Головная машина вырулила на центральную улицу поселка и вдруг резко ускорилась. Следом за ней ударили по газам и ведомые. Кроме, как обычно, «Форда». Нет, Геша не саботировал плановые и внеплановые ускорения колонны, просто возможности микроавтобуса не шли ни в какое сравнение с возможностями сверхмощных полноприводных «Ауди». Водителю и экипажу оставалось утешать себя двумя вещами: зато в микроавтобусе просторнее, плюс все равно хитрые навигаторы умудрялись «нырнуть» до того, как черные «Ауди» успевали перекрыть им пути к отступлению.

Впрочем, как понял Гуськов из лаконичных, но предельно понятных пояснений майора Клименко, реально перекрыть пути не представлялось возможным. Да Гуськов и сам в этом убедился, когда навигатор по кличке Водолей ушел буквально из рук. Сделал вид, что споткнулся, и тут же «нырнул», как не было его. Еще и «браслеты» казенные утащил, бродяга. Пока Гуськов вызвал Клименко, пока тот поднялся в офис, то да се… короче, навигатор ушел.

И вот тогда-то Гуськов со товарищи получили от майора Клименко первую накачку. Нет, не в смысле выговор за халатность. Они получили действительно полезную информационную накачку. Клименко больше не выпендривался, не изображал белого господина, как тогда, на пункте утилизации, а говорил по существу. Правда, говорил он довольно странные вещи. Про дублирование миров, про реальную угрозу со стороны навигаторов и про ответственность спецслужб всех стран перед Новым миром.

Звучало все это поначалу дико, даже провокационно. Первой мыслью Гуськова стало подозрение, что его и группу тупо проверяют «на вшивость». Хотят посмотреть, насколько они готовы довериться начальству, даже если оно несет полный бред. Но потом Гуськов вспомнил свой вояж в мир с радужным небом и частично поменял мнение. А когда Клименко обрисовал ситуацию и честно признался, что, в отличие от него и Гуськова, все остальные парни – обычные люди, имеющие клонов в Старом мире, мнение командира группы изменилось окончательно. Никакая это была не проверка. Клименко играл на удивление честно, в открытую.

Гуськов не то чтобы проникся, но когда прошел первый шок, майор крепко задумался и сделал новый вывод: все сказанное Клименко не только звучало убедительно, но и, скорее всего, соответствовало истине. С миром происходило нечто странное – почему бы действительно не дублирование? – и навигаторы представляли угрозу безопасности, да еще какую.

Это ведь ни одному шпиону или террористу и не снилось – взять и уйти прямо из-под носа у чекистов, прямо у них из рук. А если представить, что злодеи, наоборот, замыслят куда-то проникнуть? Подберутся окольными путями через другую реальность, а потом – здрасьте вам! «Вынырнут» и взорвут какой-нибудь стратегический объект. Ведь запросто смогут так сделать. Нет, не сейчас, а потом, когда Старый мир окончательно придет в негодность и стратегические объекты в нем лишатся охраны, поскольку охранять будет нечего. Но здесь-то эти объекты останутся в строю. Географические привязки, как сказал Клименко, те же. Мир срисован почти до мелочей. Только опасные природные процессы приостановлены, да навигаторы остались без копий по каким-то непонятным причинам.

«Навигаторы и мы, – добавил майор Клименко, честно глядя на Гуськова. – Генерал, ты, я и еще несколько человек. По сути тоже навигаторы, только на правильной стороне баррикад».

И эту пилюлю Гуськов проглотил, не задумываясь. На правильной, значит, на правильной. А что дубликатов у «контрнавигаторов» нет, это даже хорошо. Только перед ребятами неловко. Вроде бы они – серая масса, а ты такой весь из себя уникальный. Но если отбросить ложную скромность, ничего плохого в этой уникальности не было.

«Действительно, что плохого, если ты сам себе и оригинал, и копия? В Старом мире потеряют, уволят за прогулы? Так ему осталось всего ничего, миру этому. Вон как развернулось аномальное сияние, солнца не видать. Клименко ясно сказал, это предвестник большой и разноплановой катастрофы. Никто не уцелеет. За какое время – неизвестно, но сгинут все. И сомневаться в словах майора действительно нет никакого повода. Все к тому и катится. Уже начались проблемы. Пока только на востоке, но постепенно они подбираются и к центральным областям. Скоро в Европу перекинутся, а там и за океан. Снова трясет, бушуют ураганы, пожары, наводнения, извержения… чего только нет. И техника начинает отказывать. Да еще народ паникует. Пока в режиме тихой паники, ажиотажного спроса на тушенку, соль и спички, а также самостоятельной эвакуации из больших городов, но ведь это пока. Скоро в полный рост запаникуют. Вот тогда и начнется каша. Полные дороги беженцев, аварии, техногенные катастрофы – ведь все без присмотра побросают. Короче, мало никому не покажется. Ну и на хрена мне личная копия в таком мире? Чтобы героически погибла? На фиг, на фиг такой график! Поэтому лучше уж быть в единственном экземпляре, и желательно в Новом мире… Или, вернее сказать, в Новой реальности. Это слово, наверное, точнее».

Пожелание служить Новому миру исполнилось, спасибо генералу Мазичу (Гуськов никогда не думал, что будет без кавычек благодарить сотрудника Центрального аппарата ФСБ), поэтому все, что оставалось, – это работать и глотать пилюли, которыми потчевал Гуськова приставленный в качестве цербера майор Клименко.

Расстояние до беглецов было приличное, но Гуськов сумел разглядеть клиентов. Одним точно был Водолей. Другого Гуськов раньше не встречал, но видел его фото в айфоне у Клименко. Это был Телец, он же Павел Горбатов. Так что складывалось все очень удачно. Одним выстрелом двух зайцев. Оставалось только подобраться на нужное расстояние и сделать этот выстрел.

Клиенты о чем-то спорили, стоя у серебристой «БМВ», похоже, той самой, которая дважды устраивала легкий саботаж оперативных мероприятий. Сначала на Дмитровском шоссе, а затем на трассе, неподалеку от дачного поселка. В первый раз на странное поведение навигаторского заступника обратил внимание только Геша, второй случай вызвал вопросы уже у Гуськова, но Клименко и товарищи в черных «Ауди» почему-то посчитали вмешательство «БМВ» случайным. То ли от недостатка опыта, то ли по иным причинам. Скорее всего, первое. Хотя, когда за кадром маячит Мазай, возможны любые варианты. Гуськова в тактические соображения начальства никто не посвящал. Но теперь-то неслучайность появления серебристого «бумера» на пути следования стала очевидна, и потому… обсуждение этого факта потеряло смысл. А уж реплики типа «что я говорил» вовсе не имели смысла. Представитель начальства и так чувствовал себя не в своей тарелке, хотя и не подавал вида. Лишний раз его раздражать Гуськову не хотелось. Гуськову хотелось только, чтобы Клименко зафиксировал эту цепочку эпизодов в памяти и впоследствии сразу обращал внимание на подобные «мелочи», а не когда от них становится мало проку.

Клименко на правах проводника из мира в мир занял место рядом с Гешей, поэтому, когда на горизонте замаячили навигаторы, тоже увидел их одним из первых. Майор тут же подался вперед и замер, словно собака, учуявшая дичь.

– Второй, который на «БМВ», тоже навигатор, – будто бы прочитав мысли Гуськова, проронил Клименко.

– Горбатов? – уточнил Гуськов.

– Да. Будем брать обоих.

– Ага, «брать», – послышалось из салона. – А они «дадуть»?

– Тихо, – Гуськов бросил строгий взгляд на Локтева.

Тот «отбил» взгляд в сторону Трощинского.

– Гуськов! – не отрывая взгляда от навигаторов, позвал Клименко. – Смотри, что будет!

– А что будет? – Гуськов пожал плечами. – Смоются, как обычно. В смысле – нырнут.

– Больше не пройдет этот трюк! – Клименко врубил гарнитуру связи. – Третья машина, нырок!

– На дороге опасно нырять, – пришел ответ.

– Так прижмись! – Клименко толкнул локтем Гешу, тонко намекая, что приказ относится и к нему. – Гуськов, наблюдай, как я это делаю! И врубайся поскорее, сам будешь группу переводить! Не вечно же мне с вами кататься!

– Я стараюсь, – без энтузиазма ответил Гуськов. – Только пока как об стенку.

– Потому что не веришь до сих пор!

– Я стараюсь, – тем же нейтральным тоном повторил майор.

Клименко подался вперед еще сильнее и вдруг резко хлопнул ладонью по торпеде. Геша недовольно скривился, но промолчал. Да ему и не до того стало мгновением позже…

…В небе вдруг вспыхнуло аномальное северное сияние, машину крепко встряхнуло на кочке, а затем Геше пришлось резко тормозить и маневрировать. Дело в том, что к обочине он прижаться не успел, и поэтому «Форд» вынырнул в опасной близости от заднего бампера «Газели», шпарившей в попутном направлении по залитой радужным светом улице.

Когда «Форд» следом за «Ауди» лихо затормозил у небольшого магазинчика, навигаторы уже хлопнули дверцами «Лексуса», который поджидал их в этом мире вместо «БМВ», и даже успели начать маневр. «Форд» перекрыл им пути к отступлению, а черная «Ауди» встала справа, но у «Лексуса» оставалось предостаточно места и слева, и спереди.

– К машине! – крикнул Клименко, выпрыгивая из «Форда».

Ребята высыпали из микроавтобуса, на ходу доставая оружие, но тут случилось нечто непредвиденное и очень странное. Земля вдруг ушла из-под ног, и все оперативники разом споткнулись на ровном месте, а Парус так вообще упал на одно колено. Первой мыслью Гуськова стало предположение, что противник применил какое-то особое оружие: мгновеннодействующий газ или что-нибудь из области высоких технологий, вроде низкочастотного излучателя. Но версия рухнула, когда асфальт вновь дрогнул, и тонкая корка льда на нем покрылась мелкими трещинками. Нетрудно было заметить, что и машины закачались на пружинах, но раскачка получилась не вертикальная, а горизонтальная. Как во время землетрясения.

«Хотя почему «как»? – Гуськов остановился и чуть присел. – Землетрясение и есть! Да неслабое. Это в Москве-то!»

Воспользовавшись секундным замешательством в рядах противника, «Лексус» успел вырулить влево, перепрыгнул через два бордюра и ударил по газам. Клименко первым отреагировал на маневр навигаторов. Он, недолго думая, вскинул «Гюрзу» и почти полностью разрядил ее вслед уходящей в точку машине.

«Что за манера опустошать магазин, когда достаточно двух-трех выстрелов? – Гуськов поморщился. – Салаги. Боевиков насмотрятся и палят».

Прицел при этом Клименко взял слишком высокий, наверняка все пули прошли верхом. Чего хотел добиться – непонятно. Ну максимум разбил заднее стекло, «пометил» машину. Возможно, ранил кого-то из навигаторов. Но разве в этом заключалась задача? По колесам надо было стрелять, чтобы задержать клиентов, по колесам. Это же азы. Первый класс, вторая четверть.

«А штабные салаги – это вообще отдельная песня, – Гуськов негромко фыркнул и отмашкой дал ребятам команду грузиться обратно в «Форд». – Таким остолопам вообще нельзя оружие доверять».

В «Ауди» сидели бойцы поопытнее, в ситуации экипаж черного седана разобрался лучше, чем майор Клименко. Как только Клименко прекратил палить в белый свет… отставить, в радужный свет… «Ауди» стартовала с динамикой ракеты и вновь села на хвост юркому «Лексусу». Ну, а микроавтобус, как обычно, замкнул процессию.

– Прижимай его, прижимай! – непонятно, в гарнитуру или просто себе под нос пробормотал Клименко.

– «Стреляй, Глеб Егорыч, стреляй, – негромко процитировал «Место встречи…» Трощинский, – уйдут же».

В салоне послышались приглушенные смешки.

– Цыц, язва, – так же вполголоса приказал Гуськов.

– Да чтоб тебя! – вдруг воскликнул Клименко и снова ударил по торпеде…

…В небе тут же вспыхнуло солнце. С каждым переходом из мира в мир майор Клименко набирался опыта, и теперь ему почти не требовалось время на подготовку к «нырку». Как, впрочем, и навигаторам. Ведь именно они первыми резко перешли, а вернее – перескочили в Новый мир.

«Форду» снова повезло, чего не скажешь об «Ауди». Тот, кто переводил черную машину из мира в мир, явно поспешил. Как раз в тот момент, когда клиенты «нырнули», немецкая «торпеда» нацелилась «Лексусу» в левый борт, то есть ехала по пустой встречке. Прежде чем «нырять», водителю «Ауди» следовало хотя бы перестроиться на свою полосу движения, но он поспешил перейти в Новый мир, за что и поплатился. И не только он, но и весь экипаж.

В Новом мире встречная полоса оказалась прилично загруженной. «Ауди» вынырнула прямо перед носом у старенького «Ниссана-Патруля», который катил себе, ни о чем не подозревая, в сторону выезда на Алтуфьевское шоссе. Водитель «Ниссана» успел лишь вывернуть руль вправо. «Ауди» врезалась ему в район переднего левого колеса и легко подкинула тяжелый внедорожник. «Патруль» завалился на правый борт, затем перевернулся на крышу и замер, а черного «немца» развернуло кормой вперед и протащило по дороге еще с десяток метров.

Геша резко ударил по тормозам.

– Не останавливаться! – крикнул Клименко. – Им помогут!

– Не догоним, – Геша помотал головой. – Лучше пусть другие «Ауди» его ловят.

– Вперед – я сказал!

– Геша, поехали, – спокойно произнес Гуськов.

– Ну, навигаторы, держитесь, боевой «кукурузник» в небе, – пробурчал Геша, разгоняя микроавтобус до «запредельной» скорости… километров до ста… за двадцать секунд.

Две черные «Ауди», дежурившие в Новом мире, не поддержали инициативу команды Гуськова – Клименко. Они остановились рядом с пострадавшими, поэтому погоня сошла на нет уже через минуту. «Лексус» далеко впереди мигнул стоп-сигналами, повернул налево и скрылся из вида.

Гуськов поднял взгляд на Клименко. Майор поиграл желваками, неразборчиво пробормотал что-то насчет «их матери» и достал айфон. Раз не воспользовался гарнитурой, значит, решил доложить прямиком Мазичу. Этот интересный момент Гуськов подметил давно. Почему-то генералу Клименко всегда звонил по обычной линии.

– Ушли, – коротко доложил Клименко, когда установилась связь.

– Вижу. Не проблема. Если им нужно в город, поедут по Осташковскому или через Мытищи, по Ярославке. Оба направления перекрыты. Возьмем их у МКАД.

Клименко не приглушил звук, поэтому слова генерала отлично слышал и Гуськов, сидящий за спиной у штаб-майора.

– Нам выезжать на Кольцевую?

– Нет, следуйте за навигаторами.

– Отстаем сильно.

– Я знаю. Ваша задача – перекрыть пути отхода в сторону области. И больше не церемоньтесь. Огонь на поражение.

– Есть, понял.

– Клименко, как там Гуськов? Как дела у него с «дайвингом»?

– Пока не очень.

– Плохо! Тренируй! И в темпе, время поджимает. У нас слишком мало полноценных ныряльщиков. Кстати, Шадрин выбыл.

– Совсем?!

– Нет, подушки спасли. Все живы, но Шадрину и Чекану дня два-три придется полежать. Остальным дольше.

– Без Шадрина дырка.

– О том и говорю. Теперь Гуськов нужен как никогда. Научи его «нырять», Клименко, срок – до вечера.

– Постараюсь.

– Я не прошу, а приказываю. Со всеми вытекающими… понял меня? Он все еще не верит или не хочет?

– И то, и другое.

– Зайди с другого бока и прокачай еще раз. Этот сукин сын – известный упрямец. Но если он вникнет в тему, все старания окупятся с лихвой. Активируй мне его, Клименко. С этой минуты это твоя первоочередная задача. Понял меня?

– А навигаторы?

– Сам разберусь. До связи.

Гуськов расслабился и хмыкнул. Или этот Мазай действительно играл в демократа, или майор Клименко был не таким простым фруктом, каким казался. Говорили они не то чтобы на равных, но без «сложноподчиненных» условностей. Пожалуй, если так пойдет и дальше, Гуськов мог вскоре слегка поменять свое отношение к отдельным сотрудникам Центрального аппарата. К отдельным и слегка, но все-таки. А еще его заинтриговало, да и польстило, чего уж греха таить, отношение Мазая. Генерал имел на него серьезные виды, и это подтачивало изначальную уверенность майора, что его выбрали, просто чтобы подставить, разменять в нужный момент.

«А оно «видишь, че, Михалыч». Другая перспектива вырисовывается. Ныряльщик им нужен. Ну, то есть контрнавигатор, так лучше звучит. Опять не фонтан работенка, конечно. Мало того, что не в кабинете, так еще из огня да в полымя постоянно. Но хотя бы не на подхвате, при нормальном деле. В общем-то, годится. Надо, конечно, все это еще раз хорошенько обмозговать, но предварительно… годится. Одна беда – ныряние это, как же его освоить-то? Как это делается? Как понять? Из Клименко учитель, как из дятла пулемет, один звук и никакого эффекта. Придется, наверное, самому поднапрячься».

– Пока на Осташковское выруливай, – спрятав айфон, сказал Клименко Геше и обернулся к Гуськову: – Генерал приказал ехать по следам. Если попытаются прорваться в сторону области – огонь на поражение.

– А если сразу туда повернут?

Клименко пожал плечами:

– Мазай считает, что они в город направляются. У МКАД их наши ждут.

– Все понятно.

– А еще Мазай просил тебя, Алексей Борисович, поприлежнее учиться, – спокойно и даже дружелюбно сказал Клименко. – Шадрин временно выбыл, а ныряльщиков и так мало, теперь вообще зашьемся. Очень ты важен для дела, понимаешь?

«Надо же, как зашел «с другого бока», – Гуськов мысленно усмехнулся. – Молодец, правильный выбрал курс. Психолог. И марку удержал. Снизошел, но не опустился. Правильно я его просчитал. Непростой он все-таки фрукт. С двойным донышком – это как минимум, а то и с тройным».

– Все понял, – Гуськов кивнул. – Научусь. Когда пойму, в чем секрет.

– В этом и дело, нет никакого секрета. Просто представляешь себе место, в которое хочешь попасть, – и шагаешь.

– А если я не знаю, как это место выглядит?

– Так же, как место старта, разве что небо другое: либо солнце на нем, либо сияние. Лично я за это цепляюсь.

– А по торпеде зачем хлопаешь?

– А как иначе я машину перекину? Нужно, чтобы плотный контакт был. Как с одеждой.

– Понял. Дай обмозговать, ладно?

– Конечно.

Что ж, Клименко действительно нашел правильный подход. А ведь всего-то поговорил по-человечески. Для Гуськова было в новинку, что сотрудник Центрального аппарата разговаривает с ним на равных, и этот, казалось бы, незначительный факт произвел нужный эффект: Гуськову захотелось поработать в этой странной, но интересной команде.

Сомнения у майора, конечно, остались. Но теперь они относились не к работе, а к общей ситуации. Сомнения, так сказать, космического масштаба относительно целей, задач и технологии дублирования, а также относительно благородной миссии Нового мира.

Все-таки профессиональная подозрительность никак не давала Гуськову принять официальную версию, которую так четко и убедительно, словно с листа, озвучил Клименко еще во время первого разговора на эту тему. Что-то во всем этом было не так. Какой-то имелся подвох.

А если честно, глубоко в душе у Гуськова вообще окопалось подозрение, что Новый мир – это не более чем простейшая ловушка. Кто ее устроил, как и зачем? Это другой вопрос. Важнее понять – стоит ли в нее входить?

Впрочем, вошли уже. Теперь не повернешь. Но этот факт не перечеркивал важность знания – кому на самом деле выгоден Новый мир? Людям? Или тем, кто его построил? Или заговора нет и это все счастливое стечение обстоятельств: Новый мир случайно возник накануне гибели Старого? То есть это произошло бы и в более спокойной обстановке. Просто тогда навигаторы не заметили бы удвоения мира, как и все остальные люди: и оригиналы, и дубли.

А что, жили бы себе, не тужили, переходили из мира в мир и не понимали этого. Ведь если в обеих реальностях были бы одинаковые условия, в них, наверное, вся жизнь шла бы параллельно, одинаково. Или нет?

Гуськов встряхнул головой. Фантазии отставить! А подозревать можно и нужно кого угодно, в чем угодно, лишь бы это шло на пользу делу. Но в данный конкретный момент подозрения и размышления только мешали. Гораздо эффективнее было бы на минуту отвлечься, а затем снова включиться в работу по освоению «реального дайвинга».

«Беседа лечит, разговор мысль отгоняет», – припомнил Гуськов фразу доктора из «Формулы любви». Да, разговор на посторонние темы был сейчас как раз тем, что нужно. И очень удачно, что Стрельцов спросил что-то у Клименко, затем капитана поддержали Локтев и Парус, Трощинский… в общем, как раз не хватало Гуськова. Лейтенант Шипулин и Геша были не в счет. Первый вообще всегда молчал, а второй вел машину, и отвлекаться ему полагалось лишь на короткие комментарии.

Гуськов попытался уловить суть разговора и понял, что отвлечься на самом деле не получится. Ребята уточняли у Клименко моменты, которые касались практических сторон дублирования миров. Уточняли и заодно высказывали свои опасения.

– Я не понимаю, чего вы боитесь? – Клименко, казалось, был искренне удивлен. – Вы трижды нырнули туда и обратно. Что вас беспокоит? Укачало, что ли?

– Нет, самочувствие в норме, но… – осторожно попытался ответить за всех вечный скептик Парус. – А если встретим дублей, что будет?

– Ничего не будет, – уверенно ответил Клименко. – Ничего страшного. Ваши дубли решат, что обознались или померещилось. Наши миры – не петли времени. Ныряя, мы не переходим в прошлое или будущее, где, наверное, лучше было бы не встречаться с самим собой. Два мира, между которыми мы перемещаемся, просто разделились и разошлись.

– Снялись с бакштофа и отчалили, как два корабля в море, – не преминул блеснуть эрудицией Трощинский. – Теперь идут каждый своим курсом.

– Можно сказать и так, непринципиально, – согласился Клименко. – Главное в другом. Ваши дубли в Старом мире – это отдельные личности. С сегодняшней полуночи у вас и у них начала формироваться своя судьба. Строго говоря, они больше не вы, не полные ваши клоны. Вот уже более двенадцати часов они накапливают свой жизненный опыт, а вы свой.

– Короче, встреча ничем не грозит, и у каждого теперь своя судьба, – подытожил Локтев. – Понятно даже мне.

– Судьба у них, прямо скажем, незавидная, – печально проронил Парус. – Мир-то Старый рушится. И значит, в Старом мире мы все умрем.

– Не мы, а они, – поправил Трощинский.

– Все равно как-то не по себе становится.

– А я выживу! – уверенно заявил Локтев. – Ну, в смысле, клоун мой выживет.

– Сам ты клоун, – усмехнулся Трощинский. – Только не смешишь никого и сам не смеешься.

– Кто в армии служил, тот в цирке не смеется, – неуклюже парировал Локтев. – И смешить я тоже никого не собираюсь. Просто я в себе уверен.

– Это в себе! А в «клоуне» своем?

– А это разве не я? – Локтев вопросительно взглянул на Клименко. – Или я неправильно понял вводную, товарищ майор?

– Очень даже правильно все понял, Локтев, – Клименко кивнул.

– Вот! – Локтев выразительно посмотрел на Трощинского. – Вот поэтому и выживу… ну, в смысле, клоун мой выживет. Потому что правильно соображает. А твой обязательно затупит и в какое-нибудь дерьмо вляпается.

– Не мои проблемы, – неожиданно спокойно ответил Трощинский.

– О как! – Локтев даже слегка подпрыгнул на сиденье. – И что, ничуточку не жалко клоуна своего?

– Клона, Семен, клона, а не клоуна, – не выдержал Парус. – Но это все равно неточное определение. Все гораздо сложнее. Ты был ближе к истине, когда говорил «я выживу».

– В курсе, мать писала, – отмахнулся Локтев. – Это я для удобства, чтоб не путаться. Но ты, Тролль, не ответил. Тебе чего, не жалко себя второго?

– Тогда уж первого, – поправил Трощинский и пожал плечами. – Если жалеть, то и спасать надо. Я не готов.

– Во, блин! – Локтев хлопнул себя по коленке и помотал головой. – Во рисуются портреты! Нет, что люди готовы маму с папой продать, это я слыхал. Но чтоб себя самого! Это ж каким надо говнистым быть?! А хотя и правильно! Чего такое дерьмо спасать? Само не потонет!

– Захлопни пасть, Локатор! – Трощинский резко выбросил руку и схватил Локтева за кадык.

Если б не мгновенная реакция флегматичного, казалось бы, Паруса, старшему лейтенанту Локтеву пришлось бы несладко. Парус ребром ладони хлестко врезал Трощинскому чуть выше локтевого сгиба, и офицер разжал пальцы.

– Еще дернетесь – высажу в Старом мире, – когда подчиненные сами притушили пожар, строго сказал Гуськов. – И провокатора, и драчуна. Замаетесь добираться обратно. Стрельцов, рассади их за разные парты.

Капитан Стрельцов ничего не предпринял, только показал кулак сначала Трощинскому, затем Локтеву. Первый, потирая частично онемевшую руку, поморщился и кивнул. Второй, осторожно ощупывая кадык, покашлял и отвернулся к тонированному окну. Обычно подобное поведение означало, что инцидент исчерпан.

Но Гуськов отлично понимал, что это не последняя вспышка. Нервы у всех ребят были на пределе, даже у Паруса и у его напарника, принципиального молчуна лейтенанта Шипулина.

Ведь тут вот какая беда: будь обстановка боевой, другое дело, группа стала бы гранитным валуном, железобетонным монолитом. Но в обстановке полной неопределенности, мистики и постоянных «нырков» – то в царство надвигающегося хаоса, то обратно в мир подозрительного порядка и грядущего благоденствия – люди растерялись, и нервишки у них пошли вразнос. Да еще эта проблема с двойниками. Ну никак их существование не укладывалось в стройную систему мироустройства, которую каждый из ребят познавал и мысленно инвентаризировал всю свою жизнь. Как тут не растеряешься и не занервничаешь? В таком состоянии собачья грызня может начаться внутри даже самого сплоченного коллектива. Вот она и началась. Предотвращать поздно, остается только правильно реагировать: взяться за ручку поддувала и держать огонь разгоревшихся страстей под контролем. Когда надо – прикрыл заслонку, притушил огонек, но ведь может потребоваться и добавить кислорода, чтоб взбодрить народ. Кто знает, как пойдут дела дальше?

Но пока требовалось именно притушить пламя, и ручного управления тягой для этого было мало. Срочно требовался какой-то противопожарный раствор. Срочно, просто экстренно!

Гуськов наклонился вперед и шепнул на ухо Геше заветное слово. Водитель усмехнулся, но кивнул и, нагнувшись к баранке, пошарил рукой под своим сиденьем. В финале поисков из-под сиденья была извлечена литровая алюминиевая фляжка армейского образца. Раствор в ней содержался далеко не противопожарный, даже наоборот, «горюче-смазочный». Но сейчас его горючесть не имела значения. Важно, что жидкость годилась для «смазки нервов» коллектива.

Клименко первым заметил, что затевает Гуськов. Он неодобрительно покачал головой, но промолчал. И на том спасибо.

Гуськов достал из бокса стопку пластиковых стаканчиков и протянул Стрельцову:

– В темпе. Скоро приедем.

Капитан быстро раздал стаканчики. Никто не отказался. Гуськов протянул стаканчик и майору Клименко. Тот сначала помотал головой, но потом вдруг передумал.

– Праздник, в конце концов, – проронил майор-штабист, как бы оправдываясь перед самим собой. – Вообще-то не пью, но сегодня…

– С праздничком, – Гуськов налил майору, затем Стрельцову и вручил фляжку капитану, чтобы тот наполнил стаканчик Гуськова, а затем и стаканчики ребят. – Геша, твоя доза останется, не волнуйся.

– Не переживайте, Алексей Борисыч, – Геша усмехнулся. – У меня еще найдется.

– Куркуль, – хмыкнув, сказал Трощинский.

– Это чего? – Локтев понюхал напиток. – По цвету коньяк, а пахнет… лучше. Или в Новом мире все коньяки так пахнут?

– Это кедровка, – пояснил Геша. – Жена у меня из Томска, у нее батя так настаивает, на кедровых орешках. Вот и я насобачился. Рецепт простой, главное – не передержать.

– Будем! – Локтев замахнул первым.

– А тост? – Трощинский вздохнул. – Синяк ты, Локатор, честное слово. Чуть спиртным запахло, сразу крыша набок и только бы глотать.

– Низковата культура пития, – смягчил Парус.

– И вообще культура, – добавил Трощинский.

– С праздником, – Гуськов кивнул ребятам и отсалютовал стаканчиком майору Клименко.

Кедровка оказалась довольно приятным напитком (насколько это возможно, когда речь идет о спиртном). Но главное, что спонтанное «застолье на коленке» решило поставленную задачу. Народ немного расслабился.

– Что-то не распробовал, – Локтев протянул стаканчик.

– Баста, – Гуськов покачал головой и вернул фляжку Геше.

– Си, сеньор, – Локтев вздохнул. – Геша, кедровке зачет.

– Подгребай в субботу, распробуем, – ответил Геша. – Всех приглашаю.

– Точно! – Локтев вдруг легонько хлопнул себя по лбу. – У тебя же днюха! Сколько стукнет?

– Тридцать один, – Геша усмехнулся. – Не круглая дата, но отпраздновать можно.

– Даже нужно, – проронил Стрельцов. – Всех праздников в жизни – день рождения да Новый год. Остальное политика.

– Загнул, – Трощинский усмехнулся.

– Что загнул-то? – Стрельцов пожал плечами. – Какие еще реальные праздники есть? Профессиональные? Условности, уж простите за прямоту, просто поводы выпить. Государственные? Тоже непостоянные величины. Вот и остается Новый год и день рождения. Их никакая власть не отменит, и если профессию сменишь, они все равно останутся.

– Философ, – Трощинский усмехнулся.

– Станешь философом, – проронил Парус, – когда выясняется, что все вокруг не такое, каким кажется.

– А раньше ты ни о чем таком не догадывался? – Трощинский хитровато прищурился. – Ты ведь у нас на все особый взгляд имеешь.

– Не до такой степени.

– Насчет того, что все не такое, каким кажется, согласен, – сказал Гуськов, пытаясь сменить тему. – Об этом лучше всех инструктора по боевой подготовке знают. Могу пример привести. Допустим, для обычных людей оружие – это либо нечто острое, либо огнестрельное. А для подготовленных все, что угодно, – оружие. Все, что под рукой. У нас служил один кадр, Рома Слон…

– Фамилия, что ли? – Стрельцов недоверчиво взглянул на командира.

– Прозвище. Здоровый был такой. Локатор и Тролль его помнят. Так вот он мог чайную ложку так швырнуть с десяти шагов, что она в дерево до половины ручки втыкалась. Тут ведь важно хорошее ускорение предмету придать. Тогда и малая масса опасной станет. Одного бродягу брали, отстреливался гад, маневрировал грамотно… короче, у Ромы патроны кончились. Так он бродягу айфоном вырубил. С третьего этажа точно в темечко попал.

– И как?

– Айфон?

– Бродяга.

– Оба насмерть.

– Да ладно! – Стрельцов недоверчиво взглянул на командира.

– Серьезно, – Гуськов спрятал ухмылку. – А Рома айфон всего за три дня до того купил. Они тогда только в продаже появились. Радовался, как дитя… а тут такая беда.

– Пришлось скинуться, Роме новую трубку купить, – добавил Трощинский.

– Нет, вы серьезно? – Стрельцов попытался определить, прикалываются товарищи или нет, но у него ничего не вышло.

– Начальство-то не сильно разбежится, – поддержал товарищей Локтев, – от силы часы «командирские» подарит. Да и те с гнутыми стрелками. Вон, Геша в курсе.

– Эт-точно! – хмыкнув, согласился Геша. – В прошлом декабре дарили. Секундная за девятку цеплялась. Но ничего, открыл, выпрямил, идут.

– Да нет, я насчет «насмерть», это правда, что ли? – Стрельцов неуверенно усмехнулся. – Ладно, сдаюсь! Развели, да?

Его вопрос так и остался без ответа. Помешало «центральное» начальство. Как обычно, вмешалось в разговор в самый неподходящий момент.

– Тишина, – приказал Клименко и вновь достал телефон.

Гуськов снова слегка подался в сторону Клименко и опять расслышал практически все, что сообщил майору Мазай.

– Отбой, Клименко. Ушли гады. В Мытищах нырнули, за триста метров до засады. Словно учуяли.

– Или кто-то предупредил, – проронил Клименко.

– Или так, – согласился Мазай. – В Старом мире я местных тоже подключил, но от них толку чуть. Там полный хаос. В Мытищах столпотворение, народ по Ярославке чешет, обе полосы на выезд из Москвы работают.

– Значит, в Старом мире они в Москву не попадут, снова здесь вынырнут.

– Верно. Только где и когда?

Гуськов на несколько секунд отвлекся. Мысль о том, что кто-то в последний момент вывел навигаторов из-под удара, показалась ему логичной. У Гуськова и раньше возникали подозрения, что Водолею кто-то помогает, но с толку сбивало вмешательство навигатора на «БМВ», этого Павла Горбатова. Теперь проблема поворачивалась другим боком, и становилось понятно, что какой-то «крот» предупреждал не только Водолея, но и Тельца. И раньше, и сейчас. И это без сомнений.

Дело было не в профессиональной привычке Гуськова подозревать всех подряд (чисто для профилактики), а в совокупности улик. Все складывалось одно к одному. И Водолей вовремя ускользал из временных укрытий, и Горбатов появлялся в нужное время в нужном месте. Когда они объединили усилия, «везение» не удвоилось, но и не оставило навигаторов. Они по-прежнему ловко обходили засады и без проблем выбирались из сетей, раскинутых чекистами. Кто-то им помогал, это однозначно.

Гуськов снова прислушался, но Мазай и Клименко уже закончили беседу.

– Не все плохо, – сообщил Клименко, оборачиваясь к Гуськову и команде. – Клиенты снова ушли, но к оперативно-поисковым мероприятиям присоединились коллеги из Старого мира. А еще у нас появились новые данные по этим двум навигаторам.

– Интересно, как это Мазай умудрился пристегнуть «старичков»? – Трощинский усмехнулся. – Что им напел?

– Он и для них генерал, – проронил Парус.

– А что за новые данные, товарищ майор? – спросил Стрельцов.

– Навигаторы встретились не случайно. Они были знакомы. Более того, у них одна жена. Горбатова Ирина Владимировна. Вот фото.

Клименко развернул на весь экран айфона фотографию молодой и очень симпатичной брюнетки. Дольше всех дамочкой любовался Трощинский.

– Хороша, – выдохнул наконец лейтенант.

– Интересно девки пляшут! – вклинился Локтев. – Одна жена? Что за прикол?

– Для одного бывшая, для другого действующая, – пояснил Клименко.

– Ну-у, так неинтересно, я-то уж подумал, шведская семья, – Локтев усмехнулся. – Эти, как их… свинки… нет? Тролль, как же они правильно называются?

– Свингеры?

– Вот, точно! – Локтев снова ухмыльнулся.

– Ничего такого, – серьезно сказал Клименко. – Этот факт просто подтверждает, что встретились они не случайно.

– Не, ну все равно какие-то извращенцы, – Локтев фыркнул. – Как могли они спеться? Они ведь, получается, соперники.

– Угомонись, альфа-самец, – вновь вмешался Трощинский. – Это для тебя все другие мужики не могут даже взглянуть на твою жену, и вообще жизнь прямая, как лом. На самом деле всякие бывают ситуации.

– На этом факте и основана следующая вводная, – сказал Клименко.

– Едем в гости к жене, – опередил майора Локтев.

– Локтев! – Стрельцов строго взглянул на старлея.

– Все верно, – сказал Клименко. – Адреса, домашний и рабочий, установлены. Надеюсь, она подскажет, где могут вынырнуть навигаторы.

– Не дома, эт-точно, – проронил Геша. – Дураки они, что ли?

– Не дураки, верно, – Клименко кивнул. – Вот и спросим, где их ждать?

– А она скажет? – Стрельцов пожал плечами. – Имеет право промолчать.

– Скажет, – заявил Гуськов. – Вон, Трощинский у нас специалист по вызову женщин на откровенность.

– И вообще по вызову женщин, – не удержался Локтев.

– Едем на Кутузовский, – приказал Клименко Геше. – Перекресток с улицей Свиридова.

– Хорошо устроились, – Геша хмыкнул. – Если без пробок, за час доедем.

Совсем без пробок не обошлось, но в обещанный час Геша уложился.

В этот же отрезок времени уложились и поиски дома. Правда, когда «Форд» уже зарулил во двор, выяснилось, что можно было и не спешить. Майору Клименко пришла новая информация. Ирины Горбатовой, в прошлом Водорезовой, в квартире не было. Это установили парни из еще одной группы, подключенной Мазаем, а подтвердили технари, то есть команда специальной технической поддержки. Они проверили квартиру с помощью тепловизора. Из живых существ был обнаружен только кот, сосредоточенно гадивший в тот момент в спальне, прямо посреди хозяйской кровати.

Эта подробность особенно развеселила Локтева.

– Кабздец Ваське, – старший лейтенант хмыкнул. – Вернутся хозяева, на елку вместо макушки его натянут. Я бы натянул.

– Вряд ли они вернутся, – с сомнением проронил Клименко. – Скорее всего, Ирина Владимировна тоже подалась в бега.

Слова майора косвенно подтвердились очень скоро. Еще одна дополнительная группа аккуратно проверила офис, в котором трудилась Ирина. Там гражданки Горбатовой тоже не оказалось. Но с утра на работе ее все-таки видели. То есть стоило прокачать вариант более качественно.

«Неужели ее предупредили? – мелькнула у Гуськова мысль. – Но ведь навигаторы ушли в Старый мир, не могли они оттуда ей позвонить. Никак не могли. Получается, «крот» имеет связь и с Ириной. И, получается, она ему доверяет. Что из этого следует? Что «крот» – это кто-то из знакомых Горбатова и его жены? То есть, прокачав их связи, можно выйти на «крота»? Что ж, надо подумать над этим вариантом. Когда будет время».

Пока заниматься проверкой связей четы Горбатовых было некогда. На помощь «офисным работникам» Гуськов отрядил Паруса и Шипулина, благо офис, в котором работала Ирина, находился в шаговой доступности. А у квартиры майор оставил дежурить Локтева и Трощинского. Геше Гуськов приказал занять позицию на обочине, сразу по выезде из двора.

– Мы с капитаном прогуляемся по ближайшим точкам, – сказал Гуськов майору Клименко. – Вы с нами?

– Нет, останусь с Гешей, – майор покачал головой. – Буду на связи, заодно осмотрю дворы.

– Годится, – Гуськов кивнул Стрельцову. – За мной.

Капитан молча двинулся за командиром.

Лишь когда «Форд» остался далеко позади, Стрельцов наконец нарушил молчание.

– Ее предупредили, – высказал он опасение, не так давно возникшее и у Гуськова. – Пустышку тянем.

– Не скажи, – майор покачал головой. – Дома и на работе она однозначно не появится, но и далеко не уйдет. Либо к знакомым отправится, либо попытается отсидеться в людном месте.

– Рабочий день в разгаре, – заметил Стрельцов.

– Вот поэтому к знакомым она не поедет.

– Но в публичных местах сейчас не слишком людно, разве что в метро или в центре.

– В метро целый день кататься не будешь и по центру не нагуляешься.

– Вокзалы?

– Не пойдет. Там камеры, полиция, досмотр. Она хоть и женщина, но должна сообразить. Да и помощник, который ее предупредил, наверняка провел инструктаж.

– Где ж она может быть?

– Знаешь поговорку: «Хочешь что-то спрятать – положи на виду»? Думаю, в нашей ситуации она вполне уместна. Какой тут ближайший супермаркет?

– «Перекресток», кажется, – Стрельцов указал направо. – Там, на Клочкова, большой торговый центр.

– Вот туда и двинем для начала.

– Вы серьезно думаете, что она может быть там? – удивился Стрельцов. – Или это просто для очистки совести?

– Капитан, – Гуськов строго посмотрел на Стрельцова. – Отставить сомнения. Это называется стандартные оперативно-розыскные мероприятия. Весь город мы вдвоем все равно не прочешем. Поэтому поступим, как записано в инструкции. Еще вопросы?

– Нет вопросов, – Стрельцов пожал плечами и отвел взгляд.

– Тогда шагом марш.

И снова капитан выполнил приказ молча, но через какое-то время все-таки не выдержал и озвучил новую инициативу:

– Клименко сказал, что и в Старом мире генерал подключил ребят. Они тоже ищут эту Ирину? То есть не эту, а ту… исходную.

– Не знаю, – Гуськов пожал плечами. – Но было бы логично. Она ведь тоже в курсе всех адресов и явок. Одна проблема: работать в Старом мире стало трудно. Там ситуация накаляется не по дням, а по минутам. Так что у нас шансов больше. Теоретически.

– Можно и другие связи прокачать.

– Можно, Юра, – Гуськов кивнул. – Но не нужно. Не стоит распыляться. Отработаем вариант с Ириной, тогда и будем думать.

– Но почему не сделать все параллельно?

– Потому что мы не супермены, капитан, – Гуськов вздохнул. – Ты сколько в органах?

– Три года здесь, плюс в военной контрразведке восемь.

– И ты до сих пор сохранил такой задор? – майор усмехнулся. – Молодец.

– Я привык делать все возможное, а не только то, что в инструкции прописано.

– А насчет того, что инициатива имеет инициатора, тебе в армии ни разу не говорили? Тогда я скажу. Все, что не укладывается в рамки инструкции, есть нарушение, Юра. И не важно, в сторону ты отступаешь или сверх инструкции что-то делаешь. Понятно?

– Так точно, – Стрельцов нахмурился.

– А раз понятно, выдохни и расслабься. Чтоб тебе стало легче, поясню: вариант с Ириной оптимальный, рассчитан на поимку сразу обоих навигаторов. Поэтому его надо отработать по полной программе, а уж после прокачивать другие контакты. Если Мазай подключит еще людей и отработает их параллельно, хорошо. Если нет, будем работать, но без лишних телодвижений и пустой траты сил. Потому что силы нам еще пригодятся.

– Думаете, затянется эта охота?

– А ты как думаешь?

– Честно?

– А как же! – Гуськов усмехнулся. – Ты ведь у нас не только инициативный, но и честный, как пионер. Всем ребятам пример.

– Да ладно вам, – Стрельцов поморщился. – Если честно, все смешалось в голове. Особенно после этих ныряний в другой мир. Я мистикой не сильно интересуюсь. Точнее – вообще не интересуюсь. Ну, «Дозор» прочитал через силу, дочка заставила, да пару фильмов про вампиров смотрел в отпуске, от нечего делать. А по телевизору… если бы дочка по всяким «битвам экстрасенсов» не убивалась, то и не включал бы такие каналы. В общем, слабая у меня теоретическая подготовка по этой части. Только сейчас начинаю хоть как-то все в голове укладывать.

– С трудом?

– Вот именно. Поэтому укладываются пока только рабочие моменты. Частности. Допустим – что надо искать обеих этих Ирин. Или что навигаторы могут вынырнуть в любом месте и помешать нам.

– Все правильно, Юра, вот исходя из этих частных установок и действуй. Найдем одну Ирину – возьмем одну. Найдем обеих – берем обеих. Вынырнут навигаторы – стреляй. А осмыслишь позже. Если потребуется. Может, наоборот, закончится все дня через три, и лучше будет забыть эту историю, как страшный сон.

– Забудешь такое!

– Сам не забудешь – помогут. За три года ты, надеюсь, изучил нашу Службу. Понял, что к чему.

– Это да. Только я впервые в такие секреты вникаю. Раньше тоже бывало… всякое видал, и за гостайну расписывался, но такое…

– Такое у всех впервые, Юра.

– Ну да, – капитан задумчиво покивал, – ну да.

И Стрельцов снова умолк. Майор тоже не стал больше мозолить язык. Он постарался даже не думать на эту тему. Ему хватало своих сомнений, а тут еще Юра подгружал. А надо оно?

Нет, по большинству вопросов Стрельцов ничего нового не озвучил. Обо всем этом майор успел поразмыслить еще в машине и без подсказок младшего товарища. И о мистике, и о том, что ловить надо на двух живцов, то есть на обеих жен. А еще Гуськов размышлял о странном выборе, который может встать перед навигаторами. Да он наверняка уже встал. Ирина или Ирина-дубль? Как парни поступят? Спасут Ирину или оставят в Старом мире? Наверное, спасут. И что дальше? Водорезов снова на ней женится? А ей это надо? Она давно замужем за Горбатовым, с Водолеем все в прошлом. Значит, она затребует Павла. Да, в Новом мире у Горбатова есть другая Ирина. Но эта-то была первой. И вряд ли кто-то сумеет ей доказать, что другая Ирина – это она же. Что это не клон, не близняшка, не соперница, а она же. Не проникнется, однозначно.

И ведь чем дальше в лес, тем больше дров. Над странностью такого выбора могут задуматься не только навигаторы и родственники этих граждан, но и прочее народонаселение. Допустим, друзья или просто левые люди, которых навигаторы случайно или намеренно убедят в своей правоте. Да что там далеко ходить, те же чекисты могут задуматься, и те, кому они это расскажут, – тоже. Наверняка задумаются, и очень даже скоро! Стрельцов пока вроде бы не задумывается, но ведь это пока. Он сам сказал, в голове каша, поэтому общей картины он не видит, только фрагменты. Но ведь увидит, куда денется! Выходит, Мазай играет с огнем, посвящая в тему слишком многих обычных людей. Получается, одно лечим – другое калечим?

«Хотя, когда будут нейтрализованы все навигаторы, шум уляжется, едва поднявшись. Об изолированной реальности забудут, словно ее не было. Останется лишь один вопрос: что делать с нами, фактически тоже навигаторами, только лояльными? – Гуськову вдруг стало неуютно. – Отправить на остров Бали в бессрочный отпуск? Что-то не хочется мне туда. А вернее, опасаюсь, как бы нас не «на о. Бали». Как бы на солнечное побережье Чукотки не отправили, имущество Абрамовича сторожить».

– Гуськов, на связь, – вдруг протрещало в гарнитуре. – Клименко.

– Слушаю.

– Парни из седьмой команды сообщают, что засекли троицу в китайском ресторанчике.

– Очень удачно. Всего троицу?

– Ирину и обоих навигаторов. А кого еще?

– Нет, никого, забудьте. В каком ресторанчике?

– «Чайна дрим», на другой стороне проспекта. Мы выезжаем. Локтев и Трощинский уже садятся. Но нам придется по развязке кружить.

– Вижу это заведение. В том же доме, где «Сбербанк»?

– Да.

– Идем наперехват. Подтягивайтесь. Они на машине?

– Нет. Пятая группа нашла машину в паре кварталов отсюда, на Артамонова. Четвертая выдвинулась на Ватутина. Но ближе всех вы и тройка из седьмой.

– Они в курсе, кого мы ловим?

– Нет. Поэтому я приказал им ждать вас. Если навигаторы попытаются нырнуть, делай то же, майор.

– Я ведь не умею.

– У тебя получится.

– Твои б слова да богу в уши… – Гуськов перемахнул через ограждение и начал форсирование Кутузовского – процедуру почти такую же опасную и сложную, как форсирование реки под огнем противника во время войны.

Дважды Гуськову пришлось крепко выругаться, трижды он едва не попал под колеса, но пересечь проспект ему удалось без потерь. А вот Стрельцову досталось. Какая-то модная машина с блондинкой при руле едва не вышибла из капитана дух. Хорошо, что удар пришелся вскользь, по задней поверхности бедра крылом и по спине зеркалом. Ляля в машине удивленно похлопала накладными ресницами, но даже не притормозила. Так и покатила дальше. Впрочем, это офицеров вполне устраивало. Они и так засветились и наделали шума – машины сигналили, как сумасшедшие. Если б еще пришлось задержаться на «разборки», вообще пиши пропало. Навигаторы ведь настороже, чуть что заметят – улизнут, не задумываясь.

Стоило Гуськову так подумать, навигаторы тут же выполнили мысленную установку майора. Правда, уйти они попытались не в Старый мир, а просто из ресторанчика. Ирина была с ними.

Удивительно, но выглядела она именно так, как на фото, которое показывал товарищам Клименко. Редко так бывает. Гуськов, допустим, на свои фото вообще не мог смотреть без содрогания. Ну, не такой, как в жизни, он на них получался, и все тут. А эта дамочка… один в один. Может, потому, что красивая? Когда человек красивый, его никакими фотографиями не испортишь.

И, кстати, Горбатов этой дамочке не подходил абсолютно. Красавица и чудовище, иначе картину не назовешь. И что она в нем нашла? А вот Водорезов как будто специально для нее и был создан. Симпатичная была пара. Чего не жилось?

Гуськов обогнул припаркованную машину и быстрым шагом направился прямиком к троице. Стрельцов не отстал, хотя после контакта со слабоуправляемой машиной на проспекте он слегка прихрамывал.

Горбатов насторожился, наверное, просто по факту того, что приближаются малознакомые мужчины, а Водорезов узнал и Гуськова, и, возможно, Стрельцова. Ну, майора-то он точно узнал. Это было видно по его взгляду, слегка испуганному, но уже не полному недоумения, а скорее наоборот, все понимающему. Видимо, не без помощи Горбатова и «крота» Водолей врубился-таки в тему. Теперь он отлично понимал всю серьезность ситуации и явно просчитывал дальнейшие ходы.

Гуськов сунул руку в карман и нащупал оружие. Это телодвижение не ускользнуло от внимания навигаторов, и они резко ударили по тормозам. Павел Горбатов наклонился к Ирине и что-то ей сказал. Женщина удивленно вскинула брови и остановилась. А навигаторы возобновили движение навстречу чекистам, как бы прикрывая Ирину собой.

– Водорезов, Горбатов, без глупостей, – громко, но спокойно сказал Гуськов. – Мы просто хотим поговорить!

Навигаторы, видимо, не поверили. Да и почему они должны были верить? Клименко недвусмысленно намекнул им, еще в Вешках, на каком языке с ними собираются разговаривать сотрудники госбезопасности. Чуть не ухлопал обоих из своей «Гюрзы». Так что навигаторы вполне предсказуемо ничего не ответили и вообще никак не отреагировали на слова Гуськова. Они по-прежнему решительным шагом двигались навстречу офицерам.

Майору даже стало любопытно, на что они рассчитывали? Оружия у них наверняка не было. Машина далеко. Хотели спровоцировать на кулачный бой? Горбатов, конечно, выглядел здоровым шкафом, но это как раз тот случай, о котором говорят «чем больше шкаф, тем громче падает». Против Гуськова и Стрельцова (между прочим, мастера АРБ, как значилось в личном деле) у этих неспортивных штатских не было шансов и в рукопашном бою.

А между тем навигаторы не притормаживали. Они даже ускорили шаг, почти побежали навстречу офицерам. Нахрапом решили взять? Забодать с разбегу? Гуськов усмехнулся. Вообще ополоумели?

Навигаторы не добежали всего два десятка метров. Гуськов принял стойку, собираясь перехватить Горбатова и тут же, с лету, уложить его носом в землю, а Стрельцов сжал кулаки, но в этот самый миг навигаторы исчезли. Как обычно. Раз, и нет их.

Гуськов проронил короткое ругательство и почему-то поднял взгляд на Ирину. Она стояла с открытым ртом и хлопала глазами в полном изумлении. Примерно так же отреагировали несколько прохожих. Нехарактерное для размеренного пешеходного ритма ускорение навигаторов привлекло их внимание, а внезапное исчезновение заставило прохожих споткнуться на ровном месте и замереть. И раскрыть рты.

Гуськов тоже остановился и бросил взгляд на Стрельцова.

– Вот гады, – тихо проронил капитан и едва заметно покачал головой.

– Хрен им, – вдруг решительно заявил Гуськов и ухватил капитана за плечо. – Три шага вперед и сразу бей! Понял?! Марш!..

…Как получилось нырнуть, Гуськов так и не понял. Просто решил нырнуть и нырнул. А как… Вот как-то так. Главное в другом. Главное, что сделал он это очень даже вовремя. Просто с ювелирной точностью все рассчитал. Три шага – это было как раз то расстояние, которое оставалось преодолеть офицерам, чтобы очутиться на расстоянии удара. «Нырок», три шага и удар – вот что следовало им сделать, не медля ни доли секунды, словно на автомате. Так они и поступили.

Навигаторы по инерции все еще бежали навстречу офицерам, поскольку явно не ожидали такого финта. Они были уверены, что чекисты либо не нырнут, либо нырнут с запозданием, как обычно. А тут такой вот фокус. Офицеры не только нырнули почти сразу, но еще и остались на прежнем встречном курсе. Только теперь они оказались к навигаторам гораздо ближе.

Водолей успел отреагировать и дернулся влево, но Стрельцов смел его с ног подсечкой. Водорезов жестко грохнулся на подернутую ледком мостовую, а капитан мгновенно прыгнул на навигатора. Одним рывком перевернув Водолея на живот, Стрельцов заломил ему руки за спину и уселся сверху.

Горбатов ни дергаться, ни останавливаться не стал. Что ж, его расчет был понятен. Как сказал один известный юморист: «У носорога плохое зрение, но при его массе это не его проблема». Горбатов оказался не таким подвижным, как Водолей, но зато мог снести с ног любого… кроме Гуськова. Майор в самый последний момент сделал полшага в сторону, одновременно развернулся на пол-оборота, пропустил «носорога» мимо себя, поставил подножку и для верности врезал Горбатову в спину локтем. Вот и все. Горбатов рухнул носом в землю, а Гуськов тут же заломил ему руки и уселся на него сверху, как это сделал и Стрельцов.

И только после этого Гуськову удалось коротко осмотреться в поисках поддержки. Да и вообще сориентироваться в оперативной обстановке.

Обстановка оказалась, мягко говоря, сложной. Правда, это не помешало, а даже помогло офицерам. В окружившем их бардаке никакие резкие движения не привлекали внимания общественности. В отличие от размеренного пешеходного и транспортного ритма Новой реальности, в Старом мире преобладало нервное мельтешение всего и всех.

Хаотичные разноцветные «графики», которые рисовало в небе аномальное сияние, начинали раздражать уже с первой секунды пребывания в Старом мире, поэтому не было ничего удивительного в том, что и на проспекте, и на тротуарах все заметно нервничали. И эта всеобщая нервозность давала людям повод для дополнительного раздражения, которое перетекало в раздражение от собственной раздражительности и так далее. Одно цеплялось за другое. Казалось, еще немного – и люди начнут искрить от нервного перенапряжения. А то и вовсе взрываться, как перегретые лампочки.

Прохожие двигались нервными перебежками, то и дело сталкивались, ругались и скандалили. Небольшая толпа осаждала близлежащее отделение «Сбербанка», и в этой толпе не орали друг на друга, наверное, только немые. У входа в китайский ресторанчик о чем-то яростно спорили несколько типов в полуспортивной одежде. А на другой стороне проспекта значительная масса людей, в основном женщин, безуспешно пыталась перебраться через естественную преграду, которую образовали машины, застрявшие в пробке на примыкающей к проспекту улице. Проблема заключалась в том, что женщины пытались прорваться, толкая перед собой полные товаров тележки. Те, кто догадался перегрузить товары в пакеты с синими логотипами «Перекрестка», давно преодолели заслон. Остальные же искали между машинами просвет, но безуспешно.

На самом Кутузовском обстановка сложилась не менее напряженная. Поток в сторону Можайки и МКАД был гораздо плотнее и медленнее, но и в центр машины шли почти без разрывов. При этом все сигналили, дергались из ряда в ряд и все время норовили втиснуться в заведомо непролазные щели. До глухой, дремучей пробки в обе стороны оставался один шаг, а то и меньше.

В общем, непонятно, как в такой дорожной обстановке сумел настолько быстро сориентироваться Геша, но «Форд» подрулил к месту задержания навигаторов буквально через три минуты. Даже не подрулил, а прямо-таки возник уже на повороте с Кутузовского.

«Дьявол! – Гуськов коротко встряхнул головой. – Когда ж привыкну-то?! Так и произошло. Геша вырулил по развязке в Новом мире, а когда повернул сюда, Клименко нырнул и перетащил всех вместе с «Фордом». Вот и весь фокус. То есть транзит».

Из микроавтобуса выпрыгнули ребята, которые деловито приняли захваченных навигаторов у Стрельцова и у командира.

– Грузите, – сказал Гуськов. – Только не отпускайте, а то нырнут.

Офицеры заковали навигаторов в «браслеты» и затолкали пленников в «Форд». Гуськов отряхнул куртку и обернулся к Клименко.

– Поздравляю с первым погружением, – Клименко протянул руку.

– Спасибо, – Гуськов пожал ему руку без особого энтузиазма. – Куда повезем?

– Недалеко, – майор бросил взгляд на забитый машинами проспект. – Иначе вечно будем ехать. На бульвар Строителей поедем. Геша, знаешь какие-нибудь тропы на всякий случай?

– Это чего, к новому областному правительству? – Геша удивленно вскинул бровь.

– Мазай там ждет, – пояснил Клименко преимущественно Гуськову.

– Почему там?

– В центр нет смысла ехать, потом оттуда не выберешься, а других надежных мест ближе не найдешь. Госучреждения под охраной, так что пока там более-менее спокойно, даже в этом хаосе. Думаю, нам выделят укромное местечко для изоляции задержанных.

– А чего не в Западную префектуру или в РОВД ближайший? – встрял Геша. – Тут вообще рукой подать.

– По Сеньке шапка, – Гуськов усмехнулся. – Не пристало целому замдиректора ФСБ по райотделам куковать. Вот правительство Московской области – другое дело.

– Там просто безопаснее, – возразил Клименко. – И стратегически место выгодное. Река, вертолетные площадки, «зеленка». В этой обстановке любая мелочь имеет значение.

– А почему нельзя через Новую реальность туда попасть?

– Мазай акцентировал, ехать здесь. Почему – не знаю. Может, опасается, что там задержанных могут отбить?

– Кто? – Гуськов удивленно вскинул брови.

– Гуськов, не бодай. Думаешь, мне тут нравится? Но генерал приказал ехать здесь. В свои секретные соображения он меня не посвятил.

Гуськов больше не стал донимать майора. Похоже, Клименко не врал. Мазай действительно не посвятил его в свои резоны, и это майору не понравилось. Такая вот гордая птица, считает, что если он приближенный, то от него не может быть никаких секретов. Гуськов скрыл усмешку.

«Переживай, переживай, борзота штабная. Это тебе только на пользу».

– Нам-то что, начальство сказало, мы сделали, – вместо командира высказался Геша, усаживаясь за руль. – Жалко, не узнаешь никак, где пробки толще, в Строгино или в Кунцево. Придется наудачу маршрут прокладывать.

– Сейчас везде один хрен, – заверил Гешу Локтев. – Так что не бери в голову.

– Ладно, часа за два по-любому доберемся, – Геша вздохнул. – «Чего я не сокол, чего не летаю?»

На этот раз Геша с прогнозом промазал. И промазал сильно. К комплексу зданий правительства Московской области «Форд» прибыл через три часа десять минут. Геша вроде бы проложил оптимальный маршрут и кое-где умудрился срезать углы, а кое-где объехать безнадежные пробки. Но максимум, чего ему удалось добиться, – это вообще привести машину в пункт назначения. Хотя в сложившейся обстановке уже и это следовало считать маленьким подвигом.

Автомобильная Москва в Старом мире стояла по полной программе: на всех улицах, проспектах и бульварах, во всех переулках и проездах. Стояла, сигналила, ругалась и периодически начинала вопить на все голоса, когда дорогу сотрясал очередной толчок землетрясения. Или же когда сумасшедший порыв ветра, резкий и неожиданный после почти мертвого затишья, валил на машины какое-нибудь дерево или рекламный щит, хлестал оборванными проводами и обломанными ветками или осыпал машины градом из мусора и осколков выбитых стекол. Затем на какое-то время вновь наступала тишина, а чуть позже опять начинался галдеж, гудки, вой сирен, кряканье спецсигналов, а где-то даже звучали выстрелы.

Многие отчаянные водители пытались пробираться по обочинам и тротуарам, но чаще всего это заканчивалось «абортом миссии». Машины либо упирались в столбы и ларьки, либо просто в толпу, бредущую в сторону МКАД. В результате многие автолюбители бросали машины и присоединялись к братству пешеходов. Количество глухих пробок, таким образом, росло с каждой минутой.

И с каждой минутой вокруг становилось все мрачнее. Не только потому, что в воздухе повисло серьезное социальное напряжение, а еще и горизонты начал затягивать дым от пожаров. Огонь полыхал всего в трех-пяти местах, зато в свое удовольствие, поскольку пожарные машины просто не могли пробиться к очагам возгораний.

Природа тоже подкинула новый повод для беспокойства, перерастающего в отчаяние и панику. Небо заволокли клубящиеся сизые тучи, которые неслись с востока на запад со скоростью самолета. Странный атмосферный фронт превратил день в поздний вечер, но при этом не перекрыл полностью вида на аномальное сияние. Разноцветное свечение было настолько сильным, что пробивалось даже сквозь грозовые тучи. Да-да, именно грозовые, несмотря на зиму. Между клубами туч то и дело проскакивали молнии, и затем над землей прокатывался трескучий гром. То есть все шло именно к запоздалой декабрьской грозе. И похоже, не простой, а очень сильной. Аномально сильной, возможно, с градом, или под аккомпанемент урагана, или все вместе, тут уж как «повезет».

Пугающая обстановка, нервная езда и присутствие на борту угрюмых навигаторов, которых оперативники поочередно держали, чтобы задержанные не «нырнули», не располагали к разговорам, поэтому на сцене все три часа пути оставался исключительно Геша. Он то и дело отпускал комментарии в адрес участников дорожного движения и невнятно матюгался. Остальные молчали. Даже Локтев молчал, хотя это было для него серьезным испытанием.

Какое-то оживление в машине наступило, когда «Форд» наконец остановился на расстоянии прямой видимости от черных «Ауди» и еще нескольких машин со знакомыми номерами. К микроавтобусу быстро подбежали ребята из третьей группы, организовали нечто вроде оцепления, а минутой позже появились парни под командованием одного из «волкодавов» Мазая. Они и забрали навигаторов, чем несказанно обрадовали группу Гуськова. Ребята зашевелились и обменялись несколькими негромкими репликами. В основном по поводу нездоровой обстановки в городе и надвигающейся грозы.

Гуськов в комментарии не вникал, ему пришлось выбраться из «Форда» под мрачное грозовое небо и проследовать за Клименко в сторону группы офицеров, столпившихся перед Мазаем. Завидев Клименко и Гуськова, генерал кивнул и взглядом указал обоим майорам на место рядом с собой.

– Молодцы, благодарю за службу, – голос Мазая утонул в очередном громовом раскате.

– Рады стараться, – пробурчал Гуськов.

Клименко промолчал.

– Задерживаться здесь не резон, – сказал генерал, обращаясь теперь ко всем офицерам, и взглядом указал на мрачное небо. – Того и гляди накроет… бог знает чем. Поэтому буду краток. Петровский и Мищенко с группами отправятся в Новый мир на поиски Девы.

– Если она там, – негромко сказал Гуськов.

– Там, майор, – Мазай строго посмотрел на Гуськова. – Отсюда ее выдавили местные товарищи. Я закончу, если не возражаете, а потом комментарии.

– Виноват.

– Вы, Гуськов, с группой и майором Клименко тоже вернетесь и вплотную займетесь Козерогом. Я ненадолго останусь здесь, побеседую с Водолеем и Тельцом, поэтому некоторое время на меня не рассчитывайте. Все доклады майору Клименко. Вопросы? Вопросов нет. По машинам.

Мазай четко развернулся и потопал к главному входу в здание областного правительства. Дамочка в штатском посеменила за ним, а остальные «контрнавигаторы» и их подчиненные направились к своим машинам. Осознание того, что больше не придется задерживаться в Старом мире, значительно улучшило всем настроение.

– Не станут они беседовать, – поравнявшись с Клименко, проронил «волкодав» по фамилии Мищенко.

– С навигаторами?

– Ну.

– Шлепнут, что ли?

– Может, и нет. Я их в такой каземат проводил, усиленный режим отдыхает. В обоих мирах все наглухо законопачено. Улавливаешь?

– Припрятал про запас?

– Мазай может. У него всегда восемь планов на один день.

– А если не пригодятся?

– Тогда не заберет их, и все дела. Неделю помаются да и двинут.

– Жесть.

– А то. Ладно, Клим, до связи. Телку возьмем, отзвонюсь.

«Если возьмете, – подумалось Гуськову. – Если «крот» не предупредит ее и не проинструктирует, куда бежать и как получше спрятаться. Не-ет, пока «крот» на свободе, нам удачи не видать. Только если случайно, если навигаторы сами затупят, если нервы у них сдадут, вот как это было у Водолея с Тельцом. Но вряд ли «крот» допустит еще один такой прокол. Он теперь будет не только предупреждать и советовать, а еще и успокаивать, подбадривать будет навигаторов. Это сто процентов. Чтобы больше на нервах не прокололись. Эх, взять бы гада, и все – конец фильма. Дальше дело техники. Но как взять, если не знаешь, кто он? Кто угодно может оказаться «кротом». В том числе и обычные ребята, не ныряльщики. Одно условие: быть в курсе планов Мазая. Хотя бы текущих. Но тогда, значит, это кто-то из командиров групп или заместителей. Все командиры – ныряльщики, отобранные и проверенные на сто рядов лично Мазаем. Получается, кто-то из заместителей? Нет, все-таки ныряльщиков тоже нельзя исключать. Даже дамочку в штатском нельзя сбрасывать со счетов, хоть она и постоянно на виду у Мазая. Написать СМС, не вынимая руки из сумочки, как шутит «Квартет И», у современных женщин получается запросто. А навигаторам большего и не требуется, если отбросить «нервный фактор». Получили сообщение: засада там-то, нырнули, обошли засаду, вынырнули. Проще простого. Но все-таки это вряд ли «секретарша», она ведь из гражданских. В нашей кухне она вряд ли много понимает. Нет, в «кроты» подался кто-то из офицеров. То есть под подозрением четверо ныряльщиков и четверо замов. Шадрин и его заместитель исключаются, они не могли предупредить навигаторов о засаде у МКАД и о том, что мы засекли их в китайском ресторанчике. Остаются шестеро: Клименко, Петровский и Мищенко, два их заместителя и… Стрельцов, как ни печально. Он человек в моей группе новый, так что… короче, шесть кандидатов. Кто-то из них «крот», однозначно, вот только кто? Хорошо окопался, зверь. Вроде бы и фактов много, а уцепиться не за что. Ну не провокацию же устраивать, чтобы его слегка напугать. Хотя… почему бы нет?»

Гуськов повертел мысль так и этак, но особых изъянов не нашел. Учитывая дефицит времени и улик, классическая мини-провокация выглядела вполне логичным ходом. Спровоцировать, понаблюдать за реакцией и сделать предварительные выводы, кто может быть «кротом». Не конкретно – «крот», а именно может им быть. Предполагаемый результат вроде бы так себе, но, учитывая небольшое количество подозреваемых, имелся шанс сузить их круг до минимума. С шести до трех, а то и до двух. И это уже серьезно.

Гуськову оставалось только придумать, под каким предлогом вернуть Мищенко и как подозвать Петровского, а также их замов.

«А никак, – Гуськов проводил взглядом уезжающие «Ауди». – Придется начать с малого. Исключить двух ближайших подозреваемых».

Стрельцов, как и прежде, следовал за майором тенью, поэтому начать провокационную беседу Гуськов мог в любой момент. Он выбрал позицию, с которой разговор будет слышен и Клименко, и остановился. Стрельцов остановился рядом, а из машины тотчас выпрыгнули и ребята.

– Ну что? – с затаенной надеждой спросил Локтев. – Долго нам тут прохлаждаться?

– Нашел курорт! – хмыкнул Трощинский.

– Вон там дом отдыха «Рублевский», – Геша не прочувствовал юмора и кивком указал на лесопарк неподалеку.

– Возвращаемся в Новую реальность, – сообщил Гуськов.

– Фу-у, – с облегчением выдохнул Локтев. – А я уж думал, застрянем тут. И какая вводная?

– Козерога ловить.

– О, а это кто? Тоже навигатор?

– Тоже. Только кто это – неизвестно. И на хрена его ловить, непонятно.

– В смысле? – удивился Локтев. – Он же навигатор.

– И что дальше? – Гуськов сделал вид, что устал и оттого раздражен. – Ну, навигатор, и что с того? Кому он этим помешал?

– Ну, не знаю… – Локтев развел руками и в поисках поддержки посмотрел на Трощинского, а затем на Паруса.

Ребята промолчали. Падающее знамя подхватил капитан Стрельцов.

– Вы сомневаетесь, что мы правы?

– Нет, Юра, не сомневаюсь. Но и позиция навигаторов кажется мне в чем-то правильной. По крайней мере, честной и гуманной. Утопической, это верно, но почему их за это надо отстреливать? Почему просто не взять под колпак? Просто лишить их возможности переходить в Новую реальность. Ну и пусть спасают людей в Старом мире.

– Как?

– Их проблемы.

– Но ведь в каждом мире… свои люди. Если все перейдут отсюда к нам… начнется хаос, – Стрельцов кивком указал в сторону МКАД. – Такой же, как здесь.

– Ладно, пусть спасают иначе. Не эвакуируют никого в Новую реальность, а как-нибудь еще. Но совсем лишать людей шанса, уничтожая навигаторов, нельзя. Они в курсе происходящего, и значит, только они могут как-то облегчить участь обреченных.

– Обреченные обязательно ломанутся, – с убежденностью молодого партийца возразил Стрельцов. – Надавят на жалость или силой заставят навигаторов перевести, и все ломанутся в Новый мир. Прошлогоднее переселение народа из Северной Африки в Европу покажется детской игрой. Вы помните, какие погромы устроили эти беженцы? Какой хаос был в Евросоюзе? Даже границы начали закрывать. Если б не опыт французов и немцев по части развода таких ситуаций, была б у нас сейчас ОСА вместо ЕС. «Очень Северная Африка» вместо Европы. Нет, Мазай прав, мы должны исключить саму возможность проникновения людей из Старого в Новый мир. То есть должны устранить проводников, навигаторов. Остальное ненадежно.

– Ну да, остальное ненадежно, – как бы нехотя согласился Гуськов. – Люди – вообще ненадежный фактор. Рисковый. А устранил – и вот тебе, пожалуйста, все надежно. Нет людей – нет проблем.

– Ерничаете, Алексей Борисович, – Стрельцов вздохнул. – Но ведь понимаете, что это так. Да, нелегко это принять. Но что делать? Нам придется смириться с этой странной и страшной альтернативой. Смириться, принять и жить дальше.

– Я не пойму, а чего было напрягаться, людей копировать? – проворчал Локтев. – Ну забацали бы копию мира, а людей туда перекинули старых. По-моему, ништяк получилось бы. И проблем никаких.

– Вот встретишься с создателем, у него и спросишь, почему это он с тобой не посоветовался, – сказал Трощинский.

– После тебя!

– Локтев! – прикрикнул на старлея Стрельцов.

– Я только спросил! Тролль первый начал подкалывать.

– Ладно, замяли тему. В машину, – приказал Гуськов и обернулся к Клименко: – Товарищ майор, вы с нами?

Майор Клименко о чем-то негромко беседовал с одним из офицеров вспомогательной третьей группы, которую из мира в мир переводила дамочка в штатском. Офицеры стояли в десяти шагах от «Форда». Интересно, слышал ли майор, о чем разговаривали бойцы Гуськова? Ведь устроенная Гуськовым мини-провокация была рассчитана в том числе и на него.

– С вами! – Клименко обернулся и махнул рукой: – Сейчас иду.

Майор Клименко определенно слышал все, но было невозможно понять, что он думает по поводу поднятой Гуськовым темы. В отличие от Стрельцова, который еще некоторое время пыхтел, явно прокручивая в мыслях сомнения Гуськова и подыскивая новые контраргументы, Клименко сохранял полное спокойствие и нейтральное выражение лица. В принципе, и та, и другая реакция на провокацию могла свидетельствовать как о виновности, так и, наоборот, о кристальной чистоте помыслов товарищей. Допустим, Клименко – «крот». Тогда его безучастность – маскировка. Если же нет, он дисциплинированно пропустил мимо ушей явную глупость (с официальной точки зрения). В случае Стрельцова все точно так же. Его возмущение могло быть искренним, а могло быть спектаклем, разыгранным капитаном, чтобы отвести от себя подозрения.

То есть провокатор из Гуськова получился так себе. И даже не столько провокатор, сколько физиономист.

«Значит, придется ловить «крота» за руку, другого варианта нет, – сделал вывод майор. – Внимательно следить за обоими, и если кто-то из них вдруг решит незаметно позвонить или передать сообщение…»

– Где будем нырять? – отвлек от размышлений Геша.

– Не здесь, – вместо Гуськова ответил Клименко, – отъедем немного. В Новом мире здесь приличное движение. Лучше на обочине или на стоянке какой-нибудь.

– Вон там налево поверни, – посоветовал Локтев. – Между «Ашаном» и «Леруа Мерлен» большая стоянка будет. Сегодня там негусто с машинами… должно быть… в нашем мире.

– Ясновидящий, что ли? – Трощинский хмыкнул.

– Я же в Строгино живу, – Локтев ответил почему-то серьезно. То ли устал выдумывать ответные подначки, то ли что-то его вдруг обеспокоило. – Тут каждую субботу пасусь. И по будням, если отгул.

– Надо же, и я здесь завсегдатай, – сказал Стрельцов. – Как это мы ни разу не встретились?

– Во понастроили махин, да? – Локтев усмехнулся. – Но вообще-то по «Ашану» у меня жена специалист. Я обычно в «Леруа» и другие точки заглядываю или в машине…

Локтев вдруг осекся и резко подался влево, едва не впечатав в сиденье Трощинского. Лейтенант собрался было возмутиться, но проследил за взглядом Локтева и тоже замер, прилипнув к окну.

– Стрелец, смотри! – Трощинский резко обернулся и коротко махнул рукой. – Смотри скорее!

– Бля-я, – Локтев снова сел на место.

Даже не сел, а устало плюхнулся. На лице у него отражалась целая гамма эмоций, причем очень сложная, но если вкратце – нежно-тоскливо-безысходная. Трудно было представить, что Локатор способен на такие глубокие и непростые переживания, однако факт оставался фактом.

Гуськов присоединился к товарищам и мысленно повторил отпущенное Локтевым словечко. Иначе как новым ударом увиденное на парковке перед «Ашаном» было не назвать. Причем удар пришелся не в бровь, а в глаз.

На забитой машинами стоянке о чем-то торопливо договаривались две женщины. Обе были хорошо знакомы и Гуськову, и всем другим ребятам по официальным встречам на праздничных мероприятиях и по неофициальным посиделкам на дачах. Что уж говорить, группа у майора была сплоченная по всем статьям, выехать с семьями на шашлычок никто не отказывался. Только Трощинский каждый раз приезжал с новой бабенкой. Но ему это прощалось, даже стало своего рода фишкой.

Так вот, этих двух женщин узнали все. В первую очередь Стрельцов и Локтев. Поскольку на стоянке торопливо совещались жена Стрельцова и жена Локтева. И машины, рядом с которыми они стояли, тоже выглядели знакомо. Из небольшого «Шевроле» выглядывала дочка Стрельцова, а в полумраке салона «Киа Спортаж» маячили две белокурые головенки локтевских сыновей и еще один знакомый профиль. А конкретно – профиль… старшего лейтенанта Локтева собственной персоной! Более того, как раз в этот момент Локтев-один выглянул в окошко и что-то сказал женщинам, указывая на небо. Видимо, поторопил.

– Все правильно, – голос у Локтева-два заметно сел. – У меня сегодня отгул должен быть.

– Ты не волнуешься, – теперь тоже нормальным тоном, без издевки в голосе заметил Трощинский.

– Это я храбрюсь, чтобы детей успокоить, – голос у Локтева дрогнул. – Наверняка в деревню спешу их увезти, пока на службу не выдернули. Гляди, машина просела, хорошо затоварился в супермаркете. Слышь, Стрелец, а тебя нет.

– Я на службе, наверное, – тихо ответил капитан. – У меня жена… сама… все умеет. Только ехать моим некуда.

– Че, тормознуть? – спросил Геша, косясь через зеркало на Гуськова.

– Езжай! – почти одновременно рявкнули Локтев и Стрельцов, а заодно и Трощинский.

– Блин! – Водитель поморщился. – Не орите, не глухой!

– Прямо, Геша, – спокойно сказал Гуськов. – Всем отставить нервы.

– Пригодятся, – негромко добавил Клименко. – Георгий, давай по кругу, объезжай парковку и прижмись к обочине. Пора отсюда нырять.

– Прижаться, оно, конечно, можно… – машину вдруг сильно тряхнуло, и Геша добавил какое-то невнятное ругательство.

«Форд» вроде бы начал прижиматься к обочине, но почему-то странно лавируя. Машина словно не желала слушаться водителя. Это заметили не только Гуськов и Клименко, которые смотрели, как и Геша, вперед, но и другие члены экипажа.

– Колесо лопнуло? – обеспокоенно спросил Локтев.

– Не пойму ничего! – признался Геша. – Болтает, блин, как лодку на волнах!

– Гололед?

– Е-мое! – вдруг воскликнул Трощинский. – Сзади-то!

Все, кроме Геши, обернулись. Водитель оценил обстановку через зеркала. Вернее, попытался оценить обстановку. Реально ничего такого сделать не удалось ни ему, ни товарищам. Машину нагоняла непроницаемая серая клубящаяся стена из мокрого снега, дорожной «соли», грязи и бог знает чего еще. Вихри этой влажной смеси взвивались от самого асфальта практически вертикально, уходили высоко в небо, поэтому казалось, что стена не отвесная, а слегка выгибается.

В корму «Форду» ударил новый порыв ветра, машину опять встряхнуло и потащило прямиком на стоянку перед «Ашаном». Как ни старался, Геша не смог вернуть машину на проезжую часть, и в результате «Форд» сильно приложился бампером к борту какой-то легковушки. Атакованная машинка завопила сигнализацией и замигала аварийкой.

Геша снова выругался и обернулся к Гуськову:

– Лучше стоять!

Вой ветра нарастал с каждой секундой, и чтобы его перекрыть, теперь приходилось кричать.

– Стой! – крикнул Гуськов. – И на ручник поставь!

Он подкрепил реплику жестом.

Геша кивнул и дернул ручку стояночного тормоза. В эту же секунду последовал третий удар стихии, самый сильный. Микроавтобус вновь подпрыгнул, опасно накренился вперед и продвинулся метров на пять, толкая перед собой сигналящую легковушку, а затем и еще одну машину.

– Парус! – крикнул Геша.

– Что?! – откликнулся из салона лейтенант.

– Парус, говорю, у нас большой! – пояснил водитель. – Видали, как мы чуть не кувыркнулись? Боком запросто могло перевернуть!

Гуськов обернулся. Да, Геша был прав. Хорошо, что порывы ураганного ветра били в корму, а не в борт. Парусность у микроавтобуса была действительно приличная.

Серая стена урагана уже пересекла МКАД и теперь подметала просторную стоянку перед супермаркетом. Выглядело это нереально, как в кино. Сотни вихрей, слившихся в единый фронт, подбрасывали в воздух тележки, людей, машины, выкорчевывали столбики ограждения и столбы освещения. Правый фланг урагана накрыл здание «Леруа Мерлен», и сквозь жуткий вой ветра пробился грохот и звон, а еще низкий протяжный стон гнущихся металлических конструкций.

– …дец! – крикнул почти в ухо Гуськову Локтев.

Гуськов не расслышал фразу целиком, но ему нетрудно было предположить, что сказал Локатор. Майор кивнул и указал на пол. Локтев толкнул в плечо Трощинского и жестом передал приказ. Тролль тем же способом отправил приказ Парусу и его напарнику лейтенанту Шипулину. Гуськов тем временем обернулся к Геше и Клименко.

– Надо нырять! – крикнул он и энергично махнул рукой. – У меня опять не выходит! Ныряй, майор! Ныряй!

Клименко кивнул, но сделать ничего не успел. Серая стена аномального урагана с оглушительным грохотом врезалась в «Форд».

Забавно звучит, не правда ли? Не машина врезалась в стену, а наоборот. Но пассажирам микроавтобуса в ту же секунду стало не до смеха. Двухтонный «Форд» подлетел вверх, как бумажный пакет. В воздухе он исполнил одновременно кувырок вперед и вращение вокруг продольной оси и грохнулся оземь. На этом все могло и закончиться, но приземлился «Форд» на колеса, поэтому для большинства пассажиров воздушная акробатика обернулась глубоким нокаутом и мелкими повреждениями.

Однако пируэты оказались только первой частью показательных выступлений. Новый безумный порыв ураганного ветра ударил в борт, и микроавтобус покатился, как большая обувная коробка, по направлению к вестибюлю «Ашана». После пятого или шестого переворота с крыши на колеса «Форд» вынес остатки стекла в витрине, крутанулся на четверть оборота и врезался мордой в эскалатор, справа от широкой лестницы на второй этаж. Здесь он и зафиксировал свое присутствие. Порывы ветра внутри полуразрушенного здания были не такими сильными, да и вклинился «Форд» в просвет эскалатора достаточно крепко. Новые удары ветра лишь заставляли изуродованную машину мелко дрожать.

Гуськов вынырнул из темного провала нокаута и на какое-то время замер, анализируя ощущения. Уши заложило, перед глазами плавали радужные круги, во рту ощущался привкус крови. Майор подвигал руками и ногами. Тело вроде бы слушалось, хотя и через боль. Ощущение было такое, что Гуськова засунули в стиральную машину и хорошенько в ней покрутили. Да, собственно, примерно так и получилось. Так что повезло еще, что жив и относительно цел.

Майор попытался осмотреться, но в пыльном полумраке рассмотрел немного. Россыпи стекла, выдранные с корнем кресла, тела…

Рядом кто-то зашевелился. Гуськов помог товарищу выбраться из-под кресла. Это был Стрельцов. Майор окинул капитана взглядом. Вроде бы явных повреждений не было. Но окончательно в себя Стрельцов пока не пришел. Он пытался справиться с полуобморочным состоянием, но у него не получалось. Голова безвольно падала на грудь, а обмякшее тело валилось набок.

– Бензин… – прохрипел кто-то из багажного отсека. – Течет… запах… чуете?

– Чуем! Надо валить отсюда! – ответил кто-то еще. – Тролль, ты как?

– Нормально, – вновь послышался хриплый голос.

– Локтев, Трощинский, – окликнул офицеров Гуськов. – Целы?!

– Ага, – ответил Локтев. – Только штормит! Я, бля, в космонавты не записывался… чтоб на таких центрифугах тренироваться! Тролль, руку давай!

– Под эскалатор уползайте! – крикнул Гуськов и попытался открыть боковую дверцу.

Заклинило дверь наглухо, но выбраться все равно удалось без особых проблем – все стекла были выбиты. Гуськов вылез сам и вытащил Стрельцова. Капитан по-прежнему находился в состоянии грогги, поэтому тащить его пришлось и дальше, в закуток под эскалатором. И это была еще та процедура. Кроме того, что обмякший Стрельцов оказался достаточно тяжелой ношей, Гуськову пришлось преодолевать сопротивление ветра, который каждую секунду атаковал под разными, порой невообразимыми углами, даже вертикально сверху, но с одинаковой силой. Майор несколько раз споткнулся, трижды завалился вместе со Стрельцовым на пол, но пусть и на четвереньках все-таки дополз до укрытия и волоком дотащил капитана.

Под эскалатором ветер хотя бы не валил с ног. Только прижимал к левой стене и к полу. Гуськов уложил капитана, кое-как отдышался и снова встал на четвереньки. Запах бензина в машине – дело опасное. Особенно когда кругом все летает и сталкивается. Высечет искру какая-нибудь «залетная» железка – и пиши пропало. А в машине еще ребята!

Капитан вдруг вцепился в рукав куртки Гуськова, как клещ.

– Юра, спокойно, – майор помог Стрельцову усесться в закутке под эскалатором.

– Они погибли, да? – взгляд Стрельцова более-менее прояснился. – Мои… и Локтева… семья. Это мы их… смели?

– Ураган их смел, еще до нас, Юра, – с сочувствием возразил Гуськов. – Держись!

– Я был не прав! – срывающимся голосом выкрикнул Стрельцов. – Я был не прав. Это же… дети! Смириться с этим можно, но принять… не получится! Сердце… не выдержит.

– Все, Юра! – Гуськов вдруг сильно ударил Стрельцова по плечу. – Забудь!

Стрельцов не ответил, он уронил голову на грудь и тяжело вздохнул.

Гуськов не стал больше задерживаться рядом с капитаном. Бензином пахло уже и здесь, под эскалатором, несмотря на эффективное проветривание разгромленного вестибюля, которое устроили порывы ураганного ветра.

На обратном пути к машине Гуськова дважды едва не придавило какими-то обломками, а один раз прямо у майора над головой просвистела продуктовая тележка. Ураган жонглировал предметами с завидной легкостью.

Но самым опасным стал последний отрезок пути. Гуськов уже собрался совершить финишный рывок и рыбкой нырнуть в микроавтобус, как вдруг сработало чутье, и майор бросился не к «Форду», а вправо, на ступени эскалатора. И, как оказалось, поступил он правильно. На то место, где он только что стоял на карачках, рухнули закрученные в спираль останки какой-то легковушки. Оглушительный удар окончательно вывел из строя барабанные перепонки, а осколки бетона, стекла и мусора ударили мелкой шрапнелью. Гуськов едва успел пригнуться и прикрыть голову согнутой в локте рукой.

Когда отгрохотало, майор попытался подняться, но поскользнулся и был вынужден опереться о ступени. Но до ступеней эскалатора он не дотронулся, помешала какая-то теплая, скользкая и мягкая масса. Гуськов обернулся и увидел, что это никакая не «масса», а тело Геши. В том, что от водителя теперь осталось лишь бездыханное тело, сомневаться не приходилось. Столкновение с эскалатором стало для Геши роковым. Его выбросило через лобовик и впечатало в стальные ступени с такой силой, что парень превратился в нечто невообразимое, в какой-то кусок фарша, прости, Господи, за подобное сравнение!

Гуськов вытер руку о штаны и, стиснув зубы, бросился к «Форду». Геша погиб, теперь ничего не исправишь, но пока оставалась возможность спасти остальных. Так что нельзя было терять ни секунды!

Майор забрался в машину через лишившийся лобового стекла проем и попытался осмотреться. Пыль и серая водяная взвесь мешали сориентироваться, и Гуськову пришлось действовать на ощупь. Кто-то из товарищей отыскался сразу. Секундой позже майор нащупал еще одного. Ни тот, ни другой не шевелились, но определять, живы они или нет, Гуськов не стал. Некогда было. Он поднапрягся и взвалил одного на уцелевшее кресло переднего пассажира. Затем ухватил поудобнее другого и забросил его животом на дверцу. Хлесткие пощечины ветра привели второго в чувство и заставили подать хоть какие-то признаки жизни. Гуськов подтолкнул завозившегося товарища, и, когда тот вывалился из машины, майор вернулся к первому, безвольно лежащему на переднем пассажирском сиденье. Майор собирался вытащить его через проем лобовика.

Перевалить бесчувственное, а потому вдвойне тяжелое тело на торпеду удалось, а вот вытащить не получилось. Гуськов выбрался наружу и принялся тянуть, но спасаемый зацепился за что-то одеждой.

Новый мощный порыв ветра ударил с такой силой, что останки «Форда» основательно встряхнуло, а затем машина чуть подалась назад. Гуськов снова потянул и почти сумел вытащить тело товарища, но тут пол вестибюля ощутимо дрогнул, и майору пришлось шагнуть вперед и прижаться к машине, чтобы не упасть. В результате на ногах-то он удержался, но все усилия пошли насмарку. Тело лейтенанта Шипулина, а это был он, поехало назад и свалилось обратно внутрь микроавтобуса.

Гуськов снова полез в машину, но, сунув голову в салон, притормозил. В нос резко и сильно ударил запах бензина. Дружище «Форд» будто бы отдавал последние долги, предупреждая командира, что соваться внутрь теперь чересчур опасно. Гуськов замешкался буквально на миг, и этот самый миг стал для него, как поется в той песне, связующим звеном «между прошлым и будущим». Не замешкайся майор, будущего у него не стало бы.

Кто-то сильно толкнул Гуськова в бок, сграбастал в охапку и отбросил от микроавтобуса на добрые пять метров. В ту же секунду вой урагана утонул в оглушительном скрежете и грохоте. У Гуськова только-только начали работать перепонки после предыдущей канонады, а тут свалилась новая напасть. Причем непонятно какая. Ни в кратком полете, ни после жесткого приземления майор этого не разглядел. Что-то рухнуло прямиком на останки «Форда». Что-то огромное. Может, перекрытие, а может, ураган прикатил какую-нибудь цистерну или автобус побольше, чем «Форд Транзит». Так или иначе, нечто огромное впечатало «Форд» в бетонный пол, и от этого жесткого контакта высеклись искры. Как Гуськов и опасался.

Вытекший бензин вспыхнул не сразу, зато когда вспыхнул, разгорелся мгновенно. Раздуваемый ветром огонь взметнулся вверх и начал бешеную пляску. Горящие капли летели во все стороны и на приличное расстояние. Ветер швырялся ими, как пулемет зажигательными пулями. Гуськов снова прикрыл голову рукой и обернулся к человеку, атаковавшему его в стиле американского футболиста. Этим человеком оказался Клименко.

– Там Шипулин! – крикнул Гуськов.

– Отставить! – Клименко мотнул головой. – Нет там больше никого! Уходим! Туда!

Он указал на лишенный стеклянных дверей, да и вообще всего стеклянного, тамбур-переход на стоянку под супермаркетом.

– Нет! – Гуськов поднялся на четвереньки и кивком указал на эскалатор. – Там ребята!

– Отставить, сказано! – Клименко сел на корточки, ухватил майора за ворот и попытался поставить его на колени. – Смотри! Нет эскалатора больше!

Гуськову стало дурно. Сразу от всего. И от физического и нервного перенапряжения, и от сотрясения, и оттого, что он вот так, в считаные секунды, потерял всю группу. Все еще отказываясь поверить в худшее, майор приподнялся и попытался рассмотреть эскалатор. Хлещущая в лицо грязь почти не давала разлепить глаза, но Гуськов все-таки увидел, что хотел.

Эскалатора не было, Клименко не соврал. Вернее, эскалатор был, но теперь он вел не на второй, а на грунтовый этаж, к внутренним парковкам. В полу зиял огромный пролом, в который ухнул эскалатор, и теперь под напором ветра туда же медленно сползала та самая масса, что раздавила «Форд».

Гуськов вдруг понял, что со второй попытки угадал, чем была эта масса в «прошлой жизни». Прицепной цистерной бензовоза! И ведь не факт, что теперь она была пуста. Ведь она горела. И горела от души. Даже сквозь грязевую завесу было видно, как с корпуса цистерны срываются короткие, но многочисленные язычки пламени.

– Подъем! – рявкнул в самое ухо Клименко. – Держись за меня!

Гуськов ухватил майора за плечо, и в этот же миг в серой мутной глубине бушующего в вестибюле торнадо вспыхнул огненный шар. Вспышка оказалась настолько яркой, что ее не затмила даже плотная стена грязевой взвеси. Клубящаяся огненная масса резко подалась во все стороны и накрыла Гуськова, что называется, «медным тазом». В данном случае – «горячим медным тазом».

Майор невольно зажмурился и…

…Странно, почему-то он не ощутил жара. Запахи бензина, гари и паленых волос он улавливал, «фотоотпечаток» вспышки стоял даже перед зажмуренными глазами, грохот в ушах по-прежнему соперничал с шумом ветра, но не ощущалось жара. А ведь Гуськов попал в настоящее пекло.

Может, потому и не почувствовал ничего? Умер мгновенно. Но кто же тогда сейчас стоит на карачках и нюхает, размышляет, анализирует? Святой дух?

«И где ветер? Шум в ушах есть, а ощущения нет. Кожей не чувствуется, с ног не валит. Что за фокус? Или я и вправду теперь святой дух? Ну, то есть просто – дух».

Гуськов осторожно открыл глаза и медленно сел на колени.

Он находился в просторном стеклянном тамбуре, отделяющем главный вестибюль «Ашана» от парковки под супермаркетом. Именно в стеклянном тамбуре. В сухом, чистом и теплом. И главное – целом. Стены, автоматические двери, две обклеенные зеркалами колонны, мигающая разноцветными огоньками гирлянда по периметру – все было на месте, все целехонькое.

«Надо будет приехать в субботу, к Новому году все закупить, – вдруг пришла несуразная мысль. – В рот компот! Куда, к дьяволу, приехать?! Какой Новый год?! Все ребята полегли! Я сам чуть копыта не отбросил пять секунд назад, а думаю о какой-то фигне! Защитная реакция, что ли?»

– Жесть, – прохрипел кто-то рядом. – Просто жесть!

Гуськов обернулся. Рядом сидел Клименко. Майор выглядел как натуральное пугало. Он был с головы до ног покрыт грязью, смешанной с кровью, его волосы, брови и ресницы были опалены, а модное полупальто майора лишилось рукава и всех пуговиц.

– Хуже… – попытался ответить Гуськов, но закашлялся.

Рот был забит грязью. Майор откашлялся и без стеснения сплюнул на чистый пол. Клименко тоже закашлялся, сплюнул и похлопал себя по груди. Рука у штабного была в крови, причем в свежей. Заметив это, Клименко поморщился и развернул кисть, словно собрался взглянуть на часы. Вместо часов на запястье у майора зияла рана, из которой торчал крупный осколок стекла. Клименко не раздумывая выдернул осколок и небрежно отбросил его в сторону.

Почему-то именно тоненький звон стекляшки окончательно привел Гуськова в чувство. Он резко все вспомнил и осознал. В ушах почти перестало шуметь, а все запахи и ощущения ушли на второй план. Остались только яркие воспоминания о пережитом кошмаре и острая, почти физическая боль в душе. Гуськову вспомнилось бесформенное тело Геши, обмякший Шипулин, хриплые голоса Локтева и Трощинского, запоздалое раскаяние Стрельцова… Все это навалилось тяжелой плитой и едва не размазало Гуськова по чистому полу тамбура все того же «Ашана», только целого и процветающего, поскольку ему выпало счастье находиться здесь, в Новой безопасной реальности. И не имело никакого значения, вторична эта реальность или первична. Какая разница? Главное – безопасна!

Теперь Гуськов понимал вполне отчетливо, что у мира просто нет выбора, о чем бы там ни фантазировали проклятые навигаторы, фактически из-за которых и погибла почти вся группа Гуськова.

– А тут тишь да гладь, – Клименко невесело усмехнулся. – Жаль твоих бойцов, майор. Не успели мы… всего на пару секунд запоздали… с нырком. Жаль.

– Да, – Гуськов опустил голову, пытаясь справиться с эмоциями, – жаль.

– Надо уйти отсюда, люди смотрят, – Клименко с трудом поднялся, пошатнулся и прислонился плечом к колонне.

– Куда? – Гуськов обернулся и скривился в попытке изобразить улыбку в ответ на испуганные взгляды двух уборщиков в фирменных комбинезонах.

Братья из южных республик смотрели сквозь стекло, раскрыв рты. Позади них маячил охранник, который делал вид, что разговаривает с кем-то по рации. На самом деле он просто растерялся и лихорадочно пытался вспомнить, что написано о подобных ситуациях в инструкции. Вряд ли там имелся пункт «меры по борьбе с пачканьем торговых площадей кровью и грязью двумя вооруженными мужчинами». То, что грязные, как последние бомжи, мужчины вооружены, охранник засек без труда. На Клименко пальто было распахнуто, пиджак тоже, и кобура просматривалась отчетливо. У Гуськова пистолет вообще торчал из кармана куртки, вот-вот выпадет.

Майор сунул оружие поглубже в карман и поднялся с еще большим трудом, чем Клименко. Поднялся и прислонился к тому же зеркальному столбу, что и штабист. Удобнее было прислониться к другому, но ладно, уборщикам меньше работы.

Клименко тем временем достал здоровой рукой телефон, ткнул дрожащим пальцем в экран и, едва установилась связь, выпалил:

– Дежурный, мы в «Ашане» на шестьдесят пятом. Да, Строгино, рядом с «Крокус-Сити». Забирайте!

После чего он выронил айфон и медленно сполз по столбу. Гуськов едва успел его подхватить и аккуратно усадить у колонны. Отчего вдруг вырубился Клименко, майор Гуськов понял не сразу. Лишь когда штабной уселся, Гуськов увидел оставленный Клименко на зеркале кровавый след. Похоже, стеклами или чем-то другим майору Клименко продырявило не только запястье. Имелись дырки еще в нескольких местах.

«Кровопотеря и болевой шок, – сделал вывод Гуськов. – Пальто впитало, вот и не заметно, что кровь сильно льется».

Он нащупал на полу айфон Клименко. Аппарат все еще держал связь. Гуськов поднес его к уху.

– И «Скорую» прихватите.

– Это кто?

– Феликс в кожаном пальто! «Скорую», говорю, прихватите! Херово стало майору Клименко, кровь теряет.

– Выехали все, – ровным тоном сообщил абонент. – Это майор Гуськов?

– Так точно, – буркнул Гуськов и снова откашлялся. – Единственный… и неповторимый.

– Оставайтесь на связи. С вами будет говорить генерал Мазич.

Меньше всего Гуськову хотелось сейчас общаться с начальством. Но пришлось стиснуть зубы и призвать на помощь закаленную годами службы выдержку. Хорошо хоть, долго ждать не пришлось.

– Что произошло, Гуськов? Вы попали под раздачу? Почему не нырнули вовремя? – сразу насел Мазай.

– У Клименко спросите, – вяло парировал Гуськов. – Я тоже хотел бы знать, какой «погоды» он ждал «у моря».

– Наверное, хотел зафиксировать факт первого удара стихии, – задумчиво проронил Мазай.

– Тогда он дурак, уж простите за прямоту, – раздраженно констатировал Гуськов, косясь на Клименко. – Хорошо, что лежать ему теперь в госпитале как раз до первого апреля, не меньше. Под ногами мешаться не будет и не подставит больше никого.

– Все настолько плохо? Он сильно пострадал?

– Могу показать. Вы не знаете, как включается видеосвязь в айфоне?

– Не стоит, – Мазай на миг задумался. – В таком случае теперь вы, майор, руководите оперативной работой на переднем крае. Доверяю вам, как себе.

– Зря, – проронил Гуськов. Затем подумал с секунду и пояснил: – Я не все пока знаю. И нырял самостоятельно всего-то раз, случайно. И сил нет, если честно. Ни физических, ни моральных. У меня вся группа там полегла. И сам чуть не остался.

– Все уладим, – тоном, не терпящим дальнейших возражений и комментариев, заявил Мазай. – И передышку я вам дам. Чуть позже. А группу жаль. Но на войне как на войне. Придется собраться с силами, майор. Скоро проблема навигаторов решится сама собой, но до этого времени нам следует хорошенько поработать. Жду вас, майор, через два часа.

– Есть, понял.

Гуськов вырубил связь и повертел айфон, прикидывая, куда его пристроить. Положить аппарат было некуда.

«У Клименко пальто в клочья, костюмчик модный тоже в хлам, да еще все кровью пропитано. Медикам отдам».

Приняв решение, Гуськов сунул айфон себе в карман и тут же о нем забыл. Вскоре к тамбуру подрулили черные «Ауди», затем подъехала «Скорая», и майор – усталый, избитый, деморализованный, но кому это было интересно? – вновь окунулся в работу. Он помог медикам погрузить Клименко, сунул в карман доктора телефон майора и вкратце описал офицеру из экипажа одной из черных «Ауди», что произошло и куда его надо отвезти. И только после этого Гуськов позволил себе немного расслабиться.

«Знал бы в юности, какой будет «прикуп» от этой работы, пошел бы учиться на гинеколога, – Гуськов уселся в «Ауди» и поерзал, устраиваясь поудобнее. Проблема чистоты сидений его не заботила. Теперь его вообще ничто не заботило, только отдых или хотя бы передышка. – Сидел бы себе в поликлинике… или как там ее… в консультации. Весь в белом и руки в тепле. Но теперь-то поздно метаться. Теперь только вперед и с песней. До полного разгрома навигаторского бандподполья, будь оно неладно. А потом в отставку, офисы охранять. Сто процентов. Хватит, навоевался».