Он был невысок, откровенно пухловат и казался беззащитным. Мягкие карие глаза дружелюбно щурились в лицо собеседнику, и не зная, кто он таков на самом деле, в нем никак нельзя было угадать самого остроумного, самого язвительного и самого непримиримого репортера Бифорта. Его звали Дин Лоренц, и последние пять-семь лет это имя, как правило, произносили вместе с намертво прилипшей к нему кличкой – Дин Разрушитель.

Он действительно разрушал. Разрушал карьеры зарвавшихся чинодралов, излишне громогласных полицейских, давил, как назойливых клопов тех, кто, по его мнению, хотел от жизни слишком многого… он был самой совершенной на Бифорте машиной по формированию общественного мнения, и его услуги стоили дорого – Дин Разрушитель знал себе цену. И ее платили, платили хотя бы потому, что работа ловкого жонлера могла оказаться более полезной чем, тяжкий труд целой когорты опытнейших адвокатов.

Сегодня перо Лоренца требовалось лорду Арифу Кириакису, и он безропотно согласился прибыть в неблизкий для него запыленный Арминвилл, где высокопоставленный работодатель уже млел от жары под полосатым зонтом уютного летнего ресторанчика. С лордом Арифом Лоренца связывали кое-какие эпизоды из прошлой жизни. Они не виделись несколько лет – лорд Ариф, разумеется, не раз любовался физиономией Дина во время его разгромных репортажей «с места события», но его Лоренц видеть не мог – и тем не менее, он узнал его сразу, едва покрытый слоем белой пыли наемный коптер опустился на веранду уединенного заведения. Он узнал и Кириакиса, и его мрачноватого друга, бифортского лорда-наследника, предпочитавшего существовать на своей собственной планете инкогнито. Дину, несмотря на его гигантское профессиональное любопытство, вполне хватало мозгов на то, чтобы не задавать ему дурацких вопросов – но тем не менее, поймав короткий взгляд узколицего молодого джентльмена, сидевшего рядом с непринужденно хлебавшим виски лордом Кириакисом, Лоренц внутренне содрогнулся.

– Надеюсь, вы не успели изжариться, старина? – дружелюбно поинтересовался Ариф, протягивая своему гостю руку в тонкой нитяной перчатке, – Проклятая пыль, она забивает даже глаза… будете виски? У здешнего хозяина недурной выбор.

– Сочту за честь, джентльмены, – мило улыбнулся Лоренц, присаживаясь за столик. – В самом деле, я и не думал, что здесь может быть такая жара.

– Бывает и хуже, – лениво пошевелился в кресле Роберт. – Это еще терпимо. Как ваши дела, Дин? Я слышал, что несколько последних э-ээ… разоблачений – принесли вам целое состояние?

Лоренц не без труда проглотил свой виски и осторожно вернул рюмку на стол. Его последние по времени дела, щедро оплаченные мафией, помогли свалить нескольких крупных чиновников, занимавших ответственные посты на уровне министерств – в один прекрасный день потенциальные работодатели Лоренца пришли к выводу, что его гонорар потребует трат куда меньших, нежели утоление постоянно растущих аппетитов зажиревших чинуш. Суммы, полученные им за столь полезные для некоторых людей услуги, были, понятное дело, тайной за семью печатями – для всех… но, оказывается, не для лорда Арифа Кириакиса. Валять с ним дурака не следовало.

– Да моя ситуация выглядит довольно безоблачно, – признал Лоренц, – в целом, я хотел сказать. В деталях все не так гладко.

– Сейчас у всех не гладко, – усмехнулся Ариф. – У нас так вообще…

– Вам требуется моя помощь, – утвердительно произнес репортер.

– Вы удивительно догадливы, дружище… Многого мы от вас не потребуем, но то малое, которое нам необходимо, должно быть выполнено быстро и на высочайшем профессиональном уровне.

Лоренц презрительно фыркнул.

– Простите, джентльмены, но у меня ведь иначе не бывает…

– Разумеется… что ж, слушайте. Вам необходимо проникнуть в сектор портовых таможенных терминалов А, Е и Ф. Они ориентированы на грузопоток со стороны Авроры и, в меньшей степени – Объединенных Миров. В последнее время внутренние пользователи этих терминалов жалуются на резкое усиление контрольно-ревизионного пресса, комиссии следуют одна за другой, и у некоторых весьма уважаемых людей сложилось такое впечатление, что официальные чины, ответственные за соблюдение ряда таможенных процедур вступили в преступный сговор с целью совместно оговоренного, так сказать, увеличения аппетитов… вы меня понимаете, не правда ли? Это безобразие необходимо пресечь самым жестким образом. Страдают очень серьезные люди, почтенные налогоплательщики. Если так пойдет и дальше, казна его милости лорда-владетеля может потерять достаточно серьезные суммы… а?

– Конечно, – понимающе улыбнулся Лоренц. – Моя команда приступит к расследованию завтра же. Если все будет нормально, материал пойдет в эфир через пять-шесть дней. Такие сроки вас устраивают?

– Думаю, что да, дружище. Вопрос гонорара обсуждать не будем – вы получите столько, сколько закажете. Эта работа чрезвычайно важна для нас…

– Приятно иметь дело с солидными людьми, – коротко поклонился Лоренц, вставая. – Результат заказа вы увидите воочию. Всего наилучшего, джентльмены.

Еще раз поклонившись, репортер повернулся и зашагал к ожидавшему его коптеру. Роберт допил остававшийся в стакане коктейль:

– Все-таки странная штука этот наш благословенный Бифорт. Лоренц силен именно тем, что в его материалах нет ни слова лжи… а почему? Да потому, что куда ни копни, а все одно уткнешься носом в дерьмо. Важно суметь его правильно подать – он вот умеет, молодчина. Класс!..

– Свобода средств массовой информации – одно из самых мощных средств противодействия произволу власть предержащих. Конец цитаты. – Усмехнулся Ариф. – Изобретение твоей матушки, между прочим. До сих пор не могу понять, как на это согласились Ровольт и прочие…

– Их заставили согласиться. В первые годы после Завоевания мой папаша был невероятно либерален… так говорят. На самом же деле он исступленно искал механизмы того самого общественного противодействия, он хотел свой либерализм зацементировать намертво – так, чтобы обратной дороги уже не было. Я полагаю, что он побаивался самого себя. Ты ведь сам понимаешь, с какими соблазнами ему приходилось сражаться. Я не думаю, что ему было легко.

Ариф криво усмехнулся и достал из массивной хрустальной пепельницы забытую там сигару, которая успела дотлеть почти до середины.

– Странно, что мы с тобой заговорили на эту тему именно сейчас.

За его спиной негромко скрипнула калитка старинной литой ограды, и в загончик вошла Кэтрин, ожидавшая их в припаркованном неподалеку коптере с затемненными окнами.

– Вы невежливы, – обиженно произнесла она. – Ваш гость давно улетел, а я по-прежнему сижу и кого-то жду.

– Упрек принят, – покачал головой Роберт. – Прости, мы немного заболтались. Я понимаю, что тебе было скучно, но поверь – память у Лоренца профессиональная, а связывать твое имя с нашими мне все-таки не хочется. По крайней мере – пока… Лоренц – это ходячая картотека, и кто знает, что придет ему в голову через пару лет? Ну что, Ара, – повернулся он к своему другу, – мы летим?

– Угу, – кивнул тот. – Поехали.

Расплатившись по счету, они вернулись в коптер. Ариф опустил деревянную перегородку, отделявшую салон от передней кабины и приказал пилоту лететь в порт. Роберт скучающе глянул в выпуклое боковое окно и потянулся за очередной сигарой. Под куцыми крылышками разворачивающегося коптера медленно крутился весь Арминвилл – сонный городок в два десятка кварталов, усыпанный вездесущей белой пылью. Типичное тропическое захолустье; а впрочем, на Бифорте вообще не было больших городов, все его немногочисленное население обитало либо на уединенных ранчо, либо – кто победнее – в сотнях таких аккуратных городишек, во множестве выросших за последние десятилетия. Жить здесь было спокойно и удобно, работы на Бифорте было куда больше, чем рук, и жизнь текла тихо, размеренно – в конце концов, чего еще надо простому человеку? Зевнув, Роберт подумал, что он бы такой жизни не выдержал. А папаша молодец, сказал он себе вдруг. Молодец прежде всего в том, что создал мир нового типа, на котором можно жить как угодно – и ничего тебе за это не будет, ты только не воруй, не убивай и не хами шерифу… и никого не волнует, лорд ты, президент-директор или еще какой жучила: живи сам и не мешай жить другим, а не то община тебя живо к ногтю подгонит. Это здорово, поэтому у нас есть этакие вот Дины Разрушители, Дины Правдоискатели и Дины Народные Защитники… кто сказал, что мафия – не народ? А так как всем хочется кушать, значит, с ними всегда можно полюбовно договориться, важно знать – как. Вот и получается, что жить и работать здесь куда проще, чем на какой-нибудь, мать ее, Авроре, причем всем проще… Роберт почувствовал, что засыпает, и подняв руку к потолку, вывернул рукоять климатизатора до упора, чтобы снизить температуру подаваемого в салон воздуха.

– Последнее время эта жарища стала меня усыплять, – пожаловался он Арифу.

– Ничего, – усмехнулся тот, – на Грэхеме не жарко.

– На Грэхеме сырость, – поежился Роберт. – Воды по колено, и в Саберхилле – тоже…

– Я с удовольствием слетал бы вместо тебя.

– Упаси Боже!..

Роберт не сумел сдержать ироничной улыбки – и, стремясь скрыть ее от ревнивого Арифа, наклонился над полированной консолью, разделявшей задний диван надвое: там скрывался довольно объемистый бар с холодильником. Откинув крышку, он достал дорожный бокал из тонкого серебра и заиндевевшую бытулку легкого игристого вина.

– Мне тоже, – сказала Кэтрин. – Пьяницы…

– Добавь еще «рожи бандитские», – посоветовал Ариф, – для пущего колориту.

– А какие? – удивилась Кэтрин, – Не бандитские?

– Бедлам на борту, – сокрушенно вздохнул Роберт, – а впрочем, я понимаю: она мне тоже завидует…

Ариф насупился и сунул руку в бар, намереваясь достать еще один бокал. Франкитти все-таки ударили – вчера вечером, и сегодня Роберт должен был вылететь на Грэхем для осуществления очередной части задуманной ими операции. В Саберхилле начиналась небольшая война – клан Франкитти громил клан Максаковых, преступный мир встал на уши, и атмосферы, более благоприятной для нанесения очередного удара вообразить было трудно. Ариф и в самом деле завидовал Роббо, его ручки так и чесались самостоятельно сыпануть перцу под хвост старинным недругам его семьи, но он прекрасно понимал, что в данной ситуации темное инкогнито «лорда Роберта Вербицкого» выглядит куда выгоднее его респектабельной знаменитости. Сейчас он ее проклинал, как проклинал и все те условности, которыми обросло бытие его рода за последние десятилетия. В глубине души Арифа Кириакиса вообще воротило от той показной легальности их бизнеса, которую так любила выставлять на всеобщее обозрение леди Ивонна – он был прирожденным гангстером, ему нравилось быть гангстером, и он этого никогда не скрывал; он предпочитал идти в бой с открытым забралом. Он прекрасно ощущал и тяжкий груз своего рождения, и связанную с ним меру своей ответственности, но, будучи личностью по меньшей мере двойственной, всегда стремился решать возникающие перед ним проблемы путями, весьма далекими от общепринятых в качестве протокола – во-первых, на условности ему было плевать, во-вторых, Ариф Кириакис всегда спешил – хотя и очень стремился это скрыть.

– Я не завидую, я, наверное, за тебя беспокоюсь, – Кэтрин пригубила вино и откинулась на спинку дивана. – Мне вообще не нравится Грэхем. Тогда, с этим Марковым – ты помнишь?..

– Спасибо, – серьезно ответил Роберт. – Я помню. Но, Кэт – что суждено…

– Ах, не надо!.. – она поморщилась и потянулась за сигаретой. – Ты сам в это не веришь. Или уже поверил?

Роберт беспомощно пожал плечами и, перегнувшись через консоль, потерся лицом об ее обнаженное плечо.

Коптер начал снижаться. Вновь опустив перегородку, Ариф что-то негромко сказал пилоту, и тот послушно повернул штурвал, целясь в зону крупнейших частных складов, сконцентрированных в южной части необозримо гигантского космопорта.

В нескольких километрах справа по борту стремительно промелькнуло размытое белое пятно – в остекление упруго ударила волна басовитого рыка, и коптер мягко качнулся.

– Лайнер, – поморщился Ариф, – как всем надоели эти дневные рейсы!..

– Ночью не хватает приводных эшелонов, – лениво возразил Роберт, – а расширять порт уже некуда.

Ариф неодобрительно покачал головой. На противоположной стороне планеты уже готовились к стороительству нового, второго космопорта, но там, на разбросанных посреди океана вулканических островках, его очень трудно было сделать достаточно большим. Проект выглядел беспрецеднтно дорогим и при этом – довольно сомнительным. Изрядную часть расходов взяла на себя корпорация его семьи, и Арифу откровенно не нравился этот выбор леди Ивонны: по таким деньгам риск казался ему чрезмерным.

Выполняя команду Арифа, пилот посадил коптер на верхнюю площадку огромного полуподземного комплекса на самой окраине порта. Отсюда, с высоты в два десятка метров, уже была видна покрытая густым разнотравьем саванна – горячий ветер экватора привольно гулял над нею, пригибая гибкие стебли к земле: казалось, по бурому ковру трав гуляют широкие мягкие волны.

Роберт вылез из машины и довольно потянулся. Комплекс принадлежал Гордону Лейланду и здесь их с Арифом знала каждая блоха. Подбежавший к коптеру служащий в аккуратном комбинезоне указал на двери расположенного неподалеку лифта.

– Господин Гордон в данный момент находится в одном из нижних терминалов, – объяснил он. – Прошу вас, господа.

Клерк вывел их на один из нижних уровней. Повинуясь его команде, разъехались громадные двери, и в лицо прибывшим ударил характерный запах большого пыльного склада.

Лейланд стоял возле ряда округлых фиолетовых контейнеров, с крайнего из которых двое парней деловито срывали печати таможенного контроля. Увидев гостей, он махнул рабочим рукой и с приветливой улыбкой шагнул навстречу.

– Не ждал вас так рано. Как наши успехи?

– Мы договорились, – усмехнулся Ариф. – На этой планете еще не перевелись дельные парни. С завтрашнего дня здесь будет шнырять Дин Лоренц со своей командой – помогите ему, это в наших интересах. Я думаю, что максимум через неделю мы с вами получим ожидаемый результат.

– Тот самый Лоренц? – Поднял брови Лейланд. – Да, он и в самом деле толковый болтун… наверное, самый толковый из всех, кто взялся бы за такое дело. Вы знали его раньше?

– Конечно. Вы же знаете, мы принципиально не работаем с посторонними людьми.

– Пойдемте в мою контору, – предложил Лейланд, но Ариф остановил его взмахом руки:

– Не стоит, дружище. Мы буквально на минуту. Вы еще не слышали о том, что на Грэхеме люди Франкитти разгромили игровой центр «Саберхилл Геймс», принадлежащий Максаковым? Убит Стэн Максаков и все его люди, оказавшиеся рядом. Материал, скорее всего, будет в сегодняшних новостях на всех каналах – посмотрите.

Лейланд нахмурился.

– Я все-таки думал, что они пойдут дипломатическим путем. По крайней мере, я на это надеялся. Сейчас не те времена – ну, вы сами знаете… Что ж, ваш расчет оказался верным. Что теперь? Вы летите на Грэхем?

– Да, Роберт вылетает немедленно. «Валькирия» уже готова к старту: мы считаем, что времени у нас немного. Мы залетели к вам по дороге на военную базу. Итак, Дин Лоренц: постарайтесь обеспечить ему необходимые условия, идет?

– Разумеется. Удачи, ребята! Если что случится, я тотчас же дам вам знать.

– Обоюдно, дружище…

«Валькирия» приземлилась на базе ударно-штурмового крыла «Доркастер оф Грэхем» вскоре после полудня по местному времени. Линкор лорда-наследника прибыл на планету без каких-либо уведомлений, и командир крыла, спешно вызванный на борт корабля, получил строжайшее приказание выдерживать режим полной секретности на все время пребывания его милости на Грэхеме. Его это не удивило: он уже привык.

Через пятнадцать минут после того, как он молодцевато спрыгнул с нижней супеньки трапа, на гладкой «спине» громадного линкора бесшумно разъехались в стороны бронещиты одного из транспортных деков и в сияющее весенней голубизной небо гудящим жуком взвился мощный коптер.

Еще через четверть часа Роберт уже сидел в роскошном рабочем кабинете господина Лемуэля Тройла и, нетерпеливо постукивая по журнальному столику золотым карандашиком, прихлебывал горячий кофе, ожидая вызванного с совещания хозяина. Молодая секретарша, счастливая обладательница откровенно отвислого зада и глубокого унтер-офицерского баритона, то и дело всовывалась в двери и интересовалась, не желает ли его милость лорд Роберт еще чего-нибудь. Его милость меланхолично пожимала плечами, и она исчезала, не понимая, чем какой-то там лорд мог так возбудить ее грозного и великолепного шефа, который, едва заслышав имя своего нежданного гостя, приказал провести его в свой кабинет и не отказывать ему ни в чем.

– Я не думал, что у тебя такая красавица секретарша, – сказал ему Роберт, когда Тройл, сбрасывая на ходу пальто, ворвался наконец в свой кабинет.

– Если Ивонна увидит здесь другую… – грустно махнул рукой Лем. – Как ты? Опять дела?

– Да, все те же… наверное, зря ты так резко сорвался со своего заседания – я вполне мог бы и подождать.

– Там ничего серьезного, – поморщился Тройл. – И вообще – тьфу на них! Весь этот директорат давно разогнать пора. Им бы все заседать и заседать, а как доходит до дела, у всех находятся тысячи причин для оправдания своего лентяйства. Ты, честно говоря, не совсем вовремя, – сказал он, подходя к бару, – ты знаешь, что у нас творится?

– Смотря что ты имеешь в виду…

– У тебя в чашке кофе? Значит, коньяк… Я имею в виду то, что у нас в Саберхилле началась война кланов. Черт знает что, сто лет такого не было. Местные копы сбились с ног в поисках убийц этого чертова Мориса, лорд-наместник ежедневно дрючит планетарную прокуратуру, а теперь еще эти красавцы стрельбанину учудили – совсем весело!

Тройл сел в кресло перед столиком, разлил коньяк по крохотным серебряным рюмочкам и с хрустом вскрыл упаковку тонко нарезанного лимона. Роберт молча перелил содержимое своей рюмки в довольно объемистую чашку с остатками кофе, и наполнил ее снова.

– Так будет лучше, – сказал он. – На Бифорте почти везде жарища… Лем, каких красавцев ты имеешь в виду? Я хочу сказать, что по этому поводу думает прокуратура?

– По поводу Мориса?

– И по поводу Мориса тоже. Какие у них версии?

– Ну, все обвиняют Максаковых, – Тройл осторожно глотнул коньяку, на секунду блаженно прикрыл глаза, отправил в рот дольку лимона: – но никаких доказательств нет, да и вообще: я лично склоняюсь к мысли, что дело здесь опять-таки нечисто. Подумай сам: Максаковы в жизни ни с кем не воевали, ну – чудили себе и чудили… зачем им устраивать такой тарарам? К тому же, заметь еще вот что – все, от рядового копа до его милости лорд-прокурора Чаркаша пришли к выводу о том, что по Морису работали очень серьезные профессионалы, которые незаметно пришли и так же незаметно ушли. Такая работа стоит дорого, очень дорого. Для Максаковых эта игра не стоила бы свеч, тебе не кажется?

Роберт чуть прикусил губу. Вот так, сказал он себе. Прав, сукин сын, ах, как же он прав! Нет, мало нас папеньки в детстве пороли! Не хотим мы головой думать, ой как не хотим… не ровен час, очередная наша привычно-«военная» операция приведет к таким результатам, что чертям тошно станет.

– Но обвинили-то все равно их, – возразил он. – И в первую очередь их обвинили Франкитти, а уж они-то, наверное, весьма заинтересованы в поиске истины!

– Франкитти – дебилы, и ты зря им льстишь – уверенно заявил Тройл. – Это я говорю вовсе не из корпоративных чувств, нет, я знаю, о чем толкую – я, наверное, самый мощный на Грэхеме эксперт по этой семейке. Они никогда не думают головой, это их жизненное кредо. Сперва сделай, а потом подумай – это у них девиз, уж ты поверь мне… вот они и бросились делать. Франкитти допрыгаются, это я тебе серьезно говорю. Если они сейчас начнут настоящую войну, а дело тем и пахнет, они потеряют все, что имеют в мирах Содружества, их отсюда просто-напросто вышибут.

– И ты при этом не упустишь своего?

– Ну, я же не дурак, Роббо… У меня достаточно средств, чтобы надавить на Чаркаша, заставить его принять самые жесткие из всех возможных, да что там – вообразимых! – мер, и мы их отсюда вышибем… назад они уже не вернутся. Ты же понимаешь, по каким законам мы живем.

– Ты хочешь сказать, что на хороший кусок всегда найдутся желающие?

– Я скажу так: то, что не съем я, проглотят другие. Мне даже выгодно будет лишний раз подкормить кое-кого из хороших людей.

Роберт вздохнул и задумчиво поболтал в воздухе своей чашкой с кофейно-коньячной смесью. Перспектива разделаться с Франкитти без лишней крови и, конечно же, лишнего риска, пружиной выскочившая из рассказа Тройла, пришлась ему по вкусу, но принимать решение было рано – и, в то же время, ему некогда было предаваться радумьям. Ему требовалась уверенность – или да, или нет – а дать ее Лем Тройл не мог…

– Послушай-ка, – сказал он, глотнув из чашки, – ты не мог бы посвятить мне остаток сегодняшнего дня?

Тройл посмотрел на часы и потер подбородок, размышляя.

– Да, – ответил он. – Ты хочешь кого-то повидать?

– Старшего из Максаковых и прокурора Чаркаша. Ты поможешь?

– Именно в таком порядке?

– Разумеется, Лем: то, что я буду требовать от Чаркаша, напрямую зависит от ответа, который даст мне Максаков.

– Я могу просить тебя раскрыть карты?

Роберт вздохнул и прикрыл глаза.

– Можешь… но тебе самому это не нужно. Все, что я могу тебе сообщить, не подвергая твою шею лишнему риску, звучит приблизитнльно так: я очень хочу, чтобы Франкитти убрались с Грэхема. Если этого можно добиться бескровными методами, я – «за» обеими руками…

– Морис – это твоя работа? – спросил Тройл, наливая себе новую порцию коньяку.

Роберт поднял веки; Тройл ждал ответа, глядя на него с вымученной улыбкой. Ему очень не хотелось получать ответ на этот вопрос – он и так знал ответ – но не задать его он не мог…

– Для тебя это важно? – спросил Роберт.

Лем опустил плечи и коротким взмахом руки отправил коньяк себе в горло.

– Хорошо, – сказал он, сосредоточенно жуя лимонную дольку, – Чаркаша мы найдем вечером в клубе. С Миком Максаковым сложнее. У них война, и ты сам понимаешь… но я постараюсь его найти. Мне он не сможет отказать.

Он рывком выбрался из кресла и пересел за свой письменный стол. Развернув голодисплей универсального интеркома, Тройл набрал сразу несколько местных номеров и принялся ждать ответа абонентов. Через несколько секунд ему кто-то ответил. Лем окутался сферой аудиополя и с минуту говорил – по другой линии вышел новый абонент, и он переключился на него.

– Через полчаса Мик будет ждать нас в одном из своих укрытий, – сообщил он, закончив переговоры. – У нас мало времени, поэтому давай собираться.

Выйдя из-за стола, он надел свое пальто, порылся в карманах и выложил на стол небольшой бластер. Роберт посмотрел на него с искренним изумлением:

– Ты носишь оружие? Но для чего?

– Даже не знаю, Роббо… – пожал плечами Тройл. – Так, для самоуспокоения. Идем, мой коптер ждет на крыше. У тебя, кстати, есть пушка?

– В коптере. Я таскаю с собой старый «Нокк», а он слишком громоздкий, чтобы носить его под одеждой – даже если натянуть на себя лошадиную попону, его все равно будет видно.

– Ты кого-то боишься, Роббо?

– Ну, не так категорично… в последнее время наша с Арой жизнь значительно усложнилась – а жить мне все еще хочется.

Тройл вызвал свой персональный лифт и с сомнением покачал головой:

– Мне кажется, вы сами ее себе усложняете – раз за разом.

Роберт промолчал. Отвечать что-либо не имело смысла, почтеннейший Лемуэль Великолепный смотрел на вещи под совсем другим углом. Способ бытия, как и меру ответственности за свои поступки он не просто выбирал сам – он всю жизнь стремился именно к тому, чего смог наконец достичь. У него все было ясно и достаточно просто: по понятиям Роберта, конечно же. Самые сложные интриги, в которых Лему приходилось участвовать, в наихудшем случае могли закончиться незначительными финансовыми потерями для семьи его патронессы; крах любой операции Роберта способен был повлечь за собой провалы общеполитических масштабов.

Они вышли на крышу гигантской остекленной башни главного грэхемского офиса компании на самой ее верхней, изящно вынесенной вбок и огражденной гудящими на ветру тросами, площадке. Здесь ждали хозяина сразу два коптера: многоместный представительский «Уиндер» и остроносый скоростной «Болланд», одна из личных машин господина управляющего. К нему он и подошел.

– Ты знаком с Миком? – спросил Тройл, садясь в узкое пилотское кресло.

– Заочно, – ответил Роберт. – Как и он со мной. Он знает, кто я.

Тройл запустил двигатель и мягко поднял коптер в воздух. Начало весны выдалось в Саберхилле ярким и непривычно теплым, слепящее золотое солнце уже почти высушило последние остатки недавнего снега, и лишь кое-где, в вечной тени каменных башен еще поблескивали отдельные лужицы. Роберт опустил боковое стекло и подставил лицо пьянящим ароматам теплого ветра. Весна Грэхема всегда казалась ему каким-то буйным, хмельным потоком радости, увлекающим за собой и заставляющим забыть обо всем на свете. На более теплом Бифорте все было иначе, там, даже в высоких широтах никогда не случалось такого резкого, ошеломляющего перехода от сурового двухцветного холода зимы к неистовому буйству почти летних, живых и зовущих красок.

– Останови, – неожиданно сказал он.

– Что? – не понял Тройл, машинально переводя рукоять акселератора в мертвый сектор. – Мы можем опоздать, Роббо!..

– Мы не летим к Максакову, – Роберт раскурил сигару и вдруг улыбнулся – сам не зная, чему. – Извинись и отмени встречу. Скажи ему, что вопрос уже решен.

– Но, Роббо! Так не делается! Я упросил его принять меня – сейчас, в столь сложный для него момент… ты понимаешь, что это совершенно неприлично?

– Свяжись с ним, Лем… думаю, он мне не нужен. По крайней мере, сейчас. Сперва я должен переговорить с Чаркашем. Я передумал, Лем… я не могу так рисковать.

Тройл недоуменно пожал плечами и достал из кармана пальто свой аппарат. Наблюдая за ним во время разговора, Роберт ощутил укол совести: ему не следовало так поступать. Но и рисковать он не мог!.. Кто мог предсказать, каким будет поведение лорд-прокурора в отношении семьи Франкитти? Да, он имел все возможности для того, чтобы вышибить их за пределы Содружества одним махом – для ликвидации всего пакета их патентов и лицензий ему не требовались санкиции метрополии, тем более в такой-то ситуации. Он мог это сделать, и во всей галактике не нашлось бы человека, который осмелился бы обвинить прокурора Чаркаша в произволе и беззаконии, но: кто мог дать гарантию, что он так и сделает? Роберт не имел никакой информации о его возможных взаимоотношениях с Франкитти. Тройл, понятное дело, об этом знать тоже не мог, о подобных вещах вообще не говорят вслух; а визит к главе клана Максаковых однозначно исключал дальнейшую возможность силового решения вопроса, потому что хитрый старый Мик сразу догадался бы, в какую игру сыграл с ним его милость лорд-наследник. Дать ему такое оружие против себя Роберт не мог – ему страшно было даже подумать о подобной возможности, и поэтому он решил оставить себе хоть какое-то пространоство для маневра.

«Если после разговора с Чаркашем я не приду к стопроцентной уверенности в том, что он сомнет Франкитти и заставит их убраться с Грэхема в считанные дни – решил он, – я ударю. Видит бог, мне страшно это делать, мне страшно убивать людей, краешком сознания понимая, что я имел шанс избежать этого – но риск, страшный риск! – и я не могу иначе.»

– Куда теперь? – спросил Лем, выключив свой фон.

– Давай в твой отель, в клуб, – ответил Роберт, стараясь не глядеть на него. – Извини меня…

– Ничего, – буркнул Тройл, выворачивая штурвал. – Замяли… как раз самое время пообедать. Как ты считаешь?

Роберт согласно кивнул.

«Конечно, подумал он, тебе обидно… но что я могу сделать, старина? Мы с тобой знаем друг друга едва ли не с детства, и оба мы пркрасно понимаем, что наши с Арой забавы – не для тебя. Ты умный, упорный парень, ты здорово интригуешь в своем грэхемском деловом бульоне, но смотреть на ситуцию сверху ты не можешь, и какая в том твоя вина? Ты не всегда способен убить даже муху, а мы – мы убиваем людей, Лем, уж ты прости нас…»

Через несколько минут коптер подлетел к громадной башне отеля «Саберхилл оф Грэхем» и опустился на одной из служебных площадок. Тройл провел Роберта уже знакомыми ему стеклянными галереями в почти пустой в это время суток VIP-клуб и нетерпеливо щелкнул пальцами, подзывая дежурного администратора:

– Меню в мой кабинет…