Катер несся над равниной на небольшой высоте – так захотелось Осайе, который сидел в кресле второго пилота и не отрываясь глядел на свой сектор экрана, отображающий сейчас нижнюю полусферу.

– Сбросьте скорость, – вдруг попросил он лейтенанта Мендозу, управлющего машиной.

– Насколько, милорд? – вежливо поинтересовался тот.

– Настолько, чтобы я мог без помех смотреть на свою родину, – вздохнул Осайя.

Мендоза послушно убрал газ: теперь катер полз не более пятидесяти километров в час. Владыка тяжело вздохнул. Столица Фируссы, из которой они стартовали несколько минут назад, осталась за спиной, и Осайя в который раз подумал о том, что от мужества Мокоро, может быть, зависит многое, слишком многое. Его губы вдруг сами собой беззвучно завели знакомую с детства молитву, но Осайя тут же взял себя в руки. Сделать уже ничего нельзя: что будет, то и будет. Во дворце в Эйгоре было объявлено, что Почтительнейший Сын отправляется с высочайшей инспекцией в земли Фируссы. Пусть, так даже лучше! По крайней мере, в случае мятежа в столице святоши не станут штурмовать в первую очередь дворец, что даст Гвардии время на выдвижение. Временный штаб под руководством его бывших соратников уже развернут, в казармах все сидят на оружии. Достаточно одной вспышки – и по улицам древнего Эйгора помчатся десятки грузовиков с солдатами, каждый из которых четко знает, кого и где ему убивать. Полевые штабы мобильных подразделений, оборудованные в заброшеных общественных зданиях, оснащены вытащенными из тайных арсеналов радиостанциями, офицеры связи выучили свои позывные и частоты наизусть. Этот план был разработан по общим наброскам Ланкастера еще тогда, когда появились первые подозрения в отношении клира: Осайя знал, что план сработает. И все же ему было тоскливо. Категорический отказ Ланкастера и Чандара нанести упреждающий удар по Трандару, вполне объяснимый с точки зрения законности Конфедерации, в глубине души Осайя воспринимал как предательство. Они, такие сильные и великодушные, отказываются помочь тогда, когда помощь необходима более всего? Но чего ж тогда стоит вся их мощь и тысячелетняя мудрость?

Ланкастер, вызвавшийся слетать за компанию, сидел сейчас за его креслом и, изогнув шею, смотрел на те же экраны, что и Владыка. Катер шел параллельно старой трассе, по обеим сторонам которой расстилалась хорошо знакомая уже желто-зеленая холмистая степь с редкими зелными пятнами рощиц и темными провалами озер. Вот под ними проплыла и исчезла за кормой небольшая деревушка, над которой тянулись в безветренное небо два тонких хвостика серого дыма. На трассе появилась и пропала из виду повозка, доверху загруженная дровами.

«Бедолаги, – подумал Ланкастер, – дров тут не очень-то и сыщешь, наверное, целый день с места на место переползали…»

Следуя заданным курсом, катер взял левее, трасса ушла в сторону, и под плоским брюхом машины вдруг промелькнула еще одна повозка, медленно ползущая вверх по пологому склону довольно высокого холма. Ланкастер закурил и отвернулся. Вид этой несчастной обезлюдевшей страны навевал на него тоску.

Когда посадочные опоры катера примяли траву за широкой кормой «Венома», густо-оранжевое закатное солнце уже наполовину скрылось за горизонтом. Со стороны поселка строителей раздавались вопли и многоголосый рев: там вовсю гоняли мяч и разминались вечерним пивом. Ланкастер с охотой составил бы компанию, но это было невозможно… со вздохом размяв плечи, он выпрыгнул из катера и задумчиво повернул голову: север скалился далекими зубцами трандарских вершин. Что-то неведомое заставило Ланкастера коснуться ладонью рукояти меча. Пальцы скользнули по тугой шершавой коже, сомкнулись на затейливой гарде. Меч всегда придавал ему уверенности – в большей степени, чем любое другое оружие.

Генетическая память, в миллионный раз сказал себе Ланкастер. Просто генетическая память…

Из «Венома» неторопливо выбрался Чандар с сигаретой в зубах. Глаза у него были красные.

– Я увеличил наблюдательную группировку до семи единиц, – сообщил он, подходя к Виктору. – Мои скауты, как вы понимаете, оснащены несколько иначе, чем стандартные.

– Понимаю, – улыбнулся гренадер. – У вас жутко усталый вид, Ярослав. Обратились бы вы к Огоновскому. А то на вас смотреть странно: щеки запали, глаза как у кролика.

– Последние события стоили мне немало нервов, – вяло отозвался Чандар. – Впрочем, почему – пусть это останется со мной. А к врачам мне ходить не надо, я сам себе доктор. Не волнуйтесь, я не свалюсь. Был бы я чуть моложе, конечно, и будь во мне чуть поменьше дырок… ну да что об этом… У вас все в норме?

– С местными экстремистами гвардейцы должны справиться, – кивнул Ланкастер. – В столице, по крайней мере, точно: я «нарисовал» для Осайи, кое-какие наброски, и если там не найдется особо инициативных военачальников, то Гвардия свое дело сделает. Что будет в других местах – не знаю, но это не очень-то и важно. Главное – сохранить Владыку и не упустить столицу.

– С Владыкой мы как-нибудь разберемся. Ужинать пойдете?

– Спасибо, Ярослав, нас накормили во дворце. Дерьмовая у них там жрачка, но брюхо я, по крайней мере, набил под завязку. Пойду, пообщаюсь со своей подопечной. Может, нам все же удастся отправить ее домой?

Чандар поковырял землю носком ботфорта.

– Честно говоря, я хотел бы сделать все для этого возможное, – сообщил он, не поднимая головы. – Ее судьба и так трагична, так зачем нам с вами брать на себя лишний грех – своих что ли, мало? В общем, попытаемся – это я могу обещать вам твердо. Не убивать же ее, в конце концов.

Ланкастер не ответил ничего: пожевав губами, он ступил на откинувшуюся перед ним ступеньку трапа атмосферного створа штурмбота. Суинни сидела в десантном деке, откинувшись на спинку бежевого дивана, и перед ее глазами медленно плыл берег давно забытого моря.

– Это ваша Метрополия, – произнесла она, ощутив появление Ланкастера. – Ее не стало? Почему?

– Мы выиграли войну, мы сохранились как раса, – усмехнулся Виктор. – Но не смогли сохранить некоторые наши миры… что ж теперь? Пришел иной виток развития нашей цивилизации. Что с тобой, Суинни? Тебе плохо?

Палец без когтя ударил по сенсору – и дивные золотые пляжи растаяли в теплом свете двух плафонов, освещающих дек. Ланкастер опустил голову: он не хотел смотреть ей в глаза. Бежевый легкомоющийся синтетик, покрывающий пол, потолок и диваны десантного отделения боевого штурмбота, тускло поблескивал перед ним. Вокруг была тишина.

– Сегодняшней или завтрашней ночью каждому из вас придется принимать свое решение, – Суинни говорила с привычным уже певучим акцентом, и резкие, звенящие интонации интера завучали в ее устах мольбой, – я знаю, что в случае ошибки вам придется убить меня.

– С чего ты взяла?! – почти выкрикнул Ланкастер, но рука Суинни, вдруг обозначившаяся когтями, тяжело опустилась на его наплечник. Разумеется, ее когти ничего не могли поделать с поликомпозитной броней, и гренадер не двинулся с места, лишь опустил голову еще ниже.

– Важно не это… – в голосе Суинни появились незнакомые ему нотки твердости. – Почему ты не лгал мне? Ты только скрывал… кое что. Почему? Ведь ты не можешь считать меня равной. Ты не можешь принять мою… любовь. Так почему? Твои понятия о чести воина… убийцы?

Ланкастер не смог выпрямиться: ему не хватало высоты потолка. Тогда он сел на диван напротив Суинни и скрестил руки на груди. Ему нечем было дышать – теперь он смотрел вбок, в сторону внешнего шлюза.

– У меня нет ни жены, ни признаных мною детей, – тихо сказал он. – Хотя я – лендлорд, владеющий землями, превышающими по площади Раммах. Вся моя жизнь была посвящена войне: я изучал военную историю, я сражался, я разрабатывал новые тактические модели. В тактических единицах лично я уничтожил около миллиона своих оппонентов. Триста четырнадцать лиц оппонентов я срубил в личном полевом противоборстве, из них восемьдесят девять – холодным оружием. Восемьдесят девять эсис пожелали отведать моего меча – и все они умерли, а ведь самый слабый из них был выше меня на метр, и старше лет на сто…

– Они вызывали тебя на поединок?

– О, нет, они шли на меня с дубинами, со стволами от старинных минометов… я никогда не врал им: я встречал их мечом, и они умирали. Мне сложно сказать, можно ли назвать это поединком, ведь впервые я взял в руки учебный меч, когда мне было четыре года. Я не знаю, могли ли фехтовать мои оппоненты: я даже не стремился к атаке. Я всего лишь убивал их, и тогда этого было достаточно.

Рука Суинни скользнула вниз.

– Могу я взглянуть на твой меч?

Ланкастер склонил голову и осторожно отстегнул кольца ножен он пояса. Ножны легли на его ладонях горизонтально, и тогда Суинни медленно потянула на себя золоченый обоюдоострый клинок. Золото тускло сверкнуло в слабом свете плафонов десантного дека. Суинни восхищенно провела пальцем вдоль ребра клинка: подушечки были мягки – и, вздохнув, вернула меч Ланкастеру.

– Мои пальцы говорят мне, что это не металл.

– Это сложная смесь… вы придете к ней еще не скоро.

– Какой смысл? Когда придет черед убить меня – убей, ты, этим мечом. Я подставлю шею, тебе будет легко. Здесь, на шее, у меня тонкий позвоночник, ведь ты уже знаешь мою анатомию, да? Конечно, у вас всех всему быстро учат, особенно генералов. Посмотри, какие у тебя руки: ты родился на планете тяжелее моей. Ты срубишь меня легко, и я ничего не почувствую. После потери Шерро – потерять тебя – так от твоей руки мне будет легче.

– Суинни, – Ланкастер щелкнул пальцами, провел рукой по возникшему перед ним виртуальному монитору управления, после чего тяжелые перчатки полетели в угол дека. – Суинни, ты понимаешь больше меня, а ведь я намного старше тебя… ты видишь больше, чем я. Да, мы убьем тебя, если проиграем. Да, я не могу врать тебе. Возможно… нам придется убить себя. Но зачем ты говоришь об этом?

– А ты забыл, как ты играл мне Бетховена? Или тебе хотелось размять пальцы? Ты сказал, что не играл на рояле много лет. И ведь ты не врал – но играл превосходно! Ты забыл тогда, что у меня иное, по сравнению с тобой, восприятие реальности?

– Ты хочешь сказать, – тихо заговорил Виктор, – что та симпатия, которая возникла у меня еще при нашем знакомстве, не осталась для тебя незамеченной? И сейчас ты…

Суинни провела руками по своей голове и повернулась к Ланкастеру: глаза ее сверкали. Спустя мгновение ее пальцы легли на его наплечник. Губы Виктора прильнули к тонким губам хищника сбоку, ее прохладный шершавый язык коснулся его зубов: на миг он задохнулся, тело Суинни напряглось, и он обреченно обхватил ее тонкую талию. Руки Суинни отщелкивали клапана стандартного светло-серого комбеза медслужбы Конфедерации.

– Ложись со мной… – Прошептала она.

Щелкнул замок стенного шкафа – оказалось, десантный дек давно уже находится в спальном положении, и вокруг Суинни, опадая, мягко вскружился теплый шерстяной плед. А рядом, на уютной толстой подушке, оказалась голова Ланкастера, и его длинные холодные ноги обвились вокруг ног Суинни – так, будто уже не один год они прожили в своем гнезде.

– А знаешь, – негромко произнес Виктор, чувствуя, как небритая щека скребет по подушке, – у меня есть небольшой домик, на одной из наших старых планет – он достался мне от троюродного деда… Я сдаю его внаем, но какая разница… домик стоит на горе. Там старая-старая улочка, вся в тополях, а внизу бьется о скалы океан. А еще ниже, почти на пляже, есть таверна, где подают гусей на вертеле…

Он приподнялся и посмотрел на Суинни. Она уже спала.

Черные фигуры солдат, запрыгивающие в чрево вертолета, размазывались густыми сумерками – казалось, что морское чудище жадно глотает какие-то темные клубки водорослей… Наземный инструктор закончил проверку подгонки снаряжения Элга и, поклонившись, отошел в сторону. Элг повернулся: рядом уже стоял Хорвир, готовый занять свое место во втором вертолете.

– Радио – только в том случае, если с вами что-то случится и вы не сможете продолжать полет, – еще раз напомнил ему Элг, и, дернув плечами, быстро зашагал к головной машине.

В кабине слабо светились разноцветными огоньками панели управления. Второй пилот протянул Элгу пластиковый полетный шлем с вмонтированной системой ночного видения. Господин начальник королевской контрразведки кивнул; пилот понимающе поднял руку в перчатке и потянулся к тумблерам запуска. Над головой заревели турбины. Элг включился в бортовую переговорную систему, посмотрел на загоревшуюся лампочку контроля и закрыл глаза. Его короткий штурмовой автомат лежал за бронированной спинкой кресла. Операцию они с Хорвиром просчитали до мелочей – если им удастся сохранить внезапность, проблем возникнуть не должно. Вряд ли проклятые молельщики ждут нападения на ядерную станцию, уж больно они самоуверенны.

Вертолет мягко оторвался от земли и пошел в набор высоты. Через толстое бронестекло слева от ног Элга замерцали, постепенно удаляясь, огоньки на улицах небольшого городка рядом с базой, но несколько мгновений спустя исчезли и они. Теперь два вертолета шли над глухими темными лесами.

– Стрелкам – проверить оружие, – распорядился Элг.

С обоих бортов дернуло четырьмя короткими очередями. Элг посмотрел на часы: до границы оставалось несколько минут. Справа проплыло и растворилось во мраке тусклое желтое зарево над Берси – последним крупным городом Оламо на данном направлении.

– Граница! – произнес пилот, указывая пальцем вниз.

Элг кивнул. Здесь системы ПВО отсутствовали напрочь, так что засечь их пролет было попросту некому. На горизонте уже темнели неровным зубом вершины Западного Трандара. Пилот запустил навигационую систему вертолета. Прямоугольный экран перед ним вспыхнул, погас, выбил несколько зеленых цифр, потом вспыхнул снова.

– Порядок, – сказал пилот. – Полтора часа до цели.

– Отлично, – отозвался Элг, снова закрывая глаза.

Ему вдруг отчего-то вспомнился принц Арутти, оказавшийся сейчас в самом незавидном положении. Если миссия Элга не принесет результатов, Его Высочеству, вероятно, придется покинуть королевство Оламо, так как терпеть его фигуру новые власти не станут ни при каких раскладах. И это еще хорошо, если ему дадут спокойно убраться! Впрочем, Элг имел все основания полагать, что Арутти способен постоять за себя и наверняка имеет те или иные запасные варианты.

…– Кажется, мы слегка отклоняемся к востоку от курса, – тревожно произнес пилот второго вертолета, летевшего в километре от ведущего.

Его командир посмотрел на контролируемый навигационной системой компас и помотал головой:

– Тебе сказали держаться за ними, вот и держись. Тот, кто заказал всю эту развлекуху, знает дело лучше нас с тобой.

Пилот поджал губы и промолчал. Куда именно они летят ему знать не полагалось.

Элг в это время внимательно смотрел вниз: вертолет шел вдоль узкого ущелья, готовясь пройти темнеющую впереди горную гряду меж двух вершин. Подавшись к гнутым бронестеклам, пилот вглядывался в мрак прямо перед собой через опущенную на глаза систему ночного видения. Приборы хабуранского производства, как правило, не подводили, но все же Элг предпочел не сидеть на месте без дела, а дублировать пилота по высоте.

– Чуть на себя, – приказал он. – Ровно!

– Вижу, – отозвался пилот.

Шум четырех винтов, усиленный узостью ущелья, наверняка разносился далеко вокруг, но сделать уже ничего было нельзя, оставалось лишь надеяться на то, что даже если монахи и услышат незваных гостей, предпринять что-либо не успеют.

Чуть накренясь, вертолет Элга прошел между наиболее высоких гор: кислорода еще хватало, так что маски пока висели под потолком. Теперь под брюхом машины проплывало заснеженное скалистое плато.

– Кажется, все правильно, – прошептал пилот.

Элг откинулся на спинку своего кресла и перевел дух. Цель была уже близко, и пока ему не встретилось никаких признаков жизни: он знал, что большая часть монастырей находится дальше на восток. Вертолет довернул левее, чтобы обойти очередную гору. Через несколько минут Элг увидел, то к чему стремился.

– Вон, – сказал он пилоту. – Туда, видишь, там долинка?

– Кажется, по ориентировке в большой долине должны быть строения, – возразил пилот. – Вроде, храмы там были. Почему мы их не видим?

– Они на другом склоне! – раздраженно ответил Элг. – Как ты их увидишь? Все совпадает: вон та самая низина, где нужно посадить вертолеты.

Гора, в которой прятался резервный реактор, и в самом деле выглядела немного не так, как предполагал Элг после работы с картами и чертежами Трандарского коплекса. Вход в главный туннель, похоже, монахи замаскировали настолько удачно, что его невозможно было разглядеть, даже находясь совсем рядом. Но главное – кабельная линия, поднятая над поверхностью на невысоких решетчтых опорах, отчетливо выделялась на фоне чуть более светлого, чем скалы, неба.

«Искать вход, может быть, некогда, – подумал Элг, проверяя оружие. – Кажется, они пробили еще один ствол: вон какое-то отверстие… или нет?»

Менять решение не было времени. Элг приказал готовиться к высадке.

Солдаты посыпались из двух зависших над пологим каменистым склоном вертолетов и, как ни странно, встречать их оказалось некому. В кромешой тьме не вспыхнул ни один огонек, не грохнул ни один выстрел: менее чем через минуту все семьдесят человек, отобранные Хорвиром для операции, рассредоточились у подошвы горы вокруг неровного каменного провала, в который уходили с десяток толстых силовых кабелей, установленные двумя пакетами на рогатках.

– Ищем главный туннель? – спросил Элга Хорвир. – Боюсь, он грамотно укрыт, и вообще они тут все здорово перестроили. Вроде все то же самое, но…

– Сколько лет прошло? – оскалился Элг. – Так… оставить здесь охранение – тридцать человек, остальные за мной вниз. Туннель где-то рядом, а эта дыра, скоре всего, приведет нас прямо к залу управления и подъемникам. Минерам – внимание! Не спешить, вести себя тихо! По технике не стрелять!

Пустив вперед десяток солдат под командой младшего офицера, Элг и Хорвир двинулись вглубь темного коридора. Ход оказался достаточно широким для того, чтобы по нему, не пригибаясь, шли трое в ряд. Синие лучи потайных фонарей скользили по гладким каменным стенам, сходящимся над головами ровным полукруглым сводом. Под ногами идущих поскрипывал песок. Через несколько минут передовой дозор остановился и офицер взмахнул рукой, подзывая Элга.

– Смотрите, – прошептал он.

Коридор закончился: фонарик офицера высвечивал ступени крутой спиральной лестницы, ведущие куда-то вниз. Элг подошел к невысокому ограждению, изготовленному, как ему показалось, из железобетона, и осторожно посветил вниз, но не увидел ничего, свет фонаря терялся в черноте бездны.

– Похоже, монахи зачем-то прорыли шахту, параллельную основной вертикали, – сказал Элг Хорвиру. – Вот ведь как бывает! Я думаю, рано или поздно мы наткнемся на горизонтаьные ходы и выйдем, наверное, к той шахте, где подъемник.

– Дело усложняется, – кивнул Хорвир.

– Это уже не имеет значения: отступать нам некуда. Вниз!

По мере спуска Элгу вдруг стал чудиться знакомый по работе в академических лабораториях запах разогретых электронных приборов. Солдаты впереди и сзади него мерно шлепали ботинками по ступеням загадочной лестницы, которой, казалось, нет конца.

– Вы случаем не додумались захватить с собой датчик радиоактивности? – досадуя на самого себя, спросил Элг.

– Нет, – мотнул головой Хорвир. – Для чего? Хм… вам не кажется, что где-то недалеко от нас работает что-то… довольно мощное? Неужели мы спустились до уровня реактора?

Элг не успел ответить, потому что шедший впереди офицер снова остановился и поднял руку. Лестница продолжала свою каменную спираль, уходящую в недра планеты: но вот слева, в гладкой стене появился неширокий полукруглый проем.

– Туда, – приказал Элг.

Через два десятка шагов впереди забрезжил слабый свет. Передовой дозор продернул затворы автоматов, и вдруг коридор закончился. Не понимая, что он видит перед собой, Элг вышел на широкую каменную галерею, висящую в воздухе посреди огромного зала – а внизу, по обеим сторонам от галереи, тускло светились внизу какие-то прямоугольные ванны, заполненные слабо пенящейся жижей.

– Что это? – зашипел Хорвир.

– Не знаю! – промычал Элг. – Вперед, бегом!

Галерея привела отряд к высокой сводчатой арке, из которой лился вполне привычный электрический свет. Элг первым шагнул через невысокий порог, и почти тотчас же рядом с его ухом в камень ударила пуля. Господин начальник королевской контрразведки среагировал моментально: его автомат уже стоял на взводе, и он повел стволом «от пуза», стараясь лишь не задеть какой-то массивный опутанный кабелями агрегат, что стоял на деревянных колодках посреди просторного ярко освещенного зала. Трое монахов с автоматическими карабинами в руках, которые первыми отреагировали на его появление, рухнули на пол. Из-за спины Элга деловито выскочили несколько солдат…

– Не трогайте тех!.. – закричал Элг, указывая рукой на фигуры в серых монтажных комбинезонах, пытающиеся забиться под какой-то огромный пульт в противоположном углу зала.

Рукопашная схватка была недолгой: тренированные парашютисты перерезали полтора десятка вооруженных монахов, быстро связали ученых у пульта и рассеялись по залу в поисках других выходов, но обнаружили лишь одну дверь, крепко запертую электрическим замком.

– Ломать? – осведомился Хорвир.

– Погодите, – отмахнулся Элг. – Что-то тут не то…

Он обошел странный цилиндрический агрегат, испускавший негромкое гудение, и приблизился к пульту.

– Где турбинный зал?

Его взгляд скользнул по лицам людей в потертых монтажных комбезах.

– Здесь нет никаких турбин, – ответил ему тощий мужчина с серым от страха лицом.

– Тогда – что это? – поняв, что первый скис, Элг приставил к его шее ствол. – Что это такое?

– Это… – зашамкал, извиваясь, серолицый, – Это модулятор, управляющий порталом… его нельзя трогать…

– Ты врешь! – выкрикнул Элг. – Почему нельзя?

– Щит питания этой штуки – вон там, – вмешался вдруг подошедший Хорвир. – Я уже разобрался. Вырубать?

– Нет… – не оборачиваясь, мотнул головой Элг. – Боюсь, мы попали не на АЭС, а в куда более интересное место… Хорвир! Блокировать вход, никому ни к чему не прикасаться! Так почему же его нельзя трогать, почтенный?