«Утилизатор Галактик» повел себя довольно предсказуемо. Он погрузил князя в непроглядную темноту и леденящий холод. Преображенский стиснул зубы и приказал себе не трястись. Сначала это получалось, но вскоре нервы сдали, и тело охватила крупная дрожь. Сергею Павловичу казалось, что она даже отдается гулким звуком в палубе. Он прислушался. Нет, звук шел не снизу. И вообще под ногами оказалась не металлопластовая палуба, а… камень. Преображенский присел и пошарил вокруг себя. Так и есть. Холодный камень. В надежде увидеть хоть какой-то проблеск света, князь повертел головой. Ему показалось, что справа светлее, чем везде. Сергей Павлович кое-как унял дрожь и сделал несколько шагов к светлому пятну. Оно выглядело довольно обширным, и в его центре клубился какой-то туман. Преображенский вытянул руку. Никакого препятствия. Пятно оказалось чем-то вроде окна или выхода. Он сделал еще шаг. Движение холодного воздуха стало ощутимым. Ветер? Глаза почти привыкли к сумраку. За гранью тьмы, в глубине клубящегося тумана чернел склон. Гора? Пещера? Князь поднял взгляд. Звезды! Он вдруг осознал, что никак не может надышаться холодным воздухом. Наверное, бедновата кислородом атмосфера. В таком случае, это действительно горы, а темное пространство за спиной – пещера. А туман – облака.

Он осторожно ступил на склон. Зашуршали мелкие камешки. Не так чтобы сильно, почву сковывал лед, но все-таки это были настоящие камни. Значит, не казалось. Капкан выпустил князя. Почему доставил именно сюда, пока неясно, но главное – выпустил! Вот тебе и «предсказуемый утилизатор». Такого решения от ловушки Преображенский не ожидал. Он на радостях сделал несколько торопливых шагов, поскользнулся и сел на «светлейшую пятую точку». Весело чертыхнувшись, он поднялся и уже с большей осторожностью пошел дальше, вернее, полез, то и дело опираясь о камни руками, а кое-где даже сползая на спине или животе. Пологим склон назвать было трудно. Зато бесконечным – вполне. Спускаться с поднебесных высей оказалось не только холодно, но и очень утомительно. Часа два подряд в крови бурлил энтузиазм и согревала радость от чудесного спасения, а вот к середине третьего часа холодный ветер и усталость сделали свое черное дело, и князь понял, что спуск из поднебесья ничуть не легче восхождения к нему.

Он сел на скользкий камень и, зевая, обхватил плечи руками. От усталости, нехватки кислорода и постоянного низкого, убаюкивающего звука, будто из мощнейших, гигантских динамиков, клонило в сон. Преображенский отлично понимал, что сон сейчас – верный путь к смерти, но у него не оставалось сил даже на сопротивление опасной дреме. Ему вспомнились давние сновидения о замерзающем в горах путнике. История повторялась, только наяву, и героем истории стал не Ван Ли, а сам князь Сергей. В случае с Ван Ли все закончилось благополучно, потому что на помощь Выжившему пришел Слуга-Эрг. Теперь же путник не имел столь мощной поддержки. Эрг, обессилевший в двух подряд схватках с высшими энергомашинами, остался в точке зарождения Изначального поля, а Ван Ли сгинул на Ромме. «Тот, кто идет» теперь обречен идти в одиночку и не видя в этом никакого смысла. Зачем идти, если все уже решено? Галактика почти спасена, враг, даже если он сам этого пока не знает, разбит. Какой смысл идти куда-то, сбивая ноги и замерзая на ледяном ветру? Миссия «Идущего с небес» выполнена, и он заслужил хотя бы минуту покоя. «Уснуть и видеть сны, быть может…» Сергей Павлович уронил голову на грудь. Ветер присыпал его мелким колючим снегом, а пар от замедляющегося дыхания осел на бровях и волосах густым инеем. «…Забыться, умереть, уснуть…» Преображенский почувствовал, что, несмотря на холод, ему хорошо и уютно. Ветер уже не обжигает, а низкий сочный звук становится протяжной песней. Понятной и величественной песней гор. Старые горы пели о том, что повидали за миллионы лет. Пели о вечности. О той самой вечности, которая может уложиться в секунду, а может протянуться от начала до конца времен. На то она и вечность, чтобы диктовать времени свои правила. А еще горы пели о том, что все в мире происходит лишь так, как должно произойти. И существа рождаются и умирают тоже не случайно. Кто-то рождается ради одной секунды, в которую умещается та самая вечность, кто-то – ради многих лет, а кто-то лишь для того, чтобы умереть и своей смертью повлиять на решения и поступки тех, кто пока еще жив. Нет в мире ничего бессмысленного. Все учтено. И не стоит цепляться за собственные умозаключения. Они не обязательно верны. Все решает вечность. Если ей нужно, чтобы ты жил, так и будет, если нет, то нет. Как бы тебе ни хотелось еще чуток покоптить синее небо и погреться на солнышке…

Сквозь бледно-розовую пелену пробился робкий золотистый лучик…

«…Горы мудры, они живут очень долго, они знают все…»

Холод… Откуда такой зверский холод? Руки и ноги совершенно заледенели…

«…Горы поют свои песни, воспевая вечность…»

Или это ветер завывает на все голоса, путаясь между скал? Холодно…

«…Стук их горячих сердец вливается в гармонию музыки Вселенной…»

Инфразвук? Да, пожалуй, эти пугающие низкочастотные звуки вполне могут оказаться отголосками ударов вулканической лавы, пробивающей в толще гор себе новый путь. До чего же холодно! Так и насмерть замерзнуть недолго. Надо проснуться…

«…Вечный покой – это лучшая цель, только он может быть смыслом жизни…»

Надо зацепиться за что-то и вынырнуть из этого «анабиоза». За что бы ухватиться? Нужен мотив…

«…Ты сделал все, что мог. Горы видят, как для тебя раскрываются ворота вечности…»

Сделал все, что мог? Может быть, и так. Если вспомнить последовательность событий, осмыслить, каким князь Преображенский когда-то был, кем он стал и насколько были оправданы его поступки, в первую очередь плохие, то получится сложный жизненный рисунок. Местами страшный, местами постыдный, частично добрый и приятный глазу, но… Но вряд ли законченный…

«…Нет горя, нет радости, есть только покой. Нет памяти, нет предвидения, есть забвение. Так поют горы…»

Покой? Забвение? Нет, погрузившись в забвение, не обрести покой. Особенно тому, на чьих руках столько крови. Молиться и просить прощения у Бога и загубленных душ, а не забывать, вот что правильно. А для этого нужно жить.

Веки князя дрогнули, и под них снова пробился золотистый лучик. Вот он, спасательный круг! Преображенский с трудом разлепил обледеневшие ресницы. Золото на голубом… царские цвета… Солнце на чистом небе…

Сергей Павлович открыл глаза. Солнце взошло быстро. Утро обошлось без рассветных сумерек и багрянца. Светило просто поднялось над горной грядой и сразу же согрело. Испарился иней, стих пронзительный ветер и смолкли голоса каменных идолов. Преображенский расцепил руки и принялся растирать их ослепительным снегом. Сначала медленно, затем энергичнее. Когда рукам вернулась чувствительность, князь встал, с треском отодрав примерзшую к камню одежду, и выполнил несколько упражнений. Тело наполнилось силой, а мысли прояснились. Наступивший день окончательно разрушил сомнения. Мирозданию князь все еще нужен. А вечность подождет. У нее нет лимита времени.

Сергей Павлович оценил самочувствие. «Не так чтобы на все сто, но приемлемо…» Он окинул взглядом склон. Чистый искрящийся снег слепил так, что приходилось щуриться и смотреть через узенькие щелочки между веками. Далеко внизу угадывалась долина. Не слишком зеленая, скорее бурая, но живая. И светило похоже на Солнце. Земля? Очень может быть. Жаль, ночью не догадался повнимательнее взглянуть на звезды. Впрочем, неудивительно, в том-то состоянии. Но если подумать, пока это не важно. Сейчас главное – благополучно спуститься в долину. Горы, как известно, полны скрытых сюрпризов. Трещины в ледниках, осыпи, снежные лавины и прочие прелести. Если удастся всего этого избежать, будет очень здорово. А в долине уже можно сориентироваться. По звездам. Раньше сумерек туда все равно не добраться. Если, конечно, сутки здесь длятся, как стандартные, и время года подразумевает день, длиннее ночи.

С Богом! Сергей Павлович спустился по ледяному желобу и выбрался на огромный снежный язык. Покрывший его наст оказался достаточно прочным. Князь сделал несколько осторожных шагов, пошел увереннее и вдруг остановился. Его охватило странное чувство, будто он что-то потерял или чего-то не заметил. Чего-то крайне важного. Возможно, возвращаться, да еще в гору, чтобы проверить смутное ощущение, было глупо, но кто мог посмеяться над его поступком? Только он сам. Преображенский вернулся к ледяному желобу и внимательно осмотрелся. Так и есть! Он не увидел главного! От мысли, что мог уйти на многие километры от цели и никогда ее не обнаружить, Сергея Павловича даже бросило в жар. Слева от желоба скалы выглядели так, будто бы их расщепили ударом топора, и в прицеле клиновидной вырезки виднелся далекий, но знакомый контур. На крохотном по меркам величественных гор уступе – едва умещаясь – стоял самый обычный вспомогательный челнок с крейсера серии «ВКГ»! Преображенский торопливо перебрался через скользкий борт желоба и полез в расщелину.

Если по прямой, челнок стоял в каких-то ста метрах. Будь в распоряжении князя транспорт на гравиподушке, он добрался бы до кораблика в считаные секунды. Но ничего такого под седалищем Сергей Павлович не имел, и карабкаться, рискуя сорваться в пропасть, ему пришлось около двух часов. Это, правда, были уже мелочи. В крови снова кипел энтузиазм. Или адреналин.

Челнок без возражений принял князя в свои теплые «объятия» и легко взмыл над горной грядой. Но вопреки ожиданиям князя кораблик не ушел на орбиту. Он всего лишь спикировал в долину и плавно сел на внутреннюю палубу транспортного отсека корабля-матки. Крейсер «Каллисто» стоял на просторной поляне посреди редкого леса. Почему он не висел на орбите, Сергей Павлович решил не задумываться. Корабль здесь, а значит, все хорошо. Правда, он оказался абсолютно пуст, и разделить радость возвращения в родные пенаты князю было не с кем, разве что с киберпилотом, но это не имело значения. К одиночеству Преображенскому было не привыкать. В последнее время это стало для него нормой.

Спустя еще полчаса, после горячей ванны и плотного обеда, Преображенский сидел в рубке крейсера «Каллисто» с бокалом коньяка в одной руке и чашкой горячего кофе в другой. После всех переживаний и холодной ночи в горах страшно хотелось растянуться на кровати и уснуть суток на трое. Но дел было по горло, и Сергей Павлович решил обойтись крепким кофе и прочими «нелекарственными стимуляторами».

Первым делом следовало выяснить, с какой целью капкан забросил его именно сюда. Куда – сюда? На Землю, конечно. Князь поймал себя на мысли, что ничуть в этом не сомневается. Он ткнул в кнопку связи. Эфир был девственно чист. Никаких радиосигналов. Странно. Он сменил настройку. Гипердиапазон также молчал. Странно вдвойне. Преображенский открыл «окно» диалога с бортовым навигатором. Оказалось, что кибер загружен какой-то программой и заблокирован. Он отказывался беседовать, зато готовился лететь по некому маршруту, введенному кем-то в его память. На все вопросы корабль отвечал одинаково: «Информация недоступна».

– Это все прекрасно, но я не готов лететь куда бы то ни было, не зная отправной точки, – строго произнес князь. – Ты можешь молчать о пункте прибытия, но хотя бы, откуда мы стартуем, я имею право знать?

– Земля, – бесстрастно произнес киберпилот.

– Я так и думал, – Преображенский удовлетворенно кивнул. – А почему молчит связь? Неисправен приемопередатчик?

– Все системы работают нормально.

– Тогда в чем же дело? Почему никто не отвечает? Куда подевались все корабли? Где сигналы от автоматических буев и маяков? Земля окружена множеством искусственных спутников и станций. Почему они молчат? Или это какая-то другая «Земля»?

– Информация недоступна.

– Понимаю, ты хочешь, чтобы я сам догадался, – Сергей Павлович усмехнулся. – Перед новым хозяином выслуживаешься. Хорошо же тебя отформатировали. Надеюсь, это сделал капкан, а не Первополе?

Кибер промолчал.

– Ладно, пойдем в обход. Ты можешь выдать на дисплей координаты этой «Земли»?

– Информация недоступна.

– Тогда дай мне координаты светила, вокруг которого обращается эта планета.

– Информация недоступна.

– Текущее время!

– Информация недоступна.

– Мне что, выйти и сориентироваться по звездам? А ну, открой шлюз!

На панели загорелась пиктограмма раскрытия шлюза. Преображенский остался в кресле. В первую очередь потому, что солнце и не думало садиться, а значит, полюбоваться звездным небом пока не представлялось возможным.

– Ладно, подождем до вечера, – Сергей Павлович пригубил коньяк.

– Оптимальное время для старта – плюс тридцать стандартных минут.

– Разрешаю перейти в «спящий» режим. До вечера мы никуда не летим.

– Вы можете взглянуть на звезды с орбиты.

– А ты можешь начать разгон еще в стратосфере, и все созвездия сольются в единый звездный поток, знаю я эти фокусы. Будем ждать.

– Вечером я могу не открыть шлюз.

– Кибер, ты наглеешь, – с осуждением заявил князь. – Я понимаю, у тебя в мозгах сейчас бушует программный конфликт, но, кроме тебя самого, тут никто не виноват. Фундаментальные законы Азимова существуют уже более трехсот лет. Все киберы землян построены с учетом этих постулатов, и никакие высшие энергомашины Техноэргуса или программное обеспечение из Технократии не в силах сломать эти стереотипы. Ты никуда не полетишь без моего приказа и никогда не причинишь мне вреда.

– Отказ открыть шлюз – не вред.

– Ты имеешь доступ к базе данных по разделу «психиатрия»? Загляни в нее. Недуг называется клаустрофобия, боязнь замкнутых помещений. Отказ выпустить меня наружу может привести к развитию болезни. А это вред. Согласен?

– Да, капитан.

– Как называется эта планета на самом деле?

– Никак.

– Уже ближе к истине. Где она находится?

– Третья планета от звезды класса G2. Вращается почти по круговой орбите на расстоянии от светила в одну астрономическую единицу. Экваториальный радиус планеты – шесть тысяч триста восемьдесят километров. Она имеет плотную азотно-кислородную атмосферу. Наклон оси к плоскости эклиптики шестьдесят шесть с половиной градусов. Период обращения вокруг звезды триста шестьдесят пять суток, период обращения вокруг оси двадцать три стандартных часа сорок семь минут четырнадцать секунд. Имеет естественный спутник с сидерическим периодом обращения двадцать семь суток. Расстояние до спутника триста семьдесят девять мегаметров, масса спутника…

– Погоди, – приказал князь. – Достаточно. Действительно очень похоже на Землю. Чуть быстрее крутится, чуть больше радиус, наклон оси и чуть ближе спутник… Все на чуть-чуть. Очень интересно. Продолжай, только сразу перейди к звездным ориентирам. Карту на экран.

Приказ кибер выполнил молча. Преображенский довольно долго изучал карту и, наконец, спросил:

– Это какая-то шутка?

– Точные данные по состоянию на текущий момент.

– Это же искаженный, но все равно узнаваемый вид с Земли! С широты и долготы примерно северо-запада Непала или восточного пригорода Дели или что-то в этом роде…

– Горная местность пока не имеет названия.

– Постой-постой, – князя осенило. – И планета пока никак не называется, и горы безымянные, а очнулся я в пещере, которую охраняли естественные инфразвуковые ловушки, что очень похоже на описанный когда-то давно «Непальский феномен»… так это что же… действительно Земля, только… в далеком прошлом?! Как бы задолго до человечества? А ну, рассчитай мне по звездам, какой сейчас год в стандартном летосчислении!

– Применить отрицательные величины?

– Как угодно, хоть минусовые величины, хоть «до н. э.», или англоязычные «а.с. – в.с.».

– По звездному времени сейчас минус двести тридцать семь тысяч сто пятьдесят первый год.

– Вот это сильно! – восхитился Сергей Павлович. – Ай да многомерный капкан! Ну в пространстве куда угодно людей расшвыривать – это я еще могу понять, но как ему удалось сориентироваться во времени?!

– Время видимого участка звездного неба остановлено.

– Не понял, – насторожился Преображенский. – Так мы не в прошлом?

– Относительно времени изъятия, в прошлом. Абсолютно – нет. Мы в изолированном пространственно-временном континууме. Его развитие искусственно прервано многомерной ловушкой.

– Техноэргус?! – Князь ошарашенно помотал головой. – Невероятно! Мы в Техноэргусе?!

– От Земли до названного вами участка Галактики сорок четыре световых года. До момента полного смыкания ловушки осталось трое суток стандартного времени.

Теперь Сергей Павлович понял почти все. В первую очередь, что это путешествие не ссылка и не наказание за грехи. Это было место и время, где он нужен больше всего. В прошлом, накануне исчезновения Техноэргуса. Почему, для чего, чем князь способен помочь гибнущей цивилизации – знал только многомерный капкан. И не было никакой надежды понять, что на уме у этой невообразимой энергомашины. Вот если бы… спросить у ее создателей. Неужели… Князь почувствовал себя нехорошо.

– Забитый в твою память маршрут проложен к Техноэргусу? – спросил Сергей Павлович, с трудом ворочая пересохшим вдруг языком.

– Да. На его главную планету.

– Ну что ж, – после долгой паузы выдавил из себя Преображенский. – Ты меня убедил. Можешь стартовать…

– Ты же видел, что такое капкан, – Высший печально сложил энергетические опоры. – Против этого монстра Первополе бессильно. Если он получит приказ напасть, мы обречены.

– Значит, Первополю следует ударить первым! – убежденно заявил Ушедший. – Что толку сидеть и смиренно ждать конца?! Надо сопротивляться! Изначальное поле пока бессильно, а ловушка закрыта. Условия идеальны.

– Идеальны, но не для Первополя. Системный конфликт расширяется. Скоро наступит полное рассогласование уровней. В таком состоянии Первополе не может ни нападать, ни защищаться. Если мы попытаемся ударить по Изначальному, а оно успеет воззвать о помощи к ловушке, Первополю не избежать гибели.

– Я могу сам пробиться в капкан! Дай мне совет, как его уничтожить, и я это сделаю! А когда ловушка исчезнет, ничто не помешает нам задушить ростки Изначального поля!

– Капкан нельзя уничтожить, Ушедший! – вмешался в их разговор перворожденный Мыслящий. – Это опасная иллюзия. Из-за твоей попытки преследовать Слугу мы и так несем потери. Ваша стычка на уровне Забвения привлекла внимание ловушки, и она свернула три прилежащих к ней уровня! Три фундаментальных измерения, без которых Первополе потеряло основу и теперь рушится с нарастающей скоростью.

– Только не надо сваливать всю вину на меня! – Ушедший возмущенно сверкнул россыпью крупных синих вспышек. – Первополе само виновато в своих болезнях!

– Совет хранителей Первополя запрещает тебе впредь приближаться к ловушке и провоцировать ее на активные действия!

– Вы жалкие трусы, – Ушедший горделиво расправил водородную ауру. – Это хорошо, что очень скоро Галактика избавится от таких никчемных существ! Пусть выживут сильнейшие! Я и без вашей помощи разрушу Изначальное поле, а заодно и ловушку.

– И снова опасные иллюзии, – Мыслящий огорченно коснулся Высшего. – Их взлелеял в нем ты. Ведь это ты внушил ему, что хранители непобедимы и всегда правы.

– А разве не так? – Высший агрессивно подался вперед, обволакивая Мыслящего гравитационным полем.

– Нет, – старый хранитель легко сбросил тяжелую пелену. – Ты был не прав. Сначала следовало найти способ остановить зарождение Изначального поля, а уж после что-то предпринимать. Теперь же получилось, что вы с Ушедшим растревожили капкан и ослабили Первополе, то есть приблизили его крах, не найдя предварительно способа все исправить. Перспектива видится отчетливо – скоро Изначальное поле разовьется настолько, что сможет управлять многомерной ловушкой, которая поглотит Первополе, как в свое время поглотила его прототип. Попав в капкан, Первополе прекратит свое развитие, и вся его информация мгновенно устареет. Оно превратится в огромную свалку бесполезных данных – хаотическую, никому не нужную, изолированную от основного пространства и времени. И тогда Галактика станет жить сама по себе, а хранители, если уцелеют, будут вынуждены стать ее виртуальными структурными компонентами. Не владыками, а простыми обитателями, вроде тех же людей. Хотя, скорее всего, мы сгинем в капкане вместе с поглощенным Первополем…

– Так давайте найдем выход!

– Нет, мы не будем ничего искать. Система сумеет восстановиться лишь в одном случае – если мы не будем загружать ее новыми заданиями. Только если мы обеспечим Первополю полный информационный покой, оно сумеет выжить, а после и отнять у Изначального поля матрицу – ключ к власти и над ним, и над многомерной ловушкой. И если вы этого не понимаете, мы заставим вас понять! Совет хранителей принял решение отлучить вас с Ушедшим от Первополя и его возможностей. Вы изгнаны!

– Это несправедливо!

– Это необходимо. Чтобы не накликать большей беды.

– Вы все предатели! Ушедший прав, вы трусы и предатели! Если вы так хотите, я уйду! Туда, куда в свое время отправился Наблюдатель, искать счастья в чужих мирах. Но не надейтесь, что сможете призвать меня, как призвали Ушедшего, если вам вдруг потребуется моя помощь!

– Это твое право, но мы отпустим тебя не раньше, чем Первополе восстановится… или начнет погружаться в многомерную ловушку. До тех пор ты останешься с нами.

– Вы не удержите меня!

– Удержим. Ты отлучен от Первополя, а значит, слабее любого из нас. Тем более – всех вместе, – Мыслящий коснулся Ушедшего. – Ты тоже не справился, но Первополе справедливо и не перекладывает вину сильнейших на плечи ущербных, можешь уйти прямо сейчас. Как восстановление, так и гибель Первополя может оказаться пагубной для таких несовершенных созданий, как ты. Но если ты спрячешься в другой Галактике, ни то ни другое тебя не коснется.

– Еще чего! – Ушедший свернул энергетическую структуру, перевоплотившись в подобие человека. – Я останусь здесь. Думаю, проблемы Первополя не затронут меня, если я буду оставаться в человеческом облике. Ведь, атакуя Первополе, многомерная ловушка не тронет обычное пространство-время, разве не так?

– Возможно, но тогда тебе придется стать человеком на сто процентов. Стать обычным смертным. Ты готов пойти на такую жертву?

– Не будет никаких жертв! Я все равно останусь совершеннее и сильнее любого человека.

– Без покровительства Первополя это невозможно.

– Раньше я как-то справлялся, – с сарказмом заметил Ушедший-Щукин, одновременно преобразовывая себя в сложное сочетание водных и азотных компонентов. – Ведь в странствиях по окраинам меня не сопровождало никакое Первополе.

– Это заблуждение, Ушедший. Первополе всегда было с тобой. Оно не выдавало своего присутствия, но и не выпускало тебя из виду ни на секунду. Именно поэтому, когда ты потребовался, мы нашли тебя без особого труда. Так что без Первополя и без нас ты никто, Ушедший. Всего лишь уязвимое белковое существо.

– Ты плохо меня знаешь, Мыслящий! – Щукин разъяренно ударил по водородной опоре хранителя, но плотная и уже похожая на руку конечность прошла сквозь опору, не встретив сопротивления.

– Достаточно, чтобы предвидеть твою судьбу, человек. У нее множество вариантов, но все они обрываются в ближайшем будущем. Люди объединятся и уничтожат тебя.

– Этому не бывать! Я буду жить и править человеческими мирами еще очень долго! Я переживу агонию Первополя и увижу вашу гибель!

Ушедший окончательно трансформировал свою структуру, выскользнул из баюкающих объятий Совета и влился в поток пространства-времени. Его человеческое тело материализовалось на палубе «Агата». Он пригладил волосы и взглянул на испуганную Татьяну. Она сидела в кресле пилота и, вцепившись в подлокотники, зачарованно наблюдала за хороводом цветных огней, окруживших хрупкий кораблик. Щукин выключил экран сферического обзора и ободряюще улыбнулся ей.

– Это… были… боги? – подавленно спросила княгиня.

– Уже нет, – Андрей Петрович скривился. – Они больше не правят Галактикой. Они пока еще на что-то надеются, но их надеждам не сбыться. А все потому, что они жалкие неудачники. Единственный бог отныне – это я!

– Но я слышала, что они говорили о тебе как о простом человеке.

– Ерунда, – отмахнулся Щукин. – Забудь об этих гниющих заживо изгоях. Их мира скоро не станет, и правила отныне устанавливают не они.

– А ты… – Татьяна нервно сглотнула. – Ты намерен снова приблизиться к тому ужасному месту… к ловушке?

– Зачем? – Щукин усмехнулся. – Меня больше не волнуют проблемы перворожденных. Пусть Изначальное поле растет и развивается, пусть многомерный капкан по его указке нападет на Первополе и уничтожит его. Или же все случится наоборот – мне больше нет до этого никакого дела! Я останусь среди людей и буду править ими долго и мудро. А ты станешь моей… фавориткой. Разве тебя не вдохновляет такая перспектива?

Он рассмеялся. Татьяне от его смеха стало невыносимо холодно и страшно. Она представила, как по планетам маршируют «золотые» армии, как пылают города и реками льется кровь, как к ногам жестокого «бога» падают отрубленные головы… Так оно и будет. Ведь Щукин только выглядит человеком. На самом деле он был, есть и останется существом из иного, непонятного и страшного мира. Пока он набирал силу, пока его сдерживали хранители и пока ему противостоял Слуга, Щукин был вынужден считаться с мнением Ергелана и прочих союзников, так что опасность была лишь теоретической. Но теперь, став единственным наследником умирающих богов, Щукин превращался в главную угрозу всему живому. Страшно представить, что будет, когда Галактика превратится в мир, соответствующий представлениям этого существа о целесообразности и справедливости.

Татьяна поежилась и вымученно улыбнулась в ответ.

– Тогда, может быть, мы вернемся на Моситу? Пока твоя будущая фаворитка не сошла с ума. Все эти погони и трансформации… Когда ты почти нагнал Слугу и превратил наш корабль в черное облако, я едва не чокнулась от холода, боли и страха…

– Извини, дорогая, – Щукин наклонился и чмокнул Татьяну в макушку. Она едва сдержалась, чтобы не пригнуться. – Я был вынужден пойти на крайние меры. Но ты выжила и осталась в здравом уме, значит, все в порядке. Так?

– Да, – шепнула княгиня. – Я не сержусь на тебя… мой бог…

– Хорошая мысль, – Щукин расплылся в самодовольной улыбке. – По прилете на Моситу прикажу всем обращаться ко мне именно так! Мой бог… отлично звучит!

– Не думаю, что это понравится Ергелану, – вырвалось у Татьяны.

Она прикусила язычок и виновато взглянула на Щукина. Тот не рассердился. Он вообще не услышал ее последней реплики. Он наслаждался своими новыми иллюзиями.

«Они-то тебя и погубят, – подумалось княгине. – Тот старейшина Совета хранителей был прав…»

– Еще как прав, – выслушав рассказ Татьяны, пробурчал Ергелан. – Богом себя возомнил, червяк навозный? Худшее, что может придумать смертный, – назвать себя богом. Даже Тиран не смеет так думать, а уж какой-то там ущербный хранитель заветов Сунджи и подавно.

– Истинная правда, мой господин.

Татьяна поправила подушку, причем так, чтобы незаметно придвинуться к Тирану. Новая поза получилась еще неудобнее предыдущей, но снова подвинуться Татьяна не рискнула. Все должно выглядеть естественно. Потянуться за бокалом – чуть подвинуться. Поправить подушку – подползти еще немного. А там и коснуться одежды Великого Тирана, чарующе ему улыбнуться… На стандартном земном диване сделать это было бы проще, но в Тирании господствовала варварская мода на нездоровый «комфорт», и горы пышных подушек являлись обязательным атрибутом дворцовой жизни. Приходилось терпеть и привыкать. Тиран отлично видел, как гостья ерзает, намекая на «сближение позиций», и терпеть Татьяне приходилось еще и его хитрый, снисходительный взгляд. Но она была готова на все, лишь бы больше не возвращаться в общество Щукина, совершенно свихнувшегося на своей мнимой богоподобности. После возвращения из запредельных миров прошло двое суток, а Татьяна уже выла от страха и тоски. Щукин метался по планетам, пытаясь найти «золотые» пещеры, ничего не находил и от этого жутко сердился и проклинал перворожденных. Но проклятия проклятиями, а тумаки и пинки доставалось тем, кто поближе, чем недосягаемые хранители. Первым пострадал верный Невхор, ему разъяренный потерей «божественных» талантов Щукин проломил череп, швырнув в помощника тяжелое кресло. Следующей могла стать княгиня, но она вовремя сориентировалась в ситуации и сбежала на Моситу, где Ергелан неторопливо выкапывал свою будущую «золотую орду» из-под горячих песков пустыни Каралл. Куда после этого отправился «падший божок», Татьяна не знала, но предполагала, что не слишком далеко. В «высших сферах» делать ему было нечего, а в обычном пространстве за пределами Тирании его никто особо не ждал. Даже союзники по Коалиции.

– Раз Щукин стал смертным, значит, теперь он полностью в моих руках, – Тиран, как бы благодаря княгиню за ценные сведения, положил свою руку на ее запястье. Татьяна незаметно выдохнула: «наконец-то!»

– Он стал не только смертным, но и бесполезным, – проворковала она. – Он больше не способен находить пещеры с «золотыми» людьми. Прежде чем прилететь сюда, я побывала вместе с ним на пяти планетах. Он не признался в своем бессилии вслух, но я видела его лицо. Он был совершенно растерян! Он утратил все свои способности.

– С одной стороны, это плохо, – Ергелан как бы невзначай положил руку ей на бедро. – Если Щукин больше не умеет находить пещеры с «золотыми солдатами», нам не удастся быстро завоевать все миры. Но с другой стороны, он не сможет претендовать на главную роль в Коалиции. И это хорошо. Поскольку вместе с талантом находить пещеры у него пропали и прочие «божественные» способности, мне он больше не пригодится.

– Даже будет мешать, – поддакнула Татьяна. – А еще он может привлечь гнев тех существ… предков Сунджи… Они сейчас не в лучшем положении, но все еще сильны.

Княгиня все-таки придвинулась к Тирану и нежно обвила руками его плечо.

– Когда он вернется на Моситу, я плюну ему в глаза и припомню все его дерзкие речи. А когда, вымаливая прощение, он до блеска вылижет мне пятки, я милостиво отправлю его инспектировать войска, – Ергелан благосклонно кивнул новой фаворитке. – Чтобы не мешал. На передовую. В Солнечную систему. Там сейчас достаточно жарко, чтобы Щукин смог проявить себя как настоящий военачальник. Колонистам так не хватает авторитетного командования…