Глава 11
ПЫЛЬНЫЙ ДЬЯВОЛ

Выброшенный катапультой челнок покачнулся, потом загудели маршевые двигатели, и маленький кораблик по крутой спирали пошел вниз. Тяжесть нарастала, вдавливая Эрика в огромное кресло; на этом суденышке, таком же старом, как большой корабль, не имелось гравикомпенсаторов. Впереди, где на месте пилота сидел Чагра’шари, развернулся экран, вспыхнули незнакомые созвездия, потом выплыл диск планеты – бурые пространства северного материка и, ближе к экватору, темная, почти черная поверхность океанических вод. В ней яркими сполохами отражались два солнца, алое и золотистое.

Тяжесть стала меньше, и Эрик с облегчением вздохнул. За вибрацией, сообщавшей о входе в плотные слои атмосферы, раздался едва слышный свист воздуха, на экране вспыхнул и погас огненный ореол. По ниспадающей глиссаде челнок мчался над северным материком, и внизу, в километре под ним, простиралась безбрежная пустыня. Она выглядела величественной и страшной. Алое солнце стояло в зените, желтое только поднималось над морем песка, и от высоких дюн падали двойные тени. Ветер срывал песчинки с гребней барханов, они кружили в бешеном танце, завивались смерчами, гонявшимися друг за другом, словно живые существа. Иных движений не было, лишь песок и ветер метались по равнине, сверля и полируя торчавшие тут и там скалы. Их причудливые формы вызывали в памяти то скелет динозавра, то дворец из восточных сказок, то огромный, источенный жучками пень.

На горизонте поднялась горная цепь. Дым окутывал вулканические кратеры, и в этих черных тучах временами просвечивало багровое пламя. Огненные потоки лавы неторопливо сползали по склонам, наступали на пустыню, рассекая пески длинными узкими языками. Над ними колыхался жаркий воздух, порождавший атмосферные вихри.

Ринувшись вверх, челнок резво перепрыгнул гряду вулканов и снизился над морским побережьем. Здесь картина была не ужасающей, а, скорее, восхитительной: внизу призывно мерцала, с каждой секундой разрастаясь вширь, поверхность океана, расцвеченная яркими бликами от перекрещивающихся лучей двух солнц. «Изобилие воды, – подумал Эрик, – этот мир вполне подходит для колонизации. Усмирить вулканы, переработать пески в плодородную почву, насадить леса, засеять океан планктоном... Очевидно, предок Шаххаш’пихи так и планировал, но преуспел лишь в одном, в создании нормальной атмосферы. Все кончилось, когда лоона эо наложили эмбарго, прекратив поставку своих чудесных агрегатов... Планета стала возвращаться в первобытное состояние, колонисты начали вымирать, но вины Сергея Вальдеса в этом не было. Не было, что бы ни толковал Шаххаш’пихи! Жадность и глупость его предка – вот причина!»

– Мы миновали континент, – произнес Эрик, глядя в затылок Чагра’шари. – Куда мы летим?

– На острова, – послышалось в ответ. – Материки безжизненны. Те, кто остался, обитают на островах. Там есть источники с пресной водой.

– Ты тоже родился на острове?

– Нет, на южном материке. Но пески давно занесли мой дом.

Эрик почувствовал печаль, исходившую от молодого хаптора. Только печаль, только тоску, и ни капли злобы. Шаххаш’пихи говорил другое о своих слугах – с его слов получалось, что колонисты люто ненавидят землян. Однако в ментальных волнах Чагра’шари не ощущалось ненависти. Странный хаптор! Способен ли он убить чужака?.. Наверное, если повелит предводитель клана... Но Эрик не мог представить, как Чагра’шари топчется на его внутренностях.

– Когда ты был рожден, пха Чагра’шари?

– Если считать не местное время, а обороты Харшабаим-Утарту, мне двадцать семь лет. А ты, Рирех? Я никогда не встречался с ашинге, но видел записи... Ты кажешься мне очень молодым, и ты похож на лоона эо.

– Я твой ровесник, – сказал Эрик. – И у меня темная шерсть на голове, а у лоона эо волосы светлые.

Чагра’шари обернулся, посмотрел на него, погладил шишки на черепе:

– Все-таки похож. Маленький, тонкий... Правда, лоона эо еще меньше.

Они летели к экватору на небольшой высоте – до воды оставалось метров триста, и Эрик видел, как гуляют внизу высокие волны. Челнок проносился над гористыми архипелагами, где выжженные зноем плато дремали под светом солнц, над цепочками рифов, где вода кипела и бурлила, одевая камни пеной, над островами величиной с Сардинию или Сицилию – там, в глубоких ущельях, три или четыре раза мелькнули кроны деревьев, кустарник и развалины зданий. Возможно, эти оазисы населены; Эрику чудилось, будто среди зелени что-то шевелится, машины или живые существа. Он спросил об этом у Чагра’шари, и тот нехотя пояснил, что вдоль экватора разбросаны два десятка крохотных поселений – там, где в прошлые столетия пробурили колодцы и добрались до подземных источников. Кроме них, существовал еще обитаемый спутник, тоже висевший над экватором; с этой древней станции следили за активностью вулканов и гигантскими волнами, обычным результатом извержений.

Через несколько минут полета челнок сбросил скорость, завис в воздухе и стал спускаться к небольшому острову. Обзор сузился, небо исчезло, мелькнули и ушли вверх скалы, потом раздался лязг опор, скрежет и звук глухого удара; кораблик покачнулся и прочно встал на грунт. «Мы на месте. Выходи», – велел Чагра’шари, открывая люк. Проем был достаточно высоким, рассчитанным на хапторов, и наклоняться Эрику не пришлось. Он спрыгнул на бетонную плиту, служившую посадочной площадкой, оглядел островок и замер в изумлении.

Эту частицу тверди защищала от волн стена высоких скалистых утесов, а между ними виднелось плато, засыпанное песком, сквозь слой которого, подобно древесным стволам, прорастали каменные столбы и колонны. В свете двух солнц песок отливал алым, багряным, желтым и фиолетовым оттенками. Скалы, источенные морскими ветрами, напоминали изысканные кружева, чье совершенство некий гениальный мастер украсил россыпями самоцветов. Очевидно, плато и весь островок выдавило из планетарных недр при каком-то давнем катаклизме, раскрыв полость с минеральными красотами, а остальное довершили ветер и знойные светила. Эрик глядел на это чудо с раскрытым ртом, узнавая свои сонные видения: каменные фигуры, похожие на птиц, животных или замки и дворцы с причудливыми башнями, друзы хрусталя и аметистов, желтые цитрины и дымчатые топазы, красные гранаты и шпинель, гроздья зеленых хризолитов, халцедоны, пестрая яшма, темный обсидиан и белоснежный кварц с прожилками золота... Это сказочное великолепие сверкало и искрилось, блестело и сияло, отражая солнечные лучи мириадами граней, заставляя свет дробиться радужными пятнами. Уникальный природный реликт, какого, пожалуй, во всей Вселенной больше не найдешь...

Лишь одно портило этот сад камней – огромный бетонный купол рядом с посадочной площадкой. Он был здесь неуместен, как древний танк в залах Лувра или Эрмитажа; на его вершине торчали параболоиды антенн, сбоку виднелись тронутые ржавчиной ворота. Чагра’шари повел Эрика к ним. Раздвинулись тяжелые створки, они перешагнули через высокий порог и очутились в округлом, почти пустом помещении. Две лифтовые кабины и световой шар у потолка – больше здесь ничего не было, если не считать трех вооруженных метателями хапторов. Их взгляды скользнули по лицу Эрика, но неприязни он не ощутил – скорее любопытство, с каким глядят на редкое животное.

Чагра’шари вытянул руку к одной из кабин:

– Спустимся на нижний уровень, где ты будешь жить. Тебя накормят, потом можешь отдохнуть. Но недолго, пока не поднимется в зенит желтое солнце.

– Куда ведет второй лифт? – спросил Эрик.

– Скоро узнаешь. – Чагра’шари втолкнул его в кабину, и она со скрипом и скрежетом поползла вниз.

Жилой ярус оказался гораздо обширнее верхней площадки. В центре имелось довольно большое пространство, от которого расходились веером пять тоннелей, вырубленных в скальном основании острова и едва освещенных. Целый подземный бункер, решил Эрик, шагая вслед за Чагра’шари к проходу с несколькими нишами и толстыми массивными дверями. За второй из них его поджидала узкая длинная камера с деревянным топчаном, грубо сколоченный стол, туба с питательной пастой и вода в кувшине. У потолка висел световой шар, из стены торчала труба с краном, а под ней виднелась дырка в полу – очевидно, для слива.

– Ешь и отдыхай, – молвил Чагра’шари. – Если нужно облегчиться, иди в конец коридора. Место найдешь по запаху.

Хаптор вышел, грохнув дверью. Эрик сел на ложе, осмотрелся и решил, что так, очевидно, выглядели тюремные казематы на Земле семь или восемь столетий назад. Скажем, в Бастилии или в знаменитой пражской башне Далиборка... Невольно содрогнувшись, он вообразил, что находится за другими дверями в этом коридоре. Кроме камер, узникам неизменно предлагались дыба и плеть, клещи, иглы под ногти и каленое железо. Вряд ли здесь были другие порядки; значит, где-то поблизости имелась пыточная.

Он приуныл, но затем подумал, что не стоит пугаться раньше времени, а лучше вспомнить о чем-то хорошем. Сказочный пейзаж, увиденный наверху, вновь возник перед Эриком; сияли и искрились самоцветы, дрожали в воздухе радуги, вспыхивали и гасли разноцветные лучи. Он не сомневался, что это остров из его снов, тот самый, на котором побывал когда-то Вальдес со своим экипажем и таинственной красавицей. Как сказал Шаххаш’пихи, больше ни один корабль лоона эо не приближался к этому миру, и у его предка вместо механизмов остался только остров с грудой бесполезных камней. Но так ли уж бесполезных?.. Разве есть во Вселенной вещи, что ценятся дороже красоты?.. Понимает ли кто-нибудь из хапторов, какая удача им выпала, какое сокровище удалось заполучить?..

Вздохнув, Эрик выпил воды и потянулся к тубе с концентратом. Он ощущал голод, чувствовал упадок сил и явно нуждался в пище и отдыхе. Морщась, стараясь не принюхиваться, запивая время от времени водой, он глотал питательную пасту. Вкус у нее был отвратительный.

Чагра’шари явился за ним часов через пять. Это время Эрик провел с толком – спал, устроившись на жестком топчане и сунув под голову китель своего мундира. В снах, пришедших к нему, не нашлось места каменному саду и таинственной красавице, братьям, сестре и родителям и даже Илоне Линдстрем; он видел уютный дворик миссии, скамьи под зелеными деревьями, Петровича и развалившегося у его ног черного мастифа. Инженер вел долгие речи, что-то ему толковал, что-то пытался объяснить, но в памяти Эрика застряли лишь две фразы: гляди на небо, друг мой... ночные небеса – как паспорт для любого мира...

Они поднялись наверх, под бетонный купол, где дежурили стражи, уже другие, как показалось Эрику. При виде Чагра’шари охранники расправили плечи и застыли, словно три изваяния, сжимая огромными лапами стволы метателей. Похоже, молодой тэд был здесь главным, и значит, решил Эрик, не зря именно Чагра’шари доставил его в этот мир. Судя по всему, он пользовался особым доверием Шаххаш’пихи.

Снова вниз – в кабине второго лифта, просторной, рассчитанной на габариты хапторов, но такой же скрипучей. Спустились глубже, чем на жилой уровень, прошли недлинным коридором к стальной переборке; она сдвинулась, когда Чагра’шари сунул руку в щель опознавателя. В отсеке с высоким потолком горел ослепительный свет, голые каменные стены влажно поблескивали. Это подземелье походило на естественный грот или пещеру в недрах острова: на камне потолка и стен – следы грубой обработки, и лишь пол тщательно выровнен. Здесь было прохладно, даже холодно, но охвативший Эрика озноб вызвала другая причина.

На гравиплатформе стоял саркофаг с прозрачной крышкой. Падавший сверху свет делал ее почти незаметной, и Эрик мог ясно разглядеть бледное лицо и маленькую хрупкую фигурку в фиолетовом комбинезоне. Внешность лоона эо не являлась для него открытием; эти создания он видел много раз в учебных фильмах, да и сервы в Посольском Куполе на Луне походили на своих Хозяев. Почти каждая раса, проектируя андроидов, в той или иной мере копировала собственный облик, и сервы не были исключением – такие же яркие, прекрасные и энергичные существа, как их живые прототипы.

Но этот лоона эо выглядел неважно. Его золотистые локоны потускнели, свалялись и приобрели едва уловимый пепельный оттенок, жемчужная кожа лба и щек словно бы обесцветилась, уголки рта скорбно поникли, а тени на висках и вокруг закрытых глаз казались жуткими черными мазками. Руки лоона эо были скрещены на груди, узкие четырехпалые кисти касались плеч. Чудилось, что жизнь стекает с его пальцев незримыми каплями и медленно уходит в каменный пол пещеры.

– Что вы с ним сделали?.. – прошептал Эрик. – Что сделали?..

Он опустился на колени у саркофага, склонил голову и осмотрел спящего внимательнее. В нескольких местах комбинезон был разрезан или прожжен, но на теле и лице пленника Эрик не заметил никаких следов, ни от удара током, ни от огня. «Любая рана тут же заживает...» – вспомнились ему слова Шаххаш’пихи. Он не разбирался в тонкостях физиологии лоона эо, да и не имелось таких специалистов во всей Галактике, но, кажется, эта раса могла обороняться не только с помощью Защитников и боевых кораблей. Убить лоона эо не составляло труда, но причинить им боль не смог бы никто.

Эрик поднял глаза на Чагра’шари:

– Шаххаш’пихи сказал, что его пытали. Ток, иглы, раскаленное железо... Я все перечислил, пха?

Молодой хаптор отвел взгляд:

– Не все.

– Это сделал ты?

Щеки Чагра’шари потемнели. Он глухо пробормотал:

– Ни я и никто из нашего мира. Я охраняю пленного шесть лет, а когда его поймали, я был еще щенком. Наш владыка привез помощников с Харшабаим-Утарту, очень искусных... Но они ничего не добились.

Эрик долго молчал, сидя на холодном полу и всматриваясь в лицо спящего. Потом произнес:

– Что я должен делать, Чагра’шари?

– Не знаю. Владыка говорил, что инструкции в переданной для тебя записи.

– Я бы не назвал это инструкциями. Много угроз и одно пожелание, которое, вероятно, нельзя выполнить, – откликнулся Эрик. – А почему Шаххаш’пихи не полетел с нами? Если что-то выйдет, он должен быть рядом.

– Считается, что ты погиб, Рирех, и пха Шаххаш’пихи ведет дознание. Было бы странно, если бы он исчез в такой момент... Но он появится на Таханги’ту, как только сможет.

– Но как ты сообщишь о результатах? Здесь есть установка для межзвездной связи?

– Нет, для нас это слишком дорогой агрегат. Будет нужно, я пошлю корабль. Наш последний корабль...

Эрик кивнул:

– Хорошо. Я попробую, но за успех ручаться не могу.

– Пусть Владыки Пустоты направят твой разум. Не стану мешать.

Чагра’шари покинул камеру. Заскрежетала, сдвигаясь, стальная переборка, но Эрик уже не услышал этих звуков – черная бездна распахнулась перед ним, он мчался в ледяном пространстве, и сонм шелестящих голосов шептал ему что-то неразборчивое, то ли ободряя, то ли стараясь испугать. Его путешествие как будто не имело цели – ведь он не пытался вступить в контакт с братом Петром, с Абалаковым или другим знакомым человеком. Достучаться до сознания лоона эо?.. Но как это сделать?.. Пленник спал или находился в столь глубоком трансе, что Эрик, сидя у саркофага, не мог уловить никаких эмоций, никаких движений души и разума. Возможно, по этой причине он не сразу заметил, что его направляют.

Кто был его вожатым? Куда он летел, к какой планете или звезде? Об этом у Эрика не имелось ни малейшего понятия. Скорее всего, этот мысленный полет являлся чистой фикцией, странствием в той эфемерной Галактике, что существовала лишь в его сознании. Иллюзия, конечно, но с одним огромным преимуществом: никаких кораблей, никаких погружений в Лимб, и скорость ничем не ограничена – он перемещался стремительно, как мысль. Так могли бы путешествовать Владыки Пустоты, если б являлись не мифом, а реальными существами.

Внезапно мрак сменился щедрым солнечным сиянием. Тихо рокотали волны, набегая на пустынный пляж, плыли у горизонта яхты под парусами и белоснежный лайнер, расцвеченный флагами, шелестела под свежим ветром пальмовая роща, а за нею виднелась ступенчатая пирамида, сверкавшая тысячей хрустальных окон, – не иначе, отель. Эрик, ошеломленный, запрокинул голову и уставился на солнце – оно казалось чуть больше земного, и не желтым, а скорее золотистым. Знакомое солнце, знакомый пейзаж – странствуя из мира в мир, он посетил этот берег три или четыре раза. Очень похоже! Отличие лишь в том, что здесь всегда было много народа. Парни, девушки, ребятня, отцы и матери семейств и масса роботов с напитками... А сейчас – только столик и пара шезлонгов под сенью пальм.

В одном из шезлонгов кто-то сидел. Увязая в песке, Эрик направился к пальмам. Он уже знал, кого увидит.

Золотые локоны до плеч, кожа, как розовый жемчуг, алые губы, сияющие глаза, стройное грациозное тело... Эльф, подумал Эрик, сказочный эльф! Он был в широкой мантии лилового оттенка, расшитой цветочным орнаментом. Одежда оставляла открытыми руки с узкими кистями и гибкими пальцами.

– Счастлив встретить твой взгляд, родич. Ты – Эрик, я – Хийар... Присядешь?

Эрик опустился на мягкое сиденье, скосил глаза на столик, на майоликовый кувшин с парой стаканов. По пузатым кувшинным бокам неслись книхи – точь-в-точь такие, как рисовал Ххешуш. Солнечный свет дробился в хрустальных стаканах.

Ошеломление покинуло его, и – странное дело! – он даже не был удивлен. Все шло так, как нужно. Они встретились... Где? Конечно, камера – весьма неподходящее место... Если уж выбирать, то этот солнечный и беззаботный берег, располагающий к приятным встречам и долгим беседам.

– Гондвана, – сказал Эрик, любуясь простором моря и небес. – Ты бывал на Гондване, Хийар?

– Нет. И это не совсем Гондвана, Эрик. Это иллюзорный мир, извлеченный из твоих воспоминаний. В некотором роде символ покоя и безопасности. Они бы нам сейчас не помешали, верно?

– Верно, – согласился Эрик. – Но, так или иначе, ты меня сюда привел. Мы можем здесь остаться? Или улететь на Землю?

Глаза лоона эо померкли:

– Мы – это наш разум, наши чувства, наши воспоминания и, к сожалению, наши тела... Верно, я привел тебя сюда, но мы не можем здесь остаться. И улететь на Землю или в астроид Анат, где я увидел свет и тьму, тоже не в силах... Такова реальность, Эрик. – Внезапно взгляд Хийара оживился, по губам скользнула улыбка. – Но пока мы здесь, не стоит отказывать себе в маленьких удовольствиях. Хочешь вина?

Эрик снова покосился на кувшин:

– Нет, пожалуй, нет. А вот брусничного морса я бы выпил. – Он с мечтательным видом прикрыл глаза. – Мама готовит чудный брусничный морс...

Кувшин не шелохнулся, но стаканы вдруг стали полными. Морс был таким, как помнилось Эрику – холодный, рубинового цвета, кислый и сладкий одновременно, с горьковатым привкусом брусничного листа. На мгновение он ощутил себя не межзвездным дипломатом, не пленником Шаххаш’пихи, а просто мальчишкой.

– Твоя мама поистине мастерица, – сказал Хийар. – Я запомню этот напиток и, вернувшись в астроид, порадую свою мать. Прежде такие вещи скользили как-то мимо меня... – Он задумчиво посмотрел на стакан, и тот снова наполнился. – Да, мимо... Но чем дольше я живу, тем больше учусь ценить маленькие радости. Вероятно, человеческое берет свое...

– Человеческое? – Эрик встрепенулся. – Человеческое... и ты назвал меня родичем... Значит, это правда... правда то, что случилось здесь...

Хийар снова улыбнулся:

– Разумеется! Сергей Вальдес, землянин, мой отец... Занту, лоона эо, моя мать... Люди сказали бы, что здесь, на этом островке, соединились их сердца и души... Но мы, Эрик, народ телепатов, для наших женщин этого достаточно. И вот появился я... лоона эо и человек, странное создание, которому на месте не сидится...

Опустив голову, Эрик пробормотал:

– Любить женщину, не прикасаясь к ней... Не могу такое представить!

– Но Вальдес, мой отец и твой предок, любил. Любил, сгорая от желания быть с ней и зная, что она недоступна, хотя отвечает взаимностью! Мне не очень понятны телесные желания людей, все же эта плоть принадлежит лоона эо... – Хийар коснулся ладонью груди. – Да, телесные желания не очень понятны, но силу чувств я представляю. Это чудо! Будь они не такими искренними и возвышенными, я бы не увидел свет и тьму... Меня бы просто не было!

– Чудо! – согласился Эрик и запрокинул голову, глядя в бирюзовое небо Гондваны. – Галактика полна чудес... пожалуй, наша встреча тоже из этой категории.

– Не буду спорить, – кивнул Хийар. – Главное, мы вместе. Нас только двое, но мы – семейная группа.

Они помолчали, слушая шелест листвы над головой и мерный рокот волн. Потом Эрик спросил:

– Что же нам делать? Как выбраться из этой пыльной дыры?

– Поговорим об этом в следующий раз. Ты ведь еще придешь ко мне, не так ли? А сейчас, – Хийар сделал жест сожаления, – сейчас пора возвращаться. Мне уже трудно поддерживать иллюзию.

Шезлонг с Хийаром исчез, видение моря, неба и берега начало расплываться, яркие краски смешались, и из этой многоцветной круговерти долетел до Эрика тихий голос: «Не теряй надежды, родич. Увидимся».

Он пришел в себя на каменном полу, рядом с гравиплатформой и саркофагом. Ему показалось, что щеки спящего будто бы порозовели, что губы стали ярче и уголки рта уже не опущены вниз в скорбной гримасе. В самом ли деле так, или это игра воображения?.. Некоторое время Эрик пребывал в раздумьях, глядя на бледное лицо лоона эо и вспоминая его слова. Он не спросил Хийара о множестве важных вещей! Он даже не мог сообразить, на каком языке они говорили! Или общение было мысленным? Но как такое возможно – ведь он не телепат! Он всего лишь...

Лязгнула стальная переборка, послышались тяжелые шаги Чагра’шари:

– Уже вечер, Рирех. Хочешь есть?

– Хочу. Но сначала поднимемся наверх. Мне нужно вдохнуть свежий воздух.

– Тогда вставай. Над Таханги’ту восходят луны... Это красиво.

Скрипучая кабина лифта подняла их к площадке под бетонным куполом. Ворота распахнулись.

Ночной воздух был насыщен ароматами моря и запахом нагретых светилами скал, в небе горели звезды и плыли двенадцать разноцветных лун, делавших остров подобным обители призраков. Каменные изваяния словно ожили в зыбком свете, в падавших с неба лучах искрились и сияли самоцветы, блестели лунные дорожки на песке, и неторопливо, беззвучно, таинственно скользили тени. Тишину нарушал лишь шелест пересыпаемых ветром песчинок да отдаленный рокот бивших о скалы волн.

Чагра’шари шевельнулся. В лунном свете его лицо казалось переменчивым, будто слепленным из еще не застывшей темной глины.

– Ты провел внизу много времени, Рирех. Удалось с ним поговорить?

– Думаешь, это вообще возможно?

– Не знаю. Но пха Шаххаш’пихи утверждает, что среди ашинге есть такие, что могут общаться без слов. – Сделав паузу, молодой тэд добавил: – И ты – один из них.

– Он переоценивает мои способности, – отозвался Эрик. – Я не умею читать мысли и не знаю, о чем ты думаешь. Могу сказать лишь одно: в тебе нет злобы к чужаку. В других хапторах тоже – в тех, кого я здесь встретил.

– Тебя это удивляет?

– Да. В вашем материнском мире все иначе. Там я ощущал неприязнь – может быть, потому, что наши народы воевали.

– На Таханги’ту слишком небольшое население, и никто из нас не воевал ни с ашинге, ни с дроми. Там, – Чагра’шари поднял руку к небосводу, – двести разных миров, и хапторы, обитающие в них, тоже разные. В нашем мире мы заняты выживанием. Слишком тяжелый труд, чтобы тратить силы на ненависть.

– О Шаххаш’пихи я бы этого не сказал, – заметил Эрик.

– Пха Шаххаш’пихи – наш наследственный правитель, но он рожден не здесь, а на Харшабаим-Утарту. Он хочет сделать наш клан великим... самым великим среди Новых династий... Но пока это плохо получается.

Ветер взметнул серебристый песок, закрутил маленьким смерчем и осыпал песчинками белую кварцевую глыбу. Она походила на сокола со сложенными крыльями. Его когтистые лапы покоились на пьедестале из серой яшмы.

– Вы могли бы покинуть планету, – сказал Эрик. – Вас немного, и место вам найдется. Возможно, в системе Утарту, возможно, в каком-то другом мире, где легче жить.

Чагра’шари сделал жест отрицания:

– Но это будет не наш мир! Я из двенадцатого поколения родившихся на Таханги’ту... Подумай, Рирех, сколько моих предков умерло здесь! Их прах – в песках и скалах нашей планеты... Это много значит! Мы не можем ее покинуть!

– И вы считаете, что лоона эо сообщит вам тайный код, а затем Шаххаш’пихи свяжется с Владыками Пустоты, и они наделят вас богатством и властью, – с горечью промолвил Эрик. – Выслушай меня, Чагра’шари! Я могу говорить с этим несчастным пленником, но только по его желанию. Захочет – будет со мной общаться, не захочет – я бессилен... Я спрошу его о Владыках, но думаю, что...

Молодой тэд прервал его резким взмахом руки:

– Рррхх... спроси! Спроси, а я передам это правителю! Но мне не нужны Владыки, даже если они существуют где-то в Галактике. Мне нужно нечто другое, более реальное.

– Что же именно?

– Машины для усмирения вулканов, фабрики, что производят почву из лавы и песка, агрегаты для горных работ, наземный и воздушный транспорт, а на орбите – погодные станции... Будет это, будет и приток работников. И мы справимся сами, без Владык!

Он мыслит здраво и не склонен к фантазиям, как Шаххаш’пихи, решил Эрик. Несомненно, жизнь на природе, в борении со стихиями, в заботах о хлебе насущном, идет на пользу хапторам... Симпатичный парень и, что еще важнее, абсолютный реалист! Знать бы, насколько он предан Шаххаш’пихи... Вдруг дело обойдется без «Гренады», без десанта и брата Петра...

– Машины, фабрики, погодные станции и остальное... – повторил Эрик тоном опытного искусителя. – Ты можешь их получить, Чагра’шари.

– Как, Рирех? Как? Кто даст все это моему нищему клану? На Таханги’ту много редких металлов, но наши шахты давно заброшены... На океанском дне нашли радиоактивные руды, но мы не можем достать их без машин... Здесь есть целебная соль, но ее россыпи занес песок, есть этот остров, красивый, но бесполезный... А еще есть дурная слава, которой мы обязаны одному из древних правителей... ты знаешь, про кого я говорю... Нет, лоона эо и Хшак ничего нам не дадут!

Эрик ухнул и застучал кулаком о кулак:

– Мудрец кни’лина, чье имя мне трудно перевести, говорил: если чешется правое ухо, не нужно чесать его левой рукой. Вы пленили лоона эо, потом меня и ждете чуда, ждете благодеяний от Владык Пустоты... Очень сложный план! Очень глупый и ненадежный! Проще не повторять старые ошибки и все вернуть на свои места. Это оценят, Чагра’шари. Хочешь знать, кто даст тебе машины? Мы дадим! Мы, Ашингебаим! Клянусь в этом всеми своими предками!

Черты молодого тэда исказились. Двенадцать лун торили путь в небесах, и в их обманчивом свете лицо Чагра’шари выглядело словно маска демона-метаморфа. Но Эрик не смотрел на хаптора. Сейчас его вожатым стал ментальный слух, а не глаза, и ощущал он нечто странное, такое, что было редкостью для этой расы: кажется, Чагра’шари терзали душевные муки. Привычка к послушанию и долг перед правителем боролись с другим и столь же сильным чувством, мыслью о спасении своей планеты и ее последних обитателей. Трудный выбор! Странная, почти невозможная для хапторов коллизия... Эрик вспомнил о Ххешуше – несомненно, и тот страдал, выбирая между бесполезной смертью и позором.

– Понимаю, о чем ты говоришь... – пробормотал Чагра’шари. – Да, я понимаю... это было бы правильно... не верить в чудеса, не повторять прежних ошибок... Но я не могу, Рирех! Я не предатель! Шаххаш’пихи – вождь клана, и его приказ нужно исполнять!

Эрик пожал плечами:

– Решение за тобой, Чагра’шари. Но вот что я тебе скажу: если Владыки Пустоты и правда существуют, эта история им очень не понравится. С ними шутки плохи! Сделают так, – он щелкнул пальцами, – и не будет ни Шаххаш’пихи, ни тебя, ни вашей планеты и клана Хаш. Подумай об этом.

Он поднял голову и всмотрелся в пылающие в вышине созвездия. На миг ему показалось, что огромная тень «Гренады» беззвучно парит в небесах и, словно карающий меч, спускается все ближе к островку. Это видение было таким ясным, таким желанным!

Оставалось только щелкнуть пальцами.