Глава 33
Пик активности
- Как теперь фамилия этой Жданковской? - спросил Седзин-сан таким тоном, будто знал это, но вдруг вылетело из головы, вертится на языке, а никак не вспомнишь.
- Фон Клайзен, - автоматически ответил Айлин, и в этот момент зазвонил телефон. Седзин-сан был занят бумагами, и Стив поднял трубку.
- Алло.
- Стив, - послышался на другом конце трубки электрический разряд, - Стив, милый…
- Да, - деревянно ответил тот.
- Я боюсь. Они уже знают?
- Да.
- Приезжай за мной. Мне очень страшно. Я в ресторане «Русь» на третьем этаже. Здесь телефон…
- Да, господин прокурор, - сказал Айлин, чувствуя, что язык не ворочается, и бережно положил трубку на рычаг.
Наденьку взяли прямо у телефона. Пока сержант Тони Сайто быстро, но деликатно обыскивал ее, она, прижавшись лбом к холодной стене, жалобно, будто ребенок, всхлипывала:
- Зачем же вы так, Илья Михайлович? Зачем же вы так?
Омукэ взял ее под локоть.
- Прошу вас пройти с нами. И не волнуйтесь, во всем разберемся, - проговорил он с едва заметной ноткой сочувствия.
Наденька, не вытирая слез, оглянулась на кулисы сцены.
- Подождите, - попросила она. - Одну минуточку, пожалуйста. Пожалуйста…
Ей просто очень захотелось, чтобы та незнакомая певица закончила романс. Все же раньше это был ее номер. Когда-то, миллион лет назад. и руины соборов уже не восстанут из праха, Мрамор лестниц проела налипшая грязь сапогов, В черном дыме пожарищ встает обгорелая плаха, На которой положено столько прекрасных голов.
Чем нас встретит Париж - шириною зеленых бульваров, Или строгой смиренностью кладбища Сен-Женевьев, Мы все дальше уходим от сабель и пуль комиссаров, Мы идем умирать под державы чужих королев…
Лейтенанту было жаль ее. Разумеется, открыто он этого не показал, ему просто не пришло бы это в голову. Он был на службе, а служба для японца значит очень многое. Это не просто работа, за которую он получает жалованье. Это понятие гораздо шире, оно означает, прежде всего, долг, обязательство перед обществом, громадным единым организмом, частицей которого он является.
К тому же эта женщина преступница, и обращаться с ней следует весьма сурово. Но, с другой стороны, она совсем не думает сопротивляться. Нет, мое дело - вежливо, по-человечески проводить ее в участок, решил Омукэ.
Они уже выходили с черного хода ресторана, когда возле них затормозила большая черная машина. Помощник прокурора Тайто Мицура и еще двое в штатском вылезли из авто и не спеша подошли к Омукэ.
- Отлично сработано, лейтенант, - лениво процедил Мицура. - Мы забираем девочку с собой.
И, прежде чем тот успел ответить, он резко, со всей силой ударил Наденьку по лицу.
- Что вы делаете! - крикнул Омукэ. Мицура замахнулся было второй раз, однако лейтенант быстро завернул ему руку за спину полицейским приемом. Он сладил и со вторым штатским, недаром он был чемпионом отдела по джиу-джитсу.
Но тут третий, зайдя со спины, опустил на голову Омукэ тяжелый кастет.
- Придется убирать и сержанта, - безо всякого сожаления произнес Мицура. - А этого занесите в подворотню, чтобы с улицы не заметили.
На секунду, не больше, они оставили Наденьку без присмотра, занятые телами полицейского патруля. «Другого шанса не будет», - поняла она и, быстро вскочив на ноги, побежала между домами.
- Ах, дерьмо! - выругался Тайто Мицура и бросился за ней. Она бежала даже лучше, чем он ожидал. Но Наденька была в туфлях на высоких каблуках, которые не успела снять. «Я догоню ее, - подумал Мицура. - Догоню и оттрахаю прямо на мостовой, а потом расстреляю в нее всю обойму. Пусть господин полковник бесится сколько угодно». Он уже был готов схватить Наденьку, рвануть за волосы, чтобы она грохнулась затылком о камни. И вдруг его лицо с разгона налетело на твердый, будто стальной, кулак.
- Ты? - удивленно спросил он, с трудом поднимаясь с земли. Он хотел было вытащить пистолет, но тело не желало слушаться команд. Сквозь цветные круги, плавающие перед глазами, будто сквозь капли дождя на стекле, Мицура увидел, как Стив Айлин расправляется с его напарником. Второй прицелился из пистолета.
Банг!
Стив рыбкой бросился вперед, кувыркнулся в воздухе и оказался прямо перед стрелком. Тот понял, что выстрелить второй раз не успеет, и замахнулся рукояткой пистолета. «Лефорше», отметил про себя Стив. В рукоятке оружия этой системы спрятано лезвие на пружинке. Он моментально ушел с линии атаки, высоко подпрыгнул и вмазал штатскому ногой между глаз, услышав, как громко, на всю улицу, хрустнула переносица.
Наденьке хотелось плакать от счастья, нахлынувшего внезапно невесть откуда.
- Стив, - прошептала она. Он бесцеремонно рванул ее за руку.
- Быстрее! Да вставай же! Надо выбираться отсюда.
Он почти волоком тащил ее к машине, а она все не могла угнаться за ним по мостовой. Один каблук сломался, второй был цел, зато саднила разбитая в кровь коленка, но Наденька испытывала ни с чем не сравнимое наслаждение от этой боли и от того, как сильные, надежные руки буквально несут ее по воздуху, Стиву было не до нежностей. Он почти забросил свою спутницу на переднее сиденье, сам вскочил за руль и нажал на педаль газа. И тут же увидел, как прямо перед ним из переулка выползла еще одна черная машина, преградив им дорогу.
- Пригнись! - крикнул он, толкая Наденьку под приборный щиток и ныряя туда сам.
От автоматной очереди лобовое стекло разлетелось вдребезги. Не поднимая головы, Айлин резко крутанул руль, и его «Опель», жалобно взвизгнув шинами, развернулся на двух колесах и понесся в противоположную сторону. Пули вспарывали спинки сидений, дырявили салон, жужжа, как рассерженные пчелы. «Опель» швыряло из стороны в сторону. Стив не мог высунуться из-под щитка, и Наденька, несмотря на неподходящую обстановку, все же оценила его мастерство водителя.
Наконец они вырвались на ночную улицу, и град пуль утих. «Опель» трясло, словно в лихорадке, но восемьдесят миль в час мотор все же давал. Сзади, завывая сиренами, неслись два черных громадных автомобиля тайной полиции.
«Центр - Старику.
Руководство Центра выражает Вам благодарность за своевременные действия по раскрытию планов провокации в районе A-112 на границе с Внешней Монголией. В связи с ухудшением международной обстановки и активизацией милитаристских кругов Японии считаем целесообразным отозвать Вас в Москву в ближайшее время. Центр».
Прочитав радиограмму, Зорге долго смотрел в одну точку ничего не видящими глазами.
- Ты как будто не рад, - заметил Клайзен. И тогда Зорге тихо и очень спокойно сказал: - Они не поверили в возможность войны с Германией. В Москве меня ждет расправа. Я давно чувствовал это, только надеялся на чудо.
- А если ты не поедешь?
Было совсем тепло. Собственно, в этих краях не бывает настоящей зимы, снег падает на землю ровными пухлыми хлопьями, будто на сцене в театре, и тут же тает, не успев прожить положенного природой срока. Сейчас стоял март с летней температурой, и черные лебеди в миниатюрном пруду среди ухоженного парка выпрашивали у прохожих хлебные крошки.
- Меня достанут все равно. Не меня - так мою семью.
Зорге вздохнул и попытался улыбнуться.
- Погано себя чувствуешь, когда знаешь, что обречен. Будто у тебя рак. Все кругом подбадривают тебя, уверяют, что все в порядке, но в их глазах ты читаешь приговор.
- Попробуйте показать, как все было.
Лама и Чжоу Ван вышли из машины на берегу небольшого озера. С одной стороны к нему подступала очень живописная роща молодых сосенок, желтоватых, с темно-зеленой кроной, будто сошедших с детского рисунка. С другого берега озеро огибала асфальтовая дорога, обсаженная подстриженными шариком кустами.
Лама попытался показать, но вышло довольно коряво. Он был отличным уличным бойцом, закаленным во многих потасовках, резким и жестким, обладающим хорошим ударом и «армированным» телом. Стив Айлин же двигался мягко и плавно, словно большая грозная кошка.
- Он ушел сюда, вбок… Канзацу - мой лучший боевик, сильный, как танк, и очень опытный. Он пролетел по воздуху шагов пять. Я первый раз видел такое, клянусь всеми святыми. Вряд ли я смогу изобразить это достаточно понятно.
- Ничего страшного, - успокоил его Чжоу Ван. - Попытайтесь, хотя бы схематично.
Лама сделал еще одну неудачную попытку. Потом еще одну. После четвертой попытки Чжоу Ван вдруг сказал:
- Ударьте меня. Бейте изо всех сил, не волнуйтесь.
Боевик пожал плечами и выбросил кулак вперед. Ван и не подумал блокировать. Он просто отступил на шаг влево, развернувшись вокруг оси и чуть прихватив атакующую руку, будто приглашая противника на тур вальса. Не удержав равновесия, Лама подался вперед и тут же, взвыв от боли в кисти, упал на землю.
- Похоже? - спросил китаец.
Лама с восхищением посмотрел на него. - Точно! Так все и было!
Он с нетерпением ожидал пояснений. Новая техника боя очень заинтересовала его. Он, как специалист, смог оценить и изящество круговых уходов, и филигранную работу рук, и умение работать расслабленно и в то же время собранно, направляя мощный поток энергии в нужную точку на теле противника.
Но Чжоу Ван, казалось, унесся мыслями очень далеко. Морщины на высоком лбу выдавали его тревожную сосредоточенность.
- Моя ошибка была в том, что я позволил своим людям подойти к нему слишком близко, - сказал Лама. - Мы избрали неверную тактику, решив имитировать обычное хулиганское нападение.
- Что вы хотите этим сказать?
- Только то, что даже самый искусный боец бессилен против… Ну, скажем, снайпера на крыше. Я подберу новых людей. Второй раз осечки не будет. Жаль, конечно, я не смогу поговорить с этим парнем. Где он научился своему искусству? Только не в Японии, голову даю на отсечение.
- Не давайте, - рассмеялся Чжоу Ван. - В Китае говорят: тот скорее потеряет жизнь, кто чаще ею клянется. Вас никто не мог видеть, когда вы ехали ко мне?
- Вряд ли. Я проверялся раз десять. И потом, насколько я знаю, в полиции на меня досье до сих пор не заведено, мне даже ни разу не пришлось платить штраф за неправильную парковку.
- Вы очень законопослушный гражданин, - кивнул Ван, садясь на заднее сиденье автомобиля.
Он дождался, пока руководитель боевиков сядет за руль, и выстрелил ему в затылок. Затем Чжоу Ван отпустил ручной тормоз, вышел из машины, налег на бампер, чуть поднатужился и столкнул автомобиль в озеро. Несколько секунд он наблюдал, как из-под крыши, уходящей под воду, выпрыгивают на поверхность пузырьки воздуха. Потом сел прямо в траву и принялся быстро, будто волшебник, менять свою внешность.
В девять часов утра к мебельному магазину Кадзиоки подрулила полицейская машина. Из нее вышли двое, один остался на улице, другой вошел в магазин и через минуту вышел обратно в сопровождении сразу двух Кадзиоки - отца и сына. Младший был явно испуган, а старший все пытался что-то доказать, брызгая слюной и размахивая руками.
- Не волнуйтесь, - увещевал его полицейский. - С вашим сыном ничего не случится. Его, как свидетеля, просто попросят дать показания по одному делу. Надолго его не задержат.
- Подонок! - кричал отец на своего отпрыска. - Я никогда не имел дела с полицией, потому что дорожу своей репутацией! Что теперь скажут соседи!
Соседи! - подумал ниндзя, наблюдая сцену из окна дома напротив. Как много для любого японца значит общественное мнение! Общество не любит тех, кто выделяется хоть в чем-то. Даже в одежде японцы предпочитают серые нейтральные тона, за исключением разве что ярких праздничных нарядов. И этот мужчина, крича и заламывая руки, нисколько не преуменьшает свое горе. Для него действительно является трагедией то, что именно у его владений увидели полицейскую машину и именно его сын оказался втянутым в какое-то дело, вместо того чтобы честно и упорно работать в магазине, который когда-нибудь станет его собственностью.
Не отрывая глаз от улицы, ниндзя протянул руку к своему саквояжу и стал вынимать оттуда куски металла и дерева. Его движения были точны, плавны и экономны. Через несколько секунд в его ладони лег боевой арбалет. Короткая оперенная стрела была готова сорваться с туго натянутой тетивы. Ниндзя поплотнее прижал к плечу приклад. Голова Кадзиоки-младшего приблизилась, увеличенная в линзе оптического прицела, так что ниндзя видел каждую черточку очень ясно, будто в объемном изображении.
Ему не доставляло удовольствия отнимать у человека жизнь. Его приучали относиться к жизни, как к своей, так и к чужой, как к чему-то второстепенному, уступающему по значимости выполнению поставленной задачи. В данный момент Кадзиоки представлял опасность, и ниндзя воспринимал его как сапер - мину замедленного действия. Раз ее нельзя обойти, значит, необходимо обезвредить. Поэтому, когда указательный палец мягко, почти набожно, нажал на спусковой крючок арбалета, ниндзя не испытал ни радости, ни сострадания. Карму изменить невозможно, она дана человеку свыше.
Стив Айлин гнал «Опель» по шоссе, обгоняя редкие машины с такой легкостью, будто те стояли на месте. Дорога была почти пустой, и это давало преимущество преследователям на их мощных машинах с форсированными двигателями. Мотор же «Опеля», поврежденный выстрелами, грозил заглохнуть на малейшем подъеме. В усыпанном осколками стекла салоне гулял ветер.
- Ты не ранена? - спросил Стив.
- Что? - пролепетала Наденька.
- Я спрашиваю, ты цела?
- Вроде бы. А у тебя кровь на лбу. Больно?
- Ерунда, я порезался стеклом.
«Господи, - молился он про себя. - Сделай так, чтобы они не успели связаться с полицией!»
Пока о его с Наденькой бегстве никто не знал, кроме преследователей в двух машинах, но Стив прекрасно понимал, что это ненадолго. Гонкой вот-вот должен был заинтересоваться патруль.
Тайто Мицура, зажимая левой рукой окровавленный нос, правой нашарил пистолет и высунул его через боковую дверцу. Водитель опасливо покосился на него и проговорил:
- Нам велено доставить их живыми. Господин полковник головы поснимает.
- Обойдется, - заорал Мицура. - Этот гад мне лицо разбил! Я хочу посмотреть, какого цвета у них кровь! Жми, мы их достанем!
Из второй машины высунулся по пояс человек и дал автоматную очередь по скатам «Опеля». Айлин бросил автомобиль в сторону, и все пули достались встречной малолитражке, просевшей под тяжестью скарба, привязанного на крыше. Малолитражка потеряла управление, нырнула в кювет и замерла, ткнувшись тупым носом в дерево. Вещи с крыши рассыпались в разные стороны. Водитель вылез из машины и погрозил кулаком в сторону шоссе. Казалось, он был рассержен не столько аварией, сколько тем, что теперь придется ползать по земле и в темноте собирать свои баулы.
Вторая очередь ушла в пустоту, но преследователей это не слишком огорчило: патронов у них было в избытке.
- Садись за руль, - бросил Стив Наденьке.
- Ты что? - оторопело спросила она. - Мы же перевернемся!
Но он уже стоял на подножке, открыв дверцу и сжимая в руке автомат. Наденька едва успела поставить ногу на педаль газа. Ветер бил ей в лицо, глаза слезились, мозг, отягощенный стрессом, отказывался работать, и лишь древний инстинкт самосохранения позволял ей удерживать трясущуюся машину на дороге.
- Слушай внимательно, - Стив старался перекричать шум ветра и надсадный рев мотора. - Помнишь виллу за городом? Скоро будет поворот, после него свернешь налево, мимо аллеи.
Она во все глаза смотрела на дорогу. Посиневшие пальцы мертво вцепились в руль. «Опель» выписывал кренделя, но Айлин стоял на подножке расслабленно и спокойно, будто на твердом тротуаре.
- Машину оставь в лесу, к дому не подъезжай, пройди пешком.
- А ты? - крикнула она.
- Я приду попозже.
Он торопился. Приближался поворот, на котором Наденька должна будет сбавить скорость.
- В дверь не входи. На нижнем этаже справа ставни не заперты, влезешь в окно. Свет не зажигай, сиди тихо и жди меня.
- А как же ты? Я боюсь!
- Не бойся, - тихо проговорил он, но Наденька расслышала. - Со мной ничего не случится.
И, прежде чем она успела ответить, Айлин спрыгнул с подножки.
Асфальт со скоростью восемьдесят миль в час бросился ему в лицо. Он мягко перекатился через плечо, гася энергию падения, и сразу вскочил на ноги, подхватив автомат.
«Опель» стремительно удалялся. Не волнуйся, сказал себе Стив. Наденька сделает все как надо. Она была на этой вилле два раза. Она легко найдет ее и будет там в безопасности. Ее союзником будет темнота, до рассвета еще целых три часа.
Он спрыгнул в кювет и лег животом на прохладную траву. Ждать пришлось недолго. Четыре мощные фары вытащили его из ночи, как прожекторы выхватывают из тьмы фигуру гимнаста под куполом цирка.
- Дави его! - закричал Мицура, сидевший рядом с шофером в передней машине.
Его охватил охотничий азарт. Жертва загнана в угол, осталось только хорошенько прицелиться, чтобы пуля вошла точно в глаз и не испортила драгоценную шкурку.
Холодно и спокойно, будто в тире, Стив передернул затвор и положил палец на спусковой крючок. Фары мчавшейся прямо на него машины стремительно увеличивались в размерах.
Очередь - слева направо - по скатам. Вторая, чуть выше - справа налево - по мотору. Третья, в обратном направлении - по лобовому стеклу. Дико закричал помощник прокурора, ныряя под приборный щиток. Рядом с ним окровавленным лицом ткнулся в баранку водитель.
Машина завизжала обнаженными дисками колес и развернулась поперек дороги. И тут же в нее врезался второй черный автомобиль, мчавшийся следом. Двое, сидевшие на переднем сиденье, ласточками вылетели через лобовое стекло на смятый капот. Обе покореженные машины по инерции развернулись и замерли, перегородив собой шоссе.
Четвертая очередь - по бензобакам. В небо взметнулся огромных размеров оранжевый шар, и тут же стало светло, как днем. Машины тайной полиции полыхали так, будто были сделаны из одной смолы.
С диким воплем на асфальт выполз Тайто Мицура. Пиджак на нем горел, и помощник прокурора пытался сбросить его. Наконец это ему удалось, и он повернул свое черное обожженное лицо к Стиву.
- Не стреляй, - умоляюще прохрипел он. - Я все тебе расскажу, клянусь! Я могу помочь тебе спрятаться.
- Почему полковник Седзин охотится за Жданковской? - спросил Айлин.
- Она работает на тайную полицию. Ее квартира в Шанхае была оборудована для прослушивания и фотографирования. Полковнику нужен был компромат на секретаря посольства фон Гедерика. Гедерик был кадровым разведчиком, он планировался для перевербовки.
- Кто его убил?
- Не знаю. Клянусь, не знаю! Судя по всему, Жданковская. Может быть, он обнаружил в квартире аппаратуру… Послушай, мы можем уйти вместе - ты, я, твоя девка… Я сделаю так, что никто не будет искать!
Мицура говорил быстро и без остановок, не отрывая глаз от Стива, а правая его рука медленно тянулась назад за спину, где за брючный ремень был засунут маленький «браунинг», последняя его надежда.
- Шофер фон Гедерика работает на тайную полицию. Он видел тебя у дома Жданковской. Без меня тебе не обойтись, тебя схватят!
Moкpыe от пота пальцы наконец нащупали рукоятку.
- Тебе не жаль полковника? - спросил Стив Айлин. - Ты ведь у него из рук ел. А теперь продаешь?
Глаза Мицуры загорелись дикой злобой. Он вдруг явственно ощутил боль под ребрами, куда влетел кулак Седзина, когда стало ясно, что в чемоданчике мертвого радиста с парохода не было ничего, кроме деталей радиостанции.
- Ты! - яростно выдохнул Мицура. - Что ты можешь знать? Как же я ненавижу его! Сколько он мне испортил крови! Сколько вы все мне испортили крови!!!
Он выдернул «браунинг» из-за ремня и направил его на Стива.
Пятая очередь.
Пули взорвали грудь Тайто Мицуры и отбросили его на капот автомобиля.
Он еще пытался убежать, отползти, скрючиться и забиться куда-нибудь в нору, в спасительную темноту, подальше от ненавистного открытого пространства, залитого беспощадным светом даже здесь, посреди ночи… Он еще тянулся за отлетевшим в сторону пистолетом, но огромная фигура, изрыгающая огонь, будто ангел смерти, надвигалась на него, заслоняя горизонт, небо, ночь, весь мир…
Айлин шел четким размеренным шагом, не отпуская спусковой крючок автомата, пока не щелкнул пустой магазин. В наступившей вдруг тишине, нарушаемой только тихим гудением пламени, он почувствовал такую опустошенность, что руки бессильно опустились, будто тело неожиданно лишилось мышц и превратилось в кусок безвольного желе. Пахло обгорелой плотью, кровью, раскаленным металлом.
Стив отбросил ненужный автомат, равнодушно перешагнул через мертвого помощника прокурора и, ссутулив спину, медленно побрел прочь.
«Рамзай - Центру.
С благодарностыо принимаю ваши приветы и пожелания в отношении отдыха, однако, если я прекращу работу в Шанхае, это резко сократит количество стратегической информации, поступающей от нашей сети. Прошу вас подтвердить возможность моего приезда после войны.
Старик»
Политическая разведка - самое неблагодарное занятие в мире. Если ты погиб от пыток и допросов во вражеских застенках - твое имя навечно войдет в историю. Если остался жив - пеняй на себя.
Агент японской контрразведки Стив Айлин мог бы положить конец существованию Рихарда Зорге и его группы. И лишь ценой невероятных усилий он отсрочил их провал до середины 1944 года, и за это время им удалось добыть для Москвы много поистине бесценной информации.
Работа русского разведчика была оценена соответственно: в августе 1940 года в Москве органами НКВД были арестованы два самых дорогих для Зорге человека - его жена Катя и шеф ГРУ Ян Березин, завербовавший Рихарда в 1932 году.
По возвращении в СССР самого Зорге также ждал немедленный арест, и он понимал, что своим отказом приехать он лишь ненадолго отодвигает свой конец.
