5

Привратник, он же дежурный администратор кемпинга, тщательно пересчитал полученные им сорок сольдо за въезд, после чего мрачно боднул головой в сторону замшелых шиферных крыш, что виднелись в глубине территории за густой лиственной рощей:

– Занимайте второй корпус, белье сейчас кастелянша выдаст. Ужин у нас в семь, и не опаздывать.

Барон Кирфельд задумчиво покачал головой. Уплаченная сумма показалась ему совершенно несуразной, но делать было нечего – «Весна» оставалась последним форпостом цивилизации на пути в темный Шмопский лес.

– Сорок сольдо, – пробормотал он, пряча в карман квитанцию об уплате, – это ж с ума сойти!

Дело меж тем шло уже к вечеру, солнце спряталось среди низких туч, и кемпинг, заросший высокими неухоженными кленами, казался темным, мрачным и необитаемым. В воздухе мелко зудели пока еще немногочисленные комары.

Путешественники подъехали к указанному им одноэтажному корпусу, выстроенному из красного, давно потемневшего от старости кирпича, и припарковали свои машины на тесной асфальтированной площадке. Возле входа в здание их взору предстала довольно странная скульптура – могучего вида девица в купальнике, сжимая в облезлой, давно не крашеной руке, весло, стояла почему-то ногами в сероватой садовой вазе, из тех, что были модны когда-то, во времена гигантских кактусов.

– Мадонна с веслом, – удивленно заметил Толстопузик. – Что бы это значило, учитель?

– Хрен его знает, – пошевелил ушами Жирохвост. – Наверное, абсурдизм… впрочем, какое нам до этого дело?

– Давайте размещаться, – перебил котов господин барон. – Вон я вижу нечто напоминающее конюшню… а вот, видимо, и кастелянша!

По трехступенчатой, поросшей редким мхом лестнице спускалась суровая на вид седая дама в линялом темно-синем халате.

– А-аа, вновь прибывшие, – процедила она, недобро косясь на дракона, – квитанция где? Мне ж расписаться надо.

Барон с готовностью протянул ей зеленоватую бумажку.

– Ага…

Достав из кармана халата позолоченный «паркер» кастелянша вывела внизу документа затейливую роспись и подняла глаза:

– Так, котам сразу скажите, чтоб не ссали тут мне в помещении, а лошадь в конюшню отведите. Сено на ночь – один сольдо, если надо. На дракона у вас тут отдельный нумер оформлен – значит, кроватей не ломать! А то штраф. Ужин у нас в семь, и не опаздывать!

– Нас уже предупредили, – провел рукой по бакенбардам Джедедайя Шизелло.

– Усех предупреждают! А потом усе опаздывают! Все, пошли, я белье выдам.

– Потрясающий сервис, – вздохнул Пупырь, ожидая, когда ему выдадут ключи от конюшни.

– Н-да уж… – согласно кивнул Жирохвост.

Дождавшись, когда кастелянша вместе с гостями скроется за невыносимо скрипучей дверью, он подошел к коновозу и тихонько велел Партизану вылезать на воздух.

– Ближе к реке там дубы, – сообщил мудрец старому кабану. – До утра прокормишься, я думаю.

– Ничего, – хрюкнул тот, – не замерзну!

На плече у него согласно булькнула трехлитровая фляга.

Жирохвост проследил, как мелькнул в кустах туго закрученный хвост старика Партизана, вздохнул и, забравшись в древнюю вазу, из которой торчала загадочная облезлая скульптура, с наслаждением пустил струю.

– А то – «в помещении, в помещении», – фыркнул он. – За сорок сольдо, подумать только!

Пока он вылизывался, из корпуса выбрался посланный на разведку Толстопузик.

– Прогнило там все, учитель, – сообщил котенок. – И ни одной мыши, ну ни однусенькой!

– Мыши в столовой, – хмыкнул Жирохвост. – Время еще есть. Давай-ка мы лучше сходим к реке…

И два полосатых кота бесшумно скрылись в густой траве.

Меж тем барон Кирфельд, выяснив у кастелянши, что бильярдная в кемпинге хоть и имеется, но заколочена уже пять лет после одной известной драки с участием прокурора, несколько приуныл и направился – в компании неутомимого путешественника Джедедайи – в сторону крохотного причала, где можно было арендовать лодку для короткой прогулки по воде. Узкая тропа вывела их к миниатюрному желтому пляжику, возле которого, в тесной и когда-то выкрашенной зеленой масленкой будочке, скучал за кроссвордом седой и неопрятный дед.

– А-аа, – протянул он, недовольно разглядывая гостей, – так вот я и знал.

– Мы у вас тут что – единственные? – несколько удивился барон, до ушей которого долетали стуки и матюги недалекого теннисного корта.

– Еще бы – единственные! – мрачно хмыкнул лодочник. – Уж три семейства набралось, наползли, сукины дети. Что ж это – лодку вам?

Изумляясь происходящему, барон Кирфельд выдал старику сольдо и спрыгнул в старую серебристую «казанку» с совершенно дохлым на вид подвесным мотором «меркюри».

– Весла вот возьмите! – оправив на себе ветхий ватник, дед швырнул в лодку пару истерзанных алюминиевых весел. – И к ужину не опаздывать!

Джедедайя Шизелло вставил весла в уключины, двумя могучими рывками отпихнул лодку от берега и внимательно посмотрел на барона:

– Вам все это не кажется странным, друг мой?

Кирфельд не ответил ему ничего, он как раз заканчивал возню с бензонасосом. Когда бензин поступил наконец в карбюратор, барон повернул флажок зажигания и рванул пусковой трос. Мотор чихнул обоими цилиндрами, над водой пополз синий дымок. Барон тотчас же крутнул ручку газа – и старая «казанка», послушно приподняв нос, пошла в сторону недалеких плавней.

– Мне вообще не нравится это место! – прокричал Кирфельд, когда лодка отошла на достаточное расстояние от берега. – Но что делать?

Джедедайя покачал головой. Берег удалялся. Вот барон убрал обороты, движок перешел с рева на угрюмое бормотание; лодка мягко заскользила вдоль темных, пропахших тиной вод.

– Все-таки здесь, кажется, поспокойней будет, нежели в привычных вам джунглях, – усмехнулся Кирфельд.

– Как знать, как знать, – покачал головой Джедедайя,

Кирфельд в задумчивости достал портсигар, но до зажигалки добраться не успел: по правому борту вдруг оглушительно плеснуло, и из воды высунулась огромная щучья голова. Не теряя времени на размышления, Джедедайя Шизелло тут же огрел ее веслом, но щука и не думала исчезать. Бледнея, барон Кирфельд вкрутил катушку газа, «казанка» встала в воде кормой вниз, но проклятая хищница не отставала, все так же внимательно глядя на путешественников, осмелившихся взбаламутить ее стихию. Шизелло без устали орудовал веслом, удары сыпались на голову монстра один за другим, однако щука, словно призрак, следовала за лодкой.

– Да что ж тебе надо? – возопил наконец Шизелло, продолжая колотить периодически исчезающую щуку веслом.

– Шоколада! – эхом бухнуло над рекой.

Дждедайя тут же бросил весло и принялся хлопать себя по многочисленным карманам походной жилетки.

– Как я похудел… – прошептал он в отчаянии.

Через несколько секунд ему все же удалось найти плитку по имени «Мышка на сервере», которую он берег на самый тяжелый случай и, распаковав ее, метко швырнуть в щуке в пасть.

Отвратительная хищница исчезла – барон же Кирфельд, оцепенев, продолжал гнать лодку на полном газу.

– Да прекратите вы! – крикнул ему Джедедайя, и в этот самый момент с правого борта вновь появилась вытянутая острозубая башка.

– Дорогу, – взвыла щука, – ищи верную дорогу… жди…когда придет Страж Древа…

И – исчезла, на сей раз уже навсегда.

Примерно в то же самое время Жирохвост, принюхавшись, выбрался на отлогий и густо заросший тонкими, грустными ивами берег реки. Рядом с ним осторожно присел Толстопузик. Вокруг царила тишина, лишь где-то далеко надсадно ревел лодочный мотор. Слегка звенели комары.

– Что-то здесь не так… – задумчиво произнес Жирохвост, любуясь водомерками, что элегантно скользили по поверхности воды.

– С кемпингом, учитель? – осторожно поинтересовался Толстопузик.

– С кемпингом все как раз понятно, – мудрый Жирохвост дернул ухом, отгоняя комара, и почесался, – всего лишь наследие проклятого прошлого. Интересно другое: мне что-то чудится… а ну-ка, подумаем: мы здесь находимся на берегу «глухого», замкнутого рукава реки, основное ее русло идет чуть дальше, вон там – и Жирохвост махнул лапой в сторону недалекого причала лодочной станции кемпинга, – на том же берегу рукава я вижу нечто вроде тропы. Что, собственно, мешает мне проверить, ошибся я или нет?

С этими словами могучий кот сделал пару шагов вдоль берега и лихо запрыгнул на обрезок довольно толстого бревна, застрявший у самой воды в корнях ивы.

– Останься здесь! – приказал он Толстопузику. – Будем надеяться, что я скоро вернусь!

И верный ученик, закрутившись вокруг задних лапок хвостиком, принялся ждать своего отважного наставника. Жирохвост же, споро столкнув в воду свое средство передвижения, принялся грести. Вода оказалась теплой, и вынужденное путешествие не доставляло ему особых неудобств: очень скоро мудрец достиг противоположного берега, затащил полено на сушу и, отряхнувшись, деловито потрусил в сторону леса.

Кошачье чутье не обмануло – едва редкий прибрежный кустарник оказался за спиной, Жирохвост увидел впереди узкую, но достаточно ровную грунтовую дорогу, ведущую в темные глубины Шмопского леса. Жирохвост присвистнул: ни на одной из имевшихся в его распоряжении карт этой дороги не было! Всем своим существом кот ощущал хоть и слабое, но все же заметное присутствие чьей-то старой, давно уже забытой магии. Это было странно, так как дорога явно была порождением рук человеческих, и более того, ею время от времени пользовались.

– Так вот оно как, – прошептал кот, стуча хвостом по земле, – и чего ж нам ждать теперь?

Продолжая размышлять над увиденным, он вернулся к своему полену и вскоре выбрался из воды рядом с ожидавшим его учеником.

– Там есть дорога, – сказал Жирохвост, отряхиваясь после отвратительных для него водных процедур, – и ведет она как раз туда, куда нам и надо, это я могу пока еще определить даже без компаса. Но вот что все это значит?

– И что же, учитель? – хмурясь новостям, спросил его Толстопузик.

– Пока не знаю, – прищурился мудрец. – Однако ж, время идет к ужину, а опаздывать не велели. Пойдем-ка в сторону столовой!

Было без пяти семь, когда Ромаульд Шизелло, досадуя резко увеличившимся к вечеру поголовьем комаров, прибыл к столовой. За ним устало плелись Шон и водитель коновоза Джимми. После того, как маркграф узрел перед собой наглухо замкнутые двери, досада его перешла в откровенное раздражение.

– Что это, черт возьми, за безобразие? – возопил он. – Это за сорок-то сольдо? Может, постучаться?

– Если я постучусь, – флегматично ответил Шон, – то от столовки мало чего останется. Лучше подождать, тем более что я пока не вижу ни господина барона, ни дядюшку Джеда, а уж они, кажется, к ужину никогда еще не опаздывали.

– Это верно, – кивнул Ромуальд и отправился в облезлую деревянную беседку, что стояла напротив входа.

Пока маркграф обрезал свою сигару, к столовой подошли две супружеские пары средних лет, облаченные в типично отпускные наряды и с теннисными ракетками за плечами. Один из мужей, потеребив шорты, недоверчиво стукнул в давно некрашеную дверь, но, устав ждать ответа, пожал плечами и отошел к скамейке, где ожидали его друзья. По кругу тотчас же пошла бутылка портвейна; дамы, порядком уже расплывшиеся под своими легкомысленными сарафанчиками, несколько раз взглянули на дракона, который элегантно пристроился на дубовом парапете беседки, пискляво рассмеялись, однако ж на том все и кончилось. А время шло.

Ровно в семь на парапет слева и справа от Ромуальда бесшумно вспрыгнули два кота удивительно полосатой наружности.

– А, друзья мои, – радостно поднял брови тот, – как хорошо, что вы пришли! Ей-бо, в вашем присутствии я чувствую себя гораздо лучше… не видали ли вы моего достопочтенного тестя, а также дорогого дядюшку? Их отсутствие заставляет меня волноваться!

Жирохвост изящно пошевелил ухом и сузил зрачки:

– Если я не ошибаюсь, они плетутся где-то сзади. И оба мокрые до нитки. Не мне же их вылизывать? Моя преданность господину барону не простирается так далеко…

Ромуальд стремительно обернулся и увидел две фигуры, кои, отчаянно размахивая руками в горячей, как видно, дискуссии, неспешно приближались к столовой. Парой мгновений позже до него донеслись и голоса.

– Говорил я вам, дорогой барон, – нервно шипел Джедедайя Шизелло, – сбросьте ж вы газ! Вы же, вместо этого, двинули ручкой влево – и после такого вы еще хотите, что бы «казанка» не перевернулась? На полном-то газу, а?

– Но пятнадцать сольдо! Пятнадцать сольдо! – причитал сильно влажный и местами облепленный злыми креветками барон. – А все, сударь, говорю вам – щука! Щука это!

– Да что же случилось?! – возопил, спрыгивая на траву, молодой Ромуальд. – Что это с вами?

– Мы перевернулись, – вздохнул барон. – И все из-за проклятой щуки, будь она неладна! В итоге пришлось заплатить лодочнику аж пятнадцать сольдо за буксировку перевернутой лодки и последующий ремонт мотора. Проклятье! Клянусь, я подам соответствующую жалобу его светлости!

При этих словах Толстопузик, движимый глубоким чувством долга по отношению к своему господину, бросился вперед и принялся скусывать с его камзола злых креветок, висящих там наподобие гирлянд.

– Что за щука? – спокойно спросил Жирохвост.

– Щука? – Джедедайя Шизелло выдернул пучок водорослей из-под левой запонки и нахмурился со значением: – Да уж такая вот щука… дайте поужинать, тогда и расскажу все, что следует. А где, собственно, ужин?

– А-аа, – заревел не до конца еще избавившийся от злых креветок барон, – так они за сорок сольдо еще и ужин задерживают?!

И, отбросив от себя преданного Толстопузика, едва не подавившегося парой креветок, суровый Кирфельд кинулся к дверям столовки.

– Ну что там? – глухо ответили ему. – Сказано ведь было: грибы только в пять привезли. Потерпеть нельзя, что ли?

– Опять грибы? – скорчился барон. – Ну нет, друзья мои! У нас, кажется, полный пикап припасов. Я отказываюсь от этого чертова ужина и намереваюсь востребовать его стоимость по суду герцогства Херцогского! Всякий, кто мне друг – за мной!

Вскоре заревела разожженная многоопытным Джедедайей паяльная лампа. Ромаульд резал буряки, Шон, засучивши рукава, промывал под краном пшено, а коты мастерски вскрывали когтями тушенку. Из пикапа извлечен был фамильный походный котел рода Кирфельд, посланный за ключевой водой Джимми вернулся с парой полных канистр, и вот уже над скромной стоянкой наших путешественников поплыл чарующий аромат красного свекольного кулеша с тушенкой. От этого сногсшибательного запаха падали оземь даже самые отчаянные из комаров. Кряхтя, барон вытащил из своего автомобиля литровую банку маринованного чесноку, самолично содрал крышку и заложил в готовящееся варево. Комаров в окрестностях не стало вовсе.

– Так что вы там, собственно, толковали о щуке, дорогой Джедедайя? – поинтересовался Жирохвост, облизавшись после вскрытия тушенки.

Путешественник неторопливо раскрыл свой потертый кожаный портсигар и протянул коту коротенькую пахитоску.

– Щука несколько странная. Прорицательная, я бы сказал. Вам приходилось слышать о таких, уважаемый коллега?

Жирохвост глубоко затянулся и, в размышлении, встопорщил шерсть на загривке.

– Боюсь, что нет, – признался он. – Впрочем, это и неудивительно, ведь большую часть своего времени я посвящал философии… но, думаю, что если вы передадите мне суть ее речей, я, как кот, смогу дать некоторые комментарии.

– Она сказала и слишком много, и слишком мало, – вздохнул Джедедайя. – Сперва хищница потребовала шоколадку, потом же приказала искать некую дорогу… боюсь, все это слишком расплывчато. Что говорит ваше кошачье чутье, дорогой друг?

– Только то, что щука всего лишь учуяла шоколад в вашем кармане, – пошевелил усами Жирохвост. – А дорогу мы нашли и без нее. Но странно то, что дороги этой нет ни на одной из карт… вот оно как.

– Черт возьми! – встрепенулся опытный путешественник. – И что же дорога?

– Дорога ведет именно туда, куда нам надо, – меланхолично ответил ему кот. – Уж поверьте, в дорогах и направлениях я разбираюсь лучше вашего. Но что она значит, эта самая дорога?

С этими словами Жирохвост поднялся на все четыре лапы и, откланявшись, исчез в густом вечере.

Сперва он брел в сторону реки, желая поохотиться на шальных верховодок, там и сям шнырявших вдоль темной, зеленой поверхности рукава, но потом передумал мочить когти, и, снова скрывшись в траве, пошел к спортивной площадке кемпинга. Там слегка попахивало недавно пробежавшей кошкой и главное, оттуда раздавались звуки игры.

То, что он увидел на игровом поле, потрясло Жирохвоста до глубины души.

Обе семейные пары, люди средних лет, далекие уже от детских забав – те, что пришли на ужин с теннисными ракетками за спиной – играли сейчас в теннис совершенно голые… а в руках у них вместо ракеток были комнатные тапочки казарменного типа, те самые, что кастелянши «Весны» выдавали вместе бельем!

Жирохвост пролез сквозь сетку и задумался. На своем веку он повидал всякого, видел даже парад кулинарных меньшинств в столице герцогства – но такого ему наблюдать еще не приходилось. В состоянии глубокого изумления мощный кот вытащил из кармана дорожной жилетки папиросину типа «Казбек», презентованную однажды бароном, раскурил ее и не заметил, как к нему, вихляя отвислыми грудями, приближается дама с тапком в руке.

– Ой! – услышал он над самым ухом. – А тут кися!.. Ой, мамочки! А кися курит!!!

Мудрец не успел даже поперхнуться дымом – тело все сделало за него раньше, чем он смог очухаться: мявкнув, Жирохвост одним махом перелетел через сетку и отдышался уже в густых кустах далеко от корта.

Только через несколько секунд, придя в себя, кот понял что же спугнуло его на самом деле. Из разъятой пасти дамы пахло грибами, и он даже знал, какими именно: это были трюфели.

Но трюфели эти несли в себе столь глубокий разрыв в ткани бытия, что Жирохвосту стало не по себе, и он тихонько зарычал. Из-за туч медленно выходила Луна.