12
Ремина сидела на куче сухих водорослей и прислушивалась. Сверху не доносилось ни звука. Расщелина, в которую она так неловко сверзилась, мерцающей полосой пересекала темный свод пещеры. Кое-где по краям расщелины шевелились щупальца ночных анемонов. Как будто оглаживали уже заметные звезды. Ремина вспомнила прикосновение этих щупалец к своему лицу, и ее передернуло от омерзения.
Она вздохнула.
Куда подевался Эндрю? Выстрелы смолкли давно. Реми казалось — целую вечность назад. Егерь давно должен был появиться… но не появлялся. Убили? Думать об этом не хотелось. Просто не верилось. Не такой Скворцов человек. А какой? Ремина задумалась. Решительный, смелый. Отчаянный даже. Ни дать ни взять герой сериала «Опаленные миры». Как там его… Персиваль… Нет, не мог такой парень пропасть. Скорее всего, притаился где-то, выжидает.
Она чуть-чуть успокоилась. Слезла с кучи водорослей. Прошлась по пещере. Глаза привыкли к темноте. Оказалось, что она не такая уж и беспросветная. Что-то голубовато люминесцировало в глубине. Дышалось тоже легко, потягивало сквознячком… Ничего, жить можно. Вот только поскорее бы вернулся Эндрю…
Наверху послышался шорох.
Ну наконец-то!
— Где тебя носило, Эндрю?!
Егерь не отвечал. Продолжал шуршать, ссыпая труху. Ремина задрала голову, всмотрелась в темноту. Да, что-то там шевелилось… Мерещились суставчатые конечности, похожие на пальцы с неимоверно удлиненными фалангами. Словно старик-великан ухватился за края расщелины. И хотя в этом вялом шебуршении не было ничего угрожающего, Реми стало не по себе. Она попятилась в глубь пещеры, спиной к голубоватому свечению.
Шорох перешел в тихое постукивание. Как будто кто-то перебирал костяные четки. По спине Ремины побежали мурашки. В рассеянном свете вечернего неба, что проникал через расщелину, она увидела, как с потолка пещеры спускаются серые, тускло отблескивающие мешки. Раздался влажный шлепок, когда связка мешков коснулась пола. А следом опустились чудовищные «пальцы» и двинулись в ее, Реми, сторону.
Этого еще не хватало!
Ремина сочла за благо укрыться в проходе, покатые стены которого покрывала голубая мерцающая слизь. Стук приближался. «Пальцы» словно чуяли ее. Что-то «пальцам» было от нее нужно…
И тогда Реми побежала.
Пещерные штреки были невысоки, извилисты, они то и дело разветвлялись и уводили вглубь. Реми инстинктивно выбирала те, которые казались ей наиболее безопасными. Чаще всего это были самые светлые проходы. Они соединяли небольшие залы, на стенах которых обитали мириады светящихся микроорганизмов.
Ремина остановилась только тогда, когда почувствовала, что задыхается.
Сердце колотилось как пулемет, этот звук мешал Реми расслышать, что творится у нее за спиной. Она оглянулась. И зажала рот рукой, чтобы не завопить. Вдоль стен лежали те самые серые мешки, их было, наверное, несколько десятков. Мешки вяло шевелились. Реми увидела, что они… раскрываются. Один, второй, третий… Из мешков выбирались приземистые существа. В призрачном свечении стен существа казались голограммами низкого качества. Ремина подавила страх, шагнула к ним, присмотрелась и облегченно перевела дух.
Акслы. Это же дикие акслы!
На аборигенах не было одежды, но девочки это или мальчики, Реми не разобрала. Гребни на их головах могли с равной вероятностью принадлежать и самцам, и самкам. Акслы не издавали ни звука, лишь мерно покачивались из стороны в сторону. Совершенно синхронно. Ремина не сводила с них глаз. Дыхание ее становилось умиротвореннее, сердцебиение успокаивалось. Страх улетучивался. Она почувствовала, что впадает в транс. Уж больно гипнотическим было это раскачивание на фоне мерцающих стен. И поэтому, когда одно из существ подошло к ней и взяло за руку скользкой, но теплой лапкой, а потом повлекло за собой, Реми не вырвала ладони…
Один аксла вел ее за руку. Двое других шли позади. Конвоировали? Навеянное умопомрачение слабело, и Ремина ощутила любопытство: куда они ее ведут? В какой-то подземный город? Это было бы кстати. Может, накормят чем-нибудь. Или, по крайней мере, напоят. Пить Реми хотелось ужасно. Она даже не помнила, когда последний раз утоляла жажду. Кажется, вечером. Значит, как минимум, несколько часов назад. В пещерах было сыро, но не слизывать же влагу со стен, покрытых светящейся слизью.
— Пить, — попросила Ремина. — Дайте мне воды.
Но акслы молчали.
— Должна же быть у вас вода! — продолжала она. — Вы же амфибии!
Аксла, что вел ее, поднял жабью мордашку и неопределенно квакнул.
— Вы меня не понимаете, — проговорила Ремина. — Вы же дикие… Черт с вами, тогда пустите меня, сама я пойду быстрее…
Она дернула плечом, да так, что аксла потерял опору и повис у нее на руке, отчаянно квакая. Абориген, оказывается, по весу был точно ребенок. Акслы-конвоиры прыгнули на Реми, вцепились в голые ее плечи и в волосы, повалили на скользкий пол пещеры. Ремина закричала, забилась. Ей удалось перевернуться на живот, подмять под себя одного из аксл. Пришел черед аборигена биться и вопить. Два других аборигена принялись отдирать Реми от своего товарища или товарки, черт их разберет…
И вдруг от стены пещеры, до сего мига незаметные, отделились «суставчатые пальцы». Света здесь было достаточно, чтобы рассмотреть их. Разумеется, это оказалось животное, а не фаланги чудовищного старика. Больше всего оно напоминало краба, да, скорее всего, им и было. Сравнительно маленькое, не больше чайного подноса, плоское тело и двухметровые конечности, на которых краб переступал с грациозностью балерины. Непонятно было, как ему давалась такая легкость движений? Ведь конечности должны весить немало…
…И клешни.
Словно великанские портновские ножницы, нависли они над местом схватки. Щелк — и голова акслы мячиком отлетела к стене. Щелк — и второй аксла, перекушенный пополам, окатил Реми фонтаном холодной лягушачьей крови. Подмятый девушкой абориген отчаянно заколотился. Зашипел, как тысяча змей…
Больше медлить было нельзя. Ремина вскочила, поднырнула под окровавленной клешней и кинулась в ближайший проход, но не успела сделать и нескольких шагов. Исполинская хваталка вцепилась в грязный, истерзанный топик Реми, легко вознесла ее над полом. Испуг сдавил сердце девушки ледяной рукой, она слабо рванулась и… потеряла сознание.
…Очнулась Ремина от холода и сырости. Судя по ощущениям, на лицо ей лилась тонкая струйка воды. Пресной. До ломоты в зубах холодной. Вкусной. Реми стала жадно хватать воду губами. Напилась, обтерла ладонями лицо. Уперлась слабыми руками в пол, села. Осмотрелась.
В пещере было светло. Светлее, чем в полнолуние на Земле. Над Реми возвышалась сложная конструкция из стеклянных сосудов и неоновых трубок. Внутри сосудов светилось вещество, Реми решила, что это фосфор. Более всего пещерный зал напоминал химическую лабораторию, но лабораторию великана. Ремина поднялась на дрожащих ногах, подошла к «сосуду», похожему на реторту. Прикоснулась. Поверхность «реторты» была шершавая и чуть теплая. Внутри нее Реми различила неясное движение, казалось, по «реторте» струится зеленоватая жидкость, полная крохотных гранул.
Биолюминесценция — вспомнила Ремина ученое слово.
Неведомо, каким чудом природы, в известковых натеках образовались канальцы, по которым циркулирует вода, населенная самосветящимися организмами вроде микроскопических рачков. Так, по крайней мере, это представлялось Реми.
Не мешало бы спросить мнения Эндрю, но где его, бродягу, взять?
От воспоминания о егере Ремине стало тоскливо и одиноко. Вернулся страх. Что она делает в этой «лаборатории»? Как она здесь оказалась? Принес краб-убийца? Зачем? Не в качестве ли живой тушенки? Как поступают… пауки!
Реми едва не завопила от ужаса. Она вспомнила! Когда краб расправлялся с акслами, она успела заметить белесые тяжи, прикрепленные к закраинам его панциря… Нет, не прикрепленные. Они тянулись из-под панциря! Как паутина — из брюшка паука. Вот чем объяснялась легкость, даже грациозность движений монстра. Он подвешивал сам себя к потолку!
Ремине послышался шорох за спиной. Она отскочила от «реторты», заозиралась. Крабопаук мог быть где угодно. Гадина умела маскироваться. Свечение «лабораторной посуды» чудовищу не помеха. А вот загнанной в подземные лабиринты девушке — да! Из-за этой треклятой биолюминесценции в глазах стояла зеленая муть. Если сейчас же ничего не предпринять, ей придется окончить свои дни, насыщая омерзительную тварь…
Перетопчется!
Ремина увидела обломок сталактита, а может — сталагмита. Увесистая известковая сосулька валялась всего в двух шагах от «реторты». Реми схватила ее, от испуга не почувствовав тяжести, и, чтобы опробовать в деле, шарахнула по ближайшей неоновой трубке. Трубка с легкостью переломилась. Посыпались осколки. На пол пролилась мерцающая жидкость. Прямо на глазах она теряла свою светоносную силу. Это вдохновило Реми; импровизированная дубина обрушилась на «реторту». Вышло еще эффектнее — «реторта» взорвалась. Ремину окатило живым светом с ног до головы. Собственная оплошность еще больше раззадорила Реми. И разозлила. Она пошла крушить все подряд.
Реми остановилась только тогда, когда поняла, что громить больше нечего. Пол пещеры был усыпан осколками алебастра и залит зелеными, медленно тускнеющими лужами. Азарт разрушения покинул Реми. На смену ему пришла усталость… И стыд за содеянное. Только что собственными руками она уничтожила чудо природы. Может быть, уникальное. Ремина почувствовала себя вандалом. Умирающие рачки вяло шевелились под ногами. Рачков было жалко. Неожиданно для себя самой она заплакала. Навзрыд.
— Отставить! — скомандовал кто-то сухим, надтреснутым голосом.
— Утри сопли, рядовой, — посоветовал другой голос, тонкий, писклявый.
От удивления Ремина притихла, затаила дыхание, прислушалась. Диалог продолжился.
— Заткнулась, — сказал Надтреснутый.
— Давно бы так! — одобрил Писклявый. — В звездной пехоте сосунков не держат…
— А если это новая жертва Карлика? — спросил Надтреснутый.
— Жертва аборта она… — пробурчал Писклявый.
И захихикал.
Отсмеявшись, собеседники перешли на шепот, но Реми хорошо их слышала.
— А помнишь тех придурков, что в дренажный тоннель сунулись пять Карликов тому назад?
— Ага… Старатели с Марганцовки…
— Они… А как их, козлов, засосало в растворитель?
— Такое не забудешь… Живьем… Весь день орали как резаные…
— Да уж… не позавидуешь… Зато молодым жаброхватам хватило на достройку…
— Нашел чему радоваться… Свежее мясцо пропало… Давай хоть этим полакомимся…
— Поймать еще надо…
Реми зажала рот ладонями. Отступила в густую тень за расколотой «ретортой».
Из ближайшего прохода вышел человек. Один. В тусклом свечении умирающих рачков Ремина рассмотрела лишь то, что одет он в изодранную полевую форму звездной пехоты. На обшлагах поблескивали звездочки, нашитые треугольником. Офицер. Средний командный состав. Реми насмотрелась на них в Луна-сити. Правда, там они были бравые, подтянутые, чисто выбритые. Хорохорились перед ней. Строили глазки. Этот же напоминал подземное чудовище, густо заросшее волосней, которое, непонятно зачем, напялило офицерскую форму. Похрустывая босыми — босыми! — пятками по осколкам «лабораторной посуды», он прошел мимо Реми. Обдал ее тошнотворной вонью давно не мытого тела. И исчез в другом проходе. До Ремины донеслось:
— Бардак развели на борту…
— Чистоплюй… Ну и где она?..
— Потеряли, говорил же тебе… Опять будем лягух жрать…
— Да куда она денется…
Реми стиснула в кулаке остатки самообладания. Дождалась, когда затихнет в глубине пещерного штрека голос человекообразного, что разговаривал сам с собой, и на цыпочках двинулась в противоположную сторону. Теперь она нарочно выбрала самый темный проход. Шла, касаясь ладонью скользкой стены. Крабопауки и офицеры-людоеды мерещились ей на каждом шагу. И она не смогла сдержать вопль, когда наткнулась на что-то мягкое и теплое. Живое.
— Ну, чего орешь?! — пробурчал Скворцов. — Я же сказал тебе, жди меня в провале. Усвистала куда-то. Мачете бросила… Ищи тебя по всему подземелью…
— Эндрю, — всхлипнула Ремина. — Боже мой, Эндрю!
