Авиетка была рассчитана лишь на двух пассажиров, и потому Ивар взял четырехместный флаер. К сожалению, кресло рядом с ним пустовало, и никаких сообщений или напутствий от Алисы Виктории он не получил. Таинственная охотница с Тхара исчезла, так что компанию ему составил трафор, разлегшийся на задних сиденьях. Огромный тигр с янтарными глазами выглядел очень внушительно, и Мозг, чтобы войти в образ, то и дело раскрывал клыкастую пасть и хищно облизывался.

Морское побережье двух больших континентов Гондваны и некоторые острова имели сходство с земными субтропиками – здесь находились жилые зоны, и сюда век за веком завозили растительность с Земли и других планет: пальмы, магнолии, сосны, дубы, деревья хтаа и сотни, тысячи видов кустарников и цветов. Но лес, над которым мчался флаер, был гондванским эндемиком, где все, от гигантов фойо до мха и мелкой травинки, осталось таким же, как до пришествия людей. Фойо одним напоминали эвкалипты, другим – секвойи, но были крупнее земных деревьев – их вершины возносились в небо на триста-четыреста метров, а обхват ствола мог соперничать с мощной башней средневековой крепости. Они начинали ветвиться высоко над землей, чудовищные ветви тянулись вверх и в стороны, скрещивались, наслаивались, и свет, прошедший сквозь многометровую толщу крон, казался зеленоватым и тусклым, как у морского дна. Тем не менее его хватало для кустов, подлеска, трав и мха; все это цвело и плодоносило в тени древесных исполинов, одаряя пищей грызунов, насекомых, птиц и ящериц. Трафор с хрустом потянулся на заднем сиденье.

– Вчера я посвятил день поискам альфа-языка лльяно. Пришлось связаться по спецканалу с Марсианским университетом и с базами данных Харры, Тинтаха и Данвейта… Угодно ли консулу заслушать мой доклад?

– Угодно. Валяй, – сказал Тревельян.

– Я нашел и освоил нужную нам версию. Если этот зубастый-мохнатый завтра явится, проблем не будет. Уверен, что смогу переводить.

– Похвально! Ты незаменимый помощник!

– Слушаю с удовольствием, ньюри консул. Ваш достойнейший предок тоже так думает?

Ивара Мозг почитал как хозяина и спасителя, но к Командору относился просто с безграничным пиететом. Как-никак, базовое программирование его сущности выполнили кни’лина, а у них предков окружал ореол непогрешимой мудрости и святости.

«Он хочет твоей похвалы», – передал Тревельян деду.

«Раз хочет, пусть получит. Хвалю!» – буркнул призрачный Советник и вновь погрузился в свои мысли.

– Мой предок рад твоему усердию и поздравляет с успехом, – произнес Тревельян. – Но ты обещал мне доклад, а пока мы имеем лишь краткую информацию. Итак, ты освоил альфа-лльяно… Что дальше?

– Это не все, достойный консул, не все! Я убедился, что этот язык разработан лоона эо и применяется сервами в торговых сношениях. Их корабли посещают лльяно не реже чем три-четыре раза в год.

– Известный факт. Мы знаем, что сервы летают к лльяно с определенной периодичностью и торгуют с ними.

Просунув голову на переднее сиденье, трафор попытался изобразить улыбку. Выглядело это устрашающе.

– Да, торгуют, хозяин. А вот чем? Что является предметом обмена?

– Хмм… – Тревельян задумался. – Кажется, сведений об этом нет… точно нет! Сервы торговых тайн не раскрывают. – Он посмотрел вниз, на темно-зеленые кроны, скользившие под флаером волна за волной, и произнес: – Ситуация не очень понятная. Лоона эо – самая цивилизованная раса из всех известных нам в Галактике. Философы, эстеты, гедонисты… Лльяно они могут дать многое, но что получают взамен?.. Загадка! Лльяно примитивны и не являются в торговле равным партнером.

– Есть мнение, достойный консул, что эта тайна раскрыта.

– Мнение? Чье?

– Мое, – скромно сообщил трафор. – Я произвел семантический анализ альфа-языка и выяснил, что в нем превалирует группа характерных терминов. Несомненно, они имеют отношение к торговому обмену, намекая, что сервы привозят лльяно и что получают от них.

– Любопытная мысль, – согласился Тревельян, поглядывая, как встают над лесом высокие скалы. То были предгорья хребта Лиловых Зорь, а сам хребет маячил огромной стеной на горизонте. – Так что же это за термины? Несколько примеров, если тебя не затруднит.

– Ни в малейшей степени, почтенный ньюри. Итак: гребешки различных величин и форм, чесалки, стригальные ножницы и машинки, устройства для выпрямления волос, химикаты, чтобы вымачивать шерсть, сушилки и так далее.

– Ты хочешь сказать, что лльяно торгуют шерстью каких-то животных?

– Нет, ньюри, своей собственной. В альфа-языке есть шестьдесят три понятия, обозначающих шерсть разной фактуры, цвета и длины. Все они относятся к волосяному покрову лльяно. – Трафор почесал передней лапой за ушами и добавил: – Я еще не разобрался, почему лоона эо так ценят эту шерсть. Возможно, она хороша для набивки кресел и диванов?..

– Или они вяжут из нее пуловеры, – предположил Тревельян. – Но как бы то ни было, твоя гипотеза имеет право на жизнь. Хмм… Кресла, диваны, матрасы, свитера… Что еще? Шапочки и шарфики… Когда придет наш мохнатый гость, мы попробуем внести ясность в это дело.

Заметив прогалину, поросшую мхом, Ивар приземлил флаер. Среди яркой зелени леса она казалась открытой раной – мох цвел мелкими алыми цветами. Упругие стебли хлестали Тревельяна по коленям – как и деревья в этом лесу, мох был гигантским.

Консул вступил под сень огромных фойо. Их стволы с бугристой сероватой корой мощными башнями уходили вверх, и там, в пронизанной солнцем воздушной чаще, кто-то возился и вскрикивал, шуршал и стрекотал. Иногда древесный прыгун стремительной тенью планировал с ветки на ветку, или зверек замирал среди листвы, рассматривая человека глазами-бусинками; иногда стайка птиц в ярком оперении с писком и щебетом проносилась над головой. Тут и там среди трав высились холмики у нор свинозайцев, а сами грызуны, похожие на поросят с длинными ушами, шныряли в кустах, с хрустом ломая сочные стебли. С ветвей фойо свешивались лианы, усеянные синими, желтыми, красными соцветиями, над ними кружились пчелы и жуки, иногда величаво пролетал королевский туап – бабочка с крыльями величиной в ладонь. «Первозданная красота рая!» – подумал Тревельян, замедляя шаги. Тигр, озиравшийся с опаской на прыгунов и свинозайцев, тоже остановился и сел рядом.

«Дед, – позвал Ивар, – дед, ты был в таком лесу?»

«Не мешай, – отозвался Командор. – Не мешай, я вспоминаю».

«Этот лес?»

«Нет, наш с Линдой дом на базе Флота. Четыре больших острова у Восточного материка и между ними – внутреннее море… Бирюзовое море, если мне не изменяет память… Дом стоял на берегу. Хорошо бы туда съездить».

«Съездим, если пожелаешь».

«Буду благодарен», – сказал дед и смолк.

Он нечасто благодарил Тревельяна, больше брюзжал, поучал и ругался, используя такую лексику, что не все слова были понятны. Но это не вызывало раздражения. С момента гибели Олафа Питера Карлоса Тревельяна-Красногорцева прошло больше пяти столетий, на Земле и в других мирах жили сотни две его потомков, но из всех Командор выбрал Ивара и странствовал с ним по Галактике много лет. Чем не повод для гордости?..

Внезапно в лесу сделалось тихо. Свинозайцы резво попрятались в норы, смолк стрекот белок и прыгунов, и даже птицы вспорхнули повыше и спрятались в древесных кронах. Падавший сверху зеленоватый свет был по-прежнему ровным и мягким, но это лишь подчеркивало тишину и тревожную напряженность. Тревельян оглянулся, потом завертел головой, но ничего опасного вроде бы не замечалось. Он стоял у ствола, широкого и надежного, как крепостная башня. Гигантские корни выпирали из земли подобно хребтам уснувших драконов, мох пятнал их алыми каплями, с нижних ветвей струился дождь лиан. Покой, молчание, неподвижность… Прикрыв глаза, он сосредоточился, стараясь уловить ментальные волны птиц и животных, и тут же поймал отчетливый импульс. Какой-то крупный хищник приближался к нему, и, похоже, зверь был в ярости.

Ивар поднял веки. Прямо напротив него присел на задних лапах тигровый кот: бешеные янтарные глаза, оскаленная пасть, хвост, хлещущий по бокам. Он не смотрел на человека – человек на Гондване для любого хищника являлся табу. Его взгляд был устремлен на трафора. Нечто полосатое, да еще и с клыками! Подходящая зверюга, чтобы сорвать злость! Тигр выглядел вдвое крупнее, но, кажется, это кота не беспокоило.

– Что мне делать, консул? – Трафор попытался спрятаться за спину Тревельяна. – Что мне делать? Он сейчас прыгнет!

– Может, представишь каменного дьявола с Тхара? – посоветовал Ивар. – Вдруг он испугается!

Трафор начал преображаться: тигриная морда раздалась в стороны, клыки стали вдвое больше, лоб и шею покрыли чешуйки, хребет выгнулся дугой, из него полез костистый гребень. Но кота это не остановило. Грозно зарычав, он попытался зайти Тревельяну за спину.

– Хозяин, он не боится! У вас есть какое-нибудь оружие?

– Ты мое оружие, – сказал Тревельян. – Ты должен меня защищать. Ну-ка покажи ему зубы!

– Я только этим и занимаюсь! Без всякого результата!

– Тогда пусть он куснет раз-другой и убедится, что ты несъедобен.

– Будет больно! Не забудьте, что я сложный агрегат, обладающий нервной системой! Не хочу, чтобы меня кусали!

– Ррр… – вмешался в их диалог тигровый кот. – Ррр… Ррау!

В землю в трех шагах от Тревельяна ударила молния, и зверь отскочил. Затем в воздухе сверкнул второй разряд, сверху посыпались листья, и кот, недовольно рявкнув, ринулся в кусты. Дрогнул полог лиан, появилась девичья ручка с увесистым бластером, а за нею – и Алиса Виктория собственной персоной. На ней был охотничий наряд: высокие сапожки, лосины, кожаная куртка и шляпа с пером.

– Вижу, к вам липнут не только женщины, но еще и кошки, – молвила Алиса, засунув бластер в висевший на плече футляр.

– Во-первых, это был кот, кот-самец, – возразил Тревельян. – Во-вторых, ко мне претензий не имелось, он хотел подраться с трафором. Кажется, он был очень раздражен.

– Раздражен? С чего бы? – пробормотала Алиса, бросив на спутника Ивара любопытный взгляд. – Ваш робот вел себя агрессивно?

Трафор, вновь принявший тигриное обличье, замотал головой.

– Мой интеллект не позволяет проявлять агрессию. Пусть достойная ньюри вспомнит про закон Глика – Чейни.

– Верно. – Алиса кивнула головой. – Но тогда в чем дело? Надо бы выяснить.

Она вытащила из кармана овальный медальон, щелкнула крышкой, и над маленьким экраном вспыхнул остроконечный синий маркер. Биоискатель армейского образца, сообразил Тревельян. Прибор, которым пользуются разведчики, десант и прочие спецподразделения.

– Я посадила авиетку рядом с вашим флаером, – сообщила Алиса.

– Хотите вернуться? Или прогуляетесь со мной?

– С удовольствием. Кого мы будем искать?

– Еще не знаю. Что найдем, то и наше.

Они зашагали от ствола к стволу, огибая древесные корни и поглядывая на синюю стрелку, которая то разгоралась ярче, то чуть пригасала. Трафор плелся следом, опасливо сторонясь шнырявших у кустов свинозайцев. Лес снова ожил – над головой порхали птицы, белки и прыгуны шуршали в листве, длиннохвостые снифы, похожие на земных коала, раскачивались на лианах.

– Судья уже на Гондване? – спросил Тревельян после недолгого молчания. – Ты ее встретила?

– Да. Она в «Лиловом Вереске», на базе Флота. Просила вас разыскать. Ей нужна помощь опытного ксенолога.

– Вот как! Что я должен делать?

Лицо Алисы стало непроницаемым.

– Судья вам сообщит.

Тревельян вздохнул.

– Ты девушка, полная тайн! Сказала, что практикантка, но я не очень понимаю, чем ты занимаешься. Выслеживаешь тигровых котов? Или консулов ФРИК?

– Я помощник Судьи по внешним связям. Что поручат, тем и занимаюсь. Иногда консулами, иногда котами. Для практики.

– И это все?

– Нет. Я охраняю Судью и других лиц, причастных к расследованию. Если Судья решит, что они нуждаются в охране.

– Не знаю, к чему я причастен, но твои откровения не радуют, – сказал Тревельян. – Я рассчитывал на теплую дружбу без всяких судейских указаний.

– Одно другому не помеха, – послышалось в ответ. – Разве мы не катались на яхте? И разве я не вырвала вас из хищных лапок той расфуфыренной кни’лина?

Они вступили в зону предгорий, и ровная местность сменилась невысокими скалами. Синяя стрелка вела их в лабиринт ущелий, где гиганты фойо не росли, зато появились разлапистые хвойные деревья, напоминающие земные пинии. Тревельян прикинул, что до места посадки флаера теперь километров семь или восемь. Но возвращаться не было нужды – он мог вызвать летательный аппарат прямо сюда, в любой из этих каньонов, или переместиться к нему.

– Мы идем по следу вашей кошки, – сообщила Алиса. – В окрестностях есть другие коты, но прибор фиксирует не только их. Что-то движется среди скал. Не очень крупное, однако… О!

За поворотом ущелье расширилось, и здесь, под кронами хвойных деревьев, лежали три мертвые кошки. К ним тянулась цепочка крупных муравьев – точнее, насекомых, схожих с муравьями. Их спинки отливали зеленью, ножек было не шесть, а восемь, но по своим повадкам они не отличались от земных аналогов. Биоискатель выдвинул метровый щуп. Алиса провела им над телами животных.

– Самки, прайд вашего кота. Думаю, дело было так: их прикончили, а кот сумел удрать, но напугался и разозлился. Муравьи не успели их объесть, значит, убиты недавно, и не из нашего оружия.

Мозг разрушен. Похоже на удар ультразвуком.

– Не из нашего оружия… – в удивлении повторил Тревельян. – Что ты имеешь в виду? На Гондване высадился тайный десант пришельцев, ненавистников кошек?

– Кошки – частный случай, – сказала Алиса Виктория. – Этот лес и горы за ним, а также другие леса, моря, океаны, долины рек и все остальное – саморегулирующиеся экологические системы. Однако со временем где-то накапливаются ошибки, и такой биоценоз нужно корректировать извне. Иначе говоря, заранее предусмотренным внешним воздействием. Такая необходимость возникает нечасто, раз в пятьсот или тысячу лет, и это значит, что здесь запущен очень совершенный механизм саморегуляции. А потому…

– Вот что, – прервал ее Тревельян, – ты мне лекций по экологии не читай, я этот курс прослушал и сдал, когда ты еще пешком под стол ходила. Ты мне внятно скажи, что тут происходит, и зачем Судья пожаловала на Гондвану.

– Да, консул. Простите, консул. Слушаюсь, консул. – Алиса вдруг стала само смирение. – Внятно это будет так: тигровые коты слишком размножились, и лишних уничтожают. Мы, люди, тут абсолютно ни при чем. Активировалась некая система внешней биорегуляции… система, запущенная очень, очень давно. Задолго до того, как мы нашли Гондвану.

Ивар окинул взглядом мертвых кошек, потом деревья и скалы и наморщил лоб.

– Остальное додумать нетрудно. Система пробудилась, ее эффекторные звенья – вероятно, киберы – стали отстреливать котов, и тут возникла проблема посерьезнее. Мы, люди! Оказывается, на островах и в прибрежных зонах живут незваные пришельцы, и их куда больше, чем котов, – миллионов шестьсот, я полагаю. Не только живут, но еще нарушают экологический баланс… завезли дельфинов и всякие свои деревья и кусты, настроили дома, причалы, энергостанции и дороги… в воздухе летают, в море на яхтах катаются… Непорядок! Нужно сообщить куда следует! И что же, сообщили?

– Несколько месяцев назад были зафиксированы искажения подпространственного континуума, – промолвила Алиса. – Так бывает при кодированной передаче через Лимб.

– Значит, межзвездный конфликт у нас назревает, потому Судья и явилась, – подвел итог Тревельян, снова озирая лес и горы. – Скоро прилетят хозяева всей этой роскоши, чтобы с нами поквитаться… Судья, конечно, необходим… как же в таких делах без Судьи… Все должно быть по-честному, по справедливости – кто первый, тот и прав… Скажет Судья, чтоб мы убирались с Гондваны – уберемся, куда нам деваться…

Алиса слушала, обиженно поджав губы. Потом сказала:

– В ваших словах, консул, звучат неприязнь и насмешка. Отчего же? Вспомните, сколько споров уладили Судьи, споров, которые могли закончиться губительной войной! Их решения не всегда были в пользу Федерации, хоть сами Судьи – люди, но тем выше ценность их вердиктов! Судьи – пример того, что наша раса способна пренебречь сиюминутными интересами во имя высшей справедливости! Разве не так?.. У них нелегкая судьба, их жизнь – раздумья и сомнения, но их авторитет…

– …бесспорен, – закончил Тревельян. – Теперь ты читаешь мне лекцию по социальной динамике. Не стоит, моя красавица, тут я сам специалист. Но сейчас, – признал он со вздохом, – сейчас я не ксенолог и не консул, а просто человек, и мне жаль терять Гондвану. Кто бы ее ни сотворил, мы живем здесь восемь столетий и тоже внесли свой вклад. Мы добавили жизни этому миру, той жизни, которую он не знал! И это не только люди, терукси, кни’лина… Мы, двуногие без перьев, уйдем, а вот дельфины могут не согласиться.

– Не будем предугадывать решение Судьи, – заметила Алиса, пряча свой прибор. – Вызовем сюда флаер и авиетку? Или вернемся в лес, к поляне с нашими машинами?

– Я бы прогулялся, если ты не спешишь.

– Не спешу. Здесь чудесный лес. На Тхаре такого нет.

Они отправились в обратный путь. Шли в молчании. Трафор уже не шарахался от лесной живности, но старался держаться поближе к Ивару. Алиса притихла и, кажется, о чем-то напряженно размышляла. Тревельян же думал о своем – вспомнив о зубастом и мохнатом визитере, пытался сообразить, чего хочет этот Говорильник с человеками. Что-то в его словах было понятно, а что-то – не совсем. Вот, к примеру: Нельба-люба вещать – иди к главный-важный… Ясно, к кому идти, а кто такой Нельба-люба?.. Вождь лльяно, приславший Говорильника?.. Нет, вряд ли – он сказал, что явился по велению нильхази в качестве Объявителя от человеки к человеки. Кто же эти нильхази, люди или лльяно?.. По семантике фраз должны быть людьми, но стоит ли в этом случае опираться на логику и семантический анализ?.. Говорильник мог все переврать или неверно выразить мысль… Хотя заключительный пассаж не вызывает сомнений: вон отсель! Вон с Гондваны?.. Если учесть рассказанное Алисой, то именно так! Вскоре появятся хозяева, а вперед они выслали посланника… И что это значит?.. Акт вежливости?.. Или угроза?.. Алиса смущенно хихикнула, прервав его раздумья.

– Консул, можно вопрос?

– Спрашивай.

– Вы назвали меня красавицей… Вы так в самом деле считаете? Или это всего лишь фигура речи?

Тревельян замер на половине шага, потом обнял девушку и склонился к ее лицу. Губы Алисы Виктории были мягкими и покорными, ее тело вдруг сделалось беззащитным и хрупким, словно растеряв былую ловкость и мощь. Что-то шепча, она прижалась к Тревельяну. «Ивар, Ивар…» – расслышал он, снова целуя девушку.

«Фамильное обаяние все-таки действует. Рад за тебя», – заметил пробудившийся Советник.

«Не подглядывай, дед. Прекрати! Это неэтично!»

«Зато интересно», – буркнул Командор и исчез.

Несколько минут Алиса и Ивар стояли обнявшись, потом девушка оттолкнула его. В ее глазах прыгали чертики.

– Что вы себе позволяете, консул!

– Только то, что мне разрешено, – сказал Тревельян. – Кстати, напоминаю, что меня зовут Иваром. Консул это должность, а Ивар…

– Я улавливаю разницу, – промолвила Алиса, усмехнулась и приложила палец к губам. – Надеюсь, вы не будете вспоминать о случившемся при Судье? И не будете смотреть на меня таким… таким обволакивающим взглядом? Да еще и улыбаться?

– В официальной обстановке ньюри консул всегда серьезен.

– Просто совсем другой человек, уверяю вас, – подал голос трафор. – Могу ли я рассчитывать, что мы вернемся к цивилизации? Разумеется, если вы завершили выяснение отношений.

– Каков наглец! – пробормотала Алиса и направилась в сторону летательных аппаратов. Когда Тревельян залез в свой флаер, а тигр улегся на заднем сиденье, она помахала рукой. – Я полечу за вами, консул. Мы можем говорить по дороге. Или мы уже выяснили отношения?..

Но до этого было еще далеко, и Тревельян, мчась над лесом, вслушивался в тихий голос Алисы Виктории. Она вспоминала о родине, о Тхаре. Суровый мир Окраины, форпост на самой границе Провала… Бывать там Ивару не доводилось, однако, в силу своей профессии, он знал об этой планете, казалось бы, все: от параметров орбиты до истории освоения. Но Алиса рассказывала о Тхаре своего детства, и это было гораздо интереснее.

Как и прошлый раз, Говорильник пожаловал на рассвете, так рано, что позавтракать Тревельяну не удалось. Спустившись в холл, он велел роботам поставить стол и кресла под деревьями, подальше от фонтана, затем хлопнул трафора по пятнистой шее.

– Идем. Будешь переводить.

– Минуту, досточтимый консул. – Мозг, снова в обличье жирафа, повернул к хозяину голову с огромными грустными глазами. – Кажется, мой вид наводит этого мохнатого-зубастого на нехорошие мысли. Можно ли мне принять другую форму? Более подходящую для работы?

– Принимай, – сказал Тревельян, и его помощник мгновенно преобразился. Теперь он был похож на большую белесоватую тарелку, парившую в воздухе. Края тарелки свисали вниз тонкими фестонами и колыхались, как у медузы, с боков вытянулись стебли – два со зрительными органами и еще один с подобием губ. В таком странном сопровождении Ивар направился к выходу.

Говорильник не удостоил трафора вниманием. В этот раз он сидел в траве, напоминая бурый пригорок с торчавшим наверху влажным черным носом. Крохотные глазки поблескивали сквозь завесу длинных волос.

– Сядь в кресло, – сказал Тревельян. – Тебе будет удобнее.

– Предпочтение так, – раздалось в ответ. – Ты, главный-важный, подумать? Оченно напугаться?

– Подумать, но не напугаться. Мой оченно храбрый, – сообщил Ивар.

– Все пугаться нильхази. Он – ууу! – теперь сердитый. Он…

– Пока не надо про нильхази, я хочу больше узнать о тебе. Ты был Ловушник, был Строгальщик, а нынче Говорильник с человеки. Что все это значит? Что ты делал на своей родине?

Лльяно встряхнулся, словно пес, вышедший из воды. Запах не самый приятный, подумалось Тревельяну. Отступив к деревьям, он сел в кресло, стараясь уловить ментальную волну Говорильника. Похоже, тот был в недоумении.

– Ловушник есть Ловушник, Строгальщик есть Строгальщик, – буркнул гость. – Разве ты не понимать?

Ивар повернулся к своему переводчику.

– Попробуй растолковать мои вопросы. Пусть он хотя бы немного расскажет о своей родине.

Трафор вытянул стебель с голосовым аппаратом, его плоть пошла буграми и впадинами, и это означало, что Мозг мыслит с особой интенсивностью. Внезапно он пронзительно взвизгнул и заголосил в тональности колоратурного сопрано. Выслушав, лльяно разразился такими же трелями и руладами. Так они выпевали минут десять, потом трафор сказал:

– Планету покрывают леса, а там, где нет деревьев – камни, скалы, лед и снег. Климат прохладный, но количественная оценка не представляется возможной, для этого нет слов. Мохнатый-зубастый прежде был охотником, ставил ловушки, потом резчиком по дереву. Когда он состарился – а ему больше восьмидесяти лет, – он изучил языки небесных пришельцев, и теперь он Говорильник. Ведет переговоры с сервами, с нильхази, со всеми, кто прилетает к ним. Это очень почетное занятие.

– Кстати, о сервах, – молвил Тревельян. – Проверь-ка свою гипотезу. Чем лльяно с ними торгуют?

Новая порция визгов и фиоритур. Наконец концерт завершился, и трафор произнес с торжествующей ноткой:

– Я был прав, почтенный консул, они торгуют собственной шерстью. Еще деревянными изделиями. Они очень искусные резчики.

– Хорошо. Пожалуй, я удовлетворил свое любопытство.

Желтый андроид с розовыми звездочками на панцире принес Тревельяну кофе, два рогалика и сливки. Сделав глоток, он обмакнул рогалик в сливки и принялся жевать.

– Говорильник чего-нибудь хочет? Может быть, сосиску или окорок?

– Никак пожелания. Мой сыт. Мой дают мясо везде.

– Везде – это как? Расспроси его подробнее, – велел Тревельян помощнику.

Повизжав недолгое время и выслушав ответ, трафор доложил:

– Он здесь уже около месяца. Живет в лесу, так ему привычнее. В любом кабачке и ресторане, где есть мясные блюда, его кормят. Но, конечно, не за столиком, а так, чтобы не видели посетители. Мясо потребляет сырым.

– Ну, у каждого свои вкусы, – сказал Тревельян, вспомнив про червей Арханга. – Теперь поговорим о нильхази. Они тебя прислали, Говорильник?

– Истинно так, – подтвердил гость и помахал когтистой мохнатой лапой. – Нильхази бывать у нас часто. Такой человеки, как ты, бывать оченно редко. Ждал, ждал, и Нельба-люба явиться. Без веры ко мне, что мой Объявитель… Мой болтать-трендеть долго-длинно, Нельба-люба все без веры. Но взять с собой.

– Кажется, он пытается рассказать, как улетел со своей планеты. – Тревельян добавил в чашку из кофейника. – Вот что, друг мой, пошли запрос в центр регистрации полетов. Кто побывал в системе лльяно за последние месяцы? Какому ведомству принадлежит корабль? Что за цель у этой экспедиции и кто ее руководитель?.. Давай, трудись!

– Запрос отправлен. Еще распоряжения, ньюри консул?

– Пока хватит. – Ивар повернулся к Говорильнику: – Итак, тебя прислали нильхази и повелели сказать главному-важному: вон отсель! С этой планеты, так?

– Тоже истинно, – подтвердил Говорильник. – Нильхази узнать, что человеки здесь, и оченно гневиться. А когда они в раж, нехорошо. Шкура дорога, а мочь без нее остаться.

Тревельян нахмурился.

– Это угроза? Ну, мы еще посмотрим, кто с кого шкуру спустит!

– Когда нильхази явиться… – начал мохнатый гость, но вдруг смолк и призадумался, почесывая колтун на голове. Потом молвил: – Есть один-другой мудреный слово, который мой знать. Такое слово ваших человеки… Имей длинный ложка, если захотеться пообедать с дьявол… Но мой вспоминать другое. – Он оскалился и дернул себя за волосы. – Вот, вспомнить! Нильхази явиться и показать человеки, куда рак зимовать!

«А что же дед молчит?..» – подумал Тревельян. Самое время ему проснуться и завернуть что-нибудь по-командорски, так, чтоб трава завяла, а с деревьев листья посыпались… Однако безмолвствует!

Он потянулся к разуму Командора и обнаружил, что тот не видит и не слышит ровным счетом ничего. Дед вспоминал. Кажется, он вернулся в счастливое время, когда здесь, на Гондване, был его дом, его семья, красавица-жена, две дочери и сын. Ивар увидел их лица, потом – уютный коттедж у Бирюзового моря, белое двухэтажное здание с башенкой, корпус боевого робота около двери и орудийный лафет, служивший скамейкой. Смотреть дальше он не стал, удалился тихо, не мешая родичу.

Его взгляд упал на мохнатое существо, сидевшее в траве.

– Твое поручение выполнено. Ты пришел к главному-важному и передал слова нильхази. Что ты будешь теперь делать?

– Мой ждать. Нильхази явиться, показать человеки зимний рак, а мой увезти обратно. Или оставить тут. Тут хорошо, есть лес и многое мясо.

– Не будет нас, не будет и мяса, – сказал Тревельян. Потом, отставив чашку с недопитым кофе, пробормотал в задумчивости: – Нильхази… никогда не слышал о нильхази… любопытно бы на них взглянуть…

– Такое мочь, – произнес лльяно, поднимаясь на ноги. Он начал копаться в шерсти, отыскивая что-то под мышкой, и наконец вытащил кожаный мешочек. В нем было маленькое резное изваяние из светлого дерева – нагая женщина с распущенными волосами, чуть изогнувшая гибкий стан. Губы женщины улыбались, руки были вскинуты над головой, словно она кружилась в вечной пляске, и от облика ее веяло безмятежным счастьем.

Тревельян оцепенел. Где-то он видел это лицо, эту улыбку на губах счастливой юной женщины… не совсем такой, как эта, но похожей… «Впрочем, – мелькнула мысль, – выражение счастья делает людей похожими, словно они натянули одинаковые маски». Две или три минуты он в изумлении разглядывал маленькое чудо, не пытаясь взять статуэтку из когтистых лап лльяно, даже не прикасаясь к ней. Потом прочистил горло и выдавил:

– Это… это и есть нильхази?..

– Истинно.

– Они люди? Такие же люди, как мы?

– Ты, главный-важный, плохо слушать. Мой, когда быть здесь, прояснился понятно: мой – Объявитель и Вещатель от человеки к человеки! От таких человеки, – лльяно сунул статуэтку в руки Ивара, – к таким человеки, как ты есть. Теперь ты доходяга?

– Теперь дошло, – подтвердил Тревельян, лаская гладкое дерево. – Могу я оставить эту вещицу себе?

– Мочь. Я сделать еще. Я быть ловкий Строгальщик.

Гость развернулся и побрел к выходу. Казалось, среди травы неторопливо двигается копна сена. Ивар повертел подарок в руках, удивляясь искусной работе.

Лапы лльяно выглядели такими грубыми, неуклюжими; он с трудом мог представить, как мастер держит резец в своих когтистых пальцах. Но богатый опыт подсказывал: увиденное часто отличается от сути, и первое мнение не всегда бывает верным.

– Взять хотя бы парапримов, – произнес он вслух. – Волосатые, четверорукие, и пасть от уха до уха… Орангутанги! А ведь разумнее людей… во многих отношениях разумнее!

Трафор за его спиной издал тихий звук, будто хрустальные колокольчики зазвенели.

– Пришел ответ, ньюри консул. Желаете ознакомиться?

– Желаю. Что там у нас?

– Торговый корабль с Миров Окраины. Посетил систему лльяно пять месяцев назад, следуя за караваном сервов. Точная цель не указана, но есть намеки. Вероятно, хотели выяснить, чем сервы обмениваются с лльяно и можно ли пристроиться к этой торговле.

– Кто капитан?

– Глеб Нелюбин.

– А! Нельба-люба! Указано ли, что он увез аборигена?

– Да, с его согласия и по настоятельной просьбе. Высадил в порту Перекресток-18, испросив для него статус почетного гостя Федерации. Из этого порта нетрудно добраться до Гондваны.

– Что ж, – сказал Тревельян, – с этой частью истории мы разобрались. Пора заняться нильхази. Не нанести ли визит Судье? Кажется, она хотела встретиться со мной. Почему бы не сейчас?

Словно подслушав его, звякнул браслет на запястье, и голос Алисы Виктории произнес:

– Доброе утро! Почтенный ньюри консул уже позавтракал?

– Ньюри консул пьет кофе, – сообщил Тревельян. – Хочешь присоединиться?

– Как-нибудь попозже. Сегодня у досточтимого ньюри консула встреча с Судьей. Она ждет вас на базе Флота «Лиловый Вереск» в тринадцать ноль-ноль по местному времени. Я посылаю за вами катер.

– Не нужно. Доберусь своим транспортом.

– Вы не успеете, – молвила Алиса с легким раздражением. – База на архипелаге у Восточного материка. Флаер летит сюда шесть часов.

Тревельян потянулся к кофейнику.

– Кто сказал, что я полечу на флаере? При чем тут флаер? У меня способ совершенно иной.

– Должно быть, ковер-самолет, – язвительно заметила Алиса.

– Вот об этом, моя красавица, ты узнаешь, когда я стану для тебя Иваром. Что до консула, то у него свои секреты, – сказал Тревельян и выключил связь.

Он выпил еще одну чашку кофе, доел рогалики и вернулся в опочивальню. Здесь висел в шкафу его мундир, серый с серебром, с эмблемой Фонда на левом плече. Облачившись, он приказал роботу для мелких поручений отыскать небольшой контейнер и, когда это было сделано, спрятал в него статуэтку женщины-нильхази.

– Дед, – вслух позвал Тревельян, – дед, проснись. Отправляемся в «Лиловый Вереск».

«Дом на берегу моря, – отозвался Командор, – белый дом с башенкой и продырявленным УБРом у порога. Там еще скамейка… стальная…»

– Я знаю. Видел.

Прижав контейнер локтем, он закрыл глаза и вызвал портал.