Часть 3
ГОРОД
Глава 7
Неяркий свет голубого светильника едва рассеивал предрассветную мглу, царящую в комнате. Было тихо, и только на сводчатом потолке порой раздавался мягкий шорох — это перебегали из угла в угол небольшие ящерки — да еще там, за массивными книжными шкафами, уютно стрекотал майорийский сверчок.
Игорь сидел за маленьким столом, на котором лежала раскрытая книга с пожелтевшими от времени страницами, и не отрываясь смотрел в треугольное окно, дожидаясь рассвета. Было прохладно. Легкий комбинезон не спасал от тумана, ползущего снаружи через щели в оконном проеме, но он и не пытался включить обогрев. Холод бодрил его, обострял чувства и не давал расслабляться. Сосредоточиться мешала лишь боль в руке — она еще не успела срастись после инъекций биоцелителя — да назойливое жжение в глазах. Те два часа на террасе без скафандра дорого обошлись ему… Напряженность провремени все-таки успела под конец немного измениться, и он немедленно провалился в беспамятство, как в бездонную пропасть. Могло быть, конечно, и хуже. Впрочем, куда уж хуже…
«Не надо об этом, — сказал он себе в сотый раз, стиснув зубы и растирая ладонями онемевшие от неудобной позы колени. — Ничего не исправить, ничего не вернуть… До самой смерти я буду вспоминать тот проклятый перевал! Вооруженный до зубов, могучий, как десять слонов, я, болван, стоял и смотрел, как черная кошка… Стоп!»
Вскоре мгла за окном стала рассеиваться, седеть, а еще через четверть часа ночь наконец сгинула, уступив место промозглому серому утру. Хрустальное окно тут же запотело, отгородив Корина от внешнего мира, но вскоре опять запылало от лучей оранжевого солнца, поднявшегося над вершинами гор. Подул резкий ветер, и туман стал стремительно уходить вверх, освобождая лежащую внизу, за крутым склоном перевала, необъятную равнину. Игорь закрыл глаза и выждал минут пять, стараясь ни о чем не думать. Да и не хотелось ни о чем думать…
Досчитав до трехсот, Корин открыл глаза и увидел Город.
Он стоял посреди долины, за синей дугой горной реки. Отсюда, с перевала, открывалась величественная панорама каменистой чаши, усеянной десятками озер, извилистыми трещинами и множеством иглистых скал. Но всю эту красоту дикого ландшафта подавляла черная пирамида, вздымавшая свой белый шпиль почти на километровую высоту. Стены Города были складчатые, отлитые словно из дымчатого стекла, опоясанные спиралевидными гребнями, рвущимися к небу. Восходящее солнце эффектно осветило золотистыми лучами верхнюю часть исполина, рядом с которой проплывали розовые пушистые облака.
Игорь почувствовал, как на него накатывается волна восторженного благоговения. Вот уже неделю они с Мартой и Лланмой находились в замке, выстроенном кем-то на самом гребне перевала, и каждое утро он проводил здесь, в башне-библиотеке, наслаждаясь фантастической картиной. Город был удивительно красив… Словно дымчатый бриллиант, он был вплавлен в серое кольцо скал и насажен на палец горного хребта. А вокруг нетронутая природа — без подъездных дорог, парков, городов-спутников… «Такое можно увидеть только здесь, на Майоре! — размышлял Игорь. — Странная штука эти Скачки… Из деталей планетарной поверхности они выкладывают, словно из кубиков, все новые и новые мозаичные картины. Непостоянный, переменчивый мир, мир-калейдоскоп…»
Позади тихо скрипнула дверь. В комнату боком вошла Марта, держа двумя щупальцами перед собой поднос с узорчатым кувшином. В воздухе сразу же расплылся запах свежезаваренного кофе.
— Здравствуй, — сказал Игорь, с трудом отрываясь от завораживающего зрелища. — Как Лланма?
— Сначала позавтракай, — ворчливо ответила нью-дорианка, поставив поднос на стол. — А потом спускайся-ка вниз, в каминный зал. Я уже поставила там герметичную палатку и наполнила ее земным воздухом из аэрозольного баллона. Сам знаешь, здешняя атмосфера нам не очень полезна…
— Как дела у девочки? — упрямо повторил Корин, не прикасаясь к кувшину.
— Пока неважно… Но все будет хорошо, — успокаивающе погладила его по плечу Марта, с любопытством бросая взгляд в окно. — Да чего же эффектный вид! И похоже, нам еще не один день придется им любоваться…
— Торопиться не будем — Лланма должна полностью прийти в норму. Рано или поздно заложенный в ее генах страх перед дальним путешествием должен был сказаться. Удивительно еще, что она потеряла сознание только здесь, на перевале!
— Раньше ей помогало присутствие Анги… Прости…
— Ничего, — угрюмо сказал Игорь.
Он неохотно отпил дымящийся кофе из кувшина — несколько глотков, чтобы только не обидеть Марту, — и отодвинул поднос в сторону. Нью-дорианка с сочувствием смотрела на него. Она понимала, что любые слова утешения будут сейчас неуместны.
— Я спустилась вчера вечером в подвал, — наконец сказала она. — Ты был прав — там стоят стабилизаторы провремени, похожие на те, что ты видел в пещере под Храмом. Значит, в замке нам ничего не угрожает, мы можем продержаться здесь хоть целый месяц.
— Ты больше не пыталась связаться с Наблюдателями? — перебил ее Корин.
— Хватит с меня одного раза! Позавчера я поднялась на глайдере почти на пятьсот метров над перевалом и выстрелила информационным пакетом в сторону станции, когда она проходила над горным хребтом. И — ничего! Я даже позывных станции не слышала — одни помехи… Не стоит тешить себя бесплодными надеждами, Игорь. Пока мы не вернемся на побережье, на связь надеяться нечего.
— Жаль, — сказал Корин, — жаль…
Марта с сочувствием смотрела на его темное, со следами сильного потрясения лицо. Сколько седых волос прибавилось в его густой шевелюре! Передышка Игорю сейчас совершенно необходима… Ему надо смириться с утратой Анги, а у нее свои заботы. Корин любуется видом Города и почитывает книги, Лланма лежит в глубоком сне в салоне глайдера, а все неотложные дела на ней, Марте. И никому не интересно, что она тоже устала, что нервы у нее не железные. Чего ей стоил один подъем на гребень перевала — с потерявшим сознание Кориным и ослабевшей девочкой! Страшно вспомнить… Вокруг черно от пеплопада, с неба сыплется град камней (извержение все-таки началось в самый неподходящий момент!), а она, обессилевшая, сплавляет лучеметом груду камней над телом бедной Анги в сплошной саркофаг — чтобы ни один хищник не смог добраться до нее. Хорошо еще, «Гриф» смог вывезти на перевал Игоря с Лланмой, а уж ей пришлось подниматься по отвесной стене почти в полной темноте…
А дальше счастливый, невероятный случай — должно же было и им немного повезти! Она стояла в полной растерянности на скалистом гребне, не зная, что предпринять, и вдруг в малиновом отсвете извержения разглядела странное грибовидное строение.
Это спасло экспедицию от гибели — спасло, поскольку в районе здания поле провремени было стабилизировано. Бывший владелец этого экзотичного замка был человеком предусмотрительным: машины в подвале работали исправно, хотя им явно была не одна сотня лет! Но ситуация весьма сложная… «Гриф» выдохся, его батареи почти полностью сели. Быть может, до Города глайдер еще дотянет — а что делать на обратном пути? Остается надеяться, что Логинов, обеспокоившись их долгим молчанием, пошлет на помощь группу десантников на тяжелом «Беркуте». И не прогадает! Да, планета велика и почти не исследована, но главное находится здесь. Главное — здесь…
— Главное — здесь… — невольно произнесла она вслух, и Корин с недоумением посмотрел на нее.
— Почему ты в этом так уверена? — спросил он. — Ты словно мои мысли прочитала. Я который день уже терзаюсь: быть может, все было напрасно? И гибель Анги, и наш тяжелый переход… Город-то может оказаться заброшенным и пустым, как гнилой орех!
Марта пытливо посмотрела на друга:
— Нет, Анга погибла не напрасно. Мы в двух шагах от разгадки тайны Ветра Перемен. Еще три дня назад я нашла в каминном зале один странный документ… несколько страниц из дневника бывшего владельца этого замка, старого аристократа и гениального ученого Ронуса Белиуса. Он жил в полном уединении здесь, на перевале, почти девятьсот лет назад…
— Он имеет какое-то отношение к Городу? — заинтересованно спросил Игорь.
— Он ко всему имеет отношение… Ты уверен, что уже пришел в норму? Тогда пойдем в каминный зал — я дам прочитать тебе перевод, сделанный мозгом глайдера. Это самая ценная находка за все годы существования станции!
* * *
«…Такой отменной, я бы даже сказал, отборной тупости я еще нигде не встречал, даже в нашей доблестной и высокоученой Академии. Эти человекоподобные вояки заполнили весь замок — естественно, под предлогом защиты моей лаборатории от возможного нападения десанта коварных шариан. По флигелю, построенному еще моим прадедом, стало невозможно ходить: коридор там узкий, и теперь его через каждые десять шагов закупоривает брюхо очередного солдата.
Все они, видите ли, жаждут положить голову за отечество! Хотя именно во флигеле нет ни одного прибора, ни одной машины — зато там располагаются кухня и продуктовый склад. Ну да Бог с ними, с солдатами…
Настоящие хлопоты мне приносит один бравый субкапитан по имени Нейт Горскин. Интересный тип… Всего в нем понемножку: и изысканных манер (родом он, кажется, из боковой ветви анграфов Горскиных, прославившихся во время Двухвекового Противостояния), и казарменной наглости, и даже кое-каких научных познаний. Мне уже за пятьдесят, я объездил полмира и встречался с сотнями умнейших людей, но почему-то с этим воякой я нередко теряюсь. Это опасно — в моих планах Горскин играет важную роль. Впрочем, у него наверняка имеются и СВОИ планы, мне еще не вполне ясные…
Очень своеобразное у него лицо: длинное, узкое, с красивыми серыми глазами и изящно свитыми раковинами ушей, которые выдают в нем древность и почтенность рода. Но волна губ явно не удалась… Брак, дурно пахнет полукровкой. А вот голос у Горскина хорош — глубокий, бархатный, с красивыми обертонами и замечательно поставленной дикцией. Не прост тот субкапитан, не прост…
Манеры у него тоже своеобразные. Например, в самые мои плодотворные утренние часы, когда слуги ходят только на цыпочках и бояться дохнуть, Горскин обожает вламываться ко мне в кабинет и с крайне утомленным видом падать на антикварное кресло времен Бескровной Войны. У меня, естественно, перо начинает дрожать в руке. Приходится собирать волю в кулак и делать вид, что на меня нашло вдохновение, чтобы не доставить этому полукровке удовольствия. Минут десять мы занимаемся каждый своим любимым делом: я вывожу какую-нибудь изящную формулу поля вероятностей, а субкапитан обозревает свои давно не чищенные сапоги. Затем он громко кашляет, вскидывает голову, отбрасывая на плечи красивые вьющиеся волосы, и произносит нечто вроде:
— А хороши вчера были за ужином грибы! Вы любите грибы, Белиус? Нет, ежели в них добавить сорок капель мускуса из печени морских доржей, а затем обложить свежесрезанными листьями комии и вымоченными в дарском вине устрицами…
Я делаю вид, что не слушаю эти разглагольствования, и старательно вывожу одну и ту же формулу третий раз подряд. Ничего не скажешь, в старинной кухне Горскин разбирается недурно…
Субкапитан неожиданно теряет интерес к тушеным грибам и вновь начинает неподвижным взором обозревать кончики своих сапог. Я мысленно облегченно вздыхаю и возвращаюсь к работе. Но минут через двадцать этот тип вдруг произносит сравнительно интеллигентным тоном:
— Сегодня у меня к вам серьезный разговор, Белиус.
— Если вы опять об угрозе шарианского десанта… — говорю я нарочито небрежно.
— Десант? Какой десант? Белиус, не стройте из себя ребенка. Вы отлично понимаете, что предлог, под которым я со своими людьми торчу здесь целый месяц, смехотворен. Десант! Откуда? Неужто вы не заметили из окон своего кабинета, что там, за горами, нет ни одного шарианского поселения до самого побережья?
— Тогда не понимаю, чему обязан… — смущенно бормочу я, но Горскин недоверчиво качает головой:
— Белиус, на каком свете вы живете? У вас в гостинице стоит видеоприемник, вы выписываете кое-какие газеты — я проверял. Я уже не говорю о том, что вы, как и вся высшая аристократия (с какой иронией он произносит эти слова!), постоянно получаете секретную информацию о положении дел в Кардиании и за рубежом. Верю, верю, вы растапливаете секретными пакетами камин, так и не распечатав их, но признайтесь: разве вы не догадываетесь, что мы стоим на пороге войны?
— Войны?! — кричу я, поднимаясь из-за стола. Надеюсь, удивление у меня получилось достаточно естественным.
Горскин устало усмехается:
— Вот именно, мой дорогой Белиус, войны. Я не собираюсь обсуждать с вами, почему и зачем это происходит. Впрочем, у меня с собой есть несколько листовок общества пацифистов, сам изымал у них недавно при обыске. Там все прямо написано: мол, виноваты крупные толстосумы-промышленники, жаждущие наживы на крупных военных заказах. И правительства Шарии и Кардиании хороши — им бы только свалить свои провалы в экономике на соседа, на «вражеские происки». А поддерживает военную истерию одряхлевшая, выжившая из ума аристократия, которая мечтает в общем хаосе вновь прийти к власти. Устраивают вас такие объяснения?
Я негодую — на сей раз вполне искренне.
— Так я и думал, — удовлетворенно говорит Горскин. — А теперь в двух словах напомню, что пишут про это наши славные газеты…
— Не надо, — умоляюще прошу я. — Только не это!
— Очень хорошо, эта жвачка предназначена не для умных людей, а для тупой толпы. Для нас, людей дела, важно другое: война приближается с каждым днем! Из донесений разведки следует, что шариане активно работают над созданием нового мощного оружия. Вы слышали что-нибудь о тирах?
Недоумевая, я отрицательно качаю головой.
— Хм… Впрочем, об этом молчит пока даже закрытая информация для избранных. Тиры — это страшная штука, Белиус. Представьте себе огромных биороботов, похожих на сказочных летающих драконов. Каждое из этих чудовищ, размером с линейный корабль, несет на брюхе зеркало, испускающее молнии, — они способны испепелить целый город. В брюхо «драконов», кроме того, вмонтированы психоизлучатели фантастической силы. Об их назначении пока точных данных нет. Разведка полагает, что они способны превращать нормальных людей в хищных зверей. А что? Очень может быть!.. Подумайте теперь, Белиус, о нашей бедной, многострадальной Кардиании!
Горскин замолкает, давая мне возможность обдумать услышанное и морально созреть для ЕГО следующего хода. Хода, который спровоцировал Я, послав в столицу верного Сойренца.
Сдерживая волнение, я сокрушенно вздыхаю:
— Бедная, бедная Кардиания! Оказаться беззащитной перед лицом этих варваров-шариан… Правда, ходили слухи о каких-то ракетах…
Эту фразу я заготовил заранее: ничто так не бесит военных, как упоминание об известном конфликте с ракетами. Субкапитан мигом теряет хладнокровие и начинает орать:
— Какого черта, Белиус! Сколько раз можно повторять: наши так называемые ракеты созданы исключительно для рассеивания грозовых облаков! И тот прискорбный случай, когда одна из ракет во время испытаний совершенно случайно упала на плантации шариан, убив нескольких ротозеев-фермеров, еще не дает основания обвинять нас, миролюбивых граждан Кардиании, в создании страшного оружия! Законы Майоры священны, убийства на ней запрещены испокон веков, и мы никогда не используем ракеты в военных целях. Так, по крайней мене, заявил на днях наш дорогой Президент…
Последние слова Горскин произносит уже безо всякого пафоса, напротив, в его голосе слышится легкая издевочка, а сам он подмигивает мне с заговорщицким видом. Да, господа, хороша штучка этот бравый субкапитан!
— Я думаю, этой темы мы не будем больше касаться, Белиус. Лучше, чем наш славный Президент, мне все равно не сказать. И потом, если рассуждать абстрактно, — я подчеркиваю: совершенно абстрактно, — нам ведь надо чем-то бороться с дьявольскими шарианскими биороботами? Но все это мелочь — ракетами хребет Шариании не сломаешь. Нам нужно другое могучее оружие, планетарного масштаба, способное гуманно, без крови и насилия, поставить вражеское государство на колени. И таким абсолютным оружием могут быть изобретенные вами, Белиус, машины: Излучатель и Стохасмеситель.
Я очень старательно и, надеюсь, достоверно изображаю удивление и негодование, а сам взволнованно повторяю про себя: «Вот так-то, вот так-то…»
Выходит, я был прав: за моими исследованиями действительно давно следят! Зря я казнил себя, когда послал верного Сойренца к Президенту с доносом на самого себя. Вояки и сами пришли бы к идее ударить по Шарии моим Излучателем… Теперь, по крайней мере, Горскин будет мне навязывать не бредовые измышления генералов, а МОЙ СОБСТВЕННЫЙ план действий, который они, безусловно, выудили из моего бедного друга. Белиус, настал твой час: судьба всего мира теперь в твоих руках…
А Горскин тем временем довольно толково пересказал МОЙ — тщательно продуманный во всех деталях — план будущей войны.
— Подумайте, Белиус, это единственный выход из создавшейся ситуации. Я имею в виду — единственный ГУМАННЫЙ выход. Мы знаем, что вы создали Излучатель, изменяющий структуру поля вероятностей, и Стохасмеситель, способный переместить любой предмет или деталь рельефа из одного своего возможного положения в другое. Теорию этого дела я не очень, признаюсь, понимаю, да она меня и мало интересует. Наши военные ученые долго растолковывали мне, что, мол, любой предмет — скажем, стол в вашем кабинете — может находиться в принципе где угодно. Сейчас он стоит в очень удобном месте, у окна, — это так называемая реализованная вероятность. Но вы могли поставить стол и рядом с книжным шкафом — тоже очень удобное положение, и в углу за диваном — там очень уютно и нет сквозняков… Я верно излагаю, Белиус?
— Продолжайте, субкапитан, — кисло отвечаю я. — Вот уж не предполагал, что в казармах преподают теорию вероятностей!
— В казармах вряд ли, — ухмыляется Горскин. — Просто я в молодости окончил столичный университет… Что с вами, Белиус? Вам дурно?
— Нет, нет, говорите, — шепчу я растерянно. Да, господа, с этим Горскиным чувствуешь себя словно на бочке с порохом!
— Собственно, это почти все, что я понял, — признается субкапитан. — Пример со столом очень прост и нагляден. Когда вы включаете Излучатель, все вероятные положения стола — реализованные и множество нереализованных — становятся как бы равноправными. Дальше включаете Стохасмеситель, и методом случайного розыгрыша выбирается новое положение стола из числа возможных. Приходит, по вашей терминологии, Ветер Перемен. Затем нормальное поле вероятностей восстанавливается, и стол оказывается, скажем, в углу за диваном. Это кажущееся перемещение вы называете Скачком…
— А вы неплохо осведомлены! — уязвленно говорю я.
— Будьте уверены, в архивах Военной Академии хранятся копии почти всех ваших рабочих записей. Есть и среди ваших слуг патриоты Кардиании!
Я был убит — такого поворота разговора я не ожидал.
— Не переживайте — эти люди сделали то, что должны были сделать. А один из ваших близких друзей, Сойренц, даже добился аудиенции у Президента! Мы, военные, весьма ему признательны: до его появления правительство относилось к вашим исследованиям без достаточного внимания. Зато теперь общими усилиями мы разработали подробный план действий на случай военной угрозы. Представьте — в один недобрый день полчища шарианских тиров тучей начинают двигаться к нашим границам. Мы включаем Излучатель — естественно, не ваш, а новый, значительно более мощный. Чуть позднее мы включаем Стохасмеситель — и Шария превращается в игорную доску! Горы, долины, поля, города, поселки, отдельные дома и даже люди — все закручивается в вихре бесчисленных перемещений, которые невозможно ни предсказать, ни остановить. Все население остается целым и невредимым — но страна гибнет! Никакое правительство не сможет управлять таким диким, взбесившимся калейдоскопом… Скажем, сегодня утром столица Шарии располагалась у Железных гор в глубине Срединного материка, а к вечеру она уже находится на побережье Льдистого моря. А армия — что станет с их армией! — Горскин сладостно улыбается, закатывая глаза. — Армия всегда сильна порядком. А где у них будет порядок? Все полки, батальоны, военные корабли — все будет разметано могучим Ветром Перемен за два-три дня, и Шария встанет на колени! Без единого выстрела, без единой жертвы… Подумайте, Белиус, во что выльются ваши чисто научные эксперименты — в спасение Майоры от угрозы гибельной войны!
В голосе капитана зазвучали надрывные нотки, а я, напротив, успокоился и хладнокровно обдумывал свои следующие слова. Что ж, Нейт Горскин, не зря я терпел твою наглость и фиглярство — теперь ты словно кукла будешь плясать у меня в руках…»
Игорь отложил в сторону стопку печатных листов и задумался. Они с Мартой сидели в большом зале, на стенах которого кое-где еще виднелись остатки полусгнивших гобеленов. Рядом в камине пылал яркий огонь, но и он не мог разогнать мглу и пронизывающий холод, царящие в неуютном, почти лишенном окон помещении.
— Что ты об этом думаешь, Игорь? — спросила Марта.
— Не знаю, что и сказать, настолько это фантастично, — глухо отозвался Корин, подкладывая в огонь обломки двери зала (она почему-то была разбита вдребезги). — На Земле в свое время изобрели сотни видов страшного оружия, но здесь, на Майоре, люди оказались еще изобретательнее.
— Их заставлял изощряться древний майорийский принцип типа нашего библейского: «Не убий!» — сказала Марта, с нескрываемой нежностью смотря на друга. «Главное сейчас — разговорить Игоря, не дать ему вновь опуститься в пучину тоски и самоистязания», — подумала она.
— Может быть… Одни тиры чего стоят! Напади такая чудовищная стая на Кардианию, и вскоре могущественная страна рухнула бы. Люди потеряли бы свою память, превратились в жалкие слепки далеких, возможно, даже полудиких предков, а пожары уничтожили бы дома, заводы, склады… Но и над Шарией нависла зловещая тень Излучателя! Теперь уже ясно, что планета обязана своим жалким состоянием войне двух супердержав. И Ронус Белиус сыграл в этой войне роковую роль…
— Не знаю, не знаю… — в сомнении проговорила нью-дорианка. — Этот старый ученый, судя по его дневнику, — честный и совестливый человек, несмотря на его архаичные аристократические замашки. Вспомни — он САМ донес на себя военным, чтобы навязать им некий план действий, суть которого пока неясна. Я думаю, за этим что-то кроется…
— Возможно, — раздраженно ответил Корин, подвигая свое кресло поближе к камину: ему было зябко. — Об этом можно только гадать. Факт в другом. Излучатель готовился в качестве карающего меча для Шарии, но… но оружие, видимо, вышло из-под контроля. И понесся над Майорой Ветер Перемен, сметая на своем пути большие и малые страны… Цивилизация рухнула, да так за девять прошедших веков и не сумела встать на ноги. Разве при такой нестабильной жизни люди могут что-то создать? Более того, они и не хотят ничего создавать, кроме простейших, почти первобытных вещей. Какой смысл трудиться в поте лица своего, если завтра Скачок перебросит тебя на другой материк? Все стало ничьим… Мы знаем из истории нашей страны, к чему приводят такие вещи.
— Зато на Майоре с той поры не было и никогда больше не будет войны! — возразила ему Марта.
Нью-дорианке хотелось любым способом расшевелить Игоря, заставить его спорить, горячиться — словом, стать самим собой. Но Корин лишь задумчиво смотрел на пламя, его глаза вновь поскучнели.
— Это верно, — после долгой паузы согласился он. — Но слишком большую плату майорийцы заплатили за свою безопасность. Впрочем, мы очень мало знаем о тех временах… Почему бы тебе не перевести с помощью «Грифа» дневник Ронуса Белиуса до конца?
— Потому что это невозможно, Игорь.
— Но почему? Мозг глайдера прекрасно владеет древними майорийскими языками…
— Дело не в этом. Просто никакого дневника я не находила.
— Как не находила? А эти страницы?..
— Их было всего несколько штук. Я положила оригиналы на то самое место, где их нашла. Взгляни!
Марта кивнула в дальний конец зала, где над обветшалым диваном висел большой портрет, окутанный мягкой мглой. Заинтригованный, Игорь встал с кресла и подошел к нему поближе. Так вот каким был Ронус Белиус! Длинное и узкое лицо, умные ироничные глаза под изящными надбровными дугами, высокомерный изгиб волнистых губ, коротко стриженный ежик седых волос, своеобразные спиралевидные раковины ушей, почти касавшиеся уголков губ… А это еще что?
Ронус Белиус был изображен в полный рост, в парадном камзоле со множеством орденов — не нарисованных, а настоящих, расцвеченных самоцветами. Но не ордена поразили Корина. Чуть выше пояса, в правой стороне груди, где у майорийцев располагается сердце, в картину по рукоятку был всажен длинный кинжал. Он намертво прибил к холсту кипу пожелтевшей бумаги с неровными, взлохмаченными краями, словно листы были вырваны из тетради чьей-то мощной разъяренной рукой.
Корин осторожно коснулся пальцами эфеса кинжала, но в тот момент со стороны входа послышались чьи-то легкие шаги.
— Кажется, Лланма проснулась! — радостно воскликнула Марта.
Глава 8
На следующее утро путники стояли перед гигантскими воротами Города и с волнением смотрели, как зеркальные двадцатиметровые створки автоматически раскрываются перед ними. Позади были три часа утомительного и опасного спуска, который едва не закончился трагически. Марта, спускавшаяся первой, не удержалась на отвесной гранитной стене и сорвалась в пропасть. Игорь, страховавший связку, не успел как следует закрепиться — как назло, в этот момент он проходил полосу рыхлого известняка. Отчаянно цепляясь за неровности и трещины в мягком камне, он медленно и неумолимо сползал вниз…
Глайдер рванулся на помощь Марте, но внезапно остановился и, беспорядочно вращаясь, вошел в крутое пикирование. Запас энергии в атомных батареях кончился.
Игорь и Марта неминуемо погибли бы, если бы не Лланма. Девочка, находившаяся в середине связки, не растерялась и мгновенно сняла с пояса страховочный ремень. Освободившись, она оттолкнулась ногами от склона и, раскрыв крылья, поплыла в воздухе, как птица. Сделав крутой вираж, Лланма приблизилась к скользящему по стене Корину и ловко выхватила из его кобуры лучемет.
— Сделай уступы в стене! — сдавленно крикнул Игорь.
Девочка сложила крылья и ринулась вниз, держа в вытянутой руке оружие.
Это были страшные мгновения. Игорь съезжал вниз все быстрее и быстрее. Висевшая на тросе Марта дважды сильно ударилась головой о выступы в камне и потеряла сознание. Теперь она мертвым грузом тянула в пропасть Корина.
Но Лланма опередила их. Она летела вдоль отвесной стены и с ужасом смотрела на острые скалы, до которых оставалось не более трехсот метров.
Девочка пролетела мимо Марты, которая беспорядочно вращалась на туго натянутом канате. Секунда, еще секунда… Иззубренные острия скал уже совсем рядом!
Изобразив крутой пируэт в воздухе, Лланма до предела раскрыла крылья и замедлила падение. Нажав на боевую кнопку, она быстро сделала неглубокий надрез в стене. За ним еще один, и еще…
Ломая крючья на перчатках, Корин отчаянно пытался зацепиться за еще дымящиеся щели в камне. Это удалось ему лишь на последнем, шестом надрезе. Плотно прижавшись к склону, он несколько минут отдыхал, боясь взглянуть вниз. Жива ли Марта, смогла ли выйти из смертельного пикирования Лланма? Неужели и этих женщин он, опытный косморазведчик, не смог спасти?.. Больше того, его самого спасла девятилетняя девочка! Похоже, пора возвращаться на Землю, для космоса он слишком стар…
К счастью, все обошлось. Почувствовав под ногами твердую почву, Игорь с помощью инъекций биовосстановителя быстро привел Марту в норму — нью-дорианка отделалась лишь сильными ушибами. А вскоре к ним присоединилась и Лланма. У самых скал она сумела выйти на планирующую траекторию и успешно приземлилась на каменистой осыпи.
— Второй раз подряд меня спасает майорийка, — ласково сказал Корин, осторожно погладив девочку по плечу могучей рукой.
— Анга погибла, и я должна была ее заменить, — гордо ответила девочка. — Вам, мужчинам, постоянно нужна наша помощь.
Позавтракав, путники стали готовиться к последнему переходу. Город был рядом — не далее чем в четырех километрах от гор. Вблизи он выглядел еще внушительнее, чем с перевала, — даже многое повидавший Корин ощущал легкое головокружение, когда бросал взгляд на исполинскую черную пирамиду, обвитую широкими спиралевидными гребнями. Лланма нетерпеливо шагала невдалеке взад-вперед между двумя уступчатыми скалами — ей хотелось побыстрее двинуться в путь.
Но Корин не стал торопиться. Вначале он отправился на поиски «Грифа» и вернулся, держа рюкзак с пищевыми концентратами и флягами с водой, — это было все, что осталось от бедного глайдера.
— Что будем делать, Игорь? — растерянно спросила нью-дорианка. — Это я во всем виновата…
— Не говори глупостей! Я вел связку и должен был обеспечить надежную страховку… Впрочем, теперь это неважно. Приборы моего «слона» показывают, что провремя здесь стабилизировано. Пожалуй, я даже сниму скафандр — до Города можно дойти и без него.
— Провремя стабилизировано? — удивилась Марта. — Но как же…
— Город, — коротко сказал Корин, снимая с пояса крепежный обод скафандра. — Бьюсь об заклад, это и есть Излучатель, построенный Ронусом Белиусом!
— Значит, именно здесь, за этими черными стенами, рождается Ветер Перемен? — воскликнула Марта, с ужасом глядя на гигантское сооружение.
— Похоже, что так… Теперь я догадываюсь, почему Лланма настаивала на своем участии в походе!
Через несколько минут они были готовы к продолжению пути. «Слон» Корина вновь обрел автономность и превратился в робота. Он закинул за спину рюкзак с едой и вопросительно повернул шлем в сторону Корина.
— Лланма! — позвал Игорь девочку. — Нам пора идти. Становись за Мартой и иди за ней след в след. Кто знает, какие еще нас ждут неожиданности? Робот прикроет нас сзади.
Девочка неторопливо подошла к Корину и… встала впереди него.
— Теперь вас поведу я, — безапелляционно заявила она. — Старайтесь не отстать от меня… особенно в Городе. Там тысячи улиц и этажей, а уж людей — целое море! Без меня вы оба заблудитесь.
— Откуда ты это знаешь? — удивилась Марта. — Разве ты когда-нибудь была там?
— Нет. Но там мой Янс! Разве вы не поняли до сих пор, что мы с ним…
— Телепатическая связь! — охнула нью-дорианка. — Игорь, эта девчонка не только Предсказательница, но и телепатка…
— Я догадывался об этом, — тихо сказал Корин. — Скажи, Лланма, а что ты имела в виду, когда однажды сказала, что нам с Мартой в Город идти незачем? Девочка с удивлением посмотрела на него:
— Ничего такого я не говорила. Разве я смогла бы дойти до этих мест сама без вашей помощи?
— Но как же, я отлично помню…
— Я сказала иначе: Город вам НИ К ЧЕМУ. А это совсем другое… — И, больше не желая разговаривать, она упруго зашагала к проходу между скал.
…Створки ворот раскрылись, и путники вошли в огромный туннель, окутанный серой мглой. «Слон» включил нашлемный фонарь, но яркий луч света увязал в дымке, не доходя до стен. Было тихо, только под невидимыми сводами гулко перекатывался отзвук чеканных шагов робота да издалека доносились еле слышные звуки переливчатой музыки.
Несколько минут путники шли молча, настороженно озираясь по сторонам, затем мгла стала рассеиваться, и вскоре луч фонаря уперся в еще одни ворота, точную копию входных. Впрочем, не совсем точную…
Створки были украшены множеством рисунков: драконами с широко раскинутыми крыльями, головами чудовищ, лесистыми холмами, зонтичными деревьями, птицами, остроконечными хижинами, многоэтажными зданиями… И среди них — изображения десятков, сотен человеческих лиц: то надрывающихся от хохота, то мрачных, источающих мировую скорбь.
Заинтересовавшись, Игорь сделал несколько шагов в сторону, пытаясь лучше рассмотреть необычное панно, и замер. Детали картины неожиданно закружились в золотистом вихре, и через секунду он увидел, что все рисунки поменялись местами. Там, где только что стоял огнедышащий вулкан, ныне расстилалось округлое озеро; пышные рощи превратились в полосы песчаных дюн, а вместо городов высоко в небо поднимались скалистые хребты. Изображения людей тоже были перетасованы.
— Как вам нравится этот калейдоскоп? — озадаченно спросил Игорь.
— Ничего особенного, обычная голографическая картина, — отозвалась Марта. — Ты лучше посмотри вверх!
Корин поднял голову и увидел над воротами светящийся контурный рисунок — узкое, длинное лицо, высокомерная линия рта, умные грустные глаза…
— Ронус Белиус! — взволнованно произнес Игорь. — Выходит, я был прав: мы нашли Излучатель…
Лланма молча подошла к воротам, прикоснулась рукой к гладким створкам, и они бесшумно начали раскрываться внутрь. Дымка стала таять, уступая место нежному розовому свету. Еще несколько шагов, и путники оказались на улицах Города. Если, конечно, это можно было назвать улицами…
С обеих сторон их окружали стены, обросшие разноцветными кристаллами. Они образовывали сложные, нигде не повторяющиеся узоры. Сверкающие «ковры» подымались вверх на несколько десятков метров и там, в высоте, тонули в пелене кипящих облаков.
Широкий коридор вывел путников на просторную круглую площадь. По каменным плитам порывистый ветер гонял жухлые листья деревьев. Деревья?..
Да, площадь окружали черные деревья с мощными бугристыми стволами и раскидистыми узловатыми кронами. Сквозь плотные переплетения ветвей с трудом можно было рассмотреть стены зданий. Многие из них были разрушены — каменная кладка не выдерживала напора густых крон; другие дома еще держались, но и в их окна уже проникли ползучие ветви. Плиты мостовой у подножия деревьев были вздыблены, и между ними виднелись змеевидные корни с зеленой щетиной молодых побегов.
— Какое запустение… — пробормотал Игорь, помрачнев. — Лланма, а где же толпы людей, о которых ты говорила? Похоже, Город давным-давно опустел… Постой,ты куда?
Девочка, повинуясь внутреннему голосу, вприпрыжку побежала в дальний конец площади.
— Я должна найти Янса, с ним что-то случилось! — звонко крикнула она на ходу. — Не уходите отсюда, я скоро вернусь!
Игорь рванулся было ей вслед, но Марта успокаивающе положила щупальце ему на плечо.
— Не надо мешать девочке, Игорь, — мягко сказала она. — С ее способностями в Городе не заблудишься. Лучше пошли за ней «слона». Так, на всякий случай. А мы… мы должны теперь полагаться только на самих себя!
Корин нехотя повиновался. Робот, получив от него мысленный приказ, положил на каменные плиты свою ношу и быстро зашагал вслед за Лланмой. Вскоре они оба исчезли в чаще деревьев.
Игорь с недовольным видом взвалил на плечи рюкзак и пошел к ближайшему зданию. Протиснувшись через завесу висячих ветвей, земляне обнаружили узкий вход с выломанной дверью. Поднявшись по расшатанной лестнице, они вошли в темный коридор, а за ним — в большой полусферический зал, потолок которого был выложен пятиугольными зеркалами. Из зала выходили пять коридоров, освещенных блеклым желтым светом. Со стороны одного из них звучали приглушенные звуки музыки.
— Как там Лланма? — не выдержав, спросила Марта. Корин мысленно связался с роботом.
— Она вышла на соседнюю улицу, — помедлив, ответил он.
— Удивительная девочка! Быть может, она — первая майорийка, которая не захотела смириться с потерей друга. Узнай об этом отец Габар, он бы, наверное, проклял Лланму как вероотступницу. Не смириться с решением богини Судьбы — это в глазах деревенских жителей страшное преступление…
Нью-дорианка прошептала, словно бы про себя:
— Я тоже не хочу смиряться…
— Ты что-то сказала?
— Нет, ничего… Пойдем-ка, Игорь, в коридор, откуда звучит музыка. Мне кажется, я слышу голоса людей…
Через несколько минут земляне вошли в огромный зал с низким бархатно-синим потолком, искрившимся светом десятков ламп, собранных в несколько созвездий. В помещении царил полумрак, рассеиваемый лишь переливчатым сиянием древовидных светильников. Вокруг них плавно двигалось множество девушек, одетых в короткие туники с узорчатыми рисунками и радужные сапожки. Девушки отрешенно танцевали, совершенно не обращая внимания друг на друга. Гибкости их тонких тел, казалось, не было предела. Через каждые несколько изящных па то одна, то другая майорийка взмывала в воздух, широко раскинув руки и расправив белоснежные крылья. Одна мелодия сменяла другую, звук то нарастал до грохота, то почти замирал, и лишь ритм, жесткий, механический, оставался без изменений. Он увлекал и завораживал своей назойливой простотой: та-та-та-а-а-а… та-та-та…
Игорь озадаченно огляделся по сторонам, и вдруг… Он не поверил своим глазам. Там, в темном углу, под одним из светильников, одиноко кружилась… Нет, этого не может быть!
Не обращая внимания на предостерегающий крик Марты, он шагнул вперед:
— Анга! Это Анга!!
Вместо того чтобы смешаться с танцующими девушками, он внезапно наткнулся на что-то хрупкое и прозрачное. Невидимое ранее зеркало с хрустальным звоном раскололось, и сверкающие осколки дождем обрушились на пол. Далекая серебристая фигурка, так напоминавшая погибшую охотницу, немедленно исчезла.
Глухо вскрикнув, Игорь закрутился на месте, пытаясь понять, куда спряталась таинственная незнакомка. Вскоре он обнаружил «Ангу» у светящейся янтарным светом колонны. Он сделал решительный шаг, и вновь раздался звон. Серебристая фигурка мгновенно перенеслась к одному из стреловидных окон, за которым, чуть дрожа, холодным светом сияли звезды. И снова перезвон разбитого зеркала, и снова брызги острых осколков…
— Остановись, Игорь! — в отчаянии закричала Марта. — За кем ты гонишься — ведь это только иллюзия!
— Иллюзия? — задыхаясь от бешеных ударов сердца, прошептал Корин. Почувствовав боль в руке, он с трудом разжал правую ладонь — она была полна острых как бритва обломков стекла. — Зеркало, — недоуменно сказал он. — Откуда здесь столько зеркал? Анга… Я же ясно видел Ангу!
Внезапно он ударил по невидимой преграде тяжелым башмаком и с изумлением увидел, как вместе с водопадом осколков на пол стекает панорама сумрачного зала, а на смену ей приходит новая — с другими девушками, одетыми в коричневые свободные платья. Еще удар по стеклу — и зал наполовину опустел. Теперь в нем остались лишь несколько майориек в ярко-красных комбинезонах.
Игорь потерял голову от приступа ярости. Калейдоскоп! И здесь калейдоскоп!
Марта повисла на его плечах, пытаясь остановить бессмысленный разгром зала, но Корин продолжал наносить один мощный удар за другим. Впервые за много лет он потерял контроль над собой и ничуть не жалел об этом. Никогда еще он не чувствовал себя таким свободным! В конце концов, косморазведчик тоже человек. Ни одна планета не издевалась над ним так, как эта проклятая, изменчивая, словно оборотень, Майора…
— Что ты делаешь? — неожиданно услышал он чей-то возмущенный голос. — Ты же здесь все зеркала побьешь. С кем я тогда останусь танцевать?
Игорь и Марта в растерянности огляделись по сторонам. Зал был почти пуст, в нем осталось лишь несколько девушек, с полусонным видом сидящих в пышных креслах.
Внезапно все призраки разом погасли. Навстречу землянам шла невысокая майорийка с малоприятным, грубо раскрашенным лицом. Она была одета в голубое, плотно обтягивающее фигуру платье и легкие босоножки. Волосы, уложенные в пирамидальную прическу, были обвиты золотистой лентой. Незнакомка вышла из-за одного из зеркал и остановилась, увидев непрошеных гостей.
— Какие очаровательные уродцы! — воскликнула она на древнемайорийском языке, переводя восхищенный взгляд с Марты на Игоря и обратно. — Можно, я вас потрогаю? Нет, до чего здорово сделано! Я еще никогда не видела таких биороботов. Вы чьи — Неплета Кина? Или нашего знаменитого остряка Гойдина Сея? Не отпирайтесь, только Сей имеет пятьсот…
— Пятьсот чего? — недоуменно спросил Корин. Майорийка затряслась от приступа смеха.
— Ну конечно, вы — биороботы шутники Сея! «Пятьсот чего?» Отличная хохма, надо ее запомнить — пригодится для вечеринок.
— Вы нас с кем-то путаете, девушка, — рассердился Игорь. — Мы не роботы и понятия не имеем ни о Неплете Кине, ни о… Забыл, как зовут другого вашего приятеля. Мы с Мартой только что пришли в ваш Город и…
Он запнулся на половине фразы — незнакомка, закрыв лицо тонкими, полупрозрачными пальцами, буквально давилась от хохота.
— Не м-мо-о-огу-у-у!.. Он-ни-и-и при-ишли-и-и… Нет, я сейча-а-ас умру-у-у!.. Пятьсот чего-о-о?..
Еще несколько минут горожанка не могла говорить, вздрагивая от смеха. Наконец она немного успокоилась и завистливыми глазами посмотрела на странных гостей.
— Везет же этим счастливчикам пятисотникам! Все у них есть: и древние вещи из заброшенных городов, и золота навалом, и одежда — умереть не встать! — и даже биороботы. По закону такие машины положены только членам Совета… Да ведь законы лишь для дураков писаны. Но куртка! Какая у тебя клевая куртка, парень…
— Его зовут Игорь, — мягко сказала Марта, вмешиваясь в разговор. — И мы вовсе не биороботы… Хотя, если вам так проще, пусть будет по-вашему! Но мы биороботы совсем новые, только вчера сотворенные. И мы заблудились в Городе. Быть может, вы нам поможете?
— Смотря в чем. — Девушка озадаченно посмотрела на Марту. — Не хватало, чтобы я связывалась с какими-то полуживыми машинами!
— Не надо с нами связываться, — успокаивающе сказала Марта. — Мы просто хотим немного поразвлечься. Для этого нас и создали, правда, Игорь? Если можете, расскажите нам о Городе, покажите самые интересные места, познакомьте с друзьями. Клянусь — скучать мы им не дадим. Идет?
— Какие-то вы странные, — девушка продолжала рассматривать гостей. — Никогда не думала, что роботы могут быть разумными…
— Мы новая, усовершенствованная модель, — вкрадчиво сказал Игорь. — А теперь скажите, пожалуйста, что такое «пятьсот»? И почему вам было так смешно?
— Любопытный робот — это просто фантастика… — озадаченно пробормотала девушка. — Кстати, меня зовут Ромила. А пятьсот… Ну это же знает каждый ребенок! Пятьсот — максимальный радиус разрешенного выезда. Каждый гражданин Города — конечно, кроме большинства инженеров, — имеет свой установленный Советом радиус… Я говорю о расстоянии, на которое он имеет право удаляться от Города в течение дней Стабильности. Может, вы не знаете и про дни Стабильности?
— Представьте себе — нет! — Игорь добродушно развел руками.
— Чудные какие-то. — Девушка поджала губы. — Зато юморные — сил нет! Вы не поверите, до чего осточертели мне приятели! Всегда одни и те же разговоры, сплетни, слухи — ничего новенького от них ни услышишь. Тоска! Хорошо хоть здесь, на старых окраинах, сохранились танцзалы для одиноких.
— Одиноких? — Марта не смогла сдержать любопытства. — Но здесь же было много…
— Вы имеете в виду моих прежних приятельниц? Это все видеомашина… Она извлекает из подсознания образы людей, которые тебе когда-то нравились. А еще она, говорят, умеет создавать изображения новых людей… Ну, таких, которых ты могла бы полюбить… В старые времена в танцзалы обожала ходить молодежь: всем было любопытно узнать, кто же их возможные суженые? Мне вот сегодня не повезло — я видела только одних своих подруг… Кстати, на ваше присутствие видеомашина также среагировала. Вы заметили это?
— Да, — глухо сказал Игорь. Выходит, он на самом деле видел Ангу!
— Так что же такое дни Стабильности, Ромила? — спросил он.
— Это… это период после очередного Скачка, когда Город переносится на новое место и остается там несколько дней или даже недель… Может, вам рассказать еще и про Скачки?
— О Скачках мы знаем, — сказала Марта. — Мне неясно другое: зачем горожане уезжают так далеко? И почему это разрешено не всем, а только избранным?
— Как зачем?! — воскликнула Ромила. — Надо же кому-то исследовать Майору! Ведь после очередного Скачка рядом с нами могут оказаться заброшенные города с древними машинами и книгами, деревни с одичавшими садами и полями с неубранным урожаем. У нас в Городе есть свои фабрики, мастерские и оранжереи, но без связи с внешним миром нам долго не протянуть. Мы, имеющие выезд, обеспечиваем процветание Города и всех его граждан, начиная от членов Совета и кончая простыми инженерами и рабочими. Наше призвание — обогащать общество…
Последние ее слова прозвучали с надрывным пафосом и явно были заучены.
Марта усмехнулась.
— Теперь я начинаю понимать, — язвительно сказала она. — Вы и подобные вам выездные граждане попросту грабите заброшенные города и дурачите полуодичавшее местное население, выменивая у них за бесценок продукты питания. Разве не так? И себя, конечно, не забываете… То-то я гляжу, мне знакомы украшения, которыми вы обвешались, словно кукла!
Майорийка застыла на месте с полуоткрытым ртом, не находя слов от возмущения, а Игорь тем временем бросил на Марту восхищенный взгляд. Что значит женщина! Он даже не обратил внимания на многочисленные кольца, броши и браслеты Ромилы. А ведь эти вещи ему знакомы — очень похожие на них были найдены археологами станции в развалинах древнего города, полузасыпанного песками пустыни. Помнится, ученые оценили его возраст в три тысячи лет…
— Неужели инженеры тоже завели у себя роботов? — ледяным тоном произнесла Ромила, отстраняясь от чужаков. — Не может быть… Эти жалкие, ограниченные людишки только и знают, что суетятся у своих дурацких машин. С ними и поговорить-то не о чем. Только и слышишь: Излучатель, Стохасмеситель, токарный станок, хлебопекарная машина… Фу, со скуки умереть можно!
— С голоду, наверное, тоже можно умереть, — сухо сказал Игорь.
— Слышала я эти разговоры, слышала. До чего же в простом народе сильна зависть к нам, аристократам! Видите ли, они тоже хотят путешествовать и видеть мир… Да кто им мешает? Только сначала надо поступить в Выездную Академию. А для этого нужны талант, знания — и справочка об иммунитете…
— Это еще что такое? — удивилась Марта.
— Как что? Ведь за пределы Города выходить смертельно опасно — все вокруг так и кишит инфекционными болезнями! Никакие прививки не помогут выстоять против коварных вирусов… Другое дело мы, аристократы, — иммунитет нам передается по наследству от родителей. Само собой получается, что права на выезд в основном получаем только мы… Знаете, что я скажу: дураки они, эти инженеры да рабочие! Не поднимают, насколько им лучше и спокойнее жить под защитой стен Города. Нет здесь ни страшной жары, ни ураганов, ни потоков космических лучей, ни бездонных трещин… Кстати, ни одному инженеру в жизнь через трещины не перепрыгнуть — нет прирожденных способностей.
— Зато вы и ваши приятели, похоже, весьма шустрые люди. — Игорь недобро сощурился. — Марта, выходит, ты и твои коллеги оплошали — не заметили целые полчища болезнетворных бактерий! А может, их попросту не существует и все эти разговоры о врожденном иммунитете лишь небольшая военная хитрость? Что скажете, Ромила?
Девушка смерила Игоря разъяренным взглядом, хотела что-то возразить, но неожиданно махнула рукой и рассмеялась:
— Ну, ребята, с вами не соскучишься! Представляю вас обоих на вечеринке в нашем аристократическом клубе — вот это будет бомба! Не знаю уж, кто вас сотворил — Кин, Сей или еще кто из пятисотников, — но сегодня я повеселюсь! И начну я… Пойдемте за мной!
Девушка, резко повернувшись, быстро пошла к выходу из опустевшего зала.
Игорь и Марта озадаченно переглянулись.
— Как-то все странно началось, — сказала Марта. — Я думала, мы годами будем налаживать контакт с жителями Города, а вместо этого…
— Не спеши радоваться, — возразил Игорь. — Чувствую, нам здесь будет ох как нелегко!.. Лланма немного ошиблась: Город для нас очень важен, а вот мы Городу, похоже, действительно ни к чему… Кстати, уже минут десять я пытаюсь связаться со «слоном», и все впустую. Странно…
Вслед за Ромилой они вышли на улицу, примыкавшую к площади, и не спеша пошли в глубь Города. Их окружали кварталы заброшенных, полуразвалившихся зданий. Некоторые из них напоминали многоугольные пирамиды, поставленные на острые вершины, другие — огромные деревья, стелющиеся над землей. Вскоре навстречу землянам стали попадаться и первые горожане. В основном это были пестро разодетые парочки, глазеющие по сторонам с нескрываемым любопытством. На чужаков они почти не обращали внимания, видимо, принимая их за биороботов.
Игорь с Мартой миновали еще несколько улиц, едва поспевая за стремительной Ромилой. Все чаще им встречались многоэтажные серые коробки с небольшими овальными окнами. Около подъездов была многолюдно. Скромно одетые в синие комбинезоны горожане о чем-то шумно спорили, энергично жестикулируя. Похоже, это были инженеры… Они подчеркнуто не замечали праздно гуляющих аристократов. Игорь хотел было подойти к одной из групп инженеров, но, услышав презрительные слова: «Поглядите на этих двух бездельников! Вырядились, словно чучела!», передумал.
Улица, еще улица… Широкая площадь, вымощенная красным камнем… Здесь Ромила остановилась и после некоторого раздумья вошла в солидный особняк с лепным, безвкусно разукрашенным фасадом.
* * *
Главный инженер Излучателя сидел, откинувшись на спинку массивного кожаного кресла, и недоверчиво смотрел на гостей. Рассказ Корина его ни в чем не убедил. Что касается Ромилы, то девушка была попросту испугана. Она инстинктивно отодвинулась от своих новых приятелей на другой конец дивана.
Салар внезапно усмехнулся и сказал:
— Ну что ж, проверим, пришельцы вы или шарлатаны… Период обращения малого спутника Майоран вам известен?
— Одиннадцать тер двадцать две миды, — мгновенно ответил Игорь. — Вам знакомы эти единицы измерения времени? Тысячу лет назад они были общепринятыми на вашей планете…
Главный инженер озадаченно потер лоб:
— Хм, правильно. Впрочем, вы могли найти в древних городах астрономические справочники… Скажите, а какова напряженность магнитного поля Майоры?
— Бросьте, Салар, вы давно уже поняли, что мы — посланцы другого мира, — насмешливо сказала Марта.
— Ничего я не понял, — упрямо возразил Главный инженер, в упор разглядывая гостей. — Мало ли какие мутанты водятся на далеких материках?
— Мы пришли в Город сегодня утром, спустившись с перевала, — сказал Корин. — Вы можете послать к скалам своих людей и убедиться, что у нас был летательный аппарат с атомными батареями, лазерным радаром и вычислительной машиной на жидких кристаллах. Что вы на это скажете?
Хозяин особняка промолчал.
— Есть и другой способ проверить наши слова, — продолжил Игорь. — Мы можем назвать вам параметры орбиты станции, и любой астроном с помощью обыкновенного телескопа обнаружит вблизи планеты странный летающий объект.
— Ученые уже обнаружили его, — озадаченно ответил Салар. — Еще три года назад наш ведущий астроном Теркал сообщил на заседании Совета об открытии нового спутника Майоры. Но кто мог подумать, что это корабль пришельцев?..
Он надолго задумался, было заметно, что Главного инженера мучили сомнения.
— Ну хорошо, — сказал он наконец, — будем считать, что вы оба прилетели с далекой планеты, хотя это еще надо проверить. Но кто бы вы ни были, вы заблуждаетесь! Наш Город вовсе не создает Ветер Перемен — напротив, мы с помощью Излучателя гасим его всеми возможными способами!
— Как гасите? — ошеломленно спросил Игорь. — Но мы же читали в дневнике Ронуса Белиуса…
— Да, когда-то именно Город начал эту дьявольскую свистопляску, уничтожившую майорийскую цивилизацию, — горько согласился Салар. — Ронус Белиус был гениальным физиком, но и он не смог предвидеть все последствия своего безумного поступка! Ветер Перемен, вопреки его расчетам, стал быстро нарастать. Он разрушил энергетические экраны и обрушился не только на Шарию, но и на нашу родную Кардианию. Это было страшной трагедией… Впрочем, историю катастрофы я знаю лишь в общих чертах — документы тех времен засекречены и находятся в тайных архивах Совета. Известно только, что еще при жизни Белиуса Излучатель был переналажен на гашение Ветра, и это спасло мир от окончательной гибели. На большее, увы, наш Излучатель не способен… Да и не в нем одном дело! Обычные законы физики на Майоре не действуют — это вы наверняка уже заметили. Чтобы их познать, нужны гениальные умы, нужны новые Ронусы Белиусы. У нас же в Городе не хватает обычных толковых инженеров…
— Мы хотели бы встретиться с Советом и предложить ему вступить в контакт со станцией, а через нее с Землей, — сказала Марта, сочувственно глядя на грустного Салара. — Быть может, мы сумеем вам помочь…
— Помочь? — удивленно переспросил Салар, гордо вскинув голову. — Разве мы просим кого-нибудь о помощи?
Игорь и Марта озадаченно переглянулись.
— Предвижу, что ваш разговор с Советом может кончиться печально, — с сомнением произнес инженер. — Мы неплохо контролируем ситуацию на планете, более того, за последние годы мы сумели уменьшить интенсивность Ветра Перемен на десять процентов. А это немало! Сейчас обсуждаются и другие интересные идеи… Мы не случайно оказались здесь, у Туманных гор, — наши ученые давно мечтали добраться до архива Ронуса Белиуса в его родовом замке на перевале. Им удалось с помощью специальных излучателей сделать перемещения Города во время Скачков не вероятностными, а детерминированными. Теперь Город больше не игрушка в руках богини Судьбы. Если рабочие записи Белиуса целы, то не исключено, что через два-три столетия Скачки станут редкими и безопасными, и наш мир вновь встанет на ноги!
— Но пока он в ужасном состоянии полного хаоса, — резко сказал Корин, в упор глядя на инженера. — Вы бывали когда-нибудь в экваториальных зонах? Миллионы людей живут там в совершенно невыносимых условиях, многие из них опустились до полуживотного состояния! И немудрено: почти каждое утро они просыпаются на новом месте, порою это бывают джунгли или непроходимые болота. Редко кто из этих несчастных доживает и до тридцати лет! Никто не успевает завести ни семьи, ни детей… Все живут одним днем… Даже не днем, а часом. Этим людям нужно помочь, и не через двести лет, а сейчас! И мы, земляне, сделаем для этого все возможное!
— Вы собираетесь вмешиваться в наши внутренние дела? — растерянно спросил Салар.
— Если вы имеете в виду дела Города, то, конечно, нет, — успокаивающе сказала Марта. — Но событиями на Майоре вы не владеете… Более того, городской Совет не является законным правительством планеты, его власть ограничена, и он не может запретить нам спасать людей от гибели, голода и болезней. Разве вы не хотите того же? Я уверена, что между Городом и станцией установится дружеский контакт, основанный на взаимном уважении и доверии!
Салар надолго задумался.
— Может быть, может быть… — тихо сказал он наконец. — Кажется, еще Белиус предвидел, что со временем на Майоре может появиться извне некая сила, добрая и могущественная. Он был идеалистом, наш великий Ронус! Разве могущественная сила может быть гуманной?.. Но все же Белиус полагал, что жители Майоры и сами смогут справиться с Ветром Перемен. Ходят слухи, что в его записях говорится о некоей фантастической Силе, не сравнимой ни с чем, даже с пришельцами! Но Совет почему-то хранит молчание и никого не допускает к секретным документам…
Салар вновь замолчал — его терзали сомнения.
— Впрочем, скорее всего это просто легенда, — после паузы продолжил он. — Нужно быть реалистами… Пожалуй, я рискну связаться с Тоем Лонгом, Председателем Совета, и попрошу у него срочной аудиенции…
— Салар, ты сошел с ума! — ахнула до сих пор молчавшая Ромила. — Какая же я была дура, когда привела этих чужаков к тебе! Хотела просто развлечь старого приятеля… А теперь из-за меня ты ввязываешься в жутко неприятную историю. Старик Лонг и без того считает тебя врагом аристократии. Да он и разговаривать ни с какими пришельцами не станет…
— Знаю, — твердым голосом произнес Салар, решительно поднимаясь с кресла. — Но когда-то мы, инженеры, должны были поднять головы и заявить о своих правах! Народ и без того третий день митингует, отказывается выходить на работу. Сколько времени нам Совет морочил голову… Нам обещали программу радикальных перемен в том случае, если инженерам удастся переместить Город к Туманным горам. Тогда, мол, наши наимудрейшие руководители совершат паломничество к святая святых — замку Ронуса Белиуса, вновь перечитают его гениальные труды, вновь выверят свой курс… И вот мы уже вторую неделю находимся в нескольких лигах от перевала — и что же? Наши старички при закрытых дверях дискутируют: кто из них имеет больше прав и заслуг, чтобы возглавить историческую экспедицию к замку! Маразм, да и только… Похоже, вы очень вовремя появились.
Игорь неожиданно улыбнулся.
— Наконец-то «слон» отозвался! — сказал он Марте. — Они с Лланмой в архиве Совета, в кабинете смотрителя хранилища Харонта. Знаешь, она все-таки нашла своего Янса!
Глава 9
Лланма шла по извилистым, тускло освещенным улицам. Мимо проплывали мрачные здания с темными провалами узких, как бойницы, окон, скверы, заваленные мусором, перекошенные столбы с пучками оборванных проводов. Несколько раз над головой девочки с клекотом пролетали четырехкрылые птицы, хищно глядя на нее голодными глазами. Напасть на Лланму они не решались — птиц пугала могучая фигура робота, следовавшего чуть позади своей новой хозяйки.
Сердце девочки отчаянно билось. Она не знала, что происходит с Янсом: ясновидение покинуло ее с первых же шагов в Городе. Но Лланма чувствовала: ее друг — в смертельной опасности. Полностью отдавшись во власть своего безошибочного инстинкта, она уверенно сворачивала в боковые переулки, пересекала пустынные площади, пробиралась через развалины рухнувших зданий. «Слон» был готов в любой момент прийти на помощь девочке.
На перекрестке двух широких улиц Лланма ненадолго остановилась в раздумье и неожиданно нырнула в пролом дощатой ограды, на которой красной краской был начертан крест — традиционный для Майоры знак опасности. За забором открылась засыпанная строительным хламом улица, по обе стороны которой возвышались ветхие от старости заводские корпуса. Из низких рифленых крыш в серое небо поднимались десятки закопченных труб. Многие из них потеряли опоры и опасно нависали над проходом.
Лланма с легкостью скользила среди нагромождений проржавелых балок, мотков перепутанной проволоки, разбитых каменных блоков — меж прибрежных скал ей попадались куда более сложные маршруты. Когда груды мусора превращались в настоящие баррикады, Лланма почти без разбега взмывала в воздух и совершала головокружительные прыжки. «Слон», экономя энергию батарей, был вынужден двигаться вперед, как бульдозер, разгребая завалы могучими руками. Неожиданно робот наткнулся на гору каменных плит — разбросать ее было даже ему не под силу. Пригнувшись, он прыгнул вслед за Лланмой и через несколько мгновений приземлился на косо лежащем металлическом баке. От сотрясения стоявшая рядом ветхая заводская труба качнулась и с протяжным скрипом обрушилась ему на плечи.
«Слон» не успел увернуться и упал на колени под тяжестью многотонной конструкции. Шлем его был частично смят, на грудном панцире появилась глубокая трещина. От сильного удара повредился и электронный мозг. Робот, потеряв ориентировку, принял неверное решение. Вместо того чтобы осторожно опустить трубу на землю, он, загудев от напряжения в гидроприводах, поднял ее на вытянутых руках и швырнул прямо на груду каменных блоков. Раздался страшный грохот, гора вздрогнула и лавиной ринулась на робота, мигом накрыв его с головой.
Девочка, услышав позади шум, оглянулась. О «слоне» она почти забыла и с недоумением увидела груду дымящихся обломков.
Внезапно камни зашевелились и среди них появилась стальная рука.
— «Слон»! — охнула Лланма и одним прыжком вернулась назад.
Она попыталась сдвинуть с места обломок одного из каменных блоков, но тот даже не шелохнулся.
Тем временем металлический кулак робота разжался, и в его широкой ладони вскрылся овальный лючок. Из него с визгом вылетел один из крепежных крючьев с тонким тросом — это было все, что осталось у «слона» от его богатого альпинистского снаряжения.
Подняв крюк с земли, девочка растерянно огляделась по сторонам. Ясно, что его нужно зацепить за что-нибудь прочное. Но за что? Все вокруг, даже стены заводских корпусов, казалось ветхим и ненадежным.
Наконец взгляд Лланмы остановился на стальной балке, соединявшей два соседних корпуса. В ней виднелись небольшие отверстия. Крюк можно было зацепить за одно из них, но балка висела на двадцатиметровой высоте!
— «Слон», ты слышишь меня?! — закричала девочка. — Ты можешь подбросить меня вверх?!
Робот, казалось, услышал. Его рука с огромный! трудом поднялась еще выше над завалом, а затем со скрипом согнулась в локте. Стальная ладонь широко раскрылась, словно приглашая девочку. Она без колебаний встала обеими ступнями на могучую длань и собралась, как перед прыжком. Мощный толчок — и Лланма взмыла высоко в воздух, держа в вытянутой руке крюк. Увы, несмотря на отчаянный взмах крыльями, она не достала до балки почти два метра.
Только с третьей попытки ей удалось зацепить крюк за одно из отверстий. Не успела Лланма приземлиться, как робот уже начал втягивать канат в руку, используя балку как опору. Через минуту он полностью освободил себя из-под обломков.
Вид у «слона» был жалкий: верхняя часть шлема смята, как яйцо, грудной панцирь висел лишь на одном винте, шарнирный сустав левой ноги перекосился — робот мог теперь ходить лишь заметно хромая.
— Как ты себя чувствуешь? — с жалостью спросила девочка, сметая каменную крошку с помятых боков робота.
— Хорошо, — скрипуче ответил «слон» — его голосовые связки были также повреждены. — Нет телепатической связи с хозяином. Мой мозг частично сломан. Но через полчаса я приведу себя в норму.
— Нет, только не сейчас! — в испуге крикнула Лланма. — Мы и так задержались… Я чувствую, с моим другом Янсом происходит что-то страшное! Мы должны найти его, пока не случилась беда. «Слон», миленький, потерпи немного!..
Робот, уже открывший было ремонтные лючки на боку, задумался и неохотно захлопнул их.
— Хорошо, — сказал он. — Только иди помедленней.
Через полчаса они вышли из заброшенных кварталов на ярко освещенный бульвар. Посреди него росли два ряда пышных, усыпанных цветами деревьев. В их тени чинно прогуливались изысканно одетые люди.
Несколько мгновений Лланма оторопело осматривалась. Такой роскоши она еще никогда не видела! Особняки по обеим сторонам бульвара, сложенные из белого и розового камня, окружали витые ограды, малиновое небо сияло огнями реклам, длинные платья женщин сверкали драгоценностями…
— Лланма, пойдем скорее, — напомнил робот — он равнодушно глядел на кипящий жизнью бульвар. — На нас уже обращают внимание.
Действительно, одна из проходивших пар остановилась и разглядывала чужаков.
— Это простолюдины! — с негодованием воскликнула пожилая женщина. — Ред, я видела, как они вышли из заброшенных кварталов, словно воры. Сколько раз я говорила городским властям: надо отгородить бульвар стальной стеной от этих жутких развалин!
Робот, услышав голос женщины, повернул к ней обзорное стекло шлема.
Поняв, что перед ними робот, пожилая пара отшатнулась.
— Стража, стража! — завизжала женщина, увлекая супруга под один из фонарей. — Сюда, здесь террористы!
Бульвар мигом опустел — гуляющие разбежались кто куда. Непрошеных гостей быстро окружили десятка два рослых мужчин в темно-синей форме с золотистыми аксельбантами. Держа наперевес оружие — «слон» сразу оценил, что это были примитивные автоматы, — стражники мелкими шажками двигались на Лланму и робота, все теснее смыкая круг.
— Эй, вы! — крикнул один из стражников с пурпурными погонами на плечах — видимо, офицер. — Поднимите руки и не вздумайте сопротивляться! Особенно это касается тебя, громила! О, да это робот!.. Ребята, возьмите его на пушку — и хватайте девчонку!
«Слон» опоздал на какую-то долю секунды. Один из стражников прыгнул вперед и грубо схватил Лланму, приставив к ее груди дуло автомата.
— Беги, «слон», беги! — отчаянно закричала она, вырываясь. — Помоги Янсу!.. Он на третьем этаже… в доме за черной стеной.. Беги-и-и!..
Левая рука робота дернулась было к кобуре, но остановилась на полдороге. Подпустив стражников поближе, «слон» внезапно нагнулся — и прыгнул высоко в воздух! Перевернувшись через голову, он приземлился среди развалин и, чуть прихрамывая, побежал в ближайший темный переулок.
Опешившие стражники начали беспорядочную пальбу, но офицер раздраженно приказал им остановиться. Он присел на корточки около Лланмы, окруженной охранниками, и заглянул ей в лицо.
— Странно, раньше террористы никогда не использовали детей в своих грязных делах. А за последнее время это уже второй случай!.. Эй, красавица, не хочешь ли повидать в полицейском участке своего, так сказать, коллегу? Сдается мне, вы с ним одного поля ягоды…
* * *
Следователь Кор Брисанд немало повидал за свои три с лишком десятка лет работы в городской жандармерии, но такого трудного дня, как этот, не помнил. Мало того что улицы Нижнего Города, где в основном обитает простонародье — инженеры, техники, рабочие и обслуживающий персонал, — бурлят от недовольства Советом, так нате еще: сразу две группы террористов! С одной, орудовавшей в архиве Совета, он возится уже три дня, и без особого результата. Теперь эта странная пара — огромный робот и крошечная девчонка.
— Садись, — сказал он приветливо, указывая Лланме на скамью в ярко освещенном углу своего кабинета. — Расскажи все не спеша. Ты не горожанка, верно? Значит, кто-то привел тебя на нижний этаж. Кто?
Лланма молчала, опустив голову. На нее нахлынули усталость и сонливость — сказалось напряжение последних бурных дней.
— Хорошо, я помогу тебе, девочка, — следователь не сводил с Лланмы цепкого взгляда. — Тебя завербовали примерно так. К вам в селение пришел человек из Города — скорее всего инженер или техник. Он стал подговаривать ваших мужчин принять участие в бунте против Совета Аристократов. Вам обещали много интересных вещей: оружие, ножи, одежду… Многие согласились, в том числе и ты, верно? Тебя направили в Город как соглядатая: мол, стража не станет обращать внимание на какую-то девчонку. Так бы и произошло, но тебя подвел твой партнер-робот. Его тайно соорудили инженеры для проведения террористических акций, так? Видишь, я уже почти все за тебя рассказал, тебе осталось назвать кое-какие имена…
— Не понимаю, о чем вы говорите, — тихо сказала девочка. — Я пришла в ваш Город только сегодня утром, издалека, с морского побережья.
— Вот как? — развеселился следователь. — Это забавно. До побережья, насколько я помню, не меньше ста лиг… И как же ты сумела преодолеть такое огромное расстояние? Как будто я не знаю, что вы, дикари, и шага боитесь сделать от своих жалких хижин — голова, видите ли, у них кружится! Ладно, маленькая лгунья, выдумывай дальше, а я послушаю. И зачем же ты проделала такой фантастический путь?
— Я искала друга, — сказала Лланма. — Его перенес в ваш Город весенний Скачок две недели назад… Почему вы мне не верите?
— Искала друга? — подозрительно спросил Кор Брисанд. — И как же его зовут, если не секрет?
— Его зовут Янс… Мы жили с ним в одной деревне, на берегу Льдистого моря.
В кабинете наступила тишина. Следователь, закрыв глаза, о чем-то размышлял, а Лланма, преодолевая апатию, осмотрелась. Низкий потолок, тусклый свет в зарешеченном окне, ослепительный луч настольной лампы, направленный прямо ей в лицо. Холодно, неуютно, одиноко… Где-то она уже видела такое здание, но где? Тяжесть в голове мешала собраться с мыслями. Этот неприятный человек в чем-то ее обвиняет…
— Что ж, это меняет дело. — Брисанд открыл глаза и нажал на кнопку переговорного устройства, стоящего на столе: — Эй, сержант, приведите заключенного из камеры 12-14!
Через несколько минут в дальнем углу кабинета распахнулась окованная железом дверь, и в сопровождении двух стражников вошел… Янс! Мальчик выглядел предельно утомленным, он едва держался на ногах.
— Янс! — закричала девочка. Ее сонливость мгновенно улетучилась. Вскочив, она рванулась к другу. Внезапно с потолка бесшумно упала массивная решетка и перегородила комнату пополам.
— Вот так-то будет лучше, — удовлетворенно сказал следователь. — Поворкуйте-ка, деточки, друг с другом, а потом выкладывайте дяде Брисанду все начистоту. А то я могу и рассердиться…
— Янc, милый! — Лланма, не обращая внимания на слова следователя, подбежала к решетке и просунула сквозь нее руки.
Мальчик вздрогнул, сделал было шаг навстречу, но нахмурился и, опустив голову, твердо сказал:
— Я не знаю эту девочку. Зачем вы привели меня из камеры, Брисанд? Я хочу видеть смотрителя Харонта, и только его.
— Харонта ты еще увидишь, — сквозь зубы процедил следователь. — Моя бы воля, сидел бы он сейчас в камере по соседству с тобой, проклятый изменник! Но ты у меня в руках, Янс, и я сделаю все, чтобы узнать, куда вы оба спрятали украденные из архива секретные документы!
— Ничего я не знаю, — упрямо сказал Янс. — А девчонку отпустите…
— Янс, что случилось? — У Лланмы на глазах выступили слезы.
— Видишь, ты обидел свою подружку, — пожурил мальчика Брисанд, — а это очень нехорошо. Признавайся, что вы с ней из одного поселка! Кто-то из горожан завербовал вас для проведения шпионских акций. Тебя подослали первым, Янс. Подгадали под день очередного Скачка, чтобы в Городе тебя приняли за перенесенного Ветром Перемен сироту. Даже улицу, на которой тебя обнаружили, выбрали с расчетом — все горожане знают, что смотритель Харонт любит совершать по ней свои послеобеденные прогулки. Те, кто тебя послал, надеялись, что мягкосердечный Харонт пожалеет бедного, оборванного мальчишку. Так оно и случилось. А чем ты отплатил своему благодетелю? Подговорил его вскрыть сейф с секретными документами! Они весьма пригодились бы бунтарям для разжигания страстей и недовольства в Городе. Бумаги ты где-то ухитрился спрятать… А несколько дней спустя в центральный вход проникли твоя подружка, робот и двое взрослых. К сожалению, мы допустили промашку — стража не ожидала, что террористы появятся в самом опасном месте. Ну ничего, от нас никто не скроется…
— Я не знаю эту девочку, — угрюмо повторил Янс. — Отпустите ее. Тогда, быть может, я что-нибудь да вспомню о документах…
— Он еще ставит мне условия! — воскликнул следователь. — Клянусь, такой наглости эти стены еще не видели! Нет, щенок, ты расскажешь мне все сейчас, в присутствии твоей сообщницы! А будешь и дальше морочить мне голову — я лично займусь твоей красоткой. Ты знаешь, как я умею это делать. — В его голосе прозвучала угроза. — Ладно, не буду вам мешать. Поговорите…
Мальчик поднял голову и посмотрел на Лланму. Она увидела в его глазах нежность и боль.
— Лланма, милая, спасибо, что ты меня искала и нашла, — сказал он. — Только зря… Богиня Судьбы не любит, когда люди идут против Ветра Перемен. Чего только я не отдал бы, чтобы мы вновь вернулись в нашу деревню! Лучше охотиться вместе с Ангой на хищных зверей, чем ходить по улицам этого проклятого Города!
— Анга погибла на перевале, — горько сказала Лланма. — Я не говорила ей, но она и так догадывалась, что я иду в Город ради тебя. Анга сделала все, чтобы мы были счастливы!
Следователь прислушивался к их разговору с нарастающим подозрением.
— Эй, постойте! — резко сказал он. — Либо вы оба талантливые актеры, либо… Итак, Лланма, как ты попала в Город?
— Я пришла из нашей деревни, с побережья моря. Сначала я пересекла Горячую равнину, затем поднялась на Синие холмы и…
— Пришла? — с ужасом повторил Брисанд.
— Да. Несколько раз у меня кружилась голова… и все. Мне помогли очень хорошие люди — Анга-охотница…
Следователь остановил девочку повелительным жестом.
— Ого, это почище, чем заговор террористов, — пробормотал он. — Эй, стража! — крикнул он. — Девчонку — в изолятор! Никого не подпускайте к ее камере: для Города она опаснее целой армии врагов!
В комнату вбежали стражники и грубо схватили Лланму за руки. Янс рванулся было ей на помощь, но стальная решетка преградила ему путь. Один из стражников с бранью нанес ему несколько сильных ударов и, схватив за воротник рубашки, безжалостно поволок мальчика к запасному выходу.
— Янс, Янс! — в отчаянии кричала девочка, пытаясь вырваться из цепких рук.
В этот момент раздался невыносимый грохот, и часть стены рядом со столом следователя рухнула. В облаке пыли появился могучий «слон» с лучеметом в руке.
— Стреляйте, это робот! — Брисанд в панике отскочил в угол комнаты.
Стражники оцепенели. Их минутного замешательства было достаточно, чтобы «слон» одним движением руки выломал решетку, расшвырял охранников и взял детей под свою защиту. Стражники и Брисанд, толкая друг друга, ринулись из кабинета и с грохотом захлопнули за собой стальную дверь.
— Сдавайтесь! — Вскоре в комнате зазвучал гневный голос следователя, усиленный настенным радиофоном. — Эй, робот, если не выйдешь из помещения, мы будем стрелять по детям!
«Слон» замер, размышляя. Оглянувшись на обнявшихся ребят, он рывком вынул крепежный обод и опустился на пол.
— Янс, — тихо сказал он, — откати в сторону переднюю часть моего туловища. Не бойся, мне не будет больно. Хорошо. Теперь быстро забирайтесь внутрь меня. Вы худенькие, поместитесь. Ты, Лланма, просунь обе ноги в мой левый сапог, а ты, Янс, в правый…
Хорошо. Теперь помогите мне соединить обе части туловища… Отлично. Готовьтесь, вас будет сильно трясти!
Вскоре «слон» уже крепко стоял на ногах. В обзорном экране шлема виднелись лишь макушки детских голов. Робот шагнул было к пролому в стене, но остановился на полпути. Подняв лучемет, он внезапно прыгнул в дальний угол комнаты. Огненный луч вырезал прямоугольник в каменной кладке. «Слон» одним ударом освободил себе проход и выскочил в широкий коридор. Стоявшие наготове стражники немедленно подняли стрельбу, но пули не могли пробить стальную оболочку робота. «Слон» отмахнулся от наседавших на него охранников, как от назойливых мух, и с грохотом побежал в сторону выхода. Вслед ему раздались дружные залпы. Лланма и Янс испуганно взялись за руки. Их немилосердно трясло при каждом шаге робота, в ушах стоял звон от пуль, рикошетирующих от его стального корпуса.
«Слон» на бегу направил лучемет на потолок и сделал несколько надрезов. Позади него на пол обрушился камнепад: на пути преследователей вырос непроходимый завал.
Выскочив из здания, робот спросил Янса:
— Куда идти? Мой мозг поврежден, я не могу связаться с хозяином. Мне нужно полчаса времени. Я должен починить передатчик.
— Иди вперед по улице, пока не увидишь кабину лифта! — закричал Янс. — Там будут охранники.. Поднимись на лифте на шестой этаж. Увидишь здание с высокой каменной стеной — это архив Совета. Если прорвешься через кольцо стражников, Харонт поможет нам. Беги!
По дороге к лифту «слона» никто не задержал: погоня явно отстала, а редкие прохожие шарахались к тротуарам при виде несущегося на них двухметрового робота. Но, как только дверцы цилиндрической кабины захлопнулись и она рванулась вверх, на улице раздались выстрелы. Дети сжались от страха. Они чувствовали себя совершенно беспомощно, плотно «упакованные» в полостях ног «слона».
На шестом этаже беглецов никто не поджидал, но, когда робот подбежал к приземистому зданию архива, окруженному глухой оградой, дорогу ему преградили трое стражников с автоматами в руках.
— Это еще что за чучело! — недоуменно вскрикнул один из охранников. — Стой, стой, я тебе говорю!
Они не успели выстрелить. Робот, не останавливаясь, разбросал их в стороны. Впереди возвышались массивные ворота.
— Держитесь! — предупредил робот ребят и с разбегу прыгнул.
Лланма и Янс охнули — их сильно тряхнуло. «Слон» приземлился во дворе архива. У входа в здание, забранного толстой решеткой, стояли двое охранников. При виде могучего робота они бросились в разные стороны, даже не пытаясь стрелять. «Слон», не останавливаясь, двумя молниеносными ударами рук разбил решетку, а плечом выбил кованую дверь. Ворвавшись в темный коридор, он резко остановился и, обернувшись, поставил дверь на место. Вынув из-за пояса лучемет, он хотел было приварить дверь к стальному косяку, но его остановил чей-то глухой голос за спиной:
— В этом нет необходимости, робот. В архив никто не имеет права входить без разрешения Совета. Что тебе здесь надо? Нет, не подходи ко мне!
«Слон» слегка наклонился, и смотритель архива увидел в стекле шлема две детских головы.
* * *
Через несколько минут Лланма и Янс уже сидели на кожаном диване в кабинете Харонта. Невысокий седовласый смотритель архива растерянно глядел на ребят, не зная, что сказать. «Слон» отошел в угол комнаты, раскрыл ремонтные лючки на боку и, не теряя времени, принялся за восстановление передатчика.
— Да что же я стою! — наконец воскликнул Харонт. — Вы, наверное, проголодались…
Он раскрыл холодильник, стоявший среди многочисленных книжных шкафов, и вскоре на столе перед измученными детьми появились фрукты, печенье и банки с соком.
— Ешьте ребята, не торопитесь, — ласково сказал смотритель, с любопытством разглядывая Лланму. — Стражники не рискнут ворваться в архив без разрешения Совета, а у него сейчас забот и без вас хватает…
Подкрепившись, дети устало откинулись на мягкую спинку дивана.
— Это Лланма, я рассказывал вам о ней, отец Харонт, — гордо сказал Янс, не сводя с девочки сияющих глаз. — Это она спасла меня из тюрьмы!
— Да, я нашла тебя, мой Янс, — обессиленно прошептала девочка и слабо улыбнулась. Харонт недоуменно посмотрел на нее:
— Это Лланма? Не может быть! Ты же говорил, Янс, что твоя подружка осталась после Скачка в деревне, на берегу моря.
Лланма срывающимся голосом коротко рассказала о путешествии в Город. Харонт и Янс, выслушав ее, долго потрясение молчали.
— Ты молодец, Лланма! — наконец восхищенно воскликнул Янс. — Пройти сто лиг через Горячую равнину, холмы, лес, горы… Я и не думал, что такое возможно. Отец Габар много раз повторял нам в своих проповедях: нельзя идти против Ветра Перемен, всесильная богиня Судьбы сама решит, где и с кем каждый человек проживет свою жизнь…
— Расскажи, что произошло здесь с тобой, — попросила девочка. — Я так боялся, что Скачок занесет тебя в пустыню или в трясину болот…
— Нет, мне повезло. Город был недалеко от побережья. Он притянул меня, словно магнит, своим мощным провременным полем — так объяснил мне мой учитель отец Харонт. Я помню, как на меня нахлынула темная волна… и я очнулся на улице. Вокруг меня стояли люди в комбинезонах и улыбались…
— А затем к тебе подъехала карета, и оттуда вышел… — Лланма пристально посмотрела на смотрителя. — Это были вы, теперь я вас узнала!
Харонт удивился:
— Узнала? Но где ты могла меня видеть? А, кажется, я понимаю… Янс рассказывал. Твоя мать была Предсказательницей?
— Да. И мне передался ее дар. Я видела вас обоих во сне. Вы подошли к Янсу, положили ему руку на плечо… В этот момент я проснулась. Но с того дня я знала, вернее, чувствовала, что Янс здесь, в Городе!
Мальчик улыбнулся:
— Учитель привел меня, оборванного и замерзшего, в архив и стал обо мне заботиться. Я рассказал ему все, что знал, — о нашей деревне, об отце Габаре… И о землянах тоже. Но оказалось, что нас подслушивали.
— Это грустная история, девочка, — прервал смотритель Янса. — Кто мог подумать, что здесь, в секретном архиве, стража спрячет свои миниатюрные микрофоны? Узнав о пришельцах, охранники немедленно доложили об этом Совету. На следующее утро ко мне в кабинет вошли два офицера. Им поручили изъять из сейфа особо секретные документы и передать их личному секретарю Тоя Лонга, Председателя Совета. Но мы с Янсом их перехитрили! Я понимал: раз пришельцы появились на Майоре, рано или поздно они придут в Город и захотят узнать историю возникновения Ветра Перемен. И решил нарушить закон и послал Янса к своему другу с просьбой снять копию с бесценных бумаг и тщательно спрятать ее. Увы, Янс не вернулся…
— Меня захватили в двух шагах от архива, — вздохнув, сказал Янс, виновато опустив голову. — Лишь на секунду я потерял бдительность — и…
— Я только вчера вечером узнал, что тебя запрятали в тюрьму, — прервал мальчика Харонт. — Я пытался встретиться с Тоем Лонгом, но Председатель Совета не пожелал меня видеть. От волнения я не знал, куда себя деть, — и вдруг ко мне в архив с боем вламывается робот, а внутри его — вы оба!
Дверь с шумом распахнулась. В комнату вошли стражники, держа автоматы наперевес. В руках шедшего впереди офицера был лист бумаги с красной печатью.
— Харонт! И вы оба… — скрипуче сказал офицер, небрежно кивнув в сторону детей. — Мне поручено взять вас под арест. Вы обвиняетесь в краже сверхсекретных документов и в пособничестве террористам. Встать, когда я говорю!
Смотритель архива медленно поднялся с кресла.
— Детей не трогайте, — тихо попросил он. — Это я во всем виноват, мне и отвечать перед Советом…
— Молчать! — заорал офицер. — Эй, вы, щенки, вас что, силой надо поднимать с дивана?
Янс вскочил и попытался заслонить собой девочку, но перед ним выросла могучая фигура робота. «Слон» держал в вытянутой руке лучемет.
— Ага, и робот здесь! — Офицер отскочил в сторону. — Не вздумай стрелять, железный чурбан, мои люди держат под прицелом Харонта!
В комнате воцарилась гнетущая тишина.
— В меня вы тоже будете стрелять, Дорин? — внезапно раздался чей-то спокойный голос.
В проеме двери показалась высокая фигура Салара. Чуть позади него стоял встревоженный Корин, готовый, если потребуется, прийти детям на помощь.
Рука офицера инстинктивно потянулась к кобуре, но на полдороге остановилась. Дорин с проклятиями шагнул навстречу Главному инженеру, но тот остановил стражника повелительным жестом.
— Той Лонг отменил свой приказ об аресте, — сказал Салар. — Харонт, нас всех приглашают на заседание Совета.
Глава 10
В хранилище было сумрачно. Корин сидел за круглым столом, заваленным рукописями, и разглядывал десятки огромных стеллажей. Здесь находились тысячи и тысячи книг, собранных Ронусом Белиусом и его последователями за долгие годы странствий Города по материкам планеты: философские трактаты, научные монографии, проза и стихи давно забытых классиков.
Стоят гении, переплетенные — по томам
В тесных обложках серых — по шкафам
Небрежно перелистаны — там и сям
Рукой ленивой — великосветских дам… —
вспомнилось ему древнее стихотворение Суареса, жившего на Черном материке полторы тысячи лет назад.
Впрочем, сюда, в сырые, требующие обновления подвалы архива, великосветские дамы никогда не заглядывали. Даже инженерам здесь нечего было делать: все наиболее ценные технические справочники давно уже были микрофильмированы и доступны в Городе любому юнцу. Лишь престарелые члены Совета изредка заглядывали сюда, в этот вечно пустующий читальный зал.
Харонт, сидевший в соседнем кресле, осторожно пошевелился и деликатно кашлянул. Он не знал, как утешить Корина.
— Не правда ли, вид стеллажей, заполненный бесконечными рядами старых книг, навевает благостные мысли? — сказал он. — И грусть. Грусть, подобную той, которая возникает при посещении кладбища, где нет могил твоих родственников… Только множество надгробных плит с именами чужих людей, которых ты не знал — просто разминулся с ними в бесконечном потоке провремени. Так же и с книгами: когда их всего сотня, они могут стать твоими друзьями или врагами, но когда их тысячи… За свою недолгую жизнь человек не сумеет даже перелистать такую гору книг! Каждый писатель должен быть готов к тому, что его книги станут лишь надгробными плитами его мысли…
— Зачем же так мрачно? — Игорь, слушая Харонта, перевел взгляд на прихотливую игру пламени свечи, стоящей посреди стола. — Скорее всего книги — это дверки. Мириады крохотных дверок в мир иной, мир бесплотный, но рожденный живым сердцем! Мир, в который можно войти, не опасаясь стать нежеланным гостем…
Смотритель архива бросил сочувственный взгляд на землянина.
— Не надо так переживать, — тихо сказал он. — Ваш первый разговор с Советом не получился, но… найдутся в Городе и другие, более разумные люди. Они не станут цепляться за нашу изолированность от внешнего мира, как слабый зрением хватается за темные очки, выходя под яркое сияние солнца. Нужно время, чтобы все мы — и аристократы, и ученые, и инженеры — привыкли к мысли, что мы уже не единственная сила на этой Богом забытой планете. Неужели вы с Мартой ожидали, что здесь вас встретят восторженными криками?
— Нет, конечно, нет! Но мы и не предполагали, что уткнемся в такую стену, — грустно сказал Корин, небрежно перелистывая страницы лежащего на столе древнего трактата. — И самое постыдное даже не то, что нам не верят. В НАС НЕ ВЕРЯТ…
— Это скоро пройдет, — утешил его Харонт. — Вы столкнули с вершины горы лишь маленький камешек, но он со временем вызовет могучий обвал, уверяю вас. Не сомневаюсь, что сегодня же вечером Той Лонг посетит обсерваторию и лично захочет взглянуть на станцию, а ваш брошенный среди скал глайдер будет перевезен в одну из лабораторий. И конечно, на наших старичков произведет впечатление ваш робот. Вы очень умно поступили, оставив его в зале заседания Совета…
— Пусть они попробуют сдвинуть «слона» с места, — мрачно усмехнулся Игорь. — Робот докажет любому, что он не призрак и не плод чьего-то разгоряченного воображения!
— Это пойдет на пользу, — кивнул Харонт. — «Слон» способен разбудить от летаргического сна даже членов Совета. Им поневоле придется думать. А это они умеют делать, можете не сомневаться…
Они помолчали, думая каждый о своем. Было тихо, только переливчато стрекотали сверчки среди укутанных мглой стеллажей.
— Хватит самодеятельности! — наконец решительно сказал Корин. — Все, что мы могли сделать вдвоем с Мартой, мы сделали. Излучатель, вызвавший катаклизмы на вашей планете, найден. Впрочем, пока я не понял самого главного: что было причиной гибели майорийской цивилизации — ошибка в расчетах Белиуса или…
— Я давно ждал этого вопроса. — Харонт оживился и взял в руки несколько лежавших на столе листов древней рукописи. — Помните, Игорь, как вчера вечером, после нашего возвращения с заседания Совета, ко мне на улице подошел один из горожан? Это был мой старинный друг… Именно ему Янс передал документы для снятия копии. Посмотрите, вам ничего не напоминают эти страницы?
Игорь озадаченно взглянул на рукопись и взволнованно сказал:
— Да это же дневник Белиуса! Листы с точно таким же почерком мы нашли в замке на перевале…
— Из-за этих бумаг Янса посадили в подвал тюрьмы, да и меня ожидала суровая кара. Совет очень не хотел, чтобы вы, пришельцы, узнали тайну Майоры. И не только вы, но и простые горожане, особенно инженеры. Вы видели, как возбуждены толпы народа на улицах?
— Видел, но, признаюсь, не совсем понимаю причины волнений. Знаю только, что инженеры во главе с Саларом настаивают на немедленной посылке экспедиции к замку Белиуса, а Совет почему-то колеблется.
— Все гораздо сложнее, Игорь… Многие века над инженерами висело словно бы проклятие — ведь это именно они вместе с Ронусом Белиусом некогда совершили ошибку, уничтожившую богатую культуру Майоры. По преданию, Белиус неверно оценил поглощающую способность защитных экранов Излучателя, и потому Ветер Перемен ударил не только по Шарии, но и покатился по всей планете. После смерти Белиуса этим ловко воспользовались немногочисленные аристократы, присутствовавшие во время первого испытания Излучателя. Они обвинили во всех смертных грехах инженеров, настроили против них остальных горожан, а сами потихоньку захватили власть в Городе. С тех пор инженеры должны были, как рабы, за жалкое вознаграждение работать в машинных отделениях. Вот уже семьсот лет они пытаются остановить Ветер Перемен и делают это при всеобщем презрении и осуждении, словно искупают первородный грех.
Но в народе ходит и другая легенда… Так уж устроены люди — не хотят они верить, что все сделанное их предками глупо и преступно. Инженеры продолжают тайно верить в мудрость Ронуса Белиуса, в то, что он не ошибся, включив Излучатель. Нам, простым горожанам, хочется гордиться своим прошлым, а не стыдиться его… Сегодня утром я прочитал дневник Белиуса и убедился, что мы не ошиблись в своих ожиданиях. В нем не хватало нескольких вырванных листов — это именно те страницы, которые нашли вы с Мартой. И я догадываюсь, кто это сделал…
Игорь вспомнил кинжал, вонзенный в портрет Ронуса Белиуса, и сказал:
— Нейт Горскин? Судя по записям Белиуса, этот субкапитан был крайне опасным человеком. Старый аристократ затеял с ним какую-то опасную игру — и, видимо, выиграл!
Харонт согласно кивнул:
— Горскин поначалу добился своего. Более двадцати лет он вместе с Белиусом возглавлял строительство Излучателя, который постепенно обрел черты Города. Правительство Кардиании наделило субкапитана большими полномочиями. Этот властный, безжалостный вояка стал настоящим злым гением для мягкого и интеллигентного ученого. Горскин контролировал каждый его шаг, заставлял инженеров и рабочих трудиться днем и ночью, недовольных бросал в тюрьмы, подвергал жестоким пыткам. Но дело двигалось медленно… И вот настал день, когда разъяренный Горскин выехал из Города в столицу. Он больше не сомневался, что Белиус — саботажник и предатель, а излучатель давно готов к первому испытанию. Накануне ученый узнал, что в лучшем случае ему грозит пожизненное заключение. Горскин прямо заявил, что едет к Президенту за головой ученого. А через неделю до Белиуса дошли сведения, что война все-таки началась. На Шарию были сброшены первые атомные бомбы… Корин был ошеломлен:
— Атомные бомбы? Вот уж не думал, что майорийская наука достигла такого уровня… Кроме того, для Майоры этот путь был запретным — ведь испокон веков у вас существовало суровое табу на убийство людей!
— Не будьте наивным, — горько ответил Харонт. — Разве военную машину можно остановить какими-то заветами далеких предков? Белиус узнал от своих друзей, что Военная Академия ведет разработку страшного оружия, и понял, что Майора стоит на краю пропасти. Остановить правительство могло только еще более мощное оружие. И тогда он послал своего друга Сойренца с доносом на свои исследования. Как он и ожидал, Президент клюнул на эту приманку. Излучатель имел массу преимуществ по сравнению с атомным оружием: он не уничтожал промышленные объекты противника, не заражал землю и воздух радиоактивными отходами, не убивал рабочую силу. Но не все военные были с этим согласны — и атомные бомбы обрушились на бедную Шарию…
Узнав об этом, Белиус немедленно отдал приказ закрыть ворота Города и приступить к внеплановому испытанию Излучателя. Правительственная комиссия, состоявшая из аристократов, резко запротестовала, но Белиус не желал ничего слышать. Пока инженеры готовили машины к работе, ученый спустился в подземную тюрьму, чтобы встретиться со своим бывшим соратником Байдиром, незадолго до этого арестованным за саботаж. Послушайте, Игорь, как сам Белиус описывает эту сцену, и для вас все станет ясно…
Харонт подслеповато прищурился и, придвинув поближе светильник, начал медленно читать древнюю рукопись:
«…Оказалось сложнее, чем думал. Я повернул ключ в замке, отворил обитую железом дверь и вошел в темную камеру. Было душно, в воздухе плавали тяжелые запахи. Удивительно, как быстро господа военные умеют сооружать подобные тюрьмы везде, где ступает их массивный сапог! Вот и под моим Излучателем выстроены камеры — естественно, без моего ведома.
Рядом звякнули цепи, и хрипящий голос умоляюще произнес:
— Воды! Ради всего святого — воды!
Хорошо, что я захватил с собой фляжку! Подойдя к стене, я увидел в свете моего факела груду соломы. На ней лежал человек. Это был Байдир, мой самый талантливый ученик, — но в каком виде!
Глаза его, запекшиеся кровавой коркой, не открылись даже тогда, когда я прижал горлышко фляжки к его разбитым в кровь губам. Байдир застонал и сделал несколько судорожных глотков. Затем он с трудом раскрыл израненные внешние веки. И сразу же резко оттолкнул фляжку щекой, так что она со звоном упала на плиты пола. Драгоценная влага темным ручейком заструилась по глубокой щели, уходя в пол.
Я, естественно, и пальцем не пошевелил, чтобы поднять фляжку; не сделал этого и Байдир.
— Даже воду не хочу принимать из твоих рук, чудовище, — прошептал он.
Вот, господа, какой бывает человеческая неблагодарность! Правду говорили философы: человека узнаешь до конца в тот момент, когда перед смертью просишь у него стакан с целебной настойкой…
— Поговорим спокойно, Байдир, — сказал я, задыхаясь от отвратительного запаха гнили, который источали сырые стены подвала. — Быть может, это ваш последний разговор с человеком перед уходом в никуда…
— Человеком? — усмехнулся Байдир. — Неужели вы именуете себя этим гордым титулом? Запомните, Белиус, вы талантливый ученый, быть может, даже гениальный, но до звания человека вам далеко!
За последние двадцать лет, господа, я вынес множество оскорблений, немыслимых для моего положения в обществе, но я научился терпеть. Терпеть, сжав губы, и ждать своего часа! И теперь, когда мой час пробил, терпение мое было безгранично.
— Пусть так, — сказал я кротко, — пусть так. И все же мне любопытно поговорить с моим ближайшим соратником, которому я безгранично доверял многие годы и который едва не взорвал Излучатель — дело всей моей жизни.
— Об этом я и толкую, — вновь усмехнулся Байдир. — Каково главное дело человека, таков и он сам. Только хладнокровное чудовище вроде вас, Белиус, могло вместе с вояками строить Излучатель. Сколько раз на общих собраниях вы с Горскином гневно осуждали шариан, сотворивших полчища летающих «драконов» — тех, что несут огонь и забвение? Но чем вы сами были лучше? Ударив Излучателем по бедной Шарии, вы погрузили бы процветающую державу в первобытный мрак!
— Мрак — это еще не гибель, — сказал я. — Вы слышали что-нибудь об атомной бомбе?
— Да, — помедлив, ответил Байдир, презрительно глядя на меня. — Я — один из руководителей тайного общества пацифистов.
Признаюсь, господа, я был потрясен. Пятнадцать лет я прожил с этим славным, талантливым человеком и, как оказалось, совсем не знал его! Общество пацифистов… Люди, покрытые завесой тайны, проклятые всеми правительствами Майоры! Противники любых методов ведения войн, пацифисты внедряли своих агентов во все военные ведомства и наносили неисчислимый вред обороноспособности стран. Они уничтожали чертежи и модели новых видов вооружения, призывали с помощью листовок молодежь отказываться от службы в армии, подрывали боевой дух войск. И Байдир, мой славный, веселый друг, был одним из этих преступных фанатиков!
— Почему же вы совершили диверсию только сейчас, когда Излучатель практически готов? — с недоумением спросил я. — У вас была масса возможностей саботировать нашу с Горскином работу на самых ранних ее стадиях. Но вместо этого вы, Байдир, были едва ли не самым активным моим помощником. Как это прикажете понимать?
— Дело в атомной бомбе, — хрипло сказал Байдир (чувствовалось, что каждое слово дается ему с большим трудом). — Мы, пацифисты, с тревогой следили за началом проектирования этого ужасного оружия и были готовы уже вмешаться, как вдруг на сцене появились вы, Белиус, со своим Излучателем. Тогда, много лет назад, ваш с Горскином проект казался утопией, и поэтому мы его поддержали. Мы сделали все, чтобы правительство Кардиании поставило огромные ресурсы именно на вашу карту. Так и получилось. Нам удалось спасти мир от атомной чумы, но мы недооценили ваш гений, Белиус. Настал день, когда я понял, что новое оружие все-таки заработает, но, увы, не смог этому помешать…
— Вы не смогли помешать не только мне, — горько сказал я. — Вчера вечером наши бравые вояки сбросили на столицу Шарии три атомные бомбы. Погибли сотни тысяч людей! Считанные часы остались до ответного удара — в сторону Кардиании движется туча смертоносных биороботов-тиров. Через день-два в войну будет втянуто полмира. Что вы скажете об этом, Байдир? Где же ваши славные борцы за мир?!
— Они поднимутся как один! — взволнованно воскликнул Байдир, безуспешно пытаясь встать с пола. — Атомные взрывы послужат набатом для всех честных людей…
— Набатом? — спросил я. — И что же вы, пацифисты, сможете противопоставить новым бомбам или полчищам тиров? Гневные демонстрации протеста, митинги, факельные шествия? Или вы развеете над Майорой мириады листовок с воззваниями и призывами? Человеческие жизни сейчас не спасешь никакими словами, даже самыми искренними и добрыми. Мир надо уметь защищать, Байдир, а для этого необходимо уметь на силу отвечать силой.
— Ударить Излучателем по Шарии? Это вы имеете в виду, Белиус? — презрительно сказал Байдир, тяжело дыша.
— Нет, — спокойно сказал я, — не только по Шарии, но и по всей планете. Ее уже ничто не может спасти, кроме очистительного Ветра Перемен.
Быть может, господа, мне не следовало открывать свою тайну измученному пытками человеку, но, если признаться, только ради этого я и спустился в подземную тюрьму.
Байдир надолго задумался, а затем грустно взглянул на меня покрасневшими глазами:
— Вот куда завела вас гордыня, Белиус! Мне иногда приходила в голову эта мысль, когда мы монтировали Поглощатель. Уж очень мал у него запас емкостей! Но как вы сумели обмануть ваших многочисленных контролеров из военного ведомства — ведь среди них были ученые с мировым именем?
Я улыбнулся — признаюсь, не без некоторого ехидства, — но отвечать не стал. Да и как рассказать в двух словах о своей титанической работе по созданию теории поля вероятностей! Ни один ученый не смог до конца разобраться в моих сложнейших выкладках, и потому никто не заметил, что в многоэтажной формуле трансформации провремени я сознательно допустил одну ошибку: заменил кубическую степень знаменателя на квадратную! Это был гениальный ход — ни один натурный эксперимент не мог обнаружить неточность формулы. Только пуск могучего Излучателя раскрыл бы мои карты: защитные экраны не смогут поглотить всю энергию колебания поля провремени, и Ветер Перемен покатится не только на Шарию, но и на мою родную, обезумевшую от кровавых замыслов Кардианию. И задует ураган планетарного масштаба, сдувая с Майоры всю накопленную человечеством мерзость. Военные машины навсегда останутся стоять в опустевших ангарах, оружие быстро заржавеет — людям будет не до него. А сами люди…
— А люди? — скорбным голосом продолжал Байдир. — Оружие вы сумеете сделать бесполезным, но что будет с людьми? Человек потеряет свое место в этом мире, он будет вопреки своей воле ввергнут в вечный, хаотичный круговорот! Люди потеряют веру в завтрашний день… у них больше не будет ни родины, ни близких…
— Зато все они приобретут одну общую родину — Майору! — горячо возразил я. — После включения Излучателя исчезнут границы между государствами, нации забудут свои распри и станут единым народом, где каждый человек сможет стать другом и братом каждого! Исчезнут богатые и бедные, аристократы и рабочие, крестьяне и военные. Их место займут равноправные граждане Майоры. Накопительство, властолюбие, жажда наживы — эти извечные источники бед человеческих потеряют всякий смысл в новом, постоянно изменяющемся мире. Ценным станет другое — дружба, взаимопомощь, мужество, стойкость духа…
— Да, но через двадцать-тридцать лет после включения Излучателя человечество будет отброшено к первобытному состоянию! — в отчаянии прошептал Байдир. — Знание потеряет свою силу, у людей останется одна-единственная цель — ВЫЖИТЬ! Выжить любыми средствами! А для этого нужны лишь грубая физическая сила да простейшие навыки — вроде способов разведения огня или умения охотиться на диких животных. Мрак, глубокий мрак опустится на бедную планету…
— Пусть так! — сердито воскликнул я, задетый за живое. — Но человечество ВЫЖИВЕТ! И не только сейчас, но и во веки веков! Да, знание станет ненужным, науки захиреют и исчезнут, зато никому больше не придет в голову создавать тиров или атомное оружие. А топорами да стрелами, слава Богу, весь мир не уничтожишь…
— Вас проклянут многие поколения, Белиус!
— Напротив, меня будут почитать как героя, даровавшего людям вечный мир! Впрочем, на что мне нужна посмертная слава?
Мы оба замолчали, тяжело дыша в спертом воздухе. Впервые я высказал свои тайные мысли о настоящем и будущем человечества, высказал простолюдину, неспособному к масштабному мышлению, но в то же время и человеку, способному, как и я сам, пожертвовать своим личным благополучием ради всеобщего блага. Как бы я был счастлив, если бы Байдир до конца остался в рядах моих соратников! Было бы кому оставить свое дело на пороге смерти… Одиночество — вот что страшит меня.
— Мы недооценили вас, Белиус, — наконец тихо сказал Байдир. — Вы оказались не просто честолюбивым ученым, но и расчетливым безумцем, движимым бредовыми идеями всеобщего благоденствия…
Он замолчал и бессильно прислонился головой к стене. Но велика была сила духа в этом человеке — даже на пороге смерти он не желал признавать своего поражения.
— Предположим, вы правы, Белиус, и Ветер Перемен действительно спасет мир от страшной войны, — еле слышно продолжил он. — Но что будет дальше? Неужели вы оставите Майору без малейшей надежды? Какая сила сумеет погасить Скачки?
— Такая сила должна найтись… Во-первых, это мой Город. Он станет такой же игрушкой Ветра Перемен, как и все остальное на планете. Скачки будут переносить его с места на место, и это будет лучшей гарантией, что никто не сумеет пробраться в него с недобрыми намерениями. Я соберу огромную библиотеку в его подвалах и тем самым сохраню для будущего сокровища майорийской цивилизации. Граждан Города я постараюсь воспитать преданными науке людьми, чуждыми низких помыслов. Они будут сохранять искру знаний до того часа, когда в истории планеты произойдет Событие…
— Событие? Что вы имеет в виду?
— Я могу только догадываться… Быть может, иные, высшие существа посетят когда-нибудь наш мир. Или в тяжелых испытаниях созреет наш собственный разум. Но есть другая, еще более могущественная сила… И это — любовь! Ветер Перемен долгие столетия будет разлучать влюбленных, но однажды какая-нибудь сильная духом девушка не захочет смириться с потерей друга и пойдет навстречу Ветру Перемен! Если ей повезет, молва об этом распространится по всем материкам. Тысячи и тысячи влюбленных будут искать друг друга. Колебания поля вероятностей начнут выравниваться, и настанет день, когда Скачки потеряют свою власть над судьбами майорийцев. Я верю в это, Байдир! Люди, преодолевшие такие испытания, окрепнут духом и не позволят никаким безумцам вновь ввергать свой мир в ад войны.
— Красивая мысль… — прошептал Байдир. — Но первому, кто пойдет навстречу Ветру, будет очень трудно… Такого человека может и не найтись.
— Он найдется, обязательно найдется! Прощайте, Байдир, факел гаснет. Последний раз предлагаю вам: станьте вновь моим другом! Отрекитесь от своих бесплодных пацифистских взглядов. Вы сами теперь видите, что не все виды оружия приносят одно только зло. Да, мой Излучатель доставит много горя людям… Но разве не они сами виноваты, что мир стоит на краю пропасти, из которой нет возврата? Разве не они трусливо молчали, видя, как год от года все ярче разжигается пламя военной истерии? Лечение будет очень долгим и болезненным. Но разве в этом виноват врач или его скальпель? Не нужно было пациенту запускать смертельно опасную болезнь…
Байдир покачал головой в знак отказа.
— Разумом я понимаю, что вы правы… — устало сказал он, — но сердцем никогда не буду на вашей стороне. Вы ошибаетесь в самом главном: веря в силу духа отдельного человека, вы отказываетесь доверять человечеству в целом. Наша планета на пороге гибели, но она никогда его не переступит! Уверен, сейчас на всех материках уже поднимаются миллионы людей. Взрыв первых атомных бомб многому научит их. Человечество способно учиться на своих ошибках… Раз споткнувшись, оно поднимется вновь на ноги и пойдет дальше. А вы, Белиус, хотите ударить падающего дубинкой своего Излучателя! Никто не дал вам права одному решать судьбу всей планеты. Неужто вы считаете себя живым Богом?
— Да, считаю, — просто сказал я. — Кто-то из людей должен взять на себя эту тяжкую ношу. Жаль, Байдир, что мне не удалось убедить вас… Придется вам до конца своих дней сидеть в этой мрачной камере. Вы опасны, очень опасны. Ради счастья миллионов людей придется пожертвовать своим любимым учеником. Мне надо идти, Байдир, — Излучатель готов к работе…»
Харонт замолчал и отложил в сторону рукопись, а перед глазами Корина все еще стояла яркая картина: тюремная камера, отблеск факела на влажных стенах и двое майорийцев — учитель и ученик, сошедшихся в последнем споре, как у барьера. Споре, исход которого решил судьбу планеты.
— И что же произошло дальше? — спросил Игорь.
— Я знаю немногое, — ответил Харонт. — Я служил лишь хранителем архива, многие секретные документы были мне недоступны. Иногда ко мне заходил Той Лонг и в порыве откровенности кое-что рассказывал… Насколько я его понял, друзья-пацифисты спасли Байдира из темницы сразу же после ухода Белиуса. С той поры дороги этих двух незаурядных людей окончательно разошлись. Белиус посвятил все свое время воспитанию молодого поколения ученых и инженеров в Городе, а Байдир вместе со своими сторонниками создал поселения на островах Льдистого моря, где Ветер Перемен был почти не опасен. По-видимому, им удалось наладить производство стабилизаторов провремени, один из которых вы видели в селении рыбаков. Конечно, Байдир не мог предвидеть, что со временем местное население воздвигнет вокруг комплекса машин стены Храма и создаст новую религию…
Поселения пацифистов просуществовали несколько веков, а затем по непонятной причине исчезли. Сейчас они погребены многометровой толщей снега и льда. Наш Город побывал однажды в тех местах… А Ронус Белиус прожил до глубокой старости. Один раз он едва не пал от рук убийцы — Нейт Горскин все-таки сумел проникнуть в блуждающий Город! Ученого спасла только случайность… Субкапитан добрался до его кабинета, вскрыл сейф с документам и нашел среди бумаг дневник своего смертельного врага. Стража едва не захватила Горскина в плен, но тому удалось бежать. Он успел только вырвать из дневника несколько страниц. Теперь мы знаем, где находятся эти страницы и почему субкапитан вырвал именно их: чтобы пригвоздить кинжалом хотя бы к портрету Ронуса Белиуса…
Внезапно в архиве стало шумно. Под высоким потолком вспыхнул яркий свет, и на лестничной площадке, нависающей над стеллажами, появилось несколько возбужденно переговаривающихся человек. Корин узнал Марту, стоявшую в окружении майорийцев. Среди них были Салар, Ромила, трое пестро одетых юношей и девушка в синем комбинезоне.
— Игорь! — звонко закричала Марта. — Совет Инженеров готов вступить в контакт со станцией! Совет Аристократов низвергнут восставшим народом! А теперь пойдем — нас с тобой хотят видеть граждане Города!
* * *
Через четверть часа Игорь и Марта вместе с Саларом, Харонтом и Ромилой уже стояли на широком пандусе, выдвинутом из стены Города на несколько десятков метров. Отсюда, с полукилометровой высоты, открывалась величественная панорама гор, освещенных лучами восходящего оранжевого солнца. Игорь не отрываясь смотрел на гребень перевала. За ним находилось рыбацкое селение на берегу моря, испещренная трещинами Горячая долина, гряда лесистых Синих холмов, вековой лес с военной базой и тиродромом, могила Анги на скалистой, засыпанной пеплом террасе — весь путь, пройденный их небольшой экспедицией. Но главное все-таки находилось здесь, в Городе…
Оглянувшись, он почувствовал легкое головокружение. Город нависал над ним широкими ребристыми гребнями, свитыми в спираль. Она круто уходила в синее небо, в котором проплывали золотистые облака. Гребни были усеяны тысячами людей, молча смотревших на двух пришельцев с далеких миров. С чем? С любопытством? Со страхом? Или, может быть, с надеждой?..
Марта прикоснулась щупальцем к плечу Корина и кивнула в сторону соседнего пандуса. На нем стояли всего две небольшие фигурки. Янс и Лланма, крепко обнявшись, не сводили глаз с Туманных гор, за которыми простирался их мир — мир, куда они вскоре смогут вернуться ПО СОБСТВЕННОЙ ВОЛЕ!
— Знаешь, Игорь, а ведь горожане, наверное, больше смотрят на этих счастливых детей, чем на нас, — тихо сказала нью-дорианка. — Они — куда большее чудо, чем мы, инопланетяне. Великое событие, предсказанное Ронусом Белиусом, все-таки произошло. Двое любящих сердец соединились вопреки воле богини Судьбы!
Корин молча кивнул.
В стену, стоящую на пути Ветра Перемен, был заложен первый крошечный камешек.
Назад: Часть 2 ДОРОГА В ЛЕСУ
На главную: Предисловие
