– Собачий холод, – поежился Эштон, – даже комбез не спасает.

– На, согрейся, – усмехнулся Торвард, протягивая ему объемистую флягу с дорогим виски.

Они стояли на вершине желтоватого ледяного утеса, наблюдая, как членистоногие роботы разгружают бездонный бурый цилиндр карго-модуля. Ветра не было, но все равно – мороз пробирался даже через мягкий пластик универсальных термокомбинезонов. Здесь, на одном из сотен рассыпанных вокруг южного полюса островов, лета не бывало никогда.

Эштон закрутил флягу и спрятал лицо в капюшоне. Черные солнцезащитные очки, украшавшие его длинную костлявую физиономию, покрылись понизу тонким слоем инея.

– Пожалуй, они провозятся до вечера, – сказал он.

– Вечера не будет, – равнодушно ответил Королев, – сейчас тут полярный день. Солнце ходит по кругу… привыкай, тебе придется часто бывать здесь.

– Помилуй Господи! – испугался капитан. – Ни за какие блага мира!

– Придется, придется… – издевательски заржал Торвард, – такова твоя ублюжья доля!

Люди уже обживали это насквозь промерзшее плато: под сверкающей стеной утеса поблескивали сотами фотоэлементов временные домики, на недалеком берегу рабочие заканчивали установку мобильного опреснителя. Мощнейшие гидробуры, доставленные сюда в первую очередь, были готовы врезаться в толщу вечной мерзлоты струями кипятка, подаваемого под огромным давлением. Поставщики сдержали свое слово, и гигантские звездолеты-тягачи доставили на орбиту Бифорта многие сотни тяжело нагруженных планетарных модулей. В их пузатых телах ждали своего часа новенькие противодесантные комплексы и целые стада строительных роботов, готовых сутками грызть любые почвы или скалы.

Желающих ломать спину на планете нашлось немало: еще бы, предложенные правительственными агентами оклады позволяли выкарабкаться из нищеты за каких-нибудь полгода, и конторы по найму трещали от наплыва желающих. Они готовы были работать даже без всех этих комфортабельных юрт, фотогенераторов и опреснителей, им хватило бы и бревенчатых хибар со свистящими и ненадежными гравитационными энергоблоками. Правда, не всем пришлась по вкусу жесточайшая, почти военная дисциплина, насаждаемая неумолимыми орегонскими мастерами, но зато рабочие имели отличные харчи, теплую постель и даже горячий бассейн; попивая свое субботнее виски, они молились за удачу его милости лорда-владетеля и думали о том, что полновесные кроны размеренно капают на личный счет в далеком городке.

А в душной жаре тропиков мягко шуршали кондиционеры, и молодые аврорские специалисты до хрипа спорили над проектом огромного космопорта: им здорово платили и требовали не сдерживать фантазию, ибо заказчикам хотелось возвести нечто неповторимое.

Столица, еще вчера такая тихая и провинциальная, вдруг оказалась наводненной странными упитанными молодчиками, их карманы лопались от денег, и владельцы питейных заведений стали подумывать о расширении бизнеса. Еще месяц назад людей начинало трясти от одной лишь тени налогового комиссара, а сегодня по узеньким стритам неслись шикарные машины, и голографический логотип «Лука Юниверсал Корпорэйшн» всю ночь висел над засуетившимся Форт-Джастином. Неведомый господин Лука на корню купил единственную на Бифорте транспортную компанию, и теперь рейсовый коптер ходил в район космопорта не дважды в сутки, а дважды в час. Он же – точнее, его люди приобрели большой пустырь на окраине городка, и обалдевшие горожане могли любоваться стремительно растущей башней гигантского отеля.

Добрейший господин Снупс, владелец лучшего столичного ресторана, снизил цены наполовину и срочно приступил к строительству второго зала – всем было известно, что его милость лорд-канцлер ужинает только у Снупса, и по вечерам его заведение просто ломилось от наплыва страшно деловитых пришельцев с непонятным выговором. По городу ползли слухи, что Снупс получил кредит со стороны этих новых людей и собирается открывать – страшно подумать! – игорный дом и чуть ли не бордель.

На планете отчетливо запахло деньгами. Норхэмские наместники, господа Казаченко и Морелла, наведавшись в столицу, приобрели весьма солидный пакет лицензий, и теперь над их департаментом распростер свои черные с золотом крылья стилизованный орел «Бифорт Дайнэмикс оф Норхэм». Свежеиспеченные магнаты знали, что делать: в первую очередь они открыли банк, и отныне каждый норхэмский торговец знал, где любой его платеж прогонят за считанные секунды: конечно же, в «Б.Д. Бэнк оф Норхэм»! Веселые пижоны закупили на Авроре ни много ни мало триста тонн дешевого рому, наводнив им все распивочные планеты, – деньги крутились через их же банк, а под шумок господа наместники приобрели убыточную (в руках прежнего хозяина, разумеется!) пищефабрику и наладили выпуск точно такого же рома – и по точно такой же цене. Окрестные вилланы сбились с ног, поставляя им сырье. Зато им, прежде полуголодным, тоже кое-что перепало, а уж посмеивающаяся парочка положила в карман не один миллион. Свой немаленький департамент они держали в крепко стиснутых кулаках, воспринимая рваную крону в чужом кармане как личное оскорбление, и грядущие миллиарды уже поблескивали для них в бездне голубых бифортских небес.

Торвард улыбался. Энджи оказалась совершенно права, и после обнародования нового свода законов на планету устремились сотни желающих заработать свою крону. Неправдоподобно низкие налоги, отсутствие почти половины привычных акцизов, тормозящих торговлю на Авроре и планетах ОМ, вызвали настоящий бум. Лорд-канцлер не успевал отбиваться от толп авантюристов, мечтающих распахнуть свой пахучий кошель для развития столь приветливого, солнечного – да что там говорить, джентльмены! – выгодного мира, налоговые службы которого не особенно интересовались происхождением ваших капиталов.

А ведь прошел всего лишь месяц. Лука все еще курсировал между Грэхемом, Мингом и Орегоном, и никто не знал, что сей почтеннейший джентльмен уже давно числится подданным его милости лорда Торварда, загадочного владетеля Бифорта. Старый пройдоха не спешил показываться под небом своей новой родины, а меж тем его люди, учтивые и деловитые, действовали быстро и умело. Лицензии и патенты они получили практически даром – и теперь «папа» мог делать на Бифорте все, что ему заблагорассудится, – торговать, разрабатывать нетронутые недра планеты, открывать банки и инвестиционные компании. «Лука Юниверсал» грозила превратиться в гигантскую межпланетную корпорацию, качающую деньги из многих миров сразу…

– Надеюсь, штабной корпус скоро закончат. – Эштон передернул плечами и снова присосался к фляге, которую он и не думал возвращать хозяину. – Иначе я свихнусь от сидения в этих бараках.

– Какие мы стали нежные, – удивился Торвард. – Стыдитесь, ваша милость! Ладно, пошли отсюда. У меня еще полно дел в порту.

Ярро Блант, спрятавшийся от мороза в рубке «ТР-300», неторопливо хлебал кофе с коньяком, услаждая свой слух беседой с молоденькой девочкой, которую он подобрал в одном из разрушенных имений и всюду таскал за собой. Девчонка оказалась редкостной умницей и накрепко прилипла к немолодому, зато весьма респектабельному прохвосту, состоящему к тому же в приятельских отношениях с самим лордом-владетелем. В рубке же находился и Берт фон Дитц, также пивший кофе – правда, без коньяка. Вечный скромняга, он отказался от всех предлагавшихся ему синекур, и предпочел остаться личным пилотом Торварда: он не мог забыть поместье лорда Тильса и скальпель в руках его безумного сыночка. С тех пор они разгромили немало гнезд спесивых и непокорных владетелей, и Дитц окончательно укрепился в мысли, что находиться непосредственно под рукой дорогого патрона куда веселее, чем протирать штаны в банке или правительственных комиссиях.

– Фу-уф! – завопил Ярро, размахивая руками. – Бога ради закрывайте скорее этот чертов люк!

Распахнувшийся створ моментально образовал в рубке целое облако похожего на пар инея. Ввалившись в катер, Эштон живо захлопнул люк и откинул наконец свой капюшон.

– Да, там довольно прохладно! – рассмеялся Торвард. – Полюс, черт его дери! Поехали, Берт, у нас мало времени! Эштон, негодяй, верни мое виски! Ты за него платил, а? Платила за него казна, а она у нас и без тебя пустая. Что, Ума, – хлопнул он по колену подружку Ярро, – в таких краях ты еще не бывала?

– Нет, ваша милость, что вы, – улыбнулась девушка. – Вы же знаете, я еще ребенком попала в гарем.

– Н-да… ну, я надеюсь, этой мерзости здесь больше не будет.

Дитц передернул плечами, его пальцы до боли стиснули рогатый штурвал.

– Чтоб им всем! Жаль, что этой падали было так мало.

– Со временем я подкину тебе еще пару десятков таких же, – пообещал ему Торвард.

Ума налила ему из термоса кофе. Взяв из ее совсем детских рук чашку, Королев откинулся на спинку кресла, равнодушно наблюдая, как бесконечная ледяная равнина уходит с экранов. Добрый глоток виски взбодрил его, прогнал мучившую с утра сонливость, и мысли текли легко и свободно. В порту его ждал Вольф, а вечером, в столице, ужин с Энджи и парой советников-экономистов. Очаровательная и прагматичная, она стала связующим звеном между ним и теми людьми, которые хотели обсудить свои проекты непосредственно с самим лордом-владетелем.

Его побаивались: события последних недель создали ему славу человека мрачного и безжалостного. Лорды Бифорта долго не хотели верить, что прежним порядкам не суждено вернуться, и понадобилась такая встряска, как уничтожение богатейшего гнезда некоего лорда Крофта, чтобы они наконец пришли в себя. Тогда погиб Романов. Торварду очень не хотелось крушить танками роскошные дворцы и парки, и он выслал троих безоружных парламентеров. Их рации умолкли очень быстро – он ждал, не веря в случившееся, а через два часа небольшой коптер Крофта сбросил три изуродованных тела. И тогда Торвард озверел. Трясущийся от бешенства Дитц повел в атаку пятьдесят катеров, и дворцы взлетели на воздух, хороня в пламени всех обитателей усадьбы. Торвард сидел в висящем над гнездом «трехсотом» и видел, как черная «сотка» Дитца расстреливает с воздуха бегущих людей. Дым затянул небо, и в рычащем огне, корчась, умирали те, кто убил его верного Ромми. Из густых черных облаков украдкой вынырнул легкий прогулочный коптер – и Дитц, рванув акселератор, догнал его в две секунды: серебристая птаха утонула в синих струях огня носовых пушек. Этот кошмар, заснятый одним из пилотов, был показан по планетарной сети, и на следующий же день сдались последние лорды Бифорта. Они поняли: тот, кого прозвали Черным Бароном, впредь церемониться не будет, и лучше лишиться всех своих «священных» прав, чем гореть в пламени его пушек.

Торвард по-прежнему носил черный с золотом камзол, высокие сверкающие сапоги на скошенном каблуке и не расставался с мечом. От многих бессонных ночей еще сильнее ввалились щеки, и черные глаза стали еще мрачнее. Широкополая шляпа с имперским орлом на высокой тулье оттеняла и без того загорелое лицо – многим он казался странным монстром: неутомимым, стремительным и зловещим…

Люди испуганно жались к стенам, едва заслышав дробный стук его каблуков в коридорах резиденции лорд-канцлера. Он проносился мимо них, раскланиваясь на ходу, и открывал двери кабинетов властным рывком: казалось, по особняку несется яростный вихрь, сметающий все на своем пути.

Вольф встретил его в холле главной башни космопорта.

– Сумасшедший дом, – сообщил он, – да! Ох, командир, и на кой же черт я согласился на это каторжное дело?

– Ничего-ничего, – подбодрил его Торвард, – ты теперь большой начальник! Скоро тебе придется покупать скрепер для выгребания денег.

– Да ну их! Идемте ко мне в офис, тут слишком много народу…

– Офис господина технического директора, а по совместительству – главного инженера военно-космических сил, находился на втором этаже. В приемной безостановочно визжали модемы и телефоны, референты сбивались с ног. Миновав звенящий предбанник, они вошли в просторный светлый кабинет.

– Меня нет! – крикнул Вольф секретарям, перед тем как захлопнуть дверь. – Вы видите – прибыл его милость! Это черт знает что, – сказал он, усаживая Торварда в глубокое кресло. – К нам идут коммерческие грузы, один только Лука должен получить тридцать тысяч тонн на этой неделе – а Барт тормозит проект реконструкции имеющихся терминалов!

Он закурил сигару и подошел к стенному шкафу.

– Куда, куда я все это дену? Коньяк?

– Лучше виски. Барт тормозит и будет тормозить до тех пор, пока не утвердит проект всего нового порта в целом.

– Но ты понимаешь, ко мне каждый день подходят какие-то люди и предлагают большие деньги за возможность строить эти чертовы терминалы. Да я и сам могу натыкать здесь коробок – но где? Скажи мне, где, и я построю их за три дня.

– Ладно, – усмехнулся Торвард, поднимая стакан, – я напущу на олуха Энджи, и она живо вправит ему мозги. Считай, что с этим мы разобрались. Скажи-ка мне вот что: ты давно был на «Валькирии»?

– Позавчера. Старуха в полном порядке. Ты собрался куда-то лететь?

– Нужно смотаться на Грэхем. Но это не сегодня и не завтра. Не беспокойся, тебя я отрывать не стану. Ты мне нужен здесь. Что у тебя с грузопотоком – справляетесь?

– Мы уже за пределом. Я уповаю только на то, что будущие владельцы терминалов возьмут на себя все вопросы технического обеспечения. Высокие налоги им не грозят – пускай раскошеливаются. Сейчас я едва успеваю обрабатывать поток пассажиров. Кстати, наша таможня доводит меня до истерики. Они морочат людей часами! Ты можешь на них как-то повлиять?

– Ну, учитывая тот факт, что я являюсь главой совета директоров… а кстати, Ули, тебе не кажется смешным то, что у меня до сих пор нет своего офиса в этом развеселом заведении? Референт у меня есть, а офиса я не наблюдаю. Может, ты примешь какие-то меры? А то я всякий раз прилетаю и, понимаешь ли, болтаюсь туда-сюда – из ресторана в твой кабинет.

– В самом деле, нелепо. Хорошо, я разберусь. Будет тебе офис – самый лучший!

– Ну вот и слава Богу. – Торвард допил виски и поднялся. – В общем, с Бартом мы разберемся. Решим, так сказать. А я пока пошел – меня ждет Ярро, курортник хренов.

Господин советник сидел на крыше, среди аромата цветущих деревьев, и неторопливо обедал в компании своей подруги Умы. Королев уселся в креслице напротив жующего Бланта и щелкнул пальцами. Подскочивший официант почтительно склонился над ним, держа в руке блокнотик и золотой карандаш.

– Мясца, – капризно приказал Торвард, – с дыма, ясно? И виски самую капельку.

– Я поражаюсь непревзойденной крепости вашей владетельной печени, – заметил Ярро, – сколько вы выпиваете за день?

– Если я не буду пить, – категорически заявил Королев, – я свихнусь. Причем в рекордные сроки. А если говорить серьезно – пьяным я бываю максимум раз в месяц. Лихорадка власти, дорогой Ярро. Стоит бросить пить, и она скрутит меня в два счета.

– Довольно любопытное заболевание. Но милорд, у вас, кажется, нет оснований для недовольства.

– Да, наверное. Даже жена мне не изменяет.

– У вашей милости все еще одна супруга? – поинтересовалась Ума.

– Я не являюсь поклонником многоженства, деточка. А Энджи тем более. Мне ее хватает – по уши. Моя владетельная супруга способна накрутить мозгов даже его милости лорд-канцлеру, а его трудно назвать слабонервным человеком.

– О-оо, его милость молодец! – причмокнул Блант. – Молодец! Я мало видел таких толковых и энергичных людей. С ним вы далеко пойдете.

– Да, наверное. И, кстати, между нами: вот он-то как раз и пьет. Ага. Вы не думайте, что такие нагрузки проходят для человека бесследно. Он работает по шестнадцать часов в сутки, у него две смены референтов! Ровольт даже по ночам проводит совещания. Я боюсь, что в таком темпе его надолго не хватит.

– М-мм, Ярро, мы с вами еще не были в Норхэме?

– Да нет пока. А что там интересного?

– Ну вот слетаете, увидите. Казик и Морелла там здорово развернулись. Вы можете спуститься в холл и полюбоваться новеньким офисом их банка – одним из многих, разумеется. Хороший, между прочим, банк. Парни решили, что нищета не красит человека, и взялись за дело как надо. Побольше бы мне таких артистов…

Официант принес ему жаренное на угольях мясо и виски в запотевшем бокале. Поблагодарив его кивком, Торвард принялся за обед.

– Ваше здоровье, дорогой Ярро. Чертовски недурное виски подают в этом заведении! Нужно будет узнать у хозяина марку этого божественного напитка.

– Как, интересно, к этому относится леди Энджи?

– А при чем тут леди Энджи? Уж не хотите ли вы сказать, что я нахожусь под каблуком у супруги? Благодарю вас.

– Да нет же! – захохотал Блант. – Вы меня не так поняли. И, кстати: миледи подкинула мне одну любопытнейшую идею. Я как раз хотел обсудить ее с вами. Ей-Богу, я поражаюсь мыслям, которые бродят в ее прелестной головке.

– Ну-ну, говорите, – зашевелился Торвард.

– Так вот. Как вы знаете, Орегон сейчас очень сильно разозлен по случаю этого идиотского секвестра, наложенного Светлейшими на все их капиталовложения в экономику Объединенных Миров. Леди пришла гениальная мысль: а почему бы не организовать небольшой флот, который занялся бы восстановлением справедливости?

– Опять грабеж по всем правилам большой дороги? Да, это действительно любопытно. Но при чем тут Орегон?

– А Орегон пускай выдаст капитанам соответствующие патенты… или же предоставит техническую базу. Что вы на это скажете?

– Прибыль, разумеется, пополам?

– Вы читаете мои мысли.

– А где уверенность, что на такую справедливость согласятся сами пострадавшие?

Блант коротко хохотнул и пригубил бокал вина.

– Милорд, речь идет о сотнях миллиардов! И если эту мысль орегонским магнатам подсунет не кто иной, как наш общий друг – не станем всуе трепать его имя, – они будут визжать от восторга! И не беспокойтесь, Сенат протащит это решение подавляющим большинством голосов.

– Да, я знаю – на Орегоне без решения Сената и муха не чихнет. Гм, над этим стоит подумать. У меня бездельничает целая орава высококвалифицированных мерзавцев, и они с удовольствием возьмутся за такую работу. Черт возьми, Ярро, вы опять втягиваете меня в какие-то весьма сомнительные мероприятия!

– А вам самим без них не скучно? – лукаво прищурился господин советник.

– Тысяча чертей! Но ситуация-то изменилась коренным образом!

Блант скептически улыбнулся и вытер салфеткой губы.

– Побеседуйте с миледи…

Дитц опустил катер на недавно законченном посадочном поле, и сопровождаемый охраной Торвард быстро прошагал через тенистую аллею к парадному подъезду своей резиденции.

Этот дворец принадлежал чертовски упрямому лорду, водившему личную дружбу с Домом Хэмпфри, и танковые гусеницы порядком размолотили имение. Строительным бригадам понадобилось целых пять дней, зато теперь усадьба сверкала пуще прежнего. Торвард поселился в этом гнезде исключительно по настоянию лорд-канцлера: командирские апартаменты «Валькирии» его вполне устраивали, и даже перевезя сюда свои вещи, он все равно считал линкор своим домом.

У входа его встречал благообразный седобородый дворецкий, выкопанный где-то тем же Ровольтом, и пара неизменных легионеров.

– Бассейн, Марко! – приказал на ходу Торвард. – И сок сиу – ледяной!

Орава слуг его раздражала до безумия, и он разогнал их в первый же день, заменив лакеев молоденькими девочками из гарема покойного хозяина гнезда. По коридору спешил «домашний» референт – смышленый юноша из местных, найденный Энджи в главном офисе бифортского банка. Парень выглядел взволнованным; впрочем, другим Торвард его не видел.

– Что у тебя, Брент? – спросил он, шаря по карманам в поисках ключа от собственной спальни.

– Господин глава департамента развития докладывает о прибытии представителя одного из крупных аврорских банков, милорд. Леди Энджи будет ждать вас на полчаса раньше условленного времени…

– Ох Господи… – Торвард распахнул тяжелую дубовую дверь и взмахнул рукой:

– Заходи. Что еще?

– Его милость лорд-канцлер полдня заседал в комиссии по банкам и финансовой политике.

– Заседал, говоришь? Да, он у нас любит позаседать. Так: Шрайверу ничего не обещай, понял? Если еще раз позвонит миледи, передашь ей, что я все понял и прибуду без опозданий.

Он содрал с себя сапоги, побросал как попало одежду, швырнул в сейф меч и кобуру и отправился в бассейн.

В обширном подземном зале его ждала белокурая девочка с золотым подносом, на котором стояли ледяной бокал и запотевший графин: дворецкий знал, что во время купания его милость выпивает никак не меньше пол-литра.

Девочка поставила поднос на легкий плетеный столик у самого края бассейна и согнулась в поклоне.

– Останься, – приказал ей Торвард, бросая на стол принесенные с собой сигареты, – сядь и, если хочешь, кури. Сейчас мне не хочется быть одному.

Бросив ей на руки мохнатый белый халат, он погрузился в теплую ароматизированную воду – из стенки ударила сильная косая струя, и он встал перед нею, смывая с себя усталость суматошного дня.

«Вот мы и приехали, – сказал он себе. – Как любит говорить Энджи: плыли, плыли, а на берегу усрались. На хрена мне этот замок? Эти милые девули, стремящиеся угадать любое невысказанное желание? Каким же я был идиотом!»

Минувшей ночью ему опять приснился тот давний сон: рубка «Валькирии» и пыльная бездна на экранах. Рывком проснувшись, Торвард высвободился из нежных рук спящей Энджи и долго курил на балконе, до одури всматриваясь в такое незнакомое звездное небо. Его место было там, посреди ажурного узора созвездий. Он в тысячный, наверное, раз проклял все на свете и ощутил острый укол зависти: как просто было жить лукавому предку! Он с гордостью носил свой черный мундир и четко различал добро и зло.

Торвард подплыл к краю бассейна, встал – там было ему по грудь – и поднял голову:

– Вента, налей мне стаканчик.

Девочка поспешно протянула ему наполненный бокал: он глотнул и потребовал сигарету.

«А так ли уж четко, – подумалось ему, – так ли уж четко дорогой дедуля разграничивал черное и белое? И когда вообще в человеческой истории имели место быть персонажи сугубо положительные или сугубо отрицательные? Когда-то, конечно, такие и случались – да только как давно это было, Господи! Кто у нас тут положительный герой? Я, расстреливающий людей из биполярных пушек? Или, может быть, Лука, который чихать хотел на законы, акцизы и вообще любые правительства… – Торвард хмыкнул и прислонился к стенке бассейна. – А с другой стороны, как же назвать нас героями отрицательными, если мы благополучно тащим из нищеты целую планету?»

Он вдруг улыбнулся. Кажется, впереди была длинная жизнь, и у него имелись все возможности для того, чтобы сделать ее по крайней мере нескучной.

…Лимузин замер перед верандой уединенного кабачка на окраине города. Пузатый хозяин, улыбаясь смущенно и простодушно, отвел высокого господина к небольшой затянутой вьюном беседке, где дожидалась его прибытия Энджи. Торвард учтиво поздоровался с советниками и подсел к столу.

– Ты стал на редкость пунктуальным, дорогой, – улыбнулась Энджи.

– Я справился в порту быстрее, чем думал. Знаешь, у нашего Улли-Волли целая куча проблем, бедняга просто сходит с ума. Тебе нужно будет потолковать с его милостью лорд-канцлером…

Ужин прошел в обычной скучной болтовне о кредитах и финансовой политике оккупационного правительства. Советники настаивали на необходимости дальнейшей модернизации принятого законодательства, а Торвард откровенно зевал.

Поздним вечером, когда лимузин двинулся по шоссе, он вдруг сказал, закуривая очередную сигару:

– А знаешь, малыш, мне кажется, что дорогой дедуля здорово слукавил…

– Что ты имеешь в виду? – удивилась Энджи.

Торвард поудобнее устроился на кожаных подушках сиденья и загадочно усмехнулся:

– Я думаю, что он откровенно врал, рассказывая мне о том, что смогу увидеть лишь отдельные фрагменты моей героической биографии. Я не могу отделаться от ощущения, что все мы – не более чем пешки в чьей-то большой и очень старой игре.

– Ну, Тор… – устало обняла его девушка, – по-моему, ты слишком много думаешь о своем почтенном предке.

– Нет! – возразил он. – Лучше послушай… сегодня ночью я понял: все то, что я привык считать счастливыми случайностями, на самом деле таковыми не являются, причины и следствия были четко запрограммированы. Подумай сама.

– О чем, например?

– Хотя бы о том, зачем ему понадобилось гнать меня на Землю… а? Я только на днях узнал, что одной из главных причин, вызвавших войну кланов на Авроре, была абсолютная параноидальность исполнения погрома на Фите. Да! Ни один эксперт – а сколько их там побывало?! – не смог определить род оружия, ни один мемеограф не смог идентифицировать личности нападавших, и тогда они бросились друг на друга с кулаками. Я долго ломал голову: ну на кой же черт нам нужны эти грубые железяки, стреляющие кусками металла? Вот тебе и ответ.

– Всего лишь?

– Нет-нет, Энджи, не только это! В сущности все – хотя бы те же самые отношения с Лукой. Если бы мы не приволокли с Земли целый воз таинственного антиквариата, старый прохвост навряд ли полюбил бы нас с первого взгляда. Конечно, он и по сей день не знает правды о происхождении того товара, но теперь это уже и не важно. Подумай, кем и чем мы были бы без Луки? Ведь я только сейчас понял – нужны были не крейсера лорда Ника, нет, предку надо было втянуть меня в отношения с криминальными баронами. Даже, наверное, так: он хотел дать мне двойную уверенность – с одной стороны, укрепив мою руку хорошей техникой, а с другой – укрепив мой дух победами и вкусом быстрых денег. Ведь именно после наших налетов я понял, что реального противника у нас просто нет, и с той поры остановить меня уже было невозможно! Наверное, я говорю не очень складно, но рядом с тобой мое красноречие почему-то всегда прячется в задницу…

– Это оттого, что ты пренебрегаешь моим расположением, – улыбнулась Энджи и сняла руку с его плеча. – Но ты говори, я слушаю.

– Да, так вот… я заметил одну интересную вещь: все эти «случайности» выстрелили. Так или иначе, но каждая из них сыграла очень важную роль. Девочка, я говорю тебе – это какой-то невероятный покер. Да! Дед мой был чрезвычайно сильным сенсом, его паранормальные способности давали ему огромную власть над событийной канвой – и, убей же меня Бог, он что-то задумал. Я уверен, что он предвидел падение Империи. Что мы делаем сегодня, ты не размышляла на эту тему? Мы меняем привычный мир, наш мир распада и деградации. Все было бы ничего, но после появления корварских посланников во мне впервые зашевелились сомнения. Вдумайся – как он подгадал, а? Рушится устоявшийся баланс сил, и тут на сцену выпрыгиваем мы верхом на всесокрушающей армаде! Наши звездолеты наносят удар, вроде бы и не особенно заметный, но именно он становится решающей каплей. Дальше – Бифорт стремительно жиреет, превращаясь в «мир без ограничений», блистательный лорд Торвард продолжает разбой и экспансию, собирая под свою безжалостную длань все новые и новые миры, невиданный расцвет торговли и промышленности убеждает людей в преимуществах того, что они привыкли считать бедламом, и пожалуйте: золотой орел вновь воспаряет над Галактикой как символ безграничного могущества человека.

Энджи закурила тонкую золотую сигаретку и опустила толстое боковое стекло.

– Все может быть… хоть мне очень трудно поверить во всю эту мистику.

– Мне тоже было очень трудно поверить в существование этого хронотранспорта. А в то, что ты называешь «мистикой», я верю очень даже охотно. И знаешь, мне кажется, что картинку я нарисовал слишком примитивную. Что-то там будет еще… и еще раз «выстрелят» все эти необъяснимые случайности. Гм, а начиналось-то все с одного-единственного старого звездолета!

–…которому нет равных в мире?

– Да, но опять-таки: если бы не орегонская эскадра и «Слай», наши потери могли бы иметь такие размеры, что захват Бефорта обернулся бы нашим поражением – окончательным и бесповоротным. Ты не представляешь себе масштабы риска, на который мы шли. Это со стороны все выглядит легко и просто: ну прилетели, ну постреляли… А появись брэдхэмский легион чуть раньше, они успели бы высадиться, и тридцать тысяч солдат раскатали бы нас в блин. Никакие катера и танки нас не спасли бы. Теперь-то конечно: после такого образцово-показательного разгрома Совет о Бифорте и думать не хочет! Кому охота соваться под пушки корабля настолько огромного, что поразить его нечего и мечтать?

– Послушай, Тор, а как ты сам считаешь: стоит ли нам сегодня строить жизнь по имперским калькам?

Он глубоко вздохнул. Перед глазами пронеслись картины огромных залитых солнцем городов. Миллионы могучих черных кораблей, растянувшись в пространстве величественным боевым полумесяцем, летели в сторону сияющего центра Галактики, сотни и сотни размалеванных драконами и нагими красотками фрегатов и крейсеров срывались со стартовых аппаралей своих зловещих баз, и само пространство, казалось, сжималось, растоптанное величием человеческой расы. Он видел эти картины воочию – предок оставил немало голофильмов имперских времен. Он видел рвущиеся в небо башни многолюдных и богатых миров, видел бесконечные потоки изысканно одетых людей на улицах, он видел их глаза – и они разительно отличались от глаз его современников.

– Мы просто не сможем, малыш. Мы совершенно не такие, какими были они. И к тому же нас слишком мало. Сегодня на всех человеческих мирах живет меньше людей, чем их было в твое время на Земле. Империя пала, и мы с радостным улюлюканьем бросились в прошлое.

…Ночью он не спал. Дождавшись, когда Энджи уснет, Торвард накинул теплый халат и вышел на широкий балкон. На резном мраморном столике стояла бутыль первосортного виски и оправленный в золото бокал. Он плеснул себе треть бокала и уселся в высокое бархатное кресло. Звезды, такие холодные и равнодушные, пышным золотистым ковром усеяли беспредельное черное небо – он смотрел в бездонную пропасть и думал о том, что ехидная судьба, не раз смеявшаяся над человечеством, смеется теперь и над ним.

Чертов дедуля наверняка устроил себе шикарную забаву и сейчас потирает на небесах руки, наблюдая за суетливыми метаниями славного внучка… а может быть, долг был для него и в самом деле превыше всего, и он отвел Торварду роль исполнителя своего последнего, высшего замысла?

Королев глотнул ароматного напитка и облокотился на стол, закрыв лицо руками. «Мы сражались ради будущего», – вспомнил он слова предка. Будущего, которое обернулось прошлым? Суровые тени в щеголеватых мундирах вдруг окружили его, надвинулись из темноты молчаливой шеренгой. Ночной ветерок трепал их черные локоны, шевелил бахромой на золотых погонах, их ладони лежали на эфесах узких офицерских клинков…

– А теперь сражаться должен я, – прошептал Торвард, чувствуя, как к горлу подкатывается вязкий ком, а в уголках глаз набухают крохотные слезинки, – и я, лорд Торвард Королев, владетель бифортский, буду сражаться за всех вас!

Он вернулся в спальню, когда небо на востоке уже засветилось, гася звезды, – тихонько примостился рядом со спящей Энджи, вдохнул теплый аромат ее нежного тела, зашевелившись, она обхватила его обеими руками, и моментально провалился во тьму, успокоенный.

Утро началось, как всегда, с бассейна. Плавая в подогретой воде, Торвард пытался вспомнить видения минувшей ночи – и не мог, они растаяли с первыми лучами восходящего солнца.

– И пусть Энджи называет это мистикой, – пробурчал он, надевая на себя белый халат, – но я-то знаю, что к чему…

Они завтракали на плоской крыше правого крыла здания. Дразнящий утренний ветерок мягко шевелился во влажных волосах, и Торвард щурился, наблюдая за веселой, смеящейся девушкой: Энджи в это утро веселило все на свете.

– А ты расцвела, – с улыбкой заметил он. – Да-да – там, в этой промозглой стране на берегу ледяного моря, ты была более мрачной.

Над скрытым рощицей посадочным полем пронеслась узкая черная тень. Взрыкнули двигатели, и мощный «ТР-200» исчез за деревьями.

– Похоже, это Барт, – нахмурился Торвард. – Но какого черта – в такую рань?

Через минуту на площади перед подъездом дворца появился и сам лорд-канцлер в сопровождении неизбежной свиты референтов и легионеров.

– Прибыл его милость… – начал вбежавший на веранду дворецкий.

– Я вижу, – перебил его Торвард, отбрасывая в сторону салфетку, – проводи его сюда.

– Наверное, что-то случилось? – встревоженно подняла брови Энджи.

Торвард пожал плечами. По лестнице заклацали каблуки, и в дверях появился Ровольт. Измятое лицо говорило о том, что лорд-канцлер провел еще одну бессонную ночь.

– Доброе утро… – Он плюхнулся на заботливо принесенный дворецким стул и отпил из бокала Торварда.

– Говори, – поторопил его тот. – Что молчишь? Ты сюда завтракать прилетел?

– Тор, у меня интересная новость. Ночью мы поймали сообщение – его милость Светлейший Хэмпфри с большой помпой покинул центральное гнездо на Хэмпфри и направляется на Брэдхэм. У тебя есть ровно четырнадцать часов на то, чтобы оторвать свою задницу от кресла и перехватить его.

– О дьявол! – Торвард вскочил, опрокинув легкое плетеное креслице, и заревел:

– Марко, черт побери! Связь!

Через два часа острый нос «Валькирии» с воем прорезал тонкую пелену атмосферы, и линкор, стремительно разгоняясь, начал выходить из планетарной системы Бифорта.

Торвард сидел в ходовой рубке с бутылкой виски. Выдернутый из постели, порядком поддатый главнокомандующий ВКС Райнхард Гот орал какую-то старую песню, и вахтенные пилоты поглядывали на него с опаской. До встречи с кораблем его милости оставалось четыре часа, и Торвард чувствовал, что к этому моменту он тоже будет готов орать похабные песни. Огромный древний корабль нес его вперед, к долгожданной мести, и он знал, что на этот раз его кровнику уже не отвертеться. Ехидная судьба готовилась перевернуть страницу.

Тех, кого действительно волнует судьба Торварда Королева, ожидает новая серия с ним на страницах нового романа Алексея Бессонова «Ледяной бастион» – второй части дилогии «Замкни Судьбу в кольцо».