Часть третья
Хамелеон
Шли третьи сутки без нормального сна. Вещие кошмары не в счет, во время их просмотра толком не отдохнешь. Хотелось спать, но груз проблем и преследующих в последние дни мелких неприятностей прочно удерживал Смотрителя на реальной почве, никак не позволяя воспарить к обители Морфея. Смотритель уже начал подумывать о снотворном, но для начала решил опробовать проверенные народные средства, вроде теплого слабенького чая с медом. Сладкое снадобье подействовало не сразу, но минут через десять провидец все-таки уснул.
Поначалу сон был чутким и тревожным, образы почти не откладывались в сознании, но через какое-то время провидец воспарил-таки на требуемую высоту, и бог сна принял блудного сына в свои объятия.
Мелькавшие вокруг картины сразу же обрели четкость, детали и «звуковую дорожку». По красочности и достоверности сон вполне мог сойти за очередное предвидение, но все-таки это была аллегория. Во-первых, Смотритель во сне имел странное задание (от кого - неизвестно), во-вторых, он видел себя в необычном ракурсе, и, в-третьих, - все действие напоминало сказочное путешествие в мир фантазии, а не секретную экскурсию в будущее Реальности.
И все-таки сон впечатлял достоверностью красок, запахов, звуков и ощущений. Смотритель чувствовал, видел и слышал все, что можно уловить, бодрствуя в Реальности или шпионя за будущим в вещем сне. Провидец стоял на первом метре длинного пологого моста, ведущего от края бездонной пропасти по спирали куда-то вверх. Дальний конец моста терялся в глубинах небесного океана - светло-синего у горизонта и темного, почти как пропасть, в зените. Кто выстроил этот странный мост, ведущий в странное небо над загадочной пропастью, Смотритель не знал, зато он был абсолютно уверен, что, поднявшись по каменной спирали в поднебесье, сумеет выполнить свою миссию: найти истоки противостояния Вечных и Хамелеонов. Ни больше, ни меньше.
Ради этого стоило рискнуть. Впрочем, мост выглядел достаточно крепким, чтобы выдержать одновременно нескольких путников, так что особого риска вроде бы не предвиделось. Смотритель обернулся, чтобы убедиться, что поблизости никого нет (зачем - он не знал, просто так здесь полагалось), и начал восхождение.
Поначалу оно было, мягко говоря, утомительным, ноги будто налиты свинцом, в груди ныло, а воздуха не хватало. Но чем выше Смотритель поднимался над краем обрыва, тем легче ему становилось. И еще, чем выше он поднимался, тем становился ближе к пониманию одной странной вещи - он вдруг осознал, что мост висит вовсе не над пропастью. Мост висел над… разумом того, кто по нему идет! Над чем-то вроде увеличенной в сотни раз схемы-модели его сознания. Более внятно объяснить то, что он видит внизу, Смотритель не сумел бы даже наяву.
Смотритель придержал шаг и окинул внимательным взглядом раскинувшуюся под мостом виртуальную модель. Видимость была отличной, хотя освещение в этом мире оставляло желать лучшего. Смотритель видел все, до мелочей, даже участки, по каким-либо причинам заблокированные в реальности. Например, он без труда рассмотрел лежащий между опорами моста и основательно подтертый участок с кошмарными воспоминаниями середины прошлого века, который выглядел неуместным радиоактивным пустырем посреди города, а чуть поодаль лежали мысленные блоки, огораживающие неприятные воспоминания о некоторых эпизодах Средневековья. Еще дальше, среди группы вполне приличных строений, символизирующих фундаментальные знания, выделялась жалкая лачуга невежества (скорее всего, в области живописи или поэзии - в этих делах Смотритель действительно был полным профаном), и, наоборот, - по другую сторону от моста - среди маленьких частных домишек непонятного назначения торчал каменный трехэтажный особняк, явно чуждый не только для этой улицы, а вообще для города-разума Смотрителя. Эти несуразности говорили о том, что сознание провидца неоднократно «промывалось» и некоторые его элементы перемещались либо заменялись приблизительно похожими, но чужеродными. Причем иногда это делалось без ведома хозяина.
Насколько беспокоили провидца все эти открытия? Не так уж сильно, поскольку большинство «промывок» было сделано все-таки им самим. За долгие века он неоднократно пересматривал шкалы ценностей, пристрастия и взгляды на жизнь. Некоторые новые ценности вступали в противоречие с прежними, и, чтобы сохранить душевный баланс, Смотрителю приходилось либо избавляться от старых пристрастий, либо отказываться от новых. Так что ничего особенного в наличии «артефактов» внутри собственного сознания провидец не усматривал.
Единственной настоящей загадкой в этом виртуальном городе было то, что возвышалось вдалеке на вершине горы, - неприступные стены цитадели, городского кремля. Мост заканчивался перед воротами этой крепости.
Ворота были открыты, но даже издалека было видно, что они медленно закрываются. Смотритель прибавил шаг. Чтобы выполнить свою миссию, ему требовалось во что бы то ни стало попасть внутрь цитадели. Подгоняемый чувством долга провидец перешел на бег, но когда до цели оставалось каких-то полста шагов, мост пошел круто вверх, и силы начали покидать Смотрителя. Смотритель стиснул зубы, сильно наклонился вперед, рискуя споткнуться и расквасить нос о брусчатку, и поднажал.
Ему оставалось всего три шага, когда створки ворот сомкнулись. Смотритель без сил рухнул перед воротами на колени и ударил кулаком в обитую железом створку. Звук потерялся почти сразу - ворота были очень толстыми и тяжелыми, но Смотрителя за ними все-таки услышали. Одна створка чуть приоткрылась, и в просвете возникла высокая фигура в длинном черном балахоне. На лицо человека падала тень от капюшона, и в целом он выглядел довольно мрачно, однако одна деталь выдавала в нем «своего». На пальце руки, удерживающей створку, красовался перстень-печать члена Цеха со знаком Вечности на клише. Человек протянул Смотрителю свободную руку и помог протиснуться в узкую щель. Оказавшись в цитадели, провидец поднялся на ноги и осмотрелся. За воротами обнаружилась просторная площадь, посреди которой возвышались еще одни ворота, но не в стене, а стоящие отдельно, наподобие триумфальной арки, перекрытой створками из красного дерева.
Человек в капюшоне молча указал на «арку» и легонько подтолкнул Смотрителя в спину. Провидец сделал шаг и остановился как вкопанный. Ниоткуда, буквально материализовавшись в воздухе, на площади перед «красными воротами» появились примерно три сотни воинов в легких доспехах, вроде римских, времен заката империи, и с оружием той же эпохи. Смотрителю никто не подсказывал, но и без подсказок он понял, что все эти воины - Хамелеоны! Смотритель испуганно отшатнулся и попятился, но в спину ему уперлась рука человека в балахоне. Он настойчиво толкал Смотрителя к внутренним воротам. Провидец сделал еще один неуверенный шаг вперед и опять остановился. Воинов стало больше на порядок, но оружие в их руках было опущено к земле. Нападать они, похоже, не собирались. Смотритель сделал еще два шага. Воины заполнили площадь, насколько это было возможно, оставив только узкий проход к воротам. Теперь провидец понимал, почему по сторонам от красных ворот не было стен. Их заменяли полчища Хамелеонов.
Мысленно убедив себя, что враги в этом странном месте неопасны, Смотритель воспрянул духом и уверенно двинулся к воротам. Правда, при этом он все-таки старался не смотреть по сторонам. Враги не проявляли агрессивности, но смотрели все-таки враждебно. Складывалось впечатление, что они просто ждут, когда явившийся в их вотчину бессмертный ошибется, сделает что-нибудь такое, за что его можно будет убить даже здесь, в центре цитадели. Немного успокаивало то, что человек в капюшоне шел следом, провидец отчетливо слышал его шаги.
Перед воротами Смотритель на несколько секунд замер, прислушиваясь к ощущениям. Шестое чувство подсказывало, что открывать ворота не стоит, но последовать доброму совету интуиции мешала раскаленная заноза долга перед Цехом. Смотритель пришел сюда, чтобы выполнить миссию, а кроме как за красными воротами, ответа на главный вопрос искать было негде. Не у врагов же спрашивать. Они скорее растерзают ненавистного Вечного, как пираньи свалившегося в реку бычка, чем ответят. Впрочем, кроме Хамелеонов, за спиной стоял еще человек в черном балахоне.
- Я должен открыть? - не оборачиваясь, спросил Смотритель, осторожно проведя пальцами по красному дереву ворот.
- Да, - ответил проводник.
Голос был знакомым, но понять, кому он принадлежит, мешали условия игры. Во сне так бывает - понимаешь, что это лишь игра, но вынужден соблюдать ее правила. Провидец погладил теплую поверхность створки и опустил руку.
- Что там?
- Ты знаешь.
- Корни нашей вражды с Хамелеонами?
- Вражды нет. Это выдумка, полезная истинному врагу. Инстинкт гнева - его изобретение. Открой ворота, и сам все поймешь.
Смотритель помедлил еще некоторое время и, наконец, решился. Ворота подались легко, будто дверцы шкафа. Взгляд провидца заметался в поисках каких-либо ориентиров, но ничего подобного за воротами не было. Там не было вообще ничего! Абсолютная пустота!
Смотритель обернулся и удивленно взглянул на проводника. Тот кивком указал на пустоту за воротами. Провидец снова развернулся лицом к арке и вдруг понял, что находится уже по другую сторону ворот. Какая-то неведомая сила, вроде мощного, но неощутимого урагана, уносила его сквозь пустоту… в Вечность! Да, именно туда, куда так давно желали вернуться потерявшие путь, а вместе с ним и веру бессмертные. В Вечность, легендарный мир начала и конца, только вернувшись в который, члены Цеха могли обрести душевный покой и прожить нормальную жизнь.
Радостное предвкушение охватило Смотрителя, будто ребенка, и он невольно оглянулся, чтобы поделиться своим счастливым прозрением с проводником. Человек в балахоне неподвижно стоял по ту сторону ворот и смотрел на удаляющегося провидца. Не вслед ему, а точно на него. Теперь это можно было сказать уверенно - капюшон упал незнакомцу на плечи, открыв лицо. Это был Джонатан. Смотритель что-то крикнул, но Джонатан его явно не услышал. Он лишь поднял руку и коротко махнул, словно желая доброго пути.
Смотритель махнул в ответ и вновь развернулся лицом к Вечности, готовясь обрести высшую благодать, но ощутил лишь нестерпимую мучительную боль и холод во всем теле, а затем…»
…Смотритель резко сел на кровати. Он не испытывал облегчения от пробуждения, как это бывает, когда прерывается кошмар. Провидец еще во сне знал, что привидевшийся мир нереален, и что бы там ни случилось, это будет не по-настоящему. И все же пробуждение стало лучшим выходом. Заглядывать еще дальше за горизонт Реальности было бы слишком сильным стрессом, даже во сне. Смотритель подозревал, что ничего хорошего во мраке Вечности он бы не увидел. Скорее всего, он вообще ничего бы там не увидел, потому что в будущем ему нет места. Ни как Смотрителю, ни просто среди живых. На эту мрачную мысль наталкивал последний эпизод аллегории - мучительная боль и холод. Но при чем тут Джонатан? Почему именно он стал проводником в холод и мрак? Заподозрить, что смерть придет от его руки, - невозможно, что же тогда?
Размышления Смотрителя оборвал настойчивый звонок. Этот длинный, скребущий по душе зуммер провидец выбрал в качестве сигнала для не определившихся номеров. Учитывая технические возможности Цеха, можно было уверенно сказать - для одного-единственного абонента. Для врага.
- Спите, оракул?
Судя по тону, Хамелеон был снова чем-то недоволен.
- Уже нет. Что вы хотели?
- Ясности, Смотритель, ясности! Точного прогноза я хотел. А вы что думали?
- Мои прогнозы неточны? Разрешите вам не поверить. Вы до сих пор опережаете Островского на шаг, а то и на два. Что же вам не нравится?
- Мне не нравится вмешательство в дело не только дотошного сыщика, но и милиции, а теперь и ФСБ, и еще черт знает кого! - Хамелеон понизил тональность. - Кольцо сжимается, меня снова едва не схватили! Ничего подобного в вашем предсказании не было. Вот что меня не устраивает! Вы нарываетесь, Смотритель! Хотите, чтобы я исполнил свое обещание?
- Я не в силах остановить машину. В дело вовлечен уже весь Цех. Я мешаю им, как могу. Я пытался и запугать, и запутать следы, и убрать свидетелей, но только очутился на грани разоблачения. Продолжать в том же духе становится слишком опасным!
- Тогда смените тактику. Оставьте в покое свидетелей, сосредоточьтесь на главном направлении. Отправьте цеховых ищеек по ложному следу. Не запутанному, а ложному, улавливаете разницу?
- Но как?!
- Например, сочините сон, обманите. Неужели у вас не хватит опыта и фантазии?
- Это против правил!
- Убивать Смотрителей тоже против правил, но я готов это сделать! - холодно проговорил Хамелеон. - Не желаешь врать, действуй иначе. Как - придумай сам. И учти, оракул, предупреждений больше не будет. Я тоже сделал тебе столько поблажек, сколько мог. Лимит исчерпан.
***
Помещение, в котором заперли Женю эти вежливые, но глухие к увещеваниям люди в штатском, походило на гостиничный номер. Небольшая комнатка с дешевыми обоями на стенах, теплым линолеумом на полу и белым потолком, под которым днем и ночью горел молочно-белый шар светильника. Выключателя Женя не нашла. Одна койка стояла у стены, другая, отделенная от первой пустой тумбочкой, под зашторенным окном. Крохотный санузел, где вместо ванны обнаружился душ с пластиковым поддоном и унитаз без смывного бачка, был выложен простейшим белым кафелем. В результате тщательного обследования выяснилось, что бачок все-таки имеется, но спрятан в стене, а на виду оставлена только кнопка смыва. Больше в «номере» ничего примечательного не обнаружилось: ни телевизора, ни холодильника. Разве что слева от входной двери три крючка для одежды. Сама дверь была железной, без ручки и «глазка». После изучения окна стало ясно, что «номер» на самом деле - камера, только для избранных. Окно выходило на серую стену соседнего здания и снаружи было забрано красивой кованой решеткой. Женя покрутила ручку на «пластиковой» раме. Окно открывалось только в режиме форточки, на проветривание.
«И на том спасибо». Закончив осмотр, Женя уселась с ногами на кровать и обхватила колени. Без телевизора или хотя бы журналов, чтобы не затосковать, оставалось о чем-нибудь думать, но все раздумья сводились к одному - к беспокойству за брата. Куда он пойдет, один, в таком состоянии? Пусть эта ночная встряска частично пробудила в нем былые навыки, он же служил в десанте, как когда-то отец, там учат всякому, но где гарантия, что этих навыков проснулось достаточно для выживания в лесу, а уж тем более - в городе? Куда он пойдет на одних рефлексах, как будет добывать себе пропитание?
На глаза навернулись следы. Уж лучше бы он не сбегал! Сидел бы сейчас на соседней койке и смотрел в одну точку.
«Может, еще поймают? Нехорошо желать близкому человеку заточения, но ведь свобода для него - верная гибель, а тут я - присмотрю, накормлю, умою…»
Женя попыталась сменить тему размышлений, но веселее не стало. Кроме брата ее реально интересовал только один человек - Виктор. С ним все получилось вообще несуразно. Хотела, как лучше, а вышло наперекосяк. Недаром же он сбежал из деревни, едва появилась возможность. Когда они с этим огромным приятелем отбили Женю у Кощеевых дружков (или спонсоров, для дружков эти люди выглядели слишком ухоженными), девушка решила, что ее военная хитрость осталась незамеченной, Виктор ничем не выдал своего недовольства или обиды. Но когда гигант уехал, оставив «троицу беглых» на попечение бабке Фросе, Женя поняла, что Туманову просто было не до мелочей. Оно и понятно, на фоне боя и всяких других переживаний какие-то глупые подставы от малознакомых девиц выглядят бледно. Подумаешь, пистолет подменила! Никого из «чистого» оружия не завалила, значит, все нормально. А полковнику пушку, кстати, замарали неслабо. Туманов в одного из «спонсоров» с левой руки попал, и сразу наповал! Когда криминалисты выяснят, чья пуля, устанет рапорты писать боров в погонах. Хотя неизвестно, вернется ли к нему оружие, сыщику же надо с чем-то воевать.
Воевать… Женя вздохнула. И неизвестно, чем кончится эта невидимая война. Один раз Туманову повезло, второй, третий, но вечно ему не может везти. И если с ним случится что-нибудь серьезное, на выручку Жене уж точно никто не придет. И так надежд мало, а без Виктора их не останется вовсе. Не на брата же надеяться.
Жене вдруг вспомнился Володин взгляд. Тот самый, который он бросил на сестру, перед тем как выпрыгнуть в окно. Он был почти как тогда, дома, когда Володя не позволил матери ударить Женю, только в этот раз брат смотрел немного иначе. Страшнее.
От кошмарных воспоминаний Женя поежилась. Брат смотрел, как… волк или тигр! Как злой, голодный хищник, собравшийся на охоту. Казалось даже, что у него глаза в темноте светятся, в точности, будто у ночного хищника.
«Может быть, их в армии так обрабатывали? Тренировали да кололи чем-нибудь, допингами всякими. Все может быть. Только надолго ли это перевоплощение? В прошлый раз хватило на три секунды. В этот раз вроде бы подольше длилось - успел выпрыгнуть и убежать, даже накостылять кому-то попутно успел. Ну а дальше?»
Логика подсказывала, что дальше ничего хорошего произойти не могло. Если Володя снова вернулся в заторможенное состояние, он должен до сих пор блуждать где-то по лесам, а если… остался зверем… еще хуже. Женя снова едва не расплакалась.
«Дурачков-то люди жалеют, а бешеных зверей отстреливают без разговоров. И то верно, какие могут быть разговоры со зверем? Пусть в человеческом обличье, он же все равно невменяемый».
Некоторое время она еще погоревала, а потом сползла на подушку, повернулась на здоровый бок, поджала ноги к животу и уснула.
Несколько часов тревожного сна почти избавили от боли, сняли напряжение, прибавили сил, но настроения не улучшили. Чем больше проходило времени с момента пленения, тем яснее становилось, что быстро из комфортабельных застенков не выбраться. Ни сыщик, ни кто-либо другой на помощь не спешил, а бежать самостоятельно представлялось и вовсе нереальным. Оставалось только размышлять. Занятие было непривычное, но, как выяснилось, интересное. Женя особенно прониклась уважением к этой деятельности, когда вдруг поняла, что размышления не только развлекают, но и приносят пользу.
Например, в результате несложного анализа трехдневных приключений, она вдруг пришла к выводу, что надеяться может не только на сыщика или больного брата, но и на кое-кого еще. Надежда на помощь извне всколыхнула чувства и немного подняла настроение. Это разве не польза от размышлений? Еще какая польза! Полезнее помады! А ведь стоило это приобретение не так уж дорого - каких-то полчаса шевеления мозгами, и получите, распишитесь.
Началось с того, что, ворочаясь на койке, Женя случайно задела пластырь и, чтобы отвлечься от приступа боли (не такой сильной, как, допустим, три часа назад, но все-таки), решила подробно вспомнить, как все получилось на обочине.
Вспомнила, как подъехал черный «мерин», как из него вышли Кощей и Бритый, как пытались они отнять пушку, как… Женя хотела продолжить - «как Кощей ударил ножом», но почему-то запнулась.
Нет, сначала был этот звук… похожий на шелест мелкой листвы или на шепот. Да, скорее - на шепот. Будто бы кто-то невидимый позвал, но не конкретно Женю, а всех троих. Женя обернулась и замерла, словно завороженная. Бритый, она видела это боковым зрением, сделал шаг назад, наверное, испугавшись, а вот Кощея невнятный шепот из зарослей, похоже, лишь разъярил. Он выхватил из рукава нож и воткнул его бывшей подружке в спину.
Скотина! Но ему уже воздалось, о мертвых - хорошо или ничего. А Бритого жаль, он был тупицей, но где-то глубоко в душе неплохим парнем. На фоне дружков, конечно.
Вот так все и случилось. Нестерпимая боль в спине, ударивший по ушам салют из двух выстрелов, затем деревья поплыли куда-то вправо, звезды осыпались с неба и засверкали прямо в глазах, а воздух стал тяжелым и тягучим. Жене никак не удавалось его вдохнуть. Потом был удар о землю, боль разлилась по всему телу, а дальше… темнота и тишина. Очнулась Женя уже в реанимации.
Дойдя именно до этого момента воспоминаний, Женя вдруг сделала странный вывод. Вернее, это был не вывод, только подозрение, но вполне обоснованное. Возникло оно после размышлений о странном шепоте и невидимом снайпере.
Если не оглядываться на другие эпизоды насыщенной жизни в последние трое суток и вообще рассматривать происшествие на обочине МКАД непредвзято, получалось, что невидимый стрелок пытался оказать Жене услугу! Странная версия, конечно, однако логичная. Очень может быть, что невидимка защищал ее, хотел выручить из лап бритоголовых. Хотел их отпугнуть. В случае с Бритым это почти получилось, а вот Кощей разъярился, и невидимке не оставалось ничего иного, как выстрелить. Жаль, Кощей тоже оказался не промах и успел всадить Жене в спину нож ровно за секунду до того, как поймал пулю.
«Очень похоже на правду, - Женя потерла лоб. - Очень!»
И, возможно, этот невидимка пытался помочь не только в последнем эпизоде! Женя мысленно «отмотала пленку назад». В лесу, когда ее обложили люди в камуфляже, возможно, тоже стрелял он. Только не в Женю, а в охотников! Ведь она не пряталась за деревьями, и с трех выстрелов невидимка должен был попасть в нее, если бы захотел. Темнота ему, похоже, не помеха. Ведь в Кощея и Бритого он не промазал, значит, снайпер. Причем ночной.
Женя хмыкнула. Но тогда вероятно, что и тот первый выстрел, на полянке, был сделан снайпером, но предназначался не ей. Он хотел отпугнуть подозрительного сыщика.
Женя себя остановила. Стоп! А как же изрешеченный «Фокус» и дырявый бронежилет? Любая из этих пуль могла запросто попасть в Женю. Как это объяснить? Да очень просто! Когда Женя была с Тумановым в машине, в них стрелял другой человек. И в «БМВ» сидел другой. Как раз факт, что стрельба по машине и подъезду велась не только в адрес Виктора, это подтверждал.
«А мы головы ломали! Вот же он, ответ! Как это Виктор не сообразил, что стрелков двое?»
Если рассматривать эту странную историю в новом ракурсе, все вроде бы становилось на места и прояснялось, кроме одного, главного: Женя, как ни старалась, не могла понять, зачем этот невидимка взял ее под такую плотную опеку? Чтобы не попалась на нож маньяку? Даже если этот пресловутый маньяк реален, в чем Женя начала сомневаться с убедительной подачи Туманова, все равно неясно, почему невидимка опекает именно Женю. Почему он не защитил других девчонок, пропавших в лесопарке за последние полгода?
«Знакомый! - осенило Женю. - Но кто? Или маньяк все-таки существует и «ведет» будущую жертву. А народ распугивает, чтобы сберечь девушку исключительно для собственных утех. Тоже вариант, но…»
Эта версия была откровенно слабой, гораздо слабее убежденности Туманова, что «маньяк» - это информационное прикрытие, проще говоря, «утка», запущенная в прессу для отвода глаз. Вполне возможно, что и «органы», и «охотники» упорно ловят в лесу вовсе не маньяка. Но кого?
«Этого самого невидимку, кого еще?»
Женя почему-то не сомневалась, что абсолютно права, и даже немного гордилась собой. Разгадать то, что не сумел разгадать профессиональный сыщик! Как таким не гордиться?
«Вот еще бы понять, кто этот «знакомый снайпер» и почему охраняет меня, не показываясь на глаза, - и будет полный порядок. Хотя надеяться, что он умеет не только охранять, но и выручать из заточения, можно, не зная его имени. Так даже романтичнее».
***
Как и предполагал Джонатан, стрельба на Минском шоссе оказалась каплей, переполнившей чашу терпения бригадира.
- Обстреляли Туманова на глазах у федералов?! Рустам совсем одурел от своего героина?! - вскипел Островский. - Непризнанный гений шансона! Тупица!
- А через три минуты после того, как эти снайперы отстрелялись, приехала милиция.
- Еще и это? Что за идиотизм?! У нас что, мало проблем? Зачем нам трудности еще и с «органами»?
- Спросите у Мартова, стреляли его люди.
- Спросим, - Островский достал телефон и нервно потыкал в кнопки. - Вот прямо сейчас найдем и спросим. Время пришло!
Найти адвоката оказалось непросто. Словно предчувствуя неприятности, он, вопреки всем инструкциям и текущим распоряжениям Совета, отключил телефон и уехал на неизвестное время в неизвестном направлении. Первым порывом Островского было намерение объявить Мартова вне закона и начать розыск, но Джонатан сумел убедить бригадира, что импульсивные решения сейчас не приведут ни к чему хорошему. Если адвокат в чем-то виноват, он мог залечь на дно, если же он руководствовался иными соображениями, тем более нет повода для усложнения и без того непростой обстановки.
- Я думаю, наиболее реальны два варианта: Мартов или не хочет подставлять Чеснокова, или у него просто сдали нервы. Струсил, проще говоря.
- Ты рассудительный и сдержанный человек, Джонатан, - бригадир, протестуя, помотал головой. - Но сейчас твоя взвешенность смахивает на перестраховку. Мартов перемазался, как кот в сметане. Все улики против него. И ладно бы, он оказался замешан в какой-нибудь неприятной коммерческой афере! Но ведь он практически сорвал нам операцию! Сложившаяся ситуация угрожает безопасности Цеха. Вина Мартова очевидна, незачем искать смягчающие обстоятельства. Их не существует!
- Давайте выясним это при личной встрече. Не думаю, что Мартов станет нам врать. Он может о чем-то умолчать, но врать не будет. Он ведь знает, что это бессмысленно. Со мной такие номера не проходят.
- Хорошо, Джонатан. Я дам этому сукиному сыну еще один шанс. Но если он не отыщется в течение часа… я порву его в такие мелкие клочья, что он будет воскресать до конца столетия!
- Он на даче, - уверенно сказал разведчик. - Через пять минут мы будем там.
- Ты точно знаешь? Проверил через спутник? Или из Конторы шепнули?
- Да, бригадир, это точно. Но спутник тут ни при чем. И мои люди в группе майора Федотова тоже не в курсе таких подробностей. Все проще. Один человек из окружения адвоката - мой старый товарищ.
- Ты молодец, всюду подстраховки, - похвалил Островский. - Основательный подход к делу.
- Спасибо, бригадир. Но это не мое изобретение, это проверенная временем практика, я ведь работаю в Службе цеховой безопасности со дня ее основания.
Автоматические ворота перед въездом на территорию дачи Мартова обычно без проблем открывались, реагируя на «своих», вернее, на радиосигналы передатчиков в их «перстнях», но сегодня это правило почему-то не сработало. Мартов, похоже, ушел в глухую оборону. Этот факт лишний раз наводил на мысль, что ему есть что скрывать. Островский выразительно взглянул на Джонатана.
Разведчик молча выбрался из машины и подошел к звонку. В динамике видеофона зашуршало только после пятого сигнала.
- Джонатан? - спросил Мартов.
- Сбился фокус? - разведчик взглянул в сиреневый зрачок камеры. - Лучше бы вам открыть, адвокат. Со мной бригадир. Он, мягко говоря, рвет и мечет.
- Я… да… сейчас…
Ворота медленно, будто бы нехотя, открылись. Оказалось, что за ними гостей ожидают пятеро вооруженных охранников, причем не из числа членов Цеха. Это было вдвойне странно и подозрительно.
Не спуская с охранников глаз, Джонатан снова сел за руль и подвел машину к крыльцу трехэтажной дачи. Вообще-то, по негласным правилам Цеха, роскошь должна быть неброской, но в здешних местах особнячок ничем не выделялся среди соседских. Многим даже уступал. Конечно, если не считать двух его подземных этажей и подвала.
В прихожей посетителей встретил еще один охранник, на этот раз цеховой. Он уважительно поклонился бригадиру и поздоровался с Джонатаном.
- Адвокат ждет вас в библиотеке, господа.
- Хорошо, Генрих. Он в порядке?
- Да, бригадир. У него была бессонная ночь, поэтому он приказал не тревожить до шести.
- Пять минут седьмого, - Джонатан бросил взгляд на часы. - Мы угадали. Чем, интересно, он занимался?
- Чем все, - Генрих пожал плечами. - Приехал только утром.
- Странно, что за всю ночь мы ни разу не встретились, - с плохо скрываемым раздражением процедил бригадир, направляясь к лестнице на второй этаж.
Джонатан на секунду задержался и доверительно взял охранника под локоть.
- Кто это у ворот?
- Местная фирма. Охраняют поселок. Мы заметили подозрительное движение вокруг дачи, и адвокат распорядился временно усилить периметр.
- Почему не людьми Рустама?
- Они в поле. С ними вы тоже не встречались?
- Представь себе, с ними тоже.
- Что я могу сказать? - Генрих развел руками. - Дисциплинка!
- Вот именно, - разведчик, соглашаясь, кивнул. - Ох, развалят нам Цех эти деятели, Генрих. Помнишь, как раньше было?
- Особенно при Иване Васильевиче, - охранник усмехнулся и кивнул. - Чуть что - на кол. Или на дыбу, тоже мало приятного.
- Нет, Генрих, я имел в виду легионы. Левой, правой, щит к щиту…
- Я в те времена в медвежьей шкуре по германским лесам бродил, от ваших легионов прятался, - Генрих невольно потер шрам на шее. - По неопытности чуть не сгинул за полгода до Оптимума. Хорошо, ты меня вовремя вычислил и к ведьме своей отвез.
Джонатан похлопал старого приятеля по плечу и двинулся следом за бригадиром на второй этаж. Там, в правом крыле здания, Мартов расположил свою библиотеку, надо признать, лучшую частную коллекцию Цеха. Поговаривали, что в ней хранятся даже несколько древних рукописных книг, скопированных с оригинала лично Мартовым в те времена, когда он еще не был адвокатом и не носил нынешнего имени, а был всего лишь скромным послушником в одном из монастырей на юге Франции.
К моменту прихода разведчика Островский и адвокат успели основательно поругаться и перейти на повышенные тона.
- Я так и не услышал внятного объяснения, Андрей! Что ты делаешь на даче?
- Я не имею права отдохнуть?!
- Почему ты отключил телефон?
- Я просто хотел выспаться, - делая акцент на каждом слове, ответил Мартов. - Что за претензии?! Тебя взбесило, что я не попросил у тебя разрешения съездить впервые за двое суток домой, чтобы привести себя в порядок и вздремнуть несколько часов? Меня тоже бесит, что ты предъявляешь мне претензии, как будто в чем-то подозреваешь.
Джонатан отметил про себя, что Мартов совершил большую ошибку. Он невольно выдал свои опасения. И они оказались созвучны подозрениям Островского.
- Подозреваю? - Островский вцепился в оговорку адвоката мертвой хваткой. - Разве я обвинял тебя в чем-то криминальном? Пока я сказал лишь, что недоволен твоей работой.
- Все так работают, - адвокат махнул рукой и уселся в кресло, закинув ногу на ногу. - Идеалистов вроде тебя и Джонатана почти не осталось. Минимальная рабочая дисциплина в Цехе держалась на авторитете Шуйского, но теперь его нет, а другие мастера слишком молоды и заняты собой, чтобы Совет мог устанавливать безоговорочные правила игры. У мастеров полно пряников, но нет реального кнута. Так что я работаю как все, в меру сил и желания.
- Не пытайся замаскировать свои просчеты слабостями сообщества! Сейчас это неуместно. Как ты ведешь бизнес, меня мало волнует. Но сейчас мы занимаемся не бизнесом, Цеху грозит опасность, мы ведем войну!
- Я не участвую в войне? То, что я временно отошел во вторую линию, по-твоему - попытка дезертирства?
- Все имеют право на отдых, даже на войне. Меня не устраивает другое - твоя безответственная самодеятельность, Андрей. Она граничит с… саботажем!
- Подбирай выражения, Сева, - Мартов сел прямо. - Что ты себе позволяешь?!
- То, что имею право себе позволить. Факты, Андрюша, говорят лучше слов. Твои люди упорно мешают мне выполнять приказ Совета. Как я должен называть их действия? Непрофессионализмом? Даже Рустам, боец, по меркам таких людей, как Джонатан, аховый, вполне способен качественно выполнять черновую работу в поле. Почему же он постоянно ошибается? Почему ведет себя как полный дилетант? Я вижу только одно объяснение - ему приказали так себя вести. Кто приказал? Я не приказывал! Значит, ты или через твою голову сам мастер.
- Не понимаю, о чем ты говоришь, Сева. - Мартов сложил руки на груди. - Мои люди строго следуют общему плану операции. Возможно, они быстрее ориентируются в обстановке, чем твои, но это скорее плюс, чем минус.
- Киллера для устранения неудобного сыщика ты нанял тоже, поскольку быстро сориентировался? Или все-таки ты ошибся и поспешил с выводами? Видишь, Андрей, я пытаюсь тебя оправдать даже перед самим собой. И все-таки я не могу найти тебе оправданий! Мало того, что Эфиопа ты нанял самовольно, ты приказал ему убить не только назойливого сыщика, но и девушку. И это вместо того, чтобы проследить за ней и, таким образом, весьма вероятно, выйти на Хамелеона! После этого твои люди трижды устраивали пальбу в городе, около больницы и на шоссе, рискуя вывести на Цех милицию и Контору. Но самое странное, с точки зрения здравого смысла, произошло на тридцать пятом километре МКАД. Ты заманил девицу и двух бритоголовых буквально на прицел Хамелеону. Как ты сумел это организовать? Как сообщил врагу о месте встречи? И зачем? Хотел отличиться и взять Хамелеона на живца силами только своей команды? Откуда такая дикая идея? Смотритель подсказал? Или это идея мастера, решившего ускорить процесс, но просчитавшегося? Кого ты выгораживаешь, Андрей, себя или наше любимое начальство?
- Ты наговорил на отставку, Сева, - недобро прищурившись, сказал адвокат и прицелился в Островского пальцем. - И учти, я не стану возражать, когда это случится. Таким импульсивным людям, как ты, нельзя командовать другими. Все твои слова - пустые домыслы!
- Полно вам, адвокат, - вмешался Джонатан. - Вот доказательства.
Он выложил на письменный стол пачку спутниковых фотографий.
- Что это?
- Ваши люди на Кольцевой за несколько минут до происшествия. А здесь вы несколькими минутами позже. А это обычные фотографии, на которых ваши люди пытаются похитить девушку из больницы.
- Это ничего не доказывает, - отмахнулся Мартов. - Мои люди случайно узнали о встрече этой юной особы с бандитами и проследили за ней. Да, мы надеялись, что Хамелеон тоже придет на это место. Ну и что в этом такого? Не сообщили бригадиру или тебе, Джонатан? Между прочим, бригадир тоже ходил в лес исключительно со своими людьми, оставив моих в оцеплении. А я приехал на место уже после стычки. Мне позвонил Рустам, я и приехал.
- Как ты сумел добраться туда за пять минут? - снова насел Островский. - Зачем ты хотел похитить девицу? Зачем Эфиоп и люди Рустама стреляли в сыщика? Может, ты просто не знаешь ответов? Кто же тогда их знает? Кто надоумил тебя затеять свою игру?
- Я не буду отвечать, Сева! - Мартов встал. - Все равно ты не желаешь меня слушать. Если тебе что-то не нравится, подай заявление мастеру, пусть разведет нас по разным командам.
- Я подам, не сомневайся. И, думаю, мастера твоя самодеятельность также не оставит равнодушным. А если не отреагирует Чесноков, я подам рапорт в Цеховой Совет! Ты знаешь, чем грозит разбирательство в Совете. Мастера вынут из тебя душу, но докопаются до истины. Так что мой тебе совет, Андрей, если хочешь выслужиться перед новым мастером, придумай другой способ. С такими результатами карьера тебе не светит. Еще и вице-бригадирского звания лишишься. Я понимаю, тебе обидно, что мастер Чесноков поручил операцию мне, а тебя определил в замы, ведь ты старше и опытнее, но раз уж так вышло, лучше бы тебе исходить из интересов Цеха, а не из личных амбиций.
- Делай, как знаешь, - Мартов хмуро уставился в стену. - Я понимаю, почему ты злишься. Операция на грани срыва, и ты опасаешься за свое бригадирское кресло. Если ты настаиваешь, я больше не стану проявлять инициативу. Но учти, интересы Цеха для меня так же важны, как и для тебя. Пока все будет идти по плану, я не вмешаюсь. Но когда ты снова упустишь Хамелеона, не рассчитывай, что я стану молчать о твоих командных качествах.
- Лучшая защита - нападение, - миролюбивым тоном резюмировал Джонатан. - А не остыть ли вам, господа? Бригадир, мы же хотели предложить адвокату компромиссный вариант, вы забыли?
- Нет, - Островский направился к выходу из библиотеки. - Мы справимся без него. Группа Рустама переходит под мое командование. С Чесноковым я уже договорился. Врага в ловушку заманит Рустик. Хамелеон знает его в лицо так же хорошо, как и адвоката. Отдыхай, Андрюша, раз устал.
- Постойте, вы устроили врагу новую ловушку? - спохватился Мартов. - Какую?
- А вот это тебя не касается. Ты в краткосрочном отпуске. Джонатан, идем.
- Минуту, бригадир, - Джонатан притормозил, чтобы прочитать SMS.
Догнал бригадира он уже внизу, у самых дверей. Островский обернулся и вопросительно взглянул на разведчика.
- Записка от агента в Конторе, бригадир.
- Что пишет?
- Четыре часа назад Федотов взял девушку.
Островский изменился в лице. Хорошо, что Мартов остался в библиотеке и не увидел новой гримасы бригадира. Если б увидел, наверняка бы позлорадствовал.
- Как чекисты узнали о деревне? - в упор глядя на разведчика, прошипел Островский.
- Они тоже не лыком шиты, - обычно невозмутимый Джонатан выглядел слегка растерянным. - Федотов парень тяжелый, но талантливый. Однако и у него не все в порядке с подчиненными, они упустили парня. Вырвался из кольца и скрылся в лесу. Прочесали гектаров сто, но без толку.
- Контуженного не нашли? - удивился бригадир. - Он же помочиться без посторонней помощи не способен, как он мог сбежать? Да еще так ловко спрятаться. Это… подозрительно.
- Согласен, бригадир, - Джонатан помолчал. - У меня нехорошее предчувствие насчет этого паренька, Всеволод Семенович. И есть одна идея… насчет спутника. Я сейчас съезжу к себе, потом в Контору, все проверю и доложу.
- Догадываюсь, о чем ты, - Островский хмуро взглянул на Джонатана. - Дай бог, чтобы ты ошибался.
***
Выставка достижений цивилизации была на месте. Туманов заглянул в экран компа на хрустальном постаменте и пробежал взглядом по новостной ленте. «Волна поджогов…», «перестрелка на Лубянке…», «взрыв малой мощности у входа в здание ФСБ…», «десятки пострадавших на Кузнецком мосту, Москва на грани паники…», «есть ли связь между событиями?». Подборка была занятная, вопрос еще занятнее.
Возможно, происшествия были действительно взаимосвязаны. Если террористы имели целью атаковать здание Госбезопасности, масштабные отвлекающие маневры были оправданы. Вот только на кой черт террористам ломиться в ФСБ? Чтобы доказать, что они круче стен? Доказали, и что дальше?
Виктор окинул рассеянным взглядом экспозицию. Ответы были близко, он чувствовал это всем организмом. И были они где-то здесь, в этом офисе, а не на местах происшествий. Цепочка состояла не из трех-четырех «огненных» звеньев и одного взрыва, а тянулась очень далеко, через весь город до Битцевского лесопарка. А, возможно, и еще дальше.
Туманов прошелся по просторному помещению, постоял перед огромной полкой с книгами, казалось, всех времен и народов, и подошел к окну. С этой высоты гаснущие искры пожаров были видны, как на ладони. На первый взгляд разбросаны они были бессистемно, однако, если задуматься, становилось очевидным, что пожары вспыхивали не так уж хаотично. Во-первых, все четыре очага располагались примерно в одной части города, минутах в десяти один от другого, во-вторых, разгорались они поочередно, от периферии к центру. А вернее - к Лубянке. Версия с отвлекающей внимание провокацией подтверждалась. Кто-то устроил переполох и напал на здание Конторы. Непонятным оставалось одно - зачем? Вражеские шпионы попытались выкрасть секретные документы? Оригинальный способ ведения невидимой войны, хотя реально удивить кого-либо этой диверсией террористам вряд ли удалось. После самолетных таранов, захватов больниц, театров и школ мир изменился и забыл, что значит удивляться. Больше он этого не умеет. Бояться, скорбеть, ненавидеть и досадовать - да, удивляться - нет.
- Днем вид из окна гораздо лучше, господин Туманов.
Виктор резко обернулся и рефлекторно вытащил из кармана руку с пистолетом. Кисть вдруг будто бы сама собой разжалась, и оружие выпало из руки. Его на лету подхватил один из охранников, а другой заломил руку Туманову за спину и ударил ногой под колени. Виктор был вынужден принять не самую удобную позу, атаковать из которой было нереально. Да он и не собирался. Против него выступали явно превосходящие силы, причем не двукратно, как на газоне перед больницей, а раз в десять. Кроме Островского и двоих охранников, скрутивших Туманова, в полутемном помещении появились несколько бойцов из «Мерседесов» - в одном из них Виктор признал того самого Рустама.
Охранники подтащили сыщика к дивану, сковали руки за спиной и усадили на мягкие подушки. Сделали все, надо отметить, аккуратно, без малейшего намека на грубость.
Туманов поднял хмурый взгляд на Островского. Тот стоял вполоборота к сыщику и задумчиво смотрел в окно на догорающие пожары. Охранники тем более не проявляли к сыщику интереса, заняв удобные позиции на разном удалении от Туманова. В целом все напоминало немую сцену, разве что сценарий был пожиже, чем у классика.
Наручники больно сдавили запястья, и Туманов поерзал, устраиваясь поудобнее. Островский бросил на сыщика короткий взгляд, затем обернулся и кивнул Рустаму. Боец включил свет и закрыл жалюзи. Островский открыл рот, чтобы что-то сказать, но его сбил с мысли появившийся в кабинете адвокат. Судя по смеси неудовольствия и удивления, отразившейся на лице Островского, этот персонаж был лишним. Виктор с интересом взглянул на Мартова. Адвокат молча прошел, сел на диванчик в дальнем углу офиса и принялся поигрывать телефоном, словно ожидая звонка. Островский некоторое время сверлил адвоката взглядом, будто бы решая, стоит ли продолжать разговор в его присутствии, а Мартов старательно отводил глаза. В конце концов игра в гляделки хозяину кабинета надоела, и он уведомил об этом гостя коротким кивком. Адвокат заметно расслабился.
Островский уселся в кресло напротив сыщика и закинул ногу на ногу.
- Итак, Виктор Алексеевич, мы снова встретились вне плана. Хотелось бы узнать, почему? Что вы до сих пор ищете? Чего вам надо?
- Всего помаленьку. А вам?
- Не считая вашей подружки и ее брата? Ничего. Все остальное у меня есть. Вы в курсе, где они сейчас?
- А вам-то они на фига? - с вызовом спросил сыщик.
- Не надо грубить, господин Туманов, вам не идет, - Островский поморщился. - Напрасно вы полезли в воду, не разузнав, где брод. Вы ведь нашли свидетеля, получили солидный гонорар, ну и отправлялись бы восвояси! Что на вас нашло?
- Чутье.
- Ну, тогда скажите, что подсказывает вам обостренное чутье насчет вашей дальнейшей судьбы, а заодно насчет судьбы девицы.
- Девушка в надежном месте! Вам ее не найти!
- Только нам? - Островский, не мигая, уставился на сыщика. - А чекистам?
- Им тоже, - голос Туманова предательски дрогнул, выдавая его неуверенность. Павел был вроде бы на стороне сыщика, но он же служивый. Прикажет начальство, отдаст Женю этому вежливому майору Федотову как миленький! - Хотя, гарантии нет.
- Вот именно, - Островский откинулся на спинку кресла. Видимо, ответ его удовлетворил. - Вы мыслите здраво, значит, у нас есть шанс услышать друг друга и правильно понять. Даже если девушка окажется в руках у чекистов, но вы будете ни при чем - это наша проблема. Если ее схватят по вашей милости - я гарантирую вам неприятности. Впрочем, и при таком раскладе у вас есть вариант. Помогите нам еще раз, будете живы, свободны и даже немного богаты.
- Смешное выражение, почти как «слегка беременна» или «чуточку мертв». Какой помощи вы хотите от меня на этот раз? Не признаетесь, не помогу.
- Все той же, строго по профилю. Видите ли, господин сыщик, в данный момент нас больше интересует не столько ваша знакомая, сколько ее брат. Володя, кажется?
- Брат? - Туманов удивленно уставился на Островского. - Зачем он вам? Он же… не в себе.
- Вы в этом уверены?
- Не верите мне, спросите у военных медиков. Он, кажется, был тяжело контужен. Из госпиталя его выписали, так и не вылечив. Найдите его врача, поднимите историю болезни. Думаю, там вы найдете все, что вас интересует. Или вы хотите, чтобы этим занялся я?
- Да, у нас и без того полно работы, Виктор Алексеевич. В этом и заключается суть нашего делового предложения. Раз уж вы никак не желаете уходить со сцены, мы решили дать вам еще один шанс. Лишняя голова нам сейчас не помешает, к тому же вас не нужно вводить в курс.
- Интересный поворот, - задумчиво проронил Туманов. - Значит, вы решили, если не получается убрать, стоит привлечь меня на свою сторону?
- Разве не логично? - Островский выразительно посмотрел на адвоката.
- А почему вы думаете, что я забуду все обиды и соглашусь? - заупрямился Туманов.
- У вас есть выбор?
- Выбор есть всегда, - Виктор твердо взглянул на Островского. - Но я согласен. Только одно условие - вы расскажете мне правду!
- Правду? О чем?
- О том, что вы ищете на самом деле. Или - кого?
- Условие разумное, но… это за рамками моих полномочий.
- В таком случае, отведите меня к тому, у кого есть такие полномочия!
- С какой стати? - Островский усмехнулся. - Предлагая сотрудничество, я оказываю вам услугу, Виктор Алексеевич. Это знак уважения к вашему таланту. Не более того. Не вижу причин выдавать тайны своей фирмы и уж тем более - беспокоить по пустякам начальство. Вот если бы вы точно знали, где нам найти… того, кого мы ищем…
- Я это знаю, но скажу только вашему боссу!
- Знаете ли? - Островский хитро прищурился.
- Можете не верить, - Туманов пожал плечами.
Островский немного помолчал и обернулся к адвокату:
- Мастер еще здесь?
- Зачем? - раздраженно спросил Мартов. - Ты же видишь, этот босяк блефует!
- Это и забавно. - Островский сложил руки на груди.
- Думаешь, мастера развеселит встреча с таким вот клоуном? - Мартов презрительно фыркнул. - Это твой вопрос, Сева, как мы и договорились, я теперь только наблюдаю. И все-таки я бы не советовал. Чесноков сегодня не в духе.
- Разберемся, - спокойно сказал Островский. - Хорошо, господин Туманов. Мы сейчас отправимся к нашему боссу, но учтите, это будет нечто большее, чем простое знакомство. Если он пожелает с вами встретиться, вы наш человек, извините, с потрохами. Понимаете меня?
- Прекрасно понимаю. Где искать Володю, я скажу только ему.
- Хорошо, - Островский усмехнулся и встал. - Идемте.
Путь в другой офис занял пару минут. Сочинить за такой короткий промежуток убедительную «утку» было нереально, поэтому Туманов и не пытался. Он рассчитывал не на благосклонность неведомого «босса», а на собственную напористость. Даже если не удастся продолжить свою тонкую игру, Виктор рассчитывал найти хотя бы один ответ на множество накопившихся вопросов.
Кабинет, в который привели Туманова вежливые конвоиры, был не таким просторным, как офис Островского, и обставлен довольно странно. Здесь не было «хайтековских» находок и «наворотов», стиль был ближе к викторианскому, но строго канонам не следовал. И это лишь во-первых. Вторым бросившимся в глаза отличием было обилие разнокалиберной мебели. После лаконичной функциональности и простоты форм «нижнего» офиса тут просто рябило в глазах. Чего здесь только не было! Шкафы, комоды, этажерки, столы, диваны, а также десятки стульев, кресел и прочей «фурнитуры». Причем все стояло не как попало, а образуя внятные композиции. Например, в центре кабинета, под свисающей на длинном шнуре люстрой расположился классический стол для игры в покер или бридж, покрытый зеленым сукном, вокруг которого были расставлены шесть абсолютно разных стульев. От простейшего современного «компьютерного» полукресла до массивного дубового трона с высоченной спинкой, явно антикварного, а не какого-нибудь «новодела» под старину. Казалось, хозяин собрал нечто вроде выставки достижений мебельного искусства за все время существования мебели в более-менее современном виде. Если вспомнить «выставку», собранную Островским, удивляться было нечему. Такая, видимо, в этой фирме существовала «мода»: иметь личные тематические музеи. А что, место позволяло. Финансы тоже.
Заметив изумленный взгляд сыщика, Островский сдержанно хмыкнул.
- Кто-то коллекционирует бабочек, кто-то открытки…
- Султан Брунея - автомобили, - закончил вместо него Туманов. - Понимаю. А что собирает ваш адвокат? Оружие?
- Почему оружие?
- Разве не его люди стреляли в меня при каждом удобном случае?
- Как вы догадались? - Островский понизил голос.
- Уж догадался, - Виктор усмехнулся. - Увлечение вашего босса косвенно говорит о его обстоятельности. Я угадал?
- Судите сами. - Островский снял с Виктора наручники и сделал шаг назад и в сторону, освобождая проход появившемуся на пороге начальству.
Вошедший человек был настоящим боссом, без сомнений. И не в том дело, что выглядел он солиднее Островского и его адвоката, и не в его взгляде - высокомерном и твердом. Нет, о его статусе говорила реакция «звездной» компании. Все подтянулись, будто солдаты на смотре, посерьезнели и, чтобы не засуетиться, замерли на своих местах, как в одноименной детской игре. Туманов поймал себя на том, что ждет, когда босс скажет: «Отомри». Но упитанный человек в очках не спешил давать команду «вольно». Войдя в кабинет, он задержал взгляд на Туманове, едва заметно кивнул и прошел к столу под сукном. Вопреки ожиданиям сыщика, босс выбрал не самое экзотическое из шести расставленных вокруг стола кресел. Высокий резной трон начальник обошел сторонкой и уселся напротив него в обычное «компьютерное» креслице с низкой спинкой. На трон, повинуясь кивку босса, пришлось усесться Туманову.
Островского и Мартова начальник отослал почти таким же величавым кивком, бросив вслед то ли им, то ли охранникам: «Кофе». Две чашки и положенные к ним ложечки, сахарницы и так далее появились на столе почти мгновенно. Вышколенная прислуга угадывала желания босса гораздо лучше, чем слышала приказы Островского, а уж тем более - Мартова. Пожалуй, это действительно был тот, с кем имело смысл разговаривать.
- Моя вина, - поставленным баритоном произнес босс, одновременно жестом предлагая кофе. - Мне следовало встретиться с вами сразу, не доверяя Островскому.
- И что бы изменилось? - Виктор бросил в кофе сахар и размешал.
- Мы могли избежать множества недоразумений и накладок. У бригадира Островского нет моего опыта и квалификации. Вот почему он вас не раскусил.
- У бригадира? - Туманов хмыкнул. - Я так и думал, что дело пахнет криминалом. Но пока я все равно мало что понимаю. Что значит - не раскусил? Я не орех, чтобы меня раскусывать. На что вы намекаете?
- Вам звонят, - босс взглядом указал на карман куртки сыщика. - Можете ответить.
У него был острый слух, ведь первые три «гудка» телефон обычно лишь вибрировал. Виктор достал телефон и взглянул на экранчик. Номер почему-то не определился.
- Да.
- Витек, ты где? - звонил Калинин.
- Я… тут… в гостях, - Туманов покосился на босса.
- Пригласите полковника к нам, - вдруг предложил босс. - Это ведь он звонит? Калинин Павел Дмитриевич?
- Да, - Виктор поднял удивленный взгляд. - А как вы…
- У кого в гостях? С кем ты там беседуешь?
- Приезжай, увидишь, - Туманов прикрыл пальцем микрофон. - А как мне объяснить, с кем я беседую?
- Он знает, - босс чуть-чуть повысил голос.
- Понял, слышу, - сказал Павел. - Жди меня, Витек. И, главное, не делай резких движений.
- Паша, это не моя идея! - негромко предупредил Туманов.
- Знаю, что не твоя, - полковник говорил спокойно. - Все нормально, Витя, не переживай. Я в эти высокие сферы вхожу и выхожу безболезненно. «Сфера» твоего собеседника не исключение. Через пятнадцать минут буду.
Полковник дал отбой связи. Туманов спрятал трубку и пригубил кофе. Напиток был отменный, ничего подобного Виктор не пробовал никогда в жизни.
- У нас есть четверть часа, - босс взглянул на часы. - Вполне достаточно.
- Для чего?
- Во-первых, чтобы, наконец, познакомиться. А во-вторых… не будем перескакивать. Чтобы правильно воспринять все, что я скажу, вам потребуется мыслить четко и последовательно.
***
День закончился так же скучно, как начался. Вокруг все те же стены, на окне все та же решетка, а дверь без ручки по-прежнему была на замке. На улице медленно темнело, и вместе со светом уплывали куда-то за горизонт мечты о принце-спасителе на белом жеребце.
Единственное, что внушало оптимизм, - скорость выздоровления. Когда точно это случилось, Женя не уловила, но где-то после восьми или девяти часов вечера бок прекратил ныть и вернулись силы. Женя почувствовала себя вполне здоровой и даже бодрой. Относительно, конечно, без учета хандры по поводу заточения.
А вот ближе к десяти у девушки вдруг появился новый повод для легкого беспокойства. Определенной причины вроде бы не было, но что-то такое этакое внезапно закипело где-то глубоко внутри и разлилось теплом от макушки до пяток. После того как стандартный список чувств и эмоций пополнился тремя пунктами, удивляться очередной новинке было глупо, но Женя все-таки удивилась. Предыдущие «приобретения» имели совершенно другой характер, они предупреждали об опасности или помогали с ней справиться, а это, новое, походило на предчувствие счастья или долгожданной встречи с чем-то или кем-то хорошим. Тем более было обидно, что ощущение оказалось таким мимолетным.
Женя попыталась сосредоточиться и уловить странное ощущение снова, но у нее ничего не вышло. Вместо возвращения хорошего предчувствия почему-то вдруг обострился нюх, а следом и слух. Сначала Женя уловила легкий запах гари, а затем услышала далекие звуки сирен на улице и какой-то сумбурный топот вперемежку с приглушенной стрельбой внизу, скорее всего, на первом этаже здания.
В душе снова закипело, но теперь это была немотивированная злость или даже гнев. Женя сжала кулаки и, сама не понимая зачем, подошла к двери. С новой позиции звуки в здании были слышны лучше. Да, на первом этаже явно шла потасовка. Выстрелов постепенно становилось меньше, зато прибавилось звуков борьбы и рукоприкладства. Женя зажмурилась и попробовала представить картинку, соответствующую этому «саундтреку». Практически за каждым третьим ударом следовал короткий вскрик, каждый раз другим голосом. А вот удары сопровождались примерно одинаковыми звуками, похожими на резкий выдох. Получалось, что бьет кто-то один, а получают и падают - разные.
«Прорывается! - догадалась Женя. - Кто-то вошел в здание и прорывается… ко мне! Неужели… принц?!»
Вероятность подобного была невелика. Сколько в городе людей, желающих выручить Женю из застенков, и сколько из них реально способны это сделать? Один на десять миллионов? Вот и получается одна десятимиллионная. Хотя, это для математиков. Для тоскующей в башне принцессы все проще - вероятность пятьдесят на пятьдесят. Или выручат, или не выручат.
К тому же, девушка это чувствовала стопроцентно, без всяких там вероятностей, «принц» пришел именно за ней. Никакая математика объяснить эту уверенность не могла. Любая другая наука тоже.
Чтобы хоть чем-то помочь спасителю, Женя забарабанила в дверь и закричала. И то, и другое обостренному слуху не понравилось, но девушка была готова потерпеть. В паузах между ударами она прислушивалась и, понимая, что спаситель приближается, била в дверь все сильнее.
«Принц» был уже почти рядом, когда до слуха Жени донеслись новые звуки. Справа по коридору приближались два десятка людей в тяжелых ботинках. Это был плохой знак. Тяжелая обувь и тяжелая поступь говорили о серьезной экипировке. Спецназ? В таком случае спасителю придется туго. В коридоре заклацали затворы. Женя насчитала двадцать три щелчка. Очень много!
Женя отчаянно забарабанила в дверь, но теперь не призывая, а скорее упрашивая «принца» оставить затею и уйти! Кулакам стало больно, и Женя опустила руки. Шаги спецназовцев удалялись, а одновременно уходило и ощущение присутствия друга.
Женя сделала шаг назад и уставилась на дверь. Тоска навалилась с новой силой, но тут же вновь отступила. Сначала потому, что Женя изумилась результатам своей «молотьбы» - на толстом железе были видны отчетливые, а местами даже глубокие вмятины! Затем Женю удивило состояние кулаков - ни синяка, ни ссадины! И, наконец, впасть в уныние не позволило новое подспудное чувство - приближение врага!
Нарастающее чувство было уже не злостью, на грани гнева, а гневом в чистом виде. Женя даже невольно оскалилась, будто бы готовясь, в крайнем случае, загрызть врага, а на затылке у нее шевельнулись волоски. Это было дико и страшно даже для самой Жени, но побороть инстинкт она не могла. Он был сильнее любого влечения или страсти. В голове стало не то чтобы мутно, Женя отлично понимала, что ведет себя ненормально, но что она могла поделать?
Женя приняла боевую стойку (не ведомую ни одному мастеру восточных единоборств, зато с рождения известную любому хищнику) и приготовилась броситься на противника, едва он откроет дверь.
«Ну, точно - превращаюсь в зверя! Узнать бы, кто меня укусил! Может, Кощей виноват? Он был еще тем животным. Хотя, нет, все эти странности начались до того. Наверное, мать права, это наследственное. Просто пришло время сойти с ума, вот и двигаюсь по фазе…»
Враг приближался медленно, гораздо медленнее, чем человек, идущий по лестнице, и это немного сбивало с толку. А что, если это действительно иллюзия? Игра больного воображения?
«Но ведь друг прорывался, и это не было игрой! Почему же враг - игра? А быть может, так я реагирую на крушение надежд?»
Гнев начал уходить, и Женя занервничала. Нет, все-таки дело было не в обманутых ожиданиях. Враг существовал и был уже где-то очень близко.
«Надо взять себя в руки! Ну и пусть тот, кто войдет в эту дверь, теоретически будет врагом. Что он, сразу начнет душить полотенцем? Зачем так сразу на него кидаться? Мало ли в мире врагов. Если все будут друг друга грызть, что получится?»
Женя немного расслабилась, села на ковер и закрыла глаза. Этому ее тоже никто не учил, но ровно через минуту девушка выровняла дыхание и погрузилась в легкий транс.
Десятиминутная медитация оказалась на удивление эффективной. Гнев ушел, в душе воцарилось спокойствие, а мысли стали ясными, как хрусталь.
Когда дверь наконец открылась и в комнату вошли пятеро мужчин, Женя была уже в полном порядке. Она по-прежнему чуяла врага, знала, что это один из стоящих перед ней людей, но почти не жаждала его крови. Так, самую малость.
Женя медленно поднялась и обвела спокойным взглядом делегацию. Пожалуй, одного можно было сразу исключить из списка подозреваемых, даже двоих. Оставались трое, один из которых - враг.
Затаившийся гнев дал знать о себе, неприятно кольнув изнутри. Женя стиснула зубы. Мужчины молчали, внимательно разглядывая пленницу и словно бы ожидая что первой нарушит тишину именно она. Женя не поддалась на провокацию и тоже продолжала хранить молчание.
Чем могла закончиться эта игра в молчанку - неизвестно. На самом деле она закончилась довольно неожиданно. Кто проронил безобидное: «Привет», Женя не поняла. Кто-то из пятерых. Кто-то из пятерых, и этот кто-то был тем самым врагом. Звук его голоса мгновенно похерил все результаты медитации, сорвав «направленным взрывом» крышку с ящика Пандоры и выпустив на волю упрятанный туда гнев.
Женя мгновенно потеряла самоконтроль и кинулась на «гостей» с кулаками. Кто из них враг, она так и не вычислила, но теперь ей было не важно. Порвать всех, и точка!
Осуществить замысел ей помешало одно весомое обстоятельство: встречный удар огромным кулачищем прямо в лоб. Причем вовсе не от одного из тех, кто попадал под подозрение. В глазах резко потемнело, и Женя мешком рухнула на пол.
***
Бывало, конечно, всякое, и взрывы перед входом, и другие неприятности, но такого безобразия в здании на Лубянке Джонатану не доводилось видеть даже в тридцать седьмом. Офицеры и служащие толпились на улице, спецназ планомерно «зачищал» кабинеты и коридоры, а у самых важных помещений стояли усиленные посты. Препятствовать разведчику никто не стал, но и внятных комментариев Джонатан не дождался, всем было не до того. Оставалась одна надежда - на майора Федотова. Найти его было почти нереально, но Джонатану повезло, майор сам нашел разведчика.
- Привет! - Федотов вынырнул из какого-то кабинета и махнул Джонатану рукой. - Я так и знал, что ты приедешь.
- Что тут стряслось? - Джонатан пожал ему руку.
- Диверсия, - Федотов ответил спокойно, как на вопрос о погоде: «всего лишь дождь».
- Дела-а, - разведчик оглянулся. - Серьезная группа прорвалась?
- Вот об этом я и хотел поговорить, - майор взял «полковника» под локоток и отвел в сторонку. - Похоже на твою тему. Поможешь разобраться?
- Почему ты решил, что это моя тема?
- Сам посуди: кто-то пытался с боем проникнуть в наши «закрома», но видеокамеры ничего не зафиксировали. Не потому, что диверсанты их вырубили, просто не зафиксировали, и все. Наших засняли, а противника - нет. Представь, как это выглядело: народ мечется, натыкается на что-то невидимое и, получив по первое число, улетает метра на три. И так на всех этажах по ходу движения. Насколько я понимаю, убийцы-невидимки - это как раз твой профиль?
- Интересное кино, - Джонатан хмыкнул. - Профиль мой. Только хотелось бы уточнить, «по ходу движения», с какой целью происходила эта раздача слонов?
- Ну… там, камера есть, повышенной комфортности, знаешь, наверное?
- Знаю, - Джонатан прищурился. - И кто в ней сидит?
- Это не важно, - взгляд Федотова забегал.
- Это важно, - строго сказал Джонатан. - Если, конечно, хочешь, чтобы я тебе помог.
- Девка там сидит. Та самая, которую олигархи искали. Которую твой маньяк порезал. Ну, подруга сыщика.
- Ее бритоголовые попортили, а не маньяк, - возразил Джонатан.
- Ну, пусть так.
- Одна сидит? - стараясь не выдать своей осведомленности, спросил разведчик.
- А с кем ей сидеть?
- Ну, не знаю. Ходят слухи, что через час после того, как ее похитили из клиники, исчез ее брат. Тоже бесследно, только прямо из квартиры.
- Что за люди! - майор вздохнул. - Никакого понятия о секретности. Да, было дело. Но это не мы! Мы их в деревне нашли, утром. Сыщика запеленговали. Он их туда отвез, а сам в город подался.
- Так значит, в камере девица не одна? - надавил Джонатан.
- В том-то и дело, что одна, - Федотов потер руки, будто они замерзли. - Такая накладка получилась… мы, когда их выследили, накрыли, девицу-то взяли, а брат успел смыться.
- Умалишенный? - невольно подражая интонациям мастера, «удивился» Джонатан.
- Вот именно, умалишенный. Двоим ребятам так в дыню зарядил, до сих пор не очухались. Потом в окно и ходу! Мы его полдня искали, все окрестности обшарили - как в воду канул.
- Еще интереснее, - получив из первых уст подтверждение разведданных, Джонатан задумался и принялся по привычке потирать подбородок. - А теперь, значит, тут диверсия произошла. Очень интересно. Кроме лопнувших «дынь», много травм?
- Немало. И ноги есть сломанные, и руки. Огнестрельных только два, зато наповал. Это сразу случилось, после взрыва. Только двери с петель - дежурным и прилетело. А дальше рукопашная с тенью началась.
- С тенью?
- Кое-кто из ребят вроде бы видел что-то, но в рапорте излагать не рискнут. То ли тень какая-то, то ли облако непонятное, то ли…
- Серое пятно, - добавил Джонатан.
- Да, серое пятно, - Федотов заинтересованно взглянул на разведчика. - Знакомо?
- Версия, - уклончиво ответил Джонатан. - А по материальной части серьезно набедокурил диверсант-невидимка? Кроме входных дверей.
- Нет, разве что по мелочи, в процессе, так сказать. Несколько лампочек, пара замков… думаю, они не знали точно, где искать, вот и пытались сориентироваться на месте.
- Не они, - уточнил Джонатан. - Он. Один.
- Значит, все-таки твой клиент?
- Мой. Только не спрашивай, кто, - Джонатан на какое-то время снова задумался, а потом решительно заявил: - Мне нужно увидеть девицу.
- Вообще-то… - майор замялся.
- Федотов! - разведчик строго посмотрел на майора.
- Идем, - тот кивнул. - Только говорить в моем присутствии!
- Ладно, ладно, - Джонатан легко подтолкнул майора, - не возражаю. Можешь еще кого-нибудь прихватить. Для страховки.
- Для страховки? - удивился майор. - Ты серьезно?
- Серьезнее некуда.
По пути к «закромам», Федотов умудрился отловить еще троих ребят из своей команды, поэтому в прихожей «номера» пришлось размещаться в две линии. Сначала вошли Джонатан и Федотов, за ними остальные.
Женя была в полном порядке, но почему-то сидела в позе лотоса напротив двери, и этот факт Джонатана немного насторожил. Но еще больше его насторожил ее взгляд: слишком спокойный и даже равнодушный, устремленный куда-то «внутрь себя».
Прошло минуты две, прежде чем Женя медленно поднялась и посмотрела наконец на делегацию. Было похоже, что она не намерена начинать разговор. В общем-то, это было логично. Не она же приперлась «в гости».
Игра в молчанку закончилась довольно неожиданно. Стоило Джонатану проронить безобидное словечко «привет», и в глазах у Жени вспыхнул дьявольский огонь. Бедняга Федотов, увидев этот отблеск, даже испуганно отпрянул.
Женя сжала кулачки и с утробным рыком бросилась прямиком на Джонатана.
Разведчик был готов к такому повороту и потому отреагировал мгновенно. Встречный удар в лоб остудил воинственный пыл девицы, погрузив ее на минуту в глубокий нокаут.
- Да, мне говорили, что ты умеешь обращаться с дамами, - выдохнув с облегчением, сказал Федотов. - Что это было?
- Посиди полдня в одиночке - узнаешь, что это было, - Джонатан размял кулак. - Обиделась, вот и вспылила.
- Э-э, нет, коллега, - майор погрозил пальцем. - Она не вспылила, тут аффектом дело пахнет. Глаза ее видел? В них же адское пламя отсвечивало, не меньше.
- Красиво излагаешь, майор, - Джонатан иронично взглянул на Федотова. - Про дыни, про пламя. Только я ничего такого не заметил.
Федотов хмуро покосился на разведчика и жестом приказал конвою покинуть помещение.
- Слушай, человече, - закрыв за офицерами дверь, негромко произнес майор. - Ты из меня фраера не лепи, ладно? Твой невидимка за ней приходил, верно? Получается, девица нужна и твоему клиенту, и моему. Поделить надвое ее мы не сможем: пилить опасно, клонировать долго. Значит, нам придется как-то договариваться насчет «любви втроем».
- Ну и наклонности у тебя, - Джонатан усмехнулся. - Нет, Федотов, не получится у нас «шведской семьи». Будем «танцевать даму» по очереди. Пока она здесь, она твоя.
- А потом? Ты намерен ее забрать?
- Думаю, так и получится. Ты же видишь, здесь ей оставаться опасно. Вот это все, - Джонатан указал большим пальцем за плечо, - была только разведка боем. Невидимка обязательно вернется, и тогда… крови будет море, не то что сейчас.
- Нет, не надо крови, я больше не буду, простите, - прошептала, садясь на полу, Женя. - Это затмение было… ошибка.
Она потерла лоб и поморщилась.
- И ты меня прости, - Джонатан помог ей перебраться на койку и усесться спиной к стене. - Затылком к стенке прижмись, полегчает.
- Прохладненькая, - Женя прижалась и на секунду закрыла глаза.
- Майор, будь другом, намочи полотенце, компресс сделаем, - Джонатан указал взглядом на ванную.
- Я в норме, спасибо, - прошептала девушка. - Не знаю, что на меня нашло. Как загремело внизу, я будто с ума сошла. Еще этот запах… У меня внутри просто закипело. А когда его солдаты прогнали, мне совсем плохо стало. Так разозлилась!
- Его? - Джонатан насторожился. - О ком ты говоришь?
- Его, - Женя недоверчиво взглянула на разведчика. - Вы же понимаете, о ком я.
- О ком?
- Я не знаю, кто это, только он хотел меня отсюда вытащить. Я это чувствовала.
Из ванной вышел Федотов, и Джонатан придержал следующий вопрос. О некоторых вещах майор не должен догадаться ни в коем случае.
- Чувствовала? - протягивая Жене мокрое полотенце, переспросил Федотов.
- Женская интуиция, - пояснил Джонатан.
- Неужели? - Майор присел на корточки и посмотрел Жене в глаза. - А откуда вы узнали, что он был один?
- Я не знала, - Женя спокойно выдержала его изучающий взгляд. - Просто решила для себя, что это он… тот, кто меня спасет.
- Вы, между прочим, не тонете, чтобы вас спасать, - заметил майор.
- «Между прочим», я ничего не сделала, чтобы сажать меня за решетку! - с вызовом парировала Женя.
- Ну, это мы еще выясним, - поднимаясь, пообещал майор. - Коллега, кажется, у вас были вопросы к барышне?
Вопросов у Джонатана было много, но слышать ответы на них полагалось только членам Цеха. Да и то не всем. Слишком уж неоднозначные и противоречащие многим фундаментальным законам напрашивались выводы из всего, что случилось в Конторе. В то же время выводы эти были почти бесспорными. То, что описывала Женя, вовсе не было приступом «женской интуиции». Эта хрупкая девушка толковала совсем о других вещах. О вещах, крайне опасных и для Цеха, и для общества в целом.
«Осталось понять лишь одно. Кто приходил сюда за этой барышней? Ее брат? Версия скользкая, но в свете последних событий разумная. Впрочем, есть и еще одна… сыщик!»
Джонатан нащупал в кармане телефон. Вторую возникшую вот прямо сейчас версию было легко «прокачать», не сходя с места. Если она отпадет, останется только первая, и это будет означать, что личность Хамелеона установлена. Останется его поймать.
Джонатан жестом попросил у Федотова короткой паузы и набрал номер Туманова. Сыщик ответил почти сразу, после второго гудка.
- Витек, ты где?
- Я… тут… в гостях.
Судя по голосу, Виктор был не один и вовсе не отсиживался на «явочной квартирке». Джонатан замер в напряженном ожидании момента истины.
- Пригласите полковника к нам, - вдруг предложил знакомый «голос за кадром». - Это ведь он звонит? Калинин Павел Дмитриевич?
- Да, - Виктор был явно удивлен. - А как вы…
- У кого в гостях, Витек? - уточнил разведчик, в принципе, уже и так зная ответ. - С кем ты там беседуешь?
- Приезжай, увидишь, - голос Туманова отдалился, наверное, он прикрыл микрофон пальцем. - А как мне объяснить, с кем я беседую?
- Он знает, - собеседник Туманова чуть-чуть повысил голос.
- Понял, слышу, - дальше играть в «испорченный телефон» не имело смысла. - Жди меня, Витек. И, главное, не делай резких движений.
- Паша, это не моя идея! - негромко предупредил Туманов.
- Знаю, что не твоя, - Джонатан говорил спокойно. - Все нормально, Витя, не переживай. Я в эти высокие сферы вхожу и выхожу безболезненно. «Сфера» твоего собеседника - не исключение. Через пятнадцать минут буду.
- Вы с Витей говорили? - оживилась Женя. - Как он?
- В порядке, - разведчик сунул трубку в карман и строго посмотрел на Федотова. - Береги ее, майор, как зеницу ока. И если желаешь спросить о чем-нибудь, спрашивай прямо сейчас. Я сегодня еще вернусь и, скорее всего - за ней.
- Насчет «высоких сфер»… - Федотов пристально взглянул на разведчика. - Что ты имел в виду? Случайно не фирму Островского?
- Нет, майор, - Джонатан встал. - Выше.
***
- Итак, Виктор Алексеевич, давайте знакомиться. Я мастер Цеха Дмитрий Федорович Чесноков. Вам следует обращаться ко мне просто - мастер.
Туманов попытался устроиться поудобнее на дубовом «троне» с высокой толстой спинкой и удивленно взглянул на Чеснокова.
- Следует? Очень интересно. Учту, конечно, но все равно интересно. А позвольте полюбопытствовать, вы какого цеха мастер, литейного или слесарного?
- В тонкости вы вникнете по ходу беседы, господин Туманов, - мастер смерил его холодным взглядом. - Постепенно.
- Годится, - Виктор ответил ему таким же взглядом.
Мастер выдержал театральную паузу и принялся излагать. Именно так, не говорить, как все нормальные люди, а излагать: неспешно и поначалу, казалось, отвлеченно.
- Что наша жизнь, господин Туманов? Цепь событий, которые при совпадении деталей образуют более-менее прочные сюжеты. Что легло в основу нынешнего спектакля? Роковая случайность, стечение обстоятельств. Как Островский умудрился наткнуться на вашу знакомую? Кажется, ее зовут Женя? Он проверял в Битцевском лесопарке версию с маньяком, поскольку ему и Мартову было поручено искать одного неуловимого убийцу, который давно портит жизнь людям из нашего Цеха. Искал одно, а наткнулся на другое. На нечто более важное для всех нас. Разве не роковая случайность? Удачная, но все-таки роковая, или, если угодно, - знаковая.
Сыщик поднял руки.
- Постойте, мастер. Я ничего не понимаю. Что за случайность? О чем вы толкуете? Девушка тут при чем? Вы думали, что маньяк - это какой-то киллер, нанятый неизвестным конкурентом, чтобы изводить ваших людей, да? Вы устроили масштабную облаву, покрошили под горячую руку кучу народа и теперь пытаетесь объяснить свои промахи стечением обстоятельств? Хотите свалить все на Женю? Если бы она не крутилась под ногами, все прошло бы тихо и незаметно? Вам самому не смешно?
- Нет, господин Туманов, не смешно, - Чесноков, не отрывая взгляд от лица Виктора, медленно покачал головой. - Когда Островский понял, кто ваша подружка по происхождению, ему пришлось внести в поисковую операцию серьезные коррективы.
- Женя принцесса крови? - Туманов хмыкнул. - Или Женя и Островский родня?
- Ни в каком колене! - мастер поднял указательный палец и снова взял паузу. - Не ро-дня! Ни в ка-ком! Понимаете, что это значит?
- Нет, не понимаю. Хотя… это, наверное, большая редкость. Если копнуть веков на тридцать-сорок назад, скорее всего, получится, что мы все немного братья и сестры.
- Ага, вы уловили суть?
- Смутно. А почему вы разоткровенничались? Почему так сразу прониклись ко мне доверием?
- Я знаю, кто вы, вот и все.
- Выходит, вы знаете больше меня. И кто же я, по-вашему?
- Скоро и вы это узнаете. Терпение.
- Хорошо, - Туманов собрался с мыслями. - Вернемся к девице. Кроме того, что она абсолютно никто Островскому, в чем еще ее уникальность?
- Разве этого мало? Она и ее брат - это все, кто остался.
- Еще мать, - уточнил сыщик. - Они остались от кого, от малой народности или жителей какой-то местности?
- Матери больше нет, перебрала технического спирта в гараже с дружком, - спокойно, как о незначительном факте, поведал мастер. - И внебрачный сынок Жениного папаши тоже недавно отправился в лучший мир. Почил с пулей в сердце, пережив погибшего под трамваем отца всего-то на сутки. Не слышали о таком происшествии на МКАД?
- Нет, - Туманов постарался скрыть удивление. - Сынок ее папаши? Через сутки? А кто был ее отец?
- Вы еще не догадались?
- Под трамваем? Уж не… Странный ли?
- Да, Александр Храмовников.
- А внебрачный сынок это… Кощей?!
- Он самый.
- Вот ведь, «понимаешь, загогулина», - Туманов потер виски. - Жаль. И отца, и мамашу. Да и байстрюка жаль, хотя скотина был изрядная. Значит, теперь их только двое - Женя и ее брат. Понятно… то есть… все равно ничего не понятно! От какой народности остались эти двое? Последние из могикан?
- Вы сами знаете. По крайней мере - догадываетесь.
- Догадываюсь, что вы сильно их боитесь. Настолько сильно, что готовы устроить любую гадость: от охоты с помощью всех имеющихся в городе наемников до облавы с помощью подконтрольных вам бандитов и ментов, лишь бы найти и убить. - Туманова начинал бесить этот надменный взгляд и холодный тон мастера. Кем он себя мнит? Хозяином мира? Виктор постарался взять себя в руки. - Почему вы их так боитесь? Ответ связан с тем, что девица сумела оказать достойное сопротивление Островскому?
- Связан, вы правы. Ведь или она, или ее отец и братья сумели убить больше десятка наших людей, что почти невозможно, поскольку…
- Стоп! - Туманова будто ударило током. - Если вы закончите фразу, я влип. Так?
- Вы уже влипли, Виктор Алексеевич, - Чесноков снисходительно усмехнулся и махнул рукой. - И гораздо глубже, чем думаете.
- Это… - сыщик с трудом подобрал слова. - Это относится к тому, чего я о себе не знаю?
- Да, господин Туманов, и я намерен открыть вам глаза, - мастер придал лицу оттенок торжественности. - Вы - один из нас. Мы не тревожили вас, поскольку всегда полезно иметь «горячий резерв», особенно на войне, но пришло ваше время, и вот вы здесь. Вы человек Цеха, нравится вам это или нет. Вы наш боец, мобилизованный по законам военного времени.
- Идет война? - Туманов был ошарашен и соображал с трудом. - Какая еще война? В стране почти спокойно, даже на юге чаще семи раз в неделю не стреляют. О чем вы?!
- Тайная война. Невидимая и широкой общественности неизвестная.
- Между добром и злом? - Виктор растерянно усмехнулся.
- Не совсем, - мастер был предельно серьезен. - Вы напрасно иронизируете, господин Туманов. Добро и Зло тут ни при чем, наша с вами Реальность мыслит другими категориями, а уж Вечность и подавно. Но одно вам следует понять сразу - выживем или мы, или враги. Не буду убеждать вас, что мы хорошие, а наши враги плохие. У обеих сторон всего поровну. Но это не имеет значения. Гораздо важнее то, что проигравшие исчезнут, как вид.
- Как вид? - за спиной послышались шаги, и одновременно с продолжением своей возмущенной реплики Виктор обернулся. - Да какой, черт возьми, вид?!
- А вот и я! - пробасил с порога Павел. - Привет, Витек! Мое почтение, мастер. О чем дискуссия?
Туманов поморщился и неопределенно помахал рукой: «Обо всем сразу». Мастер тоже не ответил на вопрос, он лишь жестом предложил гостю сесть за стол. Когда Павел освободил дверной проем, выяснилось, что пришел он в сопровождении Островского. Просто Всеволода Семеновича заслоняла широкая спина полковника. Логично было предположить, что вернется и Мартов, но его в эскорте у Павла не оказалось. Видимо, Мартову «дискуссия» не казалась интересной, или он занялся какими-нибудь неотложными адвокатскими делами.
Калинин и Островский уселись за круглый стол справа и слева от Виктора и с интересом уставились на мастера. Туманов вернулся в исходную позицию - лицом к лицу с Чесноковым - и обмер. Мастер держал в руке древний, но внушительный «кольт» калибра этак сорок пятого. И направлено это чудо-оружие было точно в сердце несговорчивому гостю.
- Это аргумент, согласен, но зачем же так сразу? - дрогнувшим голосом произнес Туманов. - Давайте поговорим еще, я постараюсь понять.
Он покосился на Павла. Гигант сохранял невозмутимое выражение лица, будто не происходило ничего криминального. Островский смотрел на Виктора тоже почти равнодушно, разве что с каким-то скрытым интересом, будто пытался угадать: выстрел размажет сыщика по стенке или, проломив ее, вынесет Туманова в соседнюю комнату?
- Нельзя передать словами незнакомый вкус, музыкой - цвет или нарисовать Вечность, - мастер взвел курок. - Вам придется попробовать, увидеть и понять все самостоятельно.
- Я не готов к таким…
Фразу Туманова оборвал громкий хлопок выстрела. Пуля ударила в грудь и повалила Виктора на пол вместе с дубовым троном. Перед глазами сыщика на секунду будто бы вспыхнули тысячи мощных софитов, которые затем погасли, но не сразу, а медленно, как театральные люстры.
«Весь мир - театр», - почему-то вспомнилось напоследок. - «Спектакль окончен»…
…«- Судьба часто что-то дает человеку - талант или удачу, но редко делает это безвозмездно. И дело не в ее прижимистости. Природа не терпит пустоты ни в чем, даже в таких тонких материях, как подарки судьбы. Если что-то дано, чем-то за это надо платить. Иногда получается, что платить приходится не сразу, отсрочка позволяет подготовиться к расчету, и накопленные дивиденды с лихвой покрывают выплаты по долгу. Иногда судьба требует возвращения долгов раньше, чем человек успевает реализовать подаренный талант или приумножить удачу, тогда он остается ни с чем либо вообще платит жизнью. Но чаще все происходит вовремя, и мы заранее знаем, когда нам придется расплачиваться, только не всегда находим мужество в этом себе признаться.
Как и временные рамки, форма подарка судьбы тоже может колебаться от умения шевелить ушами до таланта править миром и от найденного в грязи червонца - чтобы вы не умерли с голоду, до удачной идеи, которая принесет миллиардные прибыли.
И снова - не забывайте, что получили вы это не просто так!
Вы можете стать крупным бизнесменом и обеспечить рабочими местами тысячи людей, а можете стать тем, кто заморит миллионы людей голодом. Вам может быть уготовано создать великий шедевр искусства или просто вырыть яму: в нужном месте и в нужное время. Что ж, такова ваша доля в этом предприятии!
И не пытайтесь заранее угадать, что вы можете предложить провидению в обмен на его благосклонность. Не пытайтесь купить себе билет в рай. Платит и заказывает музыку только судьба. Вы пляшете и поете. Наоборот не бывает.
И последнее. У каждого своя сверхзадача в этом мире, но только тот, кто выполнит ее правильно и в срок, может рассчитывать на получение нового задания. То есть, на то, что в его новой жизни по-прежнему будет смысл».
«- Смысл сверхзадачи? Что это за бред? Подарок судьбы… а если я откажусь? Если увижу цель, но найду мужество признаться себе, что не потяну, что тогда? Судьба накажет, не отходя от кассы?»
«- Никто не волен отказываться. Это выше человеческих возможностей. Мы способны лишь выполнять предназначение. Те, у кого это получается, идут дальше, остальные уступают место новым претендентам, чаще всего даже не подозревая, что наказаны за свою внутреннюю слепоту и небрежность в выполнении миссии, данной им Провидением. Так что, можно только умереть, а отказаться невозможно, как нельзя полностью отказаться от воды и пищи».
«- Но ведь нельзя наказывать за то, чего человек не осознает. Это все равно что бить младенца за то, что он плачет! Это несправедливо!»
«- Да, младенец не способен понять, за что его наказывают. Кстати, он тоже может погибнуть, но это не будет расплатой за невыполненное предначертание. Это будет кара его родителям. В отличие от ребенка взрослые обязаны не только смотреть, но и видеть. Не только идти, но и стремиться. Не только брать, но и давать. Человек не имеет будущего, если не задумывается над тем, что происходит вокруг, или задумывается, но ничего не делает. Чем глубже прячешь голову в песок, тем вернее ее потеряешь».
«- Пропагандируешь активную жизненную позицию? Понятно. Агитация спорная, но может сработать. Все зависит от истинных целей агитатора. С кем я говорю?!»
«- Ни с кем. Это твои собственные мысли. Ты осознал, что на самом деле обладаешь бульшим количеством скрытых талантов, чем тебе казалось раньше, поэтому и родились эти мысли. Признайся, ведь ты подозревал об этом и подспудно искал ответ на этот вопрос».
«- Какой вопрос, что еще за «это»? Ничего я не искал!»
«- Ты искал ответ на вопрос, в чем твое предназначение, ты чувствовал, что оно у тебя есть, но никак не мог понять, в чем же его суть. Вот ты его и нашел».
«- Нашел? И в чем мое предназначение? Я и теперь не понимаю!»
«- Открой глаза. Сейчас ты все поймешь».
Перед внутренним взором зажглись ослепительно белые софиты, но, чтобы избавиться от их света, хотелось не зажмуриться, а, наоборот, распахнуть глаза насколько это возможно.
Туманов так и сделал. Он открыл глаза и резко сел на полу. Руки были прижаты к груди, а по пальцам стекали капли крови. Виктор вдруг вспомнил, что произошло, и похолодел. Его даже замутило от таких воспоминаний. Он осторожно отнял руки от груди и заглянул под сложенные ладони. В рубашке зияла аккуратная дырочка, вокруг которой потихоньку подсыхала кровь. Виктор расстегнул пару пуговиц. На груди тоже была кровь, но откуда она взялась, достоверно сказать было нельзя. Никакой раны в проекции дырочки не оказалось.
«Группа крови на рукаве… пожелай мне удачи в бою…» - сыщик вытер пальцы о рубашку. - Это, что ли, и есть удача?»
Туманов сделал глубокий вдох, затем выдох, потер «больное» место и снова глубоко вдохнул. Дышалось прекрасно. Никаких неприятных ощущений. Ни раны, ни боли, ни смерти. Вот такое вот странное решение непонятной «сверхзадачи».
Туманов осмотрелся по сторонам. За столом по-прежнему сидели три субъекта, кстати сказать, вполне довольных жизнью и без выполнения всяких там сверхзадач. Павел и Островский беседовали, распивая подаренный судьбой коньяк и банально закусывая его лимоном, а мастер Чесноков цедил кофе. Со стороны они выглядели как трое участников ток-шоу, увлеченно рассуждающих на тему, какие же нынче времена. На безвременно (вопреки теме) ожившего гостя студии никто не смотрел, но Виктор чувствовал, что делают это они специально.
Туманов с трудом поднялся с пола, кое-как вскарабкался на свободный стул - все тот же деревянный «трон», поставленный кем-то на свое место, - и вопросительно уставился на Чеснокова.
Мастер подвинул пистолет по столу Островскому и кивнул Павлу, призывая снова разлить коньяк по рюмкам. Полковник бросил загадочный взгляд на Туманова и разлил, игнорируя требования этикета, по полной. Чесноков почти повторил свое движение, но теперь подвинув Виктору рюмку.
- За боевое крещение, господин Туманов.
- Это… глупая шутка?! - сыщик снова невольно потер грудь, хотя необходимости в этом не было, в месте несуществующего ранения даже не зудело.
- Пуля в спинке, - спокойно сказал мастер. - Я недаром усадил вас на этот дубовый трон. Позади дорогущий телевизор, не хотелось портить.
Ухмыляющийся Паша проследил, как совершенно растерянный Виктор одним глотком, без тоста или приглашения составить ему компанию, выпивает свою порцию, и налил еще. Островский и мастер Чесноков пригубили коньяк чисто символически. Сейчас им было не до дегустации. Оба с неподдельным интересом смотрели на Виктора. Что видели - вопрос, но смотрели во все глаза, как на бесценную картину.
Туманов молча «махнул» еще рюмку, зажевал лимоном и только после этого сумел, наконец, задать вопрос:
- Так я жив или нет?
- Живее всех живых, - хмыкнул Павел. - Будь ты трупом, кто бы стал на тебя коньяк переводить?
- Я не тебя спросил, большой брат, - отмахнулся Виктор и уставился на мастера. - Вы мне скажите.
- Вы живы, - Чесноков снисходительно покивал, ободряюще похлопал Виктора по запястью, затем достал кисет и принялся набивать трубку. Расширять пояснения он, похоже, не собирался.
- Потому, что вы один из нас, - вместо мастера пояснил Островский.
- Неужели? - Туманов усмехнулся. - Разрешите вопрос, чтоб окончательно врубиться, а вы кто?
- Мы бессмертные, - серьезно, но спокойно и без пафоса ответил Островский. - Самоназвание - Вечные.
- Вампиры, что ли?
- Виктор! - бригадир поморщился. - «Тьфу на вас».
- Нет, ну а как еще это понимать? - Виктор пожал плечами. - Я поверю, вы не беспокойтесь. Я много непонятной хрени повидал. Или, может, вы оборотни?
- «Тьфу на вас еще раз». - Островский допил коньяк, будто демонстрируя, что предпочитает кое-что покрепче крови. - Вампиры, оборотни… это сказки, Виктор Алексеевич. Но придумали их с умыслом, и сами понимаете, кто.
- Не понимаю. Кто?
- Наши враги.
- А поточнее?
- Женечка твоя и ее родичи, - встрял Павел. - Что тут непонятного?
- Да ну?! - Виктор после всех пережитых волнений быстро опьянел. - Это значит, двое чокнутых, один просто безмозглый и девчонка-троечница? Верю, такие сказок насочиняют сто томов! А как эти персонажи физически сильны и опасны, даже говорить нечего. Мастер мне уже объяснил. Сколько они народу ухлопали? Десять человек, двадцать?
- Витя, чего ты разошелся? - удивился Павел.
- Чего? А ты не понимаешь, да? Врагов нашли! Малолетку с тремя инвалидами! Толпа здоровых мужиков против детского сада и психбольницы. Достойный противник.
- Виктор, вы просто пока не в курсе, - попытался вставить Островский, но сыщик продолжил «грузить» стушевавшихся собеседников, с каждой секундой усиливая свой «недипломатичный» натиск.
- Не в курсе? Ну да, конечно, я же быдло, халдей, босяк, в ваших кругах не вращаюсь, откуда мне знать все нюансы?! Откуда мне вообще что-либо знать о вас и ваших «врагах»? Это же строжайшая тайна секретного общества… этой… «фабрики звезд», да? А-а, нет, звездного Цеха, верно? Меня до его секретов так вот сразу допускать нельзя. Сначала надо убить для профилактики! Сопли утереть! Хотя какие сопли у бессмертных? Кстати, братья мои вечные, а если вы… мы бессмертные, почему болеем? Особенно с похмелья? И стареем почему?
- У каждого свой возраст Оптимума, - раскурив трубку, снова вступил в беседу Чесноков. Похоже, мастера не впечатлил «натиск» сыщика. Он оставался невозмутимым, как языческое изваяние. - По его достижении все эти неудобства прекращаются.
- А если он в девяносто наступит?
- Не повезет, - мастер обозначил намек на улыбку. - Не бойтесь, Виктор, позже пятидесяти еще никто не достигал Оптимума.
- А как понять, когда наступит Оптимум? Он сам по себе наступает или как в кино - когда впервые «умрешь»?
- Зачем объяснять то, что вы уже и так поняли? - Чесноков пожал плечами. - Вы теперь всегда будете выглядеть сорокалетним мужчиной хоть куда, по человеческим меркам даже очень свежим для такого возраста, а внутри - юнцом. И, поверьте, это лучше, чем «созреть» в двадцать и маяться сотни лет оттого, что тебя не воспринимают всерьез обычные люди.
- И все-таки, этим «лучше» я обязан вашей пуле или судьбе?
- Ваш час пробил, когда вы заподозрили, что у истории с бомжем-спасателем имеется второе дно. В вас проснулся инстинкт бессмертного, учуявшего врага. Один из нас, весьма неплохой поэт, назвал это инстинктом гнева.
- Постойте, а враги тоже бессмертны?
- Нет, и в этом их главная проблема. Все, что у них с нами общего, - инстинкт гнева и Оптимум. Они тоже не с рождения умеют чувствовать приближение Вечных и пользоваться прочими талантами. Только, в отличие от нас, они созревают не к сорока, а к совершеннолетию. Это и понятно, у них не так велик запас отпущенного природой времени. Они живут долго, лет по семьсот-девятьсот, но у них простая человеческая психика, которая устает к пятой сотне даже у самых психологически устойчивых. Мы называем это моральной старостью. Поэтому последние двести-триста лет жизни они практически неопасны. Яркий пример - субъект, прятавшийся в лесу от самого себя.
- Странный? В смысле - Храмовников? Думаете, он действительно сдвинулся?
- Думаю, да, - мастер убежденно кивнул. - Судя по воспоминаниям людей из зарубежных филиалов Цеха, он был хорошим бойцом и неглупым человеком. Триста лет назад он весьма успешно действовал в Англии и ее колониях, затем его след обнаружился в Испании, а в прошлом веке он навел страху на общину Вечных во Франции, но к шестому столетию жизни его обычный человеческий разум элементарно устал. Вот почему ваш подопечный и ушел на покой.
- Предварительно выпустив на вольную охоту троих зверенышей, - добавил Паша. - Хорошо, что ему не удалось найти супружницу своей породы, «странный папа Карло» настрогал полукровок. А то было бы тут «дело под Полтавой».
- А убил его собственный сынок, случайно толкнув под трамвай? - Туманов обвел вечных недоверчивым взглядом. - Невероятное совпадение. А уж сколько трагизма! Хоть мыльную оперу снимай.
- Да, Виктор Алексеевич, редкая ситуация. Его действительно убил сын, но не случайно и не тот, о котором вы подумали. Зачем он это сделал - неизвестно. И почему Храмовников не применил обычную для врага маскировку, мы тоже никогда не узнаем.
- Может, хотел умереть? «Моральная старость» в крайней стадии. Устал от жизни?
- Все может быть. В любом случае, нам это было выгодно. И то, что вскоре не стало еще одного потенциального врага, нам тоже было выгодно. Внутренняя борьба врагов за лидерство помогла нам не только сузить круг поисков, но и сделать их эффективнее, теперь мы можем сосредоточить все силы на одном направлении.
- Думаете… это Женя?
- Мы думаем, это ее брат.
- Вот это да! Он же контуженный!
- Видимо, не настолько.
- Стоп, а если он и ее убьет? Она ведь тоже претендент.
- Пока нельзя точно сказать, как он поступит. Нам неясен его общий замысел. До сих пор он сестру оберегал. Что сделает дальше - большой вопрос. Но бесспорно одно: враг должен быть нейтрализован. Как и кем - не важно. Главное устранить угрозу Цеху.
- А получится?
- Они умирают проще нас, для этого не требуется особого оружия или персонального участия одного из Вечных. Надо только их найти. Собственно, поэтому наш Цех до сих пор существует. Кроме Хамелеонов - так мы называем врагов - нас не может убить никто, а их численность зависит от множества случайных факторов. Вот так и маневрируем из века в век. То они нас «проредят», то мы их.
- С вами… с нами понятно, но они-то почему до сих пор существуют как вид, если их легко убить?
- Легко убить, да трудно отыскать. Думаете, прозвище «Хамелеон» придумано для красоты? Нет, Виктор Алексеевич, достигнув полноценного Оптимума, они обретают способность растворяться в окружающем мире, действительно как хамелеоны. Ученые нашего Цеха бьются над разгадкой их таланта не первое столетие, но пока не нашли ни одной зацепки. Вот почему мы вынуждены идти на любые экстраординарные меры, если поблизости появляются Хамелеоны активного возраста. Если вражеская община становится слишком крупной, нам иногда даже приходится устраивать локальные войны, рассчитывая при этом, что Хамелеона элементарно накроет шальной бомбой.
Туманов удивленно вскинул брови. Мастер зафиксировал на лице ухмылку и словно бы приготовился изучать реакцию Виктора на это откровение. Будь сыщик трезвее, он сумел бы скрыть эмоции, но сейчас этого сделать не удалось. Он сжал кулаки и сверкнул уничтожающим взглядом. Чесноков, похоже, остался доволен. Он откинулся на спинку кресла и запыхтел трубкой. Новая пауза окончательно взбесила Виктора. Не окажись на пути стола и не сиди слева от него Павел…
Разрядить ситуацию взялся бригадир.
- Ну, это редко, - поспешил он успокоить сыщика. - Во-первых, размножаются Хамелеоны с трудом, а, во-вторых… надо же иногда и нам сливать дурную кровь. Законы природы мы уважаем. Чересчур стабильный состав общины - это тоже плохо.
- А сами что же?
- А сами «ничего же», - бригадир усмехнулся. - Махать саблями - если вы на это намекаете - не для нас. Хотя в старые времена возможностей пофехтовать было хоть отбавляй. Но мы всегда предпочитали добиваться своего головой, а не мечом. Да и смысла нет друг друга резать, разве что продемонстрировать силу.
- Витек, не тупи, - пробурчал Павел. - Даже я на твоем месте все давно бы понял. Сколько можно разжевывать?
- Пока не проглочу, - вновь отмахнулся от замечания полковника Туманов.
- Бессмертный не сумеет убить бессмертного, даже если захочет, - снизошел до объяснений мастер. - Вы же видите, Виктор Алексеевич, я только что прострелил вас насквозь в области сердца, но вы живы-здоровы. Однако убить нас все-таки реально, но это может сделать только истинный враг - Хамелеон, чистокровный или полукровка, дальше кровь разбавляется слишком сильно, и враг становится обычным человеком, разве что долгожителем. На сегодняшний день врагов осталось мало, особенно чистокровных, но они еще есть, и нам зачастую приходится сочинять очень сложные комбинации, чтобы вычислить врага. Чтобы мы не расслаблялись в поиске этих «санитаров леса», некоторые мастера Цеха и Смотрители не устают культивировать миф о том, что одному из Хамелеонов, может быть, удастся покончить с нами раз и навсегда. Скорее всего, это будет последний из них, и он тоже не оставит следа в генотипе человечества.
- Но от этого нам уже не станет легче, - негромко добавил Островский.
- Вроде смертника? - Туманов пьяно кивнул. - Известное дело. Обвяжется взрывчаткой, да и рванет ваш офис ко всем чертям. Как я понимаю, если это сделает Хамелеон, вам всем придется умереть по-настоящему, правильно?
- Да. И это станет катастрофой мирового масштаба, уж поверьте.
- Уж поверю, - Виктор хмыкнул. - Миру сорвет «вечную крышу». Значит, миром правят вовсе не тайные ложи, а вы?
- Нет, не мы. - Мастер раскурил угасающую трубку и исправился: - Вернее, если требуется, мы вмешиваемся в ход истории, но только в случае крайней необходимости. Обычно мы ни с кем не конкурируем. У нас другая сфера интересов. Ведь у нас больше жизненного опыта и шире взгляд на мир. Игры в бизнес и политику нам скучны. Построение империй любого рода при нашем масштабе жизни - это пустое занятие, поверьте. Нам достаточно иметь ровно столько, сколько нужно для комфортной жизни. Не больше. К тому же появление Вечного на публичной арене может навлечь беду на весь Цех. Хамелеоны не дремлют.
- Получается, они для вас вроде ограничителя? Тогда вы лукавите насчет скуки. Вам не скучно строить империи и править миром, вы элементарно трусите!
- Спорный вопрос, господин Туманов. Да, наши враги - это своего рода инструмент контроля. Матушки природы, эволюции или высших существ - вопрос следующий, но что инструмент, и довольно эффективный, это точно. Однако, скажите на милость, что нам помешает, придя к абсолютной власти, уничтожить их под корень?
- Матушка природа или высшие силы, - Виктор пожал плечами. - Выбирайте по вкусу.
- Ни то и ни другое. Ограничитель внутри нас, Виктор Алексеевич. Хамелеоны тут ни при чем. Табу на абсолютную власть формировалось веками и теперь сидит в нашем подсознании крепче анкерного болта.
- Более-менее понятно, - сказал Туманов, но, переведя осоловелый взгляд на Калинина, поспешно добавил: - Только я не понял, зачем тут Паша, кроме моральной поддержки новоиспеченного члена клуба бессмертных? Зачем вы меня «посвятили» в его присутствии? Ведь он теперь слишком много знает.
Чесноков вновь загадочно улыбнулся и выпустил пару-тройку густых колец дыма. С вишневым ароматом он явно переборщил, надо было добавить в табачную смесь побольше простых сортов. Может, и сам попроще бы стал, а то сама загадочность. Туманов перевел взгляд на Островского. Вот он оказался не таким, как думалось сыщику вначале. Нормальный мужик, без «звездных» замашек. Тоже с приколами, но в разумных пределах. Не пыжится, как языческий божок, и не пускает дым колечками. Человек, одним словом. Хоть и богатый.
Поскольку Чесноков не спешил с ответом, инициативу опять взял в свои руки его «богатый, но человечный» подчиненный.
- Он поможет нам вытащить девицу из подвалов госбезопасности и поймать на эту приманку ее брата, - пояснил бригадир.
- Откуда? - Туманов встревоженно обернулся к Павлу: - Что за дела, полковник?! Ты же обещал, что не выдашь ее! Почему она не в деревне у твоей Бабы- Яги, а на Лубянке?! За сколько ты ее продал, и меня заодно?!
- Стоять, гнедой! - Калинин поднял руку. - Никого я не продавал. Ты сам виноват. Надо было или вообще не ехать со мной, или оставаться в сельской местности и не высовываться. Зачем ты поперся в город автостопом?
- Я же… хотел выяснить…
- Не ты один. Думаешь, Федотову было трудно вычислить, из какого леса ты такой красивый вышел на шоссе? Он взял твою подружку через два часа после вашей встречи. И скажи спасибо, что первым ее нашел майор. Кое-кто… - Павел взглянул на мастера, - мог упаковать ее туда, откуда уже не вытащишь.
- А брат… куда делся? - Туманов остыл. - Почему приманка?
- Сбежал наш ветеран, - Павел хмыкнул. - Только его и видели. То есть, наоборот, не видели, поскольку Хамелеона в боевом режиме разглядеть невозможно. Вот нам и нужно теперь достать его сестрицу да посадить на место сыра в мышеловке.
- А кроме тебя этим заняться некому? Зачем тебе знать такие опасные тайны? Или… ты у Цеха на секретном довольствии?
- Отчего же на секретном? На обычном, как все. Я тут давно отираюсь, Витя, очень давно, - Павел коротко откашлялся. - Только в этой стране лет семьсот прожил. Все тайны изучил вдоль и поперек.
Он виновато усмехнулся и развел руками.
- И ты, Брут? - Туманов вздохнул и налил себе еще коньяка.
- Джонатан.
- Очень приятно, - Виктор покачал головой. - Куда только кадровики ФСБ смотрели, когда тебя на работу брали? Ну, и зачем вам враги? Чтоб грохнуть?
- Нет, - снова ожил мастер. - Девица нужна нам для дела. Внутреннего, семейного. А братец… для страховки, чтобы она не отказалась помочь.
- Врете, граждане, - Виктор покачал головой. - Братец вам нужен не для этого. Вы слишком его боитесь, чтобы оставлять в живых.
Мастер снова взял паузу. Видимо, обиделся. Теперь Туманова это не смутило. Он обернулся к Островскому и уставился на него в ожидании ответа.
- Мы и девушку боимся, - просто ответил бригадир. - Хамелеоны очень сильны. Их нельзя оставлять без присмотра. Стоит им взять след бессмертного, готовьте некролог. Той ночью, в лесу, их отец вовсе не собирался помогать мне, своему заклятому врагу. Но в отличие от дочери, по неопытности легко поддавшейся инстинкту гнева, отец умел контролировать свои эмоции. Вот почему он не добил раненого врага. Он хотел проследить за мной и вычислить всех членов нашей общины.
- Он же отошел от дел.
- Кто откажется от ухи, если рыба сама запрыгнула в котел?
- А почему мне доверилась Женя? Что с ее инстинктом? Временно отключился?
- Видимо, инстинкт гнева у этой юной особы вступил в противоречие с другим, не менее сильным инстинктом. Она в вас попросту влюбилась, уж простите за прямоту.
- Хм… А…
- А брат попытался продолжить дело своего предка и через сестру, а затем через тебя выйти на нас, - ответил вместо Островского Джонатан. - Выйти, сам понимаешь, чтобы уничтожить. Вот почему девица непременно должна оказаться в наших руках. Обычные люди могут упустить Хамелеона, и все начнется снова. Да еще как начнется. Этот экземпляр куда талантливее своего папаши. Он даже маскируется вдвое лучше: не только в невидимку может превратиться, но и чутье обмануть. Я ведь его на руках из дома выносил, потом два часа в одной машине ехали - ничего не учуял. Талант!
- Тем более, где гарантия, что вы их не грохнете?
- Рассудите здраво, - вновь вступил в беседу мастер. - Если они последние из врагов - а этому существуют доказательства - есть ли смысл их убивать? Пусть живут себе. Под присмотром. Вдруг понадобятся для дела?
- Вам нужен палач?! - осенило Туманова.
- Вы догадливы, Виктор. - Чесноков нахмурился. - Да. Нужен. Ведь он единственное Абсолютное Оружие против бессмертных. Я понимаю, звучит это не очень, но такова реальность, приукрасить ее невозможно. Получив в свое распоряжение эффективное оружие, Совет Цеха автоматически превратится в реальную силу, способную навести порядок внутри самого Цеха.
- «Датское королевство» точит вековая гниль? - усмехнулся Туманов.
Мастер вновь запыхтел трубкой, будто надеясь, что вместо него скользкую тему опять продолжит Островский или Джонатан, но бригадир и разведчик промолчали. Видимо, не имели мандата на откровения такого уровня.
- Да, к сожалению, мы несовершенны, - наконец нехотя признался Чесноков. - Вы успели познакомиться с несколькими из лучших представителей Цеха, но нас гораздо больше, и почти треть подвержена худшим порокам. И это еще одна причина, по которой Совет сам не лезет в мирские дела и запрещает делать это рядовым членам Цеха. Гнев Создателя обрушивается не только на выродившихся смертных, но и на бесполезных Вечных. Возможно, это вовсе не кара, просто такова Высшая логика, но, возможно, человечество не выполнило какую-то божью задумку, и мы, как его контролеры - бездарные и беспечные, - получаем наказание вместе с подконтрольными людьми. Как знать?
- А ваши враги получают эту же пилюлю как бездарные контролеры бессмертных, - Туманов загнул палец, - а тот, кто стоит еще выше, получает пенделя за Хамелеонов, а еще кто-то…
- Продолжать бессмысленно! - мастер раздраженно махнул рукой. - И так все ясно. Но главное в том, что мы все, сколько бы нас ни было в этой иерархии, сейчас находимся в положении динозавров. Мы - тупиковая ветвь, и рано или поздно мы вымрем, как это ни парадоксально звучит, поскольку не справились со своей миссией. А не справились потому, что так ее и не разгадали.
«Все, как я и думал, - промелькнула мысль у Туманова. - Расплата за невыполненную сверхзадачу, но какую?»
- Простите, мастер, но я думаю, все не настолько унизительно, - осмелился возразить Островский. - Мы отработали программу, заложенную в биосферный компьютер «Земля», и теперь просто должны закрыть все «окна», чтобы очистить ресурс для новой программы.
- Что-то мне ваше настроение не нравится, - хмурясь, прервал их Туманов. - Вам еще жить да жить, а вы уже киснете.
- Это для людей «жить да жить», а для нас краткий миг, только растянутый на века, - Островский удрученно вздохнул. - Вы не представляете, Виктор, как это мучительно - жить внутри вечного темпорального парадокса. Как много всего укладывается в бесконечный миг, и как быстро это все мелькает: столетие, другое, третье. Я помню, как римляне распинали рабов-христиан, и вот уже христиане сами жгут язычников на кострах. Вспоминаю, как бряцали латами конкистадоры, и почти сразу в ушах звучит «Хайль!». Опомниться не успеваешь, а уже новая эпоха. Иногда я даже завидую простым смертным, им не кажется, что жизнь - это хаотичный калейдоскоп. Для них в жизни есть смысл, поскольку она укладывается в нормальный ход времени и имеет конечный пункт. Точку прибытия.
- Что это с ним? - Виктор сделал вид, что обеспокоен психическим здоровьем Островского, и с наигранной тревогой взглянул на мастера.
- Ничего страшного, со всяким бывает, - Чесноков натянуто улыбнулся. - Кризис среднего возраста.
- Пятитысячный рубеж? - хмыкнул Туманов.
- Около того. Но в целом бригадир прав, для нас все кончится уже завтра и одновременно не кончится никогда.
- И в чем тогда вопрос? - сыщик выпил, лизнул лимон и поморщился. - Зачем грузить себя проблемами, которые не решаются? Забудьте о поисках смысла своей миссии и живите, как жили. Красиво и вечно. Или плюньте на табу, захватите мир и «загрузите» в него новую «программу». Кто вас остановит?
- Мы сами. Повторюсь - табу наложили мы сами, после того как в этом мире не осталось ничего для нас интересного. Вам, Виктор, хотелось бы стать воспитателем в детском саду?
- Лично мне - нет.
- Вот и нам. Есть несколько энтузиастов, они работают по этому профилю, но остальным игры этого мира скучны до рвоты.
- А «не энтузиасты» бродят по ночам в поисках смерти? - Туманов поднял взгляд на Островского. - Ведь в ту ночь, когда был убит братец-бандит и ранена Женя, вы, уважаемый бригадир, пошли в лес вовсе не за тем, чтобы продолжить поиски маньяка… э-э… то есть врага. Не так ли?
- Не понимаю, о чем вы? - бригадир удивленно поднял брови. - Вы снова хотите обвинить меня в том, чего я не совершал?
- Это был не Островский, а Мартов, - вмешался мастер. - И для чего он устроил этот глупый маскарад, мы еще разберемся. Но, согласен, есть среди нас и потенциальные самоубийцы. Однако у подавляющего большинства Вечных психика устроена иначе. Мы не устаем от жизни. Надоесть она может, но искать смерти нам не дает инстинкт, бороться с которым бесполезно. Впрочем, так же устроена психика всех людей. Мы совершеннее, и нам труднее умереть, но мы тоже люди.
- «Тоже люди»! Вот мне повезло! Разрешите поблагодарить, - Туманов поклонился, но не рассчитал амплитуду и ткнулся лбом в сложенные на столе руки. - Всегда мечтал стать «тоже человеком»!
- Витек, ты нажрался, веди себя прилично, - ровным тоном посоветовал Джонатан. - Мы тут ни при чем. Никто тебя насильно в бессмертные не затягивал и никаким вирусом не заражал.
- Как же это тогда вышло?
- Ты всегда был одним из нас. Пока Оптимум не наступил, ты жил, как все, а когда созрел…
- Иди ты в жопу со своим Оптимумом! - Туманов резко встал, но пошатнулся и снова сел в жесткое дубовое кресло. - У меня родители на Котляковском кладбище лежат, оба! Скажешь, они тоже бессмертные были, только Оптимума не дождались, да?!
- Послушайте, Виктор… - попытался перебить его Островский.
- Только не надо намекать, что я подкидыш! Я на отца, как две капли! У меня дядька фотограф, он меня с первой минуты снимал во всех ракурсах! У меня такой семейный архив скопился… не надо грязи!
- Никто и не собирается лить грязь на ваши светлые чувства и сомневаться в происхождении, - заверил бригадир. - Вы генетику в школе проходили? Помните, что значат слова «доминантный» и «рецессивный»?
- Ну, что-то вроде преобладающий и скрытый, - благодаря вспышке гнева, Виктор за какую-то минуту почти протрезвел.
- Да, вроде того, - согласился Островский. - Ваши родители и прародители, к сожалению, были только носителями нужного гена. У них он не проявлялся, а у вас проявился. Наверное, и мать, и отец имели его в своем генотипе, вот вам и повезло.
- Шли бы вы все со своим «везением». - Виктор все-таки сумел подняться. - Я трое суток как реально бессмертный, а меня уже от себя тошнит. И от вас заодно, «тоже люди» вонючие! Проблемы у них, с историей играют, комбинации сочиняют, войны развязывают от скуки! Это не у Хамелеонов мозги к пятой сотне лет плавятся, а у вас! Они хотя бы находят в себе силы уйти в леса, когда чувствуют, что умом трогаются, а вы как поступаете? Ковровые бомбардировки устраиваете, всех подозрительных субъектов под нож липовым маньякам пускаете - авось враг попадется, да? Сестер убиваете, чтобы братьев на действие спровоцировать, отцов бешеным сыновьям под пули подставляете! И что еще практикуете? Младенцев душить не пробовали? Вояки! Думаете, я не разгадал ваши «комбинации» в лесу?!
- Витек, угомонись! - хмуро приказал Джонатан. - В лесу мы Хамелеона искали. И все. Один раз почти поймали, четверых потеряли. Маньяк тут ни при чем. Это другая история, параллельная, просто по времени и месту с нашей совпала. А с провокациями ты вообще загнул.
- Дурак ты, Джонатан, хоть и семьсот лет прожил, - Туманов выбрался из-за стола и нетвердой походкой двинулся к выходу. - И быть тебе дураком еще сто тысяч лет, вот что обидно. Они тебя, как пешку, используют, а ты и рад стараться. Впрочем, и я был рад… но теперь я все понял. Все-е по-онял! Хрен я буду на ваш Цех пахать, хоть и тоже теперь выродок. Вот вам всем!
Он показал фигу в потолок, затем сложил вторую и, не оборачиваясь, выбросив руку наотлет, показал ее Вечным.
- Джонатан, довези его, - негромко произнес Островский. - Еще натворит бед по дороге.
- О чем он говорил? - Джонатан удивленно взглянул на бригадира. - Что за комбинации с маньяком, провокации и так далее?
- Пьяный бред, - Островский небрежно махнул рукой. - Ты же сам ходил на охоту, почему спрашиваешь?
- Вот поэтому и спрашиваю, - едва слышно процедил Джонатан и покосился на мастера.
Чесноков, казалось, уже забыл о внезапно исчезнувшем «новобранце» Цеха, а заодно о бригадире и его помощнике, и задумался о вещах совершенно иного порядка. Он раскурил очередную трубку и устремил мудрый взгляд к вечерней дали за окном.
- Завтра поговорим, - так же негромко пообещал Островский. - Виктора одного не оставляй, сегодня ему и полагается быть не в себе. Даже удивительно, что он не сразу сорвался. Приставь к нему людей, а сам займись Конторой. Подключай командный резерв, чтобы уж наверняка. Если вопрос не решит замдиректора, звони, будем решать с «самим». Не хотелось бы афишировать наши проблемы, но заполучить девицу сейчас важнее всего.
- Хорошо, - Джонатан еще раз бросил задумчивый взгляд на мастера и вышел из апартаментов.
***
Майор был крайне недоволен распоряжением начальства. Крайне! Хотя, кого это волновало, кроме самого Федотова? Причина и степень его недовольства не имели никакого значения, приказ замдиректора был однозначен: выдать, обеспечить безопасность и так далее. Все в строгом соответствии с разработанными для подобных случаев инструкциями. Немного не вписывался в правила один момент - принимающая «груз» сторона была представлена только полковником Калининым, но в оперативной работе случались и более серьезные отступления от протокола. В конце концов, так приказал сам заместитель директора, а после передачи «груза» вся ответственность ложилась на могучие плечи полковника. Федотов мог спокойно отправляться домой, к семье.
Майор взглянул на часы. Заканчивались вторые сутки на боевом посту. При всей любви Федотова к работе, такие сверхурочные были явным перебором. Так что в целом майор был даже рад закрыть хотя бы один вопрос и немного отдохнуть.
Место и время передачи назначил Калинин - с точки зрения майора, не самое удобное, но спорить Федотов не стал. Не было сил. Приехав чуть раньше назначенного срока, он расставил людей, лично осмотрел местность и вернулся в машину, где на заднем сиденье дремала Женя.
- Все нормально?
Девушка открыла один глаз и пошевелила руками. Звякнула короткая цепочка наручников. Ответ был понятен.
Майор также молча покачал головой. «Что поделать, такова стандартная процедура!»
Лично Федотову эта девчонка была симпатична, и он жалел, что не смог наладить с нею контакт. Жалел не только с чисто профессиональной точки зрения, но и просто по-человечески. Во что она вляпалась, почему так сильно нужна Островскому и компании, майор не выяснил, но понимал и без уточнений - проблемы у этой девушки только начинаются. Понимала ли это она? Вопрос оставался открытым. Наверное, понимала, не блондинка. И то, как держалась все это время, находясь под «перекрестным огнем», вызывало уважение. Хорошо держалась, молодцом. Так что повод для сочувствия у майора был.
После того как полковник уехал, девушка больше не впадала в ярость и не пыталась бежать, но и не раскисла. На вопросы майора она отвечала охотно и внятно, вот только света на ситуацию ее ответы почти не пролили. У Федотова сложилось стойкое ощущение, что его водят за нос, то подсовывая загадочную, но бесполезную «свидетельницу», то заставляя «копать» там, где светлее, а не там, где реально зарыт «клад». Кто этим занимается и почему - майор не понимал, но фальшь чувствовал. Собственно поэтому он и не стал особенно сопротивляться, когда получил приказ передать свидетельницу Калинину. Пусть хоть кому-то пользу принесет. Да и бессмысленно сопротивляться, все-таки приказ высшего руководства.
Отбивая полночь, пискнули часы, и майор перевел взгляд на противоположную обочину. Калинин был пунктуален, как всегда. Полковник подъехал не на своем обычном белом фургончике, а на новом «Тахо», как пишут в автомобильных журналах: «Машине, наводящей ужас на соседей по потоку и вызывающей желание уступить дорогу». Именно так - не уважение, а «ужас». Такая вот скрытая реклама и вольная или невольная пропаганда «Понятий» дорожного движения вместо Правил.
«Сумасшедший мир, - Федотов выбрался из служебного «Фокуса» и неспешно двинулся к машине полковника. - С Пашей все ясно, при его габаритах только в таком танке и ездить, и не «быкует» он на дороге, правила уважает. А остальные… две трети покупателей таких машин берут их, чтобы выпендриваться. Чтобы все им дорогу уступали, от греха подальше, даже те, кто на «главной». Ну и как после этого с ними не бороться? Эх, понять бы еще, кто мою тему притормаживает да по чьему заказу…»
- Привез? - Джонатан-«Калинин» оглянулся. - Тихо тут?
- Люди на местах, все нормально, - Федотов тоже пошарил взглядом по сторонам. - Кого-то увидел? Невидимку?
- Как его увидишь? - разведчик хмыкнул. - Только учуять можно, да и то не всегда.
- Учуять?
- Образно говоря, - Джонатан кивком указал на «Фокус». - Скажи Косте, пусть подгоняет дверь к двери.
Федотов подал знак, и машина сдала назад. Сдала, правда, лишь на три метра. Сначала раздался хлопок справа, затем слева, и «Фокус» заскрежетал по асфальту дисками. Оба задних колеса у него были прострелены. Реакция на происшествие и у «полковника», и у Федотова оказалась стандартной. Оба выхватили пистолеты и завертели головами, выискивая цель.
Первым выстрелил Федотов. Что он рассмотрел слева от машины, «полковник» уточнять не стал. Развернувшись в ту же сторону, он дал две короткие очереди, но пули только высекли искры из бетонного бордюра у обочины. Федотов выстрелил еще раз, но тоже промазал, хотя был уверен, что противник рядом. Офицеры его почти вычислили, просто загадочный невидимка оказался быстрее.
Слева мелькнула серая тень, и Федотов не успел отреагировать. Тяжелый удар по запястью выбил у него из руки пистолет, а следующий удар - в лицо - отправил майора в тяжелый нокаут. Федотов растянулся на тротуаре и не увидел того, что случилось дальше. А посмотреть на это стоило. Так, во всяком случае, утверждал Костя, приводя начальника в чувство, когда все закончилось. Рассказал водитель примерно следующее.
Уложив на асфальт майора, серая тень метнулась к полковнику Калинину, но взять его с наскока не сумела. Полковник тоже лишился оружия, но потом блокировал несколько ударов и даже умудрился ответить. Едва различимое в свете фонарей мутное пятно разорвало дистанцию, секунду помешкало, а затем снова бросилось в атаку. Полковник встретил его двойным ударом открытыми ладонями примерно на уровне груди и снова попал. Невидимка метнулся прочь из светлой зоны под фонарем, подкрался к Калинину сзади и ударил в затылок. Гигант рухнул на асфальт, но не отключился. Увернувшись от новой атаки, он перекатился поближе к своему «Шевроле», вскочил на ноги и… то, что случилось дальше, Костя описывал неуверенно, будто бы сомневаясь в собственном психическом благополучии.
- Я понимаю - боевой настрой. И мордобой вслепую, «на слух и нюх», я понимаю. Даже как можно встать после удара фомкой по затылку, я могу понять. Но скажите мне, товарищ майор, сколько нужно силищи, чтобы выломать заднюю дверь у «Тахо» и потом махать ею, как лопатой, минуты две, гоняя противника вокруг машины? Как такое возможно?
- Калинин гонял? - шепотом уточнил Федотов. Громче говорить не получалось, любые звуки отдавались в голове сильной болью.
- Так точно. И не просто гонял. Он попал один раз, «всей площадью». Да так, что на дверце вмятина образовалась в форме физиономии этого невидимки. Чумовой был бой! Звук такой - бум! Потом в ближайший столб что-то так ударило, что в фонаре лампочка лопнула. Я думаю, это невидимка отлетел. А полковник железяку бросил и ко мне. Я думал, у нашего «Фокуса» тоже дверь отломит. Нет, обошлось. Открыл, девчонку в охапку и, как кеглю, в свой «Тахо» через заднюю дверь… в смысле, через дыру закинул. Хорошо, я успел с нее наручники снять, а то убилась бы.
- А невидимка что?
- Встал и снова на полковника кинулся. Тот опять за дверцу, а невидимка ему прямо сквозь стекло в лоб. Полковник на секунду «потерялся», железяку выронил, и тут противник такую серию по корпусу и в челюсть ему провел, что Калинин метров на пять отлетел. При его-то массе! Но тут девчонка сориентировалась, за руль села и задний ход дала. По-моему, попало этому невидимке нормально. У «Тахо» аж задний бампер треснул. Полковник кое-как забрался в машину - и вперед. Я выбрался, ребят зову, а они только стонут. Невидимка всех, почти как вас, отделал. Хорошо, что живы. Вот такая получилась операция.
- Главное, результат положительный.
- Это верно, товарищ майор. Только для кого?
- Для нас, наверное.
- Не зна-аю, - протянул Костя. - Со стороны это, как голливудское кино выглядело. Каждый удар по тонне, а они встают, как ни в чем не бывало, и снова хлестаться! Матрица какая-то. Терминатор. Да еще невидимка этот. Фантастика. Только не кино это было, вот в чем беда.
- Что ты хочешь сказать?
- Не знаю, товарищ майор. Может, под амфетаминами оба были?
- Слабая версия.
- Другой нет, - Костя пожал плечами. - В пришельцев я не верю…
…Джонатан перебрался за руль, только когда «Тахо» вылетел на Третье кольцо и у разведчика не осталось сомнений в том, что Хамелеон отстал. В голове у Джонатана стоял набатный гул, в затылке пульсировало, ребра болели, а левая рука плохо слушалась, но в целом состояние можно было признать удовлетворительным. К утру все эти травмы легкой степени тяжести должны исчезнуть без следа. Даже с учетом того, что их нанес Хамелеон. Но пока что боец из Джонатана был не очень. Как и собеседник. До самого офиса он молчал, стиснув зубы, чтобы не застонать от боли в ребрах и затылке. Выбравшись из-за руля, он почувствовал себя немного лучше. А когда спину прикрыли бойцы взвода охраны, стало совсем хорошо. Хотя бы психологически.
А вот Жене, судя по выражению ее лица, с каждым шагом становилось, наоборот, все хуже и хуже. Джонатану даже пришлось придержать ее за плечо. Девушку заметно трясло, словно в лихорадке, а сжатые кулачки побелели он напряжения.
- Спокойно, Женя, спокойно, - негромко повторял Джонатан ей на ухо, пока они пересекали холл. - Это нервы. На самом деле ничего страшного здесь нет.
- Я… - у Жени сорвался голос, и она торопливо зашептала: - Меня «прет», хуже чем от ЛСД. Здесь кругом враги, чудовища! Я могу кого-нибудь убить! Я не хочу! Увезите меня отсюда!
- Спокойно, милая, никаких врагов здесь нет. - Джонатан постарался собрать в кулак всю волю и спокойствие. По мере того как распалялась эта девчонка, ему и самому становилось трудно контролировать эмоции. Кровь за кровь, гнев за гнев…
Разведчик лихорадочно пытался найти тему для разговора, которая сможет их обоих отвлечь, но ничего толкового в больную голову не приходило. Только когда они миновали холл и спустились в пустой подвал, на внутреннем горизонте появилась хоть какая-то мысль.
- Где так ездить научилась?
- У приятеля «японец» был. - Женя мгновенно сообразила, что пытается сделать конвоир, и охотно пошла ему навстречу. - Старый, руль в бардачке. Пару раз ездила, запомнила, как включать «автомат», ну и вообще.
- Понятно. Спасибо, Женя, выручила. Еще одна атака, и он бы меня добил. Вес у него средний, но бьет, как «супертяж».
- А кто это был?
- Ты его не разглядела? - Джонатан остановился перед железной дверью с маленьким окошком и ввел код в электронный замок. - Странно. Я думал, на тебя этот маскарад не подействует.
- Какой маскарад?
- Ты меня извини, - Джонатан пропустил ее в крохотную комнатку, но сам следом не вошел. - Придется тебе посидеть здесь некоторое время.
- Зачем?! - Женя возмущенно захлопала глазами. - Вы спасли меня только для того, чтобы снова посадить под замок?!
- Я тебя не спасал, - Джонатан захлопнул дверь, провернул винт запирающей системы и обернулся к вошедшему в подвал следом за парочкой Рустаму: - Ты в карауле?
- Ну, - «поэт-песенник» незаметно вытер ладони. Видимо, нервничал.
- Вводи код замка. Комбинацию сбрось Островскому. Будете знать только вы с бригадиром. И людей расставь отсюда до караулки, так, чтобы видели друг друга. К двери не подпускать никого ниже мастеров, исключая меня и Островского. Уточняю - Мартова тоже не подпускать. Все понял?
- Ну, - Рустам нервно усмехнулся. - Режим, как на складе ядерных фугасов. И все из-за какой-то самки Хамелеона? Не перебор?
- Эта бомба покруче атомной будет, Рустик, ты же понимаешь. Избирательного действия боеприпас. Видел, как ее корежило, пока мы шли? Это цветочки. Хорошо, ночь, в офисе пусто. А днем - сорвалась бы с цепи запросто. Инстинкты вещь трудная. Короче, помни, менестрель, вырвется девица или выручит ее кто-нибудь, нам кранты. Всем и сразу.
- Она же не того… не в теме. Женщины вообще Хамелеонами не становятся, только гены передают. А выручать ее некому, враг-маньяк липовый оказался. Адвокат сказал.
- Отстал ты от жизни, Рустик, - Джонатан похлопал его по плечу и подтолкнул к двери. - Практика опровергла наши научные выкладки. Вводи код. У девицы как раз сейчас Оптимум начался. День-другой, и эта бронедверь для нее что фанерная перегородочка будет. И выручать ее очень даже есть кому. Адвокат снова тебе наврал. Я только что с этим «врагом-маньяком» спарринг имел. В вольном стиле. Хороший, доложу тебе, боец. Даже для меня не подарок. И уж если сюда заявится…
- Сюда? - охранник растерянно взглянул на разведчика.
- Правда, след он потерял, - утешил Джонатан и тут же снова добавил дегтю: - Только, думаю, ненадолго. Но внешний периметр не твоя забота, Рустам. Ты, главное, подвал удержи. Ты код вводишь или медитируешь?!
- А? Да, сейчас! - спохватился завороженный рассказом Джонатана охранник. - Я все понял, Джонатан, сделаю в лучшем виде.
- Да уж постарайся. Сделай со своими бойцами хоть что-то полезное Цеху. А то куда-то не туда вас кренит в последние дни.
- Мы и раньше делали, что могли, - обиделся Рустам. - А насчет выбора методов и всяких там «кренов»… претензии к адвокату, разведка. Или сразу к мастеру. Он начальство, с него и спрос.