ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ВОЗРОЖДЕНИЕ

1. Июль 2290 г., космобаза «Альфа» - Луна.

Когда-то давно, если смотреть с Земли, естественный спутник выглядел холодным серебристым блином. Преображенский не раз видел древние фотографии. Сходство с бабушкиными кулинарными шедеврами было почти полным, особенно на пожелтевших страницах бумажного учебника астрономии. А вот современную Луну с тем желтоватым «блином» на картинке связывали только названия районов: Море Спокойствия, соседствующее с Морем Кризисов - полностью застроенные научными центрами, Океан Бурь - жилой район, граничащий с Карпатским деловым кварталом с одной стороны и промышленной базой в Море Влажности с другой. И так далее. Все объекты прятались под куполами и под условным небесным сводом тонкой искусственной атмосферы - переделывать Луну на манер спутников Юпитера не стали. Почему - Павел как-то не задумывался. Не стали, значит, были причины. Ученым виднее. Неудобно, конечно, без полноценной атмосферы, вся жизнь под стеклом, но и без доработки светлая сторона Луны выглядела удивительно красивой. Из «блина» она превратилась в сверкающий бронестеклом, прозрачным пластиком и слюдяными лужицами солнечных электростанций дворец Снежной Королевы. Сходство дополняли редкие, плывущие в тонкой, разряженной атмосфере белые облачка. Холодная красота крайнего севера, да и только.

А вот у ночной стороны Селены шарм был иной, схожий с полночным очарованием крупного мегаполиса: цепочки и россыпи цветных огней, светящиеся пятна космодромов и паутина лазерной разметки над военными базами. Павел вдруг сделал для себя небольшое открытие. Именно военные базы были причиной, по которой Луна так и не обзавелась нормальной атмосферой, гравитационными нагнетателями по всей площади и прочими атрибутами обитаемого мира. Военным кораблям было удобнее взлетать именно с космодромов, где машины не создали нормальной для человека силы тяжести, сквозь атмосферу практически не создающую помех для любых маневров. Именно так. Ведь баз на Луне было больше, чем где бы то ни было. Фактически вся темная сторона была единой базой Армии Земной Федерации, со штабом в Море Москвы.

Первая ударная на этой гигантской базе обычно занимала отдельный казарменный комплекс в кратере Гагарин, но на этот раз корабли Многоцелевого флота висели на траверзе Циолковского. Атакующие флоты вместе с базовой платформой дрейфовали и вовсе на приличном удалении от Луны. Изменение незначительное, но все равно настораживающее. А еще настораживал тот факт, что корабли Пятой бригады на подходе встречал не только «лунный гнус», но и пять крейсеров Армии Обороны Земли - специальной армии, выполняющей помимо охранных задач еще и функции военной полиции.

Преображенский молча взглянул на Гордеева. Офицеры стояли на мостике «Урана», наблюдая, как приближается дрейфующая в трехстах километрах от Луны базовая платформа «Альфа».

– Далековато зависли, - наконец проронил генерал, теребя коммуникатор на запястье. - Вяземский, что там с проводкой?

– Штаб дал добро на стыковку с «Альфой». Гагарин закрыт.

– Что, даже раненых нельзя отправить?

– Так точно. Приказано стыковаться и переходить на платформу. Всем. Экипажам в том числе.

– Не понял, а вахты?

– Я тоже об этом спросил. Сказали - пришлют временные.

– Кажется, я знаю, «чьи шаги на лестнице», - пробормотал Павел. - Это нас арестовывать идут.

– Что? - не расслышал Гордеев.

– АОЗы, ваша светлость, это не эскорт, а конвой, - расшифровал Преображенский. - Похоже, Петр Вадимович прав, Дюссон решил предъявить нам дезертирство.

– Пусть своим генералам такую ахинею предъявляет, - фыркнул Гордеев. - У нас все прикрыто. Вяземский, дай связь по лучу с Овчаренко.

– Запрещено, ваш свет. - Капитан первого ранга Вяземский поднялся на мостик. - Командир конвоя требует соблюдать полное радиомолчание.

– Вот скоты! - прошипел Гордеев. - Ну, ладно, я им устрою арест с конфискацией! На частоте опознавательного маяка можешь выйти?

– Да. - Вяземский кивнул. - Я уже все понял, сделаю.

– Ничего ты не понял. - Гордеев придержал его за плечо. - Пока никаких телодвижений. Просто оповести, чтобы все члены «Возрождения» были готовы к неприятностям. Нет, лучше - к решительным действиям. Сам оповести, лично.

– Есть. - Вяземский вышел.

– Многие из наших сейчас у Юпитера, - заметил Преображенский. - Армию Накано пока никто не отзывал.

– А мы пока ничего не затеваем. - Гордеев пожал плечами. - Даже если Дюссон состряпает против нас дело, это ничем не грозит. Ну, выговор влепят, штраф. А больше ничего. Не до того сейчас. Слишком тяжелая обстановка, чтобы кадрами разбрасываться. Так что «Возрождение» пока просто следует мобилизовать. А там посмотрим…

…Свои встречали десантников, как героев. В посадочном секторе за ограждением красной зоны выстроился почти батальон неофициального почетного караула. Чуть поодаль от солдат и офицеров переминались штабные. На их лицах не было улыбок, а во взглядах не читалось восхищения, скорее сожаление и неловкость. Объяснялось это тем, что в секторе присутствовала еще одна группа встречающих - примерно взвод офицеров АОЗ под командованием мрачного, коренастого, наголо бритого полковника. Когда в красную зону вошли офицеры Пятой бригады, полковник надел кепи и оправил китель. Его сопровождение тут же перестроилось в две шеренги, а затем демонстративно активировало винтовки. Солдаты и офицеры за ограждением притихли. В наступившей тишине были хорошо слышны щелчки предохранителей офицерских «хеклеров». Возглавляющий «делегацию» штаба армии генерал Панченко встретился взглядом с Гордеевым, глазами указал на готовую к бою «группу поддержки» и отрицательно покачал головой. Генерал едва заметно кивнул и, отбросив ненужную конспирацию, обернулся к бойцам и офицерам за барьером. Он предупреждающе поднял руку и одними губами произнес: «Отставить». Ссориться с военной полицией было бессмысленно. Этот бритый полковник и его подчиненные выполняли приказ, а нахальство их объяснялось просто - нервничали.

«Занервничаешь, когда в затылок дышит половина десантной армии, - подумалось Преображенскому. - Если начнется заварушка, эти чернопогонные и моргнуть не успеют, а не то, что винтовки поднять».

– Господин генерал. - Полковник отдал честь. - Полковник Бертье. Я имею приказ доставить вас и старших офицеров вашей бригады на базу в Море Москвы.

– В штаб? - Гордеев ответил на приветствие. - А почему таким способом? Нельзя было отправить приказ по гиперсвязи?

– Вы подозреваетесь в дезертирстве и сговоре с противником, - через силу выдавил Бертье. - Прошу сдать оружие и следовать за мной в сектор девять для посадки на корабль АОЗ.

– Что я говорил? - процедил Вяземский.

– Помолчи, - шепнул Бородач. - Ваш свет, мы готовы.

– Теперь ты помолчи, - бросил Гордеев Борису. - Подчиняемся.

– Ваша светлость, да я этих шавок сейчас голыми руками… - Бородач сделал шаг вперед, но его успел придержать Павел.

– Остынь! Шавки тут ни при чем. Так мы ничего не добьемся.

– А из тюрьмы добьемся?

– Направо посмотри.

Бородач покосился на строй десанта за ограждением. В первой линии стояли сплошь офицеры «Возрождения». Они были настроены так же решительно, как и Бородач, - руки на «хеклерах», напряженные взгляды устремлены на Гордеева.

– Вот я и говорю… - Борис непонимающе взглянул на Преображенского. - Чего ждать-то?!

– Остынь и не подавай дурного примера. - Преображенский полуобернулся к офицерам и продолжил так, чтобы слышал не только Бородач, но и они. - Бунт одной армии ничего не решит. Нужно поднять всех, но в правильное время и в правильной обстановке. Это приказ Князя. Пока не время!

Бородач нехотя убрал руку с кобуры. Большинство офицеров за барьером сделало то же. Гордеев к тому моменту уже торжественно вручил полковнику Бертье свою кобуру. Полковник выдохнул с заметным облегчением. Он украдкой смахнул крупную каплю пота с виска и передал генеральское оружие офицеру из штаба Первой ударной. Все остальные «хеклеры» были переданы ему же. «Балансовое имущество Первой армии. - Преображенский хмыкнул. - Матценности». Приняв оружие у Хосокавы, комбатов и Вяземского, Бертье уступил место майору-заместителю, а сам встал на правом фланге конвоя. Когда оружие сдали все старшие офицеры бригады, Бертье скомандовал, и конвой двинулся в неблизкий путь к девятому сектору - почти через половину базы. Преображенский никогда не думал, что на «Альфе» служит и просто квартирует так много народу. На всем пути следования конвоя по обе стороны коридора стояли две сплошные стены десантников, пилотов, матросов и офицеров. Стояли молча, сверля недобрыми взглядами затылки конвоиров. Впечатление эта молчаливая демонстрация оставляла жутковатое. Меньше всего Преображенский хотел бы сейчас оказаться на месте конвоиров. Даже меньше, чем на своем. Полковнику Бертье и его офицерам следовало выдать по бутылке спирта, чтобы компенсировать такой стресс. «Впрочем, обойдутся. Стресс не круче, чем под термоядерными «зонтиками» или во время высадки на пятачок, по которому работают из всех стволов две танковых бригады. Пусть хоть так вкус адреналина почувствуют, вояки»…

…Увидев под куполом штабной базы в Море Москвы примерно такую же, как на «Альфе» картину, Преображенский ничуть не удивился. Вроде бы незаметными, но настойчивыми стараниями Гордеева за последние пять лет «Возрождение» пустило корни во всех частях, даже в тех, где служили преимущественно европейцы или другие «иностранцы». Что же до Луны, то на ней все офицеры, солдаты и техники, естественно, кроме штаба Дюссона, комендантского батальона и двух флотилий АОЗ, находились под влиянием «Возрождения» уже года три. В чем была привлекательность идей Гордеевского клуба, сказать трудно. С офицерами - ладно, все почти понятно: если они не могли откопать под своим генеалогическим древом решительно никаких дворянских корней, у них был шанс заслужить титул в будущем и стать полноправными членами клуба, стать избранными, получить если не привилегии, то уважение товарищей. Мужчине, особенно офицеру, это важно: уважение, награды, почести. Иначе, что он вообще делает в армии? А вот понять мотивацию солдат и сержантов было сложнее. Возможно, личному составу не хватало какого-то особого смысла в жизни и службе? Ведь современный солдат уже не тот тупой, вымуштрованный кусок пушечного мяса, что сражался на полях под Ватерлоо и Бородино. Это вполне прилично образованный и относительно неглупый специалист, у которого, естественно, имеются свои взгляды на жизнь. Очень может быть, что в этом и крылся секрет успеха «Возрождения», как организации дающей надежду на реформы или хотя бы на частичные перемены к лучшему. Преображенский разговаривал с рядовыми и сержантами по душам, и все бойцы как один признавались в том, что полнейшая тактическая бездарность стокгольмского начальства видна даже рядовым. «Вот если б в Генштабе сидели такие, как Гордеев, Овчаренко или Накано…»

Когда конвой, с трудом протолкнувшись по узкому живому коридору из готовых на все «возрожденцев» лунного гарнизона, достиг закрытого сектора базы и остановился перед воротами гауптвахты, Бертье наконец позволил себе снять кепи и утереть лысину платком.

– Майор Дель Марко, оформляйте, - чуть хрипловато приказал он помощнику. - Я пока тут…

Когда майор исчез за дверью караульного помещения, Бертье неожиданно обернулся к Гордееву.

– Мне очень жаль, что так вышло, ваша светлость. Я ведь из старинного рода. До революции мои предки владели поместьем на берегу Марны… баронами были. Э-э… ну то есть бароном… каждый мужчина. Как это правильно сказать? Начиная с Мориса де Бертье, еще в шестнадцатом веке.

– Серьезная родословная, - одобрил Гордеев.

– Если что-то нужно передать. - Полковник скомкал платок. - Я не член «Возрождения», в наших частях нет ваших людей, а в других мне не поверят, черные погоны в армии не слишком уважают, но, хотя я формально и не с вами, я готов сделать все, что в моих силах.

– Лихо подкатил, - усмехнулся Бородач. - И почему мы должны тебе доверять, «барон»?

– Я знал, что вы не поверите. - Бертье спокойно выдержал насмешливый взгляд Бориса. - Поэтому до сих пор и не вступил в вашу партию. Но формальности не имеют отношения к чести, не так ли, князь?

– Ого! - Бородач отвесил короткий офицерский поклон. - Согласен, барон.

– Ничего не нужно, Бертье, - задумчиво взглянув на полковника, сказал Гордеев. - Я вам верю, но «Возрождение» не должно вмешиваться в такие дела. У него иное предназначение, понимаете меня?

– Да, ваша светлость, - полковник состроил понимающую, почти заговорщицкую мину.

– А в клуб мы вас примем, - пообещал Гордеев. - Когда появится возможность.

– Спасибо, господин генерал. - Бертье надел кепи. - Можете на меня рассчитывать в любой ситуации. Даже… ну, вы понимаете?

Он оглянулся по сторонам.

– Нет. - Гордеев улыбнулся. - Не понимаю.

– Я давал присягу народам Федерации, а не палачам, запросто превратившим обитаемую планету и двести миллионов ее жителей в кучку пепла, - прошептал Бертье. - Вот этим народам я и намерен служить далее.

– А мы намерены выполнять приказы командования. - Генерал посерьезнел. - И вам я советую поступать так же. Поспешные, импульсивные решения не приводят ни к чему хорошему, полковник.

– Да, да, я понял. - Бертье кивнул. - Никакой спешки, всему свое время.

Из караулки появился майор, и конвой отправился дальше, разводить арестованных по камерам. Павла, как и ожидалось, поместили в одну камеру с Бородачом.

– Как думаешь, этот барон провокатор? - Борис завалился на нары, покрытые тонким поролоновым матрасом. - Хоромы тут, однако, не то, что на гарнизонной «губе» Гефеста. Шик. И матрас тебе, и нары нормальные, а не откидные шконки.

– Думаю, он просто на грани срыва, вот и выдал все, что накипело, - ответил Преображенский. - Представь, каково это, когда тебя все ненавидят, хотя ты точно знаешь, что это несправедливо и на самом деле они обязаны тебя уважать. Я его отчасти понимаю. Непонятно только, почему он завербовался в АОЗ. С черными погонами уважения не добиться, будь ты хоть кронпринцем.

– Да бог с ним. - Бородач заложил руку за голову. - Ты лучше скажи, что делать будем? Лежать тут и ждать трибунала?

– Именно так. Князь сказал, что нам светит максимум штраф и отправка на передний край.

– Смешно. - Борис хмыкнул. - Будто мы до сих пор в тылу отсиживались.

– О том и речь. Члены «Возрождения» в других бригадах десанта и прочих частях уже получили приказ готовить армию к неожиданностям. Авторитет Гордеева в войсках и так высок, но «возрожденцы» должны поднять его до максимума. Однако сам понимаешь, на все требуется время.

– Понимаю. - Бородач зевнул. - Время, чтобы собрать камни… для пращей.

Трибунал заседал ровно десять минут. Прокурор зачитал обвинения, уместившиеся на одном листе, адвокат согласился по всем пунктам, судья открыл заготовленный файл и прочитал решение: «Лишить наград, званий, денежного довольствия на месяц и отправить бригаду в полном составе на передовую». Если не считать штрафа в размере месячной получки, приговор можно было назвать «последним китайским предупреждением». Гордеев отлично понимал логику Дюссона - пока не выправится ситуация на фронте, на внутренние скандалы нет времени и сил. К тому же еще неизвестно, сколько криминальных эпизодов потребуется повесить на Пятую Штрафную до конца войны. Главное для маршала было зафиксировать факт на бумаге: «Пятая бригада - позор армии». Он это сделал. Теперь же, когда крайние обозначены, следовало решать более насущные проблемы. Такие, как указанная в приказе боевая задача: «Освободить Ганимед». Понятно, что приказ был отдан не одной Пятой бригаде, а всей ударной армии Овчаренко, но отдельным пунктом в нем было прописано, что группа прорыва должна формироваться исключительно из числа опальных «гордеевцев».

На этом шоу и закончилось. Офицеров вернули на «Альфу», где они были встречены восторженными воплями личного состава, а отнятое при аресте оружие им вернул лично Овчаренко. Поскольку начало контрнаступления на Ганимед было назначено на тринадцать часов следующего дня - ровно через сутки, офицеры не стали отмечать свое освобождение, а занялись подготовкой подразделений к новому походу. Идти в первом эшелоне атакующих войск Пятой бригаде было привычно, и офицеры знали, что тщательная подготовка имеет в этом деле огромное значение.

– В общем-то, ничего нового, - усмехнулся Гордеев, когда генерал Овчаренко вызвал его в свой кабинет в секторе «А-3» и за рюмкой коньяка обрисовал ситуацию. - Мы всегда на острие атаки.

– Вы лучшие. - Овчаренко отсалютовал бокалом. - Ты меня знаешь, Иван Иванович, я этого дела так не оставлю. Все вам вернут: и погоны, и награды, и получку, да еще с двойными боевыми. Дюссон висит на волоске, вот и беснуется. Президент хочет спихнуть на него Лидию, а маршал переводит стрелки дальше, по команде.

– По команде, это на вас, - заметил Гордеев. - Получается, что я под раздачей не совсем по воле маршала?

– Поговори еще. - Овчаренко усмехнулся. - Даже любому цивильному пню ясно, что десант не вооружается стратегическими ракетами. Маршал хочет подставить командующего КВСН Богарти, но у того в Стокгольме имеется серьезная поддержка за уши. За ним стоят те, кому очень не нравится нынешняя «русско-японская» армия. Земная Европа страшно боится, что с помощью армии, в которой западных европейцев меньшинство, рано или поздно столица Федерации переедет в Москву. Чтобы договориться с «русофобами» и выкупить у них своего рода «лицензию на отстрел» Богарти, маршал Дюссон должен предложить им достойную плату. А платить ему нечем, кроме ответных услуг вроде подрыва авторитета «евроазиатской колонны» в войсках. Вот тут-то целая бригада «русских дезертиров» будет очень кстати.

– У меня Вяземский, как в воду глядел.

– Это мне надо было в воду заглянуть, да и увести вас в общем строю.

– И бросить ребят погибать?

– Они все равно погибнут, - жестко парировал Овчаренко.

– Да ну вас. - Гордеев махнул рукой.

– Нечего на командира махать. - Генерал смягчил интонации. - Лучше слушай политинформацию дальше, пригодится.

– Весь внимание. - Гордеев подставил бокал, и генерал долил коньяка.

– Кроме «русофобов» в Стокгольмском Дворце Наций имеется и другая партия - «промарсианская». Ее не волнует будущее армии, да и всей Федерации. Она желает одного: свалить Френо.

– Нормальное желание.

– Не совсем. Они потому и называют себя «промарсианами», что хотят объединения с Альянсом. Поражения, короче, желают.

– Американцы?

– В основном. Думаю, они приложили немало усилий, чтобы двинуть Френо с катушек и заставить его с перепугу врезать по Лидии. Получается, на каком-то отрезке времени их интересы обязательно совпадут с интересами «русофобов» и Дюссона. А политическим интересам только дай совпасть, ты же понимаешь, такое начнется… Вот и гляди, какая картина вырисовывается: президент сошел с ума, в армии развал и дезертирство, от затянувшейся войны экономика трещит по швам. Что нужно? Твердая рука и добрая воля. Известный рецепт. Не только русские испокон веков мечтают о сильном и справедливом царе. Это общечеловеческое заблуждение.

– Политика - хуже войны. - Гордеев покачал головой. - Дрянное дело.

– Зато прибыльное. - Овчаренко налил еще коньяка. - И мы в этом деле всего лишь разменные монеты. Когда Дюссон решит, что пора действовать, он припомнит сегодняшний трибунал, раздует дело и выменяет у «русофобов» Богарти, который, будто якорь, потянет за собой президента, что выгодно «промарсианам», поскольку маршал займет его место и заключит мир с Марсом. То есть в понимании общественности Дюссон остановит войну, а вместе с ней остановит и развал экономики. Всем сестрам по серьгам, а маршал Дюссон - человек с сильной рукой и доброй волей - на коне. Понимаешь?

– Так точно. Мы его оборотный капитал. Но тогда нас надо беречь, а он бросает в прорыв. Нелогично.

– Все логично. Для Генштаба Пятая бригада это не люди, а штатное расписание. Покрошат марсиане вас, кадровики наберут новых, а название оставят. И клеймо тоже. Только новые не будут такими воображалами, как ты и твои князья, поскольку не в курсе дела: не горели на Лидии, о подводных течениях в Генштабе не ведают, армию вредными идеями не заражают. Пушечным мясом будут. Понимаешь?

– Да понимаю я все. - Гордеев поморщился. - Только покрошить нас не так-то просто.

– Ты же видел, что творится. Сколько «беркутов» с Ганимеда вывез?

– Человек сорок.

– А была дивизия! И я бы не сказал, что самая слабая или неумелая. Не будь Дюссон скотиной, я бы даже пожелал ему удачи. Пора все это дело остановить. Потому что эта Пятая Космическая слишком уж круто развернулась, Иван Иванович. Слишком. Это уже не на интерес война, а на уничтожение. Выкосим друг друга подчистую, Ваня, ой, выкосим!

– И что вы предлагаете?

– Ничего пока. Да и вообще, что я могу предложить? Ты сам знаешь, что делать. Ты думаешь, для чего я тут политинформацию устроил? Чтобы сориентировать тебя и твоих дворян. Я знаю, что ты уже лет пять воду мутишь, твое «Возрождение» - реальная сила. Скажу по секрету: и в Стокгольме, и в Генштабе есть люди, которые рассматривают тебя в качестве опоры, а может быть, и главной движущей силы «позитивных перемен», как сами они выражаются. Очень влиятельные люди. Чуешь, к чему клоню? Ганимед для Дюссона - предлог и пауза для перегруппировки. Пока мы будем заняты, он подготовит почву, соберет в Стокгольме своих сторонников и под фиктивным предлогом скинет Френо.

– Каким образом? Огюст - не подарок, конечно, но мы же не гражданские, мы понимаем, что Дюссон еще хуже. И потом, Френо - Верховный Главнокомандующий. Вряд ли войска пойдут за маршалом. Только если… - Гордеев осекся. - Нет, это уже коньяк действует.

– Говори, говори. - Овчаренко снова усмехнулся. - «Только если…» - что?

– Если Френо снова отдаст приказ поднять «Марки», ему точно не жить, но ведь он не совсем чокнутый! - А кто сказал, что этот приказ отдаст именно он? Почему его не может отдать кто-то еще, но из кабинета Френо? Например, тот, кому президент полностью доверяет, не подозревая, что это доверенное лицо плетет заговор.

– Дюссон? - Гордеев залпом допил коньяк. - Черт! И что нам делать? Не ходить к Ганимеду?

– Тебе так дорог Френо?

– Нет, но ведь если Дюссон предатель, он сдаст марсианам всю Федерацию!

– А ты хочешь пирровой победы? - Овчаренко прищурился, внимательно изучая реакцию Гордеева. - Может, лучше худой мир, чем добрая ссора?

– Только не с Дюссоном и марсианами в Стокгольмском дворце! Мы уйдем к Ганимеду, но уйдем все и не будем помогать маршалу. Хочет устроить переворот, пусть берет дворец силами штабных офицеров. Уж я постараюсь, чтобы на фронте работы хватило всем, и на призыв маршала не смогли прилететь ни русские, ни «французские». Я устрою на Ганимеде такие танцы, что мало не покажется никому. И пусть будут еще потери. Худой мир нам не нужен. Нам нужен настоящий мир, «толстый» и прочный, а он возможен, если Федерация и Альянс - как минимум! - вернутся в довоенные границы. Пирровой победы я не хочу, но и везти марсиан в рай на собственном горбу тоже не желаю! И никто в армии этого не захочет, гарантирую!

– В этом случае маршал может позвать на помощь марсиан.

– Тогда ему не стать героем Федерации.

– Зато он станет героем объединенного человечества.

– Нет. - Гордеев отставил пустой бокал. - Он будет предателем для землян и останется чужаком-перебежчиком для марсиан. Доверять ему не будут уже никогда. Так человечество не объединяют.

– Ты знаешь, как это делают?

– Пожалуй, знаю. - Гордеев задумчиво уставился на коньячную этикетку. - Иначе не затевал бы «Возрождение».

– О том я и говорю. Тебе помогут не только снизу, но и сверху. Но чтобы все сложилось правильно, начать должен ты, а иначе станешь пешкой.

– Когда? - Гордеев внимательно взглянул на командующего. - Мои тайные покровители назначили сроки?

– Когда будешь готов. Но учти, что Дюссон может начать свою игру в любую минуту.

– Значит, и мы начнем. Скоро. - Гордеев решительно поднялся. - Очень скоро. Честь имею.

Почти сразу после того, как Гордеев отправился на свой «Уран», в кабинете генерала Овчаренко появился новый посетитель.

– Ну, как? - генерал поставил перед ним чистый бокал и налил коньяку. - Все слышал?

– Да. Вы все сделали верно. Начало положено. Теперь генерал Гордеев всерьез задумается над судьбами человеческих миров. Мои расчеты показывают, что это правильный вариант развития событий.

– Я рад. - Овчаренко сел ровнее и чуть подался вперед. - Теперь ты скажешь мне правду, Ван Ли? Что меня ждет? Что-нибудь изменилось?

– Ответ тот же, мой генерал. - Посетитель развел руками. - Я не знаю. Мои компьютеры не всемогущи. Клянусь, я трижды пытался просчитать на них ваше участие в дальнейших событиях, но у меня не получилось.

– Может быть, потому, что я в них не участвую? - Генерал откинулся на спинку кресла и залпом выпил коньяк. - И правильно! Незачем человеку знать, сколько ему осталось. Глупости это. Я не буду больше донимать тебя расспросами. Не хочешь, не говори. Скажи одно: зачем ты это делаешь? Зачем правишь наши судьбы? Я не вижу выгоды лично для тебя.

– Я не правлю судьбами, я лишь помогаю реализоваться Главной последовательности событий. Верной последовательности. В этом и будет выгода, поверьте. Но очень не скоро и не столько мне, сколько всем людям.

– Ты разве бог, чтобы заботиться о людях, да еще о тех, которые будут жить «очень не скоро»? - Овчаренко окинул гостя скептическим взглядом. - Или ты надеешься жить вечно?

– Нет, когда-нибудь я тоже умру. - Ван Ли взял бокал и пригубил напиток. - И я не бог. Но я знаком кое с кем из его подмастерьев.

2. Июль 2290 г., орбита Ганимеда - Марс.

Шестой флот стоял у Ганимеда несколькими эшелонами, но пробить в обороне марсиан серьезную брешь не составило для Первой ударной армии особого труда. На то она и была ударной. Хватило одной мощной атаки, и вот десантные корабли уже шли на абордаж космических объектов вражеского оперативного тыла. Пятой бригаде выпала почетная и ответственная миссия - штурмовать базовую платформу.

– Давно не виделись, - усмехнулся Бородач, получив приказ. - Стивенсон будет рад.

– Если он окажется на базе, - заметил Преображенский. - К ней пристыкован флагман и еще несколько кораблей. Уйти за Ганимед под прикрытием москитов и спутников орбитальной огневой поддержки ему будет несложно.

– Увидим, - Борис подбросил монетку. - Играем?

– Отставить орлянку, - строго приказал Хосокава. - Первым пойдет второй батальон…

…Ворваться в восьмой сектор космической базы было нетрудно: два аккуратных направленных взрыва, чтобы сорвать переборки, шквальный огонь из абордажного лучевого оружия малой мощности, затем несколько силовых гранат в подозрительные помещения - и «вуаля», как говорил Жерар. Понятное дело, что рейнджеры сопротивлялись, и небезуспешно, но силы были неравными. Лишь один раз на пару минут рейнджеры повели в счете, применив сомнительную военную хитрость. Они резко сократили дистанцию и вынудили десантников вступить в рукопашную схватку. В ближнем ножевом бою, когда применять винтовки было просто невозможно, рейнджеры показали себя умелыми и опасными противниками, но Бородач умудрился прямо по ходу схватки, будто хоккейный тренер, сменить переднюю линию бойцов и выпустил «на поле» самых опытных «рукопашников». В результате марсиане были вынуждены снова разорвать дистанцию, за что и поплатились. В ход опять пошло огнестрельное оружие, и преимущество рейнджеров сошло на нет. Второй батальон Пятой Штрафной бригады прорвался к энергоблоку сектора и вырубил силовой щит. С этой минуты база была открыта для общего штурма.

– Рейнджеры отходят к третьему сектору, - доложил Жерар. - Будем преследовать?

– Идем к «Трумэну»! - приказал Бородач. - Здесь «преображенцы» зачистят!

– Не успеем, командир, - засомневался ротный. - Линкор уйдет с минуты на минуту.

– В Форту Гатлинг тоже рисковали не успеть, и ничего, успели.

– И что получилось? - хмыкнул Жерар. - Я понял, командир. Как это называют флотские пилоты - «кинжальный проход», да?

– Марш-бросок, - исправил Бородач. - Третья рота прикрывает, первая и вторая «зверей» к бою!

– Золотая атака получится, - заметил командир второй роты. - Пятьсот рублей - магазин.

– Линкор того стоит, - парировал Бородач. - Вперед!

Ошибочно считать, что удача сопутствует достойным. У нее своя шкала ценностей. Когда до шлюзового отсека оставалось каких-то сто метров идеально прямого коридора, удача отвернулась от десантников. Сначала они наткнулись на плотный заградительный огонь бойцов в форме военной полиции. Марсиане явно пытались заслужить право на эвакуацию и потому не жалели боезапаса. Десантники опрокинули заслон, но полисмены выполнили свою задачу - шлюзовая переборка закрылась перед самым носом у авангарда второго батальона. Взрывать ее было опаснее для десанта, чем для отступивших в шлюз «Трумэна» марсиан. Более того, оглянувшись, десантники обнаружили, что подступы к шлюзу заминированы.

– Отходим! - запоздало скомандовал Бородач. - Все назад!

Остатки батальона начали оттягиваться в глубь базы, но в этот момент над шлюзовой переборкой зажегся зеленый свет, означавший, что линкор отчалил и стыковочный узел свободен.

– Твою мать! - Борис почувствовал, как палуба уходит из-под ног.

Электронные детонаторы мин были настроены именно на сигнал закрытия створок наружного шлюза. Серия взрывов обрушила перекрытия и вздыбила палубу. В зоне поражения осталось человек десять, в том числе и комбат. Взрывная волна сбила с ног и припечатала подполковника к ближайшей стене. Сверху осыпались куски пластика и осколки галогенных ламп.

– Командира вытаскивайте! - заорал Жерар. - Макаров, Сато, вперед!

Новые взрывы повалили спасателей, а вспыхнувший в одно мгновение пожар заставил их отползти. Жерар забросил винтовку за спину и загерметизировал боевой костюм.

– Серж, командуй! - крикнул он командиру второй роты.

– Жерар, не лезь туда! - «Ротный два» попытался ухватить капитана за рукав, но тот уже нырнул в завесу гудящего пламени.

Найти среди горящих обломков тело командира было непросто, и впоследствии Жерар признавал, что ему повезло. Он примерно представлял себе, где находился Бородач в момент взрыва и куда его могло отбросить, но запнулся о руку командира гораздо раньше, чем рассчитывал. Костюм на Борисе уже начал тлеть, и в обугленных прорехах были видны вшитые бронепластины. Жерар захлопнул лицевой щиток командирского шлема, включил принудительную подачу кислорода из запасного баллона, и, приложив неимоверное усилие, вытянул Бородача из-под обломков. Жив командир или нет, Жерар определить не сумел, но в тот момент это было и неважно. Ротный взвалил Бориса на спину, но успел сделать лишь один шаг, когда, отрезая путь к спасению, в паре метров от него рухнул массивный кусок горящей потолочной плиты. Единственный выход из огненной ловушки был - протиснуться через узкий промежуток между горящей плитой и раскаленной стеной. Капитан прижался к стене и начал протискиваться, но массивный груз на плечах явно не проходил по габаритам. Жерар был вынужден сбросить командира с плеч и перехватить под мышки.

– Тусу пороском! - крикнул кто-то впереди.

Плиту окутало облако мелкого белого порошка. Огонь отступил, но легче Жерару не стало. Лишь не так жарко. Он выбивался из сил, к тому же вынужден был действовать вслепую; порошок залепил стекло гермошлема. Протереть его капитан не мог: стоило ему расцепить руки, командир упал бы на пол и, снова поднимая его, спасатель потерял бы драгоценные, жизненно важные секунды - огонь возвращался.

К Жерару протиснулся десантник с огнетушителем.

– Тяжерый? - поинтересовался боец, помогая вытащить Бородача из раскаленной щели. Судя по акценту это был Сато Такеси.

– Килограммов сто… двадцать, - задыхаясь от напряжения, ответил Жерар. - Волоком!

Они оттянули Бориса подальше от огня и передали двоим бойцам покрупнее и посвежее. Жерар прислонился к стене и тяжело вздохнул.

– Как вы его там отыскари? - десантник удивленно покачал головой. - Порыхает, как в пеське!

– Учуял, Такеси. - Жерар усмехнулся. - Ну, теперь нам в третий сектор путь лежит, без вариантов. Наш бывший госпиталь как раз там пришвартован… Серж!

– Да. - К капитану протолкнулся «ротный два».

– Что там у Преображенского?

– Он как раз в третьем. Обещает минут через десять пробиться.

– Скажи ему, что у нас много «трехсотых», в том числе комбат, уж пусть постарается. Потом собери всех раненых и двигай туда. А мы с третьей ротой продолжим зачистку. Где медики?!

– Здесь. - Ротный санинструктор уже сидел на коленях перед Бородачом.

– Что с ним?

– Стукнуло так, что шлем погнулся. Череп цел, а вот его основание, боюсь, слегка подломлено. - Сержант вынул из санитарной сумки надувную шину-воротник для иммобилизации шеи. - Да еще вы его растрясли, пока вытаскивали. Боюсь, дело не очень. На грани.

– Ты не бойся, а скажи - жить будет?

– В госпиталь надо, в нейротравму, тогда будет, - серьезно ответил медик. - Без нанопластики не обойтись. Сейчас шину наложу и можно транспортировать.

– На «Бурденко» нейротравма есть?

– Вроде бы есть. Остались ли в ней приличные специалисты - вот вопрос. Я слышал, марсиане весь экипаж за борт выбросили. Ребята с «Урана» своими глазами видели.

– Будем надеяться, что не весь. Понесешь сам, - приказал Жерар. - Да чтобы со всей осторожностью, понял? Головой отвечаешь!

Куполообразный стеклянный потолок огромного Хрустального зала президентского дворца был затемнен, а негромкая классическая музыка, кажется, Шуберт, лилась откуда-то из-под свода и ничуть не мешала раздумьям. Президент МДА Джон Френсис Кент сидел в рабочем кресле за широким столом точно в центре зала и в свете настольной лампы «а-ля середина двадцатого века» читал очередной отчет Генштаба. Текст был распечатан на пластике, имитирующем бумагу. В общем-то, можно было открыть файл и прочитать отчет в оригинальном виде - на голоэкране компа, но Кент питал слабость к стилизациям под старину. Считая себя главным хранителем традиций великой демократии, он старался следовать правилам и по возможности подражать образу жизни предков, живших на заре космической эры, когда электричество уже вовсю эксплуатировалось прогрессивным человечеством, но компьютеры были еще экзотикой, а богатые демократические традиции достигли своего расцвета. На причуду президента все закрывали глаза, поскольку ничего предосудительного в ней не было. На Марсе половина населения была помешана на славном прошлом, когда Северная Америка - родина предков для девяноста процентов марсиан, была самым могущественным континентом на Земле, тогда еще единственной планете, где обитал человек разумный. Другое дело, что никто не углублялся в тему настолько, чтобы носить костюм с галстуком и читать бумажные книги или распечатывать тексты, но никто, кроме Кента, не был президентом Марса и главой Демократического Альянса.

Генерал Стивенсон воспринимал пунктик первого человека государства спокойно, даже с пониманием. Единственной странностью, которую он никак не мог понять, была привычка президента курить сигары. На Марсе курение считалось дурным тоном, уделом плебеев, вроде колонистов, и то, что Кент дымил кубинскими сигарами по сорок долларов за штуку, его не извиняло. «Здоровье каждого - богатство нации», этот тезис, кстати сказать, стал неписаным законом как раз во времена расцвета Соединенных Штатов. Хотя, возможно, не во времена правления JFK, сходством инициалов с которым тайно гордился нынешний президент Марса.

Кент выпустил очередное облако сизого дыма, отложил бумаги и поднял усталый взгляд. Расположившиеся за приставным столом генералы и ближайшие помощники президента обратились в слух, но Кент воздержался от комментариев по поводу рапорта. Вместо них, он задал сразу всем присутствующим два вопроса:

– Итак, джентльмены, до падения Федерации остается один удар - по Земле, не так ли? Не понимаю, чего мы ждем?

– Война, это шахматная партия, мистер президент. - Стивенсон с трудом удержался, чтобы не помахать рукой, разгоняя дым. - Шах не всегда приводит к победе.

– А если без тумана? - Президент взглянул на командующего Солнечной группировкой. - Судьба Земли в ваших руках, генерал Фьюри. Почему вы не атакуете?

– Генерал Стивенсон прав, мистер президент, мы пока не готовы. - Генерал Фьюри откашлялся. - Нам требуется перегруппировка флотов, а также пополнение сухопутных сил личным составом, техникой и вооружениями.

– Мы понесли слишком большие потери во время первой фазы операции и… несем их до сих пор, - добавил начальник Генерального штаба генерал Чавес. - Земляне успели отвести в Солнечную достаточно сил для сопротивления. Особенно тяжелая ситуация складывается в секторе Юпитера.

– При чем тут Юпитер?! - Кент нервно раздавил сигару в хрустальной пепельнице. Стивенсон едва заметно вздохнул с облегчением. Система кондиционирования была настроена так, что большую часть дыма относило к нему.

– Чтобы удержать Ганимед и другие объекты, нам пришлось отправить туда половину армии, - терпеливо пояснил Чавес. - Для штурма Земли у нас недостаточно сил.

– И средств, - вступил в разговор госсекретарь. - Валютные резервы на пределе, а Рур постоянно поднимает цены. Если мы согласимся на их цены сегодня, завтра нам просто не на что будет купить оружие и топливо.

– Разве у нас нет запасов оружия? И потом, не один же Рур его производит. Да и топливо не такая уж проблема. Мистер Старк, Колонии способны обеспечить армию необходимым запасом?

– Вполне, - ответил министр по связям с Колониальным Союзом. - Но в обмен на льготные кредиты, а это невозможно, мистер президент, по указанной госсекретарем причине - наша экономика на грани кризиса.

– И если мы задействуем резервные арсеналы, ничего хорошего не получится, - заметил Стивенсон. - Воюет не оружие, воюют люди, а их у нас мало и становится все меньше. Удар по Лидии существенно ослабил Колониальную группировку. Первоначальный план сорван, и теперь нам следует действовать по запасному, который подразумевает не штурм, а осаду Земли. Я, кстати, этот план не одобряю.

– Он уже принят и действует. - Чавес взглянул на Стивенсона весьма прохладно. - Вам следовало высказать свое мнение до принятия плана к действию.

– До его принятия меня здесь не было, я сидел на Лидии, которую земляне едва не взяли, потому, что Генштаб решил поиграть в «поддавки», собираясь духом для контрудара. Что из этой игры вышло - мы все видим. Земля нам не по зубам, в секторе Юпитера мы проигрываем, экономика трещит по швам. Мы снова на грани провала, генерал Чавес, и, заметьте, по вашей милости.

– Постойте, джентльмены. - Кент поднял руку. - Кто и в чем виноват, мы будем разбираться в случае поражения. Пока же все не так скверно.

– В случае поражения разбираться будет поздно, - возразил Стивенсон. - Возможно, я сгущаю краски, но поверьте, мистер президент, моему свежему взгляду хорошо видны перспективы. Если мы начнем воевать на двух фронтах одновременно, мы обречены. Нам следует сконцентрировать силы и нанести один мощный удар…

– По Земле? - Генерал Фьюри помотал головой. - Вы же знаете, Стивенсон, что оставлять в тылу армии Накано и Оффчаренко опаснее, чем поворачиваться спиной к разъяренному быку на корриде. Нам придется оставить на их пути часть сил. И немалую часть.

– Вы перебили меня. - Стивенсон нахмурился. - Удар следует нанести по сектору Юпитера, а не по Земле.

– Сделать шаг назад? - удивился президент.

– Армия Накано и Первая ударная на данный момент наиболее опасны, мистер президент, в этом я согласен с генералом Фьюри, вот почему нам следует собрать все силы и нанести удар по спутникам Юпитера.

– Но тогда мы подставим спину Дюссону! - Кент потянул за узел галстука. - Замкнутый круг!

– Во-первых, армии, стянутые Дюссоном к Земле, обескровлены. От глупостей их легко удержат всего два из шести наших флотов, - возразил Стивенсон, - во-вторых, у нас в резерве есть Седьмой колониальный флот. Он не имеет боевого опыта, но укомплектован по полному штату. Чтобы отрезать землян, этих сил будет достаточно. И, в-третьих, маршал Дюссон полководец весьма осторожный. Он понимает меру своей ответственности и никогда не оставит метрополию на попечение одной только Армии Обороны Земли. Если мы двинемся к Юпитеру, он останется на месте и постарается укрепить позиции, чтобы достойно встретить нас, когда мы вернемся.

– Не понимаю, он что, будет спокойно наблюдать, как мы уничтожаем лучшую часть его армии?

– Он так не считает. По мнению Дюссона, элита земных вооруженных сил - АОЗ, а основа - Вторая, Третья и Пятая ударные, которыми командуют генералы Санчес, Селье и Де Брасс. Армии генералов Овчаренко и Накано у маршала в списках неблагонадежных.

– Разве это повод, чтобы бросать их на верную гибель? - Кент вынул из малахитовой вазочки толстый карандаш. - Это же все равно, что отрубить себе левую руку, за то, что она… не умеет рисовать. Я не вижу логики. Если Дюссон сводит счеты - он не в себе, если это заказ политиков, Федерация прогнила насквозь.

– Думаю, и то и другое. Термоядерный удар по Лидии - прямое тому доказательство.

– Распри в стане врага нам только на руку, - заметил молчавший до сих пор Тайный Советник президента. Все взгляды устремились к нему. Этот человек редко появлялся на публике, даже в узком кругу, но если уж появлялся, то говорил по существу и предлагал только верные решения. - Я проанализировал некоторые очевидные факты и суммировал донесения разведки. Вы разрешите, мистер президент?

– Пожалуйста. - Кент махнул рукой. - Давно пора рассказать Генштабу о ваших шпионских играх, мистер Даймонд.

– Видите ли, джентльмены, маршал Дюссон - на сегодня фактически полноправный главнокомандующий вооруженными силами Земли - находится под жестким давлением двух основных парламентских партий; одна готова на все, чтобы ослабить влияние Москвы и Токио в армии, а другая выступает за переход к политическому диалогу с Альянсом. Самому же Дюссону снится кресло земного президента. Особенно после того, как Френо полностью дискредитировал себя и как президент, и как военачальник. В сложившейся ситуации интересы обеих партий совпадают с нашими, а маршал Дюссон на посту главы дружественного и подконтрольного Марсу государства - вполне приемлемая фигура. Он готов перейти к решительным действиям, как только мы дадим согласие на реализацию его плана.

– Пятая колонна? - заинтересовался Чавес. - Североамериканцы и европейцы? Это, безусловно, стоит использовать.

– Мы так и делаем, - признался Советник. - И, скромно говоря, добились неплохих результатов.

– Уничтожения Лидии? - Стивенсон невесело усмехнулся. - И что за план у Дюссона?

– Я понимаю. - Даймонд состроил печальную физиономию. - Да, на колониальном участке невидимого фронта мы понесли тяжелые потери, однако добились успеха в других, так сказать, областях. Вот почему я хочу поддержать… вас, генерал Стивенсон. Дюссон не станет атаковать. Пока вы будете добивать Овчаренко, он займется реализацией первой части своего плана - попытается доказать, что Френо окончательно свихнулся. Я ручаюсь - АОЗ и основные армии федералов останутся в секторе Земли, как бы туго ни пришлось Накано и Овчаренко. Ну а когда вы разделаетесь с русскими, война фактически закончится. «Миротворец» Дюссон официально займет место Френо и объявит о прекращении боевых действий.

– Отлично, - спокойно произнес Стивенсон. - Остается одна проблема. Небольшая, но серьезная. Проблема в Первой ударной армии генерала Оффчаренко, которая не то, чтобы непобедима, но очень и очень профессиональна, а потому, как выражаются сами русские, - дайот прикурит всем подряд.

– Что это означает? - заинтересовался Кент.

– Лихо надирает задницы кому угодно, мистер президент. Например, Шестой флот снова почти уничтожен, и снова Первой ударной. В данный момент армия Овчаренко и остатки армии Накано снова полностью контролируют сектор Юпитера, набирают солдат на спутниках, а также приходуют полученное с Рура и Эйзена оружие.

– Но пять минут назад вы были уверены, что один мощный удар решит проблему, не так ли?

– Да, но лучше подстраховаться, мистер президент. - Стивенсон открыл папку и положил на стол президенту листок. - Не так изящно, как это делает наша политическая разведка, но при дефиците времени… Подкупать целые партии и маршалов мне было некогда.

Кент пробежал взглядом по строчкам короткой служебной записки.

– Думаете, сработает?

– Уверен, мистер президент.

– В случае провала, скандал обеспечен. - Кент протянул записку Даймонду. - Это же наглая провокация. Подставка. Что скажете, Советник? Не рискуем ли мы крепко поссориться с главными производителями оружия?

– Да, вы правы, мистер президент. - Тайный Советник передал бумагу Чавесу. - Риск есть. Но у нас нет другого выхода. Рур занял твердую позицию, канцлер Хартманн наотрез отказывается вести переговоры о политическом союзе. Идея генерала Стивенсона может принести нам двойную пользу: поможет разгромить Овчаренко и заставит Рур пересмотреть свою позицию.

– И заставит Рур прекратить нам поставки оружия, - возразил министр по колониальным делам. - Земляне непременно предъявят Хартманну ультиматум. Вы не боитесь такого поворота?

– Да, я предвижу, что возникнут осложнения, но этого мы и добиваемся. Хартманн в первую очередь бизнесмен. Упускать выгоду он не станет. Ультиматумом его не испугать, а значит, поставки оружия Марсу он не прекратит, чем и усугубит напряженность отношений с Федерацией.

– Но напряженность не помешает Руру продолжать поставки на два фронта, - заметил министр Старк.

– Зато заставит канцлера и его Совет директоров крепко задуматься о перспективах. Нам не разрубить этот узел одним ударом, поэтому придется пилить. Это скучная дипломатическая рутина, а не блицкриг, зато в случае успеха мы сэкономим не только средства, но и силы. Так что с политической и экономической точки зрения предложенная генералом Стивенсоном акция оправданна. Однако что скажут наши военные эксперты, наши уважаемые генералы?

– Классика военного искусства, - важно напыжившись, выдал Чавес. - Неоригинально, но эффективно. Главное, все правильно рассчитать. Наши корабли-диверсанты должны выйти из гипердрайва строго в кильватере у немецкого каравана, иначе земляне сразу поймут, что это диверсия. И тип судов должен соответствовать.

– Мы используем «СС-К7», - сказал Стивенсон. - Это устаревшие, но надежные суда постройки Эйзена. Их у нас в резерве больше дюжины, но достаточно трех-пяти. Наша разведка уже передала электронный код проводки, а когда транспорты стартуют, доложит о точном времени прибытия каравана. Диверсанты прыгнут по маршруту портал «Деймос-Гейт» - «Ганимед-4» с таким расчетом, чтобы появиться на орбите Ганимеда через три секунды после прибытия замыкающего немецкий караван судна. Поскольку «СС» будут идти под тем же кодом, что и «Шредеры», никаких подозрений у землян не возникнет.

– Требует слишком много сил и средств на подготовку, - Фьюри отрицательно покачал головой. - А вероятность успеха - процентов десять, не больше.

– Значит, надо продублировать, - заявил Кент. - Можно даже девять раз. Тогда будет сто процентов. А средства найдутся. Госсекретарь ведь сказал, что мы лишь на грани кризиса, а не за этой чертой. Ваше предложение принято, генерал Стивенсон. Кому поручите разработку операции?

– Я займусь этим лично, мистер президент.

– Лично? - Генерал Фьюри взглянул на Стивенсона с подозрением. - Вся эта ваша затея не очень-то вяжется с недавним происшествием на орбите Лидии. Ведь вы познакомились с одним из генералов армии Овчаренко и даже наладили взаимопонимание, не так ли?

– Вы подозреваете, что я не смогу поднять руку на тех, кто вывез меня из термоядерного горнила? - Стивенсон уставился на Фьюри в упор. - Смею напомнить, сэр, что они сами этот пожар и устроили. У меня нет чувства благодарности к убийцам. А услугами мы уже обменялись. Теперь счет идет с нуля.

– Ну и прекрасно, - вмешался президент. Настроение у Кента заметно улучшилось, он даже достал из резной деревянной коробки свежую сигару. - Давайте документы, мистер Даймонд, я подпишу.

– Это приказ о начале совместной с Дюссоном секретной миротворческой операции. - Советник Даймонд положил на стол Кенту листок. - А это приказ о наделении генерала Стивенсона особыми полномочиями по ведению переговоров с вероятными союзниками. Если земляне все же предъявят Руру ультиматум, и Хартманн поймет, что прижат к стене, и сохранять нейтралитет больше не в его интересах, этот документ генералу пригодится. Ну и тут еще несколько незначительных бумаг.

– Прекрасно, прекрасно, - Кент поставил на документах подписи. - Сэкономить средства и силы всегда приятно. На данный час все? - Он отстриг у сигары кончик, раскурил и, благостно щурясь, кивнул присутствующим. - Джентльмены, не смею вас задерживать.

«Лучше бы экономили на сигарах, мистер президент, - подумал Стивенсон откланиваясь. - Восемьдесят баксов за полчаса. Так ведь недолго докуриться и до сенатской комиссии по финансовым злоупотреблениям. Никогда не заводил и не буду заводить дорогостоящих привычек».

Усмехнувшись последней мысли, Стивенсон поднялся и вышел из Хрустального зала следом за Чавесом. Вообще-то командующему Колониальной группировкой по рангу следовало мечтать о должности идущего впереди начальника Генштаба. Стивенсон и сам толком не понимал, с какого перепуга он вдруг задумался о кресле, в котором сейчас сидел Джон Френсис Кент. Может быть, эти мысли навеял доклад госсекретаря? Почему маршалу Дюссону можно мечтать о подобном, а Стивенсону нельзя? Хотя, наверное, дело не в этом. Просто задумался и все.

Советник Даймонд покинул кабинет последним. Войдя в специальный лифт, он крепко зажмурился и помассировал виски. Контролировать сразу стольких человек было непросто, но внушение прошло идеально. Ни Стивенсон, ни другие участники без преувеличения исторического совещания даже не заподозрили, что иного решения принять просто не могли. Теперь Даймонду следовало провести небольшую инспекцию, а заодно попробовать выяснить, кто этот загадочный противник, который так активно «разрабатывает» Тайного Советника при помощи какого-то подозрительно продвинутого программного обеспечения. Последние попытки «той стороны» выйти на след Советника были довольно внятными, можно сказать болезненно настойчивыми. Советнику даже пришлось применить старый, проверенный способ - поставить «дымовую завесу», подбросив противнику «рассекреченные архивы». Раньше этот прием срабатывал на все сто. Охотники за сенсациями либо отказывались от продолжения охоты, либо бросались проверять, все ли в архиве правда и засвечивались. Привести их в чувство в последнем случае было проще простого - гипноз, промывка мозгов и пинок под зад. Ведь на самом деле, все зафиксированное в архиве ФСБ за 2153 год было чистейшей правдой. Разве что не учитывало привнесенных за сто пятьдесят лет навыков. Но что удивительно, нынешнего «охотника» крючок не зацепил. Он до сих пор не вышел на тропу войны и продолжал искать сведения о Даймонде, явно собирая подробное досье. Это Советника серьезно настораживало. С профессиональной разведкой он предпочитал не связываться. Но это было раньше. Сейчас шла война, и хочешь не хочешь, а связываться придется. И лучше бы найти противника первым.

Даймонд мысленно прикинул расклад. Запрос в архив шел через гиперсетевые узлы Ганимеда, значит, противник находится в Солнечной. Если он военный разведчик, искать его следовало либо на Луне, либо в окрестностях Юпитера. Немного поразмыслив, Даймонд решил, что начнет с Луны. Разведчики такого уровня не лезут на передовую. Это Советник знал по себе.

3. Июль 2290 г., орбита Ганимеда - Луна.

С точки зрения Роберта Шумански, старшего помощника капитана трофейного спейс-госпиталя «Бурденко», лучшим выходом из ситуации являлась капитуляция. И то, что теперь это было невозможно, пугало старпома до холодного пота. Окружившие офицера взмыленные рейнджеры были настроены драться до конца, словно база Шестого флота стояла как скала, а не трещала по всем швам и заклепкам; образно выражаясь, конечно, но чрезмерным преувеличением этот образ не был. Нагрузка на силовые щиты космической базы превысила все допустимые пределы. Собственные реакторы главной платформы работали в критическом режиме и готовы были взорваться в любую минуту. Чтобы выдержать натиск землян, требовалось как можно больше энергии. Именно в качестве дополнительных энергетических станций, а вовсе не для усиления огневой мощи, к базовой платформе были пристыкованы линкор «Трумэн» и четыре вспомогательных корабля, в том числе госпитальный трофей «Бурденко». То, что это полумеры, стало окончательно ясно, когда вырубился щит восьмой зоны и земляне высадили на базе десант. Завязавшаяся рукопашная схватка послужила сигналом к отступлению, и базу в спешном порядке покинул «Трумэн» с командующим Шестым флотом адмиралом Гамильтоном и его штабом на борту. После этого судьба платформы была решена. Рейнджеры дрались до последнего, самоотверженно прикрывая бегущих с базы марсиан и колонистов, но их жертвы были напрасными. Кроме линкора, от платформы не отошел больше ни один корабль. Крейсеры ударной армии генерала Овчаренко отрезали базу от основной группы Шестого флота и запустили на орбиту вокруг платформы плотную тучу «гнуса». Автоматические мониторы москитного флота захлопнули ловушку, надежно блокировав все пути отхода. Однако марсиане так и не сдались. Остатки рейнджеров отступили в третий сектор базы и забаррикадировались в шлюзовом отсеке, к которому был пристыкован трофейный спейс-госпиталь - единственный корабль, имевший шансы беспрепятственно выйти из окружения. Ведь кроме того, что госпиталь сам по себе был довольно дорогостоящим и крайне необходимым любой из воюющих сторон кораблем, на нем имелись врачи-земляне. Использовать негласное табу на уничтожение госпиталей было, по мнению марсиан, вполне логично, и, пожалуй, земляне действительно ничего не могли с этим поделать. Кроме одного: взять госпиталь штурмом до того, как он отстыкуется. Допустить это - означало погибнуть. Особенно для таких одиозных личностей, как майор Джемисон.

– В чем проблема?! - прорычал командир рейнджеров, хватая старшего помощника за ворот. - Почему не уходим?!

Чудом улизнувший с горящей в термоядерном пожаре Лидии, ужасный и непредсказуемый Мясник ворвался на корабль, как кровавый шторм. Он сам и его рейнджеры были покрыты кровью - своей и чужой - с головы до ног. После поножовщины - иначе не назвать - в восьмом секторе и множества стычек с космодесантом в лабиринтах коридоров и темных отсеках гибнущей базы, от комендантского батальона рейнджеров, которым последние сутки и командовал майор, осталось не больше взвода, но это были самые опытные и безжалостные головорезы, подстать командиру. Соревноваться с этими «крысиными королями» в крутизне было попросту страшно, поэтому Шумански не решился напоминать майору, что на корабле хозяева - флотские офицеры, а не рейнджеры и отшвартуется «Бурденко», когда решит капитан.

– Сейчас… надо задраиться и причальные мачты развести.

– Ну, так задраивайся и разводи! - Майор прижал к горлу офицера длинный абордажный нож. - Или хочешь, чтобы я тебя развел?!

По ту сторону шлюзовой переборки прогремел глухой взрыв, а с потолка посыпались искры. Джемисон опустил нож и громко выругался. Земляне пошли в обход наглухо задраенной переборки, решили пробить новый вход в третий сектор - с верхней палубы прямо сквозь перекрытия. Если они резали новые проходы штатными лазерами средней мощности, в запасе у Джемисона и экипажа спейс-госпиталя оставалось минут пять, не больше.

– Не будет герметичности, придется отходить на ручном! - прикрывшись ладонью от искр, крикнул старпом.

– И что? - Джемисон скрипнул зубами и попятился к шлюзу «Бурденко».

– Дольше! Минут на десять возни!

– Тогда шевелись, пока тут все герметично! - Майор щелкнул по коммуникатору, отдал короткий приказ, и все его подчиненные перешли на борт трофея. - Задраивай, говнюк! Или ты сдаться решил, предатель?!

– Нет! Я сейчас. - Шумански набрал на панели справа от шлюза нужную буквенно-цифровую комбинацию.

– Солдаты есть? - Джемисон оглянулся. - Или одни коновалы?

– Были. - Старпом с горечью усмехнулся. - Корабельная полиция во главе с инспектором Кертисом - сплошь чистокровные марсиане. Сбежали на «Трумэн», как только запахло жареным.

– Ублюдки. - Майор скрипнул зубами. - Позор нации. Хотя чего еще ждать от легавых? Землян много?

– Врачей?

– А есть другие? - Джемисон с подозрением прищурился.

– Нет других. А этих… с десяток, наверное.

– Пошли матросов, пусть сгоняют врачей сюда! Да чтоб в федеральной форме были!

– Зачем? - Шумански насторожился.

– Угадай, - майор ухмыльнулся. - Делай, что говорят!..

… - Яна! - хирург постучал в дверь неуверенно. - Яна, помогите мне, пожалуйста!

Дверь приоткрылась. Девушка удивленно взглянула на врача. После двух дней стресса и напряженной работы выглядел он, мягко говоря, дерьмово. Красные от недосыпания и поглощенного украдкой спирта глаза были полны отчаяния, руки тряслись, а нижняя губа дрожала, будто он собирался расплакаться. Нервы у хирурга определенно сдали.

– Что происходит? Как вы узнали, что я здесь?

– Я видел, как Гарри спрятал вас сюда. - Доктор прерывисто вздохнул. - Марсиане сгоняют врачей в шлюз! Я думаю… они… хотят использовать нас, как живой щит! Земляне штурмуют корабль, Яна! Впустите меня! Эту дверь матросы не взломают, мы отсидимся, пока там не уляжется. Пожалуйста, Яна!

– Входите, - девушка открыла дверь.

– Стоять!

Хирурга вдруг будто ударили под колени. Он осел на пол прямо в проеме, мешая Яне захлопнуть дверь.

– Здесь еще двое! - крикнул выросший на пороге матрос-колонист. - Девка какая-то!

Он с сомнением осмотрел Яну. На ней был медицинский комбинезон без знаков различия. Чтобы разрешить сомнения матрос обратился к кому-то «за кадром».

– Ваша?

В комнатку заглянула женщина в униформе медслужбы армии Альянса. Судя по суровому выражению лица и нездоровой псевдоаристократической бледности, эта медсестра была чистокровной марсианкой. Яна почувствовала, что близится развязка.

– Нет, - надменно фыркнула марсианка.

– На выход. - Колонист направил на Яну пистолет. - И коновала прихвати.

Яна помогла оглушенному хирургу подняться и покинула убежище.

– Простите меня, Яна, - тихо всхлипнул доктор. - Я не должен был…

– Бросьте, Виктор Адамович, - также негромко сказала девушка. - Вы ведь не знали, что они такие быстрые. Идея была верная.

– Вы сильная девушка, Яна. - Врач вздохнул. - А я, видите, какая размазня.

– Вы трое суток на ногах. - Яна покачала головой. - Спасли, наверное, не одну сотню жизней. Вы просто добрый и мягкий. Но не размазня, не смейте так говорить!

– Спасибо, Яна. - Доктор нашел в себе силы идти самостоятельно, без поддержки. - Мы будем драться!

– Заткнись. - Матрос-конвоир сильно толкнул врача в спину, едва не свалив его с ног.

К моменту, когда конвоир привел доктора и Яну в шлюзовой отсек, там все почти закончилось. Ни пленники, ни матрос даже не успели ничего толком понять. Едва они вывернули из бокового коридора в задымленную «трубу» центрального прохода, конвоир вскрикнул и рухнул ничком. В затылке у матроса дымилась обугленная дыра. Врач прижался к стене и медленно сполз по ней на палубу. Прямо у ног хирурга валялся пистолет погибшего конвоира, но поднять оружие врачу оказалось не по силам, мешала крупная дрожь в руках. Яна потянулась за оружием, но ее вдруг грубо схватил вынырнувший из дыма человек. Девушка даже не успела вскрикнуть, как оказалась в непроницаемой дымовой завесе. Она закашлялась и начала тереть глаза кулаками. Незнакомец крепко держал ее за талию и настойчиво тянул куда-то вдоль по коридору.

– Джемисон, замри! - крикнул кто-то, появляясь из бокового коридора.

Похититель остановился, швырнул что-то, ориентируясь на голос, и потянул Яну в ближайшую дверь. За ней оказалась просторная, не в пример надоевшему убежищу, каюта. В коридоре грохнул взрыв. Джемисон попытался закрыть дверь, но она застряла на полпути и больше не подалась. Похититель задергался, осматривая каюту. В дальней стене было еще четыре двери, но все они оказались запертыми на электронные замки. Джемисон отступил в глубь помещения и прикрылся Яной. В коридоре что-то загудело, послышался топот, отрывистые неразборчивые реплики, порция многоэтажного солдатского мата, несколько глухих хлопков, будто кому-то отвесили пару тяжелых оплеух и, наконец, звонкий удар какой-то железякой в полуоткрытую дверь. Переборка распахнулась, и Джемисон не замедлил выстрелить в дверной проем.

– Джемисон, брось оружие! - рявкнули из коридора. - Не бросишь, буду убивать медленно и больно, понял, урод?!

Яна вздрогнула. Голос был искажен динамиком боевого шлема - без фильтров дышать в задымленном коридоре было нельзя - но все равно показался ей знакомым.

– Пошел ты, засранец! - ответил Джемисон. - Уйди с дороги!

Он трижды выстрелил в дверной проем. Ответ последовал незамедлительно. Две коротких очереди из бесшумного порохового оружия взорвали часть одной из дверей слева от майора.

– У меня ваша девка в заложниках! - крикнул Джемисон. - Уйди с дороги, землянин!

– Заложники дело ненадежное, майор. Сдавайся!

– Проси его уйти! - прошипел Джемисон, больно ткнув Яну стволом под ребра. - Ну, проси, стерва!

– Пошел ты! - Яна дернулась, пытаясь вырваться из захвата, но марсианин держал, как абордажный магнит.

– Куда ты собрался, псих?! - снова крикнул из коридора десантник. - Космос кругом. До Ганимеда пятьсот километров, из них сотня плотных слоев атмосферы. Думаешь, если умудрился вырваться с Лидии, теперь несгораемый? Попытаешься уйти на планету в капсуле, сгоришь, как полено!

– А ты мне челнок дашь, майор!

– Устарели твои данные, Мясник, я уже не майор.

– Подполковник? Да мне плевать! Челнок давай, иначе пришью заложницу!

– Да и флаг тебе в руки! - Десантник в коридоре рассмеялся. - Заложники, согласно уставу, изначально рассматриваются, как покойники.

– Что ж ты до сих пор гранату сюда не закатил?! - Джемисон хрипло рассмеялся. - Врешь, землянин. Челнок давай! Или я…

Майор вдруг оборвал реплику и засипел, как пустой водопроводный кран. Его рука с пистолетом задрожала и безвольно повисла, а в следующее мгновение ослаб и захват. Яна дернулась вперед и упала ничком. Майор рухнул рядом, будто мешок с овощами, и отбил головой о палубу три коротких «склянки». Яну вдруг осенило. Она поняла, кто вел переговоры с Джемисоном.

– Паша! - из партера крикнула она. - Он в обморок упал!

Каюта вмиг наполнилась звуками - в основном топотом десантных ботинок - и голосами. Яну бережно поднял и прижал к груди рослый, испачканный бурой кровью и пятнами сажи десантник. Девушка не могла поднять головы, так крепко он прижал ее, но видела прямоугольник с фамилией на грудной отражающей пластине боевого костюма. У нее и раньше почти не было сомнений, а теперь-то она точно знала - это судьба.

– Яна! - Голос у Преображенского дрогнул. - Ты жива! Я и не надеялся.

– Я пряталась… трое суток… Паша. - Она наконец-то заглянула ему в глаза.

Сквозь полузеркальное забрало было плохо видно. Преображенский сообразил, почему она ищет, но никак не может найти его взгляд, и поднял лицевой щиток.

– Похоже, это судьба, - шепнул он.

– Уже и мысли сходятся, - роняя слезинки, вздохнула Яна. - Что же будет лет через двадцать? Если начнем понимать друг друга без слов, не о чем будет поговорить.

– Будем молчать. - Преображенский снова сжал ее в объятиях.

– Кхм, виноват, ваша светлость, - деликатно покашлял удивительно темнокожий для федерального космодесантника офицер.

Преображенский обернулся. Рядом с Дигембой стоял невооруженный марсианский солдат. Павел окинул взглядом каюту и сразу же понял, что это за помещение и почему вдруг Джемисон «лишился чувств». Это была гауптвахта, а четыре двери в стене были дверями камер. Марсианский солдат, похоже, появился из той самой камеры, дверь которой земляне «разблокировали» ответным огнем из порохового оружия.

– Снова ты. - Преображенский узнал солдата. - Твоя работа, лидиец?

Он толкнул носком сапога тело майора. Джемисон лежал ничком, а из-под правой лопатки у него торчал абордажный нож. Судя по пустующим ножнам на бедре - его собственный.

– Он так орал, что и не услышал, как я выбираюсь из камеры…

– А нож?

– У меня было трудное детство, господин подполковник, иногда приходилось таскать кошельки из карманов. Незаметно вытащить нож у занятого беседой майора было легче легкого. - Депп встретился глазами с Яной. - Ты в порядке?

– Да, Гарри, спасибо. - Девушка шагнула к солдату и взяла его за руку. - Паша, это Гарри Депп. Он спас меня, спрятал в технической каюте. Если бы не он, я бы сейчас… - Яна всхлипнула. - Всех из нашего отделения, кроме Виктора Адамовича… убили.

– Я не виноват, что меня оставили в живых, - глухо из-за прижатого к лицу платка, сказал заглянувший в каюту хирург. - Я просто выполнял свою работу.

– Знаем, знаем, - доктора подтолкнул вошедший следом десантник. - Не загораживайте проход, сударь. Простудитесь еще на сквозняке.

– Я хотел узнать. - Врач отнял от лица мокрый платок и закашлялся. - Тут… кому-нибудь нужна помощь?

– Констатируйте смерть и ступайте в отделение, - указывая на Джемисона, ответил Дигемба. - Там вас ждут новые пациенты. Стольников, что с Бородачом?

– Доставили в эту… нервологию, - десантник покосился на тело Джемисона. - Врачи говорят, череп цел, контузия. А это тот гад? Мясник?

– Он самый.

Преображенский тем временем спрятал оружие и снял шлем.

– Ну что же, Гарри Депп, ты нам здорово помог. Я тебе обязан.

– Вы оставили мне жизнь, господин подполковник, тогда на Лидии. - Гарри покачал головой. - Вы мне ничего не должны.

– Ладно, в расчете.

– Нет. - Гарри опустил голову. - Лучше сделайте, что не стали делать тогда, господин подполковник. Я больше не хочу в вашу тюрьму.

– Ты убил Мясника, Гарри, и спас нашего сержанта. Я тебе помогу. Оформлю, как перебежчика.

– Нет, - Депп нашел в себе силы поднять взгляд. В нем не было ненависти, была только боль. - После того, что ваши бомберы сделали с Лидией, все земляне мои кровные враги. Кроме вас и Яны.

– Те, кто уничтожил твою планету, и мои враги тоже, лидиец. - Преображенский выдержал его взгляд. - Поэтому я без погон, видишь? Я больше не подполковник. Просто офицер космодесанта.

– Но вы все равно воюете против Марса.

– Нет, Гарри, я воюю против системы. А она одна, только в двух вариантах. Федерация и Альянс - две стороны одной медали. Но, поверь, очень скоро мы наведем порядок. Те, кто виновен в военных преступлениях, ответят по всей строгости. И не перед трибуналами своих Альянсов-Федераций, а перед единым человечеством. Подумай, лидиец. А пока можешь идти, куда пожелаешь.

– Куда? - Гарри уныло взглянул в дымную муть закопченного коридора. - Мне некуда идти.

– Оставайся здесь, Гарри. - Яна уже немного успокоилась и стерла слезинки. - Вольнонаемным санитаром. Так ведь можно, Паша?

– Я уже сказал. - Преображенский кивнул. - Запишем перебежчиком. Если врачи возражать не будут. Виктор… Адамович?

– Не будут, - поднимаясь с колен, сказал хирург. - Гарри хороший парень. А за Лидию даже я готов нашим генералам по клизме прописать. По ведерной, с гвоздями… Чуть левее бы ударил - и конец майору.

– Жив, что ли? - удивился Преображенский.

– На одном легком, но пока тянет, зараза. Будете добивать?

– Нет, - после некоторых колебаний ответил Павел.

– Ну, раз так… - хирург махнул Деппу. - Помогай, санитар, понесем зашивать.

– Куда вам тяжести таскать. - Гарри исподлобья взглянул на Преображенского. - Там, в камере еще один «перебежчик». Если это возможно, конечно.

– Санитар? - Павел в сомнении потер подбородок.

– Он тоже нам помогал, - вмешалась Яна. - Он Индейца убил, чтобы тот меня полиции не выдал!

– Ладно. - Подполковник махнул рукой. - Согласно договору о нейтралитете медиков… пусть будет двое «перебежчиков». Дигемба, вскрой камеру.

Офицер легко взломал замок и заглянул в крошечный отсек.

– Выходи, брат. Ты свободен.

– Я - нет. - Из камеры выбрался Томба. - Я все слышал. Я теперь обязан Гарри.

– Вот и помоги ему, - Дигемба усмехнулся. - А то Мясник сдохнуть может.

– Будет не жалко. - Томба ухватил Джемисона за ноги и взглянул на хирурга. - К нам?

Гарри благодарно кивнул Павлу, тем же способом попрощался с Яной и ухватил тело майора под мышки.

– К нам, куда еще? - Виктор Адамович махнул почти уже не трясущейся рукой. - И сразу на стол.

Пьер Лежен никогда не сомневался в собственной правоте, потому что еще в академии вызубрил устав и не отступал от него ни на шаг. Он гордился своей безупречной исполнительностью и принципиальностью, несмотря на то что на войне ситуация частенько оборачивалась против таких, как он, честных служак. Например, сейчас он был вынужден сидеть на секретной лунной базе, коротая время за игрой в «симулятор» своей же боевой машины и не высовывая нос даже в близлежащий военный городок. Таков был приказ самого генерала Богарти. Причины конспирации были в принципе понятны. Рейд эскадрильи «Марк-3» наделал большого шума, и пилотам могло достаться, как крайним. Даже от своих. Лежен считал, что это несправедливо, что пилотов должны были встречать как героев, с цветами и фанфарами, а не прятать за толстыми стенами и бронестеклом секретной базы, но кого интересовало его мнение? После возвращения из рейда на Лидию экипажи дальних бомберов «Марк-3» прямо у трапов были награждены орденами и отправлены на трехдневную реабилитацию в строго засекреченную клинику «Мунлайт» на солнечной стороне Луны. Где расположена эта клиника конкретно, не знали даже сами пилоты. Где-то в Море Спокойствия. Там пилотов развели по отдельных блокам и подвергли комплексу самых разных процедур и исследований, а затем снова наградили, на этот раз возможностью выспаться и понежиться в огромном искусственном оазисе, очень натурально воспроизводящем райский уголок - фрагмент побережья тропического острова. К золотистому песку, лазурному «морю» и уютным бунгало под пальмами бесплатно прилагались загорелые красотки, одаряющие героических парней настоящими кубинскими сигарами и пиноколадо, а также легко исполняющие все прочие желания. Правда, из пятидесяти вернувшихся с задания пилотов, в рай попали только двадцать два и командир, остальных медики задержали на стадии «лекарственной реабилитации» - проще говоря, обкололи транквилизаторами и оставили валяться в палатах, но зато эти двадцать три настоящих офицера были, по мнению Пьера, самой подходящей компанией. Среди них не было слабохарактерных «самураев» вроде Хондо или киснущих по любому поводу бывших гражданских пилотов, которым и вовсе не место в боевых частях. До «рая» добрались настоящие крутые ребята, железные парни, просто рожденные для тяжелой службы. С ними всегда находилось о чем поговорить и было не зазорно выпить, обмывая ордена. По прошествии трех суток заслуженного отдыха личный состав эскадрильи вновь собрался на базе, и двадцать три отпускника с удивлением обнаружили, что из прежнего личного состава остались только они и командир эскадрильи. Все остальные пилоты были новыми. Куда подевались двадцать семь «старых» орденоносцев, оставалось гадать. Впрочем, что тут гадать - остались в клинике, ясно, как день. Не смогли побороть комплекс вины.

– Потому что мобилизованные, - презрительно процедил командир эскадрильи, по новому расписанию - он же второй пилот борта 22. - Из кадровых только одного в штопор закрутило, да и того еще в походе. А эти, видишь, все как один расклеились.

– Я думаю, Тацуми таблеток перебрал, - вступился Лежен за бывшего напарника и одновременно за честь мундира. - До этого рейда он никогда в жижу не пикировал.

– Знаю. - Командир поднялся по трапу на три ступеньки и заглянул в люк. - Эй, технари, скоро?

– Уже закончили, господин майор. - Из люка выглянул техник в черной униформе. - Поломка пустяковая. Но вы уж постарайтесь больше в кабине не стрелять. Или из абордажных лазеров жарьте, а то, кто знает, куда в следующий раз пуля отрикошетит.

– Без тебя разберемся, - проворчал командир, спускаясь на землю. - «В следующий раз». Еще накаркаешь… ворон.

– Ну, не вечно же вы будете тут отсиживаться. - Техник закрыл чемоданчик с инструментами и спустился по трапу. - Поговаривают, что скоро на Марс пойдете.

– Сдурел, что ли?! - Майор уставился на техника, как на экспонат кунсткамеры. - Откуда такие сплетни, сержант?

– Так ведь… не знаю. - Техник пожал плечами. - Поговаривают.

– А ты и рад трепаться? - Командир сплюнул. - Вали отсюда, «болтун - находка для шпиона», пока по шее не получил!

– А что я-то? - Сержант козырнул и поковылял к выходу из ангара, недовольно бормоча себе под нос. - Будто я сам это придумал! За что купил, за то и продаю.

Лежен проводил техника осуждающим взглядом. Обычно слухам он не доверял, но… не бывает дыма без огня. Возможно, насчет Марса техник загнул, однако то, что «Марки» могут в любой момент получить новый приказ, Пьер вполне допускал.

– Думаете, треп? - не глядя на командира, спросил Лежен.

– Натуральный, - отрезал майор. - Сам посуди, с боевого дежурства нас сняли, дополнительных пайков не дают, все занятия по плану - никаких вводных. Это только в кино - кадр сменился, и полетели, а в реальности любая операция требует подготовки.

– Майор Герра, - без звонка включился личный комп командира.

– Я. - Майор включил проекцию.

– Пакет из Генштаба. - Абонент так и не появился на экране, вместо него сразу же возник титульный баннер приказа.

Командир свернул голопроекцию и включил плоский экранчик. Читать секретные документы полагалось исключительно в таком режиме. Дисциплинированный Лежен отошел в сторонку и указал на люк: «Пойду, проверю, что там натворил этот болтливый техник». Командир бросил на пилота короткий взгляд и кивнул.

Пьер успел подняться лишь по середины трапа, когда Герра его окликнул.

– Постой, Пьер. Есть работа.

Лежен спустился и удивленно уставился на командира.

– Новый рейд?

– Ходовые испытания. - Майор хмыкнул. - Без подготовки, по чужому маршруту, но с полной загрузкой. Чертовы стратеги!

– По чужому маршруту? - Пьер задумался. - Демонстрация силы?

– Скорее всего, - согласился командир. - Хотя… все может быть.

– А по какому маршруту конкретно?

– А это закрытая информация. Курс нам сбросят прямо в компы, когда выйдем в точку «Омега».

– Конспираторы! - Лежен фыркнул. - Любому курсанту известно, что из точки «Омега» стартуют в одном направлении - к Марсу.

Уже высказав свое предположение, пилот почувствовал, что внутри стало прохладно. К Марсу?! Пьер растерялся. Зачем демонстрировать силу, если уже и так все понятно? А если это не демонстрация, то что? Боевой вылет? На Марс?! Но ведь это… уже просто безумие! Уничтожение второй по значимости планеты человечества может вызвать самые жуткие последствия… вплоть до ответного удара по Земле. Хотя нет. Лежен одернул себя. Во-первых, без Кента некому будет отдать приказ об ответном ударе, во-вторых, будь марсиане готовы к такому повороту, они бы уже ответили - если не по Земле, то по какой-нибудь федеральной колонии, зуб за зуб. И, в-третьих, Френо не рискнет бомбить Марс вовсе не из-за возможного ответа. Президент наверняка понимает, что это будет концом его карьеры. Если только он не свихнулся, как поговаривают в кулуарах.

«Черт! Я уподобляюсь тому сержанту! Поговаривают! К дьяволу все слухи и домыслы! В приказе ясно сказано - ходовые испытания. После профилактики надо испытать технику и проверить новых пилотов. Вот и все. А я тут фантазирую».

– Будет маршрут - увидим, - мрачно проронил командир. - Даже если ты прав, я уверен, что Генштаб просто решил устроить маневры.

– С полной загрузкой?

– Ну и что? Загрузка - не запуск. Без гиперсигнала из Генштаба бомболюки все равно не откроются. Что-то они там задумали. Какой-то блеф. Единственное, что непонятно, почему приказ отдан через голову Богарти? Готовь машину. Я вернусь в пятнадцать тридцать, «Марк» должен быть готов к загрузке.

– Есть, командир. - Лежен козырнул…

…Майор не вернулся. Вместо него в шестнадцать с четвертью в ангар заявился офицерский патруль в сопровождении отделения «беркутов» и трех незнакомых Лежену техников.

– Капитан Лежен? - Начальник патруля, худощавый майор в форме АОЗ окинул пилота цепким взглядом. - Майор Дель Марко. Вы отстранены от полетов. Прошу сдать машину под охрану и покинуть ангар.

– Ваши действия незаконны, майор. - Пьер даже не повел бровью. - Согласно статье устава номер…

– Я знаю устав, капитан, - повысил голос чернопогонник. - Вы обязаны подчиниться старшему по званию.

– У меня есть приказ от непосредственного начальника.

– Майор Герра отстранен от командования эскадрильей, вот приказ главкома КВСН. А вот приказ о переводе всего личного состава эскадрильи «Марк-3» в распоряжение штаба флота АОЗ. Мы теперь однополчане, Лежен. Не начинайте службу на новом месте со скандала.

Пьер неторопливо изучил два коротких приказа, сброшенных майором прямо в комп, и нехотя кивнул.

– Виноват, господин майор. Кому прикажете сдать машину?

– Лейтенанту Пешкову. - Майор указал на возглавляющего «беркутов» офицера. - После того как ее проверят наши техники.

– Машина в порядке. - Пилот пожал плечами. - Впрочем, как вам угодно.

– Таковы правила. - Майор подал знак, и техники затопали по трапу.

– Разрешите вопрос, господин майор.

– Валяйте, капитан. - Покончив с формальностями, «аозовец» немного расслабился.

– С чего вдруг такая резкая перемена? Час назад мы получили приказ выйти на ходовые испытания, а теперь вдруг отстранены. И зачем понадобились «беркуты»? Нам не доверяют?

– Не в вас дело, Лежен, не берите в голову. - Офицер усмехнулся. - Просто наверху решили, что будет лучше оставить все «Марк-3» на приколе. И под охраной бойцов из независимого от Генштаба ведомства. От греха подальше.

– Саботаж?! - Невысокий и полный маршал Дюссон, был сейчас чем-то похож на известного любому ребенку плюшевого медвежонка. Он, пыхтя, расхаживал из угла в угол своего кабинета, при этом то и дело поднимая густые брови. - Скажите мне, Бертье, это саботаж?! Кто посмел отменить приказ Генерального штаба? Кто эти мерзавцы, Бертье? Фамилии! И что вы предприняли, как начальник Службы внутренней безопасности гарнизона?! Вы арестовали зачинщиков?

– Нет, господин маршал. - Полковник отвел взгляд. - Но я выясняю.

– Плохо, Бертье, очень плохо! - Дюссон остановился напротив полковника. - Медлить нельзя! Так недолго дотянуть и до бунта! Вы понимаете?! - Он развернулся и снова зашагал по кабинету, нервно бормоча. - Я знаю, кто это… я знаю. Это все они, все эти русские! Немедленно, Бертье, слышите, немедленно установите фамилии саботажников-исполнителей и подайте мне список. А уж я разберусь и с заговорщиками, и с их покровителями. Я разберусь! Нет, но каковы наглецы! Всех под трибунал!

Бертье только кивнул. Фамилии заговорщиков ему были известны. Если составлять список, то в первой десятке фигурировала бы и его собственная фамилия. Ведь это он сообщил генералу Гордееву о готовящихся «ходовых испытаниях» бомберов. О настоящей цели вывода «Марк-3» в открытый космос было известно только самому Дюссону, но среди офицеров, близких к Генштабу, велись разговоры о новой Лидии, только гораздо большего масштаба. Вернее - значения. Когда взволнованный тревожными слухами полковник Бертье связался с генералом и рассказал о прямом, минуя Богарти, приказе маршала загрузить и поднять бомберы, Гордеев даже не сразу поверил. Поднимать «Марки» без приказа Френо маршалу было не по рангу. Но Бертье был убедителен, и генералу пришлось расширить виртуальное совещание в гиперсети, вызвав Овчаренко.

Командующий Первой армией рассудил, что подъем бомберов - это, скорее всего, попытка подставить президента и бомбардировки не будет. По мнению Овчаренко, смысл спектакля был очевиден: в настоящий, боевой рейд стратегические бомберы мог отправить исключительно Верховный Главнокомандующий Френо, но марсианам было бы плевать - маневры это или атака. Приближение кораблей «Марк-3» испугало бы их не на шутку. Что они могли предпринять в ответ? Вряд ли нечто равнозначное, но и без ответного удара марсиане имели все шансы обернуть ситуацию в свою пользу. Они постарались бы устроить очень громкий скандал и под шумок наконец-то разрушить и так уже основательно пошатнувшуюся веру землян в своего президента. В этот переломный момент маршал Дюссон и рассчитывал выйти на авансцену. Он остановил бы бомберы на подлете к Марсу и под таким вот соусом начал бы военный переворот. Учитывая то, что «азиатские» армии увязли в боях за спутники Юпитера, а в секторе Земли остались только верные маршалу войска, у Дюссона все могло получиться как нельзя лучше.

Для Бертье рассуждения Овчаренко звучали, мягко говоря, странно, он никогда бы не подумал, что маршал Дюссон замышляет переворот, да еще в такой сложный момент, но Гордеев с выводами командующего согласился, и дальше пошла «игра на опережение». Гордеев отдал членам «Возрождения» приказ не подчиняться маршалу, а Овчаренко, через дважды обиженного Дюссоном генерала Богарти вышел на президента Френо. Тот пока лишь проверял информацию и ничего не ответил, но счет шел уже на минуты, Бертье был в этом уверен. Даже если Френо решит, что улик против Дюссона слишком мало, маршал все равно окажется под пристальным наблюдением секретной службы и очень скоро выдаст себя, сделав какой-нибудь неосторожный шаг. А в том, что Дюссон не остановится, полковник не сомневался. Заговор, как лавина, раз уж покатилась - не остановишь.

«Если быть объективным, с горы идут две лавины, и какая из них окажется сильнее, пока вопрос». Бертье внутренне содрогнулся. Он так и не решил до конца, на тех ли сделал ставку. Впрочем, отступать было поздно. О его участии в заговоре «Возрождения» знали уже слишком многие. От руководства, до рядовых исполнителей. Таких, каким неожиданно оказался заместитель Бертье, майор Дель Марко.

«Следовало бы догадаться, - пожурил себя Бертье. - Майор ведь тоже из очень приличной семьи. Кому, как не Дель Марко быть членом «Возрождения»? Как он умудрился вступить в него, имея на плечах черные погоны АОЗ - загадка, но факт остается фактом».

– Под трибунал, - снова заворчал Дюссон. - В первую очередь этого негодяя Овчаренко! Хотя… нет. Для него мы найдем кое-что получше. Бертье, вы свободны!

Полковник уже прикрывал за собой дверь, когда до него дошло, что в последних словах маршала крылось нечто большее, чем обида. Дюссон что-то задумал против командующего Первой армией.

Бертье воровато оглянулся - в приемной у дверей кабинета было пусто - и приложил ухо к щели. Маршал уже не пыхтел и не причитал. Судя по характерным звукам, он связывался с кем-то по гиперлинии.

– Да, мсье Дюссон, - ответил неизвестный абонент.

– Здравствуйте, мистер Даймонд. Я… - маршал замялся, подбирая слова.

– У вас затруднения?

– Да. Наш идеальный план сорван в самом начале! Шпионы русских доложили своему начальству об операции «Тренировочный полет», и оно, судя по всему, сделало верные выводы!

– Не стоит огорчаться, мсье маршал. Просто переходите к запасному варианту, а о русских позаботятся наши друзья. У них имеется весьма хитроумный план, который позволит не только решить проблему ваших готовых к восстанию армий, но и нарушить взаимопонимание между Землей и производителями оружия.

– Не знаю, что вы там задумали, но поссорить Землю с Руром очень непросто, - проворчал Дюссон.

– Разве? - Даймонд усмехнулся. - Приступайте к плану «Б», мсье маршал, и не беспокойтесь о русских.

– Но я…

– Поговорим чуть позже, лично я уже на Луне.

Бертье на цыпочках вышел из приемной. Следовало срочно предупредить Гордеева! Кто такие эти секретные друзья маршала, неясно, но угроза ими была высказана недвусмысленная. Полковник выглянул в коридор и, убедившись, что там пусто, быстрым шагом направился в свою вотчину, южный сектор базы. По особо важным делам он звонил только из своего кабинета, защищенного от всех видов прослушивания. Свернув из главного коридора в переход между секторами, Бертье вдруг будто бы очнулся и даже немного притормозил. Складывалось впечатление, что на базе не осталось ни одного человека, настолько пусто было в гулких коридорах. Полковник расстегнул кобуру. Обстановка была умиротворяющей, но это ему и не нравилось.

За спиной послышался шорох, и Бертье резко обернулся. Человека за спиной он не разглядел, поскольку сознание мгновенно померкло, и полковник мешком рухнул на пол.

4. Июль 2290 г., Ганимед - Луна.

Любовь на войне дело тяжкое. Лозунг «Живи, но помни, что каждая минута может стать последней» в мирной жизни воспринимаемый обычно, как преувеличение, - на фронте становится руководством к действию. Часы походной жизни, минуты любви, секунды сражений и мгновения смерти - все сливается в поток, клокочущий в толстой чугунной трубе войны. Из этой трубы не выбраться, пока она не кончится, а живым или мертвым - как повезет. И необязательно, что повезти должно многим, а уж тем более нет гарантии, что среди выживших окажешься и ты, и тот, кого ты любишь.

Особенно остро все это Павел прочувствовал, когда вновь нашел Яну. Опасение снова ее потерять, и, возможно, навсегда, мучило его, как затянувшаяся болезнь. Ему очень хотелось увидеть девушку, но попасть на «Бурденко» можно было только во время передышки или получив тяжелое ранение. Передышек в обозримом будущем не предвиделось, а от ранений Преображенского берегли Бог, интуиция и навыки опытного бойца. Использовать же для личных разговоров служебные гиперлинии подполковнику не позволяла совесть. Да и не выход это - ворковать сидя перед голографическим экраном. Продвинутый мазохизм, да и только. Вот если бы марсиане запросили перемирия… Но враг ничего такого не просил, даже больше - с каждым часом усиливал натиск.

Час назад на совещании у Гордеева начальник штаба бригады сообщил, что члены «Возрождения» из армии Селье наблюдают перегруппировку марсианских флотов и явное ослабление блокады земного сектора. Это могло означать лишь одно - Объединенный штаб Марсианского Альянса решил отложить штурм праматери человечества и перенести «центр тяжести» в окрестности Юпитера. Если прибавить к этим неутешительным сведениям тот факт, что Колониальный Союз поднатужился и снарядил для Альянса Седьмой флот, тоже приближающийся к фронту, вывод напрашивался сам собой: разгром федеральных сил не за горами. А если учесть предательство Дюссона, разлагающее земную армию изнутри, то разгром маячил уже в зоне прямой видимости…

… - Если Седьмой флот войдет в сектор Нептуна по маякам Тритона, он окажется точно на пути у караванов с Эйзена, - тыча пальцем в карту, пояснял Гордеев. - Нам останется надеяться на поставки с Рура через перевалочные базы Марты и Юнкера, их порталы настроены на «Ганимед-4», но это слишком долгий и ненадежный путь. С Земли и Луны мы тоже ничего не получим - любой транспорт перехватят блокирующие метрополию флоты. Остаются арсеналы на Каллисто и Европе да трофейное оружие.

– На Ганимеде его полно, - кивком указывая за окно, на развалины городка Бьорн, заметил исполняющий обязанности второго комбата капитан Жерар. - Надо только организовать сбор.

– Уже организовали. - Гордеев одобрительно взглянул на капитана. - Да и с Эйзена караваны пока идут. Их мы предупредили, чтоб поторапливались, пока колонисты не подошли. Но как ни скреби по сусекам, а результат будет один: скоро нас зажмут так, что ни вдохнуть, ни… это самое. Крепко зажмут.

– Значит, надо отойти, пока не зажали. - Жерар покосился на Преображенского. - Я понимаю, что оставить спутники марсианам - тяжелое решение, но в противном случае нас просто уничтожат. А без нас падет и метрополия. Три потрепанные армии, АОЗ и добровольческий гражданско-полицейский флот не выстоят против семи флотов противника с полноценными штурмовыми группами на борту. - А пять потрепанных армий и так далее - выстоят? - вмешался Хосокава.

– Все-таки больше шансов. - Жерар развел руками.

– Шансов никаких, - вдруг отрезал Гордеев. - Дюссон не придет к нам на помощь и не станет драться с марсианами. Когда нас задавят, он тут же сдаст Землю «во избежание бессмысленных потерь». Так что уйти из сектора Юпитера или остаться - не вопрос. Так или иначе, нам ничего не светит. Останемся - сваримся в «котле», отойдем к метрополии - попадем в такой же «котел», но на другом фоне. Маршал не станет нам помогать ни там, ни тут. Он плетет выгодный марсианам и их приспешникам заговор. Это доказанный факт. Его заговор направлен против Френо и нас. Заговор хорошо финансируется и уже набрал полный ход. Так что остановить его не сумеет уже никто, даже сам Дюссон. Короче, шансов у нас никаких.

– Так не бывает, - задумчиво глядя в окно, проговорил Преображенский. - Шансы есть всегда. Если все упирается в маршала и его свиту, надо доложить об их предательстве Верховному.

– А если он с ними заодно? - спросил Хосокава и перевел взгляд на Гордеева.

– Нет, он не в курсе замыслов маршала. - Генерал покачал головой. - Был не в курсе. Овчаренко уже доложил ему о попытке Дюссона захватить «Марки», но после подставы с Лидией Френо не верит никому. Пока маршал не сделает следующий шаг, президент будет выжидать.

– Следующим шагом может стать наша гибель, - мрачно заметил Хосокава. - Тогда Френо останется с одним президентским полком против всей армии Дюссона.

– Ну, это мы еще посмотрим. - Гордеев хлопнул ладонью по столу. - И вообще, мы занялись не своим делом, господа офицеры! Стратегия - дело Генштаба, а мы решаем тактические задачи. На сегодня наша основная задача - обеспечить безопасность, а потом принять и разгрузить как можно больше транспортов с немецким оружием и боеприпасами. Час назад очередной караван запросил проводку через портал «Ганимед-4». Встречать его придется нам. Вяземский, слышишь?

– Так точно! Большой караван?

– Три десятка транспортов класса «Шредер» и дюжина «СС-К7».

– Странно. - Вяземский поскреб суточную щетину на подбородке. - Я думал, «СС» уже не используются. На таких древних посудинах-автоматах ходить опасно, тем более с «гремучим» грузом.

– Я ж тебе говорю - мы сами попросили немцев поднатужиться, - отмахнулся Гордеев. - Вот они и собрали, что было под рукой.

– «Эсэсы» могут прыгать самостоятельно, у них есть автономные контуры для гипердрайва, - все-таки добавил Вяземский. - Зачем их включили в состав конвоя?

– Энергию экономят. За проводку через стационарный портал мы заплатим, так почему бы ни сэкономить?

– Может быть. - Каперанг кивнул. - Отправлю «Каллисто», «Сибирь» и половину «москитов»…

…Для встречи каравана помощь десантников не требовалась, и после «летучки» у генерала Преображенский отправился контролировать зачистку Бьорна, порученную его батальону. Первая ударная выбила основные силы марсиан из промышленного района Ганимеда за каких-то три часа, но прошли уже сутки после завершения операции, а в хитросплетениях городских улиц и в развалинах промышленных корпусов нет-нет да и вспыхивали короткие перестрелки. Мобильные группы рейнджеров - по три-пять человек - никак не желали уходить из захваченного землянами района. Видимо, надеялись на скорое возвращение своих. Если опасения Хосокавы оправдаются, возвращение на крышу мэрии Бьорна флагов Альянса было вполне возможно.

Павел отогнал предательские мыслишки. Ничего у них не выйдет! Не того качества у марсиан отливка и не в те формы. Они только с виду железные парни, а если врезать им хорошенько - треснут, как чугун.

На присыпанном закопченными обломками кирпича перекрестке командирский броневик остановился, едва не уткнувшись в корму танка. За тяжелой машиной пряталось отделение десантников. Преображенский спрыгнул с брони и присел рядом с командиром.

– Что за беда, Яков?

– Снайпер лупит, господин подполковник, никак не поймем откуда.

– Приборами искали?

– Таки да. - Сержант выразительно покосился на тактический комп. - Но нашли полное ничего.

– А глазами? - Преображенский опустил забрало и включил режим оптического увеличения.

– Вы будете смеяться, господин подполковник, глазами искали тоже. Всеми, что есть.

– А без цифровой коррекции? - Павел поманил сержанта. - Смотри на развалины прямо по курсу. Остатки третьего этажа, второе окно слева. Видишь?

– Что бы я мог увидеть в той дыре? - сержант подрегулировал увеличение своей оптики. - Вижу труп, но он отсвечивает в том окне уже два часа.

– Снайпер чуть левее. - Преображенский вынул из кобуры «зверя». - Заставьте его лечь.

– А если оно не только ляжет, но и отползет? - засомневался Яков.

– Не успеет. - Подполковник поднял оружие. - Огонь!

Над развалинами вспыхнула яркая, отвлекающая внимание снайпера ракета, и десантники, высунувшись из-за брони, открыли огонь. Ровно через две секунды Преображенский их остановил. Две короткие очереди из «хеклера» выбили кусок стены чуть ниже окна, и в образовавшемся проломе была видна безжизненно повисшая рука.

– Прекратить огонь! Вон ваш снайпер торчит, можете забрать. А тебе, Лебензон, надо забрало чаще протирать.

– Таки да, но чем я тогда буду отличаться от подполковника? - хитро прищурился сержант.

– Поговори у меня. - Павел усмехнулся и спрятал «зверя» в кобуру. - Продолжайте зачистку, сержант.

– Есть!

– Господин подполковник! - из бронемашины вдруг выглянул водитель. - Генеральский канал!

Преображенский нахмурился. По спецканалу приходили чаще всего дурные вести. Отчасти поэтому разговаривать полагалось из машины, чтобы никто из подчиненных не видел, как реагирует командир на выволочку начальства или на сообщение о какой-нибудь крупной неприятности. Павел уселся в кресло и выждал секунду, пока автоматически закроется бронированный люк. Абонентом был сам Гордеев, и на лице у генерала не отражалось вообще никаких эмоций. Это было очень дурным знаком. Очень.

– Князь Преображенский. - Гордеев выдержал тягостную паузу. - Время пришло.

– Я готов, ваша светлость. - Павел подобрался.

Обращение свидетельствовало о том, что ситуация созрела и «Возрождение» вышло из подполья. Вот только в связи с чем? Что послужило толчком, последней каплей?

– Объяснять долго. - Голос у Гордеева внезапно сел. - Лучше сам посмотри.

Переданный генералом короткий ролик состоял из пяти фрагментов; первый был чуть длиннее, а четыре последующих эпизода длились буквально по три секунды, и во всех происходило примерно одно и то же.

Сначала Преображенский увидел входящий в Солнечную через портал «Ганимед-4» караван транспортных судов. Ничего примечательного в их строю не было, обычные крупнотоннажные «шредеры», а вот вошедшие следом за ними небольшие грузовики класса «СС» выглядели странно. Их автономные драйв-контуры светились зеленым, будто кораблики собирались снова уйти в прыжок. И это едва появившись в пространстве системы! Почему «Эсэсы» идут в таком подозрительном режиме, стало ясно через пару секунд - грузовики врубили свои контуры на полную мощность и… прыгнули в гипердрайв! Но не уходя из зоны ответственности Первой армии, а в ее пределах - сориентировавшись по сигнальным огням крупных кораблей. Первыми на маневр свихнувшихся грузовиков отреагировал «гнус». Один «СС» проворные космические роботы-охранники остановили в момент «форсажа», а еще три грузовика-торпеды они уничтожили в момент выхода диверсантов из «блиц-прыжка» в непосредственной близости от крейсеров «Каллисто», «Сибирь» и линкора «Берлин». «Москиты» сделали все, что смогли, но автоматические брандеры почти не уступали «гнусу» в скорости маневра, да к тому же их была целая дюжина. Перехватить все было нереально…

«Альфе» достались две из трех нацелившихся «гиперторпед», и сгорела базовая платформа за считаные секунды. Спастись из этого ада не успел никто. Два «Эсэса» атаковали линкор «Вега». Пробился лишь один, но этого хватило - вспышка - и миллионы гаснущих искр-обломков, это был второй из кадров-близнецов. Следующие два кадра-вспышки были посвящены гибели флагманских кораблей обоих Атакующих флотов.

– Знали, скоты, что Овчаренко будет либо на «Альфе», либо на «Веге», с подстраховкой врезали, - хрипло прокомментировал Гордеев этот документальный кошмар.

– Еще один, - сглотнув вязкую слюну, сказал Преображенский.

– Что?

– Их было двенадцать, а в рапорте только одиннадцать вспышек, - пояснил Павел. - Где двенадцатый?

– Да бес его знает. - Гордеев скривился. - Старье ведь. Наверное, перегрузил выходной контур, да в прыжке и остался. Не о том сейчас речь. С минуты на минуту Седьмой флот нанесет удар, и все силы, что марсиане перебросили сюда из сектора метрополии, ринутся в атаку, а у нас вместо штаба головешки… прости меня, господи, грешного. В общем, так. С согласия других «бригадиров», я беру командование армией на себя, а тебе поручаю родную Пятую космодесантную. Командуй, подполковник!

– Есть командовать! - Преображенский кивнул. - Постойте, ваша светлость, а почему я? Почему не Хосокава?

– Потому, - терпеливо пояснил Гордеев. - Ему, думаешь, работы не найдется? Мне ведь тоже начштаба нужен, в новом штабе армии. И ты себе, кстати, подбери. Кто там у тебя самый толковый, Блинов?

– Я пока сам справлюсь, а там посмотрим. Боевая задача?

– Держаться. Район Бьорна нужен нам, как воздух. Здесь у нас все оружие, боеприпасы и топливо. Все, что немцы - предатели поганые! - нам за сутки притащили.

– Не понимаю, почему они вдруг переметнулись? - засомневался Преображенский. - Может, это подстава?

– Потом разберемся. - Гордеев махнул рукой. - А пока ориентируемся по обстановке и опираемся на факты. Навели диверсантов, понятное дело, свои. Кто-то из шавок Дюссона. Ну, я уже скомандовал «Возрождению» подъем, а подробные инструкции на такой случай уже три года у «клубных» генералов по сейфам пылятся. Если Воронцов, Селье и Де Брасс все сделают, как написано, - недолго нам тут шашками махать. Хотя сколько точно - не скажу. И прибыли «Эсэсы» в кильватере за караваном с Рура. Значит, фрицам не верим до полного выяснения! А состоится оно не раньше, чем закончится очередная мясорубка. Сечешь?

– Так точно!

– Тогда все пока. Держи канал открытым.

– Ваша светлость! - Преображенский подался вперед, будто стараясь удержать генерала, схватив его изображение за голографический рукав. - И все же, где двенадцатый?

– Что ты пристал?! Мне больше подумать не о чем? Чего ты хочешь?

– Перейдите на вспомогательный корабль, от греха подальше, - выпалил Павел. - «Уран» слишком опасное место для штаба. Мишень номер один.

– Яйца кура вздумали учить?! - возмутился Гордеев.

«Чтоб он в ощип не попал», - так и вертелось на языке, но вслух Преображенский высказался более корректно. Генерал все-таки на связи. Командующий армией теперь. И не только армией.

– Раз у «Эсэсов» была точная наводка, тот, что затаился в гипере, нацелен на «Уран», я готов поспорить на что угодно!

– Сам понимаю, не ефрейтор вроде бы, - проворчал Гордеев. - Ты думаешь, я откуда сейчас с тобой разговариваю?

– Судя по коду, с «Урана».

– Ну и хорошо, что ты так думаешь. Пусть и диверсанты так считают. Спасибо за заботу, князь. - Генерал погрозил кулаком. - И чтоб держался! Пятая бригада - лицо всей армии! Так при мне было и при тебе будет, а иначе…

– Лично расстреляете! Есть держаться! Честь имею!

Преображенский вырубил связь, но тут же спохватился и перевел гипересивер в режим постоянного приема.

– Поздравляю, - обернулся водитель.

– Не с чем, Егоров. - Павел покачал головой. - Штаба армии больше нет, Атакующие флоты обезглавлены, народу полегло за пять секунд, как за всю войну, потеряна половина тяжелых кораблей. Короче, ситуация мерзкая, как никогда. А ты поздравляешь.

– Виноват. - Десантник отвел взгляд.

– Ты-то как раз не виноват. Разворачивайся и в порт. - Преображенский включил командирскую частоту. - Внимание, всем подразделениям Пятой космодесантной, говорит командир бригады подполковник Преображенский. Отставить зачистку и отойти на позиции по плану «Крест»! «Комбат один», капитан Блинов, «комбат два», капитан Жерар, на закрытую линию!

– Я, ваша светлость! - первым вышел Жерар.

– На связи! - объявился через полсекунды Блинов.

– Слышали уже?

– Даже видели, - ответил Блинов. - «Вега» почти над нами шарахнула. Вы разве не видели? Обломки, вон, до сих пор в атмосфере догорают.

– Я был занят. Марсиане могут начать в любую минуту. Надо удержать Бьорн. Теперь база «Альфа» для нас здесь. Если не удержим городишко, армия останется без снабжения и боевого обеспечения.

– Удержим, господин подполковник.

– Удержим, - согласился Жерар. - Разрешите один вопрос?

– Задавайте, капитан.

– Как долго?

– Хотите, чтобы я сказал что-нибудь успокаивающее? Чтобы я соврал?

– Никак нет. - Жерар немного стушевался.

– Тогда впредь не задавайте таких вопросов, капитан. - Преображенский стал предельно серьезным, даже суровым. - Я не знаю, Жерар. Будем держаться, сколько потребуется. Или на сколько хватит сил.

Полковник Бертье пришел в себя после того, как дежурный врач гарнизонного госпиталя сделал ему инъекцию антидота.

– Штатное средство, - констатировал доктор. - Получается, вас отключили свои, господин полковник.

– Зачем?

– Это вам лучше знать. Может, пошутили? - Врач развернул изображение компьютера к Бертье. - Вот отчет. Клипсанол. Отключает мгновенно, ровно на шесть часов. Поставляется в войска как средство для временной нейтрализации пленных. Марсиане его не используют. Они предпочитают шокеры.

– Спасибо за лекцию. - Полковник сел и потер макушку. - Только все как раз наоборот. В тылу врага приходится пользоваться его же средствами - это элементарное правило конспирации.

Голова гудела, как закипающий чайник. Бертье взглянул на часы. Из жизни выпало двести сорок минут. Что могло произойти за такое долгое время, думать не хотелось. Четыре часа гарнизон жил без начальника Службы внутренней безопасности. В особом контроле подчиненные не нуждались, но Бертье знал кое-что очень важное для «Возрождения» и заминка с доставкой этих сведений могла иметь непоправимые последствия.

– Как обстановка, Дель Марко? - Бертье поморщился. В горле пересохло.

Майор подал стакан воды.

– Мы не сумели найти злоумышленника по горячим следам. - Дель Марко виновато развел руками. - Камеры в коридоре никого не зафиксировали, следов он не оставил, а молекулярный анализ воздуха запоздал. Сержант Багиров нашел вас на вещевом складе полчаса назад. Видимо, надо переходить к расширенному поиску. Для начала выяснить мотив.

– С этим инцидентом я разберусь лично, - остановил помощника Бертье.

Полковник примерно представлял, какой был мотив у нападавшего. Кто-то увидел, как Бертье подслушивает под дверью у Дюссона, и решил помешать полковнику. Вот и весь мотив. Обвинить в измене целого начальника СВБ неизвестному было слабо, но в том, что Бертье поспешит доложить об услышанном руководству «Возрождения», злодей не сомневался. Иначе не рискнул бы напасть. Один нюанс - в момент нападения не работали видеокамеры. Удачным совпадением это назвать было сложно. Но кто имел настолько широкие возможности, чтобы отключить камеры без приказа хотя бы заместителя начальника СВБ гарнизона? Бертье покосился на Дель Марко. Майор состоял в «Возрождении» и мешать шефу было не в его интересах.

– Есть общие изменения. - Дель Марко взял многозначительную паузу.

– Поговорим у меня. - Полковник поднялся с кушетки.

– Я бы рекомендовал отлежаться, - сказал доктор. - Голова не кружится?

– Все нормально. - Бертье оправил униформу. - Спасибо, док.

По пути в канцелярию СВБ, майор молчал, но как только Бертье закрыл дверь своего кабинета, Дель Марко выложил всю информацию одним «пакетом»:

– Обстановка осложнилась до предела, господин полковник. Армия Овчаренко понесла тяжелые потери. Генерал и большинство высших офицеров погибли - взорвана базовая платформа и несколько кораблей. Марсиане полностью блокировали Первую ударную и армию Накано.

– А Гордеев?

– Он жив и принял командование армией, но без поддержки главных сил ему не продержаться и суток.

– А что Дюссон? - Полковник достал платок и утер испарину на бритой макушке.

– Он не спешит на выручку. Более того, он запретил транслировать сводки с дальнего фронта. Селье и Де Брасс готовы ударить по марсианам, но Генштаб разослал в войска приказ, в котором сказано, что даже разговоры о помощи Юпитерианским армиям будут считаться изменой. В армии Санчеса что-то происходит, но что конкретно - никто не знает. Наши… - Дель Марко сделал акцент, - сообщают, что Санчес арестован людьми генерала Воронцова, начштаба Второй ударной.

– Бунт? - Бертье поднял на майора настороженный взгляд.

– Возрождение, - поправил шефа Дель Марко. - Гордеев дал команду начать операцию «Контрфорс». Насколько мне известно, Френо в курсе и не возражает.

– Не возражает против военного переворота? - удивился Бертье.

– Переворот пытается устроить Дюссон. В его распоряжении пока остается Армия Обороны Земли, которую он лично вывел на орбиту Луны. Я думаю, он пытается отрезать ударные армии от баз и обеспечить марсианам проход прямиком к Земле. Как только корабли блокирующих сектор марсианских флотов двинутся по открытому маршалом коридору, измена Дюссона станет очевидной даже для самых закоренелых скептиков. В плане Гордеева такая возможность учтена. Князь относил к числу скептиков и Френо, однако президент проявил нехарактерную проницательность и, говорят, уже подписал приказ об отстранении Дюссона. Наши люди в окружении президента слышали, как тот разговаривал с Гордеевым по гиперсвязи. - Дель Марко понизил голос. - Говорят, Френо страшно напуган изменой Дюссона. Он почти умолял Гордеева срочно что-нибудь предпринять.

– Странно, почему его, а не Селье или Де Брасса? Ведь еще вчера Гордеев был всего лишь одним из сотни молодых генералов. Он, наверное, даже во Дворце Наций бывал только один раз, на вручении погон. Неужели Френо знал о «Возрождении»?

– Видимо, да. Только не воспринимал эту партию всерьез. Ведь что такое «дворянский клуб», с точки зрения обывателя, пусть и такого высокопоставленного, как президент? Забавная игра.

– Если не знать ее масштабов, - уточнил Бертье. - Селье и Де Брасс тоже состоят в вашей партии? Впрочем, о чем я спрашиваю! Кроме самого Дюссона, его приближенных и меня, в «Возрождении» состоят все старшие офицеры вооруженных сил, верно?

– Большинство, - почти согласился Дель Марко. - И половина младших. Меньше всего в АОЗ - около сотни человек, больше всего в Первой, Четвертой и Пятой ударных - процентов девяносто. Так что, Дюссон с его скороспелым заговором был обречен изначально. Гордеев ждал подходящего момента и, как верный присяге офицер, не хотел идти против Верховного Главнокомандующего… даже такого бездарного и неумного, как Френо. Теперь же у «Возрождения» полностью развязаны руки.

– Но АОЗ по-прежнему подчиняется маршалу?

– Дюссон сейчас на флагмане. Он приказал всем кораблям армии соблюдать режим радиомолчания, они держат только связь по лучу и только между собой. Думаю, до того момента, когда марсиане возьмут курс на Землю, маршал будет представлять опасность, ведь мы не сможем передать приказ Гордеева «аозовским» членам «Возрождения». Ну а после - командиры АОЗ и сами все поймут. Уверен, им не понравится роль пособников предателя.

– Увидим, - Бертье включил комп. - Сводку по происшествиям за последний час.

Комп послушно выдал рапорт. Происшествий хватало, но со всеми успешно справились патрули, которые были усилены по распоряжению начальника СВБ гарнизона еще накануне, в связи с блокадой земного сектора марсианскими флотами. Полковник переключился на общие сводки. Официальные ссылки во всех документах пока оставались прежними - на Генштаб и маршала Дюссона. Пока Бертье листал документы, в списке поступивших приказов появилась новая строка со значком «Молния!». Полковник открыл свежий документ и, пробежав взглядом по строчкам, встал.

– Теперь да, - он взглянул на Дель Марко и через силу улыбнулся. - Верховный действительно отстранил Дюссона. На его место временно назначен генерал Де Брасс. Он уже отдал первый приказ - армия Селье при поддержке половины флота армии Санчеса, то есть теперь - Воронцова, прорвет окружение и ударит в тыл атакующим Гордеева и Накано марсианским флотам. Час «Ч» назначен на девятнадцать по Гринвичу. АОЗ, Вторая и Пятая ударные останутся защищать метрополию.

– Разумно. - Майор взглянул на часы. - Только очень мало времени на подготовку, всего два часа. И Дюссон пока не арестован, а значит, и АОЗ пока не за нас.

– А мы разве не «аозовцы»? - Бертье потер макушку. - Давайте, используем этот факт на благо Отечества, майор.

– Что вы предлагаете?

– Я предлагаю доставить вот этот приказ, - Бертье указал на «молнию», - лично Дюссону. По-моему, вполне подходящий повод заявиться к нему на флагман. Пока я буду вручать маршалу «секретный» пакет, вы переговорите с людьми из «Возрождения». Они ведь есть на флагмане? Им будет достаточно нарушить радиомолчание и вывести информацию из гиперсети на внутренние мониторы кораблей.

– Блестящая задумка, - одобрил Дель Марко. - И главное, абсолютно реальная. Вы даже почти не рискуете получить пулю от мсье Дюссона. Когда маршал сообразит, что это военная хитрость, мы уже вернемся на Луну.

– Вот именно, дон Дель Марко. - Бертье усмехнулся. - Вы полетите?

– Конечно, барон, - майор кивнул. - Но сначала доложу о нашей идее Де Брассу. Все-таки здесь его территория, да и в отсутствие Гордеева он считается главным координатором «Возрождения». Уверен, он и сам задумывался над проблемой переподчинения АОЗ и ареста Дюссона.

– Буду рад помочь, - Бертье приосанился. - Но поспешите, майор, у нас чуть больше часа. Когда Селье уйдет, разбираться будет поздно, с парализованной АОЗ щит Земли станет решетом…

…Проблем со стыковкой у корабля АОЗ не возникло, да и не могло возникнуть, все-таки комендантский корабль и прилетел по срочному делу. Но когда, войдя в шлюз, Бертье потребовал немедленно проводить его к Дюссону, вахтенный офицер лишь развел руками.

– Простите, господин полковник, но это невозможно. Маршал никого не принимает. У него важный гость.

– Вы разве не поняли, капитан-лейтенант? У меня секретный пакет с пометкой «Молния!». Секретный настолько, что комендант лунного гарнизона не доверил его даже гиперсвязи. И прислал не лейтенанта из роты охраны, а целого начальника СВБ. Вы что, встречали посыльных в звании полковника АОЗ?

– Простите, господин полковник, но маршал отдал однозначный приказ: никого не впускать. Если хотите, я передам пакет.

– У меня тоже приказ, капитан, передать сообщение Дюссону лично. Если от вашего упрямства пострадает карьера маршала…

– Хорошо, хорошо. - «Каплей» поморщился и поднял руки. - Я доложу маршалу. Но придется подождать, господа. Если желаете, я провожу вас в кают-компанию для старших офицеров.

– Отлично! - Бертье ничуть не преувеличил. - Мы найдем дорогу. Долго придется ждать?

– Думаю, ближе к девятнадцати маршал найдет минутку.

Капитан-лейтенант удалился в сторону полубака, а гости отправились якобы на вторую палубу. Не дойдя до трапа двух десятков метров, они свернули в коридор «В», и через полминуты очутились в боевом отсеке.

– Роберто? - удивился один из дежуривших там офицеров. - Какого «дель диаболо» ты здесь делаешь?

– Ты будешь шутить иначе, когда узнаешь об этом, Томас. - Дель Марко протянул офицеру свой комп. - Полюбуйся.

Флотский лейтенант по имени Томас внимательно изучил файл и присвистнул. Его реакция понравилась и Дель Марко, и Бертье. Час подготовки не пропал даром. Майор с помощью одного из заместителей Де Брасса сделал нечто вроде краткого отчета о мировых и локальных, в пределах армии, событиях последних суток.

– Чего ты хочешь от меня?

– Не я, Томас, а «Возрождение». Как видишь, мы все уже под его знаменами, остался лишь флот АОЗ. Пока он выполняет дурацкие приказы Дюссона, Земля уязвима. Селье отправится спасать Гордеева в любом случае, так что выбора у нас нет. Надо нарушить радиомолчание и пустить эту запись в эфир.

– Запись… - Томас хмыкнул. - Что такое запись? Слишком много информации. Запустим «молнию» и приказ Де Брасса. Этого будет достаточно. А остальное после, на десерт. Вы, господа офицеры, при оружии? Встаньте, пожалуйста, у выхода. Кроме нашей вахты, на этом корабле нет других «возрожденцев». Мало ли что?

Бертье, Дель Марко и трое несущих с Томасом боевую вахту офицеров достали пистолеты. Лейтенант сбросил запись и копии приказов в бортовой комп, перекрестился и включил общую трансляцию.