Глава 2.
Ариф стоял нагнувшись, и Роберт не сразу понял, что он почти упирается лбом в прозрачный колпак капсулы индивидуального хибернатора. Несмотря на белый свет своего фонаря, он сразу заметил, что аппаратурная стойка справа от капсулы едва заметно светится парой тусклых, рыжеватых глазков.
– Все, что нам нужно – здесь, – сказал Ариф, выпрямляясь.
– Где? – не понял Роберт.
– Здесь, – повторил Ариф с непереносимой горечью.
Роберт подошел к колпаку, наклонился… и отпрянул. На белом пористом материале капсулы, повторявшем очертания человеческого тела, лежала совсем молоденькая светловолосая девушка в синем боевом комбинезоне имперских ВКС с узенькими лейтенантскими погонами.
– Это… командир? – спросил Роберт, понимая, что командиром этот ребенок быть никак не может.
– На ней эмблемы бортврача, – ответил Ариф. – Ты что, ослеп? Это она, хозяйка той самой руки.
Роберт оправился от шока. Ариф был прав. Правая рука лейтенанта была оторвана чуть ниже локтя, и тоненькая культя, высовывавшаяся из разодранного и окровавленного рукава, была наспех замотана толстым слоем бинта. Девушка выглядела так, словно вчера легла в капсулу, но Роберт прекрасно понимал, что это иллюзия, и несчастная давным-давно мертва… лицо девушки казалось спокойным и умиротворенным, и лишь потеки туши на бледных щеках говорили о том, что в ее последние часы несчастной выпало пролить немало слез. На груди, наполовину прикрытая левой ладонью с по-прежнему алым лаком на ногтях, лежала прозрачная коробочка с кристаллодиском, из которой торчал белый клочок бумаги.
Роббо поднялся и развернулся к стойке, намереваясь поднять купол, но Ариф остановил его, перехватив руку:
– Подожди!.. а вдруг она жива?
– Ты спятил, – устало отмахнулся Роберт. – Если бы ее нашли лет триста назад… теперь ты понимаешь, куда делась вся энергия? Ее высосал хибернатор. Потом, когда поляризация в сетях совсем упала, раскрылись диафрагмы и встал аварийный гравитор. Воздух сразу же улетучился, а системы жизнеобеспечения к тому времени уже давно сдохли.
– Но стойка показывает, что хибернатор еще дышет!
– Приди в себя! – выкрикнул Роберт. – Даже если бы он был в норме, что бы мы могли сделать? Как, чем мы накачали бы сюда воздух?! У нас что, спасательно-госпитальное судно? Или мы успели бы натянуть на нее скафандр? В такой температуре?! И потом, – добавил он примирительно, – в морозильнике четыреста лет не протянешь, даже в исправном…
– Когда я сюда вошел, мне показалось, что индикатор поляризации показывает норму, – отрешенно сказал Ариф, – и я подумал, что она жива. Иди в рубку, – добавил он, – там должен быть флаг.
– На кой черт?
– Иди в рубку! – рявкнул Кириакис. – Флаг должен храниться в боевой рубке командира корабля. Я сам ее вытащу.
Роберт не стал возражать. Нервы были натянуты до предела, и он хорошо понимал, что сейчас не время и не место для истерик и выяснения отношений: окровавленная и стиснутая металлом тьма вполне могла стать и их гробницей.
Он знал, где на имперских кораблях хранился флаг. Лишенный энергии сейф открылся от первого же рывка «когтя», и он вытащил оттуда все, что обнаружил: пару герметично запечатанных пакетов и длинную черную колбу со свернутым флагом.
Рассовав пакеты по карманам, Роберт вернулся к хибернатору. Ариф уже открыл колбу, и сейчас миниатюрное тело девушки, заледеневшее в камень, а потому не гнущееся, лежало у него на руках – казалось, Ариф баюкает большую поблекшую куклу в синем комбинезоне… вот только даже волосы ее напоминали собой твердую пластиковую отливку.
– «Ингрид Сташек» – прочитал Роберт надпись на правом нагрудном кармане девушки. – Лейтенант Ингрид Сташек…
– Давай флаг, – буркнул Ариф.
Черно-золотой имперский стяг был изготовлен из сверхстойкого мягкого пластика, над которым не были властны ни время, ни адский холод пространства. Роберт развернул широкий свиток, и в белом огне прожекторов зловеще блеснул черный в золотой рамке крест и ниже, под ним – четырехугольная звезда ВКС. Отстранив Роберта, Ариф уложил тело вдоль флага и осторожно, словно имел дело с живым человеком, замотал его в податливую ткань.
– Пошли, – сказал он. – Больше тут ловить нечего.
– Ты потащишь ее с собой?
– Роббо, – в голосе Арифа плеснула ярость, – это имперский офицер, павший в бою!..
Роберт не ответил. Он вышел в коридор и двинулся в сторону оборванной кормы, не дожидаясь идущего сзади Арифа. В секторе, где по-прежнему плавала рука мертвой девушки, он увидел большое, неровное кровавое пятно, не замеченное им раньше.
Во мне что-то сломалось, думал он, шагая по черному коридору. Буквально на днях во мне что-то сломалось. Я убил Лема… кого я убью еще?
Интересно, а если бы… а если бы она была жива? Она была бы жива, но на груди у нее лежал необходимый мне документ, что я стал бы делать? Искать способы втиснуть ее в скафандр раньше, чем она окочурится?.. бегать туда-сюда, ломать всем экипажем голову – и все это в ожидании аврорского патруля на более мощном корабле, который сможет нас достать?
Я убил бы ее, понял он, я убил бы ее, не терзаясь раздумьями.
Роберт остановился. Ему стало страшно, но страх этот был какой-то отстраненный, почти чужой – запоздалый. Три, четыре дня назад, он сошел бы с ума, перевернул вверх дном свой корабль, но нашел способ вытащить девчушку с того света. Сегодня – нет…
Он выбрался на уровень разрыва, остановился на самом краю изуродованной палубы и задрал вверх голову, глядя на пятнистого, желто-коричневого гиганта, висящего над головой. Ужас ледяного мрака все еще плескался в нем; он смотрел на желтую планету, стараясь не замечать бездны космоса под ногами, и дивился той пустоте, которая властно заполнила собой его душу. Постояв, он неслышно вздохнул и запустил движок своего ранца.
В распахнутый шлюз «Пумы» он попал со второго захода. Ощутив ногами твердый металл и искусственное тяготение живого населенного людьми корабля, он расслабленно опустил плечи и вернулся к порогу. На краю оборванной палубы появился Ариф с длинным свертком на плече: вытянув свою ношу на руках, он толкнул ее, и она медленно поплыла прочь, удаляясь в бездонные глубины космоса. Правая рука Арифа поднялась к шлему в прощальном салюте.
Туманно удивляясь самому себе, Роберт вытащил из поясной петли свой излучатель, сбросил пальцем собачку предохранителя и выстрелил вверх.
* * *
Лорд Торвард Бифортский выбрался из роскошного длинного коптера и устало зашагал по белой мраморной дорожке, ведущей через огромный старый сад к темным башням его резиденции. В окнах правого крыла горел свет – его супруга, леди Энджи, не спала, хотя время перевалило за полночь.
Он не удивился: отчасти от того, что бессоница жены была делом не столь уж редким, отчасти от невыносимой, ломавшей все его массивное тело усталости. На какие-то эмоции у него уже просто не было сил, хотелось войти в спальню, кое-как содрать с себя одежду и рухнуть в постель, забывшись хотя бы до утра. Он не думал, что сегодняшний день будет так тяжел – слишком долгое заседание с бесконечными докладами, да еще и вечерняя, переходящая в ночную, встреча с «королями информации»… он устал отвечать на бесконечные вопросы, устал извиваться в поисках обтекаемых ответов – этому искусству он так и не научился за все годы, проведенные им на вершине власти.
Он даже не чувствовал вкуса тлевшей в углу рта сигары.
Дворецкий встречал его на верхней ступеньке широченной белой лестницы – коротко кивнув, лорд Торвард прошагал мимо него и повернул в холле направо, двигаясь в спальные апартаменты супруги. Он вовсе не собирался проводить эту ночь в ее постели, но тон, с которым блистательная леди Энджи просила мужа навестить ее по прибытию домой, не оставлял ему выбора.
Она ждала в его в простороном угловом кабинете на третьем этаже здания. Войдя, лорд Торвард устало коснулся губами сухой ладони своей подруги и вопросительно поднял глаза.
– Сядь, – мягко приказала она, – сейчас я закажу ужин. Нам нужно поговорить.
– Боюсь, у меня нет сил, – выдохнул Торвард, – но раз ты настаиваешь…
Он отцепил от пояса меч и тяжело рухнул в ближайшее кресло. Энджи протянула ему пару тонких листков с каким-то текстом.
– Прочитай пока вот это.
Лорд-владетель потер виски и впился глазами в бумагу. В первом прочтении смысл доклада не совсем дошел до него, и он, досадливо морщась, поспешил закурить новую сигару. Проглядев текст вторично, лорд Торвард отшвырнул документ в сторону и тяжело вздохнул:
– Ты считаешь, что это связано с Робертом?
– Я не считаю, я знаю, – улыбнулась леди Энджи. – Эта следователь, Кэтрин Раш – его новое увлечение.
– Случай беспрецедентный, – произнес Торвард. – Такие партии зелья нам в руки еще не попадали. Галланд, вероятно, на седьмом небе от счастья?..
– Я приказала остановить расследование. Ты должен понимать – Роббо подбросил нам этот материал специально. Мы должны выяснить, что он хочет этим сказать.
Лорд Торвард задумался. Игры его сына, не всегда невиннные, но достаточно остроумные, вдруг приняли в его глазах несколько иной оборот. Если охламон в самом деле подбросил ему это дерьмо, то – для чего? Или… или игра перестала быть игрой, и парень всерьез схватился за что-то такое, о чем ни он, лорд-владетель, ни его посвященное окружение не имеют пока представления?
– Роббо влип в дела с теми ублюдками, что толклись на Бифорте, – решился он. – Я имею в виду сволочей, которые были как-то связаны с горган. Я же говорил тебе, что публика с Тротиуса шляется у нас под носом, но пока еще ни разу нам не удавалось прихватить кого-либо из них…
– Роббо с Кириакисом вполне могли оказаться проворнее, – кивнула Энджи.
– Что ты предлагаешь? – криво улыбнулся лорд-владетель, провожая взглядом молоденькую служанку, которая принесла в кабинет хозяйки заказанный ужин. – Что, вызвать его милость лорда-наследника на ковер? Х-гм… он должен придти сам.
– Это слишком рискованно, – взволнованно дернула плечами леди Энджи. – Ты слишком много ему позволяешь…
– Прости, а что я могу ему запретить? – удивился Торвард. – Что, Энджи? Он делает то, что не могут сделать все мои разведки вместе взятые – и никогда не смогут… так что же, я должен призвать его к порядку? Но тогда его нужно гнать на рудники… предварительно обвешав орденами.
– Но из-под контроля он вышел далеко не вчера!
Лорд Торвард устало вздохнул и поковырялся вилкой в своей тарелке.
– Да дело все в том, дорогая, что он и не был под контролем. Никогда, понимаешь? Роббо – это не тот человек, корому можно что-либо разрешать или запрещать. В любом случае он найдет возможность наплевать на все запреты и жить по-своему.
– Торвард, мы говорим о нашем сыне! – Энджи выскочила из кресла и заходила по комнате. – О сыне, который вмешивается в тайную политику государства… чем это для него кончится?
– Я подозреваю, что в нашей политике он разбирается куда лучше меня, – усмехнулся лорд-владетель, – тем более что она находится в крайне запущенном состоянии. Роберт – прирожденный фокусник, понимаешь? Он крутит этот мир в своих пальцах и ничего не боится – и слава богу! И вообще, – он отложил вилку в сторону и поднял глаза на жену, застывшую посреди комнаты, – могу ли я, воин, запретить своему сыну вести собственную войну?
– Какое у вас всех идиотское мышление! – воскликнула леди Энджи. – Я, воин… ты глава государства! Ты монарх, он твой единственный наследник – на проблему нужно смотреть только так, и никак иначе! Хорош принц, который с детства шляется в компании воров и сутенеров!..
– Здесь не двадцатый век, – привычно усмехнулся Торвард, – несмотря на все твои старания его воспроизвести в натуре. Лорд, не державший в руках оружия, никогда не сможет повести за собой людей. Мне казалось, что за тридцать лет ты могла это понять. Или тебе было мало этого срока?
– Ты должен принять какие-то меры, – упрямо повторила Энджи, не глядя на него.
– Хорошо, – успокаивающе произнес лорд-владетель. – Мы подумаем об этом…
Думать надо было раньше, размышлял он, лежа в своей постели. Но что я мог придумать? Связать парня жестким родительским контролем? – и кем бы он вырос?.. Сегодня я имею сына, вполне способного на самостоятельное решение самых сложных вопросов, и я искренне рад, что он вырос именно таким. Сопляк и плэйбой, путешествующий из постели в постель, никогда не смог бы принять на себя этот убивающий пресс ответственности, ответственности за каждое слово и за каждый жест. Ему предстоит еще раз перевернуть все с ног на голову, ибо другого пути у нас нет: либо мы станем не просто сильны, а сильны все вместе, либо, не найдя способов объединения, навсегда растаем в пыли равнодушных бездн. Сегодня мало кто отдает себе отчет в безжалостной неизбежности новых сражений, но он, лорд Роберт, справится – его рука не задрожит, принимая тяжкий отцовский меч…
Сон отчего-то не шел: то ли беседа с Энджи слишком растормошила его, то ли усталость была сильна настолько, что не оставляла сил даже уснуть. Торвард выбрался из-под одеяла, плотно закутался в теплый халат и вышел на широкий балкон своей башни. Он частенько сидел здесь по ночам – неспешно попивал виски, курил и думал, глядя в бездонное бифортское небо, давно ставшее для него родным. Небо, право на которое он завоевал незадолго до рождения сына.
Тогда мы все были пьяны, подумал он, опускаясь в глубокое кожаное кресло. Пьяны от крови и небывалых, невозможных удач – сегодня мы совсем другие… власть затянула нас в свои сети, задушила необходимостью ежедневных решений, и я, лорд Торвард Бифортский, едва ли могу назвать себя счастливым человеком. Я добился всего, чего хотел от меня таинственный предок, затеявший всю эту игру с наследством в виде несокрушимого имперского линкора и проснувшимися во мне родовыми амбициями – а, в итоге, зачем?
Торвард налил себе рюмку темного ароматного виски, привычно пригубил и достал из лежавшей на столе коробки толстую аврорскую сигару. Нам так не хочется думать о висящей над нашими головами опасности, подумал он, прикуривая. Мы старемся не вспоминать – ни о ней, ни об Ахероне с его немыслимыми представлениями о грядущей судьбе человеческих миров… что же нам делать? Играть друг с дружкой в прятки – просыпаясь по ночам от ужаса ожидания чужого десанта?.. Решение примет только Ахерон – но когда? Лорд Торвард залпом выпил свою рюмку и глубоко затянулся, глуша маслянистым сладким дымом горечь во рту. Он жил так не первый год, жил, теряясь в бессилии собственного неведения. Он понимал, что никто из солдат его немногочисленного «черного войска» не принесет ему решение этого вопроса – хотя бы потому, что тайна, с которой они столкнулись, была чернее их щеголеватых мундиров…
Кажется, Роббо действительно что-то знает, вдруг подумал он. И, следовательно, он придет ко мне сам, но придет только тогда, когда будет иметь перед глазами ясную и вполне сложившуюся картину. Хорошо бы ему успеть…
* * *
– Мы начали нервничать, – хмуро признался Баркхорн, – и если бы не ваш приказ соблюдать молчание, я начал бы вас звать. Что за сосиску вы вынесли из корабля?
– Потом, – отмахнулся Роберт. – Завершайте маневр, лорд Артур… прочь от этой гробницы, и поживее! Того и гляди, сюда примчатся еще какие-нибудь аврорские красавцы.
Баркхорн кивнул и повернулся к пульту. «Пума» вздрогнула заработавшими двигателями и начала отходить от висящего в желтой бездне корвета. Ариф мрачно дернул головой, указывая на выход из рубки, и Роберт согласно кивнул.
– Мы будем в кают-компании, – сказал он пилоту. – Когда ляжете на генеральный курс – будьте любезны доложить.
Ариф вышел первым. Они спустились на палубу ниже, миновали короткий экипажный коридор и остановились перед дверью небольшой кают-компании разведчика. Роберт набрал код на панели и шагнул в полукруглое помещение, освещенное несколькими потолочными плафонами. Ариф, войдя, сразу же устремился к бару, где за полированными деревянными панелями скрывался немалый запас алкоголя.
– Начни с этого, – сказал он Роберту, пустив по стойке кристаллодиск, найденный на груди у мертвой девушки. – Мне кажется, здесь самое интересное. Ты выпьешь?
– А ты как считаешь? – усмехнулся в ответ Роббо, оживляя проектор.
Ариф понимающе кивнул и наполнил высокие бокалы дорогим светлым виски. Из-под стойки появились несколько пакетов с бутербродами и коробка сигар – свалив все это на поднос, Ара подошел к столику, за которым сидел Роберт, опустил на него снедь и плюхнулся в кресло.
– Почитай, – Роберт повернулся и протянул ему клочок бумаги, зажатый между пальцами. – Это было в коробке.
– «Вэл, я тебя люблю, – прочитал Ариф, – прости меня за все»… господи что это?
– Ниже, по-видимому, адрес, – добавил Роберт.
– Что же, она и не рассчитывала выбраться из хибернатора живой?
Роберт молча пожал плечами и всунул миниатюрный диск в приемную прорезь аппарата.
Сперва раздался громкий щелчок, потом короткая возня, и наконец, перед глазами друзей неторопливо развернулась голографическая картинка. Лейтенант Ингрид Сташек сидела в кресле перед пультом в полутемной командирской рубке. Культя правой руки уже была натуго затянута повязкой, рядом с девушкой лежал хромированный аппарат для постановки временных полевых швов и несколько рассыпанных в спешке скобок. Лицо врача было смертельно бледным, и Роберт поймал себя на мысли, что именно так она выглядела и в капсуле – хибернатор, не сумев сохранить ей жизнь, сумел сохранить ее тело в точности таким, как в ту минуту, когда она легла под колпак и включила запуск.
Она слабо кашлянула и неестественно четко произнесла, гляда прямо в иглу записывающей головки:
– Я, лейтенант медицинской службы имперских военно-космических сил Ингрид Мария Сташек, единственный уцелевший член экипажа корвета «Эридан-37», докладываю о событиях, свидетелем которых я стала… – голос изменил ей, она закашлялась, и продолжила уже слабо, вполголоса, явно стараясь сохранить спокойствие хотя бы на время своего рассказа: – На сто втором часу после старта с базы Лассиг-пятый корвет приблизился к объекту исполнения миссии… командир флаг-майор Венцель объявил по кораблю боевую тревогу, и тут появились они. – Девушка вновь замолчала, и Роберт увидел, что у нее трясутся губы; она шмыргнула носом, провела уцелевшей рукой по лицу и заговорила: – Я находилась в лазарете до того момента, пока на корабль не напала абордажная партия… сперва мы получили очень мощный удар со стороны кормы. Удар был настолько сильным, что на палубах выбило с места все, что не было закреплено намертво… сразу же после этого по кораблю была объявлена абордажная тревога. Они двигались с кормы и через нижние шлюзы. Все, кто пытался остановить их на нижних палубах, были убиты. Я встретилась с противником в районе верхней экипажной палубы, там, где находятся каюты офицерского состава… – Ингрид всхлипнула и закрыла рукой глаза. Голос ее зазвучал глухо, словно через слой ваты: – Мне оторвало руку. Я потеряла сознание, но благодаря подключенной к комбинезону системе жизнеобеспечения мне удалось выжить. Они забрали всех, кто был еще жив – я спаслась только потому, что они сочли меня мертвой… Я пришла в сознание где-то через час после того, как абордажная партия противника покинула корабль. Я видела их! – неожиданно выкрикнула девушка, и Роберт вздрогнул. – Они похожи на нас, но… это не люди, и я не знаю, к какой расе они относятся…
Она замолчала. Записывающая головка исправно несла через века ее тяжелое, неровное дыхание, и Роберту стало не по себе. Повернувшись к Арифу, он увидел, что тот не отрываясь смотрит в измученные глаза давно мертвой девушки, стиснув пальцами свой бокал так, что хрусталь мог вот-вот лопнуть. Роберт хлопнул друга по плечу и ободряюще улыбнулся. Ариф вздрогнул, с недоумением посмотрел на бокал в своей руке, и неожиданно влил его содержимое в рот. Его губы мелко дрожали.
– Я осталась одна, – вновь заговорила девушка. – Корабль пуст, ни один боевой пост не отзывается. Я не умею пользоваться средствами связи, и не могу связаться ни с базой, ни с ближайшим патрулем. Я приняла решение… – она вновь вздохнула, и выпалила, опустив почему-то глаза: – я лягу в хибернатор командира, переключив аварийное питание на приоритетную линию. Может быть, меня найдут. В хибернаторе я буду жить еще очень долго… прощайте. Может быть, вы сможете отомстить за нас…
Изображение померкло. Роберт отпил из своего бокала и вытащил диск из проектора. Ариф сидел неподвижно, словно статуя.
– Попробуем посмотреть бортжурнал… – пробормотал Роберт, перебирая диски, найденные им в рубке командира.
– Как он мог сюда попасть? – глухо спросил Ариф. – Тротиус далеко отсюда… и, к тому же, на Тротиусе они появились совсем недавно.
– Почему ты уверен, что речь идет о горган? – обернулся Роберт.
– А о ком еще? Ты же помнишь, что говорил Джордан… все сходится: оружие огромной мощности – теперь понятно, кто мог так аккуратно срезать корму «Эридана», и – ее слова: «они похожи на людей». Горган похожи на нас… Но где это произошло? Откуда принесло мертвый корвет?
– Здесь десятки течений, – пожал плечами Роберт. – Он мог столетиями лететь по инерции, пока его не занесло сюда, к этому мощнейшему полю тяготения. Таких кораблей полно, особенно после Войны. Подожди – бортжурнал ответит на все наши вопросы.
– Это какая-то чертовщина, – поежился Ариф. – Чертовщина имперского времени. Я думаю, мне стоит выпить еще порцию – меня морозит. Тебе подлить?
– Да… у тебя что, сдали нервы?
– Я что, астронавт? – мрачно спросил Ариф, подойдя к стойке. – Я не привык болтаться в космосе и лазить по древним полусгоревшим гробницам, да еще и выслушивать такие истории. Бедный ребенок… скажи, дядя, ты представляешь, что ей пришлось пережить? И, извини меня, о каких нервах можно после этого говорить?
– Она была солдатом, – спокойно ответил Роберт.
– Солдаты, как правило умирают среди своих… Но так – в одиночестве, в пустом железном ящике, за десятки парсек от дома?
Ариф вернулся в кресло с двумя полными бокалами в руках. Его сигара, забытая пепельнице, дотлела до конца – чертыхаясь, Кириакис раздавил ее на дне массивной хрустальной чаши и вытащил из коробки новую.
– Ты нашел журнал? – спросил он.
– По-видимому, вот это… – Роберт засунул диск в проектор и включил запуск.
Перед ним развернулась черно-золотая заставка с имперским орлом, под которым часто моргала красная надпись: «Требование кода С».
– Проклятье! Это не армейский код!.. – Роберт раздраженно щелкнул пальцами и на всякий случай повторил запуск. Результат был тем же самым.
– Это код СБ, – определил Ариф. – Да– а… все эти дела есть на «Валькирии», так что нам придется отложить просмотр. Если под код заложен даже бортжурнал, то курс-карты и полетное задание – тем более. Можешь не пытаться, Роббо: чего доброго, материал окажется под защитой, и попытка запуска без кодов приведет к автоматическому стиранию всей записи.
– Хорошо, – согласился Роберт. – Мы прокрутим все это через «мозг» «Валькирии», а он найдет нужные коды без нас с тобой. Нам повезло – корвет старше нашей железяки, и, следовательно, все материалы того периода «зашиты» в ее памяти.
Ариф вздохнул и приложился к бокалу. Его лицо, обычно матово-смуглое, было сейчас пепельным, почти таким же, как у найденной на корвете девушки. Он не спал уже больше суток, и бешеное напряжение всех этих часов заставило посереть и заостриться и без того скуластую физиономию. Роберт знал, что и сам он выглядит не лучше – но спать у него не было сил.
– Может быть, связаться с «Валькирией»? – предложил он.
– Конечно! У нас что, есть штрих-кодер? Нас услышат все посты бифортских ВКС, работающие в дежурном режиме! – фыркнул в ответ Ариф. – Потерпи – часов через сорок мы будем дома, и сможем понять смысл увиденного.
– Через сорок – это ты погорячился. Нам придется сделать немаленький крюк, он добавит еще как минимум сутки. Если верить моим кишкам, мы уже вышли за пределы этой системы и легли в разгон. Что же до смысла увиденного… по-моему, кое-какие выводы мы можем сделать уже сейчас.
Ариф потянулся в кресле и поднял глаза к потолку, любуясь струйками дыма своей сигары.
– Да. «Эридан» шел навстречу этим ублюдкам горган, и где-то он с ними столкнулся… те штабные умники, что клеили эту миссию ошиблись, решив, что у одного несчастного корвета хватит силенок отбиться от такого противника.
– Может быть, они не знали, с кем ему придется столкнуться?
– Но, черт возьми, они же знали, где это может произойти!
– Дьявол! – Роберт ударил кулаком по подлокотнику своего кресла и прищурился:
– Точно!.. они знали, где! Но, давай-ка прикинем: по нашим данным, автономная дальность боевых кораблей горган относительно невелика, они так или иначе привязаны к своим башням мгновенного перемещения, и, следовательно, где-то здесь, неподалеку, должна находиться их база!..
– …заложенная еще в имперские времена? Логично. Вспомни, Джордан говорил тебе, что они пришли в наш район Большой Галактики еще тогда… но где?
– Бортжурнал, Ара! Если нам повезет, и мы сможем его запустить, то мы узнаем координаты второй базы, старой!..
– Вспоминай, – возбужденно потребовал Ариф, – где, по словам Лангфельда, он видел тот самый линкор, возле которого вертелся наш «Шнейдер»? Убей меня бог, это было где-то возле Рахери.
– Да, на самом краю облака… если мне не изменяет память, в полудесятке парсек отсюда. Так это же рядом! Черт, если бы мы были на «Валькирии»…
– На «Валькирии» мы не смогли бы подойти к Эндерби, – мрачно усмехнулся Ариф, – и увязли в нелепом и никому не нужном сражении с Территориальной Стражей Федерации Аврора. Спровоцировали бы, чего доброго, конфликт с дружелюбными соседями. Не суетись, дядя. Ты думаешь, мне не хочется поскорее попасть домой? Да меня уже дергает от пребывания в этом железе! Если бы не виски, – он помахал в воздухе своим бокалом и саркастически скривился, – ты уже имел бы на борту милого свежеиспеченного идиота.
Роберт не улыбнулся.
– Я пойду спать, – сказал он. – Завтра мы покажем материалы Артуру, а пока – будь добр, запри все это в сейф командира. Мне почему-то не хочется держать их у себя в каюте. Кажется, я стал бояться привидений.