонок три, а вас двое. И со всеми нянчись, за всеми глаз да глаз. Ты шел куда-то? Ну, так идем, чего трепаться? Покончим с этим делом.

– Погоди! – Грин поднял указательный палец и замер. – Слышишь?

– Что? – Учитель повертел головой. – Ветер вроде стих?

– Нет, не это. Колокольчик слышишь?

– Нет. – Учитель пожал плечами.

– И я не слышу. – Филипп расплылся в улыбке. – Можно просыпаться.

Учитель ничего не ответил. Только покрутил пальцем у виска и пошагал вверх по тропе впереди Грина, держа наготове «Пилигрим». Фил постоял пару секунд и пошел следом. Но прежде чем продолжить восхождение к «выездному логову» Великого Дракона, он обернулся и бросил взгляд на то место, где вот только что стояла Арианна. Именно на место. Поскольку госпожи приора поблизости больше не наблюдалось. Арианна исчезла в ту же секунду, когда умолк загипнотизировавший Грина колокольчик.

Филипп сделал по тропе еще несколько шагов и…

Резко открыл глаза.

Вокруг были привычные до боли серые стены камеры. Грин вернулся. И вернулся победителем.

А еще ему снова было о чем поразмыслить. И о сути предвидения, и о его деталях, и о той ценной информации, которую Грин из него извлек. В первую очередь – о координатах логова. Цифры намертво въелись в память.

«Это наноботы, – неожиданно зазвучал голос извне. – Кто-то принес в твою камеру агломерацию наноботов, способную соорудить психотронный излучатель. Он-то тебя и вырубил».

«Не вырубил, а погрузил в гипнотический транс, – поправил Грин. – И за это ему большое спасибо».

«Тому, кто принес шпионскую аппаратуру. – Грин усмехнулся. – Он перехитрил сам себя, а заодно и свою хозяйку».

«А в предвидении ты был понятливым до отвращения».

«Достаточно отдаленным, чтобы отбросить все сомнения, – уверенно ответил Филипп. – Я пока на эмоциях. Дай остыть, осмыслить, и я поделюсь, хорошо?»

«Это твоя вотчина». – В голосе звучало уважение.

Один в один как было в голосе Арианны.

Филипп настороженно прислушался. Нет, никакие колокольчики не звенели. Просто совпало. Теперь его искренне уважали не только коллеги по работе, но и друзья из непонятного виртуального мира, и даже враги. Правда, последние – в отдаленной перспективе.

Что ж, ради этого стоило помучиться. Тщеславие – грех, но одновременно отличный двигатель в любом начинании. Даже в том, которое на первый взгляд кажется абсолютно безнадежным.

«Кажется? А может, оно все-таки на самом деле безнадежно?» Грин вспомнил, как его парализовала аура Великого Дракона, а затем из глубин памяти всплыли слова Учителя: «Вика у серпиенсов». Неприятные воспоминания мгновенно остудили пыл и вернули Филиппа с небес на землю.

Впереди маячило еще много испытаний, очень много. Так что праздновать победу рано. Тем более ни о какой победе, даже моральной, в предсказании речь не шла. Да, Грину суждено добраться до логова Великого Дракона. Но что произойдет там, вблизи трона этого запредельно могущественного существа из далекого мира? Схватка? Мысленная дуэль? Грина посетит очередное предвидение, и Великий Дракон, проникнувшись к оракулу, сожрет сам себя? Пока у Филиппа не было даже намеков на ответы. Настолько отдаленное будущее было покрыто толстым слоем плотного тумана, из которого торчала лишь скальная стена с двумя выступами-карнизами.

Впрочем, не «лишь», а с точными координатами и датой. И это крайне важно. Грин пока не сообразил, почему это так важно, но был абсолютно уверен, что на одной-единственной строчке из двух десятков цифр он сумеет построить всю свою дальнейшую игру и с серпиенсами, и с их вечными соперниками виверрами, и с неуловимым провокатором.

Если, конечно, выберется живым из подвалов контрразведки родного и горячо любимого Сопротивления.

«Ты выберешься, – вновь зазвучал голос извне. – Мы верим в тебя».

«Надеюсь, так и будет. Поскорей бы».

«Надо же, успокоил! Если все пойдет по их сценарию, мне мало что светит».

«Посмотрим».

Грин поднялся с койки и бодро пересек камеру в сто тысяч второй раз. Голос был доволен переменами, произошедшими в Грине. Он сам – тоже. Перемены случились вовремя. Грин был почему-то уверен, что голос прав и развязка действительно близка.