Часть 2

Март - апрель…7 года Зима закончилась внезапно, словно кто-то просто выключил подачу холодного воздуха. Вместе с трескучими морозами ушли куда-то и ураганные ветра, и обильные снегопады, и сплошная облачность. Прорезая многометровый слой снега и льда, поползли растопленные солнцем потоки смешанной с сажей и пылью воды, а ломкие ветки деревьев перестали звенеть, как хрусталь, и немного провисли.

Вместе с морозами ушли и нетипичные для средних широт полярные сияния, как зеленоватые, однотонные, словно сигнал в простейшем осциллографе, так и цветные, похожие на перевернутую набок и растянутую от горизонта к горизонту радугу. Прекратились и необычные круговороты тяжелых черных туч, которые, вместо того чтобы лететь от одного стыка земли и небес к другому, ходили по видимому кругу, словно привязанные к толстым черным столбам то ли дыма, то ли пара, то ли тумана. Эти загадочные столбы встречались примерно по одному на двадцать квадратных километров, и самое странное в них было то, что чем ближе подъезжал к непонятному явлению наблюдатель, тем призрачнее оно казалось. Те, кто подбирался вплотную, к самому центру аномалии, не видели вообще никакого дыма или столбов тумана…

Чистое же небо, изредка проглядывавшее между тучами, по-прежнему грешило крупными, видимыми даже днем, цветными звездами, но к ним все уже успели привыкнуть.

Прочие природные явления вроде бы оставались в привычных рамках, если, конечно, не брать в расчет нехарактерную активность вулканов, особенно подводных, и связанную с этим череду небывалых цунами. Гигантские волны изрядно подпортили жизнь населению островов и побережья Тихого океана.

Впрочем, все это происходило где-то далеко. Обильные тропические ливни в Малайзии и Индонезии. Не прекращавшиеся всю осень и зиму почти каждодневные землетрясения в горах Средней Азии и Ближнего Востока, отголоски которых докатывались даже до равнин средней полосы. Непрерывные штормы на Атлантике и в Индийском океане. Раскол сразу трех крупных ледников Антарктиды и превращение кругового течения в подобие гигантской ледоходной реки. Страшная четырехмесячная засуха в Южной Америке и Австралии, когда все сто двадцать дней температура воздуха не опускалась ниже тридцати градусов Цельсия ни днем, ни ночью…

Это были только наиболее выдающиеся свидетельства того, что в мире происходит нечто неправильное, хотя пока и не слишком заметное. Особенно, когда живешь далеко и от гор, и от океана.

Сноровский пробежал глазами заголовки свежей газеты и сложил ее вчетверо. Ничего обнадеживающего в статьях, да и между строк, не содержалось. За зиму это нытье успело ему порядком надоесть. Он вспомнил самый крупный заголовок и усмехнулся. «Природа экзаменует человечество». Если бы эти писаки знали, кто экзаменует саму Природу…

Перед Иваном Павловичем затормозил микроавтобус, и он забрался внутрь. Там уже сидел Безносов.

– Здорово, пан Иван… - он протянул чекисту ручищу.

– Давненько ты про меня не вспоминал. - Сноровский ответил на рукопожатие.

– Дел знаешь сколько было? Еле разгреб. Всю зиму, не поверишь, из Конторы не вылезал. То им это расскажи, то другое… Каждый день, как на работу, туда ходил.

– Знакомая история.

– Тоже допрашивали?

– А кого не допрашивали? В такие морозы делать-то было больше нечего. Причем всем. Моим бывшим соратникам в том числе… Зато разобрались досконально. Почти никаких белых пятен по теме «черного ноября» и его участников не осталось. Ну, если не считать природные явления, с которыми даже ученым ничего не понятно.

– Да-а… Сейчас-то, по прошествии почти четырех месяцев, видно, что могло быть еще и похуже. Теперь, когда кругом более-менее спокойно, можно сказать - снова мирная жизнь, есть время повспоминать и трезво все оценить. А тогда, в ноябре, казалось, что хуже просто не бывает… - Безносов предложил Ивану Павловичу сигарету, но тот отрицательно покачал головой. - Простыл, никаких запахов не чую… А насколько могло быть хуже?

– После того как мы разбежались, а войска более-менее разобрались, с кем воевать, келлы вскрыли-таки склад специальных боеприпасов… - Полковник бросил пачку на откидной столик. В комфортабельном микроавтобусе для удобства общения можно было развернуть сиденья друг к другу и разложить между ними стол, чтобы устроить почти банкет. - Растащили его содержимое во все стороны и даже десяток снарядов взорвали. Хорошо, что морозы ударили, не было особо тяжких последствий. Разве что цветной снег потом устали утилизировать…

– А что за боеприпасы были? Бактериологические? Химические?

– Вот именно. И тех и других понемногу.

– Они же были запрещены конвенцией ООН еще в семьдесят втором году.

– Мало ли что там было запрещено… - Не рой другому яму, сам и заразишься. - Сноровский высморкался в обширный платок. - Тут и без оружия не знаешь, куда от всяких вирусов деваться… Что в пригороде и дальше, по всему округу, целый месяц творилось, я, как ты выражаешься, в курсе. Наворотили дел, конечно, страшно вспомнить… Когда буря улеглась, я устал на допросы ездить и рапорты писать. Хорошо еще, что учли старые заслуги и не закрыли в темном каземате… Да… война получилась короткая, но кровавая и страшная… Почти гражданская. Слушай, а кто взрывал бомбы в горах?

– Нехорошие заряды малой мощности?

– Ага.

– Это бородатые. Пока у нас тут бушевали внутренние проблемы, они воспользовались ситуацией и решили свой вечно тлеющий джихад раздуть, на горе всем буржуям… нам в том числе. Где взяли бомбы - до конца еще не ясно, может, в Пакистане сперли, может, еще где-нибудь…

– Может, и не сперли, а купили или просто хорошо попросили.

– Тоже вариант. Только, видимо от большого ума, средства доставки к ним не прихватили. А без ракет как добросишь боеголовки от Пакистана до цели? На самолетах? Так их союзники сбивают либо над Афганом, либо прямо на взлете. Вот и решили, умники, наземным транспортом воспользоваться. Только начали транспортировать заряды к месту закладки - спутник их засек. Две бомбы непальский спецназ отбил, а третью пришлось активировать по радиосигналу. Дело было в глубоком ущелье, чуть севернее Кабула, да и мощность так себе - полмегатонны, в общем, ничего особо страшного.

– А келлы?

– А что келлы? Когда наши поняли, что южнее южных границ опять второй фронт открылся, тут же дали откат. Чужаки теперь не то чтобы друзья, но не заклятые враги - точно. Правительство с их матрогонами и матронармами все какие-то консультации проводит. Не на пользу мировой экономике, говорят, такие баталии. Одно дело - культурно пострелять, чтобы военная промышленность без дела не засиживалась и войска боевой опыт приобретали, а другое - ввязываться в драку без правил.

– Смотри, как все обернулось! А в средствах массовой дезинформации вообще тишина. Вроде как внутренний кризис улажен, что-то где-то еще происходит, но все укладывается в рамки затянувшейся мировой войны с терроризмом.

– Люди и так на взводе. Особенно после осенних событий. Замалчивай не замалчивай количество жертв, а никого не обманешь. Народу полегло столько, что жуть берет. Зачем совсем-то людей до инфаркта доводить? Им сейчас позитивная информация нужна: что природа выздоравливает, на улицах и дорогах снова безопасно, курсы валют стабильны, все уголовники и террористы в тюрьмах, поезда ходят по расписанию, а самолетам приделали запасные крылья - маховые. И боевые действия в горах ведутся лишь для отвода глаз. Иначе никак. Иначе в отчаянье граждане впадут. Ни работать, ни рожать не будут. Вот так-то, пан Иван. А у тебя как дела? Чем все эти месяцы занимался? Не восстановили на прежнем месте? Ребята где? Келлы наши, прирученные, как поживают?

– Я «пенсионэр» местного значения, - Сноровский усмехнулся. - Бесплатный проезд в трамвае и скидки при оплате холодной воды. Руковожу конторкой… не Управлением, конечно, но все-таки… Федор при мне, программирует все подряд…

– И «ВТ»… - хитро щурясь, предположил Безносов.

– Беседуем иногда, - признался Иван Павлович. - Доктор Пашков тоже выкрутился из той мясорубки, теперь по специальности трудится, в частной клинике, где-то в пригороде. Келлы залегли на самое дно, спрятались на внесистемной базе. Никто из сопланетников их там не видит и не слышит, только Коро, да и то лишь когда они сами захотят. А о других я ничего не знаю. Евгений, надо полагать, остался в твоем поле зрения?

– И Вера, - полковник кивнул.

– Вера? С Евгением?

– Свято место долго не пустует, сам знаешь. Соловей твой сгинул, а она женщина эмоциональная, хрупкая, такого натерпелась, что не перескажешь… Без надежного плеча ей никак.

– Да я ее не осуждаю. И Евгения не осуждаю, просто - не ожидал.

– Ну, а о главном виновнике всех безобразий что-нибудь слышал?

– Нет.

– А что Призрак сбежал - в курсе?

– Сбежал?! - по реакции Сноровского было понятно, что он не в курсе. - Из централа? Там же восемь уровней охраны!

– А он ни одного и не взломал. Просто пошел на свидание с неизвестным посетителем, а вместо него пришел на улицу. Говорят, показал удостоверение, да и одет был прилично, не по-арестантски. Как думаешь, не от Соловья ли он таким фокусам научился?

– Возможно. Что дальше?

– Так, может быть, попробуем найти твоего феномена и расспросить?

– Ты поэтому меня и позвал?

– Отчасти - да. Я же заправляю охранно-разыскной фирмой, не забыл еще? Мне предложили подключиться, я и не стал отказываться. На всякий случай. Что там получилось с Призраком - головой он ударился так, что телепатом стал, или третий глаз у него открылся - еще вопрос, но лично для меня очевидно, что если мы найдем беглеца, то и Соловьев окажется поблизости.

– А для меня это не очевидно. Какая между ними связь?

– Андрей же его навещал, после чего и пропал внезапно. Да и как Призрак сбежал, разве не странно?

– Ну и что? Это все косвенные улики.

– Да я пока ни в чем не обвиняю Соловьева, ты расслабься. Просто мне надо переговорить с ним, и думаю я, что ты тоже не прочь встретиться с твоим подопечным.

– Снова устный контракт предлагаешь?

– Сначала скажи - нужен тебе Соловьев? Если нет, я буду искать Призрака, не отвлекаясь на побочные версии.

– А-а, то есть ты хотел мне сделать одолжение?!

– Ну что ты закипаешь? Будто сам никогда не комбинировал. Дельце одно у меня завелось, в несколько ходов…

– С Призраком в качестве фигуры, а Соловьевым вместо пешки?

– С точностью до наоборот. Призрака я потом разменяю, а Соловья тебе верну. За бесплатно.

– А если он не захочет?

– А если это надо Родине, кто его будет спрашивать?

– Сомневаюсь я, что Андрей исчез просто так, а потому и не уверен, что его стоит возвращать.

– Ну, не буду возвращать - сам решай.

– Я подумаю.

– Само собой, - Безносов обрадовался. - До завтра. В шесть утра пришлю к тебе Женю, а то без провожатого мою новую базу не найти.

– Я же сказал «подумаю», а не «согласен»!

– А я так и понял…

– Жук ты, Безносов.

– А ты? - полковник рассмеялся. - Куда тебя отвезти?

– Туда, откуда забрал.

– Кстати, Палыч, тебя снова пасут, ты в курсе?

– Нет. Я каждый день и в офисе, и дома все проверяю - «жучков» нет, да и хвоста я за собой не замечал, хотя такой опыт, сам понимаешь, не пропивается.

– Однако же это факт. - Безносов тронул водителя за плечо: - Поехали…

Шофер кивнул и вывел машину на дорогу.

– А кто? - спросил Сноровский, недоверчиво глядя на полковника.

Безносов пожал плечами и задумчиво взглянул в окошко.

– Бог их знает, но не конторские фраера, это точно. Дело свое хорошо знают…

*Вера убрала тарелки в мойку и расставила на столе чайный сервиз. Она всегда придавала особое значение сервировке стола и никогда не смешивала порядок приема пищи, как это привык делать Евгений. Он вполне допускал, что котлеты можно запивать чаем или кофе, а варенье брать не чайной ложечкой, а тем, что в данную минуту оказывается под рукой, например, вилкой или коркой хлеба. Воспитание позволяло ему еще много чего неприемлемого для Веры, а кочевой образ жизни приучил не брезговать ни обедами из термосов, ни подозрительными уличными бутербродами. Он наблюдал за действиями Веры, как всегда, с легкой улыбкой. В общем-то ее аккуратность Евгению нравилась. Наряду с прочими достоинствами она делала Веру просто идеальной хранительницей очага. Пока что тема «очага» всерьез не обсуждалась, но взаимоотношения прогрессировали, причем вектор прогресса был сориентирован именно на долговременное совместное проживание.

– Завтра рано уйдешь? - поинтересовалась Вера. - Подбросишь до работы?

– Сама-сама, - Евгений виновато развел руками. - Машина остается за тобой. Пользуйся.

– А ты опять поедешь на казенном танке? Рано? К вечеру-то вернешься?

– В пять. А вернусь… - он развел руками.

– Совсем замучил тебя шеф.

– Вот стану полковником, сам буду всех мучить. Идем спать?

– Иди, я уберу и тоже…

– Я могу не дождаться. Усну - не растолкаешь.

– Я знаю один способ, - Вера кокетливо намотала на палец белокурый локон, - на разведчиков действует безотказно.

– Что, на всех?! - притворно возмутился Евгений.

– На военных, майоров, ростом сто восемьдесят, атлетического телосложения и… проживающих в этой квартире.

Она хотела сказать - «и… которых я люблю», но почему-то передумала и ляпнула про квартиру. Заминка и смена интонации были едва заметными, но от Евгения эти детали наверняка не ускользнули. Он, однако, сделал вид, что этого не заметил, и отправился в душ, а Вера закусила губку и уставилась в окно.

Но там не было ничего интересного. Остатки грязного снега, серые дома, голые верхушки кривеньких кленов и облачка пара от дыхания людей и выхлопов машин. Освещались все эти составляющие городского пейзажа небогато: отсветами из окон и редкими для спального района фонарями. Ни звезд, ни луны девушка не видела, хотя никаких облаков на небе не было. Зимой их серые разводы можно было разглядеть даже ночью, но когда, подтаивая, чернел снег, это правило уже не работало. Кошачье занятие немного отвлекло Веру от грустных мыслей, но очень скоро смотреть из окна ей стало скучно и мысли вернулись.

Разве трудно было сказать «люблю»? Не поверить в это самой или действительно полюбить, а просто сказать. Женя был идеальным мужчиной. Внимательным и любящим. Вот опять… «любящим». А она сама? Девушка нервно потеребила лямку белоснежного кухонного передника. Забыть о страшных событиях четырехмесячной давности, о Соловьеве, о том неописуемом чувстве, которое проникало в каждую клетку, заставляло звенеть каждый нерв…

Женя ей нравился. С ним было спокойно и уютно. Но на большее мог рассчитывать лишь Андрей. Не какой-нибудь другой более достойный мужчина - более достойного, чем Женя, можно было искать всю жизнь и так и не найти. Нет, этим человеком просто должен был стать Соловьев. Со всеми его недостатками, заскоками и непредсказуемостью. Никого другого Вера не любила и не хотела, а еще она была уверена, что Андрею тоже не найти лучшей подруги, чем она.

Почему, в таком случае, она вот уже месяц жила с Евгением? Вряд ли даже сами женщины знают однозначные ответы на подобные вопросы. Вера, во всяком случае, не знала. «Объяснялки» вроде: «на всякий случай», «чтобы не завыть от одиночества», «время уходит» и прочая белиберда были ниже ее уровня, а более достойные аргументы просто отсутствовали. По отношению к Соловьеву такое поведение было элементарным предательством. Он, конечно, поступил еще хуже, и Вера даже не знала - почему? Но… Что «но», она тоже не знала. Почему все получилось именно так? Почему он исчез? Из-за сиюминутной прихоти? По заданию руководства? Внедрился в тыл… или как там это называется на военном языке… заброшен под прикрытием в стан врага?

Вера вздохнула и вернулась к столу. Четыре месяца уже прошло. Сколько еще должно пройти времени, прежде чем Соловьев снова появится на горизонте? Да и появится ли вообще? Жить нормальной семейной жизнью, пусть и с грустью в сердце, пожалуй, лучше, чем ждать до глубокой старости непонятно чего и кого. Оправдание было как раз из разряда дешевых «объяснялок», но Вера решила на нем и остановиться. По крайней мере до завтра.

Она быстро навела в кухне идеальный порядок, выключила свет и отправилась в еще не остывшую после Жени, наполненную паром, ванную… …Человек в длинном черном балахоне отнял от глаз бинокль и сделал шаг в сторону от окна. Чем сейчас занимаются поднадзорные в доме напротив, его не интересовало. Главное - они были в квартире. Человек зафиксировал в слабо светящемся голографическом блокноте время и застыл неподвижным истуканом. До пяти утра - времени пробуждения объекта-мужчины - оставалось шесть часов. Вполне достаточно для восстановления сил как подопечного, так и наблюдателя. Человек перевел взгляд на подъезд дома и погрузился в полумрак поверхностной медитации. Состояние, которое обычные люди по недомыслию называют «сном с открытыми глазами»… …Раннее утро отличалось от позднего вечера только тем, что редкие прохожие были трезвыми и спешили не в глубь запутанных кварталов типовых многоэтажек, а к остановкам транспорта и автостоянкам. Евгений быстро спустился по лестнице - лифт включали только в семь - и вышел на крыльцо, запорошенное свежим снегом, последним «прости» уходящей зимы. «Казенный танк» уже стоял у подъезда, урча большим дизельным сердцем. Страсть Безносова к обеспечению личного состава только самым лучшим оборудованием, снаряжением и техникой не имела никаких финансовых границ. Откуда у него столько денег, для Евгения оставалось загадкой. На охранной деятельности столько не заработать, а потряхивать плодоносящие деревья коммерческих фирм полковник считал ниже своего достоинства. Оставались варианты с крупными экспортно-валютными махинациями, торговлей оружием и получением прибылей от келлских патентов. Евгений открыл дверцу бронированного мерседесовского внедорожника и уселся рядом с водителем. В общем-то все три варианта были более чем вероятны.

– Куда поедем, товарищ майор? - поинтересовался шофер, скрывая зевок.

– А тебе не сказали?

– Кто бы мне сказал? Да и зачем? Пускач дал команду приехать в пять и кататься под вашим руководством, пока колеса не отсохнут, вот и вся вводная…

– «Пока не отсохнут» - это долго. Управимся за час. В Октябрьский район…

– Есть, - сглотнул водитель, включая «драйв». - Ловим кого?

– Вдвоем-то? Ты же знаешь инструкцию…

– Чего тогда так рано?

– Краб, рули и все, договорились?

– Так точно, - ответил воин и снова сдержанно зевнул.

Машина оттолкнулась всеми четырьмя колесами и неторопливо покатила по узким дворовым дорожкам к проспекту. Краб выдержал ровно минуту тишины и потом негромко, как о чем-то обыденном, доложил:

– Я тут минут десять стоял. Ну, и проверил, от скуки, как новый приборчик работает…

Он указал большим пальцем за плечо. Евгений обернулся и взял с заднего сиденья изящную комбинацию бинокля, прибора ночного видения и келлского энерговизора. Это был как раз один из результатов использования отечественным военпромом инопланетной технологии. Госзаказ, по слухам, был уже размещен на соответствующих оптико-механических предприятиях, но опытная партия пока испытывалась только избранными. Прибор позволял видеть не только с приличным приближением и в темноте, но и сквозь не слишком мощные преграды. Например, сквозь типовые панели можно было рассмотреть любые детали, причем не схематично, а в реальных образах и цвете.

– Ну и как?

– Весело, - Краб усмехнулся. - Вы не поверите, сколько народу занимается этим делом в такое неподходящее время…

– Тьфу ты…

– А если серьезно, видел я одного типа… Вроде бы ничего особенного, только одет не по сезону и стоял, как манекен.

– Где стоял, как был одет? Выражайся яснее, - заинтересовался Евгений.

– Аккурат на траверзе вашего окна, на том же этаже, только в доме напротив.

– Одетым в квартире?

– Может, у него отопление отключили?

– Просто стоял?

– Может, спал, - Краб пожал плечами. - Дохлый, вон, стоя спит за милую душу, дай только к чему-нибудь прислониться. Но тут вот еще какая деталь. Если бы он стоял у окна и любовался пейзажем, я бы не обратил на него внимания. А он стоял лицом к стене, левее окна, но с открытыми глазами. Как ребенок в углу. Что за удовольствие взрослому человеку в пять утра стоять в углу и пялиться на стену?

– Молился, - неуверенно предположил Евгений.

– У панельной стенки? Какому такому богу?

– А как он был одет?

– А тоже, как лунатик с Марса, в плащ - это сейчас-то! Народ еще дубленки не снял, а он в плаще! До пола и широком, как парус. Мы такие в начале девяностых носили, чтобы оружие под полой не было видно.

– В плаще? - Евгений нахмурился. - Может быть, в балахоне?

– Или балахоне, - согласился воин. - Вот точно! В балахоне. С капюшоном, как бывает у монахов. А я-то думаю - что он мне напоминает?

– Черный балахон? - озадаченно уточнил майор.

– За цвет не ручаюсь, там, в визоре, все чуток зеленоватым отсвечивает.

Евгений вынул из кармана телефон, но Краб его остановил.

– ССБ я уже вызвал. Бондарь выделил две группы - одну нам на загривок, другую вашей э-э… супруге.

– Служба собственной безопасности - это, конечно, хорошо… - Евгений задумчиво повертел в пальцах телефон и взглянул на дорогу. - Сейчас направо… Стоп. Смотри по сторонам, я быстро.

Он вышел из машины и невольно обернулся. Никаких шпионов в черных балахонах увидеть он, конечно, не рассчитывал, просто сработал рефлекс. Офицер прошел в узкую длинную арку и оказался в ухоженном дворике, перед очищенным от снега крыльцом. Нажать кнопку домофона он не успел. Дверь сама по себе открылась, и динамик буркнул голосом Федора:

– Заходи.

– Из окна смотрели? - Евгений шагнул через порог.

– По времени сориентировались, - ответил Курилович, уже вручную открывая еще одну дверь - в единственную на первой площадке квартиру. - Как только гимн по радио заиграл, сразу и открыли.

– Готовы?

– Только кепки надеть… Да ты проходи.

– Время.

– А что - время? Его теперь много. Война позади, жизнь в колее, келлы - друзья.

– Временно, Федя, - появляясь из кабинета, заявил Сноровский. - Женя, доброе утро. Кофе?

– Нет, спасибо.

– Ты чем-то обеспокоен? Что случилось?

– Все в порядке.

– Да? - Иван Павлович помолчал, пару секунд изучая лицо офицера. - Тогда к машине, друзья мои…

Еще не дойдя до автомобиля, Евгений понял, что Сноровский увидел в его глазах больше, чем замечал он сам. Беспокойство в его душе было, причем было оно обоснованным. Двигатель «танка» оказался почему-то заглушен, а Краб словно бы спал, уронив голову на баранку. Майор опустил правую руку в карман и нащупал предохранитель лежащего там пистолета. Прежде чем открыть переднюю пассажирскую дверцу, он присел и заглянул под днище. Никаких посторонних предметов там не было. Евгений осторожно потянул за ручку и открыл дверь. Водитель не шевелился. Майор легко толкнул его в плечо, но реакции со стороны воина не последовало. Евгений забрался в машину и приложил пальцы к его шее. Кожа была холодной, мышцы напряжены, а пульс не прощупывался. Офицер потер и понюхал пальцы, на них осталась какая-то липкая жидкость без цвета и выраженного запаха.

– Это просто пот, - сказал Сноровский, заглядывая в машину с другой стороны. Он поднатужился и откинул тело шофера на спинку. - Тяжелый… был.

Евгений бросил взгляд на лицо Краба и почти сразу вспомнил, где он видел нечто подобное. Точно так же выглядели келлы из неудавшейся лесной засады. Синюшное одутловатое лицо, пена на губах…

– Балахоны, - пробормотал майор, скрипнув зубами. - Только почему Краб?

– Вот именно, - Иван Павлович с тревогой оглянулся по сторонам. - Где мотив?

– Может быть, месть? - выглядывая из-за его плеча, предположил Федор. - Мало ли кому он насолил. При его-то роде деятельности.

– А что за балахоны?

– Я уже видел такие лица, - признался Евгений.

– Давайте-ка вернемся в контору и вызовем наших «тунгусов», - предложил Сноровский. - Безопаснее будет.

При упоминании о «тунгусах» Евгений встрепенулся и повертел головой. Краб говорил о машине сопровождения, но ее нигде не было видно. Впрочем, если они допустили, чтобы погиб их товарищ, то, скорее всего, и сами были уже мертвы или каким-то образом блокированы.

– Женя! - уже с крыльца позвал Сноровский. - Не искушай судьбу без нужды.

– Заприте дверь и позвоните Бондарю или Безносову, - Евгений махнул рукой. - Если бы я был обречен, то уже лежал бы рядом с Крабом. Раз я жив, значит, нужен им живым.

– Зачем? - Сноровский больше всего удивился не факту избранности офицера, а тому, как спокойно он рассуждал на такие неприятные темы. - И кому - «им»?

– Вот и я думаю - зачем? - Майор достал оружие и щелкнул предохранителем. - И кому… Уходите!

Дверь лязгнула тяжелым внутренним засовом, и офицера окружила покойная тишина холодного мартовского утра. Наступающая по всем фронтам весна насыщала воздух запахом талого снега и какой-то непередаваемой легкостью, энергией жизни, пробуждающейся после зимней спячки. Умирать в такой приятной обстановке было просто нелепо. Тем более так, как Краб. Не в бою, не от инфаркта в постели со страстной подружкой, а ткнувшись лбом в руль с трехлучевой звездой.

Евгений выглянул за угол. Улица была практически пуста. Далеко на перекрестке сигналили первые машины и бродили люди, но в непосредственной близости от дома не было ни души. Майор вернулся во двор и присел рядом с автомобилем, изучая следы. К водительской дверце вели две цепочки - обе от подъезда и обратно - Сноровского и Федора. С другого борта - тоже к подъезду и обратно - его собственные. Больше ничего. Ни следов, ни подозрительных предметов. Задумавшись, Евгений поднял глаза на замыкающую дворик силовую подстанцию. В ней не было ничего примечательного, но по непонятной причине майор никак не мог отвести взгляд. Красные кирпичные стены, плоская, залитая битумом, крыша…

Вязкая черная капля была достаточно крупной, чтобы увидеть ее даже в полумраке и с двадцати метров. Она поймала округлым маслянистым боком отсвет из чьего-то незашторенного окна и перебросила его в сторону офицера. Внимание майора и так было приковано к срезу крыши, но, увидев блик, он выпрямился и сделал несколько шагов к подстанции. Капля набухла до размеров кулака и медленно покатилась вниз по ровной кирпичной кладке. За ней тянулся широкий, совершенно черный след. Она преодолела примерно половину расстояния до земли, когда на краю крыши появилось еще несколько таких же капель. Набухнув до разных размеров - от теннисного до футбольного мяча, - они тоже потекли, разлиновывая стену в широкую черную полоску. Евгений остановился, ошарашенно глядя на странное явление. Капли появлялись на срезе крыши без пауз и, после секундного замешательства, стекали вниз. Стена была уже абсолютно черной, а образовавшаяся под ней битумная лужа растеклась почти до середины двора. На расплавленный битум она была похожа лишь с первого взгляда. Край лужи протопил снег и подобрался к самым ногам Евгения. Майор в очередной раз присел и протянул руку к черной субстанции.

Потрогать ее офицеру не удалось. Кто-то неожиданно схватил его за воротник и резко отбросил назад. Пролетев пару метров, Евгений тяжело грохнулся спиной об асфальт и проехал по ледяной корке еще примерно метр, едва не уткнувшись головой в колесо внедорожника. От удара о землю наступила легкая дезориентация, но спустя пару секунд майор уже пришел в себя и вскочил на ноги. Высокая черная тень мелькнула между корпусом машины и углом дома. Первым порывом Евгения было желание броситься вдогонку, но, сделав пару шагов, он остановился и взглянул под ноги. На еще не растаявшем ночном снежке было по-прежнему три вида следов, а там, где мелькала тень, снег был вообще девственно-чист. Майор неуверенно попятился и, вспомнив о черной луже, резко обернулся. Красная трансформаторная будка с черной крышей стояла во всей своей первозданной красе. На ее стене белел меловой ромбик с буквой «Д» и несколько написанных неуверенной рукой подростка нецензурных лозунгов. Никаких черных капель, потеков, а тем более - растопивших снег луж. Евгений прошел по тропинке, проложенной через частично вытаявший из-под потемневших весенних сугробов газон, приблизился к стене и провел по ее поверхности рукой. Чуть заметная вибрация, холод кирпича и шершавые полосы осыпавшегося раствора. Изучение с близкого расстояния позволило рассмотреть еще пару полустертых надписей. На этот раз про любовь. Майор поставил пистолет на предохранитель, вернулся к машине и закурил. Что происходило в этом странном дворике, он не понимал, но беспокоило его другое. Он даже примерно не представлял, что следует делать дальше. И это было хуже всего.

– Логинов! Живой?!

Бондарь буквально вылетел из внедорожника - близнеца того, который зловеще замер у въезда во двор. Следом за ним на снег выпрыгнули трое «тунгусов». Еще примерно через пару секунд с другой стороны к дому подъехали две легковушки и микроавтобус. Из всех этих машин высыпали «свои», и Евгений немного ожил.

– Что, черт возьми, происходит?! - рявкнул Безносов, приближаясь от одного из легковых авто. - Где Палыч? Женя, ты меня слышишь?

– А, это вы? - Евгений указал пальцем на запертый подъезд.

Полковник направился было к подъезду, но тут до него дошел смысл брошенной майором реплики. Он остановился и, как в кино, не поворачиваясь всем телом, медленно повернул голову. Окинув офицера подозрительным взглядом, он приподнял одну бровь и спросил:

– Что?

– Не могу знать, - ответил майор, спокойно выдержав его взгляд.

– Ясно, - констатировал Безносов, пару секунд поиграв в «гляделки». - Садись в мою машину.

– Я в порядке, - попытался возразить офицер.

– Садись, - отрезал полковник и продолжил движение к дому.

– Сеня, ты вовремя, - Сноровский уже стоял на крыльце.

– Там и оставайся, - приказал Безносов, - пока ребята все не сфотографируют.

– Тут наши следы, - забеспокоился Иван Павлович. - Мы же подходили посмотреть…

– Это ты моим следователям расскажешь, - грозно пообещал полковник. - Или своим, если есть такое желание, конторским…

– Твои предпочтительнее. - Сноровский снял кепку и потер лысину. - Что же происходит-то? Снова келлы?

– Нечего на келлов пенять, коли сам рылом не вышел, - полковник от злости был просто багровым. - Ты уже собрался? Проходи в автобус. Руки на виду держи. И очкарика своего не забудь.

– Сеня, служба службой, но ты не перегибаешь?

Безносов скрипнул зубами и пригнул голову, словно уклоняясь от снежного заряда. Справившись с эмоциями, он выпрямился и коротким кивком указал на вторую легковушку. Сноровский ухмыльнулся и подтолкнул растерянного Федора в сторону машины.

Когда начальство и свидетели уехали, Бондарь обвел невеселым взглядом притихших «тунгусов» и, отщелкнув подальше окурок, подал знак приступить к осмотру места происшествия…

* - Понятно, - Безносов уже восстановил душевное равновесие, хотя до уровня хорошего его настроение так и не поднялось. - То есть ничего, конечно, не понятно, но понемногу картина проясняется. В своем последнем рапорте Краб сообщил о подозрительном «манекене» в черном плаще, которого мы так и не нашли, потом ты увидел тень в балахоне, от которой не осталось даже следов, а между делом кто-то отравил Крабникова цианидом и пошуровал в твоем мозгу. Полный бардак.

– Так точно, - Евгений вздохнул. - Вы еще забыли о том, что кто-то не позволил мне прикоснуться к черной луже.

– Ясности в версию это не добавляет, - заметил полковник. - Тем более что это произошло на стыке реальности и галлюцинаций.

– Я же не мог сам прыгнуть спиной вперед на три метра, да так, что почти закатился под джип.

– Но и отбросить тебя на такое расстояние могло только взрывной волной, а взрыва там не было.

– Меня схватили за воротник.

– И рывком забросили под колеса «мерсу»? - Безносов поморщился. - Кто это, интересно узнать, объявился такой могучий, но невесомый? Швыряет людей, как мячики, но в то же время не оставляет следов. Супермен? Гуманоид?

– Или все вместе: супермен-гуманоид, - заметил расположившийся на угловом диванчике Сноровский.

Безносов взглянул на Ивана Павловича с неодобрением.

– Ну и где этот «суперманоид»? Растворился? А главное - почему он грохнул Краба? В чем провинился рядовой воин?

– А если…

– Только следи за базаром, пан Иван. Если ты сейчас выдвинешь версию о том, что Крабников был чьим-то шпионом и неизвестный благодетель в черном балахоне убрал его из симпатии к честным «тунгусам», я тебя придушу. Такие предъявы лошадям кидай.

– Сеня, не заводись. Ты, когда сердишься, переходишь на такой загадочный язык, что я перестаю понимать ровно половину. Я с Крабом общался мало, но зато в боевой обстановке. Обвинять его в предательстве я не собираюсь. Не из тех он был людей, согласен. Но в любой ситуации должна быть логика. А в данном случае ею пока не пахнет.

– Может, ты не там нюхаешь? - полковник все-таки завелся.

– Воротник, - негромко пробормотал Федор.

– Чего? - Безносов перевел гневный взгляд на замершего у двери программиста.

Курилович откашлялся и, указывая на спину Евгения, повторил:

– Воротник. Он надорван.

Логинов проворно сбросил кожаную куртку и разложил ее на коленях. Воротник по шву был действительно слегка надорван.

– Перед Новым годом покупал, - Евгений приподнял куртку так, чтобы рассмотреть надрыв в проходящем свете. - Вроде бы целая была, без брака.

– Нигде не цеплялся? - Безносов надел очки. - По шву… а вот здесь кожа треснула. Это, конечно, ничего не доказывает… Не трогай!

Он отнял куртку у законного владельца, предупреждая таким образом его попытку прикоснуться к надрыву пальцем.

– В карманах есть что-нибудь? - Не дожидаясь ответа, он вынул из карманов оружие, ключи, деньги, сложил все это кучкой на краю стола и вручил куртку бесшумно возникшему на пороге кабинета сотруднику. - Отнеси экспертам. Только осторожно, воротник не трогай! Пусть проверят: отпечатки, посторонние вещества, ну там жир, пот, перхоть… Короче, все, что найдут.

– На воротнике?

– В первую очередь. - Сотрудник исчез, а Безносов, уже не слишком грозно сопя большим носом, придвинул Евгению содержимое его карманов и отдельно пистолет. - У тебя что, кобуры нет?

– В кармане удобнее. Вы еще внутренний не проверили, там телефон остался.

– Что же ты молчал? Ну ладно, не сопрут. Все же свои.

Поверил в стариковскую забывчивость Безносова только Федор. Снимать с телефона отпечатки пальцев и сравнивать их с паче чаяния обнаруженными на воротнике, чтобы уличить Евгения в нападении на самого себя, было бессмысленно - во-первых, это была его куртка и отпечатки могли располагаться, где им вздумается, во-вторых, сравнить можно было и пользуясь его личным делом, а в-третьих, это даже звучало, как полный бред. А вот если ущерб одежде нанес кто-то другой, то сравнить обнаруженные на вороте частицы пота, эпителия и прочие невидимые улики было проще всего с теми, что наверняка присутствовали на телефоне.

– А кто дежурит? Паша? У него размер подходящий. Если что, его пальто надену.

– Пару часов посидишь в кабинете. Может, бумаги наконец в порядок приведешь.

– Они у меня всегда в порядке.

– Теперь - нет. Тебе знаешь сколько рапортов предстоит написать? Как после келлской войны.

– Сейчас же не война.

– Вот именно. Не война, а потому за все мокрые дела, да еще при таких загадочных обстоятельствах, цепляются все, кому не лень. И уголовка, и прокуратура, и эти вот, - он махнул рукой в сторону Сноровского. - Налоговой и таможни не хватает для комплекта.

– Ну, они же не по этой части… - начал было Федор, не сразу оценив шутку полковника.

– И вам бумажной работы предстоит - не меньше, - прерывая его, пригрозил Безносов. - Управленцы недоразвитые.

– Кстати, Сеня, насчет Управления… - невозмутимо заявил Сноровский. - Как там поживает наш новый устный контракт?

– Не очень, конечно, «кстати» ты о нем вспомнил, - полковник скривился. - Чего тебе не хватает для начала работы?

– Коллектива, Семен. Исключительно коллектива. Ну, и небольшого чемоданчика с наличностью.

– Денег дам, а народ… Ты же видишь. За одно утро один убитый, четверо умудрились вляпаться в аварию, один вот галлюцинирует наяву…

– Хотя бы старые кадры, - отступил Сноровский.

– Забирай, - нехотя процедил полковник. - Женя тебе заодно и Веру обеспечит. Кого еще? Тимофея? Он вас проконтролирует, но так, за штатом.

– «ВТ», - подсказал Федор.

– Вы же и сами с усами, - полковник прищурился. - Палыч, ты же говорил, что на досуге беседуешь с этим чудо-калькулятором. Врал, что ли? Цену себе набивал?

– Перед кем мне вытанцовывать? - Сноровский вздохнул. - Контора нас уже просто застращала. «Вектор» же находится в ее ведении. Каждый выход с ним на связь чекисты почему-то воспринимают как покушение на государственные интересы. Федор только и делает, что взламывает новые защитные коды, а он же не Соловьев, чтобы их за секунду в уме расщелкать.

– Хорошо, сведу твоего очкарика с нужным человеком.

– Ну, а остальных мы сами найдем…

Безносов недовольно покачал головой.

– Ты поосторожнее с ними, Иван. Келлы существа коварные. А ведь еще далеко не понятно - кто устроил нам сегодняшнее шоу.

– Даже если келлы, Кирилл с Феликсом тут ни при чем…

*… - Естественно, Иван Павлович, мы ни при чем, - Кирилл Мефодьевич провел гостя в свой кабинет, с сожалением качая головой в такт шагам. - Крабникова я помню. Такой огромный, как айсберг, но достаточно сообразительный. Жаль парня. А что, вы говорите, привиделось Евгению? Черный дождь?

– Потеки на стене… и лужа.

– Да, да, лужа… - келл с тревогой взглянул на своего помощника. Больше в секретном убежище не было ни души. Келлы никого не впускали сюда и сами почти никуда не выходили уже три месяца. Исключение они делали лишь для Сноровского и тщательно проверенной ими домохозяйки. - Феликс, у нас лужи были?

– И реки, и моря, - Сошников нервно потер руки, словно отмывая их под струей воды. - Нехорошо это. Люди не должны этого видеть. Не время.

– Соловьев видел нечто подобное еще три месяца назад, - возразил Сноровский.

– При содействии Кирилла Мефодьевича. Фактически получилось, что матронарм просто показал ему отрывок из своих воспоминаний. Это другое.

– А эпизод с солдатом в подвале, когда тот указал на Андрея, как на какого-то мессию?

– Косвенно, - Кирилл Мефодьевич чуть наклонил голову. - Все это не было прямым контактом с Сущностью. Теперь же она прикоснулась к человеку - заметьте, не к феномену Соловьеву, а к обычному человеку.

– Положа руку на сердце, Женя тоже не совсем ординарный юноша, - нехотя признался Иван Павлович. - Безносов считает его подающим самые большие надежды.

– Подавать надежды - еще не то же самое, что оправдывать их, - назидательно заметил матронарм. - Ваш Андрей Васильевич ничего не подавал. Просто взял и разгадал сложнейший код, а потом состыковал десять абсолютно различных сознаний в единую сеть. Тоже легко, будто играючи. Вот он - истинный феномен, а все остальные - заготовки, извините за сравнение.

– Вот именно, - Сноровский вздохнул. - Значит, у нас появилась еще одна веская причина разыскивать Соловьева.

– Еще одна? - уцепился Сошников.

– Безносов считает, что Андрей как-то связан с побегом Призрака.

– Призрак сбежал?! - Феликс был крайне удивлен. - Да-а, ситуация…

– Возможно, полковник не ошибается… - задумчиво произнес матронарм, - а возможно, и наоборот. В любом случае, мы поедем. Возникшие вопросы требуют осмысления и всесторонней проработки.

– Вот и отлично, - оживился Сноровский. - Женя, Федор и Вера уже на новой базе.

Он поднялся с кресла, но тут в его кармане зазвенело. Иван Павлович торопливо достал телефон и нажал кнопку ответа.

– Да… хорошо… - он положил приборчик обратно и вопросительно взглянул на келлов: - Черный ход у вас есть?

– Что-то не в порядке? - Кирилл Мефодьевич уже надел пальто и потянулся к шапке.

– Бондарь предупредил, что у подъезда бродят какие-то типы. По внешнему виду - ваши сопланетники.

– Они там всегда бродят, - неуверенно произнес Сошников, косясь на матронарма.

Тот напялил вышедший из моды еще в прошлом тысячелетии треух и махнул рукой в сторону запасной лестницы.

– Все ждут чего-то. - Кирилл Мефодьевич отпер стальную дверь и включил свет. Черный ход был, видимо, еще и подземным. - Сначала они выманивали нас на беседу. Назначали свидания и пытались поймать в укромных местах. Потом начали тихо постреливать из «винторезов». Но мы вовремя позаботились о стеклах пятого класса и стенах из железобетона с бронированными листами - можно из гаубицы бить или ракетой среднего радиуса… Но ракетой - им невыгодно. Здесь локальная система и портал. После войны порталов осталось мало - чтобы не допустить захвата людьми, многие были взорваны - а чтобы изготовить новые, сырье надо перебросить на Диши. Здесь изготавливать порталы рискованно. Людям такие технологии доверять нельзя. То есть каждый действующий экземпляр ворот теперь ценится на вес золота. Вот и сидим по разные стороны толстых стен, ждем, у кого первого не выдержат нервы. Они, получается, оказались более терпеливыми.

– Не считается, - заявил Сноровский, спускаясь по узкой лестнице следом за матронармом. - Вас же я вытащил на свежий воздух…

– Вы… - Кирилл Мефодьевич неожиданно остановился. - Феликс, иди сюда. Я не могу понять. Здесь же не было этой стены! Или я что-то путаю?

– Странно, - Сошников протиснулся вперед и осторожно протянул руку к преградившей путь кладке. Даже в полумраке было видно, что она довольно свежая. Впрочем, коридор в этом месте заканчивался не настоящим тупиком, а чем-то вроде т-образного перекрестка. Налево шел длинный тоннель, освещенный всего одной далекой лампочкой, направо просто зиял черный проем, из которого несло сыростью и гнилью. Феликс приготовил пистолет. - Давайте-ка потихоньку назад…

Сноровский поступил так же, но к пистолету добавил еще и телефон.

– Тима! - негромко произнес он, отжимая матронарма назад к лестнице. - Нас обложили. Вернее - заложили. Нет, не в этом смысле… Кирпичом. Да, черный ход…

В створе смежных коридоров оставался только Феликс. Сначала он стоял, внимательно вглядываясь в темноту справа, но в левом коридоре что-то звякнуло, и Сошников, присев, обернулся и выставил пистолет влево. Никаких злодейских выстрелов оттуда не раздалось, зато темнота позади Феликса вдруг обрела плоть и протянула к плечу келла черный отросток, очень похожий на руку.

– Ухм, - только и смог сказать Сноровский, нажимая на спусковой крючок.

Сошников резко направил оружие на Ивана Павловича, но быстро сориентировался, что цель чекиста располагается где-то ближе к правому проходу, и завершил свой многоэтапный поворот на триста шестьдесят градусов. Темнота в проходе вновь стала обычной, нематериальной. После почти минуты неподвижного созерцания Феликс медленно повернул голову и вопросительно уставился на Сноровского.

– Кто-то был, - пробормотал Иван Павлович, опуская оружие. - Рука… черная…

– Черная? - Сошников скривился. - На черной-черной горе стоял черный-черный дом, в черном-черном доме стоял аналогичного цвета стол… Переутомились, Иван Палыч?

– Да не брежу я! Видел! Наяву!

– А вы, матронарм?

– Иван Павлович среагировал слишком быстро. Я успел заметить, что там было нечто темное, но рука это или нет…

– А может, у вас возрастные проблемы со зрением? - Сошников нервно щелкнул предохранителем и спрятал пистолет в наплечную кобуру.

– Ты не хами и оружие достань, - неожиданно строго приказал Сноровский, подходя к Сошникову почти вплотную. - Расслабился, старлей? - Он заглянул келлу прямо в глаза.

Для Феликса такие метаморфозы всегда мягкого и нарочито простоватого Ивана Павловича были в новинку. Как, впрочем, и для основной массы прочих знакомых Сноровского, исключая Андрея и Безносова. Преображение отставного чекиста произвело должный эффект, и молодой келл снова собрался. Правда, оружие достать он не успел.

– А где кладка? Дальше? - послышался голос Бондаря. - Эй, управленцы, вы что там, застряли? Что замерли, будто обмороженные?

Все трое «управленцев» разом повернулись к Тимофею, который стоял точно на том месте, где секунду назад была прочная кирпичная стена. Причем Бондарь не проломил ее одним могучим ударом и не опрокинул. Она просто исчезла.

– Чтоб меня… - изумленно проронил Феликс. - А как же… - Он взглянул сначала направо, затем налево и, зажмурившись, энергично помотал головой. Никаких боковых проходов, полных материальной темноты или освещенных одинокими лампочками, больше не существовало, так же как и стены. Был только прямой коридор, заканчивающийся новой лестницей. - Я же ее потрогал… На ощупь - натуральная стена. Кирпичи, раствор еще влажный…

– Чего ты потрогал? - удивился Бондарь. - Глюки свои? Стрелял тоже в них? Чуть в лоб мне не засветил.

– Это я стрелял, - смущенно признался Сноровский.

– И вас приплюснуло? - Тимофей озадаченно поскреб бородку. - Идемте-ка отсюда, граждане, да поскорее. Сдается мне, нехорошее тут местечко. Как в том дворике…

Долго упрашивать никого не пришлось…

*Новая база была поскромнее семиэтажного «загородного домика», выстроенного в качестве верхушки подземной стратегической пирамиды, но, так же как первая, именовалась «загородным пансионатом Министерства обороны». Несколько аккуратных однотипных избушек на четыре-шесть номеров и пара длинных хозяйственных построек. А вокруг весенний лес с талыми, но не темнеющими, а по-прежнему белыми островками снега, свежий воздух и звенящая тишина… Охрана всего этого зачарованного уголка состояла из десятка расслабленных мужчин пенсионного возраста. Если присмотреться, становилось ясно, что каждый из этих «старичков» стоит трех обычных солдат, но все-таки это были не «тунгусы», хотя к Бондарю, лично доставившему сотрудников Управления, «пенсионеры» обращались как к непосредственному начальству.

В уютной гостиной одного из домиков гостей встретила Вера. Частые прогулки от строения к строению придали ей свежести и какой-то не городской деловитости. Она не суетясь, но проворно накрывала чайный столик, не доверив таинство официантке. Растерянная девица зачарованно наблюдала за манипуляциями Веры, как за неким уроком хороших манер и изысканной сервировки стола. Федор расположился в диковинном плетеном кресле у настоящего, потрескивающего березовыми поленьями камина. В одной руке программист держал пузатый бокал с чем-то, напоминающим по цвету коньяк, а другой мерно поглаживал равнодушного пса, неизвестной, но крупной породы. Собака была плюшевой, а кресло не качалось, и шотландского пледа на ногах у компьютерщика не было, но в остальном идиллия была почти полной. Евгений вышел встречать гостей в джинсах и просторном свитере. В домике вообще было настолько уютно, что ни о какой работе думать просто не хотелось.

– Вот, - Сноровский указал на своих спутников. - Теперь почти комплект.

– А Пашкова почему не прихватили?

– А он нужен? Спирт глотать? Так мы и без него управимся.

– Тоже верно, - согласился Логинов. - Раздевайтесь, здесь тепло. Сейчас выпьем чайку, с морозца, а потом разместимся.

– Там морозец-то, - Сошников протянул ему руку, - минус пять без ветра. Как поживаешь?

– Нормально, - Евгений ответил на рукопожатие. - Что у вас произошло?

– Откуда ты знаешь?

– Знаю…

– Видения посетили. Из детских страшилок…

– Все черное?

– И до боли натуральное…

– Знакомое ощущение. Располагайтесь…

Он указал на диван и кресла вокруг низенького овального столика.

– Ой, - Вера всплеснула руками, - а варенье? Михаил Сергеич, шеф-повар, обещал черничное.

Она вопросительно взглянула на официантку. Та встрепенулась и покорно отправилась по скрипучей деревянной лестнице в подвальную подсобку.

Пока гости снимали верхнюю одежду, размещались за столом и обменивались предварительными, ничего не значащими репликами, прошло минут пять. Вера все это время косилась на дверь. При ее любви к порядку начинать чаепитие без столь важного компонента, как черничное варенье, было просто немыслимо. Наконец терпение девушки закончилось, и она незаметно ускользнула следом за медлительной официанткой.

Ступеньки скрипнули так тоскливо, что Вере стало их немного жаль. В подвале царил полумрак, но над шкафом с банками горела лампочка, и что там так долго разыскивала незадачливая помощница, Вере было непонятно. Тем более что черничное варенье стояло с краю, это она выяснила заранее.

Вера приблизилась к шкафчику и заглянула на среднюю полку.

– Вот же оно!

Официантка сидела на коленях, засунув куда-то в глубь шкафа и руку и голову. Вера неодобрительно пождала губки. На самой нижней полке хранились компоты. Хотя бы расстановку банок этой курице пора было запомнить - она работала здесь уже год.

Вера протянула руку, чтобы тронуть замершую девицу за плечо, но варенье в ее руке вдруг закипело, не нагревшись при этом ни на градус. Его темные потеки выползли из-под плотной крышки и закапали на спину официантке. Вера вскрикнула и отвела руку с банкой в сторону, но в этот момент крышка с громким хлопком отлетела и варенье выплеснулось почти целиком, украсив потолок огромной иссиня-черной кляксой. От неожиданности Вера разжала пальцы, и пустая банка разбилась о бетонный пол. Не сводя глаз с капающей на осколки кляксы, девушка попятилась к выходу, но, пройдя несколько коротких шагов, остановилась. Лестница уже давно должна была ударить нижней, самой скрипучей ступенькой ее по пяткам. Вера оглянулась и обнаружила, что никакой лестницы позади просто нет. Стены подвала были гладкими и черными, плавно переходящими в сводчатый потолок. В них не было ни дверей, ни окон, ни лестниц.

Вера испуганно вскрикнула и бросилась к официантке.

– Вставай! Эй!

Имени девицы Вера не знала.

На призывы официантка не отреагировала, она даже не пошевелилась. Вера толкнула ее в плечо, и девица безвольно завалилась на бок. При этом ее левая рука вывернулась под каким-то странным углом. Вера снова вскрикнула, но любопытство было сильнее страха. Она присела и заглянула туда, где должна была находиться правая рука и голова официантки.

– Эй, вылезай!

В шкафу было темно. Да, в шкафу было просто ужасно темно. Так решила для себя Вера. Маломощная лампочка освещала только верхнюю полку и часть средней… Нижняя была уже за гранью возможностей слабого осветительного прибора. Вера повторяла одну и ту же фразу в разных вариантах, как заклинание, искренне надеясь, что поверит в это сама.

В противном случае пришлось бы признать, что у официантки отсутствует одна из конечностей и голова, а вытекающая из-под шкафа темная лужа - не вишневый компот, а кровь.

Чтобы не завопить от ужаса, Вера закрыла рот рукой и сжалась в комок, прислонясь к распахнутой дверце злополучного шкафа. Когда сдавленный крик превратился в тихие всхлипывания, она начала различать и внешние звуки. В основном это были звуки падающих с потолка капель, но постепенно к ним присоединилось и что-то еще. Шуршание и легкий цокоток, словно кто-то очень легкий исполнял ритмичный танец…

Моргнув, чтобы избавиться от застилающих глаза слез, девушка перевела взгляд на центр подвала и от ужаса едва не потеряла сознание. Капли взбунтовавшегося варенья теперь не падали, а вытягивались тонкими танцующими нитями. Они вращались вокруг своей оси и одновременно вокруг единого центра, постепенно сплетаясь в несколько веретенообразных фигур. Структура образующихся веретен постепенно уплотнялась, они обретали объем и более знакомые формы. Их движение вокруг отмеченного осколками центра постепенно замедлялось и обретало плавность. Не прошло и минуты, как веретена остановили вращение вокруг своей оси и окончательно превратились в человеческие фигуры. Теперь Вера видела, что это женщины. Точнее, их черные силуэты. Они были одеты в длинные, просторные платья, которые развевались, как будто на сильном ветру, дующем снаружи к центру круга. В том же направлении стремились и волосы танцующих теней. В какой-то точке кончики их локонов соприкасались и словно давали начало волосам танцующих напротив. Силуэты неожиданно сменили направление хоровода и взялись за руки. Теперь они танцевали в другом ритме, странно припадая через два такта на левую ногу.

Вера плохо разбиралась в танцах. Особенно таких дьявольских. Танцовщицы разомкнули круг, и две, ставшие крайними, наклонились к Вере, приглашающе протягивая руки. Девушка затряслась, как под ледяным душем, и тихонько завыла. Лиц силуэты не имели, но то, что вместо глаз у черных женщин горят рубиновые огоньки, Вера видела отчетливо.

А еще она увидела, что по черным лицам-пятнам прочих танцовщиц расползаются улыбки. Это было несложно определить по оскалам нечеловечески острых и опять же красных, как и глаза, зубов.

В ответ на приглашение девушка отчаянно помотала головой и еще сильнее вжалась в дверцу шкафа. Улыбки черных силуэтов стали зловещими, а глаза разгорелись еще ярче. Вера попыталась закричать, но отчаянный вопль застрял между одеревеневшими голосовыми связками, и наружу прорвался только неубедительный хрип.

Пальцы протянутых к девушке рук заканчивались черными птичьими когтями, с которых на колени Вере падали крупные капли чего-то ужасно холодного. Девушка попыталась отползти в сторону, и тогда правая женщина сердито замахнулась на Веру когтистой рукой. Девушка в страхе втянула голову в плечи. Она хотела еще и зажмуриться, но веки ее не послушались.

Неожиданно полукруг ужасных женских силуэтов распался надвое, и там, где секунду назад была пара сцепленных рук, появилась новая фигура. Она была такой же непроницаемо черной, но на голову выше танцовщиц и вдвое шире их в плечах. Если новое существо было реальным, то это был несомненно мужчина. Его длинное одеяние не развевалось, да и двигался он, не пританцовывая, а словно проплывая над полом. Красноглазые тени шарахнулись в стороны и потеряли четкие очертания. Мужчина, не обращая на них никакого внимания, приблизился к Вере и чуть наклонился. Наброшенный на голову незнакомца капюшон погружал его лицо в резкую тень, но все-таки девушка сумела различить, что оно имело хоть какие-то человеческие черты. Например, большой, явно когда-то давно перебитый нос и крупный квадратный подбородок с неглубоким косым шрамом. Человек медленно провел перед лицом Веры рукой, и девушка вдруг успокоилась.

Она закрыла глаза и сделала подряд три глубоких вдоха-выдоха.

– Вера! - кто-то тронул ее за плечо, и девушка наконец-то разразилась громким отчаянным воплем. - Оглушишь! - Евгений отшатнулся и зажал руками уши.

Вера открыла глаза и ошарашенно уставилась на друга. Он, как тогда в депо, сидел на корточках напротив и удивленно рассматривал ее испачканную вареньем одежду. Девушка быстро оглянулась по сторонам и пришла в замешательство. Разбитая банка лежала у самых ног, а сладкий темный след тянулся к шкафу. Вера бросила взгляд на потолок, но он был чист. Девушка проворно поднялась на четвереньки и быстро подползла к раскрытой дверце. На нижней полке, истекая жидкими составляющими компота, стояли три разбитых банки. Никаких обезглавленных трупов к ним не прилагалось.

– Я… - Вера уселась напротив раскрытого шкафа и указала на его испорченное содержимое.

– Потеряла сознание, очнулась - бардак, - Логинов рассмеялся.

– Здесь лежала официантка…

– На нижней полке? - сдерживая улыбку, уточнил майор.

– Да.

– А метрдотель с шеф-поваром на верхней?

– Я серьезно!

– И я. О какой официантке ты говоришь?

– Ну, о той, которая пошла за вареньем…

– За этим? - Евгений указал на размазанную по полу черничную массу.

– Да, - Вера кивнула. - Ее долго не было, и я пошла за ней… А тут танцующие тени… и человек в балахоне… Мне было так страшно!

– В балахоне? - улыбка с лица офицера исчезла. - Что он сделал?

– Он… ничего… Мне показалось, что он их прогнал…

– Тени?

– Да… Женя, что это было?

– Идем-ка в гостиную, - Евгений помог ей подняться.

– Это что-то серьезное? Это происходило в моей голове или на самом деле?

– А если в твоей голове, то понарошку?

– Нет, я имею в виду… это происходило или мне померещилось?

– Сейчас выпьем чайку и обсудим…

– Женя, я же не сумасшедшая?

– Не более, чем все остальные.

– Они тоже видели тени?

– Все видели разное, но насчет человека в балахоне ты упоминаешь не первая…

– А кто он?

Евгений пожал плечами. Они уже поднялись наверх и предстали перед ясными очами встревоженных сотрудников.

– О ком речь? - заинтересовался Сошников, уловив последнюю реплику.

– О том, кто утром не дал мне упасть в грязь лицом, - пояснил Евгений. - А тебя хотел похлопать по плечу.

– А еще убил Краба, - добавил Сноровский.

– Не факт, - возразил майор.

– И официантку, - подала голос Вера.

– Да какую официантку?! - не выдержал Логинов.

– Которая была здесь, пока я накрывала на стол, а потом пошла за вареньем…

Евгений взял ее за плечи и очень аккуратно встряхнул.

– Верочка, проснись. Здесь не было никакой официантки. Она ушла еще час назад, до приезда всей группы… … - Дела-а, - глубокомысленно изрек Сошников, выпуская табачный дым в камин. - Подвал, полный танцующих граций.

– Или гарпий. Этот незнакомец сделал так? - Сноровский в десятый раз попытался исполнить замысловатый пасс.

– Нет, плавно, - Вера попробовала изобразить нечто сама, но у нее это получилось еще хуже. - Встаньте передо мной и наклонитесь, тогда я, может быть, вспомню.

– Не испугаешься? - на всякий случай спросил Иван Павлович.

– Я уже перебоялась, - девушка тяжело вздохнула.

Сноровский встал перед ней на пуфик и взмахнул рукой. Вера виновато улыбнулась и покачала головой.

– Что, не так?

– Он был еще выше, а наклонился ближе…

– Так? - Сноровский склонился почти в поясном поклоне и вдруг, вздрогнув, замер.

– В поясницу вступило? - «с ехидцей» спросил Феликс.

– Ты видела его лицо?! - негромко спросил Иван Павлович, не обращая внимания на реплику келла.

– Я… не знаю, - Вера поерзала в кресле, словно Сноровский приколол ее к нему булавкой. - Видела, только плохо, было темно… Нос такой… крупный и, мне кажется, сломанный, словно у боксера… А еще подбородок… Квадратный, со шрамом.

– Шрам слева, справа?

– Справа налево, сверху вниз, косой…

– Почему именно так, а не наоборот?

– Он, кажется, справа вверху чуть пошире был, ну я и решила… Не так?

– Правильно, - одобрил Иван Павлович, - соображаешь… Ну, господа аналитики-алкоголики-тунеядцы, какие будут соображения?

– Приметы так себе, - заметил Сошников, пыхнув крупным облачком.

– Поэтому наша очаровательная сотрудница до сих пор и жива, - неожиданно изрек Кирилл Мефодьевич.

– То есть? - заинтересовался Сноровский.

Все остальные тоже обернулись к матронарму.

– Этого субъекта видели многие, но единственным, кто рассмотрел незнакомца в черном балахоне достаточно хорошо, был воин Крабников, и он убит… - келл развел руками. - По-моему, тут все ясно…

– Логично, - признал Иван Павлович. - Выходит, Вере повезло?

– Он вряд ли собирался показывать ей лицо… Но в целом - да, повезло. Сущность могла прикоснуться к ней раньше, чем возник неизвестный спаситель, а тогда… - Кирилл Мефодьевич как-то угас.

– Эй, Феликс! А ты разве не касался той фальшивой стены в подземелье? - мгновенно сориентировался Сноровский.

– Только, чур, не стрелять! - Сошников поднял руки. - Я, подручный вселенского Проклятия Феликс Сошников, официально заявляю… - Он уронил руки на колени и усмехнулся: - Вы разве не поняли, Иван Павлович? Заразиться Сущностью могут только земляне. Келлы больны ею уже давно и все без исключения.

– То есть она следит за нами через вас?!

– А она реальна?

– Не морочь мне голову, Феликс! Отвечай на вопрос!

– Если принять по умолчанию, что Проклятие существует, то - да. Но даже если поблизости не будет нас, Сущность все равно увидит и услышит все, что ей захочется…

– Неверно, - возразил Евгений. - Если бы она была настолько всеведущей, ей бы не потребовалось подталкивать нас к поискам ответа на поставленные вопросы.

– К поискам Соловьева? - уточнил щепетильный Кирилл Мефодьевич.

Майор коротко взглянул на Веру и едва заметно кивнул.

– Выходит, Андрей сумел-таки найти способ борьбы с этой… Тенью? - предположил Сноровский.

– Иллюзию, - горячо возразил матронарм. - Он нашел не более чем иллюзию, а не реальный способ! Вы же видите, на что способно Проклятие?!

– Зачем же, в таком случае, оно толкает нас на поиски?

– А вы уверены, что это делает Сущность, а не тот незнакомец?

– А разве это не одно и то же - Проклятие и черный балахон? - удивился хранивший до сих пор молчание Федор.

Все посмотрели на парня так, словно он заявил, что заново открыл Америку.

– Мы всегда считали, что нет, - ответил Кирилл Мефодьевич после долгой паузы. - На Келлоде в таких балахонах ходили черные воины. Особая каста… вернее - вид существ. Когда начался кризис, они распространились по всей планете. Они просто наблюдали, ни во что не вмешивались, а к жителям относились вполне дружелюбно.

– И в чем выражалось это дружелюбие? - Федор заинтересованно подался вперед. - Раздавали гуманитарную помощь?

– Нет, но… - матронарм задумался. - Они всегда маячили где-то вдалеке, и у нас не было возможности их даже рассмотреть, но они никогда нам не мешали…

– Не мешали вам эвакуироваться на Диши…

– Хотя бы это… -…а Сущности - захватывать планету? Ваша парадоксальная логика теперь понятна мне и без методов Соловьева. У вас просто нет никакой логики. Как у женщин. Даже еще меньше…

Федор снова откинулся на плетеную спинку и одним глотком допил все, что оставалось в бокале. Судя по запаху, все-таки коньяк…

*Все понимали, что дальнейшее обсуждение лучше отложить до утра, но просто пойти, лечь и уснуть был не в состоянии даже наименее удрученный ситуацией Сошников. Он сидел прямо на ковре, смотрел в огонь и медленно, но основательно накачивался алкоголем.

Федора, павшего в неравном бою с продукцией армянских виноделов, перенесли на диван. Плетеное кресло унаследовал Сноровский. За столом остался один Кирилл Мефодьевич, в нем проснулась патологическая любовь к чаю. Фарфоровый заварной чайничек давно опустел, а Вера была не способна заварить напиток снова по причине отчетливого дрожания рук, но матронарм не отступал и не сдавался. Он разыскал в кухонном шкафчике коробку заветного продукта в пакетиках и теперь только щелкал выключателем электрического чайника. Евгений и дрожащая Вера расположились в одном мягком кресле между камином и баром. Несмотря на стратегически выгодное положение, майор оставался трезвым, а его подруга никак не могла согреться.

– Искать или не искать? Вот в чем вопрос, - прервал Сошников затянувшееся молчание.

– Искать однозначно, - кто ему ответил, было непонятно.

Феликс поискал собеседника взглядом, но на него никто не смотрел.

– А-а… где?

– Искать, - твердо повторил тот же голос.

Теперь Сошников смотрел не в камин, а на сотрудников. Он готов был поклясться, что никто из них не раскрывал рта, не поворачивал головы и вообще не шевелился.

– Да, я согласен, искать надо, - заливая кипятком очередной пакетик, высказался Кирилл Мефодьевич. - Это не так просто, но главное - начать.

– Какие вы, келлы, быстрые, - Сноровский невесело усмехнулся. - Мы же не на Диши, где всем заправляет единая электронная система, а потайных местечек в сто раз меньше, чем в одном нашем округе…

– Постойте, Иван Павлович, - перебил его Феликс. - Кто сказал «искать»?

– Ты.

– Я спросил - искать или нет?

– Ну, а потом сам себе и ответил: «искать однозначно»…

– Это был не я.

– То есть?

– Женя, ты говорил что-нибудь? - Сошников обернулся к парочке в кресле.

Логинов отрицательно покачал головой.

– Нет, но «однозначный» приказ тоже слышал…

– Все слышали, но никто не говорил? - Феликс приподнялся, заглядывая на диван. - Может, Федор?

Программист лежал на спине, раскрыв рот, и негромко храпел. Он не просто спал, а был практически без сознания. Говорить в таком состоянии он не мог, даже что-нибудь бессвязное.

– Хладный труп, - поставил диагноз Сноровский, проследив за взглядом келла. - До утра, как минимум.

Сошников сел на колени и упер кулаки в бедра.

– Но я же слышал чей-то голос…

– Это была мысль, а не голос, - вдруг пояснил Иван Павлович. - Я вспомнил, мы с Андреем так пару раз общались. Потому ты и не понял, кто говорит.

– А вы поняли?

– Нет. Так же, как все остальные…

– Он употребил слово «однозначно», круг сужается, - заметил Евгений.

– Во-первых, он сужается ровно на два процента. Это словечко употребляют все, кому не лень, - возразил Сноровский, - а во-вторых, мы же решили искать не голос чеширского кота, а Соловьева.

– И вас не волнует, что кто-то запросто влез всем нам в мозги?! - Сошников от возмущения даже встал.

– Сядь, - Иван Павлович повелительным жестом указал на пол, - тепло загораживаешь. Чего ты разошелся? Первый раз замужем, что ли? Если некто влез в наши головы и подтвердил, что надо искать Соловья, значит, волнуйся не волнуйся, а будешь искать. И нет разницы, кто нам удружил, поскольку этого все равно не узнаешь. Может, это вообще кто-то из нас.

– Я знаю только одного человека, подающего особенные надежды, - едва слышно пробормотал Феликс и одними глазами указал на Евгения.

– Непринципиально это, - Сноровский задержал взгляд на Феликсе ровно настолько, чтобы келл понял, что старый чекист и без его подсказок учитывает все детали.

Кириллу Мефодьевичу многозначительного взгляда не досталось, он сидел далеко позади всех собеседников и видел только их затылки или профили.

– А если это Сущность? Если Проклятию надоела наша тупая невосприимчивость к образным подсказкам и оно решило использовать открытый текст?

Федор всхрапнул особенно громко. Сноровский переждал раскат и ответил:

– Сомневаюсь, что вашему Проклятию под силу оперировать мыслями-словами. Но, допустим, это так. Тогда как поступить? Наоборот? А если это не Сущность? Если это был сам Соловьев? Он вряд ли хочет, чтобы его нашли, но может быть и такое.

– Это был тот человек, - тихо произнесла Вера. - Я его узнала.

– Человек из подвала? Разве ты с ним беседовала? - удивился Иван Павлович.

– Нет, но я чувствую, что это он.

– Человек в балахоне - Соловьев? - Кирилл Мефодьевич звякнул чашкой о блюдце.

– Нет, это кто-то еще, - возразил Евгений.

– Тот, в подвале, не был похож на Андрея, - поддерживая его, пролепетала Вера.

– А-а, ну-у тогда - конечно, - саркастично протянул Феликс. - Мы просто не знали, а на самом деле Соловьев был одним из миллиона телепатов, для которых влезть сразу в пять голов - плюнуть и растереть! Неужели никто не обратил внимания на почерк?! Это же его коронный номер! Сплетать сознания людей в змеиные клубки!

Вера была просто в шоке. Она побледнела и медленно сползла с колен Евгения на ковер.

– Сошников, молчать, - едва сдерживаясь, приказал майор.

– Ты со мной не согласен? - Феликс запрокинул голову к потолку. - Андрей Васильеви-ич, ау! Как слышите, прием! Скажите этим теоретикам, что вы на связи…

Все невольно замолчали и прислушались, но ответа не последовало. В гостиной наступила гробовая тишина. Затих даже Федор.

– Феликс, ты не прав, - нарушил молчание матронарм. - Вряд ли это был Андрей…

– Тихо! - вдруг потребовал разгоряченный Сошников. - Слышите? - Он обвел вопросительным взглядом всю компанию.

– Нет, - за всех ответил Сноровский.

– Вот именно, - Феликс подскочил к дивану и склонился над Федором. - Он не дышит!

– Переверните на живот! - вскакивая с кресла, крикнул Евгений.

– Зря доктора не прихватил, - пробормотал Сноровский, присоединяясь к Сошникову. - У пьяных такое запросто. Стошнит, вырвет, а он даже не проснется и так и лежит на спине. Захлебнуться - проще простого… Что там?

– Да вроде бы чисто, но ведь он не дышит! - Феликс беспомощно толкнул перевернутого Федора руками в спину. - Курилович, просыпайся! Дыши, алкоголик!

– Вот до чего доводит отсутствие дисциплины, - сокрушенно проронил Иван Павлович. - Распустил я вас…

– Где аптечка? - деловито осведомился Евгений. - Там должна быть трубка.

– А как ее вставлять, ты знаешь? - не оборачиваясь, спросил Сошников. - Надо, наверное, сделать искусственное дыхание… - Он снова перевернул пострадавшего, зачем-то расстегнул на его груди рубашку и оглянулся: - Вера, тебе это будет проще…

Веры на месте не было.

– Вера!

Девушка показалась из кухни с ванночкой для льда в одной руке и полотенцем в другой. Она молча подошла к дивану и, отстранив Сошникова, высыпала лед на грудь Федору. Затем она открыла его рот и, обмотав пальцы полотенцем, сильно дернула пациента за язык. Федор захрипел и согнулся чуть ли не пополам. Лед скатился за пазуху, и он, закашлявшись, смешно подпрыгнул. Синюшная бледность с его лица тут же исчезла, а мутные глаза наполнились слезами и выпучились.

– Вы… - Федор кашлял, как закапризничавший мотор. - Вы… озверели… все… что ли?

– Мы тебя от смерти спасли, - снисходительно пояснил Феликс, вкладывая в руку Куриловича отнятое у Веры полотенце. - Ты одной ногой уже стоял в могиле… Синий весь был, как цыпленок табака.

– Я? - Федор уставился на Сошникова, как на привидение.

– Ну, - уже не так торжественно подтвердил Феликс. - Нажрался тут до потери пульса…

– Рюмкой… коньяка? - Курилович почти прекратил кашлять и вытер губы. На полотенце остался красный след. - Сер-рафимы долбаные… Вы мне чуть не вырвали грешный язык…

– Как ты живешь-то, если с рюмки так далеко уезжаешь? - уже совсем неуверенно спросил Сошников. - Или рюмками ты пивные кружки называешь?

– Феликс, - позвал Евгений.

Он стоял у бара, держа двумя пальцами за горлышко бутылку «Арарата». Она была открытой, но почти полной. Сошников перевел взгляд на свое место перед камином. Там остался бокал и ополовиненная лично им бутылка водки. Другие сосуды стояли в баре и были запечатаны.

– Я просто, чтобы согреться, - привел последний аргумент в свою защиту Федор.

– Да как бы не так! - засуетился Феликс. - Мы же тебя, как бревно, по всей гостиной таскали!

– Я сам лег, - уверенно возразил программист, вытряхивая из-под полы остатки льда. - Тебе, кстати, тоже не мешает…

– Это, как сон во сне, - проводя ладонью по лицу, начиная от затылка, пробормотал Сноровский. - Вроде бы просыпаешься, но на самом деле это снова сон.

– Кошмар, - тихо сказала Вера.

– Проклятие, - уточнил так и не поднявшийся из-за стола Кирилл Мефодьевич.

– Провокация, - высказался Евгений. - Почему ваша Сущность не поступит более прямолинейно? Почему не нападет, не захватит наши души, ведь она такая…

– Какая? - матронарм покачал головой. - Не знаете? Вот и я не знаю, да и никто вам не ответит. Кого-то Проклятие подчиняет без его согласия, кого-то обходит стороной, остальных заманивает, будто желает, чтобы они пришли добровольно - осознанно или нет, но обязательно сами. Если бы мы знали - почему? - то давно бы его остановили. Но и зло по имени Сущность, и его мотивы непостижимы. Понятно лишь то, что Андрей Васильевич не здесь и что он крайне необходим, как минимум, трем существам или группам существ: Проклятию, черным воинам и людям, э-э… то есть нам. Наверняка по разным причинам, но без него дела не клеятся ни у кого.

– Даже у Сущности? - удивился Сноровский.

– Даже. Хотя, видимо, не на этом участке фронта, - Кирилл Мефодьевич потрогал остывшую чашку и вздохнул: - К сожалению.

*Информация была достоверной. Бондарь получил ее из самого надежного источника. Когда капитан доложил о полученной информации своему начальнику, тот обеими руками ухватился за возможность взять наемника. Тем более что это было на самом деле реально. Призрак вышел на одного из почему-то оставшихся на свободе матронармов. Того самого, что некогда «сдал» весь свой «светлый» арм и теперь скрывался под фамилией Федякина. Кто заказал наемнику этого высокопоставленного келла, было неясно, но Безносова интересовал не заказчик, а сам Призрак. На охрану матронарма у полковника контракта не было, и он приказал распределить силы оперативной группы «тунгусов» так, чтобы держать под контролем только территорию, прилегающую к возможному месту покушения. Все остальное было заботой собственной службы безопасности матронарма…

Машины опергруппы стояли в подворотнях одной из второстепенных улочек. От предполагаемого места действия их отделял небольшой скверик. Из машины Бондаря хорошо просматривался выезд на проспект и два или три окна мэрии. К пяти часам Федякин должен был приехать сюда на совещание. Для надежности, по дорожке вдоль скверика, вокруг расположенной поблизости автостоянки и по тротуару проспекта бродили еще и наблюдатели. Каждый из них контролировал свой сектор, невидимый из машин. Бондарь проследил, как к его автомобилю приближается воин, посланный проверить наблюдателей. Судя по его озабоченному лицу, на постах было что-то не в порядке.

Дохлый плюхнулся на заднее сиденье и оглушительно хлопнул дверцей. Водитель недовольно покачал головой и, не оглядываясь, пробормотал:

– Ты дома холодильником так хлопай…

– Все вроде бы в порядке, - не обращая внимания на его недовольство, заявил воин.

– Все ребята на местах? - уточнил Бондарь.

– Вроде бы…

– Дохлый, - Тимофей обернулся, - я тебя зачем посылал?

– Проверить посты.

– Ну и как? Проверил?

– Да.

– А почему тогда «вроде бы»?

– Панкрат метров на двадцать отклонился от маршрута, - воин вытянул руку, указывая на расположенную неподалеку автостоянку. - Там трубы укладывают, ему пришлось обходить.

– Но успел он вовремя?

– Ага, он успел, а вот Серый - нет.

– А ему что помешало?

– Не знаю. Его там вообще не видно. Кто-то в кустах шарится, может, он? Отлить отошел?

– С ума посходили?! - Бондарь вылез из машины. - Давай за мной!

– «Гаубицу» взять?

– Обойдешься легким стрелковым…

Тимофей торопливо обогнул забор стоянки, перепрыгнул через канаву, столкнув с ее края вниз несколько комьев земли, и почти бегом приблизился к пританцовывающему от холода Панкрату.

– Трщ капитан, - воин шмыгнул покрасневшим носом, - тут такое дело… Серый чего-то тормозит. Я видел, как он в кусты ломанулся, а теперь чего-то не выходит и по рации не отвечает…

– Топорники! - Бондарь помотал головой. - Стой здесь, участок Серого на тебе.

– Так не хватит глаз-то!

– А ты ходи туда-сюда, заодно согреешься. Дохлый, подтянись!

В голых кустах небольшого парка укрыться было сложно, они просматривались насквозь, но Серого Бондарь пока не видел.

– Зайди слева, - приказал он помощнику.

Воин переложил пистолет из кобуры в карман и обогнул ровную стенку насаждений. Сам Тимофей пригнулся и полез прямо сквозь кусты. Они встретились через минуту под толстым раскидистым деревом.

– Ну? - Бондарь стряхнул с плеча обломки мелких веток.

– Еще тут, - Дохлый хлопнул ладонью по другому плечу командира. - Пусто. Вот, опять… Тут капает что-то?

Он запрокинул голову и замер с раскрытым ртом. Бондарь проследил за его взглядом и невольно тоже провел рукой по своему плечу. На ладони остались красные разводы.

– А вот и Серый, - негромко констатировал Тимофей.

Пропавший боец висел в трех метрах от земли вниз головой, беспомощно вытянув руки. Вокруг его лодыжек обвивалась толстая веревка, а из перерезанного горла капала кровь.

– Ловушка, - Дохлый вынул из кармана складной нож. - Снять?

Бондарь нажал кнопку прикрепленной за ухом миниатюрной рации и объявил:

– Боевая тревога…

– Ясно, - Дохлый сменил нож на пистолет и наклонился, рассматривая землю. - Тут следы - горячее не бывает…

– Вперед! - приказал Тимофей и бросился через скверик к расположенной за ним площади.

Когда он выбежал на тротуар, слева, у здания мэрии, прогремел мощный взрыв. Бежавший следом Дохлый прыгнул на плечи командиру и повалил его на мокрый асфальт.

Когда отсвистели все обломки-осколки и осела пыль, Бондарь поднял голову и протер глаза. Дохлый был, судя по всему, жив, поскольку сполз с начальства достаточно проворно. Тимофей поднялся, тщательно отряхнул одежду и взглянул на воина. Тот держался за ухо и растерянно улыбался. Между его пальцами сочилась кровь.

– А? - заметив боковым зрением взгляд Бондаря, снайпер обернулся. - Стукнуло, товарищ капитан. Плохо вас слышу.

– А я ничего не говорил, - повышая голос, ответил Тимофей.

– А?

– Давай-ка, присядь, - Бондарь взял воина за плечи и усадил на низкое чугунное ограждение скверика.

– Прокол? - громко и с досадой спросил Дохлый. - Э-эх, незадача! Товарищ полковник с нас шкуру до костей сдерет! А еще с Серым такая беда…

Бондарь перевел взгляд на останки взорванной машины и набрал номер Безносова.

– Ну? - ответил полковник.

– Он опять ушел. Потери - Серый убит, Дохлого слегка контузило.

– А приманка наша, матронарм Федякин, как себя чувствует?

– Матронарма подразделения «светлый арм» больше нет…

– Хоть какая-то польза, - Безносов невесело усмехнулся. - И никто его опять не заметил?

– Наверное - Серый, но с ним уже не побеседуешь.

– Ты народ поднял?

– Так точно. Только тут все, как на ладони, и никого подозрительного.

– Все равно поставь оцепление, пока менты не прибыли, деятельность изобрази… ну, ты понимаешь… Что-нибудь еще видел? Непонятное или невероятное…

– Непонятно - зачем он Серого вверх ногами подвесил. А невероятно - что сделал это так быстро. Минуты не прошло.

– Действительно. - Безносов помолчал. - Ну а как думаешь? Он?

– Без сомнений. Почерк Призрака. Наглость, неуловимость, точный расчет и непонятная жестокость… А вот и кавалерия…

– Приехали? Оперативно. Ну, ладно, разбирайся и сразу ко мне… … - Вот такие подвиги, - Безносов выключил громкую связь и подвинул прозрачную папку Сноровскому. - За последний взрыв мне даже не стыдно. Не мы одни опростоволосились. До нас его кто только не ловил. Кто только от него всяких «гусей» не охранял. Бесполезно. Как нож сквозь масло проходит. Хоть менты стоят, хоть бандиты, хоть чекисты, хоть «тунгусы». И что самое интересное, никто даже примерно не представляет, как это ему удается. Призрак, одним словом.

– А манера исполнения, почерк?

– Тот же, что и до первой поимки. Арсенал спецсредств от яда до взрывчатки. Действует только наверняка, но никогда не выжидает слишком долго. Один бизнесмен, когда получил сигнал, что его заказали Призраку, спрятался «на самое дно самого глубокого ущелья», охраны понаставил - наверное, половину состояния спустил. Чуть ли не танки вокруг убежища курсировали. А Призраку все фиолетово. Однажды утром пошел бизнесмен по малой нужде да и не вернулся. Когда охранники сообразили, что подопечный слишком долго ходит, дверь открыли, а он в унитаз физиономией уткнулся. С бантиком на шее. Все двери-окна позакрывали, дом и местность прочесали - никакого результата. Ну, что оставалось делать? Развели руками и вернули вдове залог… А передел в январе шел, так там кому-то понадобилось сразу троих убрать. Сильно сплоченная компания была из четырех группировок, они в проклятом ноябре скооперировались, да так и остались в связке. Весь черный рынок под себя подгребли. Это тебе не Юшкин или Слепцов. Культурных слов не понимали вообще. С одним обеспокоенные граждане все же договорились по-хорошему, а остальные уперлись. Решили, «чегевары», что пока едины, то и непобедимы. Вот тогда «кто-то» и обратился к Призраку. Он так основательно все подчистил, что хозяева ритуальных фирм купили по новому «мерсу». Вместе с лидерами чуть ли не всех бойцов в расход пустил. Причем не просто так - каждому по пуле в башку или взрыв на весь общак. Нет, он к делу творчески подошел. Авторитетов на кусочки с кружевами изрезал, пехоту - гуманно, чтоб не мучились, а бригадиров и прочих - в ассортименте: от «секирбашка» до аутодафе. Жуть, короче. Почти как в ноябре.

– Ты сказал - почерк, как до первой поимки? Надеешься, что будет вторая?

– Борис же, земля ему пухом, его поймал, почему бы и нам не отличиться?

– Борису помогал Соловьев, а тебе - кто помогает?

– А что Соловьев? Боб Призрака два года выслеживал. Привычки, детали всякие до мелочей изучил. Вот и мы так же сделаем.

– Все равно, без Соловья Борис бы не справился, - упрямо возразил Сноровский.

– Может, и так, - Безносов пожал плечами. - У тебя есть какие-то соображения?

– Все те же - сначала надо найти Соловьева. Ты же сам это предложил.

– Вот мы и возвратились из пункта Б в пункт А, - полковник встал и прошелся по кабинету. - Только не плюйся сразу. Сначала обдумай. Я тут все хорошенько проанализировал и все-таки вернулся к своим прежним сомнениям. Сильно уж он крутой, этот Призрак. Как в кино. Не бывает так в жизни. Понимаешь?

– Пока нет.

– Варианта два, либо он феномен, не жиже Соловья, либо они работают вдвоем, - Безносов оперся кулаками о стол и взглянул на Сноровского. - Иначе его кто-то когда-то все равно бы увидел.

– Не стыкуется, - Иван Павлович отрицательно покачал головой. - До поимки его не только видели, но и трогали - когда ловили, а теперь он вдруг стал неуловимым невидимкой…

– А я о том и говорю…

– Но! Ты забыл, что Соловьев его и ловил, вернее - помогал его поймать, и потерял лучшего друга…

– А после пришел к Призраку на свидание…

– Вот именно - пришел на свидание, о чем-то побеседовал и исчез. А спустя некоторое время Призрак сбежал и начал действовать еще более нагло и эффективно…

– Не понимаю, к чему ты клонишь, - все же стыкуется! Сговор, побег, совместная работа…

– С заклятым врагом?

– Смотря какая поставлена цель.

– Не может Андрей закрыть глаза на такое серьезное обстоятельство, как гибель Боба.

– Опять мы возвращаемся к высоким материям. Цинизм-романтизм. Почему ты так уверен, что Соловьев благородный романтик?! Думаешь, его не может захватить такая идея, что он похерит память о друге?

– Какая идея, например?

– А я почем знаю? Он же пришибленный во всю голову. Может, борьба с этим вселенским злом, как у келлов?

– Сеня, ты только что ответил на все свои вопросы и сомнения.

– Фу-у, - Безносов сел и откинулся на спинку кресла. - Ну ты и мутный тип! По-человечески объяснить не можешь?

– А я что, по-келлски объясняю?

– Видимо, да.

– Никакого Призрака нет, Сеня. Есть только Соловьев…

– Что? - полковник непонимающе улыбнулся.

– Соловьев, который, перед тем как лечь на дно, перенял опыт и привычки Призрака, там, «на дне», потренировался, а затем, всплыв, вытащил своего прототипа из-за решетки и закопал в ближайшем лесу.

– Новый Призрак и есть Соловьев? - наконец-то сообразил Безносов. - Но зачем ему понадобилось перевоплощаться в наемного убийцу? Он что, сдвинулся от перенапряжения?

– Вот это нам и предстоит выяснить.

– Черт! В поимке феноменов у нас маловато опыта…

– Ничего, кое-каким вещам Соловьев сам же нас и научил. Например, масштабному мышлению.

– Это как?

– Этого, Сеня, не объяснишь. Это надо попробовать самому. Но ты не волнуйся, ищи его своими методами, а мы применим свои, нестандартные…

– А я и не волнуюсь, - полковник взглянул на Сноровского с явным сомнением. - И с чего ты думаешь «нестандартно» начать?

– С мотива, - Иван Павлович усмехнулся, - с банального мотива…

*Очередной «вечер совместных размышлений» начался с шумного обсуждения новой вводной. На заявление Ивана Павловича о том, что Призрак и Андрей, скорее всего, одно лицо, группа отреагировала довольно бурно. Все заговорили одновременно и громко, отчего разобрать что-либо стало совершенно невозможно.

– Значит, так! - Сноровский настойчиво похлопал ладонью по столу, призывая всех к тишине. - Значит, так, многоуважаемые сотрудники, версия у нас есть, осталось понять, что же это нам дает.

– Абсолютно ничего, - категорично заявил Сошников. - Ну, подался Соловьев в Призраки, ну, плохо. Только это же версия, а не след. Город большой, он может скромненько жить в спальном районе, делать вид, что ходит на работу, здороваться с соседями, старушек через дорогу переводить…

– Возможно, нам придется исследовать проблему более тщательно, - высказался Кирилл Мефодьевич. - Зайти, так сказать, с другого конца. Понять, что же могло настолько сильно подействовать на мировоззрение Андрея Васильевича. Ведь это более чем странно, когда вполне приличный человек вдруг становится наемником, да еще не теоретически, а на самом деле - с руками по локоть в крови.

– Подействовать могло все, что угодно, - ответил Сноровский, - не забывайте о его особом даре. Это очень большая нагрузка на психику.

– Нет, - тихо, но твердо возразила поникшая Вера. - Андрей мог раствориться в личности какого-нибудь негодяя, но сделал он это не потому, что бандит оказался сильнее его духом, а осознанно.

– В тебе говорит неостывшая… симпатия, - ухмыльнулся Феликс.

Логинов дернулся, но вовремя сообразил, что для выяснения отношений сейчас не время.

– «Осознанно» - это вообще-то обвинение, - заметил Кирилл Мефодьевич.

– Только если у него был иной выход, - снова возразила Вера.

– Не понимаю, что это за ситуация такая безвыходная? - снова хмыкнул Сошников. - Да и если так, мягко говоря, странный он выход нашел. Тебе не кажется? Не представляю, что должно стоять на кону в игре, где жизнь человека стоит ровно два пистолетных патрона.

– Весь мир, - задумчиво предположил Кирилл Мефодьевич.

– Ага, и пол-Луны в придачу, - Феликс скривился.

– Дело не в ставках, а в противнике, - вступил в дискуссию Евгений. - Если он достаточно силен и обладает широкими возможностями, уйти из-под его наблюдения можно, только исчезнув. Причем так, как это сделал Соловьев - без остатка.

– Но мы-то его почти нашли, разве это «без остатка»?

– Мы его изучили «изнутри».

– Противник, видимо, тоже неплохо его знает, иначе зачем Соловьеву такая глубокая конспирация?

– Да не о том вы рассуждаете, - прервал их Иван Павлович. - Нам не противник нужен, а Соловьев.

– Не определив первое, не найдешь второго, - возразил Феликс. - Мой вариант - его прижал этот… голос-балахон.

– Сущность, - качая головой, сказал матронарм. - Черные воины ни во что не вмешиваются…

– На Келлоде! А здесь Земля, и все по-другому! А Сущность ваша… я уже не отрицаю, что она реальна…

– Какой прогресс! -…но на самом деле это просто какое-то хаотично перемещающееся энергетическое поле. Ни особо коварным сознанием, ни волей оно не обладает!

– Не спорю, Проклятие иногда непоследовательно, но это его сознательная тактика. Оно мыслит, Феликс, как бы ты ни возмущался. Оно мыслит и стремится к некой цели. Страшной цели. Иначе Келлод остался бы цветущим и прекрасным.

– То есть ваша версия заключается в том: Соловьев смылся, чтобы его не нашла Сущность? Тогда нам не следует его искать, чтобы не подводить товарища. Неудобно же получится. Он, понимаешь, незаметненько выбросил мешок с дерьмом прямо посреди центральной площади, а мы его подняли и принесли. «Андрюша, не ты потерял?» И для полного счастья развязали мешочек, но держали его, оказывается, вверх ногами! И посыпалось, и полилось дерьмецо на лежащий у Андрюши в прихожей новенький ковер. И заорал он дурным голосом: «Что же вы, друзья мои сердешные, делаете, мать вашу!»

– Прекрати! - крикнула Вера, сжимая кулачки.

– Ого! - Сошников удивленно поднял брови. - Жизненные трудности постепенно превращают нашу нежную и удивительную голубку в орлицу?

– Феликс, предупреждаю в последний раз, - строго сказал Логинов.

– Можешь порвать меня на британский флаг, - Сошников огорченно вздохнул и махнул рукой. - Только легче от этого никому не станет. Кинул вас Андрей Васильевич, как лохов. Завел на полигон, поставил на танковой директрисе и смылся. А вы как хотите. Убегайте, окапывайтесь, подпрыгивайте… как хотите. Никто вам не поможет.

– А если мы его все-таки найдем, что тогда? - засомневался Евгений.

– Тогда ты его «предупредишь», - Феликс ударил кулаком в ладонь, - и он будет вынужден снова вступить в бой.

– Все, хватит, - спокойно сказал Сноровский. - Ты, Феликс, не учитываешь одного важного момента. Андрей был с нами, когда начался кризис, и никуда бежать не собирался. Он не трус. Поэтому, если он исчез, значит, на то были причины. И одну из них я вижу совершенно отчетливо. Эта причина в нас, в наших жизнях.

– Как бы увел опасность за собой? Почему же тогда нас посещают видения?

– Не знаю.

– Честно, - серьезно одобрил Сошников.

– Вот и выходит, что, найдя Соловьева, мы не только сломаем ему всю игру, но и сами нарвемся на неприятности.

– Как же быть?

Сноровский ответить не успел. Скрипнула дверь, и в гостиную домика протиснулся Федор. Он встал перед камином и, сняв очки, помассировал переносицу.

– Что? - Иван Павлович поднял на него вопросительный взгляд.

– Восемь часов не отрывался от компьютера, даже кофе не пил…

Вера легко поднялась и ушла в кухню.

– Федя!

– Да я с мыслями собираюсь, Иван Павлович. Вот тут я все, что мог, зафиксировал, - он вынул из кармана диск, - а в голове та-кая каша… Если в общих чертах, «Вектор Т» клянется кибер-мамой, что какими бы ни были оригинальными наши проблемы, а происхождение они имеют то же, что и келлские.

– Не новость, - заметил Сошников.

– Знаю, - Федор кивнул, - но все равно полезное подтверждение. То есть Кирилл Мефодьевич может стричь купоны, если спорил с кем-нибудь, что, добив келлов, Сущность возьмется за людей. «ВТ» согласен и с тем, что келлы ломанулись на Землю, а не куда-то еще, именно по желанию этого непонятного противника. Единственное, чего не может понять этот силиконовый умник, что же это за противник. Я пытался объяснить ему нашу точку зрения, но он только фыркнул и заявил, что фантазии с неопределенным объектом изучения не по его части.

– Что за мощнецкий противник попался, пока и нам не понятно, - Сноровский почесал затылок, - но зато мы начинаем понимать мотивацию Соловья. Выходит, как раз он-то знает, кто наш враг и с чем его едят. Только получив это знание, он стал опасным для себя и окружающих и скрылся, чтобы не погибнуть самому и не подставить группу. Как вам версия?

– Ну а что, - Феликс потер подбородок, - вполне. Если, конечно, отбросить предположение о безумии. А еще ваша версия не объясняет, на кой черт Соловьеву понадобилось убивать людей…

* - В своей жизни, любезнейший Иван Павлович, я видел немало странных вещей, - пожилой келл разворошил кочергой почти прогоревшие поленья, и камин снова осветился отблесками рыжего огня. - Горящие космические корабли, таранящие космолеты противника, сожженные дотла города и поселки, поля, усеянные обескровленными телами, как серым снегом, леса, поваленные одной мощной взрывной волной, и реки темной вязкой крови, медленно текущие между холмами. Все это было результатом применения огня. В той или иной форме. До прибытия на Землю я не задумывался над тем, что эта субстанция может быть не только разрушительной, но и приятной. На Келлоде было не принято держать огонь в качестве детали домашнего интерьера. С тех пор прошло немало времени. Огонь в этом камине греет мои старые кости и уже не напоминает о страшных годах молодости. А ведь раньше, представьте себе, меня пугали даже рыжие женщины. Смешно? В них соединялось нечто такое, что напоминало мне игру пламени. Яркий цвет волос и какая-то необузданность…

– Не все рыжеволосые красотки настолько несдержанны, как вам представляется в интимных фантазиях, - едко заметил Сноровский, делая глоток кофе. - А фразу об идущих на таран горящих космолетах я слышал в каком-то фильме. Давайте перейдем сразу к делу, Кирилл Мефодьевич. Пока ребята отдыхают и мы здесь вдвоем, скажите мне правду. Что согнало вас с собственной планеты?

– Я говорил об этом уже не раз - Проклятие.

– Проклятие, Сущность, вселенское зло, - Иван Павлович загнул три пальца. - Как еще?

– Тень…

– Очень замечательно, - Сноровский загнул четвертый палец. - Все?

– Я не понимаю…

– Нет, дорогой пришелец, вы все прекрасно понимаете. Более того, вы отлично знаете, что это за тень и как с ней бороться. Только почему-то не говорите. Может быть, вас не надо было оставлять на привилегированном положении? Может, пострадав наравне с прочими сопланетниками, вы бы осознали, что не правы, и сознались?

– Мне не в чем сознаваться, Иван Павлович! Что вы такое говорите?!

– Какие планеты входят в империю Келлода?

– Что? - матронарм растерялся. - А какое это имеет отношение к Сущности и вообще… к текущей ситуации?

– Отвечать на вопрос! - взгляд Сноровского стал ледяным и колючим, а в голосе появилась сталь марки, как минимум, «30-ХГСА».

– Империю Келлода? - взгляд келла заметался по комнате. - Келлод, Диши, Арас…

– У Араса есть спутники?

– Два. Но они небольшие, используются как причальные системы и выносные станции гиперсвязи…

– Причальные? То есть вы и в космосе летаете, а не только через ворота шастаете?

– Да, конечно, хотя это сродни парусным регатам в век сверхзвуковых авиалайнеров…

– Понятно… - Сноровский задумался. - Дальше…

– Э-э… Декаб со спутниками. Сам он для жизни не годится, но на восьми из шестнадцати спутников созданы поселения, дальше Сибро. У него тоже много спутников, семнадцать, но освоены только семь, остальные слишком маленькие и бедные ископаемыми.

– А на самом Сибро - тишина?

– Да, он непригоден…

– Понятно. Что еще?

– Э-э… были еще две удаленные колонии, но с ними уже давно нет никакой связи…

– Сильно удаленные?

– У другой звезды.

– Стоп, а все, что вы сейчас перечислили, - у вашей? Как ее…

– Раан. Да, это ее спутники.

– Та-ак, - Иван Павлович задумался. - И что, вся эта империя рассыпалась под натиском Сущности?

– Нет, погиб только Келлод…

– Но вы говорили, что теперь ютитесь на Диши, почему вы не перебрались на этот… Арас?

– Но… мы не могли… мы… нам… просто нам подвернулась Земля, а она гораздо лучше Араса…

– И не волнует, что она уже занята. Так, что ли?

– Нет, конечно, мы учитывали этот факт. Ах, Иван Павлович, по большому счету, ну разве мы вам мешали?! Всю эту историю вы раскрутили исключительно из страха перед неизвестным. Ну и немного из гордыни. А ведь стоило нам найти точки соприкосновения, взаимные интересы…

– Как с Безносовым и компанией?

– Разве это было невыгодно? Полковник озолотился сам и существенно поднял уровень жизни половины сотрудников своего разведуправления. Это плохо?

– И все-таки ответьте мне на вопрос - почему именно Земля? Кто приказал прекратить поиск пригодных для колонизации планет и начать экспансию?

– У нас не оставалось времени…

– Или терпения?

– Возможно, и того и другого. Я все равно не понимаю, Иван Павлович, к чему вы клоните?

Вообще-то Сноровский ни к чему и не клонил. Он просто привычно докапывался до истины. Его что-то тревожило, причем так, что исследовательский зуд разгорался все сильнее, а это было верным признаком наличия в истории келлского переселения какой-то страшной тайны. Или хотя бы загадки. Как бы то ни было, келлы ни в какую не хотели ее раскрывать, и Ивана Павловича это раззадоривало, как подростка поднятая ветром юбка подружки.

– Ладно, Кирилл Мефодьевич, храните пока свою тайну, - Сноровский многозначительно усмехнулся. - Придет время, и вы ее все равно раскроете. Например, когда останетесь последним келлом на Земле. Только подумайте прямо сейчас - не будет ли вам одиноко? Может быть, пока не поздно, стоит объединить наши знания и спасти не только людей, но и келлов?

– Я подумаю, - ответил матронарм, уже не изображая полное непонимание… …Утро было насыщено теплом южного ветра и волнующими запахами весны. В такое утро не хотелось думать ни о чем неприятном или грустном, но Вера никак не могла сбросить груз тягостных размышлений и отделаться от чувства тревоги. Соловьев был где-то рядом, но его новая ужасная ипостась вызывала у девушки отчетливую нервную дрожь. Теперь она не знала, хочет ли снова оказаться рядом с этим человеком. Да и человеком ли? В кого превратился Андрей, соединив в себе отвратительные качества жестокого убийцы? В одного из тех монстров, что забивают насмерть прикладами мужчин и буквально разрывают на части безвинных девочек? В бессердечного циника, для которого надуманная целесообразность выше нормальных человеческих отношений? Вера подняла взгляд на Сноровского, который уже заканчивал раздавать ценные указания и теперь обратился непосредственно к ней.

– Вера, тебе поручается особо ответственный участок работы… Ты меня слушаешь?

– Да, да…

– Смотри на карту. Вот район: центр, вот эти кварталы, магазины, всякие заведеньица… Ходи, смотри, слушай и не забывай, что, кроме обычных чувств, у человека есть интуиция, а еще - мысленный контакт. Вполне возможно, что он выйдет на связь.

– Нет, - Вера сначала произнесла это слово и только потом сообразила, что возразила, не задумываясь. - Что - нет? - удивился Иван Павлович.

– Другой район, - растерянно повторила Вера за кем-то. Она пока ничего толком не понимала, но была готова поклясться, что повторяет чьи-то мысли. - Юго-Западный…

– Это ты сама придумала? - Сноровский внимательно посмотрел ей в глаза.

– Я… не знаю, - призналась она.

– Хорошо, - согласился Иван Павлович после недолгой паузы. - Женя будет неподалеку, Феликс тоже, мы с матронармом покатаемся по всяким тайным местечкам и переговорим с нужными людьми. Связь держи с Федором, он останется здесь, будет у нас координатором.

– Я поняла…

– Отлично. Значит, Юго-Запад? Ты уверена?

– Нет, но… так подсказал…

– Внутренний голос?

– Наверное…

– Ладно, - Сноровский вручил ей телефон. - Увидишь Андрея, в контакт не вступай. Вызывай нас и просто иди за ним следом, но чтобы он не заметил. Справишься?

– Попробую, только я же не профессиональный шпион…

– Понимаю. Но ты же видишь, какая польза от профессионалов. Уже скоро полгода пыжатся, а результат нулевой. А все потому, что не доверяют интуиции и слишком сильно надеются на логику… Все, ступай. И помни - никаких контактов! Это может быть опасным.

– Неужели вы думаете, что он меня…

– Кто его теперь поймет? А вдруг для него каждый человек - это потенциальный шпион неведомого врага - какие могут быть гарантии?

– Лично я бы у Бондаря этого испанца, как его… Дохлого, позаимствовал, - высказался стоящий у порога Феликс. - С параноиками лучше всего общаться через оптический прицел. Безопаснее.

Вера округлила глаза и испуганно посмотрела на Сноровского, а затем перевела взгляд на Евгения.

– Сами справимся, - ответил Логинов, подталкивая Сошникова к выходу. - Поехали…

– Иван Павлович, - рассеянно наблюдая за сборами, позвал Курилович, - можно вас подзадержать?

– А что? - Сноровский выждал, пока сотрудники уйдут, и обернулся к Федору: - Новости?

– Можно сказать и так, - программист махнул рукой на дверь в комнату, где стоял компьютер. - «ВТ» составил модель поведения Соловьева. Мне кажется, довольно интересную.

– Модель? Многообещающее словечко. Ну, и что там, на этой модели?

– Я, на основе наших вчерашних рассуждений, задал ему вопрос: как быть в ситуации, когда твой противник слишком силен, чтобы с ним сражаться, но на примере келлов становится ясно, что убежать, чтобы не стать орудием в его руках, тоже невозможно?

– И он тебя понял? - Иван Павлович усмехнулся. - Вопрос-то замысловатый и общий, без «определенного субъекта», или как там этот электрический гений еще выражается?

– Понял, - Курилович кивнул. - Даже пустился в несвойственные рассуждения. Ответил, что, если нельзя победить или убежать, следует противника обмануть.

– А если он хитер? Например, как все люди и даже суперкомпьютеры, вместе взятые?

– Вот тут-то «Вектор» меня и удивил. Он ответил, что сделать это следует, поступив вопреки логике и здравому смыслу.

– Это как раз очень логичный ответ, что тебя удивляет?

– Возможно, ответ логичный, но очень уж нехарактерный для «ВТ».

– Он же самообучающийся прибор?

– Да, но… кто его научил такому? Кто подбросил ему мысль о том, что уйти от всемогущего врага можно по неким лабиринтам-тоннелям из противоположных по сути оболочек сознания различных людей? Если человек владеет искусством реального, глубокого перевоплощения и способен проникать в души окружающих до самого дна, то он может стать кем угодно, а затем неожиданно сменить ипостась. То есть стать сначала убийцей-Призраком, а затем безгрешным священником, или проходимцем-аферистом, а после безвольным обывателем… Ну, а если он умеет менять еще и внешний облик… Так можно запутать любого наблюдателя, главное, выдержать темп самому. В случае с Соловьевым все развивается именно так. Для начала «гонки отрыва» он выбрал личность наемника - прямую противоположность ему прежнему.

– И долго он будет так «отрываться»?

– Трудно сказать. Возможно, до того момента, пока противник, грубо говоря, не «потеряет нюх» или не начнет нервничать. В обоих случаях враг может совершить какую-то ошибку, показать свой истинный облик или продемонстрировать на доступных примерах свой образ мышления. Вот тогда его можно будет атаковать.

– Как?

– Это уже вопрос Соловьеву. Хотя вряд ли у него есть точный ответ.

– Не знаю, почему, но мне кажется, что Андрей в чем-то ошибся, - Сноровский с ожесточением потер лысину. - Вот понимаю, что ему, наверное, виднее, но все равно остается какое-то чувство досады. Как будто вижу, что человек ошибается, и вроде бы могу ему помочь, но он сам того не хочет. А мне за него обидно, как может быть обидно за спивающегося родственника… близкого человека. Да-а… Но ты же не только об этом хотел поговорить, так, Федя?

– Да, меня беспокоит, откуда у «Вектора» взялись эти мысли?

– От хозяев?

– Вы же знаете его хозяев. Им некогда заниматься отвлеченным теоретизированием.

– Тогда откуда? Ты-то что думаешь?

– Может быть, от самого Андрея? Чтобы предупредить нас о нецелесообразности поисков…

– Возможно, - согласился Иван Павлович. - Только вряд ли он не понимает, что мы имеем на эту тему собственное мнение и никакие намеки нас не остановят. Он знает, что нам потребуются весомые доказательства его правоты. Где они? Горы трупов? Так это не аргументы и вообще не из этой оперы. Какая еще польза от его перевоплощения?

– Тогда это может быть кто-то, кто хочет, чтобы мы его остановили. Например, противник.

– Будет забавно, если противник окажется вовсе не чертом, а как раз ангелом. Но примем по умолчанию, что Андрей все-таки «хороший». Что же тогда делать?

– Вам же сказано - искать! - голос прямо-таки прозвенел, словно удар колокола, прямо в сознании обоих «управленцев».

– Вот опять, - Сноровский украдкой взглянул на потолок. - Ты слышал?

Федор повертел головой и испуганно кивнул.

– Это… балахон? - прошептал он.

– А вот поди разберись! - зло ответил Иван Павлович. - Без бутылки и не поймешь, кто это шепчет тебе в мозг! Однако я осмелюсь предположить, что и «Вектору» нашему нашептано тем же голосом. Так, невидимка?! Эй, что, слабо ответить?! Ну, и черт с тобой! - Он указал на телефон: - Твое рабочее место, Федя. Не боишься один оставаться?

– Я…

– Вот и хорошо, - Иван Павлович хлопнул его по плечу. - Кто может ударить, тот бьет, а не нашептывает. Так что не дрейфь. - Он снова взглянул на потолок. - Бесплотные голоса - бесплотные руки…

Он не стал уточнять, что этим самым бесплотным рукам под силу вкалывать людям цианид и расшвыривать их как кегли…

*Заказчик должен был появиться в условленном месте ровно в девять вечера.

Призрак не любил новых деловых партнеров и связывался с ними лишь по рекомендации проверенных почитателей своего таланта. Но для этого человека ему пришлось сделать исключение. За первое задание новый поклонник заплатил Призраку в два раза больше, чем расточительный Оборотень. Отказываться от таких сумм было неразумно. Цена второго задания возросла еще в два раза, но любознательный субъект поставил условие - для передачи денег встретиться лично. Призрак честно предупредил наивного заказчика, что не оставляет в живых людей, которые могут сопоставить его внешность с прозвищем, но тот настаивал.

Встреча была назначена в большом магазине, который работал круглосуточно, а значит, визави имел минимум две степени защиты: рамки металлоискателей на входе и прикрытие из многочисленных покупателей в любое время дня и ночи.

«Плюс - каждый второй наверняка будет человеком заказчика, а каждый первый магазинным охранником. Далее - он обязательно наденет бронежилет. Это и лишит его осторожности. Да и войдет он не через парадный вход, а через дверь для персонала. Значит, у него будет пушка, то есть еще один повод расслабиться и поверить в свою непобедимость».

Призрака ни один из этих условных уровней защиты особо не взволновал. Он понимал, что кто-то назначил за его голову крупную сумму, и теперь охотник за вознаграждением пытается заманить знаменитого соперника в примитивную ловушку. Откровенная наглость и непрофессионализм свидетельствовали о молодости и непомерных амбициях конкурента. Таких орлов Призрак не любил. Они держались на рынке специфических услуг недолго, но успевали изрядно подпортить инвестиционный климат. Подражая «мэтрам» или пытаясь перещеголять их, они зачастую вообще без контракта убирали случайных людей, лишь бы оказаться в поле зрения потенциальных заказчиков. Когда выяснялось, что «грязь» допущена новичком, все вставало на свои места, но до тех пор мастерам приходилось переживать довольно неприятные минуты стыда за свой цех. Ведь случайные люди были ни в чем не виноваты, и, по неписаным законам, их убийство квалифицировалось как дурной тон. Или, как было принято выражаться в кругу основных заказчиков, «по понятиям - западло»…

В своей нелюбви к придурковатым выскочкам он был не одинок, но создавать с коллегами совместные предприятия не любил, потому что не верил им ни на грош, а следовательно, проблему ему предстояло решать самостоятельно. Если, конечно, молодой конкурент не пригласил в капкан еще кого-нибудь из мастеров. Так сказать, для комплекта…

Практически сразу все пошло не так, как хотелось Призраку. До условленного времени оставалось еще полчаса, а на парковке перед супермаркетом уже стояли три подозрительных машины с работающими двигателями. Они, без сомнений, должны были отрезать пути отхода. Чуть дальше по улице был припаркован микроавтобус с затемненными стеклами и хорошо знакомым Призраку номером. Запоминать особые автомобильные номера давно стало для него чем-то вроде хобби. Отдел по борьбе с организованной преступностью это мог бы и учесть. Впрочем, скорее всего отдел и рад был бы так сделать, но скудное финансирование не позволяло часто менять машины оперативных групп. Призрак окинул взглядом окна дома на противоположной стороне улицы и усмехнулся. «Четыре снайпера для одного скромного задержания? Отчасти даже лестно. Или все-таки на раут приглашен не только я?»

Чтобы не вызывать подозрений, он вошел внутрь маркета и, получив на входе блестящую металлическую корзинку, направился к витринам с мясными продуктами. В магазине, против ожиданий, было на редкость безлюдно. Если неизвестный заказчик решил устранить конкурента, элементарно сдав его в лапы правосудия, доблестные милиционеры вполне могли ограничить доступ в зал некоторых категорий покупателей, чтобы потом спокойно вычислить своего клиента из тех, кто попался в наполненный снедью капкан. На это ума у них обычно хватало. Однако их гениальность была ограничена рамками инструкций. Они охотно впускали всех мужчин и молодых женщин, но каким-то образом незаметно отговаривали от посещения магазина мамаш с детьми, подростков и людей преклонного возраста. Словно точно знали, что Призрак не замаскируется под старика или многодетную хранительницу домашнего очага.

Он забросил в корзинку приличный кусок вырезки, пачку пельменей и, не глядя, что-то копченое. Двигался он медленно, внимательно наблюдая за поведением прочих покупателей, и когда мясной ряд закончился, Призрак уже точно знал, кто есть кто. Оперативники играли прекрасно. Не будь он мишенью, то мог бы даже одобрить их спектакль мысленным «верю!». Уставший клерк в недорогом костюме терзался проблемой выбора, стоя перед витриной с колбасными изделиями. Он мучительно высчитывал, насколько выгоднее было бы купить все это на рынке, хотя прекрасно понимал, что в столь поздний час выбора у него уже нет. Все рынки работали до семи. Вдоль рядов с красочными упаковками соков и консервированных фруктов брел угрюмый коротко стриженный тип в полуспортивной одежде. Он катил перед собой вместительную тележку, меланхолично сбрасывая в нее по экземпляру всего, что попадалось на пути. Доверху тележка должна была наполниться с минуты на минуту, и детина заведомо посматривал на нее с сожалением. Еще трое «актеров поневоле» сосредоточенно выбирали спиртные напитки, негромко обсуждая их явные и скрытые достоинства и недостатки. Троица расположилась на самой удобной для быстрого захвата позиции, и Призрак предусмотрительно оставил между собой и парнями пару стеллажей. Он прошел в молочный отдел и, прихватив там пакет кефира, направился к выходу.

Почти у самой кассы он едва не столкнулся с еще одним участником спектакля. Вернее - участницей. В отличие от товарищей девушка играла из рук вон плохо. Она, не стесняясь, смотрела на Призрака так, словно он должен был ее непременно узнать. Причем она явно хотела, чтобы он ее узнал. Что могла означать эта немая сцена, Призрак себе не представлял. Он окинул любопытную девицу оценивающим взглядом - натурально светлые волосы, приятный овал лица, волнующая линия губ, голубые глаза, фигура… в общем, реклама жевательной резинки, а не сотрудница «органов» - и неспешно двинулся дальше.

Рассчитавшись, он отвесил незамысловатый комплимент измученной за день девчушке-кассиру и все так же неторопливо вышел на улицу.

Окликнули его, только когда он свернул за угол.

– Одну минуту, - демонстрируя темно-бордовое удостоверение, произнес невысокий брюнет.

Он мог ничего и не предъявлять, профессиональная принадлежность горела на его невысоком лбу кремлевской звездой. Оперативник появился откуда-то из соседнего с магазином двора, и Призрак в очередной раз удивился. Служители закона взялись за дело всерьез. Это наводило на грустные размышления.

«И лежит наш путь далек… - подумал он, простодушно глядя на брюнета, - через море на восток… пора менять место жительства. Не то они, в конце концов, своего добьются».

– Чем могу? - изучив удостоверение, спросил он вслух.

– Простая формальность, - внимательно следя за его реакцией, заверил милиционер. - Вы оказались в зоне проведения спецоперации. У вас есть при себе документы?

Призрак чувствовал кожей, что, кроме любознательного брюнета, за его поведением пристально наблюдает минимум десять пар глаз. Причем две - через оптические прицелы.

– Я, собственно, всего лишь вышел за продуктами, - Призрак пожал плечами и виновато улыбнулся. - Я здесь неподалеку живу. Хотите, сбегаю за паспортом?

– Вы живете один? - строго глядя на собеседника, спросил брюнет.

– Один, временно. Жена с детьми на даче, - охотно ответил Призрак, - а мне отпуск пока не дают. Я недавно на работу устроился, время еще не подошло…

– Ваша фамилия, - милиционер разглядывал Призрака все еще недоверчиво.

– Колесников. Сергей Петрович.

– Что же вы хлеба не купили, Сергей Петрович? - брюнет неожиданно заглянул в продуктовый пакет. - Или вы приходили в магазин за чем-то другим?

– Хлеб у меня есть, - Призрак сохранял полное спокойствие. - Овощи, макароны всякие тоже. А вот мясное все закончилось. Белок, так сказать…

Он старался говорить голосом, полным предельного благодушия, и не забывал при этом простовато улыбаться. Для полноты картины он даже хотел высморкаться в просторный носовой платок, но потом решил, что это будет лишним.

– Белок, - задумчиво повторил брюнет. - Ну, хорошо, идите.

– Спасибо, - Призрак произнес это слегка подобострастно. - До свидания…

Можно было еще поклониться, желательно в пояс, но он не стал портить хороший спектакль дешевым эпатажем. Как и положено перепуганному внезапным вниманием со стороны властей обывателю, он суетливо перехватил ношу другой рукой, потом вернул ее в прежнюю позицию и засеменил в глубь начинающего зеленеть дворика. К серой панельной десятиэтажке. Ее он выбрал, не сомневаясь и доли секунды, как деталь, наиболее соответствующую легенде об оставленном женой неудачнике.

Он не видел, но знал наверняка, что, прежде чем вернуться в засаду, милиционер просверлил его затылок суровым взглядом почти до кости. Это не беспокоило Призрака, но предчувствие надвигающихся неприятностей оставалось. Тень была повсюду, и ее воля выворачивала обычный ход событий наизнанку…

Откуда в хорошо оцепленном квартале взялся вооруженный человек, он так и не понял. Возможно, ловцы попали в собственную волчью яму, и это был тот самый заказчик или один из его людей. Впрочем, это мог оказаться и кто-то из коллег Призрака, тоже польстившийся на большие деньги и пришедший на встречу.

Как бы то ни было, оживление быстро охватило все прилегающие к магазину дворики. Мимо Призрака пробежали сначала люди в штатском, затем несколько бойцов в черных масках. Спустя пару секунд раздался приглушенный выстрел, за ним еще один, более громкий, а по прошествии минуты центр событий переместился непосредственно в тот дворик, где находился Призрак. Преследуемый омоновцами стрелок пересек пустую детскую площадку и нырнул в кусты. Воины в масках рассыпались в цепь и несколько раз выстрелили наугад. Пули срезали десяток веток, разбили пару стекол в окнах замыкающего дворик серого дома и, чиркнув по панельным стенам, ушли в непредсказуемый полет.

Призрак предусмотрительно пригнулся и уже почти покинул опасную зону, как вдруг пыльный асфальт выкинул фортель. Он резко приблизился и хлопнул его по носу. В глазах у Призрака потемнело, а мысли свернулись в запутанный клубок. Думать в таком состоянии было непросто, и он не сразу сообразил, что дело не в мистических возможностях тротуара. Теплая струйка пробежала по затылку, шее, намочила воротник и, сменив направление, впиталась в ткань рубашки где-то на груди. Следом за ней побежала вторая, или это была та же, но теперь он лежал ничком на тротуаре, и потому жидкость стекала по щекам, расползаясь по асфальту темной лужей. Призрак попытался поднять голову, но шея ослабела, и попытка закончилась ничем. Он снова уткнулся лбом в липкую слякоть.

Постепенно сознание прояснилось, но вместе с нормальным восприятием окружающего мира пришла боль. Теперь он мог поднять голову, но не испытывал желания это делать.

– Ерунда какая-то получается, - откуда-то издалека донесся женский голос. - Соловьи не утки, в них не стреляют, чья фраза?

– Не знаю, - шепотом произнес Призрак, пытаясь уловить боковым зрением хотя бы очертания незнакомки.

– Забыл? Могу напомнить. Твоя это бравая присказка, Соловьев. Так что же ты разлегся? - Женщина потянула его за плечо и перевернула на бок. От смены положения тела у того вновь потемнело в глазах. - Симулируешь контузию? Подумаешь, рикошет!

– Спасибо… за моральную… поддержку, - выдавил из себя Призрак, безуспешно пытаясь удержать взгляд на лице незнакомки. - Я видел вас в магазине…

– Ага, память возвращается? - Девушка усмехнулась и помогла ему сесть. - Вспоминай дальше.

– Мы знакомы? - он наконец на секунду поборол симптом с высоконаучным названием нистагм и зафиксировал взгляд на ее лице. - Извините, но я…

– Вставай, Соловей, - незнакомка укоризненно покачала головой. - Не то тебя сейчас менты возьмут в оборот. Устанешь объяснительные писать, случайно ты здесь оказался или нет. Вставай, я тебя провожу. Где живешь, не забыл?

– Извините, - Призрак снова улегся лицом вниз.

Его желудок вывернулся почти наизнанку, прямо на туфли незнакомке. Против ожидания, она почти не огорчилась.

– Да, я вижу, плохо дело, - задумчиво произнесла девушка. - Скорее всего, от формальностей не отвертеться. Кто тебя кормит? Так один и живешь? Лапша какая-то, сосиски…

Она небрежно вытерла носок туфельки о траву и обернулась к подбежавшим омоновцам. Те выглядели немного растерянными.

– Он даже близко к зоне поражения не был, - пробормотал один, присаживаясь на корточки рядом с раненым. - Ты живой, мужик?

– Не мужик, а гражданин, - голос незнакомки стал суровым. - Промазали, стрелки ворошиловские? Телевидение мне вызвать или сами сдадитесь?

– Что же вы сразу-то? - возмутился второй милиционер. - Всякое же бывает… Спецоперация…

– А скончается случайный прохожий, что вы скажете его родственникам? - продолжила наступление девушка. - «Всякое бывает»? Или «Пусть не ходит по городу после девяти»? Так ведь комендантский час в нашем городе давно отменили, и все войны куда как южнее идут. А не дай бог выяснится, что вы перед своей спецоперацией по сто грамм для храбрости приняли! Тут тогда такое начнется! - Гражданочка, вы бы полегче… - тоскливо оглядываясь по сторонам, протянул первый, - мы сами все понимаем.

Кроме правоохранительных сотрудников, к месту происшествия уже стекались жиденькие ручейки любопытных жильцов.

– Грузите его в свою машину, нечего «Скорую» ждать, - решительно заявила девушка. - Отвезете, куда скажу, обойдемся без телевидения.

– Вы врач? - с надеждой в голосе спросил второй воин.

– Медсестра. В нашей клинике его быстро поставят на ноги, не то что в обычной больнице, где даже градусников нет. О таблетках или бинтах я и не говорю. Что стоите? Подгоняйте экипаж! Я пока перевяжу.

– Это, - первый милиционер выпрямился и задумчиво почесал в затылке, - это не положено вроде бы…

– А без премиальных остаться и ославиться на весь город положено? - привела девушка последний аргумент. - Кто из вас главный? Решайте быстрее!

Машину омоновцы подали ровно через десять секунд. А еще через минуту о происшествии остались только неприятные воспоминания у милиционеров и смутные подозрения у жильцов. Кровь на асфальте воины присыпали сухой травой и мусором, удачно успев все закончить до прибытия начальства.

С появлением во дворе высоких чинов центр всеобщего внимания сместился влево и «намертво» прикипел к тому месту, где лежал труп вооруженного бандита…

Как предполагали сыщики - знаменитого наемного убийцы по кличке Призрак…

Когда машина затормозила у подъезда частной клиники, выяснилось, что здесь ее уже ожидают. Санитары быстро выгрузили раненого из милицейского экипажа и переложили его на носилки. Сидевший за рулем милиционер проводил их внутрь приемного покоя, но дальше его не пустила все та же бойкая медсестра.

– И забудьте, куда увезли, - выпроваживая водителя за порог, заявила девушка. - Так всем будет спокойнее.

– Могила, - заверил ее милиционер.

Он торопливо сбежал по ступенькам и, перекрестившись, сел в машину. Осененный яркой «мигалкой» экипаж резво умчался в прохладные сумерки, а девушка, проводив его долгим взглядом, вернулась в приемный покой.

– Как самочувствие, Соловей? - незнакомка ласково погладила Призрака по руке.

– Доктор меня осмотрит?

– Все ясно и без осмотра, - она усмехнулась. - Выживешь. Вот только с памятью придется что-то придумать. Неудобно же, наверное, жить, совсем ничего не помня.

– Я все прекрасно помню, - прошептал он. - Меня зовут Сергей Петрович. Фамилия Колесников. Адрес свой тоже помню. И жену, и детей…

– Какую жену? - девушка хитро прищурилась. - Ту, которая тебя трехминутной лапшой и соевыми сосисками кормит? Такую хозяюшку ты бы на второй день из дома выгнал. Нет, Соловей, меня не проведешь. Но я не стану тебя пытать, обещаю. Колесников, значит, Колесников. Если, конечно, ты, конспиратор, ответишь мне на пару безобидных вопросов. Например, какая жестокая необходимость заставила тебя так внезапно исчезнуть и почему ты оказался именно в том месте, где менты ловили Призрака?

– Я действительно Колесников, - упрямо повторил Призрак.

– А я - английская королева! - неожиданно взорвалась девушка. - Отвечай, скотина, почему ты вдруг поднялся среди ночи и пропал на целых полгода?!

В ее глазах блеснули слезы, и она отвернулась.

– Если я признаю, что мы знакомы, вы не будете плакать? - осторожно спросил Призрак.

– Буду, - она коротко всхлипнула.

– Зачем вы мне помогли? Только не говорите снова, что я ваш бывший знакомый. Вас, наверное, обмануло мое феноменальное сходство с тем человеком. Такое случается…

– Не такое уж оно и феноменальное. Если честно - вообще никакого… Разве что фигура и рост… Но ты же сам нас всех… перевоспитал. На этих фокусах теперь даже меня не проведешь. Ладно, Соловьев-Колесников, слушай и делай вид, что ничего не понимаешь, если тебе так удобнее. Иван Павлович собрал новую команду. Той группы, с которой работал ты… то есть не ты, а тот, похожий… больше нет. Я не знаю, чем ты занимался все это время - может быть, чем-то поважнее войны, - но на твоем прежнем месте образовалась натуральная дыра. Без тебя все идет кувырком…

– Я плохо понимаю, о чем идет речь, но это и не важно, - он ненадолго задумался. - Сценарии, в соответствии с которыми в последнее время развиваются все события, выглядят почему-то очень схожими. Словно их писал один и тот же посредственный драматург… В общем, дело не в том, что вы остались без лидера. Все гораздо сложнее. Команда из нескольких человек с этим не справится…

– Вернись, а, - жалобно протянула девушка. - Если не в Управление, так хотя бы ко мне! Хотя бы на одну ночь!

– Довольно рискованное предложение, - Призрак попытался улыбнуться. - Поздним вечером, от красивой девушки, незнакомому мужчине… Не боитесь?

– О сегодняшней ночи речь не идет, - она вздохнула и поправила подушку в изголовье кровати. - Ложись, болезный, переночуешь здесь, а с рассветом можешь проваливать на все четыре стороны. Хотя можешь и врача дождаться… Пашков теперь здесь работает. Он будет через час или даже раньше… Ты все-таки отыскал приключения на свою голову, вдруг череп не так срастется, совсем без памяти останешься. Палычу я все передам. Но, если передумаешь, мой телефон тебе известен.

– Я даже имени вашего пока не расслышал, - твердо возразил он. - Как, говорите, вас зовут?

– А я и не говорила, - девушка пожала плечами. - Вера. Как глупо! Представляться тому, кто тебя знает, да еще так!

Она сердито фыркнула и вышла в смежную комнату. Дверью при этом она хлопнула так, что Призрака едва не парализовало. Даже вибрация пола или движение воздуха причиняли ему сильную головную боль.

«Все-таки они не справились, - он зажмурился. - Вернуться? Нет, Тень важнее. Если не я, то и никто. Придет время, я вернусь, но не сейчас. Сноровский поймет, что происходит. Очень скоро поймет и примет меры. Вот тогда я и вернусь. А пока…»

Он расслабил веки, затем заставил себя отвлечься и забыть о боли. Медитация помогла, и все переживания, опасения и тревожные раздумья ушли куда-то на второй план. Призрак! Он снова был Призраком. Безжалостным и хитрым наемником…

Которому завтра вечером предстояло совершить нечто выдающееся.

Выполнить довольно сложное задание, будучи раненым и, скорее всего, едва очнувшимся от наркоза.

Как решить возникшую проблему, он пока не представлял. Сам идти он не мог, а вместо него идти было некому. Впрочем…

Призрак нащупал в кармане пластиковую карточку. Это было последнее средство, которое он поклялся применить только в крайнем случае, но, возможно, этот случай как раз и выпал.

«Или нет? - Он вынул карточку из кармана и повертел ее перед глазами. - Утром. Подожду до утра. Если не станет лучше, тогда и карты в руки. Спешить в таких делах нельзя…»

Он спрятал кусочек пластика в карман и вновь зажмурился. В этот раз медитировать пришлось дольше. И почти безрезультатно. Чувство тревоги так и не исчезло, а боль только усилилась…

*Вера встретила товарищей на крыльце. Она еще не успела раскрыть рот, чтобы обрисовать ситуацию, а прибывшие следом за «управленцами» воины уже скрылись в приемном покое. Вместе с ними ушел и Евгений. На крыльце остались Сноровский, Феликс и Федор. Кирилл Мефодьевич приехать пока не успел.

– Не будем шуметь, - сказал Иван Павлович, придерживая Веру за рукав, - их там сейчас и так много.

– Его нельзя беспокоить! Он тяжело ранен!

– Ничего, один переезд он выдержит. Оставлять его здесь слишком опасно.

– Но никто же не знает, кто он…

– Это ты так думаешь. Там, у супермаркета, сейчас большой разбор полетов начался. Омоновцы уже поняли, что не того завалили, и теперь ищут правду. Долго твои друзья-стрелки не выдержат, признаются, что увезли случайного прохожего в частную больничку, вот тут-то и начнется… Пашков приехал?

– Да, но он…

– В хорошем настроении?

– Да, причем в сильно хорошем…

– Вот алкоголик!

– После рабочего дня имею право, - заявил лениво жующий резинку доктор. Он появился на крыльце бесшумно, словно тень. - Пожалте к нашему шалашу…

– Что с больным? - спросил Сноровский, проходя за ним в приемное отделение.

– Пуля у него в основании черепа застряла, - ответил Пашков. - Рикошет, по всей видимости, иначе он давно бы уже почил в бозе.

– А прогноз?

– Смотря как вы с ним поступите. Транспортировать его категорически нельзя. Оперировать надо, и как можно быстрее. Иначе - летальный исход, без сомнений. Вот такой прогноз.

– Иван Павлович! - забеспокоилась Вера. - Давайте что-нибудь придумаем!

– Что тут придумаешь? - Сноровский развел руками. - Если Володя до утра управится, можно будет как-то поманеврировать, а если нет - придется сдать правосудию… Управишься?

Пашков распечатал свежую резинку и взглянул на часы.

– Ну, я могу позвонить кое-каким консультантам, профессору одному… только за просто так ничего не делается…

– Это понятно. Вызывай.

– И что мне им сказать? Тут ведь криминалом ко всему прочему попахивает…

– Сколько они берут за консультацию с последующей операцией?

– Кто как…

– Вызывай того, кто подороже… две цены.

– Вы, видимо, слабо представляете себе, что такое одна цена, - скептически заметил Пашков.

– Володя, не утомляй, - оборвал его Иван Павлович. - Пятьдесят хватит?

– На всех, - доктор кивнул.

– Тебе отдельно подкинем…

– Тогда и в сорок можно уложиться. Они еще и со своими инструментами приедут.

– Иван Павлович, - позвал из палаты Бондарь. Опергруппу «тунгусов» возглавлял лично он.

– Что, Тима? - Сноровский подошел к двери палаты и заглянул внутрь. - Точно здесь? Пашков!

– Что вы кричите? Ночь же! - в коридоре появилась пожилая медсестра. - Не на базаре находитесь. В больнице.

Путь ей преградил один из бойцов.

– Идите, мамаша, куда шли…

– А я на свое рабочее место шла! - медсестра попыталась пройти мимо воина, но тот вытянул руку и равнодушно развернул ее в обратном направлении.

– Ты что это руки распускаешь, паршивец! - взвизгнула сестра.

– Тихо, Элеонора Карловна, прошу вас, - взмолился Пашков.

– Что это за типы, Владимир Яковлевич?! Это за тем подстреленным приехали?! Добить?

– Элеонора Карловна!

– Развелось их тут, особенно после «черного ноября»! Безобразие! Чего вам неймется-то?! Только начал народ по-человечески жить, так нет - войну затеяли! Но и войну вроде бы перетерпели, а лучше не стало, снова, как в перестроечные времена, - одни бандиты кругом! Ушел ваш раненый! Вот только что мимо меня проковылял через черный ход…

– Дохлый, Панкрат, быстро! - приказал Бондарь, и двое «тунгусов» метнулись в сторону черного хода.

– Как же так, Володя? - Сноровский незаметно прижал Пашкова плечом к стене. - Пуля в башке, а он просто взял и куда-то ушел…

– Вера, - спокойно позвал доктор, - будь любезна, принеси снимок, там, над моим столом в зажиме висит, еще влажный… там рентгенограмма черепа только одна, не перепутаешь…

Вера действительно принесла снимок очень быстро.

Иван Павлович рассмотрел его на просвет и хмыкнул.

– Пуля…

– Пять, сорок пять, - добавил Бондарь. - Точно его физиономия?

– А ты не видишь? - Пашков усмехнулся. - Тогда прочти, что внизу написано.

– Написать можно что угодно…

– А мне это надо?

– Как же он тогда умудрился уйти?

В коридоре вновь объявился запыхавшийся Дохлый. Он сглотнул вязкую слюну и развел руками:

– Нет его… нигде… трщ капитан… Панкрат там на дверях остался, а Логинов пошел территорию проверять, только темно…

– Вот. Не просто уйти, а еще и убежать, - добавил Сноровский, указывая на воина.

– Слушайте, Иван Павлович, кто у нас спец по всяким тарелкам, келлам и прочей фантастике? - Доктор высвободился из-под его плеча. - Вы и объясняйте, почему человек вместо того, чтобы сыграть в ящик, играет с вашими бойцами в прятки…

Сноровский поджал губы и перевел взгляд на Веру. Та смотрела куда-то дальше по коридору, мимо него, «тунгусов» и о чем-то шепчущихся Феликса и Федора. Иван Павлович проследил за ее взглядом и уставился на торцевую стену. Кроме поясняющих табличек со стрелками, вправо - в боковой коридорчик и влево-вверх - на лестницу, на стене не проступало никакой полезной информации. Вера тем не менее не отрывала от нее глаз, словно читала на окрашенной поверхности какие-то слова.

– Ве-ра, - негромко обратился Сноровский, - ты что-то увидела?

Девушка перевела стеклянный взгляд на директора и нездорово улыбнулась.

– Я, может быть, ошибаюсь…

Иван Павлович встал рядом с ней и тоже взглянул на стену. Обычная оштукатуренная поверхность, вымазанная голубенькой краской. Ну, разве что не стандартной, отечественной, а импортной - все-таки частная клиника. Сноровский сделал несколько шагов к стене и склонил голову набок.

– Что? - спросил Бондарь. - Опять чертовщинка?

– А вот сам взгляни, - предложил Иван Павлович. - Элеонора… э-э… Карловна, можно вас на минуточку?

– Да… - медсестра подошла и, нервно поправив накрахмаленную шапочку, встала в ряд с гостями.

– Черный ход - это где?

– Вы шутите?! - она указала на стену. - Вот же он!

– Вы его видите?

Женщина сдавленно усмехнулась и покачала головой.

– Нет… но… я не понимаю…

– Это не страшно, - успокоил ее Иван Павлович. - Дохлый, ты отсюда выбегал?

– Так… это… нет, направо, потом налево, стеклянный такой фасад, а в нем дверь…

– Там летний сад и выход во дворик для прогулок, - пояснила медсестра, - а черный ход с пожарным щитом и дежурным освещением здесь, все, как полагается…

Она снова вытянула руку, указывая на стену, но тут же отдернула ее, будто обожглась.

– И ведет он, естественно, не во внутренний дворик, а на улицу, - закончил Бондарь. - Теперь все ясно. Вот так он и действует. Поэтому его никто не мог поймать.

– Нет, он же телепат, такие фокусы не по его части, - возразил Сноровский.

– Какие - такие? - поинтересовался Тимофей, приближаясь к стене. Недолго думая, он погрузил руку прямо в препятствие и вынул из стенки красное ведро. - Ваше? - он обернулся к медсестре.

Та охнула и попятилась, судорожно отмахиваясь, словно от роя назойливых мух.

– Хм, - Иван Павлович тряхнул головой. - Он растет - не угонишься. Так и до массового гипноза дело может дойти. Ну, в смысле, в масштабе страны…

– Вряд ли он полезет в президенты, - Бондарь повесил ведро на пожарный щит.

– А-а… - Пашков удивленно поднял брови и указал на черный ход. Дверь, щит, лампочка - все было на месте.

– Ага, - Сноровский похлопал его по плечу. - Иди, Володя, выпей, чтобы так не волноваться.

– Я завязал, - доктор вынул из кармана халата плоскую бутылку с коньяком и вручил ее Дохлому, - помянешь вместо меня…

– Кого?! - воин вздрогнул и выронил бутылку. - Что, еще кого-то потеряли?!

– Сам бы я ее разбить не смог, - ответил Пашков, с сожалением глядя на осколки. - Все, теперь точно завязал…

– Да я тебя сейчас! - Дохлый протянул руку к горлу доктора.

– Отставить! - приказал Бондарь. - А вы, доктор, идите-ка отдыхать… Не то со своими специфическими шуточками нарветесь на неприятности.

– Ушел, - врач пожал плечами и удалился в кабинет.

– Коз-зел, - процедил ему вслед Дохлый.

– Ладно, пойдем проверять оцепление, - сказал Бондарь. - Хотя вряд ли его кто-то увидел. С такими-то фокусами… Надо же… Копперхед, мать его…

– Копперфилд, - поправил Феликс. - Идите, идите, а мы тут побудем… Иван Павлович, у нас с Федей мысль возникла.

– Насчет чего? - Насчет того, что Соловьев так вот легко ушел с автоматной пулей в основании черепа.

– Ну?

– Помните ту карту, что вы отняли у матронарма?

– Не отнял, а взял напрокат… - Сноровский похлопал себя по лбу: - Как же это я сам-то не сообразил?! Точно! Коро-карта!

– Вот именно - Коро, - многозначительно подсказал Сошников.

– Где Мефодьевич?

– Едет сюда…

– Звони, пусть едет к вам на эту… внесистемную базу. И мы туда же выдвинемся. Все, ларчик захлопнулся. Никуда он теперь не ускользнет! Пусть хоть десять раз нас всех загипнотизирует!

Вид с крыши соседнего дома был довольно серым, но человека в черном одеянии он не интересовал. Его больше занимали три удаляющихся от больницы объекта. Первый - микроавтобус «тунгусов», второй - машина Сноровского и компании, и третий - невидимый без специальной подготовки ни одному живому существу, бесформенный, одновременно энергетический и материальный поток неопределимой сущности. Того, что пребывало сразу в пяти агрегатных состояниях и еще немного в шестом - в состоянии абсолютной пустоты. Того, что обладало способностью мыслить и не могло этого делать, так как не имело определенного вида и никак себя не самоидентифицировало. Того, что постоянно стремилось разрушать, но искало в этом процессе успокоение. Того, что сторонилось сложносочиненных систем, но не могло преодолеть свое влечение к сложнейшей системе вселенной - человеку и его сознанию…