9
Боже мой, что с ней стало! Она просвечивала насквозь. Вообще, остались только глаза, в которых я видел такую муку, что не мог сдерживать слез. В последнее время я стал такой чувствительный, что уже не задумывался, хорошо ли это, когда взрослый парень плачет.
Да и как удержаться? Кто бы вынес такие повороты жизни бесстрастно и спокойно? Господи, как же я не хотел умирать, стоя на краю причала вместе со Снупом… Этого не передать словами. Я только что обрел жизнь, пройдя через мучительную боль, и тут же потеря ее снова казалось настолько бесчеловечным и несправедливым, что спазм сдавливал горло, мешая дышать. Сжигающая стена добегала последние метры, безликая пропасть смерти протягивала липкие руки, тянула к себе, — и вдруг прямо перед собой я увидел ту, ради которой готов был умереть еще сто раз, и она спасла меня, вырвав из ужасающих объятий гибели. Сознание не могло переварить этот перелом. Мы запрыгнули со Снупом в рейл, тот рванул, я утонул в объятиях любимой, все еще не веря. Но слезы уже катились, растворялись в ее дредах, и в груди было больно от счастья.
И сейчас она сидела у меня на ногах, прижавшись маленьким телом к груди, слушала, как бьется мое сердце. Я обхватил ее крепко-крепко.
— Как же я мог потерять тебя, — прошептал я.
— Ты опять со мной, — произнесла она.
— Я не хочу тебя терять.
Ее нежные пальчики скользили по моей шее, рисуя
узоры.
— Он… делал тебе больно? — спросил я. Ари вздрогнула. Я прижал ее к себе еще крепче.
— Гри-и-ша… Он… не виноват… Я знаю теперь… Похоже, я дернулся, или же она почувствовала мои мысли, потому что быстро зашептала:
— Это не так больно, по-другому. Мне тяжело, больно не так. Гри-и-ша, они не виноваты.
— А кто виноват? — удивился я. — Он убил меня… — Но сейчас же он спас! Они не виноваты…
Мой спаситель, мой убийца — бог И-са — сидел в нескольких метрах от нас. Невозмутимый, как Будда, Управлял рейлом. Руки его скрывались в темном бесформенном выступе. Наверное, это был штурвал. Или пульт, черт его знает. Внутри рейла не находилось ни одной вещи с законченной формой и четкими границами. Собственно, там вообще ничего не было. Лишь мутная полость, на полу которой все мы сидели. Будто тяжелый туман наполнял пространство корабля, чуть расступаясь к носу и сгущаясь до плотности желе к краям, а в задней части становился совсем твердым. Ноги вязко уходили в пол, обретая опору не спеша, постепенно Стоять таким образом оказалось весьма неуютно, в конце концов я просто сел, оперевшись спиной о сгущающуюся «стену». Снуп тоже не долго наслаждался гулянием по «болотцу» и предпочел нащупывать точку опоры задницей. Туман не существовал как нечто само по себе, нельзя было сказать, что ты видишь его или ощущаешь кожей. Казалось, это свойство внутреннего пространства корабля.
Мы летели в космосе вдоль длинного красного облака. Оно стелилось под носом рейла с правого края размытым следом огромной малярной кисти. Чуть дальше сияла желтая звезда размером с теннисный мячик. Прочие звезды тусклым порошком усыпали окружающий мрак. «Жемчужное» колье отсутствовало, хотя я думав что его должно быть видно отовсюду.
И- са молчал. Будто статуя в таиландском монастыре, он возвышался на фоне космоса, заглядывающего в туманную внутренность корабля через прозрачный нос рейла.
Что я должен был делать? Попав в корабль и увидев темную фигуру в балахоне, в первое мгновение я отшатнулся. Ощущения, связанные с этими созданиями, не претендовали на желанные. Почти сразу я понял, кто это. Присутствие здесь Ари, и даже не столько присутствие, а ее вид, подсказали мне имя древоликого. И я не сделал ничего. Ари растворяющей теплотой плавила мое тело, и мое сердце билось о ребра, потерявшись в противоречивых чувствах.
Я осознал, что знаю слишком мало. Зачем он спас меня? Ради Ари? Или ради меня самого? Что ему нужно и что он хочет? Ответов никто не озвучивал, и я просто наслаждался близостью Ари, залечивая саднящие раны, оставленные во мне холодом смерти. Ненависть к И-са тлела заброшенной головешкой костра. Задавленная страхом перед убийцей, неуязвимым для меня, и памятью о пережитых мучениях, она трусливо пряталась в закоулках моей души. Лишь мысль о страданиях Ари раздувала в ней огонь, и я терзался от собственной трусости и смятения.
Подполз Снуп. Глаза его блестели. Похоже, он отошел после спасения и убедился, что И-са не тронет его.
— Чтоб мне обратно не прилепиться, — прошептал он, кося взглядом на древоликого, — я просто не знаю, что сказать… Я думал, конец… Никогда еще не стоял так близко к смерти. Столько всего вспомнил… Я про-сто Он выпятил губы, пытаясь выразить что-то невероятное, но оно оказалось настолько невероятным, что даже не могло воплотиться в слова.
— Это Ари, — познакомил я их, — моя девушка. А это Снуп, мой друг.
Сказал — и сам поразился. «Моя девушка», «мой друг». Жизнь бесповоротно изменилась, и никогда не вернется назад. Тот я, что существовал совсем недавно, работал инженером, жил на съемной квартире, остался в прошлом. Да, он жил, он был настоящий и весьма неплохой. Но от него остались только воспоминания. Я вдруг будто увидел фотографию в старом альбоме: вот он я в садике, вот он я в школе. Поначалу смотришь и улыбаешься. Однако стоит вглядеться чуть внимательней, и улыбка исчезает. Разглядывая человека на старых снимках, всматриваясь в глаза и выражение лица, вдруг осознаешь, какая пропасть лежит между вами. Общность имени и прошлого не в силах сроднить, не в силах уверить, что там — это тоже я. Слишком большая разница в мыслях, чувствах, отношении к людям и миру. Большая разница во взгляде на жизнь, напрямую через взгляд на снимке и отражающаяся. Прошлое не вернуть, и грусть иногда так сжимает сердце, что зажмуриваешь глаза.
Вот и теперь я ощутил огромную перемену, случившуюся со мной. Кто мой друг? Инопланетянин. Кто моя девушка? Инопланетянка. Как глупо звучат эти слова. Насколько они бессмысленны и некрасивы. И насколько красивы и дороги мне те, к которым эти слова Можно по незнанию применить.
— Рассказывай, что ты делал на башне Эй-сана? — Она как-то изменила меня. Как — не знаю. Почти сразу началась Жатва. Я направил энергию на переработку урожая, замесилась брага. Все. Стой! Башню построил Эй-сан?
— Да. Придурок не придумал ничего лучше, как заняться производством пойла. Причем в масштабах, как всегда, глобальных.
— А где он сейчас?
— А! — И-са плеснул через маску волну ненависти которая ощущалась буквально физически. — Я не знаю Никто не знает!
— Как ты узнал, что именно Эй-сан построй! башню?
— Гил рассказал. Т-ли выпотрошил его. Бедный старик Чингачгук!
— Что гил рассказал о башне?
— Почти ничего. Но он помнил, как Эй-сан говорил: «Только ценитель выпивки достоин стать Освободителем».
— Это значит, что управляющий Жатвой может раскупорить мир! — поразился я.
— Именно так! И поэтому башни больше нет. — Что?
— Т-ли уничтожил планету.
Я оглянулся на Ари. Ее желание осуществилось.; Вместе с планетой погибли все парализованные животные. Господи, ну хоть что-то. Думаю, она все равно постоянно вспоминала их. Слишком тяжело пережила он ту встречу.
— Башни нет, но есть я.
— Скоро за тобой погонятся тысячи. Т-ли расскаже всем. Они не хотят умирать.
— На Пьен-Ча преследователей было всего пять ил шесть.
— Пять. Достаточно и этого. Мне пришлось взорвать «саттри», чтобы вытащить тебя.
— Это огненная стена?
— Да. Очень опасно. Очень быстрая реакция, и я мог попасть в цикл… рра-а-а!! — Он зарычал, запрокинув голову. Вдруг приблизился, быстро и бесшумно, как тогда. Грязный балахон чуть не коснулся моих волос. Безликая маска испугала уродливой пустотой. Я отшатнулся. — Ты не знаешь, чем я рискую! — зашипел он.
— Ты же бессмертный! — крикнул я в испуге. — Чего ты боишься?
— Бессмертный? — И-са вернулся на прежнее место Спроси свою сас-чва про наше бессмертие, она теперь знает много!
Урод! Я прикрыл глаза, чтобы не видеть его. Нет ничего более ужасного, чем зависеть от негодяя. Вдруг резанула мысль: «Очень опасно, очень быстрая реакция».
— Ен-чуны! — воскликнул я.
— Вся планета мертва, — отозвался убийца. — Ты стоишь слишком дорого.
Я знал, что будь моя воля, то немедленно прикончил бы это существо. Не раздумывал бы ни полсекунды. И потом гордился этим поступком всю оставшуюся жизнь. Как легко они уничтожали все мешающее им! Жизнь живого существа не имела для них ни малейшей ценности. И сама их жизнь поэтому не значила ничего. Как легко бы я его убил! Но сейчас судьба насмехалась надо мной. Убийца сам желал своей смерти, я был ключом к ней, и нам приходилось вместе думать, как это сделать.
— Бессмертие! — прошипел И-са. — Идиоты нашли в нем удовольствие! В момент смерти нас кидает назад, в первый миг существования закольцованного пространства. И ты начинаешь жить снова, с того самого мгновения, ту же самую жизнь, день за днем. И ничего не помнишь! Как жалкий раб, повторяешь жизнь почти До последнего мига. Бесконечные воспоминания как болезнь, постоянно кажется, что все уже было. Только в последние минуты вспыхивает озарение: понимаешь, что живешь по новой, помнишь впереди момент смерти и способен избежать его. Рра-а-а!! Как я ненавижу это!!
— Сколько же раз ты умирал? — тихо спросил я.
— Я перестал считать пол вечности назад.
— На Пьен-Ча могло случиться так, что ты не успел бы предотвратить смерть? — спросил Снуп.
— Да! Я вспомнил бы о смерти, но времени изменить события могло не хватить. И тогда бы я бесконечно умирал раз за разом в одно и то же мгновение… — О не зарычал, а лишь отклонился назад. Засунув руку по балахон у шеи, что-то дернул там, хрустнув костями. Многие попали в такую ловушку, и страшнее их судьбы я не знаю. Многие просто спятили от постоянного ощущения, что живешь десятый раз по кругу. Но большинство предпочитает пореже умирать. Трусливые ублюдки! — Он не слишком-то любил своих сородичей. Впрочем, за тысячи лет они надоели друг другу до смерти.
— Что еще известно? — спросил я. — Как башня Эй-сана влияет на Освободителя?
— Никто не знает. Запустить механизм преобразования не получилось. Как ты сделал это? Т-ли облазил всю. Мы тоже слетали туда, — он кивнул на Ари, — но не специалист в таких штуках. Дьявол! Эй-сан все-таки придумал, как раскупорить мир. Сразу после эксперимента этот чертов гений возглавил группу по разработке способа вернуть пространство в прежнее состояние. Тогда еще никто не знал о том, что мы бессмертны. А потом стало не до того, все исследования на эту тему забросили… Да и мир уже был не тот… Но похоже, Эй-сан в конце концов добился своего, да только сохранил вей как есть и никого не поставил в известность… Возможно, правильно сделал. Иначе бы я не позавидовал его жизни.
— А может, он больше не хотел брать ответственность за судьбы людей? — предположил Снуп. — Его прошлый опыт стоил слишком дорого для миллионов существ. И он не рискнул повторить подобное еще раз. Оставил открытие на волю случая…
— Ага, и я как раз стал таким случаем, — пробормотал я. — Хорошо придумано…
— Ты должен знать, как сделать это! — крикнул мне И-са. — С тобой произошла трансформация, ты — Освободитель, ты должен знать! Я хочу умереть! Мне невыносимо больше переживать свою жизнь, я испил ее до дна.
— Я не знаю! — тоже закричал я. — Я как пешка!
Башня Эй- сана изменила меня, но мне никто не рассказал, что делать дальше! Что я умею? Я не представляю своих возможностей!
— Подождите! — Снуп остановил нас, подняв руку. — Мы знаем, что Эй-сан изобрел способ раскупорить мир. Сконструировал устройство, которое, как оказалось, трансформирует живое существо и делает из него Освободителя. Это существо, в данном случае ты, — он указал на меня, — способно развернуть мир обратно. Если устройство Эй-сана сработало правильно, то следующий шаг должен быть очень простым.
— С чего бы? — бросил И-са.
— Эй-сан оставил освобождение мира на волю случая. Но такой случай уже произошел: Гришка наткнулся на башню, случайно запустил ее, и она преобразовала его. Все! Можно, конечно, предположить, что должна осуществиться еще одна случайность: допустим, Освободитель должен найти какую-то кнопку или встретить еще одного Освободителя, чтобы они вместе включили процесс раскупорки. Или что-то еще… Но это получается немыслимо, невероятно! Обязательное осуществление двух случайных событий превращает обратное преобразование мира почти в невозможность. Нет никакого смысла трудиться над чем-то, если шансы на осуществление равны нулю. Нет! Так не должно быть! В природе такое случается само по себе. Но разумное существо всегда исходит из реальности своих замыслов. Любой артефакт поддается разгадке. Я не встречал за свою жизнь искусственных строений, не поддающихся анализу, а мне попадались весьма странные места. Всегда есть смысл, пусть даже непонятный. Но он есть! Нам осталось самое простое, нечто само собой разумеющееся.
— Так что же это?! — крикнули мы с И-са одновременно.
Снуп выпучил глаза и шевелил губами. Казалось, у него сейчас мозги вскипят.
— Я не знаю… — пробормотал он с остекленев взглядом.
И- са резко откинулся назад, наверное борясь с кушением прибить Снупа на месте. Да я и сам с тру сдержался. Вот обормот! Так красиво рассказал, и что
— Что он делал с тобой?
— Он хотел, чтобы я убила его душу.
— Но как? Он мучил тебя? Заставлял? Она закрыла глаза:
— Он просто хотел умереть… Я вижу его душу, черна и страшна. Мучения погубили ее. Это хуже тех животных на планете. Они сошли с ума. А он все понимает и чувствует.
Ее руки обвились вокруг меня. Я почувствовал, как вздрагивает ее тело.
— Он снова и снова заставлял меня убить себя там Но я не могу. Я не умею убивать там, моих сил нет это…
Бедная моя девочка!
— Я думала уйти, но я знаю теперь: уходить не надо. Ты показал мне ответ. Я думала, ты оставил меня навсегда. Первый раз так сильно больно. Я была глупая раньше. Мне казалось, наш мир лишь отражение, в нем з от избытка жизни. Но отражение — пустая забава. Я никогда не теряла Ай-лу, узнать нельзя, это как смерть наяву. Во мне не осталось сил, и черная душа не давала мне видеть, что ты жив. Но я знала свой путь и не ушла. А потом мы узнали: идет погоня за каким-то кораблем. Он сказал: ты жив. И я нашла тебя. И мы прилетели тобой.
— Бедная моя девочка, — прошептал я. Как узнать, какие твои поступки приведут к добру, какие ко злу? И надо ли это знать? Ведь тогда невозможно стало бы жить. Постоянно взвешивать каждое свое действие на весах справедливости — разве э жизнь? Постоянно решать задачу, что важнее: текущее счастье или будущее горе, к которому это счастье ведет Невозможно и невыносимо так жить. Единственное, на что способен человек, — это стараться делать хорошо в текущей ситуации. Пусть не всегда, пусть только отчасти но это то малое, что он может. Будущее знают либо шарлатаны, либо святые, простым же людям дано настоящее, и только и именно там поле всех битв и место жизни.
— Где мы летим?
— В пространстве! — пафосно ответил И-са, воздев руку. — Я стараюсь держаться вне зоны обнаружения. Нужно решить, куда нам нужно. Идеи есть? — Он повернулся к Снупу.
Снуп все это время сидел в сторонке. В одном из карманов жилета отыскал какую-то хреновину вроде строительного уровня: в зеленой пластинке плавал пузырек, стал сосредоточенно гонять его из одного конца в другой. Глаза по-прежнему смотрели невидяще, рот шевелился. Парень ушел в глубокое раздумье, но никаких результатов столь интенсивного мыслительного процесса мы пока не наблюдали.
Услышав И-са, он поднял на него взгляд, посмотрел куда-то вдаль и опять склонился к своей штуковине.
О чем там можно думать, я не представлял. У меня был единственный план: попробовать найти Эй-сана. Где-то же он скрывался, где-то же он был! Он ведь тоже бессмертный, деться никуда не мог. Разве только изобрел еще один прибор: как убить себя по-настоящему, без возвращения в прошлое. Но мне кажется, тут он был бессилен. Он все-таки физик, а не маг.
Поскольку никто идеями не сыпал, то я решил озвучить свою.
— Слушайте, — сказал я. — Путного мы пока ничего не придумали. Без толку по космосу шарахаться смысла нет. Нужен все-таки какой-никакой план. Мой план такой: найти Эй-сана. Найдем, зададим пару вопросов, обсудим что да как, — и все, наступит всем счастье. Вот.
— Классный план, — промолвил Снуп.
— Ну так предложи свой, — обиделся я. — Хватит в «денди» играть, а от скрипа твоих мозгов уже уши болят.
— У меня нет мозгов, — спокойно ответил Снуп. — Я все-таки не человек. Так что успокойся.
— Да мне все равно, что там у тебя в голове, хоть опилки. Просто от твоего думанья тоска забирает. Надо что-то делать!
— Хочешь что-то делать — попробуй дотянуться пяткой до уха, отличное занятие! И не мешай думать. Лучше хорошенько подумать, прежде чем бросаться куда попало.
— Ты сколько будешь думать? Час? Или день? Если год, то я, пожалуй, не стану дожидаться, ты уж извини.
— Где ты собрался искать Эй-сана? Где? Ну хорошо, мы все с тобой согласились, все признали, что твой план гениальный, и что? Что делать? Куда лететь? Вправо? А может, влево?
— Лететь нужно быстро, — вдруг произнес И-са. — Несколько кораблей в зоне обнаружения. Если я вижу их, то и они видят меня. — Он глубже засунул руки в выступ, зашипел, как взбесившаяся кобра.
— Ты сможешь оторваться? — спросил я.
А звезды перед носом корабля уже дрогнули, затрепетали, будто бархат космоса, усыпанный алмазной пылью, рванули за край. И-са даже не ответил. Но я вдруг подумал, что он — всего лишь один из ч-ра. Такой же, как они. Я боялся его, помня скорость его движений, помня боль. Он вел корабль, и от него зависела наша жизнь. Но он был всего лишь одним из богов. А богов здесь не на один десяток пантеонов. Вот чем плоха вера в высшие силы. Когда однажды является сила более могущественная, ты оказываешься абсолютно не готовым и гибнешь вместе со своим вседержителем.
Нужно думать, Снуп правильно сказал, я зря смеялся. Надеяться на кого-то — опасное занятие. Нужно думать самому.
Снуп все так же сидел, забавляясь игрушкой. Я плюхнулся рядом с ним на колени, вырвал хреновину и отбросил прочь.
— Что ты придумал? — спросил я.
— Ничего! Я не могу понять. Возможно, мы что-то упустили. Где-то было указание, что делать дальше. Скорее всего, на той планете. Его не заметили, планету уничтожили, это конец.
Я вспомнил мертвый лес, ураган вокруг башни, черные волны на желтом ржаном поле, гигантский могильник зверья… Указание. Какое это могло быть указание? Простое, Снуп говорил, что оно простое… Не понимаю! Никаких надписей на башне я не видел. Место выглядело до безумия просто: лес, поле, башня, ничего лишнего, ничего странного. Но это и не должно быть странным…
Мертвенный стон вдруг заполнил внутренность корабля. Я похолодел, обернулся. Я знал, кто его издал, но все-таки сперва посмотрел на Ари, все ли с ней в порядке. Она быстро подползла к нам со Снупом, и мы втроем вытаращились на И-са.
Издавший стон древоликий вырвал руки из трясины пульта, мгновение — и в руках у него взметнулась черная палка, та самая, которую он чинил в хижине Т-ли. Вылетев из складок балахона, палка расщепилась на иглы. Короткий полукруг — И-са всадил ее себе в голову. Войдя, как в масло, она сжалась обратно в цельный ствол. Обезглавленный труп рухнул на упругий пол, утонув в тумане.
Я стоял на четвереньках, в ужасе смотря на возвышающуюся из мглы бесформенную кучу. Перевел взгляд на трепещущий впереди космос. Из космоса выпрыгнул прямо в нас красный стержень, и рейл пронзился им насквозь. Прозрачный нос корабля разлетелся на куски. «О-па!» — успел подумать я. Стержень рванул туда-сюда, будто передернул затвор, и я так и не узнал, что значит умереть, оказавшись в вакууме космоса. Потому что тело разорвало на миллиард частичек: пятьсот миллионов вперед, пятьсот миллионов назад. Мне кажется, я даже ощутил напоследок, как это: быть кровавым облаком…
Уф! Что за наваждение! Показалось, будто И-са умер. Или нет, не умер, что-то случилось непонятное… Брр! Я потряс головой.
Ладно, дело не в И-са, все дело в Эй-сане. У меня был единственный план: попробовать найти Эй-сан Где-то же он скрывался, где-то же он был! Он ведь то бессмертный, деться никуда не мог. Разве только изобрел еще один прибор: как убить себя по-настояще без возвращения в прошлое. Но мне кажется, тут он бессилен. Он все-таки физик, а не маг.
Поскольку никто идеями не сыпал, то я решил озвучить свою.
— Слушайте, — сказал я. — Путного мы пока ничег не придумали. Без толку по космосу шарахаться смысл нет. Нужен все-таки какой-никакой план. Мой план та кой: найти Эй-сана. Найдем, зададим пару вопросов обсудим что да как, — и все, наступит всем счастье. Вот.
— Классный план, — промолвил Снуп.
— Ну так предложи свой, — обиделся я. — Хватит «денди» играть, а от скрипа твоих мозгов уже уши бол
— У меня нет мозгов, — спокойно ответил Снуп. Я все-таки не человек. Так что успокойся.
— Да мне все равно, что там у тебя в голове, хо опилки. Просто от твоего думанья тоска забирает. Над что-то делать уже!..
Мертвенный стон вдруг заполнил внутренность корабля. Я похолодел, обернулся. Я знал, кто его издал, н все-таки сперва посмотрел на Ари, все ли с ней в порядке. Она быстро подползла к нам со Снупом, и мы втроем вытаращились на И-са.
Издавший стон древоликий вырвал руки из трясины пульта, мгновение — и в руках у него взметнулась черная палка, та самая, которую он чинил в хижине Т-ли. Вылетев из складок балахона, палка расщепилась на иглы. Короткий полукруг — И-са всадил ее себе в голову. Войдя, как в масло, она сжалась обратно в цельный ствол. Обезглавленный труп рухнул на упругий пол, утонув в тумане.
Я стоял на четвереньках, в ужасе смотря на возвышающуюся из мглы бесформенную кучу. Перевел взгляд на трепещущий впереди космос. Звезды безмолвно взирали на нас, ошарашенных произошедшим.
— Он убил себя, — прошептала Ари. Я оглянулся на нее. Снуп сидел с открытым ртом. Игрушка выпала из его рук. Я сглотнул. Снова посмотрел на тело И-са. Он умер. Как же так? Мозги наотрез отказались думать при виде мертвого бессмертного.
В полном убеждении, что происходит какой-то фокус, я медленно подполз к трупу. Снова оглянулся на Ари со Снупом. Снуп с выпученными глазами полз ко мне. Ари сжала голову руками.
— Что-то не так, — пробормотала она.
— Он убил себя, — тупо повторил Снуп, остановившись рядом со мной. Посмотрел на тело И-са, как ребенок смотрит на растаявшее мороженое.
— Не понимаю. — Я тоже не отличался глубиной мыслей.
— Что это он? — спросил Снуп. Вопрос показался мне весьма уместным и нужным, я задумался. Поднял глаза.
Из космоса выпрыгнул прямо в нас красный стержень, и рейл пронзился им насквозь. Прозрачный нос корабля разлетелся на куски. «О-па!» — успел подумать я. Стержень рванул туда-сюда, будто передернул затвор, и я так и не узнал, что значит умереть, оказавшись в вакууме космоса. Потому что тело разорвало на миллиард частичек: пятьсот миллионов вперед, пятьсот миллионов назад. Мне кажется, я даже ощутил напоследок, как это: быть кровавым облаком…
М- м, что-то мысли никак не соберутся в кучу, разбегаются туда-сюда… Я потер лоб… Сбился. О чем я думал? Будто хотел спросить что-то. Ари? Нет. Кажется…
— Где мы летим?
— В пространстве! — пафосно ответил И-са, воздев руку. — я стараюсь держаться вне зоны обнаружения. Нужно решить, куда нам нужно. Идеи есть? — Он повернулся к Снупу.
Снуп все это время сидел в сторонке. В одном из карманов жилета отыскал какую-то хреновину вроде строительного уровня: в зеленой пластинке плавал пу
зырек, он стал сосредоточенно гонять его из одног конца в другой. Глаза его по-прежнему смотрели нев дяще, рот шевелился. Парень ушел в глубокое раздумь но никаких результатов столь интенсивного мыслитель ного процесса мы пока не наблюдали.
Услышав И-са, он поднял на него взгляд, посмотре куда-то вдаль и опять склонился к своей штуковине. Н И-са и не ждал его ответа. Он вдруг застонал, да так, что у меня сердце сжалось. Звук был нечеловечески чело вечным. Словно мать стонала об умершем ребенке. Я страхе посмотрел на него. Наклонившись вперед, И-са глубже засунул руки в выступ управления, зашипел, как взбесившаяся кобра.
Звезды метнулись перед носом рейла размазанными полосами. Мгла внутри корабля, казалось, загустела. Я с трудом оторвал ладонь от «пола», сверху на нее будто налили сиропа. Похоже, И-са совершил какой-то чудовищный маневр.
— Ненавижу!!! — заорал древоликий, и звук его голоса оцарапал барабанные перепонки.
Я увидел, как промелькнул под носом рейла красный луч, и тут же сплошная стена прошла насквозь через нас, словно я был жидкий и меня продернули сквозь мелкую сеть. Следы звезд слились в невозможное кружево, воздух потяжелел, и я сглотнул порцию на вдох. Чтобы выдохнуть, пришлось наклониться вперед.
— Нас отследили! — закричал И-са. — Ненавижу! Как же я это ненавижу!
Я беспомощно смотрел на него, не понимая, что он ненавидит. Но я знал, что абсолютно бессилен ему помочь. Только на его мастерство теперь вся надежда.
Неожиданно вспыхнула мысль: а ведь И-са — всего лишь один из ч-ра. Такой же, как они. Я боялся его, помня скорость его движений, помня боль. Он вел корабль, и от него зависела наша жизнь. Но он был всего лишь одним из богов. А богов здесь не на один десяток пантеонов. Вот чем плоха вера в высшие силы. Когда однажды является сила более могущественная, ты оказьшаешься абсолютно не готовым и гибнешь вместе со своим вседержителем.
Нужно было думать. Надеяться на кого-то — опасное занятие. Нужно думать самому.
Снуп все так же сидел, забавляясь игрушкой. Я плюхнулся рядом с ним на колени, вырвал хреновину и отбросил прочь.
— Что ты придумал? — спросил я.
— Ничего! Я не могу понять. Возможно, мы что-то упустили. Где-то было указание, что делать дальше. Скорее всего, на той планете. Его не заметили, планету уничтожили, это конец.
Я вспомнил мертвый лес, ураган вокруг башни, черные волны на желтом ржаном поле, гигантский могильник зверья… Указание. Какое это могло быть указание? Простое, Снуп говорил, что оно простое… Не понимаю! Никаких надписей на башне я не видел. Все то место выглядело до безумия просто: лес, поле, башня, ничего лишнего, ничего странного. Но это и не должно быть странным…
— Постой! — Мысль крутилась на кончике языка, но не находила формы. — Ты сказал, что это что-то очень простое.
— Да!
— Что просто в мире?
Снуп задумался. Ари подползла к нам, уселась рядышком.
— Что просто в мире? — повторил я.
— То, что умеешь делать, — сказал Снуп.
— То, что нравится делать, — сказала Ари.
— Почему это просто? — Я никак не мог поймать Ускользающую ниточку.
— Не нужно придумывать нового, — сказал Снуп.
— Получается само собой, — сказала Ари.
— Что же тогда просто для всех и каждого? — Существовать, — сказал Снуп.
— Ощущать, — сказала Ари.
— Нет! Не туда. — Будто пограничная собака, я вы-Искивал отголоски следа, тянувшегося невидимой нитью сквозь бурелом и преграды. — Что получается само собой у всех в мире? Что никому не нужно придумывать?
— То, что известно всем, — сказал Снуп.
— То, что все делали сотни раз, — сказала Ари. Бах! Я подпрыгнул, как ошпаренный.
— Башня-с-тысячью-дверей! — крикнул я.
— Мы говорили уже… — отмахнулся Снуп.
— Нет! — крикнул я раздраженно, отметая его с мнения. Истина сияла передо мной, как бесценный маз, выставленный напоказ. — Все знают про нее, она стала мифом. Она в плоти и крови, она суть этого ми как вдох и выдох!
— Но где она? — Снуп не верил. — Никто же не знает!
— Знают все! Должны знать!
— Рра-а-а!! — заорал И-са и рванул рейл вбок. Внут! ренности корабля вокруг нас снова сгустились до плот ности желе. — Это башня в Эр-салахе!
— Я же был там, — бормотал Снуп. — Ничего там нет. Брошенный городок, пустыня. Там грязи от путешественников больше, чем развалин. Ерунда все это!
— Почему ты там был?
— Ну… Я уж не помню. Еще в самом начале, когда я начал поиски выхода. Даже не знаю, как сказать… Просто Эр-салах — самое известное место. Старый город, где раньше жили боги, руины. «Вот это руины, а вот это Башня-с-тысячью-дверей, как считается. Ты знаешь историю про то, что есть такое место, где…» Бла-бла- бла… Да все это знают! Мне ее первой показали.
— Ну вот, значит, правильно!
— Да что правильно? Она не может быть той самой Башней, там тысячи, миллионы побывали!
— У них не было ключа, — промолвил И-са.
— Помнишь, — сказал я Снупу, — мы говорили с тобой, что если выход есть, то его сто раз должны были найти? Я уверен, что миф так и зародился. Думаю, еще в самом начале определили, где находится узел, в котооый соединились все станции в момент эксперимента. Возможно, группа Эй-сана определила. А после нее, наверное, и другие вычисляли это место. Но сделать ничего не получалось. И постепенно место утрачивало значение, теряло важность. Стали думать, что, возможно, произошла ошибка и искать нужно совсем не там. Так появился миф, что есть где-то Башня-с-тысячью-дверей, откуда можно выйти в нормальный мир. А на самом деле она всегда оставалась там.
Снуп ничего не сказал, задумчиво глядел на пляску звезд снаружи корабля.
И- са летел в Эр-салах. Корабли древоликих шли за нами, но находились очень далеко, а скорость всех рей-лов была одинакова. Звездное небо снаружи дрожало и двоилось. Точки звезд прыгали в разные стороны, вдруг приближались и тут же отступали назад. Не знаю, с помощью чего летал рейл. Как я понимал, скорость сейчас достигала максимума его возможностей.
— И-са, — спросил я древоликого, — как ты думаешь, что произойдет?
— Я наконец сдохну, — коротко бросил убийца.
— Как это будет? Что случится?
— Не знаю… В момент, когда мир завернулся, я играл со своим сыном… — Я вздрогнул, услышав это. И-са продолжал: — Никто не предупредил об эксперименте. Все, конечно, знали, что строятся станции, что группа ученых разрабатывает способ быстрого перемещения в космосе. Но ни одна сволочь не удосужилась хотя бы предупредить население. — Он помолчал. — Мне будто вдавили глаза внутрь, и я заглянул в собственные кишки. Но вместо кишок я увидел тот же мир, что вокруг себя секунду назад… Очень гадостное ощущение. Ну а потом оказалось, что мир совсем не тот. Да и мы тоже…
— Где твой сын? — тихо спросил я.
— Он спятил вечность назад. Тела не взрослели и не старели, но кто сказал, что это подарок? Дети не смогли пережить смерть. Большинство не могло понять и избежать грозившей опасности. Но даже если их спасали ценой собственной смерти, то после первой гибели ты получал идиота, после второй — они превращались в растение. А от гибели не застрахован ни один из нас, и очень редко рядом находится тот, кто готов попробовать тебя спасти, пройдя жизнь заново… Он до сих пор валяется где-то…
Я даже не сразу понял, что он сказал так о сыне. В каком же кошмаре они живут!
— Возможно, я умру сразу, — продолжал И-са. — Или же стану простым смертным. И, о боже, с каким же наслаждением я себя прикончу! Это будет самый сладостный миг! Я стою на грани, но я должен дойти до конца. Не знаю, сколько я выдержу еще смертей, прежде чем сойду с ума. Эти три, что были сейчас… — Он вздрогнул. — У нас должно получиться!
— Что? — не понял я. — Стой! Какие три смерти?
— Нас загнали в ловушку, перекрыли огромный кусок пространства, чтобы я не смог избежать момента гибели, запустили «сатт-ча» — очень быстрая смерть! Кретины, они считают, что я дам загнать себя в цикл! Да что мне эти смерти, я бы устроил себе целый каскад, лишь бы выцарапать секунды на освобождение! Они боятся умирать, я умирать ненавижу — в этом вся разница. Они никак не могут ее понять.
— Мне казалось… У меня было ощущение, что ты умер, но я не мог понять. Будто представилось что-то…
— Я отпрыгнул на две смерти назад, ушел от «сатт-ча»… Ты точно избранный! Простые существа обычно не помнят «поворотов». Впрочем, после твоего воскрешения в этом я не сомневался…
— Я не думал… — Никак не получалось сообразить, что же произошло. Словно испытал дежавю, забыл его и сразу же испытал снова. Обрывки памяти хранили воспоминания, будто И-са погиб, но они казались случайными обрывками мыслей. Я только подумал про возможность гибели древоликого, но на самом деле ее не было. Или была? Построить законченную цепочку событий не получалось. — Мы приближаемся! — коротко бросил И-са.
Я не увидел впереди планеты. В пустоте межзвездного пространства светлело пятно. Будто кто-то взял смоченную водой кисть и смыл черную акварель космоса открыв прячущийся под ней мир. Мы ворвались в образовавшийся разрыв. Снизу резко надвинулась каменистая пустыня, замелькала сетью трещин неровная поверхность. С левого борта блеснуло яркое выжженное добела солнце. Бирюзовое глубокое небо казалось стеклянным колпаком.
— Это Алья-геста, — сказал И-са. — Одна из наших планет. Я бывал здесь еще до эксперимента. Ничего прежнего от нее не осталось.
Скалистая пустыня казалась бесконечной. Черная тень от рейла извивалась по камням и песку. Но внезапно местность сменилась. Земля до горизонта заполнилась сетью непонятных квадратов и прямоугольников. На такой скорости рассмотреть их подробнее не получалось.
— Остатки построек, — бросил И-са.
Не знаю, как это выглядело в прошлом. Не город, а целый материк строений. И от всех остался лишь контур.
Ухнула вниз огромная пропасть, крутой обрыв стал падать бесконечным склоном. Рейл нырнул носом и теперь несся, как горнолыжник по трассе слалома, облетая торчащие флажками скалы.
— Впереди! — промолвил И-са.
Но мы еще ничего не видели. Ари ухватила мой локоть. Снуп не мог оторвать взгляд от несущейся на нас земли.
Внизу замелькали пятна — торчащие обломки стен, разрушенные здания. Небольшие поселения. Они сохранились намного лучше, чем континент строений наверху.
— Вот она! — крикнул И-са.
Я не успел сфокусировать взгляд, чтоб разглядеть башню, как вдруг сверху на нас упала туша океанического лайнера. Ощущение было именно такое. Рейл моментально врезался в землю, брызнул камень. Песочное
месиво, закрывшее обзор, тут же отлетело, мы словно вынырнули из земли, как из воды. И сразу же рухнули назад, остановившись. Но боже мой, что за корабль! Все, что я почувствовал за эту секунду, — лишь неудобство из-за отвердевшего воздуха. Он мгновенно размяк, отпустил, я остался сидеть как сидел. Мы словно посмотрели катастрофическое падение корабля на сеансе в кино, только и всего. Вспомнив приземление корабля истантов, я поставил рейлу десять баллов из десяти на этом краш-тесте.
И- са сидел неподвижно. Снаружи клубилась поднятая нами буря, просвечиваемая солнцем.
Переглянувшись, Ари и Снуп осторожно поднялись. Молчание древоликого пугало.
— И-са! — позвал Снуп осторожно.
И- са тут же поднялся, полог балахона описал полукруг. Быстрыми шагами он направился к борту, где тут же расплавился проем. Темная тень исчезла в пыли.
— За ним! — скомандовал Снуп. Мы побежали.
Песок ударил в нос, в глаза, ослепило мелькающее солнце. Ступни подворачивались на россыпи камней. Я схватил Ари за руку.
— Где он? — крикнул я Снупу.
— Ай! Не вижу!
Порыв ветра скрипнул песком на зубах, поземка заструилась полчищем змей. Из облака пыли проступил рейл. Мама родная! Да ему не десять баллов надо ставить, а все двадцать! Хвоста у корабля больше не было. Вся верхняя поверхность дымилась черной искореженной массой. Плавная посадка при таких повреждениях казалась фантастикой.
Колпак неба темнел в вышине бирюзовым отливом. Солнце прокаливало пустыню. Карьер от нашего падения бугрился торчащими камнями.
— Где он? — снова крикнул я.
Ари дернула за рукав. Я резко оглянулся, стер с лица толстый слой грязи.
Они стояли совсем недалеко. Коричневые балахоны растворялись в парящей пыли. Снуп тоже увидел их, прижался к нам. Чуть поодаль сверкал на солнце еще один рейл, целый.
Я даже не знал, кто из них И-са. Второй выглядел точно так же. Застыв напротив друг друга, они молчали. Только ветер шумел песком.
Один из них негромко сказал:
— Кажется, пришло время.
— Мы неплохо пожили, — так же негромко ответил
второй.
— И это того стоило. Они помолчали.
— Как ты нашел нас?
— Это должно было быть очень просто. Я вдруг подумал…
— Все это время она была здесь. — Да.
— Так глупо.
— Жизнь не всегда умна.
— Но сейчас у нас есть шанс обыграть ее.
— Такой ценой?
— Тем сильнее поступок.
Я вдруг понял, кто второй древоликий. Это был Т-ли.
— Нам не победить в этой битве… — сказал он. Воцарилась долгая пауза. И-са поднял руку, и что-то глухо упало на камни. Он снял маску! Я подался вперед. Но широкий капюшон не давал ничего увидеть. Снуп и Ари дернули меня назад.
— Не стоит все портить мелодрамой.
— Я не жду одобрения.
— Не мы выбрали эту жизнь.
— Так, может, пора?
— Ты всегда лезешь на рожон. Зачем? Ведь ты знаешь, чем грозит тебе смерть.
— И жить, оглядываясь на нее? Удел ничтожеств!
— Мы не боги, мы просто несем тяжелую ношу.
— Эта ноша поработила нас.
— Она сделала нас сильными.
— Не настолько, чтоб отказаться от нее… Т-ли отвернулся.
— Прощай! — промолвил И-са. — Погоня на подходе. — Не оборачиваясь к нам, он махнул рукой: — Идите! — Вдруг молниеносно отступил в сторону, присел. Вернулся назад. — Мне достаточно задать один вопрос, и ты знаешь это, — бросил он Т-ли. — Если бы у тебя был шанс выбирать, что бы ты выбрал в тот день?… — Он снова размытой тенью отклонился вбок. Т-ли распластался по земле. В руке И-са мелькнула черная палка. — Рра-а-а!! — заорал кто-то из них.
Я все пытался разглядеть лицо И-са, но скорость их движений мешала.
— Бежим! — Снуп орал, дергая меня за руку, как сумасшедший. — Ты спятил?! Скорее!
Это даже не башня была. Древнее, небольшое массивное здание. Узор резных стен раскрошился. Пилястры, поребрики и узоры пятнились сколотыми поверхностями камней. Большая трещина ползла от крыши вниз, ветвясь, грозя обвалом нависающего карниза. Широкий вход чернел бездонной ямой.
На пороге мы остановились на мгновение, переглянулись. Ари быстро шагнула вперед, я поспешил за ней.
Сумрачная прохлада обласкала лицо, прокралась в порванную футболку, защекотав грудь. Кроссовки мягко ступили на большие каменные плиты. Маленькие отверстия под крышей торчали снопами белого света.
Пространство внутри сооружения разделялось на две неравные части полуразрушенной перегородкой напротив входа. Она отгораживала небольшое темное помещение у задней стены. Стертые ступеньки вели на верхний полуэтаж.
Здесь ничего не было. Голые узорчатые стены, сложенные из сплющенных годами камней. Тени в углах, обломки камней то тут, то там.
Снуп дошел до внутренней стены, оглядел маленькую комнатку за ней.
— Ни черта здесь нет! Я же говорил! Ари крепко держала меня за руку.
Мы медленно добрели до середины, я задрал голову. Сводчатые балки перекрещивали потолок. Интересно, что здесь было? Жилой дом? Церковь? Я посмотрел налево, направо, оглянулся на вход. Вдруг показалось: на правой стене что-то было. Перевел туда взгляд, но увидел Снупа. Снуп сидел на ступеньке лестницы, вертел в руках камень и сдувал с него пыль. «Что еще за фокусы?» — подумал я и обернулся к Ари, видит ли она то же самое. Но Ари я не увидел, а увидел выход. Я чувствовал прикосновение ее руки и тут же сообразил, что она с другой стороны. Повернул голову — а там стена. А Снуп слева, рядом с выходом. Я снова обернулся. Темные глаза Ари встретили меня горящей бездной.
— Ари, что-то происходит… — Я не успел договорить. Кто-то держал меня и за другую руку. — Кто там?! — Обернулся. Выход. Рядом с ним — Снуп, тоже глазеет на меня. — Ари! — крикнул я испуганно. Почувствовал, как сжалась ее ладошка. Справа и слева. — Ари!
— Эй! Ты что? — крикнул Снуп с нескольких сторон сразу.
Каждый поворот головы рождал еще один выход, еще одного Снупа, еще одну Ари.
— Ари! — заорал я в ужасе. Не желая умножения, я поднял глаза вверх. Паутина балок висела под потолком неимоверно сложным переплетением. Там было штук сорок потолков и все они перекрещивались между собой.
В страхе я закрыл глаза, не решаясь взглянуть на калейдоскоп окружающего меня пространства.
Закрыл — и сразу увидел себя, стеклянного и прозрачного. И весь окружающий мир отражался во мне, сливался со мной. Бесконечный лабиринт. Тысячи Сну-пов, тысячи Ари, тысячи стен бесконечной чередой зеркальных отражений виднелись сквозь меня. И выходов из башни было тысяча. Они отражались один в другом, открывались друг в друга, уходили в бесконечность. Я вдруг увидел, что выход-то на самом деле один — вот он! И открыл глаза.
И мир распался и разрушился. Словно собранный из бумаги кораблик: кто-то потянул за уголок бумажки-и вместо кораблика, который мог плыть, который? имел объем, форму, выпуклость, перед глазами оказался вдруг плоский скучный лист мятой бумаги. Чудо исчезло, и его невозможно было повторить, потому что собрать кораблик обратно никто не умел.
— Гри-и-ша! — Ари в страхе смотрела на меня. Одна. Одна-единственная.
— Ты что? — Снуп поднялся со ступеньки и подошел. — Что случилось?
Я оглянулся назад.
Ярким солнечным светом сиял выход. Только один.