Cлыхали? Арабы сбежали! — Гэндальф так спешил, что даже запыхался. — Вчера ночью! Собрали манатки — и деру!

— Ладно ли с ними? — удивился я. — Куда тут бежать-то?

— Землю обетованную пошли искать, — заметил Константин. — Глядишь, нефть найдут.

— Дай-то бог! — поддержал его Пал Палыч. — Тогда сюда машины можно будет завезти. Опять же автосервис. Неплохо!

Коротая время, мы сдвинули наши койки и обсуждали здешнюю жизнь, развалившись на упругих поверхностях кроватей.

— Откуда узнал-то? — спросил Геннадий Гэндальфа. Гэндальф плюхнулся на кровать рядом с ним.

Парень рассказал, — ответил он, покачивая ногой. — С дальнего конца казармы. — Он махнул рукой вдаль. — Там народ с Владивостока и Находки. До них где-то полчаса идти. Сразу после них арабов заселили. Утром просыпаются, смотрят: несколько коек пустые, и арабские начальники бегают, лопочут.

— Интересно, у них там за дезертирство какое наказание? — поинтересовался Дэн.

— Да их и так всего: раз-два и обчелся! — заметил Димка Ершов, выдернув один из наушников. — Вряд ли

что сделают. Вернут назад и забудут… А может, кстати, их специально послали, сами командиры…

— Верняк! — тут же согласился с ним Константин _ Они сюда за тем и прилетели, чтобы нефть искать. Смотрите: и суток не прошло — драпанули. От армии их никакого толка — два человека, а не армия! А нефть найдут — застолбят пару скважин, осядут. Может, верблюдов тут изловят — жизнь и пойдет.

— Ты где тут верблюдов видел? — спросил Геннадий.

— Ну а что, климат подходящий, сухо. Наверняка кто-нибудь водится, не верблюд, так верблюдоген какой-нибудь…

— Тут да, климат хорош, — кивнул Пал Палыч. — Туризм тут хорошо пойдет, опять же, древние цивилизации, то-се…

Я тихонько потягивал сок из выданного нам перед вылетом пайка. Место под объединенную базу коалиционных сил истанты действительно выбрали замечательное, мне оно очень понравилось. Старая планета в стороне от боевых действий, подходящая, чтобы принять представителей сразу нескольких цивилизаций. Аборигены местные давным-давно вымерли, никто даже не знал про них ничего. Истанты нашли удобную площадку _ пустыню, выложенную брусчаткой. Точные ее размеры никто не знал, но действительно, огромное пространство было покрыто ровным слоем плотно пригнанных желтоватых камней. Для чего, зачем — ответ исчез вместе с теми, кто здесь жил. Тут и там из этого бесконечного каменного поля вырывались вверх столбы одиночных очень высоких скал, поросшие серо-зеленой массой плетущихся кустарников. Скалы были высотой больше, чем самый высокий дом в нашем городе, а в том доме было этажей восемнадцать, если на все двадцать. Когда мы приземлились и вышли из корабля, я, открыв рот, разглядывал представившийся пейзаж, до того он был колоритный. Да еще истанты понастроили сооружений в своем стиле: огромные широкие цилиндры, высотой иногда чуть не с окружающие скалы, причем некоторые прямо у скал и располагались, будто подпирая их. Цилиндры прямо как в детском конструкторе: разных размеров, одиночные и сдвоенные, иногда к большому лепилось по бокам несколько цилиндров размером поменьше. Все они были полупрозрачные, голубые или желтые.

Казарма для землян (для всех сразу) представляла собой гигантский полукруглый ангар, такого же голубого полупрозрачного цвета. Вчера вечером мы пытались прикинуть его размеры: получалось, что в ширину он где-то с полкилометра, в высоту соответственно метров 250, а в длину, может, и под сотню километров. И весь заставлен койками, сплошь, — бесконечное поле теряющихся вдали кроватей.

Слушая болтовню мужиков, я откинулся назад. Полотно подстилки приятно пружинило под спиной. Такую кроватку я бы с удовольствием захватил с собой домой! Ценилась бы больше, чем самый модный кожаный диван. Инопланетные технологии как-никак!

Над головой мерцал в далекой вышине выпуклый свод ангара, разделенный на прямоугольники. Местное солнце — горячий, но очень далекий шар, вдобавок полуразмытый здешней белесой атмосферой, бросал блики на голубые стены, причудливо играя сетчатой тенью. Я еще раз подумал, что местечко это — просто рай.

В целом перелет прошел спокойно и, даже можно сказать, скучно. Как только мы зашли в корабль, створки за нами закрылись. На несколько мгновений мы оказались в темноте. Настороженная тишина повисла в воздухе. Исподволь возник неяркий красноватый свет, напряжение чуть отпустило. Дэн робко спросил: «Это типа что, мы прилетели уже? Сейчас выходить?» Но оказалось, что нет. Появился сйерк — и тут мы все впервые услышали, как они говорят. Они обращались ко всем, и мы получили не остатки звуков, а полноценную речь.

— Доброго места, люди. Идите за мной. — Голос звучал так, будто кто-то говорил прямо тебе на ухо.

Я даже обернулся — и наткнулся на встречный удивленный взгляд стоящего рядом Гэндальфа. Речь очень своеобразная: чем-то похоже на звук падающих скопом кеглей в боулинге, когда получается сбить их все одним броском, только более мягкий и плавный, будто кегли падали не торопясь, задумчиво. И при этом не оставляло ощущение цельности звука, его неделимости на части.

Цилиндр, колыхая щупальцами, поплыл вперед, мы за ним. Сделали несколько шагов — и вдруг разом увидели уходящее вдаль помещение, очень, кстати, похожее на теперешний наш ангар. Только вместо кроватей там были бесконечные ряды кресел.

— Это как же они так делают? — удивился Геннадий. — Снаружи-то эта ступа вроде не так широко выглядела. Гляньте: да тут чуть не километр вдаль!

— Да не, поменьше, — прикинул опытным взглядом Пал Палыч. — С полкилометра, не больше… Видно, правда, хреново…

— Да откуда столько? — все равно удивлялся Геннадий.

— Вот и спроси его! — хмыкнул Константин, осторожно указав на стелющегося впереди сйерка. — Он тебе разъяснит… может быть…

Мы продолжали идти за пришельцем все дальше и дальше. Наши старлеи, Варнас с Полынцевым, внимательно оглядывались, жестко следили за нами, но разговаривать не мешали. Где-то на полпути Гэндальф вдруг вздохнул, удивленный.

— Я понял! — громко сказал он. — В ширину-то корабль небольшой, а вот в высоту! Мы сейчас вертикально идем! Точно! Помните, как резко этот тоннель возник? Не было — и вдруг раз! В этот момент мы как раз и повернули… как бы вверх… — Многие тут же пооткрывали рты, чтобы ответить, но в итоге все промолчали. Черт его знает, может, все так и есть.

Сйерк привел нас почти в самый конец отсека. Старлеи скомандовали садиться. Тут же увидели, что вдали к нам движется следующая рота. И началась загрузка.

Военные организовали все четко: команды подходили одна за другой. Но учитывая масштабы корабля, времени это заняло немало. Пришлось сидеть и тупо ждать, когда же взлетим. Спросили у Варнас — тот сказал, что корабль повезет один полк. Я попросил соседей, чтоб по цепочке передали, когда загрузятся последние. Просьба ушла вперед.

Я успел забыть про вопрос, как пришел ответ: все, последние роты остались. Все выпрямились, стали снова оглядываться по сторонам. Вокруг ничего интересного: темные стены, тусклый свет непонятно откуда. Тишина. Сйерков не видно. Чего ждать — не ясно. То ли двигатели должны заработать, то ли стюардесса выйдет объявит. И тут на ухо мелодично прошептали:

— Внимание, люди! Полет начинается. Допустимы тошнота и кружение головы. Отдыхайте.

— Ах вы, сардельки! — пробормотал Константин. — Да какой тут отдыхайте! Издевается, что ли?

Сйерки ему не ответили. Мы ждали. Минут через пятнадцать, когда все еще ничего не произошло, Константин крикнул:

— Да когда взлетим-то, мать вашу? Сколько можно ждать?!

Ему ответил кто-то с рядов:

— Да ты что, мужик, орешь-то? Сказали же тебе — отдыхай! Летим уже давно.

Константин плюнул с досады. Ничего не чувствовалось: ни толчка, ни шума, ни тряски. Посидели еще с полчаса и решили: да и правда, наверное, летим. А лететь, как оказалось в итоге, надо пять часов. Через час половина мирно спала, некоторые читали газеты, кто-то даже книжки (Гэндальф своего «Властелина колец» и сюда притащил). Лейтенанты наверняка видели, но вида не подавали, запрещали только вставать и сказали, что сортиров тут нет. За моей спиной кто-то тихо-тихо, но очень долго молился. С Дэном было не потрепаться:

он далеко сидел, и скоро я задремал. Сквозь сон слышал болтовню Константина и Геннадия:

— Видал дуру? А ты говоришь секс! Такую не согнешь!

— Да на фиг надо, с такой согрешишь — потом в страшных снах являться будет…

— Это точно. И желание-то потом пропадет… Тварь — она и есть тварь, хоть и разумная… Нет уж, лучше и не думать. Отвоеваться — и домой, под бочок к ненаглядной…

Сидеть неподвижно столько времени — занятие не из приятных. Через несколько часов хотелось и двигаться, и свет поярче, и воздух посвежей. Последние минут тридцать я сидел как на углях. Слопал почти весь паек со скуки и даже почитал выпрошенного у Гэндальфа «Властелина». И вдруг шепнули:

— Перелет завершился. Подготовьтесь к выходу.

Народ зашевелился. Посадки никто не почувствовал. Собрали вещи и приготовились часа два ждать своей очереди: загружались первыми, значит, выходить будем последними. Но торцевая стена в конце отсека разъехалась, и вышел сйерк.

— За мной! — сказал он. Мы двинулись. Резко, как и в прошлый раз, появился выход — и я неожиданно и со страхом втянул полной грудью свежий воздух.

Это походило на воздух города, когда июньское теплое, но еще не жаркое солнце греет городской камень. Но это был другой воздух, чужой, еще не знакомый.

Ветер гнал по уходящему вдаль булыжнику сухие осколки листьев. Мягко светила раскаленная добела точка туманного солнца в высоком розовато-белом небе. И возвышались исполинами по всей залитой светом равнине узкие столбы неровных скал вперемешку с сияющими игрушками огромных цилиндров.

Лейтенант гнал нас вперед, чтобы мы не мешали идущим сзади, но я еще успел прикоснуться ладонью к земле. Камень брусчатки был теплый и, как мне показалось, немыслимо старый…

Он действительно оказался очень старым. Варнас рассказал нам вечером коротко о планете, ту информацию, что им давали: планета древняя, цивилизация давно вымерла, ничего о ней не известно. В живых истанты никого не застали, раскопками и изучением никто не занимался.

Первый день закончился быстро: успели дотопать до казармы, разместиться да посудачить, — начало темнеть. Тут же выяснили, что темнеет только внутри ангара, снаружи — солнце по-прежнему чуть не в зените. Но командиры дали «отбой» — и все улеглись по койкам. Меня вырубило сразу, моментально. Прошедшие дни были не самыми легкими в моей жизни, спал я как убитый.

Утром организовали поход в уборные: противоположная входу стена основания представляла собой уходящий вдаль санузел. На завтрак выдали сухие брикеты. Раздав паек, старлеи приказали ждать по своим местам, убежали к начальству. Посидев с полчаса, мы разбрелись ощупывать, осматривать и опробовать. Я заметил, что вдали в ангаре с вечера заметно прибавилось народу. Похоже, ночью прилетел еще один корабль, а может, даже не один. Гэндальф отправился в путь, хотел посмотреть, далеко ли простирается эта мегаказарма. Вернулся только теперь, когда мы, вдоволь насмотревшись и нащупавшись, развалились на кроватях.

— Глупо, конечно, они сделали, — сказал Пал Палыч, имея в виду арабов. — Вот так, с ходу, ничего не зная, ломануться черт знает куда…

— Это ты тут чужаком себя чувствуешь, — возразил Константин. — А для них — это как дом почти. Смотри: пустыня каменная, тепло, погода солнечная. Египет один в один. Воды они с собой взяли, а когда надо — найдут источник. Жрать тоже что-нибудь найдут: у себя же они что-то едят… Может, тех же верблюдов, когда совсем голодно… Ну или колючки какие-нибудь…

— Я вот что думаю, — промолвил Геннадий, — вот когда война закончится… — Все замахали на него руками: «Что ты, что ты тут пророчишь!», но Геннадий про

должил: — Да ладно, мужики, ладно, что я, не знаю, что ли… Я же не о том… Ну вот после всего, как будет? Домой нас доставят, и все? Или как?

— А ты что хочешь? — поинтересовался Константин.

— Да я вот что… Как будет-то? Вернут нас домой, поблагодарят — и все? И живите дальше как знаете, как раньше жили? Или как? То есть они тут сами по себе, а мы опять — к своему? Или как?

— Так ведь мы тут ничего не можем, — заметил Димка Ершов. — Нам что сказали, то и делаем. Пригнали нам корабль — мы и полетели. Сказали «прилетели» — мы и вышли. А так бы сидели еще три дня, ждали, когда приземлимся… Нет у нас никаких возможностей для влияния… Разве только стибрить тут что-нибудь. Прибор какой-нибудь. Или оружие.

— Хрен стибришь, — тут же сказал Гэндальф. — Я пробовал что-нибудь отломить — не получилось. Эта стенка, — он показал на прозрачную решетку ангара, — даже не стеклянная. Черт знает, что за материал. Можно, конечно, камней отсюда набрать — но на фиг они нужны?

— Не, пацаны, вы все правильно говорите, — сказал Константин. — Если нам ничего дадено не будет — то не грех и прихватить что. Все-таки мы тоже не бараны, не надо нас за мартышек считать. Если есть чем помочь нашей земной жизни — помоги, от тебя же не убудет. Вон у них какая техника! Мама не горюй! Нам ведь тоже — корабля целого не надо. Нам так, хотя бы по мелочи, для хозяйства…

Мы сидели, болтали, как вдруг я услышал знакомый голос: «Привет, пацаны!» Мы с Дэном вскочили.

— Санча!!

— Санек!

— Санчоус!

— Чтоб тебя!

— Триста лет!

— И ты здесь!

— Ты откуда?

— Санек!

Настучав ему по рукам и по плечам, мы втроем вывалились наружу. И понеслось!

— Ну давай, рассказывай! Как ты? Иносов видел? Видел, как корабль садился? А в аэропорту? Такие цилиндры, прикинь! А еще дишты эти! Вам показывали? Уроды! А ты где был? Тоже в школе? В ПТУ? А кто еще? А видел, как небо расчерчивали? А вчера? Санча! Мы же в галактике на другой планете! Санча!!

Минут сорок мы перетирали события прошедшей недели. Санча тоже видел посадку, правда не всю, — их собрали в помещении и не выпускали. Сйерков он тоже видел. В аэропорт их привезли после нас, и он сказал, что приезжали две машины «Скорой помощи», кого-то увозили.

— Санек, а ты мне не верил! — вальяжно укорил Дэн. — Я же говорил: инопланетяне существуют! И вот! — Он указал вокруг, на окружающую нас рукотворную каменную пустыню, на скалы, на сооружения истантов. — Вот оно! Вот она жизнь!

— Да ты сам не особо верил! — возразил Санча. — Тебе хотелось, конечно. Но чтобы на самом деле — ты сомневался.

— Не, ну конечно, — уверенно отвечал Дэн, — я бы не стал, допустим, спорить на целую зарплату. Но рублей на сто я бы спокойно поспорил…

Я заржал.

— Не, Гриш, что ты смеешься, — удивился Дэн. — Тут же вопрос веры был, а не доказательств! Хрен у меня тогда каких доказательств было! Зато сейчас! Пацаны! Это просто песня! Я до сих пор как под кайфом! Санча, ну скажи, что это круто!

— Дэн, я тебе честно скажу, — сказал Санча. — Это самое наиневероятнейшее и наиофигительнейшее, что я, да и кто-либо другой на Земле, видел в своей жизни!

— Вот! — Дэн удовлетворенно вздохнул. — Вот это правда!

— Пацаны! — сказал я. — А хотите, я сейчас сделаю так, что вы еще больше офигеете?

— Гриш, — сказал Дэн, — ни черта у тебя не получится!

Я достал из кармана сотик и сказал:

— А что, пацаны, давайте сфоткаемся, что ли? И они офигели.

— Чтоб я сдох, — промолвил Дэн. — Ты сотик протащил!

— Да у нас в отряде у нескольких есть, — ответил я.

— Блин, а я-то, дурак, дома оставил! — сказал Дэн. — Думаю, ну на фиг, пропадет стопудово, чего зря добро переводить…

— А у нас отобрали, — сообщил Санча. — Перед выездом обыскали вещи — и все… Прости-прощай, моя «Моторола»!

— Ничего себе! — удивился я.

— Может, у нас не успели? — предположил Дэн.

— Ладно, пацаны, — сказал я. — Только буквально по паре кадров — и все! Я думаю, мне еще будет что по-фоткать, да и зарядки с собой нет, надо растянуть подольше.

— Гриш, проверь, может, связь есть? — предложил Дэн.

— Ага, — кивнул я, — и связь тут есть, и тариф тут — «Космический»…

— Секунда разговора — нефтяная вышка! — заржал Санча. — Давайте быстрей фоткаться, пока начальство не подкатило.

Мы сфоткали друг друга на фоне ангара и на фоне одного из цилиндрических зданий. Все, теперь можно сказать, что не зря прокатились. За такие снимки ничего не жалко. Это вам не пирамиды какие-нибудь за спиной!

Потом уселись прямо на камни недалеко от казармы, благо земля была приятно теплая. Я еще раз порадовался тому, что нам вернули домашнюю одежду. Сидеть вот так, в своих старых джинсах, на далекой планете, на камнях, которым миллионы лет. Рядом пацаны, и твою старую футболку греет белое раскаленное солнце — далекая звезда, которую с Земли даже не увидеть… Это не передать словами.

— Меня еще вот что интересует, — сказал Санча. — А как мы здесь дышим? Неужели здесь атмосфера как на Земле?

— А почему нет? — Я пожал плечами. — Специально нашли для нас такую планету.

— Сомневаюсь я… — Санча покачал головой. — Чтобы вот так, один в один все совпало? И силу тяжести мы не ощущаем, а ведь планета намного больше Земли.

— А ты откуда знаешь? — удивился Дэн.

— Я вчера у нашего лейтенанта выспросил. Он, конечно, и сам мало знает…

— Вот вечно ты, Санек, во всем сомневаешься! — сказал Дэн. — Да мало ли что может быть! Может, планета больше, а сила тяжести такая же, черт его знает. Может, истанты ее специально для нас изменили…

— А может, они специально для нее изменили нас? — неожиданно сказал Санча.

— Пф! — Дэн фыркнул.

— Как же они нас изменили, а мы не почувствовали? — спросил я. — Да и выглядим мы как раньше, хоботов не поотрастало.

— А я вот думаю, — сказал Санча. — Неужели действительно полет должен был так долго продолжаться? Сколько мы летели? Пять часов? Очень странная продолжительность. Если у них скорости больше скорости света, то перелет должен быть чуть не моментальным… Короче, я думаю, они специально нас так долго держали. Все это время нас обрабатывали. И свет специально был очень тусклый, чтобы при мутациях зрение не повредилось.

— Офигеть! — только и промолвил Дэн. — Тебе, Санча, надо детективы писать. Ты там такой сюжетик закрутишь!

— Вы же знаете, что база у нас — коалиционная, — продолжил Санча. — Тут все расы будут собраны. Так что же, планету под землян подбирали? А остальные

пусть в скафандрах ходят? И кстати, а где сами истанты? Тут же никого нет, — он махнул рукой, — пустота. Что они, по цилиндрам прячутся?

— Ну не знаю… — протянул Дэн. — Очень уж сложный замес получается… Я вообще не парюсь насчет всего этого. Мы в космосе, на неизвестной планете — это главное. Дышим? Хорошо! Живы? Замечательно! Пусть даже нас изменили… Пацаны, — вдруг сказал он. — А давайте на скалу какую-нибудь залезем, а? Посмотрим, что там с вершины видно. Может, города разрушенные? — Он поднялся и принялся оглядывать скалы. — Черт, крутые какие все! Тут альпинистское снаряжение нужно! — Он все же отправился к ближайшей скале.

— Дэн, брось! — крикнул я ему вслед, но он только рукой махнул. До скалы было минут десять ходьбы.

Я откинулся на спину. Брусчатка уперлась выступами в ребра, но было так тепло и приятно, что я вытянул ноги и растянулся во весь рост.

— Саш, ты не представляешь, — сказал я. — Я до сих пор не могу поверить, что все наяву происходит. Будто сон смотрю. Столько лет человечество мечтало о таком! Фильмы снимали, книжки писали. Рэй Бредбери сейчас, наверное, только покряхтывает от удовольствия.

— Да уж! — Санча запустил руку в волосы. — Я, Гриш, черт его знает… Я и понять не могу! Когда послание пришло, у меня и тени сомнений не было: обман, подделка, очередной трюк зарвавшихся правителей мира. Кто бы поверил, что инопланетяне факсы посылают? Вот разве только твой Бредбери и мог поверить… Я до последнего сомневался.

— Но теперь-то веришь? — спросил я, улыбнувшись.

— Теперь у меня голова пухнет! — признался Санча. — Надо ведь осмыслить это, понять, что к чему. Новая эра! Когда еще подобные изменения происходили? Открытие огня? Изобретение колеса? Но это медленно, постепенно внедрялось. Разве что ядерная бомба: пара десятилетий — и вдруг в мире появилось нечто, способное изменить его кардинально. А инопланетяне вообще за год случились. Считай, мгновенно. Будто кто-то повернул выключатель, и сразу же мир стал другим. Но что дальше? Как отреагируют люди? Как отреагирует власть?

— Власть отреагировала, — не понял я. — Нас сюда заслали. Вот и реакция. Вам же, наверное, рассказывали в учебке…

— Это да. — Санча задумчиво водил костяшкой пальца по брусчатке. — Интересно, что дальше будет. Вот черт его знает, — вдруг ругнулся он. — С одной стороны, хочется, чтобы все хорошо развивалось. Иносы могут дать нам технологии, мы решим тучу проблем на Земле. Но ведь человечество, оно… — Он замялся. — Ты же знаешь, идиотов полно. Ненависть, амбиции, гонор, если еще психика покореженная. — Санча посмотрел на меня, грустно улыбнулся. — Что я тебе говорю, ты и сам все понимаешь. Старая история о том, готово ли человечество к подаркам.

— Да уж, — согласился я. — Мне, признаться, тоже немного боязно. Эх, как бы хорошо, если бы все хорошо было! — Я сказал и сам засмеялся. — Даешь «Туманность Андромеды» и Великое Кольцо дружных цивилизаций! Хрен, конечно…

— Вот именно, что хрен! — кивнул Санча. — Черта с два люди станут хороводы водить. Разве что идиоты какие-нибудь да экзальтированные невротички.

— Ладно, поскольку мы пешки в этой игре, то можно не заморачиваться. Повлиять на события мы не можем, так что будем наслаждаться тем, что есть. В конце концов, сейчас даже умереть не жалко. Побывали на другой планете! Слетали в космос! Видели черт-те каких инопланетян! Мама родная! Да это ж фантастика!

— Это точно! — подтвердил Санча.

А я вдруг вспомнил про разговор с фээсбэшником.

— Слушай, Саш, — сказал я, — а вам говорили про коэффициент полезности? Тот, что А-рэй определял?

— Ага. — Он тоже растянулся рядом. Мы пялились в розоватое небо.

— И что ты думаешь? — спросил я. — Думаешь, это правда? Нас всех по этому принципу отбирали?

— Думаю, да, — неожиданно согласился Санча. — Я не сомневаюсь, что у них был критерий выбора, кого брать из людей. Информацию о нас они собрали, но по простым статистическим данным мало что можно сказать. Нужна была какая-то методика обработки. Вполне возможно, что А-рэй действительно просчитывал, кого брать, кого — нет. Единственное, что нам неизвестно, — это по какому критерию. Коэффициент полезности штука, конечно, интересная, может, и правда по нему определяли. Но я думаю, что всех планов инопланетян мы не знаем, и какие критерии они еще использовали — вряд ли когда узнаем.

— Слушай, а ты не знаешь свой коэффициент? — осторожно спросил я.

— Откуда? Эти списки, наверное, в сейфе у президента хранятся. Сказали же — взяли тех, у кого 0,4 и больше. Так что мы с тобой, считай, элита…

— Слушай, а если у кого-то этот показатель единица?

— Единица? — переспросил Санча. — Да не, вряд ли. Если тех, у кого больше 0,4, набрали около двух миллионов, то думаю средний показатель где-то 0,2–0,3. А значит, максимум может быть 0,6, ну, или 0,7… Единицы не может быть…

— А что бы это значило, если бы вдруг единица? — спросил я.

— Да не может единицы быть. Такого человека и с Земли-то не отпустили бы… — Санча задумался. — Ну… Я бы сказал тогда, что этого человека иносы обязательно хотят вытащить в космос, зачем-то он им нужен… Какая польза может быть пришельцам от человека? Думаю, особо никакой… — Он помолчал. — Было бы интереснее, если бы таких человек было несколько, — вдруг добавил он. — Тогда… Тогда, может быть, пришельцы хотят поставить какой-то эксперимент. В принципе они могли запросто тайно похитить, кого им нужно, и экспериментировать. А тут получается, они делают так, чтобы люди действовали сами. То есть важен момент чистоты опыта, когда внешние влияющие факторы сведены к минимуму. Но в чем может быть суть такого опыта… Это я сказать не могу.

Да уж… Чувствовать себя подопытным кроликом было не очень приятно. Санча, конечно, здорово придумал, но и он мог ошибаться. Истина где-то рядом — это точно. Но вот определить, в чем она, — пока невозможно…

— Гриш, смотри! — вдруг крикнул Санча, показывая вверх. Но я сам уже увидел.

Безмятежное небо внезапно дрогнуло. Будто не небо, а поверхность воды висела сверху и дернулась всей массой от неведомого толчка. Секунда — и кусок розовато-белой вышины провалился, точно так же, как тогда на Земле. И сразу почувствовалось то самое дрожание, только совсем слабое, чуть заметное. Мы с Санчей вскочили. Дыра в небе полыхнула красным, стал опускаться огромный голубой столб. Теперь он был намного ближе, чем в прошлый раз, может быть, буквально в паре километров — огромная колонна, объятая всполохами пламени. Медленно корабль достиг поверхности и остановился. По небу расплывались остатки изумрудных полос, таяло в вышине гигантское красное марево на месте дыры. И вдруг рядом с ним возникла еще одна дыра, и еще один столб, объятый огнем, устремился вниз.

К нам подбежал запыхавшийся Дэн.

— Видали? — крикнул он. — Как в прошлый раз! А трясет меньше!

— Хотя корабль ближе, — заметил Санча.

— И провалов во времени нет, — добавил Дэн. — Наверное, тут у них уже прицелено место.

— Думаете, это корабли с нашими? — спросил я.

— Или же с нашими партнерами по защите, — промолвил Санча.

— Смотрите, начальство возвращается! — Дэн пока

зал вдаль. Действительно, из-за одной из скал показались наши командиры. — Погнали по койкам! — крикнул Дэн. И мы понеслись назад в казарму.

Лейтенанты построили нас перед ангаром.

— Сейчас, согласно приказу нашего командования, мы все пройдем курс обучения, — говорил нам Варнас, прохаживаясь вдоль строя. — Представители союзных сил обучат нас навыкам, необходимым для ведения боевых действий в космосе. Также нам будет предоставлена дополнительная информация, касающаяся нашего врага, оружия, которое будет против него применяться, и плана боевых действий. Каждый из нас будет определен на конкретный боевой пост, соответствующий программе его обучения. Предупреждаю, что обучение будет форсированное. Обучающие программы были проверены нашими медиками и признаны безопасными для здоровья. Сообщаю также, что с завтрашнего дня, с 8.00 по московскому времени и на все время проведения боевой операции, происходит перераспределение и переподчинение наших формирований согласно новому порядку, о котором вам сообщат дополнительно. После проведения операции наши подразделения вновь будут воссозданы для возвращения домой. Прошу не забывать, что вы остаетесь бойцами 4-го полка 8-й дивизии Группы космических войск особого назначения Российской Федерации. Помните про свой долг. Вопросы?

— Товарищ лейтенант, — сказал Константин. — Тут информация появилась. Говорят, арабские солдаты сбежали… Поймали их или нет?

— Во-первых, — ответил Варнас, — сбежавшие солдаты не арабы, а во-вторых, — да, беглецы пойманы, возвращены и помещены под арест до окончания боевых действий. Принимать участия в боевых операциях они не будут. Еще вопросы?

Вопросов больше не было.