Кампучия (Камбоджа), 29 февраля 1984 года

Большое Зло плясало во внутренней пустоте джигу. Андрей не знал, как должен выглядеть этот танец, поскольку слышал о нем лишь краем уха, но почему-то решил, что это именно джига. Правда, с элементами брейк-данса, который начал входить в моду незадолго до того, как Лунев ушел в армию.

Большое Зло ликовало. Оно победило и теперь могло делать с Луневым все, что угодно. Подчинять, унижать, топтать, жарить на сковородке, варить в котле… все, что угодно. И у Андрея не было сил, чтобы этому сопротивляться. Холод внутренней пустоты сковал руки и ноги. Лунев не мог ни отмахнуться от Зла, ни хотя бы показать ему фигу. Полная беспомощность.

Зло приблизилось настолько, что Андрей сумел рассмотреть его физиономию, но толку от этого оказалось мало. Лунев не узнавал это существо. Оно было похоже на человека, но кого конкретно оно напоминает, Андрей определить не сумел. Зато сумел вдруг резко податься вперед и почти боднул воплощение Зла. В цель Андрей не попал, но этим движением он будто бы расколол темную ледяную витрину, которая отделяла Лунева от внешнего мира.

На смену холоду резко пришла привычная душная жара, а руки и ноги ощутили тупую боль от натянувшихся веревок. Андрей открыл глаза, судорожно вдохнул… и сразу вспомнил все, что произошло за минуту до погружения в пустоту. Разбудить память помог вид нескольких десятков тел, лежащих вокруг дерева, к которому Лунев оказался привязан.

– …Я тебе говорю!

– Да пошел ты!

– Привязывают козу, потом садятся в засаду и ждут тигра.

– Прохор, заколебал!

– Отвечаю, так охотятся!

Андрей посмотрел вправо. К двум соседним деревьям были привязаны Прохоров и Гаврилов. Слева так же, как все остальные – спиной к пальме и со связанными с другой стороны дерева руками, висел обмякший Купер. В отличие от Андрея, матрос Бондаренко все еще пребывал в своей внутренней пустоте.

– Студент! – Сержант заметил, что Андрей пришел в себя. – А мы гадаем, грохнули вас с Купером или тоже привязали живьем.

– Я пока и сам не понял, – Лунев поморщился. – Отоварили от души.

– А нас просто отметелили, – Гаврилов вздохнул.

– Ладно трындеть, – проронил сержант. – Звезданули пару раз для острастки – и к пальмам. У меня сил не было сопротивляться.

– А я не ожидал! – торопливо добавил Гаврилов. – И вообще у меня после прошлого раза в голове все гудело, какой там сопротивляться?

– Кто вязал, фаранги? – Андрей встретился взглядом с Прохоровым.

– Вроде они, – сержант смотрел так, словно не чувствовал за собой никакой вины.

Видимо, Прохоров пытался списать все свои грехи на отравление. Что ж, на данном этапе Андрей тоже был склонен замять инцидент. Главное из него Лунев вынес – теперь он знал, чего можно ожидать от Прохорова, а обиды и разбирательства могли потерпеть до лучших времен. Все, как в случае с Фроловым и его неприятным высказыванием там, в подземелье.

– А зачем, как думаете?

– Я ж говорю, – сержант кивком указал на Гаврилова. – Мы вроде приманки. Придут еще кхмеры, увидят море трупаков и нас, соберутся вокруг, начнут полевой суд устраивать, тут фаранги и перестреляют их к чертовой бабушке. Вместе с нами.

– Понятно же, раз мы привязаны, значит, не наших рук дело, – Андрей обвел взглядом место побоища.

– Это нам понятно, – сержант помотал головой. – У кхмеров точно крыши сорвет. Они ведь и так психотрахнутые, а тут такое море крови!

– И зачем это фарангам?

– Ну как… они ж за эту линию обороны отвечают, а личного состава им не хватает, чтоб весь рубеж закрыть. Вот и хитрят.

– А я думаю, в жертву нас решили принести! – зловещим шепотом заявил Гаврилов. – Духам лесным! Я видел, как эти чудища из кустов появлялись, а потом исчезали. Бля буду, Духи!

– Не Духи это были, – возразил Лунев. – Фаранги. Их плащи, оказывается, еще и маскируют неслабо. Сам наблюдал, как внезапно они появились и кхмеров покрошили.

– Я тоже сам видел! – запротестовал Гаврилов. – Это Духи были! Не бывает такого камуфляжа!

– Выходит, что бывает, – спокойно парировал Лунев. – Не веришь, у Купера спроси.

– Спросишь у него… он в отключке до сих пор.

– Вроде зашевелился. Эй, Купер, ты живой?

– Говорила мама, ложись в дурку, сынок, – хрипло проворчал Купер. – Месяц полежишь, зато от армии откосишь навсегда. Не послушался… теперь жалею.

– С возвращением, – сказал Лунев. – Чем тебе здесь не дурдом?

– Об этом и толкую, – Купер поерзал, проверяя веревки на прочность. – Крепко привязали местные санитары… «иноверы-изуверцы». Сами-то далеко?

– Не видно нигде.

– Потому что им с Духами неохота сталкиваться, – заявил Гаврилов. – Вот увидите, я прав!

– Да типун тебе на язык, – Прохоров сплюнул через плечо. – Еще только с Духами нам не хватало столкнуться! Будто бы нам без них мало досталось!

– Тихо, пацаны! – вдруг насторожился Лунев. – Слышите?

– Опять? – Прохоров ухмыльнулся. – Ты уже запомни, что таких локаторов, как те, что у тебя, нет больше ни у кого, даже у акустиков на корабле.

– Тихо, говорю!

Андрей обернулся в сторону просвета напротив ямы. Если смотреть с новой позиции морпехов, яма находилась в конце чего-то вроде естественной зеленой аллеи, и на сорок метров к востоку видимость была отличной. Вот почему, когда Лунев взглянул в восточном направлении, услышанные им посторонние звуки – шорохи и шелест – совместились с изображением, и Андрею открылась полноценная картина происходящего.

Честно говоря, лучше бы не открывалась. Умер бы спокойно, даже не поняв, от чего, да и все дела. А так, похоже, перед смертью предстояло еще понервничать и помучиться. Особенно – понервничать.

По лесу медленно, но верно – со скоростью приблизительно метр в секунду – и прямо на морпехов двигалась едва различимая стена из дрожащего, словно марево над перегретым шоссе, воздуха, а за ней будто бы шел материализованный мультик, только с привычной натуральной частотой кадров.

Заключалась жутковатая мультипликация в следующем: деревья, кусты и трава вдруг локально обретали способность шевелиться не только под напором ветра, а самостоятельно, и на какой-то миг формировали из своих листьев, веток и травинок подобие огромной человеческой фигуры – метров трех ростом. Затем эту же фигуру лепила зелень, растущая впереди, а ветки и листья на предыдущем участке зарослей безвольно повисали, как, впрочем, и положено приличным растениям. Таким образом деревья и кусты передавали друг другу своеобразную эстафету анимации. У сторонних наблюдателей создавалась полнейшая иллюзия, что сквозь джунгли идут некие зеленые великаны-гуманоиды. Но идут, не проламываясь сквозь густые заросли, а как бы формируясь из зелени, исчезая и снова формируясь, но уже чуть дальше.

Что примечательно, на открытых участках существа из зелени не исчезали, а словно уходили под землю по плечи. Над поверхностью оставались сделанные из дерна головы, которые не прорезали почву, оставляя за собой траншеи, а приподнимали ее верхний слой и гнали его вперед, как причудливую волну формы человеческого скульптурного бюста. Достигая новой «зеленки», существа опять вставали в полный рост и снова гнали по зарослям загадочную волну, образующую их тела.

С одной стороны, ничего пугающего в этих существах не было. Они не скалились, не показывали жестами, что намерены стереть всех на своем пути в порошок, но смотреть на них все равно было страшно. Просто потому, что… страшно!

– Духи! – дрожащим голосом проронил Гаврилов. – Что я говорил! Это лесные Духи!

– Тихо ты! – громко шепнул Прохоров. – И не дергайся! Может, не заметят!

Волна дрожащего перегретого воздуха прошла над местом побоища, и тела погибших кхмеров начали стремительно превращаться в гнилую зеленую кашу – ту самую плесень, которая сыграла с морпехами злую шутку на каменистом склоне. Зелено-бурая гниль быстро расползалась по земле и исчезала среди травы, а на месте оставались только шмотки – тоже насквозь гнилые, и неорганические артефакты, например, металл, то есть оружие. Все остальное, включая деревянные приклады автоматов и рукоятки ножей, становилось гнилью и трухой.

Как повлияет вибрация странной волны на живые организмы, бойцы узнали уже в следующий миг. Дрожащий воздух вызвал нестерпимый кожный зуд и заставил мелко вибрировать внутренности. Морпехи принялись невольно извиваться, трястись и даже клацать зубами, а когда первая реакция прошла, каждый начал сходить с ума по-своему. Лунев стиснул зубы, крепко зажмурился и затрясся, словно от холода, Прохор начал рычать и ненормально ржать одновременно, Гаврилов заскулил, а Бондаренко принялся кряхтеть, будто бы поднимал какие-то тяжести.

Демаскирующие телодвижения и звуки, издаваемые морпехами, не сразу привлекли внимание невероятных существ. Лишь когда одно из существ трансформировало зелень поблизости от Купера, даже прихватило ветку дерева, к которому он был привязан, и Федор заорал от страха, зеленый Дух резко обернулся в сторону Купера.

Момент был, что и говорить, критический, но Дух почему-то задумался и не размазал Федора по пальме тонким слоем, предварительно превратив его в плесень. Может, потому, что Бондаренко прекратил орать и замер с открытым ртом и квадратными от страха глазами?

– Купер, замри! – с запозданием шепнул Андрей. – Он тебя не видит!

Опровергая версию Лунева, существо вдруг раскрыло условный рот точно, как Федор, и громко зашелестело.

– А-а, – вдруг заорал Прохоров, легко отлепляясь от пальмы и бросаясь к ближайшей кучке не сгнивших вещей.

Лунев удивленно обернулся, и тут до него дошло, что он тоже больше не привязан. Андрей сильно оттолкнулся от дерева, тоже бросился к ближайшей груде железа и выхватил из нее здоровенный тесак для прорубания джунглей, местный аналог мачете. Прохоров отыскал что-то похожее. Вооружившись, бойцы развернулись и начали кромсать заросли, из которых был сделан Дух, заинтересовавшийся Купером.

Активность садовников-любителей явно не понравилась Духу. Видимо, он не планировал на сегодня художественную стрижку своей кроны. Существо громко зашелестело, ударило веткой Луневу по рукам, выбив мачете, а затем хлестануло Прохора, да так, что тот отлетел на пять метров.

Но хуже было другое, Лунев и Прохор привлекли внимание остальных Духов. Существа начали приближаться, заключая морпехов в плотное кольцо. Пока Андрей подбирал свой тесак и помогал подняться Прохорову, Купер тоже отыскал нож, а еще выудил из плесени пару гранат. Бойцам оставалось выстроиться, как те кхмеры, в круг, и принять последний бой, но для комплекта не хватало Гаврилова. Он стоял, прижавшись спиной к своему дереву, и не шевелился. Казалось, даже не дышал. И Духи проходили мимо него. Они снова будто бы не видели матроса.

– Все-таки в этом был какой-то смысл, – проронил Лунев.

– В чем? – потирая ушибленную грудь и морщась, спросил Прохоров.

– Возможно, привязав к деревьям, фаранги хотели не подставить нас, а наоборот – спасти.

– Ты серьезно?

– Наверное, пока мы были в плотном контакте с пальмами, Духи считали нас их частью. Если б Федор не заорал… они так и прошли бы мимо.

– Я непроизвольно!

– Претензий нет, – Лунев поднял тесак над плечом. – К бою, пацаны.

– Гнилостно-плесневых удобрений в почве скоро станет явно больше… – Купер подкинул на ладони гранату. – Как думаете, поможет?

– Не спеши, – Андрей качнул головой. – Меня смущает, что мы вдруг отвязались. Как?

– Веревки перерезаны, – Купер кивком указал на обрывки веревок, которые валялись у ближайшего дерева.

– Ну, с богом…

Прохоров тоже поднял тесак и уже открыл рот, чтобы заорать «Ура!» и броситься на ближайшего Духа, но неподалеку вдруг стукнул одиночный выстрел и пуля едва не срезала сержанту кончик носа. Прохор отпрянул, обернулся и беззвучно выругался. Андрей тоже мельком взглянул на стрелка, а затем толкнул сержанта в бок и взглядом указал в противоположную сторону, туда, где секундой раньше было больше всего зеленых Духов.

Ближайшие заросли вместе с интегрированными в них существами вмиг превратились в мельчайшую, свежую, прохладную, влажную зеленую пыль. И запах разлился волшебный, как на сенокосе. И это всего лишь после одного выстрела. Зона поражения выглядела даже слишком серьезно. После выстрела образовалась лишенная растительности и присыпанная зеленой пылью просека примерно десять на сто метров.

Стукнул еще один выстрел, и просека прямо на глазах у морпехов сделалась вдвое длиннее. Но самое главное, Духи резко подались в стороны, практически шарахнулись и от просеки, и от бойцов, стоявших в ее начале. Правда, совсем лесные Духи не исчезли. Просто отошли подальше и принялись возмущенно шелестеть листвой и угрожающе скрипеть ветками и сучьями.

– Даже не знаю, кого больше бояться… – с вымученной усмешкой произнес Прохоров, оборачиваясь к стрелку, – этих леших или ожившую утопленницу.

– Привет, мальчики, – сказала Люся, снова целясь в просвет просеки. – Отойдите назад меня. Считайте до десяти. Сейчас побежим.

– Опять? – Прохор вздохнул.

– Духи сердиться, – Люся выстрелила еще раз.

Просека стала длиннее втрое, и в конце ее забрезжил просвет. Получалось, что с помощью «волшебных» патронов Люся проложила дорогу до какой-то открытой местности.

– А говорила, нельзя стрелять, Большое Зло, – припомнил Прохоров.

– Нельзя стрелять живых. Духи можно.

– Они вроде отошли, – заметил Прохоров.

– Они есть везде в зелени, – Люся стволом указала на левый, а затем на правый край просеки. – Здесь узко. Могут схватить длинными ветками.

– Слушай, а как ты выплыла?

– Позже говорить, – Люся смерила взглядом Гаврилова и обернулась к Луневу. – Он не бежать! Босиком нельзя! Зеленая пыль опасно.

– Намек понял, – Андрей взвалил Гаврилова на плечо и побежал за остальными.

Матрос что-то возмущенно промычал, но членораздельно свой протест так и не озвучил. Примерно на полпути Лунева попытался сменить Купер, но Андрей отмахнулся и указал вправо, предлагая Федору следить за существами, которые двинулись параллельно просеке. Скорость передвижения Духов постепенно росла, и вскоре они обогнали морпехов.

Как оказалось, идущая впереди существ волна мелкой вибрации была не единственным признаком, выдающим их присутствие. Позади лесных Духов шла еще одна волна, но вибрация воздуха имела большую амплитуду. От этой вибрации матросы не корчились, как от дьявольской щекотки, зато начали спотыкаться на ровном месте – тяжелые воздушные волны подталкивали в спину, сбивая с шага. А еще эта вибрация заставляла все внутренности будто бы подпрыгивать, и этот внутренний хаос не только сбивал с шага, но и оказывал отрицательное воздействие на организм в целом. Тяжелая вибрация лишила морпехов «и слов, и музыки, и сил». Андрей едва не уронил Гаврилова, который содрогался от ударов воздушных волн совершенно не в такт шагам носильщика.

– Еще… мало-мало! – крикнула Люся.

Бойцы и сами видели, что пробежать осталось каких-то полста метров, но еще они видели, что в оставшейся полупрозрачной стенке из зелени формируются сразу три существа. И то, что тела этих Духов получались неплотными, не делало их менее опасными. Особенно, если учесть, что существа быстро сплетали нечто вроде сети из лиан. Еще немного – и прозрачный перелесок мог стать непроходимым.

– Стреляй! – прохрипел Лунев.

– Патроны… мало! – Люся покачала головой, но все-таки подняла автомат и выстрелила.

Облако зеленой пыли опустилось на землю как раз, когда морпехи достигли последнего отрезка просеки. Купер и сержант вырвались на оперативный простор, притормозили, но Люся заставила их отбежать подальше. И правильно сделала. Мстительные лесные Духи постарались оставить последнее слово за собой. Они зашумели листвой, заскрежетали ветвями и принялись хлестать длинными плетьми из лиан прилегающую к лесу пустошь.

До авангарда плети не дотянулись, а вот Луневу и Гаврилову по нескольку ударов досталось. Один удар пришелся вскользь Андрею по спине, а другой хлестанул под колени, и Лунев рухнул как подкошенный. Гаврилов покатился вперед, получил пару обжигающих ударов самыми кончиками плетей, завопил, вскочил на четвереньки и быстро пополз к товарищам.

Купер бросился было помогать Луневу, но Андрей сумел подняться и доковылял до безопасной зоны самостоятельно.

– Я же говорил… – едва дыша, прохрипел Гаврилов. – Духи это были! Сразу! А вы… фаранги, фаранги!

– Нет, главное… я его… тесаком… а он… – Прохоров тоже никак не мог восстановить дыхание. – Как будто… просто кусты порубил. Но ведь… он… они… как человеки… выглядели!

– Чертовщина, – выдохнул Лунев. – Я давно ее чую. Еще утром, на посту… уловил. Так и крадется за нами по пятам.

– Теперь не крадется, теперь гонится в полный рост, – возразил Купер, оглядываясь. – Вон, снуют, как тигры по клетке. Только сунься к ним опять, порвут, как мойву.

В зарослях действительно угадывалось движение, и то там, то тут можно было разглядеть фигуры и слепые лица-маски лесных Духов… ну, или кто там был на самом деле… замаскированные фаранги? Почему-то в этот вариант Андрею не верилось. Нет, он не принял версию Гаврилова и Люси, в Духов не поверил, но и фарангами эти существа быть не могли. Чистильщики ведь состояли из крови и плоти, а не из веток и листвы.

– Получил леща? – отдышавшись, спросил Прохоров и помог Гаврилову подняться на ноги.

– Смешно, да? – Гаврилов потер поясницу и чуть ниже. – Тебе бы так!

– Я видел, они под землей ползали, – сказал Андрей Люсе.

– Нет, здесь не их территория, – Люся указала на болотные кочки за спиной. – Здесь другие Духи. Мы их не сердили. Можем идти.

– Через болото? – Андрей утер со лба пот. – Ты видишь тропу?

– Тропы больше нет, но я знаю путь. Обойти справа. Там сухо, там проход.

– Как всегда, задний? – проронил сержант Прохоров.

– А как нам не рассердить еще и этих Духов? – спросил Гаврилов.

– Встретим туман, обойти, – ответила Люся. – Они видят тех, кто входит в туман. Без него не видят.

– Какой туман среди бела дня? – спросил Купер. – Разве так бывает?

– Здесь бывает, – уверенно заявила Люся. – Идите за мной.

– Гаврюху опять нести? – спросил Прохоров.

– Здесь можно босиком, – разрешила проводница. – Только смотрите под ноги. Много змей.

– Может, понесете? – Гаврилов окинул взглядом товарищей. – Ну ладно, ладно… нет, так нет. Друзья называется! Вот отстану и все, пропаду! Пусть стыдно вам будет.

– С чего ты вдруг пропадешь-то? – Прохоров поморщился. – Не ной!

– Укусит гадюка в жопу, сам отсосу яд, на ходу?

– Прославлюсь я на всю Европу, – продолжил вдруг Купер.

– И в Книгу Гиннесса войду, – закончил Андрей.

– Всегда хотел понять, как это у вас получается, дурацкие стишки хором складывать, – Прохоров ухмыльнулся.

– Тебе не понять, даже не напрягайся, – сказал Купер. – Творчество – не твоя стихия. Твое дело – работать руками. И ногами.

– Сейчас это общее дело, – Лунев подтолкнул Гаврилова. – Шире шаг, пацаны.

Люся повела группу по самому краю болота. В некоторых местах этот край подходил почти вплотную к лесу, поэтому морпехам приходилось не только внимательно смотреть под ноги, но еще и следить за происходящим в зарослях, чтобы не получить очередную порцию плетей. Впрочем, лесные Духи больше не пытались отхлестать наглых людишек. Скорее зеленые существа хотели их просто отпугнуть. Как только люди приближались к лесу, зелень начинала громко шуметь, а воздух – подрагивать. Фокусы были не убойные, но своего с их помощью лесные Духи добились: соваться в заросли действительно не хотелось.

– Как ты все-таки выплыла? – спросил у Люси Прохоров, когда, более-менее отдышавшись и успокоившись, группа вошла в ритм.

– Красная лампочка, лестница, технический шлюз, – коротко пояснила Люся. – Я ведь говорила вам. Выход недалеко от места, где вас привязать фаранги.

– Ты видела фарангов? – удивился сержант.

– Они ушли в этот же выход. Под землей мало лампочек, я накинуть капюшон и встать в тени. Они приняли меня за своего и прошли мимо.

– В воду, что ли?

– Нет. Там много дверей. Подземные коридоры.

– А Фролов выплыл? – спросил Андрей.

– Да. Он ушел раньше, в другой коридор. Мы встретимся у объекта.

– Ни фига не держит слово, – сказал Прохоров. – Обещал же, что все вместе пойдем.

– Мы и шли, – заметил Купер. – Просто, когда мы провалились в озеро, он нас как бы списал. Мы теперь для него «мертвые души». Поможем – хорошо, нет – и не надо, сам справится.

– И на кой черт тогда мы спешим? – спросил Прохоров. – Люся, давай привал устроим! Нам ведь теперь лишь бы дойти, можно даже позже отряда явиться.

– Нельзя!

– Чего нельзя-то? – Прохоров закашлялся и сплюнул зеленоватую слюну. – Как перца наелся, жжет.

– У меня тоже, – Гаврилов постучал по груди ладонью. – Вот тут жжет, как будто огнем. И ниже нехорошо как-то…

– Это зеленая пыль, – Люся обернулась и окинула взглядом бойцов. – Надышались. Теперь нет другого пути, только внутрь объекта. Только там можно избавиться от заражения.

– Заражения? – забеспокоился Гаврилов. – Вроде радиации? Мы надышались зеленой пылью и теперь заражены? Почему ты не предупредила?!

– Нельзя бежать и не дышать. А другого пути не было.

– Мы хотя бы повязки могли сделать!

– Не помогает. Пыль после выстрела очень мелкая. Ничто не помогает, даже противогаз.

– Зашибись! – Прохоров обернулся к Андрею. – Студент, ты понял? Теперь мы вообще смертники!

– То есть, если мы не избавимся от заразы, тогда… что? – спросил Андрей.

– Скоро превратимся в пыль, – Люся вздохнула.

– Как… Жигунов? – уточнил Федор.

– Да, как ваш товарищ.

– «Скоро» – это когда?

– Когда стемнеет… или утром… не знаю точно.

– Офигительный прогноз, – Купер недоверчиво взглянул на Люсю. – Это потому, что пыль образовалась после выстрела волшебным патроном?

– Это называется хаоспатрон, – напомнила Люся. – Да, все дело в этом. Внутри Объекта тело очистится от пыли.

– То есть надо просто войти?

– Да.

– А выйти потом сможем?

– Сможем, – Люся перевела взгляд на Андрея. – Да?

– А почему… – Лунев замялся. – Почему ты у меня спрашиваешь? Думаешь, я больше всех знаю?

– Это не так? Ты друг Евгения. Он знает.

– Он, возможно, знает, – Лунев пожал плечами. – Я не знаю. Мне Фролов ничего на этот счет не говорил.

– Вот это зашибись, – вмешался Прохоров. – Тело очистится и все такое… это хорошо. И все-таки я за привал. Сколько тут осталось идти? Люся, сколько?

– Два километра.

– Ну, и что, за три часа не дойдем?

– Дойдем.

– Тогда требую выкроить полчаса на привал, пока новые Духи нас не накрыли.

– Пятнадцать минут, – Люся взглянула на ультрамодные, по советским понятиям, часы с электронным циферблатом. – Вон там сухо.

Небольшой, лишенный травы островок едва вместил всю группу, но никто не остался в обиде.

– Отлично, – растянувшись между Гавриловым и Люсей, сказал Прохоров. – Один вопрос остается: где этот сучий объект, если два километра до него? Почему не видно?

– Мы увидим, – пообещала Люся.

– Когда?

– Скоро. Когда стемнеет. Через три часа.

– Он что, замаскирован так хитро? Только ночью его видно? Или что?

– Да, только ночью. Особенной ночью. Одна ночь после лишнего дня длинного года.

– Что-то я вообще запутался, – признался Прохоров и обернулся к Луневу. – Студент, расшифруй.

– Ночь с 29 февраля на 1 марта, – устало ответил Андрей. – Бывает раз в четыре года. Длинный год – это високосный.

– А-а, понял, – сержант хлопнул себя по лбу. – Вот чурбан!

– Я думал, на востоке все по лунному календарю живут, – заметил Купер, переваливаясь на живот. – А тут, получается, по солнечному?

– А я не понял, это что, маскировку с объекта раз в четыре года снимают? – спросил Гаврилов. – Профилактические работы проводят, что ли?

– Вроде того, наверное, – согласился Лунев.

– Но ведь все знают, что он здесь. Почему в другое время его не штурмуют? Увидеть нельзя, но нащупать-то можно. Или просто врезать этими, как их… хаоспатронами, и привет.

– Может, стены особо прочные?

– Ты же видел, как лес испарился.

– Хаоспатрон не причинит вреда объекту, – пояснила Люся. – Его ничто не может повредить.

– Понял?

– Ну, ладно, а почему только сегодня? Люся, почему не вчера или завтра?

– Я не знаю, – Люся ответила без заминки, но ей почему-то никто не поверил.

– Не знает она, – пробурчал Прохоров. – Про Духов все знала, и про хаоспатроны, а тут «не знаю». Нас не на… не надуешь, девушка.

– Навали, – спокойно ответила Люся, отвернулась и замерла, разглядывая болото.

– Отвали, – невольно поправил Купер. – Наверное, сегодня не только маскировку снимают, но еще и входы открывают. Потому и ломятся сюда все подряд именно сегодня. В другой день придешь, например, с заразой зеленой в организме, побродишь кругами, да и подохнешь несолоно хлебавши.

– Вроде дня открытых дверей сегодня, что ли? – уточнил Гаврилов.

– Вроде дня шанса на открытую дверь, – ответил Лунев. – Интересная система. Непонятная, но интересная.

– Андрей, – вдруг шепотом позвала Люся. – Слушай!

– Опять двадцать пять, – негромко простонал Прохоров. – Ни минуты покоя. Что же это такое?

– «Вертушка»? – Андрей и Люся переглянулись.

– Где-то далеко… улетает.

– Нет, просто села, – Лунев поднял руку. – Тихо все! Вон там! Точно, «вертушка»!

– Может, наши высаживаются?! – Прохоров резко сел.

– Здесь плохое место! – возразила Люся. – Нельзя садиться!

– Это ты знаешь и майор твой, – Прохоров поднялся. – Подъем, пацаны. Если плохое место, надо предупредить.

– А почему одна «вертушка»? – заинтересовался Купер. – Кроме нашего «чарлика» еще пять штук было. Где остальные?

– Вставай, вставай, – Прохоров одернул форму и сунул за пояс тесак. – Там разберемся.

– Смотрите, туман поднимается, – вдруг сказал Гаврилов. – Или это «пар без чайника», как майор говорил?

Плотный молочно-белый туман довольно быстро поднимался над бескрайним болотом, затягивая практически всю его поверхность. При этом никаких источников этого «пара без чайника» разведчики не видели. Туман почти не клубился и не двигался по горизонтали, но при этом расслаивался и сбоку выглядел, как стопка бумажных листов. Нижний слой, правда, не лежал на кочках, а висел на высоте примерно в полметра от поверхности воды и в нескольких сантиметрах над верхушками кочек. Верхний слой за считаные минуты поднялся до высоты в пару метров и остановился. После этого странный слоеный пирог из нескольких десятков листов тумана повис над болотом совершенно неподвижно.

– Духи, – Люся помотала головой. – Плохо! Нельзя туда!

– Все равно куда-то надо идти!

– Пойдем назад, слева тоже есть проход!

– Это чего, такого кругаля нарезать? – Прохоров скопировал Люсино телодвижение. – Тогда и впрямь три часа будем топать. Не пойдет!

– Туман на болоте, а мы с краю, – в кои-то веки согласился с сержантом Лунев, – протиснемся как-нибудь.

Люся хотела сказать что-то еще, но почему-то передумала. Она загадочно посмотрела на Андрея и вдруг кивнула.

– Сделаем, как ты скажешь.

– Почему я? – Андрей попытался поймать ее взгляд. – Ведь ты у нас проводник. А Прохоров – сержант. Вы должны командовать.

Андрей краем глаза уловил реакцию Прохора. Не сказать, что тот удивился, но и без внимания этот ход Лунева не оставил – спрятал ухмылку, то ли недоверчивую, то ли снисходительную, понять было трудно.

– Ты умеешь слышать сердцем, – Люся встретилась с Андреем взглядом. – И ты видишь Большое Зло. Никто так не умеет. Даже я.

– Даже ты? – Андрей обозначил улыбку.

– Даже я, – Люся осталась серьезной. – Я могу командовать людьми. Могу успокоить или рассердить одним взглядом. Только подумаю, и человек делает, что я хочу. Но я не могу бороться с Большое Зло. Ты можешь. Оно боится тебя.

– Что за хрень она несет? – тихо спросил Прохоров у Купера.

– Тебе не поровну? – шепнул в ответ Федор. – Видишь, у них с Андрюхой своя игра.

– Большое Зло меня боится? – Андрей удивленно вскинул брови. – Почему ты так решила?

– Оно идет за нами давно, оно могло нас всех убить, но не сделало этого. Ты был без сознания. Я видела, как Большое Зло плясало рядом… словно огонь… но оно не тронуло тебя.

– Потому что ты танцор диско, – подражая тону Люси, добавил Прохоров. – Может, фиг с ним, со злом, пойдем подобру-поздорову?

– Подожди, – отмахнулся Лунев. – Люся, ты тоже видела Зло?

– Не четко, но… – девушка замялась. – Ты не веришь, ты комсомолец… вам нельзя верить, но…

Люся не закончила мысль, ей помешали отзвуки нескольких очередей, которые донеслись как раз с той стороны, где приземлилась невидимая за густым туманом «вертушка». Андрей жестом приказал всем подняться и двигаться по краю болота вправо. То, чего не добился от ребят Прохоров, сделал Андрей. Группа поднялась и вновь осторожно двинулась по краю болота, вдоль границы тумана.