Глава 18
Первый, кого увидел Михаил, выскочив из авиетки, был здоровяк с обрезком металлической трубы в руках. Правую щеку его пересекал уродливый шрам, здорово смахивающий на сабельный.
– Эй ты, за тобой что, фараоны гонятся?
– Убегай отсюда! – крикнул Михаил, устремляясь прочь от авиетки. – Сейчас тут станет жарко!
Здоровяк поднял голову и посмотрел на авиетки центурионов. Лицо его скривилось в пренебрежительной гримасе.
– Эти, что ли? Да они не осмелятся спуститься. Мы им задние ноги выдерем и вместо ушей пристроим.
– Как же… – буркнул Брадо, пробегая мимо.
– Точно тебе говорю.
В этот момент авиетки центурионов стали спускаться вниз. Одна из них предварительно выстрелила по авиетке Михаила. Та вспыхнула и разлетелась на куски, словно была начинена порохом.
«Не совсем дураки, – подумал Михаил. – Позаботились о том, чтобы я не мог взлететь, пока они садятся. Что они придумают дальше? Кажется, аборигены настроены к ним, мягко говоря, недружелюбно».
Сзади послышался крик здоровяка:
– Вот ничего себе! Они садятся! Вот ничего себе! Возвращаться и рассказывать ему, что центурионы рассчитывают не только сесть на территорию Сампонга, но и намереваются устроить в нем большую охоту, у Михаила не было никакого желания. Впрочем, времени тоже.
Он улепетывал, петляя между самого невообразимого вида хибарами, стараясь не сшибить с ног время от времени попадавшихся ему на пути аборигенов.
Жуткого вида изможденные женщины, какие-то полуслепые, ковыляющие, как зомби, старикашки, голые детишки со здоровенными животами, грязные, будто только что вылезшие из отхожего места и так же пахнущие, угрюмого вида юнцы в невообразимо узких штанах, правый карман которых был обязательно оттопырен, поскольку там лежал пружинный нож, и цветастых рубашках.
Михаил едва успевал лавировать между ними, скороговоркой повторяя:
– Извините… дай пройти… еще раз извините… сам такой… с дороги!
Три юнца и одетая в короткое, выцветшее платье девица заступили ему дорогу. Вид у них был умеренно решительный. Михаил ткнул одного в грудь так, что тот отлетел шага на два и проломил телом стенку, построенную из обрезков поликартонных плит лачуги, врезал локтем второму в живот и помчался дальше.
– Нет, это не фараон, – послышался из-за его спины девичий голос. – И не гребаный турист. Кто-то серьезный. И он торопится. Иначе вы бы так легко не отделались.
«Мудрая девочка, – подумал Михаил, забегая за угол снятого с колес трейлера. – Хотя в таких районах приобретают житейскую мудрость еще в самом юном возрасте. Одновременно с ножевыми шрамами, привычкой к наркотикам и дурными болезнями».
Он проскочил еще с десяток лачуг и наконец остановился. Пришло время осмотреться и решить, что делать дальше.
Хотя, собственно, решать было нечего. Пробиваться к космопорту.
Вот только, как это сделать? Снова попытаться захватить авиетку, благо все три опустились на землю?
Скорее всего не получится. Умом центурионы не блещут, но, в конце концов, не полные же они кретины? Наверняка оставили возле авиеток охрану, да и двери, как положено, закрыли.
Нет, во второй раз этот фокус ему не удастся. Только зря потеряет время. А время сейчас – самое ценное.
Таким образом, остается одно – попытаться разжиться мобилем. На нем до космопорта от силы полчаса. Но как раздобыть мобиль в этом районе?
Он прислушался.
Из той части Сампонга, куда опустились авиетки, доносились возмущенные крики и шум потасовки.
Ага, значит, здоровяк со шрамом не обманывал. Аборигены и в самом деле устроили центурионам «радушную» встречу.
Это обнадеживало.
Вместо того чтобы устремиться на его поиски, центурионы вынуждены прежде усмирить местное население. Если с ними схлестнулось хотя бы десятка два таких типов, как тот здоровяк, стражам порядка придется довольно изрядно потрудиться. И конечно, не о каком планомерном прочесывании Сампонга пока и речи быть не могло.
Центурионов много и где-то через полчаса сопротивление будет подавлено. Стражи начнут планомерно прочесывать район трущоб, и тогда выскользнуть из него уже не удастся.
Но пока…
Да, пока он еще может прокрасться мимо центурионов и перебраться в другой район. А там уж как-нибудь разживется мобилем. И рванет к космопорту.
Михаил еще раз обогнул трейлер и двинулся на шум свалки. На этот раз он шел осторожно, почти крадучись, зорко поглядывая по сторонам, машинально прикидывая укрытия, в которые спрячется, если возникнет опасность попасться на глаза центурионам.
Драться с ними ему вовсе не хотелось. Он и без этого слишком много сегодня дрался. А в будущем была еще очередная попытка прорваться в космопорт. Стоило поберечь силы.
«Все-таки тот, кто командует этим отрядом центурионов, – дурак набитый, – размышлял Брадо. – Ему надо было оставить одну авиетку в воздухе. И пусть бы ее пилот докладывал о всех моих передвижениях. Вот тогда у них мог появиться реальный шанс взять меня за жабры».
Он перебежал к очередной лачуге, прижался к ее железной стене спиной и осторожно выглянул из-за угла.
Судя по шуму, центурионы были уже где-то близко.
Ага, вот они, голубчики!
Из-за соседнего дома появились три стража со злобными и решительными рожами. У одного весь мундир был вымазан чем-то липким, зеленого цвета и неприятного запаха. У другого форменная куртка была распорота в двух местах, судя по всему, ножом.
«Ага, похоже, встреча с местным населением и в самом деле происходит в непринужденной и дружественной обстановке, – не без иронии подумал Михаил. – Но мне-то что делать? Отступать и ждать удобного момента, чтобы проскользнуть мимо этих трех болванов? Время, время выходит».
Он вынул из кармана унипистолет и уже хотел было усыпить трех центурионов, но тут из хижины, мимо которой они проходили, выскочил юнец с бледным, решительным лицом в драной рубашке и шортах.
– Флики проклятые! – крикнул юнец и, швырнув под ноги центурионам пластиковый цилиндрик, бросился наутек. Цилиндрик взорвался, и стражей порядка окутало облако белого дыма.
Видимо, дым обладал свойствами слезоточивого газа, поскольку центурионы тотчас же, надсадно кашляя, стали тереть глаза. По щекам стражей порядка текли слезы.
Лучшей возможности нельзя было и представить.
Михаил пробежал мимо, скользнул за угол ближайшего дома и огляделся.
Все, кажется, прорвался. Теперь лишь бы не нарваться на тех, кто отстал.
В самом деле, через пару домов ему встретился еще один отряд стражей порядка, но Михаил скользнул в какую-то лачугу, здорово напугав сидевшую возле двери толстую неопрятную старуху.
Впрочем, у старухи хватило ума, увидев вооруженного мужчину, не издать ни звука, а центурионы торопились нагнать своих товарищей и протопали мимо.
Через пару минут, выглянув из лачуги, Михаил убедился, что путь свободен. Старуха сказала:
– Эй, парень, знаешь, у меня тут поблизости есть внучка… такая красавица. Не хочешь ли ты с ней познакомиться?
Михаил пошарил по карманам, вытащил несколько банкнот и, молча кинув их старухе, вышел из хижины.
Вот теперь можно не беспокоиться. Центурионы еще долго будут думать, что он где-то впереди. А когда поймут, что их опять обдурили, – станет поздно.
Михаил уверенно двинулся в сторону авиеток. Всетаки хотелось ему убедиться, что ни одной из них угнать нельзя. Унипистолет он прятать не стал. Так и нес его на весу, чтобы встречным было видно – идет вооруженный противник, задирать которого не рекомендуется. Тратить время на местную шпану он не собирался.
Делать этого, кстати, и не пришлось. До места приземления авиеток он добрался без приключений.
Центурионы, хоть и не отличались особым умом, но свое дело знали. Всех, кто мог оказать сопротивление, или разогнали, или успокоили. По пути к авиеткам Михаилу попалось с десяток бессознательных тел, пристегнутых наручниками к металлическим, вбитым в стены домов, скобам. Похоже, центурионы действовали супершокером.
Все три авиетки охранялись. Люки были плотно закрыты. Попытаться украсть одну из них не имело смысла. Броню авиетки центурионов можно было пробить только плазмой. Стало быть, унипистолет для вскрытия люков не годился.
Михаил сделал крюк, обходя авиетки, и двинулся дальше. Согласно его расчетам, Сампонг должен был вот-вот кончиться. Следующий район был уже более комфортабельным. Вот там-то он и раздобудет мобиль.
Если, конечно, по дороге ничего не случится.
«Надо признать, – думал Михаил, – что ловят меня пока еще не особенно тщательно. Так, ни шатко ни валко. И это странно. Очень странно».
Из какой-то очередной халупы, мимо которой он проходил, вынырнул было толстый парень с невообразимо маленькой головой. В руке у него было горлышко бутылки с острыми краями, так называемая розочка. Даже не сбавив шаг, Михаил ткнул в его сторону стволом унипистолета, и толстяк отступил в полутьму своей норы, скрылся из глаз.
Вот так-то. Какими-то розочками нас не запугаешь.
А все-таки, и Михаил должен был это признать, к космопорту его не пустили. Четыре авиетки. Довольно серьезный барьер.
Может, он прав? И все эти поиски, вся эта погоня предназначены лишь для того, чтобы загнать его в добротную, тщательно продуманную ловушку?
Все возможно. Пока на сцену еще не вышел ни один из рагнитов. Значит, они ждут его где-то там, по дороге в космопорт. Или же у рагнитов произошло какое-то крупное ЧП и им вдруг стало совершенно не до него.
Очень хотелось бы надеяться, но скорее всего верно первое предположение.
Где-то впереди ловушка и рагниты. Ждут, очень терпеливо, упорно ждут. И наверняка дождутся.
Получается, главный бой еще впереди. Значит, надо беречь силы и проявлять максимум осторожности, чтобы не сдохнуть на финишной прямой.
Михаил машинально потрогал сверток во внутреннем кармане куртки.
Забавно, но он даже не поглядел, что умудрился спереть Хака.
Поглядит. Но только не сейчас и не здесь. Вот найдет мобиль и выделит на это минуты две. Хотя, стоит ли? Наверняка это какой-нибудь блок корабельного компьютера. Принцип его действия по внешнему виду определить будет невозможно.
Михаил прикинул, что ему осталось миновать с десяток хижин. Потом начнется уже более цивилизованный район. Кое-кто из его жителей даже наверняка имеет мобиль.
Он прошел мимо строения, жутко смахивающего на землянку первобытного человека, обогнул просто чудовищную по высоте гору мусора и хотел было двинуться дальше…
Вот тут-то вынюхиватель на него и прыгнул.
Он возник ниоткуда. Может, телепортировался из-за кучи мусора, может, из ближайшего фанерного, полуразвалившегося домика. Он материализовался перед Михаилом и ловким ударом выбил у него из руки унипистолет.
Тот отлетел шагов на пять и шлепнулся на проложенную между хижинами тропинку, взметнув в воздух облачко пыли.
– Оп-ля, а вот и я, – весело сказал вынюхиватель.
Он отпрыгнул назад и встал в какую-то нелепую позу, по-кошачьи выгнув спину, широко раскинув руки и слегка опустив голову на левое плечо.
Очень, очень странная поза. Для любого, кто не слышал о хандасири-ха. Михаил слышал. Хандасири-ха уже десять лет входила в курс обучения агентов звездного корпуса.
Наверное, вынюхиватель об этом каким-то образом знал. И теперь предлагал бой на хандасири-ха. Именно предлагал, поскольку с таким же успехом мог садануть в него без предупреждения из лучемета. В упор. Насмерть.
Однако не стал, даже лучемета с собой не взял. Значит, верно – предлагает.
Ну да, сильный противник заслуживает уважения. Получалось, он – Михаил Брадо – заслуживал.
Лестно.
– Ну, давай начнем, – почему-то высоким, писклявым голосом сказал вынюхиватель. – Мне кажется, у тебя мало времени.
Правая рука у него согнулась на середине расстояния между запястьем и локтем, а кисть описала полуоборот.
Вот это уже интересно. Окажется ли Михаилу по зубам противник, который не только знает хандасириха, но и обладает большим, чем у любого человека, количеством суставов?
Наверняка это даст вынюхивателю возможность применять такие приемы, на которые он, Михаил Брадо, не способен.
Из-за ближайшей халупы вышли несколько аборигенов. Ну конечно – зрители. Как без них? И как их не порадовать?
Михаил принял базисную позу обороны. Нападать он не собирался. Только оборона, по крайней мере пока он не разберется, на что способен противник.
– Ox уж эти осторожные земляне, – пробормотал вынюхиватель.
Михаил ждал.
Он знал, что у него мало времени, знал, что по всем правилам должен напасть первым, но не стал бы этого делать даже под угрозой на всю Галактику прослыть трусом.
Зрителей стало больше. Похоже, в Сампонге драки служили привычным развлечением. По крайней мере никто из зрителей ближе чем на пятнадцать шагов подходить не собирался.
– Кажется, мне придется начинать первым, – сказал вынюхиватель.
Михаил молчал.
Он ждал. Он был готов… И дождался. Вынюхиватель прыгнул.
Еще в прыжке он умудрился каким-то образом перегруппироваться. В результате чего, оказавшись рядом с Михаилом, на какую-то долю секунды завис в воздухе так, словно закон притяжения перестал на него действовать, и лишь потом ударил.
Михаила спасло некое шестое чувство, заставившее его, вместо того чтобы уйти в еще большую защиту, может, даже в нижнюю, нанести прямой и очень сильный, полностью открывающий его удар.
Этот удар сделал самое главное. Он сломал напрочь тот рисунок боя, который уже мысленно наметил себе вынюхиватель. Конечно, цели он не достиг. Вынюхиватель блокировал этот удар из совершенно неудобного положения и в тот момент, когда его ноги коснулись земли, нанес ответный.
Однако дело было сделано. Ответный удар, вместо того чтобы убить Михаила на месте, пришелся ему в бок, всего лишь сломав несколько ребер. Брадо даже успел провести безупречную по исполнению «мельницу духов». И это спасло его от «перекрутки» – по теории совершенно безобидного приема. Правда, он был проведен с использованием дополнительных суставов ног и, не примени Михаил вовремя «крыло грифона», запросто мог сломать ему позвоночник.
Занимая после «крыла грифона» исходную позицию, Брадо каким-то чудом успел ткнуть указательным пальцем вынюхивателя в то место, где у людей находится ключица, и даже услышал, как с сухим треском сломалась находившаяся там кость.
Вместо того чтобы застонать от боли, вынюхиватель провел безупречный «смертельный волчок», ушел от еще одного удара и заставил Михаила уйти в оборону.
А потом случилось то, чего Брадо ждал, на что рассчитывал, начиная этот бой. Его разум перешел в какое-то новое качество, передал управление телом подсознанию. И с этого момента вынюхиватель выиграть не мог.
Это было странное ощущение. Михаил за свою жизнь испытывал его лишь три раза. Билось само его тело, ставило блоки, наносило удары и уходило от ударов противника. Разум в этом не участвовал. Он был сейчас бесполезен, даже не нужен, потому что из огромного ящика Пандоры подсознания выплыл во всей его громаде инстинкт самосохранения. Этот-то инстинкт самосохранения и вел битву.
Потом все кончилось.
Вынюхиватель потерял сознание. Прежде чем он упал, тело Михаила успело нанести ему еще пару ударов. И только тогда, когда вынюхиватель рухнул на землю, остановилось.
Драться уже не имело смысла. Он победил. А значит…
Михаил вдруг с изумлением обнаружил, что снова владеет своим телом. За те секунды, пока им управлял кто-то другой, прячущийся в недрах подсознания, он почти разучился это делать.
А потом на него, так же как это было и предыдущие три раза, накатила волна дикой, нечеловеческой боли, и Брадо, застонав, рухнул рядом с вынюхивателем.
Через боль, словно через барьер, прорвался голос одного из зрителей:
– Свин меня пожри, что это было? Они словно превратились в тени. Эй, Чинарик, ты смог толком рассмотреть, как они дрались?.. Нет?.. Вот и я так же. Кто они, свин меня пожри?
«Все правильно, – думал Михаил, корчась от боли. – Они и не должны были ничего рассмотреть. И вообще, сколько эта схватка длилась? Секунды четыре? Пять? Вряд ли больше. К большому разочарованию зрителей. Ничего, они от этого не умрут».
Преодолевая боль, казалось, терзавшую каждую клеточку его тела, он перевернулся на живот и пополз к унипистолету. Он полз, казалось, бесконечно долго, может быть, целые века, а потом еще целые столетия тянул к нему руку.
Но дотянулся. Схватил за рукоятку и прижал к груди.
Тут его вырвало.
И это было просто прекрасно, поскольку боль отступила. Ушла. Нет, конечно, у него все еще болели сломанные ребра, ныла левая рука, которой тоже досталось вполне прилично, но это была самая обыкновенная, ничем не примечательная боль. Она почти радовала. И успокаивала.
Все еще прижимая унипистолет к груди, Михаил откатился в сторону. Ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание, а падать лицом в собственную блевотину почему-то не хотелось.
Но он ошибся. Сознание не уходило. Его поддерживала одна-единственная мысль: «Время!»
Ах да, время! Будь оно неладно. Ему же надо торопиться. Вот-вот появятся центурионы. Может, они уже обнаружили, что их опять провели, и теперь поднимают свои авиетки в воздух.
Время!
Михаил попытался встать на колени. Это ему удалось. Мир качался и плыл у него перед глазами. Хотелось лечь и закрыть глаза, но этого не стоило делать.
Хотя бы потому, что вокруг был не парк развлечений, а Сампонг.
Ах да, Сампонг. Слабые в Сампонге обречены на гибель. Если он немедленно не придет в себя, то через минуту зрители его схватки с вынюхивателем сообразят, что им предоставляется благоприятная возможность ограбить двух неспособных оказать сопротивление чужаков.
Странно, почему они этого до сих пор не сообразили?
Все еще стоя на коленях, Михаил закрыл глаза. Он должен прийти в себя, обязан это сделать. Прямо сейчас. В эту минуту. Иначе умрет. И тогда все, что он делал на этой планете последние полтора дня, – напрасно.
По телу Брадо прокатилась освежающая волна тепла, снимая усталость и притупляя боль, возвращая мыслям ясность.
Все, достаточно. Теперь можно действовать.
Он открыл глаза и, вскинув руку с унипистолетом, сказал:
– Не стоит. Голову снесу.
Парнишка лет шестнадцати, подкравшийся к нему и уже замахнувшийся обломком доски, выронил ее и кинулся наутек.
Девица в прозрачном платье, выставлявшем на всеобщее обозрение полусозревшие прелести хозяйки, покачала головой и огорченно проговорила:
– Эх, надо было раньше.
– Точно, надо было раньше, – согласился Михаил и быстро оглянулся.
Еще один паренек, с обломком железной трубы в руках, сделавший было к нему шаг, неожиданно остановился и улыбнулся с самым невинным видом.
– А я что? – сказал он. – Ничего… гуляю.
– Вот и гуляй… Подальше отсюда, – жестко сказал Михаил. – Дошло?
– Без проблем.
– Люблю умных. Мотай, мотай…
Ловко поднявшись с колен, Брадо стал отряхивать одежду. Вымазался он, конечно, порядочно. Впрочем, сейчас это было не главное.
К этому времени аборигены уже разбрелись. По крайней мере ни одного из них Михаил больше не видел. Впрочем, это еще ничего не значило. Наверняка они оставили наблюдателей. И те следили не только за ним, но еще и за телом вынюхивателя.
Для чего?
А как же? Обувь на нем добротная. И одежда. А в карманах должны быть денежки. И если Михаил может сейчас взять и уйти, то не унесет же он собой того, кому только что ломал кости?
«А вот и унесу, – подумал Михаил. – Назло шакалам. И не только поэтому. Потому что вынюхиватель не взял с собой лучемета, потому что решил со мной сразиться, хотя мог бы подстрелить меня из засады».
Он посмотрел на вынюхивателя. Тот здорово смахивал на большую сломанную куклу.
Брадо присел рядом и пощупал пульс. Бьется. Насколько быстро или медленно, сказать нельзя. Не приходилось ему до этого щупать пульс у вынюхивателей. Но бьется. Значит, жив. Значит, надо тащить.
Не бросать же его в самом деле здесь, в Сампонге. Хорошо, если просто ограбят. Могут, обнаружив, что он инопланетянин, и пришить. Полудурков хватает.
Взвалив вынюхивателя на плечо, Михаил невольно закряхтел. Сломанные ребра отозвались ноющей болью.
Ничего. От этого не умирают. Можно и потерпеть. Тем более что скоро все кончится. Или пан – или пропал. Конечно, предпочтительнее, чтобы «пан», но это уже как повезет.
Придерживая левой рукой вынюхивателя, в правой крепко сжимая унипистолет, Брадо двинулся между хибарами. Хижины через две за ним увязалась стайка пузатеньких, совсем голых детей. Некоторое время они с гиканьем бежали за Михаилом, но потом увидели пацана лет десяти, таскавшего на длинной веревке какое-то смахивающее на крысу животное, и переключились на него.
Михаила это устраивало. Чем меньше он будет привлекать к себе внимания, тем лучше. Хотя после схватки с вынюхивателем, о нем, казалось, знал каждый житель района. По крайней мере, Михаил то и дело ловил на себе любопытные взгляды из окон и дверей хижин, мимо которых проходил.
Может быть, благодаря этому, а может, из-за унипистолета, до границы Сампонга Брадо дошел без происшествий. Никто дорогу ему заступить так и не решился.
Границей, отделяющей Сампонг от другого района, служил небольшой пустырь.
Преодолевая его, Михаил чуть не бросил вынюхивателя, так как ощутил сильную боль в сломанных ребрах.
«Вот ведь навязался на мою голову, – с раздражением подумал он. – Никак мне от него не отделаться».
Однако оглянувшись, он увидел, что Сампонг все еще близко, и, кряхтя, потащил тело дальше.
Когда пустырь кончился и начались уже вполне благоустроенные домики, Михаил наконец опустил вынюхивателя на землю. Пощупав пульс, он убедился, что тот не замедлился, и устало вытер пот со лба.
«Все, теперь этого охотника за деньгами, может быть, обворуют, но жизни его ничто не угрожает. А значит, настало время забыть о нем и заняться своими делами».
Бок уже жгло как огнем, но Михаил старался не обращать на это внимания.
К черту. На любом корабле свободных торговцев он получит самую квалифицированную медицинскую помощь. Вот только бы до него добраться.
Он миновал двухэтажный, чем-то, может узкими, похожими на бойницы окнами, смахивающий на средневековую крепость дом, и сразу же увидел такси.
До него было не более двадцати шагов.
Бросившись со всех ног к мобилю, Михаил подумал. что эта машина ему знакома, и, только распахнув дверцу, понял, чем именно. Это был мобиль Луана. Того самого.
– Свободен, – заранее улыбаясь, спросил Михаил.
– Садись, – пробурчал Луан. – Куда поедем?
– В космопорт, – ответил Михаил, усаживаясь на сиденье. – И побыстрее.
Он машинально понюхал воздух и вдруг понял, что запах наркотиков исчез совсем. Его напрочь заглушил резкий, неприятный запах хищного зверя.
