ЭПИЛОГ

Тусклое красное солнце висело в экваториальном зените, но абсолютно не грело. Это было непривычно и странно. Андрей подошел к стеклянной стене, и часть ее услужливо отъехала в сторону. Соловьев осторожно шагнул за порог, на мягкий мох и пробивающуюся сквозь него бледную траву. Воздух вне прозрачных стен дома был холодным и каким-то вязким. Андрей несколько раз глубоко вдохнул, но кислородом его организм так и не насытился. Соловьев обернулся и обвел взглядом далекий горизонт. Там, где не было стеклянных домов, он просматривался достаточно хорошо. Ровная, красновато-зеленая тундра простиралась на многие километры. Ее украшали лишь маленькие блюдца озер, и где-то совсем вдали угадывалась река. Небо ближе к линии горизонта темнело, словно там уже наступил вечер. Его темно-синее тело прорезали длинные красно-белые перья облаков, и от этого небо казалось вдвойне неправдоподобным. Тундра со скудной растительностью, бедный кислородом воздух и экваториальный, не дающий предметам отбросить тень, зенит тусклого солнца сочетались плохо… В то же время символичное отсутствие тени - даже обычной, не имеющей отношения к Проклятию - Андрея порадовало. Он сориентировался по звукам и зашагал - сначала осторожно, опасаясь, что вернется боль, но затем все более уверенно - в ту сторону, откуда доносился шум прибоя.

Вскоре стеклянные дома остались далеко позади, а мягкая подстилка тундры сменилась зыбким песчаным пляжем. Ноги Соловьева, обутые в высокие черные ботинки, увязали в мелком песке почти по щиколотку, но это ему даже нравилось. Он так давно не бродил по нормальной, не покрытой асфальтом земле, что теперь радовался, как ребенок. В конце концов он вспотел и подошел к линии прибоя. Здесь песок был влажным и плотным, почти как ненавистный асфальт. Андрей присел, снял кепку и зачерпнул пригоршню ледяной воды. Смыв капли пота, он вынул из кармана платок и тщательно вытер лицо. В противном случае морская соль стянула бы кожу. Соловьев снова напялил «полицайку», как он прозвал свой новый головной убор, и побрел вдоль кромки воды. Холодный морской ветер был приятным во всех отношениях: дышалось им легко, а еще он нес с собой загадочный запах странствий. Андрей снова глубоко вдохнул. От холодного воздуха перехватило дыхание, но Соловьева это не смутило. Он до конца застегнул черный комбинезон и сунул озябшие руки в карманы. Эта новая одежда выглядела тонкой, но была очень теплой и удобной. Черный комбинезон, ботинки и такого же цвета кепи не были данью какой-то моде - цвет и структура ткани помогали улавливать все те жалкие частицы тепла, что еще могло отдавать угасающее солнце…

Об этом Андрей успел узнать от персонала, пока приходил в себя после операции и интенсивного лечения в недрах какого-то хитроумного медицинского прибора. После курса реабилитации его, видимо во сне, перевезли в один из стеклянных домиков и оставили в покое. Проснувшись, он обнаружил, что рядом с кроватью его ожидает плотный, горячий завтрак и аккуратно сложенный комплект одежды…

Соловьев посмотрел вдаль и обнаружил, что к нему приближаются еще трое в таких же черных костюмах. Андрей сначала остановился, разглядывая делегацию, но затем смело двинулся им навстречу. Кроме причины однотонности одежды, он успел выяснить еще одно немаловажное обстоятельство. В этом странном холодном мирке у него не было врагов. Ни явных, ни тайных. Только друзья или соратники…

Друзья…Троица приблизилась, и теперь Соловьев различал их лица. Они улыбались. Андрей тоже попытался улыбнуться, но улыбка вышла какой-то недоверчиво-вымученной. Когда он умирал на захламленном полу темного подвала, его не волновали никакие высокие материи, не мучили угрызения совести и не терзала злость на себя самого, но теперь он был жив, здоров, и воспоминания о содеянных преступлениях не давали ему покоя.

– Это хорошо, - вместо приветствия заявил Борис, обнимая его и похлопывая по спине, - хорошо, что ты не выгорел изнутри, как выстреливший патрон…

– Здравствуй, Боб… - Андрей отстранил друга и с укором спросил: - Но почему ты допустил, чтобы я прошел через этот кошмар? Почему не остановил меня?

– Я не мог приказать тебе прямо, - Борис серьезно посмотрел ему в глаза. - Ведь для привычного мира моего знания не существует. К тому же, если бы я подсказал тебе верный путь, все могло круто измениться и необязательно в лучшую сторону. Скажи я тебе прямо: «Андрей, надо увязать сознания всех людей в единое мыслящее поле». Что бы ты ответил? Наверняка потребовал бы объяснений, ведь это не шутка - соединить миллионы разумов в сеть. А какие я мог дать объяснения? Подумай сам, как бы ты поступил, узнав, что Тень в твой мир впустили келлы? Что Сущность - это порождение Черного Шторма, вселенской катастрофы, которая всего лишь через двести лет вывернет наизнанку пространство и время, а Шторм, в свою очередь, порождение все той же Сущности, по недомыслию принесенной людьми-келлами в наше время. Как бы ты поступил, братишка, узнав, что «колесо Проклятия» - это безвыходная ситуация, замкнутый во времени и пространстве круговорот непреодолимых факторов. Что катастрофа произойдет, как бы мы ни старались этого избежать. Что бездумный переход келлов в прошлое навсегда лишил людей грядущего и теперь определенного будущего у Земли просто нет…

Нет, Андрей, ты должен был выиграть бой, а не войну - остановить преждевременное появление Тени в своем мире, и того, что ты знал, было почти достаточно. Стратегические задачи решаем мы, черные воины. Тебе оставалось всего лишь догадаться, что Тень не любит мысленные симбиозы, и перехватить у нее инициативу, создав пару-тройку конгломератов из сознаний десяти-пятнадцати тысяч людей. Убить Сущность таким способом нельзя, но нанести ощутимый удар, остановить процесс ее развития, заставить ее споткнуться и на мгновение замереть, хоть немного приостановить ее экспансию - вполне возможно. То есть мне не было смысла смущать тебя пространными выкладками. Ты был сержантом, отвечающим за свой участок общей линии обороны, и тебе было не положено вникать в стратегические планы командования. Вот потому я ничего не подсказал и не вмешался. Ждал, когда ты догадаешься сам…

– Но ведь черные воины вмешивались в наши дела! Убрали с моего пути засаду келлов, убили Краба, Женю… Чуть не перестреляли всю нашу группу…

– Это были крайние меры. Некий допуск существует всегда и во всем… Люфт, пространство для маневра…

– А те, кого убил я? Это тоже крайние меры? Тоже допустимый люфт? Эти люди погибли из-за того, что ты не направил меня на путь истинный, а кормил загадками и намеками. Фактически получается, что ты соучастник всех этих убийств!

– Эх, Соловей, если бы все было настолько однозначно! Ты видишь это тщедушное солнце? Эту тропическую тундру, холодный океан, видишь? Ты думаешь, мы унесли тебя в какой-нибудь руброзой, который наступит через четыре миллиарда лет после твоего рождения? Нет, дружище, мы перешли всего на два миллиона лет вперед. Поздний антропогеновый период кайнозойской эры фанерозойского эона - примерно так это должно называться. Всего-навсего. Ничтожно малый срок, и не только для вселенной, но даже для Земли, а что мы имеем? Выдохшееся, покрасневшее Солнце, тундру на Мадагаскаре. Шельфовые льды Индийского океана? На фоне такой катастрофы то, что творилось в твои последние дни на Земле, выглядит довольно бледно.

– Ты стал еще большим циником, чем Безносов…

– Я стал черным воином, - Борис пожал плечами. - К сожалению, такова плата за знание… Чтобы остановить Проклятие, следует приучить себя мыслить совсем не так, как это делают обычные люди. А еще нужно научиться видеть далеко вперед. На миллионы лет вперед. Без особой подготовки и холодного разума тут не обойтись. Так что выбирать нам не приходится.

– Да, выбирать не приходится, - Соловьев рассеянно взглянул на сопровождающих Бориса людей. - Иван Павлович, вас тоже убили?

– Господь с тобой! - Сноровский торопливо перекрестился. - Чтобы попасть сюда, необязательно ловить нож в сердце или пулю в затылок. Мы, так сказать, добровольно…

– Это хорошо, - Андрей взглянул на улыбающуюся Веру и вдруг понял, что действительно не прав.

Он пока слишком мало знал и умел, чтобы рассуждать о вещах и понятиях такого масштаба. О вещах, бесконечно далеких от земных законов и обычаев. О вещах, от которых зависит жизнь и смерть всего мироздания…

Он снова обернулся к Бобу и опять улыбнулся, но теперь уже уверенно.

– Знание, говоришь? А осилю?

– Даже Палыч осилил, правда, пока на троечку, - Борис рассмеялся и привычно хлопнул друга по плечу. - Значит, и ты справишься…

Все четверо повернулись спиной к холодному темно-зеленому морю и, подгоняемые легким бризом, направились к стеклянным домикам. Одно из прозрачных зданий неугомонный Иван Павлович уже успел зарезервировать под штаб-квартиру Нового Управления…